Все дружно, почти непослушно, усмехаются. Я решаю, что мне уже нравится этот высокий констебль.
«Представляемся», — говорит майор. Он по очереди указывает на каждого из нас. «Подполковник Кемп, подполковник Декер, мастер-сержант Фэллон, сержант-майор Далтон, сержант-майор Зелник, старший сержант Грейсон. Это констебль Гест, старший сотрудник правоохранительных органов здесь, на Новом Шпицбергене».
«Глава огромной армии приспешников», — добавляет констебль Гест. «Двадцать один офицер и четверо внештатных». Он оглядывает собравшихся солдат из разных родов войск. «Слишком много наглецов для одной маленькой луны. Я слышал о всех новых солдатах с Земли, которых вы высадили у терраформеров. Целых два батальона? Только не говорите мне, что мы собираемся с кем-то сражаться за это место».
«Насколько нам известно, нет», — говорит майор. «Но у нас тут кое-что ещё. Администратор дома?»
«А когда его нет?» — спрашивает констебль Гест. «Научная группа тоже здесь. Они проводят еженедельное административное богослужение».
"Без тебя?"
«Вышел подышать свежим воздухом», — пожимает он плечами. «Заходите. Второй этаж, большой конференц-зал рядом с кухней. Вы знаете это место».
«Да, есть», — майор поворачивается к остальным. «Если хотите, проследуйте за мной, я покажу вам всё вокруг и познакомлю с администратором и его командой. Старший сержант Грейсон, возможно, вам стоит съездить на аэродром, встретиться с дежурным авиадиспетчером и ознакомиться с оборудованием, на случай, если нам позже понадобятся ваши услуги».
«Понял, сэр», — отвечаю я. «В любом случае, я никогда не был любителем ходить на совещания».
Я наблюдаю, как остальные солдаты входят в здание за майором. Позади меня погонщик мула осторожно выруливает свою огромную машину на свободное место рядом со зданием через узкую улочку, чтобы освободить проход для других машин. Несколько колонистов толпятся на безопасном расстоянии, наблюдая, как замаскированный стальной монстр с неуместным пушечным вооружением пытается втиснуться в пространство, никогда не предназначенное для боевых машин космической пехоты. Мы, наверное, могли бы взять один из лёгких, небронированных минимулов или пройти полторы мили пешком, но новое командование решило взять стального зверя, а я просто присоединился к ним в качестве младшего члена свиты.
Я бывал на Новом Шпицбергене несколько раз, но всегда пассажиром судна, останавливавшегося за водой. Я никогда не был на гражданском аэродроме. Когда я спрашиваю констебля Геста, может ли он подсказать мне дорогу, он с улыбкой пожимает плечами.
«Конечно, но это довольно далеко. Можешь прогуляться через весь город, или я могу тебя подвезти, если ты не против посидеть на пассажирском сиденье на маленьком квадроцикле».
«Я был бы вам благодарен», — говорю я. «И можете быть уверены, что всё достоинство, которое у меня ещё оставалось после курса базовой подготовки, давно улетучилось».
———
Аэродром оказался гораздо более сложным, чем я ожидал. Я представлял себе гравийную посадочную площадку и несколько топливных баков, вроде тех, что, похоже, являются стандартным оснащением любого мелкого колониального форпоста. Вместо этого вездеход констебля въезжает на объект, который выглядит более продвинутым, чем посадочная площадка десантного корабля в лагере «Фростбайт». Здесь расположено полдюжины ангаров с необычно толстыми бетонными куполами, и, проезжая по центральной аллее, образованной ангарами, я вижу толстые гидравлические взрывозащиты, которые, похоже, способны остановить боеголовку ракеты MARS.
«Они построили его для обслуживания всех планетарных грузовых перевозок, и не только», — говорит констебль Гест, перекрикивая тихое гудение электропривода вездехода. «У нас пока нет орбитального пункта пополнения запасов, но команда водохранилища может заправить баки с помощью танкера-челнока всего за двадцать минут».
Здесь гладкий бетонный асфальт. Есть посадочная площадка для вертикального взлёта и посадки с десятком отдельных посадочных зон, размеченных трафаретом, а также настоящая взлётно-посадочная полоса — тысячи метров гладкого асфальтобетона, простирающегося вдаль.
«Двойной резервный AILS для частой непогоды, полная возможность дозаправки гражданских и военных, а также все новейшие метеорологические системы и навигационные средства. У нас даже есть спутниковая сеть для связи и навигации. Место, может быть, и не выглядит впечатляющим, но у нас здесь, внизу, довольно блестящие приборы. Нам не хватает только орбитального сервисного центра, чтобы крупным компаниям не приходилось отправлять сюда шаттлы-заправщики, чтобы пополнить запасы питьевой воды или топлива для реакторов. Конечно, при нынешнем положении дел, никаких улучшений в ближайшее время не будет. Особенно с окончанием полётов в колонии».
Констебль останавливает вездеход перед зданием, которое выглядит как уменьшенная копия огромного административного здания города. Единственное отличие — это очевидная вышка управления воздушным движением, пристроенная к короткой стороне здания, обращённой к взлётно-посадочной полосе и площадкам для СВВП.
«Дело не только в полётах на колониях», — говорю я в тишине, наступившей после отключения двигателя вездехода. Констебль Гест смотрит на меня, приподняв бровь. «Ты пропускаешь очень интересный брифинг там, в административном центре», — говорю я ему. «Хочешь присоединиться, пока я введу в курс дела местную авиадиспетчерскую службу?»
———
Мне требуется всего две минуты, чтобы представиться и поделиться новостями с полудюжиной авиадиспетчеров и пилотов, дежурящих этим утром. К тому времени, как я заканчиваю, в диспетчерской на несколько мгновений воцаряется полная тишина, а вежливый интерес сменяется нескрываемым потрясением и тревогой.
«Вы серьёзно?» — говорит руководитель полётов. Это коренастый и суровый мужчина, который был бы вполне уместен в форме старшего сержанта. На бейдже написано «БАРНЕТТ», и, хотя на гражданском комбинезоне нет знаков различия, его поведение выдаёт в нём главного. «Закрыть всё это? Всё?»
«Да, всё. Никакого движения в Солнечную систему или из неё, а также между внесолнечными транзитными узлами. Они выдвинули группу кораблей с припасами для колоний и отключили их. Мы предоставлены сами себе».
«Надолго ли? У нас есть вода, сколько нужно, но нам нужны поставки продуктов. Сельское хозяйство здесь, знаете ли, не процветает».
«Понятия не имею», — говорю я. «Я старший сержант. Меня обычно не приглашают на брифинги для штабных офицеров. Генерал говорит, что они будут держать всё в тайне, пока не придумают, как остановить экспансию Лэнки».
Шеф Барнетт невесело усмехается.
«Если люди в Министерстве обороны такие же недалекие, как те, кто руководит Колониальной администрацией, это может занять несколько десятилетий».
«Думаю, нам лучше разобраться, как выращивать салат и картофель в условиях вечной мерзлоты», — говорит констебль Гест.
———
Центр управления местным аэродромом оснащён оборудованием, превосходящим любое военное сооружение, которое я когда-либо видел. Я как раз обновляю свой тактический компьютер до гражданских частот, когда наушник моего переговорного устройства запищал, сообщая о входящем трафике.
«Сержант Грейсон, майор Ванденберг. Каков ваш статус?»
«Обновляю свою тактику, сэр. Ещё десять минут, и всё будет хорошо».
«Возможно, вам стоит ускориться. Мы возвращаемся на ранчо, RFN».
«Понял. Я уже иду. Грейсон, выходи».
Я неохотно отключил канал передачи данных своего портативного тактического устройства в середине обновления и собрал свое снаряжение.
Когда я спустился вниз, констебля Геста и его квадроцикла уже не было, поэтому я вернулся тем же путём. Примерно в четверти мили от административного центра мул вырулил из-за угла прямо передо мной, гораздо быстрее, чем предписано правилами безопасности для движения по городу. Я подбежал к ним, и мул остановился передо мной, подвеска втянула воздух.
«Залезайте», — говорит сержант роты через открытый люк.
«Что-то не так?» — спрашиваю я, забираясь в мула и занимая свое место.
«Просто кучка гражданских устроила истерику», — отвечает за него майор. «Мы к этому привыкли. Здесь, внизу, народу много».
Мы возвращаемся на базу, но вместо того, чтобы повернуть тем же путём, что и приехали, наш водитель едет прямо на окраину города, а затем объезжает его по пересеченной местности. Нам приходится пристегиваться, поскольку мул подпрыгивает и трясётся на каменистой, неровной земле, словно корабль в штормовом море. Наконец, он выезжает на укатанную дорогу далеко за городом, и поездка снова становится плавной.
Я знаю, что лучше не выпытывать у начальства дополнительную информацию. Вместо этого я вопросительно смотрю на сержанта Фэллон. Она коротко и незаметно улыбается и очень быстро складывает руки в букву «Т» – сигнал «время».
———
«В любом случае, ехать туда на бронемашине было идиотской идеей», — говорит подполковник Кемп. Он командир батальона HD сержанта Фэллона, и сейчас его настроение, похоже, колеблется между весельем и раздражением.
«Не мой приказ», — говорит майор Ванденберг. «Можете обсудить это с командиром вашей оперативной группы наверху. Я мог бы ему сказать, что местные жители не очень-то одобряют, когда военные грабят гражданское имущество даже в лучшие дни. Въехать на танке и в бронежилете — это да…»
Мы вернулись в оперативный центр на базе. Я до сих пор точно не знаю, что произошло на встрече с гражданским администратором, но, судя по комментариям начальства, у меня сложилось довольно хорошее представление.
«Ну», — говорит подполковник Кемп. — «Я точно не буду принимать такое решение. Дай-ка я поговорю со стариком и посмотрю, какую мудрость флаг-офицера он сможет нам подарить». Он добавляет в свою речь едва заметную долю сарказма. Я решаю, что настроение среди всех чинов — и рядовых, и унтер-офицеров, и офицеров — необычайно странное. В обычных обстоятельствах открытая критика штабным офицером флаг-офицера была бы равносильна нарушению субординации, особенно перед младшим составом.
Сержант Фэллон, прислонившийся к стене у окна, бросает на меня быстрый взгляд и кивает в сторону двери. Я киваю в знак согласия и иду к люку, оставляя офицеров и старших унтер-офицеров проводить между собой небольшое командное совещание.
Я выхожу из комнаты и направляюсь по коридору к столовой. Через несколько мгновений меня сзади окликает сержант Фэллон.
«Подожди, Эндрю», — говорит она. Я останавливаюсь, чтобы дать ей время догнать меня.
«Давайте найдем где-нибудь тихий уголок, хорошо?» — предлагает сержант Фэллон.
Мы берём кофе у стойки столовой и садимся за столик у окна. Местная столовая гораздо лучше любой другой во флоте – своего рода компенсация за пребывание на ледяной пустыне, где половину года на планете даже выйти нельзя без подогреваемой брони.
«Вот в чём дело, — говорит сержант Фэллон. — Флот приказал нам взять под контроль все гражданские ресурсы на этой скале. Хранилища продовольствия, запасы воды, всё».
«Похоже, наш генерал не хочет идти просить у гражданских еду и воду, когда у нас закончится то, что мы привезли».
«Их начальник приказал нашему начальству идти и брать верёвку. И его точные слова. Он также предложил им передать это сообщение генералу. Сказал, что расставит своих полицейских у всех складов и арестует любого, кто ступит на них без разрешения».
«С гражданскими копами? Он сумасшедший. Его ребята никак не смогут нас удержать. У них есть чёртовы пистолеты . С тем же успехом можно бросать камни в кого-нибудь в боевой обстановке, сколько вреда ты нанесёшь».
«Не в этом дело, Эндрю. Думаешь, мы можем просто так зайти и начать стрелять в гражданских? Местных в двадцать раз больше, чем нас. Мы их уже достаточно разозлили, мы влипли в лужу. Сомневаюсь, что у этого резервиста с одной звёздочкой, который возомнил себя правителем, хватит смелости приказать нам стрелять в гражданских».
«А что, если он это сделает?» — спрашиваю я.
Сержант Фэллон отпивает глоток кофе и смотрит в окно, где планетарный закат окрашивает снежную горную цепь на горизонте в приглушенные оттенки охры и пурпура.
«С меня хватит стрелять в мирных жителей», — тихо говорит она. «Если нас развёрнут и прикажут открыть огонь по этим едва вооружённым копам, я прикажу своим солдатам отступить, и наплевать на приказы. Сомневаюсь, что гауптвахта здесь, на базе, достаточно большая, чтобы вместить целую роту солдат. Если, конечно, мы уйдём тихо», — добавляет она.
Она смотрит на меня выжидающе, словно хочет, чтобы я поспорил с ней. Мне не приходится долго думать.
«Чёрт, — говорю я. — Помнишь Детройт? Если мне сейчас и снятся кошмары, то не про китайско-российских или этих чёртовых ланкийцев. А про эту херню».
Я размышляю над завитками сливок в моем кофе.
«Я перестал стрелять в гражданских, как только меня эвакуировали из этой дыры. Не хочу начинать всё сначала».
Сержант Фэллон удовлетворенно кивает и снова оглядывает пейзаж нашего временного родного мира.
Не знаю, как вы, а я больше не буду разгребать дерьмо для этих людей. Если появятся ланкийцы, я с радостью расстреляю по ним все патроны из нашей цепочки поставок. Но если этот идиот-генерал скажет мне без риска направлять винтовку на мирных жителей, я спрячу свои чины в рукава и скажу им засунуть мои пенсионные деньги себе в задницы. Вместе с этой чёртовой медалью Почёта.
ГЛАВА 17
ДЕНЬ ВЗЯТИЯ БАСТИЛИИ
Следующие несколько дней мы проводим, обустраивая новое жильё, разгружая груз с орбитальных шаттлов и слишком много обедая в шикарной столовой. Спустя неделю после нашего необдуманного визита в город, я позволяю себе надеяться, что командир оперативной группы не совсем рехнулся.
На восьмой день нашего пребывания этот маленький лучик надежды рухнул, что меня не очень удивило.
Тот, кто всем этим заправляет, либо склонен к драматизму, либо имеет садистские наклонности. Мы едва успели встать с коек, как в нашем здании завыла сигнализация боевого поста. Я чищу зубы, когда свет переключается на зловещий красноватый боевой свет. Вокруг меня сержанты взвода штаба HD сбрасывают утреннюю форму и выбегают из комнаты.
«Лучше бы это было вторжение Лэнки», — говорит сержант Фэллон из-за двери одной из кабинок рядом со мной.
«Ну, кто бы это ни был, вам лучше побыстрее закончить там», — отвечаю я.
«Грейсон, если это чушь, мне незачем торопиться. А если это конец этого места, то какая разница, закончу я справлять нужду или нет, верно?»
«Увидимся на встрече по оружию», — говорю я и с улыбкой выхожу из комнаты.
Бойцы HD так же собраны, как и космодесантная пехота. Каждый боец взвода приводится в полную боевую готовность и стандартное боевое снаряжение менее чем через пять минут после первого сигнала тревоги на боевых постах. У нас нет выделенных постов, поэтому мы выстраиваемся перед зданием и рысью бежим к оперативному центру, нагруженные оружием и боеприпасами.
«Взвод HD, комната для инструктажа Чарли», — приветствует нас у главного входа один из старших сержантов СИ. Он в полевой форме, без доспехов, из чего я делаю вывод, что в данный момент к лагерю Фростбайт не направляется ни семенной корабль Лэнки, ни российский флот вторжения. Мы входим в здание и садимся в комнате для инструктажа Чарли, как и было приказано. Дежурные в оперативном центре бойцы СИ передвигаются без особой спешки.
«Это просто подло, блядь», — бормочет один из сержантов HD, когда мы занимаем свои места, втискивая свои закованные в броню тела в кресла, вдвое тесные для солдат в боевой экипировке. «С этим дерьмом можно было бы подождать до завтрака».
Никто не возражает. Существует негласный протокол системы оповещения, и считается грубым поднимать целый взвод или роту по тревоге без крайней необходимости, когда подразделение находится в процессе технического обслуживания или приёма пищи.
«Тен- хат !»
Лейтенант взвода HD вскакивает на ноги, когда в комнату входят майор SI и сержант его роты. Мы все следуем его примеру.
«Как и вы», — говорит майор.
Сорок солдат в доспехах снова опускаются в свои слишком тесные кресла.
«Извините за тревогу перед утренним приёмом пищи», — продолжает майор. «Это звонил старик наверху. Полагаю, он не следит за местным временем».
«Это не единственное, за чем он не следит», — бормочет кто-то позади меня.
«Я понимаю, что всё пройдёт без репетиции», — говорит майор. Он подходит к кафедре для брифингов в передней части помещения и берёт пульт управления голографическим экраном на стене позади себя. «Слухи об этом появились всего час назад. Эта операция называется «Зимний припас».
Он включает голоэкран, и на нём мгновенно появляется трёхмерное изображение Нью-Лонгйира. Несколько точек на карте отмечены значками зон высадки.
«Это должно произойти быстро, поскольку мы имеем дело преимущественно с безоружными гражданскими лицами. Мы собираемся взять под контроль гражданские склады в соответствии с чрезвычайными правилами».
Маркеры зон высадки на карте поочередно мигают, когда на них указывают основные направления.
«Цель A — главный продовольственный склад. Цель B — водохранилище. Цель C — центр управления гидропонными теплицами, а цель D — хранилище топлива на гражданском аэродроме. Мы отправляем ваш взвод, по одному отделению на объект».
Солдаты взвода молча переваривают эту информацию. Я смотрю на сержанта Фэллон через всю комнату: её лицо бесстрастно и непроницаемо. Наконец, лейтенант взвода поднимает руку.
«Сэр, вы собираетесь отправить четыре отряда в город с населением более десяти тысяч человек, чтобы забрать их самые важные ресурсы?»
«Ты будешь в боевой броне, а сверху тебя будут поддерживать все четыре Стрекозы. Самое опасное, что у них там есть, — это пистолеты и, возможно, парализующие дубинки».
«Почему рота SI не идёт?» — спрашивает сержант Фэллон. «Сэр», — добавляет она с ноткой едкости в голосе.
Генерал считает, что взвод HD лучше подходит для этой задачи. Вы, ребята, обучены и подготовлены именно для такого рода задач, и у вас гораздо больше опыта взаимодействия с воюющими гражданскими, чем у нас.
Меня мучают неприятные воспоминания о высадке в Детройте почти пять лет назад: наш отряд засел у стены здания, и на нас, словно стихийное бедствие, надвигается волна разгневанных мирных жителей. Потом хриплый треск винтовок, наши стрелы прорезают тела, скашивая целые ряды людей в кровавой жатве. Я не верю в души, но если они у меня есть, то значительная их часть погибла той ночью в Детройте.
Мы проводим быструю вертикальную атаку с помощью десантных кораблей. По одному «Стрекозу» на отряд, чтобы мы могли высадить вас всех в ту же секунду. Защищайте объекты, устанавливайте периметр и вызывайте кавалерию после захвата целей. Если гражданские начнут капризничать, используйте нелетальные средства устрашения. Как только вы дадите отбой, «Стрекозы» отправятся в RTB и заберут по одному взводу спецназа для усиления целей. Должно быть, всё легко и просто.
«Говорю это как человек, которого там не будет», — бормочет себе под нос сержант СИ рядом со мной, и я киваю в знак согласия.
———
Я хочу поговорить с сержантом Фэллон, прежде чем мы сядем на корабли и отправимся на нашу небольшую прогулку, но по пути к лётной зоне она идёт вместе с остальными унтер-офицерами взвода. В своей броне флотского образца и с флотским оружием я и так чувствую себя чужаком среди солдат HD, а то, что я иду к лётному полю в одиночку, только усиливает это ощущение. Как раз перед тем, как мы добираемся до лётной зоны, бродячий совет HD прекращается, и я замечаю, что некоторые унтер-офицеры бросают на меня косые взгляды.
Мы без особого энтузиазма подходим к трапу ожидающих нас «Дрэгонфлай». Десантный отсек рассчитан на целый взвод, и у нашего маленького отделения много места для ног. Я сижу у хвостового трапа, чтобы быстрее покидать самолёт, но сержант Фэллон и двое её младших командиров сидят у передней переборки, прямо у откидного кресла командира экипажа и прохода в кабину.
Когда наша «Стрекоза» взлетает в холодное утреннее небо, у меня возникает очень странное предчувствие по поводу предстоящего падения.
Наш звено из четырёх кораблей уходит от поселения, чтобы набрать высоту, скрывшись из виду и слышимости. Поднявшись достаточно высоко, чтобы нас не было слышно с земли, мы разворачиваемся и направляемся прямо к нашим целям.
«Приготовиться к боевому снижению», — говорит пилот по корабельной системе внутренней связи.
Когда мы оказываемся прямо над городом, на высоте двадцати тысяч футов над палубой, наш десантный корабль резко вираживает, глушит двигатели и падает с неба. Пилоты либо адреналиновые наркоманы, либо им нечасто удаётся совершать боевые снижения. Мы все кряхтим в креслах, пока десантный катер у штурвала держит поворот с перегрузкой в три g, кажется, целую вечность. Затем двигатели снова набирают обороты, и гравитация вдавливает нас обратно в кресла. «Стрекоза» замедляет стремительное снижение, и через несколько мгновений полозья жестко ударяются о землю.
«Всем отделениям», — раздаётся по взводному каналу голос сержанта Фэллона. « Бастилия , Бастилия , Бастилия ».
«Вставайте и нападайте!» — командует командир экипажа. Мы расстегиваем ремни и достаём оружие из креплений.
Большая часть отряда бегом покидает корабль, но сержант Фэллон и два её унтер-офицера не следуют за ними. Я останавливаюсь у подножия аппарели и оглядываюсь назад, чтобы увидеть, как один из сержантов HD направляет винтовку на командира экипажа, который выглядит совершенно озадаченным. Сержант Фэллон мчится по проходу к кабине десантного корабля, а оставшийся унтер-офицер следует за ней по пятам.
Я бегу обратно по пандусу, стараясь держать руки подальше от карабина, висящего на груди, чтобы боец HD, держащий командира экипажа под прицелом, не подумал, что я собираюсь вмешаться в какой-то безумный план, который реализует сержант Фэллон.
«Руки прочь от средств связи», — приказывает боец HD командиру экипажа и подтверждает приказ взмахом дула винтовки. Я прохожу мимо них, чтобы последовать за сержантом Фэллоном в кабину, и боец HD коротко кивает мне.
Когда я захожу в открытый люк кабины, я вижу сержанта Фэллон и ее унтер-офицера, держащих оружие у шлемов пилотов.
«Слушай, летчик», — говорит сержант Фэллон пилоту, который выглядит таким же ошеломлённым, как и его командир экипажа. «Твой полёт теперь собственность HD. Отсоедини шлем, встань с места и покинь корабль».
«Ты что, с ума сошёл, сержант?» — говорит пилот.
«Даже и вполовину не такой сумасшедший, как в тот день, когда я подписался на эту чушь», — отвечает сержант Фэллон. «А теперь действуй. Если пальцы коснутся любой кнопки, я всажу тебе пулю прямо в руку, приятель».
Она протягивает руку ему через грудь и выхватывает пистолет из кобуры. Дуло пистолета в её другой руке не дрогнуло. Пилот осторожно расстегивает ремень безопасности и начинает вставать с места.
«Не нужно насилия, сержант. Всё равно ты ничего не сможешь сделать с этой птицей».
«Как скажете», — отвечает сержант Фэллон.
Когда оба пилота встают со своих мест, сержант Фэллон под дулом пистолета выводит их из кабины. Я отступаю в оружейный уголок за кабиной, чтобы пропустить их.
«Кэмерон, она вся твоя. Эндрю, можешь пойти со мной».
В кабине сержант HD поднимает шлем пилота и втискивается в правое кресло.
«Э-э, сержант?» — спрашиваю я. «Ты уверен, что хочешь, чтобы он управлял этой штукой?»
«А почему бы и нет, чёрт возьми?» — говорит она. «Он же этим дома на жизнь зарабатывает. Он один из наших пилотов «Хорнетов».
Помню её слова о перестановках в личном составе батальона HD, о том, чтобы нужные люди были на нужных местах. «Сержант» HD за тростью поднимает два пальца к надбровной дуге каски в непринуждённом салюте, и я ухмыляюсь.
———
Нельзя приземлить что-то столь большое и шумное, как «Стрекоза», посреди колониального поселения, не привлекая мгновенного внимания. Какой бы элемент неожиданности ни обеспечивал нам этот боевой вылет, солдаты HD позволили ему испариться, не ворвавшись в бункер, который был целью нашего отряда. Через несколько минут после нашего прибытия там кишит любопытными гражданскими. Солдаты HD просто стоят кучкой у входа в бункер, подняв забрала шлемов и закинув оружие на плечи.
«Всем отрядам, цели захвачены. Птицы в гнезде».
Сержант Фэллон коротко отвечает, подтверждая получение сообщения. Затем она снимает шлем и подходит к ближайшей группе гражданских.
«Позовите, пожалуйста, администратора и начальника полиции. И побыстрее. У нас мало времени».
Через несколько минут на квадроцикле появляется администратор колонии в сопровождении начальника полиции Геста и двух его офицеров. Они вылезают из машины и подходят к сержанту Фэллон, единственной из нас без шлема, закрывающего голову. Администратор выглядит бледным, да и полицейские, похоже, настроены недружелюбно.
«Какого хрена вы, ребята, делаете в продовольственном бункере, готовясь к грёбаной войне?» — кричит он сержанту Фэллону. «Собирайте своих солдат и возвращайтесь на базу. Нечего вам забирать гражданское имущество».
«Заткнись и слушай», — отвечает сержант Фэллон. «Мы не пришли конфисковывать ваше барахло. Но те, кого они пошлют за нами, сделают это».
Администратор переводит взгляд с сержанта Фэллон на ее готовые к бою войска.
«Так зачем ты здесь, в таком виде?»
«Они приказали нам конфисковать вашу еду и топливо, — объясняет она. — Но я не собираюсь сегодня выполнять незаконные приказы».
Констебль Гест скрещивает руки на груди и смотрит на меня, приподняв бровь и едва заметно улыбаясь.
«Вы что, мятеж устроили, что ли?»
«Похоже на то», — отвечаю я.
«Не думаю, что флот на орбите разделяет вашу юридическую интерпретацию?» — спрашивает констебль Гест сержанта Фэллона.
«Нет, не думаю, что они это сделают», — говорит она. «В основном потому, что тот, кто отдал приказ, командует и этим флотом».
«Это может стать проблемой», — говорит администратор. «Вы, ребята, всего лишь отряд. Они могут приехать сюда и отправить вас на гауптвахту в любое время, а потом всё равно забрать наши вещи».
«Мы — взвод, — говорит сержант Фэллон. — Остальные мои люди на аэродроме, гидропонной ферме и водохранилище. Они окапываются для обороны».
«Сколько солдат там, на орбите?»
«Большая часть полка космической пехоты. Плюс две роты СИ в лагере «Фростбайт», — говорю я. — Но флот не горит желанием стрелять по центру гражданских городов. Им придётся прийти и вытаскивать нас оттуда тяжёлым путём».
«Я не в восторге от идеи перестрелки прямо здесь, в центре города», — говорит администратор. «Здесь, знаете ли, больше десяти тысяч человек. Не так уж много свободного места для шальных пуль».
«Да, но они и это знают», — говорит сержант Фэллон.
Администратор снова смотрит на горстку солдат у входа в продовольственный бункер.
«Вы, ребята, сумасшедшие. Не то чтобы я не ценил ваше предложение, но что вы можете сделать со взводом против целого полка? Вот именно, сорок против тысячи?»
«Две тысячи», — говорю я.
«Ну», — говорит сержант Фэллон и криво ухмыляется. «У нас также есть два полных батальона моих ребят из Защиты Родины, которые уже сидят на этой скале. У тебя на аэродроме есть куча этих атмосферных прыгунов через лужи, не так ли?»
Администратор и констебли несколько минут стоят в стороне, тихо, но оживлённо обсуждая ситуацию. Затем они возвращаются туда, где стоим мы с сержантом Фэллоном.
«Послушайте, — говорит администратор. — Мне не нравится мысль о том, что вы, ворчуны, будете перестреливаться друг с другом прямо в центре моего города».
Он смотрит на бункер для хранения продуктов и на мгновение кусает нижнюю губу.
«Но я, чёрт возьми, не соглашался на военную оккупацию моим собственным народом. Конституция Содружества гласит, что вы служите нам, а не наоборот».
«Ты здесь главный гражданский, — говорит сержант Фэллон. — Пока они снова не откроют этот парашют и не отдадут нам противоположный приказ, моим начальником будешь ты, а не тот однозвёздный писака там, на авианосце».
Она кивает солдатам у входа в бункер.
«Хочешь оставить всё это добро в руках гражданских — скажи только слово. Если хочешь, я передаю тебе весь свой отряд. Скорее всего, они не захотят выселять полторы тысячи из нас. А если и захотят, то поймут, что Homeworld Defense играет в эту игру лучше, чем они».
«Как вы собираетесь справиться с этими десантными кораблями?» — спрашивает констебль Гест. «Они могут сброситься на нас в любой момент. У вас есть что-то, что отпугнет целую стаю таких?»
Сержант Фэллон улыбается.
«Мы, так сказать, одолжили у гарнизона новенькие десантные корабли. Все четыре».
Констебль Гест с улыбкой качает головой.
«Сделайте это», — говорит администратор. «Прежде чем они узнают, чем вы тут занимаетесь. Я свяжусь по радио с начальником флота наверху, как только вы всё организуете. Попробую его как-нибудь убедить».
Констебль Гест поворачивается к своим коллегам-полицейским.
«Нам понадобится куча значков. Я хочу заместить каждого из этих парней».
———
«Пора выбирать сторону», — говорит мне сержант Фэллон чуть позже, когда отряд обустраивает оборонительные позиции у продовольственного бункера. «Мне нужна твоя помощь. Ты — профессионал, управляющий тактической сетью. Мне нужен кто-то, кто будет координировать действия десантников и десантных кораблей. Дай знать, когда нам пришлют роту с орбиты. Но я не собираюсь держать тебя здесь под дулом пистолета. Не хочешь ввязываться в это, можешь вернуться в «Отмороженный», и никаких обид. В лучшем случае мы все окажемся под трибуналом. Я не прошу тебя спустить свою карьеру в унитаз».
Мне не нравится идея вставать на сторону, противоречащую моим однополчанам и морякам. Если я свяжу свою судьбу с сержантом Фэллон и её батальонами HD, я навсегда стану персоной нон грата в любой флотской столовой и на любой корабельной стоянке, даже если мне не придётся провести следующие двадцать лет в военной тюрьме за мятеж. Раз уж мы на войне, они, вероятно, на этом не остановятся. То, что мы здесь делаем, может привести нас всех к расстрелу.
Но зачем мы здесь? Если мы существуем для защиты колоний, как может быть предательством поддержка местных жителей?
Я помню присягу, которую я дал на церемонии повторного зачисления всего несколько недель назад. Я должен был мужественно защищать законы Содружества и свободу его граждан.
Соблюдаем ли мы свои клятвы, если пытаемся защищать законы Содружества, позволяя нашим командирам их игнорировать? Защищаем ли мы свободу граждан, отнимая её под дулом пистолета?
Я не хочу стрелять в своих однополчан. Но мысль о стрельбе по мирным жителям тревожит ещё больше. Я не хочу выбирать сторону, но теперь, когда мне приходится выбирать, я знаю, к какой стороне примкнуть.
«Может быть, в Ливенворте нас поместят в соседние камеры», — говорю я, и сержант Фэллон улыбается.
Она похлопала меня по плечу и повернулась к гражданским, стоящим вокруг квадроцикла. «Не мог бы кто-нибудь из вас подвезти сержанта Грейсона до аэродрома?»
———
К тому времени, как я добрался до гражданского аэродрома на окраине города, администратор уже передал информацию всем подразделениям колонии. Я соединил свой пульт управления с главной консолью местной системы УВД и быстро просканировал воздушное и орбитальное пространство над Новым Лонгйиром.
«Сержант, это Грейсон», — передаю я сержанту Фэллон. Она превратила канал взвода в наш новый канал связи высшего уровня. Шифрование не абсолютно надёжное, особенно против наших, но даже с тем оборудованием, что есть на «Мидуэе » , флоту потребуется некоторое время, чтобы взломать нашу мятежную сеть связи.
«Давай», — отвечает она.
«Я подключён. Между нами и оперативной группой нет никакой связи. Похоже, они ещё ничего не поняли».
«О, у них появилась хорошая идея. База уже пятнадцать минут передаёт мне сообщения. Что-то вроде того, что весь полёт десантного корабля прервал связь».
Я ухмыляюсь и выглядываю наружу. На площадке десантного корабля под вышкой УВД все четыре «Стрекозы» из лагеря «Фростбайт» выстроились на бетонной площадке с работающими двигателями и заправочными зондами в заправочных горловинах. Без какой-либо воздушной мобильности две роты SI в «Фростбайте» не могут рассчитывать на восстановление своей основной огневой мощи в воздухе, а если оперативная группа на орбите отправит ударную группу на аэродром, «Стрекозы» смогут подняться в воздух и начать движение до того, как «Осы» с авианосца окажутся в пределах пятисот миль.
«Попробуй найти мне комлинк для связи с подразделениями флота наверху. Мне нужна личная беседа по узколучевой связи с каждым капитаном корабля отдельно, без шума от нашего уважаемого руководства».
«Посмотрю, что можно сделать с местным снаряжением», — говорю я.
«Достаточно хорошо. Дайте мне знать немедленно, если к нам придут посетители, по воздуху или по земле. Высадка».
Оборудование в гражданском центре УВД настолько хорошее, что следить за всем происходящим до смешного легко. Главная консоль УВД представляет собой трёхмерную проекцию, на фоне которой голографические экраны на наших боевых кораблях кажутся устаревшим хламом. Она отображает унифицированные данные датчиков из десятков различных источников: наземных, воздушных и метеорологических радаров, данные об окружающей среде со всех станций терраформирования, спутниковые датчики. Всё это связано с сетью связи. Мне требуется всего несколько мгновений, чтобы добавить «Стрекозы» снаружи в список доступных ресурсов, проверить состояние десантных лодок на аэродроме и распределить их по отдельным звеньям для переброски войск HD со станций терраформирования. Я назначаю «Стрекозам» собственные зашифрованные данные и комлинки и загружаю данные миссии в их бортовые компьютеры.
«Господа, говорит «Тейлпайп Один». Сегодня я буду вашим боевым диспетчером. Проверьте связь, пожалуйста».
«Принял, Тейлпайп Один», — отвечает один из пилотов. «Мы что, позывные перерабатываем, что ли?»
Проверьте свои экраны TacLink. Отныне ваши джентльмены — Изгои с первого по четвёртый.
«Понял», — говорит другой пилот с громким смешком. «Rogue Two копирует пять на пять».
«TacLink завершён. Пока что путь свободен. Я объявлю о входящем трафике, как только появится команда сверху, так что держите своих пташек готовыми к немедленному вылету».
«Понял», — передаёт «Изгой-один». Остальные пилоты подтверждают.
Если бы на орбите находились китайские или русские подразделения, мы оказались бы в ужасном тактическом положении. Гражданская сенсорная сеть покрывает всю луну, поэтому внезапные атаки с помощью десантных кораблей будет непросто провести, но всё это блестящее сенсорное оборудование находится прямо на виду, уязвимое для кинетических или управляемых боеприпасов с орбиты. И всё же мы заперты в поселении с десятью тысячами жителей, и даже ничего не подозревающий резервист там, наверху, вряд ли захочет отдать приказ об орбитальной бомбардировке одного из наших колониальных городов. Если они решат подавить наш маленький мятеж атакой с орбиты численностью в полк, мы увидим их издалека.
«Грейсон, это Фэллон».
«Давайте, сержант».
«Гражданская администрация собирает всех пилотов для этих прыгунов через лужи. Пожалуйста, отправьте их, как только они будут готовы, и пусть они начнут подбирать наших ребят. Мне нужно, чтобы как можно больше солдат вернулись сюда, прежде чем я выйду на связь с флотом».
«Понял. Сначала отправлю их к ближайшим терраформировщикам».
«Ты это сделай. К тому же, констебль отправляет группу своих ребят на аэродром. Я хочу, чтобы ты выдал им оружие из арсенала десантных кораблей. Не тяжёлое, а что-нибудь помощнее того антиквариата, что они сейчас таскают».
«Понял. Я позволю им достать винтовки и броню».
Мысль о вооружении гражданских полицейских оружием военного образца заставляет меня чувствовать, что мы переступаем черту, но мы готовимся защищать это место от проверенных в боях солдат. Учитывая наши ограниченные силы, вынужден признать, что имеет смысл повысить боеспособность полицейских, которые в первую очередь отвечают за безопасность города. Мы же не собираемся открывать арсеналы и выставлять ракетные установки фермерам и добытчикам льда. Когда мы все окажемся под военным трибуналом, сомневаюсь, что нарушение правил обращения с оружием в конечном итоге усугубит наши проблемы.
На взлётной полосе перед башней стоят четыре «Стрекозы» с работающими вхолостую двигателями. Это весь вооружённый компонент наших мятежных воздушно-космических сил, ожидающий моего приказа, чтобы перехватить любое оружие, которое флот пошлёт в нашу сторону, чтобы затащить нас обратно в собачью конуру. В воздухе нас превосходят числом, мы значительно уступаем в огневой мощи и находимся в до смешного уязвимом и предсказуемом положении. Однако по какой-то причине я чувствую себя спокойнее, чем когда-либо за последние месяцы, а может быть, и годы.
ГЛАВА 18
ТОТ, КТО МОРГНЕТ ПЕРВЫМ
Следующие два часа я координирую полёты шаттлов между базой и станциями обработки атмосферных данных. Гражданские шаттлы медлительны и неповоротливы по сравнению с нашими угнанными десантными кораблями, но мы не можем выделить ни капли нашей скудной аэромобильной огневой мощи для выполнения тактических задач. Гражданские шаттлы начинают возвращать сосланные батальоны HD, по одному взводу за раз. На моей флотской связи срочные сообщения от нашего старого командования остаются без ответа. Сержант Фэллон приказала нам игнорировать сообщения флота, пока она не сможет связаться с остальными подразделениями NAC на Новом Шпицбергене. Снаружи новые качки «Стрекозы» убивают время, отрабатывая холостые заходы в конце взлётно-посадочной полосы между прибытием парашютистов.
Наконец, ответственные в лагере «Фростбайт» устали оставлять сообщения. Один из наземных датчиков на окраине города фиксирует движение транспорта по дороге из лагеря. Я оснащаю его активным наземным радаром и использую оптические датчики на антенной решетке, чтобы определить, что приближается к нам. Пара бронетранспортеров лагеря осторожно движется по гравийной дороге. Их модульные орудийные установки оснащены автопушками.
«Фэллон, это Грейсон», — передаю я по нашей зашифрованной командной линии.
"Вперед, продолжать."
«У нас приближается земля. Два мула с пушками. Они идут по дороге из Фростбайта. Думаю, до контакта с их текущей скоростью минут десять».
«Поняла». Она делает паузу на несколько мгновений. «Отправьте одну из «Стрекоз» на перехват. Сначала стреляйте по носу. Дайте им честное предупреждение».
«Скопировал. Грейсон, выходи».
Я передаю указания сержанта Фэллона стае стрекоз, которые в настоящее время роятся в дальнем конце летного поля.
«Rogue One, займите позицию Дельта-7 и займите позицию вратаря. Когда они подойдут на расстояние, обработайте их радаром управления огнём. Будем надеяться, что они поймут сигнал до того, как нам придётся обмениваться ударами».
«Rogue One копирует», — отвечает пилот. «Мы уже в пути».
«Стрекоза» прерывает учебный заход на атаку, взмывает в воздух и на полной скорости несётся по аэродрому. Когда семидесятитонная боевая машина пролетает над головой, герметичные окна диспетчерской вышки дребезжат в своих укреплённых рамах.
«Полагаю, пора выступить публично», — говорит сержант Фэллон. «Эндрю, подключи меня к флотскому каналу. Убедись, что меня тоже смогут перехватить в Фростбайте».
Я включаю гражданскую связь, которая выдаёт примерно в сто раз больше, чем радиостанция в моей броне. Затем открываю соединение с аварийным каналом флота и перевожу на него комлинк сержанта Фэллона.
«Ты в деле», — говорю я ей. «Пока нас не заглушат».
На канале на мгновение повисают помехи, а затем снова раздается голос сержанта Фэллон, на этот раз в ее назидательном тоне.
«Всем подразделениям Содружества, всем подразделениям Содружества. Говорит старший сержант Бриана Фэллон, 330-й автономный пехотный батальон, Защиты Родины.
Я принял на себя командование всеми подразделениями Содружества в городе Нью-Лонгйир. Три часа назад мы получили приказ захватить гражданские продовольственные склады и производственные мощности в городе. Я отказываюсь выполнять этот приказ. Я не буду частью военной диктатуры на этой луне. Войска под моим командованием теперь находятся под контролем гражданской администрации.
Всем подразделениям Содружества за пределами города: не приближайтесь к городу с оружием, иначе по вам будет открыт огонь. Возможно, нас превосходит огневая мощь, но мы не беззащитны. Любое нападение на защищаемые нами гражданские объекты будет расценено как попытка военного переворота и повлечет за собой соответствующий ответ.
Всем подразделениям флота на орбите: у нас иссякли запасы продовольствия, топлива и воды в системе. Если вы попытаетесь провести орбитальную атаку или бомбардировку, вы поставите под угрозу тысячи мирных жителей и уничтожите жизненно важные запасы. Все вы, пехотинцы и космические жокеи: выбор за вами. Вы можете беспрекословно подчиняться приказам или следовать закону. Помните, что без закона мы не армия, а всего лишь вооружённая банда, одетая одинаково.
«Сделай свой выбор мудро, но не думай ни секунды , что мы не будем стрелять в ответ. Фэллон, конец ».
На экстренном канале наступает короткая и полная тишина. Затем мой коммуникационный аппарат начинает гудеть от десятков входящих запросов на связь со всех уровней командной иерархии. Я пока блокирую все запросы и отключаю открытый канал.
«Ну, я бы сказал, что это привлекло их внимание», — говорю я сержанту Фэллону.
«Они думают, что мы блефуем, — говорит «Изгой-один» по каналу боевого управления. — Тупые СИ-шные ублюдки».
Я смотрю на дисплей и вижу, что два бронетранспортёра из Frostbite возобновили свой медленный и осторожный путь к Нью-Лонгйиру. Я подключаюсь к наземной связи, но они перешли на свою собственную зашифрованную частную сеть, следуя нашему сценарию.
«Изгой-один, они молчат. Направь на них радар управления огнём. Посмотрим, поймут ли они сигнал».
«Изгой-один» активирует радарный купол и короткими импульсами сфокусированного миллиметрового радара поражает двух мулов, приближающихся по дороге. Если их детекторы угроз работают, тактические консоли командиров машин прямо сейчас светятся, как игровые автоматы патинко. Я проверяю видеосигнал с переднего сенсорного массива «Стрекозы», чтобы увидеть цель десантного корабля.
Два мула останавливаются у обочины дороги на полпути между лагерем «Фростбайт» и Нью-Лонгйиром. Затем один из них активирует дистанционно управляемую орудийную установку. Автопушка на муле поворачивается в сторону камеры наведения десантного корабля. Я вижу вспышки выстрелов, прежде чем слышу грохот пушек с другого конца города. Изображение на прицеле искажается, когда пилот пытается уклониться.
«Я бы сказал, что они уловили сигнал громко и ясно», — передает пилот.
«Оружие без оружия», — отвечаю я. «Постараемся лишить подвижности. Не хотим проливать кровь, если только не придётся».
«Понял».
Изображение с камеры наведения мигает, а в нижней части дисплея появляется надпись «РУЧНОЙ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ». Затем прицельная сетка поворачивается, охватывая землю прямо перед агрессивным мулом.
Носовая турель десантного корабля выдаёт короткую, скрежещущую очередь. Секунду спустя изображение с камеры наведения затмевается, когда высокоскоростные снаряды носовой пушки взбивают замёрзшую грязь и гравий перед мулом. С расстояния в полмили пушка звучит как далёкий гром далёкой летней грозы. Я наблюдаю за камерой с башни десантного корабля, когда два мула останавливаются. Ведущий мул поворачивает орудийную установку, пока стрелок ищет цель. По аудиосвязи я слышу, как датчики угроз в кабине нашего десантного корабля издают резкий сигнал тревоги.
« Вот же мудак», — говорит пилот почти непринуждённо. Подбородная турель снова грохотала. На этот раз гранаты попали ещё ближе к мулу. Пилот перевёл прицел с передней части машины на угол. Один снаряд под острым углом ударил в носовую броню и отскочил, высекая сноп искр и осколков ламинированной брони. Другой попал точно в переднее левое колесо мула, разнеся его на мелкие кусочки. Мул завалился набок, когда совместная сила гранаты и взорвавшейся шины сотрясла машину.
«Переведите пушку назад и выключите радар наведения, иначе я всажу следующую очередь прямо в центральную линию», — командует пилот экипажу мула по аварийному каналу связи. «Мне не хочется играть здесь в догонялки».
Писк приёмника угроз прекращается, когда стрелок в муле отключает активные средства наведения автопушки. Затем орудийная установка поворачивается назад, пока орудие не направлено в сторону от десантного корабля. Другой мул выпустил струю полихромного дыма, а радар «Стрекозы» показывает, что он отступает быстрым шагом.
«Другой выезжает. Отпустите его. Этот индюк делает хитрый ход, простреливает и другим шинам», — говорю я команде «Стрекозы».
«Не волнуйтесь, — говорит пилот. — Если они ещё раз попытаются воспользоваться этим оружием, я сразу же с них сниму».
Ну, по крайней мере, они сделали первый выстрел , я думаю.
Главный ситуационный дисплей на голотабло рядом со мной издаёт звуковой сигнал, сообщая о новых данных. Я переключаю внимание как раз вовремя, чтобы увидеть, как сверху, почти в восьмистах километрах от аэродрома, в сенсорную сферу врываются четыре красных перевёрнутых V-образных символа. Они стремительно снижаются в атмосфере, десантные корабли или штурмовики, выполняя тактический план. Их курс пролегает прочь от Нью-Лонгйира, но эта информация меня не утешает. Я знаю тактическое руководство для подобных ситуаций и точно знаю, что вижу.
«Предупреждение о налёте, предупреждение о налёте», — объявляю я по тактическому каналу. «Два звена по два самолёта входят в атмосферу с орбиты. Они собираются атаковать водоросли за пределами зоны действия сенсоров и максимально приблизиться к палубе. Вероятные векторы подхода — два двадцать — два сорок градусов. Повторяю, предупреждение о налёте, воздушная угроза — красный».
«Стрекозы» прекращают тренировочные полёты и продолжают патрулирование в воздухе. Вооружённые для лёгких действий «воздух-земля», они не слишком полезны для отражения воздушного нападения, особенно если в ударном составе есть «Шрайки». Но я хочу, чтобы наши ценные «Стрекозы» были в воздухе и двигались, а не были лёгкими мишенями на посадочных площадках.
Всем шаттлам, держитесь подальше от сорняков и следите за своим EMCON. Snowbird One-Four, ускорьте заход на посадку и снижайтесь до четырёх тысяч как можно скорее. Вам нужно как можно скорее покинуть это воздушное пространство.
«Сноуберд Один-Четыре» — один из колониальных джамперов, медлительных и безоружных грузовых самолётов. Половина наших HD-штурмовиков всё ещё в пути или ждёт высадки со своих станций терраформирования. Если хоть у одного из качков флота чешется палец на курок, у нас всё готово для быстрой и кровавой бани.
«Я растягиваю силы по всем направлениям, но отправляю к вам большую часть роты, — говорит сержант Фэллон. — Они ударят по вам первыми — будьте уверены».
«Знаю. Я бы сделал то же самое. Им не нужно возвращать десантные корабли, если они могут разместить один-два отряда на заправочной станции».
«Так что не высовывайтесь. И не позволяйте им захватить этот аэродром, иначе нашему маленькому мятежу придёт конец».
«Я сделаю все возможное, сержант».
«Если тебя взорвут, хочу, чтобы ты знал, что, по-моему, ты довольно способный хряк для флотской блевотины. Должно быть, это влияние превосходного ТА, которое ты получил, прежде чем зазнался и сбежал в космос».
Я улыбаюсь, глядя на голографический дисплей передо мной. «Жаль, что нам не удалось поболтать и выпить побольше, не подвергаясь обстрелам».
«Уничтожь флот и избавься от этого полка СИ ради меня, и я выпью за тебя весь гребаный кофе, который ты сможешь выпить, Эндрю».
«Проще простого», — смеюсь я. «Но было бы проще, если бы у нас было собственное ядерное оружие, которое можно было бы направить в небо».
На моём голоплане на дисплее мелькнула красная вспышка на азимуте 230 градусов. Где-то там один из наземных сенсорных массивов зафиксировал короткий сигнал от десантного корабля или «Шрайка», выскочившего из горных долин на мгновение дольше, чем нужно.
«Входящий, вектор два-три-ноль, расстояние один-пять-ноль».
Если в этот рейд входят «Шрайки», мы в полном меньшинстве. С учётом того, что наше самое тяжёлое зенитное вооружение — это переносные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК) из арсеналов десантных кораблей, мы мало что можем сделать, если пара штурмовиков вознамерится превратить нашу инфраструктуру в руины. Наша лучшая защита — это то, что мы находимся среди десяти тысяч мирных жителей.
На передней панели голостола находится пульт управления с набором красных кнопок. Я бью по одной из них ладонью, и через мгновение из каждого уголка Нью-Лонгйира раздаётся резкий вой сирен воздушной тревоги.
«Воздушная тревога, воздушная тревога. Всему персоналу искать укрытие».
Гражданская система управления воздушным движением, какой бы новой и сложной она ни была, обладает серьёзным недостатком. В военной системе я мог бы позволить сети связывать воедино все активы и автоматически управлять всем оборудованием. Наземным войскам нужно было бы просто нацелить свои ракетные установки в направлении угрозы, переключить управление огнём на TacLink, а компьютер сканировал бы цель на наличие угроз и запускал бы любую ракету в пределах досягаемости перехвата. Гражданская система лишена таких возможностей. Всё, что я могу делать, — это вручную управлять всеми своими активами и надеяться на то, что принимаю верные решения.
«Бродяга-3, Тейлпайп-1. Обратный курс, направьтесь на два-три-ноль и займите позицию на Дельта-2. Сохраняйте EMCON, но мне, возможно, понадобится, чтобы вы в срочном порядке выставили радиолокационный дозор».
«Понял, Тейлпайп Один. Уилко».
«Проныра-3» разворачивает свой корабль и движется вверх, чтобы прикрыть вероятную ось угрозы.
График снова щебечет, когда на графике материализуются два контакта, прямо по пеленгу, где я видел эхо некоторое время назад. Они летят на малой высоте, шестьсот узлов, что означает, что это либо десантные корабли на полном газу, либо «Шрайки» на экономичном крейсерском режиме. Ради нас, я надеюсь на первое. Их транспондеры отключены, значки контактов враждебно-малинового цвета. Затем от каждого приближающегося корабля отделяются ещё два значка и устремляются к центру моего графика на гиперзвуковой скорости.
«Вампир, вампир. Приближаются ракеты», — передаю я по аварийному каналу. «Ось угрозы два-три-ноль. Всем подразделениям — обороняться. Глушители включены».
Мой график прогнозирует курс приближающихся ракет и время до столкновения. Первая пара направлена точно в центр моей голографической полусферы, где передатчики радаров и лидаров основной сенсорной станции генерируют энергию и излучение.
«Проныра-3, снижайся до сотни и держи башню наготове. Они стреляют ракетами HARM по радару».
«Понял, wilco».
Миллиметровый радар «Проныры-3» берёт под контроль орудийную башню на носу «Стрекозы». Система управления огнём может самостоятельно сбивать ракеты, если ракета пересечёт зону поражения. На голотабло значки ракет устремляются к центру дисплея. Цифры рядом с ними быстро уменьшаются: двенадцать, десять, восемь, шесть. Турельная пушка «Стрекозы», парящей над дальним концом аэродрома, выдаёт три короткие и точные очереди с точностью компьютера, нажимающего на спусковой крючок. Сразу за взлётно-посадочной полосой вспыхивает и с не слишком впечатляющим треском одна из противорадиолокационных ракет распадается на трёхзвуковой скорости. Моё сердце колотится, когда я вижу, как одна из значков на дисплее гаснет прямо перед тем, как достичь центра голограммы. Турельная пушка десантного корабля снова рычит, но другая ракета уже в мгновение ока от обтекателя. Через мгновение раздаётся резкий, металлический взрыв в районе сенсорной панели, и мой голографический экран моргает. Когда голограмма возвращается, на ней нет значков ракет.
Куда делась вторая пара? Думаю.
Снаружи ослепительная вспышка света, и вот я уже на полу по другую сторону диспетчерской, в ушах звенит, а лёгкие сжимаются. Башня качается, как многоквартирный дом во время землетрясения. Когда я сажусь, половина окон в диспетчерской выбита, и запах горящего топлива наполняет комнату. В наушнике раздаётся писк, но я не могу разобрать, что именно. Свет в диспетчерской погас, голографический дисплей погас.
К тому времени, как я поднимаюсь на ноги, сквозь разбитые окна уже врывается едкий дым. Я шатаюсь по усеянному обломками полу рубки управления, чтобы выглянуть наружу. Внизу, по другую сторону от посадочной площадки десантного корабля, заправочная станция представляет собой груду искореженных, горящих обломков. Бетонные стены ангара за заправщиком обуглены и испещрены осколками. Что бы ни попало в заправку, этого было достаточно, чтобы разнести наземную конструкцию вдребезги, не повредив бетон под ней.
Тактический компьютер моей брони даже не замер. Я надел шлем обратно и включил дисплей на забрале.
«Всем подразделениям, это «Тейлпайп-1». Они вывели из строя главный радар и уничтожили к чертям заправочные штанги на аэродроме. Вышка управления тоже пострадала».
«Ты в порядке, Эндрю?» — спрашивает сержант Фэллон.
«Да. Просто немного дребезжал. Топливные насосы взорвались в пятидесяти метрах от меня».
«Я слышал. Это было довольно грубо, не правда ли?»
«По крайней мере, теперь мы знаем, что они идут по этому непростому пути. Следите за приближением. Там две пары десантных кораблей, а мой радар глючит».
«Не волнуйтесь, — говорит она. — Они хотят играть жёстко, и мы будем играть жёстко».
Теперь, когда радар отключен, а голографический стол отключен, мне нет смысла оставаться в диспетчерской. Я беру карабин и спускаюсь по лестнице на нижний уровень центра управления. Двое гражданских, которые дежурили, когда я недавно вошёл, исчезли.
Снаружи дым от горящего топлива щиплет горло, поэтому я застегиваю шлем и снова смотрю на тактический дисплей. «Проныра-3» кружит неподалёку, осматривая пространство за аэродромом в поисках новых угроз.
«Убирайся оттуда к черту!» — раздаётся голос позади меня. Я оборачиваюсь и вижу, как один из гражданских авиадиспетчеров машет мне из-за угла ангара в пятидесяти метрах от меня. «Под посадочной площадкой сто тысяч литров топлива, парень».
Я бегу в ангар, чтобы присоединиться к гражданскому технику, у которого к тому времени, как я заворачиваю за угол, уже есть фора в тридцать метров.
«Чёртовы придурки», — выдохнул он, когда мы остановились между двумя ангарами. «На топливных баках есть предохранительные пломбы, но если они выйдут из строя, половина истории аэродрома будет потеряна».
«Они только что взорвали заправочные зонды, — говорю я. — Не дайте нам подпитывать наших пташек. Можно как-нибудь их починить?»
«Возможно. У нас есть запчасти. Спроси об этом у начальника. Я всего лишь один из рабочих».
«Приближаюсь», — сообщает пилот «Проныры-3» по радиосвязи. «Десантный корабль, два-три-ноль градусов, пять километров. Иду на полной скорости, направляюсь прямо к аэродрому».
«Они собираются высадить взвод прямо на нас», — говорю я. «Где эта коротенькая рота, сержант? Сейчас будет интересно».
«Они будут там с минуты на минуту», — отвечает сержант Фэллон.
Я проверяю данные на экране TacLink. Десантный корабль, замеченный Rogue Three, уже входит в мою тактическую карту ближнего радиуса действия, на полной скорости неся её к аэродрому. На другой стороне карты начинают появляться символы дружественной пехоты. Не нужно быть тактиком-геем, чтобы понять, что красные и синие значки вот-вот сойдутся в центре карты, прямо в моей текущей позиции.
«Убирайся отсюда», — говорю я стоящему рядом гражданскому. «Секунд через тридцать будет стрельба».
Гражданский техник спешит в более безопасные места. На мгновение мне приходится бороться с желанием последовать за ним. Затем я проверяю зарядку карабина и бегу к краю ангара, чтобы лучше видеть взлётно-посадочную полосу.
Атака флота происходит прямо над палубой. Когда я вижу десантный корабль, старый «Уосп», он висит так низко, что волочит за собой петушиный хвост из льда и замерзшей грязи. Когда корабль пролетает над взлётно-посадочной полосой, пилот задирает нос и переключает двигатели вниз, чтобы сбросить скорость. Второго корабля нигде не видно.
«Не дай ему открыть хвостовой трап», — говорю я Бродяге-Три. «Он посадит этих ребят на землю, придётся вытаскивать их из ангаров».
Разбойник-3 нажимает кнопку передачи в знак подтверждения и направляет на приближающуюся «Осу» все активные системы наведения своего «Стрекоза». Для пущей убедительности он выпускает очередь трассирующих снарядов, которые едва не попадают в бронированное брюхо «Осы». Пилот другого десантного корабля уходит от огня и резко разворачивает свою «птицу». Когда нос «Осы» снова смотрит в сторону ангара, я вижу, как носовая турель поворачивается в поисках цели.
«Я тебя запер», — предупреждает Бродяга-3 пилота «Осы». «Выключи радар, посади её и держи хвостовой трап закрытым ».
Пилот «Осы» отвечает очередью из носовой турели своего корабля. «Разбойник-3» отвечает из своего собственного орудия – не высоким, как бензопила, звуком, а низким, раскатистым « бум-бум-бум» крупнокалиберной штурмовой пушки, установленной на днище его корпуса. Правый двигатель «Осы» разлетается на части под ударами автопушки, за ним следует правый пилон артиллерийской установки. Затем ещё один снаряд отрывает хвостовой руль направления. Я слышу, как воют двигатели «Осы», пока пилот пытается выровнять траекторию и посадить свою птичку на землю целой и невредимой, но его высота уже слишком мала. «Оса» резко накреняется влево и стремительно падает на палубу. В последний момент пилоту удается выровнять свой корабль, и кажется, что ему удастся совершить жесткую аварийную посадку, но тут одна из его посадочных опор зацепляется за землю, и корабль с оглушительным грохотом переворачивается на бок.
Прежде чем я успел ужаснуться, с другой стороны аэродрома раздался оглушительный грохот, а затем оглушительный рёв многоствольной штурмовой пушки «Шрайка». В сотне футов выше и позади меня «Роуг-3» принимает на себя очередь бронебойных снарядов и падает с неба. Когда «Стрекоза» падает рядом, взрыв разбрасывает горящие детали и авиационное топливо во все стороны. Атакующий «Шрайк» пролетает над аэродромом на сверхзвуковой скорости, оставляя за собой шум и разрушения.
Я закрыл шлем, чтобы защититься от дыма пожара на заправке несколько мгновений назад, так что горящее топливо, обрушившееся на меня, лишь пугает, но не смертельно. Боевая броня, наделённая гораздо более быстрой реакцией, чем её владелец, уже плотно загерметизировалась и активировала мой аварийный кислородный баллон. На краю взлётно-посадочной полосы, в ста метрах от меня, трясётся на боку флотский «Уосп» с работающими на полную мощность двигателями, прорывая борозду в бетоне сломанным корнем крыла левого пилона. Я с ужасом смотрю, как из-под корабля поднимается дым. А затем «Уосп» горит, тлея посреди небольшого озера горящего топлива.
Где-то над Нью-Лонгйиром я слышу пуски ракет. На экране тактической связи я вижу, что оставшиеся «Стрекозы» объединили свои системы управления огнём и запустили зенитные снаряды по «Шрайку», который только что уничтожил четверть нашей наступательной авиации. Компьютеры последовательно запускают все ракеты по концам крыльев «Стрекоз» – одна, две, четыре, восемь, двенадцать. «Шрайк» уходит из зоны поражения на полной скорости, но ракеты могут развивать гораздо большее ускорение. Автоматические контрмеры ударного корабля сбивают некоторых из них с пути, но полдюжины ракет летят прямо в сопла двигателей «Шрайка», и корабль сбивается с ног. Он падает на мёрзлую землю, словно неуклюже брошенный кусок гипсокартона, и врезается в жилые дома на дальней стороне города. Мгновение спустя на экране тактической связи появляется значок катапультируемой капсулы пилота. Оставшимся полудюжине ракет класса «воздух-воздух» не на что тратить силы, поэтому их компьютеры взрывают их в воздухе.
Я бегу к укрытию ближайшего ангара и катаюсь по промёрзшей земле, чтобы потушить горящее топливо, прилипшее к моей броне. После какофонии шквального огня, сверхзвуковых грохотов и взрывов тишина становится нереальной. Я хочу позвать на помощь, но обнаруживаю, что во рту слишком сухо, чтобы говорить в микрофон шлема. Вместо этого я тушу пламя на броне и ложусь на землю, чтобы отдышаться.
Через некоторое время ко мне подбегает группа гражданских техников в пожарных костюмах, и я сажусь, чтобы показать им, что я не труп.
«Ты в порядке, солдат?» — спрашивает один из них и останавливается передо мной. Остальные продолжают путь к горящим обломкам «Осы», держа в руках огнетушащие шланги и баллоны.
Я поднимаю забрало и машу ему рукой.
«Да, всё в порядке. Немного обжёгся, вот и всё».
«Что, чёрт возьми, не произошло?» — говорит он. «Половина аэродрома горит. Что, чёрт возьми, произошло?»
«Они думали, что мы моргнем первыми, а мы думали, что они тоже», — говорю я. «Похоже, мы все ошибались».
ГЛАВА 19
СИНИЙ НА СИНЕМ
«Что ж, все прошло не так уж и хорошо», — говорит сержант Фэллон.
Мы находимся в укреплённом убежище под огромным зданием гражданской администрации. В комнате с нами находятся командиры обоих мятежных батальонов HD, их старшие сержанты и полдюжины сотрудников гражданской администрации.
«Это ещё мягко сказано», — говорит подполковник Кемп. Он командир 330-го полка и формально начальник сержанта Фэллон, но даже высшее командование сейчас явно подчиняется ей.
«Мы потеряли один десантный корабль и заправочную станцию», — признаёт она. «Они потеряли десантный корабль, плюс «Шрайк» и два десятка пехотинцев. Они пострадали сильнее, но смогут восполнить потери. Нам будет не хватать этого «Стрекозы», когда они отправят следующий рейд. Тактически это была ничья. Стратегически мы всё ещё в проигрыше».
«Это ужасно бесцеремонный способ списать почти тридцать жизней», — говорит администратор.
«Это война », — безжизненно говорит сержант Фэллон. Когда гражданский бросает на неё ужасный взгляд, она фыркает. «Слушай, а что, по-твоему, должно было произойти, когда они решили драться с нами за твои вещи, а мы решили дать отпор? Ты думал, они подтянут свои десантные корабли, скажут: «Ну и чёрт !» — и вернутся к авианосцу?»
Администратор качает головой. «Нет, наверное, нет. Но я не привык к военному подходу к работе с потерями. Это не математическое уравнение».
Сержант Фэллон снимает винтовку с плеча и кладёт её на стол перед собой. Администратор отступает на шаг.
«В прошлую высадку десанта на Земле я потерял двадцать семь своих бойцов за пятнадцать минут. Я чертовски хорошо помню имена всех своих бойцов, которые купили его в тот день. А пилота «Стрекозы», которую мы только что потеряли? Его звали старший уорент-офицер Беккет Каннингем. Три Серебряные звезды, пять Бронзовых звезд, три Креста за выдающиеся лётные заслуги. Мы дружим уже восемь лет, он спасал мне жизнь несколько десятков раз, а теперь он — дымящийся комок углерода и авиакеросина на твоём грёбаном аэродроме. Ты понятия не имеешь, как я с этим справляюсь. Так что не болтай о том, как мы справляемся с потерями».
Администратор окидывает взглядом остальных, кусает нижнюю губу. Затем он пожимает плечами и снова поворачивается к сержанту Фэллону.
«Извините. Наверное, это было немного самонадеянно. Я просто немного потрясён, вот и всё. Я новичок в этом военном деле».
«Они попытаются ещё раз», — говорю я. «Теперь они уже не отступят. А без этого радара мы их не увидим, пока они не подойдут достаточно близко, чтобы их засекли «Стрекозы». Не слишком-то серьёзное предупреждение для налёта».
«У нас есть по роте на каждом из критически важных объектов, — говорит сержант Фэллон. — Как только прибудут остальные части 309-го полка, у нас в резерве будут ещё три роты. Однако у них есть мобильность. Если они нанесут достаточно сильный удар по каждому объекту по очереди, они смогут разгромить нас по частям».
Руководитель лётного управления, шеф Барнетт, прочищает горло. «Радар немного сломан, но это большая антенная решётка, и это были небольшие ракеты. У меня сейчас группа ребят этим занимается. Мы должны вернуться в строй через час-два. Похоже, они вывели из строя только один из четырёх передатчиков».
«Хорошие новости», — говорю я. «Хотя на несколько часов это всё равно оставляет нас довольно близорукими. Возможно, они прямо сейчас сходят с орбиты вместе с большей частью полка, и мы не узнаем об этом, пока не увидим, как десантные корабли совершают боевое приземление».
«А как насчет топливных насосов?» — спрашивает сержант Фэллон.
«Они повредили заправочные штанги, и я не хочу устанавливать новые, пока мы не проверим баки под ними», — говорит шеф Барнетт. «На аэродроме есть и другие топливные баки, но у них нет штанг, подходящих для ваших военных самолётов. Мы могли бы пока организовать ручную перекачку с помощью ручных насосов. Правда, чтобы заправить одного из этих монстров, потребуется время».
«Тогда давайте что-нибудь придумаем, пока наши птички не упали с неба из-за нехватки топлива».
Один из гражданских радистов заходит в конференц-зал и оглядывается, явно не зная, что такое военная иерархия. Затем он поворачивается к сержанту Фэллон, которая выглядит так, будто всё делает сама за себя.
«С орбиты поступил зашифрованный запрос на связь по узколучевой связи. Они хотят поговорить с сержантом Фэллоном».
«Это, наверное, я». Она поднимает винтовку и жестом приглашает меня следовать за ней.
«Вы можете присоединиться к нам, сэры», — говорит она двум полковникам легкой пехоты в комнате, и они так и делают.
«Включите громкую связь, пожалуйста», — говорит сержант Фэллон технику по связи, когда мы выходим из конференц-зала и входим в оперативный центр.
«Это старший сержант Фэллон, Новая территориальная армия Шпицбергена», — говорит она. «Продолжайте».
«Это Индианаполис , полковник Кэмпбелл», — раздаётся знакомый голос. « С нами также шкипер « Гордона »».
Сержант Фэллон смотрит на меня и поднимает бровь.
«„ Инди“ — орбитальный боевой корабль», — говорю я ей. «Маленькая эскортная консервная банка. „ Гэри И. Гордон “ — вспомогательное грузовое судно». Затем я обращаюсь напрямую к „Инди “: «Полковник Кэмпбелл, это старший сержант Эндрю Грейсон. Я был вашим администратором по нейронным сетям на Версале ».
На другом конце узкополосной связи раздаётся удивлённый смех. «Ну, чёрт возьми. Как ваши дела, мистер Грейсон?»
«Всё отлично, сэр, учитывая все обстоятельства. Рад, что после Уиллоби вам дали командование».
«Да, так и было», — говорит он. «Мне дали OCS размером в пятую часть «Версаля » . Небольшое повышение». Он на мгновение замолкает. «Но это отличный маленький корабль с первоклассной командой».
«Мы ожидали сначала услышать с « Мидуэя» , сэр», — говорю я. «Они перевели « Инди» на флагман оперативной группы, или это частный вызов?»
«Мы, э-э , расстались с оперативной группой 230.7. Мой старпом и капитан «Гордона» согласились с интерпретацией законов Содружества вашим сержантом. Мы покинули оперативную группу два часа назад, и я сопроводил « Гордон» на другую орбиту».
В комнате на мгновение повисает ошеломленная тишина, пока мы все перевариваем это новое событие.
«Полагаю, теперь мы — космический компонент Новой территориальной армии Шпицбергена. Но, пожалуйста, выберите официальную аббревиатуру, потому что её сложно произнести».
«Понял, сэр», — усмехаюсь я.
В другом конце комнаты сержант Фэллон даёт технику сигнал отключить звук. Затем она смотрит на меня. «Он настоящий, или это подстава?»
«Он был моим старпомом, когда мой первый корабль сбили ланкийцы, — говорю я. — Он хороший парень. Не знаю, зачем им сейчас с нами шутить. У них там все карты на руках».
«Ну, давайте на всякий случай сыграем по-крупному».
«Понял», — говорю я. Сержант Фэллон кивает связисту.
«Имейте в виду, что с «Мидуэя » сейчас сбрасывается группа катеров, — продолжает полковник. — Насколько я понимаю, это все десантные корабли, а не штурмовики. Хотя точно сказать не могу. Когда мы объявили о своих намерениях, они исключили мой корабль из оперативной группы TacLink».
«Сэр, я оператор боевого управления, и в моей броне есть набор данных. Не могли бы вы подключиться к системе связи Индианы ? Так я смогу лучше оценить ситуацию».
«Не вижу причин, почему бы и нет», — отвечает полковник Кэмпбелл. «Пусть техник творит вуду. Кто там главный?»
Старшими офицерами на земле являются подполковники Кемп и Декер, но сейчас операциями руководит сержант Фэллон, сэр. Полагаю, это делает вас самым старшим офицером в этом подразделении.
«Супер. Я попрошу группу снабжения сшить мне форму со множеством звёзд».
Подполковник Деккер и его старший сержант смеются над этим, и даже сержант Фэллон выдавливает из себя улыбку.
«Ну, не ждите мудрых советов, — продолжает полковник Кэмпбелл. — Я ни черта не смыслю в наземных боях. Я всего лишь шкипер консервных банок. Если сержант Фэллон и полковник Декер хотят высказаться по этому вопросу, они могут приступить к работе. Хотя, конечно, иерархия командования сейчас ещё актуальна».
«Судя по тому, как идут дела сейчас, им придется зарезервировать для нас целое крыло в Ливенворте», — говорит подполковник Деккер.
———
С помощью нейросетевых технологий на «Индианаполисе» я снова подключаюсь к тактической связи корабля и смотрю на показания датчиков. « Индианаполис» и её подопечный находятся на орбите одни, вдали от остальной части оперативной группы. Я никогда не был на борту новейших орбитальных боевых кораблей, но слышал слухи об их возможностях, и теперь, оказавшись в самом центре одного из них, понимаю, что даже сенсационные слухи были несостоятельны. Он меньше половины фрегата, но его сенсоры и нейросетевой комплекс лучше всего, что я когда-либо видел. Проверяя данные сенсоров вспомогательного грузового судна, подключенного к сети и летящего вместе с ним, я вижу, что отражаемый сигнал радара « Инди » лишь немного больше, чем у десантного корабля, даже без использования каких-либо мер скрытности. Его броня лёгкая, но глаза и уши фантастически остры. Я быстро проверяю его вооружение и оружейные хранилища. У него не так много корабельного вооружения, но его система противовоздушной и космической обороны может стать настоящей головной болью для целого авианосца, полного «Шрайков», а в средней части корабля размещены четыре пусковые установки ядерного оружия для атаки наземных целей, каждая из которых оснащена двадцатью четырьмя боеголовками индивидуального наведения. Для такого небольшого корабля « Инди» обладает довольно внушительной мощью по наземным целям. Наш капитан-перебежчик командует самым маленьким боевым кораблем оперативной группы, но при этом самым современным с огромным отрывом — единственным кораблем в составе оперативной группы 230.7, который не был отправлен на свалку из резервного флота.
«Приближается», — объявляет «Роуг-один». «Стрекозы» выполняют роль импровизированного радиолокационного дозора, совершая перекрывающиеся патрули восьмёркой над Нью-Лонгйиром. «Четыре контакта, пеленг три-десять, дистанция девяносто, высота сорок тысяч. Похоже на сброс с перегонки, а не на боевой вылет».
Я смотрю на контактную информацию на экране и оцениваю траекторию полета приближающейся группы.
« Инди говорит, что это осы, а не сорокопуты. Кстати, у нас теперь есть глаза и уши на орбите».
«Похоже, они перевозят грузы в Фростбайт», — говорит Роуг-один. «Могу поспорить, что они выбрали северный курс, чтобы не пролетать над городом».
«Я бы назвал это предположение разумным», — говорю я. «Сержант, с севера к нам прибывает десантный корабль. Они медленно снижаются, совершая стандартное снижение на Фростбайт. Хотя, возможно, они пытаются нас обмануть».
«Передайте данные пехотинцам», — говорит сержант Фэллон. «Рота «Дельта» играет роль вратаря на северном подходе. Передайте им, чтобы на всякий случай подготовили ПЗРК».
Звено десантных кораблей из четырёх человек может переправить целую боеспособную пехотную роту без тяжёлого вооружения. С нашей схемой развертывания мы можем встретить их в составе роты на равных в любом месте города, где они высадятся, но мысль о том, что две пехотные роты схлестнутся в центре густонаселённого гражданского города, вызывает у меня не просто лёгкую тошноту.
«Принял», — говорю я и передаю данные командиру роты «Дельта» и командирам взводов. «Надеюсь, они не заподозрят скрытности».
«Конечно, если они перебрасывают войска в Фростбит, у нас вскоре возникнет целый ряд проблем», — говорит сержант Фэллон.
«Не думаю, что они настолько глупы, чтобы попытаться провести наземную атаку с лёгкой бронетехникой», — говорю я, но, озвучивая эту мысль, ощущаю неловкое сомнение. Полтора часа назад я бы и подумать не мог, что руководство СИ попытается провести вертикальную атаку на аэродром с одним десантным кораблём и «Шрайком» в придачу.
«Последние птицы будут в сарае через тридцать минут», — говорит шеф Барнетт. «И ни минуты раньше. С севера надвигается непогода».
«В каком смысле плохо?» — спрашивает сержант Фэллон.
«Новый Шпицберген — это ужасно. Вы приехали сюда в самом конце того, что принято считать летом. Вы даже не представляете, как нам повезло, что мы смогли провести лётные учения целую неделю подряд. Эти прыгуны в лужах плохо себя чувствуют, когда на улице холодно, поэтому зимой они остаются в ангарах».
«Не холодно?» — сержант Фэллон смотрит на показания температуры на большом экране перед оперативным центром. Они показывают: «–18°C/25 кмNNE/VIS15 км».
«Это?» — усмехается шеф. «Так мы здесь называем погоду на футболках. Видели когда-нибудь показания температуры с трёхзначным отрицательным знаком? Не зря же мы строим именно так».
«Минус сто по Цельсию?» — недоверчиво спрашивает сержант Фэллон, а шеф Барнетт кивает.
«И ветер в сто километров в тихий зимний день. Мы фактически уходим под землю на три-четыре месяца».
Сержант Фэллон смотрит на меня и ухмыляется. «Эндрю, забудь, что я сказал, когда мы сюда приехали, о том, что это место почти рай».
«Ну да, — говорит шеф. — Если бы это была идеальная недвижимость, все бы её хотели. Мы — всего лишь замёрзшая луна в самом конце Тридцати. Сомневаюсь, что даже ланкийцы заинтересуются этим местом. Китайцы и русские нас точно не трогали».
«И это хорошо», — говорит полковник Декер, отрываясь от стопки распечаток, которые он изучал последние пятнадцать минут. «Потому что ваша планетарная система обороны — куча дерьма. Я видел кластеры социального обеспечения, которые были защищены лучше, чем эта луна. Того, кто проектировал эту систему обороны, нужно уволить за вопиющую некомпетентность или расстрелять за измену. А может, и то, и другое».
«Справедливости ради, мы не заселённая планета, — говорит шеф Барнетт. — Это всего лишь научно-исследовательская станция и водохранилище. Мы не будем готовы к полноценной колонизации, пока эти атмосферные процессоры не сделают своё дело ещё лет десять».
«Всё равно», — говорит полковник Декер. — «Никакой орбитальной обороны. Никакого ядерного арсенала. Ни капли дальнобойной артиллерии. Один аэродром, достаточно большой для поддержки операций флота, и тот находится прямо рядом с единственным поселением на луне. Никакой боевой техники, кроме полудюжины мулов на Фростбайте. Абсолютно никакой интегрированной ПВО. Стая бойскаутов с перочинными ножами могла бы захватить эту луну».
«Не знаю, полковник, — говорит сержант Фэллон. — Учитывая всё это, я даже рад, что у космических обезьянок на Фростбайте сейчас нет ни танков, ни артиллерии».
«Это один из способов взглянуть на это. Рад, что вы не разучились видеть положительные стороны, сержант».
«Да, видела», — говорит она. «На Земле. Примерно в то время мне пришлось застрелить свою первую крысу, живущую на пособие, которая бунтовала, требуя хоть какой-то еды, кроме переработанного дерьма».
———
«Ты же понимаешь, что нам так или иначе конец, да?» — говорит мне сержант Фэллон чуть позже, когда мы выходим на улицу подышать свежим воздухом. За последние несколько часов температура так сильно упала, что я очень благодарен обогревателям в своей боевой броне.
«Ага», — говорю я. «Флот победит, мы окажемся на гауптвахте, а затем в военной тюрьме на следующие двадцать лет. Выиграем — и сможем удержаться на этой замёрзшей пустоши, пока сеть снова не включат, и не появится новый флот. Если сеть не будет работать, придётся беспокоиться, что ланкийцы нас найдут. В любом случае, счастливого конца не будет».
«Так почему ты перешёл на другую сторону? Ты же знаешь, я бы не стал тебя удерживать от возвращения на Фростбайт с этими десантными качками, верно?»
«Знаю». Я снимаю нашивку с наплечника боевой брони и смотрю на неё. «На самом деле, причин много».
"Как что?"
«Потому что мне не нравилось то, чем мы занимались в ТА. Все эти вылазки против мятежников. То есть, они стреляли по нам в этих социальных центрах, но только потому, что мы заходили к ним в гости, готовые надрать им задницы, понимаете? Я не держу зла. Даже из-за двух пуль, которые я получил в Детройте».
Сержант Фэллон смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.
«А потом меня зачислили во флот», — продолжаю я. «Началась вся эта хрень с ланкийцами, и я даже радовался тому, что делаю. Спасаю человечество и всё такое. Чёрт, даже сражаюсь с русскими и китайцами. По крайней мере, они были настоящими врагами. И вооружены были не хуже нас. Я тоже не держу на них зла. Но это как ты сказал флоту по связи. Будь я проклят, если вернусь к этой херне с полицией гетто. Если мы пойдём против своих, нам, блядь, незачем существовать».
Сержант Фэллон улыбается, что она делает так редко, что на мгновение она кажется совершенно другим человеком.
«Мы должны быть крутыми, Эндрю. Поэтому у нас есть оружие, особый корм и банковские счета в конце. Поэтому мы держимся на поводке и кусаем всех, на кого нам указывают».
«Направьте меня на колонию ланки, и я позволю вам запустить меня прямо туда с помощью биокапсулы с орбиты и вызвать ядерный удар по моей собственной позиции. Но если они хотят, чтобы я снова играл роль тюремщика, им нужно найти кого-то другого».
«Вот что мы должны были сделать, — говорит она. — Вот почему мы отправились в это путешествие. Вызволить нас с Земли, заставить нас держать мирных жителей в узде, как мы делаем дома. Вы, ребята, должны были держать нас на поводках».
«Пока что все идет не так уж хорошо, не так ли?»
«Нет, не так». Она пнула несколько камешков носком ботинка. «По правде говоря, я бы не отказалась сейчас быть мухой на стене в Министерстве обороны Земли. Если они не могут рассчитывать на свои крутые подразделения, чтобы держать под контролем каких-то негодяев из HD здесь, вдали от прессы, то сомневаюсь, что дома им повезёт больше. Может, к тому времени, как мы вернёмся домой, Североамериканского Содружества уже не будет. Если, конечно, мы вообще когда-нибудь вернёмся».
«Могло быть и хуже», — говорю я. «Может быть, они снова включат сеть, и когда мы вернёмся на Землю, на орбите окажется несколько сотен ланкийских семенных кораблей, а в атмосфере будет двадцать процентов углекислого газа».
Сержант Фэллон пожимает плечами. «Тогда я поборю желание съесть собственную винтовку и присоединюсь к той части человечества, которая захочет искать новое место жительства. Люди выносливы, Эндрю. Они сделают всё, чтобы продолжать жить, как бы паршиво ни становилась жизнь. Спросите бедолаг в социальных центрах у себя на родине».
«А я думал, что мне очень повезло, когда мне прислали письмо о зачислении», — говорю я. «Один из ста претендентов, и всё такое».
«Ну, ты же здесь, да? Могло быть и хуже. По крайней мере, у тебя есть винтовка и кое-какие навыки. Во всяком случае, достаточно, чтобы сказать нашему уважаемому руководству, что ты больше не играешь».
Наш разговор прерывает сигнал приоритетной связи.
«Выхлопная труба номер один, Индианаполис ».
«Давай, Инди », — говорю я.
«Имейте в виду, что Мидуэй запускает «Шрайки» без сопровождения десантных кораблей. Похоже, это половина их эскадрильи. Мы не можем подтвердить их точное вооружение, но, похоже, они несут внешнее вооружение».
«Понял, Инди . Расскажи мне, пожалуйста, о CIC».
На тактическом дисплее отображается информация с невероятно продвинутой основной антенной системы « Индианаполиса ». «Шрайки» объединяются в пары и входят в атмосферу короткими интервалами, со скоростью, которая предполагает тяжёлое вооружение.
«Понял. Не думаю, что это просто паромный рейс, и уж точно они никого не сопровождают. Готов поспорить на какой-нибудь несоевый стейк, что нас ждёт забастовка».
«Я бы не стал спорить, Тейлпайп. Вы там, ребята, держитесь пониже. Мы будем отслеживать и обновлять данные, насколько позволяет наш радар».
«Понял, Индиана . Выхлопная труба номер один».
Я переключаю свою систему связи на наш местный охранный канал.
Всем подразделениям, предупреждение о налёте. Налёт два: три пары «Шрайков» входят в атмосферу над северным полушарием. Приготовить головки самонаведения ПЗРК и быть готовыми к обнаружению векторов угрозы. Объявить гражданскую воздушную тревогу. Повторяю: предупреждение о налёте, предупреждение о налёте.
Вокруг нас раздаются пронзительные вопли сирен воздушной тревоги гражданской системы оповещения.
«Воздушная тревога, воздушная тревога. Это не учения. Всем найти укрытие».
Рядом со мной сержант Фэллон проверяет свою винтовку с небрежной тщательностью человека, который проделывал это действие уже миллион раз.
«Что ж, приятно было поразмыслить, Эндрю. А теперь давай вернёмся к стрельбе по людям».
ГЛАВА 20
БИТВА ЗА НОВЫЙ ШПИЦБЕРГЕН
Первая пара «Шрайков» с грохотом налетает без малейшей уловимости. Они пролетают над городом на высоте пяти тысяч футов над палубой на полной мощности. Головной корабль выключает все активные передатчики, но замыкающий корабль испускает столько радиомощности своими глушилками, что с расстояния в километр можно было бы приготовить соевую котлету.
«Неконтролируемому звену и всем наземным подразделениям, прекратите ракетный огонь», — предупреждаю я по каналу связи. «Это группа «Дикая Ласка». Они пытаются заставить нас пустить в ход ПЗРК».
«Шрайки» летят над головой на полной скорости. Грохот от их сверхзвукового пролёта прокатывается по улицам и переулкам, словно выстрелы из пушек в недалёком радиусе. Оба штурмовика выпускают ловушки РЭБ, но ракеты в ответ не поднимаются. Один из наших «Стрекоз» даёт очередь из пушки, чтобы заявить о цели, но гранаты автопушки не долетают до такой высоты, а трассеры не долетают.
«Я подаю жалобу в командование флота», — передают из гражданского оперативного центра, и я узнаю голос шефа Барнетта. «Грубое нарушение правил воздушного движения — полёт на сверхзвуковой скорости над городом».
Кто-то ещё в толпе смеётся: «Без шуток. Эта дрянь может повредить слух».
«У нас активность на Фростбайте», — предупреждает Rogue One. «Шесть — или восемь — Ос, направляются сюда».
Я наблюдаю за сюжетом: стая десантных кораблей из лагеря «Отмороженный» разделяется на четыре пары. Стая «Диких ласок» скрылась на юге, но остальные «Шрайки» с Мидуэя пикируют из серо-стальных облаков и занимают позиции сопровождения рядом с десантными кораблями.
«Итак, начинаем. Четыре штурмовых отряда, по два «Осы» и один «Шрайк» в каждом. Обозначаем рейды с первого по четвёртый».
«По крайней мере, на этот раз они не тратят время впустую», — говорит сержант Фэллон. «Аэродромная группа, они снова по вам ударят. Не давайте им места для укрепления».
«Понял». Командир роты ТА на аэродроме звучит гораздо спокойнее, чем я, предвкушая перспективу того, что в ближайшие минуты на наши головы высадятся два штурмовых взвода СИ.
«Безопасная стая, пока не атакуйте десантные корабли. Используйте оставшиеся ракеты на «Шрайках». Если подорвёте один из этих кораблей, «Шрайки» вас разорвут на куски».
Оставшиеся «Стрекозы» посылают свои благодарности. Все активы выставлены на поле, и теперь дело за первыми ходами, чтобы увидеть, кто лучше спланировал матч.
«Тащи свою задницу в оперативный центр», — кричит сержант Фэллон из-за угла, проверяя расположение взвода, ответственного за оборону здания. «Теперь ты — весь наш отдел C3. Никто другой не сможет пользоваться твоим крутым компьютером».
«Я тронут вашей заботой, старший сержант», — отвечаю я.
«Просто пытаюсь сохранить наш ограниченный запас болванов».
Я наблюдаю за красными значками на карте. Они неуклонно приближаются к городу. Каждый из этих значков представляет собой тридцать или больше солдат, людей, с которыми я делил столовую, мужчин и женщин, которые носят тот же флаг, что и мы. Вселенная разваливается вокруг нас, а у нас всё ещё нет ничего умнее, чем попытаться убить друг друга. Я не питаю никакой любви к ланкийцам, этим странным, ворующим планеты, необдуманно геноцидным созданиям, но за четыре года постоянных сражений с ними я ни разу не видел, чтобы двое из них сражались друг с другом.
В небе строй десантных кораблей и штурмовиков разделяется на две группы. Одна поворачивает на восток и остаётся на высоте. Другая поворачивает на восток и быстро снижается к просторам аэродрома и его бескрайним просторам.
«Аэродром, приближаемся», — объявляю я. «Четыре «Осы», два «Шрайка» направляются прямо на вас».
«Шрайки» стремительно вырываются вперёд и занимают позиции по обоим концам аэродрома, пока десантные корабли выполняют классическое боевое снижение, высокоскоростной штопорный манёвр, чтобы лишить вражеских зенитчиков предсказуемой траектории выстрелов их пушек. Воздух буквально трещит от радиоволн, поскольку «Шрайки» поддерживают свои атаки радиоэлектронными помехами, чтобы сбить с толку отсутствующие у нас радары наведения.
«Осы», снижающиеся над аэродромом, едва успели выровняться над землей, как на моем тактическом дисплее прямо в центре аэродрома появились две синие перевернутые V-образные фигуры.
«Вратарь, казни », — посылает Rogue One.
Две «Стрекозы», только что появившиеся на экране, синхронно разворачиваются на юг и выпускают три ракеты класса «воздух-воздух» малой дальности по «Шрайку», занявшему позицию у южного конца аэродрома. На таком коротком расстоянии пилот даже не успевает уклониться. Он едва начал поднимать свою «птицу» и перевести двигатели на гашетку, как все три ракеты попали ему в середину, и его красная иконка в мгновение ока исчезает с моего дисплея. Я чувствую ударную волну от взрыва подошвами ботинок с расстояния более полукилометра.
«Неконтролируемый полёт, приводнение один», — автоматически произношу я. «Второй Шрайк уходит в сторону ноль-два-ноль».
Другой «Шрайк» переходит на сверхзвуковую скорость и стремительно взмывает ввысь, чтобы выйти из зоны досягаемости ПЗРК. Затем он делает разворот и устремляется обратно к аэродрому на обратном курсе. На таком расстоянии многоствольная тяжёлая штурмовая пушка «Шрайка» звучит как «Лэнки», испускающий газы, если бы у «Лэнки» была пищеварительная система, как у нас. А над аэродромом тяжёлые бронебойные гранаты из пушки «Шрайка» прорезают стофутовую траншею в бетоне взлётно-посадочной полосы.
Как только «Шрайк» завершает штурмовой заход, полдюжины ручных пусковых установок ПЗРК выпускают ракеты ему вслед. Пилот выбрасывает блоки контрмер, словно конфетти на параде, и снова проталкивает свою птичку через звуковой барьер. Затем я слышу ещё больше выстрелов, ещё до того, как на моём дисплее снова появляются две синие иконки самолётов, обозначающие пару «Стрекоз». Десантные корабли связали свои компьютеры управления огнём, чтобы использовать радары и орудийные турели в качестве импровизированной зенитной батареи, и их очереди точно предугадывают угловую скорость и вектор убегающего «Шрайка». Я включаю видеозапись с их камер наведения как раз вовремя, чтобы увидеть, как снаряд из пушки вгрызается в левый пилон двигателя «Шрайка», разбрасывая куски брони. На мгновение кажется, что «Стрекозы» только что сбили ещё один самолёт в воздухе, но затем пилот «Шрайка» восстанавливает равновесие и уходит на полном газу, оставляя за собой дымный след.
« Чёрт , эти штуки крутые», — говорит Шельма-два. «Не могу поверить, что этот сукин сын всё ещё летает».
«Я видел, как один самолёт вернулся на авианосец с оторванной половиной левого крыла и одним оторванным от фюзеляжа двигателем, — говорю я. — Они созданы, чтобы выдерживать удары. Вы молодцы».
На моём тактическом экране осталось четыре враждебных красных значка. Изображение с камер наведения «Стрекозы» разворачивается, показывая квартет десантных кораблей «Оса», высаживающих войска у взлётно-посадочной полосы, всего в нескольких сотнях футов от диспетчерской вышки.
«Ненавижу тебя», — говорит Изгой-один с искренним сожалением в голосе. Затем одновременно открываются огонь из носовых турелей и тяжёлых автопушек, установленных на корпусе «Стрекозы». «Осы» и их пассажиры-пехотинцы — лёгкие мишени, пойманные в самый уязвимый момент десантной операции. У меня сжимается желудок, когда я смотрю на это.
«Осы» защищены от стрелкового оружия и огня лёгких пушек, но даже их ламинированная обшивка корпуса не рассчитана на то, чтобы выдержать удары крупнокалиберных тяжёлых противотанковых пушек в упор. Первые очереди «Стрекозы» вгрызаются в борта десантных кораблей флота, словно кувалды в гипсокартон. «Осы» находятся в самом разгаре переброски войск, и солдаты, спешащие отступить, попадают под шквал разрывов гранат и разлетающихся осколков брони. Несмотря на то, что «Разбойный» лётчик выборочно атакует поверхности управления и двигатели, бойня на экране шокирует. Менее чем за десять секунд коротких очередей из пушек все четыре «Осы» флота превращаются в дымящиеся обломки, их жизненно важные части разлетаются вдребезги по всей взлётно-посадочной полосе. Вокруг обездвиженной стаи десантных кораблей лежит как минимум дюжина павших солдат СИ, которые не успели вовремя уйти с линии огня. Остальные спешат к ангарам и ищут укрытие, но они явно контужены.
Когда наши бойцы HD открывают огонь со своих позиций между ангарами, начинается короткая и ожесточённая перестрелка. Бойцы SI оказываются зажатыми на открытой местности между горящими десантными кораблями и подготовленными оборонительными позициями, и вскоре они осознают безнадёжность своего положения. Затем наши «Стрекозы» наступают им вслед. Перестрелка заканчивается так же быстро, как и началась, и оставшиеся бойцы SI опускают оружие на землю и поднимают руки.
«Прекратите огонь», — приказывает кто-то. «Они стягивают оружие».
«Первое разумное решение, которое они приняли сегодня», — отвечает Изгой-один. Он уводит свой корабль прочь от укрытия, в котором прятался от Шрайков, и направляется к горящим «Осам», направив носовую турель на сдающихся солдат. «Знаешь, эти новые эскадрильи неплохи. Пожалуй, эту я оставлю себе».
«Потери на аэродроме, — говорю я сержанту Фэллону. — Их, а не наши».
«Срочно отправьте туда медиков», — говорит она командирам взводов. «И ради всего святого, сначала разоружите этих мушкетов. Я не хочу, чтобы они передумали насчёт своих шансов на победу».
«Мы найдем для них где-нибудь тихий уголок», — отвечает командир аэродромной роты.
«Эндрю, где другой рейс?»
Я проверяю тактический дисплей.
«Обратно с востока. Их всё ещё пять тысяч. Трудно сказать, что они задумали, но они, определённо, упустили свой шанс на внезапную атаку».
«Я отслеживаю их оптически», — говорит Разбойник-четыре.
«Держите активные датчики холодными», — говорю я ему и подключаюсь к трансляции с его камеры.
«Да, понял. Мне сегодня неинтересно, чтобы кто-то навредил мне».
«Им действительно нужно либо пописать, либо слезть с этого чертового горшка», — говорит Изгой-один.
Когда они оказываются прямо над центром города, всё ещё высоко и вне досягаемости переносных зенитных ракетных комплексов нашей пехоты, «Рейд-2» наконец нарушает строй. «Шрайки» занимают позиции для непосредственной авиационной поддержки, а «Осы» начинают боевое снижение, стремительно приближаясь к земле, словно горсть слишком рьяных осенних листьев, срывающихся с ветки. Мой тактический компьютер показывает их предполагаемую траекторию, а пунктирная красная линия предполагаемого маршрута полёта заканчивается прямо над тем местом, где стоим мы с сержантом Фэллоном.
«Второй рейд на административный центр», — объявляю я гораздо спокойнее, чем себя чувствую.
«Осы» налетают со всех сторон света. Они занимают позиции на всех четырёх перекрёстках вокруг административного центра, каждый всего в двух кварталах от меня. Они зависают над перекрёстками и выставляют штурмовые линии из открытых хвостовых аппарелей. Мгновение спустя пехота СИ начинает спускаться вниз по линиям с высоты в пятьдесят футов. На этот раз нет никаких сюрпризов: «Стрекозы» разбивают развёртывание огнём прямой наводкой, а солдаты HD на земле придержат свои ракеты, опасаясь, что «Оса» обрушится на плотно населённые гражданские дома. Затем все четыре их взвода оказываются на земле, и «Осы» снова взмывают в небо с ревущими двигателями, выбрасывая по пути облака контрмер.
«У нас в административном центре замечена рота», — объявляю я, хотя мой тактический компьютер уже передал данные всем боевым единицам бронетехники и транспортным средствам в нашей сети TacLink.
«Взвод административного центра, внимание!» — говорит сержант Фэллон. «Мы возьмём их за нос и надерём им задницы».
Взводы СИ разделяются на отделения и начинают наступление к административному центру. Я выбегаю за угол и присоединяюсь к сержанту Фэллону и отделению, окопавшемуся у угла здания. На вечной мерзлоте окопов не ведут, поэтому боевые позиции устроены из переплетающихся элементов модульных железобетонных заграждений.
«Давно пора», — говорит сержант Фэллон, когда я перепрыгиваю через невысокий барьер и приземляюсь рядом с ней. «Я вот думаю, не собираешься ли ты в одиночку расправиться с этими морпехами».
«Ладно», — говорю я. «И снова два в селезёнку».
Схема развертывания нашего взвода HD полностью предвосхищала классическую четырёхстороннюю воздушную атаку именно с этих перекрёстков. Когда бойцы SI обогнули углы последнего квартала через перекрёсток, они столкнулись с взаимно поддерживающими огневыми позициями и автопушками, укрытыми бетоном. На всех четырёх углах начинают стрекотать винтовки со стреловидными стрелами, когда бойцы SI начинают чехарду. На всех четырёх углах на огонь винтовок мгновенно отвечают гораздо более авторитетные доклады автопушек. Штурмовые подразделения SI прекращают свой безумный рывок к административному зданию и ищут укрытия в дверных проёмах и за мусорными контейнерами. Дым клубится по улице, когда бойцы SI запускают дымовые гранаты, хотя им приходится помнить, что наши собственные сенсоры на шлемах видят большую часть этого насквозь.
«Переулок, одиннадцать часов, пятьдесят», — кричит сержант Фэллон, перекрывая шум. Я прицелился и вижу, как четверо бойцов СИ занимают огневые позиции в узком переулке между двумя жилыми домами. Ведущий боец готовит гранатомёт своей винтовки. Невозможно понять, готовит ли он дымовую гранату или осколочную гранату с дистанционным взрывателем. Сержант Фэллон скрежещет очередью из своей винтовки. Стрелы вырывают оружие из рук бойца СИ, и он падает назад. Его товарищи оттаскивают его из виду, одновременно стреляя по нам.
«Следите за этими десантными кораблями», — кричит сержант Фэллон.
Мой тактический план — это мешанина синих и красных значков: пять взводов бойцов сражаются на территории в четыре квартала вокруг административного центра. Флотские «Осы» кружат высоко над полем боя, вне досягаемости ракет, ожидая вызова непосредственной авиационной поддержки от своих подопечных на земле. Вокруг меня слышен грохот винтовочных выстрелов и бьющее в грудь низкое отрывистое стрекотание автопушек, выпускающих спорадические очереди.
На карте появляется всё больше синих значков, когда одна из наших рот HD выдвигается и атакует войска СИ с тыла. Теперь атакующие зажаты между двумя группами защитников, словно между молотом и наковальней. Мне достаточно взглянуть на свою карту, чтобы понять, что войска СИ в одиночку не смогут отобрать у нас административный центр, тем более, что им приходится оборонять его на 360 градусов всего через несколько минут после начала атаки. Без наших автопушек это было бы опасно. Поскольку каждый угол здания обороняют по паре таких пушек, войска СИ находятся в очень плохом положении.
«Быстрый стрелок, направляется с курса два-восемь-ноль», — предупреждает Разбойник-четыре. «Он пытается вырваться из ловушки, псих».
Вдалеке я слышу знакомый вопль «Шрайка» на полном газу. Затем первые снаряды высокоскоростной пушки обрушиваются на территорию вокруг укрепления отделения слева от нас. Огонь из стрелкового оружия вокруг нас тонет в громовых раскатах разрывов снарядов двойного назначения. Всего за секунду-другую позиция отделения в юго-западном углу административного центра скрывается за облаком мерзлой земли и бетонной пыли. Затем «Шрайк» с грохотом проносится над головой, достаточно низко, чтобы я мог разглядеть маркировку на бронированном фюзеляже. На мгновение стрельба на земле затихает. Когда дым рассеивается, половина бетонных заграждений на этом углу здания исчезает, и в толстом бетоне стены административного центра остается дюжина воронок размером с колесо мула.
«Эти чёртовы твари — просто убийство», — говорит сержант Фэллон. «Ещё одна такая вылазка, и мы можем сдаться».
Солдаты СИ с того конца здания пускают дымовую завесу перед разрушенной позицией и бросаются в атаку через улицу. С позиции отделения ведётся ответный огонь, но это всего лишь одна-две винтовки, максимум. Я захлопываю забрало шлема, переключаю сенсор на мультиспектральный режим и расстреливаю весь магазин в автоматическом режиме по очертаниям солдат СИ, прорывающихся сквозь дым. Рядом со мной несколько бойцов HD тоже перенаправляют огонь, и атака СИ захлёстывается на полпути через перекрёсток. Несколько бойцов СИ падают, а остальные отступают под укрытие зданий позади них.
«Они никуда не денутся», — говорит один из бойцов HD.
«Если этот Шрайк сделает ещё несколько заходов, им не придётся», — отвечаю я. «Они могут просто подождать, а потом зайти и забрать всё наше».
«Не подпускайте эту атакующую птицу к нам», — говорит сержант Фэллон «Блуждающим стрекозам». «Мы только что потеряли почти весь отряд. Не дайте ему снова ввязаться в эту перестрелку».
«Мы сделаем всё, что сможем», — говорит Изгой-один. «Этот ублюдок слишком быстр для наших пушек, если только не находится близко, а в воздушном бою мы — как Винчестер».
Я слышу вдали ещё больше плотной стрельбы – не звук «Дьявольской молнии» огромной бронебойной пушки «Шрайка», а более медленное стаккато автопушек десантных кораблей. Где-то в переулках за спорным перекрёстком пусковые установки ПЗРК посылают в небо свои снаряды. Я не могу понять, кто их выпустил, и целились ли они в наши десантные корабли или в их. Мой участок – это мешанина из красных и синих значков в непосредственной близости, бой быстро перерастает в неразумную кутерьму эпических масштабов. Один из флотских «Шрайков» проходит низко на полном газу, паля по цели у аэродрома в полукилометре от меня. Я в отчаянии выпускаю вслед ему сотню стрел, хотя знаю, что маленькие трёхмиллиметровые вольфрамовые иглы моей винтовки не сделают ничего, кроме как поцарапают краску. «Шрайк» резко поворачивает влево и с ревом уносится прочь, оставляя за собой облака средств противодействия.
Ударная волна взрыва сотрясает землю под моими ногами с такой силой, что мне приходится отступить от бетонного ограждения, чтобы удержать равновесие. Когда звук взрыва прокатился по городу, я сразу понял, что то, что только что взорвалось, было слишком мощным для обычной боеголовки. Вокруг меня стрельба затихает. Я поворачиваюсь к источнику звука и вижу, как огромный столб замёрзшей земли и льда поднимается в небо на высоту тысячи футов или даже больше к северу. Некоторые из солдат рядом со мной кричат от удивления и растерянности. Затем земля снова содрогается, ещё один титанический раскат грома взмывает пыль на улице перед нами, и второй столб замёрзшей земли и пыли поднимается рядом с первым. Теперь вся стрельба возле административного здания стихла, как по своим, так и по врагам. В арсенале оперативной группы есть только два вида оружия, способного при попадании подбрасывать замёрзшую землю на полкилометра вверх, и я видел достаточно ядерных бомб, летевших рядом со мной, чтобы знать, что это не ядерные боеголовки.
«Что это было, черт возьми?» — спрашивает сержант Фэллон почти комично-насмешливым тоном.
«Кинетический удар», — отвечаю я. «Кто-то прислал небольшое уведомление с орбиты».
«А теперь слушайте, — раздаётся голос полковника Кэмпбелла по каналу экстренной связи флота. — Всем подразделениям флота, слушайте. Это « Индианаполис ».
«Я только что выпустил две кинетические боеголовки по земле между лагерем «Фростбайт» и Нью-Лонгйиром. В моём боезапасе ещё девяносто восемь. Все боевые действия против колониальных подразделений или гражданских объектов на Нью-Лонгйире прекращаются с этого момента, иначе я запущу следующую пару прямо в центр лагеря «Фростбайт». Если после этого вы продолжите стрелять по своим, я расстреляю оставшимися кинетическими боеголовками каждую единицу флотского оборудования там, крупнее пряжки ремня».
В последовавшей короткой паузе некоторые бойцы HD, находящиеся поблизости, переглядываются и смеются в недоумении.
«Я также подготовил все четыре пусковые установки для ядерных ракет и нацелил их на « Мидуэй» и его эскорт. Будьте уверены, я выпущу ядерное оружие, если вы выстрелите по мне ракетами. Я также выпустил оба своих малозаметных перехватчика с ядерными боеприпасами, и эти штуки настолько скрытные, что даже я не смог их обнаружить.
Флот прекратит все наступательные операции на Луне и отзовёт все свои корабли на Мидуэй . Если я предприму какие-либо наступательные действия против Индианаполиса или любых гражданских объектов на поверхности, я запущу все свои ядерные бомбы по Мидуэю . Затем вы сможете проверить, способны ли ваши системы точечной обороны, прошедшие два цикла модернизации назад, выдержать два десятка полумегатонных боеголовок с близкого расстояния.
Сержант Фэллон с недоверчивой ухмылкой качает головой и смотрит на меня. «Он что, только что пригрозил запустить ядерное оружие по одному из наших кораблей?»
«Да, — подтверждаю я. — Но у него есть такая история».
«Кажется, я люблю этого человека. Хочу с ним познакомиться».
«То, что вы творите на той луне, внизу, — безрассудный идиотизм, который стоит жизней», — продолжает полковник Кэмпбелл по экстренному каналу. «Подумайте о том, чтобы назначить на этот флагманский мостик кого-нибудь, кто не является безмозглым воякой на полставки. А теперь отзовите этих птиц и прекратите огонь, иначе следующая пара кинетических боеголовок будет выпущена по Лагерю Фростбайт через шестьдесят секунд. Индианаполис , фактический выход ».
Рядом хлопают и ликуют некоторые бойцы HD.
«Думаешь, он это сделает?» — спрашивает сержант Фэллон.
«Я бы в этом не сомневался ни секунды».
«Эх, жаль, что они недавно перебросили весь свой полк космических обезьян в Лагерь Отмороженных», — усмехается она. «Не хотела бы я сейчас там оказаться. Эти кинетические снаряды бьют очень сильно. Держу пари, дыры оставляют большие».
Вокруг нас, словно грязный дождь, начали падать пыль и грязь от огромных шлейфов удара к северу от города.
«Да, действительно», — говорю я. «Вся мощь маломощного ядерного оружия, только без этой ужасной радиации».
Краткий ответ флота приходит по аварийному каналу задолго до истечения минуты.
«Прекратить огонь, Индианаполис . Всем подразделениям флота, отойти. Повторяю, всем подразделениям флота, отойти. Воздушно-десантным подразделениям, отойти, отойти».
Через несколько мгновений стрельба в городе стихает. На другой стороне перекрёстка бойцы СИ отступают в лабиринт жилых куполов и узких переулков за быстро редеющей дымовой завесой. Мы следим за ними через прицел винтовок, пока они не исчезают из виду. Кто-то отключает систему управления огнём автопушки, и её электроприводы перестают гудеть. Внезапная тишина кажется немного сюрреалистичной после грохота боя.
Сержант Фаллон хлопает меня по плечу и перепрыгивает через бетонное ограждение на дорогу.
«День налаживается, Эндрю. Давай отправим медиков в первый отряд. Будешь следить, вдруг они передумают».
ГЛАВА 21
ЛОГИСТИЧЕСКАЯ ЗАДАЧА
«Я хочу, чтобы этот генерал был на гауптвахте. А потом я хочу, чтобы он предстал перед военным трибуналом. А если у них хватит ума поставить его к стенке, я хочу встать рядом с расстрельной командой и помахать им на прощание».
Сержант Фэллон не повышает голос, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы сказать, что она в неумолимом гневе.
«Это может быть немного сложно», — говорит полковник Кэмпбелл по видеосвязи из Индианаполиса . «Он старший офицер в этой бесполезной оперативной группе. И если мы будем его осуждать, нам придётся осуждать и тех, кто исполнял его приказы».
«Вы так говорите, словно это неразумно», — отвечает сержант Фэллон. «У нас тридцать девять убитых и семьдесят раненых. Мы сбили «Стрекозу», «Шрайк» и четыре «Осы», а эти сорвиголовы-штурмовики выпустили тысячу снарядов из пушек по гражданскому поселению. Если бы дома здесь не были построены как чёртовы бункеры, мы, наверное, могли бы добавить ещё пятьдесят или сотню мирных жителей к этому числу. Идиот, отдавший приказ об этой бомбардировке, должен быть отправлен в отставку, полковник».
«Послушайте, сержант, меня эта перспектива не сильно беспокоит, но я же не могу послать туда своего сержанта, чтобы тот надел наручники на генерала», — говорит полковник Кэмпбелл. «Что вы предлагаете?»
«Скажите им, что колония не будет получать пополнения в виде продовольствия и воды, пока они не отстранят генерала от командования и не посадят его на гауптвахту до суда военного трибунала».
«Я не уверен, что они отреагируют на это хорошо, сержант».
«Они придут в себя, когда их системы рециркуляции воды иссякнут», — категорично заявляет сержант Фэллон.
«Твоё шоу там. Я передам его оперативной группе».
«Они вообще вас разыскивают, полковник?» — спрашиваю я.
«А, да. Ничего агрессивного, но вся оперативная группа бежит с активными датчиками, включёнными на полную мощность. Даже с этим невидимым катером мне приходится держать дистанцию».
«Как у вас обстоят дела с поставками?»
«Ну, это орбитальный боевой корабль, а не корабль для дальнего космоса. У нас хватит воды и еды ещё на несколько недель. Но я хочу как можно скорее разработать график пополнения запасов воды и ротации экипажа. Эта штука не рассчитана на месячные командировки, и я не хочу, чтобы моя команда сошла с ума».
«Конечно, полковник», — говорит сержант Фэллон. «И если вы сможете выкроить время на суше, я бы с удовольствием выпил с вами. Местные жители варят отменный самогон, и льда тут полно».
«Звучит неплохо, сержант», — говорит полковник Кэмпбелл. «Я воспользуюсь вашим предложением, как только ситуация на орбите будет решена, и я смогу вернуть предохранители на свои ядерные пусковые установки. Индиана , действуйте».
Комната для брифингов на нижнем этаже административного центра обладает всем очарованием военной столовой, хотя и обставлена более изысканной мебелью. Большая голографическая панель занимает стену за изголовьем стола для совещаний. Колония новая, поэтому всё оборудование связи самое современное, даже более продвинутое, чем в CIC новенького Индианаполиса . Сержант Фэллон уже некоторое время использует эту комнату для общения с капитанами «Индианаполиса» и « Гэри И. Гордона», не опасаясь подслушивания.
«Не самый впечатляющий флот», — говорю я. «Один орбитальный боевой корабль и древнее грузовое судно. Эти корабли всё ещё превосходят нас по вооружению в пятьдесят раз».
«Да, но слава богам за ядерное оружие на этом корабле», — говорит она. «Это единственное, что сейчас удерживает флот от нападения на нас. Это и тот факт, что у капитана, перешедшего на нашу сторону, самый скрытный корабль из всех».
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ