Русалочья кровь

Глава 1

Все знают, что два облика есть у русалок — навья личина, которая истинная, и вторая человеческая, надеваемая в люди, на выход.

— Помпасы свои пообтянут и ходют тут. Проститутьки. — прокаркала бабка и грузно бухнулась на скамейку. — Неча на автобусах ездить с честными-то людьми.

Настя вздрогнула и подтянула короткие шортики. Зря она их надела. Нужно было в длинной юбке, как обычно. И косу не следовало распускать. Смотрят, обсуждают, осуждают.

Хотя белой вороной негоже выделяться в городе, даже таком захолустном, как Сервуга. «Адаптация — наше всё, — говорил дед Потап, отвешивая лещей нерадивым ученикам. — Выбери себе человека или двух и копируй: и походку, и повадки, и внешность. Чтоб от живых не отличить».

Она и копировала. Маечка выше пупка с колечком пирсинга, кеды от Макс Мара, макияж, маникюр и презрительный взгляд, как у соседки из квартиры напротив.

Фух, наконец-то восемнадцатый подъехал, а то спина скоро задымится от косых взглядов. Девушка пропустила всех и последней забралась в автобус с синими полосками на боках, удобно устроившись на задней площадке. Мельком оглядела попутчиков, отметила смазливого парня около кабины водителя, и ещё одного, сидящего лицом к ней. Хотя сидящий выглядит слишком измученным, такой не подойдёт.

Автобус медленно плёлся по маршруту, изрыгая смрад и шум, как от целого римского легиона. Звуки были настолько привычными, что успокаивали и убаюкивали своей обыденностью. Настя расслабилась и прикрыла глаза.

А хорошо-то как покачивается будто на воде лежишь. А на пределе слышимости что-то скрипит в механических недрах.

Можно подумать, что плывёшь ты на лодке посреди озера, а вокруг парной, нагретый воздух, мошкара вьётся и всё родное, деревенское, простое. Такой же тихий летний вечер, как и сейчас. Затягивает, заманивает. И доверчиво тянешься вниз, к воде, за кувшинкой. Теряешь равновесие. Летишь, и холод снаружи и жар внутри, ни верха, ни низа, темень непроглядная вокруг. И цепенеешь. И страха нет, только великая усталость. Не бороться, отпустить. Не жить.

— Волосья-то свои подбери, размахалась тут.

Девушка дёрнулась и очнулась. Ещё одна вредная бабка недовольно зыркала на неё снизу вверх. И что к ней прижалась? Места полно в транспорте, предпоследний рейс идёт, почти пустой.

Спорить и ругаться не было смысла, такие люди — как пиявки, вцепятся и сосут радость через слова. Девушка спокойно отошла в сторону, но волосы на всякий случай перекинула вперёд. Пряди заструились, заискрились, мягко скатываясь по груди к талии и ниже, до самых бёдер. Пора.

Еще раз осмотревшись, Настя выбрала смазливого. Он казался бодрым, сильным, да и брюнет к тому же. Брюнеты ей всегда нравились.

Из бирюзовой сумочки было извлечено такого же цвета раскладное зеркальце и направлено на избранника. Так, поймать отражение. Потом провести по стеклу пальцами, чтобы рябь пошла и сменилась на… Боги водяные, что опять? Мысли парнишки занимала штампованная блондинка с формами снеговика и коровьими ресницами. Что ж они все о таких мечтают?

Настя сокрушённо вздохнула и зашептала.

— На море-океане, на острове Буяне.

Намеченная жертва беспокойно заёрзала.

— Стоит бел-горюч Алатырь камень.

Теперь перевести зеркало на себя.

— Ручьи кипучие, ключи могучие.

Её отражение постепенно менялось: глаза тускнели, лицо темнело и трескалось, вспучивалось буграми.

— С хрупких плечей, с ясных очей, с алых кровей.

Кожа осыпалась с лёгким шелестом, явив миру новый облик кукольной блондинки с губами-бантиками. Точь-в-точь, как в видении смазливого паренька.

— Слова мои крепче камня, быстрее водицы, ярче зари-заряницы.

Готово. Настя убрала волшебную вещицу, слегка взъерошила волосы, посильнее оголила животик и изобразила приветливую улыбку. Теперь она во всеоружии.

Окружающие оставались совершенно спокойными: для них девушка ничуть не изменилась — как зашла в автобус, такая и стоит. Не зря она в совершенстве освоила отвод глаз. Только избранник увидит её новый блондинистый облик.

Настя продефилировала к передней площадке, там резко развернулась, схватившись за поручень, сделала вид, что падает. Белая грива взлетела и шлёпнула смазливого брюнета по щеке.

Парень раздраженно вскинулся, но сразу осёкся, разглядев кто залепил ему пощёчину волосами.

— Привет. Меня Вячеслав зовут. А что такая красивая девушка здесь делает?

— Анастасия. Пытаюсь не умереть от скуки.

— А здесь на конечной есть классное заведение.

— Нормальное? — Настя равнодушно зевнула

— Классное вообще! Завалимся?

Русалка заученно флиртовала, когда ощутила колючий взгляд. Исподволь скосила глаза. Бабка, приставшая к её волосам, стоит в метре, уставилась в упор. Неужели видит сквозь морок?! Нечистая она, что ли? Девушка незаметно потянула носом. Да нет, человеческим духом пахнет. Обычная бабка. Может ненормальная какая.

На всякий случай Настя спряталась за смазливого, доверчиво положив голову ему на плечо. Вячеслав не растерялся — обвил её талию и крепко прижал к себе. Сейчас они выглядели юной влюбленной парочкой для всех, кроме Тамары Ивановны, которая ясно различала заклятье смены личины.

Тамара запомнила эту наглую девочку, но решила заняться ей позже. Неотложные дела ждали её этой ночью на городском кладбище. И пусть внешностью пигалица перекинуться может, а вот голос у неё не меняется. Тонкий и прозрачный как ручей. Такой не спутаешь.

Настя с брюнетом вышли вместе у ночного клуба «Сахар». Сегодня Славка готов был глубоко залезть в свой кошелёк, чтобы произвести впечатление. Он хоть и ездил на общественном транспорте, но кое-какие сбережения у него имелись. А тут такая красотка, очень ему понравилась. Наверняка нетяжёлого поведения, судя по одежде и выкрутасам в автобусе. Ну ничего — он заставит её свернуть с кривой дорожки, а затем сделает предложение. А уж способ обеспечить их будущую семью найдёт.

Славка гордо подвёл девушку ко входу, рядом с которым тусовались сливки Сервуги. Но тут, как по волшебству, на дороге нарисовался массивный охранник с косящим глазом. Глаз хитро прищурился, отчего вся нижняя часть лица скривилась, сверкнув золотым зубом справа. Рожа выглядела донельзя бандитской и прохиндейской.

— Девушка проходит, а парниша — нет. Фейс-контроль, ребята, звиняйте.

— Давай отойдём на пару минут, есть аргумент, — Славка потёр пальцы, изображая денежные купюры.

— Аргумент свой знаешь куда засунь, мы тут люди честные, — возмутился косой глаз.

Второй глаз, то есть, второй охранник появился из-за спины первого, взял Славку за шкирку и оттащил в сторону, как кутёнка. Парень рванулся обратно с угрозами натянуть глаз на места не столь далёкие, но силы были явно не равны.

Настя ткнула охранника в грудь и тихо зашипела.

— Пропусти, собачья морда, а то хуже будет. Войны хочешь, перевёртыш? Так я Марусе и передам. — Да ладно, ладно. Пошутил я просто. Пусть проходит. С вашим племенем нам ссориться не с руки. — И внутрь сегодня не заходите, — строго добавила девушка.

Косой глаз злобно сверкнул и продемонстрировал все четыре золотых клыка.

— Опять чаровать будете? Русалья неделя сейчас что ли?

— А тебе-то что?

— Ну так охрана мы. Наняли нас. Охранять.

— Вот и охраняйте. От разбоя. А в наши дела не лезьте.

Охранник смачно сплюнул прямо перед Настей, чуть не попав на кеды и издевательски ухмыльнулся.

— Внутрь не пойдём. Но должок за вами, подводные.

Второй глаз, то есть, охранник, наконец, отпустил буянящего Славку и отечески подтолкнул вперёд.

— Настя, ты в порядке? — разгорячённый паренёк подлетел к девушке, сжимая кулаки

— Если обидел её, то пожалеешь, — это уже в сторону косого глаза.

Настя успокаивающе погладила спутника по руке.

— Нет. Слав, не обидел. Мы просто поговорили, он маму мою знает, учила его в школе. Всё нормально. Пойдём внутрь?

Клуб встретил их жарой и вонью потных тел. Первое помещение представляло собой затемнённое кафе с баром и дешёвыми новогодними гирляндами. На потолке мигала неоновая стрелочка с пляшущими человечками, указывая направление к танцполу.

— Настаська! Дорогая, как давно не пересекались. Чмоки, чмоки.

К русалке устремились две знойные красотки: женщина-вамп с губами на пол-лица и рыжая бестия в кожаном шмоте.

— Маруська, Катенька, как я рада вас видеть. Знакомьтесь, это Слава. Посидим вместе?

Вячеслав отвесил шутливый поклон.

— Столько красивых девушек сразу. У нас в городе, наверное, слёт фотомоделей?

Подруги прыснули в кулаки.

— Галантный он у тебя. Пойдём к нашим найдёнышам теперь.

Чернявая Маруся пришла с худым блондином стенд-апером, который непрерывно и несмешно шутил. Девушка натужно улыбалась и подливала спутнику свой коктейль. Правда с каждым новым глотком остроты делались всё ниже и ниже, пока не пробили нулевой уровень и не перешли в откровенные приставания.

Огненноволосая Катерина привела кряжистого байкера, который единственный смеялся над анекдотами блондина и отечески похлопывал того по спине. Байкер возвышался над барной стойкой, как горный утёс и алкоголь поглощал так же. Будто в речку подземную пиво вливалось литр за литром, а потом изливалось наружу на белых горах в заповедных местах.

Настя со Славкой легко вписались в компанию и сразу предложили игру.

— А давайте соревноваться — кто кого перепьёт. Девушки против парней.

— Да вы против нас, — байкер оскалился, — сплюнуть и растереть.

— Выигравшему — исполнение любого желания, — лукаво подмигнула Катенька.

И понеслась.

Через час на танцпол ввалились три парочки. Парни немного покачивались, и Настя с товарками незаметно поддерживали своих спутников, непрерывно хихикая и ритмично подёргиваясь в такт дьявольским звукам из басящих колонок.

Парни уже назагадывали своих нехитрых желаний и пытались их исполнить прямо на месте. Однако, девчонки попались юркие — ловко выворачивались из рук. Впрочем, деревянный, видавший виды пол тоже взбеленился и выворачивался, хотя на него они никаких видов не имели.

Тем временем девушки пробрались в самую гущу толпы, подражая окружающим, повторяя несложные движения. Катенька сбагрила своего спутника Марусе и, оторвавшись от остальных, нырнула в море из человеческих извивающихся тел, не торопясь поплыв в сторону диджея.

Блондин со Славкой зачем-то сели на пол и разулись. Видимо, решили с ним, с полом, познакомиться поближе. Байкер, наоборот, оживился и принялся намахивать круги руками и делать зачётные качи, чем сразу привлёк внимание троих пацанчиков, повредив разные части их тел столь энергичными движениями. Назревал нехилый такой конфликт, и Настя занервничала — почему Катенька не торопится?

Музыка резко захлебнулась, дёрнулась пару раз и сменилась на заунывное бормотание.

На берёзоньке, на Семик, на ветвях качалася.

На Купальницу ходила с русалками сплясалася.

Танцующие застыли на мгновение, а потом собрались в широкий круг, словно дети вокруг ёлки. Глаза у всех сделались стеклянными и мутными, плечи поникли, пальцы на руках скрючились. Лица ничего не выражали, у кого-то отвисла нижняя челюсть и текла слюна, кто-то мычал, кто-то раскачивался взад-вперёд.

Настя осталась в самом центре толпы, широко разведя руки и запрокинув голову. Сквозь купол она видела шершавое небо с крапинками звёзд; острые рога месяца кололи Алатырь камень, а из ран выбегал и разливался на полнеба молочный ручей. Полупрозрачные фигуры её подруг парили справа и слева: лица бледные, белёсые волосы текут до самых пят, а дальше превращаются в светлые щупальца, окутывающие людей.

Три парня рядом, которые пришли с ними. Стоят истуканами, соляными столбами.

— Сейчас, девочки. Давайте.

Белым потоком опустились русалки, потянули руки к своим спутникам. И хоть стояли не близко, а вытянулись предплечья метра на два-три, пока не достали и вокруг шеи не обвились. Еще гуще стали волосы, заполнили всю площадь танцпола, казалось, что люди стоят по колено в шевелящемся тумане.

Парни зашлись вдруг в неестественном смехе.

— Получается, девочки. Щекочите сильнее.

И русалки щекочут. Человеческий хохот выплёскивается из глоток, разлетается в стороны, разбивается прибоем об стены. Зачарованные посетители раскачиваются и перетоптываются, а потом начинают двигаться в едином порыве, вращаясь по часовой стрелке, как гигантский хоровод.

Смех конденсируется янтарными каплями в воздухе, закручивается в спираль вместе с людским потоком, густеет и темнеет. Заунывная песня смолкает и воцаряется тишина, слышно только шорох переступающих ног и тяжёлое дыхание.

Сверкающая спираль взмывает до потолка, змеей свивается в тугой клубок и ложится Чёрной Жемчужиной в ладони Маруськи. Одновременно спадает и морок. Настя не видит больше ни неба, ни млечного пути, только кирпичную неухоженную кладку потолка.

Растерянные люди толкутся на месте. А девушки ловко ныряют в хоровод, пролезают под сцепленными руками и исчезают прежде, чем кто-то успевает опомниться.

Память человеческая сохранит обрывки произошедшего вечером перед Троицей — нет у русалок столько сил, чтобы начистую воспоминания стереть. Но на следующий день всё покажется смутным сном, для описания которого не найдётся слов. А через неделю и это забудется, сгинет в постоянных делах.

— Ты теперь новая Кострома, Маруська. На весь год.

Настя поклонилась Первой Русалке, но гневно сжала кулачки за спиной. В этот раз она, Настя, должна быть получить символ власти и водяную силу. Маруська, как всегда, будет заветы деда Потапа блюсти, чтоб сидеть ниже травы, тише воды. А неправильно это. По-иному надо.

— Может, в следующий раз я возьму оберег?

— Настенька, не сможешь ты выдержать столь тяжкого груза.

— Откуда ты знаешь, Маруся? Дай я попробую.

— Пока ещё рано, милая.

Настя раздражённо махнула косой, но сдержалась от резких слов. Пусть Маруся самая старшая из них, но и они уже не те несмышлёныши, как сразу после обращения. Можно было бы подговорить Катеньку, чтоб поддержала Настю. Но нет, та слишком мягкотелая, от любого неласкового слова слёзы льёт — толку с неё не будет.

Девушка молча направилась к выходу из комнаты.

— Куда, ты Настенька?

— Наверх, хочу побыть одна. Устала сегодня.

Настя размышляла на крыше, сидя в тени какой-то надстройки. Здесь было хорошо, уютно. Русалки так высоко боялись забираться, а люди не считали нужным. Изредка поднимались романтичные парочки, но их легко отпугнуть чарами.

Ветер трепал русые волосы. Рассветные солнечные лучи гладили босые ноги, а руки автоматически плели очередную ловушку снов.

Узелок, узелок, камешек, перо. Пусть этот узелок — Маруська, а этот — Катенька, камешек — Чёрная Жемчужина, а я буду в центре. Пальцы сбились на мгновение, запутали нити, Настя раздражённо дернула и рассмеялась. Кажется, она нашла выход. Но для задуманного придётся кое-кого привлечь. Пожалуй, Дарина-полуденница подойдёт.

Телефонный номер Дарины долго не отвечал. С третьего раза в трубке раздался сонный голос.

— Ты время видела? Утро же еще.

— Здравствуй, Дарина, и тебе не хворать. Увидеться нужно. Давай через два часа в кафе около сухого пруда.

Получив согласие полуденницы, Настя радостно сбежала по лестнице и поспешила на остановку. Ехать ей целый час, зато далеко от русалочьей обители, никому на глаза не попадётся и вопросов лишних не возникнет.

В маленьком кафе они были единственными посетителями. Зевающая Дарина уселась напротив и принялась чесать пальцами спутанные чёрные волосы. Практически девочка из "Звонка", только живая и красивая.

— Чего звала, Настаська?

— Дело есть срочное. Ты же летом в силе своей? Помощь твоя нужна.

— В силе, да не в силе. Под кондиционерами-то грош цена силушке этой.

— Так я заплачу тебе.

— Заплатишь? — протянула, как будто кошка хребет горбом выглянула. — Интересно, чем?

Брюнетка лениво откинулась на спинку стула и прищурилась, рассматривая собеседницу. Длинная шея, зелёные глазищи со старинный пятак и тяжёлая волна тёмно-русых волос. Тонкая и звонкая, как ивушка прибрежная. Тьфу, вот ведь жидкая русалочья кровь.

— На меня, Настька, чары твои не действуют. Так что не старайся.

— Да я не нарочно. Само как-то получилось.

Русалка покаянно склонила голову, скромно прикрыв ресницы.

— Так что ж за дело у тебя важное такое?

— Поклянись жаровым вихрем, что молчать будешь.

— Ну ты и загнула, подруга. Клятвы мои родовые не трожь. — Брюнетка хищно оскалилась и угрожающе подалась вперёд. Красный язычок мазнул по белым ровным зубкам.

— Ладно, ладно, остынь. Просто не говори никому.

— Так-то лучше. Ну что там у тебя?

Настя подняла взгляд, сглотнула, сплела и расплела тонкие пальцы.

— Нам нужны новые сёстры.

Дарина не двигалась и не комментировала, но вся её сухая фигурка напряглась и словно вытянулась в струну.

— Род наш чахнет, мало нас совсем, — продолжала русалка. — Всего трое на всю Сервугу. Ты речку нашу давно видела? Одна грязь. А из живых там только кишечная палочка купается. Пруд единственный давно пересох.

— А Маруся знает? Или сама ты это задумала?

— Конечно, с её ведома всё делаю, — вскинулась Настя. — И оплата будет достойная. Любое желание у Чёрной Жемчужины загадаешь.

Дарина удивленно присвистнула. Заманчивое и действительно щедрое предложение. Отказываться от такого нельзя.

— Хорошо. Показывай, кто вам надобен.