Рубеж

Глава 3

Я поразилась.

– Ты серьезно думаешь, что наша цель с первого уровня? Это так необычно.

– Это крайне необычно, – подтвердил Лукас. – Большинство жителей первого уровня полностью довольны жизнью. Лотерея дала им не только любимую работу, но и высочайший статус и самые роскошные условия в улье. Если у обитателя этого уровня все же возникают проблемы в отношениях, ему помогают с ними справиться лучшие медики и консультанты.

Он вздохнул.

– Но бывают и исключения. Эмбер, твой телепатический талант так редок и отчаянно нужен улью, что тебя определили на роль, независимо от того, подходила она тебе или нет. В такой же ситуации находятся и некоторые другие люди, выполняющие нелюбимую и даже, возможно, ненавистную работу. В результате, они могут страдать от тяжелого стресса и все сильнее обижаться на счастье окружающих.

– Таких людей в улье немного, Лукас, – с сомнением заметила Николь.

– Немного, – согласился Лукас. – Но им создают особенно роскошные жилищные условия. Практически все эти люди, приписанные к Оранжевой зоне, живут здесь, в районе 500/2500.

Его голос зазвучал жестче.

– Это центр первого уровня Оранжевой зоны. В нем расположены лучшие апартаменты для выдающихся людей, вроде главы службы политики. Местный торговый блок и прочие услуги доступны только жителям района 500/2500, центра всего улья.

– Надеюсь, ты не считаешь главу службы политики нашей дикой пчелой, – вставил Адика. – Это создало бы исключительно неловкую ситуацию.

– Я уверен, что он – не наша цель, – подтвердил Лукас. – Когда я обратился к нему за разрешением воспользоваться его апартаментами, он находился в рабочем кабинете на первом промышленном уровне и отправил одного из телохранителей нам на помощь. Однако наша дикая пчела должна быть кем-то столь же исключительно важным. Это подходит, Эмбер?

– Дикая пчела считает себя значительным человеком, – осторожно ответила я. – На всех уровнях его мыслей присутствуют ноты превосходства. Именно поэтому он так взбесился, когда те свидетели обнаружили его секрет. Низкоуровневая белковая накипь осмелилась смеяться над ним. Это было унизительно.

Я помолчала.

– Но то, что нападавший считает себя важным, не обязательно означает, что он является таковым. Я читала мысли диких пчел, относящихся к восьмидесятому уровню, и они называли себя значимыми людьми. Это лишь показывает их раздутое эго.

– Совершенно верно, – сказал Лукас. – Ты видишь какие-нибудь намеки на личность дикой пчелы?

Я поспешно просмотрела мыслительные уровни цели.

– Он не думает о своем имени. Не думает о своей работе. И даже о причине, по которой исследовал технический район. Его разум сосредоточен на поиске и убийстве людей, посмеявшихся над ним.

Я застонала.

– Он должен найти и убить их и сделать это быстро. На кону вся его жизнь. Он получил сообщения службы здоровья и безопасности, мол, район 500/2500 на первом уровне эвакуируется из-за проблем с электричеством, но знает, что это ложь.

– Так что, по мнению дикой пчелы, происходит? – спросил Лукас.

Я сконцентрировалась на соответствующей цепи мыслей и быстро процитировала детали.

– Он контролировал свое поведение, поскольку верил, что патрулирующие носачи могут прочитать его разум. Два года назад цель обнаружила, что это неправда. Он совершил ошибку, которая привела к несчастному случаю в его лаборатории. Затем солгал о произошедшем и неделями ожидал, что носачи разоблачат его, но они этого не сделали.

– Моя группа проверяет записи о несчастных случая в лабораториях, – сказала Николь.

– Но дикая пчела по-прежнему верит, что носачи являются истинными телепатами, – продолжала я. – И думает, они не смогли прочитать разум, поскольку его превосходная логика оказалась вне их понимания. Самое смешное, ум цели действительно очень логичен, но это лишь облегчает чтение мыслей.

Я покачала головой.

– В любом случае, дикая пчела начала потакать своим слабостям. Все шло безупречно, пока его не увидели те прохожие. Сейчас он думает, мол, они обратились за помощью и силы здоровья и безопасности эвакуируют эту территорию, потому что отправляют сюда армию носачей. Он никогда не хотел причинить кому-то вред, но сейчас впал в отчаяние. Единственный способ спастись от разоблачения и насмешек – это найти чужаков и убить их, прежде чем прибудут носачи. Как только телепаты прочитают разумы тех людей и узнают, что они видели…

Мысли затопила последовательность воспоминаний, и я оборвала фразу, чтобы сосредоточиться. Моя цель зашла на нулевой уровень, открыла инспекционный люк, проникла в ремонтный лаз и легла, разбирая крышку вентиляции над квартирой нового соседа. Решетки крышки были созданы так, что не позволяли смотреть на людей в апартаментах, но злоумышленник научился ножом расширять промежутки и получать четкий вид.

Он так погрузился в свою работу, что не услышал, как подошли люди, и не заметил, как свет их фонарей присоединился к его собственному. Понятия не имел, что они стоят вокруг инспекционного люка и наблюдают за ним. А потом услышал их смех.

– Я вижу воспоминие дикой пчелы о встрече с очевидцами, – сообщила я. – Он пользовался нулевым уровнем и пересекающимися ремонтными ходами, чтобы подбираться к вентиляции соседских апартаментов на первом уровне. Чужаки поймали его, когда он пытался расширить ножом вентиляционное отверстие и заглянуть в квартиру. Они смеялись над ним. Он выбрался из люка и накричал на них, но те продолжали смеяться. Он инстинктивно бросился на самого шумного, а потом другая пнула его, ударила своим фонарем, и троица сбежала в темноту.

– Значит, дикая пчела не собиралась никого ранить, – сказал Лукас. – Ее просто поймали за подглядыванием в душе.

– Он не подглядывал в душе. – Я разделяла мысли цели, испытывала ее эмоции и рассердилась на ложное обвинение. – Он жил их жизнью.

– Тебе придется объяснить все немного точнее, – попросил Лукас.

– Ты был прав: лотерея дала дикой пчеле жизненно важную работу, которая ей не подходила, – ответила я. – Может быть, цель жаловалась на несправедливость. Может быть, слишком гордилась своей значимостью. Или это просто неприятный человек. Как бы то ни было, другие его не любят и делают все возможное, чтобы не проводить с ним время. В лаборатории он работает один. В квартире живет один. Друзей нет. Он испытывает такое одиночество, что одалживает жизнь у других людей.

Я помолчала.

– Он использовал вентиляцию, чтобы наблюдать за жизнью соседей и представлять себя на их месте. Иногда наша цель заходит дальше, снимает крышку вентиляции или как-то иначе попадает в квартиры. Он знает дневной распорядок людей и дожидается, когда они уйдут из дома на несколько часов, тогда сам заходит к ним и делает то, что увидел. Ест чужие продукты. Повторяет беседы, которые хозяева вели с гостями. Иногда даже дремлет на их спальном поле. Но старается ничего не повредить и перед уходом возвращает все на место.

– Вот почему люди сообщают о беспокойстве, – сказал Лукас. – Наша дикая пчела проявляла осторожность, но все же еда пропадала, вещи оставались немного не в том положении, а при перемещении в ремонтных туннелях раздавались странные звуки.

– Мы выявили личность цели, – сказала Николь 145a05. – Исследователь первого уровня Элвин 2498-2411-186. Он занимается персональным изучением растворителей, и я понимаю, что ему одиноко на работе, но почему было не попросить консультационной помощи? Его устроили бы в организованную группу для людей с такими же проблемами.

– Элвин не мог обратиться за помощью, – объяснила я. – Таким образом он признал бы, что люди его не любят. Эго ему не позволило.

Лукас вздохнул.

– Элвин не собирался никому вредить. Он держал нож и инстинктивно набросился на свидетелей, потому что они смеялись над ним. Проблема в том, что теперь Элвин считает их убийство единственным выходом из ситуации.

– Красная группа прибыла на сорок шестой промышленный, – послышался в коммах голос Рофэна. – Мы нашли в полу точку доступа, по-видимому, расположенную над свидетелями.

– Эмбер, где сейчас Элвин? – спросил Лукас.

– Все еще бродит на нулевом уровне и в данный момент находится в одном квартале к западу от меня. Сомневается, что раненый мог вскарабкаться по лестнице, поэтому беспокоится, вдруг чужаки сумели выбраться с территории.

– Теперь можешь оставить голову Элвина, – распорядился Лукас. – Сосредоточься на сопровождении красной группы до пострадавших.

Я вышла из перепуганного разума цели и собралась поискать очевидцев, но одной мысли о красной группе хватило, чтобы связаться с Рофэном. Он смотрел вниз, на отодвинутую напольную плитку, за которой открывался люк с надписью, предупреждающей об отвесном провале.

«…надеюсь, я прав, и мы находимся над пострадавшими. Мы определенно близки к ним, и логично было бы расположить точки доступа прямо над баками, но Адика не в настроении прощать даже малейшие ошибки. Он…»

Зараженная беспокойством Рофэна, я вышла из его головы, напряженно поискала внизу и с облегчением обнаружила блеск трех разумов.

– Красная группа стоит прямо над очевидцами.

– Хорошо, – сказал Лукас. – Эмбер, теперь проверь, пожалуйста, их и попробуй найти информацию, что они делали на нулевом уровне. Раненый тревожился, якобы их компания попадет в неприятности, если позовет на помощь. Это только потому, что они пересекли границу, или эти люди делали что-то более серьезное? Мы должны знать, боятся ли они неприятностей настолько, чтобы сбежать от красной группы или пытаться бороться с ней.

Я не стала заглядывать в горящий от боли разум и связалась с одним из двух других.

«…темно. Слишком темно. Слишком темно. Слишком…»

«…не может произойти. Не может быть правдой. Просто плохой сон. Буду держать глаза закрытыми, пока не проснусь. Не может…»

«…он явно постарается меня убить после того, как я ударила его фонарем. Если бы мы только пропустили открытый инспекционный люк и продолжили идти прямо по нулевому уровню…»

«…должны обратиться за помощью прежде…»

– Если ты не отдашь мой инфовизор, – агрессивно прошептала она, – я заберу его силой. Не хочу причинять боль твоей руке, но на кону наши жизни.

– Ты должна подчиняться моим приказам, – сказал раненый. – Помни, ты лишь лейтенант. Я капитан и твой командующий офицер на этом задании.

Я нахмурилась.

– Лукас, свидетели могли выйти из последней лотереи с назначением в оборону улья и участвовать в тренировке? Раненый парень только что сказал, мол, он капитан и командует на этом задании. Девушка, с которой он спорит, лейтенант.

– Они не могут проходить тренировку. – Лукас пребывал в таком же замешательстве, что и я. – Будь они сотрудниками обороны улья, немедленно доложили бы о ранении.

Я слышала слова Лукаса и Адики по передатчику, а голоса незнакомцев – ушами своей цели и пыталась уследить за обоими разговорами одновременно.

– Только подумай, сколько синих подъемных баллов мы за это получим, – торжествовал капитан. – Мы уже заработали достаточно для повышения, а за каждый посланный мною отчет будут новые.

– Мы не получим повышение, если умрем, – яростно возразила лейтенант.

– Должно быть, пострадавшие выполняют тренировочное задание обороны улья, – потрясенно сказала я. – Капитан говорит о накоплении синих подъемных баллов и о повышениях.

Хор стонов и по передатчику, и от стоявших рядом телохранителей, усилил мое замешательство.

– Что не так? – спросила я.

– Эти трое прохожих не на задании от обороны улья, – унылым тоном ответил Лукас. – Это игровая группа «Синего подъема».

– Что игровая группа из Синей зоны делает в сердце Оранжевой? – спросил Адика.

– Отдел контроля за играми сил законопорядка несколько месяцев назад разослал предупреждения, что «Синий подъем» нарушил обычные зональные границы и распространяется по всему улью, – сказал Лукас. – По этому поводу никто особо не беспокоился, поскольку «Синий подъем» – хорошо управляемая игра, но со временем мы должны были наткнуться на их группы.

– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, – заметила я.

– Трое наших прохожих – это группа, участвующая в подростковой игре под названием «Синий подъем», – объяснил Лукас. – Игроки зарабатывают баллы и статус рискованными действиями, вроде нарушения границ. Должно быть, эта группа намеревалась получить дополнительные бонусы за опасность и темноту, проникнув на нулевой уровень, но столкнулась там с дикой пчелой.

Я поразилась.

– Никогда не слышала ни о чем подобном на подростковом уровне.

– В сложные годы, ведущие к лотерее, улей допускает мелкие акты неповиновения, – сказал Лукас. – Подростковые игры – это высочайший уровень непокорства. Улей терпит их, пока задания остаются в разумных пределах, потому что таким образом обеспечивается выпуск пара для подростков, которые иначе дошли бы до серьезных столкновений с властями.

Он рассмеялся.

– Общинные центры на подростковом уровне проводят мероприятия, чтобы позволить жителям приобрести опыт различных работ в улье. Этим подросткам помогают выявить собственные способности, найти любимые и нелюбимые занятия до вступления в лотерею, так что процесс тестирования может подобрать для них лучшую профессию. Подростковые игры – это, по сути, ролевые бои для обороны улья или сил безопасности. Тот факт, что технически они нелегальны, добавляет к опыту важный элемент риска.

– Ты имеешь в виду, что подростковые игры похожи на ассоциацию бродяг? – спросила я. – Улей хочет, чтобы большинство граждан боялись Внешки, поэтому ассоциация бродяг технически определяется как оппозиционная группа. Но на деле, она приносит пользу, обеспечивая количество людей, которым лотерея может дать знания для необходимых работ во Внешнем мире.

– Именно, – согласился Лукас. – Если улей допускает существование чего-то нелегального, для этого есть достойная причина.

– Улей знает лучше, – пробормотала я.

– Обычно в каждой зоне проходит множество игр, – продолжал Лукас. – Ты никогда не слышала о них, Эмбер, потому что вербовщики ищут мятежных и склонных к риску подростков. Никто из них никогда не приблизился бы к ребенку, подобному тебе – образцовой гражданке улья, чьим единственным нарушением стала принятая в обществе езда на перилах эскалаторов.

– Лукас, если свидетели участвуют в подростковой игре, у нас будут огромные проблемы с укрывательством этого инцидента, – беспокойно заметила Николь. – Игроки постоянно делают снимки и посылают командиру игры для доказательства, что были на месте, и получения своих баллов. Мы могли бы отмотать воспоминания ребят до вчерашнего дня, придумать случайную причину для ножевого ранения и удалить изображения с их инфовизоров, но у нас нет способа предотвратить передачу информации командиром игры.

– Почему? – спросила я.

– Потому что нет возможности его найти, – ответил Лукас. – Игровая группа не знает, кто руководит «Синим подъемом», поскольку все вовлеченные в игру скрывают личность за псевдонимами и анонимными идентификационными номерами инфовизоров. Что именно сказал капитан о баллах?

Я начала понимать, насколько плохо может обернуться ситуация. Крайне важно скрывать подобные инциденты, чтобы никто не поддался искушению повторить действия диких пчел.

– Капитан сказал, что они уже заработали достаточно баллов для повышения, – сказала я. – И получают новые с каждым посланным отчетом.

– Это означает, что капитан уже сообщил во всех подробностях об этом происшествии командиру игры, – рассуждал Лукас. – Возможно, даже послал детали волнующих событий и другим участникам, а те не смогут сопротивляться соблазну поделиться со своими друзьями. Если командир игры тоже распространяет новости, то уже половина подростков в улье должна знать, что человек напал с ножом на людей на нулевом уровне.

– Что же нам делать? – спросила я.

– Мы должны смириться, что не смогли утаить этот инцидент, – ответил Лукас. – И использовать последнее оставшееся объяснение. Эмбер, нам нужен идентификационный номер инфовизора одного из тех ребят. Понимаю, это сложно, поскольку люди редко думают о…

– Нет, на сей раз несложно, – прервала я. – Моя нынешняя цель – лейтенант. Она планирует позвонить в аварийную службу улья и обдумывает, что им скажет, поэтому соответствующая цепочка мыслей включает и идентификационный номер инфовизора.

Я дождалась, пока мысли цели достигнут нужной точки, и забормотала цифры и буквы.

– Николь, организуй голосовой звонок с моего инфовизора ребятам и переведи передатчики на прием, – приказал Лукас. – Я хочу, чтобы участники рейда могли слушать разговор, а игровая группа слышала лишь меня.

Я еще поддерживала связь с разумом лейтенанта. Она услышала какой-то особый звук и быстро заговорила:

– Это мой инфовизор. Ты должен позволить мне ответить, пока человек с ножом не услышал звонок.

– Я прерываю связь, – ответил капитан. – Именно поэтому я забрал ваши инфовизоры в начале задания. Не могу допустить, чтобы члены группы отвлекались на разговоры или чтоб звонки выдали наше местонахождение.

– Они отключились, – сказала Николь.

– Продолжай попытки, пока кто-нибудь не ответит, – велел Лукас.

Моя цель снова услышала своеобразный звонок.

– Не знаю, кто может мне звонить, но они не сдаются. Ты должен дать мне ответить.

– Я просто продолжу сбрасывать, – ответил капитан.

«…у него меньше мозговых клеток, чем у кролика. Нет, это несправедливо по отношению к кролику. У него меньше мозговых клеток, чем у белковой накипи или…»

– Ты не можешь обрывать все звонки, – яростно прошипела моя цель. – Кто бы это ни был, он продолжит дозваниваться, и инфовизор будет гудеть. Со временем человек с ножом услышит его, придет и найдет нас.

– Тогда я сам отвечу, – сказал капитан.

Через мгновение я услышала его голос и ушами своей цели, и через передатчик:

– Вам придется перезвонить позже. Сейчас она не может ответить по инфовизору.

– Я командир-тактик службы безопасности улья, – живо начал Лукас. – Мы обнаружили, что в улей проник вражеский агент. Мы эвакуировали людей в этом районе и с нулевого, и с первого уровня, чтобы избежать риска ранения граждан при аресте вражеского агента, но носачи проинформировали нас, что ваша игровая группа находится в опасной зоне.

Мысли моей цели так ускорились, что я едва успевала их читать.

«…тот человек – вражеский агент! Это все объясняет. Он пытался проникнуть через вентиляцию в…»

– Ваши носачи ошибаются, – ответил капитан. – Вы позвонили по неправильному…

– Заткнись! – Моя цель выхватила инфовизор из его руки и заговорила сама. – Да, мы заметили вражеского агента, пытавшегося проникнуть через вентиляцию на первый уровень. Он напал на нас с ножом, мы сбежали и спрятались.

– Носачи говорят мне, что вы втроем прячетесь на вершине бака, а ваш капитан ранен в руку, – сказал Лукас. – Наша группа из четырех человек направляется к вам, чтобы защитить и оказать медицинскую помощь. Не надо беспокоиться из-за их появления. Понимаете?

– Понимаем, – чуть слышно ответила цель. – Я могу указать направление, в котором мы видели вражеского агента.

– Носачи сообщают мне о его передвижениях, – отозвался Лукас. – Мы бы уже приступили к задержанию, но должны дождаться, пока наши люди займут позицию и смогут защитить вас.

Он помолчал.

– Красная группа, теперь можете двигаться.

Моя цель услышала шорох над головой, взглянула наверх и увидела в потолке квадрат света. Через мгновение вниз по веревкам скользнули четыре фигуры. Первый человек приземлился рядом с ней, наручный фонарь озарил его лицо, и лейтенант с потрясенным обожанием посмотрела в его синие глаза.

– Верхотура! – выдохнула она.

– Красная группа на месте и готова к защите свидетелей, – доложил Рофэн.

– Теперь я должен прекратить разговор, – сказал Лукас. – Пожалуйста, следуйте всем инструкциям главы красной группы, пока мы задерживаем вражеского агента.

– Да, – отозвалась она. – Спасибо вам. Большое спасибо.

– Звонок завершен, – сообщила Николь.

– Полагаю, я говорил с лейтенантом, – сказал Лукас. – Похоже, ее мой звонок убедил.

– Она не просто убеждена, – подтвердила я, – но и мгновенно влюбилась в лидера нашей красной группы. Лейтенанту только что исполнилось восемнадцать, она готовится вступить в следующую лотерею. Мечтает о работе в обороне улья, и Рофэн – живое воплощение ее мечты. К тому же, он мужчина и исключительно хорош собой.

В коммах послышалось смущенное покашливание.

– У пострадавшего серьезное ранение, – сказал Рофэн. – Требуется медицинское сопровождение.

– Перевожу красную группу на отдельный канал с медицинским персоналом, – подтвердила Николь.

– Я проверю, о чем думает капитан. – Я передвинулась в разум, где боль воевала с эмоциями. – Он глубоко разочарован. Тоже участвует в ближайшей лотерее и мечтает о вступлении в силы обороны улья. Хочет сам захватить вражеского агента, а не быть спасенным.

– Лотерея не распределит капитана на боевую должность, – сказал Адика. – Он силен, обладает высоким болевым порогом, но не способен переосмыслить свои планы в кризисной ситуации. Лейтенант – совсем другое дело. Она не вооружена и не обучена, но все же обездвижила дикую пчелу достаточно надолго, чтобы забрать двух друзей по группе, одного в панике и другого, раненого, в безопасное укрытие.

– Да, – согласился Лукас. – Для нее это явно определяющий опыт.

– Что такое «определяющий опыт»? – спросила я.

– Опыт, который определит ее жизнь, – пояснил Лукас. – Именно поэтому улей разрешает подростковые игры. Лейтенант годами мечтала о вступлении в оборону. Это не должно было произойти при таких опасных обстоятельствах, но ее сегодняшние действия доказали, что она подходит для боевого поста.

В его голосе зазвучали странные эмоциональные ноты.

– Мы это поняли, и, что гораздо важнее, лейтенант наверняка поняла это сама. При каждом воспоминании о произошедшем сегодня это знание будет крепнуть, и ее восприятие повлияет на все результаты в лотерее. Если только тестирование не обнаружит, что она подходит для другой, более важной, роли в улье, ее мечта осуществится.

Его голос вернулся к обычному тону.

– Рофэн, дай капитану послать последний отчет командиру игры и друзьям, чтобы история о вражеском агенте разошлась на подростковом уровне. Этот отчет может включать запись моего звонка и изображения вашего появления, но ничего больше. Как только он будет отправлен, конфискуй все три инфовизора. Мы хотим стереть всю информацию об этом инциденте, а затем вернуть их владельцам.

– Принято, – ответил Рофэн.

– Теперь очевидцы в безопасности, и мы можем сосредоточиться на Элвине, – сказал Лукас. – Надо постараться захватить его живым. Существуют все шансы, что подходящее лечение поможет ему вновь стать полезным членом улья. Эмбер, пожалуйста, проверь местонахождение Элвина.

Я вышла из разума капитана и поискала злоумышленника.

– Он по-прежнему в одном квартале к западу от меня, но сейчас карабкается по лестнице. Не смог найти свидетелей внизу, и решил, что им, должно быть, удалось затащить раненого по лестнице на верхушку бака. Элвин думает, что получит огромное преимущество, борясь с ними в темноте. Он знает дорогу по подвесным проходам. Они – нет.

– В темноте у Элвина будет большое преимущество и перед нами, – хмуро сказал Адика.

– Я не пошлю людей преследовать цель на ненадежных подвесных тропах с одними только наручными фонарями, – ответил Лукас. – Где сейчас синяя группа?

– В лифтах, готова войти на нулевой уровень, – откликнулся Адика. – Половина на этаже. Половина – у одного из подвесных ходов.

– У тебя есть кто-то возле световой контрольной панели? – спросил Лукас.

– Я, – мрачно отозвался Илай. – Опять! Почему именно я всегда должен разбираться, как пользоваться странными системами контроля?

– Потому что ты хорош в этом, – сказал Лукас. ягзшуз – Илай, по моему сигналу ты включишь свет, и я объявлю захват.

Он помедлил.

– Давай!

Злоумышленник как раз добрался до верха лестницы, когда на потолке вспыхнул свет.

– Элвин шокирован и ослеплен, – передала я.

– Захват! – рявкнул Лукас.