Рассвет с Рыцарем-Волком

— Человек, — поправляет она со злобой. — Король Волков не может иметь потомство от человека. Даже ведьма-ткачиха — и та немыслима.

— Я знаю, но пока у меня нет выбора; пока магия Авроры в ней, это игра, в которую мы все должны играть. — Он вздохнул.

— Ты не выглядел так, будто играл с ней в игру, когда танцевал. — Я узнаю голос Вейлина, альфы последней стаи, которую мы собрали на охоте.

— Хорошо, значит, мое выступление было достаточно убедительным. — По моим венам пробегает холод, который, кажется, холоднее, чем объятия зимы. Голос принадлежит Конри, но для меня он чужой. Его тон бесстрастный, расчетливый и переменчивый. Это словно приоткрытие завесы, за которой скрывается истина. Как будто впервые я могу услышать глубины его злобы. — Она думает, что сможет противостоять мне. Это восхитительно, что она верит, будто может помешать мне с помощью магии, в то время как в конце концов она всего лишь простая женщина, и поддаться своим желаниям — это то, что ее природа заставит ее сделать. Не нужно никакой магии. Я заставлю ее прогнуться передо мной не только в этом.

Не знаю, что вызывает у меня большее отвращение: то, что он считает меня такой простой, или то, что я играю в его игру.

— Она у меня как на ладони. Она будет хорошо играть и позволит нам отвезти ее в Ден.

— Где ты на ней женишься? — спросила женщина. Полагаю, она альфа этой стаи.

Конри фыркает.

— Ты ведь и правда в это веришь, Дрена?

— Но ты…

— Я отведу ее в старый лес и приведу к духу волка. Там мы вырежем ее сердце и скормим его великому волку, который будет готов принять силу Авроры в процессе. Затем эта сила перейдет от волка ко мне, как к королю, и будет вечно жить в моей родословной, — говорит Конри, не обращая внимания ни на что.

Он никогда не имел в виду, что власть перейдет в его род, если я лягу с ним в постель…

Он собирается убить меня.

Глава 22

Силы покидают меня, и я падаю, ударившись затылком о прохладную землю, а шок ложится на мои плечи. Ты не должна удивляться, мягкий голос ругает меня на задворках сознания, это то, что они тебе говорили. Нет… я не удивляюсь Конри. Я удивляюсь себе. Даже если я говорила себе, что потакаю ему с целью манипуляции, на самом деле я поддалась его обаянию.

— Как ты думаешь, она поймет твои намерения? — спросил Вейлин.

— Нет, она считает себя умной, но я держу ее именно там, где хочу. Я позволю ей поверить, что она контролирует ситуацию, пока не станет слишком поздно, — бесстрастно говорит Конри.

— А если она не будет следовать твоим планам? — спрашивает Дрена.

— Именно для этого он меня и назначил, — говорит Бардульф, звуча немного взволнованно. — Ее присутствие уже достаточно оскорбительно; для меня будет честью убрать этот позор с наших земель.

Легкое прикосновение к моему локтю отвлекает меня от разговора. Вейлин говорит что-то еще, но мое внимание снова приковано к палатке. На Эвандера, который осторожно обхватывает мою руку и тянет меня вверх.

Я позволяю ему вести меня обратно через лагерь. Конри был прав. Я думала, что контролирую себя. Но на самом деле я была марионеткой, танцующей под приказы Конри. Теперь мои ниточки оборваны, и я обмякла под хваткой Эвандера.

Пока лагерь расплывается вокруг нас, мое оцепенение медленно сменяется яростью. Это снова придает моему разуму остроту и ясность. Единственное, что изменилось, — я теперь знаю, без сомнения, что с Конри никогда нельзя рассуждать здраво. Аврора и Эвандер были правы. Я должна благодарить Конри за то, что он избавил меня от сомнений и раздумий по поводу моего дальнейшего пути.

К тому времени как мы добрались до палатки Эвандера, проскользнули через вход и скрылись в темноте, мои мысли снова пришли в движение. Я делаю два шага, которые палатка может мне позволить, чтобы добраться до задней стены. Поворачиваюсь, иду обратно к Эвандеру, поворачиваюсь и повторяю. Шагаю.

Эвандер пытается заговорить.

— Он не…

— Заботится обо мне? — Я издаю звук отвращения. — Это очевидно. — Я останавливаюсь, повернувшись спиной к Эвандеру. Кулаки сжимаются. — Знаешь, я не думала, что я ему небезразлична. Не совсем. Но я думала, что, возможно, он будет уважать меня настолько, что мы сможем работать вместе для достижения общей цели. Возможно, время измотало его, страх перед потерей Авроры показал его уязвимость, и он стал не совсем тем, которого вы оба знали… Что с ним можно…

— Договориться? — Теперь очередь Эвандера заканчивать мое предложение. — Конри не знает значения этих слов. Это его путь или ничего. Сопротивляясь ему, даже осмелившись попытаться, ты совершил кардинальный грех, которому нет прощения. — Несмотря на то что он говорит почти шепотом, голос Эвандера становится все громче по мере его приближения. Он останавливается прямо у меня за спиной, и мне кажется, что он вот-вот положит руку мне на плечо, но, должно быть, это мое воображение, так как прикосновения так и не последовало. — Мне жаль, что тебе пришлось узнать это таким образом. Но я не мог позволить тебе и дальше думать, что у нас с ним есть надежда на союз. Не тогда, когда я узнал о его планах.

— Единственное, о чем я сожалею, — это о том, что была настолько доверчива, что поверила ему, несмотря на свои сомнения. — Ярость, а не печаль, смягчает мой голос.

— Надеяться на здравый смысли видеть в людях лучшее — отличительные черты доброго сердца. Это не повод расстраиваться.

Возможно, он прав, но в этот момент я раскаленным железом вбиваю истину в свое сознание. Я никогда не забуду этот урок.

— Спасибо, что отвел меня туда, — говорю я. — Мне нужно было это знать. Теперь я готова бороться с ним до последнего.

— Хорошо. Потому что он сделает все, что в его силах, чтобы ты продолжала влюбляться в него.

— Чтобы я по-прежнему была у него под контролем. — Я с ненавистью перефразировала его слова.

— Для Конри признание того, что его чары не работают, было бы сродни потере мужественности. Это сделало бы его дураком.

Разве может что-то звучать лучше, чем идея выставить дураком самовлюбленного короля? Думаю, нет. Мои пальцы расслабляются, а голова слегка откидывается назад, когда я перевожу взгляд с пола на потолок шатра. Он подернут бледной дымкой от растущей луны. Я здесь уже почти две недели. Достаточно времени, чтобы луна выросла почти до своего апогея.

Мощь Авроры растет вместе с небесным телом. Возможно, именно это питает мою смелость. Или же эта пламенная решимость — моя собственная. Сила, выращенная из необходимости, взращенная мудростью и чародейством, подаренными мне матерью и бабушкой, с трудом добытая в каждом триумфе и каждой неудаче на протяжении моих лет. Семена, из которых продолжает расцветать моя сила.

— Думаю, я бы хотела это сделать, — шепчу я.

— Что сделать? — Эвандер выглядит искренне озадаченным.

— Сделать из него дурака. — Слова восхитительны на вкус.

Эвандер берет меня за плечо и поворачивает к себе, чтобы посмотреть мне в глаза. Его брови нахмурены. Плечи напряжены. Я чувствую, как кончики его пальцев впиваются в мою плоть сквозь плащ и рубашку.

— Ты ничему не научилась? — рычит он. — Вызов Конри — смертельно опасная игра.

— Значит, я должна уступить ему? — Я поднимаю брови и слегка наклоняю голову. — Просто позволить ему делать со мной все, что ему заблагорассудится, пока я не перестану быть ему полезной? — Я тихонько хихикаю и качаю головой. Выражение лица Эвандера только мрачнеет. — Этого не случится.

— Тебе нужно держать себя в руках.

— Согласна. — Я легонько кладу руку ему на грудь. Скульптурный контур его грудины плавно переходит в мою ладонь, словно доказывая, что наши тела были созданы, чтобы дополнять друг друга. Даже сквозь тонкую рубашку, которую он носит, я чувствую каждый изгиб его твердых мышц. На моих губах пляшет игривая улыбка. Хватит сдерживаться. Я целеустремленно смотрю на него сквозь ресницы. — Вот почему мне нужна твоя помощь.

— Конечно. — Он отступает на шаг назад, готовый уйти, как делал это все предыдущие ночи.

Я ловлю запястье Эвандера левой рукой и возвращаю его внимание к себе, моя правая ладонь все еще прижимается к его коже. Мое сердце колотится с такой силой, что дыхание учащается. Но причина не в нервах… а в предвкушении. Волнение. Я думала об этом столько раз, что мне приятно представить, что это наконец-то произойдет. — Мне нужно… больше.

Его губы слегка приоткрываются. Тело расслабляется. Надеюсь, только от шока, а не от отвращения к моему явному намеку.

— Если ты готов это дать, — поспешно добавляю я, надеясь, что это уже предполагалось.

— Ты хочешь… — Слова произносятся с таким придыханием и слабостью, что к концу они совсем исчезают.

— Я хочу, чтобы ты помог сделать так, чтобы я не думала о Конри. Я хочу… хочу быть удовлетворенной так, как не была уже много лет.

Он изучает мое лицо.

— У тебя были мужчины?

— Не так много. Но достаточно, чтобы уверить тебя, что я не разочарую. — Я делаю небольшой шаг вперед, наши тела почти сливаются. — Достаточно, чтобы знать, что я делаю и о чем прошу. Я не действую вслепую или поспешно

Эвандер глубокомысленно усмехается.

— Не спешишь? Как это — выбирать меня, чтобы насолить мужчине, который, как ты только что узнала, вынашивает планы убить тебя, не спешишь? — Он качает головой и отстраняется. Ладонь, лежавшая у него на груди, вдыхает ночной воздух, леденея от прикосновения. — Я не стану для тебя вещью, которую ты сможешь использовать.

— Ты — нечто большее, — говорю я. Он останавливается, но не поворачивается ко мне лицом. Я тут же жалею, что решила его переубедить. Мне следовало оставить этот вопрос.

— Почему?

Я должна ему сказать. Не только ради того, чтобы убедить его, но и потому, что он имеет право знать, чем я занималась. Особенно если он предпочел бы, чтобы я прекратила. Учитывая, как он себя ведет, эта идея может показаться ему тошнотворной.

— Потому что… — Я собрала все свое мужество, которое только могла найти. Не оставляй меня сейчас, безмолвно прошу я ту свою более смелую часть. — Потому что ты — единственное, что позволило мне освободиться от него.

— Да, и ты по-прежнему можешь делать здесь все, что тебе нужно.

— Я не об этом. Эвандер, ты… я думаю о тебе.

— Что? — шепчет он, наконец поворачиваясь ко мне лицом. Эвандер изучает выражение моего лица.

— Каждый раз, когда мне приходилось сопротивляться чарам Конри. Даже когда он находится рядом, прилагая все свои силы и магию, чтобы завладеть мной, стоит мне вспомнить о тебе, и все мысли о нем исчезают. — Пока я говорю, выражение лица Эвандера невозможно прочесть. Но в нем нет отвращения. Поэтому я решаюсь продолжить, надеясь, что, возможно, он верит в то, что я говорю. — Последние две недели я постоянно фантазировала о тебе. Я пыталась думать о ком-то другом — о своих прошлых партнерах, о мужчине, которого я полностью выдумала в своем воображении. Но ни одна из них не сработала. Никто из них не мог пробиться сквозь дымку его обаяния. Кроме тебя.

— Ты хочешь сказать… — Настала его очередь подойти ко мне. Сильное скольжение его бедер по воздуху, покачивание плеч, движение, больше похожее на рысь, чем на обычный шаг. — Что когда ты лежишь там, наслаждаясь собой… что когда он шепчет тебе на ухо и пытается воздействовать на тебя всеми силами своей магии… ты думаешь обо мне?

Мне удалось слабо кивнуть. Мое горло сжалось от предвкушения, пока он сжимает пространство между нами, превращая его в гудящее тепло.

— Скажи мне, — приказывает он, останавливаясь чуть ли не вплотную ко мне. Когда он находится так невыносимо близко, я чувствую каждый сантиметр открытой кожи, который жаждет прикосновения. Каждый волосок встает дыбом. Прикоснись ко мне, я хочу кричать, умолять. — Расскажи мне все, о чем ты думала.

— Я думал о.… тебе и обо мне…

— О, Фаэлин. — Он мрачно усмехается. Мужчина наслаждается этим. Если бы пытка не была такой восхитительной, я могла бы обидеться на него за это. Эвандер берет пальцами мой подбородок и приближает мое лицо к своему. Но он не целует меня. Его губы находятся совсем рядом с моими. — Ты должна рассказать мне об этом подробнее, иначе я могу неправильно понять.

— Я думаю о тебе, как ты прикасаешься ко мне. — Мои слова слегка дрожат.

— Еще. — Другая рука Эвандера скользит по моему бедру вверх, к бедру, зацепляя рубашку и проскальзывая под нее. Ладонью он проводит по моей талии. Я невольно вздыхаю от его прикосновения. Мои веки становятся тяжелыми и мутными, словно я пьянею от его ощущений. — Расскажи мне больше. Расскажи мне все, до последней, яркой детали.

— Я думала о том, как ты держишь свою руку рядом с моей, когда я доставляю себе удовольствие. Поглаживая мое ухо, шепча о том, как ты будешь опустошать мое тело. Ты, горячий и обнаженный рядом со мной, мои руки на твоей длине. Ты между моих ног — твое лицо и твои бедра. Я фантазировала о том, как ты набрасываешься на меня, как зверь, и безжалостно входишь в меня. Берешь меня. И я представляла, как ты целуешь меня со всей нежностью мира. — Слова рвутся наружу; все фантазии и полубредовые мечты вырываются из меня, словно это мой единственный шанс воплотить их в жизнь.

Эвандер наклоняется вперед, выражение его лица по-прежнему не поддается прочтению. Наклонив голову, он прижимается щекой к моей щеке и шепчет мне на ухо:

— И каков я на вкус?

Мне сложно устоять на ногах. Я дрожу, не зная, сколько еще смогу продержаться. Сомневаюсь, что это будет очень долго, если он продолжит в том же духе. Я хочу раствориться в нем. Рухнуть в этот водоворот страсти, который разверзся у наших ног, угрожая поглотить меня целиком.

— В моих фантазиях ты так же сладок на вкус, как и запретен.

— И я оставляю тебя удовлетворенной, но жаждущей большего?

— Всегда, — вздыхаю я.

Он отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Хорошо. Тогда мне не составит труда удовлетворить твои желания.

У меня нет времени ответить, прежде чем он овладевает моими словами и мыслями своими губами.

Глава 23

В одно мгновение мои руки оказываются на его плечах, нежно скользя по затылку, чтобы крепче прижать его к себе. Эвандер не теряет времени, чтобы углубить поцелуй. Он опускает обе руки на мои бедра и с силой притягивает меня к себе. Его ладони скользят по моей задней части, ощупывая и разминая ее. Когда он отодвигается, наши рты раздвигаются ровно настолько, чтобы из меня вырвался тихий стон.

— Тише, нас никто не услышит, — шепчет он мне в губы, хотя я все еще пытаюсь его поцеловать. — Я не хочу, чтобы возникли какие-либо подозрения. Тогда я смогу не торопиться с тобой.

Без предупреждения он слегка наклоняется вперед, крепко обхватывает меня сзади и поднимает. Его мощные мускулы напрягаются, плечи становятся еще более широкими, и я изо всех сил цепляюсь за них, чтобы сохранить равновесие. Мои ноги инстинктивно обвивают его бедра, словно желая слиться с ним в единое целое. Я тихонько вскрикиваю от неожиданности, как от резкого движения, так и от горячей твердости, вдавливающейся в мое тепло.

— Я сказал быть тихой, — рычит он, снова целуя меня. Эвандер засасывает мою нижнюю губу между зубами, покусывая и покусывая ее почти до боли, почти. Я борюсь со стонами, когда он отпускает меня и возвращается к поцелуям, проводя языком по моему рту.

Я как пушинка под его руками. Он — скульптор, а я — глина. Я хочу, чтобы он сделал меня, вылепил из меня то, что было создано для него и только для него. Моя невесомость в его сильных руках — это капитуляция всего моего здравого смысла. Мышцы моей спины расслабляются. Сдерживаемое напряжение разжимается, скапливаясь в нижней части живота. Поцелуй его — это одновременно и облегчение, и разочарование. Я получила минимальное удовлетворение и теперь хочу получить все.

Эвандер опускается на колени, одно за другим. Мои лодыжки оказываются за его спиной. Одна рука освобождает меня и отводит в сторону. Я слишком отвлечена его поцелуями, чтобы обращать внимание на то, к чему он тянется. Но на этот вопрос можно ответить, когда, не разрывая поцелуя, моя спина упирается в землю, наспех прикрытую его подстилкой.

Он укладывает меня на землю, освобождая свои руки из-под меня. Мы двигаемся с отчаянной поспешностью. Его рубашка снята. Завязки на его брюках не поддаются моим умелым пальцам. Я распутала слишком много нитей, завязанных на складе, чтобы мне помешали кожаные шнуры длиной в несколько пальцев.

— Можно? — хрипло шепчет он мне в горло, прямо под челюсть. Одна его рука лежит на застежке моего плаща.

Почему-то мне и в голову не пришло, что для того, чтобы взять меня, ему придется лишить меня самого главного источника магической защиты. Глупо, правда. Но похоть так редко бывает логичной. Когда я не сразу отвечаю, он сдвигается с места и опускает подбородок, чтобы встретиться с моими глазами.

Мир замирает, затаив дыхание в унисон со мной. Я изучаю его выражение лица. В расплавленной ртути его радужки пылает безудержная страсть, но в центре этой огненной бури — святилище невысказанной нежности. Атмосфера вокруг нас дрожит, наполняясь напряжением, сжимаясь с каждой секундой, которая проносится мимо, когда мы только и делаем, что изучаем друг друга, гадая, хватит ли у нас сил пересечь черту и закончить начатое.

— Ты сделаешь мне больно? — шепчу я.

На его губах появляется усталая, слегка нездоровая ухмылка. В его глазах появляется почти злобный блеск, вызванный призраками, которые танцуют в его взгляде. Призраки, которых я не понимаю. Возможно, это фантомы, которые неустанно преследуют его, приковывая к убеждению, что он лишь обуза для тех, кого любит.

Не то чтобы это была любовь…

— Я предупреждал тебя, что мое прикосновение станет предвестником тяжелых испытаний. — Он снова наклоняется вперед, касаясь своими губами моих.

— Я не могу в это поверить, — пробормотала я.

— Нет? Тогда почему ты колеблешься? Твое тело знает, что меня нужно бояться, даже если твой разум говорит обратное. — Даже когда он предостерегает меня от него, его рука движется вниз по моему боку и нащупывает мою грудь. Большой палец проводит по ее пику, отчего моя спина выгибается дугой. — Возможно, именно опасность, исходящая от меня, возбуждает твое желание.

— Ты не причинишь мне вреда. — Я утверждаюсь в этой истине, удивительно уверенная в себе. Эти слова звучат во мне с совершенной ясностью, без малейших сомнений, пробиваясь сквозь пьянящую дымку моей огромной потребности.

— Нет? — Он рычит, наклоняясь вперед, чтобы снова поцеловать меня. На этот раз яростнее. Почти сердито. Его язык стал горьким. — Я уже убил сердце ведьмы.

Мое сердце бьется медленно, и каждый удар отдается в ушах зловещим эхом. Да, в его движениях есть опасность. Но меня это скорее интригует, чем пугает.

— Ты уверена, что хочешь спать с таким мужчиной, как я?

Я изучаю его, ища в этих затравленных глазах объяснение, которого, как я знаю, не найду. Оно слишком тщательно охраняется. Факты были запутаны, чтобы затушевать картину.

— Ты — то, что мне нужно. — Даже несмотря на все неизвестности, которые его окружают, даже несмотря на страх и сомнения, пытающиеся разрушить мою решимость, эти слова звучат правдиво. — Когда ты рядом, мысли о тебе затмевают все остальные. Только ты можешь заставить мир раствориться в небытии. Я хочу, чтобы ты опустошал мое тело, пока я не перестану думать. Конри не на что будет претендовать, если я позволю тебе уничтожить его.

Его ухмылка превращается в оскал. Удовлетворенная и торжествующая. Интересно, злорадствует ли он про себя, что возьмет женщину, на которую претендовал Конри? Пусть, если это положит конец разговорам.

— Хорошо. Ведь я мечтал почувствовать тебя под собой с того самого момента, как впервые увидел. — Он снова нежно целует меня, а другой рукой расстегивает застежку накидки. Его рука медленно скользит по моей шее, ключицам, грудям, к подолу рубашки, проникает под него и возвращается обратно. Он нежно обнимает мою обнаженную грудь, лаская и исследуя каждый ее сантиметр. Затем его прикосновения становятся более настойчивыми.

Эвандер издает низкий рык мне в ухо.

— Но я должен предупредить тебя, Фаэлин. Может, я и не такой монстр, как Конри, но не могу пообещать, что я нежный любовник. Если ты скажешь мне опустошить твое тело, я так и поступлю.

— Мне не нужно, чтобы ты был нежным. — Я удивляюсь даже себе, говоря это. Но это правда. Бесконечные поддразнивания и искушения так извратили меня, что я не хочу ничего, кроме простого и грубого удовлетворения. — И я имела в виду то, что сказала.

Он верит мне на слово.

Отпустив меня, его рука оставляет мою рубашку, хватает меня за бедра и притягивает к себе. Губы Эвандера ищут мои губы, захватывая их в поцелуй, который грозит сломать меня. Я стону в поцелуе и задыхаюсь, когда его руки снова исследуют изгибы моего тела, отодвигая ткань и снимая с меня одежду.

Дрожа от ночного воздуха, мои руки сами спускают его брюки. Они обладают собственным разумом, двигаясь с такой потребностью, какой у меня еще никогда не было. Никогда раньше я не испытывала такого сильного желания ощутить прикосновение мужчины, как сейчас. Каждая моя частичка дрожала в предвкушении.

Набирая воздух, мы задыхаемся друг от друга. Его сияющие глаза грозят поглотить меня, и в этот момент я осознаю, насколько я голая, хотя его собственные брюки все еще свободно болтаются на бедрах и выглядят досадно скромно. Эвандер берет меня за лицо и проводит большим пальцем по подбородку.

— Скажи, чего ты хочешь, — рычит он мне в губы.

— Тебя, — мгновенно отвечаю я.

— Ты знаешь, что этого недостаточно. Будь конкретнее.

— Я хочу попробовать тебя на вкус. — Мой голос не принадлежит мне. Он глубок от желания и тяжел от нужды. — Я хочу почувствовать тебя на себе. Я хочу, чтобы ты наполнил меня до такой степени, что я больше ни о чем не смогу беспокоиться. — Заставьте мир померкнуть.

— Я дам тебе все это и даже больше. — Эвандер целует меня в губы — так сладко, что это можно назвать любовью. Но все меняется, когда он отстраняется, и я впервые вижу его целиком. Он сдвинулся достаточно, чтобы сбросить последнюю одежду, пока целует меня.

Он такой же потрясающий, как и все, что я себе представляла. Мое внимание следует за темной линией волос от его груди вниз по животу, обрамленной впадинами в верхней части бедер, вплоть до объекта моего внимания. Два слова проносятся у меня в голове и срываются с губ в виде вздоха.

— Да, пожалуйста.

Усмехнувшись, Эвандер толкает меня назад. Я дрожу, когда его губы прочерчивают дорожку по моей шее, покусывая и облизывая припухлости грудей. В ответ мое тело становится таким же твердым, как и его. Он возвращается к моему лицу, явно смакуя каждый болезненный, придушенный стон и затаенное дыхание.

— Ты готова ко мне? — шепчет он мне на ухо.

— Более чем.

Тело Эвандера прижимается к моему, его возбуждение пульсирует во мне. Его руки и язык продолжают жадно исследовать мое тело. В тот момент, когда я уже готова закричать, он хватает меня за бедра и меняет наше положение. Без лишних слов он входит в меня. Медленно и целенаправленно. Все это время он смотрит в мои глаза.

В миг, когда все преграды между нами исчезают, он задает ритм. Его пальцы впиваются в меня, губы не перестают терзать мои, а темп доводит почти до бешенства.

Это, кажется, говорит каждый неровный вздох. Это! кричит каждый удар моего сердца. Наконец-то он у меня. Я чувствую его. И это лучше, чем я могла себе представить. Каждая волна блаженства, обрушивающаяся на меня, оставляя за собой дрожь, лучше предыдущей.

По мере того как страсть нарастает в моем теле, я пытаюсь сдерживаться. Я не готова к тому, что все закончится. Но Эвандер каким-то образом знает меня так же хорошо, как и я сама. Он знает, где прикусить мое горло, где надавить, где потянуть, где ущипнуть.

— Отдайся мне, — приказывает он, нависая надо мной.

— Полностью. — Это слово — не более чем вздох, когда наслаждение обрушивается на меня. Этого достаточно, чтобы мой разум помутился. Все сомнения и страхи стираются — хотя бы на несколько блаженных секунд. Но даже когда прилив наслаждения проходит, он все еще рядом, и я обнаруживаю, что не хочу его отталкивать.

Когда он наконец покидает мое тело, я жду, что он оденется без слов. Он будет вести себя так, будто того, что мы только что сделали, вообще не было. Между моих бедер капает влага. Надеюсь, Конри никогда не зайдет в эту палатку, потому что я представляю, как наш запах впитался в полотно. В крайнем случае, в постель Эвандера.

Но, вопреки моим ожиданиям, Эвандер растягивается на подстилке рядом со мной. Он лежит на боку, одна его рука манит. Другая тянется ко мне.

— Можно мне обнять тебя? — спрашивает он. — Недолго… но, думаю, у нас есть время. Сомневаюсь, что Конри уже заметил твое отсутствие.

— Ты хочешь обнять меня? — Легкая улыбка скривила мои усталые губы. Все мышцы моего лица, так недавно напряженные от удовольствия и боли, когда я сдерживала стоны, расслабляются. — Я не думала, что у нас такие отношения?

— Если быть до конца честным с тобой, Фаэлин, то тепло женщины рядом со мной приносит большее удовлетворение, чем сам акт обладания ею, — говорит Эвандер. — Но если отвечать прямо, то да, я хочу обнять тебя. Я хочу познать с тобой иной вид близости.

Я внимательно изучаю его лицо, пытаясь найти хоть какой-то намек на неискренность. Не обнаружив ничего подозрительного, я ложусь рядом с ним, устраиваюсь на изгибе его руки и чувствую себя уютно. Он прижимается к моей спине — кажется, это самая естественная поза для нас, и эта мысль вызывает у меня довольную ухмылку, когда мои глаза закрываются, а в голове уже роятся идеи для следующего раза. Эвандер — это чистое тепло, и оно успокаивает мои восхитительно ноющие мышцы. Его левая рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Мои ноги выгибаются и переплетаются с его ногами. Я использую его правую руку как подушку.

Мужчина, который час назад грозился разбить мне сердце, сейчас вызывает только искренность и нежность.

Мягкое, ровное дыхание Эвандера на моем затылке заставляет мое собственное дыхание замедлиться. И, в свою очередь, мое сердце. Все эти мускулы за моей спиной — словно стена, достаточно прочная, чтобы отгородиться от ужасов мира… хотя бы ненадолго.

Вздох вырывается из меня, унося с собой сознание, и я погружаюсь в непреднамеренную, но полную и беспробудную дрему.

Глава 24

Меня разбудил громкий, резкий вой. Хоть я и не лыкин, но уже по одному этому звуку понимаю, что что-то не так. И подозреваю, что могу догадаться, в чем дело, поскольку я все еще голая, в объятиях Эвандера, а не в палатке Конри, где мне и положено быть.

Эвандер мгновенно встает, натягивая штаны.

— Как долго я спала? — спрашиваю я, следуя его примеру и поспешно натягивая на себя одежду.

— Не знаю, я тоже спал. — Его обеспокоенное выражение лица только усиливает мою панику.

— Ты сказал, что это ненадолго, что ты…

— Ну, ты меня вымотала, — огрызается он. Хотя в его глазах мелькнула вспышка веселья, ненадолго прогнав волнение.

— Вой?

— Конри.

— Черт. — Я поправляю накидку. Я надеялась, что мои инстинкты и догадки были ошибочными. — Что мы будем делать?

— Я пытаюсь придумать что-нибудь. — Эвандер потирает виски.

Еще один вой. Он пронзает меня насквозь, как в ту ночь, когда я встретила Аврору. Шум хищника. Предупреждение. Беги, говорит голос внутри меня. Но бежать некуда.

— Мэри, — говорю я, наклоняясь к траве. Две календулы раскрываются, словно глаза. — Ты нужна мне, больше тебя. Одурмань воздух, затем нейтрализуй свой аромат, сделай это место лишенным всех других запахов.

Тысяча крошечных календул устилают палатку. Я зарываю пальцы в землю между бутонами, вливая в них свою магию. Раздается резкий аромат цветов, за которым следует атмосферная дымка почти слишком свежего воздуха. Это сработает… я надеюсь. Должно получиться.

— Спасибо, — говорю я своему другу. — Это всею

Цветы исчезают.

— Что…

— Ты чувствуешь запах нашего секса?

Даже Эвандер удивлен моей прямотой.

— Нет.

— Хорошо. — Надеюсь, на Конри это тоже подействует. — Ты выйдешь из палатки и притворишься, что спал.

— Что?

— Ты только что проснулся, ты услышал вой, — продолжаю инструктировать я, коротко и по делу. — Ты побежишь к нему и скажешь, что он должен прийти быстро. Что ты не смог докричаться до меня.

— Конри…

— Если у тебя нет лучшего плана, сейчас не время спорить, — вмешалась я. Эвандер открывает рот и тут же закрывает его. Достаточно ответа. — Тогда доверься мне.

— Своей жизнью, — говорит он и выходит из палатки.

На секунду я замираю на том месте, где он только что стоял. Есть что-то странное в том, что рыцарь, поклявшийся защищать меня, говорит, что доверяет мне свою жизнь. Но мы играем в опасную игру. Которая будет угрожать нам обоим, если она раскроется.

Тряхнув головой и отбросив на время все тревоги, я опускаюсь на колени и набрасываю на себя плащ. Легко хватаюсь за маленькое деревце, которое я недавно вышила среди других вышивок. Я тяжело вздыхаю. Мне очень не хочется отказываться от своего слова.

— Брундил, ты мне нужен, — тихо говорю я, снова вдавливая пальцы в землю. — Пожалуйста, приди мне на помощь.

Долгое время ничего не происходит, и я задерживаю дыхание. Надежда грозит покинуть меня. Но затем земля сдвигается. Появляется глиняная фигура, обвитая корнями, которую тянут за собой невидимые руки. На этот раз Брундил приняла несколько иной облик — более растительный и менее человеческий. Но я по-прежнему ее узнавала.

— Похоже, ты не собираешься бежать с Авророй. — Она оглядывает палатку. Вес ее окончательного приговора падает на меня. — Ведьмы. Все те же, расточительные.

— То, о чем я попрошу тебя, поможет мне бежать с Авророй, — быстро говорю я. Она моргает своими глазами из речного камня. Тусклый взгляд — это все, что я получила, чтобы продолжить свою просьбу. — Я призову тебя, чтобы все лыкины увидели. Мне нужно, чтобы ты пришла и устроила нечто вроде грандиозного представления.

— Что за грандиозное представление? — Она кажется слегка заинтригованной.

— Это зависит от тебя. Только… никого не тронь? — Хотя Конри и некоторые из его рыцарей оказались моими врагами, здесь есть невинные лыкины, среди которых есть дети. Я не собираюсь рисковать, причиняя им вред.

— Ты портишь мне все веселье.

— Прошу прощения. — Я слышу приближающееся шумное собрание голосов. Главный среди них — Конри. — Ты сделаешь это?

— Моя сила воздействия на мир хоть и велика, но ограничена, — предостерегает она. Бабушка предупреждала меня об этом, когда речь шла о духах, особенно великих. Духам не суждено принимать телесные формы и влиять на мир. Это истощает их силы — примерно так же, как Фолост и Мэри изнемогали от необходимости существовать в Мире Природы. У разных духов разные силы и ограничения. — Ты уверена, что хочешь истощить мои силы здесь и сейчас? Мне потребуется некоторое время, чтобы восстановиться.

— Да. — Неприятно это говорить, но если я не выберусь из этого затруднительного положения, сила Брундил не будет иметь никакого значения.

— Тогда очень хорошо. — Она наклоняется вперед, ее невидящие глаза смотрят в мои. Кажется, она может видеть меня насквозь и судить меня. — Я сделаю это. Но тебе лучше сдержать свое слово и спасти Аврору. Или я сделаю так, что, когда ты умрешь, к твоему трупу не прикоснутся даже личинки. Ты будешь лежать холодной, мертвой, но неумирающей, никогда не вернешься в землю, откуда пришла. Твоя плоть будет гнить, но почва не впитает ее питательных веществ. Я наложу на твое тело проклятие, столь великое, что оно запятнает саму твою душу.

Я вздрагиваю. Она отстраняется с выражением одобрения. Видно, ее слова возымели желаемый эффект.

— Хорошо, значит, мы договорились. Я буду ждать твоего зова, маленькая ведьма. — Брундил просачивается обратно под землю. Оставив меня в холодной темноте.

Но у меня мало времени, чтобы осмыслить угрозу. Голоса уже почти у палатки, достаточно близко, чтобы я могла различить отдельных собеседников. Среди них Конри. Я упираюсь всеми пальцами в землю и сгибаюсь. К счастью, мои волосы все еще растрепаны после того, как Эвандер дергал и обнимал меня. Это поможет доказать мои претензии.

Откидная часть палатки едва не разрывается на две части, когда ее распахивают. Я чувствую Конри. Его обаяние обрушивается на меня, как волна, разбивающаяся о берег. Но я — несокрушимая скала. Стойкая и непоколебимая. Магия клубится вокруг меня, но не просачивается внутрь. Ощущение Эвандера внутри меня, его рта на моем, сладости его кожи намного лучше, чем любые фантазии, которые я когда-либо могла придумать, и это отбивает чары.

Но я не поднимаю глаз, как бы соблазнительно это ни было. Я остаюсь сгорбленной, слегка покачиваясь. Я бормочу про себя старые песнопения, которым меня научила бабушка. Она сказала, что слова защиты — это имена древних духов для тех, кто давно ушел. Надеюсь, Конри их не узнает.

— Что это значит? — рявкает Конри.

— Она сказала, что ей нужно время и пространство, — отвечает Эвандер, не дрогнув даже под влиянием ощутимой ярости Конри.

— Времени и пространства в моей палатке недостаточно? Я требую объяснений. Немедленно!

Я откидываюсь в сторону, позволяя своему телу обмякнуть. Конри двигается, но недостаточно быстро. Мои зубы стучат друг о друга от удара, но я не подаю виду, как мне больно, когда он отрывает меня от земли. Вместо этого я бормочу непонятные слова, заставляя себя дрожать, трепеща веками.

— Что с ней? Моя королева? Моя королева! — У него хватает смелости говорить, что он обеспокоен. Как будто он не замышляет мою гибель вместе с другими альфами.

— К… Конри? — Я наконец открываю глаза, словно приходя в себя после долгого сна. — Мой король? Что… Где… — Я демонстративно оглядываю палатку. Расширяю глаза, как будто меня осеняет ясность. — О… — Я начинаю смеяться, как будто от облегчения у меня сводит мышцы. — Это сработало.

— Сработало? Что сработало? — Конри крепче прижимает меня к себе. Он слегка наклоняется ко мне и понижает голос. — Ты начинаешь делать из меня дурака, Фаэлин. И никакая любовь к тебе не сможет избавить тебя от последствий этого.

Слова резкие, лишенные всякой заботы или сострадания. Это трещина в его защите, и я с облегчением наконец-то вижу это. Не то чтобы остальные могли или хотели. Конри этого не допустит.

Легко улыбаться его угрозам. Выставить его дураком — вот чего я хотела. Как легко это получилось. Но я стараюсь скрыть насмешку, сохраняя безмятежное и радостное выражение лица — как будто нам не о чем беспокоиться, хотя внутри у меня все клокочет.

Надеюсь, это сработает…

— Я подумал о том, что ты рассказал мне об этих землях, и у меня есть для тебя подарок. Для всех вас. — Я наконец обращаю внимание на створку палатки, где собрались остальные, заглядывая внутрь. Эвандеру удается сохранять спокойствие. Но я вижу беспокойство в его глазах. Скептицизм. — Пойдем в центр лагеря.

Конри соглашается, хотя и неохотно. Я все жду того момента, когда он почувствует запах Эвандера, все еще горячий на моей плоти. Но мое заклинание, похоже, сработало. Когда Конри встает и поворачивается лицом к остальным собравшимся, на его лице сияет улыбка. Он помогает мне выйти из палатки Эвандера. Я притворяюсь слабой, как будто приложила огромные усилия и едва могу стоять без поддержки. Однако мои шатающиеся колени — не совсем притворство…

Мы добираемся до центра лагеря, где костер уже начал потихоньку разгораться. Подумать только… несколько часов назад я танцевала вокруг этого костра с Конри. Я думала, что, возможно, мы вместе сможем двигаться вперед. Я почти поддалась сладостным словам, которые он шептал мне, — что есть способ сделать все правильно не только для меня, но и для Авроры, духов и даже для моего дома.

Однажды я чуть не стала его жертвой. Я не позволю этому случиться снова. Я заставлю его пожалеть о том, что он хотел использовать и выбросить меня.

— Я с нетерпением жду этого сюрприза, будущая жена, — говорит Конри достаточно громко, чтобы все слышали, а затем, уже для меня: — Ради твоего же блага, я надеюсь, что это будет что-то необыкновенное.

Он отпускает меня и отходит. Вся стая собралась, несомненно, встревоженная воем Конри. А теперь их удерживает на месте любопытство. Все они смотрят на меня, некоторые искренне заинтересованы, а от других исходит чувство удовлетворения, словно они ждут момента, когда я потерплю неудачу и все рухнет. Интересно, что, по их мнению, сделает со мной Конри, если я и дальше буду его разочаровывать? Судя по голодным взглядам и злобным, довольным ухмылкам, ничего хорошего, и они будут с удовольствием наблюдать за этим.

Я опускаюсь на колени и вдавливаю пальцы в землю. Я думаю о том, как все могло бы быть, если бы Конри был настоящим. Чего бы мы смогли добиться? Великих свершений, смею думать. Но мне не нужен он, чтобы достичь моих целей. Я достаточно сильна, чтобы сделать это самостоятельно.

— Брундил, великий и древний дух земли, услышь меня, я призываю тебя с просьбой, — произношу я, негромко и медленно, стараясь придать голосу властность и одновременно таинственность.

Все собравшиеся затаили дыхание. Полная тишина. Я присоединяюсь к ним. Жду в предвкушении. Ничего не происходит.

Брундил вернется. Она поможет мне. Я верю в это всем сердцем.

Земля сотрясается. Бормотание сменяется криками и воплями удивления и ужаса, когда большие трещины прорезают лагерь, устремляясь ко мне. Земля вокруг меня раскалывается, слегка приподнимаясь, как будто я нахожусь на пьедестале. Лыкины прыгают, избегая трескающейся земли. Она поднимается в одних местах и опускается в других. Целые палатки поглощаются грохочущей землей — палатки, которые, как я надеюсь, пусты. Но сейчас я не могу ничего сделать, чтобы остановить Брундил. Да и не хотелось.

Костер поглощен целиком. Он проваливается в глубину, оранжевый цвет исчезает и превращается в дым. Когда последний завиток серого дыма поднимается в воздух, лыкины переводят дыхание, хватаются друг за друга и бормочут в удивлении и ужасе, земля начинает двигаться заново.

Теперь уже с криком. Они думают, что наступил конец света. Или что я нападаю на них. Рыцари превращаются в волков, пытаясь устоять на земле. Что, по их мнению, они могут сделать со мной, если я нападу? С моей точки зрения, я контролирую ситуацию.

Я стою, покачиваясь, но Брундил держит колонну под мной благословенно неподвижно.

— Брундил, иди ко мне! — Я раскидываю руки, откидываю голову назад и кричу в небеса, мой голос разносится по равнине, как гром.

Земля грохочет от моих слов. Из большой трещины передо мной бьет фонтан грязи. Но он не обрушивается на нас. Вместо этого он неестественно парит, медленно тая в форме могучего голема с двумя гладкими валунами вместо глаз.

— Здравствуй, ведьма. — Голос Брундил грохочет, как глубокая земля. Я оценила, что она решила опустить слово «маленькая». — Ты звала меня?

— Я хочу попросить у тебя благословения — благословения для этого народа в твоих землях, если у тебя хватит сил, — кричу я так, чтобы все слышали. Брундил продемонстрировала свою мощь. Теперь я хочу, чтобы она продемонстрировала свою полезность и, по косвенным признакам, мою собственную. — Создашь ли ты здесь рощу деревьев, где дичь могла бы процветать на протяжении многих поколений, чтобы кормить лыкин этих земель?

Брундил смотрит на меня тяжелым взглядом. Мой желудок сжался, как будто я проглотила червей. Если она откажется, это покажет, что я почти не контролирую ситуацию. Моя уловка будет раскрыта.

Но она выдерживает.

— Очень хорошо. Но за это придется заплатить и твоей силой.

— Договорились.

Это слово еще звучит в моих ушах, когда она возвращается обратно в землю. Снова раздается грохот, но уже более тихий. Травы колышутся от волны, которая пульсирует под ними, от меня.

Невидимая рука тянет меня за лодыжки. Я погружаюсь в землю, пьедестал вокруг меня трескается, словно я внезапно стал огромным весом. Моя сила вытягивается через ноги, вниз и в землю. Ощущение такое, будто под кожей дергают мокрую ткань. Вырывают из меня с безжалостностью.

Я откидываю голову назад, задыхаясь, словно пытаясь вынырнуть из невидимой воды, чтобы перевести дух. Но мои легкие тянут за собой все остальное. Они проваливаются внутрь. Невозможно сделать вдох. Саму мою душу вырывают из тела.

И все же я цепляюсь за сознание. Я борюсь за то, чтобы держать глаза открытыми, даже когда все, что я хочу сделать, — это сдаться этому изнеможению. Боковым зрением я вижу, как земля продолжает покрываться рябью. А вслед за магическим всплеском из земли вырастают деревья. Не саженцы, а полноценные деревья, высотой со старый лес, который рос рядом с красным деревом у моего дома.

Они усеивают ландшафт вокруг лагеря, становясь гуще там, где останавливаются палатки. Их могучие корни проникают в трещины в земле, словно пытаясь скрепить разрушенный камень и почву. Они упираются в землю, как мосты, а лианы и заросли покрывают их. Глубокий запах свежей земли сопровождается насыщенным ароматом сосны и кедра. Треск и стон дерева замедляются.

Наконец-то я освободилась от притяжения. Я бросаюсь вперед, теряя равновесие, и опрокидываюсь на бок колонны, на которую меня посадила Брундил. Ветер проносится вокруг меня, и меня подхватывают две сильные руки.

По какой-то причине, когда я поднимаю голову, то надеюсь увидеть глаза Эвандера. Но меня встречает Конри. Даже измученная, я умудряюсь улыбнуться и скрыть свое разочарование.

— Ты удивительное создание, — шепчет он с благоговением. Конри осторожно опускает меня на землю. Я шатаюсь. На этот раз не притворство. Но он поддерживает меня, обхватив рукой и крепко держа за бедро. Свободной рукой он указывает на меня. — Узрите мощь вашей будущей королевы!

Ликины разражаются радостными криками.

Глава 25

Конри не теряет времени, чтобы отвести меня в свою палатку, когда ликование утихнет. Я стараюсь как можно незаметнее взглянуть на него уголками глаз. Я не могу прочитать его.

— Прости, что пропала и что доставила тебе беспокойство. — Когда я пытаюсь идти, на моем лице легко появляется страдальческое выражение. Мышцы горят, суставы болят так, словно я бегала без остановки несколько дней. — Я действительно хотела показать, как я могу использовать духов, чтобы помочь твоему народу. Я почувствовала духа земли и подумала, что смогу связаться с ней, что это будет чудесная возможность! И, в общем… я потеряла счет времени.

— Тише, тише. Да, я волновался. И в будущем ты обязательно должна говорить мне, что делаешь. Я не хочу быть в неведении, когда дело касается тебя. Я имею право знать.

По тому, как он говорит, можно подумать, что эти слова исходят из его заботы о моем благополучии. Что он боится из любви. Но я вижу, что все так и есть: Он хочет контролировать меня. Не только из-за Авроры, но и чтобы знать, что эта сила, которую я продемонстрировала, будет принадлежать ему и только ему.

— Я знаю, — говорю я. — Мне жаль.

— Почему ты не могла просто пообщаться с духом в нашей палатке?

— Честно? — Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, боясь расправы.

Он останавливается и нежно гладит меня по щеке.

— Милая, ты для меня самое важное. Я несу за тебя ответственность. Нет, мой свет, любовь и надежда для нашего народа. Да, я всегда хочу, чтобы ты говорила правду.

— Это потому, что… — Я опускаю глаза. — Твоя сила столь могущественна, мой король. — Он преклоняется перед лестью. Старые боги, им легко манипулировать, когда я хочу приложить усилия. — Брундил — старый могучий дух, но она прячется глубоко под землей. Мне пришлось найти место подальше от тебя, как бы больно это ни было, чтобы сохранить ясность чувств. Я знала, что Эвандер доверяет тебе и будет держать меня в безопасности, поэтому не могла придумать лучшего места, чтобы сделать то, что нужно.

Конри смотрит между мной и Эвандером, замедляя шаг и останавливаясь перед своей палаткой. Он глубоко вздыхает.

— Прости меня, Эвандер. Я думал о тебе самое худшее.

Извинение поражают даже меня. Я удивлена, что Эвандер не упал.

— Твоя реакция была понятна, мой король. Такой, как я, не заслуживает твоих извинений. — Эвандер опускает взгляд, слегка склоняя голову в знак покорности.

— Я все равно приношу их с радостью.

Я прикусываю язык и сопротивляюсь желанию заступиться за Эвандера. Что он достоин извинений Конри. И многого другого.

Конри возвращает свое внимание ко мне.

— Скажи мне, Фаэлин, возможно ли найти еще таких духов, чтобы они помогли нам в других делах? Можешь ли ты снова призвать Брундил, чтобы она восстановила леса на наших равнинах? Может быть, пообщаться с другими, чтобы побудить дичь вернуться? — Его глаза сияют от восторга. Он искренне хочет сделать это для своего народа. Это вызывает восхищение.

— Я могла бы… — Пора приступать к следующему этапу моего заговора. — Но было достаточно сложно найти Брундил среди твоей могущественной магии и сил всех остальных лыкинов. К тому же ведьма должна отправиться туда, где обитают духи, чтобы призвать их, встретиться с ними, узнать их имена и установить с ними связь. Мы не можем вызывать духов, особенно тех, которых никогда не встречали, из ниоткуда.

Конри размышляет об этом, задумчиво поглаживая подбородок. К счастью, это тоже правда. Так что даже если он знает, как работает магия ведьм, я не дала ему повода сомневаться во мне.

— Итак, если ты знаешь, где могут обитать духи, — продолжаю я, — я могу отправиться в эти места, потратить время на то, чтобы узнать их имена, и установить с ними связь. Тогда мы могли бы призвать их силы во славу тебя. — Я смотрю на Эвандера, на секунду встречаются с его глазами и задерживают на нем пристальный взгляд. Конри не замечает этого взгляда: он слишком погружен в свои мысли. Пожалуйста, прочитай мои мысли, тихо прошу я Эвандера. Хотя, наверное, это бесполезно. Придется скормить ему еще что-нибудь. Я открываю рот, чтобы заговорить снова.

Эвандер прерывает меня.

— Думаю, я знаю, где они могут обитать.

— Правда? — Конри смотрит на своего рыцаря. Затем его лицо озаряет яркая улыбка. — Конечно, знаешь! Мой колдовской рыцарь. Именно ты всегда знал о таких вещах. Подумать только, вы оба в моем распоряжении. Должно быть, это судьба благословляет меня.

Конри возбужденно хлопает в ладоши. Это заставляет его отпустить меня, и я слегка покачиваюсь. Эвандер делает полшага вперед, но я слегка приподнимаю руку, останавливая его. Он прислушивается к безмолвному приказу.

— Если ты позволишь, мой король. Я могу отвести Фаэлин, чтобы она нашла для тебя новых духов, пока ты присоединишься к другим альфам в Галле. У нас будет достаточно времени, и мы встретим тебя там через день или два после прибытия в Ден, — непринужденно предлагает Эвандер.

Конри смотрит на меня.

— Что скажешь, моя дорогая? Сможешь ли ты прожить неделю без меня?

— Это будет трудно, но, думаю, я справлюсь. — Я принудительно улыбаюсь.

— Исключительно, тогда решено. Утром вы двое отделитесь, и в следующую нашу встречу ты приведешь мне армию духов.

Армию… Это слово приковывают меня к себе настолько, что щеки горят от усилий сдержать улыбку. Что бы он ни говорил и что бы ни делал, вокруг него всегда витает подтекст завоевания.

Пока я дышу, я никогда не позволю использовать духов для его амбиций, включая Аврору.

Утром Эвандер первым делом отводит меня в палатку Авроры. Мне не нужно было просить. Он справедливо предположил, что я захочу увидеть ее до нашего отъезда.

Я подозревала, что она может быть недовольна мной, но воздух в палатке кажется холоднее, чем снаружи. Такой же ледяной, как ее взгляд, и такой же непоколебимый, как спина, которую она мне прикрывает.

— Аврора…

— Я доверяла тебе.

— Аврора, пожалуйста…

Я делаю шаг ближе. Она крутится на месте и пронзает меня взглядом. Я не решаюсь продолжить. Она — Форост в темный, холодный день зимнего солнцестояния. Когда угасает последний свет и ничто не сдерживает духов более злой природы. Она — барьер, установленный другой ведьмой, который шипит на моей коже и предостерегает от дальнейших действий. Она — первобытная сила, сама судьба, обращенная против меня.

«Не приветствуется» — этими двумя словами можно описать все чувства, которые возникают, когда находишься рядом с ней.

— Я рассказала тебе о своих силах, о своем прошлом. Я научила тебя, как использовать свои и мои дары вместе. Я.… я познакомила тебя с одной из моих самых старых и дорогих друзей, и ты израсходовала столько ее силы, что теперь она вынуждена находиться в стазисе, чтобы восстановиться. — Ее голос срывается, и она отводит взгляд, словно расстроенная предательством своего смертного тела, показывающего, насколько глубоки ее раны. — В конце концов, ты такая же, как все они. Все, о чем ты заботишься, — это ты сама. Все, чего ты хочешь, — это собственной выгоды.

— Аврора… — Все, что мне удается, — это слабый шепот ее имени. Она отводит взгляд, словно обидевшись, что я посмела произнести его.

— И знаешь, Фаэлин, я могла бы смириться с этим, если бы ты хотела получить силу для себя, но разделить ее с ним…

— Нет. — Я рвусь вперед и преодолеваю невидимый барьер, который она пыталась поставить между нами. Я беру обе ее руки в свои, что возвращает ее внимание и ярость ко мне. На этот раз я говорю раньше, чем она. — Не с ним. Никогда ради него. Я готова пережить тысячу мучительных смертей, но не позволю ему использовать мои силы или призвать духов. Я поклялась в этом прошлой ночью.

Моя убежденность останавливает ее. Воздух меняется. Она любопытна. Но все еще скептична.

— Я не виню тебя за то, что ты обо мне подумала, не после всего, через что ты прошла, — начинаю я. — И я знаю, как это выглядит — как я хотела, чтобы это выглядело.

— Хотела? — тихо повторила она.

— Да. Я.… Я ожидал, что меня застанут в неловком положении. Это была моя вина, и я сожалею. — Я не могу заставить себя сказать ей, что в «положении» был Эвандер. — Мне нужно было быстро соображать, и я решила, что если покажу Конри Брундил, он поймет мои заслуги и даст мне более длинный поводок. Что, в свою очередь, даст нам больше шансов на побег.

Аврора убирает руки, складывает оружие и продолжает смотреть скептически. Но я воспринимаю ее молчание как добрый знак и продолжаю.

— Я втайне спросила Брундил, прежде чем призвать ее, и она согласилась. Я позволила ей самой выбрать первоначальное проявление силы, а то, о чем я ее попросила, было подарком, который я хотела сделать лыкинам. Даже если мы ненавидим Конри, мы все равно можем помочь лыкинам, особенно если это выгодно и нам.

— Вот ублюдок, — пробормотала она себе под нос.

— Что?

— Конри сказал, что это все его идея. — Аврора тяжело вздыхает и на мгновение упирается лбом в ладонь. — Я должна была сразу понять.

— Легко поддаться его ауре. — Я легонько касаюсь ее руки, чтобы успокоить. Она пытается улыбнуться, но улыбка быстро исчезает. — В любом случае, все получилось. Конри разрешит мне уйти, чтобы я могла «найти других духов».

— Ты… уходишь? — Ее тон ранит совершенно по-другому, и это почти раскалывает мое сердце на две части.

— Я иду вперед. — Мой голос падает до шепота. — Я собираюсь найти лучший путь для нас. Я использую то, чему ты меня научила, и то, что знаю я, чтобы найти всех духов, которые могут нам помочь. Не для него, а для нашего побега. Я возьму с собой больше припасов, чем нужно Эвандеру и мне. Конри уже согласился, поскольку стая скоро пополнит запасы в Гуалле. По дороге я устрою тайники с припасами, которые будут спрятаны. Я сделаю несколько укрытий, чтобы нам не пришлось потом терять темп. Потом, когда мы снова встретимся с тобой в Дене и решим, когда наступит подходящий момент, мы будем готовы к побегу. — К концу мои слова ускоряются от волнения.

Ее глаза слегка расширяются.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем от него сбежать?

— Эвандер уже показал мне путь. Ну, или часть его… Мы пойдем на запад, к эльфам. Как только мы окажемся за их стеной, мы будем в безопасности от Конри, и я попрошу Человеческую Королеву помочь нам. Нам нужно только добраться туда. И если я смогу обеспечить нас припасами и тропой для нашего путешествия, то у нас будет больше шансов опередить Конри. Я знаю, что он будет преследовать нас, но мы будем на шаг впереди.

— А когда я окажусь за границами лыкинов… я стану еще ближе к свободе, — шепчет она. Без предупреждения Аврора притягивает меня к себе, обнимая за плечи. Я с готовностью возвращаюсь в объятия, прижимаясь к ней. Аврора делает дрожащий вдох. — Прости, что сомневалась в тебе.

— Я уже говорила, что не виню тебя. Особенно если учесть, как я себя вела… — Я закрываю глаза и тихонько вздыхаю. — Если честно, Конри меня немного обманул.

— Тогда хорошо, что ты уходишь. — Она отстраняется. — Будет немного пространства, чтобы освободиться от его чар на некоторое время. Хотя я буду ужасно скучать по тебе. Я полюбила компанию.

— Я скоро вернусь, — поспешно заверяю я ее. Печаль в ее глазах почти заставила меня захотеть остаться.

— Со мной все будет хорошо. Не волнуйся за меня слишком сильно. Просто береги себя.

Я киваю.

— И ты тоже.

Могу только представить, что в мое отсутствие Конри будет держать Аврору поближе к себе. Интересно, будет ли она спать в его палатке на моей постели, пока меня не будет? Если у него не будет нас обеих, он, несомненно, будет держать под присмотром ту часть ее магии, которая у него есть.

— И Аврора?

— Да?

— Ты ведь знаешь, что я вернусь? — Я ищу на ее лице хоть какие-то следы сомнений. Ничего, кроме ободряющей улыбки.

— Абсолютно точно.

— Фаэлин? — Эвандер поднимает крышку палатки. — Нам пора идти.

— Присмотри за ней, Эвандер. — Аврора смотрит ему в глаза. — Она твоя, и ты должен заботиться о ней.

— Всей своей жизнью, — клянется он.

Эти слова не дают мне покоя. Он имеет их в виду. Он всегда их имел в виду. Помимо Авроры. Помимо Конри. Он будет оберегать меня, несмотря ни на что… Я чувствую это до мозга костей. Часть меня хочет списать это на то, что прошлая ночь затуманила мой рассудок. Но мне кажется, что я вижу все яснее.

Эвандер заботится обо мне.

— Пойдем. — Я обнимаю Аврору в последний раз и выхожу за Эвандером на рассвет.

Мы прощаемся без особых церемоний. Интересно, попытается ли Конри сохранить мое отсутствие в тайне? Уйти — это не более чем дойти до края лагеря и проскользнуть между новыми деревьями.

Не успел я оглянуться, как уже лечу через равнину. Стремлюсь к великой неизвестности Мидскейпа.

Глава 26

Эвандер бежит со скоростью необъезженного жеребца. Костяшки моих пальцев побелели, пальцы онемели от того, как я держалась за Эвандера, и от прохладного утреннего воздуха, обдувающего мое тело. Но даже когда слезы наворачиваются на глаза от ветра, улыбка рассекает мои губы.

На этот раз, когда мы преодолеваем хребет вдали, мы не останавливаемся. Эвандер продолжает бежать вниз по склону холма, проносясь мимо любопытных глаз Конри. Я улыбаюсь еще шире.

Однако вскоре он замедляет бег, останавливается и опускается животом на землю. Я принимаю это как знак, что надо слезать. Как только я слезаю, Эвандер переворачивается на спину, возвращаясь в человека. Он продолжает громко пыхтеть, его тело покрыто потом, а лицо раскраснелось.

— Он действительно… позволил тебе… уйти, — наконец вымолвил Эвандер, ошеломленно глядя на небо над головой. Вздымающаяся и опускающаяся грудь притягивает мой взгляд, и я едва сдерживаю желание прижать его к себе здесь и сейчас. Это особенно трудно, когда он наклоняет голову и ослепительно улыбается мне. — Ты действительно невероятная.

Я ложусь рядом с ним на траву, наблюдая за тем, как похожие на овечек облака танцуют по голубому полю.

— «Невероятная» не была бы поймана с самого начала. Она бы никогда не поддалась его обаянию.

Он делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух, восстанавливая дыхание.

— Ты права. Но лучшие мужчины и женщины поддались его обаянию. А что касается того, что тебя поймали, то ты хорошо использовала это в своих интересах.

Я тихонько вздохнула и приложила тыльную сторону предплечья ко лбу.

— Мне пришлось отказаться от преимущества, чтобы сделать это.

— Значит, он знает о Брундил. И что из этого? — Эвандер смотрит на меня. — Он не может призвать ее без тебя. И я знаю, что ты никогда не злоупотребишь ее силой от его имени.

— Ты так веришь в меня. — Я встречаю его взгляд.

— В тебя легко верить. — Эвандер сдвигается в траве и смотрит на небо, но лишь на мгновение, прежде чем закрыть глаза и сделать еще один глубокий вдох.

Я никогда не видела его таким расслабленным. Таким… свободным. Я не единственная, кто сбросил вес, сбежав от Конри. Для меня это огромное облегчение, а ведь я пробыла в ловушке с Волчьим Королем совсем недолго. Могу только представить, что чувствует Эвандер, когда ему удается вырваться на свободу.

— Эвандер, — деликатно начинаю я, — какой была твоя жизнь до Конри?

Он открывает глаза и смотрит на небо. Интересно, видит ли он свою стаю, людей, которых он любил, танцующими среди облаков? Во время последовавшего за этим молчания я начинаю сомневаться, что он вообще мне расскажет. Мы были так осторожны в общении, когда дело касалось чего-то слишком личного. Даже если мы пересекли многие границы, это совсем другой вид близости, чем тот, о котором я прошу сейчас.

— Мирно, — наконец говорит он. Никогда еще я так сильно не цеплялась за то, что кто-то скажет дальше. — Мы жили у леса на краю территории лыкинов. Я никогда не понимал, что… что за обстоятельства у меня были. — Он слегка нахмурился. — Я рос без политики стаи и Волчьего Короля. Я жил жизнью, о которой большинство волчат только мечтают. До того дня, когда он пришел за нами.

Боль в голосе Эвандера притягивает меня к нему. Я слегка отодвигаюсь и тянусь сквозь траву, чтобы найти его пальцы. Но даже когда я касаюсь его, он продолжает смотреть на старых призраков, которые взирают на нас сквозь завесу между этим местом и Великим Запредельем.

— Конри убил… Он забрал у меня всех, кого я когда-либо знал и любил. Он должен был убить и меня, но не сделал этого. Живой я был ему дороже.

— Потому что ты знаешь о духах? — спрашиваю я, едва удержавшись от того, чтобы добавить, И о ведьмах?

— И потому что я был последним самцом в своей стае — по праву альфы стаи, состоящей из одного самца. Меня. Но это достаточно символично для него, чтобы сделать меня своим рыцарем и отнять у меня способность иметь детей. Показать другим альфам, до чего он может опустить стаю… мужчину…

Мои ребра кажутся слишком маленькими для моих легких. Я подавляю хныканье. Эта боль его, а не моя. Я сочувствую ему, но не могу выразить это открыто, потому что это может отвлечь его от того, что действительно важно в данный момент.

— Это… так жестоко, — шепчу я.

Наконец-то его глаза обращены к моим. Призрачные, но острые. Отстраненные, но каким-то образом способные заглянуть мне в самую душу.

— Он жесток, — говорит Эвандер. — Каждый день я проклинал его имя. Я не знал, почему позволил взять себя живым. Бывали ночи, от которых я хотел никогда не проснуться. Дни, когда я переходил все границы в надежде, что Конри просто прекратит это.

— Эвандер…

— Но теперь… теперь я благодарен за каждый вздох. Каждый шрам на моей плоти и сердце — как карта, которая привела меня сюда, сейчас, к тебе. Я бы не променял ни секунды боли, потому что отказ от этого означал бы отказ от удовольствия от твоего общества, твоих улыбок, твоего тела. — Он произносит каждое слово так открыто. Так искренне. Он так неожиданно обнажил передо мной свою душу, и я не знаю, что с этим делать.

Я думала, что знаю, что такое любовь… но теперь я понимаю, что это было не более чем детское увлечение. Она была реальной, но настолько, насколько она могла быть реальной для молодой женщины, чей мир был тесен и которая так мало знала. Реальность выглядит иначе, когда твой взгляд на мир меняется со временем и опытом.

— Ты имеешь в виду все это? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

Эвандер переворачивается на бок, опираясь на локоть. Другая его рука тянется к моему лицу и обхватывает мою щеку. Он наклоняется, но не целует меня достаточно долго, чтобы сказать:

— Каждое слово и даже больше.

Мои глаза закрываются, а подбородок инстинктивно слегка приподнимается. Его рот встречается с моим в самом медленном и восхитительном поцелуе, который я когда-либо чувствовала. Мне не нужно его целовать. Конри нет рядом. У меня нет сдерживаемого желания, угрожающего украсть мой здравый смысл.

Я целую его, потому что хочу этого. Потому что мне так приятно чувствовать его губы на своих губах. Шелковистые губы инстинктивно скользят по моим губам. Ощущение его щетины.

Он отстраняется, и я поднимаюсь, чтобы сделать последний чмок и украсть его прямо с губ. Эвандер посмеивается над моей бесцеремонностью и с улыбкой ложится на спину.

— Так куда ты хочешь отправиться? У нас есть около недели.

— Ты действительно знаешь, где находятся духи? — спрашиваю я, все еще искренне любопытствуя о том, что он знает о магии ведьм.

Он кивает.

— У меня есть некоторые перспективы. Но я никогда не был в состоянии изучить их слишком глубоко.

— Эти перспективы ведут нас в лес? — Я сажусь и киваю в сторону леса, отгораживающего территорию лыкина от остальных.

— Некоторые из них.

— Хорошо, именно туда я и хочу отправиться.

— Ты собираешься подготовить путь к отступлению для себя и Авроры… не так ли? — Он тоже садится. Наши плечи соприкасаются, и я с удовольствием ощущаю ту непринужденную близость, которая возникает, когда делишься своими секретами и телом с тем, кому полностью доверяешь.

— Это мой план, — без труда признаюсь я ему.

— И как же ты собираешься сбежать от Конри, чтобы сбежать с Авророй по этому пути? — В его словах звучит скепсис.

— Я выясню это в Дене. — Я бросаю взгляд в его сторону с легкой ухмылкой. — Или ты.

Он хмыкает.

— Откуда мне было знать, что я стану частью этого побега?

— Однажды ты уже принимал участие. — Мне приходит в голову мысль, которая не выходит из головы с тех пор, как я сюда приехал. — Почему ты помог ей в первое новолуние после Кровавой Луны?

Он так долго не отвечает, что я смотрю в его сторону, чтобы убедиться, что он услышал. Но как только я вижу суровое выражение его лица, я понимаю, что он услышал. Его брови нахмурены, что выглядит почти как замешательство… как будто он не совсем знает ответ.

— Потому что… так было правильно, — наконец говорит он.

Я отодвигаюсь, чтобы получше его рассмотреть. Это важно для меня, понимаю я. Я должна знать, почему он поступил так, как поступил, потому что, если я узнаю, то, возможно, смогу полностью доверять ему без малейших сомнений. Я буду знать, что он не просто говорит мне приятные вещи, как это делал Конри.

— Даже несмотря на то, что ты рисковал всем, чтобы сделать это?

— Мне казалось, я достаточно ясно выразил, что моя жизнь с годами стала значить для меня очень мало. — Он не смотрит на меня, когда говорит. Он продолжает смотреть на лес. — Как только я оказался на поводке у Конри, все остальное не имело значения, даже я сам.

— Что заставляло тебя идти дальше? — осмеливаюсь спросить я.

— Я… — Он опускает подбородок, уставившись в землю. Легкая улыбка искривляет его рот. — Кто-то, кого я любил, или память о ней, возможно.

— Ведьма? — Я осмеливаюсь искать подтверждения своим подозрениям. Его голова дергается в мою сторону. Глаза расширены. Я тихонько смеюсь. — Ты сделал это довольно очевидным… Ты так много знаешь о ведьмах, так что ты должен был быть близок с одной из них или держать ее в плену. И я не думаю, что это не последнее.

— Как ты можешь быть так уверена? Разве я не предупреждал тебя, что убил сердце ведьмы?

— Я помню. — Я пожал плечами. — Есть много способов «убить» сердце. Возможно, ты сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить ее.

— Я… надеюсь, она когда-нибудь увидит это именно так, — тихо говорит он, снова поднимая взгляд и встречаясь с моим.

— Я понимаю, что это может быть трудно, и прошу прощения за вопрос, но, может быть, ты сможешь отвести меня к ней? Если в Мидскейпе есть ведьмы, я бы хотела с ними познакомиться. Они могут оказаться ценными союзниками, — осторожно объясняю я, надеясь, что он не подумает, будто я пытаюсь подвергнуть пыткам его бедное сердце.

— Их нет. — Язык его тела меняется, он закрывается. Мне становится интересно, действительно ли он имеет в виду слово «убить» в прямом смысле. Эвандер встает. — Мы должны продолжать идти, чтобы максимально использовать наше время.

— Эвандер… — Я тоже встаю и беру его за руку, чтобы вернуть его внимание к себе. — Если это путешествие будет слишком тяжелым для тебя, ты не должен делать это.

Он фыркает.

— Ты думаешь, я позволю тебе идти одной?

— Я справлюсь. — Я указываю на поле вокруг нас, усеянное всевозможными полевыми цветами и люпинами. — Ты мог бы отдохнуть от всех обязательств на несколько дней. Насладиться солнечным светом.

— Я не из тех, кто спокойно сидит на месте. — Эвандер усмехнулся.

— Прости меня за то, что я старалась быть с тобой вежливой.

Он улыбается и делает шаг вперед, упираясь лбом в мой лоб.

— Я ценю это. Но я не думаю, что мне будет где-то «тяжело», если ты будешь рядом со мной. Не волнуйся так сильно, Фаэлин. Я знаю, что тебе предстоит многое сделать, но ты тоже должна постараться отдохнуть и расслабиться. Когда мы вернемся к Конри, ты будешь бороться за свою жизнь и жизнь Авроры каждую секунду. Так что дыши спокойно, пока можешь. Соберись с силами.

Я киваю, когда он отстраняется. Эвандер слегка, но искренне улыбается мне, прежде чем снова принять облик волка. Он снова кладет живот на землю, я сажусь, и мы снова отправляемся в путь.

К позднему вечеру мы достигаем края леса. Мидскейп оказался больше, чем я думала — больше, чем казался. Даже если Эвандер бежал так быстро, как только мог, у нас ушла большая часть дня на то, чтобы добраться до леса. Но как только мы оказываемся под деревьями, все сомнения в том, стоит ли затевать эту авантюру, исчезают.

— Эвандер, остановись. — Я даже не жду, пока он полностью прекратит бег, прежде чем спрыгиваю с него. Я быстро добегаю до ближайшего дерева и упираюсь в него обеими руками и лбом, закрывая глаза. Это место гудит древними энергиями, как лес дома. — Я приветствую вас, стражи и духи этого леса. Я пришла как друг и, надеюсь, союзник. Надеюсь, вы примите меня и моего спутника и поможете нам на нашем пути.

В глубине моего сознания раздается слабое жужжание. Как жужжание пчелы или хлопанье крыльев маленькой птицы. Он короткий, почти мелодичный, и от него рябит под кожей. Я выпрямляюсь с улыбкой и говорю:

— Спасибо.

— Лес приветствует нас? — спрашивает Эвандер, вернувшись в свою человеческую форму.

— Да, думаю, да. — Я отхожу от дерева. Земля мягкая, покрытая мхами и мелкими листовыми растениями, которые могут выжить в широких пространствах между деревьями; это не уплотненный лес. Я протягиваю руку, и Эвандер берет ее без моей просьбы. С его поддержкой я снимаю оба сапога и носки и кладу их на сумку. Я пошевелила пальцами ног по лишайнику. — Так-то лучше.

— Не хочешь ли ты вести отсюда? — предлагает Эвандер.

Я киваю.

— Я бы хотела, если ты не возражаешь. Так я смогу сосредоточиться на обнаружении любой магии.

— Я прекрасно ориентируюсь в пространстве, поэтому не стоит беспокоиться, что мы потеряемся.

— Иногда… потеряться на какое-то время — лучший способ найтись. — Я начинаю идти, влекомый биением своего сердца, ощущением живой земли под собой, переменчивым бризом и животными, которые снуют и порхают между деревьями.

— Ты права больше, чем думаешь. — Эвандер устраивается рядом со мной.

Пока я бдительно слежу за духами, а глаза — за потенциальными укрытиями, мы с Эвандером часами беседуем. Он рассказывает мне о путях лыкинов. О том, что в первозданном лесу Ден есть Роща, где лыкин может говорить с духом великого волка — одним из немногих духов, с которыми они могут общаться. Я рассказываю ему о том, как моя бабушка учила меня, девочку и женщину, распознавать магию во всем — следы духов — и использовать ее в сочетании с силой внутри меня, чтобы совершать маленькие благословения и магические подвиги.

Я спрашиваю его о том, как работает магия лыкинов, каково это — быть волком, как они определяют свою иерархию и что означают метки на боках палаток — разные стаи, как я уже начала догадываться.

В ответ он спрашивает меня о самых обыденных вещах. Что я ела изо дня в день. Как я провожу время. Сколько времени прошло с тех пор, как моя бабушка перешла через Завесу в Великое Запределье.

День проходит незаметно.

— Наверное, нам пора ложиться спать. — Эвандер смотрит на звезды, пробивающиеся сквозь полог. Луна почти полная и дает много света, даже сквозь спутанные ветви.

— Эвандер… — Я тоже смотрю на луну и думаю о том, что она значит для нас не только свет.

— Да?

— Когда я освобожу Аврору… — не «если», а «когда» — что будет с лыкинами? — Я знаю, Конри утверждал, что для них это будет конец. Но я не верю, что он будет полностью откровенен.

— Это невозможно знать, — мягко говорит он. — Возможно, мы вернемся к тому, какими были до того, как Бевульф Объединитель лишил ее чувств, и больше не сможем превращаться по своему желанию, а только при полной луне. Возможно, она так долго была едина с нашим родом, что ее магия проникла в нашу кровь так же, как магия старого духа-волка, и мы останемся такими, какие есть. Возможно, даже после всего, что мы ей сделали, она сжалится над нами и даст нам это благо, какими бы недостойными мы ни были.

Я продолжаю смотреть на небо. Внутри меня все клокочет. На меня навалилась тяжесть всего, что он мне рассказал. О его народе, его пути и истории. Истории, в которую, так или иначе, я навсегда вплетусь. Сомневаюсь, что меня будут называть не иначе как злодеем.

— Фаэлин. — Эвандер кладет руку мне на плечо, возвращая меня в настоящее. Мой взгляд притягивается к нему. Он залит лунным светом. Силуэт, очерченный серебром и тенью. Ему идет и свет, и тьма. — Лыкины выживут. Несмотря ни на что. Мы крепкий народ. Рожденные от луны и волка. И то и другое всегда будет частью нас, так или иначе. Так что делайте то, что правильно. Нынешние обстоятельства Авроры — пятно на нашем наследии. Именно поэтому я пытался освободить ее и продолжаю это делать. Эта глава — позор в наших исторических записях. Если ты можешь освободить ее… значит, это нужно сделать.

Я киваю. Если бы не Конри, а ты был Волчьим Королем, хочу сказать я. Но не могу заставить себя. Эвандеру уже достаточно пришлось пережить. Тяготы правления не должны стать еще одним грузом на его плечах.

— Я не передумаю, — клянусь я ему и луне над головой.

— Хорошо. — Эвандер отходит в сторону и начинает устанавливать палатку.

— Ночь чудесная, не думаю, что в этом есть необходимость, — говорю я. Несмотря на лето, воздух здесь не слишком жаркий и не холодный. Дует приятный ветерок, но не слишком сильный.

— Ты уверена?

— Только постельное белье, — настаиваю я.

Он разворачивает две подстилки на небольшом расстоянии друг от друга. Я складываю руки, пока он заканчивает, и бросаю на него тупой взгляд, когда он поворачивается в мою сторону. Он нахмуривает брови. Я не могу сдержать ухмылку.

— Что? — спрашивает Эвандер.

— Ты действительно так их ставишь? После прошлой ночи?

— Я.… не хотел подразумевать. — Лунный свет почти скрывает то, что я осмеливаюсь считать румянцем. — Я не был уверен, была ли прошлая ночь моментом или…

Я опускаюсь на колени на землю рядом с ним, опираясь на лодыжки, чтобы смотреть ему в глаза.

— Ты хочешь, чтобы это был только момент?

— Старые боги, нет, — вздыхает он, как в отчаянной молитве.

Он хочет меня. До сих пор. Даже сейчас. Я чувствую это так же сильно, как и вижу в его глазах. По тому, как дрожат его руки, когда он воздерживается от прикосновений. Оно проникает в меня, как прилив сахара. Оно захватывает мою голову, как слишком много медовухи. Я не успеваю опомниться, как мои руки оказываются на его щеках, мой рот — на его. Его руки — на моей спине. Я маневрирую на его коленях, сидя на нем.

— Возьми меня снова, — шепчу я ему в губы, проводя пальцами по его шелковистым локонам. — Не из-за очарования Конри. И не из-за неудовлетворенных желаний. Возьми меня, потому что ты хочешь меня, а я хочу тебя. Потому что ты чувствуешь это притяжение так же сильно, как и я.

Пока я говорю, его руки скользят по моей спине. Они скользят по моим лопаткам. Одна из них скользит вверх и захватывает мои волосы на затылке, оттягивая голову назад и сжимая кулак.

Эвандер трепетно дышит на мягкую кожу моей шеи.

— Я мог бы иметь тебя тысячу раз и хотеть еще тысячу раз.

— Я с радостью принимаю этот вызов, — вздыхаю я.

С рычанием он впивается зубами в мою кожу. Его бедра прижимаются к моим. Я впиваюсь ногтями в его плечи, когда он хватает меня за рубашку.

В тот момент, когда наша плоть снова встречается, мир становится правильным. Секунды боли, когда он заполняет меня, а затем блаженства, когда мое тело принимает его, достаточно, чтобы мой разум помутился. Мои руки на его плечах. Его тело на моем.

Сегодня ночью мы не молчим. Звуки наших движущихся тел, наши стоны и неровное дыхание наполняют лес бесстыдной несдержанностью. Сегодня вечером мы можем быть честны и открыты, не притворяясь, что не принадлежим друг другу.

Глава 27

Когда мы проснулись, Эвандер крепко обнимал меня за талию. Моя спина прижата к его груди. Его горячее дыхание на моей шее.

Но в отличие от прошлого раза, когда мы резко проснулись благодаря Конри, этим утром нас встретил нежный рассвет, разливающийся по земле, окутанный туманной дымкой. Прохладная роса осела на землю, словно рассыпанные бриллианты. Она покрывает мое плечо, обнажившееся там, где ночью с меня соскользнула подстилка, которую мы развернули и использовали в качестве одеяла.

Я медленно моргаю, не зная, проснуться мне или продолжать спать. Пошевелив пальцами ног, напрягая и расслабляя бедра, я наслаждаюсь глубокой болью в себе. От этого движения он начинает возбуждаться.

Эвандер целует мое плечо и сонно ворчит:

— Доброе утро.

— Еще рано, — отвечаю я, зевая.

— Мы не должны тратить день впустую.

— Не должны.

И все же никто из нас не двигается. Мы продолжаем наслаждаться этими сладкими, непрерывными моментами легкости. Притворяться, что наши обязательства не так уж и обременительны, как они есть на самом деле.

Наконец он отстраняется. Наша кожа липкая от того, что мы были прижаты друг к другу половину ночи, он отстраняется, и прохладный воздух ударяет мне в спину. Я тихонько стону и дергаю за одеяло.

Эвандер усмехается и наклоняется, легонько целуя мой висок.

— У нас нет выбора.

— Здесь холодно.

— Ничего подобного, ты всего лишь маленькая печка. — Он встает, собирая свою одежду. Я переворачиваюсь на спину и наблюдаю за ним, сдерживая стон, когда его брюки поднимаются над изящным изгибом его задней части. Эвандер ловит мой взгляд и ухмыляется. Я не отворачиваюсь и ухмыляюсь в ответ.

— Знаешь, ранние лыкины часто ходили без одежды, предпочитая быть как можно более «естественными». Я мог бы вернуть эту традицию.

Я смеюсь и сажусь. Если он готовится, то и мне пора.

— Делай то, что тебе удобнее всего.

Он обхватывает меня за талию, когда я встаю, и притягивает к себе. Из его горла поднимается низкий рык.

— Возможно, мне понравится, если ты тоже примешь эту традицию.

Я фыркаю и отталкиваю его. Эвандер отпускает меня без борьбы.

— Мне было бы неудобно ходить голой.

— А я-то думал, что ведьмы танцуют в лесу нагишом. — Он начинает собирать постельные принадлежности.

— Иногда мы так и делаем. — Я заканчиваю одеваться. — Но только в особо важные дни в году. В остальное время я предпочитаю не давать ядовитым лианам или кустарникам касаться нежных частей тела.

— Ты танцевала во время Кровавой Луны?

Я делаю паузу, мои руки замирают на полпути, хватаясь за багряную накидку.

— Нет, — тихо говорю я, — моя бабушка только что умерла. Я все еще была в трауре.

— Мне жаль, — пробормотал он. — Я должен был помнить.

Я качаю головой.

— Тебе не нужно помнить обо мне все. Я не виню тебя за то, что ты забыл.

— Я хочу помнить о тебе все. — Он целенаправленно пристегивает спальники к сумкам, словно пытаясь также прикрепить факты к своим воспоминаниям.

— Даже если бы это было не так, я бы не пошла в ночь Кровавой Луны. Бабушка предупреждала меня перед смертью, что это ночь большой силы для лыкинов, вампиров, духов и прочего. — Я заставляю свой голос оставаться легким, чтобы он знал, что я не сержусь на него за то, что он забыл о бабушке.

— Разве это не значит, что сегодня лучшая ночь для проведения колдовских ритуалов?

Я качаю головой.

— Если я буду открываться духам и магии в такую ночь, то в итоге могу пригласить тех, с кем не очень хочу встречаться. Кровавая Луна — ночь не для людей.

— Ну, раз уж мы заговорили о духах, куда сегодня отправимся? — Он взваливает на плечи сумку, но пока не переходит в волчью форму.

— Я могу взять одну сумку.

— У тебя уже есть твоя, а и я с трудом осознаю, что они здесь. — Он пожимает плечами. Я хмурюсь. Что только заставляет Эвандера хихикать. — Правда, если будет неудобно, я приму волчью форму. Эти мускулы не просто так.

— Как хочешь. — Я смеюсь и погружаю пальцы ног в землю и мох, переключая свое внимание с него на магию вокруг нас. Лес жив, но меня не тянет в какую-то определенную сторону. Нет никакого зова. А это значит, что решение о нашем пути должен принимать я. — В какой стороне находится край территории лыкинов, ближе всего к эльфам?

— Параллельно горам. — Он указывает в восточном направлении, и я следую за его пальцем, ориентируясь по деревьям.

— Тогда мы продолжим движение в том же направлении. Я хочу пройти как можно дальше и как можно быстрее, тогда на обратном пути мы сможем двигаться более неторопливо. — Если по дороге мне что-то бросится в глаза, мы остановимся. Однако я хочу посмотреть, как далеко мы с Эвандером сможем зайти в быстром темпе. Это будет гораздо дальше, чем мы с Авророй сможем пройти в одиночку за то же время. В одиночку… — Эвандер?

— Я все еще здесь.

Я поворачиваюсь к нему лицом и на мгновение задерживаюсь на нем. Темные волосы, падающие ему на глаза. Медленно растущая щетина на щеках, такого же цвета, как и волосы на груди. Он просто воплощение женских фантазий, и я наслаждаюсь тем, что — по крайней мере, сейчас — он мой.

— Что? — Эвандер хихикает и переходит ко мне, цепляя мой подбородок. Он приподнимает мое лицо, почти целуя меня. — Ты видишь что-то, что тебе нравится?

— Да. — Я ухмыляюсь и приподнимаюсь на носочки, чтобы слегка поцеловать его, а затем отстраняюсь. Легкое выражение испаряется с моих щек, причем достаточно быстро, чтобы он обратил на это внимание.

Брови Эвандера слегка нахмурились.

— В чем дело?

— Пошли с нами? — осмеливаюсь спросить я, не зная, что он может ответить. Эвандер тут же отводит взгляд, глядя в сторону Равнин Лыкина и Конри. Я поднимаю руку, чтобы вернуть его внимание к себе.

— Почему ты хочешь, чтобы я сбежал с вами? — спрашивает он — нет, требует. Меня почти поразил его тон.

— Тебе ведь нечего там не держит, правда? — Я почти заикаюсь, удивленная его внезапным напором.

— Ты уклоняешься от ответа. Почему ты хочешь, чтобы я был с тобой и Авророй?

— Ты так помог нам обеим, что…

— А, ты все еще хочешь телохранителя. — Он начинает углубляться в лес целенаправленно, словно бежит.

— Эвандер, дело не в этом. — Я бегу за ним.

— Что тогда? — Он крутится на месте, глядя на меня сверху вниз. — Ты хочешь, чтобы я был с тобой, потому что я тебе нравлюсь? Потому что ты меня любишь?

Ты хочешь, чтобы я тебя любила? Вопрос почти вырвался наружу. Удерживая его за губами, я едва не сгораю. Он почти… выглядит так, будто любит. Я не думала, что он безнадежный романтик.

— Я не знаю, — тихо признаюсь я. — Любовь может длиться долго, а может быть вихрем. Я пока не знаю, что это — и то, и другое, и ничего.

— Как ты можешь понять это? — Он насмехается. — Ты даже не знаешь меня.

— Я знаю достаточно, — настаиваю я в ответ.

— Почти ничего. И я так многого о тебе не знаю. — Он говорит это так, будто это должно быть пренебрежительно. Но…

— Вот именно, — отвечаю я, делая шаг вперед, упираясь руками в бедра, чтобы оказаться прямо в его пространстве. — Впереди у нас еще много открытий, и вместо того, чтобы опускать руки, я вижу перспективы. Есть неизведанный путь, по которому мы оба могли бы пойти. Будущее, которое мы сами создадим.

— Ты всегда должна быть такой оптимисткой? — Его глаза сияют весельем, но в его тоне чувствуется уныние. Даже сердечное сокрушение.

— Эвандер…

— Давай не будем тратить время на такие вещи сейчас. Нам нужно использовать его с пользой. Мы просто теряем день впустую. — Не дав мне и слова вымолвить, он превращается в своего волка.

Я вздыхаю и забираюсь к нему на спину.

— Знаешь…

Он оглядывается через плечо и снова смотрит на меня.

— Некоторые люди считают оптимизм добродетелью.

Эвандер хмыкает и устремляется вперед, уводя нас все глубже в лес.

Одно дерево может быть очень похожим на другое, особенно когда мчишься по лесу на волчьей спине. Но я так привыкла ориентироваться в лесу, на тропах и вне их, что у меня есть небольшие механизмы, помогающие мне понять, где я нахожусь. Ориентирами являются поваленные деревья, превращенные в дупла для семей животных, массивные валуны, покрытые мхом, склоны местности. Кроме того, когда я двигаюсь по лесу, возникает уникальное ощущение, что я опираюсь на великие силы, которые вьются между деревьями и протягивают ко мне невидимые руки. Я оставляю на них свой след так же, как они оставляют свой след на мне.

Ночью мы разбиваем лагерь в полых и прогнивших останках маленькой деревушки. Я избегаю обсуждать сложные темы. Эвандер тоже не стремится к этому. Поэтому мы проводим часы у небольшого костра, разожженного Фолостом, обсуждая любимые блюда и рассказывая друг другу сказки, в которые вплетены те звезды, которые нам удается увидеть.

А я в это время пришиваю несколько стежков к символу Мэри на плаще — что-то, что, надеюсь, нейтрализует наш с Эвандером запах, как это удалось ей в палатке, когда мы неизбежно вернемся. Что-то вроде привязки для заклинания. Эвандер помогает мне, подсказывая, пока не получится то, что нужно.

Следующий день проходит так же, как и предыдущий. Хотя раз или два мне кажется, что я чувствую присутствие духа, дрожащего от моей магии, я решаю не останавливаться. Наша цель — пройти как можно дальше и как можно быстрее.

На следующий день мы пересекаем большую реку, питаемую захватывающим дух водопадом, который низвергается с гор вдалеке. Но мы не останавливаемся, чтобы полюбоваться им. Мне удается лишь мельком взглянуть на него. Эвандер продолжает свой путь, пока, задыхаясь, не добирается до руин крупного покинутого города, который безжалостно поглотило время.

Я воспринимаю это как сигнал к тому, чтобы сойти. Эвандер тут же возвращается в человеческую форму и опускается на землю точно так же, как и вчера.

— Это… так… далеко… как мы должны идти, — успевает сказать он между прерывистыми вдохами.

— Спасибо, что так старался. — Я приседаю рядом с ним и легонько похлопываю его по плечу.

— Мне нужна была хорошая пробежка.

От чего ты бежишь? Я хочу спросить. Но я снова останавливаюсь. Мы с Эвандером столкнулись со стеной, и инстинкт подсказывает мне, что попытка преодолеть ее силой лишь заставит его укреплять валы¹⁴. Я должна показать ему, что мне можно доверять. Не только своим телом, но и секретами, которые выгравированы на его сердце так же глубоко, как шрамы на спине. Он должен добровольно пропустить меня сквозь свою оборону.

— Я рада, что у тебя их так много в этом путешествии. — Я снова встаю и делаю еще один шаг в этот разрушенный город. Каменные дома еще стоят, крыши обвалились. Те, что из дерева, по большей части захвачены лесом: ползучие лианы и гниль поглотили их. Это место было заброшено уже некоторое время назад. — Это был еще один форпост лыкинов?

— Отчасти. Вампиры тоже жили здесь. И эльфы… — Он садится, продолжая переводить дыхание. — Середина города — край территории лыкинов. Юго-западная часть — вампиров. Это место было заброшено, когда вампиры превратились в монстров.

— Мы выбрались, — вздыхаю я чуть глубже, чем раньше в Мидскейпе. Воздух здесь более свежий. Прохлада от могучих гор, которые стоят на страже слева от этого города, когда мы смотрим на юг. — Нам стоит беспокоиться о вампирах?

— Их не видели уже много веков, мои предки позаботились об этом, так что все будет в порядке. — Он встает. — А если они появится, я защищу тебя.

— Мой герой. — Я прижимаюсь к нему, хлопая ресницами.

Эвандер усмехается, но мне кажется, что он выглядит хоть немного польщенным.

— Сюда.

Я следую за ним, пока он ведет нас через город. Мимо двух больших зданий, которые, как мне кажется, когда-то были трактиром и, возможно, ратушей. Возможно, рынок. Я медленно останавливаюсь.

— Что это? — Эвандер тоже останавливается.

— Недалеко от того места, где я жила, был город… — бормочу я.

— Корвалл, — промурлыкал он.

Я испуганно смотрю в его сторону.

— Ты знаешь его?

— Я единственный, кто действительно знает что-то о другой стороне Фэйда.

— Из-за твоей любви к колдовству?

Он делает паузу. Мне кажется, он не собирается отвечать. Но наконец он говорит:

— Да.

Я поджала губы. Единственные ведьмы, которых я знала в окрестностях Корвалла, были моя бабушка и я. Может быть, в лесу, на другой стороне, были и другие?

— Где она жила?

— У леса.

— Очевидно. — Я невольно закатываю глаза, отчасти от досады. — Все ведьмы живут на краю Фэйда. Но где именно?

— Сейчас это не имеет значения. — Он снова начинает идти.

Я быстро догоняю его.

— Это важно для меня. — Он ничего не говорит. Как будто он вообще меня не слышал. — Ты хоть представляешь, как одинока была моя жизнь? Если бы там были ведьмы, по которым я скучала, тогда…

— Было бы еще хуже, — уверенно перебивает он, заставляя меня замолчать. — Поверь мне, Фаэлин. Мало найдется слов, более ужасных, чем «что могло бы быть».

Я вздыхаю, когда он продолжает. Как же я старалась уважать его границы. Конечно, он не хочет говорить о своей потерянной любви. Я слишком хорошо знаю эту боль.

Мы доходим до окраины города. В дальнем конце — остатки дороги. Булыжники усеивают высокие травы, прокладывая путь в горы.

— Она устлана… — Я выхожу на заброшенную дорогу. В скале все еще видны канавки для карет. — Не так уж много дорог вымощено подобным образом в Мире Природы.

— Вампиры были мастерами своего дела. Более того, их фестивали полнолуния привлекали в их цитадель на вершине горы всех — от простолюдинов до высшей знати. Эта дорога приведет вас к большому мосту, который ведет в самое сердце их земель. — Он указывает в западном направлении. — Большая часть земель вампиров находится на полуострове. Это часть того, что позволило так легко загнать их обратно, когда они одичали.

— Лыкины заставили их покинуть свои дома? — Я оглядываюсь на город.

— Только то, что было по эту сторону моста. Это было необходимо. — Его тон серьезен. — Меня там, конечно, не было. Это было тысячи лет назад… Но во всех историях говорится о том, что они превращаются в чудовищ. Об их крови, гниющей изнутри и забирающей с собой разум и чувства. Позор для существ, которые когда-то создавали такую красоту.

— Все истории, которые я когда-либо слышала, рассказывают об их более чудовищной природе, — мягко говорю я. — И никогда ничего о них как о ремесленниках или художниках.

— Их упадок пришелся на время возведения Фэйда; логично, что все, что люди знают о них, — это истории об их ужасах. К счастью, западное море отделяет вампиров от Мира Природы, как и лыкинов. Сомневаюсь, что кто-то пересек границу, — оптимистично говорит он.

Я лишь киваю. Печальная история вампиров. Проклятый народ… Возможно, когда Аврора будет спасена, я смогу попытаться как-то помочь им…

Эвандер указывает в противоположную от моста вампиров сторону. Дорога изгибается через лес на юго-восток.

— Этот путь выведет вас на главную дорогу, ведущую с территории эльфов. Если вы с Авророй сможете пройти так далеко, то окажетесь за пределами территории лыкинов, и Конри станет значительно сложнее преследовать вас за пределами его земель. Отсюда — прямой путь вниз, в земли эльфов. Доберитесь до ворот, и вы обе будете свободны. Конри не посмеет вторгнуться на их территорию без приглашения.

Свободны… Это слово звучит для меня великолепно, а я не перенесла и малой толики того, что перенесла она. И даже не столько, сколько Эвандер.

Я смотрю на него. Делаю шаг ближе и вкладываю свою руку в его.

— И ты будешь с нами, — я заявляю это прямо и откровенно. На этот раз я не прошу. Я говорю, если это необходимо. Если мы с Авророй сбежим при Эвандере, Конри на этот раз убьет его. Второго шанса не будет. — Я не оставлю тебя, чтобы ты встретил его гнев. Если ты действительно не хочешь путешествовать с нами, то сбеги и отправляйся в путь один. Найди милую хижину в стране эльфов. Ты тоже заслуживаешь свободы.

Его губы слегка приоткрываются от шока. Надеюсь, и от признательности. Но в его глазах плещется печаль, грозящая вот-вот перелиться через край. Эвандер обхватывает мою щеку и прижимается лбом к моему.

— Если бы ты только знала, как я недостоин твоей доброты.

— Совсем наоборот. — Я встречаю его глаза и удерживаю взгляд. — Ты достоин всего добра в мире; ты достоин второго шанса на счастье, пути вперед, которого ты никогда не ожидал. — Я говорю эти слова как для себя, так и для него. — И я докажу тебе это, Эвандер, сколько бы времени ни потребовалось.

Глава 28

Мы обсуждаем возможность остаться в деревне на эту ночь, но я решаю, что нам лучше отправиться в обратный путь. По дороге мне нужно найти хотя бы одного духа, иначе я рискую вызвать подозрения Конри по поводу нашего похода в лес. А еще нужно сделать аванпосты¹⁵ для меня и Авроры. Учитывая, что у нас с Эвандером ушло почти три дня на дорогу через лес, я ожидаю, что у нас с Авророй уйдет не меньше четырех.

Поэтому я прошу Эвандера сбавить темп. Ехать на волчьей спине все равно быстрее, чем идти пешком, и это стоит того, чтобы сэкономить время, потому что я часто останавливаюсь.

Деревья больше не кажутся размытыми. Я могу проследить за каждой древней линией сплетенной коры. Меняющиеся запахи леса — мокрой земли, когда мы приближаемся к ручьям, гнили поваленных деревьев, свежих листьев, которые падают, как снег, когда ветерок задевает верхние ветки, — больше не смешиваются с моими чувствами.

Мои губы растягиваются в улыбку, и я погружаю руки в мех Эвандера, чувствуя, как он тянется между пальцами. Я похлопываю его по плечу, и он принимает сигнал остановиться. Спустившись на землю, я перехожу к одному из больших деревьев. Несмотря на размеры, в нем нет ничего особенно впечатляющего. Я лезу в сумку, достаю свой швейный набор, выбираю нитку темно-желтого цвета и обвязываю ее вокруг зазубренного остатка длинной сломанной ветки. Золотистая нить едва видна, когда я отхожу, но я чувствую ее как маяк, даже в этом заколдованном лесу.

Я храню в сердце катушку магии, которая разматывается, пока мы с Эвандером мчимся прочь от дерева. Я представляю, как она жужжит, словно бабушкина пряжа, скручивается и затягивается, когда она крутит ее между пальцами, колесо скрипит от возраста, движение инстинктивно. Моя магия соединяется со следующей желтой нитью, которую я обвязываю вокруг ветки другого дерева, расположенного чуть дальше. Та соединяется со следующей… а затем со следующей, и процесс повторяется.

Несмотря на то что я твердо решила, что Эвандер пойдет с нами, я не наивна. Я слишком хорошо понимаю, что может случиться нечто, что помешает ему это сделать. Одна только мысль об этом заставляет мои руки крепче сжимать его. А может, он искренне хочет остаться. В таком случае я не стану принуждать его, даже если в глубине души буду знать, что так будет лучше.

Большую часть дня я предоставлена своим мыслям и чувствую себя от этого еще более расслабленной. Я привыкла к ограниченной компании бабушки и духов. К размышлениям и магии. Что еще нужно женщине?

Уже поздний вечер, когда шепот силы связывается с моим собственным. Ощущение такое, будто натыкаешься на гибкие ветви саженца, и едва не лишает меня способности сосредоточиться. Я сажусь ровнее и смотрю в ту сторону, откуда он исходил. Эвандер чувствует изменение моей позы и замедляется. Он оглядывается через плечо, и его серебристый глаз встречается с моим. Затем он смотрит туда, куда повернута моя голова.

— Пожалуйста, если ты не возражаешь, — говорю я.

Эвандер бежит в том же направлении. Я легонько дергаю его за шерсть, направляя влево и вправо, пока ощущения перетекают из одного в другое. В один момент оно прекращается, и я отступаю назад, а Эвандер, запыхавшись, останавливается.

Поворачивая голову и совершая движения корпусом, я пытаюсь вернуть это ощущение. Но, похоже, мне не удается ухватить его снова. Я отхожу от Эвандера, надеясь, что без его присутствия у меня прояснятся чувства.

— Что такое?

Я даже не заметила, как он вернулся в человеческий облик.

— Мне показалось, я что-то почувствовала.

— Что-то? — повторил он со слышимой ноткой беспокойства в голосе.

— Мне показалось, это дух, — быстро говорю я, чтобы развеять его страхи.

— А. Дух чего?

— Я не уверена. Что-то взбалмошное. Птица? Жук? Ветер? Может быть… Он был слабым и исчез без предупреждения. Потом снова появился… потом снова исчез. — Я вытаскиваю бабушкины нитки и направляюсь к ближайшему дереву. Преследование продолжалась дольше, чем я думала, и мой последний ориентир находится на опасном расстоянии. Обвязав короткий золотой отрезок вокруг нижней ветки, я тяжело вздыхаю.

— Мы еще найдем его, я уверен, — оптимистично говорит Эвандер.

Нити в моем маленьком фолианте продолжают смотреть на меня. Осталось еще приличное количество… но рано или поздно они закончатся. Придется делать еще, без бабушки.

— Что это? — Опавшие ветки и листья хрустят под ногами Эвандера, когда он делает шаг ближе.

Я все еще не поворачиваюсь. В горле поселилось легкое чувство тошноты, мешающее говорить. Эвандер приближается, но я представляю себе не его. Вместо него — бесформенная тень безликого серого цвета. Эта масса преследует меня уже несколько недель, подкрадываясь всякий раз, когда я меньше всего этого ожидаю. Она обвивает мое горло и сердце. Пытается приковать мои ноги к земле корнями, пронизывающими мясо между пальцами. Она тяжелая и в то же время такая бесплотная, что я могу почти, почти забыть о ее присутствии. Особенно когда я настаиваю, что все в порядке, и сосредоточиваюсь на чем-то другом.

— Фаэлин? — Теперь он стоит прямо за мной. Его руки ложатся мне на плечи, отрывая меня от мыслей.

Я качаю головой, возвращаясь в настоящее.

— Прости, нам нужно идти дальше.

— Нет. — Он не двигается с места, снова кладет руки мне на плечи, когда я поворачиваюсь.

— Нет? — Я морщусь и поджимаю губы. Мне становится трудно дышать, и я сглатываю. Его обеспокоенное выражение лица только усиливает мое напряжение.

— Нет, — повторяет он снова, уже мягче. — Скажи мне, что стало причиной твоего волнения?

Я тяжело вздыхаю, оглядываясь на фолиант, который все еще лежит у меня в руках. Открыт. Смотрит на меня. То, что заставило эту скрытую тень проявиться.

— Мне придется сделать больше нитей — скорее раньше, чем позже, и это будет первый раз, когда я делаю их без бабушки, — признаюсь я, удивляясь тому, как спокойно говорю.

Его брови удивленно приподнимаются, но когда они оседают на место, на губах появляется легкая улыбка.

— Ты прекрасно справишься, я уверен.

Я провожу кончиками пальцев по нитям.

— Она так многому меня не научила. Я прожила с ней целую жизнь, и этого времени было недостаточно.

— Мы могли бы провести с пожилыми людьми всю свою жизнь, но все равно ощущать, что у нас не успели перенять их жизненный опыт. К тому моменту, когда мы сами станем мудрыми и сможем по достоинству оценить их знания, их жизненный путь уже подойдет к концу, — говорит он тяжелым тоном. В этих словах звучит знакомая грусть.

Он тоже потерял всех, кто был ему дорог. Ему знакома эта боль. Если кто и может понять, так это Эвандер, не так ли? И все же я не могу найти в себе силы продолжать говорить.

— Но я уверен, что тебе не о чем беспокоиться.

— Не то чтобы я беспокоилась о том, чтобы сделать все правильно… — пробормотала я.

— Тогда в чем же дело?

Я закрываю фолиант для шитья и кладу его обратно в сумку. Но я все еще не могу заставить себя посмотреть на него. Может, поможет медленный и спокойный вдох?

Нет. Я все так же нервничаю, как и раньше.

— Фаэлин…

— Я буду делать это одна. — Я поворачиваю лицо в его сторону, чувствуя себя уязвимой, как только наши глаза встречаются. Я отдала этому мужчине свое тело и — осмелюсь ли я это признать? — частички своего сердца. Но эта часть меня не из приятных. К ней трудно прикоснуться. Я боюсь предлагать эту часть себя ему на суд. — Она всегда была рядом; с того момента, как я сделала свой первый вдох, она была рядом. Она принесла меня в этот мир, когда я покинула тело матери. Она обнимала меня, когда я оплакивала ее потерю. Это первые несколько недель-месяцев, когда я была без нее.

Его руки обхватывают мои плечи, и он притягивает меня к себе. Эвандер ничего не говорит. Молчание просится наружу.

— Мне не чуждо горе: моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. Она ушла в лес и не вернулась, — торопливо говорю я, дыхание перехватывает почти на каждом слове. — Я знаю, что она умерла — она бы не оставила нас. Пришло известие о ее кончине. Мы оплакивали ее вместе.

— Вместе, — повторяет он, подчеркивая это больше для меня, чем для себя.

Вместе. Это слово продолжает звучать во мне. Все громче и громче, а не мягче.

— Да… она всегда была рядом со мной. И я знала, что она уйдет. Я знала, что конец наступит, как наступает он для всех нас… Она не хотела бы, чтобы я горевала — она говорила мне об этом, — и я изо всех сил стараюсь быть сильной, но…

— Ты сильная, — шепчет он мне на ухо. — Горе — это не простой и не быстрый процесс. Каждая потеря бьет по нам по-разному.

— Но я оплакала ее, я попрощалась с ней. — Я закрываю глаза, пока мои руки крепко обхватывают его талию, сжимая мои локти. — Почему же этот покров смерти продолжает преследовать меня?

— Боль проявляется так, как мы меньше всего ожидаем, в то время, когда мы меньше всего ожидаем. — Он нежно целует меня в висок.

Это нежный жест, который шепчет мне: Эвандер заботится о тебе. Несмотря на все мои усилия, на глаза наворачивается несколько слезинок. Я делаю взволнованный вдох, пытаясь взять себя в руки. Но почему-то кажется, что от этого становится только хуже. Еще больше слез.

Он тоже стал мне дорог. Я прижимаю его к себе еще крепче, как будто могу удержать это осознание в безопасности и прижать к сердцу, не позволяя ему вырваться наружу. Заботиться небезопасно. Небезопасно для моего хрупкого сердца. Небезопасно и для нас, когда мы вернемся в волчье логово.

— Все в порядке, Фаэлин, — успокаивает он, поглаживая меня по волосам. — Все в порядке.

— Когда… когда Аврора освободится, она тоже уйдет. Все, кого я когда-либо любила, ушли задолго до того, как я была готова. — Из-за слез, с которыми я пытаюсь справиться, слова путаются. Эвандер вздрагивает. К нему возвращается способность соображать. О чем я думаю? Он пережил гораздо худшее, чем я. — Эвандер, я…

Его хватка ослабевает, руки возвращаются на мои плечи, и он отстраняется. Я ожидаю увидеть выражение отвращения. Гнева, что я могу быть так невнимательна к нему и его боли.

Но на его лице нет такого выражения. Вместо этого Эвандер поджимает брови, что выглядит почти как боль. Как будто он каким-то образом является причиной моей боли. Гнев был бы проще, чем чувство вины.

— Я буду там, — говорит он, прежде чем я успеваю произнести хоть слово извинения за свое небрежное отношение к его страданиям.

— Что? — шепчу я.

— Я буду там, — повторяет Эвандер с ударением. — Я буду рядом, когда ты попрощаешься с Авророй. Я буду рядом, когда тебе понадобится прясть больше нитей и красить их в чанах с куркумой и сосной. Когда кончики твоих пальцев окрасятся в желтый цвет, а от тебя две недели будет вонять луковой шелухой. — Он мягко, почти печально усмехается. — Я буду рядом, когда ты наденешь на них петли после высыхания, и я буду рядом, когда тебе понадобится начать процесс заново, с весенней свежей шерстью.

— Эвандер… — Я не могу сформулировать ответ. То, что он говорит, едва уловимо для меня. Я понимаю слова… но смысл. Что он имеет в виду?

— Пока ты этого хочешь, я буду рядом с тобой.

— Зачем ты все это говоришь? Я с тоской смотрю в его серебристые глаза, которые кажутся серебряными из-за теней от темных волос и угасающего света. В сумерках он выглядит опасным. Но я не боюсь. Эта опасность на моей стороне, она защищает меня.

— Потому что я не хочу, чтобы ты хоть на секунду задумалась о том, что когда-нибудь вновь будешь одинока. — Он смертельно серьезен.

— Пожалуйста, не давай подобных обещаний, если не собираешься их выполнять. — Мои слова звучат не сильнее, чем предыдущие. Как будто вся сила, на которую я полагалась, исчезла. Как будто я наконец-то могу рассчитывать на его поддержку.

— У меня есть все намерения выполнить их. — Эвандер пристально смотрит на меня, не отводя взгляда. Его глаза приковывают меня к месту не хуже, чем его руки и моя собственная воля.

Каким-то образом, несмотря ни на что, я верю ему.

Глава 29

В ту ночь я решаю сделать для нас убежище, достаточно прочное, чтобы оно могло служить нам с Авророй. Эвандер помогает мне по моей подсказке.

— Я думаю, у тебя это получится лучше. — Я усмехаюсь и забираю у него ветку, снова показывая, как переплести ее с другими, чтобы получилась крыша из саженцев для нашей лачуги.

— Ты видела Равнины Лыкина, там не так много деревьев. Попроси меня поставить палатку, и я сделаю это за несколько секунд. — Эвандер предпринимает еще одну попытку, причем гораздо более удачную, чем предыдущие четыре.

— Это не так уж сильно отличается от установки палатки.

Он хмыкает.

— Палатка — это совсем другое. У нее есть точный способ сборки. Там гораздо меньше всех этих суетливых деталей. — Он борется с другой веткой. На этот раз я не лезла, и он справился. — Как ты научилась это делать?

— Меня научила мама, — говорю я.

— Прости. Я не хотел поднимать сложную для тебя тему. — Он пытается скрыть резкое чувство вины, сосредоточенно крутя в руках маленькие, мягкие веточки.

— Не извиняйся. Все в порядке. — Я улыбаюсь ему в доказательство. — Ты сам сказал, что горе может быть странным. Я могу поговорить о ней… о бабушке. Я хочу. Я не хочу, чтобы горе превратилось в страх перед их воспоминаниями. Я слишком сильно люблю их для этого.

Он разделяет мою улыбку, а затем возвращает свое внимание к плетению. Мы делаем хорошие успехи, и это убежище должно продержаться не только несколько дней или недель, но, возможно, и месяцев. Хотя я надеюсь, что мне не понадобится столько времени, чтобы сбежать с Авророй…

— Мама научила меня, как использовать лес для защиты и пропитания. Потом и бабушка. Но тогда она была старше, и у нее уже начинало болеть бедро, поэтому она не могла ходить так далеко и не хотела оставаться там слишком долго, — объясняю я. — Тому, чему не успела научить меня мама, я научилась сама в лесу, когда ходила за припасами для нас с бабушкой. Даже если я не могла почувствовать всех духов — или в моем мире не было других духов, которых можно было бы почувствовать, — я все равно была связана с их частичками. С самим миром.

— Это не было связано с магией или духами… но мой отец также научил меня тому, как я могу улучшить свою жизнь с помощью леса, — Эвандер говорит так тихо, что я почти не слышу слов. Его руки не шевелятся, но я не призываю его продолжать плетение. Я даю ему время и пространство, сосредоточившись на своих руках и ветвях. Я удивляюсь, когда он продолжает: — Мы уходили в лес, иногда на целую неделю. Казалось, он никогда не хотел туда идти — он изнурял себя рассказами о том, как это опасно. Как я должен быть осторожен. В дни, предшествующие нашим путешествиям, он часами планировал и волновался. Все рассматривал наперед. Но…

Эвандер тихо вздыхает и опускает руки на бока. Он наклоняет голову и смотрит на темнеющее небо, как бы предлагая свои щеки первым лучам лунного света. Я замедляю свои движения и тоже выпрямляюсь, сосредоточившись на нем.

Он действительно из тех красавцев, которые заставляют поверить в богов, потому что, несомненно, такой мужчина, как он, был создан при помощи божественного вмешательства. Невероятно и легко Эвандер обладает такой притягательной силой, которая шепчет темные соблазны, перед которыми невозможно устоять, даже если знаешь, что под ними таится опасность. И все же, при всей своей красоте, он не менее мучителен. Пелена душевной боли окутывает его, прилипая к нему, как вторая кожа. Постоянный спутник, которого я хотела бы не узнавать.

— Весь этот стресс, предшествовавший нашему походу, и все же, когда мы оказались в лесу… Отец двигался так, словно был дома. Все эти заботы, все эти страхи растаяли. Они превратились в долгие часы похода по скрытым тропам, которые, казалось, были созданы природой специально для нас. Он мог идти и идти часами, как будто пытался вернуться куда-то… — Эвандер повесил голову, покачал ею, протирая глаза. — Куда-то, чего больше не существовало.

— Из-за Конри? — осмеливаюсь спросить я.

Глаза Эвандера встречаются с моими, и он кивает.

— Конри забрал всех из моей стаи, уничтожая нас, пока не остался только я.

— Мы отомстим, — клянусь я.

— Я знаю. — Он придвигается ближе ко мне. — И я благодарю тебя за это каждым вздохом.

Я киваю и возвращаюсь к работе над убежищем. Фэйд угасает. Но в этот момент меня непреодолимо тянет к Эвандеру. Притяжение настолько сильное, что если я сейчас двинусь за ним, то могу споткнуться, упасть в его объятия и больше никогда не смогу вырваться.

Я буду рядом до тех пор, пока ты хочешь меня видеть.

Его слова, сказанные ранее, находят во мне отклик. Я медленно возвращаю взгляд к нему и вижу, что он ждет, пристально глядя на меня. Казалось, он был уверен, что я снова обращу на него внимание, если он просто проявит терпение.

Неужели будет так плохо, если я влюблюсь в него? Не только из-за необходимости бороться с чарами Конри или ради телесных удовольствий, которые мы можем доставить друг другу, но и ради самого мужчины? Я пытаюсь перевести взгляд на него и обнаруживаю, что мне легко рассматривать его как потенциального партнера. Возможно, это происходит уже несколько дней.

— Что случилось? — Он хихикает. — Ты смотришь на меня так, будто я изменил свою форму, став не волком. — Эвандер делает шаг вперед и проводит рукой по моей щеке.

Я и не заметила, как наклонила голову, чтобы посмотреть на него по-другому, пока его ладонь не коснулась моей кожи. Я благодарна ночи за то, что она скрывает румянец, покрывающий мои щеки. Интересно, чувствует ли он его тепло? От этого я краснею еще больше.

Его губы слегка приоткрываются. Эвандер делает небольшой шаг вперед, рука ложится на мое бедро — аккуратно, как будто он боится прикоснуться ко мне. Его ладонь слегка вздрагивает. Кажется, что каждый раз, когда мы расходимся, мы снова сходимся, быстрее, чем в прошлый раз. Мое сердце бешено колотится. То, как он смотрит на меня сейчас… как будто я — это все…

— Фаэлин, мне так много нужно тебе сказать. Так много ты должна знать, — хрипло шепчет он.

— У нас будет время, чтобы ты рассказал мне, когда будешь готов. — Я поднимаю руку, чтобы накрыть его ладонь, прижимая ее к своей теплой щеке. — Ты идешь со мной, помнишь?

— До тех пор, пока ты хочешь, чтобы я был рядом, — повторяет он.

— Нет такого мира, который я могла бы себе представить, где бы я не хотела этого.

— Когда ты узнаешь, кто я такой, что я сделал…

— То, что ты должен был сделать, — настаиваю я. — Чтобы выжить у Конри и в этом суровом мире, в котором ты родился.

— Если бы только этим все ограничивалось. — Он вздыхает и отпускает меня, собираясь отойти.

Я не позволяю ему. Обеими руками я удерживаю его на месте и крепко целую. Отстранившись ровно настолько, чтобы произнести слова, я шепчу:

— Перестань бояться.

— Но…

— Ты провел так много времени в страхе. Жертвуя радостью. В погоне за одним мимолетным счастьем за другим. Со мной тебе не нужно бояться. Я не уйду.

Он застонал и приник к моему рту, крепко обхватив руками мою талию. Эвандер наклоняется вперед, как будто хочет поглотить меня целиком. Я откидываюсь назад, но лишь слегка, стараясь соответствовать его внезапному пылу, хотя отчаянно этого желая.