Размерность сновидения

Голени жгло от близости выхлопных труб, но цепляться Гнат не перестал даже тогда, когда мотоцикл снова вернулся в нормальное положение. Кто знает, что и в какой момент заметит водитель. Не предупредит и сманеврирует.

Снижение возобновилось, только теперь оно перестало быть плавным и больше всего смахивало на какой-то жестокий аттракцион. Перегрузки чередовались с невесомостью, неожиданные повороты заставляли чертыхаться сквозь зубы. При каждом маневре к горлу подкатывала тошнота, а лоб заледенел от постоянной испарины, вызванной страхом.

Когда мотоцикл стукнулся колесами о землю и покатился по дороге, Гнат едва сумел разжать руки — пальцы сводила судорога. Он с трудом выпустил поручень и теперь глубоко дышал, стараясь унять сердцебиение. Что там ждет дальше не волновало ни в малейшей степени. Главное, что вот она — земля! Здесь можно слезть с треклятого агрегатаи ощутить под ногами твердую опору.

Мотоциклы затормозили рядом с тягачом, рокот их моторов замолк. Медведь слез с сиденья и встал рядом с Гнатом. Дышал он тяжело: похоже, бедняга чувствовал себя не лучшим образом. Мотоциклисты же все время смотрели вверх. Туда, где около трещин в небесной тверди вспыхивали яркие точки и слышались раскаты грома. Там, по всей видимости, шел бой.

Внезапно Гонец рванулся к Гнату и толкнул его плечом, одновременно дернув за лапу медведя. Все трое рухнули на дорогу. Кулек, возившийся с мотоциклом, резко обернулся, но не успел среагировать. Казалось, невидимое лезвие наискось отсекло ему голову и кусок плеча. Рука упала на дорогу, мешая укатиться голове, черный срез дымился. Завоняло жженой тканью. Топтыга рванулся было к Кульку, но Гонец схватил его за ногу и медведь рухнул носом в асфальт. Он снова пытался вскочить, злобно рыча что-то неразборчивое, но Гонец крепко держал в лапе плюшевую конечность.

— Кульку уже не помочь, а если сам поднимешь голову повыше, то останешься тут навсегда, дурень! — высоким голосом проорал мотоциклист, сорвал с себя каску и подбросил вверх. С металлическим звоном на землю упали два куска. Раскаленные края реза быстро темнели, остывая. — Лежи и не дергайся! Кулька мы потом подберем, когда придет время.

Гнет во все глаза смотрел на Гонца. Нет, его поразило не то, что мотоциклист так молниеносно среагировал на невидимую опасность. И даже не на то, что лихой погонщик двухколесного монстра — девушка. Гонцом оказалась Галатя, а это было за гранью понимания!

— Ты?? — только и смог произнести парень.

— Не поверишь — я! — съязвила мотоциклистка. — Догадливый!

— Нет, ну ты же Галатея, правильно?

— Ты знаешь мое настоящее имя? — теперь пришел ее черед удивляться..

— Мы встречались же, помнишь?

— МЫ — выделила местоимение девушка, — никогда не встречались. Я бы запомнила тебя. К тому же, ты не местный. Я-то родом из города, а ты тут никогда не жил, раз не видишь Паутину. Ее учатся видеть все с рождения, иначе в наших краях не выжить.

— Я видел тебя раньше! — настаивал на своем Гнат. — Ты есть на другом слое. И вас там двое, к тому же. Одна — ученый, а вторая… Вторая работает в доме, в общем.

— И что? Мы похожи?

— Да. Особенно с ученой. — парня передернуло когда он вспомнил, как смотрел сквозь пустой череп первой встреченной им Галатеи.

Девушка хмыкнула.

— Бывает, дружок. Ты давай-ка, попробуй научится паутину видеть. Иначе, если так и будем торчать на одном месте, медуз дождемся. Эй, Топтыга, тебя это тоже касается!

Преодолевая страх, Гнат перекатился на спину и принялся внимательно смотреть в небо, стараясь рассмотреть незнамо что. Чуть скосив глаза он заметил, что и медведь занимался тем же самым.

Паутины не было видно. В небе же шел бой и он был в полном разгаре. Не оттуда ли ждать пришествия неведомой паутины? Если и так, то не скоро. В голубой выси мелькали черные точки, концентрируясь у красных трещин. Иногда сверкали вспышки.

— Не видишь? — спросила Галатея.

— Нет. А на что оно должно быть похоже?

— Для каждого по-своему. — задумчиво ответила девушка. — Я вижу тоненькие ветви с огненными шипами. Они все вокруг заплели. Но чаще люди видят сеть. Попробуй и ты. Смотри не в даль и не только глазами. Когда почувствуешь — поймешь.

Но сколько Гнат ни пытался разглядеть что-то перед собой, взгляд упрямо фокусировался на происходящем в небе. Теперь там возникла огненная точка. Она снижалась, становясь все больше, пока не превратилась в пылающий шар. Пролетев над самыми домами, он ударился о какие-то торчащие повсюду штыри и рассыпался на чадящие куски. Кто или что там взорвалось — разобрать не получилось.

Неожиданно Гната заинтересовали непонятные почерневшие стержни. Они проявлялись темными штрихами на фоне голубого неба, темнели, образовывали сложные узоры, опускались ниже, чуть не до самой земли. Неприятно поразило то, что один штырь торчал в нескольких сантиметрах над головой. Гнат осторожно отполз в сторону, не сводя глаз с опасного соседства.

— Видишь? — с надеждой спросила Галатея. — Паутину видишь?

— Еще не уверен, но скорее всего — да.

Не сводя взгляда с плотных "зарослей" стержней слева, Гнат нащупал одну из половинок каски и швырнул ее. За миг до попадания летящего в них предмета, штыри раскалились до бела. Металл обломка тут же расплавился, а дождь из огненных капель с сухим треском пролился на асфальт, рассыпавшись искрами.

— Видишь! — выдохнула девушка, внимательно следившая за экспериментом. — Только у тебя нитей больше, чем у меня. Тяжело идти тебе будет.

— В смысле?

— Паутина опускает только большие нити, а достраивает потом для каждого индивидуально. Точнее, она ориентируется на тебя и становится тем плотнее, чем сильнее ей нужна твоя жизнь. В общем, чем-то ты ей угрожаешь.

Медведь вдруг встал во весь рост и с удивлением огляделся.

— Она совсем редкая, Паутина эта. Пойдемте!

— Топтыга, это для тебя она такая! Я даже приподняться не могу.

Гнат пытался определить местечко, где ему удастся проползти и отчаянно завидовал Топтыге. Плотно все, очень плотно! Кое-где штыри опускались до земли. Вполне может оказаться, что впереди и тупики будут.

— Галатея, а когда это все исчезнет?

— Слушай, Гнат, зови меня просто Гала, ладно? Очень уж длинно выходит.

— Хорошо, Гала! Так когда?

— По-разному. Теперь случается и по нескольку дней дней прорыв идет. Краб стал совсем слабым. — она вздохнула. — Надо уходить. Вот-вот появятся медузы. А если нам повезет и до нас не доберутся они, то после их прихода жители Города начнут стрелять во все, что движется. Уложат наверняка.

— Черт, еще и медузы какие-то. Топтыга, отвяжи от седла мой…м-м-м… посох, если там нет нитей, конечно.

— Не, тут все чисто. — медведь распутал узлы и положил меч рядом с Гнатом.

— Ты иди вон к тому зданию, где белый треугольник рядом с дверью. — показала рукой девушка. — Видишь?

— Да. — кивнул Топтыга и, положив ружье на плечо, зашагал в указанном направлении. Путь изобиловал хитрыми зигзагами: мишка, по-видимому, обходил видимые ему нити. Но даже с учетом препятствий, он быстро продвигался вперед. Гнат только вздохнул: для перемещавшихся ползком дорога будет гораздо длиннее.

— Нам туда же? — на всякий случай уточнил он.

— Угу. — вздохнула Гала. — И стоит поспешить, если жизнь дорога.

Ползти по асфальту вовсе не самое приятное дело. К тому же, требовалось постоянно маневрировать, чтобы не коснуться торчащего штыря, да еще следить за мечом. Иногда приходилось и возвращаться обратно, ползти назад из тупика. У Галы маршрут оказался гораздо прямее. Ее, видимо, Паутина боялась куда меньше.

По пути девушка не подгоняла Гната и терпеливо ждала всякий раз, когда тот застревал в своих лабиринтах, но по тревожности в ее взгляде становилось понятно, что пресловутые медузы будут здесь очень скоро.

Локти и колени саднило, живот припекало так, будто его терли наждачной бумагой, а дверь приближалась мучительно медленно. Два или три раза Гнат терял направление, заблудившись среди штырей. Гала окликала его, и тогда накатывало облегчение.

Внезапно над головой сильно громыхнуло, парень перекатился на спину и попытался обнаружить источник звука. Но только воздух дрожал над стержнями в том месте, откуда примерно и донеся гром. А затем он увидел, как под косым углом в паутину врезался переливчатый диск. Гнат втянул голову в плечи, ожидая взрыва, однако нити не причинили диску ни малейшего вреда и тот со свистом прошел над самой землей. Там, поднявшись выше, завис, словно что-то обдумывал, затем изящно накренился, сделал круг и снизившись к самому асфальту двинулся прямо на Гната. И тут в диск угодила небольшая шаровая молния. От грохота заложило уши, а дымящиеся остатки диска проскрежетали по асфальту, остановившись буквально в сантиметре от руки. Гнат утер рукавом пот.

— Медузы пришли. — закусив губу, констатировала Гала. — Хорошо, что твой друг метко стреляет! Ползем дальше.

Гнат активно заработал локтями, время от времени поглядывая в сторону двери. Он видел, как Топтыга присел на одно колено и во что-то целился. Что там и как — оборачиваться некогда, можно только надеяться на меткость медведя.

А тот действовал сноровисто, словно всю свою жизнь занимался охотой на медуз. Целился, стрелял, сбивал не делая ни одного лишнего движения. Это при том, что атака, похоже, была в самом разгаре. Взрывы все учащались. В короткие промежутки между взрывами дисков, Гнат слышал сухой треск ружейных выстрелов. Жаль только, что стрелки, поддержавшие огнем Топатыгу, особой меткостью не отличались: частенько пули свистели как-то уж совсем рядом, выбивая кусочки асфальта. Иногда возникали бесшумные вспышки — этот какой-то из стрелков ухитрялся попасть в нити.

У самой двери Паутина внезапно кончилась, будто кто-то тщательно вырезал правильный полукруг.

— Все, можно вставать. — с облегчением произнесла Гала. — Как у тебя, Гнат?

— Чисто.

Теперь они втроем стояли у двери и наблюдали, как множество медуз утюжит пустынную улицу. Создания или механизмы явно рыскали в поисках кого-нибудь живого, совершенно игнорируя предметы. Сперва Гнат с замиранием сердца ждал, когда при очередном маневре какой-нибудь диск зацепит тягач, но потом успокоился.

По медузам беспрерывно стреляли из окон, стараясь удерживать их на расстоянии от домов, но существа не отступали, придумывая разные уловки. То поворачивались ребром к стреляющим, то стремительно поднимались вдоль стены. Иногда медузам удавалось залететь в окно. Что там происходило — не хотелось даже и думать, но Гнат готов был поклясться, что несколько раз видел фигуру в сером балахоне, держащую косу. Диски шустрые, агрессивные. Наверняка у Смерти сейчас полно работы.

— Я попробую открыть дверь, пока не ушла Паутина. Прикрывайте! — объявила Гала.

Медведь кивнул, не поворачивая головы. Он стрелял не прерываясь ни на секунду; палил прицельно и спокойно. Топтыга явно гордился своей "щеткой" и умением отлично управляться с эмоциями. Гнат даже позавидовал товарищу. Сам он держал свой меч-посох как дубину и внутренне радовался, что медузы не слишком активно интересуются стоящимиу двери. Если вдруг дискам вздумается напасть всем скопом, то Топтыге одному не отбиться. Меч, конечно, сильно бы помог, но пожалеть эту перламутровую гадость как-то не получалось.

— Дверь убежища заперта, пока включен генератор. — виновато произнесла Гала и вытянула из-за пазухи длинноствольный револьвер. — Когда Паутина исчезнет, нас заметят все медузы.

— А сейчас не видят?

— Не могут обнаружить, пока рядом не окажутся. Они сейчас только тепло видят от нитей. — она указала на посох в руках Гната и покачала головой. — Не отобьешься этой штукой, когда нападут. Лучше пусть Топтыга, раз уж Паутина его не ловит, сбегает к мотоциклу Кулька и поищет пистолет, а мы прикроем.

— Не получится прикрыть, нечем. Оружие Топтыги стреляет только в его лапах.

Девушка подозрительно взглянула на Гната.

— Как-то странно это звучит. Одним из свойств, которым обладает оружие, как правило, считается то, что его может использовать любой, к кому оно попало в руки. Или в лапы.

— Это вариант не исключен, конечно, — признал Гнат, — но тот, кому достанется эта щетка, вынужден будет подогнать к оружию себя, а это не так просто, как я понял.

— Теперь понятно. — она вздохнула. — Жаль, что сразу не сообразила. А твоя железка хоть стрелять умеет?

— Нет, не умеет. Это меч Смерти, подарок. Очень хорош, но для того, чтобы он действовал, нужно жалеть медуз этих самых. Вот как только это сделать?

— Задачка…

Между тем, диски перестали метаться и принялись кружить над центром площади в самом конце улицы. Редкие выстрелы из окон не причиняли им заметного вреда.

— Ждут, сволочи! — сквозь зубы процедила Гала. — Как только порастет еще Паутина, они обязательно попробуют добраться до нас.

Сверху донесся хрустальный звон. Не сговариваясь, все трое посмотрели наверх. Красные проломы в небе исчезли, но теперь само оно треснуло. Большие куски небесной лазури откалывались, рассыпались, ударяли в нити, вспыхивали… Страшная ломанная тень отхватывала все большую площадь небосвода.

— Краб…! — с ужасом прошептала Гала.

— А с ним такое часто бывает?

— Не в этом дело: Краб больше не удерживает небо, а это фактически означает конец Города. Следующий прорыв нам не сдержать.

Внезапно исчезла Паутина. Затем стеклянный "дворец" стал разрушаться. Посыпались смертельным дождем разновеликие осколки. Огромный кусок с грохотом и звоном рухнул на площадь. Второй — где-то за домами.

Гала отчаянно дернула дверь, та подалась. Вход или разблокировался, когда закончилась атака, или девушке хватило сил своротить запорный механизм.

— Бежим!

Медведь моментально нырнул в проем, а Гнат замешкался. Он заметил в небе голубой шар, плавно спускавшийся вниз. Казалось, что он пульсировал и пульсация эта рождалась где-то глубоко внутри объекта. Отпрянувшие было медузы теперь поднимались из-за домов и собирались в стаю. Похоже, готовились к атаке. А вокруг шара кружили мотоциклисты, явно готовые защищать его от нападения. Гнат вдруг сообразил, что сфероид — все, что осталось от Краба. И это нечто, живое и беззащитное, вот-вот будет растерзано проклятыми медузами.

Мотоциклисты и диски зависли друг напротив друга. На несколько секунд все стихло. Казалось, что от наступившей тишины звенит воздух, а потом, словно повинуясь единой для всех команде, с ревом и грохотом противники ринулись в бой. Гром сотрясал город; куски искореженного металла и подгоревшей органики дождем сыпались на асфальт.

Межу тем, шар неумолимо двигался к самому центру битвы. Осталось совсем немного и он угодит в самую гущу сражающихся. Гнат, охваченный желанием помочь, побежал было к мотоциклам, но понял, что ничего из этой затеи не выйдет. Пока разберешься с незнакомыми механизмами… Он, конечно, следил за действиями водителя, но подозревал, что нюансов в системе управления столь своеобразными машинами хватает.

Внезапно накатило. Возникло ощущение знания. Оно окутало, встряхнуло, ударило. Сон, где он парил над бездной стал явственным, напряглись какие-то струнки, что помогали держаться в воздухе ТАМ и… ноги оторвались от земли. С быстротой молнии Гнат промчался мимо бойни, и свободной левой рукой на ходу сгреб бессильно падающий шар. Ослепнув от сияния голубой сферы, Гнат продолжил подъем, стараясь уйти как можно дальше от схватки. Шар притушил свет, словно понял, что мешает спасителю. А может быть осознал, что находится в безопасности.

Снизу послышался рев моторов. Гнат увидел, как за ним мчатся мотоциклисты и их окружает торжественный эскорт из дисков-медуз. Увидев нового врага, недавние противники прекратили распри.

Черный провал, возникший в небе, оказался гораздо выше места, где когда-то располагался Краб. Город стремительно уменьшался, а проход все еще был далеко. А преследователи не только не отставали, но и сокращали дистанцию. Как ни странно, погоня не пугала Гната. Голова работала спокойно, мысли текли ровно, подыскивая правдоподобные версии происходящего. По всему выходило, что и армия на мотоциклах, и медузы считали Краба своим, а теперь стремились вернуть шар, чтобы потом поделить. Безусловно, с разными целями. Мотоциклисты, например, могли надеятся вернуть щит. А диски… Они из другого мира и… Нет! Как сказала Гала? "Следующий прорыв нам не сдержать.". Значит, медузы и даже Паутина — тоже коренные обитатели и для них исчезновение Краба может оказаться фатальным. Почему? Ну, исчезнет еда, например. Возможно, что питались они только в периоды прорывов, когда падал жгучий снег.

Преследователи настигали. Диски были впереди: они были немного быстрее мотоциклов и лучше маневрировали.

Медузы медленно зашли сбоку и растянулись цепочкой. Еще немного, и они перережут Гнату путь во тьму. Отчаянный шаг! Наверное, и он бы так же сражался за свой Контур, попытайся некто убрать защиту. Им некуда деваться. Без шара их ждет гибель. Бедняги!

Гнат завис, закрывая своим телом шар. Диски приблизились. Он поднял посох. Тот засверкал стальным блеском, превращаясь в меч. Едва не плача от сочувствия, Гнат ударил по нападавшим. Тонкая огненная линия рассекла первые диски, второй удар заставил противника дрогнуть. Медузы шарахнулись в разные стороны, словно испуганные рыбы. В этот момент подоспели мотоциклисты. И снова сердце едва не взорвалось в груди от горя и сочувствия. Удар рассек наездников с необычайной легкостью. Взревывали моторы, машины кувыркались и падали, унося в Город останки своих хозяев. И скоро наступила тишина.

Когда меч снова стал посохом, по щекам Гната не переставая текли слезы. Как же больно уничтожать тех, кто только и хотел, что спасти свою и чужие жизни. И не их вина, что они не понимали — он, Гнат, сам спасает Город. Рассудок балансировал на грани сознания, от падения в безумие удерживала только уверенность, что меч Смерти не причинил боли погибшим, а только забрал жизни.

Город пропал, исчез, растворился, а Гната швырнуло на знакомые каменные ступени. От удара болели колени. Он выпустил шар и тот подкатился к железной двери. Гнат мельком заметил, что разлом в ней уже заделан, а трещина сверкала новеньким металлом.

— Приехали, кажись! — опираясь на посох, Гнат с кряхтением поднялся на ноги и прихрамывая пошел к шару. — И что делать с тобой, Краб? Как освободить?

Он оглянулся, рассматривая знакомые созвездия. Что ж, вариантов совсем немного. Точнее, всего один.

Гнат положил на ступени посох, взял в правую руку шар, как следует размахнулся и отправил его в полет к какой-то симпатичной туманности впереди. Голубая искра ярко вспыхнула, развернулась, приняла форму сильно приплюснутого сфероида. Из экваториальной области вытянулись нити зеленого света и изогнулись, словно сфероид начал вращаться. А может и правда начал, отсюда и не разобрать. Поверхность расслаивалась, а цвет возникших слоев менялся. Зеленые нити принялись отрываться, молниям пронзая пространство. Сфероид сплющился, превратился в тонкий, нестерпимо яркий диск, а затем стал сжиматься, собираясь в ослепительную точку.

Вспыхнувший ярко-белый свет ощутимо давил на тело; толкал, словно сильный ветер. Гнат отвернулся и закрыл глаза рукой. Вскоре его качнуло в обратную сторону: "ветер", упруго бивший в спину, исчез.

Гнат приоткрыл глаз. Темнота. Он обернулся и увидел, что пространство вокруг вздрагивает и деформируется, заворачиваясь в огромную спираль. Свет звезд менялся стремительно, а какие-то мелкие обломки кружат возле черной точки. Чем больше вглядывался Гнат в абсолютно черный провал, тем сильнее его утягивало его в воронку.

В голове загудело, завыло, словно и там бушевала немыслимая буря, но из этих звуков вдруг сложились слова, едва не взорвавшие голову своей силой.

— Спасибо, друг!

В следующее мгновение воронка схлопнулась. Мир вокруг вздрогнул и словно бы отпрянул назад. Звезды опять засветились ровно, а туманности расплылись в бесформенные облака. Гнат не сразу сообразил, чей голос прозвучал в голове, а когда понял- уже не к кому было обращаться. Но он все же крикнул в звездную бездну.

— Удачи, Краб!

Навалилась дикая боль, пронизавшая, казалось, каждую клеточку мозга. Стискивая ладонями голову, словно опасаясь, что она вот-вот расколется, Гнат тяжело опустился на ступени. Топтыга, Гала… Где они? Конечно, теперь в Город можно войти свободно, если сам он еще существует, если окончательно закрылся в слое. А если нет… Положившись на слово неведомого существа из неизвестного мира он, Гнат, мог погубить не только своих друзей, но и множество обитателей, которым и так пришлось несладко. На душе стало муторно. Лучше переключиться и думать о чем-то другом. Например, как выйти отсюда. В тот раз нужно было лишь проснуться, а сейчас? Дом же не ждет своего постояльца по другую сторону сновидения.

Когда боль немного утихла, Гнат поднял посох и подошел к двери. Он отколупнул пальцем чешуйку ржавчины и даже не удивился, что реальность оказалась так похожа на сон. Так или иначе, но перед глазами была просто старая ржавая дверь. Такая и там, и здесь может быть запросто….

Без всякой надежды Гнат пихнул ржавую обшивку плечом и… дверь безропотно поддалась! Пронзительный скрип хлестнул по нервам. Из проема вылетело маленькое темное облачко и рассеялось в межзвездном пространстве. "Как пар из ледника" — машинально отметил про себя Гнат и шагнул за порог во тьму.

Темнота за дверью оказалась не абсолютной. Да и не темнота, если так уж, а нечто вроде сумерек. В общем, достаточно света, чтобы не спотыкаться, но деталей не различить. Гнат осторожно, почти ощупью, шел вперед. Любое пятно на полу казалось провалом, в который если и не ухнешь целиком, то уж ногу можно вывихнуть запросто.

Поход длился, казалось, целую вечность. Прямым был коридор или изгибался — понять было невозможно. Но Гнату чудилось, что какой-никакой изгиб есть. Конечно, такое могло померещиться, и все же внутренняя, пусть и ничем не подкрепленная, уверенность в том, что изгиб существует — была. Примерно через час даже закралась мысль, что коридор кольцевой и выход из него находится там же, где и вход.

Едва Гнат успел как следует обдумать гипотезу, как пол вдруг стал потолком. Мир перевернулся. Опора под ногами исчезла и парень полетел вниз головой по холодному тоннелю. Глаза слезились, набегающий поток воздуха затруднял дыхание и норовил развернуть тело, закрутить, швырнуть о стенку, но слишком уж узко было — даже желании не развернешься и рук не раскинешь.

Гнат в панике вспоминал как летать. Все чувства, ощущения, мысли, что помогали в этом деле. Мысли крутились бешенной каруселью, искрами вспыхивали в мозгу отдельные фрагменты, но никак не соединялись в умение. Процесс мышления сейчас напоминал работу неисправного мотора: свеча искрит, а топливо не вспыхивает. Двигатель жалко вздрагивает, чихает, быстро съедая емкость аккумулятора. И часто ведь мелочь какая-то, а не оживает никак. Такое случалось чаще всего в минуты опасности.

Покуда Гнат вспоминал, полет закончился. Все произошло так же неожиданно, как и началось. Только теперь твердая поверхность оказался сбоку и немного внизу. При падении нога подвернулась, Гнат больно ударился коленом и плечом. От боли он зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что лежит на земле. Земля! Зеленая трава!

— Уф! — Гнат с облегчением выдохнул и перекатился на спину. Солнце отогревало замерзшее тело. Хотелось снова закрыть глаза и насладиться покоем, но делать этого, конечно, не стоило. Например, на его, Гната, слое надо сперва отыскать убежище от кошмаров. Впрочем, когда он огляделся, то понял, что местечко не имеет никакого отношения к исходному миру. И дело не в салатовом оттенке травы. Вокруг полянки висели камни. Просто так, без видимой опоры, огромные валуны парили в воздухе и при этом чуть заметно покачивались. Гнат внимательно разглядывал камни, пытаясь отыскать смысл или хоть какую-то логику в происходящем. Он переводил взгляд с одного валуна на другой, но ничего не понимал. Правда, но чем дольше он на них смотрел, тем легче становилось на душе. Такого ощущение покоя и умиротворенности он не испытывал очень давно, а вернее — никогда со времен далекого детства. Вдруг захотелось стать одним из этих круглобоких темных гигантов и занять свое место.

Резко дернув головой, Гнат стряхнул оцепенение и сжал в руке посох.

— Надо идти! — приказал он сам себе.

Идти… Вот только куда идти-то? Со всех сторон камни. Кто их знает, булыжники эти. Может быть они вообще живые и жертву поджидают, когда она сама к ним шагнет. Гнат еще раз оглядел парящие над землей валуны. Вообще-то не похоже… Но когда он подошел ближе к одному из камней. Тот тихонько завибрировал, издавая весьма забавный, но довольно приятный звук, который долго не затихал, даже когда Гнат вернулся к центру полянки. Попытка повторить эксперимент с другим булыжником закончилась точно так же, разве что тон звука оказался другим. Гнат стал быстро перемещаться по поляне, подходя то к одному камню, то к другому. Возникшая какофония не оглушала, но звучала довольно мощно. Дав камням время успокоится, Гнат прошелся вдоль них на некотором отдалении. Звук и получались тихими и вполне мелодичными.

— Ты бы покинул мой сад, человек. Не стоит трогать то, что не понимаешь.

Голос, произнесший эти слова, шел откуда-то сверху. Гнат задрал голову, но не смог никого и ничего разглядеть в голубой выси.

— Какой сад?

— Сад камней. Я их здесь собрал вовсе не для того, чтоб каждый пришлый балбес резвился.

— Я не балбес! — слова неожиданно задели. — Мне тут не слишком-то и нравится. Вот только выбраться отсюда я не могу. Нет проходов.

— Проходов? Конечно их нет. И быть не может. Осколок слоя, на котором я разбил сад, имеет только два входа и, соответственно, выхода. Один через тоннель, другой — вверх. Но я бы тебе не советовал второй.

— Это почему?

— Осколок, как бы это сказать, не может существовать отдельно в том виде, в котором находится сейчас. Это означает, что атмосфера и свет здесь локальны и предназначены исключительно для моего сада. Без воздуха камни не будут звучать, как ты понимаешь.

Гнату не понял, о чем речь вообще, но он решил не развивать тему, чтобы не спровоцировать бесполезную дискуссию.

— Слушай, тебя как звать?

Над поляной пронесся вздох.

— Друг мой, ты не сможешь повторить мое имя. Впрочем, как и увидеть меня самого.

— Час от часу не легче! — буркнул Гнат. — Оно длинное, короткое или состоит из сложных звуков? Ты скажи, а мы с тобой попробуем сократить как-нибудь так, чтоб не обидно получилось. Вот меня, например, Гнат зовут. И тебе что-то такое…

Сверху послышался смех. Парень тут же осекся и нахмурился.

— Знаешь…Гнат, будь ты хотя бы способен видеть цвета, последовательность которых возникла с рождением реальности, то не стал бы спрашивать имя. Да и не оказался бы здесь.

— Ты такой древний?

— С чего ты взял? — удивился голос, но потом понял. — А, ты про свой мир. Нет, конечно. Но имя содержит в себе совокупность всех характеристик Неизбежности. И поэтому у меня оно уникально.

— А у других так же?

— У каких других?

— Таких, как ты.

— Странный ты. Никаких других не существует. Когда придет время, то возникнет новый я. Последовательность непрерывна, пока существует вибрация Времени, приносящая из будущего новые цвета имени.

— Ух! — Гнат поднял к небу над головой большой палец. Шофер не понял больше половины, но сам факт наличия разноцветного имени — ошеломлял. Хотелось бы только прояснить, каким образом столь чуждое существо вообще снизошло до разговоров. Однако неведомый собеседник все сделал сам.

— Мне трудно с тобой говорить. Когда я собирал камни — в моих мирах не в каждом времени встречаются такие образования, — то видел многих народившихся в будущем и ушедших в прошлом. Они были подобных тебе и все время общались между собой, как ты пытаешься говорить со мной. Примитивные повторяющиеся звуки, неритмичные построения — общее для всех. В звуках крайне редко попадались красивые слова. Я перестал прислушиваться. Не имело смысла вникать в нюансы речевого общения. Но однажды я построил сад и принялся учить камни озвучивать цвета времени. Забавно, что только тогда я понял, зачем вы разговариваете. Вас увлекает не сама речь, а смыл, заключенный в словах, которые произносите. Из них, как из кирпичиков, вы строите громоздкие конструкции, чтобы передать друг другу не только информацию, но и свое понимание окружающего мира. Невероятно примитивно! Щелкать и скрипеть, чтобы кратко и всеобъемлюще изложить что-то мало мальски интересное? Невозможно!

— Почему же? — пожал плечами Гнат. — Вполне нормальный способ. Поговорил и узнал то, что нужно. Или сам рассказал. А у вас как?

— У нас? — на секунду существо задумалось. — А! Понял. Нас нет, здесь есть только я. Иногда возникает дискретная череда моих предыдущих с последующими жизней. С ними мы иногда общаемся, конечно, но не с помощью слов. Пространство, время, свет… Скажем так, наши… слова не являются набором конечных последовательностей чего бы то ни было, а воспринимаются в составе законченной мысли. Иначе никак. Все "я" формируют меня нынешнего, как я нынешний — часть меня прошлого и последующего. У тебя, полагаю, не возникает желание вести долгие беседы с тобой предыдущим.

— Да, да… — неопределенно кивнул Гнат. Из объяснений он практически ничего не понял и потому не знал толком как ответить. — Но мне и вправду пора. Как бы вот только до тоннеля добраться…

— Я видел. А в чем проблема? Иди.

— Понимаешь ли, не выходит просто так отыскать выход. Летать я с грехом пополам научился, — он на миг осекся, вспомнив панику в тоннеле, — а вот с переходами и не пытался.

— Да туда просто шагнуть надо, в тоннель этот самый. У тебя, вот, ноги есть, если я не ошибаюсь. Они прекрасно приспособлены для такого дела.

— Есть ноги, но они тут не помогут. Я не вижу, куда мне шагать.

— Ах, да, зрение же. С излучениями у вас хуже… Тогда так. Постарайся не пялиться в пространство, а использовать разум.

Гнат честно попытался напрячься, но где располагалась "мышца" разума, которую можно активировать подобным образом, он даже предположить не мог, поэтому единственным результатом попытки стало побагровевшее лицо.

Голос фыркнул, словно неведомое существо едва удержалось от смеха, а спустя пару секунд предложил другой способ.

— Хорошо, давай иначе. Ты можешь смотреть боковым зрением?

С чем, с чем, а уж с этим Гнат отлично справлялся. Старшие учили, как можно следить за обстановкой, не отрывая глаз от дороги впереди. Своеобразное такое расслоение восприятия.

— Да, любой шофер из наших умеет так видеть.

— Прекрасно! Значит, сперва надо закрыть глаза…

— Но уж так-то я совершенно точно ничего не увижу и…

— Помолчи и дослушай. Попробуй закрыть глаза и увидеть какую-нибудь картинку. Любую. Первое, что придет в голову.

Гнат послушно смежил веки и увидел летающие камни. Они роились, кувыркались и вытворяли бог знает что, повинуясь разыгравшемуся воображению.

— Получилось что-нибудь?

— Вроде получилось… Камни летающие эти, только мельтешащие.

— Ага, великолепно! А теперь, не отводя глаз от камней, концентрируйся на происходящем сбоку.

Сперва Гнату удалось заметить мелькание теней. Он помнил уроки бывалых шоферов и не терял концентрации на объектах впереди, одновременно стараясь понять и угадать то, что происходит сбоку. Движение, полет, разворот. Объект черный. Нет, темно-серый. С синими прожилками. Белые точки расположены в странном порядке. Не летает — покачивается. Усы. Шевелит усами. Лапы есть, когтистые и шипастые…

— Жук! — вырвалось у Гната. Он мысленно "повернулся" и вправду увидел гигантского жука, обмазывающего каждый камень своими выделениями из мощных челюстей. По-видимому, эта слюна и позволяла валунам парить в воздухе. А может, так он их обучал "видеть цвета времени", поди разбери.

Гнат открыл глаза и немедленно рассказал все своему невидимому собеседнику. Тот хмыкнул.

— Мда, интересная интерпретация. Но уже намного лучше. Значит, ты меня теперь видишь?

Краешком глаза Гнат уловил движение и резко повернулся. Теперь он ясно видел, как над поляной парит тот самый огромный черный с синим в бедую крапинку жук и старательно обмазывает камни.

— Вот ты как выглядишь!

Челюсти исполинского насекомого ужасали. По спине Гната забегали мурашки, он уже представил себе, как жук откусывает ему голову.

На этот раз существо не смогло удержаться от смеха.

— Ладно, пусть будет Жук. Полагаю, что твой разум в принципе не способен сделать видимым несколько более сложный образ, чем камень. — насекомое махнуло лапой. — Но сам принцип, как я понимаю, ты усвоил, а это сейчас главное. Пробуй увидеть тоннель. Только теперь смотри в упор на камни, а боковое зрение пусть работает в твоем воображении.

Гнат попробовал и заметил слева зловещего вида пещеру. Черный зев наполовину скрыли травы, а замшелые камни у входа наводили на мысли о сырости. Туда как-то не очень тянуло идти. Осторожно поворачивая голову, Гнат попытался разглядеть что-то еще. Удалось! Вот только этот тоннель был еще менее привлекателен, нежели пещера. Он больше напоминал трубу огнемета, только очень большую. Такими крестьяне Контура выжигали на полях мусор, оставшийся после урожая. Как и из сельскохозяйственных огнеметов, в огромной трубе гудело и билось жаркое пламя. Уж лучше сырая пещера, чем пепел. Хотя, наверное, и в сырой пещере может таиться нечто, от чего огненный путь покажется легким и понятным. В этих самых слоях как-то все очень непросто…

Третий вход обнаружился между первыми двумя. Заметить его было трудно, но именно туда хотелось войти. Дверь, прикрывающая тоннель, Гнату показалась смутно знакомой, возможно виденной во сне. И она совершенно определенно не походила на ту железную, через которую прошел Каменный дракон.

Гнат лихорадочно перебирал в памяти все виденные им двери, но образ ускользал. Было понятно, что достаточно вспомнить и можно попасть в знакомый же коридор. Хоть бы намек какой, а то можно вляпаться еще хуже, чем на иных слоях.

— Тяжко? — осторожно поинтересовался Жук.

— Не то слово! — буркнул Гнат. — Ты бы подсказал, сколько тут всего тоннелей, может я какой еще просмотрел?

— Дружище, я знаю про два прохода. Остальное ты увидел сам. Как я могу знать про то, чего у меня нет и не будет, когда ты уйдешь? Твои координаты относительно моих крайне малы. Представь, что тебе нужно час на дорогу, которую я вижу целиком. Сколько там вдоль нее откроется и закроется дверей за время твоего пути? Те, что ты прошел, и те, до которых тебе еще предстоит дойти, ждать не будут. Мир не имеет одной раз и навсегда застывшей формы. Ты живешь в постоянстве динамики, а я — в динамике постоянства. Улавливаешь? — Гнат отрицательно помотал головой, Жук вздохнул. — Ну и черт с тобой. Тогда иди туда, куда больше тянет.

— Но ты же живешь и в будущем! Расскажи мне о последствиях выбора.

— Последствия? Легко. Тебя нет здесь до конца существования меня в слое и в этом самом саду. Тебе легче?

Гнату показалось, что Жук раздражен. Что ж, для такого бесконечного существа общаться с махонькой букашкой, да еще на ее языке — наверняка бессмысленное и нудное занятие. Тогда не стоит теребить его.

Что ж, получается, что выбор любого прохода из трех ведет за пределы слоя. Хоть что-то. Сперва Гнат шагнул к двери но потом передумал и направился в сторону темной пещеры. Почему? На этот вопрос ответа не было. Вот показалось, что пещера безопасней и все тут. Как еще объяснит наитие?

У самого входа Гнат задержался и махнул рукой Жуку.

— До свидания!

Ответа не последовало. То ли существу человек совсем опостылел, то ли дела отвлекли. Пожав плечами, Гнат, на всякий случай выставив перед собой посох, шагнул в сырую мглу.

Падение в ледяном тоннеле было стремительным, но в отличие от предыдущих полетов, в этот раз во тьме что-то мелькало. Но слабые вспышки проявлялись едва-едва, буквально на уровне ощущений. Гнату подумалось, что, возможно, он и вовсе не видит этот свет. Глазами не видит, а только периферическим "зрением" разума. Чтобы проверить догадку требовалось только закрыть глаза. Однако сделать этого Гнат не успел. В глаза ударил яркий свет, ноги ударились во что-то твердое и он растянулся на шершавой твердой поверхности. При этом еще так сильно ударился локтем, что на миг перехватило дыхание.

Через несколько секунд Гнат смог сфокусировать зрение. Он сел, баюкая руку и огляделся. Оказалось, что приземлился он на каменную площадку, расположенную, похоже, на вершине горы. И очень высокой: далеко внизу проплывали редкие облака, как бы обтекая гору.

Еще ниже было море. Оно поднималось к горизонту и изгибалось в том месте, где встречалось с небом. Море оказалось не только впереди, но и сзади. А справа и слева, от края до края, словно рассекая бирюзовую гладь, протянулся хребет. Над головой висел невероятный по размерам полупрозрачный диск луны. Гнату никогда не доводилось видеть спутник Земли так близко. Там, в его мире, бывали такие ночи полнолуния, когда казалось, что Луна — размером с автомобильное колесо. Но здесь… И сравнить-то не с чем. Диск закрывал половину неба, чуть не до самого горизонта. Наверняка Луна закрыла бы солнце, не виси оно довольно низко к горизонту.

Странно выглядел этот мир: и море, рассеченное горой на две части, и Луна на все небо. И ни животных, ни травинки, ни даже соломинки засохшей — ничего. Понятно только, что площадка явно не сама появилась. Кто-то приходил, обтесывал камень, пусть и очень давно.

Гнат провел рукой по поверхности. На ладони остался белый налет, словно он стер ей надпись с доски. Мел? А почему бы и нет? Это не более странно, чем огромная Луна над головой. А вот то, что после полета все еще покачивает — непонятно. Не так уж и труден был нынешний перелет.

Опираясь на посох Гнат встал, качать стало сильнее. И качался отнюдь не шофер, а камень под ногами. Или даже вся гора.

Он осторожно подошел к краю плиты, в надежде обнаружить спуск, но почти вровень с краем увидел вовсе не камень — внизу была вода! Вся платформа каким-то образом покоилась на гребне волны, а вовсе не на скале! И весь хребет представлял из себя огромную волну.

Вокруг плиты вода пенилась, словно кипела. Гнат встал на четвереньки и протянул было руку, чтобы коснуться пены, но отдернул — решил не рисковать.

— Это правильно. — раздался позади знакомый голос. — Могут и откусить.

Гнат резко обернулся. Серый плащ, блестящая коса — Смерть! Старый знакомец сидел точно в центре плиты, хитро поджав под себя ноги. Только изрядно стертые подошвы сандалий торчали из под плаща. Блестящая коса с отполированной рукоятью лежала перед Смертью.

— Привет!

— Привет, привет… Ты как попал на мой остров?

— Твой? — Гнат пожал плечами. — Я не знаю. Шагнул в пещеру… в тоннель и попал. Обычная история в слоях, как я понял.

— Обычная, или почти обычная, для иных мест, но конкретно про это я бы не сказал. Мой остров потому и мой, что он создан мною и живет только благодаря тому, что делал я.

Гнат промолчал. Во-первых, в острове этом ничего живого не было, а во-вторых — Смерть никак не получалось представить спасителем живого. Но собеседник Гната прожил не одну тысячу лет и понял причину молчания правильно.

— Здесь всегда была Волна. Луна слишком близко, вот и поднимает воду за собой, тащит. А существам, что всегда жили здесь, приходилось двигаться с волной, подъедая мелкие водоросли.

— Здесь кто-то жил… живет?

Молнией сверкнула коса, выбив кусок известняка. К ногам Гната подкатился обломок. Тот поднял камешек и оглядел. На изломе отчетливо виднелось существо, похожее на многоногую улитку.

— Вот эти многоноги и есть хозяева слоя. Без них мир не смог бы существовать, что, свою очередь, нарушило бы равновесие соседних слоев. И я стал отнимать их жизни только здесь, вот в этом самом месте. Тогда многоноги перестали умирать. Их стало так много, что на всех не хватало еды. Живые стали испытывать тяжкие мучения. Тот многоног, которй хотел избавиться от страданий, приплывал сюда и крепко обнимал умершего сородича. Тогда я прекращал мучения, отнимая жизнь. Таким образом, это кладбище стало первым островом, первой сушей, первой и единственной столицей этого мира. Перевернутый город, вокруг которого развелось множество водорослей. Многоноги постоянно достраивают платформу. Теперь они держат свой город на плаву, находясь в постоянном движении. У многоногов появилась цель в жизни и пристанище после того, как я прекращу жизнь. Больше я в процесс не вмешивался. С тех пор появилось много островов и мир перестал быть унылым.

— Так ты считаешь остров своим?

— Безусловно. Это мое творение. Впрочем, точно так же моллюски, облепившие снизу бревна старого плота, имеют полное право называть его своим, даже если присоседились в пути. Плывущих на плоту ведь не волнует, кто объявит подводную часть своей собственностью. Как-то так и получается.

— Интересно!

— Наверное. — острые плечи под серым плащом приподнялись и опали. — Но поверь, что не менее интересно, каким образом ты умудрился очутиться здесь. Как ты вход-то отыскал? Мои пути закрыты для всех, и на остров без моего ведома попасть невозможно.

Настал черед Гната пожать плечами.

— Я же сказал, что шагнул в пещеру и очутился здесь. Шагнул даже не из слоя, а из сада летающих камней, если тебе что-то это говорит.

— Говорит. — качнулся вперед капюшон. — Там обитает тот единственный, кто одновременно и старше, и моложе меня. Тот, у кого я не в состоянии забрать жизнь. Ведь у бесконечно живого она бесконечна, как ты понимаешь. Конечно видел я его сад местечко, но только со стороны, издалека.

— А я изнутри. Может, в этом дело?

— Не думаю. — в позе Смерти мелькнуло нечто, похожее на задумчивость. — А знаешь, ведь вполне может оказаться, что многоноги протоптали свою тропинку. У них есть нечто общее с бесконечностью и временем. Вот и появились сны с садом летающих камней Вечного…

— У Жука? — уточнил Гнат.

— Жука?

— Да, так мне показалось.

— Пусть будет жук, вполне удобно. Потом я рискну как следует рассмотреть Вечного. Может быть ты и прав. — капюшон слегка качнулся. — Что ж, Жук выстроил свой сад, чтобы слышать цвета бесконечности. Для существ, чей мир не балует разнообразием, сон про цвета и звуки — находка.

— Пожалуй. Но трудно представить, что у них бывают сны.

— Конечно, бывают! Они же разумны. — в темной глубине капюшона раздалось презрительное фырканье — А ни одно разумное существо не способно в снах постоянно видеть исключительно свой мир. Разум не терпит однообразия и всегда ищет что-то новенькое, перебрасывает мостики, находит тоннели. Ведь согласись, что закрыть глаза и разглядывать то, что ты и так каждый день наблюдаешь — грустно.

Высказывание расстроило Гната. Получалось, что даже у каких-то букашек есть право на прекрасные сны. Безусловно, летающие и поющие камни и вправду должны казаться многоногам прекрасными творениями. А у людей Контуров только и остались, что редкие сны о прошлом или настоящем их мира. Бессмысленные, скучные…

— Да, наверное. — вздохнул Гнат, а затем вдруг воспрянул, поймав за хвостик симпатичную мысль. — Слушай, если этот мир снится кому-то на иных слоях, то у меня есть шанс отыскать тропинку к соседям.

— По воде хочешь прогуляться? Здесь-то уж точно ни одного тоннеля нет, поверь.

Наверняка на скрытом капюшоном лице сейчас расцвела усмешка. Гнат серьезно взглянул на Смерть.

— Зачем гулять? Я могу летать.

— Неплохо! — в голосе Смерти прозвучало уважение, хотя, возможно, это был сарказм — поди, разбери. Если не видишь лица собеседника, то правильно понять значение интонации не всегда удается.

— Научился. В снах научился.

— А! Знаю, про какой мир речь идет. Там стена такая высокая еще. И потоп возникает время от времени, да?

— Точно!

— Везет тебе. — на этот раз Гнат явственно услышал нотку зависти. Или все же показалось? — Не любят тамошние обитатели давать уроки чужакам. Возможность полетать дают, но все проходит и забывается, стоит только открыть глаза. По-моему, это они как-то раз превратили своих змей в серпентаэров. Но те, получив способности летать, перешли по тоннелю в мир твоего друга. Не понравилось им, что больше не требуется бороться со стихией, плыть навстречу течению. Так тоже случается.

Гнат только кивнул: здесь много происходит такого, чего и не представишь. Улетели окрыленные змеи из одного мира и прижились в другом. Что с того? Нашли местечко по душе. А вот есть другая странность…

— Скажи, а сейчас что, никто не умирает?

— С чего ты взял?

— Так… Сидишь здесь, мы беседуем на разные темы.

— Хе. Я думал, тебе понятно все. Особенно после знакомства с Галатеей и Жуком.

— А что между ними общего?

— Галатея существует в каждом слое, Жук растянулся сегментами от начала времен.

— А ты?

— Я не то, и не другое. Похожее, но третье: всегда нахожусь рядом с каждым живым существом каждого слоя в момент времени, назначенный Судьбой.

— Но ты приходишь, уходишь. Мы встречаемся именно с тобой. Откуда ты идешь и куда, если всегда находишься подле меня?

— А ты всерьез думаешь, что существуешь только здесь, только сейчас и только в единственном экземпляре? — вопросом на вопрос ответило это непостижимое существо

— А? — обалдело воззрился на Смерть Гнат. — Но…

Продолжить он не успел. Серый плащ мелькнул на краю острова и исчез. Гнат поднялся на ноги

— Ладно, потом выясним. — задумчиво проговорил он вслед Смерти, закрыл глаза и принялся воскрешать в памяти ощущения, сопутствующие полету.

Сейчас, когда паника не заставляла судорожно вырывать из памяти обрывки знаний, все получалось намного легче. Только качка слегка мешала сосредоточиться, однако тепло в кончиках пальцев продолжало уверенно нарастать. Гнат тщательно, стараясь ничего не упускать, собирал "мозаику" до тех пор, пока не почувствовал, что качка прекратилась. Открыв глаза он обнаружил, что завис в полуметре над платформой. И снова радость от свершенного чуда захватила, заставила взмыть к низким облакам. Гнат резко разворачивался, кувыркался, пикировал вдоль зеленоватого склона мчащейся водяной горы, ощущая, как закладывает уши от возрастающего давления воздуха и снова рвался вверх, к громадному серебристому диску луны.

Затем, немного успокоившись, Гнат снизился над островом, подхватил свой посох и помчался над самым гребнем гигантской волны, пытаясь внутренним "боковым зрением" увидеть какой-нибудь тоннель, ведущий к другим слоям. По идее, в подобном месте их должно быть много. Море, стихия… Гнат и сам бы с большим удовольствием посмотрел такой сон, появись такая возможность. Так или иначе, но долго лететь не пришлось. Справа мелькнул темный проем, напоминающий зависшую в воздухе кляксу. Гнат заложил вираж и нырнул во мглу.

На этот раз жесткий ледяной ветер не просто заставлял ежится. Крохотные ледышки впивались в кожу, раздирали ткань одежды. Гнат прижал к себе посох и сжался в комок, стараясь не столько сохранить остатки тепла, сколько максимально уберечь себя от повреждений. Ему уже стало казаться, что нынешнее путешествие между мирами окажется последним и конца у тоннеля нет, но тут в глаза ударил яркий свет. Спустя секунду тело ударилось обо что-то мягкое, однако тепло не вернулось. Наоборот, холод стал обжигающим.

Когда зрение восстановилось, Гнат огляделся: он сидел в снежной яме, на стенках которой темнели непонятные пятнышки. Из многочисленных крохотных порезов все еще сочилась кровь, лохмотья, в которые превратилась одежда, тоже были окровавленными. Гнат не сразу сообразил, что темные пятнышки — его собственная кровь. А еще немного позже он понял, что появился реальный шанс снова повстречаться со Смертью. Только поболтать уже вряд ли удастся: визит обладателя косы и серого плаща будет носить чисто деловой характер. Обидно!

Внезапно свет над головой что-то заслонило. Это нечто явно было живым и оно неторопливо опускалось прямо на отверстие ямы. Очень скоро Гнат сумел разглядеть, как противно шевелится серая бородавчатая шкура. Он поднял мечи попытался вызвать в себе хоть немного жалости к неведомому зверю, но все попытки затмевал страх быть заживо съеденным. А намерения животного наверняка были именно такими. Вряд ли в этом мире пища запросто валяется в снегу. Такие чудеса редки были даже и на трассах в том, обычном мире и без всякого снега. Что уж говорить про зиму, когда волки вплотную подбирались к границам контура, а бывало, что и резали скот.

Превратить посох в меч никак не удавалось, между тем, проклятая тварь уже затмила свет, обрушив на человека целый сугроб. Даже в полумраке стало понятно, что бородавки и не бородавки вовсе, а присоски. Гнат ухватил двумя руками бесполезный посох-меч и приготовился к последней битве. Когда тело существа опустилось совсем низко, Гнат подпрыгнул и ударил посохом по серой туше. Он понимал, что не причинит вреда неведомой зверюге, но зато даст понять, что жратва вовсе не дохлая и способна на сопротивление. Возможно тогда тварь разозлиться и не станет пожирать его по кусочкам.

Кожа существа задергалась, присоски противно зачмокали, словно хотели побыстрее расцеловать человека. Увы, но скорость спуска не замедлилась ни на йоту, хотя Гнат в глубине души на это надеялся. Он колошматил посохом по присоскам. Места оставалось все меньше и скоро пришлось встать на колени, чтобы продолжить наносить удары. Все было бесполезно. Пока еще позволяло расстояние, Гнат лег, удерживая посох вертикально — пусть туша наткнется, авось ее задержит препятствие. Однако спуск не замедлился. К изумлению Гната, посох легко, не встречая сопротивления, проткнул серую кожу. Подарок Смерти явно не причинив ни малейшей неприятности животному. Может, они из одного мира, этот монстр им тот непостижимый приятель с косой?

Гнат вдруг с ужасом понял, что у него осталось всего пара стуков сердца до превращения в закуску. Огромная присоска, истекающая слизью, шевелилась в нескольких сантиметрах от лица. Последним звуком, который Гнат услышал, было жадное чавканье присосков. А затем навалилась тьма.

Тьма и тепло. Гнат не понимал, где он находится. Тело находилось словно бы в невесомости, но было обездвижено. Он ощущал свои мышцы, однако попытка пошевелиться ни к чему не приводила. Неизвестная субстанция держала намертво, но по всей видимости в состав ее входило что-то успокаивающее, ибо кожу больше не саднило. Да и вообще, ушли все мелкие боли. Даже мысли стали ровнее, легче и оптимистичней. Что ж, если так существо переваривает свои жертвы, то все не так уж плохо. Уж всяко лучше, нежели замерзать в снежной пустыне, вдобавок истекая кровью.

Забрезжил голубоватый свет. Жрец как-то объяснял, что такое происходит перед самым что ни на есть концом. Свет, там, разный, покой… Короче, если верить словам наставника, он, Гнат, вышел на первый участок трассы своей загробной жизни. Самое непонятное во всем происходящем — что Смерти так и не было. Уж этот шустряга наверняка должен объявится. Правда, он что-то упоминал о множественной природе самого Гната, но в это с трудом верилось.

Между тем, свет становился все ярче; покой и тепло отогревали тело и душу. Вскоре Гнату стало ясно, что он вовсе и не умирает, а вполне нормально видит вокруг себя снежную пустыню, сверкающую под лучами яркого солнца. Ноги и руки вновь стали послушны. Только цвет у них был странным — серый, с белесыми прожилками, словно бы на тело натянули еще один слой кожи, изначально принадлежавший кому-то другому. Гнат осторожно коснулся ее пальцем. Как ни странно, но дополнительная кожа вовсе не ощущалась. Как не щупай — полная иллюзия, что касаешься собственного тела. Гнат попытался стереть слой ладонью, но на короткий миг ощутил лишь жжение на этом месте, как бывает, если просто тереть кожу. Отличие только в том, что нет покраснения. Затем Гнат отметил еще одну странность своей новой кожи: с ней вовсе не ощущается холод. Большой плюс в заснеженном и явно холодном мире. Вполне может быть, что и с болью новая кожа будет справляться

— Не так уж и плохо! — произнес Гнат вслух, скорее, просто для того, чтобы лишний раз убедиться в реальности происходящего. Равнина никак отреагировала на слова, однако по новой коже прошла еле заметная дрожь.

Что ж, наверняка тварь и стала этой непонятной кожей. По крайней мере сейчас так лучше. А какими будут последствия от такого…слияния — остается только гадать. Гнат повернулся к яме, чтобы подобрать меч и вздрогнул. Такое впечатление, что в ней кого-то растерзали: к остаткам стен прилипли окровавленные ошметки, а капли крови усеяли снег красной дробью. От зрелища стало не по себе, закружилась голова. Парень сглотнул и постарался не обращать внимания на кровь. Черный посох все еще торчал вертикально, как в последний момент его установил Гнат, и до него было легко дотянуться. Но в последний момент шевельнулась мысль, что не такое уж это нужное оружие. Еще нигде оно не помогло толком. И, возможно, стоило бросить эту дурацкую смертоносную палку, а не волочь ее из мира в мир.

Странная это была мысль, чужая. Гнат тряхнул головой, будто отгоняя надоедливую муху, и резким движение выдернул меч из снега. Пусть. Даже если это совсем бесполезная вещь, все равно она — подарок. Подарок от Смерти. А Смерть никогда просто так ничего не делает — в этом можно не сомневаться. Значит, пусть эта чужая и дурацкая мысль засохнет, испарится, исчезнет и не смущает больше.

По телу опять пробежала еле заметная дрожь, никак не отражавшая состояние человека. Наверное, реакция чужака, превратившегося в кожу. Гнат вздохнул и зашагал по снежной целине. И неплохо зашагал, надо сказать! Нет, сперва ноги проваливались и каждый шаг давался с неимоверным трудом, но потом ступни раздались вширь — видимо, постаралась тварь на плечах. Под широченными ступнями снег только чуть проминался.

По пути Гнат краем глаза высматривал зев какого-нибудь тоннеля, однако снежная пустыня равнодушно сверкала белизной. Плохо. Настроение портилось с каждым пройденным километром. Голод хоть и не давал себя знать, но все еще впереди. К тому же слой снега довольно большой, а это значит, что под ногами могут оказаться пустоты, а то и норы, в которых обитают голодные звери. И стоит только провалиться — никакая дополнительная шкура не спасет. И посох не спасет, чтобы пожалеть несчастное зверье — нужно время. А рефлексы животного, приспособленного к выживанию в снегах, наверняка быстрее, чем у чужака-человека. Выходит, Гнат здесь практически безоружен. И появись из под снега существо покрупнее собаки — отбиваться мечом придется как быкновенной палкой. Про тварей большого размера даже думать не хотелось.

Снежная пустыня все сильнее действовала на нервы. От блеска слезились глаза, плыл горизонт. Даже мысленное боковое зрение, казалось, намертво забито блестящими снежинками. И ни единого намека на близкий переход. Скорее всего, этот слой мало кому снится. Скорее всего и снег не во всех мирах бывает, а уж такая равнина вообще уникальна.

Из-за однообразия ли, одиночества, а может того и другого, Гнату стали мерещится разные вещи. Некоторые знакомые, некоторые вовсе непонятные. Нет, не миражи вроде тех, что дрожат над раскаленной трассой в жаркий полдень — здесь, похоже, иллюзии, игра воображения. В ослепительном блеске снега угадывались фантастические картинки. Вот города с замком и высокими башнями, а вот зверь, что притаился, распластался на снегу, ожидая жертву. Вон там, справа, взметнулся дракон, разбрасывая вокруг себя блики. А слева стоит утонувший в снегу грузовик… Сердце неожиданно сжалось: Гнат вспомнил Тимофея и Галу с Топтыгой. Все они остались там, в прошлом, в мире, куда и дорогу-то так просто не найти.

Этот ослепительно-белый мир понемногу начал звучать какой-то тягучей невнятной мелодией. Временами накатывали волны полной безнадеги. Гнату даже пришло в голову, что он достиг дна миров — места, откуда нет выхода. Или же оно используется как некий противовес, помогает удерживать миры снов от разрушения. Насчет последней гипотезы, впрочем, возникали сомнения — если сюда можно попасть, то и уйти отсюда можно. Надо только понять, как это сделать. А проходы могут быть скрыты снегом.

Иллюзии, что по началу сбивали с толку, уже почти совсем превратились в игру света на снегу: не отвлекали, не мешали идти. Но теперь навалилась сонливость. К тому же, внутренний голос настойчиво призывал не сопротивляться и спать. Гнат боролся как мог, чтобы не зарыться в эту нежную, мягкую поверхность под ногами. А затем разрыть себе норку, свернуться калачиком и заснуть. Нырнуть в уютные сновидения….

Проснулся Гнат резко, от мощного внутреннего толчка, и не сразу сообразил, где находится. Сперва он решил, что еще спит и видит странный сон, но по телу снова прошла дрожь. Гнат нащупал посох и ударил в свод над головой. Сверху посыпалась земля вперемешку с травой. Земля? Но когда он засыпал, то вокруг был снег! Он посидел еще минутку, стараясь осмыслить происходящее, а затем принялся быстро карабкаться на поверхность. Но едва он высунулся наружу, трава и земля тут же начали превращаться в осточертевший снег. Через несколько секунд вокруг расстилалась все та же белая пустыня.

Перевалив через край ямы, Гнат огляделся и вздохнул — от недавнего чернозема не осталось ни соринки. Он осмотрел на всякий случай свой "костюм". Тот все так же облегал тело, предохраняя от охлаждения, только серый цвет несколько выцвел и ни травинки, ни комочка земли к нему не прилипло. Короче, ничего нового, если не считать урчания в животе. Пока еще не слишком сильного, но вполне явственного. Голод позвонил в колокольчик и теперь не отстанет, пока не прикончит жертву.

Гнат остановился и огляделся: никаких признаков жилья или хотя бы возвышенности. И тут он вспомнил, как в маленьком городке они с Топтыгой перемещались из лета в зиму, когда входили в дверь дома. Похоже, что в этом заснеженном месте действовали сходные законы. Тоннели отсутствовали потому, что этот слой был двойным! И достаточно зарыться поглубже в снег, чтобы очутиться в другом месте.

Старательно работая руками, Гнат вырыл приличных размеров яму и обрушил на себя снег. Сколько требовалось находится в яме он не знал, но вряд ли долго. Сосчитав до шестидесяти, он разгреб снег и выбрался на…опушку леса.

Гнат откатился по траве подальше от ямы. Едва он это сделал, как припорошенные снегом края ее стали быстро сходиться, а затем она и вовсе исчезла бесследно. Кольнуло мимолетное сожаление о сделанном: наверное, не стоило сразу выбираться. Вполне может оказаться, что следующая яма привела бы куда-нибудь в населенную местность, а теперь топай, не знаю куда.

Гнат посмотрел на лес, замерший угрюмой и даже зловещей стеной. Что-то подсказывало, что не стоит и пытаться идти в чащу. Но с другой стороны был обрыв, а дно пропасти отсюда даже не просматривалось. Так, туманное мельтешение. Лезть туда — самоубийство. Поглядев вправо вдоль берега Гнат заметил темную точку. Вполне может оказаться, что там лежит нечто, сделанное руками местных обитателей. Предметы способны немало рассказать о тех, кто их сделал. Гнат быстрым шагом двинулся вдоль опушки.

Голод одолевал все сильнее, но ничего, топать совсем недолго. А уж те, кто создал эту — весьма немаленькую по виду — штуку, наверное не откажут в еде путешественнику.

Но идти пришлось долго. Во-первых, путь вдоль обрыва получался весьма извилистым, а во-вторых… Во-вторых, штуковина оказалась довольно большой. Когда расстояние позволило рассмотреть все в деталях, Гнат понял, что видит какой-то бак. Приземистая, но довольно широкая емкость, чем-то смахивающая на помесь сковороды и кастрюли. Размеры впечатляли. Наверняка в баке уместился бы тягач, пусть и без фургона.

Когда, наконец, Гнат подошел совсем близко, то растерялся: непонятная конструкция лежала не на краю обрыва, как казалось вначале, в парила над пропастью. От нее на "берег" был переброшен мостик, с набитыми поперечными рейками. Сам цилиндр был склепан из листов темного металла, из его стенок торчали какие-то трубки и краны, забранные почерневшей от копоти сеткой отверстия. Выходит, это какая-то машина. Зачем она такая? Единственным предметом, назначение которого не вызывало сомнений, была изрядно поржавевшая лестница с поручнями, которая вела наверх. Гнат никак не мог сообразить, для какой цели изготовили подобное сооружение. И как вся эта масса явно не легкого металла висела в воздухе — он тоже не понимал. Возможно, что разгадка наверху.

Осторожно, стараясь не смотреть в подернутую туманом пропасть, Гнат прошел по мосткам, поднялся по ржавой лесенке и обнаружил наверху застекленную будку. Что ж, стало понятно, что понятным, что данная машина управляется.

Потянув на себя оказавшуюся неожиданно тяжелой дверь, Гнат шагнул внутрь. В застекленном помещении оказалось довольно жарко. Впрочем, через некоторое время жар ощущаться перестал. Перед широченным стеклом стояло кресло. Больше похоже на будку наблюдателя, а управление, значит, где-то в другом месте.

Гнат почувствовал, что вымотался. Путешествия между мирами, походы по снежной пустыне и вдоль пропасти… Посидеть и отдохнуть будет совсем не лишним. Гнат поставил посох у стены и уселся в кресло.

Впереди виднелась дымка, высокая линия горизонта изогнулась плавной дугой. Ничего особенного в пейзаже и все же он как-то отзывался в душе. В какой-то момент захотелось, чтобы машина начала двигаться туда, к горизонту, к облакам… Чтобы унесла от бед и проблем в светлую сказку.

Гнат положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и… попался! Голову крепко обхватил какой-то обруч, руки словно бы приклеились к прохладной коже обивки, а ноги просто отказались повиноваться. Гната охватила паника. Он извивался, дергал руками и головой, но проклятые невидимые путы и не думали ослабевать.

Вот и попал он в ловушку. Гнату вспомнилось, как жители Контура ловили одичавших кошек — тварей осторожных и хитрых, но чрезвычайно любопытных. Для ловли использовали небольшие коробки с дразнилкой — вертушкой с большими бумажными лопастями. Ветер раскручивал вертушку, а кончики лопастей легонько чиркали по коробке. Шуршание приманивало любую кошку, оказавшуюся на территории Контура. Едва она забиралась в коробку, как закрывалась крышка. Животное оказывалось в плену. Но то кошки, а человеку, наверное, и шуршания не надо. Кресло — отличная приманка для усталого путника. Теперь осталось дождаться тех, кто поставил ловушку. Хотя это полбеды. Гораздо хуже, если машина работает автономно и, например, прожаривает свою добычу — вон какие закопченные решетки на стенках бака

Изрядно устав в борьбе с проклятой мебелью, Гнат прекратил сопротивление и, тяжело дыша, закрыл глаза. В голове тут же тяжко загудел колокол. Каждый удар заставляли морщиться. Ясно, что требовалось открыть глаза, чтоб избавиться от кошиара, но и этого теперь сделать не удавалось — веки напрочь отказывались разлепляться. Неожиданная проблема со зрением совсем выбила Гната из колеи. Навалилось ощущение беспомощности: любой, кто войдет сюда, в кабину, волен сделать со слепым человеком все что угодно. В том числе и съесть. Если верить слухам, в некоторых Контурах людей считали деликатесом. Почему бы и здесь не жить подобным "гурманам"? Сделали ловушку и ловят простаков, чтобы приготовить из них жаркое.

— Черт, черт, черт! Будьте вы прокляты! — заорал Гнат, делая отчаянную попытку вырваться из неведомых пут. И, словно в ответ на его усилия, мгла отступила. В руках вновь появилась сила. Гул пропал. Облегченно выдохнув, Гнат огляделся и понял, что рано обрадовался избавлению. Ничегошеньки еще не кончилось. Он не увидел ни стекол, ни стенок кабины, ни даже проклятого кресла… Ничего не увидел, кроме пропасти под собой.

Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Сглотнув комок, Гнат поднял было правую ладонь, чтобы смахнуть со лба выступивший холодный пот, но ничего не вышло — крыло словно вязло в густом сиропе. Оно с трудом преодолевала невесть откуда взявшееся сопротивление.

Крыло? Какое крыло? Но почему не рука? Ведь он, Гнат, человек. И если шоферы иногда говорили про крылья, то применительно к грузовикам. А здесь… Так ведь не только крылья, но и лапы! Не руки, нет — очень уж ощущения странные. Появилось даже "чувство когтя". Откуда-то было ясно, что вот при таком усилии когти выдвинуться на такую-то длину. И габариты. Ведь сейчас диаметр бочки не превышал трети длины тела "нынешнего" Гната! А вес машины можно было сравнить с небольшой скалой, но он не доставлял никаких особых хлопот, если не считать некоторой потери подвижности из-за сложной крепежной системы. Но тот, "старый" Гнат и представить себе не мог, что в состоянии поднять столь огромный камень!

Сознание начало временами размываться. Похоже, что оно работало на двоих: на человека и на неведомую тварь. Иногда всем управляла самая настоящая зверюга, отодвигая человека в дальний угол и тогда оставалось только наблюдать за происходящим. Частота "мерцаний" возрастала, и Гнат вдруг сообразил, что главная его задача сейчас "запрячь" неведомую тварь, пытающуюся украсть его разум. Сделать себя главным в их тандеме.

Он взял себя в руки и попытался отогнать чужие видения, оставить их снаружи, и в тот же миг потерял контроль над полетом. Все стало кружится, разворачиваться, трястись… Тогда он приоткрыл разум и понемножку, мягко, чтобы не порвать тонюсенькую ниточку связи, начал подтягивать чужое сознание к своему. Сперва шло тяжко, но достаточно было вызвать у себя предполетное ощущение, как руки становились крыльями. Подними правую — левая падает за линию горизонта и наоборот. В общем, чем выше поднималась одна, тем ниже опускалась другая. Стало легче: Гнат начал понимать зверя, а тот перестал сопротивляться.

Полет выровнялся. Обратно рука шла легко. Существо чутко реагировало на движения человека. Стоило попытаться поднять обе руки перед собой, как горизонт послушно нырял вниз. Увести назад, и туманная линия уходила вверх.

— Вот оно, значит, как! — Гнат усмехнулся. По всему выходило, что и не ловушка это вовсе, а очень интересный транспорт, схожий чем-то с гужевым. Просто роль лошадки исполняет другое существо. Ну и "вожжи", конечно, довольно своеобразные.

Понемногу разум человека все глубже внедрялся в сознание "лошади". Гнат не стремился одержать верх — такое здесь не прошло бы, — он осторожно брал на себя управление там, где оно было необходимо. Действовал мягко, стараясь не навредить и не влезать туда, где все действовало без вмешательства извне. Почти так же, как в тягаче: газ, тормоз, сцепление, коробка передач, руль… Не требовалось работать отдельно с каждым взаимодействующим механизмом — достаточно дать приказ основному, который пробудит вспомогательные.

И зверь подчинился. Уже не сомневаясь в том, что произойдет, Гнат сделал шаг. Ощущение движения было явным, хотя из чего проистекала уверенность, объяснить бы не получилось.

Если с управлением стало более-менее понятно, то вопрос, как освободиться от плена машины, оставался открытым. На любое движение реагировало крылатое существо, но никак не место оператора. Кресло все также крепко удерживало Гната, чего бы он не предпринимал. Похоже, что оно являлось посредником между "лошадью" и человеком. Такой своеобразный облучок, уютное местечко для кучера.

Но так или иначе, а решение требовалось найти. Гнат попытался восстановить в памяти цепочку событий, мыслей и действий, предшествующих пленению. Не так уж и много: поставил посох, сел, откинулся… Не то! Кресло связывает зверя и человека мысленно! Значит, не важны действия, а мысли! Надо вспомнить, о чем в тот момент думал. Ага! "Как здорово путешествовать к горизонту, не вставая с места." Как — то так. Именно после этой мысли тело и попало в плен. Значит, чтобы освободиться, достаточно сформулировать иную мысль, выражающую нечто противоположное.

Гнат решил, что, возможно, стоит проговаривать идеи вслух, чтоб усилить эффект. Он начал поиски с простых команд.

— Стой! Прекрати! Тормози! Отпусти!… - никакого эффекта на машину это не произвело — зверь продолжал неспешный полет над пропастью.

Проговорив последний десяток слов, имевших хоть какой-то смысл, Гнат вздохнул. В голове тихонько звенела пустота, внизу, в подернутой дымкой глубине проплывала земля.

Гнат чувствовал дикую усталость от суматошного дня, от укрощения летающего животного, от полета в неизвестность. Возникло непреодолимое желание закрыть глаза, отключится от всего, встать, размяться и… В голове мощно прогудел колокол и Гнат снова оказался в кабине. Панели, стекло, горизонт… Свободен! Он тут же вскочил с кресла и оглянулся. Позади виднелась узкая полоса — земля, откуда началось путешествие.

Гнат выбрался из застекленной коробки наружу. Холодный ветер полоснул по серой коже и тут же потеплел. Непонятно как такое получилось, но зато стало очень комфортно. Похоже, что павший на плечи Гната паразит был не так уж и плох — он прекрасно справлялся с регулированием температуры. И еще… Он как-то позволял…наедаться, что ли. Есть не хотелось совсем, хотя совсем недавно живот подводило. Возможно, серая кожа преобразует тепло в еду, хотя и не факт. Интересно, а что взамен? Вряд ли симбиот столь уж альтруистичен, он наверняка получает чего-то взамен. Только что?

Но Гнат вскоре оставил эти мысли. Он подошел к поручням лестницы и увидел, что вслед за неведомой машиной летят и деревянные мостки. Их прочно удерживал привязанный канат. Он был натянут, как струна, а потому создавалось впечатление, что мостки эти и не летят вовсе, а плывут. Гнат спустился вниз и подергал привязь — она пружинила. Казалось, будто кто-то тянет мостки назад с большой силой. Может быть внизу все же вода, только какая-то невидимая? Гнат добрался до последней ступеньки, изогнулся и опустил руку. И немедленно почувствовал, как ее увлекает течение. Но это было единственное ощущение: ни тепла, ни холодка пальцы не ощутили, хотя и не были защищены живой одежкой.

Странная жидкость. Ее не получалось зачерпнуть, от нее не мокла кожа. Больше всего субстанция походила на сжатый, нет, не сжатый — сгущенный воздух. Возможно, что так оно и было. А вот эта самая "кастрюля" — своеобразная помесь лодки с повозкой. И еще есть какой-то зверь, к спине которого машину и прикрутили. Невидимое, но большое и сильное существо.

Гнат поднялся наверх. Судя по всему, курс не поменялся, да и скорость, если верить ветру, тоже. Но почему-то казалось, что совсем не лишним будет заглянуть в кабину и посидеть некоторое время в кресле, а то примется зверюга буйствовать тут, посреди океана сгущенного воздуха, и пиши пропало. Очень Гнату не хотелось проверять на себе, можно ли утонуть в нижнем "воздухе".

Он рухнул в кресло и сосредоточился на своем желании двигаться. Переход произошел мгновенно. Снова крылья и лапы, только на этот раз уже полностью "свои", не требовавшие приручения. Все отлично! Все, кроме одного: в сознании иного существа пульсировал страх. Явный, тяжелый, мощный, он вызывал дрожь. Из-за этого чешуя топорщилась, притормаживая движение. Зверь смотрел по сторонам, а человек, видевший окружающее его глазами, не мог понять, что тот ищет. Вероятнее всего, тварь чувствовала нечто такое, что никак не отзывалось в человеческом сознании. Оставалось только положиться на инстинкты зверя и лишь отслеживать движения.

Воздух внизу помутнел, наползли облака. С сухим треском ударила молния, на чешуйках запрыгали голубоватые огоньки электрических разрядов. Гнат почувствовал, как его крылья затряслись, словно их дергали невидимые силачи. Он влетал в ураган. Ясное ощущение беды мобилизовало силы зверя. И в первую очередь он попытался изгнать из своего разума чужеродный. Гнат почувствовал, как его сознание тонет в первобытном ужасе животного, и контратаковал. Раз почуявший силу "наездника" зверь долго не сопротивлялся. Бунт сменился покорностью. Но буквально через минут человек отступил, предоставив коренному обитателю разбираться с бушующей стихией, и только следил за тем, чтобы не потерять контроль совсем.

Едва Гнат подавил попытку очередного бунта, как буря ударила во всю силу. Ураган трепал огромное тело так, словно это была соломинка. Ветер ревел со всех сторон. Гнат давно бы потерял в этой кутерьме верх и низ, если бы не инстинкты его подопечного.

Справа внизу сверкнула молния, затем другая, слева. А вскоре удары стали следовать один за другим. Огненная феерия грозила спалить то, что не смогла разметать буря. Гнат чувствовал, куда и когда ударит следующий разряд. Точнее, он перехватывал то, что ощущал зверь. Они то ныряли глубоко в сгущенный воздух, то стремительно взмывали с одним из смерчей. Их забрасывало высоко в ледяную голубизну неба.

Внезапно животное перестало сопротивляться. Словно новичок-шофер, бросающий в критический момент руль, оно превратилось во влекомый стихией листок. Пришлось человеку брать управление на себя. Гнат боролся со стихией отчаянно, хотя и не слишком успешно. Он все еще пользовался способностями подопечного и предугадывал опасность, но делал это неуклюже. А одно слишком резкое движение заставило лапы существа погрузиться в тяжелый газ. Скорость тут же упала, а буря развернула массивное тело боком к ветру, выгибая крыло. Маневрировать стало невозможно. В тело попали две молнии. Превозмогая боль, Гнат бил крыльями по упругой поверхности сгущенного воздуха и разворачивался лицом к ветру. Но ему катастрофически не хватало навыков полета! А зверь совсем забился в угол разума и отчаянно скулил, не делая даже малейшей попытки помочь. Он целиком и полностью положился на своего хозяина.

Гнат сделал еще несколько отчаянных взмахов и ощутил такую резкую боль в левом предплечье, что в глазах потемнело. Зверь, словно проснувшись, забился в панике. Гнат чуть отступил в тень: вдруг тому что-то удастся сделать. А через секунду парня буквально выбросило в кресло. Кабину трясло и раскачивало. За стеклом творился кромешный ад, в котором не существовало ни единого ориентира. Гнат до боли в пальцах вцепился в поручни, стараясь удержаться на немыслимых виражах, при этом машинально отметив, что предплечье не болит. И только спустя некоторое время он понял, что боль принадлежала зверю. Получалось, это у него, бедолаги, вывихнуто плечо. Нет, крыло.

Внезапно что-то громко взревело и резкое ускорение вжало Гната в кресло. От навалившейся тяжести стало трудно дышать, но полет теперь стал ровным. Скорость все возрастала. Появилась мелкая вибрация, от которой заныли зубы. Когда на горизонте возникла тонкая черная полоса — гул на мгновение стих, а затем вновь все взревело с удвоенной силой. От резкого торможения Гната бросило на стекло…

Пришел в себя он довольно быстро. Тошнило, саднило лоб, во рту стоял противный привкус крови — сильно ударился Гнат встал на четвереньки и сплюнул на пол тяжелый кровавый сгусток.

— Вот, ведь, черт!

Он тряхнул головой и поморщился. Ему показалось, что от этого движения внутри заплескалась расплавленная боль. Все вокруг качалось. Да, без сомнения он здорово приложился. Гнат поднялся, держась за кресло и уселся. Стало полегче, но кабине не прекратила раскачиваться.

Попытавшись снова "оседлать" зверя, чтобы прояснить ситуацию, Гнат не почувствовал живого отклика — вокруг была только мертвая материя. Он встал, и оставляя на стеклах кровавые отпечатки ладоней, выбрался наружу.

Холодный ветер помог Гнату окончательно прийти в себя. Он рассмотрел свои окровавленные руки — видимых ран на них не было. Наверное, это разбитое о стекло лицо. На самом деле вовсе не важно, что там с лицом. Да и без зеркала сейчас не понять, что там с ним. К тому же боль отступала быстро и легко, словно ее высасывали. Наверное, так оно и было. Вторая кожа отлично помогал своему носителю выжить. И это совсем неплохо!

Гнат решил выяснить, что произошло со зверем. Очень не хотелось думать, что несчастная животина погибла в битве с бурей. Он надеялся, что бедолага жив, только без сознания. Да и не мудрено отключится! Гнат вспомнил вспышку боли и поежился. Вывих или перелом крыла — наверняка. Может и еще что. Парень чувствовал себя виноватым во всем, что произошло и очень хотел выяснить судьбу "напарника". Вот только сперва надо увидеть тело, а с этим большая проблема.

Гнат решил попробовать использовать то самое "боковое зрение", с помощью которого удалось увидеть Жука и потом отыскивать переходы. Он подошел к краю. Первая же попытка увенчалась успехом. Под "кастрюлей" замерцал и принялся густеть воздух. Он темнел, терял прозрачность, обретал границы. Появились громадные, чуть не с половину территории Контура величиной, крылья, огромная шипастая голова на вытянутой, покрытой чешуей, шее. Какие-то щупальца придерживали щитки у закопченых решеток. Там, где была лестница, вертикально торчали две массивные пластины, пронизанные целой сетью кровеносных сосудов.

"Лошадка" смахивала на помесь дракона с черепахой, хотя и возникало подозрение, что она не являлась ни тем, ни другим. Гнат подошел к пластинам и коснулся одной из них. Та была теплой, в жилке под пальцами ощущалась пульсация. Судя по всему, несчастное существо было живо. Гнат подошел к ограждению площадки и посмотрел на левое крыло. Оно наверняка было сломано: из под кожи торчал белый обломок толстенной кости, а вокруг раны растекалась темная кровь.

Дело плохо. Если черепаха/дракон так и будет лежать, то наверняка истечет кровью. А это совсем нехорошо. Гнат решительно спустился по лестнице. Он еще не знал, как помочь раненому, но надо же как-то попытаться. А для начала — спуститься вниз.

Гнат прошел на корму и к своему изумлению обнаружил мостки, привязанные канатом к торчащему из корпуса крюку. Как они уцелели в битве с бурей — загадка. Однако сейчас они пришлись как нельзя более кстати. Гнат потянул канат — мостки послушно подплыли к лестнице. Он ступил на край доски и тут же снова вцепился в лестницу. Плыть на подобном сооружении-нечего было и думать! Но вполне можно плыть держась за доски. Он вдруг вспомнил, как в детстве их учил плавать один из наставников. Для этого учеников на месяц возили в Контур, где был маленький пруд, который тогда казался огромным водоемом, в котором водятся неведомые чудовища. А плавать начинали как раз с досками.

Спустив ногу пониже, Гнат коснулся ею сгущенного воздуха и не ощутил ни тепла, ни холода. Что ж, хорошо! По крайней мере, не замерзнешь. Да и паразит на плечах вполне способен защитить своего хозяина. Или жертву. Гнат встал на последнюю ступеньку, ухватился руками за предпоследнюю и осторожно опустил ноги в пропасть, готовый в любой момент взобраться обратно. Однако тело стало послушно терять вес, как если бы оно попало в воду. Гнат отпустил ступеньку и схватился за мостки. Он старался не смотреть вниз — от высоты сильно кружилась голова. Он прекрасно понимал, что упасть не удастся, но упрямые инстинкты заставляли нервничать.

Отвязав канат, Гнат взял курс на крыло. С длиннющим и не слишком-то легким деревянным сооружением это оказалось очень непростой задачей, но отпустить опору и плыть самостоятельно — было выше человеческих сил.

После двадцатиминутного путешествия Гнат "пришвартовался" к крылу и осторожно прошел по его упругой поверхности к перелому. Вблизи все выглядело ужасней, чем с крышки "кастрюли": обломок, диаметром с хороший столб, просто так обратно не поставишь.

Может быть что-то почувствовав, а может чисто рефлекторно, зверь дернул крылом. Гнат скатился в сгущенный воздух: тяжелый газ с трудом влился в легкие. Дыхание перехватило. Молотя руками и ногами упругую среду, Гнат "всплыл" и ухватился за спасительные мостки. Он довольно долго кашлял и плевался, ведь на самом деле захлебнулся, а затем снова подобрался к месту перелома. Однако едва Гнат ухватился руками за кожистую перепонку, как почувствовал дискомфорт — стало прохладно. Сперва он не придал ощущениям никакого значения — мало ли! - но холод охватывал все большую поверхность тела.

Наконец Гнат понял в чем причина: его защита и одежка, приклеился к крылу зверюги и потихоньку расползается по поверхности большим серым пятном. Вскоре "костюм", принесенный на плечах из снежного слоя, целиком перебрался на квазидракона. Гнат сильно мерз. В воде, чтобы согреться, надо двигаться. Он оторвался от крыла и сделал несколько гребков — тело обожгло холодом. Пришлось вернуться обратно. Гнат понял, что дело плохо. Требовалось срочно забраться в теплую будку, чтоб не получить переохлаждение. И расстояние-то до лестницы не такое большое, но доплыть нечего и думать. Чертов паразит, как же он не вовремя ушел!

И тут Гнат неожиданно для себя рассмеялся, радуясь простому решению проблемы — надо просто долететь! Стоило сосредоточиться на этой мысли, как сразу возникло знакомое покалывание в кончиках пальцев. Стремительный взлет — и вот он уже парит над стеклянной кабиной.

Приземлившись, Гнат тут же юркнул за дверь и уселся в кресло. В кабине было не намного теплее, чем снаружи, но зато сюда не проникал ветер. Поджав под себя ноги, Гнат кое-как согрелся и теперь внимательно наблюдал, как его "одежда" растекалась по голове дракона. Очень скоро паразит накроет зверя и залечит раны. Почему-то не было ни капельки сомнений, что именно так и произойдет. Вот вернется ли вторая кожа к старому хозяину — большой вопрос. У нее вполне могут на этот счет свои идеи.

Первые проблески сознания драконоподобного существа Гнат ощутил примерно через час, когда окончательно продрог. Он даже сперва принял дрожание крыльев за очередной приступ озноба, но дрожь стала сильнее, а под ногами что-то протяжно загудело, словно кто-то дернул шнур сигнала грузовика. Гнат выглянул в окно. Торчащей кости было не разглядеть под серой поверхностью, но передний край перебитого крыла приобрел плавную изогнутую форму, такую, как на здоровом. Значит, процесс лечения как-то шел.

Между тем, в кабине становилось теплее. Гнат сперва думал, что ему кажется, но температура явно подросла, хотя и оставалась довольно низкой. Это означало, что существо довольно быстро выздоравливало, и машина снова заработала.

— Отличное решение… — задумчиво произнес знакомый голос за спиной.

Гнат обернулся и ничуть не удивился, обнаружив Смерть на пороге кабины. Он тут же вскочил и шагнул навстречу старому знакомому.

— Приветствую! Что привело в эти края? Впрочем, догадываюсь…

— Вовсе нет. — нежданный гость отрицательно качнул головой, поставил косу в угол и тщательно разгладил руками балахон. — Просто были здесь еще дела. Вот, заглянул поинтересоваться, что происходит. Как-то интересно получается у тебя мотаться по слоям. Приключения, друзья, находки, потери… Коху даже отыскал, смотрю. Повезло тебе — знатная животинка и верная.

— Коху? Это паразит, который сейчас лечит дракона?

Ответ Смерти прозвучал как-то не очень уверенно.

— Я бы не сказал, что паразит. Скорее, симбиот. Принято считать, что коха питается чистой энергией, а для этого нуждается либо в носителе, либо в месте с высокой интенсивностью излучений. Но насколько мне приходилось видеть, кохи ищут разумных существ, чтобы объединиться с ними. Видимо, не только любят пузо набить, но и еще чем-то подпитаться. Ты где своего отыскал? — и посмотрев вниз, поправился. — Свою.

— Она? Девочка?

— Не понимаю, что тебя удивило. Так довольно часто случается в природе. Мальчики, девочки, самцы, самки. Даже у растений такое встречается.

— Ну, тебе видней. — Гната пожал плечами. — Я свою отыскал — точнее, она меня отыскала — в мире, где бесконечные снежные поля.

— Вот уж воистину!.. А впрочем — не лишено. Там искать энергию и разум легче, хотя и рискованней. Интересный экземпляр тебя — умеет выводы делать и планировать. Интересно, кому она принадлежала раньше?

Но Гната сейчас больше волновал другой вопрос — выживание. Без этой самой кохи будет трудненько не замерзнуть.

— А она… вернется?

— Трудно сказать. Драккар этот твой работает своеобразно. Он, понятно, живой, но не очень сообразительный. А точнее — безмозглый, почти машина. Еще раз убеждаюсь, что умное твоя коха существо. Что ж, тогда дождись, пока она починит твое средство передвижения и посмотри, но не трогай управление. А то если ваши сознания окажутся единым целым, она может и не сообразить, кто из вас умней. Если уж даже я не очень уверен в ответе на этот вопрос, то ей…

Гнат мог поклясться, что из под капюшона раздался смешок, хотя и похожий на тихое покашливание. Он насупился.

— Ладно, пойду. Ах, да! Возьми, чтоб не мерзнуть.

— Что?

— Там, на кресле.

Гнат обернулся. На спинке кресла висел серый плащ с капюшоном. Точно такой же, как был на визитере. И когда он успел положить? Гнат повернулся, чтобы поблагодарить Смерть, но позади уже никого не было. И то ли показалось, то ли правда — над поверхностью воды мелькнула серая точка.

— Спасибо! — крикнул Гнат, не особо, впрочем, надеясь быть услышанным.

Он подошел к креслу и протянул было руку, однако не решился коснуться — отдернул. Дурацкая мысль мелькнула: "а вдруг это сменный плащ, который Смерть иногда надевает, когда основной рабочий в стирке?". А следом всплыл еще более неуместный вопрос: "моется ли Смерть?"

— Ерунда какая! — буркнул себе под нос Гнат, тряхнул головой и взял плащ в руки.

На ощупь — нормальная мягкая ткань. Новая вещь, похоже. Что ж, гораздо лучше, нежели мерзнуть. Он накинул плащ себе на плечи и моментально согрелся. Стало уютно и спокойной, словно он очутился в кабине грузовика на постоялом дворе. Можно спать и ни о чем не думать.

Гнат еще раз выглянул в окно, но все оставалось без изменений. Наверное, коха лечила внутренние повреждения или что-то в этом роде. Можно и подремать. Он уселся в кресло, закрыл глаза и тут же отключился.

Очнулся он довольно поздно. За окошком сгустилась тьма, на небе высыпали звезды. Гнат встал, потянулся и вышел на палубу. Тишина, штиль. Даже покачивание стихло. Он посмотрел вниз и увидел огни. Сперва даже подумал, что это отражение звезд, но потом заметил, как огни перемещаются. Судя по всему, там, в глубине, обитали какие-то светящиеся твари. Гнат встревожился было, что обитатели этого моря могут напасть на дракона и коху, но потом сообразил, что вряд ли. Если его "лошадка" спала у берега невесть сколько времени и не подвергалась нападениям, то она не слишком интересна обитателям воздушного "океана". Гнат хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Решение оказалось простым: дракона здесь просто не видели, как не видел его и сам Гнат, покуда не начал использовать "боковое зрение" разума. Но тогда напрашивался вывод, что живой транспорт вовсе не коренной обитатель этого мира. То есть, некто прилетел сюда — как там выразился жнец? — на драккаре и долго тут жил. А посещение Смерти не относилось ли к к бывшему владельцу транспорта? И ведь не ответит, если спросить напрямую. Ну и ладно. Главное, чтоб драккар этот был на ходу как можно быстрее.

Гнат вздохнул и вернулся в будку-кабину и уселся в кресло, но вскочил, как ужаленный. Коробочка! Только сейчас он сообразил, что ее нет. Скорее всего, она навсегда похоронена в снегах холодного мира. И это очень плохо. Ведь по сути она является обратным билетом, если верить Аристотелю. И очень ценным, раз ее так желал заполучить Каменный дракон. Как же теперь быть? Он вышел на палубу и принялся нервно мерить ее шагами.

— Хочешь вернуться домой, человек? — раздался голос сверху

— А? — Гнат даже подпрыгнул от неожиданности и запрокинул голову. Над драккаром, почти невидимый в ночи, кружил Каменный дракон. — Откуда ты здесь?

— Это не важно. Ты позвал меня и вот я здесь. Так ты хочешь вернуться?

Гнат задумался. Он вспомнил свою жизнь в Контуре, рейсы, знакомых и друзей. Как-то стерлись или стали казаться неважными плохие моменты, а хорошие наоборот — стали выпуклыми, значимыми. Одно неудобство только там — сны, но если не покидать границы территории Контура, то можно пережить. Но зато не надо ломать голову над тем, как найти тоннель между мирами, которые могут привести в такие места, откуда и не выбраться будет. И плащ Смерти вместе с мечом можно забыть тут. Чтобы защитить себя в родном мире вполне хватает дробовика. Да и коробочка потеряна, нет дороги назад.

— Да. — не очень уверенно произнес Гнат, а затем повторил твердо. — Да!

— Тогда заплати и мы отправимся в путь.

— Извини, но мне нечем платить. Я где-то оставил коробочку.

— Хочешь сказать, что мне пришлось проделал долгий и весьма нелегкий путь, чтобы услышать, как ты потерял оплату за возвращение?

— Но я не просил тебя прилетать.

— Ты вспомнил обо мне и о доме. Я не умею читать твои мысли, но вижу образы. Дом, я и эта самая вещица — все вмести они означают зов.

— Ну, извини тогда. Мысли мои были совсем о другом.

Дракон резко взмахнул крыльями и Гната едва не снесло ветром за борт. Драккар качнулся. По-видимому, каменная рептилия была очень раздражена. Через пару мгновений снова раздался голос.

— Я обычно так не делаю, но сейчас хочу на будущее предупредить: следующая подобная встреча закончится для тебя плачевно. Либо добудь коробочку, либо обо мне не вспоминай, если хочешь жить.

В ту же секунду раздался могучий протяжный рев, огненный град с треском пролился над воздушным "морем" и дракон исчез. Гнату показалось, что огромная тень на миг заслонила звезды, но ручаться за это он бы не стал.

— Уф. — перевел он дух и ушел в будку. На сегодня приключений хватит. Он устроился в кресле с намерением подремать вопреки всему, однако до рассвета глаз сомкнуть так и не удалось.

Когда ночь растворилась в сером предрассветном мареве, Гнат принялся в окно рассматривать свою "лошадку". Вылезать не хотелось, но и отсюда было видно, что коха все еще покрывает собой крыло. И не только больное, но и здоровое. Смерть, выходит, тоже умеет ошибаться. Как ни крути, а паразит остался со своим новым носителем. Возможно, что он просто теплее, нежели человек. Вон как кабина разогрелась!

Почему-то уход кохи задел. Гнат встал с кресла, снял и повесил на спинку плащ и принялся наблюдать, как над горизонтом поднимается солнце. Зрелище было красивым и немного пугающим, однако по мере подъема легкий намек на жуть испарился. Небо вновь стало голубым.

Гнат еще немного полюбовался просыпающимся миром, а затем решил все же сходить и проверить "мотор" своего драккара. Похоже, что с ним все было в порядке: дракон был полностью обтянут серой кохой.

— Да и черт с тобой! — махнул рукой Гнат, быстрым шагом вернулся в будку, уселся в кресло и практически без усилий "подключился" к подопечному. Меньше чем через минуту драккар отправился в путь, к темнеющей на горизонте полоске земли.

Крыло не болело, лететь получалось легко. Под брюхом пролетали легкие облака, не предвещавшие никаких бурь. Давно забытое ощущение сытости вызывало некоторую эйфорию. Ко всему и ветер попутный — двигатели можно не включать.

Полоса земли приближалась, становясь внушительным куском "суши". Облака расступились и Гнат увидел, что пролетает над поросшей лесом горой, гребень которой возвышался над поверхностью плотного воздуха. Эта здоровенная скала, собственно, и была той самой "сушей" к которой собирался причалить драккар.

Однако с причаливанием возникли трудности. Стены были отвесными, а пики — острыми. Гнат попытался обогнуть остров, но его остановило взбунтовавшее сознание дракона. Два раза удалось подавить бунт и взять управление на себя, но на третий раз Гнат охотно сдался. Он, наконец, сообразил, что остров этот прекрасно известен драккару и стоит отпустить "поводья". Одновременно с этим Гнат ощутил досаду: столь простая идея должна была сразу прийти в голову. А чуть позже возникло беспокойство: похоже, что сознания зверя и человека как бы нивелируется. И скорее всего виновата в этом коха. Не со зла, естественно, а в силу невежества, неумения отличить носителя разума от исполнителя чужой воли. Но так или иначе, а с драккаром пора расставаться, иначе этот летающий объект пополнится еще одним полуразумным узлом.

Гнат развернулся и двинулся вдоль скал. Мелькали камни, изредка на узкий берег выползала зеленая трава, а то и чахлые кусты. Минут через десять полета, драккар заложил вираж и двинулся прямо на скалу. Гнат собрался было перехватить управление, но не стал. Все равно поздно. Кто бы не управлял драккаром, избежать удара не выйдет.

Скала с каждым мгновением становилась все больше. Уже можно было различить трещинки в камне. Гнат зажмурился в ожидании удара, но вместо него ощутил рывок. В уши ударил рев. Драккар мчался по ущелью и грохот его моторов, многократно отраженный стенами, оглушал. От стремительного полета по извилистому коридору захватывало дух.

Путешествие закончилось неожиданно быстро. Скалы резко расступились и драккар, сделав круг над зеленой поляной, приземлился неподалеку от крохотного домика.

Отчего-то Гнату захотелось подобрать под себя лапы, закрыть глаза и как следует выспаться. Ленивые мысли баюкали, лишали воли. Пришлось как следует напрячься, чтобы выбраться из кресла. И сонливость тут же слетела, словно луковая шелуха.

Гнат надел плащ, взял меч и вышел на палубу. Свежий и не холодный ветерок принес с собой аромат полевых трав. Громко переговаривались сверчки, пели невидимые птицы. Вокруг ничего угрожающего. Домик, показавшийся Гнату-драккару крохотным, был не так уж мал. За домом виднелось поле. Его когда-то явно возделывали, но теперь оно заросло высокой травой.

Гнат спустился по лесенке, спрыгнул с последней ступеньки на землю и пошел к дому. Вблизи здание смахивало на большую хижину. Неровные стены, косые проемы дверей, торчащая солома и отвалившиеся куски глины говорили о том, что человек или люди, строившие жилье, не обладали ни нужными инструментами, ни навыками строителей. Пожалуй он, Гнат, тоже построил бы нечто подобное, сложись так обстоятельства. Без дома жить тяжко, даже кривая соломенная крыша над головой гораздо лучше, нежели вообще никакой. Дом есть дом, будь это даже шалаш.

Потянув за торчащий сучок, Гнат открыл плетеную дверь, шагнул внутрь и остановился, привыкая к царившей в доме полутьме. Когда глаза адаптировались, Гнат смог рассмотреть обстановку. Стало понятно, что человек жил здесь один. Плетеный стол, сделанный из пня стул, кровать, на которой валялось куча тряпья.

Гнат подошел ближе к кровати. То, что смотрелось тряпьем, оказалось лохмотьями, в которые был укутан лежащий человек. Точнее, мертвец. Вот, значит, откуда шел жнец жизней. Гнат снял со стены линялое пальто и осторожно, словно боялся разбудить, накрыл тело. Что-то глухо ударилось о глиняный пол хижины. Наверное какая-то вещь выпала из кармана пальто. Гнат нагнулся и поднял ее. Сердце неожиданно екнуло — вещь оказалась коробочкой, некогда потерянной в снежном мире. И никакой ошибки быть не могло: хотя как следует рассмотреть и не получалось — пальцы отлично помнили каждую вмятинку. Но откуда здесь, в этом доме, на другом слое?

Пораженный неожиданной догадкой, Гнат сдвинул пальто и вгляделся в лицо мертвеца. А когда узнал знакомые черты — отпрянул и выбежал из дома вон. Там, на поляне, он кое-как совладал с собой и попытался найти хоть сколько-нибудь логичное объяснение происходящему. Но не получалось. Ладно, с коробочкой еще туда-сюда. Но тело мертвеца — его, Гната, тело! Не двойника, нет. Маленький косой шрам над правой бровью и родинка на шее… Может, стоит еще раз проверить?

При мысли о том, чтобы войти и рассмотреть тело как следует, Гната прошиб холодный пот. Он никогда не боялся мертвецов, но здесь — другое дело. Здесь он сам мертвец. То есть, не он сам а тот он, что лежал в доме. Не бывает так, чтобы живой рассматривал себя мертвого. И не будет.

Гнат зашагал к своему драккару, стараясь унять бешеное сердцебиение. И только подойдя к крылу он осознал, что изо всех сил сжимает в руке коробочку. Он поднял руку и посмотрел на побелевшие пальцы, обхватывающие круглые серебристые бока вещицы. Билет домой? Черта с два! Теперь уже идти до конца. Вот этот Гнат, что сегодня умер, не вернулся, хотя имел все шансы. Он зачем-то жил в самодельном доме. Надеялся, искал. Неужели он, который живой, струсит и отправится домой, запрется в Контуре и навсегда останется узником места?

— Нет! — отрезал Гнат и сунул было коробочку в карман плаща, но снова вынул и нажал кнопочку. Крышка послушно откинулась, подбросив в воздух клочок бумаги. Гнат поймал его и увидел цифру "8", накорябанную, по всей видимости, углем. Он повертел клочок в пальцах и захотел выбросить, но в последний момент передумал и убрал обратно. Восьмерка явно что-то значила. Может, тот Гнат, что лежит мертвым в доме, был восьмым? Вполне. Ведь если верить Смерти, то он, Гнат, не один такой. Но как узнать свой номер? Откуда тот, который умер, знал про то, что он восьмой? Загадки, загадки…

Сунув коробку в карман, Гнат решил посмотреть окрестности. Возможно, что обнаружится столь нужный сейчас вход в тоннель. А если и нет, то хоть понять, как жил-был тот Гнат, который восьмой.

Прогулка затянулась почти на час, но толком выяснить ничего не удалось. Множество бытовых подробностей и ничего, проливающего свет на произошедшее. Гнат поднялся на невысокий холм и вдруг увидел по другую сторону восемь коротеньких грядок, обложенных камнями. Он спустился к ним, уже подозревая, чем могут являться подобные "грядки" — так хоронили умерших Контура. Гнат много раз проезжал мимо кладбища, а однажды и сам участвовал в церемонии погребения.

Восемь продолговатых холмиков. Цифра восемь. Но тот покойник, что остался в доме — девятый? Гнат внимательно прошелся вдоль могил. На каждой сверху лежали камни. На первой слева — один, на второй — два. На восьмой могиле ими было выложено какое-то слово. Гнат осторожно смахнул землю с припорошенных камешков и прочел вслух.

— "Галатея"!

Он обалдело перечитал имя еще раз и шумно выдохнул. Вот так так! Выходит, и она попала сюда? Интересно, а какой порядковый номер этой Галатеи? Гнат знал троих. Хорошо, пусть будет четвертой. Могила у нее крайняя, сразу за седьмым номером. Это означает, что она умерла либо вместе с седьмым Гнатом, либо незадолго до смерти восьмого. Пожалуй, последняя версия больше подходит. Умерший заботился о могилах предшественников, пропалывал траву, но земля на могиле Галатеи была заметно мягче, нежели у седьмого.

Гнат присел на лежащее неподалеку бревно и задумался над тем, как Судьба ухитрилась свести вместе столько одинаковых, в прямом смысле слова, людей. Ведь это очень непросто сделать, особенно с путешествующими между слоями людьми. Каждый шаг отдаляет скитальцев друг от друга, а вот поди ж ты! Раз, и все прошли через это место. Как, почему? Узловая точка? А что, такое возможно. Только вот в чем ее смысл?

Поднявшись с бревна, Гнат подхватил посох и отправился к дому. Надо обыскать каждый уголок, каждую щелочку там. Коль скоро его двойники из разных мест попали сюда, то после каждого умершего обязательно оставалась коробочка. Есть шанс, что хоть в одной отыщется подсказка посущественней, нежели клочок бумаги с цифрой. Только сперва надо похоронить тело: негоже оставлять тело в доме. Тем более столь близкого родственника.

Сперва пришлось заняться поисками лопаты. Ведь могилы вряд ли вырыты голыми руками. Слева от дома Гнат обнаружил два кособоких строения — маленькое и побольше. Назначение маленького выдавал запах, а вот то, которое побольше, оказалось сараем для хранения инструментов. Многие вещи оказались самодельными, но стоящая в углу лопата была явно не кустарной работы. Ее отлили целиком из металла. Взявшись за прохладный отполированный черенок, Гнат ожидал солидного веса, но лопата оказалась гораздо легче тех, которыми пользовались в Контуре.

— Тем лучше!

Гнат оставил посох в сарае и пошел к маленькому кладбищу за холмом. Возиться долго не пришлось. Минут через двадцать рядом с могилой Галатеи возникла яма достаточной глубины. Гнат воткнул лопату в кучу земли и отправился в дом.

Возня с телом отняла много времени. Самодельная тачка постоянно норовила опрокинуться, пришлось соорудит целую систему подпорок. В конце концов, Гнат сладил и с этим нелегким делом. Перевалив через холм, он подвез тело двойника к яме и остановился. Не слишком-то эти похороны напоминали погребение, если покойного придется вывалить в яму, как какой-нибудь ненужный хлам. И ведь никакого другого, более приемлемого способа и не сыскать.

— Извини!

Подкатив тачку к краю могилы, Гнат отпустил правую ручку. "Катафалк" завалился на бок, а тело скатилось в яму. Гнат немного постоял, пытаясь сказать что-то правильное, однако оказалось, что очень трудно подобрать слова. В сущности, это похороны себя самого.

— Извини! — повторил еще раз Гнат, поплевал на ладони и взялся за лопату. Когда все было законченно, он принес с ранее примеченного места камешки и выложил сверху цифру восемь.

Покончив с похоронами, Гнат вернулся в дом. Он обыскал каждую щелочку, едва не разобрал строение по кусочкам, но не обнаружил и следа других коробочек, принадлежащих семи умершим предшественникам. В запале он вознамерился даже раскопать могилы и поискать там, но вовремя одумался. Вовсе не факт, что у каждого Гната была своя коробочка, похожая как две капли воды на ту, которая сейчас лежит в кармане. Опять же, Гнаты с первого по восьмой умирали последовательно. А значит, передавали шкатулку по наследству. Вполне себе приличная версия.

Однако поиски коробочек не оказались совсем уж напрасными. В промежутке между двумя жердями обнаружился смятый клочок бумаги. Зачем его туда запихнули — непонятно. Гнат развернул бумажку, на ней виднелись какие-то буквы. Гнат вынес листок на улицу и при ярком солнечном свете ему удалось прочитать полустертые слова: "…не уходи…воздухе. не вернешься." И тройка вместо подписи. Скорее всего, послание предназначалось Гнату номер четыре, но по какой-то причине не дошло до адресата. Вот только непонятно, что оно значило? Воздух пропадет, если уйдешь? Не спускаться вниз со скалы, чтоб не утонуть ненароком? Как вариант…

Вообще, все эти похоронные дела и поиски отняли много сил и уйму времени, да и солнце явно собиралось быстренько закатиться за горизонт, а темноте все равно ничего путного не найти. Гнат решил поспать, чтобы с утра пораньше еще разок внимательно все осмотреть. Вдруг что пропустил… Гнат пожал плечами, убрал листок в карман, сходил в сарай за посохом и вернулся в драккару.

Уже забравшись в кресло он с тоской подумал о том, что в первую очередь следовало поискать еду, а не коробочки. Поддался сиюминутному порыву. Теперь, вот, придется лечь спать на голодный желудок, что не слишком здорово.

Между тем, солнце скрылось за скалами и вокруг стало быстро темнеть. Ощущая, как физически давит накопившаяся усталость, Гнат зевнул, устроился в кресле поудобнее и закрыл глаза. Но сон не спешил помочь уставшему человеку. Мысли раз за разом возвращались к тому, что произошло днем, Гнат лихорадочно перебирал версии, строил и разрушал гипотезы. И справиться, остановить безумную круговерть, возникшую из-за переутомления — невозможно. Гнат знал это. После долгих и трудных рейсов переутомление было в порядке вещей. Просто надо знать, что рано или поздно все кончится и придет спасительный сон. Так случилось и на этот раз. В какой-то момент весь сумбур угомонился и Гнат крепко заснул.

Тимофей тихо урчал на холостых, Топтыга нервно расхаживал около машины, а Гала хмуро поглядывала в расколотое небо. Медузы и мотоциклисты кружили над домами, над площадью догорали остатки паутины. Вооруженные местные жители топтались у подъездов. Гнату подумалось, что, наверное, так растерянно и радостно выглядели бы люди, для которых неожиданно кончилась очень долгая война.

Он подошел к Топтыге и хлопнул его по плечу.

— Привет, дружище!

Медведь дернул плечом, словно сгонял муху и обернулся. Гнат начал улыбаться заранее, предвкушая радость встречи, но Топтыга посмотрел сквозь него. Подошла Гала, едва не задев Гната плечом.

— Не видно? — обратилась она к медведю.

— Нет. Но такое чувство, что он совсем рядом.

— Как интересно! И у меня такое же чувство. — раздался позади глуховатый, чуть насмешливый голос Смерти.

Гнат обернулся и натянуто улыбнулся.

— А, привет!

— Привет, привет. Смотрю, ты не очень-то рад меня видеть.

— Есть немного. Сегодня я похоронил восьмого себя и видел могилу Галы.

— Что ж, так бывает. Иногда Судьба устраивает зачем-то своеобразные водовороты, затягивая в воронку разные жизни.

— Но ты забрал их?

— Мое дело простое — следить, чтобы жертвы Судьбы не мучились, а тайные помыслы ее мне неизвестны. Поверь, я бы тебе рассказал, если б знал, но мне не поверяют сокровенные тайны.

— А почему, интересно? Вы же как бы в паре работаете?

— Наверное, я не должен сомневаться в том, что делаю. Сам посуди: как работать, если перед жатвой потребуется найти все взаимосвязанные точки на временном отрезке жизни человека? И не только найти. Еще потребуется просчитать вероятные изменения в будущем. Как мне забрать жизнь, если я начну сомневаться в правоте Судьбы? В такой ситуации абсолютно все застынет в неустойчивом равновесии, а потом рухнет. Какие уж тут слои — в таком бедламе даже Жук исчезнет.

— Да, убедительно.

— Такие дела. Потому-то с Судьбой и работаем мы вроде как в паре, но каждый на своем месте. И воронка та, в которую ты угодил, вовсе не мной придумана. Я забирал жизнь каждой предыдущей твоей копии до того, как в ловушке появлялась следующая.

— А Галатея?

— Она появилась вместе с Восьмым и умерла раньше, чем он. В противном случае, их обоих Каменный дракон отправил бы в Контур твоего мира и забрал бы себе коробочку. А она досталась тебе, не смотря на то, что ты ее потерял.

— Она досталась мне. — повторил Гнат и ему стало грустно. — И я лягу под номером девять, а коробочка перейдет к десятому.

— Ну, вполне возможно и такое развитие событий. Тогда я приду к тебе, как исполнитель, а не собеседник. Ты и не увидишь меня в момент работы.

— Это хорошо.

— Почему? — в голосе Смерти мелькнула нотка любопытства.

— Да привык я к тебе. Если увижу, то станет обидно, словно от друга нож в спину схлопотать.

— Не успеешь обидеться, поверь.

— Ну, тебе видней. У меня своего опыта, по понятным причинам, нет, а спросить некого. Да! Я совсем забыл сказать тебе спасибо за плащ. Отличная вещь!

— Я рад, что тебе понравилось. Носи на здоровье. Ну, а мне, пожалуй, пора. Сегодня еще много дел предстоит.

Словно в подтверждение его слов, с неба спикировал мотоцикл. Он врезался в асфальт с такой силой, что пробил его. Водитель еще в полете спрыгнул с машины, но это мало помогло. Тело рухнуло на тротуар с неприятным хрустом и хлюпаньем. Тяжелые капли темной крови забрызгали все вокруг. Гнат не заметил движения, только увидел вспышку лезвия косы, а в следующий момент в ладони Смерти оказался пушистый шарик. Затем пальцы слега сжалась и шарик рассыпался на тысячи сверкающих снежинок. Через миг они растаяли в воздухе.

Все или произошло очень быстро, или время остановилось. Люди только-только начали поворачивать головы в сторону катастрофы.

— Я немного ускорил тебя, сейчас это возможно. — голос Смерти послышался справа. — Не испугал?

— Нет. — помотал головой Гнат. — Так всегда происходит?

— Да. Все просто, как видишь. Жаль, что тебе не видны линии Судьбы. Там все очень интересно. Тот, кто разбился, двигался к финалу по очень хитрой траектории. Все началось со стакана воды. Судьба решила, что будущий мой клиент его выпьет. Он в это время как раз проверял свой мотоцикл. Взял стакан, отхлебнул воду, закашлялся и зацепил шланг подачи горючего. Тот немного соскочил со штуцера, но не до конца, а чуть позже, уже в полете — слетел совсем, горючее полилось мимо двигателя. Мотор заглох. Итог — мотоцикл рухнул на асфальт с большой высоты. А я забрал его жизнь, как ты видел. Так и работаем.

— Вот из-за такого пустяка? Сильно!

— Разумеется, все не так просто. Конечно, видны только самые последние линии. Понятно, что существует и предыстория, и будущее, во имя которого, собственно говоря, все и произошло. Но про все слишком долго рассказывать. Но даже мой подробный рассказ всего бы не поведал. Клюбок плотный — не распутаешь. Пожалуй, только старина Жук мог бы разобраться, но ему подобные мелочи наверняка не интересны.

— Угу. — Гнат почему-то с неприязнью вспомнил непостижимое существо, живущее в бесконечности, и его сад летающих камней.

— Все, оставляю тебя здесь. Точнее, там, где ты есть. Надеюсь, что сон этот забудется не сразу.

— Такое трудно забыть!

— Да, я надеюсь. Но повторяй про себя начиная с этого самого момента, что каждый шаг твой в руках Судьбы. А она, случается, меняет свои планы, если не слишком поздно их менять.

— Думаешь, поможет?

— Надеюсь. Так или иначе — постарайся не стать Девятым.

Фигура в сером вдруг выросла чуть не до неба и стала яростно встряхивать асфальт под ногами Гната.

— Я постараюсь, только не надо трясти землю! — закричал он и проснулся.

Смерти рядом, конечно, не было, а вот кабину и в самом деле трясло. Гнат выглянул в окно и понял, что происходит. Коха уже сползла куда-то к горлу дракона, и он старательно пытался содрать гигантской когтистой лапой новоявленный "воротник". Во все стороны летела сверкающая чешуя. Пришлось срочно принимать управление на себя.

Почувствовав себя в драконьей шкуре, Гнат понял причину беспокойства: Коха слегка сжимала чешуйчатое горло, словно тугой ошейник. Однако едва подобная мысль возникла, как существо тут же ослабило хватку и, как показалось Гнату, ласково прильнула к его разуму, даря спокойствие. Все понятно. Бедная животинка пыталась отыскать у дракона живую мысль, но не преуспела. И решила спровоцировать хоть какие-то осмысленные реакции. А едва почувствовала разум — успокоилась. Похоже, коха и правда была не в состоянии понять, что человек не является составной частью дракона.