Раб Бури

Долгое пробуждение ​

Пучок света упал на сетчатку глаза Айсера и пробудил его ото сна. Старое воспоминание, кошмар, отозвался громким эхом в сознании. Айсер взял себя в руки и моргнул. Женщина нависала над ним, обычным ручным фонариком проверяя работу его зрачков. На сетчатке глаза Айсера высветилось окно диагностики, начав проверку всех его систем.

— Прибыли? — хриплым голосом он спросил женщину.

На ней был белый комбинезон медицинского персонала баржи. Светоотражающие линии шли вдоль одежды. Айсер ещё раз моргнул, послав команду своему центральному процессору, расположенному в голове, как можно быстрее привести его зрение в порядок.

— Почти, мистер… — женщина задумалась, изучая список пассажиров баржи, — мистер Клемент Гафнер.

— Просто Айсер, — он неуверенно ей улыбнулся. Женщина не улыбнулась ему в ответ.

— Мы на низкой орбите Булыжника. В данный момент, баржа по инерции движется в Порт, — она убрала фонарик в нагрудной карман, — магнитные поля Булыжника возьмут нас через, — она вновь задумалась. Ненужно быть Айсеру экстрасенсом, чтобы знать, что она считывает полученную информацию со своей голографической линзы. Вряд ли она может себе позволить модификации глазного яблока. Впрочем, Айсер то же не мог, — через двадцать минут. Попросим вас к этому моменты собрать свои личные вещи и прибыть к месту сбора.

Женщина развернулась и уплыла к соседней капсуле.

— Как скажете, — негромко ответил ей Айсер.

Внутри баржи была невесомость, а значит, никакого внешнего ускорения не было. Баржа благополучно вошла в поле взаимодействия дуги, снизив свою скорость до, каких-то, тринадцати тысяч километров в час. Она медленно плывёт в космосе по направлению к дуге, где, создаваемый псевдовектор дуги, выровняет её положение, и припаркует к космической стоянке. Через двадцать минут.

Айсер медленно подогнул под собой ноги, ухватился за края личной капсулы с обтекаемыми формами, и слабо толкнул себя. Тело вылетело наружу, где оказалось в помещении цилиндрической формы. Капсулы же располагались во внутреннем слое цилиндра, и по бокам от себя Айсер видел других пассажиров, лениво выплывавших из своих спальников. На них были одеты белые тепло сохраняющие комбинезоны, как, собственно, и на Айсере. К ним сразу же подплывали работники медперсонала, проверяя их состояние. Айсер был одним из первых пробудившихся, и ему не требовалась особая помощь. Он подплыл к канату, натянутого вдоль оси цилиндра, и по нему пополз к выходу. Можно было бы оттолкнуться за счёт каната и получить нужное ускорение, чтобы преодолеть нужное расстояние за пару секунд, но Айсер решил не делать этого, чтобы не привлекать лишнего внимания. Любой из пассажиров мог быть сторонником Пирры.

Лёгкое голубое сияние, создаваемое встроенными в стены лампами, работавшими от внутренних радиаторов, нагревавших помещение, освещали путь Айсеру. Он отдал команду нужному нейромоду, и его зрение прокорректировало получаемый спектр. Теперь Айсер видел более ясно, чем мог бы ему позволить обычный человеческий глаз. На секунду он включил тактическую таблицу интерфейса, перепроверив её работу и работу своих нейромодов, и, убедившись в исправности, отключил её. Если он благополучно пробудился здесь, а не где-то в карцере, обложенной сеткой Фарадея, и в магнитных наручниках, то значит, он благополучно прошёл таможенный контроль. Ни один сканер не обнаружил ничего неестественного в его организме, в строении его костей, в аминокислотной цепочке его мускульной конструкции. Возможно, пол пути уже позади. У Айсера есть двадцать, нет, уже восемнадцать минут, чтобы найти своего богатого инвалида, за которым, по его легенде, он обязан присматривать, пока тот будет любоваться красотами человеческого мегасооружения. Без него Айсеру не пройти через контроль пограничных систем Булыжника. Разве что с боем.

Круглый шлюз цилиндра был открыт, и Айсер выплыл в просторный коридор с округлёнными внутрь стенами. Ухватившись за один из парапетов, он огляделся вокруг, нашёл ближайший матовый терминал, и, подлетев к нему, отправил тому нужный запрос. На поверхности матового экрана отобразилась трёхмерная проекция баржи. Сама баржа была похожа на грушу, а несколько цилиндров, разделённые на сектора, находились «внизу» этой груши, в более уплотнённой её части. Центральный коридор, где сейчас и находился Айсер, проходил вдоль оси груши. Он сохранил модель груши в одном из запасных нейробаз данных, чтобы, если что-то случится, например, пропадёт свет, он смог бы ориентироваться сугубо по своим сенсорам. Паранойя, но что поделать.

Нужный сектор располагался в двухстах метрах «вверх», хотя для Айсера в данный момент это обозначало «назад». Айсер изменил своё положение так, что левая сторона стала для него надиром, а правая — зенитом, и медленно отталкиваясь, полетел к нужной части сектора. Мимо него проносились открытые шлюзы других цилиндров, но люди всё ещё приходили в себя от криогенного сна. Можно было сделать вывод, что Айсер был единственный, кроме работников баржи, кто сейчас полностью бодрствовал. Несколько раз на его пути встречались эти самые работники, передвигавшиеся по другим перилам, преимущественно медицинский персонал, но иногда и охранники. Никто ничего не сказал ему, а только дружественно приветствовали его.

Через три минуты Айсер добрался до нужного цилиндра, шлюз которого был на противоположной стороне слева, аккуратна затормозив: сначала рукой, державшейся за перекладину, подтянул себя к стене, а затем встал ногами на неё. Теперь шлюз был над его головой. Оттолкнувшись ногой от стены, он придал своему телу достаточно импульса, чтобы влететь внутрь.

Где его тут же остановили сотрудники службы безопасности баржи. Двое мужчин крепкого телосложения направили Айсера к канату, за который тот ухватился, и подлетели следом, ухватившись за канат по обе стороны от гостя, окружая того.

— Это частный сектор. Посторонним вход запрещён, — мужчина с каменными чертами лица обратился к Айсеру. Айсер едва удержался, чтобы не включить свой сканнер и не просканировать человека перед ним на сквозь, но вовремя опомнился, что у того тоже могут быть нейроимплантаты, которые такую наглость сразу же засекут. Беглый зрительный осмотр выявил миниатюрный тазер, закреплённый на поясе синего комбинезона. Прямо под рукой стража. — Просим вас немедленно покинуть данную территорию.

Айсер поздно опомнился, что на нём был обычный белый комбинезон пассажира эконом-класса.

— Я работаю на мистера Йена Ван Дайта.

— Имя?

— Клемент Айсер Гафнер.

— Секундочку, — охранник обратился к своей базе данных, но тут же продолжил, — перешлите подтверждение личности.

Айсер навёл свой зрачок прямо на зрачок охранника, переслав свои данные через инфракрасное излучение. Объём данных не превышал и мегабайта, и не требовался мощный излучатель. Охранник моргнул.

— Капсула номер 23. Хорошего вам дня, мистер Гафнер.

— И вам.

Охранник пропустил Айсера, и тот пополз к нужной ему капсуле. Очень вежливые стражи правопорядка, впрочем, чему удивляться, если этой цилиндр принадлежит богачам? Здесь и освещение получше, здесь и канат ощущался более мягким, у немногочисленных капсул (Айсер насчитал всего двадцать семь обустроенных капсул из пятьсот пятидесяти) летало по четыре мед работника, бережно проверявшие состояние пробудившихся богачей. Рядом с ними было минимум по два личных охранника, и, наверно, где-то рядом, были их личные доктора, или слуги, или ещё кто-нибудь, так близкий к ранимому сердцу богача, без которого тот не может позавтракать. У капсулы номер двадцать три была такая же картина. Разве что, не было личной охраны. Хотя это же работай Айсера, нет?

Пять медицинских работников помогали мистеру Ван Дайту покинуть свою капсулу, бережно обхватив его. Удивительно, но здесь были и личные канаты, которые тянулись перпендикулярно основному к каждой капсуле. Или их закрепили уже позже? Айзер воспользовался одним из таких канатов и по нему подполз ближе.

— Так, осторожно, мистер Ван Дай. — Женщина в жёлтом комбинезоне контролировала работу по извлечению особо дорого объекта в человеческом эквиваленте из своего заточения, в котором тот проспал последние три года. Да, столько летела их баржа от района солнечной системы, радиусом в десять световых лет, куда входил и Сириус, до этого района рукава Ориона, а точнее — пролетели триста двадцать световых лет. Белокурые волосы женщины были скручены в форму улитки. Ничего похожего на Луну. — Контролируйте своё тело, здесь инерция…

— Ты меня держишь за старого дурака? — недовольно возмутился Ван Дайт. — Я знал эти законы, когда ты ещё не родилась. Лучше помоги мне выбраться от сюда. Я своих ног не чувствую.

Айсер легко мог бы поверить в это, зная состояние костей мистера Ван Дайта. Даже со всеми способами омоложения, у человеческого тела, настоящего тела, не модифицированного, есть жизненный предел. Его можно продлить, сто, двести лет, даже четыреста, но не до бесконечности. А Йен Ван Дайт выглядел в прямом смысле старо, даже в век, когда можно перемещать объекты быстрее скорости света и осуществлять распад протона в маленьких катализаторах, который можно установить прямо в тело человека. Его лицо было покрыто морщинами, ободки бровей падали на края глаз. Но назвать его дряхлым язык не поворачивался. Он излучал какую-то ауру, ауру могущества? Превосходства? Его волосы всё ещё были в идеальном состоянии, губы не потрескались, да и сам он был полон сил.

Но каким бы молодым он не пытался казаться, прошло минут пять, прежде чем он смог самостоятельно ухватиться за нужный ему, личный канат, и заметить, провисевшего всё это время в пространстве, Айсера.

— О, ты явился? — Йен обратился к Айсеру.

— И вам доброго дня, — Айсер сделал лёгкий кивок головы.

— Оставь свой сарказм для других. — Йен неаккуратно напомнил, зачем здесь вообще нужен Айсер. Женщина в жёлтом комбинезоне оказалась за спиной Ван Дайта, и сделала тому инъекцию стимулятора в область шейных позвонков. Старик поморщился. — И долго ты уже тут находишься?

— Не долго.

Двое других медицинских работника, изменили своё положение в пространстве, расположившись для Айсера и Ван Дайта головами вниз. Они сняли предохранители с уже пустующей капсулы, вытащив детали конструкции рекс-протезов для ног, начав аккуратно собирать их. Женщина тоже изменила своё положение в пространстве, и теперь держалась за тыльную часть комбинезона Ван Дайте. На левой руке, которой она и ухватилась, находился небольшой медицинский напульсник, на кистевой стороне которого были закреплены инъекционные капсулы. Она поочерёдно выбирала одну из них и осуществляла инъекции по выбранным частям тела Ван Дайта через комбинезон. Айсер насчитал по шесть уколов в каждую ногу аристократа. После чего, два медика, оставаясь перевёрнутыми головами вниз, установили рекс-протезы на каждую ногу, закрепив их винтами, которые самолично и вкрутили. В области таза протезы соединились в одну общую конструкцию, уплотнившись между собой. По лицу Ван Дайта пробежала гримаса боли.

— Немного унизительно, не правда?

— Зато теперь вы сможете свободно передвигаться, как только окажетесь в зоне гравитационного притяжения, — восклицательном тоном отозвалась женщина медик.

— Я знаю, чёрт тебя подери. — Йен махнул им рукой, чтобы те ушли. — Вы все свободны теперь, спасибо за помощь.

С недовольным лицом, будучи лично оскорблённой, женщина лёгким кивком головы указала остальным, что они свободны, и все вместе они удалились по канатам.

— Через шесть минут нам нужно прибыть в контрольный пункт.

— Это для гражданских. Нас могут и подождать, — ответил Айсеру Йен.

Айсер окинул взглядом цилиндрическое помещение. Остальные богачи уже давно покинули свои капсулы и вышли через шлюз. Остались только уборщики и работники санитарной дезинфекции. Капсулы следовало обработать от трёхлетнего пребывания в нём людей. Можно как угодно замедлить работу человеческого организма, консервировать его, но обмен всё же, пускай и в замедленном режиме, осуществляется. Организм требует влаги, но её же и выводит. То же самое касается и продуктов жизнедеятельности, клеток организма, волосяного покрова, эпидермиса, и кучи всего.

— Но мы же здесь не останемся? — удивился Айсер.

— Нет. Пошли.

И они вместе полетели к шлюзу.

Через двадцать минут, как и было оговорено, баржа вошла в сильные зоны захвата дуги, и внутри звездолёта появилась гравитация. Сначала она была не больше одной десятой g, но по мере приближения, ускорение нарастало. Скорость баржи к тому времени уже упала до трёх тысяч километров в час и продолжала падать. По мере приближения, за каждые пройденные пять тысяч километров, гравитация увеличивалась на одну десятую g, и к моменту полной остановки в порту гравитация на барже равнялась земной. Такая же гравитация была в любом месте на Булыжнике — Огромном человеческом мегасооружении в форме дуги, длинной в полтора астрономической единицы, большая часть поверхности которой пустовала.

Айсер и Йен дождались, пока все посетители покинуть баржу. Никто из персонала ничего не возразил им. Айсер догадывался, что всё дело в Йене. Он житель земли, а значит — относится к самым могущественным людям Всепланетного Земного Правительства. Слово «земное» не просто так фигурировало здесь. Земляне контролировали девяносто процентов всего межзвёздного капитала человечества. А в капитализме ничего не может быть более важным, чем это. Впрочем, Луна тоже была гражданином Земли. А Айсер родился на планете среднего класса (если такой может существовать в капитализме, самой собой) в шестидесяти световых годах от Земли, в системе Энкель-Росс, да и то, на третьей, самой дальней экзопланете в системе. Впрочем, это уже тоже не важно. Важна только его миссия.

— Ну что, сынок, пошли, — Йэн Ван Дайт ухмыльнулся.

— Да, мистер, — Айсер послушно последовал за своим пропуском на Булыжник.

«Сойдя» с баржи через закреплённый шлюз, они попали на пограничный пункт проверки. Длинное помещение из бетона, с лампами, установленными в потолок. Людей здесь было уже не много. Большая часть из трёх тысяч пассажиров баржи уже прошла проверку, и, наверно, уже наслаждаются видом Булыжника. А здесь не было даже «окон», чтобы выглянуть в космическое пространство. Но чего здесь было много, так это службы безопасности. Вооружённые кинетическими автоматами, одетые в тёмные, с символикой ВЗП, закрытые экзоскелеты из титана, с опущенными забралами, они стояли у каждого пропускного пункта.

Пока Айсер и Ван Дайт двигались в их сторону, на стенах, вдоль их движения, большие мониторы транслировали последние новости и сводки из орбиталищ, который вращались вокруг своего основания — Адронной Дуги Дирака. На экранах показывались люди, идущие с плакатами и выкрикивающие лозунги, митинги, массовые беспорядки, стычки правоохранительных структур и митингующих. Параллельно картинке, под ней, бежала голографическая строка, призывающая людей к мирному урегулированию событий, взывавшая к рациональности. Новость о митингах сменилась другой. Здесь можно было разглядеть овальный зал суда, где проходил суд над членом террористической группировки Пирра. Монитор не передавал звука, но бегущая строка снизу показывала текстовой вариант, где сообщалось, что суд признаёт того виновным в ряде преступлений, а главное из них — соучастие и поддержка Пирры. Приговор — смертная казнь через расщепление на кванты. То есть, человека конвертируют в топливо для работы дуги. Символическая казнь для данного места. Далее следовали комментарии главы службы безопасности Булыжника. Рейкард Берг, грозный на вид мужчина, с короткострижеными волосами и глазами разного цвета. Айсеру не составило большого труда понять, что тот глаз, который жёлтого цвета, передаёт фотонный импульс прямо на экран. Тестовая трансляция сообщала, как Рейкард доволен задержанием и устранением очередного террориста, и о его надеждах, что беспорядки скоро закончатся, а Булыжник избавится от дружины О'Шейна. Далее шла социальная реклама, в которой граждане всех орбиталищ призывались на борьбу против Пирра, и озвучивался лозунг: «Скажем нет анархистам и террористам. Скажем нет Пирра. Ради будущего наших детей». Довольно пропагандистски, но, видимо, работает. Да и сам Айсер здесь по той же причине. Далее уже пошла обычная коммерческая реклама, где рекламировались новые препараты для наращивания мышечной массы, новые трёхмерные телевизоры без коллизии виртуальных текстур, и смотреть на монитор стало не интересно.

— Не лучшее место для инвестиции, — жёстко заметил Йен, — но мы и так потратили кучу денег на это сооружение, которые так безвкусно прозвали Булыжником. Нельзя отдать его в руки террористам. Тем более, Пирре.

Айсер молча кивнул. Последние сто лет он летал от системы к системе, где ликвидировал ячейки Пирры. Но он так никогда и не узнал, кто такой О'Шейн. Он должен быть главой Пирры, но никто его никогда не видел. Однако, все люмпены галактики продолжали ему поклоняться. Не было доказательств, что он вообще существует. Впрочем, у Пирры должно быть высшее руководство, какое они бы не было, и должно оно состоять не только из О'Шейна. Кто-то должен был планировать все эти террористические акты, которые Пирра успешно провела за последние сто семьдесят лет. Раз в десять лет в новости можно было прочитать, что на одной из колонизированных планет, происходили подрывы ядерных зарядов. И каждый раз на себя брала ответственность Пирра. Их членов постоянно раскрывали, пытали, уничтожали целые коммуны, но выйти на главных организаторов так и не представился шанс. Они всегда были за горизонтом событий системы антитеррористической организации, на которую и работал Айсер. Но история взаимоотношений Айсера и Пирры довольна сложна. Как и мотивы Пирры. Чего они добивались всё это время? За последние сто пятьдесят лет Пирра обросла легендами как невидимое Божество. Изначально считалось, что они поклоняются пришельцам, которые, около сто восьмидесяти лет назад уничтожили целую планету, Мартиньяо-3, подвергнув её термоядерной бомбардировки. Три миллиона людей просто исчезли за полтора дня, что продолжался орбитальный обстрел зарядами в двести мегатонн. Уцелела лишь горстка людей, которые не находились в трёх больших городах планеты и смогли укрыться, или же находились в далеко удалённых местах. Численностью в сто, может чуть больше. К тому же, правительство не стало афишировать их имена, скрывав их. Проблема в том, что пришельцев потом так и не нашли. Их никто и никогда не видел больше. Никто не установил с ними контакт. Каков то их был мотив? Но на этом проблемы не закончились. Земное правительство инициировало исследование, которые заключило, что невозможно установить куда и откуда прилетели пришельцы, или как они выглядят. Позже, уже независимое исследование привнесло какие-то вопросы, которые ставили под сомнение заключение ВЗП. Сигнатура изотопов, а также частицы, образованные синтезом, да и сами оставленные воронки от взрывов (взрывы осуществлялись от прямого попадания, а не детонировали над поверхностью земли, в нескольких километрах, как это и было принято у людей), наталкивали на сходство использованного арсенала и арсенала людей. То есть, технологически, пришельцы должны были не далеко уйти от развития человеческой цивилизации, если вообще были различия. Они не уничтожили Мартиньяо и три миллиона людей антивеществом, плазменным джетом, экзотической материей, не скинули на планету миниатюрную чёрную дуры, нет. Обычное термоядерное оружие. В обществе поползли слухи, а ВЗП опечатало систему Мартиньяо, закрыв её от посторонних. Над человеческой цивилизацией навис страх, что пришельцы могут вернуться в любой момент и уничтожить любую планету. По своему хотению. Просто так. ВЗП ввело военное положение во всех своих системах. И вот, уже сто восемьдесят лет, человечество живёт в страхе неминуемого вторжения извне. Но пришельцы, НЛО, инопланетяне, галактические охотники, сверхцивилизации, пожиратели материи — никто так и не прилете. Даже не прислали весточки.

И всё бы ничего, но через три года после событий в системе Мартиньяо, тогда ещё никому неизвестная террористическая группировка Пирра, объявляет о себе всему миру, взрывая ядерный заряд в триста восемьдесят килотонн над головой Айсера и Луны, и мир Айсера переворачивается на целое число pi, инверсирует, меняется на три целых четырнадцать сотых радиана по окружности.

Всё, что интересовало Айсера, всё что его интересует до сих пор — почему? Зачем они это сделали? Он искал ответ последние сто пятьдесят лет, в шесть раз больше времени, чем он прожил мирной жизнью.

Он пытал одного члена Пирры за другим, вламывался к ним в дома, вытаскивал из постели, где они мирно спали в неведении, вскрывал им черепные коробки и подключался прямиком к неокортексу каждого террориста, сканировал и калибровал каждый аксон, но так и не нашёл ответа. Он пытал их родных на их же глазах, но все они готовы были умереть, будто тайна, которую они унесут с собой, страшнее, чем то, что они совершали. Да, они стирали себе память, и никакое сканирование неокортекса не давало нужный результат.

В СМИ дела обстояли не лучше. Первоначально, после важнейших событий в жизни Айсера, Пирра заявляла, что человечеству нужно сдаться пришельцам, и уповать на их милость. Но какие пришельцы? Это был безумный бред, но в истории человечества люди и не в такое верили. Позже, через месяцы, мир услышал О'Шейн а (но не увидел), настоящего лидера Пирры, который опроверг первоначальное заявление, обвинив во лжи Всепланетное Земное Правительство. Впрочем, от взрыва ядерной боеголовки он не отрёкся. Он требовал немедленную отставку ВЗП, открытие земных границ для любого желающего, снятие запрета с посещения системы Мартиньяо, проведению независимой экспертизы бойни на планете, а также полной независимости от ВЗП всех колонизированных планет. Это заявление тоже не вносило ясности, ибо девять десятых колонизированных планет нуждалось в поставке сырья из солнечной системы, ибо не каждая планеты богата на те или иные минералы, или почва недостаточно хорошая для посева, или постоянные магнитные буги, или ещё что-то. На десятилетия эти два террористических крика на всю вселенную так и висели со знаком вопроса, пока Пирра не подорвало ещё один ядерный заряд на одной из администрационных планет ВЗП. Теракта унёс жизни сто тридцати тысяч людей. Теперь у ВЗП появился не только внешний, но и внутренний враг, что лишь укрепило позиции ВЗП. Они монополизировали всё что только могли, мотивируя это антитеррористическим контролем.

Антитеррористическая организация ВЗП с радостью приняла в свои ряды Айсера, который был одержим местью. И месть стала единственной целью его жизни. ВЗП дало ему возможность, Айсер дал им головы членом Пирры. Но не главарей Пирры.

До событий последних десяти лет. Контрразведка ВЗП всегда составляла список граждан человеческой цивилизации, которые могут сочувствовать Пирре, или же проявлять некий образ мышления, присущий анархистам. Это не так уж и тяжело, ведь известно, что ультралевого и анархиста отделяет зыбкая грань рациональности. И они добились своего, нашли несколько идеальных кандидатов: список из восьмидесяти миллионов людей. Айсер сам загрузил его в свою аналитическую программу нейромодуля, отсеивая кандидатов по шкале важности. Один из списка его заинтересовал больше всего. Айсер обратился к верхушке Антитеррористической Организации, и АО дало ему зелёный свет. Но они опоздали. Артур МакМиллан был в двух световых годах пути, направляясь на Булыжник, куда его и доставила электромагнитная баржа. Физик-практик по работе с взаимодействием фундаментальных и элементарных частиц, большой теоретик взаимодействия Дирака, родом с Сириуса-2, решивший посетить Адронную Дугу Дирака, в которой разгоняются преоны — идеальное совпадение, не так ли?

Айсер знал, что предчувствие, насколько бы абстрактным оно не было, не может его подводить. Если нарушить работу АДД, то это мегасооружение потеряет связь с ВЗП. Миллиарды людей будут отрезаны от продовольствия на своих кольцах-орбиталищах. Грандиозный теракт.

Однако, АО, сверившись со сводной о событиях здесь, на Булыжнике, решило, что именно здесь, где-то на орбиталищах, и может находится верхушка Пирры. Учитывая хрупкое положение порядка на некоторых из орбиталищ, массовые протесты, а также важность миссии, требовалось провести Айсера на Булыжник без лишнего внимания. Они изобрели легенду, поставили Айсера под Йеном Ван Дайтом, который играл роль прямого пропуска на дугу. Обычный триллионер, важная земная шишка, решил на старость лет посетить периферию человеческого космического государства, ничего необычного. Айсер его верный слуга, а значит, получит такой же максимальный доступ. Подделать его легенду легко, подделать гражданство землянина — невозможно. А значит, Айсер пройдёт свободно мимо сканеров пограничного контроля, которые, теоретически, могли бы пометить его как ходячую машину для убийств, напичканного разными аппаратами излучение, ядерного распада, негуманных инъекционных систем вскрытия мозга, подкожных наномашин, и кучи ещё всего. Если системы баржи не обнаружили ничего из этого списка, это ещё не значит, что интеллект программы контроля здесь будет такой же ленивый.

— Ваши вещи, пожалуйста.

Слева от Айсера стоял один из стражей правопорядка. Рука его лежала на прикладе автоматической винтовки. Даже столько лет спустя люди всё равно предпочитают надёжное кинетическое оружие лазерному. И не удивительно: лазер можно отразить зеркалом, преломить через стекло, хотя, конечно же, это зависит от мощности лазера, спектра, например, рентгеновским военным лазером кто-то да пользуется (иногда и сам Айсер), но оно запрещено гуманными правилами. Кинетические же винтовки более лёгкие, и нажимая на курок ты знаешь, что не аннигилируешь, если лазерная винтовка сломается у тебя в руках. Ближайший аналог, который приходит на ум Айсеру — гауссовые рельсотроны. Но тут уже дело в силе магнитов, индукции, и остальной физической шелухе, до которой обычно нет дело тем, кто спускает курок.

Айсер присмотрелся в забрало солдата, пока Йен пропускал свои вещи через упрощённый сканер: такой, конечно-же, не выявит проблемы с модифицированным телом. Забрало было зеркальное с внешней стороны, а значит, защищенно от лазера, а Айсер может в нём себя рассмотреть. Ничего не изменилось за время их перелёта, всё такое же овальное лицо со средней толщиной бровями. Тонкие губы, выбрит. Длинные густые волосы, зачёсанные назад. И это единственная его часть тела, где у него есть волосы. Айсер потерял часть волосяных луковиц от острой лучевой болезни, а остальные уделали хирургическим путём, а вместо них, под эпидермис, установили цепи наноработов. Волосы на голове не растут и не выпадают, они просто есть. Чтобы казаться более человечным. Глаза, в данный момент, голубые. Лицо немножко смазливое. Он всё так же похож на повзрослевшего подростка. Но так и лучше. Никто не станет наводить лишних справок о нём здесь.

— Вы следующий, гражданин. Ваши вещи.

Айсер повернулся к инспектору таможенной службы, стоявшего ха терникетом, через систему сканеров.

— Нет, у меня нет вещей с собой. Спасибо, — он прошёл первый дверной сканер, на секунду усомнившись в успехе, но машина промолчала. Такие дверные сканеры стояли линией вдоль всего этого помещения. Нельзя было пройти и оказаться на другой стороне, не пройдя через них. Второй сканер, расположенный над головой Айсера, улавливал энергии квантов. Он и засомневался в своих показаниях. Красная, голографическая лампочка загорелась в пространстве между Айсеров и инспектором.

— Прошу прощения. Какие-то неполадки с квантовым сканером, — ответил инспектор, сверяясь с данными на своей сетчатке глаза. — Какие-то сигнатуры не соответствуют. Мы вынуждены просить вас пройти полную проверку, — он моргнул, — проследуйте за нами.

Айсер не особо знал, что будет, узнай они истину. Ведь он работает на АО, а они на ВЗП. Они обязаны его пропустить, в любом случае. Но тут вмешивалась конспирация. Люди, которые узнают на кого работает Айсер, могут сами быть причастны к Пирре, или могут банально проболтаться со временем. Это ставит под большую угрозу выполнения задачи, а также поиск Артура МакМиллана, через которого и можно выйти на главарей Пирры. В этом случае, Айсеру правильнее будет активировать свои оружия прямо здесь и прорваться с боем.

Айсер отдал команду нейромодам увеличить чувствительность своих рефлексов к электрическим импульсам нейронов. Нейромедиаторы в его мозгу начинали свою работу, собираясь секретировать нужное количество химического вещества. Мышцы напряглись, но на его лице появилась недовольное изображение обычного гражданского «ну что ещё?».

— Отставить, инспектор, — выкрикнул за оградой Йен.

— Но, сэр, это обязательная проверка…

— Ты видишь мой идентификационный номер, солдат? — Йен грозно перебил его.

— Да, сэр.

— И что там написано?

— Сэр Йен Ван Дайт, сэр.

— Вот именно. Там нет обозначения моей планеты. Что это значит?

— Что вы гражданин Земли, сэр.

— Что я землянин. И ты меня задерживаешь. Ты видишь мои ноги? — Йен взглядом указал на свои протезы. — Мне тяжело передвигаться. И Клемент мне необходим, — теперь он кивал на Айсера. — Так что сворачивай свои параноидальные проверки и дай нам уже выйти наружу.

Инспектор замялся, но перечить гражданину Земли — большое преступление на территории ВЗП. Отдаёт космическим феодализмом, но такова суть строя, следующего за ним.

— Мистер Клемент Гафнер Энкель-Росс-3, вы можете пройти. Но я буду вынужден внести запись в базу данных.

— Да ради бога, — фыркнул Ван Дайт.

Сканеры отодвинулись в сторону, и отключились, дав возможность Айсеру перейти на другую сторону и оказаться на территории Булыжника.

— Просто Айсер, — ответил тот инспектору, перешагивая через белую линию на земле. — И спасибо.

Йен двинулся к выходу наружу и Айсер проследовал за ним. Помещение сходилось к закруглённой трубе, уходящей вверх. Она была абсолютно угольного цвета, и Йен спокойно вошёл в неё двигаясь прямо. Через пару секунду Айсер заметил, что положение Йена в пространстве изменилось, словно они стояли на разных поверхностях, только Йен не падал вниз. Айсер обернулся и заметил, что помещение, откуда они пришли, задралось вверх, а люди, которые остались там, стоят под определённым углом к земле.

— Псевдовектор, — ответил Йен на не озвученный вопрос Айсером.

Айсер знал, как это работает, но никогда не сталкивался с этим ещё. Да, он и раньше бывал на псевдовекторных плитах, состоящих из аксионов, которые и образуют силу притяжения к поверхности, а сама поверхность удерживается сильными магнитными взаимодействиями Дирака. Чем дальше они двигались, тем сильнее кренило проход от первоначального положения, но сами они никуда не падали, и не чувствовали изменение центростремительной силы. Изнутри труба была освещена полосами желтого света. Полосы тянулись вдоль всей трубы. Айсер не сразу понял, что видит перед собой. Освещённые контуры горы тянулись от одного горизонта к другому. Перед ним стали появляться светящиеся точки. Сотни. Тысячи. Пол под его ногами стал прямым. И тогда Айсер вышел на поверхность плиты.

Он стоял на абсолютно гладкой тёмной поверхности, края которых невозможно было увидеть на фоне вселенной. Лишь полосы света под ногами указывали, в каком направлении Айсеру нужно двигаться, чтобы прийти к горе перед ним — Адронной Дуге Дирака. Перед собой он видел только стену, нельзя было определить какой формы эта дуга, хотя интуитивно понятно, что по форме названия. Но объять, осознать, экстраполировать тысячу километров перед собой, человеческий мозг не способен. Стена, вершина которой уходит куда-то вверх, а её края визуально сужаются где-то в отдалённой периферии. Да, это дуга. Но увидеть закрученные края отсюда невозможно. Человеческое мегасооружение, линейный ускоритель преонов, источника взаимодействия Дирака, то, на чём стоит вся космическая экспансия человеком. Таких АДД несколько в том участке космоса, которую оккупировал человек. Но никакие слова не смогут описать то величие, тянущееся на полтора астрономической единицы, которое предстало перед Айсером.

Слева от Айзера пространство перпендикулярно разделяло коричневое облако космической пыли — Млечный Путь. Значит, Стрелец, центр Млечного Пути, будет над головой Айсера, где-то в зените, где-то в пятнадцати тысячах световых лет отсюда. Голова Айсера, дезориентированная в пространстве, слегка закружилась, но нейромоды вернули его в чувства. Айсер вывел галактическую карту себе на сетчатку глаза, пытаясь найти Закроф-3, который находится в двухстах световых годах отсюда, где он недолго жил с Луной, но не смог. Возможно, не те галактические широты.

— Задумался? — усмехнулся Йен.

— Да, — машинально ответил ему Айсер.

— Пошли, а то придётся ждать следующую вагонетку двадцать минут. А я не люблю ждать.

— Да, мистер Ван Дайт.

Они направились по жёлтой полосе вектором к дуге. Конечно, это только визуально стена. Здесь есть окружность, и платформа мягкой волной впечатана в эту окружность. Значит, они будут двигаться не по ровной поверхности, но из-за псевдовектора, они не почувствуют изменения рельефа, градиент останется для них лишь визуально.

— Спасибо, сэр.

— За что?

— Что помогли мне пройти границу.

— Да, иначе бы ты там устроил бойню, — Ван Дайт усмехнулся. — И хватит всех этих сэр, мистер. Ты ведь сам так считаешь? Не веришь в иерархичность нашей природы?

— Нет.

— Вот и славно. Пускай ты и отрицаешь истинную суть природы, как и все молодые головы, но ты поймёшь, как всё работает. А пока можешь звать меня просто Йен, если тебя это расслабит.

— Хорошо, Йен.

Йен хищно улыбнулся Айсеру. Морщины на его лице стали заметны ещё отчётливее.

— Знаешь, по какому принципу работает эта система?

— Платформы?

— Да.

— Нет. Только в общих значениях.

— Это излишки от работы дуги Дирака. Материя из уплотнённых аксионов. Их плотность под нашими ногами настолько высока, что они и образуют силу притяжения. Псевдо-силу псевдо-притяжения. — Йен топнул со всей силы ногой в протезе об поверхность прямоугольника, — чёртов псевдовектор меняет направление центра тяжести массы относительно своего фиксированного положения в пространстве. Вот поэтому мы и не падаем, когда идём по нему по вертикальной поверхности. Здесь нет фиксированных ни вертикальных векторов, ни горизонтальных. Вся сила притяжения обусловлена сугубо ускорениями аксонов, которые, как раз, и устремляются нам под ноги, где и сжимаются друг с другом. Даже относительно центра нашей галактики, — Йен, — махнул в сторону центра млечного пути, который шёл «сверху-вниз» для Айсера, — мы движемся неправильно. Ты можешь прыгнуть вверх от платформы, пойти против ускорения аксионов, но, через какое-то время, тебя вновь вернёт назад, правда, земную силу притяжения ты не испытаешь. И вернуть тебя может не в том месте, откуда ты произвёл свой прыжок с достаточной силой. Кстати, ты знаешь, почему мы, ходя здесь, в вакууме, дышим воздухом?

— Сильное взаимодействие Дирака? — уныло ответил Айсер. Похоже Йен вошёл в тот старческий кураж, когда пожилой человек пытается передать весь багаж своих знаний невежественному молодняку за один монолог.

— Да. Магнитные поля удерживают атмосферу здесь, для нас. Из-за сильного электромагнитного взаимодействия Дирака мы можем контролировать их в каких угодно масштабах.

— Ну, солнце зажечь и удержать энергию синтеза мы не можем.

— Только если дело заходит о термоядерной реакции с солнечную массу, сынок. — Усмехнулся Йен. — Ты уже видел кольца Булыжника?

— Кольца?

— Да, кольца-орбиталища.

Айсер только сейчас осознал, что всё это время смотрел сквозь вселенную: на далёкие звёзды, на линию коричневой пыли, на непроглядную темноту пространства, но не удостоил такой участи саму дугу. Он приказал нейромодам увеличить картинку на своей сетчатке глаза, чтобы разглядеть окружность, основанием которого была дуга.

Теперь Айсер видел. Кольца Булыжника. Населённые орбиталища, раскрученные вокруг своей оси, где искусственное ускорение создавало силы Кориолиса. На фоне ночного неба орбиталища не сильно выделялись, будучи освещёнными лишь слабым светом далёких звёзд, но атмосфера, удерживаемая на внутренней стороне колец, создавало голубое гало в пространстве, которое слабо, да было видно даже для обычного человеческого глаза.

— Добро пожаловать на Булыжник, — рассмеялся Йен.

Через минут восемь, Айсер и Йен уже стояли на перроне монорельс, ожидая личную вагонетку Йена. Все прилетевшие пассажиры уже уехали на общей вагонетки, и здесь остались только солдаты службы безопасности, лениво ходившие туда-сюда. Пирон был установлен на поверхности дуги, а угольный прямоугольник теперь был позади них, и выглядел вертикальной стеной. Дуга же уходила за оба горизонта.

— Вроде ты сказал, чтобы мы поторопились, ибо опоздаем?

— Я соврал. — Йен безынтересно пожал плечами. — Просто не хотел потратить час своей жизни, пока ты не налюбуешься красотой.

Здесь, где дуга была освещена лучше, присутствовали лампы, а сами перрон был освещён громадным стационарным прожектором. Радиаторы, идущие вдоль дуги, подсвечивали её лёгким голубоватым светом. Было ли это связано с эффектом Черенкова-Вавилова, Айсер не смог определить. Это же свечение он видел и находясь на прямоугольнике, когда смотрел на дугу, но то излучение не создавало светового загрязнения.

Сейчас над головой Айсера и Йена была абсолютная ночная темнота, и отсюда уже ничего нельзя было увидеть.

— Разве ты не приехал сюда полюбоваться красотой Булыжника?

— А, что? — Йен что-то просматривал на своей сетчатки глаза. Судя по всему, у него всё ещё были настоящие, человеческие глаза. Значит, он носит линзы, что странно, для такого важного и, главное, богатого человека. — Нет, мне это не интересно. Я уже бывал на других дугах. Везде одно и тоже. Как и везде в космосе. Пустота и безыдейность. Разве что, можно новые рынки спроса открывать за счёт расширение человеческой цивилизации.

— То есть, производить больше туалетной бумаги и больше получать за это?

— Ты мыслишь в правильном направлении, сынок, — жёстко ответил Йен.

На перрон бесшумно прибыла вагонетка на перевёрнутой опорной системе монорельс. Но выглядела она как обычный скоростной поезд.

— Почему вагонетка?

— Что?

— Почему назвали вагонеткой? Выглядит как поезд.

— Это слэнг местной аристократии, — саркастично ответил Йен. — Я просто пытаюсь подражать, пока ты будет выполнять свою задачу. Я лишь молю космического бога, что ты уложишься в пару дней. Мне сказали, что ты лучшее, что у АО есть.

Спаренные двери вагонетки разошлись, впустив внутрь Йена и Айсера. Они были единственными пассажирами этой монорельсы. Просторный вагон, минимум сидений, обширная барная стойка по левую сторону, заполненная разными видами напитков. Йен плюхнулся в одно из сидений из шёлка в красном переплёте. Двери закрылись, и вагонетка также бесшумно тронулась. Айсер не ощутил никакого ускорения. Он сел напротив Йена.

— Как хорошо посидеть в своей личной вагонетке. Без лишних присутствующих, правда?

— В своей лично вагонетке?

— Это подарок ВЗП. Дали мне в распоряжение целую монорельсу бизнес-класса. — Йен кивнул в сторону окна, где Айсер видел лишь нескончаемую космическую пустоту. — Ей богу, там ведь ничего нет. Зачем люди так стремятся покинуть Землю? — Он отмахулся. — Не отвечай. Я даже рад, что мы, земляне, смогли избавиться от лишних ртов.

— Наверно.

— Энкель-Росс, да? — Йен сверился с данными, выведенными на линзу. — Третья планеты системы, значит. Так ты, сынок, потомок тех австрийских иммигрантов? Они вроде и колонизировали ту систему. Ну и как, вы построили своё подобие Земли там?

Йен рассмеялся. Настроение от болтовни у него явно улучшалось. Что автоматически ухудшало настроение Айсера.

— Ладно, — Йен отмахнулся рукой, — не принимай близко к сердцу. Я изучал твою биографию. Закроф, да? Сочувствую. Тогда много отпрысков земных погибло. Мой правнук тоже жил там. Но такой ход событий вполне закономерен. Некоторые анархисты так и стремятся всё обратить в огонь. Или нарушить порядок. Дикари. Что с них взять. Разве они знают хотя бы принципы, от которых зависит наша цивилизация, столпы, на которых она стоит? Мы вложили кучу денег в постройки таких сооружений, как эта дуга. А что могут они?

Айсер немногое знал о Адронной Дуге Дирака, вдоль которой они сейчас ехали. Квазилинейный ускоритель фундаментальных частиц, а именно — преонов, за счёт которых и образуется пятое (если учитывать гравитационное) взаимодействие — сильное электромагнитное, или же взаимодействие Дирака. Дуга сделана из каких-то сплавов свинца, вольфрама, и чего-то ещё, но из чего конкретно и в каком соотношении, Айсер не знал. Эта информация даже в межзвёздной библиотеке оставалась противоречивой. Сторонники теории заговоров утверждали, что ВЗП не хотят точные характеристики, чтобы кто-то заинтересованный, со стороны, не собрал себе такую же. Спорная информация, но не лишённая смысла. Айсер относился к ней умеренно-скептически, но старался её учитывать. Особенно в свете существования Пирра.

— Я жил тогда, когда мы построили первый такой ускоритель вокруг солнца, но за пределами Юпитера. Лет пятьдесят ушло, вроде. Здоровый тороид у нас вышел. Меньшего объёма чем этот, — Йен покрутил рукой, — относительно, но, главное, он работал.

Услышанное удивило Айсера. Самый первый ускоритель для взаимодействия Дирака? Значит, если Йен не врёт, ему лет семьсот. Удивительно, что он вообще говорить может.

— Ну, до Сириуса мы долетели. Это был предел тогдашнего сгенерированного поля. Неплохо, да? — Йен ухмыльнулся. — А там уже, через двадцать лет, за поясом Оорта Сириуса построили первую дугу. Физика удивительная вещь. Увлекаешься ей, Айсер?

— Не особо. Но принцип взаимодействия Дирака я изучал, правда лишь поверхностно.

— В АО?

— Да. Но меня преимущественно обучали, как разложит протон, чтобы извлечь из него позитрон, а затем катализировать позитроний и извлечь уже электрон. И всё это, чтобы зарядить фотонное устройство.

— Ну, взаимодействие Дирака можно описать, как сильное электромагнитное. Знаешь, когда силы электромагнетизма переходят в гравитационные, но не влияют на другие электромагнитные силы других взаимодействий.

— Квантовый электромагнетизм?

— Отчасти. Спектр и излучения, не затронутые взаимодействием Дирака на прямую, или же вне их действия, остаются прежними. Земное солнце — жёлтым, а доплеровское смещение всё так же зависит от амплитуды волны.

— Потому-что взаимодействие Дирака не является диполем.

— Верно, сынок. У этого электромагнитного поля могу быть значение не только «плюс-минус», но и, совсем экзотические, как «больше-меньше». И вот мы запускаем тор в солнечной системе, разгоняем преоны, и натягиваем своё, особое, электромагнитное поле во всех векторных направлениях, радиусом в десять световых лет.

Не совсем так, но Айсер помнил, что ему объясняли в АО. Что-то из квантовой теории поля. Суть заключалась в том, что поверх ограниченного n-мерного пространства (в нашем случае — псевдо-евклидового, иногда Римана), который заполнен космическим вакуумом, можно «натянуть» ещё одно поле, внутри которого квантовые флуктуации можно заставить создавать нужные нам виртуальные частицы. В данном случае — дионы, частицы сильного электромагнитного взаимодействия, как кванты магнитного монополя. Дионы довольно экзотические частицы.

Как известно, энергия космического вакуума не может быть равна нулю. Вакуум поляризован. Как минимум, там постоянно происходят квантовые флуктуации: частицы рождаются, часть из них распадается или образуют другие частицы. Некоторые частицы рождаются парно, и сразу же аннигилируют, испуская нейтрино. Так же, за счёт квантовых флуктуаций, в космическом вакууме могут рождаться виртуальные частицы. И как минимум, космический вакуум в Млечном Пути заполнен фотонами. Скорость света незыблемая константа. Достигнуть её нельзя. Достигнув её любой объект окажется вне времени. Поэтому, достичь, конкретно, скорости света никто не и не думаю. Но вот обмануть вселенную, передвигаясь быстрее волны света — тут работают другие принципы. Опустим создание червоточин из экзотической материи, частиц с мнимой массой, ядер сингулярности, которые связывают две точки в пространстве между собой, или гиперпространство. Возьмёмся только за энергию вакуума. Энергия аннигилируемых частиц слишком мала, чтобы использовать её хоть как-то для объектов с массой во вселенной Эйнштейна. Фотоны нам бесполезны. Но важен сам процесс — квантовые флуктуации. Они ознаменует собой, что вселенная не статична. Главное здесь найти применение этой динамике.

— Так, а как вы собрали тот первый тор? Я знаю, что это государственная тайна, но всё же. Как вы открыли новое взаимодействие? И главное, как вы обнаружили преоны?

Йен хищно улыбнулся.

— Я не знаю. Тогда я был биржевым спекулянтом и ничего не знал о физике. Но, это и не важно теперь. Главное, что мы обнаружили преоны, ведь так? А за счёт них мы смогли создавать магнитные монополя и электромагнитные переносчики энергии.

В этом и суть. Никто ничего не знает. Айсер сразу вспомнил притчу о яйце и курице. Ибо поле, созданное и удерживаемое земным тором (а в нашем случае системе «земной тор»-«АДД Булыжник»), способно влиять на квантовые флуктуации в вакууме. Важна там самая квантовая волна, которая является катализатором рождения виртуальный дионов. Космический вакуум вдали от звёзд довольно чист, но он постоянно меняется.

— Дион? — риторически спросил Айсер.

— Да, пускай и виртуальный.

Это значило, что дион, пускай и с целым спином, что делало его векторной частицей, всё же не переносит энергии. Он может переносить только момент импульса. Тут и кроется квантовый дьявол. Нескольким дионам свойственна эмерджентность, и передаваемый между ними импульса увеличивается через каждый дион. А начальный импульс у них будет равен скорости света. Теоретически, этот процесс пытались описать за счёт осцилляции дионов, но точных формул никто так и не получил. За семьсот лет.

— Но у них нет массы?

— В нашей вселенной масса есть у всего, дурень, — Йену явно нравилось делать из Айсера невежду. — Виртуальная, не виртуальная — не важно. Даже, если масса меньше фотона, это не играет особой роли во взаимодействии Дирака. Тут важно время существования диона, пока он не исчез из вселенной. Само время существования диона крайне мало по меркам, скажем, какого-нибудь фотона, но относительно других части участвующих в любом из сильных взаимодействий — он долгожитель. Почти одна десятая секунды. И ты помнишь, что он виртуальный? Он не распадается на что-то. Из него не образуются другие частицы. Он стерилен.

Да, Айсер и это знал. Именно взаимодействие между дионами и переносит электромагнитную баржу от одной точки к другой. Например, взаимодействие Дирака три года переносило Айсера к Булыжнику, только со скорость в сто раз быстрее скорости света. Но это предел. При этом никакие постулаты ОТО не нарушались. Баржа генерировала вокруг себя электромагнитное поле. Допустим, вам нужно запустить один объект (по умолчанию, у него есть масса, килограмм, тона, масса баржи — не важно), но, чтобы он обгонял свет. Вы генерируете в вакууме поле сильного электромагнитного взаимодействия, в который «помещаете» свой объект с массой. Для вселенной всё равно, существует ли внутри неё это поле сильного электромагнитного взаимодействия, или не существует. Состояние поля между тором и дугой будет равняться для вселенной нулю. Оно не будет притягиваться к себе, как обычный магнит, не образует диполя. Но, если кто-то решит толкнуть баржу от тора, то ему нужно сделать так, чтобы сила взаимодействия Дирака для этого объекта (вокруг которого вы заранее создали специальное электромагнитное поле, где вектор движения будет «положительный полюс», а «отрицательный», соответственно, позади объекта) у тора станет знаком больше, что и придаст нужной толчок-импульс позади объекта, запустив объект вектором вперёд.

— Ну так как он двигается быстрее скорости света, если у него есть масса? — устало зевнул Айсер.

— Элементарно же! Вот баржа, которая нас и доставила на этот край человечества. Будучи окружённой магнитным полем, и двигаясь по магнитному монополю, за счёт переноса импульса дионами, её масса остаётся только в пределах этого магнитного поля. За пределами эм-поля для вселенной баржа существует только как электромагнитная волна, создаваемая дионами.

— Но внутри поля масса у баржи остаётся?

— Самой собой. Она остаётся и у тебя, если ты присутствует на баржи, в момент её движения сквозь взаимодействие Дирака. То же самое касается и спектра излучения. Внутри поля ты не будешь видеть доплеровское смещение звёзд. Вместо этого детекторы баржи поглощают свет, сквозь который мы и пролетаем. Так процессор баржи и видит, что впереди нас. Чтобы мы не влетели в какой-нибудь метеорит. Не забывай и об разогнанных частицах, которые формируют пояс Ван Аллена на пределах электромагнитного поля вокруг баржи. Может для законов самой вселенной баржа и не существует, но любой метеорит может влететь в магнитное поле баржи, если, конечно, его масса, оставшаяся за пределами поля, переживёт такое ускорение.

Любопытнее дело обстояло со спектром, излучаемым баржой. Допустим, установим фонарь на «нос» баржи и включим его. Внутри поля свет не подвергнется релятивистскому доплеровскому смещению, но как только он выйдет за пределы поля (а внутри электромагнитного поля у баржи нет скорости как таковой, она находится в состоянии абсолютного покоя), его амплитуда изменится в соотношении приближения или отдаления наблюдателя.

— А планеты?

— Если баржа влетит в атмосферу планеты на такой скорости под прямым углом, то она аннигилирует, вместе со своим магнитным полем. Что неясного?

Может показаться, что импульса виртуального диона недостаточно, чтобы сдвинуть, пускай и в вакууме, такой массивный объект, как баржу, но представьте себе дион как свечу, которой вы пытаетесь осветить ночное небо, на котором нет ни одной звезды. А теперь представьте, что ночное небо заполнено свечами, и картина тут же поменяется в восприятии. В случае с порождаемыми виртуальными дионами за счёт взаимодействия Дирака — свечи окружают каждый кубический нанометр вокруг вас.

Айсера резко утомил эта научая дискуссия, и он отдал команду свои нейромодам, чтобы те ввели ему нужную дозу снотворного.

— Ага, круто. А куда мы собственно едем? На одно из колёс?

— На общую станцию, — Йен встал из кресла и направился к барной стойке. — Там мы разойдёмся. Я поеду в местный аристократичный район, где попытаюсь убить своё время. Ты — не знаю. Сам решишь с чего начать. Я тебе не куратор.

— И через сколько мы приедем на станцию?

— Через три часа.

— Ладно, тогда я посплю. Мне нужно восстановить работу своих нейромодов. Пускай они перепроверят исправность всего моего вооружения.

— Но ведь ты спал последние три года, сынок. — Йен взял со стола стакан, параллельно открывая бутылку спиртного. — Выпьешь со мной, солдат?

— Спасибо, но я лучше посплю.

Йен сделал глоток.

— А знаешь, что самое интересное?

— Что? — сквозь сон спросил Айсер.

— Во времена Эйнштейна жил один человек, Теодор Калуца. Вот он думал в правильном направлении. Жаль только, в его время ни одна из теорий взаимодействия не была достаточно развита, и поэтому, Калуца был обречён смотреть не в ту сторону. Ему пришлось расширять пространство, наложить на него дополнительный n-мерный слой, чтобы подогнать свою модель под уравнения Максвелла.

— Вот, значит, как…

— Может быть, прояви Эйнштейн больше энтузиазма к идеям Калуца, мы бы получили взаимодействие Дирака на лет триста раньше, и тогда…

Айсер уже не слышал Йена. Он погрузился в сон, где ему снилась его прошлая жизнь. Ему снилась Луна.

Они переехали на Закроф только вчера. Планета земного типа в планетарной системе, состоящей из одной каменной планеты, подобно Меркурию, находившейся максимально близко к местному солнцу класса G8V, одного газового гиганта в двух астрономических единицах от светила, и двух экзопланет номер два и три, в трёх четвёртых а.е., и одной целой а.е., соответственно.

Закроф-3 был на девяносто шесть процентов схож с землёй, с подходящей для земной фауны почвой, но меньшем количеством нужных материалом для воссоздания полного, автономного постиндустриального мира. Здесь не было лития, нефти, солнечного освещения с поверхности планеты оказалось недостаточно. Правда, оставались солнечные накопители на орбите, посылающие батареи в единственный город на планете, а также, постоянные поставки из земной солнечной системы. Климат умеренный. Тайфунов и сильных ураганов не бывало. Скорость свободного падения здесь ровнялась девять метрам в секунду, а значит, гравитация здесь была девять десятых стандартных g. Первые колонисты во главе с Маркусом Закрофом, высадившиеся здесь четыреста десять лет назад, профильтровали почву и положили начало расцвету земной фауны на этой планете. В течении последующего века, один из континентов, поросший лесами и лугами, окончательно стал пригоден для постоянного обитания человека. Здесь и до человека была своя фауна, но она росла преимущественно в других климатических поясах. Небольшие кристаллические растения росли на одном из арктических поясов. Никаких пришельцев, никакой другой формы жизни здесь не нашли.

Три континента разделялись океанами, в которых были обнаружены водоросли, питающиеся и синтезирующие чистый кислород, что позволило, в течении пятидесяти лет, терраформировать атмосферу в воздух, смешав кислород с азотом и другими химическими элементами, и получить на девяносто восемь процентов земной воздух. Кроме водорослей в океанах не водилось другой живности. Местные бактерии были полностью стерильны к земной биосфере, и даже наоборот, частично, земная фауна была губительна для них. Но только в далёкой перспективе.

Райский курорт для богачей и отпрысков земной аристократии.

Планета сразу же перешла под прямой контроль ВЗП, который объявил её своим администрационным планетарным центром в местном космическом секторе, радиусом в двенадцать парсеков.

На обжитом континенте землю поделили на частные площади, места, которые были распроданы на земном аукционе между богатейшими людьми тогдашнего обжитого человеческого космоса, за четыре дня. В центре континента, возле самого большого озера планеты, возвели из бетона семнадцатиэтажное здание администрации, в которое переехали бюрократы, но заниматься им было нечем.

Со временем континент превратился в идеальное место для отдыха, куда обычно ездили дети миллиардеров, если тем надоело на Земле или других планетах солнечной системе. Или если они надоели своим родителям. Что-то типа загородного домика для отдыха, только в масштабах ста астрономических единиц. В крайнем случае, здесь жили работники планетарной администрации, являющиеся тоже детьми миллионеров, или их знакомые, или друзья, или дальние родственники по линии прапрадедушки, но не обязательно с земли. Что и говорить — устроиться здесь на работу можно было только по связям (опять же, в космических масштабах, ибо желающих было множество). Время от времени требовались ремонтные работы, или поставка больших объёмов провизии, и администрация не скупилась на оплату перелёта из других систем требующихся рабочих. Деньги приплывали сюда и уплывали. Коррупция — синоним таких мест.

Именно сюда переехали Айсер с Луной. Сто восемьдесят лет назад.

Луна Эрнано-Мадрид, гражданин Земли, дочь одного из богатейших людей европейского континента, чья семья владела большой долей на рынке производства сплавов. Они особенно стали востребованы, когда экспансия космоса людьми продолжилась, и требовались материалы не только для постройки планетарной инфраструктуры, но и АДД.

Луна решила не участвовать в семейном бизнесе, а заняться тем, чем душе угодно. С Айсером она познакомилась на концерте три года назад, который проходил на специально обустроенном астероиде, летящим из пояса Оорта в сторону местного солнца. А позже, когда пришли известия о событиях на Мартиньяо-3, концерт отменили. Всё человечество с ужасом наблюдало орбитальные снимки с планеты, подвергнутой орбитальной термоядерной бомбардировкой. Три миллиона погибших повергли в ужас Луну, а Айсер успокаивал её. Их отношения укрепились. Айсер бросил своё студенческое обучение ради Луны. На деньги её родителей они отправились в путешествие по планетам. Но когда оказалось, что Айсер не может переселиться на Землю с Луной, она отказалась возвращаться домой, и поставила ультиматум своей родне. Те, недолго думая, поддержали её, только если она обновит свою нейронную копию. После того, как она выполнила их просьбу, они устроили Луну и Айсера в администрацию Закрофа, выделили им несколько гектаров личной земли у опушки леса, и большое поместье рядом со зданием администрации. Всего в пять километрах.

Дверь автоматически открылась, пропуская Айсера и Луну внутрь.

— Новый дом! — воскликнула Луна. Её каблучки постукивали по деревянному полу. Прихожая сразу же переходила в просторный холл, где одна из стен была огромным стеклянным окном, позволяя любоваться видом некошеного поля травы, обрывающегося плотным лесом в ста метрах. В холле, повёрнутые лицом к лицу, стояли широкие диваны, которые можно было передвинуть по своему желанию. Белые стены пустовали, но первое, что пришло на ум Луне, это украсить их картинами Куинджи, копии которых она могла бы сделать на работе в администрации. В век высоких технологий отличить копию от оригинала становилось практически невозможно, и лишь стареющий холст бумаги, теряющий свои свойства со временем, мог быть единственным отличием. Вслед за Луной, проезжая мимо Айсера, заехали мобильные тележки, несущие на себе личные вещи новых хозяев. Айсер прошёл за вслед за ними, ступая на оранжевый, густой ковёр, покрывающий собой весь холл первого этажа. Левее от смотрового окна лестница из прямых углов вела на второй этаж, где должны были находиться спальни. На противоположной стороне, в стене, был выбит классический камин, обложенный камнями. Главное отличие было в том, что у дома не было наружной трубы, а все элементы сгорания, включая дым, уходили в систему вакуумных вентиляций, ведущих на специальный завод. «Зелёные» консерваторы добились своего. Впрочем, сам Айсер считал это лишним. Мусора это так же касалось. Его следовало выкидывать в специальные баки утилизации, где мусор утилизировался через систему вакуумных труб, проложенных под землёй вдоль всей территории администрационного комплекса. Никаких тебе пластиковых мусорных баков.

— Красивый вид, правда?

Айсер остановился рядом с Луной, наблюдая за легко колышущейся травой и лесом, чьи деревья закрывали собой горизонт. Планетарная трансформация проходила полным ходом, и теперь почти весь континент выглядел заросшим лесом, состоящим преимущественно из елей. Особой чертой был мох, который нарастал везде, где только можно. Освобождённые от оков, никем не контролируемые в дикой природе, корни деревьев оплели некогда мёртвые земли, покрыв их живой сетью, которая, в свою очередь, покрылась зелёным мхом.

— Надо будет прогуляться там.

— Ага, — отвел Луне Айсер.

Рядом с лестницей установили автоматический подъёмник, с помощью которого мобильные тележки заехали на второй этаж, развозя вещи по комнатам. Теперь без автоматического подъёмника ни один дом нельзя было сдать в эксплуатацию и пройти технику безопасности. Он требовался как признак стандарта и константы качества. Айсер был только рад, ведь ему не пришлось тащить все эти сумки наверх. Там, откуда он родом, в многоэтажных домах, застроенных словно улей, были только общие лифты, неработающие время от времени, и приходилось подыматься по ступенькам на своих двух родных много этажей. Впрочем, теперь он на Закрофе, планете администрации ВЗП. Он мог бы считать, что ему повезло, но главное его везение было во встрече с Луной, идущей впереди него по широкому коридору, разделяющего спальни и комнаты. Её длинные волосы, скручивающиеся на концах, манили его. Её кожа на шеи притягивала к себе. Айсер подошёл ближе, впитывая аромат её кожи. Луна играючи рассмеялась. Она свернула в одну из спальных комнат, дверь которой была заранее открыта. Через окно лился солнечный свет, освещая всё внутри. Ещё одно окно было установлено в треугольной крыше. Айсер взял в свои объятия возлюбленную и вместе они, смеясь, упали на мягкую кровать, представляющую из себя модный, на японский манер, высокий матрас, положенный на ковёр, на который ещё не успели положить подушки и одеяла. Айсер целовал тело Луны, медленно снимая с неё одежду, а она лишь смеясь, не пытаясь сопротивляться. Они страстно любили друг друга, словно два солнца, стиснутые гравитационными силами и стремящиеся друг к другу, чтобы воплотить собой сверхновую.

Приняв душ, Луна упросила Айсера, чтобы тот показал ей своё место работы. День стремился к вечеру, и сутки на планете составляли двадцать два земных часа, но солнце, из-за эксцентриситета планеты, и долготы местонахождения города, оставалось на небе, не спеша уходить в закат. Температура оставалась стабильной, в диапазоне между семнадцатью и двадцатью градусами по цельсию. Луна оделась в летние шорты и блузку, сменив свои сексуальные каблуки на спортивные кроссовки городского типа, а Айсер напялил на себя обычные джинсы и майку с укороченными рукавами, так же отдав предпочтение свободной спортивной обуви. Они вышли из дома, прошли свою лужайку и оказались на пустом тротуаре для переходов, ограниченного такой же пустой дорогой из асфальта, по которой они сюда и приехали на своей электрической машине, которую они оставили в гараже, решив прогуляться пешком. Противоположную сторону дороги застелил густой лес, тянущийся от края до края взора. Он был ограничен рвом, отделяющий его от дороги, и не позволяющий лесу до неё дотянуться. Айсер взглянул на их новый двухэтажный дом, сделанный в стиле лофт — дизайнерском стандарте для этих мест. Каждые триста метров, вдоль дороги, стояли такие дома, обжитые или ждущие своих хозяев, по совместительству соседей Айсера и Луны. И каждому дома выделялось личное пространстве в несколько акров поля, даже если оно было ненужно новым жителям. Просто так, как подарок. Взявшись за руки, Айсер и Луна, улыбаясь окружающих их миру, шагали по тротуаре, выложенного из цементно-бетонной плитки. Через минут тридцать, удивившись так незаметно пролетевшему времени, они оказались на дорожной развилке, по которой ездили редкие машины с откидным верхом, чьи водители, их соседи по жилому району, едущие домой, дружески махали рукой, приветствуя. Айсер и Луна отвечали взаимно.

— Там, — Айсер кивнул в сторону сельских полей, раскинувшихся на несколько гектаров. Огромные комбайнеры ездили по нему вдоль и поперёк, подчиняясь автоматической программе, ими управляемой.

Парочка влюблённых подошла к краю поля. Вдалеке шумели работающие машины. Айсер сел на корточки, набирая себе в руку охапку земли. Луна наклонилась к нему, положив подбородок ему на плечо. Её тёплое дыхание будоражило Айсера, и он догадывался, что она знает это, но решил подыграть ей.

— Чернозём, видишь? Специально сделали для этой планеты. На нём, здесь, и собираются создавать сельскую хозяйственность. Это новое поле, а там, — Айсер кивнул куда-то на восток, — уже сделали несколько таких. Обложили гидропатической структурой и выращивают всё, что душе угодно. Собирают и в магазин.

— Ты будешь следить за почвой?

— Да. Дадут мне такую штуку длинную, — Айсер визуально показал её размеры, — буду ходить по полю и тыкать ей в землю, проверяя её свойства, — Луна хихикнула. Айсер улыбнулся в ответ. — И иногда буду следить за программами комбайнеров, чтобы те не вышли из строя, а их искусственный интеллект не взбунтовался, кинул свои вилы, и поехал в город всё крушить.

— Айсер, так не честно! — Луна возмутилась. — Я буду целый день…

— Целых шесть часов, — перебил её Айсер, смеясь.

— Буду сидеть в офисе администрации, перекладывая бумаги…

— Но ведь у вас всё в цифре.

— Ой, ты такой зануда! Ты ведь знаешь, о чём я, — она легко пнула Айсера в спину кулаком. — Тебе достанется всё интересное. И, вообще, ты будешь на природе целый день.

— Ну, вообще, я буду проводить много времени за мониторингом консоли, сидя на одной из обзорных вышек, — Айсер вновь кивнул, теперь на небольшие башни, стоящие в поле. — У нас ещё есть три свободных дня.

Он поднялся на ноги, развернулся лицом к Луне, крепко прижав к себе, целуя её в губы.

Вечером к ним пришли гости, по совместительству их соседи. Их было не много, человек восемь, но все парами. Кто-то с детьми. Луна накрыла длинный стол на кухне, украсив его разной экзотической едой, которая, впрочем, была доступна всем жителям Закрофа по умолчанию. Они рассказывали друг другу истории из своей жизни, смеялись над нелепыми ситуациями. Не раз Айсера просили рассказать о своей прошлой жизни, но он лишь отмалчивался, упоминая свои университетские года, и полученные за его академические успехи тур-поездки в другие системы, позволяющие ему хоть на какое-то время покинуть планету третьего мира, коей была Энкель-Росс. Вряд ли кому-то было интересно слушать унылые истории парня с такой отсталой планеты. К тому же всё время тогда он тратил на обучение, либо ведя образ интроверта. Айсеру больше нравилось слушать истории Луны, влюблённо посматривая на её милое личико, чьи глаза тоже всматривались в него. К ночи гости начали расходится, высказываясь о хорошо проведённом времени. Попрощавшись с последним из соседей, Айсер осознал, что, то количество вина, выпитое им ранее, не прошло бесследно. Лёгкое опьянение давало о себе знать. Он нашёл Луну в холле, сидящей на одном из диванов. Она поджала ноги под себя, а руку запустила себе в волосы, смотря на траву и лес за просторным окном. Светового загрязнения было минимально, и можно было наблюдать сотни и тысячи звёзд на небе, сверкающие своей красотой. Линия млечного пути пересекала ночное небо наискосок, проходя под острым углом от края до края. Айсер сел рядом с Луной, обняв её.

— Я так устала за сегодня, — в её голосе Айсер слышал нотки любви, заставляющие его сердце биться сильнее.

— Я тоже, милая. Пойдём на верх?

Она повернулась к нему, улыбаясь. Её глаза поглощали его, но Айсер не боялся пропасть в них, а желал этого всей своей сущностью.

— Нам обязательно куда-то идти?

Одержимость охватила их обоих. Их губы слились в унисон, пожираемые огнём и страстью. Любовь двух сердец переплелась, и казалось, что ничего не сможет уже их разнять.

До знакомства мира с Пиррой оставалось три дня.