Родоначальник

Глава 16

— … «Панцири» просажены практически в ноль. На круг мы сумели ссадить пять машин. Лютый, то, что я не потерял ни одного пилота, просто удача. Эти демидовские дружинники умеют драться. Я конечно неплох, но не с желторотым ведомым и не при таком численном перевесе.

— Я тебя услышал, — произнёс я, когда умолк голос Бивня в моей голове.

— Лютый… — начал было он.

— Даже мысли не было, — оборвал его я. — Заряды ваших «Панцирей» восполнить некому. Биться на равных вы не сможете, а ваша героическая гибель мне нужна, как зайцу сот-сигнал.

— Чего зайцу? — не понял Бивень.

— Я говорю не трепыхайся и сиди на лётной палубе, в готовности, на самый крайний случай. Как понял?

— Понял тебя, Лютый, — с явным облегчением произнёс Бивень.

Нет, это не из-за того, что он боялся за свою жизнь. Гнили в нём нет ни на грам. Тут другое. Легко принимать решение за себя и рисковать своей жизнью. А вот когда приходится на смерть посылать товарищей… Бивень потому и избегал командных должностей, и не согласился бы идти ко мне, если бы не крайняя нужда.

— Аристарх Дмитриевич, — вызвал я капитана.

— Слушаю вас, — раздался в голове голос Потапова.

— Если вдруг вас атакуют истребители противника, рассчитывайте только на свою ПВО. Эскадрилью использовать в крайнем случае, — наблюдая взлёт первого истребителя с палубы «Изумруда» приказал я.

— Я вас понял, — отозвался тот.

— Василиса?

— Слушаю тебя Лютый, — отозвалась Ларионова.

— Придержи переброску четвёртого отделения. Дождись пока истребители противника вернутся на крейсер, и только тогда делай это. Наши прикрыть тебя не смогут.

— Приняла.

Семь машин. ПВО фрегата, эскадрилья и Настя сумели сбить пять машин, четыре серьёзно повредили, и только три полноценно оставались в строю. Однако, механикам крейсера удалось наскоро подлатать повреждённые машины. Их заправили, пополнили боекомплект и теперь они намеревались потрепать «Носорога», имея для этого неплохие шансы. Ну, или командир крейсера полагал, что имеют. Откуда им знать о наличии на борту фрегата резервных «Зарядников». Впрочем, наверняка они это предполагают, но и другого выхода у них попросту нет.

«Изумруд» отвернул от прежнего курса, едва мы захватили артиллерийскую палубу. Драться с «Носорогом» практически нечем, только истребители, с невысокими шансами на успех. На борту находится абордажная команда противника, и хотя численный перевес всё ещё на стороне обороняющихся, преимущество на нашей стороне.

Предполагаю, что в сложившейся ситуации капитан решил идти полным ходом в Иркутск. Великий князь иркутский не позволит драться над своей столицей и нам придётся разойтись. А может к нам уже направляется корабль иркутской дружины, вызванный командиром «Изумруда». Без понятия о чем там смог договориться дядюшка. Значит нужно управиться до того, как в эту драку вмешаются посторонние.

— Я иду первым… — начал было я, но был бесцеремонно оборван старшим телохранителем.

— Я иду первым, — сделав шаг к люку шахты, произнёс Топор.

Вид решительный, того и гляди в драку полезет. А я драться не стану. С одной стороны, его двухсоткаратник опять накачан под завязку, и если ему что и угрожает, то это рукопашка, до чего мы постараемся всё же не доводить. Но в бою может случиться всё, что угодно, а я телохранителями обзавёлся не ради поддержания своего статуса. Поэтому согласно кивнул, но совсем уж отступаться не стал, надо же заботиться о своём авторитете.

— Первым идёт Топор, следом я, за мной Фея, Рупор, Коготь и Плющ. Далее, Болт ведёшь своё отделение. Ваша задача брать под контроль развилки и переходы. Грохот и Штык, по паре бойцов оставляете на верхней палубе, держать люки шахт, остальные спускаются на нижние ярусы, и берут под контроль палубные площадки трапов. И не расслабляться, не стоит думать, что вы ни с кем не столкнётесь. При абордаже «Кистеня» на меня вышла группа запасшаяся «Пробоями» по самые брови. Если бы я попёр как кабан на случку, там бы меня и положили. Вопросы? Вопросов нет. Работаем, — кивая Топору на трап, закончил я краткий инструктаж.

Хотя экипаж поначалу и пытался пробиться по трапам на артиллерийскую палубу, сейчас тут никого не было. Только скрип дерева и снаружи шум винтов продолжавших рубить воздух на полных оборотах. Беспрепятственно спустились на площадку четвёртой палубы. Шедшая следом Настя отслеживала обстановку «Чутьём». Дистанция в тринадцать шагов не так чтобы и мало, тем более в условиях внутренних помещений.

— Прямо за дверью несколько человек. Точнее сказать не могу, стоят слишком плотной группой, — послышался в голове голос Насти, по «Разговорнику» штурмовой сети.

— Вырубить можешь? — спросил я.

— Они без амулетов, так что даже «Пробоем» не достану, только «Воздушным молотом», да и то не всех.

— До такого риска доводить не будем, — возразил я.

Для этого ей нужен не просто визуальный контакт, но и приблизиться вплотную. Ну его к ляду такие риски. Уже одно её «Чутьё» отличное подспорье. А с остальным мы уж как-нибудь разберёмся. Даром, что ли заказы по разным мастерским размещал.

Я переглянулся с Топором и тот извлёк из подсумков пару ребристых гранат, начинённых пироксилином. Так-то поражающее действие основной массы осколков сопоставимо с револьверной пулей. Но их может прилететь и несколько, что ослабит защиту, а бывают и большие осколки, которым по силам вынести стандартный трёхкаратник. Опять же, делать ставку только на светошумовой эффект я посчитал неправильным. И как выясняется был прав, так как передо мной сейчас противник решивший отказаться от амулетов. Их трудности.

Топор разжал пальцы и рычаги предохранителей отлетели в сторону под хлопки капсюлей воспламенителей. Не выказывая особой поспешности он толкнул дверь ногой и закатил за неё обе гранаты. Неясный шум за фанерной стеной, в котором угадывается недоумение. А ведь о гранатах им похоже неизвестно. Ну вот отказались от их использования, ещё чёрт его знает в каком году. А теперь это как откровение.

Взрывы грохнули практически одновременно. Дверь захлопнуло ударной волной, в нескольких местах встопорщилась щепа фанеры, от пробивших её осколков, один из которых с лёгким тычком прилетел в меня. Сквозь щели и новоявленные отверстия выметнуло пыль и дым. Топор тряхнул головой, и со злорадной улыбкой, вновь толкнул дверь, выходя в коридор с пулемётом на перевес.

Не успел я последовать за ним, как загрохотала длинная очередь. Ох чует моё сердце сегодня всем моим запасам боеприпасов на бездымном порохе придёт абзац. Не так уж и просто производить его в лабораторных условиях. Ну да, чего теперь-то. Хорошо хоть абордажи случаются не каждый день.

Я последовал за Топором, стреляя из «Тигра» одиночными. Дело даже не в экономии боеприпасов, просто ситуация не требовала массированного обстрела, с этим вполне справлялся пулемёт моего телохранителя. Тем не менее противников хватало и я подстрелил троих.

Возможно именно поэтому и не обратил внимание на то, что коридор освещался только в непосредственной близости от выхода на трап. Уже следующие фонари были погашены, а дальше все терялось в темноте. Но меня это отчего-то не встревожило, а куда больше беспокоило то, что дышать стало трудно из-за пороховых газов и сгоревшего пироксилина. Даже успел себя похвалить за опущенные очки, иначе уже резало бы глаза.

— Чисто, — вывалившись вслед за нами, объявила Настя, имея ввиду отсутствие противника.

Одновременно с её словами темнота коридора метрах в пятнадцати вдруг полыхнула красным всполохом, а по ушам ударил гром дружного залпа, поддержанного грохотом как минимум двух картечниц. Одновременно с этим по телу, уже привычно сыпануло горохом.

Пока противник перезаряжал винтовки картечницы продолжали стрелять. Вспышки выстрелов уже не рассмотреть, лишь розовые всполохи, которые пока ещё были различимы сквозь пороховой дым. Но вскоре и они пропали, поглощённые наползающей на нас сплошной непроницаемой молочно-белой стеной, различимой даже в темноте.

И все это время я ощущал как в меня тыкаются пули, другие с вжиканьем пролетали мимо, или с глухим стуком входили в фанеру. Мы втроём открыли ответный огонь, одной очередью добив патроны остававшиеся в ленте и магазине. Настя сделала последний выстрел когда я уже тянул из подсумка полный магазин. Возможно мы кого-то и подстрелили, в непрекращающемся грохоте не разобрать криков, если таковые были.

Вот только «грохоты» продолжали посылать в нас пули, а последовавший второй винтовочный залп явно говорил о том, что наш огонь не больно-то и навредил защитникам крейсера. Возможно на них достаточно серьёзные «Панцири», как не исключено и то, что по нам ведут огонь «Пробоями». Дядюшка уже не раз доказывал, что не скупится в своём желании заполучить мою голову. Так отчего бы и не «Пробои». Тем паче, что в бердановскую пулю возможно вместить двенадцатикаратный амулет.

Следом за нами выскочили Рупор, Коготь и Плющ, открывшие огонь из дробовиков и второго пулемёта. Магазины и ленту они расстреляли буквально в считанные секунды. Из дверей уже вываливались бойцы первого отделения, готовые прикрыть нас, пока мы перезаряжаемся.

В этот момент Настя сорвалась с места и стрелой умчалась в непроницаемую молочную стену. Я чертыхнулся и побежал следом уже сбрасывая затвор «Тигра» с задержки, готовый драться хоть с целым светом.

Впрочем, в помощи девушка не нуждалась. Уже через несколько шагов стрельба резко прекратилась, а я налетел на Фею сзади, едва не опрокинув её на пол. Понимал, что она что-то говорит, но не мог разобрать ни слова, поэтому приложил «Лекаря» к подбородку и ощутив как по телу пробежала приятная исцеляющая волна, переспросил.

— Что ты говоришь?

— Впереди пока больше никого не ощущаю. Апчхи-и!

— А-апчхи-и!!! — поддержал я подругу.

Ну вот никаких сил терпеть. Пороховые газы забрались и под очки, отчего резало глаза, а уж в носу свербело так, что и вовсе никакого удержу. Впрочем, вентиляция продолжала исправно работать, а потому постепенно плотная масса дыма начала редеть, дышать становилось всё легче, а взору предстала работа Насти.

Впрочем, не только её. Среди лежащих вповалку пары десятков тел я рассмотрел четверых пострадавших вовсе не от «Рассеивателя» одарённой, а от наших пуль. Причём трое из них были однозначно ранены, но под грохот выстрелов мы не могли слышать их криков и стенаний. Значит, защита была повыше пятикаратников. Вот как-то сомнительно, что в эдакую плотную массу не попали стрелы дробовиков. Но и разбираться с этим некогда.

Хотя, кое-что я выяснить всё же пожелал.

— Настя, ты же почувствовала бы, если бы в нас стреляли «Пробоями»?

— Если бы попали в меня. Но ничего такого не было.

— Странно. Я бы не поскупился на боеприпасы, да и знает Ковалёв, насколько серьёзная у нас защита, — помянул я главного стражника дядюшки.

— «Пробои» можно использовать только дворянам. Выдача их простолюдинам уголовно наказуемо. Даже если бы они перебили тут нас, правда всё одно могла вылезти наружу.

— Вариант. А ещё, он мог полагать, что они будут иметь подавляющее преимущество и я не решусь на абордаж.

— Ну или так, — пожав плечами, согласилась подруга.

— Штурмовая группа, продолжить движение. Болт, зачистка, — наконец приказал я.

— Слушаюсь, — отозвался младший унтер…

Нам ещё однажды попытались устроить западню, воспользовавшись ограниченным радиусом действия «Чутья» Насти. Но эта попытка так же оказалась неудачной, и дорого обошлась защитникам крейсера. Настолько, что для сколь-нибудь ощутимого сопротивления у них больше не осталось сил…

— Добрый день, Лев Константинович, — поздоровался я, входя в ходовую рубку.

Дверь и замок были защищены «Панцирем» и «Ключом». Неплохая защита от обычных бойцов и бесполезная против одарённой, развеявшей находящуюся в них Силу.

Командир крейсера, которого реципиент хорошо знал, посмотрел на меня с нескрываемым презрением, выражая своё отношении к отступнику от рода и древних корней. Ну что сказать, вот такое тут общество.

— Делай, — произнёс он опуская правую руку.

Только сейчас до меня дошло, что капитан держал её так, словно касался «Разговорника» за ухом. Ч-чёрт! А поговорить!? Высказать всё, что обо мне думаешь, в конце концов!?

По корпусу крейсера прошла дрожь, палуба весомо ударила в ноги, а в следующее мгновение в ходовую рубку ворвались клубы ярко-оранжевого пламени. Меня обдало таким жаром, что казалось я сейчас изжарюсь заживо. Хотя ничего такого и не произошло. Даже несмотря на то, что лёгкие наполнились обжигающе горячим воздухом, я понимал, что огонь не причинил мне никакого ущерба. «Кокон» надёжно защищал от пламени, и выдержит, даже если придётся выжидать пока дирижабль не прогорит полностью. Но ни один из амулетов не сможет защитить от удушья.

— Прыгайте за борт, — на последних запасах воздуха прохрипел я команду в «Разговорник».

Одновременно с этим подтолкнул Настю к выбитому окну ходовой рубки. Впрочем, она и сама уже двигалась в том направлении. Палуба уходила из под ног, наряду с удушьем я почувствовал в теле эдакую невесомость свободного падения. Если не выбраться из объятого пламенем корпуса дирижабля, то мы так и рухнем вместе с ним на землю, или в клокочущие волны бурного моря. Впрочем, наши «Панцири» без труда выдержат подобное падение, а вот удушье…

До окна всего лишь несколько шагов, но я уже ничего не видел кроме красной и практически непроницаемой пелены. Ощущение, что в глаза сыпанули песка, рот иссох, по гортани словно прошлись наждаком, а лёгкие уподобились духовке. Признаться, я думал, что не выберусь, не говоря уже о том, чтобы спасти Настю, которая обмякла и повисла на моих руках.

Спасибо единому информационному полю земли и тому, что я лишь подселённый к реципиенту разум, способный как воспринимать это тело своим, так и управлять словно аватаром. Наличие холодного разума зрение мне конечно не прояснило, но я помнил направление, ощущал в руках тяжесть подруги и шагая как паралитик, двигался в нужном направлении.

Наконец мои колени упёрлись в препятствие, а руки ощутили пустоту. Я подался вперёд и вместе с Настей вывалился наружу. На мгновение пропала лёгкость свободного падения, сменившись плавным спуском, в результате активации «Листа». Но затем нас догнал пылающий каркас корпуса, уже практически лишившегося оболочки. Жар был настолько сильным, что фанерные шпангоуты и стрингеры занялись словно хворост в костре.

Нас подцепило протащило вниз со скоростью свободного падения, пока мне не удалось высвободиться и вновь начать плавно опускаться, оказавшись внутри каркаса, где раньше были балоны с газом. При этом дышать по-прежнему нечем, но хотя бы зрение немного прояснилось. Наконец мы сумели проскочить в просвет между стрингерами и я увидел как останки крейсера полетели дальше, в то время, как мы продолжали плавный спуск.

В лёгкие ударил холодный и чистейший воздух. В смысле, он был полон гари, от пылающего ниже нас крейсера. Но в нем присутствовал кислород! Я сделал пару судорожных вздохов и тут же закашлялся. Потом сжал ладонями лицо Насти и легонько встряхнул. Безрезультатно. А если так. Я поднёс к её подбородку «Лекаря».

— Ох, — вздохнула она, с лёгкой истомой.

— Тхы кхак, — просипел я.

— Нормально, — улыбнулась она.

И тут я почувствовал, как по телу пробежала волна блаженства, прогоняющая весь негатив от моря огня, в котором мы оказались. Хм. И как это я не сообразил сразу себя подлечить? Ведь и не счесть сколько раз стюардессы проводили инструктаж перед взлётом, что в случае разгерметизации, необходимо надеть маску сначала себе и только потом детям. Угу. Какая только бредятина в голову не лезет.

— А что это было, — поинтересовалась Настя.

— Подозреваю, что по приказу капитана деактивировали артефакты, а после, по его же сигналу обеспечили маленький пожар, уничтоживший крейсер, — по обыкновению пожав плечами, ответил я.

При этом глянул под ноги, земля под нами или бурные воды. Ну, с этим нормально. Остров с сопками, поросшими тайгой. Конечно, выбираться будет не очень удобно, но тут уж ничего не поделать. Как-нибудь разберёмся.

— Фёдор Максимович, вы живы? — послышался в голове голос Потапова.

— Я и Анастасия Ильинична в порядке, — коснувшись горошины за ухом, ответил я, и тут же нащупал другую, — командирам отделений провести перекличку и доложить о потерях.

Вот не хотелось бы, но подозреваю, что без этого не обойдётся. Парни блокировали коридоры, развязки и площадки трапов. Уж если мне было сложно выбраться из ходовой рубки, сделав всего лишь несколько шагов, то они оказались в куда более худшем положении.