Глава 5 Город на озере

Форс выполз на утреннее солнце. Спал он плохо, но его радовало, что рана заживает. И когда он встал на ноги, то почувствовал себя увереннее, ему не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы вывести кобылу наружу, дабы она пощипала травку на склоне холма. Лура занялась делом ещё до его пробуждения, на что указывала тушка жирного индюка, которую она положила на пол рядом с остатками костра. Он сварил её и съел, ни на миг не забывая о том, что он должен оседлать свою лошадь и отправиться на поиски в этом разрушенном городе места, где горел костёр, исчезнувший ночью.

А ему вовсе не хотелось этого. И поэтому он, торопливо покончив с едой, собрал вещи. Вернувшаяся Лура уселась в широком луче света и принялась вылизывать свой мех. Но когда Форс взобрался на кобылу и свернул к центру развалин, она тут же оказалась на ногах.

Под цокот копыт они въехали в выжженный район, ещё хранивший чёрные пятна, оставшиеся после огромного, всепоглощающего пожарища. Среди закопчённых камней росли цветы: жёлтые, белые и синие. А древние подвалы и погреба обросли сорняками с рваными красными листьями. Кошка и лошадь медленно передвигались в этом месте запустения, пробуя землю при каждом шаге.

На противоположной стороне выжженного пространства они обнаружили место ночной схватки. Чёрные птицы взлетели чуть ли не из-под самых их ног, пируя на останках, оставшегося от более сильных пожирателей падали. Форс спешился и захромал к стоптанной траве, без особого желания собираясь исследовать то, что там осталось.

На запятнанной кровью земле лежали две груды костей. Но эти черепа не принадлежали человеку. Таких удлинённых узких голов с мощными жёлтыми зубами он никогда раньше не видел. Тут его внимание привлёк блеск металла, и он поднял сломанное копьё. Древко с неровно обломленными краями лежало неподалёку от наконечника. Да, такого копья он тоже никогда раньше не видел! Оно принадлежало рыбаку с острова.

Форс обошёл всё место схватки и ещё раз наткнулся на странные скелеты, но, за исключением копья, он не обнаружил никаких других следов охотника. Лура выказывала резкое отвращение к этим костям – словно странный запах, сохранившийся на них, был ей неприятен. И сейчас она стояла на задних ногах и вопросительно обнюхивала какую-то кучу из камней и кирпичей.

Так вот что тут произошло! Охотник не был захвачен врасплох этим нападением из темноты. У него было время забраться туда, где ночные твари не могли атаковать его и где он сам мог наносить удары, отбиваясь от них, а раненых и убитых их же сородичи разрывали зубами. И по всей видимости ему удалось сбежать от них – поскольку его-то костей нигде не было видно.

Форс в последний раз, просто так, для полной уверенности, пнул ногой куст. Что-то круглое и коричневое покатилось, задетое его носком. Он протянул руку и поднял небольшой, тщательно отполированный, чуть ли не до металлического блеска барабан, сделанный из тёмного дерева, обтянутый сверху шкурой. Сигнальный барабан! Форс импульсивно постучал по нему и услышал низкий, пульсирующий звук, разнёсшийся эхом по руинам.

Он взял с собой этот барабан. Почему он это сделал, Форс и сам не знал… может, потому что был заворожён этим предметом, при помощи которого передавались послания и который не был известен его народу.

Спустя полчаса развалины города остались позади. Форс с радостью вдохнул в себя чистый воздух открытой местности. Всё утро он не спеша скакал, выискивая любые следы, какие мог оставить охотник. Он не сомневался, что тот с какой-то определённой целью двигается на север, может быть, даже по той же самой причине, что и он сам. А теперь, когда у охотника не было его барабана, больше не будет никаких сигналов.

Следующие два дня прошли без особых происшествий. Ничто не свидетельствовало о том, что степняки когда-либо проникали на эту территорию – самый настоящий рай для охотников – настолько много было здесь всякой дичи. Форс не стал зря расходовать драгоценные стрелы, позволив Луре охотой добывать им пропитание, а уж она-то наслаждалась каждым мгновением охоты. Сам же он разнообразил своё меню ягодами и созревшим зерном, дико произраставшим на древних полях.

Они обошли стороной ещё два небольших городка, едва только замечали первые развалины. Пропахшие сыростью, заплесневелые руины мало привлекали их, и Форс пару раз задумывался, что могло бы случиться с ним той ночью, если бы охотничья стая настигла его на открытом месте, ведь он был слишком покалечен, чтобы спастись так же, как этот неизвестный охотник. Сейчас его нога меньше болела, и он часть дня шёл пешком, дабы дать нагрузку мышцам. Боль в основном исчезла, и скоро он уже сможет передвигаться так же быстро и свободно, как всегда.

Утром четвёртого дня они вышли к пустынным песчаным дюнам и увидели огромное легендарное озеро, серо-голубое, бесконечно тянувшееся до самого горизонта… Наверное, оно было столь же огромным, как и далёкое море. Огромные кучи высохшего и побелевшего плавника лежали по всему берегу. По всей видимости, совсем недавно бушевал шторм: здесь также были и тушки рыб. Форс поморщил нос, пробираясь по песку. Копыта лошади глубоко увязали в нём, когда она следовала за ним. Лура, изучавшая рыб, несколько отстала.

Итак, озеро не было легендой. И где-то на его берегу должен находиться город, бывший целью поисков его отца. Но весь вопрос заключался в том, куда именно следует им идти: вправо, влево, на восток или запад. За дюной Форс обнаружил укрытие от ветра и присел на корточки, чтобы свериться по обрывку карты. Они двигались на запад, когда обходили стороной последний город… значит, сейчас им нужно идти на восток. Они будут придерживаться береговой линии и увидят…

Было трудно идти по песку, и спустя некоторое время он с неохотой был вынужден отказаться от своего первоначального плана и направиться вглубь в поисках более твёрдой земли. Через два ярда он вышел на дорогу! И поскольку она тянулась вдоль береговой линии, то он пошёл по ней. Вскоре впереди оказались знакомые холмы руин, но вовсе не маленького городка. Даже несмотря на всю свою неопытность, он понял это. В лучах утреннего солнца он видел далеко впереди себя разрушенные башни, возносившиеся в небо. Да, это был один из больших городов, огромных городов с упирающими прямо в небо башнями! И он не был «голубым». Форс бы заметил голубое свечение в ночном небе.

И этот город был его – полностью его! Лэнгдон был прав – это была нетронутая сокровищница, дожидающаяся, чтобы он и его соплеменники разграбили её на благо Эйри! Форс позволил кобыле выбирать самой, с какой скоростью двигаться, пытаясь в это время вспомнить все правила, которым его обучали. Библиотеки – именно их и нужно искать в первую очередь – и магазины, особенно те, в которых имелись склады скобяных изделий или бумаги, или ещё чего-нибудь подобного. И нельзя было прикасаться к еде – даже если она находилась в неповреждённых контейнерах – слишком часто подобные эксперименты в прошлом кончались смертью в результате отравления. Лучше всего – запасы в госпиталях, но отбирать их должны были опытные эксперты. Неизвестные лекарства тоже могли быть опасными.

Лучше всего бы прихватить с собой образцы книг, письменных принадлежностей, карт – всего, могущего послужить доказательством его умения выбирать. А имея кобылу, он сможет увезти с собой довольно много чего.

Здесь тоже были следы пожара. Он пересёк полосу выжженной земли, усыпанной лишь чёрным пеплом. Но башни всё так же возносились в небо, и не похоже было, чтобы пожар нанёс им серьёзные повреждения. Если бы этот город подвергся бомбардировке, то вряд ли бы они остались целыми. Может быть, это один из городов, опустошённых вспыхнувшей после войны эпидемией чумы. Может быть, жизнь в городе медленно угасала по мере сокращения численности его жителей, а не была уничтожена внезапными взрывами бомб.

Дорога, по которой они следовали, превратилась в узкое ущелье между высокими руинами разрушенных зданий, верхние этажи которых рухнули на улицу, по которой можно было перемещаться с превеликим трудом. Здесь было множество наземных машин, на которых со всеми удобствами разъезжали Древние. А также кости. Тот единственный череп, что он обнаружил раньше в древнем банке, ещё мог в какой-то степени потрясти его, но тут, в царстве мертвецов, он скоро перестал обращать на кости внимание, даже когда кобыла скакала по хрупким рёбрам или откатывала в сторону черепа. Да, теперь не возникало никаких сомнений, что население этого города вымерло от чумы или отравилось газом, а может, от болезней, вызванных радиацией. Но солнце, ветер и животные очистили скверну, оставив только кости, которые не способны были причинить какой-нибудь вред.

И всё же Форс не отваживался на исследование пещер, некогда бывших нижними этажами зданий. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это добраться до центра города, к основаниям башен, служивших ему ориентиром всё утро. Но тут ему дорогу преградило препятствие.

Город надвое разделяла глубокая долина, в центре которой протекала извилистая река. Её пересекали мосты. Форс вышел к одному такому мосту, где его взгляду открылись ещё два. Перед ним предстала фантастическая стена ржавых обломков машин, и их было не одна-две и не десяток, а сотни и сотни – разбитых в лепёшку, притиснутых плотно друг к другу, в результате столкновений. Наверное, ими управляли люди, настолько испугавшиеся какой-то опасности, что пытались скрыться от неё, ничего не видя перед собой. Мост сейчас казался гигантским кладбищем искорёженных машин. Форс ещё сумел бы перебраться через эту стену, но не кобыла. Лучше всего спуститься в долину и попытаться пересечь реку там: насколько он мог видеть, другие мосты также были загромождены изъеденным ржавчиной металлом.

В долину спускалась дорога, тоже забитая машинами. Когда по мосту стало невозможным передвижение, люди ринулись на эту дорогу. Но им троим – человеку, лошади и кошке – удалось пробраться к реке. Рельсы покрылись ржавчиной, и на них стояли поезда – первые, которые он видел. Два из них столкнулись: локомотив одного врезался в другой. Тем, кто пытался выбраться из города на поезде, повезло ненамного больше, чем их собратьям в застрявших наверху машинах. Форс едва ли мог представить себе тот последний день панического бегства… эти поезда, автомобили. Он знал о них лишь по старым книгам. Впрочем, иногда в Эйри ребятня ворошила гнёзда чёрных муравьёв и наблюдала, как те разбегались в разные стороны. Вот так и жители этого города, наверное, в одночасье попытались выбраться из него, но лишь немногим из них удалось это сделать.

А те, кому это удалось… что стало с ними после? Что могло помочь горсточке охваченных паникой беглецов, рассеявшихся по сельской местности и, возможно, падавших замертво во время этого бегства от чумы? Форс содрогнулся, выбирая себе дорогу между обломками поездов. Но удача не покинула его, когда он нашёл узкую тропинку во всей этой мешанине: на реке оказалось три баржи, и течением их прибило на отмель так, что они образовали своего рода, пусть и ненадёжный, но мост. Лошадь, человек и кошка двинулись по нему, пробуя перед каждым шагом опору. Но на середине путь преграждала промоина, через которую струилась река. Однако лошадь, понукаемая ударами каблуков своего наездника по рёбрам, перепрыгнула через неё, ну а Лура перемахнула с обычной лёгкостью.

Более тёмные улицы с пустыми оконными рамами выстроились в ряд перед ними, а затем они пошли по дороге, ведущей круто вверх. Вскоре они оказались совсем рядом с башнями. Над головой носились птицы, резко крича, и Форс мельком увидел какое-то коричневое животное, тут же скрывшееся из виду в проломленных дверях. Затем он подошёл к стене, частично состоявшей из чудом уцелевшего стекла, но за множество лет настолько запачканного пылью и грязью, что он не мог разглядеть, что же находится дальше. Он спешился и, подойдя к стене, потёр об её удивительно гладкую поверхность руки. Секрет создания такого совершенного стекла был утерян… как и множество других секретов Древних.

Увиденное за стеклом чуть было не заставило его отпрянуть, пока он не вспомнил истории, рассказываемые среди Звёздных Людей. В этих сумрачных пещерах стояли не сами Древние, а их чучела, которые они выставляли в витринах магазинов, чтобы показывать одежду. Он прижался носом к стеклу и уставился на трёх высоких женщин и ещё не до конца сгнившую драпировку на них. Стоит ему только коснуться её, он знал, как эта ткань тут же рассыплется в прах.

Так всегда происходило, когда какой-нибудь исследователь пытался взять их.

Здесь были и другие глубокие витрины, но они были без стёкол и пусты. Через них можно было попасть в находившиеся за ними помещения магазина. Но Форс пока ещё не был готов начать свои поиски, и, маловероятно, чтобы здесь оказалось что-либо ценного, что можно было бы унести с собой.

Здание слева от него было увенчано высокой башней, она возносилась в небо выше любой другой. С её верхушки можно было обозревать весь город, оценить его размеры и осмотреть окрестности. Форс знал, что в таких зданиях были подъёмные кабины, но не было энергии, которая привела бы их в движение. Могло не оказаться и ступенек, а если бы они и были, то пока что он не был готов к подъёму по ним из-за больной ноги. Может быть, перед тем как он покинет город… это было бы чудесно – сделать набросок города сверху, что было бы превосходным дополнением к его официальному докладу.

Только сейчас он смог признаться себе – что раньше он гнал из своих мыслей, – что он хочет вернуться в Эйри, что он мечтает предстать перед старейшинами Совета и доказать, что он, отвергнутый мутант, сделал то, к чему другие готовились долгие годы. От этой мысли у него потеплело на душе. Новый город – цель поисков его отца, – нанесённый на карту и исследованный, готовый для систематических посещений жителями Эйри… что же человек, принёсший такие сведения, может потребовать в качестве награды? Ему хотелось лишь…

Форс медленно продвигался дальше, теперь пешком, ведя кобылу за повод, в то время как Лура разведывала впереди. Никто из них не хотел забредать слишком далеко. Звук катившегося камня, крики птиц – всё это жутким эхом разносилось по пустым помещениям. Только сейчас Форс пожалел, что у него нет спутника-сородича – в таких местах, где всё мертво вокруг, неплохо было бы слышать голос живого человека.

Солнце достигло зенита, отражаясь от какой-то полки на фасаде одного из магазинов. Форс перемахнул через полосу вделанного в бетон железа, чтобы обследовать этот магазин. Там рядами лежали колечки, инкрустированные сверкающими белыми камнями – бриллиантами, догадался он. Он выбрал их из пыли и сора. Большинство из них оказались слишком маленькими, чтобы подойти даже к одному из его пальцев, но он выбрал четыре – с самыми большими камнями, со смутной надеждой на изумление, какое они должны произвести на молодёжь Эйри. Среди выбранных было одно кольцо с более широким ободком и тёмно-красным камнем, и он надел его на безымянный палец – кольцо сидело на нём как литое. Он повернул его на пальце, довольный тёмно-бордовым оттенком камня. Ему это показалось добрым предзнаменованием – словно давно умерший мастер сделал это кольцо именно для него. Он будет носить его на счастье.

Но пища была бы ему более полезной, чем эти искрящиеся камешки. Кобыла должна поесть, а пастбище поблизости им не найти. В этом районе были только руины. Он должен был направиться к краю города, если хочет разбить здесь лагерь. Но он не пойдёт через долину с искорёженными поездами. Лучше бы ему попытаться выяснить протяжённость города, добравшись до его противоположного конца – если только он успеет сделать это до наступления темноты.

Форс не останавливался больше, чтобы исследовать другие магазины и лавки, но мысленно отметил те, что заслуживали второго посещения. Его отряд медленно передвигался по местами перегороженным улицам, а от жарких солнечных лучей, отражаемых от зданий, на лице выступил пот, а к телу прилипла одежда. Форсу пришлось обратно взобраться на лошадь, когда нога снова начала ныть от боли, а ощущение пустоты в желудке усилилось. Лура протестовала – ей хотелось убраться от всего этого безумия каменных стен на поля, где можно было поохотиться.

Три часа беспрерывного движения вывели их к краю чудесного леса: так им по крайней мере показалось. Это был оазис живой зелени, выживший в этом безжалостном пекле и пустоте руин. Некогда это был парк, но теперь он превратился в настоящий лес, который Лура приветствовала радостным мяуканьем. Кобыла издала ржание и понеслась вперёд сквозь кустарник, пока не выбежала на то, что, несомненно, было звериной тропой, ведущей вниз по пологому склону. Форс спешился и позволил кобыле свободно идти дальше, и та перешла на рысь. Вскоре они достигли конца тропы, упирающейся в озеро. Там кобыла остановилась, зайдя по колено в озеро, и уткнулась мордой в зелёную воду. Длинная красно-золотистая рыбина уплыла прочь, испуганная лошадью.

Форс опустился на широкий камень и стащил с себя сапоги, чтобы погрузить горящие ступни в прохладную воду. С озера подул ветерок, он обсушил его мокрое тело и поднял опавшие с диких кустов листья. Форс бросил взгляд на противоположный берег озера. Там, прямо напротив него, находился широкий лестничный пролёт с белыми ступеньками, потрескавшийся и покрытый мхом, а дальше было здание, к которому вела эта лестница. Но обследованием его можно будет заняться позднее. Сейчас же он наслаждался отдыхом, прохладой воды. Из озера вышла кобыла и стала щипать сочную траву. Утка закрякала и вылетела прямо из-под её копыт, села на воду и энергично поплыла в направлении лестницы.

Этим вечером, казавшимся необычайно долгим, сумерки мягко и неспешно обволакивали спрятавшееся среди леса озеро. Пока было ещё достаточно светло, так что Форс рискнул произвести разведку того высокого здания с колоннами на верху лестницы и обнаружил, что удача ещё не покинула его. Это оказался музей – одна из тех сокровищниц, что фигурировали в самом верху списка наиболее желаемых находок Звёздных Людей. Он побродил по помещениям с высоким потолком, и его сапоги оставляли грязные следы в светлой пыли, иссечённой следами мелких животных. Он стряхивал пыль с верха застеклённых стендов и пытался прочитать стёршиеся надписи на табличках. Гротескные каменные головы злобно или слепо смотрели сквозь мрак, и лохмотья рассыпающихся полотен свисали с изъеденных червями рам в помещениях, некогда бывших картинными галереями.

Но темнота погнала его в укрытие во внешнем дворе. Завтра у него будет время оценить стоимость находящегося здесь. Завтра… да ведь у него сколько угодно времени, чтобы найти и проанализировать всё, что находится в этом городе! И он ещё даже не начал его исследовать.

Было тепло, и он позволил костру, на котором готовил пищу, догореть, пока не осталась лишь кучка угольков. Лес оживал. Он узнал вой рыскавшей в поисках пищи лисицы, скорбный зов ночных птиц. Когда он шёл по городским улицам, ему почти виделись призраки, голодные, задумчивые, собирающиеся вокруг них в поисках того, что исчезло навеки. Но здесь, где никогда не ступала нога человека, казалось, царит мир и покой, как в лесах его родных гор. Форс сунул руку в мешочек Звёздных Людей. Что, если Лэнгдон действительно побывал здесь до него, и, может быть, на обратном пути его отец был убит? Форс надеялся, что это предположение было верным, и Лэнгдон успел узнать до смерти и обрадоваться, что его теория верна – что эта карта привела его сюда.

Из сумрака появилась Лура, легко поднявшись по мшистым ступенькам от самой воды. А лошадь даже не нужно было понукать, она сама шла, звеня копытами по сломанному мрамору, и присоединилась к ним. Выглядело это почти так (Форс выпрямился и более пристально вгляделся в сгущающиеся сумерки), словно они настолько были испуганы простиравшимся вокруг них чуждым миром, что искали его компании, надеясь на его защиту. Однако он не ощущал той обеспокоенности, что волновала его среди других руин, – этот кусочек леса не внушал никаких страхов.

Тем не менее он поднялся и отправился собирать хворост, сколько сможет обнаружить, пока не станет слишком темно, чтобы вообще что-то видеть. Он притащил груду сломанных веток и выброшенного на берег бурей плавника и соорудил из него что-то наподобие баррикады. Лура наблюдала за ним, усевшись, словно часовой, на верху лестницы. Кобыла тоже не рискнула выйти на открытое место.

Наконец, когда руки Форса уже начали трястись от усталости, повинуясь какому-то странному порыву к действиям, он натянул лук и положил его рядом, под рукой, потом высвободил меч из ножен. Ветер стих, и он почувствовал духоту. Над водой перестали кружиться птицы.

Внезапно раздался удар грома, и вспышка фиолетовой молнии рассекла южное небо. Больше молний не последовало, но, возможно, сюда приближалась ещё одна гроза. Вероятно, из-за этого воздух казался наэлектризованным. Но Форс не стал обманывать себя: что-то, помимо грозы, таилось в этой темноте ночи.

Раньше, в Эйри, во время показываемых зимой представлений с песнями, перед тем как убирали большой занавес и начиналось само представление, его охватывало подобное странное чувство. Взволнованное ожидание – вот что это было. Но тут ожидание было каким-то другим – отчего перехватывало слегка дух. Он поёжился. Ох уж это его живое воображение… самое настоящее проклятие для него!

Да, в малых количествах от него был прок. Лэнгдон не уставал повторять, что воображением нужно постоянно пользоваться, без него Звёздного Человека нельзя считать полноценным. Но когда его избыток и оно подпитывает самые тёмные страхи внутри, тогда в любой схватке приходится сражаться с дополнительным врагом.

Но теперь мысли о Лэнгдоне не изгнали этого странного чувства. Там, в ночи, затаилось и следило за ними нечто тёмное и бесформенное… наблюдало за крошечным Форсом, склонившимся рядом с почти погасшим костром… наблюдало, готовясь перейти к каким-то действиям…

Он со злостью помешал дрова в костре. Он ведёт себя так же глупо, как потерявший рассудок в полнолуние лесной житель! Наверное, в этих мёртвых городах таится какое-то безумие, ожидающее в засаде, когда мысли попавшего в её ловушку человека будут отравлены незримым ядом. Но этот яд был намного более тонкий, чем любой из созданных Древними для использования в своих губительных войнах. Он должен выиграть схватку в своём разуме, и как можно быстрее!

Лура следила за ним через пламя костра, и в его отблесках голубые глаза кошки сверкали, как топазы. Она хрипло замурлыкала, ободряя его. Форс немного успокоился. Приподнятое настроение Луры действовало, как противоядие. Он достал из мешочка дневник и начал записывать в него (полностью переключив своё внимание на эти действия, стараясь писать чётким почерком) всё увиденное в этот день. Если эти записи когда-нибудь окажутся у Ярла, то они будут соответствовать стандарту, принятому для подобных отчётов. Там, куда не доставал свет костра, темнота образовала чёрный круг.

Загрузка...