Рассказы. Том 5. Одержимость

ДУХ-ПРОВОДНИК (The Indian Spirit Guide, 1948) Перевод К. Луковкина

Орландо Краун был охотником за привидениями.

Если Вы читаете журналы и воскресные приложения к газетам, то запомните его имя. Орландо Краун — фокусник-любитель, оккультист-самоучка и профессиональный охотник за привидениями. Человек, который постоянно предлагает 25 000 долларов любому медиуму или мистику, способному привести удовлетворительные доказательства загробной жизни. Известны его статьи и разоблачения мошеннических психических явлений. Поэтому, когда я решил написать книгу о спиритизме, вполне естественно было совершить небольшое путешествие в Сан-Диего и разыскать Орландо Крауна.

— Покажите мне привидение, — сказал я.

Краун рассмеялся. Он откинул назад коротко остриженную седую голову и взревел:

— Вот так просто, да? Этот человек хочет, чтобы я показал ему привидение. Успокойтесь, дружище…

Я отнесся к этому спокойно. Я объяснил ему все: кто я такой, зачем пришел к нему и какова тема моей будущей книги. Он перестал смеяться и начал проявлять интерес.

— Естественно, я хотел выяснить подробности из первых рук от эксперта, — сказал я ему. — Вот и пришел к вам.

— Естественно, — согласился он. — Больше здесь нет никого более квалифицированного. И я полагаю, вы поверите мне?

Это был ключ, ключ, который мне нужен. Я всегда удивлялся, почему такой богатый человек, как Орландо Краун, занимается столь необычным хобби. Ответ был — тщеславие.

— Поверю ли я вам? — сказал я. — Ну, если вы окажете мне честь и станете моим консультантом. Я посвящу эту книгу вам.

Краун просиял. Он встал и протянул мне тонкую, мягкую, изящную руку.

— Приходите завтра в два, — пробормотал он. — Думаю, у меня найдется для вас кое-что интересное.

Родстер Крауна повернул на юг, и послеполуденное солнце ударило мне в глаза. Мы ехали по немощеной улице, похожей на ответвление проселочной дороги. Лужайки бурых сорняков и песка страдали под солнцем, незащищенные увядшими пальметтами, которые служили аттракционами только для местных собак. Дома прогибались за ржавыми железными заборами. На крылечках, обожженных солнцем и с облупленной краской, раскачивались и тщетно обмахивались от жары миловидные женщины. Белобрысые сопляки выглядывали из-за мокро-зеленых оконных штор. Волны тепла искажали колеблющийся полет мириадов мух, но никак не могли избавить от зловония гниющей растительности, трухлявой древесины, пота, отходов и запаха мусора.

— Вот это место, — сказал Орландо Краун, указывая на дом.

Он, возможно, был экстрасенсом, чувствительным к таким вещам; я не мог отличить эту конкретную лачугу от любой другой. Это было широкое двухэтажное здание, которое когда-то, возможно, красили в желтый цвет. Шторы были задернуты, дверь закрыта, и единственным признаком чьего-то присутствия был потрепанный синий фургон, который лежал на боку у ступенек. Судя по надписи на раме, машину звали Спиди, но я назвал бы ее по-другому.

Мне показалось, что в окне слева, когда мы поднимались по ступенькам крыльца, слегка шевельнулись шторы, но, возможно, я ошибся. Орландо Краун нажал на кнопку звонка, и из дома донесся угрюмый вой. Дверь открыла желтолицая мексиканка. Она смахнула пот с усов, вытерла рукой прядь спутанных волос и сказала:

— Да, что угодно?

— Миссис Хаббард. У нас назначена встреча.

— Я скажу ей. Подождите здесь.

Орландо Краун последовал за ней в холл, а я зашел за ним. Коридор был темным и узким, как чулан. И, как в чулане, пахло нафталином и затхлостью. По обе стороны коридора располагались двери, и девушка вошла в ту, что справа. Мы уселись в плетеные кресла и стали ждать. Мой стул стоял рядом со столиком, заваленным потрепанными журналами. Я взял один из них. Это была копия кинообозрения за январь 1932 года. Орландо Краун улыбнулся мне.

— Похоже, это будет интересно, — шепотом признался он. — Знаешь, обычно есть два типа таких людей. Первый — это старомодный рэкетир — из тех, что ставят большой фальшивый фасад, черные шторы, медные гонги и музыку на органе. Вторая группа занимается обезоруживающей простотой: кляп «естественной среды». Судя по всему, миссис Хаббард принадлежит ко второму типу.

— Как случилось, что вы выбрали ее? — спросил я.

— У меня не было особого выбора, — пожал плечами Краун. — Видите ли, большинство экстрасенсов в этой части страны знают меня в лицо или благодаря репутации. Люто ненавидят, конечно. Но эта миссис Хаббард — новичок.

Он достал и закурил сигарету. Я откинулся на спинку стула и принялся разглядывать фотографии таких современных комических знаменитостей, как Гарри Лэнгдон, Джимми Финлейсон, Энди Клайд и Слим Саммервилл.

Тишина стала гнетущей. Она окутывала, сводила с ума. Зал превратился в огромный гроб. Время шло, но что такое время, когда ты внутри гроба? Кроун притушил окурок сигареты. Я сидел и слушал, как черви пробираются сквозь дерево. Потом дверь открылась, мы подпрыгнули, и девушка-мексиканка сказала: «сюда».

За дверью была обычная гостиная — «приемная» тех дней, когда был построен этот дом, — заполненная обычной резной дубовой мебелью, которую мог бы держать в руках современник королевы Анны. Обои парижского зеленого цвета были затенены во многих местах большими распятиями Христа в медитации, экзальтации и агонии.

Центр комнаты занимал «обеденный гарнитур»; шесть стульев и круглый стол. Миссис Хаббард сидела в одном из кресел, положив локти на стол. Она точно не была миссис Хаббард — боле точным эпитетом было бы «Матушка Хаббард». Толстая, пухлая, краснолицая женщина лет сорока пяти, со свиным пухом на руках и подбородке. Жесткие каштановые волосы были собраны в пучок на затылке под черным платьем с высоким воротом. Было что-то трагическое в ее глубоко посаженных глазах — здесь, если я когда-либо видел таких, была женщина, которая страдала. От похмелья.

— Приветствую вас.

Ее голос был таким же мощным, как и ее тело. Он отскочил от стен и взорвался в наших барабанных перепонках.

— Вы очень проворны, мистер Блох.

Я молча кивнул. Конечно, Орландо назвал мое имя в качестве прикрытия.

— И вы, я вижу, привели с собой гостя.

— Да. Я думал, вы не будете возражать.

— Это…

— Я знаю. — Миссис Хаббард слегка улыбнулась. — Пожалуйста, садитесь, а я постараюсь убедить скептически настроенного мистера Орландо Крауна, что я действительно экстрасенс.

Брови Крауна приподнялись, когда его зад опустился в кресло. Он начал было отвечать, но мексиканка снова открыла дверь и впустила в комнату еще четырех человек. Мы повернулись и уставились на толстого краснолицего мужчину с усами, дородную матрону в цветастом ситцевом платье, бледную блондинку в очках и худую седовласую женщину, которая теребила свои коралловые бусы.

Миссис Хаббард, не улыбаясь, указала им на места за столом. Они сели с легкостью и уверенностью постоянных клиентов, которые бывали здесь много раз до этого. Мексиканка принесла еще один стул и снова исчезла.

Никто не произнес ни слова. Орландо Краун наблюдал за миссис Хаббард. Я наблюдал за Крауном Орландо. Миссис Хаббард, казалось, ни на кого не смотрела. Во всем происходящем ощущалось много странного очарования и старомодного веселья. Я ждал, что что-то произойдет. Ждал, когда закроются жалюзи, когда в темной комнате раздастся шепот, стук и вопли, когда по грифельной доске заскрипит мел, или из уст стонущей женщины вырвется фосфоресцирующий призрак.

Вместо него снова появилась мексиканка. В руках она держала блокнот из дешевой синей бумаги, пачку конвертов и горсть желтых карандашей. Из всего этого вороха вещей в центре обеденного стола миссис Хаббард образовался небольшой беспорядок.

Мы наблюдали, как девушка повернула свои толстые бедра к двери. Краснолицый мужчина теребил усы, матрона играла сумочкой, девушка в очках кашляла, седая женщина перебирала свои коралловые бусы вместо четок.

— Возьмите, пожалуйста, карандаш, лист бумаги и конверт.

Миссис Хаббард была готова приступить к своим обязанностям. Мы все нащупали реквизит, как было указано.

— Наша группа сегодня немного больше, чем обычно, и поскольку есть обычная сдержанность в присутствии посторонних, я чувствую, лучше всего, чтобы вы изложили свои проблемы в письменной форме.

Миссис Хаббард похлопала себя по лбу и улыбнулась.

— Для начала я предлагаю каждому из вас записать по одному вопросу. Если у нас будет время, я буду рад поработать с вашими дальнейшими запросами лично — и в частном порядке, если пожелаете.

В данный момент, честно говоря, самое главное — завоевать ваше доверие. Без него у вас не будет веры ни в мою силу, ни в мои способности помочь вам. Так как некоторые из вас посетили меня сегодня в первый раз, я собираюсь использовать довольно эффектное устройство, чтобы убедить вас в моем экстрасенсорном восприятии.

Глубокий, интеллигентный голос плавно, легко, убедительно вырывался из грубого рта этой толстой, потной старухи.

— Я не большой шоумен — и не могу предложить вам темную комнату, опрокидывание стола, присутствие призраков. Но если каждый из вас напишет вопрос на листе бумаги, сложит его и лично запечатает в конверт, возможно, я смогу продемонстрировать интересный психический феномен.

Последовала пауза, общее чувство неуверенности. Миссис Хаббард не нужно было быть мистиком, чтобы почувствовать это.

— Пожалуйста. Все очень просто. Я зачитаю вам ваши вопросы в том виде, в каком вы их написали, не вскрывая конвертов. — Миссис Хаббард улыбнулась. — Никакого обмана не будет. Вы можете изучить бумагу, карандаши, конверты. Вы не найдете ни углерода, ни воска, ни кислотных обработок, чтобы вывести надпись. Никакого ожидания. Я зачитаю вам ваши вопросы, а затем открою ваши конверты, один за другим. Это должно служить убедительным доказательством тех сил, которые действуют через меня. Тогда я дам вам ответы.

Так что, если вы напишете, пожалуйста, сделайте это, и задавайте искренние вопросы — все, что ближе всего к вашему уму и сердцу…

Краснолицый человек нацарапал что-то на своем листе бумаги и аккуратно сложил его вчетверо. Матрона облизала кончик карандаша и нахмурилась. Я закрыл газету и написал: «будет ли моя новая книга написана к осени?»

Миссис Хаббард никак не могла прочесть наш почерк. Она встала и подошла к маленькому карточному столику, стоявшему в углу комнаты. Она придвинула лишний стул и уселась за стол, ожидая, пока мы сложим листы и зашуршим.

— Принесите ваши конверты лично, пожалуйста, — попросила она. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в подмене.

Мы прошли мимо стола и снова сели, наблюдая, как она собирает шесть конвертов, тщательно перемешивает их и кладет на угол стола. Она разложила их веером перед собой и нахмурилась. Наши стулья заскрежетали, когда мы повернулись к ней. Она включила лампу у себя за спиной и достала проволочную корзину для бумаг. Не было ни переключения, ни ловкости рук, ни проводов, ни зуммеров, ни каких-либо трюков. Мы уставились на миссис Хаббард, а она — на конверты. Ее лоб сморщился. Толстая рука наугад протянулась и вытащила из центра веера конверт. Она приложила его к складкам над глазами. Ее глаза закрылись. Потом она заговорила, и ее голос донесся откуда-то издалека — из глубины ее самой, из глубины конверта.

— Должен ли я продать свою собственность синдикату или продержаться до первого предложения? — прошептала она.

Краснолицый, усатый человечек выскочил, как чертик из табакерки.

— Вот именно! — крикнул он. — Ей-богу, это мой вопрос!

Орландо Краун и глазом не моргнул. Все остальные наклонились вперед, напряженные от волнения. Миссис Хаббард, не открывая глаз, улыбнулась нам.

— Пожалуйста, сдержите свой энтузиазм. Это мешает сосредоточиться. — Она вскрыла конверт, открыла глаза, небрежно взглянула на листок и положила его в плетеную корзину. И все это время она продолжала говорить. — Насколько мне известно, мистер Роджерс, эта собственность, о которой вы говорите, состоит из блока из восьми участков, расположенных к югу от Сан-Хуан-Капистрано, на 101-а, на побережье. Этот синдикат, о котором вы говорите…

Роджерс открыл рот, и она замолчала.

— Конечно, я не буду называть имен, если вы предпочитаете. Но правда ли, что они планируют построить отель на том месте? И что вчера они предложили вам 18 000 долларов наличными для прямой продажи, в то время как вы держитесь за 25 000 долларов? Я так и думала. Похоже, что, если вы откажетесь, они предложат вам 20 000 долларов в четверг. Если вы все же откажетесь и от этой суммы, в понедельник они примут вашу цену.

Не останавливаясь, пухлая рука отыскала другой конверт, прижала его к красному лбу. Глаза медиумы были закрыты, а рот открыт.

— Будет ли моя новая книга написана к осени?

Она читала мой вопрос, не открывая конверта!

Я снова попытался пронзить Орландо Крауна мягким взглядом. Я пытался понять происходящее. Должен быть какой-то нюанс, где-то была какая-то фальшь, но это было слишком для меня. Она прочитала мой вопрос, не вскрывая конверт. У меня отвисла челюсть, когда я смотрел на него. Хаббард продолжала небрежно вскрывать конверт и медленно извлекать сложенную бумагу. Она раскрыла ее, а потом… ее рот открылся. Что-то красное вспорхнуло на стол; что-то дерзкое и наглое, с изображением полуобнаженной девушки на малиновом фоне.

Это была обложка журнала «Кинообозрение», который я читал в холле!

Орландо Краун вскочил на ноги, хватаясь за обложку.

— Мой вопрос, я полагаю, — сказал он.

Миссис Хаббард судорожно глотала слова. Когда они приходили, то звучали в сладкозвучном ритме.

— Ах ты грязный, вонючий, паршивый скунс! — сказала миссис Хаббард.

Она не могла убежать. Мы столпились вокруг стола, и Орландо Краун, больше не произнося ни слова, протянул руку.

— Видите ли, все очень просто. Весь этот трюк стар как мир. В то время как зрители ищут зеркала, радиоэлектронные глаза и всевозможные сложные устройства, фальшивый мистик просто использует старую систему. Все, что ей для этого нужно — марионетка. В данном случае это был Роджерс.

Краснолицый человек, который выскочил, как чертик из табакерки, теперь выглядел так, словно вот-вот рухнет. Но проницательный Мистер Краун теперь крепко держал его за руку.

— Вот как это работает. Марионетка пишет свой вопрос и запечатывает его, как и все остальные, но помечает конверт — просто царапнув ногтем, вот здесь, на краю. Медиум ищет знак и может с первого взгляда распознать, какой из конвертов принадлежит ее сообщнику. Здесь.

Он поднял один из нераспечатанных конвертов.

— Этот конверт она хранит до последнего. Что она делает, так это вызывает вопрос марионетки, который был согласован заранее. Он вскакивает и начинает суетиться, услышав свой вопрос, а она открывает конверт, который прижимает ко лбу. Естественно, это один из конвертов, содержащих вопрос. Она читает его и кладет в корзину. Отвечая на вопрос мистера Роджера — с убедительными подробностями, — она на самом деле читала вопрос мистера Блоха из вскрытого конверта. А потом со следующим конвертом она ответит мистеру Блоху и откроет мой. Но когда она задала вопрос мистеру Блоху, то вскрыла мой конверт, и это было ее ошибкой.

— Ах ты, паршивая крыса, — пробормотала миссис Хаббард. — Чего ты хочешь от меня?

Краун пожал плечами.

— На самом деле от вас ничего, кроме вашего обещания прекратить заниматься мошенничеством над людьми, которые нуждаются в подлинной помощи авторитетных консультантов. Я не думаю, что вы сможете дальше проворачивать здесь свои фокусы.

— Будь ты проклят!

— Осторожнее! Следите за своим языком. Не очень-то похоже на леди, миссис Хаббард. Конечно, внешность так обманчива, что вы все должны помнить об этом. Например, миссис Хаббард здесь не пользуется дамским языком, потому что она действительно не совсем леди. На самом деле.

Рука Орландо Крауна опустилась, чтобы погладить матушку Хаббард по голове. И снова поднялась, сжимая в руках куцый парик. Мы уставились на толстого лысого мужчину, который вцепился в край стола мускулистыми руками и выругался хриплым голосом, призывающим нас всех убираться из комнаты. Когда мы вышли наружу, Краун повернулся к остальным и вежливо поклонился.

— Друзья мои, — сказал он. — Я думаю, что наш маленький сеанс со сверхъестественными явлениями окончен.

— Ну, я никогда такого не видел!

— Из всех вещей…

Они рассыпались по улице, болтая и тараща глаза. Все, кроме старушки с коралловыми бусинами. Она придвинулась ближе, когда мы с Крауном направились к нашей машине.

— Прошу прощения, — фыркнула она. — Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы там сделали.

— Не стоит благодарности. — Краун улыбнулся и открыл дверцу машины.

— О, но вы мне очень помогли. Эта ужасная женщина — я имею в виду мужчина — почти убедил меня. Я неделями приходила к нему за советами, а он чуть не увел меня от миссис Принн.

— Миссис Принн?

— Да. Она настоящий медиум. Я имею в виду самый настоящий, а не фальшивый.

Краун подмигнул мне, но взгляд, которым он одарил женщину, был серьезным.

— Мадам, если вы позволите мне так выразиться, все медиумы — шарлатаны.

— О нет! — Старая леди приложила руку к щеке. — Может, здесь и много таких мошенников, как этот, но только не миссис Принн! Она не пытается обмануть вас трюками — она просто вызывает духи умерших. У нее есть дух-проводник, понимаете ли.

Краун нетерпеливо взглянул на часы.

— Очень интересно, — сказал он. — Но я уверяю вас, как опытный исследователь, что никогда не сталкивался с подлинным медиумом, подлинным призраком или духом-проводником.

— Вам нужно познакомиться с Малым Топором, — сказала ему женщина. — Он индеец.

— Дух-проводник — это индеец? — спросил я. — Знаете, я всегда об этом думал. Почему все медиумы работают через индейских духов-проводников?

Орландо Краун кашлянул.

— Нам надо бежать, — сказал он. Затем, обращаясь к женщине: — Мы возвращаемся в центр. Если вас не затруднит подвезти…

— Спасибо. — Пожилая дама чопорно поклонилась и открыла заднюю дверцу родстера. — Я думаю, что в данных обстоятельствах знакомство оправдано. Я — миссис Селия Брюстер.

Мы назвали свои имена. Пока ехал, Краун рассыпался в любезностях.

— Нет, — ответила миссис Брустер. — Не совсем так! Я должна была узнать вас по фотографиям в газете — Орландо Краун! Да ведь вы известная личность.

Опять задета ахиллесова пята. Краун положительно ухмыльнулся от удовольствия.

— Да, даже миссис Принн рассказывала мне о вас.

— Надеюсь, не очень лицеприятно.

— Ну… — старушка смущенно теребила свои четки. — Естественно, будучи истинным медиумом, она весьма возмущена некоторыми вашими высказываниями о спиритизме.

— Не думаю, — пробормотал я.

— Но если бы вы только могли видеть, что она делает, то уверена, что вы бы взяли назад все свои слова о подделке, — продолжала Миссис Брустер. — Она помолчала. — Если подумать, почему бы вам не посмотреть, как она работает? Да, почему бы вам не навестить миссис Принн в качестве моих гостей?

— Дорогая леди, — начал Краун.

— Это была бы такая честь, — продолжала тараторить милая дама. — Такая большая честь, когда великий исследователь присутствует на одном из ее сеансов.

Она снова затронула нужную струну. Краун взглянул на меня.

— Ну, на самом деле мне это не очень интересно. Но Блох ищет здесь какой-то материал, и я пообещал взять его с собой. Что скажете? Может быть, желаете посмотреть один из старомодных сеансов привидений, с опрокидыванием столов, скелетами и музыкальными трубами?

Он хотел, чтобы я сказала «да». Я сказал «да».

— Очень хорошо. Конечно, вы не должны сообщать мое имя миссис Принн. Я ее не знаю, и она не захочет со мной встречаться.

— Как скажете, мистер Краун. Уверена, это будет полезный опыт для вас обоих. Я знаю, вы убедитесь в реальности всего происходящего.

— Или вы убедитесь раз и навсегда, что это глупая подделка, — парировал Краун. — Индийские духи-проводники, да? Вождь Ваху, вроде того?

— Малый Топор, — поправила его миссис Брюстер с мрачной улыбкой. — Он принадлежал к племени оглала-сиу, в мирской жизни. Впервые он проявил себя перед миссис Принн в 1924 году, когда она была еще совсем девочкой. С тех пор он служил ее духом-проводников, принося послания от тех, кто прошел мимо…

— Столько за сообщение, — перебил его Краун. — Кстати, сколько старая мошенница взяла с вас?

— О, пожалуйста, мистер Краун, лучше бы вы так не говорили! Неужели вы не можете хотя бы отбросить скепсис до встречи с миссис Принн?

— Извините. Кстати, когда вы планируете эту экскурсию?

— У меня назначена встреча завтра вечером, в девять. Это было бы удобно?

— Конечно. — Краун подкатил машину к обочине и открыл дверцу. — Мы паркуемся здесь, если это удобно. Предположим, я заеду за вами завтра вечером в восемь тридцать. Где вас найти?

Миссис Брюстер назвала адрес, и Краун кивнул, когда она вышла из машины.

— А теперь прощайте, — сказала она, размахивая четками.

— До свидания, — крикнул Краун. И пробормотал себе под нос: — Байки про деревянных индейцев.

На следующий вечер Краун был в прекрасной форме. Пока мы ехали за миссис Брюстер, он долго потчевал меня рассказами о фальшивых сеансах, телекинезе с использованием магнитов и удилищ. Не смягчил он и своих замечаний, когда миссис Брюстер присоединилась к нам и мы направились в апартаменты медиума.

— Вы спрашивали меня о Шефе Насморке…

— Малый Топор, — терпеливо поправила миссис Брюстер.

— Тогда называй его как хочешь. Во всяком случае, Блох поднял вопрос о том, почему большинство медиумов, похоже, имеют индийских духовных наставников.

— Меня это интересует, — сказал я. — Зачем все время придираться к бедным индейцам?

Миссис Брюстер фыркнула, но тут же затихла, когда Краун ответил ей беззлобной улыбкой.

— Много лет назад, когда спиритизм впервые расцвел на континенте в коммерческом отношении, медиумы увидели в благородном Красном человеке идеальную персонификацию. Поначалу европейцы были без ума от произведений Купера; последующие поколения жадно поглощали мрачные триллеры, построенные вокруг подвигов Буффало Билла. Индийцы были экзотикой для европейцев, как и индусы для нас. И разве не все индейцы изображались «проводниками» в западных романах того времени? Рассуждения были просты — если вождь Горячая Нога мог найти свой путь через бездорожье Уокигана, то, несомненно, он мог бы проложить путь и через мир духов.

Кроме того, когда проводник-индеец говорил устами медиума, он мог говорить на тарабарском языке. Никто не понимал индийских языков, поэтому медиум мог выкрикивать почти все, что угодно, и выглядеть при этом достоверно.

Так что, как видите, это всего лишь старый обычай — использовать индейского духа-проводника. Никто, кажется, не удивляется, почему хорошие индейцы — то есть мертвые — почему-то околачиваются вокруг толстых старух и помогают им пробраться в Призрак-вилл.

— Но проводник миссис Принн — не выдумка, — мягко возразила миссис Брюстер. — Малый Топор действительно жил когда-то. Если вы читали что-нибудь по индийской этнологии или истории Сиу, вы найдете его имя. Он погиб в битве при Литтл-Бигхорн. Резня Кастера[8]. Он может рассказать вам подробности, абсолютно достоверные доказательства…

— О которых ваша миссис Принн читала в книгах в публичной библиотеке, — закончил за нее Орландо Краун.

— Я бы хотела, чтобы вы воздержались от предвзятости в отношении миссис Принн, — сказала старуха, нервно теребя свои коралловые четки. — Потому что я знаю, что вы будете приятно удивлены.

— Думаю, она удивится, — мрачно ответил Орландо Краун. — И сомневаюсь, что ей это понравится.

— Я не назвала ей вашего имени, но даже если она узнает, это не будет иметь значения. Госпожа Принн приветствует испытания ее медиумизма. Если бы вы только знали, что она рассказывала мне о тех, кто являлся к ней! И в самый первый раз она узнала обо мне все без моего ведома; она рассказала мне вещи, которые я никогда никому не открывала. О, это будет замечательный опыт для такого скептика, как вы, мистер Краун!

— По-видимому, он начинается уже сейчас, — заметил он, когда машина въехала на подъездную дорожку богато украшенного жилого дома. Слуга сел за руль и припарковал родстер, когда мы направились к отделанному хромом фойе и поднялись на лифте на седьмой этаж.

— Что у вас там? — прошептал я, указывая на маленькую черную сумку, которую Краун держал в одной руке.

— Увидите, — ответил он. — Это все часть того замечательного опыта, который у нас будет. Я не думаю, что миссис Принн пойдет на это, и я знаю, что Малый Топор будет чертовски зол.

Лифт высадил нас перед модернистской светлой дубовой дверью. Миссис Брустер позвонила в колокольчик и получила такой же ответ — только на октаву выше. Один только звук говорил мне, что этот сеанс будет весьма контрастировать с вчерашней мерзкой постановкой. Мое предположение оказалось верным. С того момента, как слуга в тюрбане открыл дверь и пригласил нас войти, мы перенеслись в экзотический мир.

Только голливудский экстремал мог спроектировать эту гостиную. Все было черным. Черные бархатные портьеры покрывали стены, черная ткань покрывала низкую, модернистскую мебель с эбеновыми рамами, черные велюровые ковры покрывали черный кафельный пол. В стенах через равные промежутки располагались ниши, в которых помещались статуэтки — черные, конечно, — в которых я узнал выходцев из примитивной мифологии или восточных ремесленников. Тусклый свет освещал фигуры многорукого Кали, ухмыляющейся Баст и таращащего глаза тибетского бога грома. Я почувствовал запах ладана и духов. А еще я учуял запах денег и крысы. Краун подмигнул мне в полумраке, но миссис Брустер была явно впечатлена. Мы сидели и ерзали, когда снова зазвонили колокольчики, дверь открыл индус, и несколько других искателей тайны вошли в гостиную. Они нервно посмотрели на нас, но никто не произнес ни слова.

Кали махнула рукой. Баст усмехнулся. Тибетская фигура вытаращила глаза. И благовония посылали извилистые пряди аромата через задрапированную темноту. Наркотики, гипноз, самовнушение? Возможно, все это сыграло свою роль, но через некоторое время я забыл, что все это было фальшивой декорацией, я забыл, что у меня потеют под мышками, я забыл, что нет никаких сверхъестественных проявлений. Я закрыл глаза, и тут откуда-то издалека донеслась музыка, звучно прозвучал гонг, и я вместе с остальными направился в другую гостиную, где ждал паучиха.

Она сидела за гигантским восьмиугольным столом, сплетенным словно из деревянной паутины, чтобы ловить глупых мух. Она сидела там, одетая в темноту, и когда она склонила свою черную голову, я увидел белую часть, которая изогнулась, как вечный вопросительный знак. Ее глаза были глубокими озерами, а голос, казалось, исходил скорее из них, чем из ее рта. Ее руки странно двигались. Сибил — жест приветствия, каким она приветствовала нас и призвала нас, чтобы занять наши места вокруг стола. Восемь мест, восемь человек.

Я не сразу взглянул на Крауна. Орандо Краун был явно невосприимчив к экзотическим влияниям. Его маленькие глазки осмотрели комнату и моргнули, изучая все, что они видели. Он заметил занавески, свет свечи, глубокую нишу в дальнем конце комнаты, толстый ковер на полу, высокий потолок с балками, установленными так, чтобы заслонять слабое мерцающее пламя свечей.

Потом он посмотрел на миссис Принн. Он осмотрел ее черное бархатное платье, разглядывая длинные рукава с пышными оборками. Он взглянул на ее пышную юбку и свободные туфли, которые она носила, а затем толкнул меня, когда остальные заняли свои места, и сумел прошептать:

— Да ведь у нее тут все подстроено, сами видите — просто старомодная ведьмачка с достаточным количеством реквизита в одежде, чтобы снабдить целое племя индейцев.

Я кивнул, а затем, когда миссис Принн взглянула на нас, сел рядом с ней. На мгновение она закашлялась, потом зашуршала, откинулась на спинку кресла. Затем наступила долгая минута полной тишины. Ни органной музыки, ни гонга, ни курантов. Ничего кроме беззвучного шевеления теней в комнате, которая была вне этого мира.

Там сидела миссис Принн. Ее платье словно было из черного дерева, а тело вырезано из мрамора. Мы ждали, пока статуя заговорит.

— Здравствуйте. В этот вечер среди нас есть незнакомцы.

Миссис Брустер открыла рот, но одного взгляда медиума было достаточно, чтобы успокоить ее.

— Это не имеет значения. Мы приветствуем присутствие новообращенных. Даже присутствие неверующих не смущает нас. Нет большего блага для дела, чем обращение скептика к истине. — Я вижу, что джентльмен в конце, — она кивнула на Орландо Крауна, — взял на себя смелость принести черный саквояж. Из предыдущего опыта я предполагаю, что он попытается провести какой-то тест.

Она уставилась на Крауна с мрачной улыбкой.

— О, я сожалею об этом, миссис Принн. Наверное, мне следовало сказать вам. Этот господин…

— Нет нужды объяснять, миссис Брустер. Мне достаточно того, что они твои гости. — Улыбка стала менее мрачной. — Если наши скептически настроенные друзья пожелают каким-либо образом проверить этот сеанс, я буду только рада сотрудничать.

Краун положил свою сумку на стол. Все разинули рты.

— Чего же вы хотите? — промурлыкала миссис Принн. — Вы хотите заклеить двери скотчем, запечатать их? Посыпать пол пудрой? Натянуть веревки через всю комнату или сети? Не хотите ли связать мне руки и ноги? Считайте меня добровольным мучеником на алтаре науки.

В ее тоне прозвучала едва уловимая насмешка, и Орландо Краун ответил:

— Ничего столь сложного, уверяю вас. Я просто подумал, что было бы интересно изменить обычную процедуру — соединение рук, обычную на сеансе.

— А что вы предлагаете взамен?

— Это.

Орландо Краун вывалил на столешницу груду сверкающего серебра.

— Наручники! — выдохнула миссис Брюстер. — О, вы же не собираетесь надеть на нее наручники?

— Не только на нее, но и на всех нас. Видите ли, я привез дюжину пар; хватит с запасом.

— Но…

— Все в порядке, — сказала миссис Принн. — Мы приветствуем тесты. Полагаю, вы хотите немедленно надеть их нам на запястья. Так что, если нет возражений, я попрошу Чардура сделать мне одолжение.

— Я лучше сам займусь этим, — пробормотал Краун.

— Как пожелаете.

Орландо Краун действовал быстро. Он обошел вокруг стола, связывая запястье с запястьем, пробуя и проверяя каждый комплект наручников и довольно надежно фиксируя их на месте. Мы сидели, прикованные друг к другу цепями, и у нас не было ни одного недостающего звена.

— А теперь позовите, пожалуйста, Чардура. — Краун сел. — Он может надеть на меня браслеты и замкнуть круг.

Появился Чардур, приковав Крауна наручниками между мной и миссис Брюстер.

— Неужели сахиб хочет, чтобы я сохранил ключ? — осведомился индус.

— Ни за что на свете! Сахиб хочет, чтобы вы вложили ключ ему в рот.

— В его?

— Ты поймал меня, брат! Положи его мне в рот; я хочу знать, где он будет, когда погаснет свет.

Орландо Краун широко улыбнулся, и ключ скользнул в его ухмыляющийся рот.

— Вы можете уйти и запереть дверь, Чардур, — сказала миссис Принн. — Но, пожалуйста, перед уходом погасите свечи.

— А после этого, — крикнул Краун, — будь добр, покажись в дверях, когда будешь выходить. Только ради меня.

Свет исчез. Как и Чардур. Восемь из нас сидели в темноте вокруг стола, скованные вместе наручниками, как заключенные в трюме невольничьего корабля. Я не знаю, каково это на самом деле, но мне кажется, что воздух наполнен скрипами и стонами, хриплым дыханием и скрипом ветра, моря и сил снаружи.

Силы за пределами комнаты…

Мы не были на невольничьем корабле, но эти внешние силы присутствовали. Скрипы, стоны. Холодный ветер, вздыхающий и кружащийся. И голос миссис Принн откуда-то издалека. Глубокий голос, в глубокой темноте.

— Ты меня слышишь? Ты можешь услышать меня? Я призываю… призываю… ты слышишь?

Молчание.

— Я пытаюсь заставить тебя услышать… мы ждем… Я пытаюсь проиграть… с ним трудно бороться… теряю свой…

Тишина.

— Я иду.

Это был не ее голос. Я слышал подражателей, чревовещателей и пьяных шлюх в тавернах — но ни одна женщина не может по-настоящему подражать глубокому басу мужчины. Это был мужской голос, гортанный и напряженно ворвавшийся сквозь черные барьеры.

— Трудно найти дорогу. Кто-то борется с кем-то злым.

Он говорил, как индеец. Это был голос индейца. А потом — он явился и был похож на индейца!

Над головой миссис Принн сгустилась белизна. Она не была фосфоресцирующей или блестящей; она не давала никакого свечения, проливаемого хоть на один дюйм окружающего пространства. Это была просто бесформенная белизна, обретавшая очертания. Я увидел, как голова и руки мужчины высунулись из отверстия в темноте — отверстия, которое могло быть открытым ртом миссис Принн. Индеец? Я не был уверен, даже когда увидел единственную косу на бритом черепе. Появился клювастый нос, а затем покрытые шрамами и краской щеки.

— Мой Малый Топор.

Я ждал этого, и я ожидал, что это будет банально. Но это было не так, потому что я увидел лицо, возникшее из ниоткуда, услышал голос, возникший из ниоткуда. Или откуда-то не из этого мира.

— Я пришел предупредить. Зло здесь. Очень много. Враг.

Запястье в наручниках, прикрепленное к моей левой руке, теперь двигалось медленно. Кольцо дергала меня за руку вверх.

— Я вижу его. Седовласый мужчина. Создает проблемы. Я знаю имя. Орландо Краун.

Послышался громкий вздох, и на этот раз я понял, что его издает рот миссис Принн. Остальные тяжело дышали. Я прислушался, но в то же время почувствовал, как запястье Крауна двигает мое вверх, к его рту. Внезапно я понял его план. Ключ он держал во рту с определенной целью. Теперь он намеревался освободить свои запястья от наручников и подкрасться поближе, чтобы исследовать индейского духа-проводника. Умный человек, Орландо Краун. Но, видимо, Малый Топор не разделял моих чувств к нему. Ибо гортанный голос доносился дальше.

— Он не верит. Он не хочет правды. Он хочет создавать проблемы, хвастаться и лгать. Духи знают. Духи ненавидят. Духи посылают меня предупредить.

Фальшивка или нет, но миссис Принн знала имя Крауна. Но откуда она могла знать, что…

— Он сейчас же снимет наручники!

Гортанный голос был торжествующим криком.

— Он пришел, чтобы найти меня. Нельзя этого делать. Не подходи!

Краун ускользнул от меня за столом. В темноте послышался приглушенный шум движения. Белое пятно закружилось и понеслось.

— Назад! Нет — это запрещено!

Я услышал, как у Крауна перехватило дыхание, и понял, что он снова отступает к своему креслу, когда белая фигура Малого Топора взмыла вперед, заставляя его отступить. Гортанный голос раздался почти у самого моего уха.

— Духи повелевают отомстить!

Это были последние слова, которые я услышал. Но я услышал крик, а затем что-то еще — звук, который, я уверен, не произносился больше полувека на земле. Раздался еще один крик, стон, а затем крики поднялись со всего стола. Белое пятно зависло над Крауном; я попытался ухватиться за него, но не почувствовал ничего, кроме ледяной волны, скользнувшей вверх по руке и вниз по позвоночнику.

Первый крик исходил от Крауна, перекинулся на других сидевших, и теперь миссис Принн кричала нормальным голосом.

— Свет! Скорей — огни!

Шокирующая фигура превратилась в ничто. На мгновение воцарилась темнота, а потом… Чардур вошел в комнату и щелкнул выключателем.

Я рассказал все так, как это произошло, или так, как я думал, что это произошло там, в темноте, с отвлечением от призрачной формы, призрачного голоса и последнего момента безумия, чтобы стереть все разумные воспоминания. Я рассказал все так же, как и говорил полиции, и больше никто ничего не мог добавить к этой истории. Миссис Брюстер больше ничего не знает, миссис Принн не может объяснить. Полиция не хочет верить, что сеанс был подлинным. Полиция не желает верить в существование индейского духа-проводника. Но нет ничего иного, объясняющего то, что произошло — этот последний ужасный звук, который я определяю как боевой клич, и то, что мы увидели, когда зажегся свет…

Да, зажегся свет, и я снова увидел Орландо Крауна, сидящего в своем кресле. Я уставился на его голову, которая была похожа на ведро с кровью и мозгами, переливавшимися через край. Может быть, есть индийский дух-проводник, а может быть, и нет, но, глядя на окровавленные обломки головы Орландо Крауна, я наконец поверил.

С Орландо Крауна сняли скальп!