Райская обитель

Часть III

– Я же тебя предупреждала, чтобы ты не ходил в Райскую обитель, но ты не послушал меня, – тихо произнес за спиной тоненький голосок.

Небо резали на части первые лучи рассвета, но в лесу было еще темно, тихо и туманно. Даже птицы не пели, спали в густых ветвях.

Я резко обернулся и встретился с грустным и внимательным взглядом прозрачно-голубых глаз. Я сразу узнал эти глаза. Я не мог не узнать эту девушку, так глубоко ее образ врезался в мое сознание, так сильно я был очарован ею. Ресницы девушки затрепетали, и она, в каком-то чистом и искреннем порыве, крепко обняла меня.

– Серафима… – растерянно произнес я.

Глядя на белое, полупрозрачное лицо девушки, так необдуманно пришедшей сюда, в это жуткое место ради меня, я хотел лишь одного – защитить ее, уберечь от того сумасшествия, которое творится за высокими воротами обители. Ее неожиданное появление придало мне сил и смелости. Вот только… Получается, Серафима знает о том, что здесь творится? Неужели она была здесь раньше? Или, может, только слышала об этом месте?

– Как ты сюда пришла, милая? – спросил я.

– Взяла и прибежала, – тихо ответила Серафима, ее нежный, слегка взволнованный голос ласкал мой слух, – мне захотелось тебя увидеть.

Она отпрянула и внимательно заглянула в мое лицо. Я же в свою очередь потянул ее за руку от ворот по направлению к лесу, но, почувствовав сопротивление, обернулся.

– Пойдем отсюда скорее, Серафима. Успеем убежать, пока ещё не рассвело. Плевать на наследство. Я здесь больше ни на минуту не задержусь. Надо было и вправду послушать тогда твоего совета.

– Тогда надо было… А сейчас уже поздно. Тебя теперь все равно вернут назад, – прошептала девушка, и из уголка ее левого глаза выкатилась прозрачная слезинка.

– Кто, дядя Рудольф?

– Нет, обительцы.

– Откуда ты все это знаешь, Серафима? Про обитель, про обительцев?

– Сейчас это неважно, Филипп. Важно другое, – страстно прошептала мне на ухо девушка, – Шесть дней! Всего шесть дней! Один день здесь ты уже продержался. Осталось пять. Ты… Ты мой герой, Филипп!

Девушка вдруг замолчала, отвернула прекрасное лицо в сторону, и рассветный луч, упавший на нее сзади, осветил золотом светлые локоны и лицо, залитое слезами. Серафима плакала из-за меня. Сердце мое сжалось от нежности к этой хрупкой девушке.

– Я бежала к тебе по лесу, потому что знала, что поначалу тебе придется трудно. Я знала, что ты захочешь уйти. Неудивительно! Любой бы на твоем месте захотел этого, – Серафима положила ладони мне на плечи, – но ты должен дойти до конца.

– Почему? – искренне удивившись, спросил я и навалился на створку ворот, чувствуя, что мне все тяжелее стоять.

Серафима обхватила нежными руками мое лицо и произнесла тоном, полным восхищения:

– Потому что ты сильный и смелый, ты справишься!

– Ты не понимаешь, Серафима! Эти люди… – у меня перехватило дыхание, на глаза выступили предательские слезы, – Они здесь сумасшедшие, больные… Эти люди совершают немыслимые вещи.

У меня язык не поворачивался рассказать девушке то, что я только что видел в доме Раяны.

– Они людоеды, Серафима, – глухо проговорил я, – и вообще, Райская обитель – это не просто деревня, это самая настоящая секта. У них тут свои законы и своя религия.

– Ты сильный и смелый, Филипп, я в тебя верю, – твердила мне Серафима одно и то же, как будто не слышала моих слов.

Я снова почувствовал сильное головокружение и подступающую к горлу тошноту. Опустившись возле ворот на землю, я закрыл глаза и устало вздохнул.

– Еще и эти травы! Наверное, они хотели отравить меня ими.

Серафима еще что-то усыпляюще шептала мне на ухо, что-то о любви и храбрости, но ее слова уже не долетали до моего сознания, я вновь погрузился в густой туман, и уже не видел ни Серафимы, тающей в воздухе, ни яркого солнца, прогоняющего мои ночные тени и страхи.

***

Я проснулся от звука колокола и громкого пения. Не открывая глаз, я лежал и наслаждался лёгким теплым ветром, ласкающим мое лицо. Пение становилось все громче. Я открыл глаза и несколько мгновений удивленно смотрел по сторонам. Я по-прежнему находился в доме Раяны и Данилы. В моей маленькой комнатке было настежь открыто окно.

Я встал, потрогал рукой голову – ничего не болело, ночную тошноту как рукой сняло. Я прошелся по комнате – ноги не дрожали, наоборот, я как будто весь наполнился силой и энергией. Неужели все это и вправду мне приснилось? Как-то слишком сюрреалистично при свете дня мне представлялось ночное страшное приключение.

Настроение было прекрасное. Мне вдруг захотелось выбежать из дома и поддержать жизнерадостную утреннюю молитву. Я выглянул в окно – на площади вновь собрались женихи и невесты, они воспевали новый счастливый день. Раяна с Данилой тоже тут были. Обительцы, заметив меня, радостно заулыбались и стали приветственно махать руками.

Я быстро оделся и вышел из комнаты. Проходя мимо спальни Раяны, я не удержался и заглянул туда. Кровать была смята, на ней лежали груды одежды, крошки от еды и прочий мусор, но никакой крови на простыне не было. Я прошёл дальше, на кухню, и с опаской заглянул в деревянное ведро, стоящее рядом со столом. В нем было пусто. Никаких следов вчерашнего действа я не заметил. Я облегченно выдохнул. Приснится же такое! Я же чуть рассудок не потерял от страха!

Получается, и Серафима была частью сна. Как бы хрупкая девушка смогла пешком преодолеть такое расстояние ночью по лесу?

Я вышел на улицу, утреннее солнце ослепило меня, и я широко улыбнулся. Удивительно, я редко когда просыпался в хорошем расположении духа. Обычно, чтобы прийти в себя, мне требовалось полдня, а чтобы улыбнуться – и то больше. В моей городской жизни поводов для радости было не так уж много. А сейчас даже луч солнца вызывал счастливую улыбку.

Я подошел к поющим обительцам и встал рядом с Данилой. Тот стоял, воздев руки к небу и пел выразительно, прикрыв глаза от удовольствия. Слова песни были просты и повторялись от куплета к куплету, поэтому я вскоре тоже запел, удивившись тому, как мелодично и свободно звучит мой голос в общем хоре.

"Как такие добрые, счастливые люди могут быть сектантами?" – подумал я и отогнал от себя эту нелепую мысль.

– Сегодня ты гораздо лучше выглядишь, Филипп, – сказала мне Власа, подойдя ко мне после гимна. Хорошо тебе спалось у Раяны?

– Ночью мучили кошмары, жуть разная снилась… – ответил я, а потом добавил, – но с утра, как ни странно, чувствую небывалый прилив сил! Готов горы свернуть! Даже удивительно.

Власа улыбнулась в ответ.

– Ну, горы сворачивать ни к чему, а вот счастливый день ты себе вполне можешь позволить!

В это время Власу громко окликнули девушки из ярко-розового дома, и она, оставив меня, подошла к ним. Я стоял и думал, куда мне отправиться и чем заняться. Настроение было отличное, и впереди меня ждал целый день. Райская обитель предполагала праздное времяпрепровождение, никаких дел, никаких забот, только покой, радость и безмятежность. Это ли не счастье?

День снова выдался жарким, и я решил пойти к озеру. Сегодня вместе с женщинами там купались и мужчины. Перед тем, как снять с себя одежду, я замешкался. Один раз на отдыхе я случайно попал на нудистский пляж, и мне совсем там не понравилось. Обилие обнаженных людей разного возраста и размера не взволновало меня тогда, а, наоборот, вызвало чувство брезгливости.

Сейчас же меня окружали совсем другие мужчины и женщины – молодые, хорошо сложенные, красивые. Стариков в обители не было.

Я смотрел на обительцев и вскоре мне стало казаться, что в том, чтобы скинуть с себя одежду и прыгнуть голышом в озеро вместе с остальными, нет ничего предосудительного. И в следующую минуту я так и сделал – прыгнул с высокого берега в воду. Вчера я сказал Раяне, что не умею плавать, конечно же, это была шутка.

Уплыв подальше, я лег на воду, подставив солнцу лицо. Вода обнимала мое тело нежным, теплым шелком, она была такой чистой, что я мог видеть дно озера. Спустя какое-то время я услышал возле себя легкий плеск – ко мне подплыла девушка. Ярко-рыжие волосы облепили лицо, яркие зеленые глаза красиво контрастировали с цветом волос и белой кожей.

Девушка поприветствовала меня очаровательной улыбкой.

– Филипп, пойдешь сегодня ночевать ко мне?

– Ты живешь одна? – спросил я.

Мне совсем не хотелось больше вклиниваться в чью-то пару, поэтому это был главный вопрос, который волновал меня, и я решил не ходить вокруг да около.

– Я живу с Урсой, она будет рада гостю! – девушка указала рукой в сторону смеющейся светловолосой девушки.

Я сразу же воодушевился. Две прекрасные девушки, две озерные нимфы, две красавицы приглашают меня провести с ними ночь. Это ли не удача! Может быть, хоть сегодняшняя ночь меня не разочарует?

– Как же тебя зовут? – спросил я и убрал мокрую прядь волос с лица девушки.

– Мирослава, – девушка отплыла от меня, игриво брызнув мне в лицо серебристыми каплями, – у нас сегодня будет баня, так что приходи,будет жарко!

– Эй, подожди! А какой у тебя дом? – крикнул я вслед девушке.

– Красный! – ответила она и скрылась под водой, вынырнув на поверхность только через несколько метров.

Я улыбнулся и снова лег на воду, беззаботно закрыв глаза, забыв обо всех своих проблемах, заботах и страхах. Мне все больше нравилась Райская обитель!

***

Вечером, воспевший счастливое существование в молитве и вдоволь нагулявшийся по окрестностям с толпой мужчин и женщин, я постучал в дверь красного дома. Из трубы маленькой избушки, стоявшей неподалеку, шел дым.

"А вот и обещанная баня! – радостно подумал я, – скорее бы попарить моё уставшее тело!"

Мне открыла Урса. В больших темно-карих глазах девушки сверкали дерзкие огни. Она обернулась и позвала:

– Мирослава! Это Филипп пришел!

– Веди его на кухню! – прокричала Мирослава.

Я вдруг вспомнил вчерашний ужин, а потом свой ночной кошмар, и аппетит мой сразу же улетучился. Нет, здешнее мясо есть мне пока больше не хотелось. Подойдя к столу, я облегченно выдохнул – у девушек на ужин был приготовлен сладкий пирог, украшенный домашней сметаной и лесными ягодами. На маленькой кухне царил уют и порядок.

Пока я ел, Урса и Мирослава сидели напротив меня. Они были в одинаково белых платьях, ткань которых была такой тонкой, что я мог видеть все изгибы их тел. Мне стоило большого труда не присматриваться к очертаниям их фигур. Туго заплетенные косы обеих девушек были уложены вокруг головы, это делало их похожими друг на друга ещё больше.

– Заварила тебе свежей счастливицы. Пей, а потом можно и в баньку идти! – проворковала Мирослава, поставив передо мной чашку.

Запах счастливицы был мне знаком, но сегодня мне совсем не хотелось ее пить. Отказываться было неудобно. Нехотя отпив глоток, я удивился – сегодня отвар был довольно приятным на вкус. Второй глоток я сделал машинально, а потом и вовсе не заметил, как опустошил чашку до дна.

– Ну вот и молодец, – Урса положила свои горячие ладони на мои руки и нетерпеливо позвала, – пойдем?

– Вы что же, пойдете в баню со мной? – удивленно спросил я.

– Конечно! – ответила Урса и улыбнулась, – кто же тебя будет парить?

Она перегнулась через стол и поцеловала меня в губы. От неожиданности я отпрянул, а девушка весело рассмеялась.

Баня была жарко натоплена. Когда я зашел внутрь, в нос мне ударил горячий воздух, пропитанный ароматами мха и древесины. Голова слегка закружилась от жара, и я сел на лавку рядом с пологом. Тело вмиг покрылось липким потом, волосы вымокли, из носа потекло. Я обтирал лицо руками, пытаясь унять головокружение.

Девушки в своих белых одеяниях словно не чувствовали жара, они сновали передо мной, наливали деревянными ковшиками воду, растирали мое тело ароматной водой и маслом, терли руки и ноги жёсткими мочалками. Я же не мог пошевелить ни рукой, ни ногой – то ли от жара, то ли от выпитой счастливицы. Веки мои стали тяжёлыми, и я, вместо того, чтобы любоваться стройными, полуобнаженными женскими телами, дремал, склонив голову на грудь.

– Ложись на полог, будем парить тебя! – услышал я над своим ухом голос не то Урсы, не то Мирославы.

И тут же сильные руки легко подняли меня с лавки и уложили на полог. Удары мокрых берёзовый листьев были не сильными, наоборот, мягкими и нежными. Они усыпляли, и вскоре я провалился в сон…

***

Я проснулся от того, что мне было нестерпимо горячо. Горячо до такой степени, что невозможно было терпеть. Жар охватил все моё тело, как будто я горел в огне.

Я застонал и открыл глаза. Я по-прежнему был в бане, но сейчас я сидел в огромной бочке, наполненной доверху горячей водой, и, судя по всему, бочка эта стояла на огне, так как ноги мои жгло так, будто я стоял на раскаленных углях.

– Аааа, – закричал я, пытаясь сквозь клубы белого пара разглядеть хоть что-то возле себя.

Я хотел вылезти, но не мог – глухо закрытая деревянная крышка, в круглое отверстие которой торчала моя голова, не поддавалась. Вдруг справа от меня мелькнуло что-то белое.

– Урса! Мирослава! Помогите! Крышку заклинило! – закричал я, что было сил, чувствуя, что больше не могу терпеть.

Кожу жгло, щипало, я изо всех сил толкал крышку вверх, но она не поддавалась.

– Помогите же мне хоть кто-нибудь! – кричал я.

Из груди моей вырвался нечеловеческий вопль. И тут перед моим лицом возникло другое лицо. Страшная, лохматая старуха оскалилась жуткой улыбкой, обнажив гнилые зубы. Она внимательно посмотрела на меня и в её зелёных глазах мелькнуло что-то знакомое. Я изо всех сил зажмурился, пытаясь прогнать жуткое видение, а когда вновь открыл глаза, то увидел перед собой улыбающуюся Мирославу.

– Как думаешь, Урса, он скоро сварится? Есть очень хочется! – проговорила девушка.

И тут же рядом появилась Урса. Сунув руку в воду возле моего лица, она сразу же вытащила её назад и принялась дуть на ошпаренную кисть.

– Скоро-скоро. Немного осталось! – ответила девушка.

– Подкинь-ка дровишек, Урса, глядишь, так быстрее дело пойдёт! – крикнула Мирослава, и Урса сразу же принялась за работу.

– Что за чертовщина тут творится? – закричал я изо всех сил, – выпустите меня, чёртовы ведьмы!

Я барахтался в бочке, соображая, как мне выбраться наружу. Девушки смотрели на меня голодными, злыми глазами, облизывались и потирали руки.

Пот заливал мои глаза, я упёрся пятками в дно и стал давить руками на крышку изо всех сил. Бочка затрещала и раскололась. Вода хлынула на пол, заливая огонь. Девушки завизжали и бросились в разные стороны. Я с трудом выполз из бани и без оглядки побежал прочь. Остановился отдышаться я лишь за воротами Обители. И снова, как вчера, Серафима уже ждала меня здесь.

Обожженная кожа пузырилась, отпадала лоскутами, обнажая мясо. Страшная боль скрючивала моё тело.

– Это всего лишь сон! – закричал я, не глядя на Серафиму, которая плакала, прижав ладони к лицу.

Позже Серафима сняла с головы светлый платок и накинула его на мои изувеченные плечи.

– Осталось всего четыре дня, Филипп. Ты сильный, я в тебя верю.

Я положил голову девушке на плечо, почувствовав, как от её волос пахнет цветами и медом.

А потом измученное и уставшее сознание наконец-то покинуло меня, и я провалился во тьму…