Рассвет русского царства. Книга 2

Глава 8

Рим.

Ватикан.

Два месяца спустя после событий в лесу.

Папский дворец утопал в роскоши, но Софья Палеолог с рождения привыкла к ней. Мраморные полы, расписанные потолки, гобелены стоимостью в целое поместье, всё это окружало её с тех пор, как десять лет назад она, пятилетняя девочка, осиротевшая после падения Константинополя, оказалась под опекой Святого Престола.

Она сидела в небольшой приёмной, ожидая аудиенции у Его Святейшества Папы Пия II. Пальцы нервно перебирали чётки, подарок кардинала Виссариона, который был её опекуном, и единственным человеком, беспокоившимся за её жизнь. И она хотела верить, что тот в ней видит не принцессу погибшей империи или фигуру на шахматной доске, а девушку, нуждающуюся в помощи.

За эти годы она научилась скрывать волнение за холодной или наоборот раболепной маской. Но сегодня что-то было не так, ведь Папа Пий редко вызывал её лично.

Дверь распахнулась и в проёме появился слуга в алой ливрее.

— Принцесса Софья, Его Святейшество ждёт вас.

Она поднялась, разгладила складки платья и прошла в кабинет.

Папа Пий II сидел за массивным столом из красного дерева, заваленным свитками и письмами. Ему было за пятьдесят, седые волосы обрамляли властное лицо. А во взгляде только и читалась расчётливость.

— Дочь моя, — произнёс он мягко, указывая на кресло напротив. — Садись. Нам нужно поговорить.

Софья опустилась на мягкую подушку, сложив руки на коленях.

Папа откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.

— Мы готовим тебе великую миссию и ты знаешь об этом. Ведь тебе уготовано стать той, кто принесёт истинную веру этим варварам на Востоке. Московия — это дикая земля, но с каждым годом она становится сильнее. Её правитель Иван Васильевич мечтает о величии, и мы можем помочь ему в этом. Но ему нужен человек… близкий человек, что направит его на путь истинный… — он сделал паузу, — и тогда он откроет свои земли для латинской церкви. А после, дочь моя, после мы сможем направить его воинов на то, чтобы вернуть твою родину. И Константинополь снова станет христианским.

Софья кивнула. Эти слова она слышала уже не раз. С детства её готовили к этой роли, выучила латынь, греческий, основы богословия и дипломатии. Но она прекрасно понимала, что её делали инструментом в руках церкви. И она соглашалась. Что ей оставалось? Она была никем, принцесса без страны, без дома, без будущего. Только поддержка Святого Престола давала ей хоть какую-то значимость.

Она всегда чувствовала фальшь обещаний. Папа Пий думал только о своей выгоде, о распространении влияния Рима, о золоте и власти.

— Я готова, Ваше Святейшество, — сказала она ровным голосом. — Когда мне ехать?

Папа Пий улыбнулся.

— Скоро, дочь моя. Очень скоро. Но есть одно препятствие.

Софья подняла взгляд.

— Какое?

— Великий князь Иван Васильевич женат. На Марии Борисовне. Пока она жива, брак, к сожалению, невозможен.

Софья нахмурилась.

Она знала об этом. Знала, что её брак с Иваном Васильевичем был лишь планом, который зависел от слишком многих обстоятельств.

— Но, — продолжил Папа, и в его голосе прозвучала уверенность, — мы убеждены, что вскоре он овдовеет. Мария Борисовна… нездорова. Очень нездорова.

Софья не была наивной и понимала, что означали эти слова. Её учили читать между строк и здесь ей явно на что-то указывали.

— Понимаю. — сказала она.

Папа Пий кивнул, словно этого ответа было достаточно.

— Иди, дочь моя, у тебя есть ещё время. Главное — помни, и не забывай, кто помогал тебе все эти годы.

— Вы, Ваше Святейшество, — после чего Софья поднялась, склонила голову в знак уважения и направилась к выходу. Но у самой двери остановилась.

— Ваше Святейшество, — обернулась она. — А что если… что если Иван Васильевич не захочет жениться на мне?

Папа Пий усмехнулся.

— Он захочет, дочь моя. Поверь мне. Мы уже работаем над этим. К тому же, не забывай — у тебя есть славные корни! Ты племянница последнего императора Византии. У тебя есть богатое приданое, достойное царицы. И у тебя есть наша поддержка. Он мудрый правитель и не откажется от такой возможности.

Софья шла по длинному коридору, как услышала, что кто-то зовёт её по имени.

— Софья!

Она обернулась. Из боковой двери вышел кардинал Виссарион Никейский.

Виссариону было уже за семьдесят, но он держался прямо, хоть и опирался на трость.

— Виссарион, — произнесла она с облегчением.

Он подошёл ближе, внимательно посмотрел на неё.

— Ты была у Папы?

— Да.

— И что он сказал?

Софья вздохнула, оглядываясь по сторонам.

— То же, что и всегда. Что я должна быть благодарной и что моей лучшей благодарностью будет привести под лоно Святого Престола Московию. А… и для этого я должна выйти замуж за Ивана Васильевича. — недовольным тоном, но при этом очень ёмко она пересказала разговор с Папой.

Виссарион нахмурился.

— А ты я так понимаю этого не хочешь?

Софья замолчала. Хотела ли она? Она даже не знала, что значит «хотеть». Всю жизнь её учили исполнять волю других.

— Дядюшка, — так иногда обращалась Софья к самому близкому человеку, — ты же знаешь, что я не знаю. Я просто… делаю то, что от меня ждут.

Виссарион тяжело вздохнул и положил руку ей на плечо.

— Дитя моё, я знаю, что ты чувствуешь. Знаю, что тебе нелегко. Но помни — ты не обязана быть пешкой в его игре. Ты можешь выбирать свою судьбу. Даже в Московии.

— Но как? — спросила она. — Как я могу выбирать, если всё уже решено за меня?

— Ты умная, так что сообразишь, что делать. Главное не совершай ошибку, которую совершали многие великие люди.

— Какую?

— Не считай себя самой умной. Насколько я знаю, Иван Васильевич не глупый человек. И весь мой опыт говорит, что он не станет марионеткой Рима, как бы того Папа Пий не хотел.

Софья посмотрела на него удивлённо.

— Дядюшка, вы говорите что…

Виссарион не дал ей договорить.

— Я говорю как человек, который желает тебе счастья. А счастье, дитя моё, часто приходит не от послушания, а от выбора.

Через неделю, одним из вечеров Софья сидела в своих покоях, глядя в окно на огни Рима. Город жил своей жизнью — шумной, яркой, чужой. Тогда как она на чувствовала себя птицей в золотой клетке.

Вдруг в дверь постучали.

— Войдите, — обернувшись сказала она.

Дверь приоткрылась, и в комнату скользнул Виссарион. Он огляделся по сторонам, словно проверяя, одна ли она, и только потом закрыл дверь за собой.

— Дядюшка? — удивленно спросила Софья. — Что-то случилось?

Старый кардинал приложил палец к губам. Потом коротко кивнул в сторону двери.

— Пойдём.

Софья нахмурилась, но встала и последовала за ним. Виссарион вывел её в коридор, миновал несколько поворотов, и вдруг остановился у одной из стен, отделанной тёмными деревянными панелями. Его пальцы скользнули по резьбе, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

Софья замерла.

— Что это?

— Тайные ходы, — пояснил Виссарион. — Мало кто о них знает, но сегодня нам это пригодится.

Он шагнул внутрь, взял со стены небольшой масляный светильник, зажег его и жестом велел ей следовать за ни. Софья, подобрав подол платья, так и сделала, при этом заметила, как панель за её спиной закрылась.

Они шли долго, по узким коридорам, по винтовым лестницам, по проходам, и наконец-то он остановился у очередной стены, после чего кардинал погасил светильник. Софья хотела спросить, зачем, но он снова приложил палец к губам. Потом указал на уши, и тихо-тихо, прошептал.

— Слушай.

Из-за стены доносились приглушённые голоса. Один принадлежал Папе Пию II, а вот второй показался незнакомым.

— … провалился план, Ваше Святейшество, — говорил незнакомец. — Люди, которых мы наняли, были разбиты. Шуйский жив и направляется в Москву.

— Это… досадно, — послышался голос Папы Пия. — Очень досадно. Захват Василия Фёдоровича был важным шагом. Без него нам будет сложнее убедить Ивана Васильевича в необходимости брака с принцессой.

— Мы найдём другой путь, Ваше Святейшество, — поспешил заверить незнакомец. — Я уже передал новые инструкции нашим людям в Московии.

— Надеюсь на это, — холодно произнёс Папа. — А что с информатором? С Альфонсо?

— Погиб, Ваше Святейшество.

Пауза.

— Как? — даже через стену Софья почувствовала напряжение исходящее от Папы.

— Обстоятельства смерти неясны, но, по слухам, он поссорился с каким-то юнцом, неблагородного происхождения. Вроде Митриусом его зовут.

— Жаль, Альфонсо был полезен, — произнёс Папа Пий после короткого молчания. — но не незаменим. Найдите нового информатора.

Софья услышала звук открывающейся двери, шаги, потом дверь снова закрылась. Она так и не узнала чем закончился этот разговор.

— Твой отъезд откладывается, — сказал Виссарион. Он сделал паузу. — Я показал тебе этот проход непросто так. Бог вскоре призовёт меня к себе, и ты сама должна будешь позаботиться о себе.

— Дядюшка, я…

— Помолчи, Софья, и запоминай мой последний урок. Вовремя полученная информация может тебе помочь в самый трудный час. Используй эти проходы, чтобы знать что происходит в Ватикане. И тогда у тебя будет шанс повлиять на свою судьбу.

— О чём ты дядюшка?

— Ты сама всё поймёшь, — сказал он и, тяжело вздохнув, добавил. — А теперь идём назад.

Нижний Новгород.

На пятый день в Нижнем Шуйский подозвал меня к себе…

— Митрий, — сказал он, улыбаясь той самой улыбкой, от которой становилось не по себе.

Я подошёл к нему и остановился в паре шагов.

— Слушаю, господин князь.

Он отпил медовухи, поставил чарку на стол, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.

— Знаешь, вот смотрю я на Ярослава, как он ходит со своей тростью, и думаю — вещь-то какая удобная. И красивая, а главное нужная! — Он постучал пальцем по столу. — А мне вот тоже сейчас палка бы не помешала. Ты как думаешь?

Я прекрасно понял, к чему он клонит. И у меня даже мысли не было отказывать.

— Я смогу сделать такую же, господин князь, — ответил я. — Как только из Москвы вернусь в Курмыш, сразу приступлю.

Шуйский широко улыбнулся.

— Вот и славно! Знал я, что ты парень толковый. — Он хлопнул себя по здоровой ноге. — Только ты не думай, что даром прошу. За работу я конечно же заплачу.

А тем же вечером князь Бледный устроил пир в честь того, что его дочь уезжает в Москву, где через несколько месяцев выйдет замуж за сына боярина Морозова.

Князь Бледный собрал всех именитых людей Нижнего: бояр, купцов, воевод. Терем его был огромен, зал для пиров был уставлен длинными столами, со всевозможными яствами. Запах жареного мяса, мёда, пряностей… гул голосов, смех, звон чарок.

«И я там был… мед пиво пил…» на самом дальнем конце стола, вместе с неизвестными мне людьми, которые почти не обращали на меня внимания. В принципе как и я на них.

Шуйский сидел за главным столом, рядом с князем Бледным, Ярославом и родичами князей Бледных.

— Эх, Андрей! — громко сказал он, хлопнув князя Бледного по плечу. — Видал бы ты, как этот парень в бою себя показал!

Князь Бледный поднял бровь.

— Кто?

— Митрий! — Шуйский указал на меня рукой с чаркой. — Вон тот, что там сидит!

Все взгляды обратились в мою сторону. Я напрягся, но постарался не подать виду.

— И что он такого сделал? — усмехнулся один из бояр.

— Он не меньше десятка новгородских дружинников зарубил! Я сам видел!

— Да ладно, Василий Фёдорович. Не приукрашивай. — сказал уже кто-то другой Шуйскому

— Ей-богу! — стукнул кулаком по столу Шуйский. — Спроси у Ярослава! Спроси у отца Варлаама! Спроси у кого хочешь! Он рубил их, как капусту!

Боярин посмотрел на Ярослава и тот кивнул.

— Правда. Я сам видел.

Бояре переглянулись, но видно было, что они не очень-то верят. Не выглядел я способным на это

Шуйский, видя их недоверие, рассмеялся ещё громче.

— Не верите? Ну и ладно! — и продолжил дальше пить.

Час прошёл в пиршестве и пьянстве. Я старался держаться в тени, и… просто больше кушать, как и не привлекать внимания. Помещение было плохо проветриваемым, и в какой-то момент я решил выйти на свежий воздух. Прошёлся вдоль стены, размял ноги. Рука ещё побаливала, но уже терпимо. А синяк на груди почти сошёл.

Вдруг кто-то врезался в меня сбоку. Да так сильно, что я пошатнулся, едва удержал равновесие.

— Смотри куда прёшь! — крикнул грубый голос с сильным акцентом.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати, в странной одежде — короткий камзол, узкие штаны, сапоги с загнутыми носами. Волосы чёрные, зачёсаны назад, лицо смуглое, борода аккуратно подстрижена.

Весь его вид кричал, что он иностранец.

— Я жду извинений! — также с акцентом сказал он

— Это ты на меня налетел.

Он сузил глаза.

— Ты мне перечишь, собака? — и резко замахнулся кулаком.

Я увернулся, шагнув влево и кулак прошёл мимо. Иностранец полетел вперёд, явно рассчитывая на то, что ударит меня, но, встретив пустоту провалился и его хозяин стал заваливаться вперед. Я лишь слегка подтолкнул его… так… не сильно, но достаточно, чтобы он рухнул на землю, оттопырив зад кверху.

В тот момент я еле сдержался, чтобы не пнуть его ногой. Наверное, пиво в голову ударило. Тем не менее я вовремя вспомнил, что понятия не имею, кто он такой. И такое оскорбление мне может ох как аукнуться.

Иностранец вскочил на ноги, лицо перекосилось от ярости. Он выхватил из-за пояса длинный тонкий клинок — шпагу.

«Вот дерьмо», — подумал я.

— Te mataré, bastardo! — прошипел он, занося шпагу. (* Я убью тебя, ублюдок!)

Я не понял слов, но смысл был ясен.

— Что здесь происходит⁈ — раздался громкий голос.

В этот момент из терема вышел Шуйский, опираясь на палку, следом за ним князь Бледный, Ярослав и постепенно на улицу вывалила вся толпа что была в тереме. Видимо, кто-то увидел, что тут может произойти кровопролитие, и сообщили хозяину дома.

— Что здесь происходит? — повторил Шуйский, глядя на иностранца, потом на меня.

Иностранец ткнул пальцем в мою сторону.

— Этот собака ударил меня! И я хочу его крови!

Шуйский посмотрел на меня.

— Митрий? Это так?

— Нет, господин князь, — чётко ответил я. — Он сам на меня налетел, а потом попытался ударить кулаком. Я лишь увернулся и тот сам упал.

Князь Бледный подошёл к Шуйскому, что-то прошептал ему на ухо. Шуйский нахмурился.

Однако иностранец не стал дожидаться, когда бояре что-то решат. Он рявкнул что-то на своём языке и кинулся на меня, замахиваясь шпагой в голову.

Быстро разорвав дистанцию, я выхватил саблю и отбил укол. Клинки звякнули.

— Стоп! — заревел князь Бледный. — Если хотите лить кровь, то за стенами моего дома! Поняли⁈

Я кивнул. Иностранец тоже.

— Кабальеро Альфонсо, вы уверены, что хотите этого? — спросил князь.

— «Кабальеро», — мелькнула мысль. «Испанец. Благородный».

Альфонсо кивнул, глаза горели.

— Sí. Quiero su sangre. (*Да, он заплатит кровью)

Князь тяжело вздохнул.

— Ну что ж, пошли на улицу.

Мы вышли за ворота терема. Улица была широкая, освещённая факелами. Тут же, буквально сразу, собралась целая толпа зрителей. Все хотели посмотреть на бой.

Я встал в центре круга, сжимая рукоять сабли. Рука ещё болела, но держать оружие мог. Альфонсо встал напротив, шпага легко покачивалась в руке. Он двигался плавно, было видно, что противник он не простой.

Князь Бледный поднял руку.

— Начали!

Альфонсо сорвался с места первым. Шпага свистнула в воздухе, укол прямо в горло. Я отклонился вправо, сабля отбила удар вниз. Альфонсо тут же развернулся, ещё один укол, но уже слева. Я парировал, и отступил на шаг.

Испанец очень быстрый.

Его шпага описала дугу, целясь в бок. Я подставил саблю, клинки лязгнули. Альфонсо отскочил, снова атаковал — серия коротких уколов, один за другим. Я парировал, чувствуя, как его шпага скользит по моей сабле.

Он делает замах слева. И я поздно понимаю, что этот замах ложный. И хоть успеваю среагировать, но шпага полоснула по рукаву. Тут же выступила кровь.

Толпа ахнула.

— Митрий! Не поддавайся этому латинину! — закричал чей-то пьяный голос из толпы.

— Да… да… — несколько глотов вторили ему.

— Вы можете на этом закончить! — крикнул князь Бледный, но испанец не собирался успокаиваться.

Я отскочил и сжал рукоять посильнее. Взгляд скользнул по лицам зрителей. И вдруг, чуть в стороне, заметил Алёну. Она стояла и смотрела на меня — и мне показалось, что её губы шевелятся, словно она молится.

— Primera sangre, (*Первая кровь), — произнёс испанец, и с ужасным акцентом добавил на русском. — Скоро вся твоя кровь будет на земле.

Альфонсо атаковал снова, но на этот раз я был готов. Отбил первый укол, второй, третий. Потом сам пошёл в атаку. Сабля рубанула сверху, он её отбил. Я развернулся, ударил снизу, он отскочил. По началу я не хотел убивать его. Но поняв, что это непросто пьяная драка, а человек передо мной хочет убить меня, во мне снова включился переключатель.

Я обрушил на него град атак и не давал ни секунды опомниться. На лице Альфонсо появился страх. Он отступал, пытался парировать, но я видел, что он начал уставать.

И в какой-то момент я нанёс мощный рубящий удар сверху. Он подставил шпагу, клинки столкнулись, и я услышал треск.

Его шпага не выдержала. Сломалась возле самой гарды, куда я попал своим клинком. Альфонсо замер, глядя на обломок в руке.

И я не стал ждать. Шагнул вперёд, сабля описала дугу…

Лезвие вошло в шею.

Альфонсо застыл, выронил обломок шпаги. Руками схватился за горло, сквозь пальцы хлынула кровь. Он упал на колени, потом завалился на бок.

Толпа молчала и все смотрели на меня. Я же как в чём не бывало посмотрел на свою рубаху, где был разорван рукав и выступало пятно крови.

— Вот же… — выругался я вслух. — Новую рубаху порвал.

Кто-то в толпе хмыкнул. Потом ещё один. Потом раздался смех.

Шуйский хохотал громче всех.

— Ну и кто там мне не верил? — крикнул он. — Говорил же, что силён!

Князь Бледный подошёл ко мне, посмотрел на тело Альфонсо, потом на меня.

— Хорошо дрался. Альфонсо был мастер шпаги. — Он указал на тело испанца. — А ты его уложил.

Я кивнул, вытирая саблю о его же край плаща.

— Он хорошо владел клинком. Даже очень, — ответил я, кивнув на рану на руке.