Рассвет рыцаря

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Три дня Солдат готовился к путешествию. Ему помогала Велион. Теперь, став наемным воином, он обзавелся деньгами. В походе против людей-зверей Солдат заработал достаточную сумму, чтобы купить двух лошадей — одну для себя, другую для Спэгга. Также он купил вьючного мула, которого предстояло вести торговцу. Таким образом, руки у Солдата постоянно были свободны на тот случай, если они попадут в засаду. Еще Солдат закупил провизии для себя и Спэгга, а также корм животным. Казалось, он интуитивно знает, как готовиться к походу.

Велион вызвалась отправиться в путь вместе с ним, но Солдат не желал и слышать об этом.

— У тебя и здесь полно забот, — сказал он, кутаясь в толстый шерстяной плащ, который раздобыл, чтобы защититься от суровой гутрумитской зимы. — Никто не может сказать, когда я вернусь. Быть может, никогда. Я хочу отвечать только за себя одного.

— Ну а Спэгг?

— Им можно пожертвовать. Он меня предал.

Велион покачала головой.

— Ты не из тех, кто прощает, да, Солдат?

— Да.

На третий день появился ворон, принесший известия об Утеллене.

— Она в подземной темнице, — сказала птица. — Тюрьма находится под садами, отделяющими Дворец Диких Цветов от Дворца Птиц.

— Темница под садом!.. И что, заключенные грызут луковицы нарциссов?

— Они грызут заплесневелые корки и пьют воду, стекающую по стенам, — ответил ворон. — Их мучит голод. Мне едва удалось унести оттуда крылья. Если бы не моя расторопность, я бы уже был жареным вороном.

— Как тебе удалось отыскать Утеллену?

— Я слушал шепот ветра, шелест деревьев… Найдя вход в подземелье в могиле на кладбище, я протиснулся сквозь решетку, спустился в склеп, а затем прополз по крысиному лазу в стене и попал в темницу. Это оказалось совсем нетрудно. Если будет надо, повторю в любое время.

Солдат оставил лошадей и мула на попечение Спэгга, предупредив торговца, что если тот попытается смыться, он найдет его из-под земли и убьет не раздумывая.

— Ты мне нужен лишь в качестве слуги. Я без сожаления проткну тебе сердце, а затем расчленю твое тело.

Спэгг, осунувшийся и понурый, ответил, что прекрасно все понял.

Отправившись к Лорду-поимщику воров, Солдат получил разрешение посетить темницу. Теперь, когда он стал зятем королевы, перед ним открывались все двери.

Вход в подземную тюрьму находился в сторожке между двумя дворцами. С вороном на плече Солдат спустился вниз. Тюремщица, молодая женщина с бегающими глазками, провела его по хитросплетению темных коридоров и тоннелей к камере, где содержалась Утеллена. Мальчишка-колдун был вместе с ней. Солдат обратился к молодой женщине через зарешеченное окошко в двери:

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила Утеллена.

— Какое преступление вы совершили? Почему вы здесь?

Утеллена покачала головой.

— Я сознательно подстроила так, чтобы меня арестовали за мелкую провинность. В лесу стало небезопасно. А здесь по крайней мере нас защищают толстые стены без окон и стальная дверь.

— Ты умышленно поступила так?.. — сердце Солдата защемило от сострадания к молодой женщине. — И долго вы здесь пробудете?

— До тех пор, пока не станет безопасно выйти отсюда. Мой сын крепчает день ото дня. Скоро он сможет сам постоять за себя.

— А что, если о них все забудут? — вмешался в разговор ворон. — И их навечно оставят гнить здесь? Такое случается сплошь и рядом. Если на свободе не будет тех, кто станет засыпать прошениями Лорда-поимщика воров, никто не потрудится их освободить.

Солдат повторил слова птицы Утеллене и мальчишке.

— Но ведь ты знаешь, что мы здесь, — сказал мальчик.

— Мало ли что может случиться со мной. Вдруг я не вернусь из путешествия. Вам нужно найти себе еще какого-нибудь заступника. Слушайте, — сказал Солдат, оглядываясь вокруг, — этот ворон умеет открывать клювом любые замки. Если хотите, я могу попросить его выпустить вас на свободу. Он попадает сюда через склеп на кладбище, расположенное по соседству с темницей.

— Нет, — решительно заявила Утеллена. — Мы не должны показываться на людях.

Мальчик посмотрел на стены и потолок.

— А я-то гадал, откуда здесь зловонная жижа… Я полагал, что мы находимся недалеко от сточных труб, но, несомненно, это трупная жидкость, просачивающаяся сквозь землю из похороненных на кладбище покойников. Мама, ты обязательно подхватишь какую-нибудь страшную болезнь. В липкой слизи, источаемой мертвецами, полно всякой заразы. Обо мне не беспокойся. Со мной все будет хорошо, обещаю.

Утеллена покачала головой.

— Мне приходилось бывать и в худших местах. Я остаюсь с тобой, сынок. И давай не будем говорить об этом.

Солдат пожал плечами. Больше он ничем не мог помочь своим друзьям.

— В таком случае до свидания. Перед тем как отправиться в путь, я пришлю вам нормальной еды.

— Спасибо, — сказала Утеллена. — У тебя доброе сердце.

Развернувшись, Солдат обнаружил, что тюремщица ушла, оставив его одного искать дорогу назад, наверх. Ворон уселся Солдату на плечо, и они пошли, как им показалось, в правильном направлении, по коридорам, вымощенным скользкими от сырости плитами, тускло освещенным мерцающими факелами. Два-три раза Солдат, случайно прикасаясь рукой к стенам, чувствовал, что по ним течет липкая жижа. Вспомнив слова мальчишки, он поморщился от отвращения. Надо будет не трогать рот пальцами.

— Слушай, а мы в ту сторону идем? — вдруг спохватился Солдат.

— Ты меня спрашиваешь? Я птица. Спроси меня показать дорогу среди деревьев в лесу, и я тебе скажу, у какой ветки повернуть направо, а у какой — налево. А сейчас тебе нужен говорящий крот.

— Но ты же уже бывал здесь.

— Да, но я старательно запоминал все повороты. А сейчас я положился на тебя.

— Ну а я надеялся, что с нами останется тюремщица, — проворчал Солдат.

— Когда она от нас улизнула? Я не заметил, как она ушла.

— Все потому, что ты во все глаза таращился на женщину.

— Неправда. Утеллена меня не интересует. По крайней мере в том смысле, какой ты имел в виду.

Солдат бродил по коридорам, казалось, не имеющим конца. Время от времени он упирался в глухую каменную стену или в запертую дверь; приходилось возвращаться назад и поворачивать в другой коридор. В конце концов человек и птица как-то незаметно для себя очутились в самой древней части подземелья. Старинная кирпичная кладка местами выкрошилась, внизу стены были покрыты слоем плесени. В воздухе пахло затхлой сыростью, как будто свежее дуновение не проникало сюда вот уже полстолетия. Факелов на стенах больше не было. Солдату пришлось зажечь свечу, которую он постоянно носил в кармане на тот случай, если окажется ночью на неосвещенной улице. В сыром воздухе свеча горела плохо.

Вдруг Солдат наткнулся на громадную каменную колонну.

Он обошел вокруг колонны, имевшей в окружности около шестидесяти шагов. Сперва ему показалось, это круглая комната, но в сплошном камне не было ни окон, ни дверей.

— Что это такое? — спросил Солдат. — Похоже, мы в самом сердце подземелья.

— Это круглая камера, — ответил ворон. — Камень пустой внутри.

Солдат покачал головой.

— С чего ты взял?

— Присмотрись внимательнее. Неужели ты не видишь замочной скважины? Вот здесь. Ну вот же, прямо у тебя перед носом! А если ты приглядишься еще внимательнее, то увидишь тонкую трещину, идущую горизонтально на уровне твоей головы и под прямым углом опускающуюся вниз. По-моему, это дверь, а ты как думаешь?

В тусклом свете свечи Солдат изучил поверхность колонны и пришел к выводу, что птица права. По камню проходила тончайшая трещинка, слишком прямая, ломающаяся под слишком правильным углом, чтобы быть естественной. И кроме того, как верно заметил ворон, примерно на уровне пояса в колонне было проделано отверстие странной формы. Определенно, это могло быть дверью в круглую комнату.

Солдат ощутил необъяснимое беспокойство. Ему показалось, что за дверью кто-то стоит. Он мысленно представил себе темный силуэт, застывший внутри полой колонны. Почему-то Солдат решил, что этот силуэт, это существо уже очень давно ждет избавления. У Солдата в голове прозвучала не высказанная словами команда, призывающая его действовать. Придя в смятение, он растерянно посмотрел на свои руки, затем порылся в карманах, пытаясь найти что-нибудь, похожее на ключ. Немой приказ звучал тверже, настойчивее, и теперь в нем уже слышалась угроза. Вдруг Солдат вспомнил, о чем хвастался Ворон. Он собрался было попросить птицу отпереть замок клювом, но тут в коридоре послышались звуки шагов и шелест одежды. Из темноты показались двое тюремщиков.

— Что вы здесь делаете? — проворчала женщина, приведшая Солдата в подземную тюрьму. — Оставила вас одного на минуту, и вы уже пропали. Разве трудно было подождать? Целую вечность пришлось вас разыскивать. Как будто нам больше нечем заняться!

— Прошу прощения, — сказал Солдат. — Да, кстати, кто находится в этой камере?

Мужчина-тюремщик поднес к колонне факел и внимательно ее осмотрел.

— В какой камере? Кто сказал, что это камера? По-моему, это просто столб. На пересечении коридоров.

— В таком случае, зачем он здесь, громадный столб в самом центре подземелья?

— Может, держит свод? — язвительным тоном предположил тюремщик. — Я не строитель, но на таком перекрестке обязательно должно что-нибудь стоять.

— Наверное, ты прав, — согласился Солдат.

— В эту часть подземелья мы не ходим, — сказала тюремщица, непроизвольно поежившись. — Мне здесь не нравится. Когда я сюда попадаю, в голову начинает лезть всякая чертовщина. Лучше сюда не соваться.

Разговаривая, она достала связку ключей и стала один за другим вставлять их в замочную скважину.

— Что ты делаешь? — спросил ее мужчина.

Остановившись, женщина недоуменно заморгала.

— Понятия не имею. Ну вот, именно это я и имела в виду. Дурное место. Пойдемте отсюда. Идемте, Солдат. Начнем с того, что вы не имеете права здесь находиться. Сейчас мы выведем вас на улицу.

Солдат послушно пошел следом за тюремщиками, хотя его внутренний голос настойчиво требовал остановиться. Теперь смятение охватило и мужчину-тюремщика: всю дорогу он беспокойно оглядывался.

В присутствии тюремщиков ворон не проронил ни слова, но как только Солдат вышел из подземелья, птица призналась, что и она ощущала настойчивый немой призыв, доносившийся из каменного столба.

— Там внутри что-то есть, — сказал ворон, когда они вышли в засыпанный снегом сад. — И это «что-то» очень хочет оттуда выбраться.

— А может, это просто игра воображения? — возразил Солдат. Теперь, когда жуткие подземные коридоры остались позади, он уже не был уверен в своих ощущениях. — Я имею в виду, ничто не смогло бы жить внутри замурованной наглухо колонны, ведь так? Там ведь нет воздуха, и чем бы оно питалось?

— Есть камеры, куда заточают тех, о ком хотят забыть — и о ком через какое-то время действительно забывают, — сказал ворон.

— Да, но эти камеры, как правило, располагаются под полом трапезных и закрываются решетками, так что время от времени к узникам падают объедки. А столб, как мне кажется, наглухо замурован. Никто не может жить в закрытом помещении без света, воздуха и еды. По-моему, мы стали жертвой иллюзии.

Как раз в этот момент они проходили под виселицей — высоко над мощеной улицей, под самым сводом арки была закреплена железная клетка, в которой болтались полусгнившие останки какого-то несчастного. Внимание легкомысленной птицы тотчас же переключилось на нечто более прозаическое. Для ворона пустой желудок был гораздо важнее непонятной загадки. Учуяв аппетитный запах подгнившего мяса, птица, забыв про Солдата, взмыла вверх и принялась за обед. Солдат, увидев, как ворон стащил с трупа лохмотья, чтобы добраться до мяса, с отвращением сплюнул и пошел дальше.

Первым делом он заглянул к Офао и распорядился, чтобы тот посылал Утеллене и мальчику еду.

— Последи, чтобы раз в два-три дня они получали все необходимое, — сказал Солдат. — Это мои друзья. Я не хочу, чтобы, пока меня не будет, они умерли с голоду.

Офао заверил, что сделает все как надо. Затем Солдат отправился искать Спэгга и нашел торговца в таверне. Тот был мертвецки пьян.

— А я думал, ты куда-то ушел и заблудился, — заплетающимся языком промолвил Спэгг. — Я очень на это надеялся.

— Не сомневаюсь. Жаль, что разочаровал тебя. Что ж, возможно, когда-нибудь со мной это случится. Сейчас я хочу попробовать в последний раз повидаться со своей женой, и если она меня не убьет, завтра на рассвете мы тронемся в путь. Ты еще долго не увидишь кровать.

— Ублюдок! — пробормотал Спэгг.

— Возможно, — задумчиво произнес Солдат, — возможно…

Вернувшись во Дворец Диких Цветов, Солдат с радостью узнал, что приступ безумия у его жены окончился.

— Обычно это длится два-три дня, — объяснила ему Дриссила. — Принцесса ждет вас в желтых покоях.

Она проводила Солдата в Зеленую башню, и он вошел в просторную комнату. В большом камине весело трещали поленья. Лайана стояла, повернувшись к двери красивой половиной лица. Случайно увидевший ее так человек не догадался бы, что другая сторона обезображена.

Узнав Солдата, принцесса повернулась к нему лицом. Тот непроизвольно поморщился и тотчас же выругал себя за это.

— Ты находишь меня отталкивающей, — сказала Лайана. — Я прочла это по выражению твоего лица.

Солдат понял, что отпираться бесполезно.

— Прости. Я не сдержал свои чувства. Дорогая, у меня сердце болит за тебя, вот и все. Ты для меня самая прекрасная на свете. Разве может быть иначе, если я так тебя люблю?

На Лайане было красивое алое платье, открывавшее плечи цвета слоновой кости и подчеркивающее изгибы тела. Принцесса рассеянно теребила медальон, висевший на золотой цепочке. Ее изящные босые ножки стояли прямо на холодных каменных плитах пола.

Вдруг Лайана небрежно махнула рукой, словно отметая слова супруга как пустую лесть.

— Ну а насчет любви, — сказала она, поворачиваясь к Солдату спиной и вставая лицом к огню, — что ж, мы прошли через это, но, увы, безрезультатно.

Нахмурившись, Солдат шагнул к Лайане, пытаясь заключить ее в объятия. Она проворно ускользнула от него.

— Что? Что ты только что сказала? Что все это значит?

Снова повернувшись к нему, принцесса поджала губы.

Ее взор затянуло холодом.

— Это значит, что у нас была ночь страсти. Теперь все это осталось в прошлом. О, вижу, ты беспокоишься? Не давай волю чувствам. Я не люблю тебя ни на йоту. Все кончено. Завтра ты покинешь город и отправишься в дальний путь. Знай, мне нет никакого дела, останешься ты жив или погибнешь.

Пораженный Солдат отшатнулся назад, услышав жестокие слова. Грудь стиснуло от боли.

— На самом деле ты так не думаешь. Тебя до сих пор мучают отголоски безумия. Последствия приступа омрачают твой рассудок, заставляя тебя говорить эти слова.

Лайана спокойно посмотрела ему в лицо.

— Я абсолютно здорова.

— Но…

— Ты должен понять, — оборвала его принцесса, скорчив гримасу, показавшуюся Солдату особенно зловещей на покрытом шрамами лице, — что я постоянно влюбляюсь в кого-нибудь, а затем остываю к предмету своей любви. Я бросала свое сердце к ногам мужчин чаще, чем мой ястреб падал с неба на добычу. Уж так я устроена. Теперь ты для меня вчерашний ужин — остывший и неаппетитный. Так что отправляйся в путешествие и постарайся забыть о том, что знал меня.

Даже если бы на Солдата надели доспехи, унизанные изнутри стальными шипами, ему бы не было так больно.

— Но… ведь я отправляюсь в путь ради тебя… и твоей сестры.

— В таком случае, выполни просьбу сестры — мне от тебя ничего не надо. Ты для меня совершенно ничего не значишь. Весьма вероятно, когда ты вернешься, меня уже здесь не будет. Я сама собираюсь куда-нибудь уехать. Куда именно, я пока что не решила. Ну все, ступай.

— Ты не можешь быть ко мне так жестока!

— Когда мужчина меня нисколько не интересует, я могу вести себя с ним как моей душе угодно.

Солдат начал возражать, но тут дверь в покои отворилась.

— Вы посылали за мной… — начал было вошедший, однако тотчас же осекся.

Обернувшись, Солдат увидел в дверях капитана Каффа в теплой меховой одежде и с забинтованной кистью правой руки.

С искаженным от ненависти лицом Кафф шагнул вперед. Солдат непроизвольно потянулся к рукоятке меча, но спохватился, что она привязана к поясу. Мужчины молча стояли, испепеляя друг друга взглядами. Солдат заговорил первым:

— А что делает здесь он?

— Я… я за ним послала, — запинаясь, произнесла Лайана. Она быстро взяла себя в руки. — Я не обязана давать тебе отчет в своих действиях, хотя ты все еще остаешься моим супругом. Я вольна поступать так, как считаю нужным.

— Но этот человек мой заклятый враг!

Принцесса пожала плечами.

— Мне нет до этого никакого дела.

Солдата переполнили гнев и боль. Молча посмотрев на принцессу, он развернулся и быстро вышел из комнаты, едва не наткнувшись на Каффа. На устах капитана имперской гвардии играла тонкая усмешка.

Солдат не увидел, что Лайана шагнула следом за ним, вскинув руку, чтобы его остановить. Ее глаза наполнились горячими, жгучими слезами, рот приоткрылся, словно она хотела окликнуть Солдата. Но, передумав, принцесса бессильно уронила руку и закрыла рот. Вернувшись к камину, она босой ногой подтолкнула в огонь пылающую головешку и поморщилась от острой боли. Ее платье осыпал дождь искр.

Раскаленные частицы осели на алой ткани, дымясь и прожигая черные дырочки. Кафф, опомнившись, поспешно шагнул вперед. Опустившись на колени, он здоровой левой рукой смахнул горящие частицы дерева с подола платья. Лайана приняла эту услугу, хотя его прикосновение было ей неприятно.

Когда капитан, выпрямившись, посмотрел принцессе в лицо, она уже взяла себя в руки и была готова отдавать распоряжения.

На следующий день рано утром Солдат и Спэгг сели в седла. Спэгг спал как убитый. Однако он проснулся, когда Солдат, вернувшись домой, с шумом раскидал по комнате доспехи и одежду. Улегшись в кровать, Солдат крутился и ворочался всю ночь, не давая спать и торговцу руками.

С рассветом они тронулись в путь по пустынным заснеженным улицам, Спэгг вел за собой навьюченного поклажей мула. Скромная трапеза из вяленой рыбы и овсяной каши пришлась ему не по душе. Торговец предпочитал завтракать шестью тонкими ломтиками поджаренной ветчины и пятью яйцами всмятку. Вяленая рыба никак не лезла ему в горло, а каша показалась жидкой и водянистой.

— Что с тобой случилось вчера вечером? — ворчал Спэгг. — Всю ночь ворочался, скрипя кроватью…

— Придержи язык за зубами.

— Какие мы обидчивые! И все же, в чем дело?

Помолчав, Солдат ответил вопросом:

— Какой самый твердый камень на свете?

Спэгг пожал плечами.

— Понятия не имею. Гнейс?

— Женское сердце, — с горечью произнес Солдат.

— А, так вот в чем дело? Повздорил с женой?

Осадив коня, Солдат положил руку на рукоятку меча.

— Клянусь, твоя голова расстанется с плечами, прежде чем мы успеем проехать одну милю.

— Слушай, не кипятись, успокойся! — воскликнул Спэгг. — Прости меня за то, что дышу.

Но все же торговец руками не проронил больше ни звука до самых городских ворот. За стеной свежевыпавший снег уже успел стать грязно-желтым от испражнений домашних животных. Красные шатры горящими маяками рассыпались по белому полю. А за ними на западе начиналась равнина, ведущая к горам, покрытая нетронутым белым снегом. Лишь кое-где ровную пелену таинственными письменами пересекали следы диких зверей и птиц.

— Лейтенант!

Остановив коня, Солдат обернулся и увидел человека, бегущего к нему со стороны двух дворцов. И тотчас в груди проворным оленем запрыгала надежда: неужели у жены переменилось настроение? И она пришла в ужас, осознав, как жестоко обошлась с ним?

— Лейтенант, — задыхаясь, выпалил человек, догнав двух всадников, — у меня для вас посылка.

И действительно, Солдат с разочарованием разглядел, что у него в руках сверток, обмотанный холстиной и перевязанный лентой.

— Что это? Кто тебя послал?

— Принцесса Лайана, — промолвил гонец, пытаясь отдышаться. — Мне поручено передать вам, что все, в том числе ее величество королева, желают вам благополучного возвращения. В этом свертке кольчуга из тончайшего красного бархата, обшитого прочными стальными пластинами. Кольчуга заколдована; если вы ее наденете, она защитит вас от всех напастей и сделает неуязвимым. Однако я должен сообщить вам кое-какие указания. Наложенное на кольчугу заклинание не продлится вечно, также оно не является безграничным. Каждый раз, надевая ее, вы будете расходовать колдовские силы. Так что лучше надевать кольчугу только в случае необходимости, перед лицом надвигающейся опасности.

Развязав ленту, Солдат раскрыл холстину. И правда, внутри была самая красивая кольчуга, какую он только видел, с вышитым на груди цветком, гербом его супруги.

— Это послала принцесса Лайана?

— Да, лейтенант.

Солдат нахмурился.

— Она ничего не просила передать на словах?

Гонец растерянно молчал.

— Она в том же настроении? — спросил Солдат.

Посланник неуверенно кивнул.

— Да.

— В таком случае мне не нужен ее чертов подарок, — отрезал Солдат, швыряя кольчугу в снег.

Гонец пришел в ужас.

— Но… но… это же подарок…

— Подарок на прощание, — прорычал Солдат.

Однако он тотчас осознал, что ведет себя очень невоспитанно, бросаясь подарками жены. Спешившись, он подобрал кольчугу, снова завернул ее в холстину и привязал сверток к мулу.

— От моего имени сердечно поблагодари мою жену, — сквозь стиснутые зубы процедил Солдат. — И передай ей, чтобы она обо мне не беспокоилась.

— О, не думаю, что она будет беспокоиться, — поспешил заверить его простодушный гонец, опасаясь, как бы лейтенант не решил вернуться и лично поблагодарить жену, таким образом сорвав коварный замысел. — Уверен, она и не думает о вас беспокоиться.

— Не сомневаюсь, — решительно произнес Солдат.

С этими словами он вскочил в седло и, пришпорив коня, выехал за крепостные ворота. Когда город остался позади, ему на плечо опустился ворон.

— Я прилетел, чтобы проститься с тобой, — сказала птица — Если хочешь, я буду приносить тебе весточки о том, что происходит в замке.

— Ты сможешь преодолеть такое большое расстояние?

— Если есть настроение, я могу влетать в зияющую пасть пустоты и вылетать обратно. Но ты меня не жди. Постараюсь прилететь, но обещать ничего не буду. Мы, птицы, так устроены. Мы повинуемся не приказу, а сиюминутному порыву. Я являюсь не по расписанию, а когда нужно. Как-нибудь, когда воздух будет свежим и ветерок донесет легкий аромат горных сосен, я опущусь тебе на плечо.