Росстань Таэраны

Глава четвертая

А ведь в землях, населенных эльфами, Чары Зимы пребывали под запретом. Изучать их еще дозволялось, а вот чтобы испытать в деле — ни в коем случае. Ибо даже мудрейшие и искуснейшие из чародеев не могли предсказать последствия. Предвидеть, как забавы смертных с погодой могут сказаться на нескончаемой осени Дорбонара или Вечной Весне хвиэльской столицы.

Здесь же, во владениях рхаванов, выходцы из Золотого Леса не церемонились. Испытав на себе чародейское могущество принца Леандора, они задумали на волшбу ответить волшбой. И потому, не решившись штурмовать наемничий лагерь, эльфы из Лесного Братства расположились на ближайшем холме. Откуда и наслали на лагерь внеочередную зиму — сразу три чародея под прикрытием десяти воинов. А наслав, стали ждать, покуда принц покинет свое пристанище.

К сожалению для себя Лесные Эльфы не рассчитали силу удара. Который, как оказалось, отнюдь не одному Леандору досадил, и не только его компаньонам. Всполошенные летним снегом, из занимаемых домов повылазили, хватаясь за оружие, чуть ли не все постояльцы лагеря. Почти полсотни человек с небольшими вкрапленьями эльфов и гномов. Был здесь даже один орк, сжимавший в могучих руках по топору.

Отдельные группки наемников сливались в толпу. Пересекаясь в ней со старыми знакомцами, постояльцы лагеря обменивались короткими репликами-сетованиями.

— Точно тебе говорю: это колдовство.

— Вижу уж. Маги-шмаги и сюда добрались!

— Да какие маги? Эльфы… говорят. У них с Белыми Рыцарями как раз война. Вот и нам, кажись, перепало.

— Известное дело. Этим Перворожденным ублюдкам все равно: что Белый Орден, что наемники. Всякий, кто не эльф, считается хуже земляного червя.

— Да-да, это точно эльфы. Сам видел, как ошивались здесь.

— Соплеменники Квендарона… этого остроухого индюка!

— Я все слышу, — резким голосом отчеканил князь-наемник, с мечом наготове вклиниваясь меж говорившими, — это другие эльфы. Уж я-то знаю.

Покинув пределы частокола наемники почти сразу приметили холм, занятый Лесными Эльфами. И устремились в его сторону под нестройный хор боевых кличей да звон оружия.

— Рассредоточьтесь! Рассредоточьтесь! — кричал Леандор, со всех ног бежавший через толпу.

Принц понимал: если его нечаянные союзники подойдут к холму кучно, с Лесного Братства станется смести их разом. Какими-нибудь чарами, коих Перворожденным было известно ох как много. Чем-нибудь мощным, смертоносным и разящим без разбора все на несколько футов вокруг.

Выскочив впереди толпы, Леандор и сам прибег к чародейскому знанию. В направлении холма он ударил Плетью Холодного Пламени… но безуспешно. Плеть рассыпалась, не причинив вреда лесным воинам. Не иначе, опять подготовились — успев защититься, как тогда, в Дорбонаре. А может, защиту навесили чародеи.

Как бы то ни было, а для обычного оружия и те и другие оставались уязвимыми. Так что лучники и арбалетчики из числа наемников сработали куда лучше, толковее, чем эльфийский принц с его чарами. К холму устремилось не меньше десятка стрел и арбалетных болтов. И сразу пятеро Лесных Эльфов, четверо воинов и один чародей, пали к ногам товарищей. Не то уже мертвые, не то раненые — и оттого все равно не способные сражаться.

Предельно понятен расклад был и для остальных. Всякий Перворожденный воитель стоил двух, трех, а может даже и четырех воинов-рхаванов. И все-таки этого было недостаточно, чтобы небольшим отрядом устоять против целой толпы. И никакое чародейство не поможет, когда наемники доберутся до вершины холма.

— Придется отходить, — не выказывая ни злости, ни страха, промолвил командир, — раненых — вынести. А перед этим хорошенько хлопнуть дверью. Чтоб эта рхаванская мразь запомнила. Да-да, на всю жизнь запомнила, кому стоит переходить дорогу, а кому нет.

Затем последовал короткий приказ, и уцелевшие чародеи приступили к новому ритуалу. Небо над покинутым лагерем сперва потемнело, затем окрасилось в пурпурный цвет, став похожим на кровоподтек. В следующее мгновение небо начало скручиваться в воронку, из которой на лагерь обрушился… огонь. Огромные горящие камни, огненные сгустки, растущие налету языки пламени — все это хлынуло прямо на частокол и соломенные крыши. Вспыхнувшие все разом и потому без шанса на спасение.

— Люди! — почти жалобно воскликнул один из наемников, — они ж… эти твари… лагерь жгут!

Оторопи, что затем нашла на рвущуюся в бой толпу, хватило лишь на мгновение.

— Да будьте вы прокляты, эльфы! — выкрикнул кто-то, и в едином порыве наемники бросились к холму. Уже не разбирая дороги и ведомые жаждой мести. О том, чтобы пытаться спасти лагерь или какие пожитки, никто из них даже не думал.

Окончания битвы принцу Леандору увидеть не довелось. Внезапно кто-то налетел на него со спины, опрокинув на землю. Леандор попробовал вырваться, но напавший прижал его крепко, не отпускал. В то время как мимо проносились десятки наемничьих ног.

— Мой род… — расслышал принц над ухом знакомый голос, — в общем, мы почти равны… не сочтите за фамильярность…

Когда их миновал последний из наемников, Квендарон рывком поднялся и помог встать Леандору.

— А теперь уберемся-ка поскорее отсюда, — сказал он, увлекая за собой принца.

— То есть как это? — возмутился тот, на ходу пытаясь сопротивляться, — а как же Йен? И вообще…

— Забудьте, — отрезал князь-наемник, — после того, что сталось с лагерем. Теперь нечего и думать, чтобы договориться — хоть с Йеном, хоть с кем-либо из… этих.

Или у вашего высочества заложило уши? Кого сейчас назначили в виновники, а? «Будьте вы прокляты, эльфы!» Тем более что, в отличие от остальных, Йен и Гуго точно знают, из-за кого заварилась вся каша. Так неужели думаете, ваше высочество, что они будут вас защищать? Помогать… Тут уж никакая награда делу не поможет. Особенно та, что существует лишь на словах.

— Мне нужно попасть в Вестфильд, — упрямо заявил Леандор, — все равно нужно.

— Так попадете, ваше высочество, попадете, — успокаивающим тоном отвечал Квендарон, — знаю я, что это за клан хтоников, с которым Йен якшается. Попробуем договориться. Они ведь, при всех своих ритуалах и любви к жертвоприношениям, все равно разума не лишились… до конца. А если разум есть, то и договориться можно.

— Но награда…

— Вот насчет этого не волнуйтесь, ваше высочество, — уверил князь, — клинок, что вы обещали Йену, отдайте лучше проводнику из Падших. Но только когда дойдем. А то ведь известное дело: с ними вперед расплачиваются только простофили. Или те, кто желает поскорее расстаться с жизнью.

Что до меня… то мне от вашего высочества ничего не надо. Ни монет, ни оружия. Ничего — кроме возможности встретиться с королем.

«Что ж, — с удовлетворением думал Салех, — по крайней мере, сноровки я не потерял!»

Первая вылазка в качестве члена фрейгольдской гильдии воров и впрямь прошла как нельзя лучше. Проникнуть в намеченный дом не составило труда. В этот двухэтажный особнячок, принадлежавший одному из городских торговцев средней руки. Правда, амбициозному, явно претендующему на большее.

Салех влез в его жилище через окно, легко отперев закрытые ставни. И даже нисколько не потревожил цепного пса. Влез ровно в ту ночь, когда из всех людей в доме оставался лишь сонный старичок-лакей. Молоденькая служанка упорхнула по делам сердечным… ну а сам хозяин с семьей находились в отъезде. Не иначе, за товаром каким, дабы закупить его подешевле, а в родном городе сбыть подороже.

Чтобы узнать об этой поездке, о торговце как таковом и о местоположении его дома Салеху пришлось целый день бродить по улицам Фрейгольда. Да по заведениям, всяко приличнее «Веселого людоеда». Бродить, вслушиваясь в разговоры горожан, и стараться выловить в них нужные сведения. А наметив подходящую жертву — прогуляться за нею до самого порога.

Впрочем, дело того стоило. Ибо деньги, полученные от Ансельма за украденные вещи, оказались вполне приличными. Как бы глава гильдии ни мухлевал с ценами. А в том, что Ансельм мухлевал, Салех почти не сомневался. Не то как иначе иметь навар, если сам в чужие карманы и дома не лезешь? А ведь добро, выкупленное у членов гильдии, надо еще тоже кому-то продать. И что добро нажито путем далеко не честным, этот «кто-то» непременно учтет. Про бургомистра и командира стражи вообще говорить излишне. И хорошие отношения с первым, и терпение второго тоже наверняка имели цену.

Впрочем, если Салех и досадовал на сей счет, то не сильно. Да, вольную жизнь вора-одиночки пришлось сменить на легкую, но кабалу. Но та была именно легкой: роскошествуя сам, Ансельм и рядовых членов гильдии не держал на голодном пайке. Заработок новичка за первую же вылазку был прямым тому свидетельством.

В общем, неприязни к предводителю фрейгольдских воров и заведенным им порядкам Салех почти не испытывал. Зато во время вылазки и после нее чувствовал банальную жажду. Скорее всего от волнения. От боязни потерпеть фиаско в первый раз и на новом месте. Все-таки скитания по пустыне, лесам, горам и проклятым землям на пользу воровским талантам отнюдь не идут. Про магическую силу, даром что уже потраченную, и говорить нечего.

Жажда требовала утоления. Вот потому, едва уладив дела с Ансельмом, Салех направился к «Веселому людоеду». Хмельного он, много лет проживший в Рах-Навазе, само собой, не употреблял. А вот от местного напитка, именуемого квасом, не отказался. И успел заказать оного уже третью кружку.

За поглощением кваса новичка и застигла Ванда. Рыжеволосая девушка, что вместе с напарником-карликом выследила Салеха во время праздника на городской площади. Собственно, площади и другие людные места служили этой парочке охотничьими угодьями. Ванда отвлекала кого-то из прохожих болтовней, просьбами о помощи или легким флиртом. А карлик тем временем завладевал его кошелем либо содержимым карманов.

Еще, как успел узнать Салех, за Вандой в гильдии закрепилось прозвище Белка. За юркость, не иначе. А может, за рыжие волосы.

Осмотревшись в таверне, Ванда сразу приметила стол, за которым в одиночестве сидел новичок. Направилась к нему. А подойдя вплотную, невзначай положила руку на плечо Салеха. Тот оглянулся — не выказывая ни враждебности, ни, впрочем, дружелюбия. Все-таки знакомство с рыжеволосой Белкой произошло отнюдь не при самых приятных обстоятельствах.

— Уж скоро рассвет, — слегка игривым тоном произнесла Ванда, — а ты такой одинокий… Может, пойдем ко мне?

Уж о чем-чем, а о времени суток Салех волновался в последнюю очередь. Все-таки промышляет вор, как правило, ночью. А значит отоспаться можно и днем… да и вообще, когда угодно. Было бы где. И лучше, если при этом в карманах твоих не дует ветер.

Ну, на содержимое карманов-то как раз Салех не жаловался. Уже не жаловался. А вот на вопрос «где» ответить сколь-либо определенно, увы, не мог. Постоянного жилища он как не имел в Рах-Навазе, так и не обрел его теперь. Так не на улице же ночевать — среди крыс и бродячих собак.

Само собой, предоставить ночлег готов был хозяин «Веселого людоеда». И даже в долг. Причем Салех уже успел принять от него помощь. Да только за комнатушку, обильно населенную клопами и тараканами, запросил тот жирный хряк, прямо скажем, многовато. Отчего возвращаться в нее как-то не хотелось. И потому нежданное предложение Ванды пришлось как раз кстати. Другой вопрос, что едва ли ей двигало одно лишь гостеприимство да желание помочь ближнему.

Простая нравом, Белка не преминула подтвердить это подозрение.

— А правду ли говорят, — поинтересовалась она, когда Салех уже допил квас и вышел из-за стола, — что вы, южане, в любовных делах как огонь? Горячи и неудержимы?

Вор едва сдержал ухмылку — так поразила его наивность подобных предположений. Уж чего, а горячей неудержимости в соплеменниках Салех не заметил. Не предполагал даже. Лично ему жители Рах-Наваза и окрестной пустыни казались вялыми лентяями, разваренными солнцем и размокшими от собственного пота. Такие и работать-то станут только из-под палки. И с непременным двухчасовым отдыхом после полудня. Когда зной становится совсем уж нестерпимым.

А иначе и быть не могло. В том краю, куда дожди приходят только по воле магов, а солнце порой способно даже убить. До «огненной» ли страсти тамошним людям? Нет, отнюдь. Куда как больше мечтают они о прохладе.

А если где и надлежало людям быть горячими и неудержимыми, то по мнению Салеха, как раз в землях похолоднее. Где бывает так называя зима, выпадает снег и застывает вода. Вот здесь и впрямь востребован пресловутый огонь. Во всех проявлениях — начиная с костра и горящего очага и заканчивая внутренним пламенем страсти. Ну а на юге тепла хватало и без него.

Несмотря на все это Салех и не думал отнекиваться.

— Вот и проверишь, — отвечал он на очевидно риторический вопрос Белки. Ни опровергать, ни подтверждать словами ее заблужденья вор не собирался. А что касается дел, то в любом случае в проигрыше он не оказывался.

— Уж проверю, не сомневайся, — хихикнув, молвила Ванда.

А напоследок очень внимательно посмотрела на стол, за которым сидел Салех. Вернее, даже не на сам стол, а на шрам, оставленный на столешнице чьим-то огромным ножом. Шрам и впрямь вышел знатный: обладатель ножа, не иначе, пытался даже вывести какой-то узор. На спор или еще для чего-то. И вывел бы — не будь доски, слагавшие столешницу, столь неровны и грубы. А собственные руки кривыми, не приспособленными ни к какой тонкой работе.

— Сам заметил, — как бы невзначай сказал Салех по поводу шрама, — в ком-то, видать, художник пропадает. А он вором стал. Или кем похуже.

— А… да, да, — рассеянно пробормотала Ванда, отходя от стола. После чего, взявшись за локоть Салеха, направилась к выходу из таверны.

Рассвет еще не пришел во Фрейгольд. Но был на подходе — и потому снаружи было особенно темно. Лишь редкими светлыми пятнами нарушали черноту ночи то фонарь у чьей-то двери, то факел патруля городской стражи, то окно в доме, чей хозяин страдал бессонницей. Самое время для темных дел. И самое неподходящее для той части людей, что живет честным трудом.

На счастье, ночная прогулка Ванды и Салеха прошла без приключений. Даже лужу, распластавшуюся посреди немощеной улочки, им повезло обогнуть. Да и идти далеко не понадобилось. Как видно, хозяин «Веселого людоеда» расположил свое заведение умышленно. Так, чтоб быть поближе к обитателям городского дна — основным его посетителям.

Домишко у Ванды был маленький и неприглядный. Одна дверь, единственное окошко, соломенная крыша. Но все-таки дом, а не сарай или сколоченное из досок подобие собачьей будки. А невзрачный вид был даже на руку, если живешь среди городской бедноты. И не хочешь однажды встретить на месте дома груду головешек по вине какого-нибудь завистника.

Впрочем, даже такой домик все равно привлек хотя бы одного недоброжелателя. Приземистый и коренастый, он расхаживал у двери, а время от времени зачем-то всматривался в темноту.

Не говоря ни слова, Ванда потянулась за кинжалом.

— Решил обворовать вора, — шепотом посетовал Салех, также доставая нож, — как глупо…

Неслышно ступая, оба двинулись в сторону незнакомца — Салех впереди, Ванда сбоку и отставая от него на пару шагов. И когда до чужака осталось едва три фута, везение и сноровка подвели-таки вора из Рах-Наваза. То, что из-за темноты он принял за камень, оказалось кошкой, уснувшей у обочины. Испугано мяукнув, она рванулась прочь, уходя из-под ноги Салеха. И само собой, привлекла внимание приземистого человека.

Резко обернувшись и заметив вора с ножом наготове, тот немедля оценил его намерения. И, не желая их воплощения, со всего маху врезал Салеху промеж глаз.

— Конрад?! — удивленно воскликнула Белка. В то время как ее ночной попутчик осел на прохладную землю.

— Так вы знакомы? — простонал он с досадой.

А Конрад не удержался от колкости:

— Смотрю, остался еще в гильдии кто-то, с кем ты не успела трахнуться. Хе-хе, на чужеземцев потянуло…

Голос у него был грубый, гнусавый.

— Эй! Нельзя ли повежливей? — сердито вопрошал, поднимаясь, Салех, — там, откуда я родом, настоящий мужчина никогда не оскорбит женщину.

— Ну так вали туда, откуда родом, — небрежно отмахнулся Конрад, — без тебя проживем, ха! А вот ты, Белка, куда запропастилась? Кому я знак оставлял?

Салеху не составило труда сообразить, о каком именно знаке шла речь. А заодно понять причину внимания к его столу Ванды.

— Я видела знак, — девушка виновато развела руками, — так и поняла: завтра в полдень, на том же месте.

— Завтра, ага! — передразнил ее Конрад, — ох уж эти бабы. Сегодня… хотя нет, уже вчера надо было прийти-то. Небось только что знак и заметила.

Белка лишь молча кивнула, а странный знакомец ее продолжил:

— Так почаще надо было проверять, почаще. Я пришел, подождал, тебя нет. Думал, случилось что. Вот, решил разыскать.

— И тебя пустили в город? — в голосе Ванды слышалось удивление.

— Чего бы не пустить, — не без гордости отвечал Конрад, — эти ж стражи ваши… хе-хе. Им хотя бы медяк брось, и они куда хочешь пропустят. А если дать золотую монету, так наверное и вылижут зад!

— Так… кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — недовольно вопрошал Салех, вклинившись в их разговор.

Конрад гоготнул.

— А вот обломись ты, кобель… одноразовый, — смачно изрек он в ответ, — знай свое место, понял? Моя тетушка, помню, для тех же целей использовала баклажан. И думаешь, много чего ему объясняла?

Потерявший терпение и разозленный, уроженец пустыни вновь схватился за нож. Был готов дать отпор и его обидчик, даром что оружия покамест не доставал. Предстоящее кровопролитье предотвратила Ванда, резким окриком обратив на себя внимание обоих мужчин.

— Стойте! Подождите! — еще она зачем-то хлопнула в ладоши, — Конрад, я думаю, ему можно и объяснить. Салех в гильдии человек новый… тем более, Ансельм ему доверяет. А значит, может быть нам полезным. И еще… мне кажется, нам лучше пройти в дом.

«Ансельм доверяет, — про себя повторил Салех, в то время как в душе его уже начали зреть смутные подозрения, — может быть нам полезным…»

Еще больше подозрения эти усилились за столом в доме Ванды. Когда, при свете лучин, вор смог лучше разглядеть Конрада. И оценить его бороду и космы, сроду не знавшие цирюльничьих ножниц. А также одежду, которую этот человек, видать, донашивал еще за отцом. Если не за дедом.

«Лесной житель, — мелькнуло в голове Салеха, — бродяга! Или…»

— Разбойник, — облек он свои подозрения в единственное слово, — так вот кто в сговоре с шайкой.

— Парнишка! С такими знаниями не живут, — рявкнул Конрад, блеснув лезвием тесака, — как ты там сказала, Белка? Ансельм ему доверяет? Вижу, есть за что.

— Прекрати! — прикрикнула на него Ванда и повернулась к Салеху, — и ты тоже хорош: не разобрался, а ляпнул. Как жаба в котел шлепнулась!

— Так объясни… кто-нибудь объясните, Тьма побери вас обоих! — вор возвысил голос, жестикулируя. Чем не преминул вызвать улыбку хозяйки дома. В понимании которой, видимо, подобное поведение живо свидетельствовало о горячности и неудержимости уроженцев юга.

— Попробую, — Белка вздохнула, — вижу, этот пройдоха уже рассказал тебе про разбойников.

— Ага, — подтвердил Салех, — про разбойников. А еще про ту крысу, что с разбойниками заодно.

— И ты верно подумал сейчас, что крыса — это я? — свой риторический вопрос Ванда подкрепила неподражаемым взглядом оскорбленной невинности. Ни дать ни взять, ребенок, а не воровка… похотливая, вдобавок.

— Ну а что еще прикажешь думать? — парировал Салех, успокаиваясь.

— Тогда слушай. На самом деле крыса — это сам Ансельм.

— Да ну! — вор не поверил, скрывать этого не собирался.

— Можешь быть уверен, — Конрад ощерился, явив миру недостаток примерно половины зубов, — сам видел его, когда этот козел наведывался в нашу пещеру. И не раз. С главарем-то они на короткой ноге. И в доле, само собой.

— Все под себя гребет, — со злостью дополнила Ванда, — и в гильдии… и вообще.

— И все равно не понимаю, — продолжал упорствовать Салех, — зачем ему тогда дурака валять — предателя искать в наших рядах?

— А кто громче всех на площади кричит «держи вора»? — съязвила хозяйка дома, — думаю, не мне тебе объяснять. Тем более, на Ансельма тоже давят. Бургомистр хотя бы. Вот и извивается, сученок. Как карась на сковородке!

— Ладно. Допустим, насчет Ансельма я поверю, — вздохнув, начал Салех, — а как насчет Конрада? Ты-то почему нам помогаешь? Против своих?

— Каких еще своих? Против главаря, — с готовностью отвечал разбойник, — а главарь наш и этот Ансельм друг друга стоят. Наш тоже алчный как тролль. А меня, знаешь, задрало из-за него постоянно жизнью рисковать. А то ведь караванщики-то… тоже не дураки. Вот усилят охрану — и нам всем каюк.

— А чего не сбежишь? — не мог не спросить Салех.

— Гы! Самый умный что ли? — Конрад хмыкнул, — один уже пытался, ага. Ну так изловили на следующий день. Избили до полусмерти, а потом еще всей шайкой на него мочились. И уже после этого повесили на суку. Эх, лучше б сразу убили…

— Конрад задумал отравить главаря, — сообщила Ванда, — для чего просил меня купить яд у кого-нибудь из городских алхимиков. А я еще не определилась.

— Вот я и пришел. Напомнить, — дополнил разбойник, — а без главаря шайка скорей всего разбежится. Потому что не я один такой. Многих задрало… да только боятся все.

— Насчет яда я помню, — сказала Белка, словно подводя черту, — остается, правда, вопрос, что делать с Ансельмом. Спускать ему нельзя. К тому же гильдии ни к чему предводитель, который работает против нее. А то ведь еще чего-нибудь придумает — взамен шайке.

— Насчет Ансельма, — тут неожиданно нашелся Салех, — я, пожалуй, знаю, что делать. Коли уж, как ты сказала, он мне доверяет.

— Ира-а-айа! — крикнул Даррен, еще на пороге нового жилища почуяв неладное.

А в ответ — молчание. Только эхо разнеслось по пустому коридору, отдаваясь от каменных стен и потолочного свода.

Что говорить, дом в городе под названием Агар-Имрук Даррену и его подопечной достался внушительный. В Мирхе, например, хоромы, столь же просторные, имелись даже не у всякого богача. Хотя едва ли кто-то из богатых людей мог позавидовать обстановке этого дома. Хотя бы извечному полумраку, против которого оказывались бессильными и факелы, и даже местное изобретение. Лампы, заправленные горючей жидкостью, черной и с неприятным запахом.

Добрым соседом полумраку приходился холод, проникавший, как видно, через своеобразный гномий дымоход. Целую шахту, прорезавшую гору насквозь, и выходящую ближе к ее вершине, вечным снегам. Колодцы лавы согревали жилища только на нижних ярусах города. В то время как в верхней его части подземного тепла хватало лишь на полы. Каменные.

И уж совсем наверняка жизнелюбивым людям не пришлось бы по вкусу убранство здешних домов. Голые каменные стены, из мебели — только самое необходимое. Да и то из металла или опять-таки камня. Что куда как менее приятен человеку, чем привычная древесина. А объяснялась такая скудость просто. Гномьей душе, практичной и трудолюбивой, любая роскошь была противна.

Ну а в довершение картины стоит сказать, что в домах города гномов не имелось ни единого окошка. И ни один лучик солнца не проникал под эти своды, в каменные залы и непривычно просторные комнаты. Потому как и сам город мало походил на поселения, к примеру, людей.

Располагаясь под землей… вернее, под одной из Дунских гор, Агар-Имрук представлял собой исполинскую пещеру. Или котлован, по форме напоминающей воронку. И дома, и другие строения были выдолблены прямо в горной породе. Причем таким же способом были выстроены почти все старые города гномов, включая столицу. Это разве что севернее гор, в тундрах Нирна, гномьи поселения хоть отдаленно напоминали человеческие.

Гостеприимство, проявленное гномами к двум беглецам из людских земель, объяснялось просто. Во-первых, Агар-Имрук, будучи одним из древнейших городов, ныне постепенно приходил в упадок. Жители покидали его по мере того, как истощалась порода, из которой добывали металлы и драгоценные камни. Потому многие дома оставались бесхозными… и свободными для приезжих.

Во-вторых, даже спокойное увядание Агар-Имруку оказалось недоступно. У нижних ярусов завелась какая-то погань: чудовищные твари, вылезавшие из совсем уж глубоких подземелий. Сначала они атаковали только рудники, а затем, осмелев, стали прорываться уже и в дома. И не щадили никого и ничего — разрушая и разрывая много больше, чем могли сожрать.

Город отражал набеги хтонических созданий на пределе сил. И ни один умелый боец не был здесь лишним. Независимо от того, принадлежит боец этот к Подгорному Народу или пришел извне.

Вот потому, за Нор-Брангом, в предгорьях гномы-стражи охотно отворили перед парочкой беглецов исполинские ворота, проделанные прямо в скале. Когда узнали, что один из беглецов — воин-наемник. Вернее, не отворили сами, а велели неведомой силе развести огромные каменные створки. Пропуская Даррена и Ирайу в новую жизнь. Не ахти какую удобную, но по крайней мере быстро наладившуюся.

Для бывшего наемника время проходило в охоте на хтоников — в одиночку или в составе целой группы. Работы было много: порой одна вылазка растягивалась на два-три дня. Платили же охотникам куда меньше, чем Даррен зарабатывал в южных землях. Но все-таки платили. А значит, позволяли беглецу снова встать на ноги.

Тем более что цены в Подгорном Королевстве тоже отличались. Еда в лавках Агар-Имрука сплошь была привозная. И потому стоила намного дороже, чем на рынках Мирха или владений Белого Ордена. Зато оружие и снаряжение, эта главная статья расходов любого воина, оказались на диву дешевы. Да к тому же отменного качества. Так что уже к концу первой недели Даррен обзавелся тяжелым доспехом, непробиваемым, кажется, ни для меча, ни для иного человеческого оружия.

В отсутствие Даррена Ирайа понемногу обживалась в городе гномов. Те не возражали и относились к чужачке без всякого предубеждения. Более того, хождение в лавку, возня на кухне и уборка в немаленьком жилище — все это оказалось небесполезным и для рассудка бывшей Лаин. Словно врачевало его; возвращало в действительность, отвлекая от зловещих видений.

Вернувшись однажды в новый дом, Даррен застал свою подопечную с метлой. Что-то напевая, девушка старательно выметала из темных углов пыль и паутину. Каковых скопилось немало за то время, пока дом пустовал. Еще Ирайа открыла в себе кулинарный талант — порадовав как-то раз себя и бывшего наемника мясным пирогом.

Мало-помалу некогда заброшенный дом наполнялся жизнью. Как и его новая хозяйка. И тем больше встревожился Даррен, когда, в очередной раз ступив на его порог, встречен был непривычной тишиной.

— Ирайа, Тьма тебя побери! — вновь крикнул он, пробираясь по коридору, — ну где ты? Что с тобой?

Подопечную бывший наемник обнаружил на кухне. За столом с огарком давно прогоревшей свечи. И перед тарелкой недоеденной каши — холодной, застывшей и уже начавшей портиться. Столь же холодной была и железная угольная печь.

Сама Ирайа сидела на каменном кресле, устланном звериной шкурой. Сидела без движений… добро, хоть дышала. И невидящим взором смотрела в потолок, голову преклонив на плечо.

— Ирайа! — чуть не всхлипывая, воскликнул Даррен и несколько раз хорошенько встряхнул ее за плечи. Пока девушка не зашевелилась, не заморгала глазами.

— Тьма-а-а! — не сказала, а выдохнула она пересохшим горлом.

— Какая Тьма? Что? Опять? — сыпал вопросами бывший наемник, — новые видения? Опять город? Площадь, где убивают? Или что?

— Видения, — бессмысленно повторила Ирайа, — видение, видение… Нет… это видение будет последним! Впереди только Тьма! Для нас всех…

— Успокойся, — как мог умиротворяюще заговорил Даррен, — здесь мы в безопасности. Никакие Темные Эльфы… и никакая Тьма нас не достанет. Ты больше не принадлежишь им.

— Нет! — зашипела Ирайа, вскакивая с кресла и вцепляясь в плечи Даррена тонкими пальцами, — ты не понимаешь! Ничто не спасет! Тьма будет повсюду. Только Тьма! Везде! А мы… спрятавшись сюда, мы сами себя обманули. Как та птица из пустыни… она сует голову в песок, чтоб не видеть опасности. Но сама-то остается снаружи… и потому не спасается.

Глаза девушки сверкали безумным блеском, а хватка оказалась неожиданно сильной.

— Слушай, — заговорил Даррен, высвобождаясь и чуть ли не насильно усаживая Ирайу обратно в кресло, — а твои… видения не подскажут, что теперь делать? Топиться, в колодец лавы прыгать… или все-таки найти способ спастись?

Его подопечная лишь помотала головой, зачем-то раскачиваясь из стороны в сторону.

— Только Тьма, только Тьма, только Тьма, — повторяла она еле слышно.

— Ладно. Подойдем с другой стороны, — как человек действия, Даррен чурался пустых переживаний, все еще не теряя надежды отыскать хоть какой-нибудь выход, — а эта Тьма… она как-то связана с предыдущими видениями? Городом? Казнями этими?

Ирайа продолжала бормотать, словно не слыша его вопросов.

— Ну а как насчет Серого Ордена? — не сдавался бывший наемник, — они там все, конечно, ублюдки. Но вряд ли такого допустят. По крайней мере, попытаются не допустить.

— Э, вот тут ты ошибаешься! — неожиданно четко парировала Ирайа с горькой усмешкой, — Серый Орден сам заварил эту кашу!

К радости своей, Даррен увидел, что не только речь, но и взгляд его подопечной проясняется.

— Даже так? Хм… тогда я, пожалуй, догадываюсь, о каком городе идет речь. Покажи мне Грейпорт, — с последней фразой бывший наемник обратился уже к хрустальному шару.

Шар немедля ожил, наполнившись картинками происходящего в бывшей столице. Даррен и Ирайа видели патрули стражи и воинов в серых плащах: те хватали людей на улицах, сгоняя их в какие-то темницы. Видели, как люди сопротивляются — как закидывают патрули камнями, забивают их палками, налетая целой толпой. Как загромождают улицы на их пути грудами мусора. И поджигают какие-то здания.

— Интересные дела, — проговорил Даррен, обращаясь к самому себе, — и зачем Ордену столько узников?

Но еще большим было удивление бывшего наемника, когда он увидел чародеев-Лаин, сопровождавших стражников и воинов Ордена. Темными чарами те сметали жалкие укрепления бунтовщиков. А самых отчаянных утихомиривали, заключая в невидимые оковы. И приносили в жертву прямо посреди улицы — видимо, для устрашения остальных.

— Просто не верится, — Даррен вздохнул, — Темные Эльфы заодно с Серым Орденом! Теперь понятно, чего им до меня стало. И почему один из них сказал: «ты взял то, что тебе не принадлежит». Ясно что. Орден хочет вернуть свою вещицу. И потому готов даже на такой союз.

— Мой клан, — сказала Ирайа, узнав лицо кого-то из чародеев, — мой бывший клан. И я кажется, знаю, зачем им так много пленников.

— Так не томи. Расскажи, — устало попросил Даррен.

— Сангранол, — удивительно спокойно ответила девушка, — божество Тьмы, властвовавшее над миром в далекой древности. То время еще называют Тысячелетней Ночью. Тогда солнце не всходило, люди едва овладели огнем и таились по пещерам. А эльфы были единым народом… и только они противостояли Сангранолу. И тем чудовищам, что он сотворил… заполонив ими Таэрану.

— И что же? Этот Сангранол может вернуться?

— Еще как! — воскликнула Ирайа дрожащим голосом, — наш предводитель, Морандор, стремился к этому. Чтобы возродить Сангранола требуется принести много жертв. Или можно использовать другим источником силы — столь же могучим. Морандор надеялся на Сердце Таэраны, потому и послал за ним меня… и тебя. Но не вышло, предводитель погиб, да и Сердце тоже.

— Погиб, но дело его живет, — изрек Даррен, — теперь кто-то в вашем клане захотел Сангранола вернуть. А Серый Орден снабжает его будущими жертвами… сам не ведая о последствиях. И как все это предотвратить? Не подскажешь? Шар что ли вернуть, с повинной явившись… пока не поздно. Тогда Орден разорвет союз, и пленников выпустит. Эх, и жалко… да и опасно, наверное. Если не «серые плащи», то Лаин-то уж точно разговаривать много не станут. Сразу с оружием полезут.

— Огонь с неба! — вскрикнула, перебивая его разглагольствования, Ирайа, на миг снова придав лицу безумно-отсутствующий вид, — огонь с неба должен изгнать Тьму.

— Огонь с неба, — повторил Даррен, — и где ж нам его взять, коли маги далеко? Не у драконов же…

— А почему нет? — поймала его на слове Ирайа.

Осекся и сам бывший наемник. Действительно, почему нет? Ведь помимо огромной силы драконы не лишены и других полезных свойств. Например, они неуязвимы для почти любой волшбы. И к тому же обладают разумом. А разумные существа способны друг друга понять. Договориться.

— Шар, — обратился к реликвии Ордена Даррен, — а покажи-ка нам ближайшего дракона. Эхе-хе, боюсь, гномы-то… не обрадуются!