Рассказы

ЗОВ САЛАМАНДРЫ

За мной следили уже неделю.

И это было не столько страшно, сколько странно и непонятно.

Конечно, будь я гангстером или детективом, шпионом или секретным агентом, в этом не было бы ничего удивительного — возможно, я принял бы это как должное. Но в моем случае я не видел решительно никакого повода. Забавно, но только это странное все продолжающееся приключение заставило меня задуматься, какое же я ничтожество.

Стоит ли говорить, что я никогда не имел отношения ни к каким важным секретам и тайнам; коммерческие наши тайны я сюда не отношу — по большому счету, это такая чепуха… Наша фирма пока не разорилась, хотя уже перешагнула срок жизни, отпущенный ей статистикой, но и не процветает, а скорее держится на плаву.

Мелкие радости, мелкие неприятности — это своего рода игра, имеющая значение только для тебя и еще нескольких человек.

Средний класс — фундамент стабильности и благосостояния (кажется, из речи Президента).

Есть еще вариант — фатальный. Конечно, много лет прошло с тех пор, как пал режим Нилтаса, и правительство у нас самое демократическое, и страшные полумистические органы давно расформированы, переформированы и реформированы в цивилизованные структуры, откуда можно даже потребовать свое досье; ну а вдруг снова? По привычке начинаешь думать, что, когда, кому и где сказал — и холодная лихорадка страха ползет по телу, потому что да, говорил всякое; учили нас демократии — и выучили, что же теперь делать? Так каждого можно брать, не только меня.

И последний вариант — не было ничего. Ну что удивительного в том, что кто-то едет тем же маршрутом, что и ты? Или что человек идет той же дорогой позади тебя? И действительно ли это один и тот же человек? Я мог и обознаться по близорукости.

Память предательски подсовывает сегодняшний эпизод в кафе: я ловлю на себе пристальный взгляд человека в сером плаще. Он хитро улыбается и кивает. Меня охватывает озноб, я медленно отворачиваюсь и ухожу… Может, его вообще не было? Наверное, это безумие, мания преследования, и мне надо обратиться к психиатру — и меня вылечат. Но, может быть, тогда я больше не увижу Ее?

Так я размышлял, пока машина везла меня из шумного мигающего разноцветными огнями центра на окраину, в район, справедливо именуемый спальным.

Улица была пуста. Ночь вступила в свои права, мертвенный свет фонарей и оранжевые квадраты окон были только иллюзией человеческой власти. В который раз я почувствовал себя словно в подводной лодке — окруженным невидимой, но враждебной средой.

Воды я боялся с детства — с тех пор, как чуть не утонул в море, когда мама зазевалась. Почему нашим поведением управляют такие мелочи? Жалкие мы существа…

Машина остановилась и загудела, уведомляя меня о завершении программы. Это было не совсем верно, потому что припарковалась она метрах в двадцати от дома, но сколько я не нажимал кнопку выполнения, машина только гудела и с места не двигалась.

Очевидно, в ее электронных мозгах произошел какой-то заскок, но разбираться в этом сейчас не было ни времени, ни сил. Переборов инстинктивный страх, я открыл дверцу и вылез из машины.

Идти мне было всего ничего, но влияние ночи сразу обрушилось на меня. Стояла удивительная тишина, слышны были только мои шаги. Около дома я увидел неровные сполохи света — горел костер, вокруг него копошился маленький человечек; он лепетал что-то и подбрасывал в огонь подобранный на улице мусор.

Это был Арсен, безвредный дурачок, живущий в нашем доме в каморке под лестницей. Я подошел поближе — языки пламени завораживали меня, обещали встречу с Той, единственной…

Человечек обернулся, и вновь меня передернуло: на мгновение мне показалось, что я вижу лицо человека из кафе, моего преследователя, его хитрую усмешку. Я зажмурил глаза, а когда вновь открыл их, передо мной был Арсен — он неловко, по-китайски, кланялся — это была его обычная форма приветствия.

Я кивнул ему и вошел в дом.

Поднявшись на второй этаж и открыв дверь ключом, я щелкнул выключателем, надеясь включить свет в прихожей. Света почему-то не было. Конечно, лампочка могла перегореть. Я закрыл за собой дверь и прошел в комнату, чтобы включить свет там. Этого не произошло. Я стоял посреди пустой квартиры, и это больше не была моя территория — это были владения тьмы. В какое-то мгновение меня объял жуткий, панический страх, несравнимый по силе с прежним, и тогда я выхватил из кармана спичечный коробок, дрожащими пальцами взял сразу несколько спичек и резко чиркнул ими, словно вспоров себе вены. Огонь вспыхнул неожиданно ярко, на сетчатке запечатлелся огненный шар, а потом я увидел Ее.

Она являлась мне за пеленой огня, но с каждым разом я видел Ее все лучше. Ее обнаженное тело было блестящим, словно жидкая ртуть, а ярко-рыжие густые волосы словно составляли единое целое с ласкающими их языками пламени. Она стояла, опустив голову, но я знал — когда-нибудь Она покажет мне свое лицо, посмотрит мне прямо в глаза и тогда… Что произойдет тогда? Должно быть, я окончательно сойду с ума.

Я очнулся лежащим на полу. Видимо, я упал; хорошо, что у меня такой мягкий ковер. Весь свет горел. Я поднялся с пола, умылся и, прежде чем лечь спать, принял несколько таблеток успокоительного.

Мне снился какой-то вязкий кошмар, а когда я наконец выкарабкался из него, в нос ударил резкий запах гари. Я сел на кровати и увидел, как горят мои любимые занавески. Огонь охватил уже половину комнаты. «Черт! Этот урод все-таки поджег дом», — подумал я и бросился действовать. Вернее, попытался, потому что все движения мои были заторможены, а в голове шумело. Телефон стоял рядом с кроватью, я поднял трубку и услышал тишину. Тогда я отбросил ее и стал спасать то, что казалось мне самым важным.

Схватив все в охапку и накинув плащ, я бросился к двери. Замок не открывался. Завыв от беспомощности, я подергал ручку и понял, что остается только окно.

Выпрыгнув, я ударился и довольно больно — удивительно, что вообще остался цел. Потом я каким-то образом оказался в машине, где, наконец, смог собраться с мыслями. Конечно, здесь же я мог и переночевать, но мне хотелось комфорта и человеческого участия. Поэтому я набрал адрес одного моего друга, совсем не задумываясь о последствиях.

Он открыл не сразу, потом появился, запахнувшись в халат с драконами и сонно хлопая глазами.

— Ты? Что случилось?

— Извини…

— Ты знаешь, который час?!

— Не знаю, — я действительно не знал. — Погорел я…

— На чем? — в деловитости ему было не отказать.

— Да ни на чем! Пожар у меня, дом сгорел…

— Ну, проходи.

Я прошел в комнату и сел на диван. Он встал в дверях и некоторое время смотрел на меня. Его звали Филипп Вронски, или просто Фил. Мы когда-то учились вместе.

— Да, Джек, ну и видок у тебя, — сказал он наконец.

— А ты думал! — вскинулся я.

— Хорошо, хорошо. Барахло свое можешь положить на стол, — он подошел к бару и налил в бокал что-то шипучее: — На-ка, выпей.

— Это что, пепси-кола? А покрепче ничего нет?

— Ты и так как пьяный, тебе надо прочистить мозги.

Я выпил шипучую освежающую жидкость, и через несколько минут почувствовал себя гораздо лучше: вернулось нормальное ощущение действительности. Я сидел на мягком диване, обутый в шлепанцы, в плаще, накинутом на пижаму. Слева от меня в кресле сидел Фил. На стене, напротив меня, висела картина — без очков я не видел, что на ней изображено, только оранжевый цвет. Мне вдруг стало стыдно.

— Ну, рассказывай, — произнес Фил, затягиваясь сигарой.

Не зная, как отделить реальность от фантазии, я стал рассказывать все подряд, словно пересказывая длинный страшный сон. Только закончив, я поднял глаза. Фил смотрел на меня как-то странно.

— Думаешь, я сумасшедший?

— Нет. Я думаю совсем о другом, — он нервно погасил сигару.

— Послушай, ведь ты с детства боялся двух вещей: воды и темноты.

— Да.

— А огонь всегда любил. И до того, как начались видения.

— Да. Есть в нем что-то…

— …созвучное твоей душе. Но почему же ты бежал от него?

— Как? — я удивленно воззрился на приятеля.

— Почему ты бежал от огня?

— Ну, мне не хотелось сгореть заживо.

— Ты запросто мог сломать шею, выпрыгивая из окна. Мог попасть в аварию. И в ванне можно утонуть.

Я, должно быть, не совсем еще пришел в себя, потому что никак не мог понять Фила, но чувствовал, что какая-то логика в его словах была.

— Огонь — это прекрасно, — сказал он, мечтательно глядя вдаль. — Но тебе все-таки надо отдохнуть. Снимай свой дурацкий плащ и ложись на диван. Укроешься пледом.

Я лег и закрыл глаза. Мне было хорошо, очень хорошо.

Пожалуй, такую безмятежность я испытывал только в раннем детстве. Сквозь сон я слышал, как Фил чем-то шуршит в соседней комнате, потом раздался мелодичный сигнал телефона.

— Да, — сказал Фил. — Да, он здесь. Спит. Да. Уже начал. Не надо? Хорошо. Приезжайте.

Я улыбнулся, ничего не поняв. Мысль текла медленно-медленно, прошла целая вечность, прежде чем она достигла нужного уровня сознания и опалила мозг: Фил был с ними заодно! Они хотят меня убить! Я вскочил с дивана — от резкого движения перед глазами поплыли радужные круги, в ушах зашумело.

Я помотал головой и услышал, как открывается дверь в квартиру.

Послышались голоса — о чем они говорили, я не разобрал. Потом раздались шаги, и в комнату вошел человек в сером плаще. Он посмотрел на меня, и на лице его появилась знакомая усмешка.

— Здравствуй, брат, — сказал он.

Видимо, напиток, данный мне Филом, прояснил не только мозги, но и все остальное. А может, сработала ассоциация со шпионскими боевиками. Только я вскочил и быстрым движением ударил его, так что он врезался головой в косяк и застонал, сползая; дорогу мне преградил Фил, я отшвырнул его и ринулся к двери.

Я набрал код ближайшего полицейского отделения и поставил скорость на максимум. Перед самыми дверями машину занесло. За мной с интересом наблюдала жующая физиономия дежурного. Должно быть, я был колоритной фигурой.

— Эй, чего тебе?

— Меня зовут Джек Браун. Я должен дать показания. Меня преследуют.

— А! — выражение его лица изменилось. Я зашел и сел в кресло для посетителей. При ярком свете, сидя в пижаме, я чувствовал себя идиотом. Полицейский говорил что-то в телефонную трубку, потом повесил ее и обернулся ко мне:

— Сейчас вами займутся.

— Кто?

— Оттуда, — он показал пальцем в потолок.

Мне стало вдруг холодно, но в то же время пришла какая-то успокоенность и покорность судьбе.

— Кофе хотите? — дружелюбно спросил полицейский.

Я пил кофе и ел бутерброды, когда стеклянная дверь открылась и перед нами появился человек в штатском. Его холодный взгляд скользнул по мне, на губах промелькнула улыбка вежливости.

— Ключи, — бросил он поднявшемуся при виде него дежурному.

— Пойдемте, — сказал он мне, и мы прошли вглубь здания.

Ключами он открыл кабинет — явно не свой, смахнул со стола бумаги. — Садитесь, — указал мне на кресло, а сам уселся за стол и, словно спохватившись, показал мне красную книжечку. Я кивнул.

— Рассказывайте.

Я рассказал все факты. Лицо его оставалось непроницаемым, разве что на последнем эпизоде моего бегства по нему прошла тень удивления. Выслушав меня, он положил на стол кейс, пошуровал в нем и вытащил несколько фотографий.

— Вы знаете этих людей?

Я взглянул, и меня пробрал озноб: это были все действующие лица моего детектива. Здесь был мой преследователь, человек из кафе, здесь был Фил, здесь был даже Арсен. Кроме того, здесь было несколько незнакомых мне людей. Я сказал. Он кивнул и достал еще одну фотографию.

— Вам знакома эта картина?

— Кажется, она висела в квартире Фила. Но я не могу сказать точно. Мне запомнился только цвет…

Это была сцена из средневековой жизни. На переднем плане была толпа, одетая по-старинному, но большую часть картины занимал костер. В его бушующем пламени стояла женщина, руки ее были воздеты к небу, она то ли плакала, то ли смеялась.

Ярко-рыжие волосы сливались с огнем. У меня закружилась голова: неужели это была Она?

— Ознакомьтесь, — он передал мне лист бумаги. Это была фотокопия какого-то старинного документа, написанного от руки:

На этом страница кончалась.

— Вам это говорит о чем-нибудь?

— Нет, — солгал я.

— Хорошо, — сказал он, о чем-то задумавшись. — Кстати, почему после пожара вы решили отправиться к Филиппу Вронски?

— Он мой друг, — ответил я и вдруг сам понял странность своего поступка: ведь я не встречался с Филом почти год, мы только иногда перезванивались. Кроме него, была масса вариантов.

Почему именно он?

— Я не знаю, почему поехал к нему, — честно признался я. — Как-то вдруг пришло в голову.

— Понятно.

Мы вышли из отделения и сели в его машину. По дороге я стал мысленно прокручивать последние эпизоды моего приключения и сделал некоторые выводы. Во-первых, дежурный полицейский среагировал на мое имя; видимо, у него была инструкция сразу позвонить человеку в штатском. У того, в свою очередь, уже были материалы по моему… нет, вообще, по некоему делу, в которое я, сам не зная как, ввязался и теперь, видимо, прохожу как свидетель. И теперь меня везут для более подробной дачи показаний.

— Выгнали меня из органов, — вдруг сказал человек в штатском. — Как любителя страшных сказок. Этот дурак ничего не знает. Мы едем ко мне домой. Надо поговорить.

Мысли мои, собравшиеся было, снова разлетелись мелкими осколками. Могу ли я ему доверять? Но, похоже, у меня нет выхода. Мы без приключений добрались до его квартиры. Вдруг он остановил меня и подобрал листок бумаги, валявшийся перед дверью. Он прочитал и дал мне:

— Взгляните.

Текст был какой-то странный. Вверху листа было написано слово «Откровение» и стояли какие-то цифры.

— Это из Евангелия, — сказал он. — Откровение Иоанна Богослова или Апокалипсис. Вырвана страница.

Один из стихов был обведен красными чернилами. «И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту», — прочел я вслух.

— Дешевка, — процедил сквозь зубы человек в штатском, открыл дверь и щелкнул выключателем. На нас обрушилась лавина огня. Он действительно был прекрасен.

Когда я очнулся, вокруг трещал огонь. Из-за дыма было трудно дышать, слезились глаза. Пытаясь встать, я перевернулся на спину и сел. Рядом со мной лежал почерневший, обугленный труп человека. Это зрелище почему-то не вызвало у меня никаких чувств, кроме легкого сожаления. Я перевел взгляд на себя и тут только увидел, что одежда моя горит. Машинально я стал сбивать пламя, а потом понял, что оно не обжигает меня. Языки пламени лизали мою кожу, давая приятное ощущение тепла. Я погрузил руку в огонь и увидел проступающий ртутный блеск. Потом я почувствовал Ее присутствие.

Она явилась, но не как обморочное видение, а как призрак, проступающий сквозь реальность. Она подняла голову, небрежным движением откинув назад волну огненно-рыжих волос и взглянула мне прямо в глаза.

— Кто ты? — услышал я свои слова.

— Я Саламандра, — раздался нечеловеческий чарующий голос. — И ты будешь моим. Ты придешь ко мне.

— Как?

— Ищи своих братьев. Они приведут тебя. Я жду.

Она исчезла. Я встал с пола и огляделся: надо было выбираться отсюда. Раздался шум, что-то упало. В дверном проеме появился человек в сером плаще. Это был мой брат по огню — и я шагнул ему навстречу, я нуждался в нем.

— Ну, наконец-то, — проворчал он. — Задал ты нам работы.

Давай, вылезай. Надо сматываться, пока народ не набежал.

Он накинул на меня свой плащ, мы выбрались из горящего здания и сели в машину. Мой спутник сам сел за руль — видимо, маршрут не был предусмотрен программой. Мы сидели рядом, и я чувствовал мощный поток тепла, идущий от него, по которому я и узнал в нем брата.

— Ты прости, что напугал тебя, — говорил он. — Я-то ведь тебя чувствовал. Смотрю и думаю: наш ты уже или не наш?

Накладочка вышла. Это ведь у каждого по-своему происходит. Я вот многое в жизни испытал — ни к чему душа не лежала. Когда не везло, думал: «А, гори оно все синим пламенем!» — он рассмеялся.

— Меня Билл зовут.

— Джек. А куда мы едем?

— В одно тихое место, а оттуда — прямо в пекло.

В тихом месте даже фонари не горели. Мы вылезли из машины и отошли на несколько шагов. Билл задрал голову к небу и что-то зашептал. В воздухе зазвенело. Прямо над нами возник смерч гудящего фиолетового пламени. Он медленно опускался, пока не поглотил нас. И время остановилось. Потом был сильный толчок — я едва устоял на ногах. Огненный вихрь исчез, мы с Биллом находились в небольшом круглом помещении, сужающемся кверху и освещенном колеблющимся светом из бокового проема.

— Видишь дырку в потолке? Мы с тобой как ведьмы — через трубу.

Ступая по каменному крошеву, мы вышли в коридор, освещенный светом факелов, и остановились перед массивной металлической дверью.

— Сначала пойду я, — сказал Билл. — Доложу об успехе операции.

— А что там?

— Там — Повелитель Огня. А тебе, небось, к Саламандре не терпится?

Он подмигнул и вошел внутрь. Я бессмысленно переминался с ноги на ногу. Потом вдруг дверь сама открылась передо мной, и я вошел. Это был обыкновенный кабинет, правда, без окон и тоже освещенный светом факелов. За письменным столом сидел человек.

Он тоже был моим братом по огню — но братом старшим. Над столом висело изображение дракона. Билла нигде не было видно.

— Садись, — сказал Повелитель Огня. Я сел в кресло. — Скоро ты пройдешь посвящение и познаешь истину чувствами. Но прежде ты должен познать ее разумом. Поэтому спрашивай, и я отвечу.

— Кто мы? — Повелитель улыбнулся: это был правильный вопрос.

— Мы люди огня, великое Братство. Это наше наследие, наша кровь, наш дар, ниспосланный свыше.

— А дракон?

— Это символ нашего Бога. Саламандра — дочь Его на Земле.

Она явилась в мир, чтобы объединить нас и дать нам силу.

Огонь — великая Сила. Он создал человека, отделив его от вековечной Тьмы, осветил ему путь, дал начало цивилизации. Так был пройден первый Огненный Порог, и не переступившие его сгинули без следа. Но приходит время для следующего шага.

Цивилизация движется к гибели. Человеку не дано управлять высшими энергиями — он делает это не как мудрец, но как безумный тиран, и падение его неминуемо. Неподвластная ему энергия послужит лишь всеобщему разрушению. Только мы, люди огня, сможем пройти второй Огненный Порог, обрести высшее знание и высшую власть для борьбы с великой Тьмой. А теперь — вперед.

Повелитель поднял руку, и стена напротив разошлась в стороны, а из середины дохнуло жаром. Я сбросил одежду и шагнул в потоки яростно ревущего пламени. Они не причиняли мне вреда, а только согревали теплом, проникающим в самые глубины моего существа. Я шел сквозь огонь, сначала оранжевый, потом желтый, миновал слой зеленого огня и вступил в фиолетовый. Здесь мне стало по-настоящему горячо. Но это было горение страсти.

Казалось, кровь бурлит в жилах. Сквозь пелену огня я увидел Саламандру — на этот раз во плоти. Немыслимо гибкое тело извивалось, глаза горели, как звезды. Она была единым целым с бушующим вокруг огнем, это она ласкала меня языками пламени, возбуждая, даруя неописуемое наслаждение. Я сделал еще один шаг, и мы слились в экстазе огненного ритуала…

Послесловие автора. Этот рассказ был задуман как первый в серии о Братстве Огня во главе с Саламандрой. Через некоторое время после его написания в Москве появились листовки Белого Братства во главе с некоей Марией Дэви Христос. Я увидел здесь аналогию, и она меня изрядно позабавила: поистине, наша жизнь фантастичнее любой выдумки. Однако после трагических событий и разоблачения Белого Братства я сильно засомневался: хорошо ли воспевать мистические секты и тайные общества (даже с самыми благими намерениями)? Мой энтузиазм в этом плане пошел на убыль, и в целом сериал не получил достойного развития.