Режим бога - 2

***

14.09.78, четверг (6 месяцев и 24 дня моего пребывания в СССР)

Обычно уже к двум часам дня я еле сдерживал рвущееся на волю раздражение. А если уроков было шесть, то ближе к 14:45, на меня накатывала уже волна холодного бешенства.

Нет, я был абсолютно вежлив с учителями и всегда знал изучаемый материал. Принцип подготовки оставался прежним: я находил перед сном час, чтобы прочитать изучаемый массив на неделю вперед, а перед каждым уроком жертвовал пятью минутами перемены, чтобы перечитать "сегодняшний" кусок. Такой подход, пока, не давал сбоя ни разу.

НО КАК ЖЕ МЕНЯ ZA…..АLA ЭТА ШКОЛА!!!!!!!!!!!!!!!

И решения проблемы, пока, не находилось. Директор школы вопрос с экстернатом сама решить не могла. А Романова не было в Ленинграде.

На следующий же день, после возвращения из Москвы, я позвонил в его приемную в Смольном. Там со мной разговаривать, практически, не стали, но обещали передать "кому следует", что я звонил.

И передали… Поскольку, уже через час я разговаривал с давним знакомым, помощником Романова и моим тезкой - Виктором Михайловичем:

- Григорий Васильевич сейчас в Прибалтике и вернется, примерно, через неделю. Ты уверен, что я не могу тебе быть полезен? Поскольку Григорий Васильевич давал указание помогать… если что… - голос Жулебина был доброжелателен, но насторожен.

"Кому охота решать чужие проблемы, да еще под собственную ответственность…. Понимаю…".

- Нет, спасибо большое, Виктор Михайлович! У меня все нормально… Просто я побывал в Москве и хотел бы… э… рассказать Григорию Васильевичу и… э… спросить у него совета… По возможности, не откладывая в "долгий ящик"…

После такого пассажа, Жулебин заверил меня, что обязательно проинформирует шефу, как только тот вернется.

Я повесил трубку и скуксился.

"В Прибалтике он… "Бархатный сезон" в Юрмале ловит… не иначе… Когда-то в будущем(!), эта любовь к Балтийскому взморью будет ему стоить поста Генсека, карьеры, страны и рухнувшей жизни…".

Мы сидим, вдвоем, в квартире Клаймича на Невском. Леха - на "сутках", Николай - с семьей.

… - Григорий Давыдович, как я понял из ваших слов, это морская "загранка" и валюта… а значит КГБ. Никакая аппаратура не стоит свободы, а тем более жизни… Вашей… Поэтому, берите ту аппаратуру, что есть или ту, которую купить безопасно. Это не надолго. Начнем ездить заграницу - купим все, что необходимо! И без запредельного риска…

- Виктор, спасибо за эти слова… Я ценю… Постараюсь достать, то что возможно, без особо риска… А дальше будем уже думать вместе. Но пришла пора готовит деньги… Большие…

Клаймич испытующе посмотрел на меня.

- Сколько и когда… - я был невозмутим.

- Если это рубли… - он дождался моего подтверждающего кивка, - то при курсе доллара на черном рынке один к четырем… Пределов совершенству нет и, к сожалению, более-менее приемлемый "звук" будет стоить тысяч пятьдесят.

Григорий Давыдович пытливо выискивал у меня на лице реакцию на эту, фантастическую для советского человека, сумму.

- "Более-менее" нас устроить не может… Нам нужен звук - "лучше всех", - я покачал головой.

- 100-150 тысяч рублей и выше, - сразу и сухо ответил Клаймич.

- Хорошо, - я спокойно кивнул, - а хорошая студия?

- Примерно столько же… и дороже… - Григорий Давыдович "держал лицо".

- А…

- А процессор эффектов, АКG, свет, всевозможные провода и кабели, хотя бы один Mellotron, а уж если и беспроводные микрофоны… то еще столько же. Короче, чтобы не забивать вам, Витя, голову техническими деталями и конфигурациями компоновок - если будет полмиллиона, то проблем не будет… а будет группа с лучшим оборудованием в стране, - Клаймич откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в невидимую даль.

Через некоторое время, видимо справившись с нахлынувшими эмоциями и фантазиями, будущий директор "The Red Stars", вернулся " с небес на землю":

- Но такого нет даже у Кобзона… и МВД нам таких денег, конечно, не даст… поэтому…

- Григорий Давыдович, - я перебил Клаймича, - наша основная проблема не где достать деньги, а как их преобразовать в музыкальное оборудование, не вызвав пристального внимания правоохранительных органов!

Опять повисло молчание. Я терпеливо ждал, а Клаймич задумчиво рассматривал свой бокал с коньяком. Григорий Давыдович поднял его до уровня глаз, немного покачал в бокале янтарную жидкость и с легкой рассеяностью наблюдал за остающимися на хрустале разводами.

- Я вот думаю… - его взгляд медленно перешел с коньяка на меня, - а зачем нам, вообще, что-либо покупать?

Я попытался вопросительно изогнуть бровь, как это виртуозно делал сам Клаймич. Не знаю, насколько получилось, но Григорий Давыдович мою гримасу понял правильно, и принялся мысль развивать:

- Полноценная финансовая помощь от Щелокова, скорее всего, последует только в следующем году. То есть примерно через четыре-пять месяцев. Что мы должны за это время сделать? Выступить на концерте по случаю 60-летия ВЛКСМ. Это еще под вопросом, но с такой песней, которую вы написали, я думаю, что так и будет.

- День милиции - две песни, - подсказал я.

- Да, - согласно кивнул Клаймич, - а, так же День снятия Блокады и, возможно… хотя и очень маловероятно, ваше персональное выступление на Песне года…

Григорий Давыдович опять покачал свой бокал, изучая его содержимое:

- На всех этих официальных мероприятиях вас и так обеспечат аппаратурой самого достойного класса и сами сделают все необходимые записи, если выступать придется под фонограмму.

- "Под фонограмму"? - мне даже не пришлось изображать удивление. Я-то, грешным делом, думал, что выступления под фонограмму это - изобретение "лихих 90-х".

- Да… В некоторых известных и престижных залах ужасная акустика, речи слушать еще нормально, а музыку… - Клаймич поморщился и отрицательно покачал головой, - таким образом, получается, что студия и аппаратура нам нужны только для того, чтобы переписать "Феличиту"?

Клаймич, наконец, допил коньяк, поставил бокал на сервировочный столик с бутылками разнообразного алкоголя и вопросительно уставился на меня.

К чему он клонит, я уже понимал, но этот вариант нам не подходит:

- Нам надо формировать группу, а как набирать музыкантов, если не на чем играть? Как репетировать с солистками, бэк-вокалом и кордебалетом? Кто пойдет в неизвестную группу, если у нее нет ничего своего?

Клаймич немного поразмышлял и досадливо кивнул:

- Да, вы правы… но на студию сейчас тратить деньги, точно, не разумно. Лучше заплатим за аренду, а когда пойдет министерское финансирование, мы и купим все что нужно, и сэкономить сможем… И, самое главное, не будем привлекать недоброго внимания. Завистников и недоброжелателей у нас и так появится немерено, как только будет первый успех.

- Хорошо, - согласился я, найдя доводы Клаймича, вполне, убедительными, - а как быть с аппаратурой, музыкантами и репетициями?

Григорий Давыдович пожал плечами:

- Если вы, Витя, не хотите переждать эти полгода, то тогда аппаратуру придется покупать… Возможно временно, чтобы потом поменять на более достойную. Перепродать ее мы сможем без особых потерь. Может даже и заработаем…

Я отрицательно замотал головой:

- За полгода можно многое успеть… и многое потерять… И солистки могут разбрестись, и подбор коллектива - дело хлопотное, и репетиции требуют немалого времени.

- Хорошо… - Клаймич прихлопнул ладонью по подлокотнику кресла, - 75-80 тысяч и у нас будут хорошие инструменты и приличный звук. Но я не учитываю здесь свет, а хороший свет это - дорого.

- Зачем нам свет?! - "изумился" я.

- Как "зачем", - не понял Клаймич, - для оформления сцены… для гастролей…

- Для каких "гастролей"? - продолжил я "валять ваньку".

Григорий Давыдович понял, он подался из кресла вперед и настороженно поинтересовался:

- Мы не собираемся выступать с гастролями?

- Нет, - я обаятельно улыбнулся, - мы будем готовить отдельные песни и шоу к ним. И этими отдельными песнями будем "выстреливать" на телевидении, по радио и за границей… А по стране, вместо нас, пока будут "гастролировать" пластинки и "катушки".

Клаймич откинулся обратно в кресло и улыбнулся мне не менее обаятельно:

- И как же мы тогда будем зарабатывать ДЕНЬГИ?!

- Деньги нам принесут… очень скоро… и намного больше, чем мы сможем потратить… А пока поработаем на имя.

Я встал и прошелся по гостиной:

- Наша популярность - на телевидении. И за границей.

- За границей? - эхом откликнулся Клаймич.

- Да, - я остановился около окна и стал рассматривать залитый дождем Невский, - за границей… И первым делом, я хотел бы с "Феличитой" выиграть конкурс в Сан-Ремо.

- Это невозможно, - тут же возразил Клаймич, - я уже хм… узнавал. По правилам конкурса, композитором песни должен быть итальянец. К тому же песня должна звучать впервые!

Я обернулся.

- Да мне все равно, кто формально победит на конкурсе. Я хочу в нем УЧАСТВОВАТЬ хоть гостем… хоть "вне конкурса"… хоть дрессированной обезьяной из Дикой России, которая выучила "великий итальянский язык"… Я хочу, чтобы нас там УЗНАЛИ и ЗАПОМНИЛИ!

Я подошел к столику с алкоголем ("можно?") и, не дожидаясь ответа, плеснул себе в бокал коньяк, под растерянным взглядом хозяина квартиры.

- Я хочу, чтобы все запомнили, что русская "Феличита", была на порядок лучше ИХ песни-победительницы! Я хочу, чтобы три русские красавицы снились итальянцам по ночам! Ну, а я снился итальянкам!.. - я засмеялся.

Клаймич даже не улыбнулся:

- Вы думаете, что "фашист" сможет организовать приглашение на конкурс?

Я пожал плечами:

- Я - надеюсь. Он отдал мне свой "Ролекс" - для итальянца это невообразимый поступок! Почему то, он был ЧРЕЗВЫЧАЙНО благодарен… И поэтому, скорее всего, свое слово сдержит и песня в Италии начнет звучать. Если она станет популярной, а ОНА СТАНЕТ, то намек из СССР на Сан-Ремо, будет принят очень благожелательно. Надеюсь…

Я залпом опрокинул коньяк и взял с блюдца дольку лимона.

- В конце концов, я сделал все, что мог… Теперь только остается зарегистрировать песню в ВААПе, записать ее группой и надеяться, что все просчитано правильно.

- Даже не знаю, что сказать… - как-то растерянно произнес Клаймич, после минутного молчания, - Витя, а вы играете в шахматы?

"Понятно… Перегнул я сегодня со своей "подростковой гениальностью". Даже для Клаймича это было уже чересчур."

- Нет. Умею, но не люблю - не интересно. Зачем двигать неживые фигурки по правилам, если можно двигать живыми людьми, как хочешь? Григорий Давыдович, если я стал вас раздражать своими комбинациям, вы скажите мне… Я пойму.

Клаймич, от изумления, даже руками всплеснул:

- Виктор! Вы с ума сошли? Что значит "раздражать"?! Да, мне все это безумно интересно! Мне НИКОГДА не было так ИНТЕРЕСНО! - почти по слогам произнес он.

Клаймич вскочил из кресла и тоже налил себе коньяк:

- Да, я, подчас, поражаюсь тому, как, ПО-ВЗРОСЛОМУ, вы мыслите, как манипулируете людьми и даже тому, как вы… извините, Витя… врете… НО! Мне безумно интересно, чем все это закончится. И если все закончится успешно, то… ТАКОГО мне не сможет предложить никто иной.

Он замолчал и вопросительно смотрел на меня.

Что тут скажешь? И надо ли говорить… Я подошел к столику и снова налил в бокал, затем развернулся к "своему директору":

- Закончиться все должно нашей ПОБЕДОЙ. Другой вариант для меня неприемлем. Да, вы правы… ТАКОГО больше никто предложить не сможет.

Я поднял бокал и улыбнулся:

- За победу!… за НАШУ победу!

Клаймич узнал цитату и немного нервно засмеялся.

Хрустального звона не получилось, наполненные бокалы стукнули глухо.

"Не беда… Главное, я чувствую - ДЕЛО СДВИНУЛОСЬ С "МЕРТВОЙ ТОЧКИ".