Размерность сновидения

Гнат кивнул. Он уже набил рот неведомыми деликатесами и при всем желании не смог бы ответить. Топтыга не отставал от напарника и уминал угощение за милую душу. Онир поглядел на них и хмыкнул.

— Вы там голодными сидели, что ли? Вроде бы целый мешок с едой там стоял, я сам притаскивал…

Гнат поднял вверх указательный палец, призывая немного подождать с ответом, проглотил, наконец, кусок булки и проговорил.

— Там какая-то масса была непонятная, похожая на опилки. Но она… Как-то даже и вкусная, но…

— …но бесформенная и сухая, — закончил за Гната Онир. — А, между прочим, вы едите абсолютно то же самое, что и в мешке было. Все из этих самых цветов и приготовлено.

— Из цветов? Это что, были цветы?

— Угу. А чего тебя так удивляет? В НАШИХ краях, — он очень выразительно посмотрел на Гната. — большинство растений — цветы. Сейчас с урожайностью, конечно, хуже, но их все равно гораздо больше, чем любой другой пищи. И растить их проще.

— А, понятно тогда.

— Хорошо, если понятно. А еще, неплохо бы усвоить, что похожие вещи в разных мирах могут обладать — и зачастую обладают — совершенно иными свойствами. Овечек запомнили?

— Еще как!

— Это хорошо. Внутри загона вы должны были увидеть немало интересного, идущего в разрез с предыдущим жизненным опытом.

— Было дело. Работа была непростой.

— Вот-вот! — тут же оживился медведь, — Кстати об оплате. Что там нам причитается?

— А что "вот-вот"? Тебе бы только пострелять. Видел я, как вы дракона гоняли — мухобойки вам одной на двоих много.

— Мы-ы-ы? Да он нас сам гонял, едва не сжег!

— Ясно. Только мне потом ездить пришлось, мотор ему восстанавливать. Хорошо, что не заклинил, а то совсем бы Оранжулька захирел. Куда ему без движка? Захиреет. Драконов-то и не осталось почти. Раньше они чаще единорогов встречались, а когда-то и… Эх, да что там говорить! Пони эти глупые плодятся только, растут как грибы, хоть котлеты из них крути.

Гнат несколько смущенно кашлянул и спросил.

— А как же с драконом-то справляться? Вдруг опять нападет?

— На, изучай!

Онир, ехидно улыбаясь, достал откуда-то из тени моток проволоки и протянул Гнату. Тот недоуменно принялся рассматривать предмет, затем положил на стол и отхлебнул из чашки ароматное питье и в упор посмотрел на бородача.

— Спасибо! А у вас есть какая-нибудь инструкция по применению?

— Зачем тебе инструкция? — удивился Онир — просто используй фантазию. Делай из проволоки то, что тебе нужно. Хочешь — автомобиль, хочешь — уздечку для драконов.

— Я попробую, но…

— Вот и пробуй! — отрезал бородач. — Работай ручками поживей.

Через некоторое время Гнат выяснил, что никакими волшебными свойствами проволока не обладает и что его бессовестно надувают, считая полным идиотом. Ни прямоугольник из проволоки не стал ничем, ни треугольник, ни круг. Все изделия обладали теми же свойствами, что и проволока, разве что форму обретали.

Гнат почувствовал себя жертвой скверного розыгрыша: после возни с овечками-людоедами, получить моток проволоки было почему-то обидно. Не оружие это, а так, насмешка. Если только на горло шутнику петельку накинуть…

Медведь поглядел на моток и тоже насупился. Его, по-видимому, обуревали схожие чувства.

Онир засмеялся.

— Ребята, хорош дуться! Это не оружие. Но, если честно, и оно может им быть, если руки умелые, а голова работает. Дай-ка проволоку сюда.

Он требовательно протянул руку. Гнат пожал плечами и отдал моток. Молниеносным движением Онир смотал вместе обе руки парня. Тот успел только охнуть, когда проволока врезалась в кожу на запястьях.

— Вот так, например, можно использовать. А?

Онир ухмыльнулся и снял петлю. Гнат тут же принялся растирать проступившие на запястьях рубцы, тихонько поругивая мучителя. Бородач смотал проволоку и вложил моток в руку парню.

— Придержи до поры. И когда однажды тебе на загривок наступит отчаяние, вытащи и вспомни.

— Угу.

— Хорошо, теперь перейдем к другому оружию.

Протянув руку, Онир вытащил из темной пустоты какую-то не слишком обычную щетку. Из круга, прикрепленного к короткому, плотно обмотанному грязными тряпками древку, торчала редкая щетина. К противоположному концу палки была прикручена грубо изготовленная пистолетная рукоятка.

— На, стрелок! — Онир протянул метлу Топтыге. Тот недоверчиво взял вещь и принялся ее рассматривать.

— Тоже какая-то шутка? — медведь подозрительно взглянул на хозяина дома. — Сейчас угадаю. Пыль щеткой поднимать, чтобы противник зачихался до смерти. Мощное оружие.

Топтыга сделал вид, что пытается смести с пола мусор.

— Слушай, ты так ей не размахивай! — встревожено придержал медвежью лапу Онир. — Держи, пожалуйста, излучателем вниз.

— Чем?

— Щеткой. Она же излучатель. Я тебе покажу потом, как это устройство стреляет. Сейчас уберу все и пойдем учиться.

Топтыга поставил метлу на пол и угрюмо засопел — он все еще не верил Ониру. Гнату тоже не слишком нравилось происходящее. Пока хозяин дома прибирался, напарники хмуро переглядывались. Впрочем, пауза не слишком затянулась, минут через пять Онир завершил хозяйственные дела и сообщил.

— Идем сейчас в тир. Он немного… м-м-м… не здесь, придется прогуляться. Старайтесь не отставать, а то много времени уйдет на розыски потерявшихся.

Топтыга с Гнатом поднялись, ожидая, что Онир пойдет к двери, но тот встал на пороге кухни, откинул завесу и поманил их за собой. Переглянувшись, медведь и человек пошли к нему.

Вблизи завеса оказалась не куском ткани, а плотным клубящимся туманом. И не было за ней никакой кухни — только мгла. Холодная, влажноватая и настораживающая, она очень походила на пространство между слоями, через которое перенес Гната трупожор. Медведь покрепче сжал метлу, чтоб можно было ей действовать хотя бы как дубиной, а Гнат покачал в руке моток проволоки, чтобы прикинуть вес. Хоть в качестве камня поработает, если что.

— Онир! — окликнул Топтыга.

— Не ори — услышат. Я тут.

— Куда идти-то? — понизил голос почти до шепота медведь.

— За мной.

— Так ни зги ж не видно! Ты бы фонарик взял, что ли…

— На перегоне много голодных хищников толчется. К слову, среди них полно и таких, кто предпочитает плюш человечине, но их, разумеется, меньше, чем каннибалов. Ты лучше прислушивайся, чтоб среагировать.

Гнат, при упоминании людоедской сущности неведомых хищников, моментально покрылся испариной и даже порадовался, что вокруг так темно — никто не увидит, как он боится. Теперь, после предупреждения, слух здорово обострился. Гнат слышал шуршание лап медведя и скрипение обуви Онира. Вообще, звуки во тьме перегона оказались многочисленны и все как один представлялись опасными. То воображение рисовало чьи-то острые когти, то окровавленные клыки, то мягкую поступь подкрадывающегося хищника…

Шли долго. Гнату в какой-то момент показалось, что путь бесконечен или, во всяком случае, он длиннее любого другого, по которому доводилось шагать. И когда показалось, что блуждания во тьме не окончатся никогда, обнаружился выход. Он оказался столь же неожиданным, что и вход. Вся компания буквально вывалилась из ледяной мглы прямо в жаркий солнечный день. Проход моментально исчез. Позади осталась стена какого-то здания и открытая дверь, где колыхалась линялая занавеска. Никаких следов тоннеля не осталось.

— Уф! — выдохнул медведь. — Ну и прогулка, доложу я вам.

— А что случилось? — обернулся Онир. Получилось как-то очень быстро, словно он ожидал подобного вопроса.

— Страшно. — лаконично ответил медведь.

Бородач перевел взгляд на Гната, явно ожидая услышать его мнение

— Угу. — подтвердил тот и виновато пожал плечами.

— Отлично! — неожиданно просиял Онир, словно узнал хорошие новости. — Теперь у вас нужный настрой. Топтыга, держи за рукоять эту штуку. Вот тут держи, чтоб не пораниться. Теперь целься излучателем — это щетка которая — вон в ту стену. И держи крепко здесь. Готов?

— Да! — просипел медведь.

— А теперь… — Онир не договорил. Из стены, куда была нацелена щетка, вырвалось кошмарное существо и помчалось прямо на стоящих. У него были когтистые мощные лапы, а на клыках болтались ошметки окровавленной плоти. Его наверняка собрали из всех самых страшных кошмаров, которые представлял себе в темноте перегона Гнат.

Существо прыгнуло и запросто бы покрыло расстояние до стоящих, но в тот же миг щетина метлы заискрила, а затем с ворсинок сорвались крохотные раскаленные добела шарики и стремительно понеслись в сторону существа. Попадая в адское создание они взрывались с сухим треском. В воздухе остро запахло грозой. Существо задымилось, упало, съежилось… А через миг пропало!

— Отлично! — кивнул Онир, хлопнув медведя по спине. — Великолепное попадание! Вот так оно и стреляет, оружие это.

Медведь не заметил похвалы, он внимательно изучал метлу, а затем с сомнением в голосе произнес.

— Но я ведь ничего не нажимал…

— Сила твоего страха активировала оружие. — пояснил Онир и добавил, словно знание устройства "метлы" было очевидным каждому. — Это же усы дракона!

— Ах, да! Это все объясняет. — с явным сарказмом откликнулся медведь. — Я дома храню их охапками.

— Елки-палки! — озадаченный бородач перевел взгляд с Топтыги на Гната. — И ты тоже не знаешь?

— Откуда? Я ж не местный.

— А, ну, да… Я совсем забыл. Понимаете, друзья мои, усы дракона — такая штука, которая воспламеняет дыхание рептилии. Огонь возникает только тогда, когда дракону это нужно. Шаровые молнии на расстоянии воспламеняют вылетающую из пасти смесь, чтоб не обгорела глотка. Если нет молний, то и огня нет. Конечно, дракон и через огонь может дунуть, если таковой окажется, но он так старается не делать: и сам пострадать может. Впрочем, не о том речь. Мысленная команда дракона по своим характеристикам сходна с той, что возникает у человека во время сильного испуга. Сам дракон плюется огнем в режиме атаки, а не от страха, но результат в любом случае одинаков — первыми возникают молнии. Когда Топтыга испугался кошмара, то сгенерировал нужную команду. Произошел выстрел.

— Сильно! А как усы для оружия надергали и не поджарились?

— Так они вместе со шкурой слезают при каждой линьке. Надо только собрать их в тот момент, когда шкура совсем свежая. А чтоб не пересохли, достаточно иногда опускать излучатель в питательный бульон и дать рукоятке как следует промокнуть, тогда усы надолго останутся рабочими. Кстати, тряпка — кусок драконьей шкуры, что осталась после линьки.

Топтыга внимательно рассмотрел щетинки.

— Значит, ужен только мой страх для выстрела. Жаль. В случае опасности не всегда боишься.

Онир нагнулся, поднял камушек и подкинул его на ладони. Затем хмыкнул, поднял еще два, примерно таких же по величине, и принялся подкидывать их так, чтобы в руке все время оставался только один. Жонглировать у него получалось легко и непринужденно. Гнат и Топтыга недоуменно смотрели на представление. Онир, один за другим, поймал камушки, протянул их медведю и попросил.

— Повтори.

Топтыга попытался. Но больше одного камня в воздух так и не поднялось. Да и он падал на землю в тот момент, когда медведь подбрасывал второй.

— Еще пробуй. — жестко скомандовал Онир.

Каждая следующая попытка заканчивалась так же, как и предыдущая.

— Колдун! — буркнул медведь и вернул камни бородачу. Тот передал камни Гнату.

— На. Теперь ты.

Гнат сперва рассмотрел камушки — на первый взгляд, они казались вполне обыкновенными. Самая, что ни на есть, галька. С бросками у Гната получилось чуть лучше, чем у медведя, но третий так ни разу и не успевал взлетать в воздух: падал на землю. Иногда в компании с двумя своими собратьями.

— Чччерт!

Гнат собрал камни и в сердцах зашвырнул их подальше. Бестолку все! Наверное, прав Топтыга: бородатый хмырь — самый настоящий колдун.

— Да не переживайте так, ни у кого с первого раза не получиться. Не колдовал я вовсе. Просто тренировка постоянная нужна, изо дня в день, и тогда камни станут послушными. Ну, такой наглядный урок просто. Ты, Топтыга, все время тренируйся контролировать свой страх. Вызывать и рассеивать по собственному желанию. Доведи искусство до уровня инстинкта, в смысле, действуй быстрее, чем успеваешь осмыслить. И тогда сможешь прекрасно управляться с драконовыми усами.

— Понял уж. — буркнул медведь.

— Онир, а по самому дракону эти усы как сработают? Будет от них толк? — спросил после минутного раздумья Гнат.

— Ни малейшего! Да! И не вздумайте стрелять по дракону, особенно со сторон морды. Чешую вам не пробить в любом случае, а если заряд угодит в выдох, то и пикнуть не успеете, как прожаритесь. Вот, кстати, потому и тренироваться надо. Ты ж боялся дракона, Топтыга?

— А то!

— Вот!

Онир назидательно воздел указательный палец.

— Эх, а жаль! — вздохнул Гнат. — что ни говори, дракон — угроза.

— Вы вот что: драконов-то поаккуратней, не трогайте особо. Нет их почти. Раньше из дома-то, бывало, выходить с опаской приходилось: сперва глядишь на небо. Может, облака тень отбрасывают, а может и стая… И по сторонам, конечно, сразу глядел: если серый плащ и косу блестящую видел — из дома ни шагу. Смерть тогда частенько со стаей кочевала, работы у нее мнооого было в те времена.

Медведь машинально взгляну в небо.

— А куда драконы делись-то? Им неба не хватало или гномы истребили?

— Да гномов уже давно никто не видел. Драконы пропали и они куда-то ушли. — Онир потеребил бороду и грустно продолжил — Сильно все тут раскачалось, вот что я вам скажу. И овечки мои от рук отбились, опять же. А поголовье серпентаэров увеличилось, но им и жрать почти нечего. Пони, разве что, так они противные на вкус. Да много чего происходит. Меняется мир наш, вот что, и не в лучшую ведь сторону меняется…

Темные глаза Онира затуманились было воспоминаниями, но он тряхнул головой и снова стал деловитым.

— Так, с тобой, Топтыга, все. Теперь ты, Гнат.

— Чего?

— Как чего? Идем тебе подбирать что-то полезное, чем ты себя не покалечишь. Не проволокой же ты будешь обороняться, в самом деле. — Онир хмыкнул и прибавил. — Это оружие тебе пока рано использовать — не дорос.

Пришлось обиду проглотить. В конце концов, ему, Гнату, предстоит оборонятся, а не Ониру, а значит лучше иметь что-то более простое в эксплуатации, требующее меньше навыков и знаний, нежели моток проволоки. Может и вправду нужно дорасти, чтобы понять срытую силу простых вещей?

Они шли мимо домиков и пересекали пыльные улочки. На самом деле, тир оказался большим поселком, только тут давно уже никто не жил. Очень давно, судя по состоянию построек. Попадались выпавшие из проемов двери, почти скрытые травой. Черные провалы обдавали идущих запахами навек поселившейся в домах сырости. Из некоторых рам выпали стекла, и тогда полуистлевшие занавески покачивали грязной бахромой, повинуясь ленивому ветерку.

Гнат украдкой заглянул окно, увидел внутри какие-то серевшие в сумраке вещи и поежился. Ему почему-то казалось, что жители не покидали свои дома, а остались в них.

— Некоторые так и умерли в своих домах. — словно подслушав мысли Гната, сказал Онир. — Я потом их хоронил за околицей. Отвозил на пикапе и хоронил.

— А от чего они умерли?

— Кто знает… Дурное тут место, вот что. Говорят, тысячеглазы Смерть обидели.

— Тысячеглазы?

— Да, они могли видеть чуть ли не все, что происходило одновременно в разных местах и помогали многим. Хорошие были.

— А чем эти самые тысячеглазы Смерть обидели? Подсматривали?

— И не обидели вовсе. — раздался совсем рядом знакомый бесцветный голос. — Еще не родился человек, способный обидеть Смерть.

Друзья обернулись: позади них стоял старый знакомый и неторопливо протирал нож косы пучком травы, придирчиво разглядывая лезвие после каждого прохода.

— Не обидели, — продолжил он. — а попросили. Жить им стало невмоготу. Когда-то, в обмен на бессмертие, они отковали мне косу, легируя металл печалями и радостями. Хорошая штука получилась, кстати! Вжик — и ниточка обрезана. — для убедительности, Смерть махнула косой. — Ко всему и великолепная балансировка! Совершенно не устаешь, когда большая жатва. Ножом с тех пор ни разу не захотелось воспользоваться..

— А чего им не жилось-то тогда? — осторожно спросил Онир.

— Бессмертие — жизнь без потомков.

— Это такое правило?

— Какие уж тут правила. — жутковатый собеседник упер отполированное косовище в землю и задумчиво проследил за игрой солнечных зайчиков на полотне. — Бессмертие получили те, кто дарил косу, таков был мой уговор с Судьбой. А иначе бы и не вышло: невозможно подобным инструментом обрезать ниточки создателей. Их печали и радости… А, не важно, в общем. Но дети-то у творцов рождались обычными, смертными. И получилось, что родители переживали не только своих детей, но и внуков с правнуками. Дальние потомки стали люто ненавидеть своих предков, по понятным причинам. Начались бесконечные войны, в которых естественно побеждали те, кто не мог умереть. Вот только потомков было много, и предки раз за разом отстраивали свои жилища, уничтоженные набегами, возобновляли посевы, боролись с болезнями.

— Болезнями? Так ведь…

— Боль, голод и холод бессмертные чувствуют так же хорошо, как и все остальные. Исход другой — да, а сами ощущения вовсе не зависят от отпущенного срока жизни. К слову, и душевных мук тоже никто не в силах отменить. Потому-то однажды, когда очередной раз сгорел их город, тысячеглазы захотели исправить ситуацию, пришли и предложили мне новый инструмент взамен косы — меч, откованный из спиралей времени. Таким можно было не только отрезать ниточки, но и восстанавливать их. Они хотели, чтобы когда наступал смертный час кого-то из детей, я перерезал нитку не навсегда.

— А такое возможно?

— Да, вполне — кивнула непостижимый собеседник потягиваясь. — Даже сейчас возможно, но только если так должно быть. Если, например, произошла ошибка и момент не настал, то ниточка срастается сразу, едва только лезвие косы ее рассечет. Бывают и другие варианты, хотя и реже. Меч же сделает так, что случайность станет закономерностью. Каждое пресечение жизни окажется слишком ранним и ниточка будет срастаться гораздо раньше, чем предрешено. Но обманывая Судьбу легко нарушить равновесие! По правде говоря, спервоначалу мне показалось, что идея хорошая. Только потом понял, что ошибаюсь..

Наступило тягостное молчание. Смерти было явно нелегко переживать те давние события. Гнат думал, что больше ничего не услышит, но через минуту собеседник продолжил.

— И вот, узнав о том, что ничего не выйдет, тысячеглазы попросили их вновь сделать смертными. Забавно, что для этой работы их меч отлично годился.

— И вы… вы их убили?

— Я не убиваю. — тихо произнес голос из недр капюшона. — Я забираю жизнь.

— И вы забрали их…жизни?

— Да. Точно так же, как ты, Гнат, теперь заберешь этот самый меч.

— Это почему это? — отшатнулся парень. — Не нужно мне такое счастье!

— Запомни, дружище, есть парочка сущностей, с которыми не стоит спорить: со мной и Судьбой — поверь на слово.

В тот же миг сверкнула молния, на минуту Гнат ослеп, а когда промогрался, то увидел, что перед ним в земле воткнут изрядно поржавевший железный посох с резной деревянной верхушкой. Витая резьба уходила куда-то под деревянный же набалдашник, сделанный в виде миниатюрного черепа.

— А как им пользоваться? — наконец смог задать вопрос ошеломленный Гнат — Я же не…не умею резать ниточки.

— Тебе нет нужды заниматься моей работой, я пока, как говорят, с ней и сам неплохо управляюсь. Но меч — вполне эффективное оружие против всего, что может тебе угрожать. Он, конечно, делался под меня, но если ты, Гнат, сможешь отнестись к угрозе с пониманием, уважением и жалостью в нужных пропорциях, то все сработает как надо.

— А ничего не надо нажимать, там, или говорить заклинания?

— Нет. Научись хорошо понимать своего противника, сочувствуй ему — вот и вся инструкция. Счастливо!

Гнат выдернул посох из земли.

— Эй, а как научиться-то?

Но Смерть редко отвечает на вопросы. Вот и сейчас вопрос повис в воздухе, а напарник Судьбы пошел куда-то в поля. Совершенно неуловимо, словно абсолютно презрев расстояние и время, он оказался далеко. А вскоре едва различимая серая точка совсем пропала из виду.

Онир с ужасом посмотрел на Гната, когда тот взмахнул железякой, а медведь аж присел, словно опасаясь удара. Но они зря пугались — ничего не произошло.

— Похоже, не работает. Что ж, зато приличной дубинкой может послужить.

— Подозреваю, что работает, скорее всего, — возразил Онир. — Только надо условия соблюсти. У тебя они пожестче чем у Топтыги буду. Попробуй на камне хотя бы. Вооон тот вполне подойдет, как мне кажется.

— Но он не угрожает же.

— Сейчас чего-нибудь придумаем. Попробуй его потревожить.

Пожав плечами, Гнат подошел к здоровенному валуну и пнул его в замшелый бок. Тот вдруг зашатался, стряхнул с себя мусор и завис на уровне головы парня. Несколько секунд каменюка оставался неподвижным, затем покачнулся, угрожающе накренился и ринулся в атаку на человека. Гнат не успел толком отскочить, шершавая поверхность покорябала кожу предплечья.

— Вот, черт!

Гнат взмахнул посохом. Удар железной палки ожидаемо не причинил никакого вреда булыжнику, только со звоном отскочила. Единственный эффект — ладонь болела от отдачи. Камень пролетел еще немного, затем развернулся и ринулся в очередную атаку. Гнат приготовился увернуться, пытаясь нащупать в своих ощущениях ключ к формуле срабатывания оружия. Уважения хватало, угрозы тоже. Понимание? Что-то теплилось, на совсем чуть-чуть. Скорее, превалировало раздражение на Онира, заставившего "разбудить" камень. А уж жалости вообще никакой, только досада.

Как ни странно, но именно Онир помог Гнату найти ключ к работе меча.

— Я просто разбудил камень и не смогу его остановить. Ты оказался ближе всех. Вероятно, его кто-то здорово обидел и он напал на тебя. Уходи, беги! Мне не угомонить эту древнюю душу. Пусть Топтыга попробует его уничтожить, но тебе сперва надо уйти с линии огня.

И вдруг Гнат осознал, что несчастный камень провалялся на земле неизвестно сколько веков. Его ругали, когда спотыкались. Его использовали как наковальню, ставили на него ноги, сидели, мочились… Да мало ли! Он ненавидит не только людей, но и жизнь вообще. Тяжелый, бесконечно древний и…несчастный.

По металлической палке пробежали голубые искры, вдоль спиралей протянулась тонюсенькая, невыносимо белая нить. Гнат выставил посох, перед собой, крепко удерживая рукоять. А атакующий булыжник уже набрал приличную скорость. Возможно поэтому, когда он ударился об острый конец посоха, то развалился на две половинки. Разновеликие части, дымясь, покатились по траве. Нить тут же пожелтела, а затем и вовсе угасла. Гнат подошел к одному куску и присел возле него на корточки, положив рядом палку. На срезе виднелась неправильной формы пещерка, внутри которой сверкали и переливались кристаллики. Их было множество. Гнат коснулся рукой горячей поверхности, вздохнул, взял посох и поднялся.

— Чистая работа! — чуть завистливо сказал Топтыга. — Шикарное оружие!

Онир же с сомнением покачал головой.

— Тяжело с ним придется. Я-то приготовил тебе штучку попроще, но, как говорят, оружие тебя находит, а не ты его.

Гнат неопределенно кивнул, рассматривая посох.

— Смотрите-ка, а ржавчина пропала!

И правда, железная часть потемнела, а местами даже слегка поблескивала.

— Значит, все правильно случилось. Вот и хорошо! Что ж, пора прощаться, бродяги. Мне надо вернуться домой, а ваш путь там. — Онир махнул рукой куда-то в сторону далеких гор, едва различимых в голубоватой дымке. — Стоит поторопиться: о вас уже наслышаны те, кому очень хочется сохранить все как есть.

— Кто они?

— Узнаете.

— Но… — начал было Топтыга, однако Онир шагнул вбок и пропал.

— Ладно, идем. Тут нам нечего делать.

— Идем. А то солнце скоро сядет. Надо бы местечко для ночевки поискать.

— Тоже верно.

И хотя кругом была степь, друзья предчувствовали, что для них отыщется уютный уголок.

Почти стемнело. Ноги уже гудели от усталости, когда друзья увидели домик.

Строение возникло из ниоткуда, как когда-то Зимний город. Вряд ли дом тут стоял раньше. Скорее всего, возник только что, именно для них — для Гната и Топтыги. В маленьком окошке приглашающе горела свеча. Гнат подошел к массивной двери и постучал. Никто не ответил. Он постучал вторично, но по ту сторону все оставалось так же тихо. Тогда парень потянул за ручку и дверь со скрипом отворилась.

Никто не встречал странников. Да и по всему было видно, что у дом не имел постоянных хозяев, хотя гости тут появлялись частенько: на потемневших досках пола выделялись более светлые "дорожки", явно оставшиеся от обуви. В маленьком помещении не так уж много широких проходов и потому, своеобразные тропки и набились на дереве. Да и стол, как заметил Гнат, недавно протирали. В общем, в помещении осталось немало следов недавнего пребывания жильцов.

На протянутой над одной из кроватей веревке висело какое-то тряпье. Наверное, прежние хозяева собирались за ним вернуться, но не срослось. Лишь подойдя поближе, Гнат понял, что не белье тут развешено вовсе, а какие-то оторванные от разноцветных тканей лоскутки. Может, постояльцы привязывали их на память?

— Топтыга, посмотри! — Гнат указал на своеобразную гирлянду. — У вас так принято?

— Неа. Так уж точно не делают в домах. Разве что такие лоскутки привязывают заблудившиеся в зарослях, чтобы кругами не ходить.

— Да? — парень задумчиво пошевелил рукой тряпочки. — Что ж, оставим разгадки на потом, завтра снов в путь, предлагаю как следует выспаться.

— Давай.

Задув свечу, Гнат улегся на мягкую кровать. Он по привычке все еще опасался сновидений, но в глубине души росла уверенность, то никаких кошмаров, которые могут убить, в обозримом будущем не предвидится.

Сон уже явно бродил рядом: едва Гнат закрыл глаза, как его тут же подхватило упавшее время. Оно зазвенело, располосовало реальность на десятки призм, сквозь которые мир стал выглядеть совсем иначе. А потом все окружающее собралось воедино, в осязаемую, но уже совсем иную реальность.

Старая мятая бочка в кустах у дороги. Она пряталась между ветками так, что сходу и не разглядеть. Серый металл уже давно потерял весь блеск, а растения, похоже, давно считали тару своей. Продравшись сквозь колючие ветки, Гнат заглянул внутрь бочки, но не увидел дна. Только когда случайный луч солнца пробился сквозь листву, удалось разглядеть, что внизу поблескивает вода. Бочка скрывала глубокий колодец, а может и защищала от того, чтоб туда не свалился какой-нибудь растяпа. Иногда свет подрагивал на темной поверхности воды и тогда можно было рассмотреть кое-какие подробности. Например, что стены колодца сложены из красного кирпича. Кладка к низу становилась, похоже, шире, превращаясь в свод над водоемом. Возможно, что и озером. А подземное озеро часто, а скорее и всегда, хранит какие-то страшные тайны. Наверняка внизу обитает нечто жуткое, раз вокруг бочки растут деревья с колючками длинной в ладонь, а сам колодец не обнаружишь из-за буйной зелени. Подозрения переросли в уверенность. Теперь Гнат твердо знал, что внизу живет страх. И еще он понял, что никому не добраться до этого колодца вовсе не из-за листьев и шипов — он не для всех и не каждый день появляется.

Неожиданно, снизу донесся пронзительный, бьющий по нервам, плач. Гнат не услышал в нем ни жалобных ноток, ни мольб о помощи. Плач и все. Холодный, привычный, рабочий какой-то, будто некто составляет звуковой портрет абсолютной безнадежности. И этот плач звал. Настолько силен оказался зов, что Гнат и не заметил, как перегнулся через край. Но когда осталось только переместить центр тяжести и отправиться в плещущиеся воды забытья, в руку глубоко врезался зазубренный кусок металла. Гнат очнулся и отпрянул. Ему стало не по себе, на лбу выступила испарина. Он даже оглянулся: не мелькает ли где серый выцветший плащ и не блеснет ли коса старого знакомого? Но вокруг были только шипастые кусты.

Гнат отступил на шаг и…оказался доме. Сквозь маленькое запотевшее окошко проникала серая предрассветная муть. Медведь тихонько похрапывал. Да и дом не молчал, полнился едва заметными звуками. Скрипело, шуршало, похрустывало беспрерывно и ото всюду. На миг показалось, что если научиться понимать этот странный язык звуков, то можно услышать немало интереснейших историй.

Как он очнулся рядом с печкой — не понятно. Наверное в сонном беспамятстве прошел, отразив в реальности бег от колодца. Впрочем, Что есть реальность? Ладонь саднило, на ней виднелся набухший порез и она вся была в пятнах крови. Видимо, тот, спасший его рассудок край, оказался достаточно острым во всех мирах, что умудрился прорезать кожу сквозь отделяющие слои пространство. Что ж, похоже, в те места больше не стоит соваться. Но душа не слушалась голоса разума, ее одолевало любопытство. Тайна не отпускала, пробирая до дрожи и мурашек. И Гнат, наскоро замотав руку снятой с веревки тряпице, снова лег.

Сон накрыл мгновенно, словно ждал человека. Гнат вдруг осознал себя шагающим по тропинке, что ведет к бочке. Вокруг пояса обмотана веревка, в руке поскрипывает фонарик, с живущим за стеклом мерцающим огоньком свечи, на ногах тяжелые ботинки с шипастой подошвой. Просторный комбинезон из мягкой ткани не стесняет движений. Откуда взялись все эти вещи было совершенно непонятно, но они были привычно. А то, что теперь есть веревка — порадовало. Совсем не улыбалось идти на зов и, в итоге, если вдруг не случится пореза от бочки, нырнуть в ледяной сумрак колодца, из которого вряд ли найдется путь назад. А так можно обвязаться и спокойно смотреть вниз. Хотя кто знает, насколько мгла жаждал заполучить человек. Может, край бочки как раз веревку и перережет…

Но колодец исчез. Видать, он и в самом деле существовал не всегда. Сама же бочка с вырезанным дном валялась на боку в кустах, словно давно и покорно ожидала сборщиков металлолома. Никаких следов вокруг, кроме собственных Гнат не обнаружил. Тайна, похоже, решила, что человек пока еще недостоин ее, и от этого, как ни странно, сразу полегчало. Правду сказать, облегчение несколько разбавилось разочарованием, но зато уже не тянуло в опасную пропасть взбесившееся любопытство.

И все же чуть позже, совершенно непонятно из-за чего, в душе колыхнулся страх. Нет, не страх даже, а самый настоящий ужас! Но не такой, что охватывает человека, спящего вне Контура, а разумный, бьющий влет…

Гнат очнулся от сна и дрожащей рукой оттер пот со лба. В окно уже заглянуло любопытное солнце, и все ночные страхи быстро испарялись вместе с остатками воспоминаний о сновидении. Топтыга заворочался и сонно взглянул на Гната.

— Ты уже проснулся? Доброе утро, дружище!

— Доброе.

— Ты чего бледный такой?

— Да сон немного жутковатый приснился. Неприятно как-то.

— Бывает. Ты водички попей — полегчает. Вон там в ведре стоит, под полкой.

Гнат послушно отправился в указанное место, взял ковшик и зачерпнул воды. Но едва губы уловили ледяную прохладу, парень опустил ковш и посмотрел на компаньона.

— Ты принес?

— С чего бы? — медведь пожал плечами. — Тут она была. Я думал, это ты утром сбегал…

— Да я не представляю даже, где эту самую воду набирать тут.

Топтыга резко сел на койке и с ужасом уставился на ведро.

— Дом обреченных… — сдавленно прошептал он.

— Что?

— Мы попали в Дом обреченных. И я пил!

Медведя трясло так, словно он выпил не воду, а отвар из бледных поганок. Гнат взял ковш и подошел было к напарнику, но тот резким ударом выбил емкость из рук парня. Вода выплеснулась на пол и моментально впиталась в доски.

— Нельзя пить здесь!! Я уже отведал воду, а значит, мне придется платить, если хочу уйти. Но если не смогу расплатиться… Буду всегда сюда возвращаться, даже если уйду очень далеко. Как ходить кругами… Вот они, круги эти, и отмечены там, на веревке. Кто-то до нас пытался отсюда сбежать и раз за разом возвращался. — медведь принялся считать лоскуты.

— Чем дому платить-то? Полы вымыть?

Топтыга фыркнул.

— Если бы! Воображением здесь расплачиваются.

— Так давай вместе расскажем и уйдем. К тому же, с нас никто ничего и не требует вовсе.

— Дом берет плату только с того, кто задолжал. У тебя не примет. И сам назначает цену видениям.

— Пусть так, но я же не пил и смогу тебя вывести отсюда.

Медведь отрицательно помотал головой.

— Пойдешь один. Отсюда мне предстоит только один выход — вместе с нашим общим знакомым в сером плаще. Ведь пока я буду отдавать долг, мне опять понадобится пить и есть. И снова платить за чертово гостеприимство. Дом обреченных потому так и называется, что… А, черт!!

Топтыга сел на кровать, обхватил голову лапами и смолк, уставившись в пол. Похоже, все серьезно и для него тут действительно — тупик. И ему, Гнату придется идти одному, а для этого бросить здесь друга, или как-то выкручиваться вместе.

Вместе, только вместе! Набрав ковш воды, Гнат сделал солидный глоток и перевел дух.

— Нет! — крикнул Топтыга, но было поздно. — Зачем?? Ох ты ж… Ты теперь тоже здесь пленник.

— Нельзя тебя оставлять здесь, неправильно. Да и знаешь, вдвоем у нас есть шансы выбраться, пусть и небольшие. А поодиночке — ни единого. И потому, давай-ка пожуем как следует и попробуем отправиться в путь. Не кажется мне, что Дом хочет нам зла.

— Он и не хочет. Просто берет плату, сквалыга.

— Отлично! Пойдем тогда?

— Мы вернемся. Точнее, Дом нас вернет.

— И что теперь? Сидеть здесь до смерти? Пойдем, попробуем хотя бы. Вернет, так вернет, тогда и будем придумывать что-то еще..

Медведь неохотно поднялся и взял свою "щетку" подмышку.

— Мне чего-то в глотку ничего не лезет от всего этого. Пойдем. Хоть и бесполезное это дело, чую…

Гнат прихватил из горшочка на полке какие-то вкусно пахнувшие комочки, которые он обнаружил чуть раньше, и выпил еще воды. Медведь коротко вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал.

— Ну, идем?

Посох теперь уже не казался тяжелым, он, как бы, стал "по руке", приспособился к новому владельцу. Может, конечно, и показалось, но ощущение было именно таким. Сегодня идти получалось гораздо легче, нежели накануне.

Они шли всего минут пять, но когда Гнат оглянулся, то не обнаружил строения. Вокруг была степь. Стало полегче шагать.

— Топтыга, с водой и едой я понял, а, вот, плату за ночлег как воображением взять?

— Он сновидениями берет, говорят. Может и еще как, но про сны — мне рассказывали. Вроде как, ты поспал и этого достаточно. Но кто знает…

— Да, тут все попроще. А возвращает как?

Медведь пожал плечами.

— Увидим. Я сам не знаю.

Закидывая на ходу в рот вкусные и, похоже, питательные шарики, Гнат пытался сообразить, каким образом Дом может вернуть ушедших. Не притянет же он их, как магнитом? Да и ушли они на серьезное расстояние. Уже точно несколько километров отмахали. И вокруг только разнотравье. В общем, пусто. Никаких домов. Видать, Топтыга ошибся.

Когда стало невмоготу идти, они сделали привал, усевшись прямо на землю. Травы скрыли горизонт живой зеленой стеной с разноцветной окантовкой поверх. Появилось ощущение уюта.

От предложенной еды медведь отказался, Гнат доел остатки прихваченных шариков сам. Он очень жалел, что не взял с собой воду, сейчас она оказалась бы весьма кстати.

В высокой траве и цветах отдыхать получалось очень здорово. Беспрерывно меняющие друг друга запахи степи умиротворяли. Хотелось заснуть и проспать до вечера, а не топать в неизвестность.

Пересилив растекшуюся по телу лень, Гнат поднялся и встал, опираясь на посох.

— Вставай, Топтыга!

Медведь с кряхтением поднялся. Ему, видимо, тоже не слишком улыбалось опять топать невесть куда.

Гнат отряхнулся, огляделся вокруг и обомлел: позади них стоял Дом! Внешне другой, не тот, от которого они ушли, хотя чем-то похожий.

Топтыга увидел сооружение и со стоном опустился в траву.

— Мы опять там, откуда начали поход.

— Но этот же другой вроде и… — начал было Гнат, но медведь перебил друга.

— Он всегда другой, иначе бы в него никто не заходил: слухи быстро разлетаются. Но это Дом обреченных, черт бы его.

— Тогда пойдем внутрь? Какая нам разница, где ночевать?

— Пиявка проклятая!

Топтыга вдруг вскочил, вскинул оружие и выстрелил. Со "щетки" сорвались шаровые молнии. Разряд хлестнул по двери, растекся и рассыпался искрами, но не оставил на ней ни царапинки.

— Бестолку. — медведь в сердцах швырнул "щетку" на траву, но затем быстро поднял и внимательно осмотрел..

— Ладно, не переживай раньше времени. Сейчас поедим, попьем и подумаем.

— И увеличим долг…

— Да и черт с ним! Все равно он уже есть. Больше станет или меньше — уже большой роли не сыграет

Дверь приглашающе открылась, будто дом был заранее уверен, что постояльцы никуда не денутся. Медведь и человек шагнули внутрь.

Обстановка выглядела иначе: новее, светлее. Единственное, что не поменялось — веревочка с висевшими на ней лоскутами. Значит, она принадлежала этому Дому в любом его воплощении, а те, кто привязывал обрывки тканей, отмечали на ней количество входов. Или еще что-то.

— Пиявка проклятая… — угрюмо повторил Топтыга, поставил оружие в угол и уселся за стол, бессильно уронив голову на лапы.

— Зря ты так падаешь духом. Может, сможем еще уйти.

— Ты это нашему другу в сером потом расскажешь, когда он нас здесь навестит. У вас как раз хорошие отношения — есть шанс не мучиться.

— Думаю, мы успеем раньше сбежать.

— Это хорошо, что думаешь.

Гнат обнаружил на полке какие-то хлопья. Он осторожно попробовал их: по вкусу "блюдо" напоминало жаренные котлеты. В общем, не те шарики, что были в предыдущем Доме, но тоже ничего

— Сойдет.

Парень насыпал в миску хлопья, зачерпнул из ведра кружкой воду и уселся за стол. Медведь с отвращением взглянул на еду и снова уткнулся носом в лапы. Гнат пожал плечами и принялся неторопливо пережевывать хлопья, запивая их водой.

— Топтыга, присоединяйся! Забудь ты про эти долги, в конце концов.

Медведь грустно посмотрел на друга и покачивал головой.

— Не могу. Сам влип, и тебя, вот, втянул…

— Втянул — не втянул…Ешь! Загнешься от голода — никому лучше не станет.

— Да, ты и прав, понимаю. Попробую, что уж… — зачерпнув из миски горсть хлопьев, Топтыга принялся меланхолично жевать.

Еда, чем бы она не была, отлично насыщала. Чувство голода прошло. Друзья пили воду и молчали.

За окошком стемнело, сама собой вспыхнула свеча. Гнат вздрогнул, но не удивился, стал привыкать. К тому же он ощущал, как усталость навалилась всем переживаниями дня и настойчиво зовет спать.

— Пойду я ложиться, Топтыга. Утро нам чего-нибудь прояснит.

— Да что оно прояснит-то? — махнул лапой медведь. — Что было, то и будет. Ну да ладно, пойдем.

То ли Дом так страстно желал заполучить сны своих гостей, то ли усталость, а может и все вместе, но Гнат отключился моментально.

Колодец пропал, а вслед за этим изменился, ставший уже привычным, маршрут. Тоже верно: нечего там было делать, раз тайна пропала. На этот раз парень шел вдоль старенькой железной дороги, где давным давно не проходило ни одного поезда. Рельсы заржавели, а между ними росли кусты в человеческий рост. Он пытался было пройти по растрескавшимся деревянным шпалам, но вскоре опять вернулся на тропинку: ходьба по путям не доставляла удовольствия. Шагать приходилось либо широко, пропуская одну из поперечных шпал, либо семенить по каждой. Да и кусты эти… Не совсем они растениями, если приглядеться. Тянули свои колючки к человеку, словно пытались растерзать того, кто беспокоил их.

Внезапно позади раздался сиплый гудок. Гнат оглянулся и увидел, как по плавному изгибу ползет коротенький поезд, состоящий из локомотива и вагончиков на высоких колесах. Пришлось спуститься вниз, чтобы не зацепило.

Вагончики, их оказалось три, тянул за собой черный паровоз. Он быстро приближался и вскоре прочухал мимо. Гнат быстро поднялся по насыпи и попытался лучше разглядеть крытую площадку последнего вагона, но не срослось. Красный качающийся фонарик превратился в точку, словно бы поезд преодолел добрый километр за те несколько секунд, что парень карабкался на пути. Странным казалось то, что скорость приближения не была запредельной. И вряд ли поезд мог так уж сильно ускориться в столь короткий промежуток времени — он вообще не выглядел скоростным транспортным средством. Но кто его знает, сравнить-то не с чем. Те ржавые поезда, что стояли на путях в его мире, никогда не двигались. А единственный дряхлый паровоз, что курсировал между двумя территориями Контура Близняшки, проезжал всего-то пару километров. Чего ему разгоняться-то? Хотя он бы и не смог, скорее всего — слишком большой износ. Так что, ускорялся скрывшийся за горизонтом состав или это какие-то иллюзии данного конкретного мира — осталось загадкой.

— Ну и ладно. — махнул рукой Гнат.

Он начал было спускаться по насыпи, но не сделав и пары шагов, остановился — забегали мурашки вдоль хребта. Было что-то неправильное в происходящем вокруг. Гнат огляделся, но никаких явных отклонений от нормы не обнаружил. Однако подсознание отчего-то заставило липкую лапка страха защекотала под ребрами и заледенило где-то в подвздошной области.

Гнат присел на корточки и коснулся руками рельса. На ладонях осталась ржавчина. Вот оно! Шофер понимал, что колеса должны были стряхнуть если не всю ее, то хотя бы рыхлый слой с металла. Ведь там, у Близняшек, рельсы-то блестели, хоть как в зеркало смотрись. И все только потому, что по ним регулярно проходил паровоз. Ко всему еще и раскидистые кусты между шпал никуда не делись, ни единой колючки не поломались у них. Пусть и высокий просвет у вагонов, но уж все равно задел бы — попадались тут кустики и повыше человеческого роста! Получалось, что поезд этот не очень-то настоящий. Поезд-призрак?

Гнат попытался вспомнить написанные белым цифры и буквы на борту паровоза, но как ни силился — ничего не получалось. Точнее, форму символов их помнил, но значение не воспринималось. И вообще — подробности ускользали. И странное дело: чем больше он вспоминал ушедший поезд, тем четче проступали детали, которые Гнат вроде и не видел даже. И все эти мелочи наслаивались, создавая совершенно другой образ, хотя и все более знакомый.

Другой… Конечно! Черная краска почти вся облезла, ржавчина местами проела железо паровоза. Заржавевшие колеса, с которых свисала жухлая трава, выбитые стекла кабины. И вагоны поезда вспомнились, от которых остались лишь сгнившие остовы, сквозь которые тянули свои ветви деревья. Мимо проскочил тот самый поезд, что в незапамятные времена прибыл на вечную стоянку недалеко от домашнего Контура! Не сам поезд, конечно, а призрак, если таковые случаются у поездов.

Гнат теперь стал понимать, почему хотел рассмотреть похожую на балкончик площадку. Когда-то он залез на нее там, у Контура. А когда встал на прогнивший настил, то провалился. Ржавое железо содрало кожу на ноге, с тех пор на этом месте шрам. Долго тогда болело…

Вспомнилось, что номер на борту невозможно было прочитать. От букв и цифр остались только фрагменты, не имевшие никакого смысла. Понятно, что у призрака не могло быть читаемого номера, раз у настоящего поезда он стерся. В общем, иллюзия, основанная на воспоминаниях, как бывает во сне. Во сне…

Открыв глаза, Гнат даже не сразу сообразил, где находится. Он поглядел в окошко, за которым уже ярко светило солнце, и огляделся. Погасшая свеча на подоконнике, веревка с лоскутками, вытертые шагами "тропинки" на полу, стол… Да! Это тот, первый Дом обреченных, откуда они вышли вчера утром. Ну, что ж, все ясно — ловушка захлопнулась. Вредное строение не упустит своих должников-постояльцев. Вот почему еще лоскутки на веревке: наверняка кто-то хотел убедиться, что попадает в одно и то же место.

Топтыга все еще спал, тихонько похрапывая во сне. Гнат грустно улыбнулся. Не стоило будить медведя, пусть еще немного подрыхнет. Ему ведь предстоит нелегкое пробуждение.

Увеличится сумма долг или нет, но есть хотелось сильно. Какая разница, сколько задолжать? Все равно не расплатиться, не умирать же из-за таких пустяков от голода. Гнат на цыпочках прошел к полкам, чтобы организовать себе завтрак. Однако шариков уже не было — нашлись только хлопья. Правда, на этот раз они почему-то совершенно не походили на котлеты и парень, приготовившийся именно к такому вкусу, едва не выплюнул еду. Раньше подобное не приходилось есть, это совершенно точно. Гнат с минуту задумчиво жевал, пытаясь оценить вкусовые качества, но потом решил, что новые хлопья, пожалуй, ничуть не менее съедобны, нежели старые и принялся завтракать.

Топтыга проспал еще примерно с час. За это время Гнату удалось не только поесть, но и прикинуть несколько возможных вариантов дальнейшие действий.

— Доброе утро! — медведь уселся на койке и потряс головой. Ну и сны, чтоб их… Ты давно проснулся?

— Давно. И позавтракать успел. Вот, валяюсь.

— Это правильно. Я имею ввиду, что поел правильно, а что там у нас… Ах ты ж черт!

Топтыга стукнул лапой по столу и помрачнел.

— Попали туда же, откуда ушли?

— Попали. — подтвердил Гнат. — Ты ешь. А потом будем думать, как быть дальше.

— Что тут думать-то?

— Всегда полезно раскинуть мозгами. Может, набредем на какое-то решение. Ведь постояльцы куда-то исчезли, правильно? Значит, и у нас есть шанс.

— Есть, наверное, если предшественники действительно ушли, а не… совсем ушли с помощью парня в сером.

— Да ну тебя, с настроением таким! Ешь, а то разговаривать с тобой не буду. Долг висит над обоими, вдвоем и расплачиваться будем, чего зря киснуть?

Медведь вздохнул и принялся за завтрак, а Гнат смотрел на лоскутки и гадал, что еще они могли бы означать. Может быть постояльцы отмечали так количество видов домов? Ведь если веревка всегда тут, то достаточно ее одной. Максимум — с одинокой тряпочкой. А если это отметки о каждом постояльце, который тут бывал? Гнат, не вставая с места, начал считать лоскутки, но сбился. Нет, вряд ли. Их примерно штук тридцать, а легендам о Доме обреченных не так уж мало лет, раз он стал легендарным. Или что-то еще значили эти самые кусочки ткани? Вдруг что-то очень важное?

Медведь поел и шумно перевел дух.

— Я все.

— Хорошо! Собираемся и пойдем. — Гнат поднялся с кровати и взял посох.

— Какой смыл в этом? — удивился Топтыга. — Вернет же!

— Не знаю. Может быть и так, но нужно хоть убедиться, чтобы придумывать дальше. Пойдем в другую сторону. Не спеша пойдем, поболтаем.

— Ладно, уговорил. — медведь поднялся, взял свое оружие подмышку и первым вышел за дверь.

В какую сторону не иди по полю — вокруг все те же травы. Где-то за вуалью утренней дымки, обещавшей жаркий день, они смыкались с горизонтом. И ничего такого, за что зацепиться глазу. Сегодняшний поход отличался от вчерашнего только тем, что теперь напарники шли неторопливо, а Гнат время от времени наклонялся и надламывал стебли растений вокруг себя.

— Это зачем? — удивился, заметив это, Топтыга.

— Так, хочу понять. Например, если завтра тут будет жухлая трава, то мы двигаемся куда-то. Если нет, то либо мы оказываемся в другом месте, либо…

— Либо что?

Гнат оглянулся. Разумеется, Дом исчез, но тропинка из сломанных стеблей просматривалась довольно далеко.

— … либо мы всегда маршруты проходим заново.

— Хм. А если мы и не идем вовсе, а спим в Доме? — Топтыга остановился и посмотрел вокруг, пораженный этой мыслью. — Вдруг все здесь сон?

Гнат хмыкнул и от души наступил медведю на лапу.

— Ты чего?! — взревел Топтыга и замахнулся, но тут же опустил лапу и покачал головой. — А ты прав, похоже, не спим. Или спим, но в одном сне.

Без предупреждения медведь толкнул Гната, тот покатился по траве, затем встал, отряхнулся и показал набухающую кровью царапину на руке.

— Какого!!!

— Да тоже, вот, проверил идею твою. Возможно, ты и прав.

— Возможно. Короче, идем дальше, надо с чего-то начинать поиски выхода. Одну версию пока можно исключить, правильно?

— Или просто сон слишком реалистичный… — с сомнением буркнул медведь. — но, пожалуй, и правда — отложим ее в сторонку.

Хоть и прошли они немного, но к вечеру вымотались. Дом их уже ждал, приветливо распахнув дверь. На этот раз — прозрачную. В нынешнем своем воплощении он походил на куб, состоящий из темных, почти черных, стекол. Он совсем не походил на исходный, но это был все тот же Дом обреченных: веревочка с лоскутками висела на прежнем месте, никуда не делась. Гнат отвязал один кусочек ткани и положил его на стол.

— Это зачем?

— Да так, интересно…

Медведь не стал переспрашивать, только пожал плечам и принялся за ужин. Гнат скоро присоединился. Вкус у местных хлопьев снова поменялся, но все же оставался вполне приятным. Ощущалось что-то знакомое, словно бы забытое. Вкус из детства? Возможно. Уж очень от него на душе становилось спокойно и хорошо. А еще и сытно.

После ужина Топтыга лег сразу, а Гнат остался сидеть за столом. Он машинально все разглаживал и разглаживал обрывок ткани, стремясь постичь скрытый смысл. Мысли роились, путались. Что-то близко подходило, буквально к самому краешку сознания, но отступало, словно боялось. А потом…

Гнат опять шел по тропинке вдоль железнодорожных путей. На этот раз никакой специальной экипировки для исследований у него не было. Идти получалось на удивление легко. Может из-за того, что пару раз ходил этим путем, да и сон частенько руководствуется своими законами. Однако идти пришлось недолго. Гнат обнаружил непонятный мостик. Скорее не мостик даже, а выложенный красным кирпичом туннельчик под путями. Странно то, что он не попадался на глаза раньше. Вот русло сухое, обломанное деревце какое-то. Во времена походов к бочке ничего подобного не попадалось. Тогда были кусты и полянка, а тут наверняка тек ручей или даже небольшая речушка. Что бы там ни было, но оно высохло и, судя по высокой траве, сие произошло давно. Получается, прошла уйма времени со времен последнего визита, раз ландшафт столь сильно изменился.

Гнат заглянул в проем. По другую сторону виднелись все те же бесконечные поля. Единственным отличием был красноватый отблеск, но скорее всего красные кирпичи стен создавали такую иллюзию. Ничего опасного, скорее всего. Гнат сделал шаг, но остановился: все естество его воспротивилось тому, чтобы двигаться дальше. И правда, мало ли что… Неплохо сперва проверить, что там, на выходе, может ожидать.

Он поднялся по насыпи, оглянулся, чтоб не угодить под какой-нибудь очередной поезд призрак, и перешел на другую сторону железнодорожных путей. Туннель был на месте. Гнат заглянул в него и понял, что не зря осторожничал: проход оказался не сквозным. Получалось, что то место, где располагались увиденные поля, находилось совсем не по эту сторону насыпи. Получается, что проход смещен и не факт, что путь по излому с той стороны приведет именно сюда.

Предположение заставило Гната поежиться. Проверять свои догадки вовсе не хотелось, однако нечто абстрактное зачем-то обязывало сунуться в туннель. И именно с той стороны, откуда виднелись чертовы поля. Коль скоро нельзя противиться неведомой силе, оставалось только найти способ, как осуществить переход, минимизируя риски.

Помятуя о ранах от края бочки, Гнат не стал торопиться. В конце концов, его никто не торопит, а осторожность тут вовсе не помешает. Он перешел по насыпи обратно, раз уж так важно, откуда надо начинать путь, и сделал маленький шажок под арку, крепко держась за торчащую из стены железяку. Подробности Гнату не понравились. Оказалось, что вовсе и не из-за кирпича мир по ту сторону казался красноватым — там преобладал именно этот цвет. А еще, в том неведомом мире вовсю бушевал ветер ураганной силы. Наверное, там разгулялась буря. Она гнала пыль и какие-то шары, вроде перекати-поля. Эти штуковины звонко и громко скрипели, словно их сплели из проволоки и звук многократным звонким эхом проносился по туннелю.

За время своего шоферства Гнат часто видел, как ветер гонял перекати-поле по полям за границами Контура. Шары эти весело подпрыгивали, пересекали магистрали и пустоши. Здесь же все было совершенно по-другому. Да, наверняка эти — из проволоки. Они заметно поблескивали в красноватом свете, чего обычно не случалось с подобного вида растениями из нормального мира. Впрочем, что считать нормой?

Со стороны красноватого мира не доносилось ни ветерка, только звук, и потому, происходящее казалось очень реалистичной иллюзией. Какой бы то ни было, но двигаться надо. Обвязав вокруг пояса невесть как очутившуюся в руках веревку, Гнат затянул другой конец на железяке, за которую до этого держался. Хорошо затянул, от души! А затем рискнул пройти в неведомое.

Он успел сделать лишь несколько шагов, когда веревка повисла, словно ее обрезало ножом. И в тот же момент в туннеле заметался ветер и противный металлический скрежет стал невыносимо громким. Гнат быстро дернул веревку к себе — она легко подалась. Вытянув ее, он несколько секунд рассматривал разлохмаченный срез и толкал внезапно выросшую позади стену. Гнат понимал, что все усилия бессмысленны, но никак не хотелось верить в то, что обратного пути нет.

Страховка ничем не помогла, да и не могла помочь. Не стоило и надеяться на веревку. Правда, что-то внутри подсказывало, что тут бы и стальной трос оказался бесполезен, и что сон не дал бы человеку и тени шанса застраховаться от неожиданностей, но все равно было обидно. Не страшно, а именно обидно, словно некто нарушил ранее заключенный договор.

Резкий чужой запах ударил нос и заставил поморщиться. В горле першило, кружилась голова. Здесь начинался чуждый человеку мир. Стараясь не дышать, Гнат попятился назад, пока не уперся спиной в стену. От запаха это уже не спасло, конечно же, но хоть зловонный ветер не вышибал слезу, стараясь опрокинуть, завертеть.

Гонимый жесткими порывами, мимо пещеры по полю с лязгом прокатился очередной шар. Он подпрыгивал, пружиня на кочках. Отсюда удавалось его как следует рассмотреть. Это и правда клубок спутанной металлической проволоки, а совсем не представитель местной флоры. Хотя, что здесь считать растениями…

Здешний мир разительно отличался от того, что находился по другую сторону прохода. И даже казался по своему интересным. Терра инкогнита! Жаль только — пути назад больше нет, а чтобы спастись, надо пройти через бурю.

Гнат оторвался от стены и сделал шаг. Ветер зло накинулся на человека, принялся трепать одежду, словно пытаясь ее сорвать. И это при том, что тут пока еще стена защищает, а уж что будет на открытой местности. Парень не решился сразу ступить на красноватую траву — присел на корточки и провел рукой по самым верхушкам. Жесткие, колючие растения корябали ладонь и не желали сгибаться. Сорвать их оказалось весьма нелегким делом, но когда это Гнату удалось — стебель тут же распался в красноватую пыль, которую моментально смел с ладони ветер. Вторую травинку Гнат попытался просто согнуть. Это удалось, хотя тоже не без усилий. По ощущениям казалось, что не растение гнулось под пальцами, а довольно жесткая стальная проволока. Складывалось впечатление, что этот мир целиком состоит из металла. Точнее, из металла и ветра. Наверняка странное местечко находилось на том же слое снов, что и поля по другую сторону туннеля, но оно было чуждо людям. И обитатели здесь вряд ли примут шофера за своего. В общем, если он не хочет остаться здесь навсегда, то надо идти.

Ураган с радостью накинулся на новую жертву. Ходить по железной траве и так-то совсем непросто, остренькие травинки пробивали подошву и вонзались в кожу, а уж в сочетании с сильным ветром… Каждый шаг давался с неимоверным трудом, приходилось сгибаться в три погибели и брести почти наугад. Жутко выматывала необходимость все время выискивать промежуток между железными стеблями и с размаху вбивать туда ногу.

Когда Гнат понял, что таким способом далеко не уйдешь, он с горем пополам, едва не на четвереньках, вскарабкался на насыпь. Железная дорога здесь тоже существовала и по ней поезда давным-давно не ходили совершенно точно. Настоящие, естественно, а насчет призрачных — вопрос оставался открытым. Здешняя дорога от своей родной сестры, что осталась по другую сторону прохода, отличалась только тем, что кусты росли не только между рельсов, но и непосредственно на них. Точнее, только на одном, через который и требовалось перебраться, на другую сторону. Железные, как и трава, колючие ветви кустов переплелись так, что создали совершенно непреодолимый барьер. И ни вправо, ни влево просвета не наблюдалось: на сколько хватало глаза, везде зловеще поблескивали длинные острые шипы. Они словно поджидали жертву, рискнувшую перейти полотно. Да, возможно, что где-то рельсы и не поросли колючками, но дойти туда по путям будет, мягко говоря, нелегко.

Другой вопрос: а стоило ли стремиться на ту сторону? Не факт, что травы на тех полях отличались от росших по эту сторону дороги. Надежда на то, что там окажется привычный и относительно дружелюбный мир — призрачна, как тот поезд из предыдущего сна.

Внезапно Гнат ощутил трепет в кончиках пальцев. Совершенно не к месту вернулось знание о том, как летать. Он понял, что мог бы прямо сейчас запросто подняться в воздух! Резко выдохнув, Гнат подавил самоубийственный порыв. Соблазнительно, конечно, взлететь и перемахнуть живую изгородь, но опасно: уж очень ветер силен. Гораздо больше шансов оказаться нанизанным на шипы, нежели приземлиться на той стороне. Нет, надо искать обходной путь. Искать выход.

Ураган набрал силу, словно спешил наказать человека за намерение сбежать из этого мира. Гнат спустился с насыпи и продолжил свой поход. Каждый шаг приходилось буквально отвоевывать у железной степи, да еще делать это практически вслепую, прикрывая ладонью глаза, чтоб не лишиться зрения из-за металлического мусора. Сухие травинки хлестко били по телу. А одна, довольно приличной длины, вонзилась в предплечье. Стебелек этого "дротика" был густо покрыт тоненькими изогнутыми назад ворсинками, разумеется тоже стальными. Этими крючками растение намертво вцепилось за плоть. Гнат стиснул зубы, покрепче обхватил упрямое растение и выдернул его. Невольно вырвавшийся крик боли на миг перекрыл завывание ветра. На ворсинках висели кусочки плоти, а из раны полилась кровь, которая моментально залила одежду. Пришлось оторвать от одежды полоску ткани и замотать рану — с кровью уходили силы. Идти после ранения стало совсем невмоготу — с каждым шагом в ране пульсировала боль. Да и разодранная ладонь изрядно саднила.

Все больше одолевал соблазн повернуться к ветру спиной и двигаться в обратном направлении, однако делать этого нельзя. Внутренняя убежденность почему-то настаивала, на том, что надо идти обязательно против ветра. Убежденность эта была абсолютной. Впрочем в обратную сторону не слишком погуляешь: ураган собьет с ног одним ударом в спину и покатит по колючей, негнущейся траве, а каждая зазубренная травинка оставит себе на память кусочек тела. Катиться придется недалеко, метров сто от силы. Дальше просто ничего не останется.

Идти вперед… Все труднее получалось удерживать равновесие. Казалось, еще чуть-чуть и ветер швырнет человека на колени, раздавит, разметет, развеет. И тогда старый знакомый придет, махнет косой…

Чтобы не думать о подобной перспективе, Гнат стал представлять, как Смерть будет передвигаться в этом мире. Понятно, что нелегко ему придется. Но он — создание иного порядка. Будет ли он пригибаться, чтобы идти за обреченным? А если окажется впереди и никогда не доберется до своего клиента? Почему непременно вперед пойдет, а не подберется сбоку?

Внезапно в голову пришла мысль, что можно и самому попробовать сдвинуться в сторону. Гнат прислушался к сознанию, но оно, похоже, был совсем не против инициативы — никаких внутренних запретов не возникло. Парень остановился, нашел свободное местечко, куда можно без опаски ставить ногу, и шагнул в сторону, продавливая упругую стену ветра, ставшего осязаемо плотным. Что-то тихонько щелкнуло и Гнат на замшелые каменные ступени, больно стукнувшись коленями.

Пропал ветер, исчезли металлические поля. Только тишина ночи и звезды вокруг. Он попытался рассмотреть сооружение, к которому вели ступени, но света не хватало, виднелась только бесформенная черная масса. Возможно, если подняться выше, то картина проясниться, но Гнат не спешил. Прежде чем идти куда-то, где есть люди, неплохо бы привести себя в порядок. А здесь, похоже озеро, потому как звезды внизу лестницы светили так же ярко, как и в небе. В безветрие небо просто обожает отдыхать в воде.

Озеро — это хорошо. Хорошо сейчас промыть раны и смыть кровь. Гнат спустился на последнюю ступеньку, сел на корточки и попытался коснуться гладкой поверхности, однако не дотянулся. Похоже, вода дальше, чем кажется, и не дотянешься. Гнат встал на четвереньки и опустил руку как можно ниже. Воды не было, но он едва не потерял равновесие. Только нырнуть сейчас не хватало! Что ж, есть еще способ проверить, далеко ли вода. Подобрав мелкий камушек, Гнат бросил его в озеро, но всплеска не услышал. Второй камень так же исчез между отражениями звезд. И только после третьей попытки Гнат осознал, что нет никакой воды: лестница висела над заполненной звездами бездной.

Голова тут же закружилась. Он отшатнулся и, борясь с тошнотой, шустро поднялся по ступеням к какому-то темному порталу. Только там удалось, наконец, отдышаться: почему-то тут место казалось безопасным.

Между массивными растрескавшимися колоннами находилась железная дверь. На фоне светлого камня ее контур был вполне отчетливым и просматривался даже в слабом свете звезд. То, что дверь из железа Гнат выяснил, когда, упершись ладонями, попытался толкнуть ее. Посыпались крупные чешуйки ржавчины, часть мелких прилипла к коже. Это был единственный эффект от приложенных усилий. Не исключено было, что она открывалась в другую сторону. Гнат поискал ручку или хоть что-то похожее, за что можно было тянуть но ничего не обнаружил. Ни единого выступа, ни даже малюсенького штырька, за который можно было бы ухватиться — ничего! Оставалось только ждать рассвета здесь, на ступенях и уже потом, при солнечном свете, искать способ войти.

И ведь как-то не сразу пришло Гнату в голову, что рассвет тут — штука эфемерная. Звезды, стена, дверь, портал… Вероятность, что где-то там, по ту сторону непонятного сооружения, солнце все же есть, существует, в этих слоях ничего нельзя отметать так сразу. Что ж в таком случае оно осветит мир местным утром. Но, если вдуматься, от этого может стать еще хуже: на жаре, без воды и тени, тут долго не протянуть. Вовсе не факт, что удастся обнаружить некий засов на двери. Что ж, тогда последние мгновения одиночества скрасит Смерть. Уж ей-то известен каждый уголок…

Невеселые мысли прервал скрежет: кто-то рвался с другой стороны двери. Интересно, кому могла понадобиться маленькая площадочка со ступенями, ведущими в юездонную пропасть? Словно подслушав мысли человека звук стих. Но едва Гнат вернулся к своим размышлениям, как скрежет раздался вновь, только на этот раз он показался гораздо сильнее. Тогда Гнат встал и приложил ладонь к двери. Он явственно почувствовал, как металл сотрясают мощные частые удары. Железо стонало, словно жалуясь, поверхность двери явственно выпячивалась. Гнат отдернул руку и в тот же миг дверь выгнулась, а затем с пронзительным скрипом металл прорвался. Края толстенного стального листа выворачивались, не в силах далее удерживать рвущуюся изнутри силу, а в площадку перед дверью уперся граненый коготь. От свет далеких и близких созвездий на гранях дрожали блики. Если бы не повреждения, причиненные металлу и камню ступеней, Гнат ни за что не поверил бы, что может существовать такая сила. Даже воображение пасовало, стоило только попытаться представить животное с подобными когтями. Хорошо, что в дверной проем такому не протиснуться, а то спихнет не ровен час…

Едва Гнат успел об этом подумать, как что-то оглушительно зазвенело. От звука заложило уши. Коготь вдруг стал распадаться, осыпаясь блестящей пылью. Стирались грани, менялась форма… А через минуту в пробоину хлынула белесая пыль. Она заполнила площадку, сыпалась на ступени. Гнат отступил почти к самому краю, опасливо поглядывая на пропасть сзади, но вскоре пыль добралась и туда.

Поток все не иссякал. Гнат уже подумывал было, что стоит проползти через кучу к двери, но горка на площадке перестала увеличиваться. Он увидел, что пыль ссыпается теперь с краев в бездну, образуя своеобразные "водовороты". Сверкающие спирали по яркости блеска вполне могли конкурировать со звездными скоплениями.

Процесс грозил затянуться надолго. По крайней мере, не было и намека, что поток из дыры стихнет. Гнат коснулся рукой пыли, покрывавшей ступени, и почувствовал тепло. Тогда он разгреб себе местечко и уселся, подперев подбородок кулаком. Все равно делать было нечего, а так — хоть какое-то развлечение.

Между тем, спирали становились все больше, росло количество витков в них. Форма тоже понемногу менялась: воронки стали шире и гораздо длиннее. Сверкающие пылинки кружились, перебрасывая друг другу мостики. Перед глазами периодически возникали яркие всполохи.

Гнат почувствовал, что засыпает и тут же вскинулся. Не потому, что боялся заснуть. Просто он вдруг отчетливо вспомнил, что уже спит, а уходить в сон во сне, наверное, не имеет большого смысла. Внезапно в голову пришла мысль, что пора бы уже и проснуться. Очутиться в Доме, поваляться, поболтать с Топтыгой, перекусить…

Поднявшись со ступенек, Гнат отряхнул штаны и повернулся к двери. Скорее всего, выход из сна находится там. И если сейчас дверь растает или откроется… Гнат подошел к ней вплотную, но та не исчезла и не открылась. Из изменений — вспоротый чудовищным когтем металла, а в пробоине виднелась лишь кромешная тьма.

Машинально Гнат отметил, что пыль исчезла. Мало того, невесть откуда налетевший ветерок сдувал остатки ее с площадки и лестницы. Воронки тоже пропали.

Если вдуматься, странным был этот ветер: он воздействовал только на пыль, а кожа не ощущала ни единого порыва. Но при этом он не ленился и старательно собирали с ладони человека каждую крупиночку, чтобы унести ее в бездну. Когда на коже не осталось ни пылинки, ветер стих так же неожиданно, как и начался.

Гнат принялся изучать разрыв. Он несколько раз пытался протиснуться через дыру, но сколь бы большой не казалась прореха, пролезть в нее никак не удалось. Тогда Гнат еще немного отогнуть лист, но толстенный металл игнорировал усилия человека.

— Зачем тебе туда? — прошелестел голос за спиной.

Гнат резко обернулся. Позади него парило огромное нечто, похожее на прихотливой формы облако. Только вот неведомая белесая субстанция, из которой оно состояло, ярко вспыхивала, отражая свет звезд. Возможно из-за этого очень тяжело было рассмотреть образование целиком. Все время та или иная часть тонула во мраке или переливалась всеми цветами радуги.

Невероятное зрелище завораживало, но чем дольше Гнат вглядывался в неведомое образование, тем четче понимал, что это вовсе не облако. Пыль не просто висела в пространстве, она превращалась во что-то определенное. В дракона! Именно так: мелкое белесое вещество стало огромной рептилией.

Сверкающие крылья раскрылись и схлопнулись несколько раз, словно чудище разминалось, а через миг по камню заскрежетали когти.

— Зачем тебе туда, человек? — повторил вопрос дракон.

Гнат попытался собраться с мыслями, но не преуспел: он был слишком ошеломлен. Поэтом и ляпнул, что первое пришло на ум.

— Проснуться.

Дракон взмахнул крыльями, послышался легкий шелест, будто кто-то рассыпал песок.

— Вряд ли ты в состоянии проснуться, друг мой. Точнее, вряд ли захочешь.

— Это еще почему? У меня там Топтыга и…

— Плюшевый медведь? Замечательно! — дракон кашлянул, словно маскируя иронию. — И ты хочешь вернуться к нему?

— Да, проснуться в Доме.

— В Доме… Что ж, то место, куда стремишься ты, находится совсем в другой стороне. Если отправишься со мной, то мы его быстро отыщем.

Предложение вроде бы было неплохим, но Гнат почувствовал в словах собеседника подвох и решил кое-что уточнить.

— Топтыгу отыщем?

— Дался тебе этот медведь! — дракон раздраженно мотнул головой и когтем прочертил на камне площадки глубокую борозду. — Тебе же нужно собрать воедино слой собственного мира, чтобы Контуры стали не нужны, правильно?

— Да, именно так. — неуверенно кивнул Гнат.

— Так давай закончим это дело быстро и без посторонней помощи. У тебя ключ, а я знаю где висит тот замок, который надо отпереть. Дай ключ мне — и все встанет на свои места.

— Этот? — Гнат вытащил из кармана коробочку.

— Да-да! — радостно выдохнул дракон. — Кидай — я поймаю!

— Интересное предложение, конечно. — парень сунул коробочку обратно, — но ведь мой друг навсегда останется в плену Дома. Мне придется его бросить?

— Когда слой станет целым, твой друг забудет про тебя, а ты — про него. Вы и не встретитесь никогда больше, скорее всего. Разве что в снах. Ведь ты окажешься дома, а он останется здесь.

— Я не в снах живу. — слова дракона почему-то задели Гната за живое, — Я тут, сейчас. Точнее, там, в Доме. И мой друг в беде. Вот когда выберемся, то поговорим на тему возвращения. Как тебя найти?

— Если примешь мои условия, я и так узнаю. Ты меня вспомнишь и я появлюсь.

— Тогда хоть скажи: кто ты?

— Тебе ничего не скажет мое имя.

— Когда я позову… Когда захочу встретиться, то буду представлять тебя Каменным! — крикнул Гнат.

Сверкающий дракон ничего не ответил; с тихим шелестом взмахнул тяжелыми крыльями, заложил вираж и сверкающей искоркой унесся к звездам. Гнат смотрел вслед непостижимому существу, пока оно не затерялось в мерцании светил, а затем со вздохом поднялся…

…и увидел, что за окошком вовсю бушует рассвет, а Топтыга грустно сидит на своей койке и поглаживает "щетку".

— Доброе утро! — приветствовал медведя Гнат.

— Угу. — буркнул в ответ Топтыга.

— Ты чего схватился за свою швабру-то?

— Да кто-то недобрый приходил во сне, вот я на всякий случай и держу при себе оружие. Сон и вещим может быть, знаешь…

— Может. — подтвердил Гнат.

Словно в ответ на опасения, заскрипела открываясь входная дверь. Медведь вскинул оружие, а Гнат поднял посох, чтобы достойно встретить противника, но в проем ворвался только веселый теплый ветерок, наполнив дом ароматами степи.

Друзья переглянулись. Оба не сговариваясь подумали об одном и том же: неужто Дом пытается выпроводить своих жильцов?

Гнат встал первым. Он взвесил в руке посох, подошел к двери и застыл, словно громом пораженный: прямо перед Домом, поблескивая хромом и лаком, стоял Тимофей! Это показалось настолько невероятным, что Гнат отступил на шаг, снова оказавшись в помещении. К нему подошел медведь, хотел что-то спросить, но едва увидел машину, как застыл, открыв рот от изумления. Затем громко выдохнул:

— Ух ты!

Гнат на всякий случай тряхнул головой, но видение не исчезало. Тогда он подошел к Тимофею и погладил его по гладкому крылу. От прикосновения стало вдруг легко и спокойно. Гнат улыбнулся и махнул Топтыге, все еще опасливо мявшемуся у порога.

— Все нормально, выбирайся! — подбодрил напарника улыбающийся парень. — Дом нас отпускает, а впереди ждет длинная дорога.

Медведь пошел к машине, но вдруг остановился и резко обернулся к строению.

— Отпускаешь нас? Правда?

Странно выглядела со стороны эта попытка поговорить с Домом, но в ней явно был смысл. Дверь резко хлопнула, словно ее с силой дернули за ручку, но тут же распахнулась вновь. Затем пару раз плавно открылась и закрылась. Топтыга задумчиво почесал нос.

— Чего это значит, как думаешь?

— Похоже, он просит оставить сувенир.

— Думаешь?

— Посмотрим.

Гнат подошел к кабине, открыл маленькую дверцу, располагавшуюся справа от поручня, достал оттуда кусок цветастой ткани и оторвал длинный лоскут. Он без опаски вошел в Дом и привязал тряпочку рядом с остальными. А когда вышел наружу — дверь за ним осторожно закрылась. Похоже, Дом принял подарок. Парень зачем-то погладил неровные доски и вернулся к тягачу. Топтыга перевел дух.

— Смотри-ка, понравилось! Ну бывай, Дом, будь здоров!

Гнату показалось, что в окошке мелькнула искорка огня, словно кто-то зажег и тут же задул свечку. На всякий случай он махнул рукой.

— Прощай! — и снова огонек встрепенулся в ответ.

Когда медведь и человек забрались в кабину, то уже не увидели рядом Дома. Скорее всего, он отправился искать путников для пополнения коллекции снов.

Гнат завел мотор и прислушался к работе движка: тот бухтел ровно.

— Едем?

Топтыга кивнул. Он не спрашивал куда, да Гнат и не смог бы ничего толком ответить. Есть машина, есть степь, есть солнце. Он поставил ноги на педали и включил передачу. Тягач рыкнул, выпустил из труб клубы черного дыма и отправился к горизонту. Туда, где за голубоватой дымкой что-то виднелось. Возможно, это мираж, но проверить вовсе не помешает.

За машиной потянулся шлейф пыли. Гнат опасался, что такой знак привлечет дракона или стаю диких серпентаэров. Сейчас это было бы очень некстати. Сомнительно, конечно, что подобного зверья так уж много, чтобы охотиться на мчащийся черти где грузовик, но наложился сон. Точнее, встреча во сне с Каменным драконом, как его окрестил для себя Гнат. От сновидения оставила неприятный осадок, ощущение дурного предзнаменования. А таковым лучше доверять здесь, на чужом слое. Мало ли каковы законы этого мира?

Когда то, что скрывалось за дымкой, оказалось ближе, с души словно бы камень свалился. Впереди был Город. Но не тот симпатичный городок, где пришлось оставить Тимофея, а настоящий огромный Город, чьи дома, казалось, подпирали небо. Черные развалины, встречавшиеся Гнату вдоль трасс, в незапамятные времена вполне могли быть такими же поселениями.

Инстинктивно, раньше, чем успел сообразить что происходит, Гнат резко ударил по педали тормоза. Медведь ударился о лобовое стекло и, невнятно ругаясь, принялся тереть нос. Воздух в системе протестующе зашипел. Они остановилась на краю громадной расщелины, пересекшей путь. Трещина тянулась вправо и влево насколько хватало глаз, а по другую сторону провала виднелось прекрасное шоссе, исчезавшее где-то в каньонах улиц.

Толкнув дверцу, Гнат спрыгнул на землю. Топтыга помедлил немного, а затем тоже выбрался из кабины, не забыв прихватить оружие.

Со стороны Города не доносилось ни звука. Вообще, вокруг как-то слишком уж тихо, подобного просто не бывает в окрестностях достаточно крупных поселений. Гнат мог поклясться, что тут имеет место не просто отсутствие звуков, а напряженная тишина, будто все жители затаились и сосредоточенно чего-то ждали. Но чего? Вряд ли причина в двух путниках, стоящих перед широченным рвом. Тишина охватила город намного раньше их прибытия.

Гнат подошел поближе к краю и осторожно глянул вниз. Там царила кромешная тьма, пропасть казалась бездонной. Голова закружилась и он отступил на шаг. Медведь положил лапу на плечо напарнику и вздохнул.

— Да-а-а, нам не перебраться… В смысле, здесь не перебраться. Может, где еще местечко поищем? Мост, там, какой-никакой?

— Мне кажется, что нам туда не попасть никак, даже если бы умели летать… — Гнат запнулся: ему вдруг показалось, что он вот-вот вспомнит, как летать и сможет отправиться на разведку, даже в кончиках пальцев возникло знакомое по снам тепло. Но вместе с ощущениям возникла и абсолютная убежденность, что делать этого ни в коем случае нельзя. — Даже если бы мы умели летать, то все равно нам не перебраться через пропасть. Видишь? Город не здешний: дорога на той стороне, а здесь только поле.

— Угу. И все же давай прокатимся вдоль разлома и посмотрим. А вдруг что обнаружится?

Гнат пожал плечами.

— Почему бы и нет. Мы в любом случае ничего не теряем.

Они забрались в кабину, Гнат завел мотор и повел тягач вдоль своеобразной городской "границы". Ехали медленно: существовала опасность, что впереди, поперек курса, может обнаружиться еще какая-нибудь трещина, отходящая в сторону от главной.

Медведь поглядывал то на Город, то в небо. Гнат посмотрел на Топтыгу с недоумением.

— Ты чего?

— Да вспомнил вот…. Друга опасаюсь нашего оранжевого. Тут нам, вишь, и спрятаться некуда — поджарит!

— Угу! А…

Договорить Гнат не успел, все железо тягача загудело от мощного удара. Все вокруг заволокло пылью, словно машина попала в пылевую бурю.

— Да что тебя ж! — все еще продолжая бессмысленно давить на тормоз, Гнат пытался рассмотреть что-то в белесом облаке. Медведь потер лапой ушибленный нос и хмуро взглянул на шофера.

— Какого черта?!

— Да впереди, вишь…

Когда пыль немного осела и стало видно, что перед капотом стоит разъяренная розовая лошадь с витым рогом на лбу.

— Единорог! О, проклятье… — застонал Топтыга и просунул в окно "щетку". — Эй, розовый, уматывай, иначе мне придется стрелять!

Поднявшийся ветерок окончательно сдул пылевую завесу и друзья увидели, что единорог тут не один. Он привел за собой целое войско, состоявшее из разноцветных пони. Неизвестно, какую опасность могли представлять собой эти лошадки, но что-то могли, раз единорог проигнорировал угрозу Топтыги.

Конфликт сейчас был бы совсем не кстати. Гнат поудобнее уложил рядышком посох, высунулся в окно чуть не по пояс и крикнул.

— Эй, дружище, я же не нарочно!

Единорог грозно заржал и боднул воздух. С витого рога слетела ослепительно белая шаровая молния и ударила в правое зеркало. Прогремел взрыв. Со звоном разлетелось на осколки стекло, металл корпуса частично расплавился и остывая уныло повис на кронштейне, словно мокрая тряпка. Металл темнел, остывая. Гнат шустро убрался в кабину. Похоже, что сказочному животному войско и вовсе не нужно. С такой огневой мощью он минуты за две превратил бы тягач в духовку, а их с топтыгой — в жаркое.

Медведь стряхнул с себя битое стекло поднял оружие, собираясь ответить, но парень придержал его за лапу, отрицательно мотая головой, затем снова высунулся в окно и прокричал как можно громче.

— Прости!

Единорог дернулся, словно его ожгли кнутом, повернулся к машине задом и что-то проскрипел своей "армии". Гнат думал, что пони развернутся и уйдут, но вместо этого маленькие коняшки стали суетливо ломать строй, взбираться друг к другу на спины. Второй круг, разместившийся на первом, был несколько меньше диаметром. Скоро стало понятным, что пони зачем-то выстраиваются в башню. Достигнув внушительной высоты, сооружение накренилось в сторону пропасти и упало. Гнат невольно зажмурился чтобы не видеть, как животные посыпятся в пропасть, однако верхушка башни достаточно плавно легла на другой "берег". Лошадки соорудили из своих тел мост весьма замысловатой конструкции. Единорог, следивший за происходящим, развернулся, мотнул рогом и вполне членораздельно рявкнул.

— Давайте, валенки, двигайте в Город на своем ведре! Два раза приглашать не буду.

Гнат поперхнулся и закашлялся: он никак не ожидал, что эта бестия умеет говорить, но затем справился с собой.

— А мостик не того? Не рухнет?

— Выдержит, не волнуйся. Он покрепче меня будет, а ты в курсе, насколько крепок я: два раза меня таранил! — в голосе единорога зазвучали нотки обиды и едва сдерживаемой ярости.

— Ну, прости! Я не нарочно, честно-честно!

— Я знаю. Иначе бы ты уже со Смертью болтал. Но больно же ж! И если бы Гарик не просил помочь… — единорог яростно боднул рогом воздух, словно намеревался проткнуть реальность перед собой. — Короче, мотай в Город. Тебе туда надо попасть. И никаким другим способом, кроме как с помощью моих…гм…родственников, на ту сторону не перебраться. Только так, через ворота.

— Через… мост?

— Да, да, и через ворота. — раздраженно повторил единорог. — Пропасть эта, понимаешь, не просто так… А, чего тебе, олуху, объяснять. Двигай.

— А как тебя зовут, друг?

— Вот мне такого дружбана не хватало! Зевсом кличут, этого достаточно. Главное имя я тебе не доверю, а то сболтнешь ненароком кому ни попадя.

— А меня…

— …Гнат. Я в курсе. У тебя времени совсем впритык, дальше либо я закрою ворота, либо они сами. Но тогда створки тебя прихлопнут.

— Да, я понял, спасибо! Сейчас едем.

Топтыга испуганно поглядел на шофера.

— Ты…ты собрался ехать по…через…туда по ним?

— А у нас, похоже, нет других вариантов.

— М-м-м… — медведь сполз чуть не на пол и закрыл глаза.

— Тебе плохо? — участливо спросил Гнат

Медведь отчаянно замотал головой и махнул лапой.

— Не волнуйся. Думаю, все обойдется.

Гната и самого подташнивало от страха. Вспотевшие ладони скользили по ободу руля, а воображение рисовало кошмары: смятая, размазанная по камням, бесформенная груда железа из которой вытекает кровь, смешиваясь с маслом и топливом. Но на самом деле, страшно оказалось только въезжать. Едва машина стала переваливаться по спинам пони, страх испарился. Да и не не могло остаться для него места, ведь импровизированный "мост" был чуть шире колеи машины. Пришлось отрешиться от всего, чтобы ненароком не слететь.

Вообще, ехать по спинам пони было очень неприятно: тягач сильно кренило на холках и крестцах самых немыслимых расцветок. Ко всему, Гнат опасался причинить боль животным и всякий раз переживал, когда колеса резко ударялись о чей-нибудь круп, съехав с излишне приподнятой головы предыдущего пони. Тогда казалось, это ему, шоферу, бьют здоровенным резиновым молотом по хребту и он втягивал голову в плечи.

Машину тряхнуло жестче, это передние колеса скатились с морд последних пони на твердую землю. Через пару секунд на грунте оказались и задние скаты. Медведь шумно выдохнул и вылез из-под панели. Гнат затормозил и посмотрел на "мост". Позади было пусто. Совсем. Даже пропасти не видать за плотным белым туманом. Ворота? Вполне может быть…

Не глуша двигателя, парень выбрался из кабины, прошел назад и осторожно коснулся ладонью стены тумана. Рука уперлась в прохладную упругую стену и чем больше Гнат прилагал усилий, тем сильнее ощущалось сопротивление непонятной субстанции. Ворота, значит, закрылись.

— Ты осторожней! — медведь стоял чуть поодаль, не решаясь подходить к туману слишком близко. — Мало ли что…

— В том-то и беда, что ничего. — Гнат прекратил бесплодные попытки и уселся на бак тягача. — Я не представляю, как нам потом обратно выбраться. Нет у нас пути назад, вот что. Закрылась дверка-то.

Он вдруг почувствовал — не услышал, а именно почувствовал — что в воздух дрожит от зловещего гул. Шофера охватила безотчетная тревога. Впрочем, не только его.

— Поехали? — Топтыга испуганно огляделся, открыл дверь и забрался в кабину.

Гнат не стал возражать. Он тоже поглядел по сторонам и зачем-то поднял голову, рассматривая небо. Но там все было чисто, только какие-то птицы кружили над городом. Или не птицы. Летуны находились далеко и казались с земли черными точками.

Гул стал мощнее и ниже, от него дрожал воздух и ныли зубы. Шофер поежился, поднялся в кабину и завел мотор. Стало легче. Когда они тронулись, то гул растворился в шумах движущегося автомобиля.

Тягач двигался по пустым улицам, изредка натыкаясь на клочья того самого тумана, что стеной отгораживал Город от слоя. Белесые клочки были небольшими, но каждый раз, когда машина врезалась в них, Гнат ощущал мягкий толчок.

Жителей они до сих пор не встретили, однако само их наличие не вызывало сомнений. Друзьям казалось, что они даже видели кого-то убегающего, однако клочья тумана стали больше, почти соединились друг с другом и закрыли обзор. Были или нет впереди люди — сказать наверняка было невозможно.

Мотор теперь яростно ревел. Сколь сильно не жал на педаль Гнат, но сквозь вязкую преграду тягач продирался медленно. Ничего удивительного, что мелькнувшая в просвете тень успела исчезнуть, когда машина добралась до широкого "окна".

— Никого. Странно это.

— Потом встретим. — невозмутимо кивнул медведь, машинально потирая оружие лапой. — Да и кто знает…

Со стороны дома громыхнул выстрел. Пуля вспорола шкуру Топтыги, из прорехи вылезли клочья обугленной дымящейся ваты. Медведь тут же выстрелил в ответ. На стене вспыхнуло маленькое ослепительное солнце, через миг распухло и взорвалось. По улице прокатился грохот, а в стене здания возникла дыра с раскаленными добела краями. Пробоина быстро темнела, остывая.

Гнат затормозил и взялся за посох. Но, судя по всему, демонстрация боевой мощи произвела впечатление на невидимых стрелков. Никто больше не пытался стрелять по тягачу.

Медведь угрюмо бурчал себе под нос, старательно штопая лапу невесть откуда добытыми иголкой с ниткой.

— Вот идиоты! Они даже не знают, с кем имеют дело, а уже палят.

— Наверное, напуганы они чем-то, вот и стреляют.

— Возможно… — с немалой толикой сомнением в голосе отозвался Топтыга, продолжая зашивать рану.

Гнат посмотрел на товарища и передумал трогаться с места. Ко всему и гул становился сильнее, и заметно потемнело, словно на Город неожиданно пал вечер.

— Топтыга, ты как? Закончил?

— Почти. Еще пара стежков — и все. Что-то случилось?

— Сам не понимаю. У вас тут бывает, что темнеет раньше времени?

— Нет, вообще-то. Если драконы, а так… — медведь высунулся в окно, посмотрел в небо и вдруг рявкнул. — Мотаем отсюда!

— С чего…?

— Жми!

Гнат не стал спорить и нажал на газ. Шины с визгом и дымом прокрутились по асфальту. Он погнал машину вдоль улицы, пытаясь на ходу сообразить, что так взволновало Топтыгу и получить хоть какую бы то ни было информацию, но медведь высунулся в окно и нацелил в небо щетку — до него не докричишься

Гул стал настолько мощным, что уже стал перекрывать рев мотора. Помимо непонятного гудения слышался и какой-то треск. А затем… Гнат поглядел в зеркало и не верил своим глазам: за тягачом неслись жуткие двухколесные машины.

Случайно парень знал, что подобные агрегаты называются мотоциклами. Один такой ржавел рядом с вагонами неподалеку от Контура. Наставник рассказывал на уроке истории про такие средства передвижения. Правда, упоминал вскользь. Наверное, ему самому не слишком было понятно, зачем требовались подобные машины, если существовали устойчивые четрыхколесные, закрытые от ветра и дождя, экипажи. Но Гнат совершенно отчетливо помнил, что про способности мотоциклов к полету разговора не было. Видимо, наставник и сам не знал, что они могли летать.

Впечатляло и количество мотоциклов: они занимали всю ширину улицы и казались текущей по пятам бурлящей рекой, а позади колонны приземлялись все новые и новые машины. Гнат попытался рассмотреть ближайшего мотоциклиста, но мешала экипировка: большие очки-консервы, каска и черная одежда. Кого по собой скрывали подобные "доспехи" так и не удалось разгадать.

Как бы то ни было, но подпускать к себе близко этих черных мотоциклистов не хотелось. При одном взгляде на моторизованное войско становилось понятным, почему страх заставляет живущих в городе людей стрелять раньше, чем разговаривать.

Дорога резко уходила влево. Гнат резко тормознул, с заносом вошел в поворот, и тут же вывернул руль вправо, с трудом выводя тягач из заноса. Но мотоциклистов маневр не смутил, они быстро нагоняли, в поворотах наклоняя свои машины чуть не к самой земле. Казалось, что коленями они вот-вот заденут асфальт.

По всей видимости сообразив, что преследование грузовика может оказаться процессом долгим и небезопасным, мотоциклисты, идущие во главе колонны, подняли машины над дорогой, перемахнули через тягач и оказались впереди. За ними, тем же макаром, с небольшим промежутком, отправился второй ряд.

Гнат видел в зеркала, что к старту готовится третий. Пока все мчались с одной скоростью, но мотоциклисты в любой момент могли начать притормаживать, заставляя сбросить газ и водителя тягача. Понятно, что мощная машина сметет легкие двухколесные игрушки…, но только если их будет не слишком много, а между тем, впереди организовалось пять рядов.

— Они хотят на остановить! — теперь догадался и Топтыга.

— Сам вижу. — процедил сквозь зуб Гнат, высматривая боковые проезды. Но как назло. не находилось ни одного достаточно большого, чтобы тягач мог проскочить по нему до следующей улицы. И мотоциклисты об этом, похоже, были отлично осведомлены.

Впереди вспыхнули многочисленные стопсигналы. Практически синхронно, — отметил про себя шофер и только тут сообразил, что не включил рацию. Гнат ругнул себя за глупость: наверняка эти ребята как-то переговариваются друг с другом, координируют действия. Он включил станцию и уже хотел поискать волну, на которой шли переговоры мотоциклистов, но тут из динамика послышался скрипучий голос. Он твердо и спокойно приказал:

— Тормози, человек! Торомози.

Через секунду после сообщения стоп-сигналы погасли. Похоже, у мотоциклистов был свой канал общения, а вызывной использовался специально для Гната.

Шофер схватил тангету, нажал кнопку и спросил.

— Кто мне приказывает?

— Не важно. Тормози, иначе мы сами остановим тебя.

Гнат повесил коробочку на место и посмотрел на медведя.

— Топтыга, они нас все равно остановят. Их слишком много — увязнем.

Медведь сурово кивнул и лапой погладил свое драконовое ружье.

— Тогда они пожалеют, что напали.

— Давай сперва поговорим, ладно? Может и обойдется.

— Хорошо. — шумно выдохнул Топтыга и нахмурился. Этот вариант был ему явно не по душе.

Гнат плавно затормозил, мотоциклы встали чуть поодаль. Моторы их глухо и редко бухтели на холостых. Один из наездников поставил свой аппарат на подножку и вразвалку подошел к водительской двери. Коротконогий, небольшого роста мотоциклист, задрав голову какое-то время смотрел на Гната, а затем сделал приглашающий жест рукой.

— Выходи!

— Что случилось? А вы кто?

Коротышка снял очки, шлем и… Мотоциклист оказался не человеком, а плюшевым зверем, чем- то похожим на зайца — зеленым с белыми ушами и мордой. Гнат едва не рассмеялся, но справился с подкатившим весельем, откашлялся и спросил.

— По какой причине вы нам мешаете проехать?

— Вы нарушили границы нашей территории.

— Откуда мы могли знать? Тут город же. Все могут…

Плюшевый бандит перебил Гната.

— Мы наблюдали. Вы появились через ворота, а они закрыты не просто так. Через них никто не имеет права войти. Мы следим в том числе и за этим.

— И за этим? Да, черт, ворота эти… Нам Зевс помог открыть…проехать через пропасть. И пони эти его тоже.

— Единорог? Ты врешь, человек! Единороги не ладят с людьми, — зверь смешно тряхнул ушами и сурово посмотрел на Гната. — Ладно, едем. Там разберемся. Оставьте ваш…транспорт здесь и садитесь на вот эти два мотоцикла.

Он указал на две машины побольше, у которых сиденья явно предназначались для перевозки пассажиров. Гнат вздохнул. Медведь истолковал вздох по-своему.

— Рванем напролом?

— Нет, не надо. Многие погибнут, да и вряд ли выйдет. Они же и сверху могут напасть, забыл? Сметут нас и размажут по асфальту.

— У нас вот что! — Топтыга потряс ружьем.

— Нет, так нельзя. Они не нападают, тогда откуда ты возьмешь страх? Да и мне…

— Как знаешь… — посмурнел медведь. — Вылезаем?

— Давай. — Гнат свесился из окна. — Эй, а где нам тягач оставить?

— Здесь.

Гнат заглушил движок и вытащил ключ из замка зажигания и упрятал его поглубже в карман.

— Пошли! — бросил он Топтыге, подхватил посох и спрыгнул на землю.

Медведь же выбирался неторопливо, стараясь не поворачиваться спиной к вероятным противникам.

Зайцеподобный мотоциклист увидел Топтыгу и вздрогнул. Возможно, его насторожило, что тот шел с оружием. А может не поверил, что плюшевый собрат оказался по другую сторону баррикады. Топтыга обвел тяжелым взглядом ряды мотоциклов.

— Гнат, ты и вправду думаешь, что стоит с ними двинуть?

— Да. — и торопливо добавил. — Лучше не начинать тут войну. Чужая территория, как-никак.

— Это правильно. — мотоциклист одобрительно помотал ушами. — Топтыга, да ты и так не выстрелишь в меня. Правильно, старик?

Медведь вгляделся в говорившего.

— Черт меня… Кулек?!

— Он самый.

Гнат вопросительно взглянул на медведя. Тот хмыкнул.

— Старый приятель, плюшевый кенгуру, земляк. Мы с ним когда-то… Впрочем, не важно. — оборвал сам себя медведь. — Кулек, ты чего тут делаешь?

— Я командую "Городскими птичками".- с гордостью в голосе ответствовал зеленый кенгуру.

— Кем-кем?!

— "Городские птички" — армия сиятельного владыки Краба. — пояснил Кулек.

— Хм, что-то не припомню такого среди наших. А это кто?

— Великий властелин всего сущего! — с готовностью, словно ожидал вопроса, отрапортовал старший. — Мы все слуги сиятельного владыки Краба.

Топтыга с Гнатом недоуменно переглянулись, и парень спросил.

— А как он выглядит, владыка-то этот?

— Сиятельный владыка! — сурово поправил Кулек и сообщил. — Он прекрасен!

— А-а-а, тогда ладно. — Топтыга чуть заметно улыбнулся. — А то я уж подумал было…

— Надо спешить. Очень скоро нахлынет волна.

— Воды? — Гнат оглянулся на одиноко стоящий тягач.

— Нет, врагов.

Медведь и человек уселись на мотоциклы позади водителей. Пофыркивая движками, машины взвились в небо. Гнат посмотрел вниз, на стремительно уменьшавшиеся здания, и ему немедленно захотелось избавиться от посоха, чтобы вцепиться в скобу на сиденье обеими руками. Не отпускало ощущение, что при резком маневре можно и не удержаться. Но пока что кавалькада шла ровно и страх понемногу отступил — затаился до лучших времен.

По-началу казалось, что поднявшись над домами, мотоциклы достигнут некой определенной точки подъема, а затем начнут снижение к неведомой базе. С воздуха границы Города виднелись вполне четко. Возможно, место посадки располагалось за ними довольно далеко. Однако время шло, а "Городские птички" все еще поднимались по спирали в голубое небо. Вряд ли база располагалась настолько далеко, чтобы мотоциклам понадобилась такая траектория. Пусть "птички", но "городские" же, а не пригородные!

Внезапно что-то сверкнуло на солнце и изрядный кусок голубого неба отъехал в сторону, открывая темный прямоугольник. Сперва в возникший проем ушел авангард, а затем последовали и все остальные.

Гнату показалось, что они влетели в огромную темную воронку квадратного сечения, но стены вскоре расступились и мотоциклы влетели в огромный светлый ангар. Ощутимо тряхнуло, когда колеса машины коснулись поверхности пола. "А может и изнанки неба" — подумал про себя Гнат. Шум моторов начал понемногу стихать: наездники, один за другим, глушили двигатели своих железных коней.

— Прибыли. — сообщил кенгуру, снял шлем и повесил его на зеркало. — Идем к сиятельному владыке.

Гнат едва заметно потопал ногами, пытаясь распознать материал поверхности, а затем легонько стукнул по ней посохом. Раздался тихий звон. Кулек сложил задрожавшие уши, укоризненно покачал головой и произнес словно бы придушенным голосом.

— Не стоит так делать: стекло хрупкое. Мы и на мотоциклы не успеем сесть, если все рухнет.

Закашлявшись, Гнат кивнул. Ноги его тут же стали ватными, едва он осознал, что от бездны его отделяет только хрупкое стекло! Топтыга услышал это предостережение и теперь тоже не выглядел храбрецом, старательно прижимая к себе драконовое ружье обеими лапами.

В общем, кем бы ни был этот Сиятельный, а в расчетливости ему не откажешь. Любой, дерзнувший покуситься на правителя с помощью оружия, должен быть готовым разделить и судьбу жертвы. Причем, и противники, и сторонники последуют вниз с одинаковой скоростью и, похоже, с одинаковым же результатом. Гнату в голову вдруг пришла дикая мысль, что у Смерти, наверное, какая-нибудь комната тут есть или налажена постоянная связь с резиденцией. Иначе как успеть стольких одновременно падающих обслужить, если не выдержит пол. Правда, у Смерти свои заморочки, а уж ориентируется в этом мире сия таинственная сущность на редкость хорошо.

Мотоциклисты поснимали шлемы. Гнат с удивлением переводил взгляд с одной "птички" на другую. Кого в команде только не было! Начиная от неприятного вида ультрамариновых птиц и заканчивая красными бегемотами. Многих зверей Гнат даже не смог опознать, но даже те, которые когда-то попадались ему на картинках в книгах, из-за цвета и гипертрофированных конечностей казались монстрами. Интересно, много ли тут было родни Топтыги?

Освобождаясь от доспехов, плюшевое воинство тяжело шагало к торчавшим посреди стеклянного ангара прозрачным столбам солидного диаметра. Там мотоциклисты и исчезали: то ли входили в невидимую отсюда дверь, то ли просто испарялись. Скорее всего это какой-то транспорт, решил Гнат, ведь каким бы ни был диаметр колонн, но они все равно тонковаты для размещения всех "Городских птичек" внутри себя.

Кулек махнул зеленой лапой в сторону крайней колонны.

— Нам туда.

Они зашагали в указанную сторону и вскоре Гнат убедился, что его догадка верна. Едва он близко подошел к столбам, как темный ледяной поток подхватил, сжал со всей силы и резко рванул вверх. Но замерзнуть Гнат не успел: через миг он оказался в большом пустом зале, только в центре возвышалось какое-то сооружение. А так — ничего. Даже толпа плюшевых мотоциклистов тут отсутствовала, что удивительно. Выходит, транспортная система управлялась, раз только троих перебросила в столь пустынное место. Впрочем, не зря оно пустынное, ох не зря! Тяжелые на вид черные плиты пола, окаймленные золотом, как и затемненные стекла свода, порождали у стоящих ощущение незначительности.

Рядом послышался благоговейный шепот Кулька.

— Мы в чертогах Великого! Когда он появится — падайте ниц!

— Вот еще! — фыркнул Гнат и сжал в руке посох.

Он старался держаться независимо, но, положа руку на сердце, таковым себя не ощущал. Уж очень давила обстановка.

Под куполом оглушительном грохотом взорвались слова:

— Пройдите к возвышению!

Звук раздавался со всех сторон одновременно и, как показалось Гнату, гнездился даже внутри головы. Почему-то неприятно царапнули воспоминания о снах вне контура.

Медведь, кенгуру и человек послушно двинулись к сверкающему то ли постаменту, то ли трону. Вблизи возвышение оказалось черным полупрозрачным, воронкообразным монолитом, со сверкающими внутри материала золотыми прожилками. Над самой верхушкой раскачивался небольшой темный вихрь.

Кулек преклонил колено и опустил голову. То ли от почтительности, то ли от страха уши кенгуру заметно подрагивали. Топтыга и Гнат переглянулись и продолжили стоять.

— Поклонитесь! — громко прошипел Кулек, не поднимая головы. — Быстрее, пока…

— Здравствуй, пришедший с дальнего слоя! — мощный голос вновь мягко и мощно ударил со всех сторон. — Я рад видеть тебя и твоих друзей здесь.

Гнат огляделся, пытаясь обнаружить говорившего, но шедший ото всюду голос не позволял определить местонахождение говорившего. Вероятно, стоило ориентироваться по Кульку, распростертому на плитах пола и обращаться к возвышению. Вполне может оказаться, вихрь над воронкой и есть тот самый Сиятельный владыка Краб. Что ж, пусть так и будет.

— Здравствуй! Меня Гнат зовут.

— Я знаю. Мне известны ваши имена. И тебе мое — Краб. Так придумали те, кто…со мной. Пусть так и остается. Только без титулов. Я их до сих пор не понимаю.

— А кто ты? Откуда?

— Я часть другого слоя, где живут сны неведомых тебе существ.

— А он выше моего или ниже? — решил уточнить Гнат.

— Он раньше и, пожалуй, немного… перпендикулярней. — после секундного раздумья ответил Краб. — Да, так и выглядит его местоположение в твоей системе координат. Но сейчас я оказался здесь, а в моем слое сейчас часть этого мира. И я чужд этому месту, как Каменный дракон или ты.

Гнат растерялся. Ему-то казалось, что дракон принадлежал только его снам, но вот поди ж ты! Этот властелин в курсе, что подобный существует.

— И я хочу, — продолжил Краб, — чтоб ты меня так же освободил, как его. Тогда я смогу вернуть Город слою. И себя своему миру. У тебя отлично получилось!

— Но я не знаю, как освободил Каменного дракона. — грустно покачал головой Гнат.

— Тогда разберись. А пока жителям города придется и дальше ждать в гости Смерть. Это сейчас для них единственный обитатель снов, который может пройти сюда. Если, конечно, не считать тебя. Но тут случай и та коробочка, как я понимаю.

— Возможно, что и случай.

— Да, я понимаю. Но жителям придется очень не сладко, если ты не вызволишь меня.

— Ты лучше не трогай их! — прокричал вихрю Гнат и поднял посох. — Они не виноваты в происшедшем. Учти, мне сейчас очень легко пожалеть тебя, чтобы воспользоваться мечом.

— Успокойся, я не брал Город в заложники и не желаю ему зла. Я сохраняю его, как могу. Уничтожив меня, ты откроешь проход между слоями. Сейчас сквозь него проникает совсем немного существ из других миров. Я их знаю и мои… м-м-м… солдаты как-то справляются, поддерживают шаткий мир. Если проход будет открыт, то остатки этого слоя будут поглощены моим. А в твоем мире навсегда исчезнет часть мест.

— Но тогда хотя бы открой границу и позволь выйти жителям. А я помогу тебе.

— Нельзя. Они существуют, пока находятся в моей тени. Их выбросит туда, где их не может быть. Фактически, жители исчезнут мгновенно. Ты же был на краю слоя, помнишь?

— Да.

— За ступенями бесконечное падение в пустоту, где даже Смерть не сможет для них ничего сделать. Вечность умирания без надежды на спасение, в чем бы оно не заключалось. Помоги мне вернуться и этим ты освободишь Город. Только поторопись. Осталось немного времени до того момента, когда я… когда мне уже не нужно будет ничего. Кулек и медведь помогут тебе. Вообще, вся моя армия в твоем распоряжении. Хотя, боюсь, они тут бесполезны.

— Слышал, Топтыга? — Гнат обернулся к медведю, но тот не отозвался.

— Ни он, ни кенгуру не могут пока тебя услышать. Для них время сейчас идет слишком медленно, чтобы удалось заметить происходящее. Мне показалось, что не стоит их посвящать в подробности. Или ты считаешь по-другому?

— Нет, пожалуй так все же лучше. — секунду поразмыслив, кивнул Гнат.

— В общем, я обрисовал ситуацию. Если у тебя есть вопросы, то не стесняйся.

Гнат пожал плечами. Вопросов как-то и не было. Разве что…

— Краб, а ты можешь спуститься сюда, вниз со своего постамента?

— Вниз? Я вокруг тебя. Ты сейчас во мне.

— Но тогда что там за вихрь наверху?

— Гнат, я никогда не видел место, о котором ты говоришь. Мне трудно осознать, что у тебя перед глазами. Про зал воронку и вихрь слышал, мне рассказывали. Однако, все это лишь отражение, проекция моей сущности на конкретную грань этого слоя.

Гнат насупился. Ему почему-то вдруг стало казаться, что над ним подшучивают. Что ж, тогда стоит вывести шутника на чистую воду.

— Отражение… Ты хочешь сказать, что тебя такого, как я тебя вижу, не существует? Но тогда получается, что меня ты тоже должен видеть и слышать как-то иначе. Но мы же общаемся! Ты замедляешь для нас время и знаешь, кто я такой. И своих… солдат знаешь.

— Все правильно. Я вижу больше из-за опыта моего восприятия, вот и все. Мой слой старше твоего на множество эпох. Хотя, безусловно, и у меня есть граница, выше которой невозможно видеть сущее так, как оно выглядит в реальности. Ты не можешь осознать то, что тебе не с чем сравнить, твой опыт тебя защищает от перегрузок. Есть только какие-то общие для обоих слоев точки, на которых и строится все, что ты видишь. И поверь, так для тебя безопасней.

Шофер пытался вникнуть в услышанное, но ничего толком не вышло, зато разболелась голова. Краб, видимо, понял, что собеседник в тупике и попробовал зайти с другой стороны.

— Ты видел облака?

— Конечно!

— Они разной формы и все время меняются, становясь похожими то на один предмет, то на другой, правда?

— Да, мы играли так в детстве. Но при этом часто спорили, потому что каждый видел что-то свое.

— Именно! А теперь представь, что слой со всеми его обитателями — это и есть один из вас. И, как ты говорил, каждый в облаке видит то, что позволяет воображение. А ведь оно имеет в определенный момент времени одну форму для всех. Так и здесь. Ты воспринимаешь меня так, как позволяет тебе опыт слоев, где ты бывал.

Гнат вдруг вспомнил Галатею, живущую в странном множестве тел, каждое из которых состоит из частей одного целого. Весьма странных частей, надо признать. Да и Аристотель со своим Трупожором не так прост, если вдуматься. Они тоже эти самые облака для его, Гната, слоев.

— Я, кажется, понял, о чем речь. А Каменный дракон? Ведь он с близкого к твоему слоя?

— Не совсем. Его крылья мелькают во всех снах, хотя и не всем дано его видеть. — ответил Краб.

— Он везде бывает, как Смерть?

— Дракон — это множество в целом, — терпеливо пояснил Краб, — а Смерть — наоборот.

— Не понял, честно говоря.

— Не так это и важно. Просто знай, что Каменный дракон есть везде сразу и это делает его единым. А Смерть одна для всех слоев, просто очень быстро перемещается. Они похожи только своей вездесущностью.

— А откуда ты…

Начал было Гнат но осекся. Он заметил, что лапа медведя медленно движется и забыл, о чем хотел спросить. Вероятнее всего, Краб тоже заметил изменения.

— Все, друг мой, пора заканчивать. При столь долгой разнице течения времени по границе нарастает хаос.

Пол чуть заметно качнулся. Гнат с изумлением почувствовал, как время хлынуло в привычное русло. Надо же, чувствовать время!

— Встань, Кулек! — сказал Краб.

— Да, сиятельный владыка!

Кенгуру поднялся, а медведь придвинулся поближе к Гнату. Он явно готовился к бою. Краб напрочь проигнорировал маневры Топтыги и продолжил общение с Кульком.

— Ты, мой плюшевый воин, пойдешь с ними. Этот человек избран мной.

Голос в зале теперь звучал торжественно и даже у Гната он вызывал трепет, хотя беседа с Крабом закончилась от силы минуту назад, но она шла совсем в другой тональности.

Когда после разговора с Сиятельным владыкой они снова оказались в ангаре, Кулек подошел к своему мотоциклу и запрыгнул в седло. Разномастные бойцы армии "Городских птичек" молча смотрели на своего предводителя. Кулек хмуро оглядел свое воинство и скомандовал.

— Веселый, ко мне!

От толпы отделился некто, больше всего смахивающий на тряпичного клоуна, и неловко сжимая в руке шлем, встал перед начальником.

— Я тут, Кулек!

Вся поза бойца выражала почтительность, но совершенно не вязалась ни с улыбкой, растянувшейся от уха до уха, ни с жабо вокруг горла. Впрочем, многочисленные шрамы с торчащими нитками, с первого взгляда напрочь отбивали желание шутить со странным парнем.

— Вот что, Веселый. Краб приказал мне сопровождать вот этих двух пришлых. Принимай командование над ребятами. Мы уходим. И — да, нам нужен еще один мотоцикл.

— Но Кулек, атака вот-вот начнется! Часовые уже доложили о деформации трещин. Вы можете не успеть уйти.

— Рискнем.

Клоун повернулся к бойцам, поискал кого-то взглядом и скомандовал.

— Гонец, с машиной к командиру!

Воин на черном мотоцикле подъехал к Кульку. Кто он там под шлемом не разберешь, но это было и не важно. Судя по прозвищу — кто-то шустрый. Это неплохо. Но тут Гнат вспомнил, как ему было с одной свободной рукой.

— Можно веревку какую-нибудь?

— Веревку! — тут же рявкнул клоун и практически моментально получил требуемое.

Гнат тщательно обвязал посох выше и ниже середины и перекинул его через плечо. Получилось не то, чтоб удобно, зато теперь ничего не мешало держаться за рукоять двумя руками.

Бойцы провожали их молча, но было видно, что ребятам не хочется расставаться с командиром. На прощание Веселый махнул шлемом. В ответ Кулек, позади которого устроился Гнат, поднял вверх кулак. Через мгновение мотоциклы заложили вираж нырнули вниз.

Но едва закончился первый виток спирали снижения, как все вокруг покраснело и повалил фиолетовый снег, обжигающий кожу. Гнат взглянул на небо. Оно оставалось все таким же голубым в центре, однако теперь по краям зазмеились неровные, горевшие ярко-красным недобрым пламенем, щели. Из темного прямоугольника один за другим вылетали мотоциклы и подлетали прямо к трещинам. Видимо, чтобы предотвратить расползание прорыва.

Кулек и Гонец почему-то прекратили спуск. Теперь они вели мотоциклы по кругу, сохраняя высоту. Гнат попытался спросить, что они собираются делать, но ветер не позволял звуку достигнуть водителя. А может, тот не хотел отвечать.

Интенсивность свечения наверху увеличилась. Снег прекратился, но жгучие "укусы" продолжали досаждать. Внезапная вспышка заставила Гната зажмуриться. Перед глазами поплыли красные круги. Одновременно мотоцикл стал маневрировать: Кулек то плавно уходил в сторону, то проваливался на пяток метров, то поднимался. Гнат вцепился в поручень и мысленно хвалил себя за предусмотрительность: при такой дерготне удержаться одной рукой было бы немыслимо.

Странным казалось то, что в воздухе он по прежнему не наблюдалось ничего, что могло бы объяснить столь резкие маневры. Когда мотоциклы сближались, Гнат видел, что Топтыга тоже крутит головой по сторонам. Вероятнее всего, происходило то, о чем говорил Краб: неподготовленный разум просто не в состоянии увидеть то, что ему не сравнить с чем-то знакомым. А местные, похоже, вполне могли идентифицировать опасность. Но если подумать — они жили не совсем в слое.

— Держись! — неожиданно звонким голосом крикнул полуобернувшись Гонец и отправил мотоцикл в крутое пике. Гната не требовалось предупреждать, он и так цеплялся от души так, что даже костяшки пальцев побелели. Однако весь глубинный смысл предупреждения он ощутил несколько позже, в тот момент, когда машина перевернулась. К счастью, парень успел зацепиться мысками за какие-то торчащие железяки, иначе бы повис на руках, цепляясь за хлипкий поручень.