Рассвет русского царства. Книга 2

Глава 2

Доброслав подошёл и покачал головой.

— Хозяин, это… красиво, — только и смог сказать он. Даже лучше, чем у Ярослава в трости получилось.

— Согласен, — сказал я. — Этот клинок лучше, потому что мы учли прошлые ошибки. И думаю, если сделаем ещё такие сабли, то они могут выйти ещё лучше.

Оставалось сделать рукоять, для которой я уже тоже всё подготовил. Для этого я взял кусок дуба, выстругал его. После чего придал форму, удобную для руки. Проделал отверстие насквозь, затем просунул хвостовик клинка, закрепил заклёпкой и под конец обмотал рукоять кожей.

Была мысль взять клинок и уже сейчас проверить баланс. Но я чувствовал, что он ещё не завершён. Поэтому стал делать ножны из дерева, обтянутого кожей. А внутри всё выстелил мехом, чтобы клинок не тупился.

— Всё, сабля готова! — воскликнул я, вынимая клинок из ножен.

Оружие получилось лёгким, сантиметров девяносто длиной. Баланс идеальный, центр тяжести чуть ниже гарды, а узор на клинке переливался в лучах солнца.

Взмахнул и услышал свист рассекаемого воздуха. Сабля слушалась хорошо, как будто это продолжение моей руки.

Я подошёл к столбу во дворе, и что есть сил ударил. Лезвие вошло в дерево, как в масло. Разрубить не получилось, но я на это и не рассчитывал, всё-таки столб был не тонким. Клинок застрял, и я вытащил его с немаленьким усилием… и увиденное меня порадовало! На клинке не было ни царапины!

— Идеально! — вновь порадовался я своей работе.

Ратмир, Воислав и Глав, компашка не разлей вода, подошли поближе, чтобы посмотреть, что на этот раз их хозяин учудил. Я как раз рассматривал клинок после удара по столбу, и боковым зрением уже видел, что у тех глаза широко распахнуты.

— Хозяин, можно попробовать? — первым сориентировался Ратмир.

Я протянул ему саблю, и он взял её так осторожно, что казалось боится сломать. Сделал несколько взмахов и присвистнул.

— Лёгкая и острая. Не сломается?

Не успел я ответить, как ему с усмешкой ответил Глав.

— Ратмир, ты что не видел, как хозяин чуть бревно ей не перерубил? Да такой можно врага пополам разрубить. Правильно я говорю, Митрий Григорьевич?

— Можно, — согласился я. — Если попадёшь.

Доспехи, арбалеты, мой клинок… Делать такие же клинки из дамасской стали холопам, я пока не собирался. Ибо не по Сеньке шапка.

В принципе, они уже и так грозная сила, вот только коней не было. Ведь идти пешком в бой — это, можно сказать, самоубийство. Конница всегда имела преимущество. Скорость, манёвренность, сила удара.

У меня был конь по кличке Буран. Хороший конь, которого мне повезло отыскать в горящей конюшне Мухамеда. Только я один смог вернуться на своём коне. А вот лошадь Григория, которую я одолжил Ратмиру, не смогли.

Он, конечно, серчал на меня. Правда, до тех пор, пока ему не доставили молодого жеребца. Не аргамак* (*при Иване III началось их разведение на русских конезаводах), конечно, который, к слову, стоил очень дорого, и не у каждого князя или боярина такой был. Но Григорию я приобрёл вполне достойную лошадь, как утверждали московские купцы, из Хорошевского конного завода, что находился под Москвой в «Конюшенной слободе»*. В общем, досталась ему помесь Ливонского клеппера и Сумной лошади. И по виду он уступал разве что коням Ратибора и Глеба.

Его я выменял на коней, что мы захватили у татар, плюс пришлось доплатить 4 рубля. Но, как мне кажется, оно того стоило.

(*От авторов: нет точной даты основания Конюшенной слободы. Разве что её можно приурочить к учреждению в 1496 году «Конюшенного приказа». Если это так, то мы форсировали события. Но в любом случае, слобода не на пустом месте появилась, а значит уже могла существовать в те времена).

Боярин сидел в своём тереме, за столом. В дом меня запустила холопка, и я стоял у порога, дожидаясь, когда боярин заметит меня. Перед ним лежала стопка берестяных грамот. Он читал и хмурился.

Наконец-то он поднял взгляд, и я тут же поклонился.

— Митрий? — послышалось в его голосе удивление. — Заходи. Что случилось?

— Барин, мне кони нужны для моих холопов.

Он отложил грамоты, посмотрел внимательно.

— Понятно. — Когда я ездил с ним в Нижний Новгород, то говорил для каких целей мне нужны холопы. И информация, что я постоянно с ними тренировался, не могла не дойти до ушей боярина. — Сколько коней нужно?

— Три. Для Ратмира, Воислава и Глава.

— А конюшню ты уже поставил? — И тут же добавил. — Мне докладывали, что у тебя сейчас идёт строительство бани. — Он усмехнулся. — Хорошо же ты поднялся, Митрий.

Я тут же поклонился.

— Всё благодаря тебе, барин!

— Ладно, будет тебе спину гнуть. Проходи, присаживайся. — Я сделал, как велел Ратибор, после чего он продолжил. — Так понимаю, конюшню после бани строить будешь, так?

— Да. И до тех пор хотел просить поселить лошадей у тебя.

— Не проблема. Их содержание вычту из твоего жалования. За конями в Нижний хочешь ехать?

— Да. Хочу с отцом туда съездить.

— Так в чём проблема? Езжай. Мне же тоже выгода, что ты обученных воинов в дружину приведёшь. Причём я на это ничего не потрачу, — слегка улыбнулся он.

— В Нижнем ничего купить не надо? Весточку передать?

— Нет, — ответил Ратибор, и тут же спросил. — А ты к Ярославу заходить будешь? Помнится мне докладывали, что сдружились вы, пока он у тебя жил.

— Надо бы. Но скорее всего не стану. Дел много дома. Поэтому покупаю лошадей и сразу домой.

— Ну, как знаешь.

Уже через два дня я и Григорий ходили по рынку Нижнего Новгорода. Скотом торговали почти в самой дальней его части. Разве что ещё дальше выставляли на продажу холопов. И у меня была мысль пройтись посмотреть на выбор. Но сначала нужны были кони.

Мы подошли к загону. Их было штук двадцать. Все разные, в основном татарские. Тем не менее они тоже отличались: высокие — низкие, худые — упитанные.

Григорий обошёл загон.

— Вот этот, — указал на рыжего коня, после того как проверил зубы, нос, глаза, внимательно осмотрел копыта и мышцы. — Сильный и здоровый, наверное, лет пять, не больше.

Я подошёл, погладил морду. Конь фыркнул, но не отшатнулся.

— Сколько? — спросил я у купца.

— Шесть рублей.

— Дорого.

— Хороший конь дорого стоит, — сказал купец.

Я посмотрел на Григория. Он кивнул — мол, бери.

— Хорошо. Беру.

Потом выбрали еще двух коней. Один — серый, крупный. Второй — гнедой, поменьше.

Купец протянул руку. Мы ударили по рукам. В итоге я заплатил семнадцать рублей. И это были почти все деньги, что я заработал, сделав операцию Ярославу.

Однако я понимал, что на том свете деньги мне не пригодятся. И это всё вклад в мою безопасность. А деньги… их я ещё заработаю.

Холопы встретили коней с восторгом. Но они ещё не понимали, к чему это всё приведёт. Ведь следующие недели прошли в тренировках.

Холопы тренировались в броне. Ратмир и Воислав держались крепко в седле. Глав же… в общем, ему было нужно время попривыкнуть.

Я тоже участвовал во всём этом. Надевал броню, садился на Бурана, брал тренировочное оружие и вместе с холопами атаковал чучела. Я впереди, холопы сзади. Разгонялись, били и отступали. И так по кругу. Потом сражались друг против друга. Один на один, двое на одного, трое на одного. Не без гордости скажу, что проигрывал редко. Хоть мне и было всего пятнадцать, но двухлетние тренировки не прошли даром. Здоровая еда, отсутствие вредных привычек, постоянные нагрузки на тело, к которым старался подойти с умом, не прошли даром.

Даже когда нападали сразу трое одновременно, и мне приходилось крутиться, уворачиваться, у меня всё равно получалось контратаковать. Я старался использовать их преимущество — количество — против них, постоянно смещаясь в разные стороны.

В таком сражении очень многое зависит от коня. И Буран меня не подводил, словно зная, что я от него хочу. Безусловно, было сложно. Но мне это нравилось. А слухи о наших сшибках распространились по всему Курмышу. Ребятня от мала до велика приходила на нас посмотреть. Женщины и даже мужчины… Всем было интересно посмотреть на бесплатное представление. Пару раз я замечал в толпе Марьяну, а ещё Милу. Причём, как мне показалось, обе общались меж собой.

Со дня, как уехал Ярослав, мы с Марьяной спали всего два раза. Поводов для того, чтобы она ко мне приходила, просто не было. Но, возможно, причиной послужило то, что отец Марьяны оказался более прожжённым жизнью мужиком. Со слов девушки, он объяснил Ваньке, что это неправильно, когда его жена ходит к чужому, а главное неженатому, мужчине в дом. И хоть Ванька искренне считал, что это всё выдумки, решил последовать совету свекра.

— Бух! — прилетело мне в грудь затупленным древком, имитирующим копьё. И если бы не доспехи, то без переломов точно не обошлось бы.

— МИТРИЙ! — воскликнул Ратмир с испугом. Даже он ощутил, что удар был чересчур мощным. — Ты же видел, что я беру разгон на тебя.

— Отвлёкся, — скривившись ответил я. Холоп ничего не стал говорить и лишь покачал головой…

Ратибор тоже несколько раз приходил смотреть.

Однажды после тренировки он подошёл ко мне. Он стоял с краю деревянной изгороди, и я не сразу заметил его.

— Митрий, твои холопы дерутся достойно. И броня на них добротная… — с прищуром сказал он.

Я постарался сделать вид, что не заметил этого. С усмешкой ответил.

— Тренируемся много.

— Вижу. — Он помолчал. — Хочешь проверить их в бою с дружиной?

Я поднял бровь.

— Думаешь, уже есть на что смотреть?

— Так давай и узнаем! Устроим учебный бой. Твои трое против стольких же дружинников. Посмотрим, как справятся.

Я задумался.

— Хорошо. Мне самому интересно, что из этого выйдет.

Бой назначили на следующий день. Утром я собрал холопов.

— Сегодня сражаемся против дружинников. Четверо против четверых. Тупое оружие, но удары будут настоящие. И я надеюсь вы покажете все, чему научились, понятно?

Они кивнули.

— Что делать, хозяин? — спросил Ратмир.

— Держимся вместе и не разбегаемся. Стараемся прикрывать друг друга. По условиям договора с боярином, если меня достанут, мы проиграли. Эта тренировка должна показать вам, как в бою правильно лучше прикрывать меня. Ясно?

— Ясно.

Мы выехали на поле, где обычно тренируется дружина. Там уже стояла почти вся дружина. В эти времена развлечений не было, поэтому желающих посмотреть на сражение было много.

Так же я заметил рядом с Ратибором жену и сына, а чуть поодаль от них Федора. Он стоял рядом с Григорием, и они о чём-то переговаривались. Потом их окрикнул боярин, и Федор вышел вперёд, встав между нами и дружинниками.

— Правила все знают. Если кто-то свалился, бой останавливаем. Не дай Бог конь затопчет. В глаза не целимся. Пропустил три удара — выбыл. За каждым участником будем внимательно следить. Тем не менее я рассчитываю на вашу честность. Этот поединок для оттачивания боевого слаживания и умений, а не для потехи. Всё поняли?

— Да, — почти одновременно ответили мы.

После чего Федор отошёл на безопасное расстояние, и крикнул.

— НАААЧАЛИ!

Дружинники тут же пошли вперёд. По началу медленно, строем. Потом стали разгоняться. Прикрываясь щитами, выставили копья. Мы сделали то же самое.

Тут важно сказать, что чем бы тебе не прилетело во время конной сшибки, высока вероятность, что кто-то травмируется. Поэтому расстояние между нами было небольшим, чтобы кони не успели сильно разогнаться.

Я пришпорил Бурана, и рванул вперёд. Мы постарались имитировать небольшой клин. Справа от меня был Ратмир, слева — Воислав, а за ним Глав.

Мы ударили в центр их строя, рассекая ровный строй дружинников. Древко моего копья прошлось вскользь по щиту противника. Тогда как его об мой просто сломалось. Однако у меня не получилось парировать его. Дружинник попался опытный, и во время сшибки меня чуть было не выбило из седла.

Когда мы развернули коней, то поняли, что после первой атаки никто не выбыл. После чего побросали копья. Так было условлено правилами. Потому что, будь у нас настоящее сражение, в большинстве случаев, конную сшибку после разбега копьё не переживает. Ломается, остаётся в щите врага или же в самом враге.

Оголив сабли, мы снова понеслись друг на друга. Рубанул, попал по щиту и тут же принял удар на свой щит. Холопы прикрывали меня, как могли. А дружинники старались достать именно меня. Конь подо мной не подвёл меня и в этот раз. Мы начали перемещаться таким образом, что дружинники начали мешать друг другу.

— ЭЙ! Так нечестно! — воскликнул дружинник, когда Глав метнул в него затупленный нож. А следом он получил удар от Воислава, и упал с седла.

— Пётр выбыл! — раздался крик Федора.

Дружинники остались в меньшинстве, но сдаваться они не собирались. И в какой-то момент один из них достал кнут и закрутил его так ловко, что смог поймать руку Глава и, дёрнув на себя, стащил того с лошади.

— ВЫБЫЛ! — тут же раздался голос Федора.

Потом дружинник с кнутом попытался проделать тот же трюк со мной, вот только у него ничего не получилось. Я поймал кнут и, пришпорив коня, сильно отскочил с ним, из-за чего тот потерял равновесие, и тогда к нему подскочил Ратмир и щитом по нему. После этого он вылетел из седла.

— ВЫБЫЛ!

Бой захватил меня. Сабля в руке порхала, и я не чувствовал усталости. Мне захотелось показать на что я способен перед всем собравшимся народом.

— ВЫ! — остановил я Ратмира и Воислава. — В сторону.

Они молча кивнули, а я, пришпорив Бурана, бросился на дружинников.

Я рубил направо и налево. И через пять минут на плацу я выбил саблю из руки последнего дружинника.

Федор опустил руку.

— Закончили!

Со стороны зрителей послышались радостные крики. Я же отсалютовал дружиннику, поблагодарив за хороший бой и науку, и поехал к своим холопам. Мне нужно было отдышаться и прийти в себя.

Ратибор первым подошёл ко мне.

— Впечатляюще. Ты сражался, как богатырь… — И тут же добавил: — Весь в своего отца.

Я вытер пот со лба.

— Спасибо, барин.

Потом ко мне подошли Григорий и Федор. Оба поздравили меня с победой.

— Думаю, твой сын уже сможет тебя самого по полю погонять, — в шутку сказал Федор.

— Если меня сможет погонять по полю, то тебя и подавно, — не остался в долгу Григорий. Только вот если в голосе Федора слышались весёлые нотки, то в голосе Григория таких не было.

Вечером я сидел у себя дома и предвкушал вечер. Ваньку снова позвала семья Марьяны на охоту, и та, выждав, когда стемнеет, прибежала ко мне. Пока она готовила ужин, я думал о сегодняшнем бое. По большому счёту он ничего не показывал. Мы не использовали арбалеты. В экипировке тоже выигрывали. Единственное, что я сегодня увидел, так то, что мы оказались подготовлены лучше.

И это было странно, всё-таки дружинники тренировались почти каждый день и имели огромный боевой опыт. Вот только Ратмир и Воислав тоже имели немаленький опыт. Плюс ко всему мы тренировались не пару часов, а по пять, а то и по шесть.

В этот момент Марьяна поставила передо мной миску.

— Кушай.

Я взялся за еду, и она села напротив. Когда мы наелись, я спросил у неё.

— Как у тебя дела? Мы виделись лишь пару раз и урывками. Раньше как-то получалось хоть немного поговорить.

— В целом, неплохо, — начала отвечать Марьяна, но сказано это было такой интонацией, что было очевидно, что это совсем не так.

— Марьян, что не так?

Она тяжело вздохнула.

— Тяжело мне, Мить. После того, что между нами было… — она сделала паузу. — Я понимаю, что это неправильно. Но поделать с собой ничего не могу. Вроде бы и люблю Ваню, но снова к тебе пришла. — Марьяна серьёзно посмотрела на меня. — Можно я скажу всё, как есть. Только ты не сердись, хорошо? — Я кивнул. — Когда я с ним сплю, представляю, что это ты. Стараюсь сделать, как ты меня учил, а он отвечает, что это срам или что грешно таким заниматься. — И с обидой выпалила. — А мне мало! Понимаешь? Мало! В общем, мы стали отдаляться друг от друга. Чаще ругаемся. Недавно поставила его перед фактом, что пока он не опустит голову туда, — показала она на внутреннюю часть бедра, — не видать ему меня.

Я еле-еле сохранил серьёзное выражение лица, когда Марьяна в порыве эмоций заговорила стихами.

Что же до её слов, то изначально я и намеревался… отомстить Ваньке. И это у меня получилось. Даже если я расстанусь с Марьяной, а это рано или поздно произойдёт, она ещё очень долго меня не забудет. И пускай Ванька об этом не догадывается, это ничего не меняет. Сам факт, что я знаю…

— Слушай, — решил я сменить тему. — Я недавно тебя видел с Милой… Не знал, что вы подруги.

— Мы не подруги, — тут же ответила она. — Просто, мне стало интересно, что она там делала, вот я и спросила.

— А, ясно.

Но такой ответ не устроил Марьяну и она, прищурившись, спросила.

— И это всё, что ты хочешь спросить?

— А есть что-то ещё?

Марьяна тяжело вздохнула.

— Мила замуж собралась, но при этом ни одной твоей тренировки не пропускает. — Она сделала паузу. — Ещё скажи, что не замечал её.

— Замуж? За кого?

— Так за брата моего, — ответила Марьяна. — У него жена два года назад умерла. А дома дочь осталась. Мы пока помогали, как могли, но всё равно брату жена нужна, а ребёнку мать.

— Ясно, — снова произнёс я.

— Вот что ты заладил-то! Ясно-ясно! — вспыхнула Марьяна. — Или думаешь я не знаю, что спал с ней? Так раскрою тебе секрет, Оленка, дочь кузнеца, позаботилась о том, чтобы по всей деревне об этом знали. — А вот этого я не знал. И, честно, разочаровался, что Олена так поступила с Милой. Но это оказалось не всё. — За это Мила подкараулила Олену у колодца и побила, потребовав прекратить распускать слухи. Дядька Артём потом ходил к Миле, а та, испугавшись, попросилась к моему отцу. Вот тогда-то мой папа и решил выдать её за моего брата.

— Вот это страсти творятся, а я ни сном ни духом.

— Так ты княжичем занят был. А я, зная что у тебя с Милкой было и что Олена это всё затеяла, потому что влюблена в тебя, молчала.

— Ревновала? — усмехнувшись спросил я.

— Да, — не стала отпираться Марьяна.

— Ну и зря. Мне с тобой хорошо, — положил я свою ладонь на её. — Что дальше было?

— А дальше Добрыня (отец Марьяны) и Артём встретились и поговорили. Если по правде судить, Олена за дело получила. Вот только до того дня у Милы заступников не было. Отец тем не менее, чтобы вражды меж ними не было, предложил ему две волчьи шкурки. Артём согласился, и пообещал поговорить с Оленой, чтобы взяла роток под замок.

— Ясно, — сказал я, заметив с каким раздражением на меня посмотрела Марьяна. И я тут же продолжил. — И что сказала Мила, когда ты спросила, что она делала на тренировочном поле?

— Ничего внятного, — отвела Марьяна. — Но я-то поняла, что люб ты ей до сих пор. — И, опустив голову, добавила тихо: — За что винить я её не могу. — Некоторое время мы сидели в тишине. — Мить, мой брат хороший. Пожалуйста, если вдруг Мила придёт к тебе, ты её не…

Я не дал ей закончить предложение, перебив её.

— Обещаю. — Пора было менять тему на более приятную, поэтому я опустился на пол и с ехидной интонацией спросил, при этом приподнимая край её рубахи вверх: — Дай-ка посмотрю, почему твой муж сюда не хочет заглядывать…

— Дурак, — успела произнести она, после чего с её уст сорвался стон.

На следующий день к воротам моего двора подъехал обоз. Три телеги. На первой сидел мужчина лет пятидесяти, с седой бородой, в дорогом кожаном кафтане. Было сразу понятно, что человек непростой. Рядом с ним, в чёрной рясе, отец Варлаам. Всё такой же болезненно худой. Вокруг около пятнадцати закованных в сталь воинов.

Вперёд выехал один воин и, показав в сторону телеги, поставленным голосом произнёс.

— Перед тобой воевода Великого княжества Московского, князь Василий Фёдорович Шуйский.

— Господин князь, — поклонился я. Следом поклонился отцу Варлааму. — Батюшка.

Воевода спешился, подошёл ко мне. Посмотрел внимательно.

— Ты Митрий?

— Да.

Мы были почти одного роста и, хоть тот был гораздо старше, было видно, он ещё помнит с какой стороны держаться за клинок. Крепкий, поджарый, а во взгляде чувствовалась сила. Подчёркиваю, не власть, а именно сила.

— Благодарю тебя за спасение моего племянника, — неожиданно для всех поклонился он. При чём этого не ожидал не только я, а и его приближённые. — Ты сделал то, что не смог никто другой.

— Эм… Рад был помочь, — ещё ниже склонился я, стараясь следовать букве этикета, вбитого в мою голову боярыней Любавой.

Моё поведение, судя по всему, было оценено благосклонно, и он кивнул в сторону священника.

— Митрий, я хочу сделать тебе предложение, — сказал Шуйский, при этом не озвучил какое.

Разумеется, я насторожился.

— Какое?

— Едь с нами в Москву. Станешь лекарем при моём дворе. Буду платить хорошо. Деньги не имеют значения. Представлю тебя великому князю* Ивану Васильевичу. Дом огромный, подворье и холопы. Ни в чём себе отказывать не будешь.

(От авторов: В начале правления Иван III ещё не использовал титул «государь всея Руси», который он начнёт применять позже, после присоединения Новгорода (1478) и других земель.)

— Благодарю за предложение. Но я не могу.

Василий Фёдорович нахмурился. Не этого ответа он ждал.

— Почему?

— Я нужен здесь. В Курмыше. У меня свои дела, свои люди.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Свои дела? Какие? — с интересом спросил князь.

— Кузница. Холопы. Хозяйство.

Он усмехнулся.

— Кузница? Ты кузнец?

— И кузнец тоже.

Василий Фёдорович покачал головой.

— Лекарь и кузнец одновременно, — задумчиво произнес он. — Не часто такое встретишь. Хотя я видел у Ярослава твою трость. — Он сделал паузу. — Хотя, ладно. Об этом позже поговорим. Если передумаешь, приезжай. Двери для тебя всегда открыты. Ратибору же скажу, чтоб не смел тебя удерживать. Так что имей это в виду.

— Благодарю, — снова поклонился я.

После этого гости уехали в сторону боярского терема.