Расколотый меч

Глава 23. Проблемы на арене

С утра на трибунах было шумно и весело. Вопреки моим ожиданиям, среди зрителей царила непринужденная атмосфера дружеского общения. Никто не собирался спорить по поводу кандидатов на победу, хотя Йехар мне шепнул, что после турнира товарищи воинов и болельщики могут быть совсем не такими дружелюбными.

— Вы ведь видите мешки у их ног? — осведомился он, не глядя на трибуны.

Действительно, под ногами многих зрителей расположились объемистые на вид котомки. Похоже было, что местные как следует запаслись попкорном перед кровавым зрелищем.

— А почему нет бутылок? — мысли Виолы текли в одном направлении с моими.

— Потому что это не еда. Вернее, это не может использоваться как еда. Там подгнившие овощи, фрукты, клубни… всё это будет использовано после битвы.

Я осмотрела зрителей — трибуны еще не были заполнены наполовину — и нашла, что мешки располагаются даже у ног особ, чрезвычайно знатных с виду. Более того — возле охранников этих особ стояли точно такие же мешки, даже более здоровые! После чего я довольно громко выразила сомнение в том, что местная знать будет бросать друг в друга гнилыми помидорами.

— Яблоками, — поправил Йехар меланхолично, — и баклажаны весьма в ходу. Они считаются уделом аристократов, меж тем как люди простые обходятся репой и шишками.

Виола недоверчиво подняла брови, и он добавил:

— Местная традиция. Здесь это считается забавой.

И исторг из груди ностальгический вздох — наверное, по временам, когда он сам активно обстреливал «супостатов» гнилыми баклажанами. Мы с Виолой переглянулись.

— Умоляю, держи барьер, — попросила я. — Мне не хочется получить по голове подгнившей репой.

Эдмус пока еще не появлялся. Он помогал Веславу подготовиться к бою: только спирит с его неиссякаемым запасом оптимизма мог находиться нынче утром рядом с алхимиком, которому вскоре предстояло выйти на ристалище. Чем ближе было начало турнира, тем сильнее сдавали нервы у Веслава, а поэтому он измотал нас с самого утра: сначала придирчиво выбирал для нас места, сопоставляя их расположение с местом домина. При этом глубоко наплевав, на то, что мы понятия не имеем — на какой площадке будет драться сам алхимик. Приглашение Даллары разделить с ней и домином особую трибуну он отверг еще вчера, в очень туманной форме, и теперь Йехар из-за этого страдал. Меня Веслав уел, царственно скинув на мои руки плащ со всеми своими эликсирами. Я пошатнулась: одежина эта весила как хорошая кольчуга — а алхимик еще и прибавил:

— И если с ним что-нибудь случится…

И приправил это таким взглядом, что я не стала желать ему удачи.

А потом он начал придираться по мелочам ко всему, включая наши лица, так что мы оставили Эдмуса отдуваться за Дружину и пока что не особенно терзались муками совести. Несмотря на то, что пришлось два часа просидеть на занятой нами трибуне, на самой нижней скамейке, наблюдая за довольно-таки унылой торжественной частью — выносом гербов, оглашением имён славных воинов (после третьего заунывного перечисления достижений очередного великолепного бойца мозг отказался воспринимать информацию наглухо). Зрители, видимо, были поопытнее нас, потому как стекались на трибуны постепенно. Сначала компанию нам составила Тилкида, но потом сбежала и она, шепнув Йехару, что Даллара все равно болеет за него. Рыцарь повеселел, но ненадолго. Вскоре он уже с серьезным видом рассматривал небеса.

— Погода для боя сегодня хороша, и солнце не будет бить в глаза, — бормотал он. — Покрытие, сколько я могу видеть, годится… Однако, почему они так медлят?

Еще минут через пятнадцать явился ухмыляющийся Эдмус.

— Веслав сейчас на жеребьевке, — доложил он. — На предварительной, то есть. А там такой гам! Все друг друга перекрикивают, доказывают, что их обманули… Боюсь, что в конце концов он просто убьет их своей галантностью.

— Или не галантностью, — смачно отозвалась Виола. Шут пожал плечами.

— Все может быть. Почему так пахнет гнилыми овощами?

— Ими здесь добивают раненых, — триаморфиня, если уж шутила, всегда делала это с каменным лицом. — Или победителей… как пойдет.

— А можно принять участие? — тут же заинтересовался спирит. — Я могу хоть сейчас слетать на ближайший огород — и тогда, даже если Веслав проиграет, мы достойно отомстим за его поражение!

Оглядев наши лица, Эдмус заключил, что шутка не удалась. Тут он был совершенно прав. Мы не готовы были шутить о том, что будет, если Веслав проиграет. В особенности о том, каким образом он может проиграть.

На своей трибуне явился сначала домин Олл, — почти незаметный за дюжей стражей — за ним Даллара и Стэхар. Доминесса, едва только затихли народные приветствия, нашла взглядом нас и послала Йехару легкую, печальную улыбку. Тот улыбнулся в ответ.

Как раз в этот момент бойцы появились на арене — вторая церемония представления, к счастью, покороче того самого торжественного выхода. Эта явно предназначалась для того, чтобы публика поприветствовала своих любимчиков и могла пощупать новичков глазами.

Пощупать, к слову, было что — тридцать восемь кандидатов, можно сказать, что как на подбор. Не все участники турнира были культуристами с виду, но в основном это были крепкие ребята, а тот, что шел первым, был выше Йехара на голову и гораздо шире в плечах — настоящий великан, такому и меч не нужен, один раз подует как следует — и противник затеряется в облаках. Сразу же за ним выступал Ксахар с неимоверно героическим видом. Веслав, которого так и объявили — «Алхимик незнатных родов, член Равновесной Дружины, рука для славного клинка Глэриона», шел одним из последних. При это заботливо поддерживал подол своего диковинного одеяния и больше всего был озабочен тем, чтобы не упасть. Он до того был похож на девушку, которую в первый раз пригласили на бал, что я с трудом подавила в себе желание расхохотаться. На трибунах при виде алхимика раздались смешки и улюлюканье, но Даллара одарила его улыбкой, когда он проходил мимо, и я услышала, как рядом скрипнул зубами Йехар.

Может, Веслав и улыбался в ответ, я не заметила, но когда церемония оглашения участников закончилась и он подошел к нам, улыбки на его лице я не увидела.

— Выгляжу как идиот, — пробормотал он вместо приветствия. — Особенно из-за этого клинка.

Йехар мрачно оглядел парусящее, развевающееся платье, и заключил:

— Мнится мне, меч тут ни при чем.

— Буду драться с каким-то Кэшш-арром, ничего себе имечко, — Веслав кивком указал на того самого «великана», остановившегося в отдалении. — Хотя такому небоскребу подходит. Двухэтажное-то. Сейчас у нас допинг-тест, а потом сразу бой.

Между бровей Йехара залегла глубокая морщина от таких новостей.

— Я сражался с ним однажды и победил, — пробормотал он, глядя на противника Веслава. — Хотя бой был не из легких… старайся не подставлять клинок под его удар с размаха. Иначе он просто перерубит меч или вывихнет тебе руку.

— Это который? Вон тот? — удивился Эдмус. — Которого все по дуге обходят? Ох, как я жалею его родителей — родить и вырастить такого громилу!

— А по мне — его самого жалеть надо, — с расстановкой произнесла Виола. — Это ведь его мать сидит в центре той трибуны?

И с краев тоже, поскольку в центре одной трибуны для этой особы было явно маловато места. Она свободно могла бы сложить Веслава пополам и засунуть в дамскую сумочку, да только сумочки при ней не было. Зато у ног заботливой мамаши стоял чудовищных размеров мешок с очень крепкими на вид баклажанами, а сама она мрачно обсасывала какую-то кость и являла собою довольно точное воплощение картины «Людоедша на покое».

— Может, сразу от боя откажешься? — обратилась Виола к алхимику. Тот мотнул головой.

— Нашли, чем пугать — шкафом с… ну, с двумя антресолями. Посмотрим, что будет на допинг-тесте. Если меня не дисквалифицируют сразу…

Начало было ободряющим. Я уже знала, что Веслав принял специально какую-то, довольно простенькую смесь, похожую на те, что использовались здесь постоянно: стимулятор выдержки и силы. Зелхес должен был ее обнаружить и нейтрализовать — за такое дисквалификация здесь не грозила — и попался бы на хитрость магистра. Миниатюрная капсулка с основным эликсиром, увеличивающим скорость реакции, была давно прикреплена к рукояти Глэриона. Веславу было достаточно покрепче сжать пальцы — и снадобье впитается через кровь.

— Простой усилитель тоже пришелся бы кстати, — заметил он сегодня утром, — но эти два снадобья не уживаются вместе. Придется выбирать — скорость или сила. И попрошу не задавать дурных вопросов, вроде того, что я выберу.

— А это главный приз? — Эдмус тем временем привстал, заинтересованно вытягивая шею в направлении ларца, который только что с величайшими почестями был вынесен на арену и занял свое место на довольно большом расстоянии от домина — на таком большом, что наши подозрения крепли с каждой секундой. В ларце что-то едва заметно поблескивало красным.

— Что-то он маленький, — усомнилась я. — Они точно не подсунули туда вместо рубина вампиров какого-нибудь бутылочного стекла?

Веслав, которому предстояло драться за это самое «стекло» поблагодарил меня за такой вопрос испепеляющим взглядом и отвел в сторону Эдмуса. Это было довольно странно — какие секреты могут быть у алхимика и спирита? — но мое внимание в тот момент было поглощено более колоритным персонажем: к нам приближался противник Веслава.

— Хо! Йехар! — начал он хриплым басом и на пару градусов наклонил свой могучий стан приветствия ради. — Я уж и не поверил, когда увидел. Ты — да здесь! Не видал тебя на жеребьевке.

Вблизи стало заметно, что лицо у него почти сплошь покрыто шрамами, а один, особенно колоритный, идет наискосок по лбу. Видимо, когда-то у лба произошло столкновение с мечом, которое закончилось печально для последнего.

— Я не дерусь сегодня, Кэшш, — объявил наш рыцарь, силясь изобразить на лице улыбку. — Увы.

— Нет? — великан поскреб пятерней в круглой металлической шапочке, которая венчала его голову. Раздался звонкий металлический звук. — А я-то думал… хотел драться с тобой. Ты, да еще барон Гретц — только и есть, что бойцы среди этих мозгляков паршивых! Правду говорят, что тот хлюпик, с которым ты сейчас разговаривал, выйдет в паре с Глэрионом?

Веслав этого не услышал, хотя слово «хлюпик» было произнесено в четырех метрах от его уха и очень громко. Он все еще что-то втолковывал Эдмусу.

— Едва ли до финального боя… — услышала я краем уха. Кэшш-Арр тем временем издал еще одно громкое «Хо!», но теперь гораздо более оптимистичным тоном.

— Он идет с моим клинком, — осторожно отозвался Йехар. — А ты, как и всегда, в паре с Арпокукилионитом?

— Нет, тот мой товарищ погиб. Утонул в реке… — полный грусти вздох едва не сдул меня с насиженного места. — Это новый меч, его сковала моя мамочка. Его зовут Хисмоэллеморногокок.

Йехар выслушал это с самым серьезным лицом. Взгляд его заинтересованно скользнул по клинку — то был настоящий меч-кладенец, среди остальных мечей он выделялся точно так же, как и его хозяин — среди остальных людей. Для имени этого оружия хватило бы и последних трех букв.

— Гы! — выдал тем временем противник Веслава еще более выразительно. — Я перемелю твоего молодого друга как… как муку! — его лицо прояснилось, когда он выдал столь замечательное сравнение. — Ладно, жду тебя самого на арене. Можно и в следующем турнире. Посмотри на них! — он сплюнул. — Двуногие червяки!

Он кивнул на прощание Йехару и тяжелой поступью отправился на арену. Время от времени останавливался и пытался попасть плевком в других бойцов, которых, видимо, почитал вовсе ни за что.

— Единственный, кто дерется не ради призов или славы, — мрачно отметил Йехар, глядя ему вслед.

— Он назвал меня молодым, я не ослышался? — мстительно осведомился Веслав, который наконец отвлекся от своего совещания с Эдмусом.

— Он имел в виду, что ты умрешь молодым, — пояснил рыцарь, хмуро глядя, как Кэшш прокладывает себе дорогу в очереди на допинг-тест. — Не обнадеживай себя, думая, что он неповоротлив. Припоминаю наш бой с ним… когда ему нужно, он может двигаться весьма быстро.

— А меч-то у него хоть без сюрпризов?

— Смотря что считать сюрпризом, — рассудительно отозвался Йехар. — Если то, что ты не сможешь его клинок даже поднять…

— …а тем более — выговорить… — бросила Виола в сторонку.

— Но если ты имеешь в виду колдовские свойства — не беспокойся, его меч их начисто лишен.

Алхимик удовлетворенно хмыкнул. Наверняка полагал, что для такого оружия магические свойства — явно чересчур. Хватает того, что оно похоже на расплющенную, заточенную железнодорожную шпалу.

Потом начался допинг-тест (проходящий публично и пафосно, прямо посередь арены), в ходе которого двое бойцов были исключены со скандалом за чрезмерное увлечение эликсирами и снадобьями. Один из них еще в очереди начал извергать замечательно красивое пламя из… ну, словом, это было очень занимательное зрелище.

— Нужно будет обзавестись таким же выхлопом! — во всеуслышание объявил очарованный Эдмус прежде, чем мы успели его остановить.

Второй воин дошел до проверки, но ее не прошел, не согласился со своей дисквалификацией, впал в ярость и выхватил оружие. Он успел покалечить еще двоих бойцов, прежде чем вмешался Кэшш-Арр и легонько тюкнул его кулаком по шлему. Комментариев не последовало. Тело буяна тут же прибрали стражники домина.

Очередь становилась все меньше, бойцы один за другим занимали свои места на арене, разделенной на двадцать условных квадратов (похоже было на длинную таблицу в два столбца и с десятью строками), а Йехар в кои-то веки решил устроить нам собственную церемонию знакомства, присматривался к каждому и перечислял достоинства и недостатки тех, кого знал. Звучало куда как посодержательнее, чем у глашатаев на арене.

— Илло, северная граница, его клинок режет металл как масло… Барон Гретц, я думал, он еще не может сражаться, стража судачила, что месяц назад его серьёзно ранили, не приведи Высшие Силы — достанется такой противник, он — само коварство… Ксахар… — характеристики этого бойца мы не услышали, но увидели, как заходили желваки по лицу рыцаря. — А этого я не знаю, странно, что он попал сюда при таком маленьком росте… Нуглеаз Я-Твоя-Тень — я слыхал, за ним нельзя уследить глазом…

Очередь дошла до Веслава. Мы невольно напряглись, стараясь увидеть, что происходит у стола, за которым заправлял Зелхес, и только Йехар продолжал нервно бормотать:

— Клай, прозванный Дроздом — ну, этот не опасен, хотя его манера напевать во время боя раздражает, поскольку его слух всегда оставлял желать лучшего, даже для друзей… А это мой ученик, я сам его обучал, Твелл, я не знал, что он уже участвует в турнирах. Что это там?

Зелхес протянул Веславу кубок. Тот с видом «на, подавись!» кубок осушил, после чего получил разрешение занять место в той секции арены, которую уже нетерпеливо топтал своими ножищами его соперник. Место боя находилось неподалёку от нас — что должно было бы радовать, но не радовало совершенно. Алхимик шел, путаясь в полах непривычного одеяния и явственно изрыгая проклятия, и все, кто сидел с нами рядом, удивленно оглянулись, когда услышали наши облегченные вздохи.

Но неужели Зелхес правда такой идиот, что не раскусил его уровня? Или же Веслав сказал нам о тех, кто придерживается Кодекса святую правду, и они не обладают вовсе никаким воображением?

Шум на трибунах начал постепенно смолкать. Все противники заняли свои места — восемнадцать пар — и обнажили мечи, посылая друг другу взгляды, которые так и дышали любезностью.

Веслав при этом оказался почти перед нами, но на нас не взглянул. Он заботливо освобождал свою талию от ремня, который ее стягивал, освобождая при этом «доспехи» целиком. Одежда тут же зашумела и наполнилась воздухом. С минуту казалось, что Веслав сейчас вспорхнет — и Эдмусу придется отлавливать его в небе.

На главной трибуне воздвиглось тем временем что-то вроде помоста. На него, не спеша, взошел домин и сколько-то минут махал руками, требуя тишины. Когда же она наступила, хоть и не полностью — Олл прокашлялся, завел глаза в небо и скрипучим, монотонным голосом начал:

— В этот день мы собрались здесь… — и по трибунам прокатились конвульсии омерзения.

С непередаваемым отвращением к этому миру домин поведал сначала, как важно устраивать такие турниры для проверки смелости и силы, потом перешел к тому, сколько благородных бойцов взращено конкретно в этом королевстве — об этом он сообщал таким голосом, словно желал всем без исключения бойцам не вернуться с этой арены живыми. После чего, все с теми же интонациями, начал описывать недавние достижения: победу над каким-то соседним княжеством, которое не превышало по размеру одной деревни; ругательное письмо, отправленное к вампирам с почтовым гусем и прочая, и прочая.

Отчеты. Ненавижу отчеты. Это почти как розовое масло, только для ушей. И звучит почти в современной традиции: мол, а еще мы снизили количество поломанных лошадиных ног в этом году на два с половиной процента! Мы достигли этого инновационным методом повешения хромого кузнеца из кузни при дороге…

Я поняла, что не выдержу долго. Эдмус рядом со мной уже сидел с отчаянным видом и повторял:

— Что же делать?! О, что же делать?! — лицо Даллары на трибуне стало еще более бледным и печальным, чем обычно, а некоторые бойцы на арене начали неловко переминаться с ноги на ногу, показывая, что Зелхес переборщил с количеством своих нейтрализаторов допинга.

Словом, все были в растерянности, но тут прозвучал глас народа. Он материализовался неожиданно, в здоровенной гнилой брюкве, прилетевшей с одной из трибун — и поразил цель с необыкновенной точностью. Под громкий фальшивый хор сочувствующих придворных и вздохи блаженства с трибун домин свалился с помоста и его принялись приводить в чувство, стражники отправились на трибуны искать виноватого, а турнир под шумок как-то начался сам собой.

— Хо! — рявкнул Кэшш-Арр, без труда перекрывая басищем пока еще осторожный лязг клинков на соседних площадках. — Чего ты сюда приперся? Ты похож на девочку в этом платье!

Лучше бы он не пытался довести Веслава словами. Веслав сам специализировался на подобном.

— Глянь на себя, на помесь бегемота и яка! Причем, перемены одежды этого не исправят.

По зрелом размышлении Кэшш решил, что это было оскорбление, и разговор на этом закончился. Боец пошел в атаку с яростным ревом подбитого ТУ-22, целеустремленностью тарана, а его скорость представляла собой смесь первого и второго. Выпад мечом, который он сделал, мог пробить бетонную стену и не достал до алхимика совсем чуть-чуть — но все же не достал. За выпадом последовал боковой рубящий, потом обманный маневр — и опять колющий, и все с такими же результатами. Веслав просто уклонялся и не пытался хотя бы отражать удары. Один раз он стукнул своим мечом о меч противника, но это было скорее случайное попадание.

Противнику такая тактика совсем не понравилась.

— Ты сюда зачем приперся? — повторил он. — Ты драться будешь?

— Нет, — ответил Веслав с тем особенно непроницаемым выражением лица, которое характеризовало его алхимическое «я». — Я лучше потанцую.

Из его уст это звучало настолько безумно, что мы выкрикнули вместе с Кэшш-Арром:

— Что?!

— Ну, раз одежда на мне соответствующая, я лучше повальсирую. И попрошу на ноги в процессе не наступать!

И Веслав метнулся в сторону, уходя от очередного выпада. Мечи встретились, звякнув друг о друга.

А секунду спустя эти двое закружились по своей арене так, будто и правда собирались репетировать танец для бала.

Кружился собственно Веслав. Пользуясь тем, что противник превосходит его размерами и не всегда за ним поспевает, он менял позиции постоянно, двигаясь при этом не только вправо-влево, а еще и по кругу. Притом, насколько я заметила, своим эликсиром он пока не пользовался. Время от времени он отражал удары, но только те, что доставали его на излете: следовал совету Йехара и опасался мощных ударов Кэшша. Тот поворачивался вслед за алхимиком и несколько раз пытался его достать, но меч протыкал только струящуюся в воздухе одежду.

Меч Веслава ударился уже не о клинок Кэшш-Арра, а о его же кольчугу. Тот рыкнул что-то нетерпеливое (но выразительное), нанес рубящий — и под лезвием опять оказалась проклятая ткань. Не мог великан сообразить, что случилось с «хлюпиком» в девчачьем платье: минуту назад он поддерживал его, чтобы не споткнуться, а теперь двигался так легко, словно всю жизнь носил такие тряпки, словно ему не мешали широченные рукава и длинный подол!

Кэшш-Арр не знал одного: Веслав действительно всю жизнь таскал подобное на себе, по крайней мере, все время, сколько мы его знали. Только обычно его плащ весил килограммов пятнадцать, а теперь он от этого груза избавился. Казалось, он может управлять своим костюмом и направлять его: тот развевался вокруг, и противник искренне полагал, что Веслав все еще перед ним, когда алхимик уже успевал переместиться. Это давало преимущество во времени.

Мало-помалу до меня начало доходить. Веслав подготовился не так уж и плохо: роль сыграл даже цвет. Белые с желтым продольные полосы одежины Веслава сливались с песчаным покрытием арены, расплывались перед глазами, а при кружении окончательно нельзя было разобрать, где он находится, а прервать это кружение алхимик Кэшшу не давал. Тот позволил навязать себе чужую стратегию и теперь тоже вертелся, со всей доступной скоростью, взмахивал мечом, пытаясь захватить побольше пространства, как будто надеялся, что Веслав окажется по счастливой случайности именно в этой точке.

Потом я заметила в этом кружении какой-то знакомый ритм и поняла невероятное: Веслав отсчитывал шаги, каждый третий делая более длинным!

— Это Стальной Вальс, — прошептал Йехар, следя за нашим бойцом. — В ходу в нескольких мирах, здесь же я встречал его лишь на восточных землях… Откуда он знает эту технику?

— Читал… — хмыкнула Виола, как нельзя лучше спародировав раздраженный тон Веслава.

Все мы знали, что она подразумевает отнюдь не книги из городской библиотеки.

На арене наметилась перемена. Кэшш сделал очевидный вывод: чтобы успеть за противником, нужно попасть в его ритм. Делая взмахи клинком, он невольно подстраивался под Веслава: раз-два-три, удар, раз-два-три, отбито, раз-два-три, попробуем еще…

Когда их танец наконец начал смотреться со стороны почти гармонично, Веслав вдруг на счет «два» нырнул в сторону, ломая ритм. Кэшш, у которого в голове наверняка еще звучал вальс, замешкался на секунду, полсекунды, но этого было достаточно: алхимик проскользнул под его клинком, а пестрая одежда не дала великану вовремя оценить опасность, а еще через секунду Кэшш-Арр получил безжалостный, хирургически точный удар по ногам. Один, потом второй. Этот разбойничий прием был в таком контрасте с изящным вальсом, который мы видели только что, что возмущенным гулом разразилась вся наша трибуна.

Кровь брызнула мгновенно, великан поскользнулся на песке, и последний удар Веслава пришелся ему в середину груди, защищенной кольчугой. Пробить ее алхимик едва ли смог, но Кэшш-Арр от этого удара не устоял на ногах и упал, зажимая раны и честя противника такими словами, что на главной трибуне герцог и его придворные позажимали уши.

Веслав в ответ присел в издевательском реверансе. И тут же резко пригнулся, когда над его головой промчался увесистый подгнивший кабачок. Не встретившись со лбом Веслава, кабачок проследовал заданным курсом, улетел на соседнюю площадку и сбил с ног противника Ксахара. Жених доминессы, которому до этого момента приходилось плохо, не растерялся, тут же вышиб у поверженного противника меч и поклонился в адрес кабачка.

— Я до тебя еще доберусь! — взревели с трибун, и бедняга Ксахар удивленно завертел головой, но угроза касалась не его, а Веслава. Мамаша Кэшш-Арра стояла на ногах и как следует прицеливалась на сей раз тыквой средних размеров.

Метать яблоки ей показалось… мелко.

Веслав спешно отступил к нашей трибуне, и тыква размазалась о покрытие у его ног.

— Во бьет! — уважительно заметил кто-то за нашими спинами, оценив силу броска.

— Я доберусь до тебя, задохлик! — воздух прочертил еще один кабачок.

Поединки на соседних площадках пришлось на время прервать: мамаша Кэшш-Арра впадала в неистовство все больше, народ на трибунах дальновидно отодвинулся, а стража и дворцовые маги явственно не очень-то хотели связываться. Поэтому, после того, как еще двое рыцарей ушли в нокаут после случайных попаданий (координация у мамаши отставала от ярости), бойцов просто на некоторое время эвакуировали с арены.

Конкретно — на то время, пока у образцовой мамочки не кончится боезапас.

Впрочем, мама у Кэшш-Арра оказалась вроде Веслава по характеру: легко впадающая в ярость, но зато отходчивая. Поэтому, взвесив на руке последний снаряд — на сей раз крепенькую дыню, она с раздумчивым вздохом опустилась на скамейку, разрезала дыню висевшим у пояса кинжалом и принялась уписывать как ни в чем не бывало. Еще и жест милостивый изобразила — мол, можете начинать опять, так и быть!

К счастью, она замолчала чуть пораньше, а то Веслав уже собирался уточнить насчет «задохлика».

Что характерно, эпизод посчитали исчерпанным: бойцы вышли на свои площадки и продолжили обмениваться ударами как ни в чем не бывало.

— Сейчас ты скажешь, что здесь это в порядке вещей, и мы удивимся, — предположил Эдмус.

— Что? — пробормотал Йехар. — А, да… то есть, нет… я слыхал, на дыни не было урожая в этом году…

Со стороны могло бы показаться, что наш рыцарь поглощён остальными поединками: посмотреть там точно было на что! Но дудки. Он не сводил глаз с Даллары. Доминесса сидела рядом с отцом и братом, причем Стэхар ей что-то нашептывал с гаденькой улыбкой. Медальоны домиция и доминессы по временам вспыхивали серебром, и в эти вспышки некстати время от времени вплетались золотые всполохи медальона домина.

Доминесса бросала на нашего рыцаря очень виноватые взгляды.

Первый тур подошел к концу вполне спортивно и вполне стремительно. Боевые площадки пустели одна за другой — только успевай вытягивать шею и ловить глазами бойцов. Кого-то уносили. Кто-то отправился на отдых. Над парой человек склонились местные лекари с зельями и амулетами. Арена теперь помимо размазанных кабачков была залита еще и кровью — ее спешно принялись убирать и быстренько переразмечать: во втором заходе противники получали больше пространства. Зелхес с торжественно-невозмутимым видом сортировал склянки на своем столике для допинг-тестов. Поблизости от него шла жеребьевка и выкликались попарно имена бойцов и номера боевых площадок.

Опытная публика, которая хотела видеть поближе своих любимчиков, тоже начала потихоньку меняться местами и переливаться с одной трибуны на другую.

Все это проделывалось профессионально и очень утомительно.

— Хоть бы призраки появились, — помечтал Эдмус. — Может, позвать?

Но Йехар, как сторонник классических поединков, наконец отвлекся от страдальческого созерцания своей Дамы и пригвоздил спирита к месту грозным взглядом.

Цикл тем временем повторился. Бойцы опять приняли непонятные индикаторы, на сей раз никого с состязаний не сняли, и вслед за этим все разбились по парам и стали срочно делать всевозможные приветственные знаки своим дамам. Стоит ли говорить, что больше всего улыбок, поклонов и чуть ли не приседаний перепало Далларе, а Ксахар и вовсе расшаркивался так, что чуть не пропустил начало боя.

Веслав теперь оказался за три площадки от нас, да ещё и на другой стороне арены, так что рассмотреть его бой было не просто. В противники алхимику достался тот самый Клай по прозвищу Дрозд, который, как сказал Йехар, не был опасен. Ну, с этим определением я бы поспорила. Для людей с тонкой психикой… Вроде бы, и площадка от нас была далеко, а мы все равно слышали, как Клай распевает пошленьким тенорком какую-то столь же пошленькую любовную лирику.

Меч ходил ходуном в руках у Веслава, хотя бой еще не начался. Алхимик еще с визита к кузнецу Харру не слишком одобрительно относился к музыке.

Сигнал к началу боя дала Тилкида: активно замахала белым платочком, и на арене тут же возобновился лязг мечей.

Йехар — вот новость! — смотрел совсем не туда. Глазам рыцаря с чего-то понравился площадка перед трибуной домина, где оказался Ксахар. Он оборонялся от своего противника с явным трудом.

— Барон Гретц, — отметил рыцарь, не в силах скрыть в голосе ноток удовлетворения, — и его клинок воздуха.

В этот момент половина лезвия меча Гретца отделилась, пронеслась по воздуху наподобие копья и стукнула Ксахара по кольчуге, как бы играючи. Барон тонко намекал, что победитель уже определился, но до Ксахара это пока не доходило.

Да и вообще, какое дело нам было до Ксахара?

— Йехар, а у этого Дрозда случайно не воздушный клинок?

— Что? Нет, не воздушный.

— Но магический? — уточнила Виола.

— Конечно, — отозвался рыцарь, жадно созерцая, как Ксахар пытается обороняться от явно превосходящего его противника. — Он музыкальный.

— То есть, он аккомпанирует хозяину? — не поверил Эдмус. — Или как это…дуэтом с ним? И если у него голос и слух, как у самого этого Дрозда… Веслав! Беги! Беги оттуда!!!

Но дела оказались еще хуже, чем предполагал спирит.

Слух меча Клая приближался, собственно, к уровню самого спирита…

Веслава действительно стоило пожалеть.

— Когда твои глаза-а-а-а глядят в мои глаза-а-а-а-а, — голосил вовсю Клай, обмениваясь ударами с алхимиком, — Из глаза моего-о-о ползет моя слеза-а-а…

Меч же тем временем выводил что-то вроде аккомпанемента к деревенским частушкам. Так ему, видно, казалось разнообразнее.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — повторял Веслав при каждом ударе.

— Ползет она, ползе-от, к губам моим ползе-от… Смотрю я на тебя…и слеп от слез, как кро-от…

Это была самая настоящая психическая атака. И ведь у этого гада даже дыхалка не сбивалась, несмотря на бой!

— Алхимик! Прикончи его, как человека тебя прошу! — громко взмолился кто-то из бойцов по соседству. Но то ли Веслав не внял, то ли сам растерялся от такой психической атаки, пока общее мучение продолжалось.

Ставлю на что угодно, если даже Клай выйдет победителем, его все равно убьют.

— Что?! — вдруг вскрикнул Йехар, вскакивая, вернее, пытаясь вскочить.

И то же самое проделали на трибунах все. Хотя у остальных вскочить получилось лучше. Все, как один смотрели туда же, куда наш рыцарь смотрел с самого начала: на тот участок арены, который принадлежал Ксахару и барону Гретцу.

Барон вдруг как-то неловко повернулся и выронил меч. И через секунду уже лежал на земле без движения, а Ксахар повторял приветственные жесты в адрес Даллары.

— Колдовство! — единодушно вырвалось из тысячи глоток.

Но дворцовые маги, все, как один, развели руками — мол, нет, не колдовство. Трагическая, извольте видеть, случайность. А может, и не очень трагическая, Ксахар же победил!

— Ксахар — и чтобы барона Гретца? — переговаривались над нашими головами. — Да скорее бы этот алхимик вышиб меч из руки самого Йехара! Вы видели, как барон меч-то выронил? Да быть не может…

— Это правда так невероятно? — осведомилась Виола у Йехара, но тот молча спрятал лицо в ладонях. Вид у него был такой, будто удар Ксахара с чего-то пришелся по нему.

Для алхимика же тем временем дела приобретали опасный оборот. Клай Дрозд закончил балладу про ползущую слезу (Эдмус признался, что так и не понял — доползла эта слеза до конечного пункта, или что-то с ней случилось в процессе?) и объявил с видом конферансье, который представляет основной номер концерта:

— А теперь моя любимая: «У меня и любимой тень одна на двоих»… ой!

Веслав шагнул вперед еще на слове «тень». Взмахнул широким подолом, так, что меч Клая по инерции прошел сквозь ткань. Дрозд тут же рванул меч назад — но не тут-то было.

Ткань, с виду легкая и текучая, пропускала легко, но держала намертво — недаром мы с Веславом ее тем эликсиром пропитывали.

Еще один козырь.

Быстрым движением алхимик несколько раз обернул широкую полу вокруг меча — теперь его и вовсе было невозможно выдернуть, кстати, он примолк, и это радовало. А потом Веслав просто еще раз шагнул вперед, не обращая внимания на все потуги противника вернуть оружие, и… даже не воспользовался собственным мечом. Вместо меча имел место уличный прием «дай гаду в глаз, и поживее!». Клай машинально схватился за глаз, который обещал украситься отменным фингалом, отпустил рукоять меча и сел на песок. Трибуны грохнули хохотком.

Те бойцы, которые сражались рядом, облегченно вздохнули, на миг прекратив обмен ударами. Даже отсалютовали Веславу клинками.

— Спасибо, алхимик, — поблагодарил кто-то.

Веслав не без труда выпутал из одежины клинок, который все еще пытался издавать какие-то звуки, и швырнул на песок. Этот раунд для него закончился.

— Здесь не принято просто бить, — неодобрительно заметил Йехар, когда алхимик обогнул другие арены подошел к нам. — Чернь тебя, конечно, одобрит… но взгляни на лица придворных!

Веслав взглянул. Придворные все до одного смотрели на него так, как в культурном ресторане глядят на варвара, который ест гущу из супа руками.

— Градация, — признался алхимик. — После первого куплета мне хотелось его прирезать, потом — отравить, а потом — просто дать в морду.

Прямо как джинн. Хотя вариантов вроде «выполню три желания» Веслав вовсе не предусматривал.

Виола сочувственно хлопнула его по плечу — вот такое желание она понимала.

— Насчет них — пусть себе смотрят. Я на шее побрякушки не таскаю, — он кивнул в сторону трибуны домина, явно намекая на три медальона трех правящих особ. — А на этом высокородном сборище я вообще только как придаток к твоему высокородному клинку. Как они там меня представляли? Рука для Глэриона. Что там был за «ах» посередь боя?

— Ксахар одолел барона Гретца, — с мрачнейшим выражением лица отозвался Йехар. Алхимик коротко кивнул. Видимо, про мастерство Гретца и про мастерство Ксахара он откуда-то уже успел наслушаться.

— Многие считают, что это была странная ошибка, — но потом Йехар пожал плечами и заметил: — Однако кто знает.

И вновь пошел обмен взглядами между алхимиком и спиритом. Короткий. Эдмус просто чуть поднял брови в немом вопросе — Веслав кивнул, что-то подтверждая.

Такой короткий, что никто, кроме меня, ничего и не увидел. Очень может быть, потому, что все как раз досматривали остальные поединки.

На сей раз действо самую малость затянулось: некоторые бойцы начали осторожничать и затягивать бои. Но в целом, выглядело до жути похоже на предыдущий раунд: лекари-разметка-приветствия победителям, радостные вскрики, вот кто-то с досады швыряет меч в песок…

Ну, может, не настолько это было похоже: напряжение возрастало, пари над нашими головами заключались всё более азартно. Церемония жеребьёвки с алхимической проверкой казалась теперь непоправимо стремительной: шутка ли, бойцов только с десяток остался!

Да, и теперь еще по рядам пробежались ушлые торговцы, предлагая нам выпить-закусить, но Виола зыркнула так, что без еды остались все наши трибуны: торговцы смылись и не появлялись.

— Все равно у них там сплошные куры и пирожки, — вздохнул спирит. — Ну, если б хоть сырое чего, а то… варвары!

На арене тем временем осталось восемь бойцов. Еще двое победителей выбыли: один был слишком вымотан предыдущими сражениями и не смог подняться после собственной победы, поэтому его просто унесли. Собственно говоря, победил он только потому, что сам выжил, а его противник — нет. Еще один — тот самый Илло — выглядел поздоровее, но на жеребьевку тоже не пошел, вернее, не дошел до нее: поскользнулся на недоубранной корке от кабачка и стукнулся головой об арену так, что земля сотряслась. Илло имел мужество подняться и дотащиться до стола Зелхеса, но тот только головой покрутил: мол, куда тебе в бой? Ты и так зигзагами передвигаешься!

— Хороший был боец, — заметил Йехар с чуть уловимой мечтательностью в голосе.

Допинг-тест опять прошел без помех, и теперь весь стадион смотрел на бойцов, вернее, конкретно на Ксахара, которому попался какой-то такой же, как он, благородный и расшаркивающийся. У зрителей глаза заболели смотреть, как эти двое выполняют друг перед другом некое подобие танцевальных па. Кто-то даже попробовал поторопить парочку метко пущенным яблоком, но тут уж стража взяла дело под свой контроль: метателя фруктов вывели с трибун.

Затем мы догадались посмотреть на Веслава, и…

— Нет!

…на парня, который стоял напротив алхимика и приветственные знаки выполнял почему-то не только в сторону Даллары.

— Виола? — немного удивился Эдмус.

— Чего?! — подхватилась Виола и размяла кулаки. Она никому бы не позволила относиться к себе просто как к женщине.

— Оставь, Эдмус, — устало попросил Йехар. — Это приветствие касается меня… Это Твелл, мой ученик.

«Нет», которое мы слышали, принадлежало как раз нашему рыцарю. Теперь он не знал, за кого болеть.

— Хороший боец?

Мне Твелл показался уж слишком юным, да и улыбка у него была уж слишком солнечной. Не было там понимания серьезности ситуации. Ясно было, что парень сюда явился людей посмотреть, себя показать, как и то, что он на таком ристалище впервые. И если он победит, он совершенно точно выберет в качестве приза чью-нибудь благосклонность, потому что ему невдомек, что именно поставлено на карту нынче.

Впрочем, он как-то дошел до этого раунда.

— Мой ученик, — повторил Йехар. — Ему не хватает опыта… впрочем, мы же не виделись два года… Меч его — меч холода, но часто он берет простым мастерством… ему сейчас, должно быть, не намного больше восемнадцати…

Мальчик, значит. Младше нашего спирита. Лицо Веслава, который стоял напротив парня, было настолько же мрачным, насколько у Твелла — счастливым. Обе возможные развязки боя не очень-то его радовали.

Эта пара оказалась ближе к нам — хотя теперь, когда арена автоматически делилась на четыре части, мы могли как неплохо видеть и дальних бойцов.

— У вас в руках Глэрион, — Твелл пользовался тем, что сигнала к началу боя еще не было, хотя белый платочек уже находился в руках, теперь уже Стэхара. Оказывается, сигналы подавались не только дамами.

— Бывший, — процедил Веслав. Мальчик улыбнулся, но немного непонимающе.

— Мне не хотелось драться против клинка моего учителя.

— Но ты будешь?

— Конечно.

А что мы хотели от ученика Йехара?!

Белый платок взметнулся вверх, потом опустился вниз.

Снова началось. Ладно, может, в этой их традиции «все сразу и на разных площадках» — и был какой-то смысл. Пиршество для глаз, как-никак. Побольше экшна — это ж так нравится народу…

Хотя теперь-то стук клинков стал пореже. Конечно, на арене и людей-то было поменьше, но причина была еще и в усталости. После двух предыдущих боев никому не хотелось проиграть: бойцы осторожничали и прощупывали друг друга.

Все, кроме Твелла, в котором взыграл юношеский максимализм. Он не собирался осторожничать и наседал на Веслава очень здорово. Алхимик пока намеренно уходил от ударов и пытался «поймать» меч парня в ловушку ткани своего балахона, но мальчик был слишком юрким, а меч — мечом холода: единственный раз, когда Веславу удался маневр с тканью, Твелл просто выдернул засверкавший льдом меч, а Веслав с тихим чертыханьем отдернул заледеневшую полу.

Зрителей не особенно интересовала эта пара — с нашей трибуны народ даже ухитрился рассосаться и набиться на соседние. Взгляды были прикованы к каждому шагу Ксахара — тот после победы над бароном Гретцем автоматически стал фаворитом турнира. Кое-кто при этом умудрялся еще присматриваться к дворцовым магам — а ну, как они помогают жениху доминессы…

Но нас-то интересовала исключительно одна пара бойцов!

— Глупый мальчик, зачем, не надо, — шептал Йехар, как будто ученик мог его услышать, но Твелл как ни в чем не бывало продолжал теснить Веслава, словно задался целью заставить алхимика использовать последний козырь.

И Веслав его, конечно, использовал.

Когда, в какой из моментов боя — мы так и не заметили. Если Веслав и пустил в ход свой эликсир, то новообретенные силы придержал при себе — чтобы не привлекать внимания Зелхеса.

Просто Твелл перестал за ним успевать.

На миг, на секунду, потом еще на одну — он перестал успевать. И вместо того, чтобы осознать это и перейти в оборону — чертов юношеский задор — он атаковал!

Но все-таки не так быстро, как Веслав.

Лезвие бывшего Глэриона без труда прошило кольчужную рубаху и вошло парню в плечо. Правое, так что Твелл первым делом выронил клинок.

Он больше не улыбался и с удивлением посматривал на кровь — она еще не капала на песок, а пока просто текла по телу под кольчугой. Рядом за мной заерзал Эдмус. Шуту было не по себе еще с первого боя, но он почему-то не покидал арену.

— Что ж, — хрипло проговорил Йехар. — Могло быть хуже.

Слова нашего рыцаря обладали каким-то мистическим свойством сбываться в этот день.

«Хуже» началось непосредственно после того, как он это сказал. Юноша на арене вдруг наклонился, подобрал свой меч левой рукой, размахнулся…

Веславу со всей его реакцией чуть хватило скорости, чтобы отразить удар.

— С ума сошел? — крикнул он раздраженно и вместе с тем испуганно. — Жить надоело?

И отразил второй и третий.

Твелл шатался, рана, видно, была достаточно серьезной, но он продолжал наступать.

— Глаза, — вдруг сказала Виола. — Посмотрите.

Глаза у парня остекленели, лицо застыло, и он едва ли понимал, что делает. Иссушитель был здесь, совсем близко, если судить по силе контроля, он наконец, проявил себя, и ему явно не нравилось, что побеждал Веслав.

Йехар понял, чем все закончится, первым, и приподнялся, вцепившись в бортик изо всех сил.

— Веслав, не на…

Но Твелл уже упал на песок арены. У мальчика было лицо только что проснувшегося человека — и он еще успел посмотреть, перед тем, как закрыть глаза, сначала на бывший Глэрион, который Веслав только что выдернул из его груди, потом — недоуменно — в сторону Йехара.

Рыцарь без единого звука опустился на свое место. Так и сидел, часто сглатывая и почти не дыша.

И ничего не видя.

Он не видел, как Веслав нагнулся над мальчиком и кивком подозвал Зелхеса, и дворцовый алхимик почему-то внял и подошел сам, не посылая подручных лекарей. Не видел, как они обменялись короткими фразами, и сразу же вслед за этим Твелла унесли с арены. Кто-то положил рядом с ним на носилки его меч. И как Ксахар справился со своим противником — Йехар не видел тоже. Правда, и мы этого не видели. Слышали разочарованный гул и правильно его поняли. И всё.

Когда Веслав подошел к нам, у рыцаря даже слов не нашлось. За него заговорила Виола.

— Он был под контролем…

— Я знаю, — отрезал Весл, глядя поверх наших голов. — Жить он будет. Хотя, наверное, встанет не скоро.

Йехар тихо выдохнул сквозь зубы и заговорил тихо:

— Ольга… ты не могла бы…

Я не ответила ни слова и поднялась на ноги. Мне была понятна эта просьба.

Виола поднялась со мной — ей тоже было понятно решительно все, и она собиралась играть роль моей телохранительницы.

Но молча она не ушла.

— Ты его мог калекой оставить, — бросила она Веславу, когда мы уже начали пробираться к выходу. — Можно же было просто вышибить меч!

В тот самый момент, когда я пыталась не отдавить ноги почтенному торговцу, до меня долетел ответ алхимика:

— Я здесь не в бирюльки играю. Дальше будет хуже, так что мне нужно было беречь силы.

Несмотря на то, что у Йехара сил не было вовсе, я сомневалась, стоит ли его оставлять в компании алхимика. Судя по взглядам одного и второго — это было небезопасно.