Решающий бой

15 ноября 1978 года Среда (Окончание)

Во дворе отделения райотдела милиции наблюдалась нездоровая суета. Бегали милиционеры, что-то орал оперуполномоченный, недалеко от входа стояла темно-зеленая «буханка».

— Интересно, — пробормотал майор Трофимов, бросив взгляд на номерные знаки микроавтобуса, — МЖ 12–19. Военные из московского округа. Причем, не наши. Я их не знаю и машину тоже. Что они здесь забыли?

— Сейчас узнаем, — пообещал майор Ярцев, выбираясь из заляпанного грязью «УАЗика», и поворачиваясь к военному прокурору, вылезавшему из волги, — Иван Михайлович, подождёте здесь?

— Нет, с вами пойду, Сергей Викторович, — ответил статный широкоплечий мужчина в форменном кителе, — самому интересно, кто это такие, и что здесь делают.

Ярцев с Трофимовым быстрым шагом подходят к «буханке», прокурор останавливается чуть сзади.

В «буханке» сидят несколько человек в полевой армейской форме. Они спокойно разглядывают особистов, не делая никаких движений.

Майор требовательно стучит пальцем по стеклу. Окно приоткрывается.

— Сергей Ярцев, КГБ, особый отдел Московского военного округа, — представляется особист, показывая удостоверение, — Со мной капитан особого отдела Трофимов и советник юстиции 2 класса, военный прокурор Петровска — Иван Михайлович Баковец. Хочу поговорить с вашим главным.

Дверь буханки распахивается. На улицу выпрыгивает квадратный короткостриженый крепыш с небольшим шрамом на подбородке.

— Валерий Скворцов, капитан, ГРУ, 43 отдельный батальон специального назначения ЗакВо, — перед носом особиста появляется удостоверение.

— И что тут нужно военной разведке, тем более из Закавказского округа? — вмешивается военный прокурор.

— Прибыл с группой младших офицеров на подмосковную базу для плановой переподготовки, — рапортует капитан, — По срочному приказу командования отправлен с пятью своими офицерами в город Петровск для помощи в обезвреживании и задержании опасных преступников. Дана команда, взаимодействовать с генерал-лейтенантом Константином Николаевичем Шелестовым и органами правопорядка.

— Вы здесь причем? — удивляется военный прокурор, — Этим вообще другие структуры должны заниматься.

— Я не уполномочен давать объяснения, — с каменным лицом отвечает капитан.

— Товарищи, отойдем на минутку, — предлагает майор Ярцев.

Трофимов и Баковец послушно отходят с ним на десяток метров. Капитан спецназа остается возле «буханки».

— Помните, мы разговаривали о Хаджаре и торговле оружием? — тихо говорит майор, — Видимо, где-то он с Петренко и Ермиловым пересеклись с военной разведкой. Давайте в это дерьмо лезть не будем. Нам своего хватает. Пусть сами разбираются. Помогут взять бандитов — скажем спасибо и всё. Меньше знаем, спокойней спим.

Хорошо, — после недолгого раздумья соглашается прокурор. Трофимов согласно кивает.

Майор, убедившись в единодушной поддержке коллег, быстро подходит к капитану спецназу.

— Валерий, вопросов больше к вам нет. Желаю удачи, — особист отдает честь и разворачивается к входу в отделение.

Через пару минут они уже подходят к кабинету Сидоренко.

— Быстро готовьте группу захвата, — орет в трубку главный милиционер так, что его бас гремит в коридоре, наводя ужас на секретаршу, — Да мне плевать, что там у вас. Она мне нужна немедленно. Даю пять минут, мать вашу. И только попробуйте опоздать!

— Здравствуйте, Владимир Андреевич, — Ярцев окидывает взглядом переполненный людьми кабинет, — Что произошло? Мы же только недавно с вами разговаривали. Буквально, перед выездом.

— Да тут ко мне делегация зашла, — Сидоренко показывает взглядом на генерал-лейтенанта в мундире с орденами, крепкого полковника, Зорина, парочку молодых ребят, сидящих на стуле и смущенного казаха в форме старлея. — Новые сведения принесли по похищению Алексея Шелестова с девушкой. Я сразу же команду дал распространить по отделениям. А мой зам, как раз планерку с участковыми района проводил. И один из них видел синюю «Ниву» и смуглого гражданина. Впрочем, сейчас он сам расскажет. Серикбаев, доложи товарищам военным, что мне говорил, можешь общими словами без официоза.

— Слушаюсь, доложить, — вскочил, отдав честь казах.

— Айбар, я же просил, без официоза, — поморщился Владимир Андреевич.

— Извините, — ещё больше смутился парень.

— В общем, я в Елисеевку ехал, чтобы показания снять, — неуверенно начал старлей, — там драка массовая на танцах произошла. Много пострадавших, средние и тяжкие телесные. И заметил, что во дворе дома Петровны, которая к дочке уехала, смуглый гражданин ходит. И синяя машина новая стоит за забором, «Нива». Я автомобилями интересуюсь, сам накопить на «ВАЗ» хочу, вот и узнал марку, тем более она недавно, год назад в продажу вышла.

— Ближе к делу, Серикбаев! — рявкает полковник милиции, — Не тяни кота за яйца!

— Так я говорю, смуглый парень во дворе, таджик или узбек и машина стоит. Думал у него документы проверить, а он уже в дом зашел. Так мне односельчане сразу сказали, что это родня Петровны. Вроде внучка за какого-то парня из Средней Азии замуж вышла. Старуха к дочери уехала, а им жить в доме разрешила. Ну я и успокоился. Спешил очень, решил потом как-нибудь туда заехать и с ним познакомиться. Приехал на планерку, а Глеб Егорович нам ориентировки на темную «Ниву» и смуглых парней дает, вот и вспомнилось сразу.

— Так чего же мы стоим здесь, время теряем?! — подскочил Ярцев, — Надо ехать немедленно! Трофимов, звони Макарову в часть, срочно! Пусть поднимает разведвзвод по тревоге! Время пошло!

— Соскучились? — на ступеньках появился довольный Сеит. Черный зрачок ТТ смотрел мне в лицо.

— Я пришел выполнить своё обещание.

Он медленно спускался, держа меня под прицелом. За ним неторопливо шагал невозмутимый напарник со стечкиным.

У подножья лестницы туркмены остановились. Молодой хищно улыбнулся спрятавшейся за мою спину Светке:

— Иди сюда, моя красавица. Сейчас я покажу тебе, что значит настоящий мужчина. А ты, если дернешься, сразу пулю в ногу получишь.

— Слушай, Сеит, — девушка вышла из-за моей спины, — Насилуют только шакалы. А настоящим мужчинам девушки отдаются сами добровольно. Докажи, что ты сильный воин, и я твоя.

— Я уже избил твоего парня, — насмешливо оскалился молодой, — Уложил его меньше, чем за минуту. Какие ещё тебе доказательства нужны?

— Ты побил меня случайно, — спокойно отвечаю каратисту, — просто я тебя недооценил. Первый раз вырубил неожиданно. Как крыса. А во второй раз, я решил попрыгать провести легкий спарринг. Подвигаться, размяться, а потом избить тебя в хлам. Если бы знал, что ты такой шустрый, не стал бы играться, а сразу размазал тебя, как соплю по бетонному полу. Ты думаешь, что твои корявые ударчики представляют для меня серьезную опасность? Ошибаешься. Карате, Сеит, это прошлый век, архаика, давно ставшая не актуальной. А боевое самбо — современная система, вобравшая в себе все лучшие техники рукопашного боя. В первый раз тебе очень сильно повезло, что я не воспринял тебя всерьез и поэтому проиграл. Больше такого не повториться. Давай так, если побеждаю я, ты нас отпускаешь, если ты — Света твоя, добровольно, по праву победителя.

— Я согласна, — вклинивается в разговор шатенка, — Выиграй право на меня в честном бою, и я с удовольствием отдамся сама такому сильному бойцу.

— Он струсит, — презрительно улыбаясь, отвечаю подруге, — Один раз чудом выиграл, а теперь обсырается только при одной мысли опять сразиться со мною как мужчина с мужчиной.

— Сеит, они что-то задумали, — в голосе Шаназара слышится тревога, — Не вздумай снова драться с этим парнем.

— Да мне плевать, — злобная гримаса перекашивает лицо молодого. — Я его в любом случае уложу. А в случае каких-то сюрпризов, сразу стреляй им по ногам и рукам, как только дернутся.

Пожилой кивает.

— А теперь давай с тобой договоримся. Твои условия принимаются.

— Сеит! — возмутился напарник, но замолк под злым взглядом молодого.

— Повторюсь, твои условия принимаются. Если победишь — вы свободны. Но с одним уточнением. Если ты продержишься против меня меньше минуты, то я тебя кастрирую. Не сможешь простоять пару минут — прострелю одно колено на выбор. Проиграешь, я делаю тебя инвалидом в любом случае. А девка, если я выиграю, будет добровольно ублажать меня так, как я захочу. Согласны?

— Да, — твердо ответил я.

— Да, — голосок девушки чуть дрогнул.

— Вот и отлично, — довольно скалится Сеит.

Украдкой бросаю взгляд на хмурое личико Светы.

Сеит разворачивается, вручает напарнику ТТ, а потом кинжал в ножнах.

Моя ладонь незаметно накрывает пальчики шатенки и ободряюще поглаживает. Лицо девушки светлеет. Она чуть сжимает мою руку, отвечая на ласку.

Молодой что-то говорит напарнику на туркменском. Уголки губ пожилого раздвинулись в довольной улыбке. Потом Шаназар перехватил мой взгляд и снова принял невозмутимый вид.

Туркменского языка не знаю, но уверен, он сказал напарнику, что независимо от исхода поединка, никто из нас отсюда не выйдет.

Шаназар держит в руках стечкин и ТТ и с ухмылкой наблюдает за нами. Сеит чуть сгибает колени, напружинивая ноги. Ладони каратэка складывает лодочками и поднимает. Одна выставлена вперед, другая прижата к телу, чуть ниже груди. Носки расставлены перпендикулярно.

Я становлюсь в классическую боксерскую стойку. Глубоко вдыхаю, разгоняя кровь по жилам. Концентрируюсь на противнике, входя в боевой транс. На долю секунды фигура Сеита становится тусклой и размытой, затем приобретает привычную четкость.

— Чего крылья расправил петушок? — нагло спрашиваю противника. — Эти красивые позы тебе не помогут. Будешь бит и унижен. А потом мы со Светой поедем домой, оставив тебя валяться переломанным в луже собственной крови и блевотины. Не строй из себя самурая, ты не благородный японский воин, а жалкая плесень под ногами.

В глазах Сеита сверкает бешенство. Моя провокация удалась. Бандит выведен из равновесия. А главный принцип каратэ — спокойствие и отрешенность, отсутствие негативных эмоций в бою.

— Сейчас посмотрим, кто кого побьет и унизит, — шипит Сеит, — я тебя точно инвалидом сделаю. Сам напросился.

— Ну, ну, — насмешливо улыбаюсь отморозку, — давай, начинай. Чего же ты замер? В штанишки напрудил малыш?

Бандит что-то прошипел на туркменском и рванулся вперед. Его нога выстрелила как из пушки, целясь носком в лицо. Я был готов, но с трудом ушёл в сторону, от быстрого и резкого «май-гери».

И сразу же, чудом, на инстинктах, сбил предплечьем «руку-копье» направленную в солнечное сплетение. В легендах мастера таким ударом вспарывали брюшину: пробивая тело как клинком, вырывали внутренние органы. Для этого они тренировались с детства, втыкая сложенные вместе пальцы в чан, наполненный песком, а затем мелким гравием. В результате, пальцы укреплялись, теряли чувствительность, а такая боевая форма руки становилась смертельным оружием, зачастую уничтожающим противника одним ударом.

Мой хлест ребром ладони в горло бандит легко парирует выставленной рукой, и тут же взрывается, всаживая кулак в лицо. Удар оглушает. Голова откидывается назад. В глазах расцветают огненные вспышки. Чтобы устоять, делаю два шага назад, удерживая равновесие.

Слышу испуганный вскрик Светы. Краем глаза вижу расплывающийся силуэт девушки. Она закрыла рот ладошкой и замерла.

— Убивать тебя нельзя, сделать инвалидом можно, — злобно ухмыляется каратэка, — Я буду калечить тебя медленно, наслаждаясь каждой секундой боя. А потом кастрирую. И ты убогий евнух, будешь смотреть, как твоя девчонка ублажает меня.

Довольная рожа Сеита двоится и троится перед моими глазами. Трясу головой, делаю глубокий вдох, восстанавливая резкость. Вроде получилось.

Выплевываю осколок зуба, вытираю предплечьем разбитые в хлам губы.

— Удачное начало не означает, что бой выигран. Я ещё попляшу на твоих костях, ублюдок, — отвечаю отморозку.

Лицо бандита искажается в гримасе ненависти. Сеит резко прыгает вперед и атакует. Отбиваю ладошкой летящий кулак, увожу корпус от прямого правой, перенося вес на выставленную вперед ступню, и пробиваю боковой на скачке. Чувствую, как кулак вонзается в челюсть врага. Глухой стук удара звучит для меня музыкой. Но насладиться триумфом не получается. Почти одновременно взлетевшая вверх с моим скачком нога противника достает голову. В этот момент я прыгнул вперед, и полноценного удара не вышло. В лицо я все равно получил, но не ступней, а областью ближе к колену. Удар был ощутимый. Меня тряхнуло, но не потрясло. Если бы он попал стопой, снес бы как кеглю. Не получилось.

Фокусирую взгляд на противнике. Моё лицо расплывается в торжествующей улыбке. Сеит, покачиваясь, поднимается с пола, щупая челюсть ладонью.

— Я же тебе говорил, козлик, всё только начинается, — ухмыляюсь я.

Бандит кривится и что-то злобно шипит на туркменском. Похоже, ругательства.

Шаназар что-то встревожено спрашивает у напарника, поводя пистолетом в мою сторону. Молодой злобно отвечает, стреляя в меня глазами.

— Ты уже сдаешься, и мы можем идти, или продолжать тебя бить? — с высокомерным видом спрашиваю у бандита.

Сеит молча прыгает вперед.

— Киай, — орет он. Подскок и ребро стопы летит мне в горло. Ухожу в сторону, сбивая ногу в сторону, хлопком по лодыжке. На секунду передо мною оказывается незащищенный затылок каратэки, и я пробиваю в него согнутыми вторыми фалангами пальцев, удлиняя удар. Но в самый последний момент, тело туркмена изгибается, скручиваясь и уходя вниз, и мне сверху и сбоку прилетает локоть, рассекая кожу на лбу, возле виска.

Отшатываюсь, делаю шаг назад, разрывая дистанцию. Из рассечения медленно ползет красная капля, оставляя кровавую дорожку. Хороший удар. И я его отлично знаю, по прошлой жизни. Только он из муай-тай не из каратэ. И Сеит его владеть им, вроде бы, не должен. Хотя я сам виноват. Не ожидал, подобного, вот и поплатился.

— Так что ты там блеял, ягненок? — торжествует бандит. — Кого бить собрался?

— Тебя, конечно, кого же ещё, — стираю ладонью кровавую дорожку, — Если ты забыл, напоминаю, бой ещё не закончен. И я тебе обязательно надеру задницу.

Сеит поднимает руки к груди, сжимает кулаки и делает осторожный шаг навстречу. Быстро подскакиваю, кидаю кулак в лицо, отвлекая внимание, и мощно пробиваю ногой в голень. Это место не защищено мышечным корсетом, под кожей голая кость, и каждое концентрированное попадание вызывает дикую боль и лишает возможности двигаться.

Сеит блокирует предплечьем первый удар и пропускает второй, как и планировалось. Лицо молодого кривится в страдальческой гримасе. Инстинктивно он наклоняется, реагируя на боль, и пропускает «кинжальный» прямой удар локтем снизу вверх в подбородок, опрокидывающий каратэку на бетонный пол.

Бандит успевает сгруппироваться, прижав подбородок к груди. Оказавшись на полу, Сеит, «на автомате» пробивает стопой в живот, заставляя меня отступить.

— Как самочувствие? — издевательски интересуюсь у противника.

Каратэка трясет башкой, приходя в себя. Затем, не сводя с меня внимательного взгляда, быстро поднимается, отталкиваясь рукой и перекручивая ноги в воздухе.

Разговаривать он больше не желает. Лицо бандита сосредоточено, глаза пристально следят за каждым моим движением. Пора заканчивать этот балаган. Краем глаза вижу: Шаназар завороженно следит за боем, даже стволы опустил вниз.

— Киай, — тело бандита разворачивается в вертушке, выстреливая круговым ударом ноги. Мог бы рвануться вперед и толчком плеча сбить его с ног или долбануть кроссовком по опорной ноге. Но я отступаю под его напором назад и влево. В глазах каратэки светится торжество, руки и ноги выстреливают сериями ударов, заставляя меня защищаться и отходить.

Оказываюсь рядом с Шаназаром, немного сдвинувшимся вправо. Делаю угрожающее движение, имитируя удар. Сеит отпрыгивает, держа кулаки перед собой. А я тоже прыгаю, но в другую сторону. Ребро ладони влетает в горло расслабившегося пожилого бандита. Ощущаю, как кадык вминается и разламывается под моим ударом. Шаназар сипит, выпускает пистолеты, но моя ладонь перехватывает ТТ из ослабевшей руки. Курок уже взведен и я, мягко опрокидываясь на бок, в упор стреляю в летящего на меня в прыжке Сеита. Потом ещё раз. Вылетевшие из затворной рамы гильзы звенят, ударяясь о бетонный пол. Молодой тяжело падает навзничь. Пожилой хрипит, держась руками за горло и пуская кровавую пену. Привстаю на локте, направляя пистолет в голову Шахназара, и нажимаю на курок. ТТ тихо бумкает, выпуская пулю из трубчатого глушителя. Минус один.

Сеит лежит, судорожно подергиваясь. В районе живота и груди молодого, сквозь лохмотья простреленной рубашки расцветают алые отверстия, сквозь которые, при каждом вдохе, пульсирующими струйками просачиваются ручейки крови.

Молодой хватает ртом воздух, в тщетной попытке что-то сказать. Глаза Сеита стекленеют, лицо опускается, расслабляя мышцы. Пару раз дернувшись, тело неподвижно замирает.

— Готов, — вздохнул я, глядя на убитого.

Света с ужасом смотрит на меня. А деревянный люк, предусмотрительно прикрытый бандитами, снова распахивается.

— Парни, наигрались уже? Надеюсь, вы помните, о чем я вас просил. Малолетний ублюдок и его шлюшка должны остаться живы и относительно здоровы, — раздается наполненный злобной радостью голос толстого, — надеюсь, вы их не сильно повредили, и подготовили эту парочку для общения с Ашуром. Он подбирал инструменты с особой любовью.

В свет заслоняет массивная фигура прапорщика. Стучат каблуки ботинок, спускаясь по ступенькам вниз.

Я падаю на колено, вскидываю «ТТ», придерживая правую руку с пистолетом, ладонью левой. Толстяк появляется на лестнице целиком. Он видит меня, его лицо искажается в яростной гримасе, рука ныряет к поясу за «стечкиным». Поздно. Раздается сухой кашель ТТ. Свитер толстого рвется в двух местах, веером разлетаются алые брызги. С глухим стуком падает на ступеньки наполовину вытащенный из-за пояса стечкин. Прапорщик чуть отшатывается назад, на секунду замирает, пытаясь устоять, и летит кубарем вниз, кувыркаясь по лестнице.

Я быстро перемещаюсь к входу, держа пистолет наготове, и здоровая туша растекается бесформенной массой у моих ног.

— Су…ченыш, — хрипит толстяк с ненавистью глядя на меня мутнеющими глазами, — Ниче. го, тебе то. же, недолго оста… лось…

Бандит с трудом выдавливает слова. Чувствуется, что жить ему осталось считанные минуты.

Я тебе…кое-что… пока…зать хо… чу.

Рука прапорщика в последнем усилии ныряет в карман.

«Стреляй, быстро», — истерически вопит моя паранойя.

Трубка глушителя нацеливается в голову прапорщика. ТТ кашляет. На лбу толстяка открывается «третий» черный глаз. Голова дергается. Рука бандита выпадает из кармана. На раскрывшейся ладони лежит миниатюрный пистолет с двумя вертикальными стволами. Белоснежная рукоять, блестящая полированная сталь — маленькое оружие смотрится достаточно грозно, несмотря на компактные размеры.

«Дерринджер, под патроны калибра 0,41, кольцевого воспламенения. Откуда, черт подери, он оказался у прапорщика»?! — возникает у меня вопрос.

Но бандит на него уже не ответит. Стеклянные глаза смотрят вверх, на лбу — небольшое отверстие с каплями мозгов, и вытекшей тонкой струйкой крови, толстое тело лежит неподвижно, раскинувшись на бетонном полу.

— Кха, кха, — раздается непонятный звук сзади.

Разворачиваюсь. Светку рвет прямо на пол. Делаю шаг к девушке. Она испуганно смотрит на меня и отступает назад.

— Не подходи ко мне! — в голосе девушки слышны нарастающие истерические нотки. В глазах нарастает безумие.

На разговоры и уговоры нет времени. Дорога каждая секунда. Где-то недалеко «готовит инструменты» палач Ашур. Приходится прибегнуть к радикальным мерам.

Хлесткая пощечина сотрясает шатенку. Она хватается за покрасневшую щеку, и смотрит на меня наливающимися слезами глазами. Но плескавшееся в них безумие исчезает.

— В себя пришла?

Света неуверенно кивает.

— Всё нормально?

Опять кивок.

— Надо выбираться отсюда. Будь за моей спиной.

— Хорошо, — дрожащим голоском отвечает девушка.

Подбираю дерринжер, и опускаю себе в карман. Вкладываю в ладонь толстяка его стечкин.

Быстро шмонаю трупы. У Сеита обнаруживается запасная обойма ТТ. На всякий случай, выщелкиваю старую, и вставляю новую. Ножны с тесаком закрепляю на брюках, благодаря специальной защелке.

Стечкин Шаназара снят с предохранителя, флажок в положении «одиночный огонь», курок взведен, патрон в стволе.

Вытягиваю руки вверх, выставляя вперед пистолеты в направлении открытого люка. «ТТ» в правой выше, стечкин в левой, немного ниже. Осторожно двигаюсь вверх по лестнице. Света боязливо жмется ко мне сзади.

В комнате никого не оказалась. Рядом с откинутым в сторону, углубленным вниз деревянным люком, лежала толстая доска, имитирующая паркет. При закрытии лаза, она укладывалась сверху, маскируя вход в подвал.

Мягко шагнув наружу, направляю стволы на дверь, страхуя выходящую из подвала девушку. Она привычно пристраивается за моей спиной, и мы двигаемся дальше.

Осматриваю помещение. Большая, просторная комната, посередине деревянный стол с четырьмя ветхими стульями, в дальнем углу, небольшая печка с закрытым топочным люком и поддувалом. В стене напротив дверь, ведущая к в другую комнату. Жестом показываю девушке оставаться на месте и, крадучись, на носочках, передвигаюсь к ней. Оказавшись сбоку за стеной, берусь за ручку и чуть поворачиваю её. Тишина. Чуть-чуть на пару сантиметров открываю дверь. Никакой реакции. Осторожно заглядываю в образовавшуюся щель. Никого.

Делаю отмашку Свете, и девушка тихо становится сзади. Переходим в другую комнату. Входная дверь немного приоткрыта и в образовавшуюся щель виднеется часть веранды. И где же этот Ашур? Он же должен был с прапорщиком приехать?

— Аааа, бар сиктир[1], бок ий[2], шайтаны, — орет визгливый голос. Хлопают выстрелы. Пригибаю шатенку сверху, закрывая испуганно пискнувшую девчонку телом. Ещё мгновение и мы уже лежим на полу.

— Немедленно сложите оружие, отпустите заложников и сдавайтесь, иначе будете уничтожены, — гремит усиленный громкоговорителем голос. — При сопротивлении — стреляем на поражение.

— Так мы и есть заложники, — кричу я, продолжая закрывать шатенку своим телом, — Больше здесь никого нет, только трупы.

— Леша, ты? — узнаю радостный голос деда — Не стрелять!

— Лешка! Живой! — а это уже отец, — Лешка! Твою же мать!

— Конечно, я, — кричу родным, — Мы сейчас выходить будем. Не стрельните случайно.

— Не стрелять! — гремит в рупоре, — Алексей, выходите, всё под контролем.

Девушка начинает всхлипывать, уткнувшись мне в грудь. Худенькое тело подрагивает, пытаясь справиться с рыданиями.

— Светик, ты чего? Я же говорил, все будет хорошо, — неловко бормочу я, обнимая девушку на плечи.

Медленно выходим на веранду. У темно-синей «Нивы», изрешеченной пулями, лежит заросший до скул кудлатой чёрной бородой звероватый мужик. Вокруг него расплывается лужа крови. Рядом, тускло блестя вороненой сталью, валяется наган. В метрах пяти стоит ещё одна машина — бежевая «трешка».

Опускаюсь на колено, стараясь не делать резких движений, и кладу пистолеты на землю. Добавляю к ним, снятые с пояса ножны с кинжалом. Из лестной опушки отделяется несколько фигур в маскхалатах, с автоматами и бегут к нам.

Меня и Свету подхватывают сильные руки.

— Помощь нужна? — заботливо спрашивает боец, окидывая взглядом мою разбитую физиономию.

— Нет, я в порядке, ей помогите, — киваю на Светку, — Девчонка серьезный стресс перенесла.

Батя летит со всех ног, за ним кряхтит дед. Мускулистые лапы отца обнимают меня.

— Лешка, жив-здоров, слава богу. Мать вся извелась, — выдыхает батя.

Потом я попадаю в объятья деда.

— Ты меня до инфаркта когда-нибудь так доведешь, внук, — с облегчением шепчет он. — Хорошо ещё, что бабушка ничего не знает.

— А ты ей не рассказывай. Зачем бабуле лишние волнения?

Светка уже сидит в медицинском рафике, укутанная в одеяло и пьет горячий чай, налитый из термоса.

Поворачиваюсь к деду и отцу.

— Как вы меня нашли?