Росстань Таэраны

Глава пятая

До туннеля Лаин добрались в сумерках. Темный Эльф, невысокий, но изящный, ожидал у входа, основательно скрытого за густым кустарником.

— Я ждал одного рхавана, — молвил Темный, словно разговаривая сам с собой, — а явились два светлячка. Определенно, сегодня не мой вечер.

— Йен… не смог прийти, — предельно четко, чуть ли не по слогам, проговорил Квендарон, — считай, что сегодня вместо него мы. Дело у нас то же самое, так что не сильно ошибешься.

— А хотелось бы, — Лаин усмехнулся, по-кошачьи блеснув глазами, — не думайте, будто я рад такой замене. С рхаванами вести дела легче… в них меньше гонору, чем в бла-ародных вас.

Но увы! Сдается мне, с Йеном еще долго не смогу свидеться. За что стоит благодарить… видимо, тот пожар на северо-западе. Вами, светлячками наверняка и устроенный.

От последней фразы взгляд Квендарона заметно потяжелел.

— Только не надо нас равнять под одну гребенку, — произнес он сурово, — те эльфы — изменники и отбросы. Злобное лесное зверье, недостойное зваться Перворожденными. Тем более Светлыми.

— Перед кем вы оправдываетесь, князь, — настал черед уже Леандора выражать недовольство, — вот как раз эти… хтоники и есть отбросы нашего народа. Грязнее не найти.

Несколько мгновений Темный, уставившись, смотрел на принца. Взглядом не злобным — скорее, оценивающим и слегка насмешливым.

— Знакомое лицо, — проговорил он затем, — его высочество Леандор, наследный принц Хвиэля и Дорбонара. Слышал я, вы в одиночку отправились в поход к Рах-Навазу — добыть Сердце Таэраны. Ну и как успехи? Добыли?

— Успехи — примерно как и у вашей посланницы, — сухо отвечал не оставшийся в долгу принц.

Темный осклабился.

— О да, — произнес он нараспев, — и особе королевских кровей не должна быть чужда насмешка. Хотя бы над теми, кто грязен и презрен. Неспособны на нее лишь тираны… вот уж кто серьезен до скрежета зубовного.

Ну да ладно. Насколько я понимаю, ваше высочество желает вернуться в объятья родного отца. И для того пришлось ему обратиться к отбросам, то есть к нам. Коли уж любящие подданные не спешат на помощь наследнику престола. А некоторые так и вовсе желают высочеству гибели.

Произнося последнее слово, Темный Эльф не удержался и посмаковал его. Насладился, как любимым блюдом.

— И откуда только вы все знаете, — посетовал Квендарон.

— А кому бы иначе мы были нужны? — похвалился Лаин, — если бы не знали? Точно не светлячкам благородным. Ну а коли уж понадобилась помощь таких как я — перейдем к делу. С меня переход по этому туннелю через земли Белого Ордена… вернее, под его землями. До того места, где стоит насмерть Светлое воинство: до стен замка Вестфильд. Ну а что в таком случае с вас?

Неспешная речь Темного действовала расслабляюще, чуть ли не убаюкивала. И потому, когда тот выкрикнул последнюю фразу, Леандор даже вздрогнул.

— С нас? — переспросил он, — ах, да…

И вынул из ножен рах-навазскую саблю. Лаин присвистнул.

— Надеюсь, эта сталь предназначена не для того, чтобы срубить мою голову, — молвил он, как показалось, с толикой смущения.

— Вот об этом не волнуйся, — ответил принц, — мы — не вы. Слово держать умеем. Но получишь ты оружие только когда мы прибудем на место. Ясно?

— Куда уж яснее, ваше высочество. Только вот… нельзя ли мне рассмотреть этот дивный клинок поближе?

Темный Эльф протянул руку к сабле, но Леандор отшатнулся, спрятав клинок обратно в ножны.

— Простите, — деланно и без тени раскаяния произнес Темный, — я совсем забыл: благородные вы не доверяете презренным нам. Но я не в обиде… и вовсе не имею ничего против такой награды.

А затем продолжил, но уже совершенно серьезно:

— Вам повезло, что чародеи клана почти все в отъезде. Остались одни вояки… как я, например. А с нами договориться всяко легче. Потому как понимаем: оружие никогда не бывает лишним. Ну а коли вам повезло, тогда вперед. И приготовьте факел — ибо вам, в отличие от меня, Тьма не благоволит.

С этими словами Темный Эльф отодвинул кусты, открывая проход.

Последний его совет пришелся кстати. Сумерки снаружи могли показаться ясным полднем в сравнении с той непроглядной темнотой, что началась сразу по ту сторону входа. Впрочем и факел помог слабо. Он высвечивал лишь крохотный пятачок, в пределах которого находились три эльфа. Тогда как туннель темнел впереди и совсем рядом. Терялся во мраке — тесный и земляной, убранный корнями деревьев и причудливой формы грибами. Похожий на пасть исполинского чудовища.

Подземные грибы тускло светились в темноте, но видимости ничуть не добавляли.

— Главное правило таких путешествий, — говорил Темный Эльф на ходу, — нужно постоянно держаться не далее, чем в двух шагах от проводника. Еще одно правило, второе по важности: туннель — не дорога. А значит, совсем необязательно, что приведет он в какое-нибудь приятное место. Куда больше шансов забрести в берлогу опасного хищника. Соответственно, плутать по подземелью в надежде прийти хоть куда-то не имеет смысла. Понятно? Тогда еще раз напоминаю о главном правиле.

Принц промолчал, не решившись ни возражать, ни спорить. А вот Квендарон позволил себе хотя бы один вопрос:

— А другие правила будут? Или это все?

— Не все, — с готовностью отвечал проводник, — есть еще одно правило. Примыкающее к первому, то есть главному. То, что ты слышишь голос проводника или попутчика, еще не означает, что они рядом и их легко догнать. Подземелье коварно. Его эхо способно разнести любой звук чуть ли не на мили. И потому просто необходимо держаться не далее чем в двух шагах.

— И как вы тут живете? — не выдержал теперь и Леандор.

Темный ухмыльнулся.

— Ваше высочество может задать этот вопрос родному коронованному отцу, — изрек он, — и… вот еще какое дело. Кто-то тут назвал меня хтоником. Так вот, упаси нас Тьма столкнуться с настоящими хтониками. Этими чудовищами с немыслимых глубин.

Здесь, кстати, желания всех троих участников перехода совпадали. Хотелось обойтись без приключений… да только не всегда судьба подстраивается под желания смертных. Встреча, которой боялся и Темный, и его попутчики, все-таки произошла.

Случилось это, когда туннель расширился настолько, что перешел в пещеру — просторную и с высоким сводом, заросшим сталактитами. Вдобавок, в ней оказалось почти светло… хотя определить источник света было сложно. То ли подземных грибов набралось здесь особенно много, а может, светился белесый туман, стелющийся под самым сводом.

В этой-то пещере проводник-Лаин предложил устроить привал. И первый сел прямо на земляной пол, достав из сумки вяленое мясо и бутылку вина. Предлагать Светлым соплеменникам ни то, ни другое не стал, зато посетовал:

— А вы-то что же — еды не прихватили? Вот и зря: путь-то предстоит долгий.

Впрочем, толком утолить голод не удалось и ему. Вскоре земля сначала вздыбилась — совсем рядом с тремя эльфами. Затем вырос небольшой холмик. Темный едва успел отскочить и достать меч, прежде чем над холмиком показалась огромная голова. Вернее, шея, оканчивающаяся уродливой бесформенной пастью.

Первым исполинский червь атаковал проводника. Привык, видимо, из всех двуногих воспринимать как еду именно Лаин. Но Темного спасло собственное проворство на пару с неуклюжестью чудовища. Проводник успел отскочить прежде, чем червь достиг места его трапезы. Успев высунуться из-под земли сразу на два фута.

— Чего уставились?! — крикнул Темный своим подопечным, в то время как червь бестолково шевелил головной своей частью, силясь вновь учуять жертву, — за оружие! Пока…

И первым ткнул мечом в гибкое бурое тело. Как раз в тот миг, когда чуть не случилось это «пока». Червь почуял принца Леандора и потянулся было в его сторону… но отвлекся на удар проводника-Лаин.

Удар мечом для такого исполина был что царапина или заноза. Серьезного вреда не причинил, хотя и приятным тоже не был. Развернувшись и рванувшись в направлении Темного, червь высунулся из-под земли еще на добрых два человеческих роста. И почти достал проводника — заставив того вжаться в склизкую влажную стену.

— Бейте! — кричал Темный.

Леандор и Квендарон разом вонзили клинки в червя, отчего тот сделал новый разворот, закрутившись кольцом.

А затем, не будучи дураками, оба Светлых Эльфа кинулись в разные стороны. Чем сбили с толку скудные мозги червя. Одинаково чувствуя двух мелких досадных обидчиков, чудовище не могло отдать предпочтение ни одному из них. Исполинское тело, похожее на огромную гнутую трубу, моталось из стороны в сторону. Моталось, бездействуя, пока новый удар проводника-Лаин не снял эту гнетущую неопределенность.

Всего ударов проводник успел нанести три, а затем побежал вдоль пещерной стены. Червь потянулся следом, все более выбираясь из своей норы. Он казался бесконечным, в то время как в пещере становилось тесно.

— Ах, память моя! — с досадой воскликнул вдруг осененный Леандор.

И сотворенная им Плеть Холодного Пламени рассекла червя надвое.

— Неплохо, — отозвался запыхавшийся проводник, останавливаясь, — только… неужели ваше высочество думает, что это — все? Смотрите!

Лишившись пасти, нижняя часть червя спешно втянулась обратно под земляной пол. Зато другая, меньшая, еще шевелилась. И как раз ползла навстречу Темному Эльфу.

Тот встретил ее ударом меча — пронзив насквозь. Два других удара с разных сторон нанесли Квендарон и Леандор. Израненный, намертво пригвожденный к земляному полу пещеры, обрубок червя еще немного побился в судороге, пока наконец не затих.

Проводник вытер пот с высокого лба, отводя сбившуюся прядь черных волос.

— Удивлен, — сказал ему Леандор, — приятно удивлен. Не ожидал, что хтоник способен сражаться… так доблестно. Как настоящий воин. Да за правое дело. Честно скажу: не ожидал.

— Уточните, пожалуйста, ваше высочество, — съязвил в ответ Лаин, — насчет хтоника. Кого вы сейчас похвалили — меня… или все-таки его?

И он легонько толкнул останки червя носком сапога.

— Вот вам, кстати и мясо, светлячки. Теперь хоть с голоду не помрете.

Снег валил хлопьями с посеревшего, бессолнечного неба. Брусчатка мостовой успела покрыться снегом больше чем наполовину. А железные крыши многих домов гномьего поселения — так и вообще целиком. Сделавшись похожими на огромные грибы. Толстые и приземистые каменные грибы с белыми шляпками.

Глядя на этот снег трудно было поверить, что где-то в иных землях еще зеленеет трава, а солнце порой не только греет, но и пышет жаром. Благодатные края эти остались далеко на юге, укрытые от северных ветров Дунскими горами. С этой же стороны укрывать было нечему. И потому под ледяным дыханием смогли устоять и жить одни лишь гномы. Самые стойкие из разумных обитателей Таэраны.

Остальные избегали холодного края под названием Нирн. Не совались сюда без крайней необходимости. Однако у двоих, гномами не бывших, такая необходимость была. И отнюдь не приятная.

…первые два гнома-стража погибли, не успев даже понять происходящего. В обеих руках Ирайи поместилось по метательному ножу — и каждый из этих ножей достиг цели. Не помогли и хваленые доспехи Подгорных мастеров. Что в них толку, если тонкое лезвие вонзается аккурат в глаз или неприкрытую часть лица?

Ирайа усмехнулась — порадовавшись, что не утратила хотя бы навыков обращения с оружием. А Даррен с мечом уже бросился навстречу еще двоим противникам. Те опешили… но лишь на миг. Оттого, что увидели существо непривычно большого роста, почему-то облаченное в гномьи доспехи.

Преимущество воина-гнома состояло в силе удара, помноженной на собственную защищенность. Можно даже сказать — стойкость. Противника низкорослого и кряжистого не так-то просто сбить с ног. И даже заставить отступить. Тяжелая броня, сработанная в гномьих кузницах, защищала от любых ударов… ну, почти от любых. Позволяя самому воину переть напролом, тяжелым же оружием пробивая дорогу к победе.

Противопоставить всему этому воители из иных народов могли только одно. Большую быстроту и ловкость. Способность наносить удары чаще, успевая при этом уходить от ответных атак. Или отводить оные, когда отступать некуда. Примерно так действовал и Даррен — мечом сражаясь против гномов, вооруженных топорами. С той лишь разницей, что сам защищен был не хуже. А действовал не в пример быстрее низкорослых противников. Не пропуская ни одной их атаки.

Ирайа невольно залюбовалась наемником. Отчего едва не забыла, где находится: на поле небольшой, но битвы — среди врагов. И пропустила тот миг, когда появился третий гном. И, размахивая обоюдоострой секирой, кинулся прямо на нее.

Ножи для метания у девушки еще оставались. Да только воспользоваться ими она бы все равно не смогла. Уж очень внезапно подоспел этот гном — и слишком близко смог подобраться к Ирайе. Хотя… тоже не сумел ничего сделать.

— Повернись и встреть смерть лицом к лицу, — выкрикнул гном, потрясая секирой, — Каменный Пр-рестол!

Последние слова застряли у н него во рту, обрамленном густой рыжей бородой. Как раз в тот миг, когда Ирайа повернулась… и глаза ее застлало новое видение. Вернее, новое-старое: то, что и подвигло отправиться за Дунские горы. Зрелище непроглядной, наползавшей на мир Тьмы.

Гном вскричал — ибо следом видение Тьмы отразилось и в его взоре. Бросив секиру в снег, могучий северный воитель схватился за голову, вопя и трясясь от страха как ребенок. Толстые пальцы впились в лицо… потянувшись прямо к глазам. Гном словно пытался вырвать их, лишь бы избавиться от нахлынувшего кошмара.

Его мучения прекратил кинжал Ирайи, пронзивший бородатое лицо.

Тем временем Даррен тоже успел управиться с одним из противников. Тот лежал на окровавленном снегу. Другой гном отступал, отбиваясь, и пытался отвести человека от цели его пути. От огромной клетки, возвышавшейся посреди площади. А может, просто тянул время.

— Помочь? — окликнула наемника Ирайа, помахивая кинжалом. С неподобающим задором окликнула, даже с игривостью.

— Еще чего, — лишь отмахнулся Даррен, — у тебя и так… хрупкой, беззащитной, на счету уже трое. А у меня только один — несправедливо.

Крик Ирайи, впрочем, пришелся кстати. Гном оглянулся, отвлекшись… и меч наемника выбил топор из его руки. Ни бежать, ни молить о пощаде гном, впрочем, не стал — приняв смерть молча.

А затем над поселком разнеслось пение рога — протяжное и тоскливое, похожее на мычание коровы. Как раз под стать северному ветру.

— Надо бы поторопиться, — проговорил Даррен, вытирая меч, — а то скоро сюда весь поселок нагрянет.

И он широкими шагами направился в сторону клетки. Следом устремилась Ирайа, спотыкаясь и продираясь через свежие сугробы. А из клетки на нежданных избавителей взирал дракон. Его-то, собственно, и охраняли гномы-воины, убитые человеком-наемником и его спутницей.

Обитая где-то у вершин Дунских гор, крылатые ящеры полагали себя истинными хозяевами севера. А в давние времена, если верить легендам — так вообще всей Таэраны. И само собой, к другим разумным существам любви не испытывали. Но особую ненависть драконов снискали именно гномы. Их города, поселения и крепости, возведенные на холодной нирнской земле, то и дело подвергались атакам.

Железо и камень неплохо защищали от огня, выдыхаемого драконом из пасти. А вот спастись от когтей и зубов было намного трудней. Потому даже один дракон, вторгшись в небольшой поселок, мог учинить в нем резню. Или устроить пиршество — это с какой стороны посмотреть.

Не оставались, впрочем, в долгу и гномы. Отчаявшись сладить с драконами обычным оружием, они оказались щедры на выдумки. Оказавшиеся весьма опасными для огромных ящеров. Еще в полете их пытались достать баллистами: чем-то вроде исполинских арбалетов. Хватало одного удачного выстрела, чтобы пронзить мягкое брюхо дракона заостренным колом или бревном.

И уж совсем несладко приходилось драконам, достигшим-таки земли. Их опутывали, обездвиживая, сетями из железных цепей. Еще создавались особые капканы на драконов и огромные прочные клетки. Одну из которых, не пустовавшую до сей поры, и увидели в хрустальном шаре Ирайа и Даррен. После чего спешно покинули обжитый дом в Агар-Имруке, отправившись на север.

Путь наемника и его подопечной не был ни долгим, ни тернистым. В пределах Дунских гор перемещение между городами гномов осуществлялось не пешком. Но посредством самодвижущихся каменных плит. Двигающихся, кстати, довольно быстро. И достаточно просторных, чтоб в пути можно было сидеть… или вообще лечь спать.

Встречные гномы удивленно косились на парочку путешественников, но не более того. Изначального недоверия к чужакам у Подгорного Народа не имелось. А о замыслах Даррена и Ирайи, к счастью оных, никто не догадывался.

Не догадывался ровно до тех пор, пока эти двое не пожаловали в поселок с совсем уж непроизносимым названием. Не ступили на площадь — и не напали на местных воинов, стерегших клетку с драконом.

Клетка была сработана на славу — железная, с прутьями толщиной в человеческую руку. Кое-где эти прутья успели погнуться, оплавившись. И между ними возникли зазоры, способные пропустить человека, эльфа… да и гнома, наверное, тоже. Но уж никак не исполинского ящера.

На шедших к нему мужчину и девушку дракон смотрел с толикой грусти. Однако взгляд его был осмысленным. Заинтересованным даже.

— Слушай… дракон, — вымолвил Даррен, первым добравшийся до клетки, — предлагаю тебе сделку. Если ты и впрямь разумное существо, ты поймешь. В общем, я освобождаю тебя, а ты…

— Считаешь себя разумным? — драконья пасть открылась, к удивлению наемника исторгнув звуки человеческой речи, — тогда не надо себя обманывать.

Голос дракона был глухим и скрипучим, но хотя бы разборчивым.

— Если ты освободишь меня, я тебя съем. Или утащу к себе домой. В Телрин… Небесную Цитадель. Оставлю про запас. А месту этому поддам огня… на прощанье. Так-то… иных сделок с двуногими не заключаю.

Рог зазвучал снова. Не суля двум чужакам ничего хорошего. Конечно, едва ли на тревожный рев сбегутся все местные жители. Непогоду никто не любил, и гномы — не исключение. Наверняка они предпочитают проводить подобные дни по кабакам. Или в тепле родных жилищ, за толстыми каменными стенами.

Но кто-то наверняка прибежит — по зову долга и отринув домашний уют. Пусть таковых будет меньшинство, но даже нескольких воинов хватит, чтобы сладить с одним наемником и его хрупкой спутницей. И едва ли гномы простят чужаков, столь грубо предавших их доверие. Если только…

— Тьма тебя побери, дракон! — рявкнул Даррен, теряя терпение, — ну почему? Почему ты не согласен? Какой смысл — пожирать своих спасителей? Или тебе больше нравится здесь?

— Телрин, — прозвучал голос подошедшей Ирайи, — он сказал «Телрин». Это эльфийское слово…

— Ошибаешься, маленькое существо, — отвечал дракон, — это наречие много древнее. Эльфы в ту пору служили нам просто едой. Потому и переняли наш язык… надеялись понять. Договориться. Как вы.

Тут он перевел взгляд на девушку… и неожиданно вздрогнул, весь подобравшись.

— Не может быть, — в голосе дракона, из-за медлительности казавшемся равнодушным, промелькнули какие-то чувства, — ты… ты отмечена Хаосом? И при этом ходишь и разговариваешь… как все эти. Как еда!

— Отмечена Хаосом, — вполголоса повторил Даррен. Уже догадываясь, о чем идет речь. Все-таки соприкосновение с Сердцем Таэраны не прошло бесследно. Для девушки, рожденной в клане Лаин — тем более.

— Торжество Хаоса, — проскрипел дракон, — так сказано в пророчестве… Оно придет, когда Хаос овладеет душами и телами вас, двуногих. Начнет овладевать. Когда мы станем бессильны, будем загнаны в угол. Тогда Хаос найдет проводников среди других существ.

— Торжество Хаоса, значит, — наемнику вспомнился разговор с Архимагом, — не хотелось бы… чтобы мир погиб.

— Так мир не погибнет, — возразил дракон, — как не растают горные вершины под лучами солнца. Зато они сияют… так, что едва ли на свете сыщется что-то красивей. Вот и мир: он достаточно крепок… Хаосу его не разрушить. Хаос лишь принесет новые возможности. И очистит от старых грехов.

Я всегда знал: этот час близок. Хаос найдет дорогу… я чувствовал: он становится сильнее день ото дня. И я рад, что стану свидетелем новой эпохи в жизни мира. Когда Хаос отметит существ, ползающих по земле, когда падет великий город, считавшийся неприступным… и содрогнется земля…

— Великий город! — вскричал Даррен, перебивая дракона, — Грейпорт! Слушай, дракон, ты можешь стать не просто свидетелем. А даже помочь наступлению этой твоей новой эпохи. Слышишь? Просто перенеси нас в великий город. Мы выпустим тебя, и ты…

— Что скажет Отмеченная Хаосом? — важно молвил дракон.

А тревожный рог вновь прозвучал — особенно громко и близко.

— Перенеси! — теперь и Ирайа сорвалась на крик. Не щадя горла, вдохнувшего морозный воздух.

Обеими руками Даррен взялся за ворот. Холодный и скользкий, он от мороза сделался еще и неподатливым. Тяжелая решетка поднималась медленно, с трудом. Но все-таки успела подняться, прежде чем к площади подоспели первые несколько вооруженных гномов.

Дракон, кое-как выбравшийся из-под решетки, встретил их струей пламени. Огня не жалел: гномы поджаривались, сгорая заживо в своих доспехах. Некоторые тщетно пытались потушить пламя, ныряя в сугробы.

— Скорей, пока не передумал, — окликнул своих спасителей дракон, — время дорого. Да и надоело здесь… в холоде и голоде.

Обойдя громадные кожистые крылья, Даррен и Ирайа осторожно забрались на спину ящера: жесткую, шершавую и бугристую. Наемник едва успел схватиться за гребень у основания шеи, а девушка — за плечи спутника, прежде чем дракон оторвался от площади. Вернее, это поселение разгневанных гномов ухнуло куда-то вниз.

Вокруг сделалось еще холоднее; ветер усилился.

«Эх, удержаться бы!» — думал Даррен, крепче прижимаясь к гребню.

А впереди маячили белые вершины Дунских гор.

План, предложенный Салехом против главы гильдии, был прост как медный грош. Ансельму требовалось сообщить, что новичок-де напал на след предателя. Последнему кто-то из разбойничьей шайки назначил встречу за городской стеной. Как раз сегодня. И возле местной достопримечательности — древнего дуба со стволом столь узловатым, что кое-где на нем угадывались черты человеческих лиц.

Среди молодых фрейгольдцев было принято назначать у этого дуба свидания. Особенно когда денег не хватало даже на забегаловку. Или коль домочадцы очередную твою любовь упорно не одобряют. Еще по весне девушки гадали возле дуба на суженого. Надеясь высмотреть лицо будущего избранника в неровностях древесной коры.

И вот теперь под сенью древнего дерева Ансельму предстояло увидеть крысу, помочь с которой он и поручил новичку. Но это на словах. На деле Конрад и Ванда намеревались захватить главу гильдии в плен. При деятельном участии Салеха, разумеется. Коли уж, как было сказано, Ансельм тому доверял, не ожидая подвоха.

Взять в плен, добиться признания. Ну а дальнейшую судьбу неверного главы надлежало решить собранию гильдии. Салех настоял именно на таком варианте. Тогда как Ванда предлагала Ансельма банально убить. Был не против такого исхода и Конрад. Ибо в этом случае и возни меньше, и вопросов. Все можно было свалить на шайку, а особенно на ее обреченного главаря.

Расстались заговорщики утром. И Салех немедля приступил к исполнению своей части плана. Ну а по пути, проветрив голову свежим утренним воздухом, взглянул на обстановку свежим же взглядом. Беспристрастно и с твердым стремлением отделить мух от котлет.

Так, вдумавшись в то, что он услышал от Конрада и Ванды, вор понял, что не следует принимать оное за чистую монету. Особенно слова разбойника — и о главаре, и об Ансельме. И о его подельниках.

По большому счету, верить из всего этого следовало лишь одному. Недовольству Конрада главарем и теми порядками, что он насадил в шайке. Насадил, если вдуматься, вполне разумно. Когда под началом у тебя такие подонки, что слишком «хороши» даже для городского дна, никакая жестокость не бывает лишней. А то ведь у людей лихих и вольных свои причуды. Один коллекционирует отрубленные пальцы, другой не может ни дня прожить без пойла или дурманящей травы. А также без хотя бы уродливой девки… ну или юноши. Свои пристрастия, свои причуды…

И как, скажите на милость, управляться с подобными людьми? Не проповеди же читать, подобно посланцам Белого Ордена. Так что желать смерти главарю-тирану Конрад имел все основания. Особенно если сам не прочь был занять его место.

Но вот известие о сговоре главаря с Ансельмом следовало сразу отмести с порога. Просто потому, что оно не подкреплялось ничем, кроме слов Конрада. Ванда? А Ванде тоже иначе как со слов Конрада узнать о том было неоткуда.

Наверняка разбойник придумал историю о предательстве главы гильдии, дабы завербовать рыжую воровку себе в помощники. Узнал о том, что и она недовольна своим начальником — вот и пришел к этой задумке. Преисполненной куда больше хитростью, чем умом. Как узнал? Так с Белки, общительной и неразборчивой в связях, станется. Вот и решила эта легковерная кумушка, что действует на пользу и себе тоже. И всей гильдии. А не только этого отброса рода людского.

И уж совсем никакого доверия не было обещанию Конрада. Что шайка-де разбежится, когда он отравит главаря. Посвежевшей голове Салеха сделалось теперь очевидно: шайка лишь получит себе нового предводителя. Пусть необязательно Конрада, но свято место пусто не бывает. День-другой, самое большее, неделя уйдет на разброд и выпускание пара. А затем шайка соберется вновь. Пусть и не в полном составе. Во всяком случае, именно так лихие люди поступали в родной для Салеха пустыне. Просто потому, что выжить поодиночке куда труднее, чем целой толпой.

Осмыслив все это, новичок гильдии понял, что план неплохо и подправить. Поменяв в оном сторону, которую надлежало обмануть и предать.

Ансельма он нашел в «Веселом людоеде». Глава гильдии развлекался, метая ножи в бревенчатую стену. К которой прислонилась, дрожа от страха, девица, частенько промышлявшая в этой таверне. Боялась она, впрочем, напрасно. Ножи Ансельма втыкались в стену непременно за дюйм, за два… ну или за полдюйма от продажной девки. И ни один не оставил на ее теле даже маленькой царапины.

Завидев Салеха, глава гильдии поприветствовал его взмахом руки. После чего отложил очередной нож и, подойдя к девице, бросил перед ней на пол горсть медяков.

— Вряд ли ты стоишь больше, — изрек Ансельм, а затем обратился уже к новичку, — приветствую, Салех. Как понимаю, ты не добычу сбывать явился. Время неподходящее… да и место.

— Совершенно верно, — кивнув, ответил его собеседник, — я совсем по другому делу. Насчет крысы, о которой ты говорил в первый день.

— Вот как, — чуть ли не воскликнул глава гильдии, — тогда пройдем вон за тот стол. Я весь внимание.

— Я узнал, кто якшается с разбойниками, — начал Салех, уже сидя напротив Ансельма, — вернее, это она сама на меня вышла. Не знаю уж, действительно ли она докладывается о караванах… думаю, скорее, той шайке просто везет. Потому что цели у нее совсем не корыстные.

— Ты сказал «она», — сразу подметил глава гильдии.

— Белка Ванда, — дополнил Салех.

Ансельм коротко хохотнул — как-то невесело.

— Что ж, следовало догадаться, — изрек он затем, — ох и ненавидит меня эта сучка! И ведь почти не скрывает! Казалось бы, все для нее сделал. Приютил, когда она с тем уродом-недомерком сбежала из бродячей труппы. Дитем еще. Обучил всему, что умел. Дорогу в жизнь дал! Все сделал… кроме одного. Как раз того, что ей, уже подросшей, более всего хотелось.

— Понимаю, — Салех вздохнул, — так до сих пор и хочется.

— Ну не мог я это делать… с ребенком! — не выдержав, воскликнул Ансельм, — я относился к Белке как к дочери. Хоть и приемной. Ты же ведь не потащил бы в постель свое дитя? А она не понимала… куда ей! У нее ж, видно, голова — просто подпорка для волос.

Несколько мгновений глава гильдии просто молча сидел, понуро склонившись над стулом. А затем разродился парой фраз:

— Неплохо бы выпить. А потом эту стерву рыжую…

— Подожди, — перебил Салех, — дослушай вначале.

— Разве есть еще что-то важное? На этот счет? — Ансельм поднял на него остекленевшие глаза.

— Да. И я надеюсь, ты поймешь, что Ванда вовсе не стерва и не сука. Дура просто. Легковерная дура. Которую саму водят за нос.

— Да ну…

— Именно так. Она связалась с одним из разбойников… ну, он замыслил отравить главаря, а к Белке обратился, чтоб та достала яд. А дабы заинтересовать ее, наплел, что ты-де с их шайкой в сговоре. И в доле.

— Нарочно не придумаешь, — хмыкнул Ансельм, — это все? Теперь я могу подлечить душу кружкой эля?

— Вообще-то нет, — поспешно возразил Салех, — то есть не время. Ванда и этот разбойник… его зовут Конрад, дожидаются тебя за городской стеной. В полдень, у древнего дуба. Они надеются, что я приведу тебя к ним… и помогу захватить в плен.

— Но ты, хвала Свету, выбрал верную сторону, — воодушевленный глава гильдии похлопал его по плечу, — за что можешь считать меня своим должником.

— Но пойти все равно придется, — парировал Салех.

— А я понимаю, — Ансельм усмехнулся, — гильдейский кодекс запрещает втягивать в наши распри представителей власти. А если прийти к дубу с пятком наших людей — вспугнем ведь. Опять же я не уверен, на чью сторону они встанут, увидев Белку. Наверняка хотя бы трое окажутся с нею слишком близко знакомы… Так что придется разбираться самим.

Конрад и Ванда действительно ждали их — явившись под сень древнего дуба за час до полудня. И картину являли собою почти идиллическую. Белка, присев на траву, плела из цветов венок. И даже разбойник, точивший кинжал, привалившись спиною к стволу, обрел на этом фоне оттенок благородства. Ни дать ни взять, воитель, охраняющий покой любимой. Даром что пребывающий, судя по одежке, в честной бедности.

— Так-так-так, — приговаривал Ансельм, в сопровождении Салеха подоспевший на место встречи. Глава гильдии и его подчиненный подошли, обойдя дуб с разных сторон. И оказавшись один по левую, а второй по правую руку от Конрада.

— А, вот ты какой — предводитель городского ворья! — довольно гоготнул Конрад, по скудости ума не заметив подвоха.

После чего направил кинжал в сторону Ансельма.

— Обычный городской хлюпик, — проговорил он, щерясь, — вроде того купчины… с нами на той неделе торговавшегося. Дур-рак! На фига предлагать нам часть того, что мы и так возьмем. Без его хотения… Слышь, ты… Ансельм. Становись-ка на колени. Да бросай оружие, если есть. А ты что встал… как там тебя? Сальный… помогай, давай!

Ансельм еле заметно моргнул — и черед действовать настал уже для Салеха. Резким и едва уловимым движением руки он выхватил из-за пояса Конрада увесистую и шипастую дубинку.

— Сзади! — успела крикнуть Ванда… но поздно.

От всей души Салех обрушил дубинку на голову разбойника. Тот охнул — не то от боли, не то от неожиданности. И как тяжелый мешок повалился на траву.

— Считай, что квиты, — небрежно бросил южанин, опуская дубинку.

— Ну почему, Салех?! — чуть ли не плача воскликнула Белка, — как ты мог?!

— Просто принял верную сторону, — отвечал вор.

— Вот и прекрасно, — с улыбкой произнес Ансельм, — а с тобой… дура рыжая, мы еще поговорим. Дитя — оно дитя и есть. Вяжи его, Салех.

На последних словах глава гильдии указал на поверженного Конрада, одновременно хватая за локоть Ванду.

— А я уж вытрясу из него все что нужно. И где отсиживается эта погань… и вообще.

— Ну, связать-то успею, — отозвался помрачневший Салех, — но вот один вопрос остался не проясненным. Так все же кто науськивал разбойников на караваны?

И, угрожающе поигрывая дубинкой, он направился к Ансельму.

— Что-то не могу понять, Салех, — вмиг нахмурился глава гильдии, — ты на чьей стороне?

— На верной, — отрезал вор.

В следующее мгновение Ванда, изловчилась. И, вырвавшись, отступила от Ансельма на пару шагов. В руке девушки блеснула сталь ножа.

— Я думаю, на этот вопрос ты прекрасно ответил и сам, — проговорил глава гильдии, медленно пятясь, — тогда, в «Веселом людоеде». Помнишь? Шайке просто повезло — и этим все сказано.

— Хорошенькое везенье, нечего сказать, — хмыкнул Салех, — я ведь, прежде чем на Белку выйти, с другой стороны за эту загадку брался. Разговоры послушал — в тавернах, на улицах, на рынке. Сам с людьми поговорил. И знаешь, как-то не верится после всего этого в счастливый случай. Почти десяток караванов… да солидных, не мелочь всякая. И распотрошили их как-то кучно: едва за месяц. Один за другим. Торговцы убытки считают, кто-то вообще разорился. Может, проклял их кто?

— Может и проклял, — процедил сквозь зубы Ансельм, пожимая плечами, — мне почем знать? И… не зарывайтесь, пожалуйста. Ребята! Не забывайте, кто вы — и кто я. Ты, Белка, моя ученица. Так что едва ли в чем-то меня превосходишь. Ну а ты, мой смуглый друг, надеюсь, тоже трезво оценил… кое-какие из моих умений. Я к тому, что не пугайте, не страшно.

— А кто пугает? — усмехнулась Ванда, — просто мне тоже странно как-то. Вспомнила: Конрад как-то раз похвалился, что его шайке в последнее время поперло. Кивал на тебя, Ансельм. Но… если он врал, тогда как ты объяснишь, почему этих разбойников заметили совсем недавно? А ведь они орудуют уже несколько лет. Но все больше крестьянам досаждали. Или путникам одиноким. На кусок хлеба хватало. А тут вдруг, ни с того ни с сего, на караваны потянуло. Странно, согласись.

— Лучше всего… подобные делишки выходят либо у таких как мы, либо у Темных Эльфов, — по памяти воспроизвел Салех слова главы гильдии, — а Темные… сам понимаешь. Но вот какая загвоздка: почти все воры заняты. Добыванием денег для себя и для гильдии. Вынюхивать, кто что в город везет и когда им попросту некогда. Почти всем… кроме одного. Который сам этим бременем не отягощен.

— Ладно, — вздохнул Ансельм косясь попеременно с опаской то на дубинку Салеха, то на нож Ванды, — да, я действительно… приложил к этому руку. Слил сведения о нескольких крупных караванах через одного сопливого юнца. Которому будто бы захотелось примкнуть к шайке. Вот и решил принести ей пользу.

— Харви, — догадалась Белка, — я-то еще думала, и куда он подевался.

— Он, я уверен, уже мертв, — молвил глава гильдии, — лесные головорезы беспощадны. Особенно к наивным дурачкам. Но поверьте: у меня тоже были свои причины! И… нет, я не в доле. Не уверен даже, что разбойникам известно, кто именно подослал этого Харви. И я правда не знаю, где логово шайки. А то бы зачем мне понадобился один из них.

Ансельм указал в сторону еще не очухавшегося Конрада.

— А что тогда? — нестройным хором осведомились Ванда и Салех.

— Я хотел, чтоб разбойники… стали бедствием в глазах фрейгольдцев. А затем помочь властям накрыть их. Тем самым дав понять бургомистру: от нашей гильдии тоже есть толк. И избавляться от нас нежелательно. А именно к тому его начали склонять и простые горожане, и торговая верхушка. Ее-то я силами разбойников и пощипал. Чтоб эти жирные коты не зарывались.

— Ясно, — Белка опустила нож, — и к чему в таком случае пришли?

Вопрос не был обращен ни к кому, так что и Салех, и Ансельм промолчали. А девушка продолжила:

— Я виновата перед гильдией… и ты виноват, почтенный наставник. Получается, моя вина в обмен на твою. Лады?

— Лады, — вздохнув, согласился Ансельм, — вот ведь скользкая мерзавка! Нечего сказать: достойная смена растет!

В ответ Ванда улыбнулась — широко, радостно. И по-детски непринужденно. Словно удостоилась из уст главы гильдии наивысшей похвалы.

— Да убери ты эту палку, — сказала она Салеху еще более веселым голосом, — лучше Конрадом займись. А то он вроде опять зашевелился.