Глава 19

На следующее утро после завтрака мы с Лукасом встретились с Адикой у лифтов. Спустились на два уровня, на третий промышленный, и дошли до комнаты ожидания, которую использовали днем раньше. Стулья еще стояли кружком, и Базз с Меган уже ожидали нас.

Когда мы с Лукасом сели, Меган заговорила:

– Эмбер, у Тобиаса было полно времени успокоиться, так что ты получишь ясное представление о его психологическом состоянии.

– Ты будешь читать разум Тобиаса отсюда, – твердо сказал Адика. – Пожалуйста, не предлагай увидеться с ним и не пытайся найти способ удержать его в этом отряде. Золотой командир Мелизенда дала мне четкие приказания об обеспечении твоей безопасности и…

Я подняла руку, останавливая его.

– Не собираюсь. Я расстроена, что ты и Меган сообщили о произошедшем Золотому командиру Мелизенде. Это было совершенно необязательно и могло вызвать у всех проблемы.

– Член моей группы ударил телепата, – жестко сказал Адика. – Моя обязанность как лидера ударников доложить об инциденте Золотому командиру, какие бы последствия это ни повлекло для меня лично или кого-то другого.

– И я как твой личный врач обязана сообщать о любой болезни или ранении, – прибавила Меган.

– Наверное, это так, – ворчливо признала я. – Ладно, я займусь чтением разума Тобиаса.

И закрыла глаза. Я привыкла проводить перекличку в ударной группе и, называя имя, автоматически связываться с разумом каждого. Должно быть, сотни раз я подключалась к разуму Тобиаса таким образом, но на этот раз подумала о его имени… и ничего не произошло.

– Что-то не так. – Я в тревоге открыла глаза. – Мне не удалось установить связь для переклички с Тобиасом. Вы уверены, что с ним все в порядке?

Меган нахмурилась.

– Тобиаса держат в двойных кандалах, и ему неудобно, но он совершенно здоров и пять минут назад сидел в кресле. Охранники постоянно за ним наблюдают. Надеюсь, никто из них…

– Мои люди в бешенстве из-за Тобиаса, – сказал Адика. – Они наговорили ему грубостей, но не дошли бы до причинения физического вреда.

– Уверен, никто не причинял вреда Тобиасу, – странным тоном подтвердил Лукас. – Думаю, у нас другая проблема. Полагаю, Эмбер пытается найти Тобиаса стандартным способом.

Я вновь закрыла глаза и на этот раз миновала яркий блеск Лукаса, гранитную твердость Адики и дотянулась до знакомых мыслей четырех ударников, несущих охранную службу. Рядом с ними находился ярко-красный разум, обладающий своеобразным видом, звуком, вкусом, запахом и ощущением, которые я так часто встречала в чрезвычайных рейдах. Разум, желавший отомстить завистливым соперникам, сговорившимся против него, уничтожившим карьеру, а теперь запершим его в камере. Разум, разгневанный на телепата, который знал об их планах, но не остановил заговорщиков.

– Тобиас стал дикой пчелой, – в отчаянии прорыдала я. – Он ненавидит меня. Он ненавидит нас всех. Он думает, мы намеренно уничтожили его карьеру, и хочет отомстить, уничтожив нас. Как это могло произойти?

Лукас многозначительно взглянул на Меган и Адику.

– Вы должны оставить нас с Базз с Эмбер.

Адика мгновенно встал и вышел. Меган с сомнением посмотрела на меня, но последовала за лидером ударников. Когда за ними закрылась дверь, Лукас опустился передо мной на колени и взял мои руки в свои.

– Эмбер, ты всегда избегала обдумывать некоторые факты о своей ударной группе. Помнишь, я говорил о подростковых играх и о том, что улей разрешает их как важный канал сброса пара для мятежных и склонных к риску подростков? Без этого канала они могли бы вступить в серьезные стычки с властями.

– Да, помню.

Лукас пристально посмотрел мне в глаза.

– Некоторые подростки не просто мятежны и любят риск, но и потенциально склонны к насилию. В их случае крайне важно обеспечить подходящую отдушину, поскольку растущее разочарование может сподвигнуть их к превращению в диких пчел. Когда эти подростки проходят лотерею, их склонность к насилию берется под контроль и направляется в рабочее русло, вроде роли ударников, становясь благом для улья.

Лукас уже обсуждал со мной тот факт, что лотерея выбирает в ударную группу кандидатов, склонных к жестокости. Но он был прав: я избегала мыслей об этом в прошлом. И не хотела думать сейчас.

– Обычно прохождение лотереи решает проблему, – сказал Лукас. – Тобиас – один из редких случаев, когда отказ приспособиться к обстоятельствам в критический первый год после лотереи ведет к усилению разочарования.

Он помолчал.

– Эмбер, меня удивляет, что ты не заметила изменений в разуме Тобиаса в последние несколько недель. Чтение его мыслей должно было серьезно раздражать тебя.

– В последний раз я углублялась в разум Тобиаса во время прошлого расследования. Он действительно раздражал меня, но я решила, что это связано с нашей напряженной ситуацией. И не поняла…

Я застонала.

– Это все моя вина. Я заставила Адику дать Тобиасу второй шанс. Инцидент у лифта подтолкнул его к превращению в дикую пчелу. Если мы отмотаем память Тобиаса в момент до инцидента, то исправим мою ошибку и сможем перевести его в оборону улья.

Базз кашлянула.

– Боюсь, все не так просто, Эмбер. Не одно происшествие привело Тобиаса к превращению в дикую пчелу. Он доставлял неприятности с момента выхода из лотереи. Фактически, предупреждающие сигналы наблюдались уже в его лотерейных результатах.

– Правда? – Лукас вернулся в кресло. – Я не заметил никаких сигналов, когда просматривал результаты тестов Тобиаса.

– Я специалист по судебной психологии, – сказала Базз. – Твой импринтинг командира-тактика не включает метод анализа комплексной сети, которым я воспользовалась вчера, оценивая тесты Тобиаса.

– Честно признаюсь, я даже не слышал о таком методе, – ответил Лукас.

– Это непопулярная техника анализа, – уточнила Базз. – Лично я люблю ее, потому что она особенно сочетается с откликами, которые я получаю от разумов людей.

Она пожала плечами.

– Итак, когда я провела анализ целостной сети по результатам лотерейных тестов Тобиаса и сравнила его устойчивость с критерием отбора в ударную группу, показатель оказался лишь чуть выше разрешенного минимума. Такой же анализ результатов Форжа дал гораздо большую величину, как и ожидается от человека с импринтингом лидера ударной группы.

Лукас поднял брови.

– Ты анализировала результаты лотерейных тестов своего парня. Разве это не нарушение профессиональной этики?

Базз взглянула на него с видом оскорбленной невинности.

– Для сравнения мне требовалось провести анализ данных любого члена ударной группы, и процесс случайного выбора указал на Форжа как на объект проверки. Я бы повторила выбор, чтобы получить другой объект, но была ограничена во времени.

Лукас вздохнул.

– Не надо мне лгать, Базз. Ты наверняка знаешь, что я не сообщу о твоем нарушении. Твои консультации настолько помогли Эмбер, что я считаю тебя незаменимой.

– Ладно, честно говоря, когда дело доходит до отношений, я испытываю проблемы с доверием, – призналась Базз. – Я так разнервничалась, когда увидела, как Тобиас ударил Эмбер, что проанализировала данные Форжа, желая убедиться, что он на меня не бросится.

– Форж никогда бы тебя не тронул, – возмутилась я.

– Полагаю, Базз требовалось подтверждение из-за опасного для жизни события, произошедшего, как она упоминала, в детстве, – сказал Лукас.

Базз кивнула.

– В обычных условиях меня лечили бы перезапуском памяти, но тот инцидент подстегнул мои телепатические способности. А значит, я могла пройти только стандартную терапию, которая совершенно не помогла.

– Почему? – спросил Лукас.

Базз поморщилась.

– Произошедшее, как обычно, скрыли. Мой терапевт знал, что я говорю правду, велел родителям серьезно отнестись к моей подавленности и советовал, как мне помочь. Но родители считали, что я вру и придумываю ночные кошмары, потому что хочу внимания, так что поступали вопреки словам терапевта и насмехались, когда я расстраивалась.

Сейчас я всем сердцем сочувствовала Базз.

– Наверное, это было ужасно для тебя.

– Это был хаос, – согласилась Базз. – В любом случае, мои отклики, анализ целостной сети и телепатия Эмбер подтверждают, что Форж никогда не причинит мне вреда. К сожалению, результаты Тобиаса показывают, что он проявил во время тестов гораздо меньшую устойчивость, чем Форж, и его проблемы усиливались со времени вступления в наш отряд. К моменту происшествия у лифта он достиг состояния, когда практически любой негативный опыт мог его спровоцировать.

Она скривилась.

– Если мы отмотаем воспоминания Тобиаса на день или два и Адика сообщит ему о переводе в оборону улья, то гарантирую, что и эти новости подвигнут Тобиаса к новому превращению в дикую пчелу.

– Так что же нам делать? – спросила я.

Базз опустила глаза к элегантным ногтям.

– Я не хочу ставить под угрозу наши отношения, приняв самостоятельное решение о лечении Тобиаса 145a05. Лучше всего перевести его в ближайший терапевтический отдел, чтобы другой судебный психолог провел основательную независимую оценку. В подобных случаях доступны лишь несколько вариантов, и я могу догадаться, каким окажется заключение, но хочу, чтобы ты была абсолютно уверена: все возможности должным образом рассмотрены.

– Каковы варианты? – спросила я.

Базз подняла голову и молча посмотрела на меня.

– Обещаю, я не стану злиться на тебя за сказанное, – сказала я. – Окончательное решение насчет Тобиаса примет другой судебный психолог. Я просто прошу тебя назвать мне варианты.

– Полагаю, их лишь два, – ответила Базз. – Члены ударной группы выбираются, обучаются и тренируются как смертоносные боевые машины. Когда они работают на благо улья, это хорошо, но если кто-то становится дикой пчелой…

– Так каковы эти два варианта? – повторила я.

– Первый – изоляция. Импринтинг Тобиаса удалят, а его всю жизнь будут держать под надежным замком.

– Удаление импринтинга повредит все связанные с ним личные воспоминания, а пожизненное заключение… – Меня затошнило.

– Мы не можем оставить Тобиасу импринтинг члена ударной группы, – грустно сказала Базз. – Он включает все детали обращения с оружием и рукопашного боя.

Я спрятала лицо в ладонях и почувствовала, как саднит место удара на щеке. Я все еще верила, что он сделал это случайно, но сейчас Тобиас хотел убить меня и всех остальных в отделе и знал сотню способов это сделать.

– И что еще хуже, – продолжала Базз, – импринтинг ударников включает знания обо всем наиболее важном оборудовании в улье. Такая информация должна помочь в защите этого оборудования, но…

Я вновь подняла голову.

– Я понимаю, как можно использовать информацию для нападения, а не для защиты. Какова вторая опция лечения Тобиаса?

– Второй вариант – попытаться сохранить его как полезного члена общества. Это включает перемотку памяти на год, терапию и повторное прохождение лотереи. Возвращение памяти в момент до лотереи означает, что импринтинг удалится автоматически со всеми воспоминаниями этого года, и путаницы не возникнет. Тобиас как будто проспал весь прошлый год.

– Зачем возвращаться на целый год, а не до последнего Праздника? – спросила я.

– Преимущество этого шага в том, что воспоминания Тобиаса совпадут с текущим моментом в улье, – объяснила Базз. – Он увидит меньше раздражающих свидетельств потери памяти и, самое важное, забудет все мероприятия, на которые ходил перед прошлой лотереей.

Она помолчала.

– Тобиас должен забыть все приготовления к отбору. Если он вступит в новую лотерею с тем же раздутым эго и завышенной самооценкой, что и в прошлый раз, то повторит ту же модель поведения. Он обязан начать все с начала, а терапия сформирует у него новые ожидания.

– Но ожидания Тобиаса складывались не только в последние месяцы перед лотереей, – заметил Лукас. – Их ростки были посеяны гораздо раньше. Как справится с этим терапия?

– Ты можешь отмотать память человека на несколько дней, будучи уверен, что он никогда этого не заметит, – ответила Базз. – Но нельзя сделать так, чтобы человек не заметил пропущенный год. Значит, придется рассказать ему или легенду, или правду. В случае Тобиаса – правду или, по крайней мере, почти ее версию. Ему нельзя узнать, что он принадлежал к отряду телепата – вдруг начнет новую жизнь с предубеждением против них.

Она пожала плечами.

– Очевидно, по плану лечения Тобиасу скажут, что он занимал боевую должность в стандартном отряде безопасности и проявил сильную зависть к брату, служащему в телепатическом подразделении. Эта обида привела к таким проступкам, что он получил временное дисциплинарное наказание, после чего вышел из себя и напал на гражданских членов своего отряда. Эту версию событий можно внести и в его дело.

– А как же семья Тобиаса? – спросила я. – Они знают, что он был в моей ударной группе.

– И родители, и брат Тобиаса принадлежат к силам законопорядка, – сказала Базз. – Они поймут, что надо скрыть от него всю правду. Но я полагаю, скорее решат прервать с ним все контакты. Тобиас месяцами вел к разрыву семейных уз, а нападение на телепата внушило его родным сильное отвращение.

– Тобиас не собирался меня бить, – возразила я.

– Возможно, он действительно задел своего телепата, хотя метил в командира-тактика, – осторожно заметила Базз. – Но я не думаю, что подобное оправдание произведет впечатление на его семью.

– Ты права. – Я застонала. – Получается, семья откажется от него из-за поступка, которого он даже не вспомнит, и Новый год Тобиас в итоге проведет в одиночестве.

– Да, – сказала Базз. – Такой подход означает, что все люди и события должны транслировать Тобиасу одно сообщение: он провалился во всем. Предал свой улей и покрыл себя позором. Это жестокая тактика, призванная разрушить веру Тобиаса в себя, но выбор стоит между уничтожением его эго и пожизненным заключением.

Я грустно кивнула.

– Тобиас проведет три месяца на подростковом уровне под плотным присмотром, осознавая свой провал, – продолжала Базз. – Если он правильно отреагирует на терапию и решит искупить вину, а не возлагать ее на других, то пройдет следующую лотерею.

Я нахмурилась.

– А если терапия не поможет?

– Тогда будет проведена следующая оценка, и специалисты решат, нужна ли повторная перемотка памяти, отодвигающая его еще на год или два. – В голосе Базз зазвучали более уверенные ноты. – Но я сомневаюсь, что понадобится еще одно вмешательство. Я вышла из лотереи на два года раньше тебя, Эмбер. И работала с несколькими похожими случаями, где этот подход оказался успешным.

– Значит, Тобиас пройдет следующую лотерею как повторный кандидат, – сказал Лукас. – В его деле необходима пометка, чтобы лотерея вновь не дала ему импринтинг ударника.

– Конечно, – ответила Базз. – Соответствующий специалист решит, не следует ли исключить и другие профессии.

Я вздохнула.

– Отмотать память Тобиаса и дать ему второй шанс – это лучше, чем всю жизнь держать его взаперти.

– Когда второй судебный психолог предложит свой план лечения, ты хочешь его утвердить, прежде чем приступят к перезапуску? – спросила Базз.

– Если этот план соответствует тому, что ты мне сейчас рассказала, – откликнулась я, – то психолог может сразу продолжать. Если появятся существенные различия, я хочу о них знать.

Лукас встал.

– Теперь Эмбер должна отдохнуть.

– Эмбер, если захочешь проконсультироваться, сейчас же позвони, – сказала Базз.

– Позвоню.

Я чувствовала ужасную усталось и подавленность, но заставила себя встать, а Лукас поддержал меня под руку, выводя в коридор. Меган и Адика выжидательно взглянули на нас.

– Тобиаса необходимо перевести в ближайший отдел терапии для полной оценки и лечения, – распорядился Лукас. – Он должен содержаться под самым надежным надзором до перезапуска памяти и удаления его импринтинга, всех знаний о нашем отделе и особенно об Эмбер.

– Согласен. – Адика указал на коридор. – У меня уже готова капсула для транспортировки заключенного.

Я повернулась и увидела нечто похожее на медицинский кокон, только не белый, а красный с черным.

– Ты собираешь запереть Тобиаса в этой коробке? – в ужасе спросила я. – У него начнется клаустрофобия.

– Эмбер, не беспокойся об этом, – вмешалась Меган. – Во время путешествия Тобиас будет под воздействием сильного снотворного.

Я пробежалась пальцами по волосам.

– Я думала, заключенных просто сопровождают до места безопасники.

– Обычных – да, – ответила Базз. – Но тех, кому требуются максимальные меры охраны, перевозят в капсулах в сопровождении специально подобранной команды. Тобиаса переводят лишь на короткое расстояние, поэтому воспользуются обычной системой лент двадцатого уровня, но он слишком опасен, чтобы ему позволили смешаться с другими путешественниками.

Базз была права. Я покорно вздохнула и посмотрела, как Адика толкает тюремный транспорт по коридору. На самом деле, не имело значения, как Тобиаса доставят в терапевтическое отделение. Настоящая проблема заключалась в том, что произойдет с ним после оценки.

Я терпеть не могла вмешательство в чью-то память, но поддержала перезапуск воспоминаний Оливии, когда фрагментация сделала ее опасной для улья. ягзшуз Сейчас я поддержала перезапуск Тобиаса, потому что он стал опасен не только для меня, но и для всех остальных в моем отделе.

Загрузка...