"Сварщик" с Юноны 3 книга

Глава 9: Дело керосин

в которой Савелий, как он думает, теряет гормоны Резанова

А ночью Савелию приснился Резанов.

"Вашбродь, ты чего меня тут одного бросил? - с надрывом спрашивает Савелий, - Я!? - задыхается от возмущения Резанов, - Ты, Сергей Юрьевич, притащил меня сюда, - обвинительно тычет пальцем в дуб, возле которого стоит, - ничего у меня не спрашивая! И ничего, - палец теперь осуждающе упирается в грудь Савелию, - мне не потрудился объяснить. И вот теперь я, по твоей, между прочим, беспечности, угодил, аки кур в ощип!" Савелий сник. А что тут скажешь, прав Резанов. Тот между тем продолжает обличать: "И ведь тебя предупреждали! - Кто?" - вскидывается Савелий. - "Кто, кто, "конь в пальто"! - с сарказмом передразнивает Резанов, - А разве затмения луны тебе мало? Или падения секвойи поперек тропы к дубу тебе недостаточно?" - Савелий прикусывает губу, а Резанов продолжает обличать: "Поделился бы замыслами заранее, вместе чего-нибудь, глядишь, и надумали бы. А теперь... Иии-ээх!" - он с досадой машет рукой. - "Да фигля теперь! - горячится Савелий, - теперь как-то выкручиваться надо! Знаешь как, Вашбродь? - Да откуда? - с драматическим, словно актёр плохого спектакля, надрывом выдавливает Резанов, - Знаю, только, что скоро тебе, Сергей Юрьевич, будет ещё один знак. Теперь уж последний, не проворонь! И моих береги!" - с тем и входит прямо в дуб, растворяется. Чему Савелий нисколько не удивляется.

Удивился, когда продрал глаза. В полумраке долго не мог сообразить: спит ли он ещё или уже проснулся? Осторожно ощупал вокруг. Лепет Кончиты спросонья утвердил: Пробудился! И тут же вспомнил ночное видение. И допёр, что видел сон. А полутьма оттого, что на улице, как частенько тут, на побережье в Галичье, ватой лёг туман. Может, это и есть знак

Он перебрал в памяти все картинки необычного сна. Обычно-то он сны забывал, лишь обрывки иной раз оставались в голове, да и то не такими вот отчётливыми образами, а скорее смутными впечатлениями. Выходит это что же, сон вещий?

Савелий сел, упершись стопами в хорошо струганный дощатый, а оттого приятно тёплый пол. Ну-ка, что там Резанов говорил про то, куда попал? Где это он может быть? Во сне-то Савелий воспринял его недомолвку как нечто само собой разумеющееся, а нет бы пораспросить-то... Стоп, так выходит, что Резанов не исчез вовсе, а попросту куда-то перенёсся! - Савелий едва не вскочил от эдакого откровения. Но тут завозилась, просыпаясь, жена Резанова.

Пододвинулась, улеглась головой ему на бедро. Он механически принялся ворошить и приглаживать ей волосы, находясь в своих думах. А думы одолевали тяжкие: "Знак... Что это за знак? Как понять, что это именно знак?"

Кончита между тем, принимая его поглаживания за проявления ласки, хрипловатым спросонья голосом, смущаясь, сообщает: - Коля, знаешь, а у нас будет ещё маленький.

И, не получив отклика, заволновалась: - Ты не рад?!

- А? Что? - нехотя вынырнул из своих дум Савелий.

- Ты меня не слушаешь? - захлюпала носиком молодая женщина.

- Да ну что ты, К-катя, - старательно выговорил её имя, стремясь успокоить.

Она, отводя заполненные слёзками глазки, сбивчиво повторила. Он сдвинул брови, вникая в смысл её слов.

И первый порыв: "Только этого сейчас и не хватает". Затем нахлынула зло на себя: "Чёрт, надо было у Резанова спросить, как общаться с его супругой! Ведь как ему она чужая, так и он, по сути, ей никто!" Или может быть это знак? Тогда что он означает?" А затем пришло трезвое: "А что? Это выход! И хорроший выход! Ведь теперь какое-то время можно увиливать от близости, ссылаясь на беременность", - и он, приняв решение, напялил улыбку: - Замечательно, Катя!

С того момента Савелий старался как можно меньше времени проводить дома.

После завтрака прибежал посыльный от Кускова: - Ваше СоВеличество, Иван Александрович интересуется, соизволите ли присутствовать на ежеутреннем совещании?

Савелий прикинул, что это как раз удобный повод смыться: - Да. Передай, буду вовремя.

На совещании, более походившем на пятиминутку у прораба на стройке, слушал вполуха, думая о своем. Только когда заговорили о разгрузке трёх оставшихся судов, вспомнил о возведении новой столицы Княжества Орёл, поинтересовался грузом и, после обдумывания, предложил два из них перенаправить сразу через Орегон в долину реки Виламет. Плюс ещё пять загрузить необходимыми там материалами и переселенцами, отправить вслед.

- Слушай, Иван Александрович, пожалуй своих тоже отправлю. Столица так столица, надо обживаться. - А про себя порадовался: "Главное, к дубу там куда ближе". - Да и ты подумай о переезде.

- А тут как же?

- Тут верфи оставим. И океанские суда водоизмещением свыше четырехсот тонн здесь швартовать да разгружать станем. А остальную промышленность в долину Виламет, как по мне, сразу там налаживать необходимо. Чтоб потом "с мясом" отсюда не выдирать, да туда перетаскивать. Переезд, знаешь же, хуже пожара.

- Ну да, ну да, - Кусков рассматривал носки сапог, теребя серьгу в ухе. - Значится, тут крупнотоннажный порт и кораблестроение, Форт Россзолотодобыча и нефть, Верховье житница, а Орёл столица, порт да промышленность, так?

- Ну да.

- Лады, надобно народ сгондобить покуда. Ешкин кот, сколько делов!

Савелий тем временем разложил карту, и палец заскользил по наскоро прочерченным карандашом линиям, губы шевелятся, принялся сверять протяженность сухопутного маршрута до поселения Верховье из порта Галичье. Дороги две. Через Форт Росс, на четыре дня: 1 от Галичье до Форт Росс, и 3 от Форт Росс до Верховье. И прямая, по берегу, через перевал, на 2-3 дня. Вторая как будто заманчивее, потому что короче. Но через перевал по звериной тропе никакого груза не перевезти, да и человек не всякий осилит. Кроме прочего, потом объезжать две серьёзные расселины... А первая уже худо-бедно наезжена, товары и продовольствие туда и обратно доставляются регулярно.

А внутри ощущение, как будто осиротел: пустота вокруг, не на кого опереться, не с кем посоветоваться... Или даже вот как будто ноги нет одной. Или руки... Забудешься порой и попытаешься, как прежде, По-привычке, ухватить... А нету! Нечем. Пустоту хватаешь. Культю протягиваешь, а брать нечем. Да хуже того, так иной раз несуществующий орган заболит, нога или рука, что аж пот прошибает.

Порою Савелий по забывчивости, привычно обратиться по какому-нибудь важному для него вопросу, чтобы обсудить с хозяином тела: "Вашбродь, а я вот тут..." - и, не договорив, осекётся. Зубы заломит от безысходности, от одиночества, от безнадёги. "Не с кем. Один" - словно перепуганная птица в клетке бьётся в голове заполошная мысль.

Савелий встал, походил: мммдааа, головомойка! Вот когда надо действовать немедленно, тогда голову ломать некогда. А тут... Эх, Вашбродь, Вашбродь, как ты невовремя смылся... Ноги сами вынесли на порог,

ступеньки простучали под каблуками, грудь развернулась, втягивая крепкий морской воздух. Прогулялся. Уфф, отлегло!

Итак: укрепляем и расширяем трассу в Верховье и дальше на Орёл через Форт Росс. А здесь, в порту Галичье, слегка облагородим и прибережем для экстренных случаев.

С другого конца улицы донесся шум. Савелий поднял голову: несётся Петька, топочет обновкой. Схватил за руку, запыхавшись, глотает слова: - П-па, глянь, как у нас п-получается! - тычет в ладонь коричневатый кусок картона.

Поодаль Кусков, усмехаясь в усы, поясняет: - Одолели, Николай Петрович, пострелята с твоим мандатом. Пришлось помогать.

- Прям уж! - возмущается Петька, - Мы сами!

- Сами, сами, - прячет улыбку глава колонии.

- А что, - Савелий крутит лист, мелькает мысль "Может, это знак?", - на первый раз вполне ничего. Научитесь. От меня ещё что-нибудь надо?

- Неа, - машет головой сынишка Резанова, - Нам всё-всё и взаправду подмогают. Вот только...

- Ну?

- Да такие ж сапоги, - вытягивает ножку, показывая, - И нашим бы пацанам. А то босые все, а там щепки, заноз у ребят ууу.

- Тогда давай-ка, Пётр Николаевич, перепиши всех, и размеры сними с каждого. Я, то бишь казна, оплачу, но в долг.

- В дооолг, - кривится недовольный сорванец. Небось, уже наобещал.

Но потакать халяву никак нельзя: - А ты как хотел? А когда зарабатывать начнёте, с долгом и рассчитаетесь.

Мальчишка с радостным сопением умчался вприпрыжку.

Савелий проводил сынишку Резанова задумчивым взглядом, обернулся к собеседнику: - Иван Александрович, будем улучшать дорогу на Верховье. Отсюда через Форт Росс. Завтра-послезавтра поеду на прикидку. Кстати, провод из Новоархангельска прибыл?

- На подходе.

- Отлично! Нашему Чингизхану поставлю задачу, чтоб сразу провода прокидывал, связь нам позарез требуется, радио столько не осилит.

Пообедал на бегу, у полевой кухни, вместе с переселенцами. К вечеру домой едва дотащил ноги. После ужина огорошил Кончиту: - Через пару дней в долину Виламет отчаливает караван судов, мы перебираемся в новую столицу Орёл, собирай вещи и детей.

Лицо молодой женщины вытянулось. Она хотела сказать, что вместе с дочерьми и женой портного Гершеля, которые уже развернули мастерскую, разметила выкройки и приступила к пошиву новых платьев, но прикусила губку, разве она вправе возражать мужу, да к тому, же сокесарю. Поэтому заторможено кивнула. Но Савелий её душевных терзаний не заметил.

В последующие дни он вертел головой и ко всему приглядывался, ища "знак". К исходу четвёртого сообразил, что ещё немного и свихнётся. Мысли бегали по одному кругу: "Нет, так не пойдёт, нужно хотя бы примерно знать, что это должно быть или хотя бы как выглядит. И ведь спросить не у кого... Резанов, что ли, хоть бы приснился ещё раз..."

А вокруг визжали пилы, ухали фуганки, стучали молотки - ускоренно шла стройка. Терпкий запах моря перебивал аромат смолы и свежего дерева.

Савелий ходил по объектам, кивал на объяснения, но слушал вполуха. Какая-то, очень важная, он чувствовал это, мысль скреблась и никак не могла пролезть в мозг.

Он вышел из строящегося дворца сокесаря отряхнул опилки с гершалок и тут перед ним, вкручиваясь в воздух, спланировала спиральная стружка. Со стропил. Которые рубанками остругивали, подгоняя "по месту", двое плотников. И эта-то спиралька словно пробуравила дырочку в мозгу, в которую немедленно проскользнула мысль: "Шамана нужно про знак потрясти!"

А значит что? А значит, бегом в Верховье, Мудрого Лиса допрашивать!

И вот 3 сентября он в Верховье. А тут облом: племя Быстроногого Волка снялось, как только вернулся проводник, и откочевало в неизвестном направлении. Опросил поселенцев, тычат в разные направления, но чаще в сторону Орла.

Четвертого был там. Пусто. Но раз уж прибыл, оглядел фронт работ.

Разметку и планировку произвели дельно, оправдал ожидания сманеный архитектор, Львов Николай Александрович. Уже кое-что, не зря припёрся.

7 сентября вернулся в Верховье, и попал, что называется.

Оказывается, в этот день в долине Виламет закончилась уборка урожая, и Афанасий Швецов устраивает патлач. Праздник, который русские промышленники переняли у индейцев, эдакий пир с раздачей подарков. Сильно напомнивший отмечание дня работника сельского хозяйства мира Савелия, чем вызвал у него ностальгию.

А присутствие сокесаря поднимает статус праздника, глава поселения просит "слово молвить". Савелий знал, что это пир для индейцев, но видит впервые. Тут веселятся и поселенцы, и пришедшие им на помощь в уборке урожая краснокожие. Хотел было увильнуть, но, поразмыслив, согласился в надежде пораспрашивать здешних шаманов.

Дымят полевые кухни, индейцы важно лопают излюбленную рисовую кашу с сахаром, патокой и кусочками фруктов, наши наяривают мясо, рыбу с гречневой кашей. Запивают индейцы слабым вином, русские крепкой водкой. На вытоптанном пятачке пляшут все вперемешку. Шум, смех, гам. Ну и как чего-либо спросить серьёзное, когда все навеселе? Или, может быть, и это знак? Голова "идёт кругом"...

Савелий осторожно, по-воровски, улизнул и вновь наведался к дубу. Да что проку, попусту... Походил вокруг, посидел под деревом, да и поплёлся восвояси...

С каждым шагом всё ярче вскипает злость на Резанова. Бросил один на один с этой сословной жизнью, даже про знак по-человечески не проинструктировал! Как ни странно, злость, хотя и перебаламутила мысли, зато вернула способность рассуждать более-менее здраво.

11 сентября, усталый и опустошенный вернулся в Галичье. Савелий сам плохо отдавал себе отчёт, зачем припёрся. Отчего-то тут ему легче "дышалось".

Всю дорогу переосмысливал собственное положение и трезво оценил, что ему не по плечу рулить эдакой махиной как Княжество в "одну харю". Кишка тонковата. Людей не знает, да и управлять ими эффективно без хозяина организма слабоват в коленках.

Поэтому сразу двинул к Кускову: - Иван Александрович, принимай хозяйство. Я пока войду в курс дела, да вот с новыми товарами разрулю.

Кусков пожал плечами: - Так без твоей, Николай Петрович, подписи иной раз дело табак.

- А я никуда покуда не собираюсь, дёргай в любое время...

- Николай Петрович, может подсоветуешь как керосин пошибче продавать? А то иноземцы приходют, на лампы глядят, языками цокают, а как понюхают, так морды воротят. Берут ворвань, хоть она и куды дороже.

Савелий сразу подумал о рекламе, но взял паузу: - Иван Александрович, задачка решаемая, прикину как посподручнее, обговорим, лады? А покуда ты мне напомнил, надобно к нефтянику нашему наведаться, посмотреть как там да чего.

А после обеда 11 сентября сияющий Базаров притащил и бухнул на стол СоКесаря "шмат" полученной из каучука резины.

Савелий с загоревшимися глазами склонился, потыкал пальцем в упругий пласт.

Лангсдорф стоит тут же, переминается.

- Григорий Иванович, Вы что потупились? - наконец обратил на него внимание, поднял голову Савелий.

- Николай Петрович, - мнётся тот и вымучивает: - Вы вот давеча говорили, что нужно будет при успехе ехать в Бразилию. Вот, хотел напроситься, - разводит руками.

Савелий вспоминает, что в его времени было известно более чем о полутора тысячах потомков Лангсдорфа в Бразилии. Значит, тогда он как-то туда попал. Так чего ради сейчас препятствовать? И взмахом ладони отпускает: - С Богом, Григорий Иванович! Распоряжусь выделить Вам корабли и средства. А Вы подготовьте список потребного. Да, там заодно попрошу Вас представлять наше Княжество, Посольство так сказать. А организовывать плантации гевеи следует в окрестностях города Манаус. - Показывает на карте, подходя к стене.

12 сентября, с утра, пригласил на деловую встречу торговца водонепромокаемыми товарами. По итогу встречи посылает купцов в Америку выкупить производство пропитанной каучуком одежды и обуви, и сманить владельца, чтобы минимизировать издержки.

14 сентября, форт Росс.

- Ну, здравствуй, Василий! - Савелий пожал руку и приобнял кряжистого Дубинина. - Давай, показывай, что натворил.

Довольный первый нефтяник Русской Америки повёл Савелия по промзоне: - Вот, гляди, Николай Петрович, то ректификационная колонна по тваму наущщению. Керамическая покудова, но отменный керосин исправно выдае.

- А что ещё?

- Бензину уйму ишшо. Покуда сливаем, как ты велел, в подземную яму, оштукатуренную глиной.

- Превосходно, превосходно, зажигалок целый галиот привезли.

- Токмо бочонки и с им, и с керосином, как ни конопатим, всё одно потеють, - пригорюнился Дубинин.

- Знаю, знаю, Василий. Это временная тара, скоро жестяные бачки производить наладимся, дай срок. А что ещё выходит из перегонки?

- Да вон, - нефтяник подвёл к огороженному земляным валом смердящему чёрной жижей прудику.

Савелий взобрался на бруствер, присел на корточки, с усилием поковырял поверхность подобранной палкой, на вершину которой налип матовый ком словно из смолы. Поднёс к носу, принюхался, пощупал, пальцы сразу облипли чёрными тягучими нитями: "Да ведь это, по ходу, гудрон!" - опознал Савелий.

- Это остается ежели выжимаем, почитай досуха. Токмо уйма топлива расходуется. А ежели шибко не уродоваться, то выходит хочь и густая, но всё-таки жижа, - хозяин подвёл к керамической не то бочке, не то громадной кастрюле, где маслянисто отблескивал мазут, как определил теми же немудрёными "ручными" пробами сокесарь: - Эта горить жарко и, почитай, уся в дело идёть. Что нам, а что отливаим на корабли, заточенные под нефтяное отопление.

- Отлично, Василий. Всё нам сгодится. А вот керосину особенно много потребуется. Осилишь?

- Так чево не осилить, запустив пятерню в бороду - рассудительно отвечал собеседник: - Народ ты, Вашество, привёз, кого-неть сманю сабе в подмогу, ишшо колонок ентих поставим. Будь в надёге.

В этот момент из-за амбара выплыла, по-утиному переваливаясь от огромного живота, жена Дубинина, увидела их, всплеснула руками: - Вот вы где! Василий, ты почему Николая Петровича сперва не накормил? Сразу игрушками своими похваляться, - заворчала молодая женщина.

- Анастасия, здравствуй, - пришел на выручку Савелий, - ты уж не серчай на муженька, это я первым делом возжелал наше с ним детище оглядеть. А у вас, гляжу, и собственное на подходе! - Савелий показал Дубинину, который при жене неожиданно смутился, поднятый большой палец.

Довольный осмотром Савелий уже шествовал к добротному дому Дубининых отобедать, когда послышался топот копыт и к ним галопом на взмыленной лошади подлетел посыльный с радиостанции: - Ваше СоВеличество, "Ракета"! - протянул красный бланк шифрорадиограммы.

Савелий черкнул роспись в получении, вгляделся в пятизначные ряды цифр, шевеля губами, расшифровал "на лету", лицо закаменело, обернулся к хозяевам: - Извините, Василий и Настасья, срочное дело, непременно отобедаю в следующий раз!

Он пружинисто двинулся к отдыхающим поодаль, но по отмашке сопровождающих СоКесаря телохранителей седлающим коней бойцам КОИ, на ходу проверяя револьверы.