Глава 13

Анатолий бережно держал руку Гаяны. В обоих обличьях девушка была хороша — и русалкой, и человеком.

— Не жалеешь, что связался со мной? — Гаяна повернулась к парню.

— Ни капли. Радуюсь, что та ведьма на меня запрыгнула, а то бы с тобой не встретились. И, вообще, я тебя все эти дни вспоминал, жалел, что тогда за тобой из автобуса не выскочил.

— А я тебя не пугаю такая? Если бы тогда выскочил, то ничего не случилось бы.

— Дурёха, — Толик обнял девушку, — нечего об этом думать. Главное, мы вместе.

Гаяна положила голову на плечо своему парню. Уже можно было так называть его — они и за руки держались и даже поцеловались вчера. При воспоминании об этом девушку бросило в жар. Щёки, наверное, полыхают сейчас. Гаяна уткнулась носом в волосы Анатолия, пытаясь скрыть смущение. А тот придвинулся так близко, что неудобно стало перед прохожими. Ведь в общественном парке сидят, а не у себя дома.

Гаяна чуть отстранилась и заговорила:

— Мне сегодня надо к ним обязательно. Может получится знак для Жар-птицы нарисовать.

— Я провожу, — кивнул Анатолий.

— Ладно только внутрь не заходи, — попросила Гаяна.

Не могла она врать и открыто во всём призналась Анатолию, когда он почуял в ней неживую сущность. А тот и не удивился, слушал внимательно и смотрел на неё ласково и печально. А потом и вовсе предложил прогуляться сходить. Так они третий день и ходили, наговориться не могли.

А сегодня утром он постучал в её дверь и вручил мольберт и полный пакет красок, мелков, карандашей и, бог ещё знает, чего.

— Я тут подумал… Ты рисовать мечтала. Вот, не знал, что купить, я в этом не разбираюсь, взял всего понемножку, — Анатолий засмущался и положил пакет на пол.

— Спасибо, — пролепетала девушка. Ты — первый, кто меня в этом поддержал.

— Если не против, то я буду твоим первым заказчиком.

Душа Гаяны пела и искрилась. Она будет художником! Пусть будущее туманно и неопределённо, но вместе с Анатолием они обязательно будут счастливы.

Одно только Гаяна скрыла — условие, при котором она знак нарисовать могла. А, может, и вовсе ошиблась Сирин и поцелуя достаточно будет. Вот вечером и попробует. Но сначала к Марусе забежать, навестить — в последнее время та поникшая ходит и задумчивая.

Анатолий в русалочью обитель Гаяну сопроводил, словно боялся отпустить хоть на минуту. Но остался ждать на улице.

В доме было тихо. Соня и Катя куда-то пропали, с Настей беда случилась, а с Лизой не хотелось встречаться.

Гаяна зашла и встала, как вкопанная. Захотела убежать, нехорошо ведь подслушивать, но не смогла — говорили о ней: о Гаяне, о девочках. Один голос Марусин, а другой незнакомый.

— Я для вас троих утопила, против их воли, навстречу вам пошла.

— Не могу иначе ответить, Дарина. Не знала я ни о чём. Не моя то была задумка.

— Значит, не дашь силы от Чёрной Жемчужины? — прошипел чужой голос.

— Не дам! — припечатала Маруся.

— И ради сестры моей, Беляны, не дашь?

— Не дам! Ежели поделюсь, то сами год можем не пережить.

— Ну, Настя, я до тебя доберусь, — незнакомка выругалась и вихрем промчалась мимо Гаяны.

Гаяна бросилась вдогонку — ей нужно было узнать правду, нужно.

— Стойте. Стойте, пожалуйста. Дарина!

Высокая худая брюнетка притормозила и уставилась на преследовательницу.

— А, русалочья кровь. Чего тебе?

— Я случайно слышала. Вы Марусе сказали…

— Что я вас утопила. Это слышала? — ничуть не смущаясь уточнила брюнетка.

Гаяна задохнулась от эмоций. Неужели этой не стыдно? Она же их погубила по указке Насти. Заметив замешательство Гаяны, брюнетка пояснила.

— Мне Настя желание обещала исполнить, силу Жемчужины дать. Клялась, что с ведома главной вашей, Маруси. — Дарина презрительно скорчила губы и сплюнула. — Обманула.

Да, Настя многих обманула и много натворила. Но у Гаяны язык не повернулся ту в открытую обвинить или кому-то правду рассказать.

— А кто такая Беляна? — вспомнила Гаяна незнакомое имя.

— Сестра моя, полуночница. Я много лет её искала. А теперь больная она лежит. И тело умирает и дух. А у меня нет целительного волшебства. Я только разрушать могу.

Гаяне почудилась горькая ирония в словах брюнетки. Неведомую сестру стало жалко и само вырвалось предложение:

— Можно я попробую вам помочь?

— И как же помогать собираешься? — разозлилась Дарина. — Уже одна ваша помогла.

— Нет, не так. Я правда помочь хочу. Я смогу дар попросить, если сделаю кое-что. А я сделаю обязательно.

Черты Дарины смягчились.

— Тебя Гаяной зовут, русалочка?

— Да.

— Если захочешь помочь, то вот мой адрес, — брюнетка вырвала лист из маленького блокнота и набросала несколько слов. Приходи в любое время. Я никогда не сплю.

***

Вечером Гаяна стояла в доме Рарога над изрисованной знаками поверхностью. Все знаки светились, только в центре выделялось мёртвое пятно — «Агни».

Девушка наклонилась и нежно провела кистью по контурам. Краска легла ровно, сплошным слоем, но не вспыхнула, не ожила. «Не получилось», — Гаяна бросила кисть и села на краешек постамента, обняла себя руками.

Анатолий ей, конечно, нравился, но вот так сразу она не смогла бы "разбудить страсть". К горлу подступали горькие слёзы: — «Что же делать, неужели придётся против себя пойти, себя предать?»

Предательницей Гаяна уже побывала, когда отказалась от своей мечты и поступила в университет по указке родителей. Но тогда повезло. По иронии судьбы, потеря зрения позволила ей разглядеть истинное положение дел. «Как там говорил лис? Зорко одно лишь сердце, а глазами главного не увидишь. Попробовать что ли?»

Гаяна подползла к «Агни», закрыла глаза, нащупала контур знака. Указательный палец заскользил, следуя за рисунком. Как интересно — местами символ был выбит в камне, местами — налеплен сверху спрессованной каменной крошкой.

Острая боль расцвела на кончике пальца, девушка отдёрнула руку и невольно лизнула ранку. Вот ведь — поранилась о какой-то заусенец, до крови. Интересно, есть ли у Рарога и его сестриц обычный пластырь.

Внутри «Агни» родилось и разрослось сияние в месте, куда попала маленькая капелька крови Гаяны.

Как завораживающе и как просто. Она нашла способ. Где-то в сумочке завалялась булавка, вот она и пригодится, чтобы расковырять ранку побольше и измазать кровью весь знак.

Через пару минут символ «Агни» запылал, а в комнату вбежала запыхавшаяся Алконост.

— Гаяна, чую, что получилось у тебя камень оживить. Позову Рарога, брата моего, — пропела дева-птица и разразилась высокой переливчатой трелью.

Рарог явился в сопровождении целой свиты: по правую руку шла Жар-птица, по левую — Гамаюн, а сзади ковыляла Сирин. Вся процессия остановилась у постамента и застыла каменными истуканами.

— Никому уж много лет не удавалось такое сделать, — молвил Рарог и ласково взглянул на Гаяну. — Благодарны мы тебе без меры, дитя русалок. Сказывай, чего хочешь.

— Одной моей знакомой помощь нужна. Хочу за неё попросить.

— И как зовут твою знакомую?

— Дарина, у неё умирает сестра, Беляна.

На лице Рарога ничего не отразилось, а Гамаюн и Алконост наперебой затараторили, перебивая друг друга.

— Это же полуденница и полуночница.

— Беляна давно пропала из мира.

— Никто не видал, не слыхал. А тут объявилась.

Сирин строго прикрикнула на сестёр и те примолкли.

— Мы попробуем помочь той, за кого просишь, — пророкотал Рарог. — А ежели не выдюжим, тогда для себя попросишь.

— Спасибо вам большое, — Гаяна расплакалась, почувствовав, как спало нервное напряжение последних дней.

В подземном переходе к Гаяне присоединился Анатолий. Парень мельком кинул взгляд на спутников девушки, пожал руку Рарогу, но спрашивать ничего не стал.

Дом Дарины был недалеко, решили добраться пешком. Впереди шла Гаяна с Анатолием, далее огненный сокол, а замыкали шествие Гамаюн и Алконост. Сирин в человека не захотела оборачиваться и по улицам тащиться, сказала сама прилетит куда нужно.

Дарина открыла сразу, оглядела гостей, чуть приподняв одну бровь, и поклонилась в пояс.

— Проходите, сестра моя в спальне.

Рарог направился за хозяйкой, а Алконост и Гамаюн присели на кухне. Анатолий растерянно осмотрелся, пошептался с Гаяной и последовал за Рарогом.

На диване лежала девушка: беленькая и светлая. Ресницы трепетали, пальчики на руках перебирали невидимые струны. Секунда, и образ расплылся и, вместо небесного создания, нарисовалась старуха. Анатолий узнал лежащую — хорошо знакомая ему Тамара Иванна, собственной персоной.

— Она всё время превращается туда и обратно. Я не знаю, как это остановить. — Дарина устало присела рядом с сестрой.

— Между человеком и духом она застряла, — сказал Рарог и сложил ладони ковшиком.

Тотчас же наполнились они огненной сутью, заструилась суть сквозь пальцы и зазвучало заклятье.

«Как гром прогремит, молния просвистит, так пусть силу мою утроит, нарастит. Вижу я в поле дуб, а за дубом синё море, а на море белый камень, а на камне ключ-ворота златые. Возьму тот ключ, да отворю дуб, отворю корень, отворю ветвь, чтоб путь открыть, чтоб возвернуть всё откуда пришло».

Голос Рарога взлетал и опадал, звучал то грозно, то еле слышно — творилось древнее языческое волшебство. Беляна снова обернулась девушкой-былинкой и задвигалась, заворочалась на диване. Дарина сцепила пальцы так, что костяшки побелели и не отрывала взгляда от сестры.

Огненный сокол замолчал, стряхнул живой огонь с ладоней, и словно тонкая струна лопнула, завибрировала в воздухе.

— Закрыл я твоей сестре путь назад, в человеческое тело, — объяснил Рарог полуденнице. Но разбудить я её не смог, не хочет она того. Силится дух Беляны человеком сделаться, в мерзкую старуху превратиться. Ежели за седмицу не проснётся, то снова путь найдёт в облик прежний.

— А как её можно разбудить? — Дарина протянула руки к Рарогу.

— Идите к тому, кто заклятье наложил.

— Огненный змей это проклятый. Он это сделал с сестрой! — разозлилась Дарина и воздушные вихри закрутились в углах комнаты. — Если б только найти его, я бы с ним поговорила.

— Так что его искать? — пожал плечами Рарог. — Часто он в Сервуге нашей бывает. В клубе «Сахар» спросите Эдуарда — это он и есть.

Гаяна ходила из углу в угол кухни, не находила себе места. Когда из спальни послышался голос огненного сокола, языки пламени охватили Алконост и Гамаюн, и те, двумя шаровыми молниями, просочились сквозь стену к своему брату. В окно аккуратно постучали, Гаяна с облегчением увидела Сирин.

— Ритуал начал, — прислушалась Сирин. — Ты как, девонька, держишься?

— А вдруг не получится?!

— Сила сокола велика — должен помочь. Да и твоя сила выросла. Вчера еле тлела на донышке, а сейчас сияет ярким солнышком.

— Только мы с Анатолием не…, — Гаяна покраснела.

— Вижу, девонька, вижу. Любовь чувственная в тебе не расцвела, а только ростки первые пустила. Но есть у тебя посильнее этого — страсть творить и задуманное воплощать. Люди зовут это талантом.

Сирин потопталась, по-птичьи наклонила голову, а Гаяна задумалась.

— Говорят, у меня талант к рисованию есть. Но почему тогда он раньше не проявился?

— А раньше ты его сама в землю закапывала. Почти огонёк этот затушила. Вот уж не думала, что так быстро разжечь его можно, — ответила Сирин и исчезла в темноте ночи, оставив серое перо на подоконнике.

Гаяна подобрала пёрышко, повертела в пальцах и выронила от неожиданности — Алконост и Гамаюн вернулись. Также беззвучно просочились сквозь стену и мебель в виде огней, из которых вышли птицы-девицы.

— Получилось? — спросила Гаяна и затаила дыхание.

— Не совсем, — в кухню вошла задумчивая Дарина. — Поеду в клуб за этим Эдуардом. Побудете с Беляной?

— Я останусь, — Гаяна кивнула. Пойду спрошу у Толи, сможет ли он.

Анатолий примостился на стуле около дивана с Беляной, разглядывая бледную полуночницу.

— Ты как Гаянка, не испугалась? Рарог тут такое творил.

— А куда он делся?

— Ушёл. Сказал, чтоб ты к нему завтра явилась. Якобы, он не смог полностью твоё желание выполнить и должником быть не хочет.

— А ты хотел бы чего-нибудь, Толь?

Анатолий встал, походил по комнате, размял затекшие ноги и ответил:

— У меня ты есть, Гаянка. Это самое лучшее, что могло быть.

***

Эдуард нашёлся сразу. На входе в клуб встретил Дарину, повёл за собой. Через охрану и турникеты их пропустили беспрепятственно. Желтоглазый детина с рацией на поясе вежливо поздоровался и Дарине показалось, что хотел даже поклониться, но сдержался. Внутри помещения Эдуард ловко протолкнулся через танцующих и нырнул за чёрную ширму с нарисованным драконом. Полуденница не отставала. За ширмой располагался скрытый от обычных глаз корпус с офисами и уютными кабинетами.

Дарина осторожно опустилась в кожаное кресло и раздумывала, как начать, как о своей беде напомнить. Но ей не пришлось объясняться. Эдуард заговорил:

— Зря ты волшбу тогда прервала, полуденница. — Сестрица твоя истинным человеком не смогла сделаться — застряла она между Навью и Явью. Себя запамятовала, жизнь прошлую забыла, а сила осталась, не выгорело нутро её чародейское до конца.

— И не стало Беляны, а стал человек — не человек, дитя — не дитя, женщина — не женщина. — Подхватила Дарина.

— Ежели найдёшь её, то приходи, подсобим, чем сможем, — закончил Эдуард повтор их старого разговора. — Нашла?

— Нашла. Рарог приходил, помочь пытался, но не смог её пробудить.

— Что ж, есть у меня способ один.

— Надёжный?

— Не могу сказать. Раньше такого делать не доводилось. Но если получится, то должна мне будешь.

— И что взамен попросишь?

— Услугу. Какую пока не знаю. Будущее покажет.

— Согласна, — Дарина склонила голову в знак принятия договорённости. — И что дальше?

Эдуард подцепил холёными пальцами мобильник и проворковал в трубку:

— Николай, зайди ко мне.

Николай не заставил себя ждать. «Красавчик», — отметила про себя Дарина, косясь на высокого брюнета. Красавчик понимал какое впечатление производит и старался его усилить — томно причесал ладонью волосы, уселся вполоборота напротив полуденницы, небрежно облокотился на столешницу.

— Можешь не стараться, — сморщился Эдуард, — это не по работе.

Дарина хищно прищурилась, вглядываясь в паренька. Такими же словами она когда-то остановила Настю, пытающуюся морок навести. Нечисть, что ли, этот смазливый? Да вроде обычный человек на вид и пахнет человеком.

— Это Дарина. Знакомься. Её сестра болеет, нужна жизненная сила.

— Моя? — красавчик заметно побледнел.

— Нет, женская, — сказал Эдуард. — Нет ли кого на примете? Ненужной? Которую искать не будут?

— Есть одна, — Николай плотоядно ухмыльнулся, и вся красота его пропала. «Да он просто балаганный уродец в богатой одежде», — осознала полуденница. Оболочка яркая, а внутри — гниль и тлен. Вот как бывает — человек хуже всякого чудища.

— И кто эта ненужная? — уточнил Эдуард.

— Настей зовут. Ходит за мной как привязанная, достала уже. Родных нет, жильё снимает.

Николай умолчал о непонятном седом парне в квартире Насти. Тем более, она тем же вечером сама к нему прибежала и хвостом вертела. После того, как Настя его недавно отшила, Николай уж собрался за ней приударить, приучить строптивицу. Но не прошло и недели, а она снова ласковой и безвольной сделалась, сама в кровать ему прыгнула. Финтам она новым за это время научилась, но всё равно. Надоела.

— Ну так приведи эту Настю ко мне. И ты, Дарина, приходи. Послезавтра утром вас жду всех к девяти.

Эдуард откинулся на спинку стула и жестом руки отослал гостей. Нужно было подготовиться к ритуалу. Выпить чужой сосуд до дна, не подавиться и ни капли не упустить — такое просто так не делается. Что ж, незнакомая Настя, жаль тебя, конечно, но услуга от полуденницы того стоит.

Загрузка...