Ревизор: возвращение в СССР 21

Глава 15

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Поговорив с Эльвирой, Александр Викторович несколько успокоился. Всё-таки умеет она на проблему с разных сторон посмотреть. И на главбуха своего, действительно, он напрасно так окрысился. Да, по большому гамбургскому счёту, это и случилось-то из-за того, что Ирина Викторовна, для него, самое доверенное лицо на всём заводе, вот он и ждал от неё каких-то особых действий…

Ладно, — решил Шанцев, — приеду к двоюродному брату, позвоню от него, извинюсь и пусть работает дальше. Главбух она, и правда, хороший. И привезу ей тоже рыбы и икры… А подарок Пашке все же нужно будет как-то отдать. Не хочет сам у него брать, так через кого-то передать… за то, что он сделал для него, одной рыбой и икрой не отдаришься…

Пока бабуля беседовала с Шанцевым, приехали Эль Хажжи. Фирдаус долго извинялся, но он должен был встретить какого-то партнёра семейной компании и раньше выбраться не мог.

Диана тут же вручила Галие подарок и потребовала, чтобы она сразу открыла коробку и посмотрела. Сказала, что там импортная механическая овощерезка, похожая на мясорубку.

— Вам сок и пюрешки надо будет скоро делать мальчишкам, — чуть не подпрыгивая от радости, объяснила свой выбор подарка Диана. — А тут раз-раз, ручкой покрутил, всё само натерлось.

Усмехнулся, вспомнив, как еще относительно недавно, она пыталась нашу колбасу делить и по мелочам пакостила… Как ее удачное замужество изменило, прямо тебе небо и земля. Больше не жадничает, на чужое не претендует, щедрые подарки с удовольствием делает. Да уж, многие проблемы в общении сугубо из-за нищеты…

Женщины сразу пошли испытывать новый агрегат на сырой морковке. Поблагодарил Фирдауса, очевидно, что из «Берёзки» подарок.

Пошутили с мужчинами на тему, что чем бы женщина не тешилась, лишь бы не скандалила.

— Если не хочешь, чтобы женщина лезла в твои мужские дела, — глубокомысленно заявил Трофим, — предоставь ей возможность заниматься своими женскими.

— Золотые слова! — поддержал его Ахмад.

Провожали Шанцева в аэропорт всей нашей большой компанией. Пожелали ему хорошего отдыха и удачной рыбалки. Ахмад пошёл с ним во двор, ждать машину такси. Может, поговорить хотел о чём-то без посторонних ушей. Теперь у них много общих воспоминаний, помимо работы…

Когда за ним закрылась дверь, бабуля отвела меня на кухню и тихонько спросила:

— А ты отца с женой специально не пригласил? Не из-за Аполлинарии ли? Так она как бы больше претензий к нему не имеет… Вон как за Ахмадом увивается своим…

— Да я приглашал! — удивился я, откуда такие мысли? — У них у младшего сына ветрянка в группе, они побоялись наших малышей заразить.

— А-аа, ну понятно, — многозначительно протянула бабуля. — Это правильно.

Она что, забыла, что они же уже сидели, вроде, с мамой за одним столом и всё нормально было?..

Москва. Малая Семёновская улица.

Самедов не привык, чтобы женщина так себя с ним вела, позволяла себе крики и оскорбления. Оттолкнув от себя Регину, он молча выскочил из квартиры от греха подальше. А то желание прибить её было очень сильным.

Похоже, придётся платить за квартиру, — думал он. — Во всяком случае, пока не решу, что делать с этой дурой.

Промелькнула было мысль, что, по-хорошему, надо бы предупредить своих в райкоме об этой ситуации. Но он тут же отогнал её от себя. У него и так уже слишком много всяких проблем, на него и так уже везде косо смотрят. В райкоме в результате его просьб о помощи уже долю урезали на десять процентов. А если ещё узнают про эту дурацкую историю с любовницей и его откровениями по пьяни, то, вообще, непонятно, к чему это может привести.

Товарищи наверняка придумают, как заткнуть Регинке рот, но беда в том, что и от него они после такого избавятся уже наверняка, к гадалке не ходи. Это будет означать, что не будет больше ни помощи в карьере, ни денег.

Нет, надо с Регинкой самому разбираться. Тем более, что деваться-то ей, особо, и некуда, с родителями разругалась. Ей эта квартира нужна… Очень нужна. Вон она что придумала со своим якобы самоубийством, лишь бы его снова зацепить… По идее, не такая она и дура, чтобы пилить сук, на котором сидит. А значит будет делать всё, что ему надо и будет он использовать эту девчонку и дальше… Только надо фильтровать строго все, что она предлагает… помощница, понимаешь, в его карьере до сияющих высот… Уже так напомогалась, что как бы хоть часть того, что было достигнуто до нее, сохранить…

Черт, и как не вовремя эта потеря десяти процентов из его доли… Что там еще Регина орала — сотку в месяц кроме квартиры требовала? Губа у нее не дура, но тут ее, скорее всего, можно будет обломить до полусотни. Надо думать, надо крепко думать…

Москва.

Миша целый день, с самого утра, сопровождал свою Наташу и её мать тётю Лену по центральным магазинам.

Он предложил им посетить Третьяковку, но Елена Борисовна отмахнулась от его предложения. Ей гораздо интересней было посмотреть, что есть в московских магазинах.

Они с Наташкой росли вместе, матери их по-соседски дружили. Наташкина мать всегда была для него тётя Лена. Но сейчас у него язык не поворачивался так к ней обращаться. Но он так и не смог вспомнить её отчество, пришлось спрашивать у Наташки втихаря.

Наташка тоже сильно изменилась за те два года, что он уехал из Святославля, стала совсем взрослой, уверенной в себе, ироничной. Всё время подтрунивала над ним почему-то.

— Как в Москву попал, такой важный стал, — говорила она, — нос задрал!

А чего он задрал? Ничего он не задрал, он со всеми так себя ведёт и никто не жаловался.

Миша с удивлением отметил, что в её взгляде на него пропало то восхищение, которое он помнил с детства. Его не только он замечал, и мать, и Елена Борисовна, тоже видели и шутили по этому поводу, что готовая невеста Мишке растёт.

Он с недоумением бродил за ними по ГУМу, потом по «Детскому миру» на Лубянке и не мог понять, что он тут, собственно, делает?

Когда, ближе к концу дня, они собрались, наконец, к своим родственникам, он с облегчением проводил их до метро и поехал к себе в общежитие.

Вот уж не думал никогда, что так устану от их общества, — думал он по дороге. — Удивительно, как всё изменилось…

Он не чувствовал больше ничего ни к Наташке, ни к тёте Лене. Как будто и не дружили их семьи много-много лет.

И как будто он сам никогда не рассматривал Наташку, как будущую невесту…

Вскоре Никифоровна с Егорычем и Родькой засобирались домой. Женщины собрали им с собой угощение для Гриши. Проводили их, а там и Алироевы повезли Жариковых в Мытищи. За ними уехали Эль Хажжи.

Галия с Оксаной занимались в детской детьми, а мы с Маратом помогали бабушке прибираться после гостей. Трофим с Загитом хотели нам помочь, но я сказал, что кухня маленькая, только мешаться там друг другу будем.

— Сидите, отдыхайте, — сказал я им. — Мы уже почти всё убрали.

Вскоре вернулись из Мытищ Алироевы и увезли бабушку с Трофимом.

А я собрал весь мусор и пустые бутылки и пошёл на улицу выносить.

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Галия покормила детей и уложила спать на балконе.

— Доча, — оставшись наедине с ней, заговорила Оксана, — ты бы присмотрелась к здешним мужчинам, которые в этом доме живут. Ты посмотри, какая здесь публика, какие здесь можно завести знакомства! Артисты, генералы, космонавты!

— Мам, они же все уже женатые, — решила, что мать так шутит, Галия. — Да и старые они.

— Так не обязательно за старого выходить, — возразила ей мать. — У генералов сыновья есть. Поверь мне деточка, это очень хорошая партия.

— Мам, ну ты о чём сейчас? Я, вообще-то, замужем, — уже серьёзно ответила Оксане дочь.

— Да что твой Пашка? Сопляк! А за серьёзным мужчиной ты будешь, как за каменной стеной здесь жить. Пашка случайно сюда попал и скоро вылетит отсюда с треском обратно на свою Щербаковскую.

Галия нахмурилась. Хорошего настроения от встречи с матерью как не бывало. Надо перевести разговор на другую тему, пока она ей лишнего не наговорила, вспылив…

— Кстати, мама, забыла тебе сказать. Паше, по случаю рождения наших близнецов, на Щербаковской еще одну квартиру дали.

— Да, я знаю, Пашка уже похвастался… Так получается, эта квартира рядом, раз объединяете?

— Ну да, в соседнем подъезде, — ответила ей Галия, надеясь, что мать теперь оценит преимущества квартиры на Щербаковской и закроет эту странную тему про новое замужество.

— Так, а что же ты про брата не подумала? Словно он тебе не родной! Марат в общежитии мается… Зачем, вообще, надо было объединять квартиры? Отдала бы вторую квартиру ему!

— Мам! Причём здесь Марат? — удивлённо воскликнула Галия. — Это мой муж обе квартиры получил! Для меня и наших детей! Это я их рожала, а не Марат!

— Вот, значит, как? В Москве поселилась и можно больше про семью не вспоминать, которая тебя взрастила? — обиделась мать.

— Да помню я о ней! — вскричала Галия, уже не в силах сдерживаться. — И Паша помнит! Он всем помогает! И я за ним как за каменной стеной, и не нужны мне твои космонавты! А ты всё сопляк и сопляк!

— Что тут у вас? — открылась, вдруг, дверь и на пороге появился Загит. — Что вы кричите?

— Ничего! — возмущённо ответила Оксана.

— Мама возмущается, что мы вторую квартиру на Щербаковской Марату не отдали, — объяснила Галия. — И требует, чтобы я Пашу бросила и за какого-то из местных мужиков замуж шла… Они тут, понимаешь, космонавты и артисты через одного, и я буду за ними, как за каменной стеной… Представляешь, папа?

— Марат не имеет к этим квартирам никакого отношения, и уже тем более, сколько раз тебе уже говорили, не надо пытаться рассорить Галию с мужем, — резко сказал Загит, глядя в упор на жену. — Оставь дочь в покое! Не трепи ей нервы! Она детей кормит!

— Я что, теперь и сказать никому ничего не могу? — обиделась Оксана, бросив укоризненный взгляд на дочку, которая ее предала.

Загит помолчал, потом тряхнул головой и сказал:

— Я надеялся, ты вылезешь из этой трясины, в которую сама себя загнала. Эта гадалка! Эти грязные разговоры о женах и мужьях детей! Но нет, ты вязнешь в ней все глубже и глубже… Моё терпение лопнуло! Я не могу это больше терпеть! Всё на этом, Оксана! Собирай вещи и езжай домой! Я не вернусь к тебе. Живи одна, как знаешь. Забирай себе квартиру. За своими вещами я заеду на днях.

Москва.

Наташа ехала с матерью в метро домой после похода по магазинам. Они обе устали, ноги гудели, но накупили много дефицита и это компенсировало всё. Они сидели, обнимая сумки с покупками, и делились впечатлениями от Москвы.

— А Мишка-то какой стал! — улыбаясь, тихонько пихнула Елена Борисовна дочь плечом. — Солидный такой, серьёзный. Как вспомню, как он голодранцем по двору бегал… Что Москва с людьми делает!

— Такой зазнайка стал, — фыркнула Наташа, — смотрит сверху вниз.

— Да тебе показалось, — удивилась мать.

— Ничего не показалось. Я что, не помню? Раньше он добрый был, смешной. А сейчас такой стал… — Наташа брезгливо передёрнула плечами. — Совсем другой.

Елена Борисовна ещё больше удивилась, но промолчала. Это же такое дело: насильно мил не будешь. Детская дружба — это одно, а любовь и романтические отношения — совсем другое.

Вот и выросли детки! — потрясённо подумала она.

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Галия выскочила из детской, оставив родителей одних, и ушла на кухню. Сделала себе чай с молоком и с раздражением начала вспоминать разговор с матерью. Эта её претензия, что Марату вторую квартиру не отдали! Галия была так возмущена, что даже не нашлась сразу, что ей ответить. Сейчас меткие ответы так и вертелись у нее на языке, один за другим. Можно же было ответить, к примеру, вот, как родит братик лично двоих малышей, так сразу и отдадим! А совсем уж странное пожелание бросить любимого мужа и приставать к чужим мужчинам в этом доме… Что за бред вообще? Зачем они ей? Зачем она им с двумя детьми на руках???

Нет, Паша прав: мама ведет себя очень странно…

— Что там такое? — прибежал к ней Марат. — Чего там мать с отцом ругаются?

— Ой, тебе лучше не знать, — грустно посмотрела на него сестра.

— Ну и уйду! — услышали они голос матери. — Раз вы все хорошие, а я такая плохая!

— Куда ты, мам? — выскочил в коридор Марат.

— Твой отец меня выгнал! Да, Маратушка, вот так! — ответила мать, схватилась за чемодан и потащила его в детскую собирать вещи.

Марат растерянно стоял в прихожей. К нему подошла Галия.

— У неё же день рождения послезавтра, — потрясённо проговорил Марат. — А я подарок с собой не взял.

— Да какой подарок? — ответила ему сестра. — Не до подарков ей сейчас.

— Мам, ты куда сейчас? — бросился к вышедшей в коридор с чемоданом Марат.

— На вокзал! — рявкнула Оксана. — Домой уезжаю!

— Я провожу тебя, — начал обуваться Марат.

— А ты что? — подошла Оксана к растерянной Галие. — Даже не попрощаешься с родной матерью?

— Я сказал, оставь дочь в покое! — рявкнул Загит. — Собралась, так и иди себе!

Возвращаясь с пустым ведром от мусорных баков у самого входа, столкнулся с тестем Сатчана.

— Добрый вечер, — улыбаясь, поздоровался он. — Что там за примета есть про пустое ведро?

— Баба с пустым ведром к неприятностям, — ответил я, улыбаясь, — а мужчина с пустым ведром к удаче. Добрый вечер, Николай Алексеевич.

— А скажи мне Павел, а с чего ты взял, что у клеверных развязок пропускная способность слабая?

— А почему вы спрашиваете?

— Да не видят наши теоретики в них никаких проблем.

— Ну и напрасно, — ответил я. — Есть такое понятие «волновые пробки». Их ещё называют фантомные. Пробки без причины. Когда один водитель тормознул и пошло-поехало…

— Не слышал такого.

— Элементарный эксперимент. Ставите двадцать машин по кругу и просите их ехать с одинаковой скоростью тридцать километров в час. И смотрите, что будет.

— И что будет? — с любопытством спросил министр автодорог РСФСР. Неужели этот ударно-волновой эффект ещё не обнаружен? Но сказал «А», говори «Б».

— Ну, сначала, ничего не будет, — начал объяснять я. — Все будут стараться ехать тридцать километров в час. Потом кто-то один устанет или нечаянно газ пережмёт, догонит впереди идущую машину и резко тормознёт, чтобы не врезаться. Машина за ним вынуждена будет сделать тоже самое. А дальше цепная реакция. Человеческий фактор.

— Ну, допустим… Хотя, это надо проверить.

Блин. Он, точно, об этом ещё не слышал, иначе, сразу бы понял, о чём я говорю. Это, вроде, японцы первыми обнаружили. Интересно, в каком году?

Мы с ним вошли в холл с консьержем и пошли к лифтовому холлу. Тут открылся лифт и прямо на нас выскочила Оксана, а за ней Марат с чемоданом. На мой немой вопрос он только махнул рукой, мол, всё потом.

Что, даже чаю не попьёте? — задумчиво смотрел я вслед теще, смутно догадываясь о том, что она, видимо, снова сорвалась с цепи, и ее очередная выходка превзошла чашу терпения ее мужа. — Похоже, Загит решился на кардинальные меры. Интересно, что там такое случилось? Надеюсь, жена в порядке, ей сейчас нервничать совсем ни к чему!

Москва.

Марат усадил мать в машину, собираясь отвезти на вокзал и помочь купить билет на поезд.

— Мать на мужика променяла! — шипела Оксана. — Где это видано?

Марат понимал, что она говорит о сестре, но не понимал сути её претензий. Ладно, — подумал он, — потом у Галии спрошу, что у них там произошло. И желая переключить разговор на другую тему, Марат стал рассказывать матери про курсы арабского языка при Ливанском посольстве. Он рассказывал, как Аиша учит его правильно говорить, как он пишет эти закорючки арабской вязи по ночам, и что у него уже целые тетради исписаны этими закорючками…

— Мне хочется быть полезным для Аиши и её семьи, — делился Марат с матерью.

Он уверен был, что мама порадуется его упорству и похвалит за настойчивость в достижении цели.

— Ты мужик или кто? — вдруг спросила Оксана. — Это она должна учить русский и стараться быть тебе полезной. Ты что так перед ней и её семьёй пресмыкаешься? Сын, мужик не должен так перед бабой кланяться!

Марат ничего не ответил, с недоумением взглянув на неё. Разговор не задался, Марат больше не предпринимал попыток поговорить с матерью и всю дорогу слушал, какие они все дурные и бестолковые у неё выросли. И неблагодарные. Всё делают не так, всю жизнь себе испортили и сломали. Мать никто не слушал и вот, результат…

Поднявшись в квартиру, первым делом увидел жену, хлопочущую на кухне вокруг отца.

— Съешь, пап, пирожок, — ворковала она. — Очень вкусный. И чай пей, пока не остыл.

— Спасибо, доча, — потерянно пытался остановить её Загит, но она не отставала.

— Дорогая, давай я сам посижу с тестем, а ты беги по своим делам, — достал я из холодильника начатую бутылку водки, оставшуюся после праздника и пару тарелок с разными салатами. Жена тут же выставила нам две рюмки и сбежала к детям.

— Я видел внизу Марата с тёщей, — сказал я, давая ему понять, что мне ничего объяснять не надо.

Он кивнул и разлил водку по стопкам.

Говорили о чем угодно, только не о его отношениях с женой. Раз эту тему не поднимает, то и я лезть в душу не буду. Захочет — дам выговориться.

Марат вернулся только через два часа и присоединился к нам.

— Поехала? — спросил его Загит. Марат кивнул в ответ.

— На Брянский поезд посадил, — сказал он. — Там на автобусе дальше придётся…

А жизнь-то налаживается, — подумал я, доставая третью стопку. — Оксана вылетела из моей квартиры раньше срока, и самое главное — я тут вообще ни причем… А то последнее дело в отношения жены с матерью лезть. Даже сейчас одобрит, если что плохое про нее скажешь, а пройдет несколько лет, заболеет мать или помрет, и все будет припомнено, пересмотрено, и станешь для собственной жены врагом номер один… Ее будут угрызения совести мучить, а она на тебе будет срываться. Мол, ты виноват, наговаривал все на сущего ангела, хотевшего только всего самого лучшего…

Ну, мне в помощь то, что Оксана и сама прекрасно справляется с разрушением отношений с близкими людьми.