Рукав Ориона

ГЛАВА 8

Должно быть, боги его услышали.

Изучив туко со всех сторон, я сделал пробный полет и не меньше получаса прыгал по площадке, увиливал от скальников, резко набирал скорость, пытаясь привыкнуть к незнакомой системе управления. Управлять катером оказалось довольно просто, как только мой мозг освоил, что антиграв и двигатели работают изолированно — в отличие от хопперов людей. Гораздо сложнее было отказаться от привычки хватать рычаги и со всей дури колотить кулаком по кнопкам — как я обычно делаю, — иначе от хрупких квасттовских механизмов остались бы рожки да ножки.

Удовлетворившись, я вернулся к месту аварии и велел Зорику достать наши проборы детального сканирования и привинтить их к борту туко. Когда на Серифе менеджер по снаряжению спросил, что нам понадобится, я просто описал природные условия Дагасатта, не называя самой планеты, и велел дать нам все, что может пригодиться для небольшой штурмовой операции. Он предоставил около полутонны дорогущего оборудования, которое мы забрали с собой и изучали во время полета на «Чиспе». Некоторые аппараты по-прежнему оставались загадкой, мы никак не могли предположить, для чего нужна такая странная штуковина. И если операция «К» провалится, то свалить вину на недостаток технических средств не получится.

Грузовой отсек капера Мимо и Ильдико превратили в лазарет. Из коробок, покрытых маскировочными чехлами, получились отличные кровати для спящих квасттов, контейнеры приспособили под тумбочки, и даже был организован мини-сортир для пленников.

Ильдико и Ба-Каркар раскладывали упаковки квасттовской еды, емкости с водой и прочие необходимые мелочи. Когда они закончили, я все быстренько осмотрел, и маленький изможденный и ворчащий пират был отпущен к себе в кабину, чтобы вкусить там заслуженный отдых.

— Что еще? — спросила меня Ильдико.

— Почему бы тебе не помочь Айвору и Зорику с погрузкой? И заодно посмотри, нельзя ли закрепить пушки на внешней стороне корабля.

— Сомневаюсь, — покачала она головой. — Но я постараюсь придумать.

Мимо тем временем выкидывал ненужные коробки и чехлы капера, чтобы пяти квасттам не было слишком тесно.

— Не думаю, что у нас возникнут какие-нибудь трудности, — проговорил он, заметив меня. — Они ведь спасатели, а не солдаты. Если все пойдет нормально, выпустим их наружу размяться. Они могут помочь Ба-Каркару с починкой. Один только вид Айвора навсегда отобьет у них охоту вытворять всякие фокусы.

— Дождись дня и только тогда свяжись с Джо по лазеркому, — вспоминал я последние меры предосторожности. — Туман сгущается, и скоро лазерные лучи станут слишком хорошо заметны. Свет могут увидеть с пролетающего корабля. Завтра с утра мы снимаемся как можно раньше.

— Сколько тебе понадобится времени? — спросил Мимо.

— Дай нам три дня. Семьдесят два часа. Мы постараемся выйти на связь по лазеркому, но территория неровная, мы можем оказаться вне зоны охвата. Если мы не вернемся через три дня, значит, уже никогда не вернемся. Так что сматывайте удочки и поскорее.

— Адик, не будь так пессимистичен. Согласен, капер должен покинуть систему, если вы не возвращаетесь, но почему бы «Чиспе» не остаться здесь? Для нее не будет никакой опасности, пока противники не вызовут серьезных военных подкреплений. Да и тогда… — Он хитро улыбнулся, прекрасно зная, что «Бодаскону Y700» в космосе нет равных.

Я махнул рукой, понимая, что спорить бесполезно.

— Ладно. Вы с Джо можете болтаться здесь, пока ад не замерзнет, если вам так угодно. Но помните, что диспетчерскому центру Дагасатта станет известно о нелегальном отбытии Ба-Каркара, и они спокойно передадут сведения о нем плохим парням. Мы же не знаем, какую связь завод халуков поддерживает с местными. Или с «Галафармой».

— Справимся. Не волнуйся.

— Не могу — такая уж у меня работа. — Я похлопал друга по плечу. — Ладно, я пошел. Пришлю Айвора назад, как только мы закончим. Если вы развернете оставшиеся мешки, то обнаружите там коробки с пивом. И не забудь угостить старину Ба-Каркара! Он молодчина. Ладно, береги себя, Мим.

— Vaya con Dios [8], Адик.

Я ушел, а он остался стоять, жуя незажженную сигару «Монте Кристо №2».

От места нашей аварии до завода халуков, который, как я предполагал, находился где-то в области красных скал, было примерно триста восемьдесят километров. Я надеялся, мы доберемся туда и найдем подходящее убежище еще до рассвета. То есть у нас было тринадцать часов. Если не успеем, то нас непременно засекут. Наша маломощная защитная система не в состоянии скрыть корабль от мало-мальски внимательных наблюдателей. Я был готов спорить, что охранная система халуков состоит из расставленных по периметру сенсоров, а оптические приборы расположены только на самих зданиях или — это в крайнем случае — на близлежащих вершинах.

Наш туко мог похвастаться только примитивной радарной навигационной системой, которую засечет любой сенсор, — словно кучу дерьма на столе. Так что придется использовать изобретенный мною лично прибор для расщепления фотонов. Если бы не он, пришлось бы всю дорогу пялиться через мощные линзы, и к концу пути глаза превратились бы в печеные яблоки.

Фотографии и голографические карты, сделанные во время полета на капере Ба-Каркара, сослужили нам неоценимую службу. Но и то мы несколько раз чуть не прервали бесславно наше путешествие, когда я неудачно рассчитывал расстояние до ближайшей скалы. Ночь катилась к рассвету, а мои летные способности все прогрессировали. У Зорика и Ильдико хватило такта не давать мне советов с заднего сиденья, но уверен, за эти часы мой авторитет командира еще сильнее пал в глазах бывшего солдата.

Ильдико и Зорик сменяли друг друга у наблюдательных аппаратов, чередуя труд и здоровый отдых, а я по-прежнему вел туко, слушая музыку кантри из далекого прошлого — Вилли и Вэйон, и Кении, и Гарт, Реба и Пэтси, и Барбара, и Ящерицы Остина Лонжа. Они пели о простом мире много сотен лет назад, но чувства, сердечная боль, страдания и смех очень походили на переживания людей века двадцать третьего.

Оптические приборы не показывали ни единого живого существа на всей асфальтовой пустыне, в небе, кроме нас, не летел ни единый самолет или корабль. Этого и следовало ожидать — ведь все поселения квасттов находятся далеко к северу от пункта нашего назначения. На востоке, куда мы как раз и направлялись, лежала только битумная пустошь, узкая горная цепь — Ограда Полигона, Море Пустоты (с говорящим названием) и секретный завод халуков, где может находиться — а может и не находиться — Оливер Шнайдер.

Я старался не думать, что операция «К» может оказаться очень рискованной, но при этом совершенно бессмысленной. Или что завод так хорошо охраняется, что окажется не по зубам нашему крохотному отрядику.

Туман наконец начал рассеиваться, видимость заметно улучшилась. Мы летели, почти прижимаясь к земле, легко минуя озера и равнины, хитро лавируя между башенками, скалами, пип! похожими на пень горами и прочими неровностями. Средняя скорость полета не превышала 45 км/ч — то есть примерно так мы бы тащились по разбитым дорогам Аризоны на джипе. Впрочем, мы отлично укладывались в расписание.

До цели оставалось 120 километров, когда мы впервые пересекли цепь расположенных на земле автоматических сенсоров типа РНВА. Ильдико мгновенно выключила сирену сканера, и я резко остановил туко и подал вниз, пока мы не вышли за пределы зоны досягаемости.

— Все нормально, — сказала Ильдико. — Мы только слегка вошли в зону и сразу же спустились.

Мысленно я возблагодарил провидение в лице черных скал, из-за которых несколько минут назад мне пришлось снизить скорость. Уже через секунду мы неслись над озером, делая больше 200 км/ч.

Зорик проснулся от звука сирены и подошел к нам.

— Думаете, они нас засекли, шеф?

Я уже раз двадцать просил его называть меня Адом, но он все никак не мог расслабиться, чтобы допустить подобную вольность.

— Нет, мы находились в зоне помех.

— Вот что интересно, — задумчиво проговорила Ильдико, указывая на монитор и прокручивая кассету назад. — Все шесть сенсоров расположены точно на расстоянии трех миль друг от друга. И, похоже, они образуют полукруг.

Я моргнул. Для охраны секретного сооружения такая конструкция была совершенно нелепой.

— Полукруг? Но ведь инженеры «Галафармы» должны были руководить установкой радаров. Они бы не сделали такой глупости.

Ильдико рассмеялась — смех у нее оказался заливистым и серебристым.

— Ну почему же? Расположенные на земле диссимиляторы скрывают завод от наблюдателей из космоса. Снизу им угрожают маленькие наивные скрипуны и старый контрабандист, сующий свой нос куда ни попадя, — от них такая защита себя оправдывает. Ставлю десять баков, что этот круг охватывает территорию диаметром более ста кликов!

— Подсчитай, — согласился я.

Через несколько минут она торжествующе помахала голографической распечаткой этого района и обвела иглой небольшой участок.

— Твой завод должен быть именно здесь. Маленькое открытое пространство, окруженное высокими скалами, на которых и держится защитный зонт.

— Вот тупые дебилы! — фыркнул я. — Они бы еще табличку повесили «Дай мне пинка»!

— Аккуратность, граничащая с идиотизмом.

Зорик слегка растянул губы в улыбке.

Теперь нам не придется попусту тратить время на поиски объекта, спрятанного под куполом. Я был счастлив, как пожирающий тухлые груши боров.

— Отлично, Ильдико! Выигрыш получишь на «Чиспе». А теперь изучи этот зонт и прикинь, что нам понадобится, чтобы через него пробраться.

Она ответила уже через несколько минут. Зорик вставил картридж в прикрепленный на габаритную лампу фотонный расщепитель, и туко плавно полетел дальше — невидимый для автоматических охранников. Мы как раз миновали один из радаров, и Зорик успел сделать снимок. Посреди инопланетного пейзажа, спрятанная от воздушного и космического наблюдения имитатором в виде поддельной скалы, стояла небольшая установка, охватывавшая все направления. Мы даже заметили этикетку «Шелтока» на одной из антенн.

Весь дальнейший путь мы каждые двадцать километров снова натыкались на такие же защитные ограждения. Поля их пересекались, так что даже летучая мышь не пробралась бы незамеченной. Но нигде не наблюдалось лазерных пулеметов типа EUV, только два последних ряда защиты были снабжены каги-лазерами и сенсорами движения.

Пролетая мимо пушек, мы дружно затаили дыхание — но расщепитель с задачей справился, и туко спокойно продолжал полет. Но я не мог не опасаться, что удача наша не будет длиться вечно, рано или поздно нам встретятся бластеры, которые не купятся на расщепитель. Или просто охранники с глазами. Готов спорить, этого не случится, пока мы не приблизимся на достаточное расстояние — достаточное для наземной атаки. Раз мы не смогли установить орудия с внешней стороны катера, то придется идти пешком.

Корабль продвигался мимо огромных стоячих камней, многие из них повыше километра. Их разъедали ветра и превращали в загадочные фигуры, похожие на скульптуры в Горной Долине на древних землях навахо на Диком Западе. Камни эти блестели и переливались, словно застывшие озера расплавленного черного дегтя. То и дело появлялись маленькие «пеньки», похожие на тот, где мы оставили капер, наверное, это более новые образования. Еще более странно выглядели громадные кости животных, торчащие из равнины и скал — очевидно, останки древних обитателей Дагасатта, залитые жидким асфальтом. В некоторых местах скелетов было так много, как будто под нами проплывал открытый палеонтологический музей.

Приближался рассвет, воздух заметно очистился, последние клочья тумана еще прятались у подножий скал, словно усталые привидения. Восточная часть неба светлела, и из боковых окон корабля можно было разглядеть, что творится внизу.

Зорик в последний раз оглядел верхушки скал с помощью прибора ночного видения, который нам уже скоро не понадобится, в поисках наблюдательных постов или антенн. Ильдико не отрывала глаз от сканера и по моей просьбе докладывала обстановку.

— Девятнадцать миль — чисто. Никаких изменений в частотности радаров. Никаких лазерных маяков или сенсоров движения.

Теперь мы плыли, едва не касаясь лыжами земли, в поисках плоского участка для маскировки туко. Мне хотелось подобраться как можно ближе, и я осторожно лавировал между природными преградами, всякий раз стараясь держать курс так, чтобы нас от завода отделял кусок скалы. Теперь нас было прекрасно видно с вершин гор, окружающих завод, — если фотонный или гравитонный луч заметит нас, мы трупы.

Но лучей не было, и Зорик не нашел на вершинах скал никаких сооружений.

— Семнадцать миль — чисто, — монотонно проговорила Ильдико.

У нее было своя копия карты местности, и один раз, когда я решил обогнуть скалу слева, она тихо сказала:

— Возьми вправо, Адик. Там прикрытие лучше.

Она была права, а я нет. Я выругался, но все же признал, что после бессонной напряженной ночи мое мнение стоит немногого. Все тело болело от физической и нервной усталости, глаза едва не выпадали из глазниц от постоянного переключения внимания с экрана на карту.

— Зорик, — позвал я. — Убери мракоскоп и вставь дневные линзы. А потом помоги мне с управлением. Я выжат, как лимон.

— Сейчас.

Голос его прозвучал до крайности довольно. Но мне наплевать.

— Пятнадцать миль — чисто, — продолжала Ильдико. — Четырнадцать — чисто. Подходим к краю диссимиляторного поля. Не очень сильное, расположено на высоте сорока метров.

Торчащие из земли скалы попадались все чаще и чаще. Когда мы пролетали над дисполем, вершины скал имели слегка размытые очертания, но я не заметил блеска, характерного для сильных маскировочных полей.

— Чисто на двенадцати милях, — сказала Ильдико, не отрываясь от экрана сканера.

— Зорик, сделай анализ поверхности, как только она изменится. Мне надо сосредоточиться, чтобы обогнуть эти проклятые скалы.

— Понятно. Нефть, смешанная с гравием.

Восточный свод неба порозовел. У квасттов куда более острое зрение, чем у людей, и когда видимость достигнет состояния «яркие сумерки», система расщепления света автоматически отключится. Тогда моим усталым глазам придется справляться самостоятельно.

— Впереди остроконечная скала, — предупредил Зорик.

— Понял.

Я свернул всего в метре от коварного пика.

— Чисто на десятом километре, — спокойно доложила Ильдико. — Проходим мимо антенны, снаряженной каги. Устройство идентично тем, что были на двадцатой границе. Но теперь между ними расстояние всего полкилометра.

— На поверхности песок, гравий и деготь, — сообщил Зорик. — Стоит ли еще приближаться?

— Делай, что тебе велено, — сквозь зубы прошипел я.

— Девять кэмэ — чисто.

— Поверхность — треснувшие соединения нефти. Курс прямо и налево.

— Понял.

Световой экран на ветровом стекле погас как раз в тот момент, когда мы пролетали тесное ущелье между двумя красными скалами. Я тихо выругался.

Мы знали, что наша цель лежит слева, и со всех сторон ее окружает камень. Из-за проекторов защитного поля над заводом изображение на карте оказалось смазанным — особенно в радиусе четырех километров от центральной отметки. Так что мы не знали, что именно окружает искомый объект. «Галафарма» могла построить свой таинственный завод на понтонах, плавающих в жидком битуме. Но я все же надеялся, что они выбрали более простой вариант и поставили здания на плотную землю. У нас нет никаких шансов прибраться через мерзкую трясину из дегтя на своих двоих.

— По-прежнему чисто на восьмом кэмэ.

— Плоская поверхность из застывшей нефти, — сообщил Зорик. — Лучше замедлить ход. Впереди дерьмовый кусок дороги.

— Понял.

Летящий туко теперь напоминал маленький кораблик, скользящий по узкому перешейку между пустынными скалистыми островами. В некоторых местах из земли торчали камни самых разных размеров, и уже невозможно было прижиматься к поверхности. Тогда я с замиранием сердца поднимал ярко-оранжевый катер на высоту пятнадцать-двадцать метров. Быть может, сенсоры и не чувствуют его, но любой человек — или халук — с глазами непременно его увидит.

— Семь километров — чисто.

— Плоская поверхность, состоит из гравия, над застывшей нефтью тонкий слой воды.

И тогда, увидев то, что так долго искал, я резко остановил туко прямо над берегом маленького озера.

— Ура! — довольно прорычал я. — Видите этот торчащий над водой бугор, похожий на конус? Это древний вулкан. У нас в Аризоне их миллиард, а здесь я вижу такой впервые. Уверен, вокруг твердая поверхность. Зорик, проверь на всякий случай.

Возвышенность простиралась километра на три в диаметре и на полтора в высоту, по большей части она состояла из обломков базальта. Над водой виднелась лишь небольшая часть, собственно жерло. К северу лежали две похожие скалы-сестренки, но только чуть меньшего размера. Судя по карте, от нашего Бугра их отделял узкий каньон, по дну которого протекал ручей, вероятно, питавший озеро. На юге вырисовывался гигантский красный скальник. Коридор между Бугром и Красным Великаном был несколько шире, чем северный, связывающий Сестренок. На карте красовалась целая гроздь утесов в дальнем конце Южного каньона…

А за ним как раз располагался завод халуков.

— Вот оно, ребята. Ильди, просканируй вершины этих бугров. Зорик, какая там поверхность? Если народ здесь хоть сколько-нибудь соображает, они бы поставили там наблюдателей. Защитное поле недостаточно сильно, чтобы обеспечить полную неприкосновенность объекта.

Но там ничего не было.

Я пролетел над озером, совершил круг почета над Бугром так, чтобы от завода нас отделяла скала. Из воды торчали глыбы асфальта, выросшие из мягкого битумного дна на поверхности плавало несколько кругов нефти. Поравнявшись с отметкой 4,2 км, мы добрались до скал, похожих на стекшие со склонов Бугра и застывшие потоки лавы. С их дальней стороны поднимались три столба черного дыма. Все вокруг уже заливал яркий свет.

Я притормозил перед глубокой нишей, приземлился и выключил двигатель. Мы кубарем выкатились из туко и мгновенно накрыли корабль защитной сеткой, которая приняла цвет соседних камней. К северу от нас на фоне розовеющего неба возвышался серый силуэт Бугра, на юге солнечные лучи окрашивали в кроваво-алый цвет склоны Красного Великана. На востоке виднелась огромная красная гора, впоследствии получившая от Зорика название Дисковод. В прохладном воздухе витала уже знакомая и привычная вонь гидрокарбонатов, к ней примешивался еще более противный запах горящей нефти.

— Уверена, халуки не используют битум в качестве топлива, как это делают квастты, — сказала Ильдико. — У них есть маленькие, но очень мощные фузионные генераторы и конвертеры.

— Может быть, наши друзья случайно подожгли озеро с нефтью или какой-нибудь летучей гадостью, — предположил я. — Или там проснулся вулкан. Если нефть горит под застывшей коркой, то затушить пожар, скорее всего, невозможно.

Ильдико скривилась.

— Давайте вернемся на корабль — там хоть дышать можно.

Так мы и сделали, и я немедленно усадил Ильди обратно за сканер.

— Просматривай все окрестности еще по крайней мере в течение часа. Обрати особое внимание на местные частоты передач. Мы должны точно знать, что никакие ребята не пробираются через скалы с бластерами.

— Одному из нас неплохо бы разведать обстановку вокруг, просто оглядеться, — предложил Зорик. — Я схожу. Взгляну на те вершины на севере. Не стану отходить дальше чем на километр от корабля. Исследую Три Дымохода, чтобы убедиться, что это просто вулканическая активность. Может быть, удастся разглядеть объект — если рельеф позволит. Что скажете?

Да у тебя, приятель, шило в заднице!

— Отличная мысль, Зорик. Собирайся. Я сейчас налажу коммутатор, чтобы поддерживать с тобой связь.

Он пошел приготовить снаряжение, Ильдико вернулась к сканеру, а я так и сяк ворочал коммутатор, пока его тонкий лазерный луч не отыскал на небе «Чиспу дос» на расстоянии полумиллиона километров от Великой Битумной пустыни.

Джо Бетанкур сообщил, что Огу, Тискват и Ту-Прак подавлены и жалуются. Вчера три корабля квасттов поднялись из нейтрального космопорта и покинули орбиту планеты. Из человеческих судов перемещались только принадлежащие «Оплоту», они то прилетали, то улетали с Кашне в тридцати парсеках отсюда. В радиусе шестидесяти световых лет не наблюдалось ни одного корабля халуков. Мимо и Айвор только что отчитались о спокойной ночи на борту капера; дополнительный катер спасательной службы, которого мы опасались, так и не появился.

Я поблагодарил Джо, кратко отрапортовал о наших делах и велел переключиться на секретный и потому очень дорогой канал связи. Уже отключаясь, я услышал, как захлопнулся задний люк туко.

Весь мой рассудок сосредоточился на завтраке, и я вытащил контейнер с уже готовой едой.

— Завтрак мясной или овощной? — спросил я Ильдико. — Кофе, чай, сок?

— Овощной, пожалуйста. Чай с двумя ложками меда и яблочный сок, если есть.

— Эгей, Зорик! — позвал я. — Будешь питаться?

Ответа не последовало. Наверное, пошел справить нужду — нормальный человек просто не способен пользоваться сортиром квасттов.

Я тем временем выдавливал содержимое горячих и холодных пакетов в одноразовые тарелки и кружки. Одна порция овсянки с грецким орехом, жареный бекон из сои, горячий напиток из яблок и изюма с добавлением алкоголя; одна порция омлета с грибами и мясом, рогалики и сливочный сыр, стакан сока и чашка черного кофе. Сканер не фиксировал ничего существенного, только сигналы с правительственных и коммерческих станций в близлежащих городах, свист ветра, длинные волны очень далекой молнии и колебания в инфракрасном излучении, идущие от горящей лавы.

— Ты ведь с Земли, да, Ильди? — спросил я, набив наконец желудок.

— Да. Как ты догадался?

— Элементарно, моя дорогая Забо! Я ведь бывший коп. На самом деле тебя выдает легкий акцент. Жители колоний смягчают свою речь и говорят очень ровно. Только выходцы из старого мира сохраняют оттенки говоров. Но я не могу определить, откуда ты.

— Из Венгрии. Мои родители содержат ферму в маленьком городке к северу от Будапешта, они выращивают розы и фризии на продажу. Когда я была маленькой, то помогала им. — На лице появилось задумчиво-мечтательное выражение. — У меня самые чудесные родители, но в то время я считала их мелочными и скучными. Не могла дождаться совершеннолетия, чтобы вступить в Зональный патруль — я выбрала самый далекий от Земли район. Мне хотелось адреналина и приключений среди звезд.

— И ты нашла их?

— О да. Это были чудесные двадцать пять лет.

— Но ты же подала в отставку. Почему?

В ее глазах блеснул озорной огонек.

— Не думай, что я как О'Тул! Моя подружка Коса получила серьезное ранение, ей сделали протезы обеих рук. И я тоже решила уйти, чтобы быть рядом, пока она выздоравливает. Мы перелетели на Сериф, собирались выращивать цветы, как мои родители… Нам было очень хорошо, пока Коса не встретила кого-то еще. Пф!

Она передернула плечами.

— А почему Зорик ушел из патруля?

— Наверное, мне не стоило говорить об этом. Он ушел за год до меня. Его досье сияет от золотых звезд, нет ни единого намека на какое-нибудь грязное дельце. Но в ЗП ходят слухи, что Железную Голову поставили перед выбором: уйти на пенсию или испортить послужной список. Никто не знает, что именно произошло, но поговаривают о серьезном неподчинении. О'Тул никогда не отличался покорностью перед дураками — даже если они стоят выше него.

Ильдико замолчала, пристально уставившись на монитор прибора, и наконец покачала головой.

— Ничего оттуда не передают. Все как обычно, Три Дымохода по-прежнему тлеют за скалами.

Мы продолжали завтрак, а Зорик все еще не показывался. Я принялся рассказывать о своей ленивой жизни пляжного оболтуса и капитана экскурсионной лодки, заставив ее смеяться над несколькими шутками. Потом рассказал о загубленной карьере агента СМТ; как и Зорик, Ильдико была прекрасно осведомлена.

Она сочувственно слушала и, когда я закончил, проговорила:

— Ты думаешь, тебя подставил какой-то криминальный тип, которому ты всю малину испортил?

— Нет. Почти уверен, за этой историей скрывается Объединенный концерн «Галафарма». Первый ход в игре против «Оплота» — и очень остроумный. Я пошел в СМТ, чтобы насолить отцу и подразнить семейную корпорацию. В юности я отличался крайним идеализмом и идиотизмом, готов был разоблачить всех негодяев в «Ста концернах», и прочих корпоративных хищников, считающих вселенную своей собственностью. Очень глупо, разве нет?

— Нет, — мягко возразила она. — Они думают, что закон не для них, что Ассамблея Содружества — это всего лишь театр марионеток, где они дергают за веревочки. Большие концерны сумели подгрести даже Зональный патруль — некоторые его ответвления уж точно.

— Откуда ты знаешь?

До меня, конечно, доходили слухи. Не только про патруль, но даже про СМТ.

— Именно по этой причине я попросила перевести меня из зоны 16. Ты, должно быть, слышал о грязных делишках «Карнелиана» на планете Йору несколько лет назад. На самом деле они так и не прикрыли свою лавочку, только стали осмотрительнее. Помимо всего прочего, Карни даже пошел на убийство и уничтожил упрямых инопланетных рабочих, сговорившись с патрульной командой смерти. Этих офицеров никогда ни в чем не обвиняли, но все мы знали, что происходит.

— А ты слышала что-нибудь о коррупции ЗП здесь, на Шпоре?

— Поговаривают, что «Галафарма» приплачивает за несанкционированные изменения в кодах Патруля. Считается, что шпионаж за «Оплотом» входит в планы «Галы» по слиянию с корпорацией, и концерн не хочет, чтобы корабли Патруля летали в некоторых районах.

— Рядом с какими планетами?

— В основном речь идет о Серифе, Плусии-Прайм и Тиринфе. Планеты с плотной транспортной сетью. Еще нужно держаться подальше от Острия, где нет ни одной колонии людей. Это уж никак не понятно. — Неожиданно ее голубые глаза расширились. — Или это как-то связано с халуками?

Несколько мгновений я молча смотрел на нее и тут услышал, как хлопнул люк заднего отсека.

— Ильди, — заторопился я. — Что ты собираешься делать, когда операция завершится?

Она тоже как-то занервничала.

— Ну… если ты будешь доволен моей работой, я надеялась остаться у тебя. Например, попасть в конвой для преступников и доставлять их на Землю. Мне бы хотелось увидеться со своими, проведать, как там семейные парники. — Ее губы насмешливо скривились. — Да и вообще, может быть, и для меня пришло время букетов и клумб.

— Считай, что контракт продлен, — прошептал я. — Но это будет наш секрет.

— Неужели я чувствую запах кофе? — пропел О'Тул, заходя.

— Хочешь чашечку?

— Не откажусь, черт подери! Самую большую, черную и очень горячую. Да побыстрее! — Он разразился лающим смехом, давая мне понять, что таким образом удовлетворяет мою прихоть в дружеском общении с подчиненными. — Есть что-нибудь на сканере, лейтенант?

— Ничего особенного, Зорик. — Ильдико подмигнула мне, она тоже не одобряла его должностной манеры. — Похоже, наши друзья свято верят, что никто не проникнет за их ограждения.

— Ну, один-то кораблик все-таки пролетел, — усмехнулся я.

Через несколько минут Зорик полностью экипировался, оставалось только надеть боевой шлем. Он залил кофе во вмонтированный в костюм термос и сказал:

— Я продумал пробный разведочный маршрут. Хотите взглянуть?

Я подавил в себе ответ, который прямо-таки напрашивался после такого вопроса.

— Конечно.

Он вытащил совершенно новую топографическую карту.

Должно быть, ее сняли всего несколько минут назад с использованием нашего фотонного топографа.

Зорик перехватил мой взгляд, в котором отражалось удивление, перемешанное с гневом, и ухмыльнулся.

— Не волнуйтесь, шеф. Я нарисовал ее за один раз в тот момент, когда солнце выглянуло из-за гор. Даже если неприятель заметил вспышку, он подумает, что это солнечный отблеск — так часто бывает на рассвете. Я так уже делал во время успешной операции на Бандусии.

— Зорик…

— Проверьте сами! — Его просто распирало от гордости: он проявил творческую инициативу, в то время как я изображал из себя бортового повара. — Эта копия для вас, у меня в рюкзаке есть еще одна. Фотонные лучи проникли сквозь каменные завалы, и я узнал несколько действительно важных вещей.

Конечно, карта, сделанная одним снимком, не отличалась четкостью, особенно при изображении вершин, также плохо видно было, где заканчивается вязкий деготь и начинается твердая поверхность. Но все равно она содержала несоизмеримо больше сведений, чем та, что мы сделали с помощью квасттовского оборудования. Карта охватывала практически весь диаметр круглого защитного поля и чудесным образом показывала все скалы и камни, даже размером с арбуз. Различалась также тень халукского завода: главный отсек и три отходящих крыла, словно лопасти пропеллера. К востоку от завода простиралась некая водная преграда, а за ней возвышалась песчаная гора, окрещенная Дисководом.

— Зря ты не посоветовался со мной, прежде чем делать снимок, — довольно резко заметил я.

— Но вы бы согласились, разве нет?

— Скорее всего. Но…

— Я вспомнил о блике буквально за минуту до того, как солнце показалось. Так что времени на обсуждения просто не оставалось. — Он спокойно продолжал, решив, что инцидент о несанкционированных действиях исчерпан — Итак, поскольку теперь у нас есть эта карта, я не вижу причин, почему бы мне не отправиться на разведку. Я отлично себя чувствую. Рассчитываю вернуться максимум через пять-шесть часов. Все время буду поддерживать связь с базой. А, вернувшись, прекрасно успею отдохнуть перед ночным штурмом. Что скажете?

— Изложи детали своего плана.

— Во-первых, я обдумал и отверг идею о том, чтобы осматривать окрестности с вершины Бугра. Уверен, что защитный колпак немедленно среагирует на действие мощных оптических приборов, которые я возьму с собой. Так что придется вычленять объект, находясь внизу. — Он сурово взглянул на меня. — Осмотрев прилегающую территорию, я убедился, что твое предположение верно: у них в самом деле нет вертикального поля, защищающего строение от постороннего наблюдения. То есть неприятель не узнает о моем шпионаже.

— Дальше.

— Я подойду ближе, постоянно оставляя между собой и заводом цельный камень, и доберусь ровно до этой точки.

Его палец начертил волнообразную тропку между вулканическими скалами, ведущую в южную часть очерченного участка, где пыхтели Три Дымохода, затем повернул к северу, следуя вдоль плоской равнины, и добрался до узкой башенки из песчаника. Завод располагался всего в ста пятидесяти метрах от нее.

Вокруг башенки, причудливо изогнутой штопором в своей верхней части, валялась целая куча каменных осколков. Все вместе это сооружение представляло собой идеальное прикрытие, откуда следовало начать штурм.

О'Тул тоже так считал.

— Это самый удачный маршрут для атаки. Судя по карте, равнинка между Штопором и объектом имеет твердую поверхность.

— Да, так кажется, — уточнил я.

Он отмахнулся от моих сомнений.

— Я, конечно, сам смогу убедиться в том. Но больше я не вижу ни одной подходящей линии атаки. К востоку от объекта вода, там пройти невозможно. На западе открытое пространство шириной около трехсот метров, и там всего несколько камней, да и те по размеру меньше человека. А с юга, то есть где мы стоим, горящие нефтяные озера — уверен, это именно они дымят.

— Эти Дымоходы меня беспокоят, — сказал я. — Насколько я понимаю, выбранный тобой маршрут исключает всякую возможность определить, что они такое на самом деле.

— Это совершенно необязательно, пока не окажется, что данный план атаки невыполним. Тогда проработаем подходы с севера и юга, времени будет предостаточно, чтобы исследовать дым.

— Учитывая все повороты и изгибы, — начал я, — твой маршрут тянется километров на пять. Это немаленькое расстояние для одинокого штурмовика среди враждебной инопланетной действительности.

— У опытного солдата не возникнет проблем с использованием маскировочного снаряжения. Вы не согласны?

— Если верить карте, ты прав.

— Могу я тогда получить разрешение начать разведку?

Энтузиазм в нем так и кипел, он предвкушал сложный маневр, как будто это была увеселительная прогулка. Я не мог выдумать ни одной причины, чтобы ему остаться, за исключением непредвиденных природных препятствий и моего недовольства его неуважением. Чтобы быть справедливым, я поставил себя на место О'Тула: он хочет удачного завершения миссии, чтобы окончательно отойти от дел, но его то и дело осаживает командир — разжалованный коп, ставший ковбоем-авантюристом, но которому явно не хватает боевого опыта. Он отлично знает свою работу и подозревает, что я полный придурок.

Железная Голова имеет полное право на собственное мнение.

— Давай, — согласился я. — Разрешение дано. Сделай обязательно головидеосъемку и по лазеркому передавай информацию нам. Также я настаиваю на словесном отчете — каждые пятнадцать минут. И немедленного сообщения при обнаружении чего-либо существенного.

— Ясно. Если на объект в принципе можно проникнуть, то я найду как именно. Гарантирую.

Он широко ухмыльнулся и застегнул шлем. Лицо исчезло, но вместо него появилась многофункциональная маска, включающая головидеокамеру с постоянно обновляющейся картой, устройство лазерной связи и респиратор с универсальным фильтром. Шлем, как и весь защитный костюм, создавал внутри благоприятную для организма среду. На поясе болтался каги-бластер, гигантский нож висел на месте, где я обычно ношу «Иванова», рядом крепились контейнеры с водой и кофе, а также баллон со спреем-маркером.

Зорик навьючил на спину рюкзак, набитый кучей оружия и полезных предметов: например, там виднелся актиниевый бластер с автоматической наводкой типа «Талавера-Джерарди 333», компактный гранатомет модели LGF-10 с 30-миллиметровыми снарядами, несколько осветительных патронов и новейшие ракеты с усыпляющим газом.

Вооруженный до зубов, неприступный, словно танк, и готовый ко всему, коммандо Зорик О'Тул, отставной солдат Зонального патруля СПЧ, открыл кормовой люк туко и решительными шагами замаршировал по утренней равнине Дагасатта, не обернувшись и не махнув рукой на прощание.

Я пялился ему вослед с выражением неподдельного изумления на лице. Этот человек выполнит свои гарантии лучше, чем кто-либо другой. Но я ни за что не доверил бы ему защищать свою спину.

Никогда не полагайся на того, кто не называет тебя по имени.

Мы с Ильдико договорились о трехчасовых сменах. Я свалился первым, предварительно расстелив спальник на крыше туко — единственное место на корабле, где я мог растянуться во весь рост. Спал я глубоко и без сновидений, и когда загудел будильник, мне показалось, что я только сомкнул веки.

С помощью компьютерной карты Ильдико показала мне результаты продвижения О'Тула, изображение то и дело обновлялось, следуя новой информации, поступающей через камеру Зорика. На мониторе виднелось изображение нашего разведчика: он как раз подходил к высокой песчаной горе, получившей у нас название Штопор. Расстояния, пройденные за пятнадцать минут, уменьшались с каждым следующим сеансом связи.

— Он двигается медленнее, чем мне бы хотелось, — заметил я.

— Почва становится очень опасной.

Ильдико передала мне электронную книжку с подробным отчетом о ходе разведки.

Я проглядел текст. Первые два часа Зорик бодро шагал между валунами по петляющей траектории, ступая только на твердую поверхность, состоящую из застывшей лавы или красного песка с гравием. Но как только путь его повернул к северу по направлению к Штопору, Зорик повстречал куски треснувшего скальника, под которым, как он предполагал, находилась жидкая магма. В некоторых проломах блестела маслянистая жидкость.

В последнем докладе О'Тул сообщал, что теперь в треснувшем камне виднеются угли, как будто нефтяные соединения горели здесь совсем недавно.

Он также заметил, что из земли кое-где поднимаются тонкие струйки пара. Я выругался.

— Он в двух с половиной километрах от Трех Дымоходов, но, похоже, вокруг Штопора находится такая же дрянь. Возможно, нас ждет преизрядный кусок дерьма, если это огненное болото окажется достаточно большим.

— Следующее сообщение придет через четыре минуты.

Я быстро взглянул на сканер: казалось, что завод халуков находится в полной электромагнитной изоляции.

И снова я стал размышлять, здесь ли Шнайдер отбывает свое изгнание до поры, пока «Галафарма» не захватит «Оплот». Только тогда он и его компаньоны смогут вернуться на Шпору Персея и занять новые рабочие места под новым руководством. Конечно, Олли предусмотрел некую страховку собственной жизни, но почему бы тогда Алистеру Драммонду попросту не подвергнуть нерадивого прислужника электронному допросу и не выкачать все необходимые сведения?

Возможно, они уже пытались, но затея провалилась. Старина Олли отлично умеет выходить сухим из воды.

— О'Тул базе, — сообщил лазерком.

— Прием, — ответила Ильдико. — Продолжай, Зорик.

— Нахожусь в ста сорока пяти метрах к югу от Штопора. Пытаюсь приблизиться к объекту, но движение замедляется из-за крайне неудобной почвы: вулканическая корка практически исчезла, поверхность по большей части покрыта песком и красным гравием с вкраплениями черных углей, некоторые из них еще дымятся. Источников газа или кратеров не видно, просто темные пятна, как будто прогоревшие кострища. Важное замечание: эти угли не похожи на те, что мы видели на Пень-горе, а испарения, судя по всему, это настоящий дым, а не просто пар, как на Пне.

— Записано, — сообщила Ильдико. — Ты сделал анализ температуры почвы?

— Да, каждые десять метров с момента последнего сообщения. Колебания достигают максимальной точки 62,8 градуса, значит, в этом районе термальная активность увеличивается.

Чтобы узнать, что делается под землей, понадобится новый подземный сканер.

Но его он оставил на туко. Прибор весил почти восемь килограммов, и Зорик решил его не тащить, поскольку все равно не собирался исследовать местность вокруг Трех Дымоходов.

Я наклонился к микрофону:

— Это Адик. Горящие уголья встречаются на всем пути от базы до Штопора?

— Нет, только местами. Кое-где «кострища» заносит песком, Да и не все они по-настоящему горят. Осторожно следую дальше и отмечаю путь сигнальными буйками.

— Все это меня тревожит, — сказал я. — Если на равнинке между Штопором и заводом встретятся участки подземных пожаров, нам придется отменить штурм.

— Не думаю, что неприятель построил свой завод прямо в жерле вулкана, — саркастически заметил Зорик.

— Согласен, но они могли использовать огонь в качестве естественных укреплений.

Тут он заткнулся.

— Зорик, ты можешь определить, через какое время ты будешь у подножия башенки? — спросила Ильдико.

Он дал себе десять минут.

— Но перед сообщением мне бы хотелось кое-что проверить. Выйду на связь в обычное время, лейтенант Забо. Конец связи.

— Конец. Ну, что скажешь? — обратилась ко мне Ильдико, отключая коммутатор.

Я покачал головой.

— Он решился подходить с юга, считая тот путь самым простым, и он действительно хочет проникнуть на объект. На моей родине есть одна песня про игрока в покер, там такой припев: «Важно знать, когда свернуть, важно знать, когда дерзнуть».

Она кивнула и мягко пропела:

— «Знать, когда уйти и когда убежать». У нас в Венгрии ее тоже знают.

Я слегка ткнул ее кулаком в плечо.

— Моя очередь торчать за монитором, а тебе пора на бочок. Три часа здорового сна. Когда ты проснешься, наш друг Железная Голова уже будет на полпути к нам.

Но он так и не дошел.

Камера Зорика перестала пересылать картинки через одиннадцать минут. Он не ответил на мой вызов и не вышел на вязь через положенные четверть часа. Я проверил, не отключился ли мой коммутатор, и обратился к Джо Бетанкуру. Он подтвердил то, что я и так уже знал: лазерный луч, исходящий из зорикова лазеркома, исчез.

— Ты хочешь, чтобы я поискал его усиленными оптическими приборами, да, Адик? Мы в опасной зоне, но…

— Нет, он ушел слишком далеко под купол. Придется рискнуть и сделать антидиссимиляционное сканирование с «Чиспы», ориентируясь на его последнее нам известное местопребывание. Используй самые тонкие лучи.

— Понял. Приступаю.

Прошло несколько минут, и Джо снова вышел на связь.

— Человеческого тела не наблюдается. Но есть кое-что другое, на, посмотри картинку.

На головидеокарте в непосредственной близости от Штопора показалось новое изображение. Я присмотрелся, и по спине пробежали мурашки.

Новый столб дыма.

— Спасибо, Джо. Я сделаю распечатку. Отбой.

Зорик попал в беду, или его неожиданное исчезновение означает нечто другое?

В отличие от Айвора Дженкинса, отец которого с давних лет дружил с Мимо, и «читателей» нашей Библиотеки, всю жизнь работавших на Карла и выбранных лично им, три новых члена команды были совершенно никому не известны. Компьютер Матильды Грегуар рекомендовал их, исходя из профессиональных качеств — а о личных мы не знали ничего.

Из этой троицы О'Тул доставлял больше всего неприятностей. Мне очень нравились молчаливый Джо Бетанкур и опытная и дружелюбная Ильдико, но с Зориком все получилось совсем не так. К тому же его вынудили уйти в отставку за какое-то таинственное правонарушение.

Ильди упоминала о коррупции в отделении Зонального патруля на Шпоре Персея. Пускай и запоздало, но я все же заволновался, вдруг Зорик подкуплен «Галафармой» и попросту закрывает глаза, пока корабли концерна безнаказанно бороздят космическое пространство «Оплота», срывают операции корпорации и занимаются еще черт знает чем.

Я предложил Зорику сногсшибательную сумму за его работу.

А что, если «Гала» меня переплюнула?

Я разбудил Ильдико, и мы принялись облачаться в полную боевую амуницию.