Решающий бой

2–5 декабря 1978 года

Полет выдался на редкость утомительным и трудным. Хорошо ещё, что ребят, которых сначала планировали взять в Караганду для показательного выступления по решению Андрея Ивановича, отправили домой.

Летели почти сутки с остановкой и дозаправкой в других аэродромах. Сперва с нами было несколько офицеров, вышедших в Уфе. Игорь Семенович и капитан сразу нашли с ними общие темы для разговоров.

Затем на аэродроме, рядом с Челябинском пришлось ждать какое-то подразделение хмурых и неразговорчивых военных с оружием, рассевшихся недалеко от нас. Потом техник закатывал в транспортный отсек «ГАЗ-66» и закреплял машину тросами к специальным крючьям, чтобы не каталась во время полета. Правда, пока бойцы рассаживались и крепили машину, мы воспользовались случаем и поели. Андрей Иванович и Зорин перед поездкой заранее озаботились горячим чаем в термосах, пирожками и другой едой в маленьких кастрюльках, завернутых в полотенца. Наставник даже «соседям» предложил поесть с нами, спокойно выслушав сухой отказ.

Но к моменту подлета к Казахстану мы все равно проголодались. Хорошо, что в одном из аэродромов, нас, по просьбе капитана, покормили в столовой для персонала.

После полета чувствовали себя измотанными. Тем более, что стальные скамьи для десантников не предназначались для длительных перелетов и были неудобными. Но когда в Караганде нас встретил пожилой, широкоплечий казах в форме майора, уставшее лицо Андрея Ивановича расплылось в широкой искренней улыбке.

— Здравия желаю, товарищ майор, — выпалил он, вытягиваясь по струнке.

— Здравствуй, Сережа, — казах сделал шаг вперед, и заключил капитана в объятья. — Рад, тебя, паразита, видеть.

— Почему, паразита? — спросил сияющий, как надраенная пряжка новобранца, капитан.

— Потому что звонишь и пишешь редко, — припечатал майор, — только по делам. Мы тебя сколько раз приглашали? А ты всё мотаешься где-то. Я всё понимаю, служба, но хотя бы в отпуск приехать к нам можно было?

— Извини, Ержан, виноват. Но времени, действительно, нет. Завалили работой, по самые гланды, — капитан постучал ладонью по шее.

— Я Диларе сказал, что ты прилетаешь, она как девчонка от радости прыгала. Требовала, чтобы я немедленно хватал тебя в охапку и тащил в гости. Обещает сделать свой фирменный бешбармак и шельпеки сладкие, всё как ты любишь.

— Ержан, ну нельзя же так издеваться, — улыбка у капитана стала ещё шире. — Я же сейчас слюной захлебнусь, и ты будешь виноват в моей смерти. Кстати, как там Дилара и Айгуль поживают?

— Поехали к нам в гости, узнаешь, — предложил майор. — Айгуль уже совсем взрослая стала. Будет в будущем году в КарПИ поступать. Горным инженером хочет стать. Дядю Сережу и его подарки часто вспоминает.

— Умница, — лицо капитана посветлело. — Но ты же видишь я не один. Сначала ребят надо устроить.

— Какие проблемы? — отмахнулся Ержан, — сейчас вас в наш санаторий поселим. Все уже договорено. А завтра утром заберу тебя и Игоря к себе. Если захотите, можем ребят с собой взять. Мои только рады будут.

— Хорошо, дружище. Насчет парней не знаю, а я точно к тебе заеду, — пообещал Сергей Иванович, — только долго сидеть не буду. Мы здесь по делу, сам знаешь.

— Знаю, — лицо Ержана окаменело. — Предупредили. Об этом отдельно поговорим. Не здесь.

— Спасибо за приглашение заехать в гости. Но я не смогу, — вмешался в разговор Зорин. — Мне с ребятами нужно пообщаться, и другие дела есть. Да и лишним я буду. Вы с капитаном старые друзья, давно виделись, хотите многое друг другу рассказать, зачем мешать?

— Как знаешь, — вздохнул Ержан, но в глазах на мгновение мелькнули довольные огоньки.

Наша команда погрузилась в два УАЗика, ожидавших нас недалеко от взлетной полосы. Сорок минут поездки по ночной Караганде, и мы уже в санатории. Дежурная администратор, вышедшая из своей комнатки с недовольным лицом, при виде майора преобразилась, и, сверкая угодливой улыбкой, быстро выдала нам ключи от двух номеров.

Ержан забрал капитана ранним утром. Когда мы дружно, под командованием сэнсея, топали на завтрак в столовую, его уже не было. Андрей Иванович появился только днём. Пару часов подремал в своем номере, восстанавливая силы, а потом вместе с Зориным собрал нас на спортивной площадке. Благо, никого рядом не было. Да и вообще народу в это время в санатории жило маловато. Пара десятков человек на три корпуса.

— Сегодня выдвигаемся к объекту, за нами заедет Ержан, и берем Соломенцева. Вся предварительная информация по фигуранту собрана. Майор проделал большую работу, нам остается только взять его и получить материальные ценности. Сначала берем Соломенцева на квартире. Слепки ключей уже сделаны, так что зайдем без помех.

— Извини, что перебиваю, но хотелось понимать, как их удалось получить? — поинтересовался Зорин. — Просто чтобы быть уверенным в отсутствии проблем в будущем.

— Очень просто, — улыбнулся капитан. — Соломенцев на выходных любит париться с друзьями и проститутками. Приезжает поздно вечером, когда баня пуста. Заведующему доплачивает отдельно, чтобы дожидался с закусками и свежими простынями.

Ержан переговорил с банщиком, представился капитаном КГБ, предъявил удостоверение. Сказал, что речь идет о разоблачении серьезного шпиона, и проинструктировал заведующего, что ему нужно делать. Когда Виктор Владиленович в очередной раз пришел попариться, майора тихо пропустили в раздевалку, где он обшмонал брюки Соломенцева, нашёл ключи и сделал с них слепки.

— А банщик не сдаст? — обеспокоенно уточнил Зорин. — Черт его знает, какие у него отношения с этим Владиленовичем.

— Не должен, — успокоил капитан. — Ержан говорит, что банщик чуть не обделался от страха, когда ему удостоверение КГБ предъявили. Трясся как осиновый лист на ветру, и клялся молчать как рыба. Неприятности с комитетом и обвинение в предательстве никому не нужны.

— Понял, — кивнул Зорин.

— Тогда продолжу. План работы такой. Выходим из санатория, заранее, по очереди, чтобы не привлекать внимание. Мы с Игорем Семеновичем в одиннадцать пятнадцать, вы — спустя пять минут. Встречаемся на перекрестке, вы должны были его видеть, когда мы сюда ехали. В одиннадцать тридцать там нас будет ждать машина с Ержаном. Сначала едем на квартиру Соломенцева. Берем его тепленьким. Майор, как уже говорил, на подстраховке. Ждёт нас в машине. Общаемся, узнаем, где запрятаны деньги. Забираем бабки с квартиры. Выводим фигуранта и едем на его дачу в Караганду. Конфискуем ценности с дачи. Последний объект — дом матери Виктора Владиленовича на окраине Абая. После этого, оставляем там фигуранта, разумеется, связанным, и едем в санаторий. На всё у нас — одна ночь. В семь утра мы должны быть уже в санатории. Мальцев и Шелестов там остаются, я с Ержаном отъезжаю. Днем прибываю, и поздно вечером вылетаем в Москву военным бортом. Шелестова я отвезу к деду, а Игорь с ребятами едет в Новоникольск. Вот и всё. Ещё какие-то вопросы есть?

— Кроме Ержана, кто-то непосредственно будет задействован в операции? — поинтересовался Мальцев.

— Никого. Только он, — лаконично ответил капитан.

— Слушай, Андрей, а ты в нём точно уверен? В смысле, что на сторону ничего не протечёт? — задумчиво поинтересовался Зорин. — Я Ержана тоже знаю, пересекался в одной операции. Вроде мужик нормальный, но гарантировать не могу.

— Я. В нём. Точно. Уверен, — стальным голосом отчеканил ГРУшник. — Больше двадцати лет знакомы.

— И во Вье…, — капитан запнулся, — в одной стране, Ержан меня раненого сквозь джунгли добрый десяток километров тащил. Не бросил. А в другой ситуации, я ему жизнь спас, застрелив американского «морского котика». Я его как облупленного знаю и полностью уверен, что он никогда не подведет.

— Извини, вопрос снимается, — вздохнул Игорь Семенович.

— Проехали, — согласился капитан.

— Андрей Иванович, у меня к вам вопрос. Как нам теперь к вам обращаться? И Зорин, и Ержан вас Сергеем называют, а нам вы представились как Андрей Иванович, — уточнил я.

— Сергеем Ивановичем зовите, — невозмутимо ответил ГРУшник, — или товарищем капитаном.

— Хорошо, — кивнул я.

Вечером все пошло, как и было запланировано. Мы с Серегой тихо вышли из своего номера. Холл был пуст. Двор — тоже. На спортивной площадке и в скверике — ни души. Вместе с Мальцевым дошли до перекрестка, где нас уже ждали капитан и Зорин. Ровно в полдвенадцатого, на синем «москвиче 403» прибыл Ержан.

Через сорок минут мы подъехали к дому, где находилась квартира Соломенцева. Обычная серая типовая девятиэтажка, которые начали массово строить при Брежневе. Народ уже спал, и вокруг никого не было. Лишь вдалеке с другой стороны дома мелькнула одинокая серая тень, торопящегося домой мужчины.

Ержан поочередно достал из-под дивана сумку, и вручил каждому по черной вязаной шапочке с вырезами для глаз, кобуре с ПСМ и запасной обоймой в придачу и глушителем.

— А это тебе, как просил, — майор протянул штык-нож в ножнах Сергею Ивановичу.

— Спасибо, — удовлетворенно ответил капитан, крепя ножны на пояс.

— Никогда не думал, что детям буду оружие раздавать, — буркнул Ержан. — Если бы генерал не дал команду, оказать всяческое содействие, я бы и пальцем не шевельнул. Даже ради тебя Сережа. Неправильно это. Дурдом какой-то.

— Кто это дети? — холодно уточнил Мальцев. — Я что ли? Или Леха?

Наставник многозначительно посмотрел на Серегу, и он сконфуженно замолк.

Ержан вопрос проигнорировал.

Я благоразумно в разговор не встревал, хотя шпилька была в мой адрес. Решил, что «взрослые» сами разберутся. И оказался прав.

— Правильно, — возразил Сергей Иванович. — Ты просто не в курсе. Петр Иванович знает, что делает. И вообще, даже в войну были семилетние партизаны и сыновья полка. Сражались, между прочим, лучше многих взрослых. А сейчас тоже война, только тайная с врагами нашей Родины. Леше уже почти 17, и поверь, подготовлен он отлично, и голова работает как у сотрудника аналитического отдела.

— Ладно, — вздохнул майор. — Начальству виднее.

— Кобуры наденьте на ремни, — порекомендовал он нам с Мальцевым, — там специальные отверстия есть. Только смотрите, чтобы она была застегнута. Не дай бог пистолет выпадет. Доставайте его непосредственно перед акцией. И смотрите, чтобы кобуры Соломенцев не увидел. Решит, что вы из органов и расслабится.

— Не переживай, Ержан. Парни опытные. Уже бывали в переделках, — усмехнулся Сергей Иванович.

— Да? — удивился майор и как-то по-новому посмотрел на меня и Мальцева. — Тогда молчу.

Воспользовавшись паузой, мы оценили окружающую обстановку, прикидывая варианты отхода в экстренной ситуации. Через дворик к гаражам, а там, через виднеющийся вдалеке забор школы и дальше. А можно пересечь детскую площадку и раствориться среди поставленных в беспорядке «хрущёвок».

— Что-то этот Соломенцев очень скромно живет, — усмехнулся Зорин, критически осматривая здание, — как простой смертный. Чего же он на сталинку не разменялся?

— Осторожный очень, — серьезно ответил Ержан. — В городе не светится. Изображает скромного гражданина, живущего на пенсию. А вот дачка у Виктора Владиленовича интересная. У него близкий друг, такой же ворюга, начальник СМУ. Они, кстати, вместе в бане с девками парятся. Имеются сведения, что Владиленовичу строители подземный этаж делали. Там бар, комната отдыха, бильярдный зал и даже маленький бассейн. Правда, даже продажных девок туда не пускают. Боятся. Только своей тесной компанией ворюг время проводят.

— Как узнал? — моментально среагировал Сергей Иванович.

— Очень просто, — усмехнулся майор, — есть у меня в СМУ один старый знакомый — из ветеранов. Не последний человек на предприятии. Когда-то я ему сильно помог. Когда пробивал инфу о Соломенцеве, узнал о его друге — начальнике строительно-монтажного управления. А потом случайно обнаружил, что год назад на его даче работали какие-то строители. Вот мне и интересно стало, что они там могли делать. А знакомый был в курсе.

— Очень много уязвимых мест, — задумчиво протянул Зорин. — И банщик может спалить, и твой знакомый.

— Я же сказал не должны, — чуть резче, чем обычно отреагировал майор.

— Время идет. Нам уже пора брать Соломенцева, — напомнил Сергей Иванович. — Хорош, лясы точить.

— Мы сейчас напротив 4 подъезда стоим. Этот ворюга здесь живет. Пятый этаж, квартира 128. Не перепутайте. Когда заезжали, я посмотрел, свет не горит. Ключи я Сереже передал. Можете действовать. Ни пуха, ни пера, — глаза майора азартно блеснули в полутьме.

— К черту, — буркнул капитан, открывая дверцу. — Пошли ребята. Только дверьми не хлопайте, и перчатки не забудьте надеть. Ни к чему здесь опечатки пальцев оставлять. Даже в подъезде. Береженого бог бережет.

Мы с Мальцевым послушно достали из карманов нитяные перчатки, натянули их на руки. Сенсей и Сергей Иванович управились раньше, и серыми тенями выскользнули из машины, метнувшись к подъезду. Мы двинулись за ними, аккуратно прикрыв двери. Зашли в подъезд и рванулись вверх. Первым — капитан, за ним легко преодолевая ступеньки, несся наставник. При этом оба двигались очень тихо, не производя никакого шума. Мы с Серегой старались от них не отставать.

На пятом этаже капитан огляделся и махнул рукой, на носочках прокравшись к деревянной двери с четырехугольной алюминиевой табличкой с номером «128». Прислонил ухо к двери, пару мгновений прислушивался и удовлетворенно прошептал:

— Ничего не слышно. Скорее всего, дрыхнет. Работаем.

Мы достали и натянули спрятанные в карманах маски, расстегнули кобуры. ГРУшник тоже. На двери было два замка. Один широкий для большого ключа, другой поменьше. Первый капитан открыл сразу, моментально выбрав из связки нужный ключ. Замок клацнул. Сергей Иванович замер, вслушиваясь. Убедившись, что хозяин не проснулся, повернул его второй раз.

К другому замку пришлось подбирать ключи. Подходящим оказался третий. Когда замок последний раз щелкнул, дверь поддерживаемая капитаном за ручку, чуть приоткрылась, приглашая в квартиру. Сергей Иванович аккуратно отодвинул её дальше, и скользнул в коридор. Следом за ним в квартиру, достав стволы, просочились мы. Последним зашёл Зорин, прикрыл за собой дверь, и, стараясь не щелкнуть язычком, медленно повернул рычажок накладного замка, запирая квартиру.

Мы замерли, прислушиваясь.

— Спит, — одними губами показал Сергей Иванович и кивнул на приоткрытую дверь спальни. — Мы с Игорем идём первыми. Вы за нами.

Первыми в спальню тихонько вошли капитан и Зорин. Раскинувшись на большой кровати и укрытый пуховым одеялом, сонно сопел полный седой мужик.

Наставник перехватил локтевым сгибом шею Соломенцева, одновременно зажав рот. Виктор Владиленович моментально проснулся, ошеломленно распахнул глаза и надрывно замычал. Толстое тело заколыхалось, пытаясь встать, здоровенные ладони схватились за руки наставника, стараясь разорвать захват. Одеяло полетело на пол.

Сергей Иванович быстро приставил ствол с глушителем ко лбу Соломенцева. Глава «мехового картеля» испуганно замер и перестал мычать. Пижамные штаны резко намокли, в районе ширинки и ляжек. В течение секунды на простыне выросло огромное влажное пятно. Резко завоняло мочой.

— Тьфу, обоссался, — поморщился Зорин, запихивая наволочку от подушки в рот Виктора Владиленовича. — А мы ещё даже не начали.

— Сейчас ещё и обосрётся. Если под дурака начнёт косить, — ласково пообещал капитан, достав штык-нож. Лезвие тускло блеснуло в полумраке.

— Ну что, будешь говорить по-хорошему? Или надо с тобой по-плохому?

«Глава мехового картеля» истерично замотал головой.

— Не надо? — уточнил Сергей Иванович. — Всё решим без членовредительства?

Соломенцев энергично закивал, выражая согласие.

Здравствуйте, Петр Иванович, вы хотели со мной поговорить? — Машеров с любопытством посмотрел на невысокого квадратного генерала и протянул руку. Сзади первого секретаря ЦК КП Белоруссии маячила крепкая фигура Валентина Сазонкина — полковника КГБ и начальника охраны.

— Добрый день, Петр Миронович, — чуть улыбнулся начальник ГРУ, отвечая на рукопожатие, — действительно, хотел.

— Пройдем в номер или пообщаемся на улице? — уточнил первый секретарь ЦК КП Белоруссии.

— Если вы не возражаете, давайте прогуляемся по парку, — предложил Ивашутин, отводя Машерова в сторону. — Разговор предстоит серьезный и долгий, а главное, не предназначенный для посторонних ушей.

— Давайте, — согласился Петр Миронович. — А Валентин?

— Пусть тут постоит или прогуляется по санаторию. Здесь вам ничего не грозит. Тем более в машине, — Ивашутин указал глазами на сверкающую лаком «черную волгу», стоящую недалеко от входа в корпус, — сидит моя охрана.

— Хорошо, — кивнул Машеров, — Валентин, побудь пока здесь. Мы с Петром Ивановичем пройдемся по парку.

Начальник охраны мазнул взглядом по Ивашутину, глянул на «волгу» с двумя квадратными силуэтами за окнами, и неохотно кивнул.

— Я тут недалеко буду, возле входа, Петр Миронович, если что, всегда можете позвать, — уточнил он, с вызовом глянув на начальника ГРУ.

— Договорились, — чуть улыбнулся первый секретарь.

— Итак, что вы хотели мне сказать, Петр Иванович? — полюбопытствовал Машеров, когда они удалились от входа. Аллея была пустынна, только черные ветки деревьев угрожающе качались под порывами ветра.

— Присядем, Петр Миронович? — указал генерал на скамейку рядом. — Там и поговорим обо всем.

— Хорошо.

Машеров аккуратно присел на скамью. Рядом примостился Ивашутин.

— Слушаю вас, генерал.

— Петр Миронович, выслушайте меня внимательно и не перебивайте. Разговор, как я говорил, предстоит долгий.

— Насколько долгий? — Машеров многозначительно глянул на часы. — У меня вообще-то много дел.

— На пару часов, минимум, — не смутился Ивашутин, — и он очень важен для вашей дальнейшей судьбы и нашей страны. Так что вы, пожалуйста, выслушайте меня до конца.

— Говорите, — прищурился Петр Миронович.

— Дело в том, Петр Миронович, что Союз обречен. Только один человек может сохранить СССР и вытащить его из глубокой ямы. Это вы.

— Что за глупости? — голос первого секретаря похолодел, лицо окаменело. — Объяснитесь, генерал.

— Хорошо, — вздохнул Ивашутин. — Только мне придется начать издалека.

— Я вас внимательно слушаю, — сухо ответил Машеров, впившись глазами в начальника ГРУ.

— Вы что-нибудь знаете о «Телеграмме 511»?

— Нет, — сразу же ответил Машеров, — а что должен?

— На этой телеграмме построена вся доктрина информационной войны с нашей Родиной, — пояснил Ивашутин. — Впрочем, давайте я расскажу обо всем по порядку. Зимой 1945 года, когда только отгремела Великая Отечественная война, казначейство США заинтересовал вопрос, почему СССР не поддерживает создание Международного Валютного Фонда и Всемирного банка и не желает вкладывать деньги в их создание. Соответствующий запрос оно послало в посольство США в Москве. Ответить на этот вопрос взялся дипломат — Джордж Кеннан. Он работал в Москве ещё с 1933-го года и прекрасно изучил сильные и слабые стороны нашего общественного строя. Кеннан отправил в Вашингтон огромную телеграмму из 8 тысяч слов, представлявшую собой развернутый анализ устройства нашего государства и предложения по борьбе с СССР. Дипломат отметил, что «любое нападение на СССР для агрессора губительно, поскольку будет предотвращено любой ценой». Через 14 лет, его слова подтвердил новоизбранный президент Кеннеди, заявив «что СССР — неприступная крепость, и победить его в обычной войне невозможно. Уничтожить советское государство можно только другими способами: идеологическими, психологическими, пропагандой и экономикой». Речь президента базировалась на анализе телеграммы Кеннана, ставшей к тому времени основой политической Доктрины США по отношению к Советскому Союзу. Что же интересного написал этот дипломат? Прежде всего, он подчеркнул, цитирую:

«На первом этапе мы должны понять природу движения, с которым мы имеем дело. Мы должны изучить его с такой же решимостью, беспристрастностью, объективностью и эмоциональной грамотностью, с какими врач изучает непослушного и неблагоразумного пациента».

И Кеннан, действительно, досконально изучил советский строй. Более того, ему удалось нащупать уязвимости СССР, способные привести нашу страну к краху. Одной из них был кризис, наступающий в момент перехода власти от одного вождя к другому.

«Смерть Ленина стала первым таким переходом», — писал дипломат, — «и его последствия губительно сказывались на советском государстве в течение 15 лет. После смерти или отставки Сталина будет второй переход».

И он оказался прав. После смерти Сталина начался постепенный демонтаж советского государства.

— У вас есть доказательства или это только предположения? — быстро спросил Машеров.

— Есть, конечно, но сначала дослушайте меня до конца, — попросил Ивашутин. — Давайте, я всё-таки расскажу, как всё это начиналось. Просто без знания предыстории невозможно разобраться в том, что происходит сейчас.

— Хорошо, я вас внимательно слушаю.

— Также Кеннан отметил важность информационной борьбы с Советским Союзом. Причём участие в ней должны принимать не только СМИ, но и правительство США, «имеющее», по словам дипломата, «больше знаний и опыта в этих вопросах». Телеграмма была отправлена для ознакомления всем министрам, руководству армии, а также посольствам США.

Тем временем в США была создана стратегия информационной войны с противниками. Разработал её Гарольд Дуайт Лассуэл — профессор Чикагского университета. Ещё в 1927 году он написал книгу «Техника пропаганды во время войны». Она произвела фурор в научных кругах Америки. Профессор исследовал модели социальной психологии, способные нужным образом настроить людей для достижения конкретных целей. Затем одно резонансное событие смогло подсказать ему направление для дальнейших изысканий. В 1938-ом году, радиоспектакль, проигрываемый артистами «Mercury Theatre», оказал на людей ошеломляющее воздействие. Это была «Война Миров» Герберта Уэллса. Перепуганные слушатели приняли её за новостной репортаж, и решили, что на США напали инопланетяне. Миллионы американцев в панике покинули свои дома, не желая попасться жестоким пришельцам. 400 тысяч человек написали в ФБР, о том, что видели летающие тарелки и инопланетян.

Лассуэл сделал вывод, что люди легко поддаются манипуляциям, с помощью СМИ. И начал изучать влияние средств массовой информации на человеческое сознание.

На основе его исследований, после окончания войны с Гитлером и его союзниками, в 1948-ом году американским правительством был запущен Гарвардский проект. Руководителем стал Джон Патон Дэвис, сотрудник Госдепартамента США, занимавшийся политическим планированием. Курировал проект Кеннан, ставший к тому времени его непосредственным начальником. Они изучали возможности переформатирования сознания населения СССР и насаждения «нужных» Западу «ценностей». Для этого, необходимо было получить информацию «из первых рук», от бывших граждан Союза. Было опрошено около 2 тысяч людей, в основном вынужденных эмигрантов и беженцев из Советского Союза. Они прошли через десятки психологических тестов. Их изучали психологи, медики и известные учёные. Бывшим «советским» пришлось даже отвечать на вопросы интимного характера. Каждый опрос записывался на магнитофон для последующего скрупулезного анализа. Выявлялись и систематизировались даже самые малые комплексы в сознании вынужденных эмигрантов.

Благодаря этому был создан массовый психологический портрет населения СССР, выявлены слабости советских людей, на которых можно было сыграть. И была выяснена одна важная деталь — граждане СССР легко поддавались манипуляциям СМИ, которые для большинства были «истиной в последней инстанции».

При подаче событий с нужной «негативной» окраской, можно было легко разрушать архетипы общественного сознания. Предателей делать героями, постыдное — модным и «правильным».

И вот с этого момента правительство США решило активно работать над переформатированием сознания советского общества изнутри. Америка сделала ставку на неспешное разложение советского общества, и своих «агентов влияния», способных в нужный момент прийти к власти, получить контроль над СМИ и активизировать процессы разрушения. И этот план сейчас успешно выполняется.