"Фантастика 2025-195". Компиляция. Униги 1-23

Глава 1

Никогда не думал, что моя жизнь сложится именно так.

Всё началось с мечты.

С самого детства мне хотелось изменить мир вокруг. Я мечтал быть значимым, прославить не только себя, но и страну, в которой жил.

Говорят, что Родина — это место, где ты родился и рос, но это не так. Родина — это место, где тебе хорошо и тебя понимают. По крайней мере для меня это было всегда так. Поэтому для меня Родина огромная.

Я появился на свет в самой большой и многонациональной стране мира. Отец и мать были геологами, поэтому нас изрядно помотало. Родился я в небольшой деревушке посреди бескрайних степей. Мы жили на юге Кавказских гор, в Сибири, на побережье Балтийского моря, в матери городов русских и в златоглавой.

Каждое из этих мест я смело мог назвать своей Родиной.

Единственное, что я не любил, это переезжать. Приходилось терять друзей, но привитая с детства тяга к книгам и образованию помогала: я с лёгкостью находил новых.

Всю жизнь я учился и не мог насытиться знаниями. Они придавали сил, заставляли двигаться дальше несмотря ни на что. Я не выбрал путь быстрого обогащения, как многие одноклассники и однокурсники. После окончания школы поступил в университет, потом в аспирантуру. В начале десятых годов я уже был молодым учёным, защитившим докторскую степень по физической химии.

Мои работы публиковались в ведущих журналах, коллеги хвалили и пророчили блестящее будущее. Я чувствовал, что стою на пороге великих свершений, и дело не в том, что мои работы смогут изменить мир. Больше вдохновляли ученики, и я искренне радовался их успехами. Но жизнь распорядилась по-своему.

На мою родину пришла война. Это был удар.

Я не хотел воевать.

Я хотел заниматься наукой, исследовать, открывать, но когда от обстрелов пострадала моя лаборатория, внутри словно что-то переклинило.

Мировоззрение поменялось? Возможно.

Сам не понял как оказался на передовой. Я взялся за оружие, хотя каждый день ненавидел эту тяжесть в руках, но не мог поступить иначе.

Война научила меня многому: выживать, принимать решения за доли секунд, но самое важное — ценить каждую минуту жизни.

Но она также лишила меня части души. Я видел, как гибнут друзья, как родной город подвергался тяжёлым обстрелам, как люди теряли всё, что у них было. Однажды и мне досталось сполна. Осколок снаряда вонзился в мою ногу, и я упал, чувствуя, как боль растекается по всему телу. А новые снаряды всё разрывались и разрывались где-то совсем рядом. Помню, как лежал на земле, смотрел в небо, и думал: «Неужели это конец?»

Судьба дала мне шанс. Меня залатали, и после полугода боёв на протезе я был комиссован.

После войны я оказался в числе участников президентской программы. Меня заметили, и вот я уже курирую развитие образования в новых регионах страны. Это был вызов, и я его принял. Я всё ещё верил, что образование и наука — это ключи от нашего светлого будущего.

Да, я по-прежнему хотел изменить жизнь людей к лучшему, дать им надежду. За десять лет гражданской войны я видел, как рушатся школы, но даже там учителя самоотверженно ведут бой за знания молодых поколений. Я с горечью замечал талантливых выпускников, которые бросили учёбу в вузах, чтобы помочь на фронте. Это разбивало мне сердце, но также придавало сил бороться.

Я хорошо запомнил, как во время первой своей поездки по региону попал в восстанавливаемый институт. Здание лектория было старым, хоть и обшито снаружи современными панелями. По бумагам на этом месте должно было стоять новое. Скорее всего, кто-то проворовался. Кто? Хотя это сейчас неважно, разберусь потом.

Сюда я приехал, чтобы пообщаться с будущими студентами и увидеть в их глазах искру надежды. Они хотели учиться, хотели знать больше. И когда меня попросили выступить перед ними, я тут же согласился.

Признаюсь, хотелось вдохновить их, объяснить, что знания могут изменить жизнь, по крайней мере, я до сих пор в это верил.

— Учитесь, — говорил я, стоя перед переполненной аудиторией. — Неважно, насколько трудно сейчас. Знания — это то, что никто не сможет у вас отнять. Они откроют вам двери в будущее.

Аудитория слушала с интересом. Я говорил о науке, о технологиях, о том, как образование поможет поднять регион из руин. Но вдруг раздался гул, а потом оглушительный взрыв.

Здание содрогнулось, стены затряслись.

Люди в панике бросились к выходу.

— Спокойно! — распоряжался я, стараясь перекричать шум. — Выходите по очереди! Не толкайтесь!

Я помогал студентам, провожал к выходу, подбадривал.

Когда последний абитуриент оказался на улице, обернулся. Мне показалось, что из глубины здания доносится крик.

Кто-то звал на помощь.

Дым заполнял коридоры, пламя уже начало пожирать стены. Я кричал, звал, но ответа не было.

Может, мне показалось?

Но я не мог просто уйти. Вдруг кто-то действительно остался в здании, и ему нужна помощь?

Дошёл до конца коридора, заглянул в аудиторию — никого. Заглянул в соседнее помещение, туда, где обычно сидят лаборанты, и не прогадал. Под столом, прижавшись друг к другу, тряслись две молодые девушки.

— Пойдёмте, я выведу вас! — протянул им руку.

В коридоре понял, что время упущено. Снял с себя пиджак, сшитый на заказ из плотной шерстяной ткани.

Лаборантки укрылись им с головой. Я же ощутил жар от горящего над нами потолка.

Провёл девушек к выходу и, как только увидел уличный свет, подтолкнул их вперёд. Буквально сразу сзади послышался треск ломающихся перекрытий. Я попытался прыгнуть вперёд, но было уже поздно. С протезом особо не побегаешь.

Последнее, что я увидел — ослепительный свет, окутывающий меня со всех сторон.

Очнулся в пустоте.

Вокруг не было ни света, ни тьмы, ни времени, ни пространства.

Только тишина, такая густая, что её можно было ощутить кожей.

Я стоял, если это можно было так назвать, и пытался понять, что происходит. В голове крутились мысли: «Я умер? Это конец?»

— Ты жив, — сказал кто-то.

Я обернулся. Передо мной оказался молодой человек в странной одежде: что-то среднее между военным мундиром и костюмом аристократа, такие носили в России девятнадцатого века. Лицо юноши было бледным, почти прозрачным, словно он не видел солнца месяцами. Глаза же, напротив, были полны огня жизни, с едва уловимой насмешкой. На вид ему было лет шестнадцать, длинный, очень худой. Когда долго смотрел в одно место, щурился, словно пытаясь разглядеть что-то недоступное.

— Кто ты? — спросил я, чувствуя, как тревога начинает сжимать грудь.

— Я — тот, кто даёт тебе шанс. Ты погиб, но твоя душа ещё не готова уйти. Ты спас людей, пожертвовав собой. Это достойно уважения и награды, — он лукаво улыбнулся.

— Награды? — я сжал кулаки, чувствуя, как внутри меня поднимается волна гнева. — Я потерял всё! Свою жизнь, свои мечты, друзей! Какая награда может это компенсировать?

— Второй шанс, — он лукаво улыбнулся, и в его глазах мелькнул острый, изучающий блеск. — Но не в твоём мире. Ты будешь жить в моём.

— Я рожусь заново и проживу всю жизнь с самого начала?

— Нет, это невозможно, — парень холодно улыбнулся, — ты займёшь моё тело.

— Твоё?

— Да, я всё равно умираю. Меня отравили очень редким ядом. Он убивает не тело, а душу, и мне осталось недолго. Отец и дед отправились за противоядием, но они не вернутся. Они погибли. Я почувствовал это ещё несколько недель назад.

— Ничего нельзя сделать, чтобы спастись?

— Нет, слишком поздно. Вот поэтому и искал тебя.

— Почему я?

— Потому что ты подходишь, — парень ещё шире улыбнулся. — Ты силён духом, у тебя есть цели в жизни, и они у нас схожие. А главное, ты не сдаёшься, как детская игрушка неваляшка: тебя кренят в сторону, а ты всё равно выпрямляешься. Такие, как ты, нужны этому миру. Ты подходишь мне.

Он явно что-то недоговаривал.

— Не бывает, чтобы второй шанс давали просто так. Что я должен сделать взамен? Чем пожертвовать? — спросил я, чувствуя, как в душе появляется надежда.

— Ты попадёшь в моё тело, — повторил юноша. — Я наследник одного из старейших родов империи. Ты станешь мной. За это ты должен будешь возвысить мой род. Это твоё обязательство. Ты получишь вторую жизнь, но взамен должен выполнить эту миссию.

Задумался буквально на долю секунды.

Чего мне терять?

Прежняя жизнь закончилась, и я уже ничего не мог изменить, но здесь, в этой пустоте, мне предлагали не просто второй шанс — мне предлагали новую вселенную, полную тайн и возможностей. Я хотел снова увидеть мир, хотел исследовать его, понять, как он устроен. И если для этого нужно было стать кем-то другим, то почему бы и нет. Я готов.

— Я согласен.

Юноша в ответ кивнул, и всё вокруг начало растворяться.

Очнулся.

Было ощущение тяжести в голове, будто кто-то невидимый сжимал её, но постепенно это чувство исчезло.

Медленно открыл глаза: надо мной белый потолок, украшенный лепниной с замысловатыми узорами. Я лежал на полу посередине комнаты, в дальнем углу стояла кровать с высоким резным подголовником.

Глубоко вздохнул: вокруг витал слабый запах старых книг и воска.

Сел, чувствуя, как тело подчиняется с непривычной лёгкостью. Оно было не моим, я это понял сразу. Поднял руки перед собой: они были тонкими, почти изящными, с длинными пальцами, испачканными в чернилах. Я встал, ощущая под ногами мягкий ковёр, и огляделся.

Комната была огромной. Её освещали три здоровых окна. Судя по голубоватому оттенку, было раннее утро.

Стены, обитые тёмно-зелёным бархатом, украшали портреты в золочёных рамах. На одном из них был изображён молодой человек с холодным взглядом и высокомерно поднятым подбородком. Подошёл ближе и понял, что это, скорее всего, и есть прежний владелец тела, в котором я теперь оказался.

Мой взгляд упал на массивный письменный стол, заваленный книгами и свитками. Я подошёл к нему, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Книги были старые, с потрёпанными корешками, от них веяло чем-то могущественным. Я взял одну из них — трактат по магии огня. На полях были заметки, сделанные аккуратным почерком. Видимо, прежний хозяин тела не просто читал, а глубоко изучал каждую тему.

Почувствовал, как разгорается интерес. Я уважал знания и планомерный подход. А в этом мире есть магия, и не в теории, а реально. Значит, я обязательно освою её. Эта мысль заставила сердце биться быстрее.

Отошёл от стола и направился к стеллажам, которые занимали почти всю стену. Библиотека. Огромная, впечатляющая. Полки заставлены книгами по магии, алхимии, истории, философии. Провёл пальцем по корешкам, чувствуя внутри восторг. Это было сокровище, о котором я мог только мечтать в прошлой жизни.

Нижние полки у шкафов были выдвижные. Я потянул одну. Внутри оказались аккуратно разложенные по ячейкам камни. Каждый образец был уникален: тёмный обсидиан с зеркальным блеском, изумруд, переливающийся глубоким зелёным светом, кроваво-красный рубин, будто поймавший в себя каплю заката.

Большую часть камней из этой минералогической коллекции прежнего владельца тела я даже не знал, это было что-то совершенно новое для меня.

Осторожно задвинул ящики.

Посмотрел в центр комнаты, на небольшой коврик, где я очнулся.

На полу был начертан магический круг, сложный, с переплетающимися линиями и символами. По краям лежали остатки свечей, их воск застыл причудливыми наплывами.

Подошёл, присел на корточки, рассматривая символы. Они сияли слабым голубоватым светом, будто всё ещё хранили в себе остатки магии. По контуру круга между свечами лежали какие-то стекляшки.

«Пустые магические кристаллы», — тут же появилось у меня в голове.

Это была атрибутика ритуала.

Того самого, благодаря которому я оказался здесь.

Прежний владелец тела, судя по всему, знал, что делает. Почему он решил призвать именно меня? Я не был магом, не был героем.

Я был обычным человеком, который просто хотел жить.

Хотя, глядя на комнату юноши, понимал, что мы явно были родственными душами.

Встал, подошёл к одному из окон.

Комната была на втором этаже, из окна открывался вид на сад с аккуратно подстриженными кустами, фонтан, дорожки, усыпанные гравием. Примерно в паре километров от усадьбы виднелся лес, над которым медленно всходило солнце.

Это всё теперь моё? Я невольно улыбнулся, но буквально через мгновение почувствовал и тяжесть ответственности перед владельцем тела.

Как его звали?

Я совсем ничего не знаю о нём.

Вздохнул и отошёл от окна. Мои глаза снова упали на магический круг. Я чувствовал, что нужно разобраться в том, что здесь произошло.

Что я должен сделать?

Он должен был оставить мне послание или подсказку, но где?

Планомерно осмотрел комнату.

Пусто.

Тогда я подошёл к двери. Рука непроизвольно отдёрнулась, когда я взялся за холодную металлическую ручку.

Медленно потянул дверь на себя, но не вышел. Что-то заставило меня остановиться. Я едва успел заметить белый конверт, приколотый к двери гвоздём. На нём был нарисован синими чернилами крест — простой, но удивительно многозначный символ.

Хорошее место для послания, ведь если в комнату зайдёт посторонний, то не сразу увидит его, а если откроет дверь нараспашку, так вообще не заметит.

Закрыл дверь на щеколду, снял конверт с посланием. Он был плотный, слегка шершавый на ощупь. Я опустился в кресло недалеко от окна.

С нетерпением разорвал конверт и достал письмо.

Оно оказалось большим, подробным, занимало три листа, исписанных мелким каллиграфическим почерком. Каждая буква была выведена с изяществом, словно автор послания вкладывал в написание не только смысл, но и часть своей души.

Не смог удержаться от соблазна. Подошёл к столу, макнул перо в чернильницу и на чистом листе бумаги вывел пару строк. Затем поднёс своё послание к письму и замер. Почерк был один в один.

Это было необычно, ведь я никогда не писал перьями, и моя каллиграфия оставляла желать лучшего. Обычно мои записи больше напоминали рецепт участкового врача: неразборчивые каракули, которые я сам с трудом расшифровывал, особенно на следующий день.

Сейчас передо мной лежал текст, будто напечатанный на компьютере замысловатым шрифтом с вензелями. Каждая буква была идеальной, каждая линия — ровной.

Невольно посмотрел на свои руки, словно ожидая, что они начнут дрожать или изменятся на глазах. Но ничего не происходило.

Странное чувство, что это тело помнит то, чего не знаю я.

Ещё раз уселся в кресло и, не отвлекаясь больше ни на что, трижды перечитал послание Кирилла.

Из письма я вынес две главных мысли.

Первая: прежний владелец тела настаивал, чтобы я на время остался в этой комнате.

Я посмотрел на дверь комнаты: за ней был неизведанный мир. Душа учёного-исследователя рвалась туда. Но за дверью была семья Кирилла: сёстры, мать, а ещё и вездесущие слуги. Как я должен общаться с ними? Не знаю, как вёл себя прежний владелец тела, какие у него были отношения с семьёй, как он обращался со слугами. Одна ошибка, одно неверное слово — и меня могут заподозрить. Это опасно.

Останусь пока в комнате. Это разумное решение. Здесь я могу изучать книги, разбираться, как устроен этот мир. Из записки следовало, что Кирилл был человеком увлекающимся и иногда неделями не выходил отсюда, изучая новую книгу или фолиант.

Слуги будут приносить еду и уносить пустую посуду, не задавая лишних вопросов, а ванная комната рядом, так что посижу.

Второе и, наверное, самое важное: Кирилл утверждал, что я могу рассчитывать на его память. По его расчётам, есть большая вероятность, что каждый раз после сна я буду помнить всё больше. Если нет, то имелся план Б: Кирилл вёл дневник с пяти лет.

Решил сразу проверить. Подошёл к изголовью кровати и нажал на обозначенное в письме место. В тот же миг одна из дощечек откинулась, давая доступ к нише. В ней лежала небольшая тетрадка и карандаш.

Пролистал, но это были лишь какие-то зарисовки, словно в руках я держал тетрадь для художеств, а не дневник Кирилла. Но стоило только нажать на корешок, как она превратилась в записную книжку, страницы которой можно перелистывать часами.

Магия в действии.

А ведь хорошая штука.

Я перевернул несколько страниц назад и начал жадно читать: «Третье октября. Судя по расчётам, мне осталось жить не больше недели. Нужно найти подселенца, иначе мать и сёстры останутся без защиты. Эксперимент номер восемьдесят два „Призыв духа из иного мира“ — провален».

Открыл последнюю страницу: «Пятое октября. Артефакта хватит ещё на одну попытку. У меня остался последний шанс. Эксперимент номер восемьдесят три „Призыв духа из иного мира“ —..».

Я взял карандаш и поставил в конце фразы плюс.

Три дня. Три долгих дня я провёл в этой комнате, не выходя за порог.

Теперь, после бесконечных часов, проведённых за изучением дневника прежнего владельца тела, я почувствовал себя уверенно. Каждую ночь, когда я закрывал глаза, приходили воспоминания юноши. Они всплывали, как обрывки снов, но были настолько яркими, что к утру я не мог отличить их от собственных.

Я уже знал, как зовут наших слуг, как они двигаются, разговаривают и относятся ко мне.

Старший лакей — Потап, мужчина лет пятидесяти с седыми висками и строгим взглядом.

Горничная — Машка, молодая девушка с веснушками и тихим голосом.

Повар — Григорий, у него на кухне пахло луком и корицей.

Вспомнил сестёр. Старшая, Варвара — высокая, стройная, с каштановыми волосами и острым языком. Она была немного надменной, но в её глазах читалась забота.

Младшая, Тася — по мне она была совсем ещё ребёнком, с кудрявыми тёмными волосами и голубыми глазами, полными любопытства. Когда была маленькой, она обожала книги и часто просила меня почитать ей перед сном. Сейчас у неё был переходный возраст: Тася стала вспыльчивой, непредсказуемой и очень обидчивой.

Мама — Ирина Владимировна. Женщина с тонкими чертами лица и спокойным взглядом. Она была строгой, но справедливой. Её голос, тихий и размеренный, звучал словно приказ, даже когда она просто спрашивала, как прошёл день.

Я знал, как себя вести, как общаться со слугами и семьёй. Прежний хозяин тела был замкнутым, он редко участвовал в светских беседах, предпочитая проводить время за книгами или в лаборатории деда и отца. Поэтому, когда он говорил, все внимательно слушали.

Теперь я был готов.

Завтра утром выйду в столовую, сяду за стол, поздороваюсь, спрошу, как прошла ночь. Я буду есть, говорить, улыбаться. Они не должны заподозрить подмену.

Закрыл дневник и откинулся на спинку кресла.

Завтра всё начнётся по-настоящему. Завтра я стану им — баронетом Кириллом Павловичем Пестовым.

Глава 2

Проснулся с первыми лучами солнца. Уже четыре дня я начинал своё утро именно так, с рассветом, не желая терять ни минуты. Время казалось драгоценным, а каждая минута без чтения дневника и изучения книг тянулась, словно я бездельничал часами.

Во всём было виновато молодое тело, в котором я теперь жил. Оно быстро отходило ото сна, наполнялось энергией за каких-то четыре-пять часов.

Потянулся. В саду уже запели первые птицы, радуясь лучам солнца, пробивающимся сквозь ветви деревьев. Подошёл к окну, раскрыл ставни настежь. С улицы повеяло утренней свежестью.

Все же в интересное место я попал. На дворе начало октября, а здесь, в центральной колонии империи, ещё тепло, и ничто не предвещает наступления зимы. Сад был окутан лёгкой дымкой утреннего тумана.

К дому шёл по дорожке садовник с двумя работягами, нёсшими какие-то ёмкости. Наверно, удобрения или ещё какая-то химия, может быть, даже магическая. Я махнул ему рукой. Тот поклонился, а рабочие лишь опустили головы вниз. Похвальная работоспособность. Сегодня, когда буду общаться со слугами, надо обязательно отметить садовника.

На мгновение задержал взгляд на спокойном пейзаже. Солнце уже показалось над верхушкой леса. Долго любоваться было некогда. Сегодня мне предстояло впервые выйти к семье за завтраком. Посмотрел на циферблат: у меня в распоряжении ещё больше двух часов. Не терять же это время зря.

Быстро оделся в простую, но аккуратную одежду: тёмные брюки и белую рубашку. Подошёл к книжным полкам. Сегодня я решил сделать исключение и начать день не с чтения дневника Кирилла, а с книги по общей магии. Она лежала на столе, там я оставил её перед сном.

Сел в кресло у окна, открыл книгу, закладкой в которой служило перо. Я остановился на главе о природе магической энергии.

Магия… В этом мире она была чем-то естественным, как воздух или вода. Но для меня, человека из мира науки, она оставалась загадкой.

Моё тело ещё не овладело магией, но в течение полугода я должен научиться. Через три недели мне исполняется восемнадцать, а инициация в мага происходит примерно в этом возрасте.

Сказать, что мне не терпелось — ничего не сказать. Я жаждал, чтобы магический источник открылся уже сейчас. Ну а пока буду изучать то, с чем придётся столкнуться в будущем, и разбирать принципы магии с точки зрения физики и химии.

«Магическая энергия — это сила, которая пронизывает всё сущее. Она невидима, но её можно почувствовать, направить, использовать».

Если представить магию как энергию, то, возможно, она подчиняется каким-то законам, похожим на те, что управляют электричеством или гравитацией. Может быть, магическая энергия — это просто ещё одна форма энергии, которую в моём мире пока не открыли?

Тут же вспомнил, как в детстве читал о теории струн, появившейся в семидесятых годах, о многомерных пространствах, о тёмной материи. Что, если магия — проявление одной из этих сил? Что, если она существует и в моём мире, но мы просто не умеем её воспринимать и использовать?

Я перевернул страницу. Автор описывал, как магическая энергия взаимодействует с материей. Она может нагревать, охлаждать, двигать предметы, изменять их свойства. Это напомнило мне химические реакции, при которых энергия переходит из одной формы в другую, вызывая изменения в веществах.

«Магия — это искусство управления энергией. Маг — это тот, кто умеет чувствовать её потоки и направлять их в нужное русло».

Закрыл книгу, задумчиво уставившись на книжные полки.

Магия — это наука!

Просто наука этого мира.

Если смогу понять её законы, то буду использовать так же эффективно, как в своём мире физику и химию.

Взглянул на часы. До завтрака оставалось ещё полчаса.

Отложил книгу, достал из тайника дневник Кирилла, но стоило только сесть в кресло, как я услышал панические и полные ужаса крики старшего лакея Потапа.

— Пожар! — кричал он во всё горло.

Я не поверил, что за дурные шутки?

Но буквально через мгновение запах дыма начал проникать в мою комнату. Он был резкий и едкий, словно горела какая-то гадость.

Вскочил. Сердце начало бешено колотиться.

Бросился к окну и увидел, как языки пламени лижут стены усадьбы. Они поднимались до уровня второго этажа.

Машинально накинул на себя пиджак и сразу засунул ежедневник во внутренний карман.

— Мама! Варя! Тася! — невольно вырвалось у меня.

Выбежал из комнаты. Было не до осторожностей: надо спасти семью.

Дым заполнил коридор. Он был густой, с резким запахом, который резал глаза и горло.

Это не обычный пожар. Здесь явно поработали поджигатели, и они использовали что-то особенное, чтобы не только огонь распространялся быстрее, но и дым стал оружием.

Попытался представить, что из моего мира могло дать такой эффект.

«Фосфор», — тут же вспомнил я.

Белый фосфор, особенно в сочетании с другими химикатами, мог создать густой, едкий дым, содержащий фосфин — ядовитый газ.

Садовник с какими-то рабочими утром…

Возможно, это был он.

Выберусь отсюда, найду этого негодяя и натяну ему глаза на жопу.

А пока надо придумать, как минимизировать действие фосфина.

В этом мире магия могла усилить эффект. Может быть, поджигатели добавили к фосфору магический катализатор, чтобы дым стал гуще и токсичнее. Это объясняет, почему огонь распространяется так быстро, а дым практически непроницаем.

Я прикрыл рот рукавом, не забывая по стеночке продвигаться к спальням домочадцев.

В переднем кармане пиджака, том, что был слева, загорелась ярким синим светом какая-то бляха.

Дым все ещё резал глаза, но дышать стало значительно легче.

Вытащил из кармана круглый металлический амулет на цепочке. Он был неказистый, с четырьмя камнями разных цветов по центру: красным, коричневым, белым и синим. Вот последний сейчас и светился.

«Артефакт магической и физической защиты», — тут же всплыло у меня в памяти. Странно, что он ещё работает. Обычно они заряд держат не больше недели.

Или всё же Кирилл его недавно заряжал? Я попытался вспомнить, но не получилось.

Повесил его на шею, в этот миг на нём загорелся белый камень. Глаза перестало щипать, а дым в радиусе нескольких метров стал прозрачнее.

Первой на моём пути была дверь матери. Я распахнул её, Ирина Владимировна уже проснулась, она быстро запихивала в сумку какие-то бумаги и сгребала со своего трельяжа украшения. Её лицо было бледным, взгляд — сосредоточенным и полным решимости.

Я бросился к ней, чтобы помочь.

— Кирюша! Поторопи девчонок и выбирайтесь из дома, — крикнула она, отмахнувшись. — Я здесь справлюсь сама!

Заглянул в комнату старшей сестры Варвары. Дверь была открыта настежь, но внутри никого.

В конце коридора была комната младшей сестры. Тася, девочка с большими голубыми глазами и темными кудрями, сидела на кровати, испуганно сжимая в руках куклу. На её шее горел белым и синим такой же артефакт, что и у меня.

— Надо выходить, пойдем!

— Киря, я боюсь, — еле слышно прошептала Тася.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе произнёс я. — Ты же знаешь, я всегда тебя защищал.

— Даже от огня? — она посмотрела на меня с надеждой.

— Особенно от огня, — я подмигнул сестре, и она слабо улыбнулась. Подхватил её на руки. — Держись крепче.

Я выбежал из комнаты, стараясь не думать о том, как пламя пожирает стены. На лестнице я столкнулся с Варей, которая несла в руках большой семейный альбом.

— Где мама? — спросила она, её голос дрожал.

— Она уже на улице. Беги! — соврал я.

Не хватало сейчас ещё её успокаивать. Лучше выйдем из дома, я оставлю сестёр на слуг, а сам вернусь за матерью.

Мы выбежали как раз в тот момент, когда крыша начала рушиться.

Я поставил Тасю на землю и оглянулся.

Заметил, как мама, держа в руках здоровую сумку, прыгает из окна второго этажа. Ей навстречу поднимается земляной столб, на котором она плавно опускается вниз.

Ну да, мама была магом стихии земли, как, в принципе, и все в нашем семействе.

Ирина Владимировна подошла к нам, к ней сразу бросился Потап. Он забрал сумку и придержал мать, которой эта простейшая магия с земляным столбом явно далась нелегко.

Варвара обняла Тасю, стараясь успокоить её.

Огонь пожирал усадьбу, а дым поднимался чёрным ядовитым столбом высоко в небо.

— Это не случайный пожар, — невольно вырвалось у меня.

— Кредиторы, — тяжело вздохнула мама.

— Но зачем? Зачем они хотели убить нас?

— Если бы хотели, убили бы. А так просто напомнили мне, что по счетам надо платить, — ледяным тоном сказала женщина.

— А как же яд? Который использовали поджигатели.

— Это чтобы слуги не помогли спасти имущество и не тушили пожар.

Я посмотрел по сторонам и только сейчас заметил, как почти всех наших людей выворачивает наизнанку. Кто-то был отравлен в большей степени, кто-то в меньшей.

Забавные все же у кредиторов методы. В моей комнате магических книг было стоимостью, наверно, как здание усадьбы, а ведь ещё были семейные ценности, украшения, картины, дорогой декор. Всё это могли выгодно продать, было бы желание.

— Всё кончено, — прошептала мама, глядя на горящий дом. — Вот и всё, что осталось от нашей семьи…

Мы сидели в беседке, окружённой остатками сада, который когда-то был гордостью усадьбы. Дом догорал вдалеке, его остов выделялся на фоне серого неба чёрным силуэтом.

За столом царила странная, почти неестественная тишина. Мама указала слуге, чтобы тот подлил ей чаю в фарфоровую чашку, её движения были спокойными, будто ничего не произошло.

Старшая сестра Варвара сидела рядом со мной и с гордостью рассказывала о своих успехах в освоении магии земли.

— Я уже могу управлять небольшими участками почвы, — сказала она, слегка приподнимая подбородок. — Вчера я даже создала земляную стену высотой в три метра. Мой учитель говорит, что у меня отлично получается для первого уровня стихии земли, ещё два или три года упорных тренировок, и я смогу перейти на второй.

— Это замечательно, — улыбнулась мать, но в её глазах читалась усталость. — Ты всегда была талантлива, Варечка.

Тася, скривив губы, двигала туда-сюда по стеклянному столу блюдце с чашкой. Она бесшумно пододвигала их к себе, а потом с жутким скрежетом отодвигала. Её глаза были опущены, и я понимал, что она всё ещё не оправилась от шока.

Я хотел сказать что-то, чтобы её успокоить, но в этот момент к беседке подошли двое мужчин.

Они были в дорогих костюмах, шли с дюжиной мордоворотов. Гостям было лет по тридцать пять, они безупречно владели манерами, что выдавало выходцев из аристократии.

Мужчины заявили о себе как о представителях двух знатных дворянских фамилий: Скрабелей и Оксаковых.

— Мы пришли по делу, — сказал один из них, когда закончилась официальная часть приветствия.

— Какое дело? — спросила мать. Её голос был спокоен, но я заметил, как она сжала салфетку в руках.

— Ваш муж оставил нам расписки, — сказал второй мужчина, доставая из кармана сложенные листы бумаги. — Он взял у наших хозяев деньги на экспедицию. Теперь, учитывая обстоятельства, мы вынуждены потребовать возврата долга.

— Каким образом? — спросил я, вставая.

— Землёй, — ответил первый кредитор. — Павел Петрович оставил расписки, и мы намерены получить всё, что нам причитается. Если вы не сможете заплатить, мы обратимся к императорскому суду. И тогда потеряете не только землю, но и всё, что у вас есть.

Мать побледнела, но не проронила ни слова. Я посмотрел на неё, затем на кредиторов.

— Дайте немного времени, мы обсудим это, — сказал я.

Двое мужчин обменялись взглядами, затем кивнули.

— Мы подождём, — сказал один из них.

Когда они отошли, я повернулся к сёстрам.

— Варя, сходи с Тасей к пруду, покормите рыб.

— С чего ты решил, что можешь указывать мне? — насупилась старшая сестра.

— Варвара! — слегка повысив голос, сказала мама. — Кирилл дело говорит. Может, у пруда твоей сестрёнке станет легче.

Старшая резко отвернулась от меня, перед этим не забыв испепелись взглядом. Она взяла Тасю под руку, и они удалились в сторону пруда.

— Мама, сколько наша семья задолжала этим дворянским родам?

Женщина посмотрела на меня, и в её глазах я увидел что-то новое. Она ещё никогда так не смотрела на Кирилла. Мама немного наклонила голову, приподняв от удивления бровь. Затем её глаза сузились, словно она решалась на что-то.

— Много, очень много. Больше трёх миллионов золотых рублей.

Я попытался представить эту сумму. Итак, золотой рубль — это больше тридцати граммов золота. Если считать примерно, то один рубль равен трёмстам тысячам рублей из моего мира. А это значит, что три миллиона это…

Чёрт возьми…

Это почти девятьсот миллиардов рублей из моего мира!

Невольно сглотнул.

Нет, понятно, чтобы снарядить экспедицию за внешнее кольцо неизведанных миров, нужны большие деньги, но эта сумма у меня просто не укладывалась в голове.

А из памяти Кирилла я знал, что его отец вместе с дедом постоянно ходили в экспедиции в новые миры. По крайней мере, я не смог вспомнить ни одного года, когда они усидели на месте. Чаще всего было две или три экспедиции в год, редко когда одна.

Каждый раз возвращаясь из путешествий, они привозили богатые трофеи: магические кристаллы, добытые из монстров, редкие алхимические компоненты и минералы.

— Разве последняя экспедиция была неудачная? Зачем отец взял денег у этих господ? — удивился я.

А потом сглотнул тот ком в горле, который образовался. В том, что пришлось взять денег, был виноват я. У Кирилла медик высокого ранга нашёл проклятье, судя по всему, наложенное ещё при рождении. Его нельзя было уничтожить простыми магическими методами, для этого нужен особый жёлтый магический кристалл, встречающийся только в огненном секторе миров за внешним кольцом.

Но знает ли мать, что я был при смерти? И что только благодаря тому, что Кирилл провёл ритуал и призвал меня в этот мир, я в этом теле и теперь должен вернуть ему долг?

— Не знаю, он продал почти всё за гроши, быстро собрался и уехал с дедом, — мама развела руки в стороны.

— А деньги? У нас есть деньги на счетах в банке?

— Есть, — женщина криво улыбнулась, — но большую ценность имеют не деньги, их мало. В имперском банке хранятся редкие алхимические реагенты и артефакты. Если их продать по рыночной цене, мы с лёгкостью заплатим долг.

— Но? — спросил я, не выдержав.

— Но мы не можем воспользоваться ими.

— Это ещё почему?

— Ими может распоряжаться только патриарх рода, — мама внимательно посмотрела мне прямо в глаза. — Твой дед и отец уже не вернутся. Несколько дней тому назад я ходила к семейному алтарю и общалась там с ними через духов. Они мертвы.

Я кивнул, показывая, что услышал её.

— Ты же, Кирюша, ещё мал. Для обретения статуса патриарха рода тебе надо сперва обрести магию, а потом достичь третьей её ступени. А это, как ты понимаешь, время, и немало: от пяти до десяти лет. Боюсь, к этому моменту проценты по ссуде будут настолько большие, что мы останемся не только без этого имения, но и без остальных активов.

— Так, — начал я тихо, — мы не можем позволить себе конфликт. Финансовое положение и так тяжёлое. Если отдадим землю в центральной колонии, выиграем время.

— Но это наша земля, — прошептала она. — Земля, которую твой отец…

— Отец хотел бы, чтобы мы выжили, — перебил я. — Мы можем восстановить всё, но только если будем действовать разумно.

Мать вновь посмотрела на меня как-то странно.

— Ты изменился, — сказала она, — стал другим.

Я улыбнулся, стараясь выглядеть беззаботным.

— Мама, я просто повзрослел. Смерть отца и деда, этот идиотский пожар… Всё это заставляет смотреть на вещи иначе.

Она вздохнула, затем кивнула.

— Хорошо. Мы отдадим землю. Но как теперь жить?

— Мама, не переживай, я знаю, что делать, — подсел к ней и обнял.

Чувствовал, как тело мамы дрожит от напряжения. Ещё минута — и она невольно расслабилась, положила голову мне на плечо.

— Теперь я верю, что всё будет хорошо, сынок, — тихо сказала она.

Глава 3

Я стоял в тени, наблюдая за баней. Дым из трубы поднимался ровным столбом в небо, то и дело закрывая звёзды. Из строения слышались пьяные голоса и смех.

Садовник, тот самый, который исчез после пожара, был здесь. Он веселился не один, а с двумя сообщниками. Видимо, они решили отпраздновать своё «успешное» дело.

Потап, старший лакей, выполнил мою просьбу безупречно. Он через своих друзей на рынке выяснил, куда подевался садовник.

Сделал он это тихо, без лишнего шума.

О моей просьбе знал только Потап и сухощавый мужик с головой, спрятанной в плаще.

— В бане точно нет посторонних? — спросил я у него.

— Нет, да и в округе на километр ни души, — мужчина цокнул ногтем по зубу, — гарантирую.

— Тогда ступай, — я протянул ему небольшой кошелёк с монетами.

Он принял его, дважды слегка поклонился, не теряя меня из вида, и попятился назад. Ещё мгновение — и я услышал шорох где-то вдали. Ушёл.

— Останься здесь, — сказал я Потапу и неспешно направился к бане.

— Но как же, ваше благородие… — запричитал слуга.

— Сказал останься, разберусь сам.

Сюда я пришёл не для разговоров, а для дела.

Вошёл в баню, не стучась. Голоса поджигателей звучали громко и пьяно, смешиваясь с треском горящих дров от хорошо раскочегаренной печки. Трое мужиков сидели в парной. Пар ударил мне в лицо, обжигая кожу. Воздух был густой от запаха спиртного и трав, но я не остановился.

Садовник развалился на деревянной скамье, его лицо было красным от жара и выпивки, а рядом — двое мужчин, которых я сразу узнал. Их я видел сегодня рано утром около усадьбы.

— Ну-ну, — сказал я, глядя на них. — Устроили себе праздник?

Садовник обернулся, и его лицо исказилось от ужаса. Он явно не ожидал меня здесь увидеть.

— Молодой барин… — начал он, но я перебил его.

— Молчи! Ты думал, что сможешь сбежать⁈ Что никто не узнает, как ты предал меня?

Он попытался встать, но я пнул его ногой, и мужик свалился обратно на скамью. Его сообщники замерли. Первый явно сидел осоловевший от выпитого и лишь идиотски улыбался, а вскоре так вообще завалился на лавку. Второй потянулся к деревянной кадушке, наверное, решил запустить её в меня.

— А ну не трожь! — рявкнул я.

Он сразу же отдёрнул руку.

— На что вы надеялись, дураки? Думали, что я не найду вас?

Садовник снова попытался подняться. Он рванул вперёд, наклонив голову, словно баран, готовый боднуть, но я успел отскочить в сторону. Потеряв равновесие, он начал падать, но я не собирался давать ему ещё один шанс. Схватив деревянное ведро, оказавшееся под рукой, я со всей силы ударил. Ведро с громким треском разлетелось на щепки, едва коснувшись головы предателя. Соперник рухнул на пол, обмякший и безвольный.

Если бы предатели не были настолько пьяны, то навряд ли я бы справился даже с одним. Это были сильные мужики, а я в теле хилого задохлика. Похоже, впредь надо быть осторожнее.

— Ваша милость, но вы же живы, — заикаясь, сказал самый трезвый. Он один сидел на лавке, слегка покачиваясь.

— Кто вас нанял?

В ответ тишина.

— Остаков или Скрабель⁈

Когда сказал вторую фамилию, у вменяемого поджигателя дёрнулся правый глаз.

— Значит, заказчик Скрабель… — я не успел договорить.

В меня всё-таки полетела кадушка с водой.

Успел присесть, и деревянная ёмкость пронеслась прямо над головой, обдав меня водой, смешанной с какими-то травами.

— Ах, вы хотели париться! Так я вам сейчас поддам парку.

Достал из кармана флакон с тем самым веществом, которое они использовали для поджога. Оно с избытком осталось в сарае садовника — две канистры я легко отыскал.

Кинул стеклянный пузырёк на раскалённые камни. Тут же повалил густой едкий дым.

Я вышел из парной и сразу прислонился спиной к двери.

Пара безуспешных попыток открыть дверь, сильный кашель, ещё минута — и всё прекратилось.

Постоял ещё десять секунд и спокойно вышел из бани. Ко мне подбежал Потап.

— Ваше благородие, может, всё же не стоило одному идти. Вы бы сказали, мы с мужиками за вас, — слуга поднял кулак и несколько раз им махнул.

— Это был мой суд. Я был и судьёй, и палачом, — ответил я Потапу. — Поехали домой.

— Пойдёмте, пойдёмте, — залепетал он.

Когда мы отошли на двести метров, баня ярко вспыхнула, освещая округу языками пламени.

Утро выдалось тихим и безмятежным. Эту ночь мы провели в гостевом доме, и, к счастью, он был достаточно просторным, комнат хватило на всех. Так что я не слишком беспокоился, что мог кого-то разбудить, когда возвращался домой. Судя по всему, после вчерашних утренних событий все спали крепким сном.

Утром сидели с мамой и сёстрами в садовой беседке.

Мы завтракали.

На столе стоял чайник с ароматным чаем, свежий хлеб и масло. Я съел большую порцию омлета с зеленью и кусок копчёной ветчины. Сейчас с удовольствием пил чай с малиновым вареньем. Этот был вкус из детства. Тогда мама заваривала чай со слоном на пачке, а я опускал в него ложку с густым, ароматным лакомством.

Это же точно было? Или у меня наваждение?

— Как спалось? — спросила женщина, глядя на меня.

— Хорошо, — ответил я, хотя знал, что мама задаёт этот вопрос не просто так.

Она слегка наклонила голову, взгляд стал более пристальным.

— Я слышала, что ночью недалеко от Новгородска случился пожар, — сказала мама. Её голос был тихим, но каждое слово звучало чётко.

Я поднял глаза и встретился с ней взглядом. Она знала. Конечно, знала. В её глазах читалась не только осведомлённость, но и гордость.

— Что там сгорело? — поинтересовался я.

— Баня с нашими слугами, — чеканя каждое слово, произнесла она.

— Да, — ответил я просто. — Там были те, кто предал наш род.

Она кивнула, не выражая ни удивления, ни осуждения.

— Для аристократа главное — авторитет, — сказала она, отхлебнув чай. — Если теряешь его, теряешь всё.

— Согласен, — кивнул я. — Отец преподал мне эту науку сполна.

Мать улыбнулась, и в её глазах мелькнуло что-то тёплое.

— Он был бы горд тобой, — сказала она.

Я почувствовал, как в груди разливается странное чувство — смесь облегчения и гордости. Но вместе с ним пришло и осознание ответственности. Теперь я был главой семьи. И мне предстояло сделать всё, чтобы защитить её.

— Мы восстановим всё, что потеряли, — сказал я, глядя на мать. — Я обещаю.

Она кивнула, и в её глазах читалась уверенность.

— Знаю, — ответила она.

Завтрак продолжился в тишине, но это была не неловкая тишина, а спокойная, наполненная пониманием.

Вскоре сестры ушли, оставив меня наедине с мамой.

— Ещё вчера я рассказал тебе свой план, ты готова следовать ему?

Мама вздохнула, её глаза выражали сомнение.

— Избавиться от пассивов, сократить траты… — повторила она. — Но как? Для аристократов, особенно для меня и твоих сестёр, это очень сложно. Что значит не покупать новые шляпки? Не ходить на балы?

— Именно это, — ответил я твёрдо. — Мы должны быть разумными.

— А как тогда я выдам твоих сестёр замуж? — спросила она. Голос звучал почти отчаянно. — Балы, приёмы, новые платья — это всё часть нашей жизни. Без этого нас перестанут принимать в обществе.

— Мама, мы должны быть гибкими. Если не изменимся, потеряем всё.

— Ты прав, но это так сложно.

Задумался на мгновение, затем кивнул.

— Понимаю тебя. Но есть и другие способы сократить расходы, не теряя при этом лицо.

— Например? — спросила она, слегка наклонившись вперёд.

— Во-первых, мы можем отказаться от лишних слуг, — начал я. — У нас их слишком много. Оставим только тех, кто действительно необходим.

— Но кто тогда будет обслуживать гостей? — возразила мама.

— Мы можем принимать меньше гостей, — ответил я. — Или устраивать более скромные приёмы. Вместо пышных балов — небольшие чаепития. Это даже может стать модным, если подать правильно.

Мама задумалась, её пальцы слегка постукивали по краю чашки.

— А что насчёт платьев и шляпок? — спросила она.

— Мы можем нанять портного, чтобы перешить старые платья, — предложил я.

— Но это же… — начала мама, но я перебил её.

— Сейчас это необходимо, но это временно, — сказал я твёрдо. — Мы должны показать, что наш род не сломлен. Что мы можем адаптироваться и оставаться сильными.

Мама вздохнула, но в её глазах читалось понимание.

— Хорошо, — сказала она. — Но как насчёт образования для твоих сестёр? Уроки музыки, танцев, языков — это всё требует денег.

— Мы можем найти более доступных учителей, — ответил я.

Женщина кивнула, её лицо становилось спокойнее.

— Ты прав, — сказала она. — Мы должны быть гибкими. Но это будет нелегко.

— Знаю, — ответил я. — Но у нас нет другого выбора.

— Что ещё ты предлагаешь сделать?

— Во-вторых, — продолжил я, стараясь говорить максимально уверенно, — через пару дней мы переедем в наше имение в колонии «Новоархангельск».

Мать подняла глаза, её брови слегка сдвинулись.

— В Новоархангельск? — переспросила она, голос звучал сдержанно, но в нём читалось удивление.

— Да, там сосредоточены основные активы нашей семьи, и я хочу быть ближе к ним, чтобы получать отчёты от управляющих чаще раза в месяц.

Мать вздохнула, продолжая постукивать пальцами по краю чашки.

— Но дом в Новоархангельске совершенно не приспособлен для жизни, — сказала она чуть более резким голосом. — Он больше напоминает жилище отшельника где-то в горах, чем усадьбу. Там даже нормальной мебели нет.

— Знаю, но это временное решение. Мы должны быть ближе к нашим активам, чтобы контролировать ситуацию.

Мама посмотрела вдаль, она явно задумалась о чём-то.

— Твой отец и дед любили это место, — продолжила она. — Они ценили его именно за простоту и отсутствие помпезности, но мы никогда гостей там не принимали, там даже фарфора достойного нет.

— Мама, — я взял её за руку, — но здесь, в гостевом доме нашей усадьбы, всё это есть. И хорошая мебель, и дорогой декор, и посуда.

Женщина задумчиво побарабанила кончиком пальца по чашке.

— Да, этим негодяям Скрабелям и Остаковым не оставлю ни единой салфетки! — заявила она наконец.

— Правильно, мама, — невольно улыбнулся я, подмечая её решимость.

— Подожди, а как же твоя учёба в алхимической академии? — вдруг спросила она насторожено.

— Я решил бросить её.

— Не смей! — мама невольно повысила голос, её глаза вспыхнули. — Тебе осталось учиться меньше двух лет. К тому же на носу инициация в маги. Да и потом, куда ты собрался? Тебя не примут в магический институт без диплома академии.

— Стоп, стоп, — я поднял руки. — Я не собираюсь бросать учёбу вообще. Я просто переведусь из академии в военно-морское училище в Новоархангельске.

— Сын, зачем тебе это? — мама смотрела на меня так, будто я говорил на другом языке. — Ты же учёный, какой из тебя вояка? — Она провела рукой по лицу, словно пыталась проснуться от кошмара.

— Если по пунктам, — начал я, стараясь разложить всё по полочкам, — учёба в центральной колонии слишком дорогая. Да, это отличный вуз, но он нам больше не по карману. К тому же, если я окажусь в военном училище рядом с границей империи, то смогу быстро поднять свой уровень магии. А ты же помнишь: чтобы получить доступ к нашему родовому хранилищу в имперском банке, мне нужно достичь третьего уровня. В училище практика на фронтире, да и учителя по боевой магии отменные, не то что в моей академии.

— Я не понимаю, зачем военно-морской академии маги земли? — спросила мать, её голос звучал скептически.

— Морской десант.

— Кирилл! — удивлённо произнесла она, закрыла глаза и посидела так несколько секунд. Потом продолжила, голос звучал мягко, но в нём читалась тревога. — Ты же хилый. Умный, да, но хилый. Ты будешь изгоем среди однокурсников. Они все такие… сильные, грубые. Ты не впишешься.

— Мама, это не так, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Я не хилый. Да, я не такой крепкий, как они, но у меня есть другие качества. Я умею думать, анализировать, находить решения. Это тоже сила.

— Но они не примут тебя, — продолжала настаивать мама, её голос стал более резким. — Коллектив уже сложился. Ты придёшь на четвёртый курс, а там все свои. Никто тебя в компанию не возьмёт.

— Мама, я не собираюсь искать их одобрения. Иду туда, чтобы учиться, чтобы стать сильнее. Если они не захотят принять меня, это их проблема.

— Но я боюсь за тебя, — прошептала она, её глаза наполнились слезами. — Ты же такой… умный. Ты не привык к такой жизни.

— Мама, не переживай, я справлюсь. Я знаю, что делаю.

В течение следующих двух дней мы готовились к переезду в Новоархангельск. Слуги переносили вещи к экипажам, укладывали сундуки и корзины, которые по мере наполнения сразу же отправлялись в дорогу.

Мама была в своей стихии. Она носилась по усадьбе как ураган, отдавая приказы слугам и садовникам. Её глаза горели решимостью, а голос звучал так, будто она командовала армией.

— Всё, слышите? Всё! — кричала она, указывая на клумбы с розами. — Выкопать и упаковать! Ни один куст не должен остаться!

Садовники, потные и уставшие, переглядывались, но не смели ослушаться. Они аккуратно выкапывали розы, стараясь не повредить корни, и укладывали их в специальные ящики.

— И эти гвозди! — мама указала на старые ржавые гвозди, торчащие из сарая. — Они тоже поедут с нами!

— Мама, — попытался я вмешаться, — может, не стоит тащить всё?

— Нет! Мы заберём всё, — она повернулась ко мне, её глаза горели. — Всё, что можно. В Новоархангельске мы сделаем чудо. Лучшее имение, красивейшее имение во всей колонии!

Смотрел на неё, чувствуя, как в груди разливается смесь восхищения с удивлением. Кирилл такой свою мать точно не помнил, что уж говорить обо мне.

На следующее утро всё было готово к отъезду.

— Где Варя? — спросил я, оглядываясь вокруг.

Мама присела на крыльцо гостевого дома, её лицо было бледным, а в руках она держала письмо. Она протянула мне бумагу.

— Она сбежала, — сказала мама. Её голос звучал сдержанно, но в нём читалась боль.

Взял письмо, быстро пробежал глазами. Варвара писала, что не готова идти ради семьи на лишения. Она не хочет переезжать, не хочет менять хороших столичных учителей на провинциальный сброд, который не готов достойно преподавать ни музыку, ни танцы, и уж тем более о каком учителе по земляной магии можно говорить в водном секторе. Поэтому Варя решила, что будет гостить у тёти Софии, двоюродной сестры матери, на «большой земле».

— Я догоню её, — сказал я, сжимая письмо в руках.

— Нет, пусть остаётся. Прошу тебя, — мама схватила меня за руку. — Я похлопочу, чтобы сестра София присмотрела за ней. К тому же, у неё там больше шансов найти достойную пару. Ей уже девятнадцать, времени на это осталось не так уж много.

Хотел вначале возразить, но потом подумал, что это и правда хороший выход.

— Напиши тёте, что мы выделим для Вари пансион, чтобы она ни в чём не нуждалась. Она сделала свой выбор. Мы должны уважать его.

Мама посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Потом встала и подошла к младшей сестре, Тасе, обняла её.

— А ты, дорогая, не бросишь маму? — спросила она. Голос звучал почти шутливо, но в нём читалась тревога.

— Нет, мама, — ответила Тася, обнимая её в ответ. — Я останусь с тобой.

Глава 4

Двое суток мы провели в карете, перемещаясь внутри колонии «Точка». Дорога была долгой и утомительной, но я старался не показывать свою усталость. Мама сидела напротив меня, её лицо было задумчивым, а младшая сестра Тася спала, укрывшись пледом.

Чтобы не терять время зря, я всю дорогу читал. Поэтому пришлось заехать в городской книжный магазин, но оно того стоило. Купил книгу про огнестрельное оружие. И тут я был, мягко сказать, удивлён.

Да, Кирилл много знал о теории магии и хорошо разбирался ещё и в сопутствующих дисциплинах. Но были области, в которых он полный ноль. Вот одну из них мне и предстояло подтянуть за эту поездку.

Сначала заинтересовался, зачем в мире, где есть магия, вообще нужен огнестрел? Но, как оказалось, я мог ответить на этот вопрос сам, не покупая книг: хватило памяти прошлого владельца тела и собственного жизненного опыта. Всё просто: огнестрел — это быстро, эффективно и не требует магической энергии. Пуля летит быстрее, чем любое заклинание, а главное, магов в империи не так много, как хотелось бы. Их просто не хватает для выполнения всех задач, которые стоят перед армией.

Но самым удивительным для меня стало то, что помимо обычных пушек и ружей здесь существовал ещё и магический огнестрел. Это оружие могло легко уравнять шансы мага и обычного бойца.

В общем, в этом вопросе мне ещё предстояло разобраться. Но я был уверен, что в военном училище всё подробно объяснят, да и практики там будет предостаточно.

За время дороги мы должны были пересечь три колонии, три отдельных мира, соединённых друг с другом стационарными телепортами. Они же соединены крупными трактами.

Дорога, по которой мы ехали, была просто идеальной. Ровная, без единой колдобины или выбоины. Её сделали маги земли, служившие в дорожном департаменте. Это было восхитительно, казалось, будто сама природа подчинилась их воле, превратив грубый грунт в гладкое, почти зеркальное покрытие.

Вот почему в моём мире не было такой магии?

Через каждые десять километров встречались добротные гостиницы. Это были не просто постоялые дворы, а настоящие оазисы для уставших путников. Каждая построена с размахом: крепкие стены из тёсаного камня, широкие окна с резными ставнями и уютные внутренние дворики, где можно отдохнуть.

За время пути нам ещё не раз придётся остановиться в гостинице. Из воспоминаний Кирилла я знал, что они однотипные, только чем дальше от центральной колонии, тем больше расстояние от одной до другой.

Проехав несколько часов, мы остановились в одной из таких гостиниц, чтобы перекусить и сменить лошадей. В ней было уютно и атмосферно, словно внутри замка.

Почему замка?

Потому что ты себя ощущал в полной безопасности. Когда в колониях случались прорывы монстров из внешних миров, надо было спешить к ближайшему такому убежищу. Хотя Кириллу ни разу не приходилось такого испытывать.

Поехали дальше спокойно и безмятежно.

Но я не понимал, что это за бред? На дворе конец девятнадцатого века, а я как в каком-то семнадцатом трясусь в уже ненавистной мне карете.

Где железные дороги?

По воспоминаниям Кирилла, поезда есть, но используются только на «большой земле». Почему их не привозят в колонии? Было бы так хорошо сидеть в комфортном вагоне, пить чай, читать и любоваться пейзажем за окном.

А что здесь?

Дорога, конечно, ровная, маги земли постарались, но всё равно… Лошади устают, их нужно менять, кормить, поить. Каждые десять километров остановка, гостиница, снова в путь.

Сколько времени мы теряем? Поезд едет как минимум в пять раз быстрее, а ещё он может ехать ночью.

Я вздохнул, глядя на маму и Тасю. Они, казалось, не разделяли моего раздражения. Мама спокойно читала книгу, а сестра дремала.

Ладно хоть дорога ровная. Но всё равно… Поезда куда удобнее.

А машины? И стоило мне только об этом подумать, как нас обогнала одна, через пять минут ещё одна и ещё. Они ехали не слишком быстро, километров тридцать в час, но для нас, плетущихся на лошадях, это казалось хорошей скоростью.

Продолжал смотреть в окно, но мысли мои унеслись далеко вперёд.

Я вспомнил, что в гараже дома в Новоархангельске у отца была машина. Когда приеду, обязательно освою управление. Иначе от этих лошадей я точно сбрендю.

Мысль о том, что их нужно кормить, ухаживать, запрягать и распрягать вызывала у меня раздражение.

А так запрыгнул в автомобиль, завёл и сразу поехал. Никаких остановок, никакой возни с сеном и овсом.

— Мама, — обратился я, — а ты не против, если я заберу себе папину машину?

— Мне она не нужна, никогда не понимала, зачем он её купил. Шумная, вонючая, а ещё эту легковоспламеняющуюся жидкость в неё заливать постоянно, — мама недовольно поморщилась и вновь уставилась в книгу.

— Вот и замечательно, — сказал я, вновь погружаясь в изучение книги по огнестрелу.

На третье утро увидел его — первый в моей жизни портал в другой мир. Это было впечатляющее зрелище. Два массивных каменных столба, украшенных светящимися рунами, между которыми пульсировал портал. Он был похож на зеркальную поверхность, которая то и дело мерцала, словно живая, переливаясь разными красками.

— Мы въезжаем прямо на повозках? — спросил я у кучера, не скрывая удивления.

— Да, ваша милость, — ответил он, улыбаясь.

Мы въехали в портал, в тот же миг тело как будто покрылось мурашками. Лёгкие покалывания — и мир вокруг изменился. Всё произошло мгновенно. Одна секунда — и мы оказались в другой колонии, а именно в «Павловске».

Воздух стал теплее, влажнее, в нём чувствовался солёный привкус моря.

Я выглянул из окна кареты и не мог вначале поверить своим глазам. По обочинам дороги росли пальмы и бамбук, а вдалеке виднелось море. Климат здесь был совершенно другим — субтропическим.

— Ёлы-палы, — прошептал я, не в силах сдержать удивления.

— Что случилось, сынок? — спросила мама, отрывая взор от книги.

— Ничего, — махнул я рукой, — не обращай внимания.

Дорога в этой колонии ничем не отличалась от предыдущей — ровной, ухоженной, с добротными одинаковыми гостиницами. Единственное, что изменилось — пейзаж.

Мы ехали по «Павловску» шесть дней. На седьмой остановились погостить у дальней родственницы мамы.

Это была одинокая пожилая женщина с добрыми глазами. Жила она в небольшой усадьбе, стоящей на берегу моря. Она встретила нас радушно, двое слуг бегали вокруг, словно мы представители королевской семьи. Хозяйка приказала накрыть стол, а сама не прекращая рассказывала истории о своей жизни в колонии. Честно говоря, ничего интересного в этом не было, если бы не её питомец — друнд, обитающий на заднем дворе.

Это была странная тварь, которая водилась в больших количествах в одной из дальних колоний. Внешне друнд напоминал гигантского страуса: массивное туловище, крошечные крылья, которые явно не годились для полёта, и мощные ноги с выдвигающимися когтями, похожими на лезвия. Длинная шея то и дело как травинка качалась туда-сюда, на ней была небольшая голова с массивным клювом, усеянным острыми зубами.

— Что это за… существо? — спросил я, не скрывая удивления.

— Это Пушок, мой охранник, — с гордостью ответила хозяйка. — И, между прочим, отличное транспортное средство.

Она показала на открытую бричку, стоящую во дворе.

— Видите? Его можно запрячь, и он поедет втрое быстрее лошадей.

— А почему его не используют для перевозок на тракте? — поинтересовался я.

— Друнд слишком опасен, — объяснила хозяйка. — Если оставить его наедине с лошадью, он убьёт её за считанные минуты. А за ночь и вовсе съест целиком. Он у меня очень прожорливый, готов есть что угодно от овощей до мяса, но предпочитает последнее. Особенно ему нравится падаль. При этом он способен голодать неделями, если нужно.

— Тогда зачем он вам? — не унимался я, стараясь понять.

— Он отличный охранник, лучше многих собак. Пару лет назад недалеко был прорыв монстров, так мой Пушок прямо во дворе прибил парочку, — женщина похлопала птицу по голове, и мне даже показалось, что питомцу это очень понравилось, и он улыбается ровными рядами хищных зубов.

На утро мы покинули радушную родственницу и наконец прибыли в «Ярцево» — последнюю колонию, которую нужно полностью пересечь на пути к нашей цели. Её мы преодолели за пять дней. Климат здесь был таким же тёплым, как и в «Павловске», и я, если честно, думал, что она меня не поразит. По воспоминаниям Кирилла, в «Ярцево» не было ничего особенного. Юноша вырос в колониях и постоянно путешествовал по ним, привык к этому свету, к этим переливам. Для него это было так же естественно, как для меня в прошлой жизни свет фонарей на улицах города.

Как только солнце скрылось за горизонтом, мир вокруг преобразился. Вместо привычной тьмы всё заиграло мягким люминесцентным свечением.

Камни на дорогах сияли приглушённым голубоватым светом, словно кто-то рассыпал по земле кусочки луны. Они были уложены так, что дорога превращалась в мерцающую реку, ведущую куда-то вдаль.

Деревья тоже не остались в стороне. Их стволы и ветви излучали мягкий зелёный свет, а листья переливались, как будто их окутали тончайшие нити. Каждое дерево казалось живым фонарём.

Трава под ногами светилась. Каждый шаг оставлял за собой слабый след, который медленно угасал, словно эхо.

Я стоял заворожённый и любовался этим зрелищем. Все же как мне повезло, что я получил второй шанс. Где ещё я смог бы увидеть такое чудо⁈

— Это… невероятно, — прошептал я, глядя на светящийся мир вокруг.

— Да, — согласилась младшая сестра, её лицо тоже отражало восхищение. — Это магия природы.

— Можно и так сказать.

Мозг современного человека все ещё не мог поверить в простое чудо. Он тут же начал перебирать варианты, пытаясь разгадать эту загадку. Ведь свечение можно объяснить комбинацией естественных и искусственных процессов. Это могли быть как биолюминесценция, фосфоресценция, хемилюминесценция, так и результат магического или технологического вмешательства.

Меня буквально распирало от любопытства. Всё вокруг было таким новым, необычным, и мне хотелось потрогать, изучить, разобрать по частям. Каждый камень, каждое дерево, каждый луч света — всё это казалось частью какой-то удивительной загадки, которую я жаждал разгадать. Но я понимал, что резкая смена поведения вызовет подозрение. В конце концов, для окружающих я был всё тем же человеком.

Вся жизнь впереди. Постепенно узнаю всё, что меня интересует. Но сейчас нужно сосредоточиться на главном — инициации в маги. Это ключевой момент в жизни каждого аристократа.

Был ли риск провалить инициацию?

Да, такой риск был. Некоторым не везло, и они не обретали магию. В таком случае их ждало только одно: изгнание из семьи и рода. Из аристократии они переходили в класс простых людей. Ведь только маги могли быть в привилегированном классе.

Итак, в этом мире было доступно четыре стихийных школы магии: вода, земля, огонь и воздух, а ещё дополнительная, но немаловажная магия жизни, то есть лечебная. Кроме того, существовала ещё одна редкая и могущественная магия — магия рун, но ею обладали исключительно члены императорской семьи.

Предрасположенность к стихиям обычно передавалась по наследству, а так как родители могли быть представителями разных школ, то, какую магию получал наследник, становилось известно только после инициации.

В моем роду все были магами земли, поэтому больше всего бывший владелец тела готовился обрести такую же магию. Была, конечно, вероятность получить вместо неё магию жизни, но почему-то Кирилл даже не рассматривал эту возможность.

Раздумья ненадолго отвлекли от поездки, и я даже не заметил, как мы подобрались к последним портальным воротам, ведущим в мир «Новоархангельск». Пройдя через них, мы оказались в пещере. Карета медленно двинулась вперёд, и через несколько минут мы выехали на горное плато.

Я огляделся. Город, который теперь станет нашим домом, располагался прямо в горах. Это было невероятное зрелище. Дома, высеченные в скалах, террасы, уходящие вверх по склонам, и узкие улочки, петляющие между каменных стен. Даже не верилось, что люди смогли обжить такое место.

— Ну вот мы и добрались, — сказала мама, а в её голосе я заметил нотки недовольства.

— Ты не любишь эту колонию? — спросил я, поворачиваясь к ней.

— Нет, — ответила она, качая головой. — И особенно этот город.

— Почему?

Женщина явно задумалась, она неморгающим взглядом посмотрела в окно. Потом пожала плечами.

— Раньше он мне даже нравился.

— А что плохое ты вспоминаешь, когда думаешь о нём?

— Ну даже не знаю, хотя… Когда-то давным-давно меня обсчитали в магазине шляпок, — начала она, её голос стал чуть более резким.

— Мама, сколько лет назад это произошло?

— Два года назад, в начале ноября, но я до сих пор помню и больше туда никогда не зайду, — настаивала она.

Я не сдержал улыбку. Так как вспомнил историю из прошлой жизни, связанную с моей мамой.

Однажды она пошла в магазин за продуктами. Это был небольшой магазинчик недалеко от дома, там она всегда покупала хлеб и молоко. В тот день мама взяла продуктов, расплатилась и ушла. Но дома, перепроверив сдачу, поняла, что её обсчитали.

— Они всегда так делают. Надеются, что никто не заметит, — возмутилась она.

Мама вернулась в магазин и долго объясняла продавцу, что он ошибся. Тот в итоге извинился и вернул недостающие деньги, но стоило матери вернуться домой, как она нашла у двери потерянную купюру. Выронила её случайно, когда доставала ключи.

Мама снова отправилась в магазин и отдала лишние деньги, но больше никогда не покупала ничего в том магазине, а ходила в дальний в двух остановках от дома.

Вот и здесь у мамы Кирилла произошло какое-то недопонимание с продавцом.

Карета медленно двигалась по узким улочкам города. Ирина Владимировна выглядывала из окна, её глаза искали что-то знакомое.

— Вот! — вдруг воскликнула она, указывая пальцем на небольшую лавку. — Это тот самый магазин.

Я посмотрел в указанном направлении. Лавка выглядела скромно, но уютно. На витрине были выставлены образцы от простых до изысканных.

— Ты уверена, что это именно он?

— Конечно, — ответила мама. — Я узнала продавца.

Я присмотрелся к человеку за прилавком. Это был пожилой мужчина с седыми волосами со смешной топорщившейся бородкой. Такого точно не спутаешь ни с кем.

— Остановите карету, — приказал я кучеру.

Мама посмотрела на меня с удивлением.

— Зачем? — спросила она, явно чувствуя себя неловко.

— Просто зайдём, — ответил я, улыбнувшись. — Может, найдём что-то интересное.

Мы вышли из кареты и направились к лавке. Мама шла чуть позади, явно смущаясь, но я не обращал на это внимания.

Магазин был очень светлым и домашним. На полках аккуратно разложен шляпки самых разных фасонов, они были украшены перьями и лентами. На стенах висели зеркала, в которых отражалось мягкое освещение от люстр, сделанных в виде цветов.

Продавец сразу узнал маму. Его лицо вдруг побледнело, и он начал кланяться и извиняться.

— Простите, простите, — повторял он, — я тогда в спешке обсчитал вас на ползолотого. Я пытался вернуть деньги, но вас уже не было в имении.

Мама смотрела на него, явно не ожидая такого поворота.

— Я… я не помню ничего подобного, — сказала она, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь.

Продавец настаивал:

— Пожалуйста, возьмите, — он протянул ей монету.

Мама отказалась, но продавец не сдавался.

— Тогда возьмите эти шляпки, — предложил он, достав два изысканных головных убора. — Одну для вас, другую для вашей дочери.

Мама колебалась, но он так сильно настаивал, что в итоге она сдалась.

— И обязательно заходите через неделю, — добавил продавец. — У нас будет новая коллекция с «большой земли».

Когда мы вернулись к карете, женщина явно поменяла отношение к магазину и продавцу.

— Ну как, мама? Теперь не кажется ли Новоархангельск чудесным?

— Да, — ответила она, задумавшись. — Это хороший город.

Я невольно улыбнулся, продолжив наблюдать за жизнью на улицах. Они были полны народу. Дворяне в богатых одеждах, простолюдины, торговцы, служанки, ремесленники — все спешили по своим делам.

Зазывалы стояли у входа в лавки и кофейни, заманивая прохожих:

— Свежая выпечка! Только из печи!

— Лучший кофе в городе! Заходите, попробуйте!

Запахи смешивались в воздухе, создавая неповторимую атмосферу. Аромат свежей сдобы из пекарни, горьковатый запах кофе, сладкий дымок от жареных каштанов, которые продавали уличные торговцы. Мне понравился этот город.

Постучал кучеру.

— Правь на рынок, заглянем в алхимическую лавку.

Мама с сестрой вопросительно уставились на меня.

— По дороге стоит заехать туда, посмотрим, как у нашего управляющего идут дела.

Мама кивнула, и карета свернула на узкую улочку рядом с рынком, где располагалась лавка. Однако, подъехав, мы увидели, что она закрыта. Окна были покрыты слоем пыли, а на двери висел замок, который явно не открывали уже давно.

— Странно, — пробормотал я, выходя из кареты.

Остановил первого попавшегося прохожего — мужчину в простой одежде с газетой в руках.

— Скажи, давно ли закрыта эта лавка?

— Уже больше двух месяцев, — ответил он, пожимая плечами.

Я кивнул и вернулся к карете.

— Выходит, она закрыта с того момента, как отец с дедом отправились в экспедицию, — сказал я маме.

— Что будем делать? — спросила она, голос звучал тревожно.

— Посмотрим, что расскажет управляющий, но пока никому не говорите, что мы заезжали сюда.

Похоже, это только начало проблем, которые нужно будет решить до выхода на учёбу, а ведь мне прежде всего надо сосредоточиться на главном — инициации в маги. Всё остальное может и подождать.

Глава 5

Карета медленно подъехала к нашему имению в Новоархангельске.

Ворота начали открываться с протяжным металлическим скрипом, от которого внутри всё сжалось. Они были массивными, коваными, с узорами, напоминающими переплетённые ветви деревьев. Эти ворота явно превосходили те, что были в нашем прошлом имении, толщина и прочность говорили о том, что они созданы не для красоты, а для защиты. Ворота могли выдержать нападение хищных тварей и даже осаду.

Дорожка уходила вверх, и вскоре передо мной предстал дом. Он был одновременно изысканным и внушительным. Двухэтажный особняк в классическом стиле середины девятнадцатого века стоял на склоне горы. Его белые стены, украшенные колоннами и лепниной, выглядели величественно, хотя и оказались слегка потрёпаны временем. Крыша была покрыта черепицей, а на втором этаже располагался балкон, с которого открывался вид на горы.

Отличный дом, хотя правильнее сказать крепость. Стоило только попасть внутрь, как ты начинал ощущать надёжность, исходящую от этого дома. Толстые каменные стены, узкие, но крепкие окна, массивные двери — всё это говорило о том, что архитектура дома служила не только эстетике, но и безопасности его обитателей.

Вокруг особняка раскинулся сад, но, к сожалению, он находился в запустении.

Мама остановилась, глядя на него, её взгляд скользил по заросшим кустам роз, спутанным веткам, неподстриженным деревьям и дорожкам, почти полностью скрытым под слоем опавших листьев.

— Давно я тут не появлялась, — мама тяжело вздохнула. — Нужно срочно нанять садовника. Посмотри, как всё заросло. Раньше здесь был настоящий рай: цветы, деревья — всё было ухоженным, а теперь…

Я кивнул, понимая её чувства. Сад действительно выглядел печально, но в этом была и своя прелесть. Мне нравилась эта дикая, необузданная красота. Да и маме будет чем заняться. Сад станет для неё убежищем, тем местом, где она сможет найти радость и покой, не думая о смерти отца, деда и о долгах, которые нависли над нашим родом.

— Согласен, — ответил я, стараясь звучать ободряюще. — Сад нужно привести в порядок. К тому же это будет хорошим занятием. Ты всегда любила цветы.

Мама повернулась ко мне, в её глазах вспыхнул огонёк.

— Ты прав, — сказала она, улыбнувшись. — Это будет возвращение к чему-то родному. Я смогу снова заниматься тем, что приносит радость.

— И сад станет таким, каким ты его помнишь, — добавил я. — Даже лучше.

Мама подошла к ближайшему дереву и сорвала с ветвей мандарин. Она повертела его в руках, как будто вспоминая что-то давно забытое.

— Эти деревья сажала твоя бабушка, — сказала женщина с ноткой грусти в голосе.

— Знаю, — ответил я, хотя и знал это только из воспоминаний прошлого владельца тела.

В моей голове вдруг всплыл образ из детства Кирилла. Бабушка, высокая и обычно строгая, стояла на кухне. На столе перед ней лежали горы мандаринов, а в воздухе витал сладкий цитрусовый аромат.

— Кирилл, иди сюда, — позвала она. — Поможешь мне с вареньем.

Маленький внук подбежал к столу, было очень любопытно. Бабушка показала, как нужно чистить мандарины, аккуратно снимая кожуру и разделяя дольки.

— Теперь смотри, — говорила она, опуская кусочки в большую кастрюлю. — Варенье должно готовиться медленно, чтобы сахар растворился, а мандарины стали мягкими.

Смотрел, как бабушка помешивает лакомство деревянной ложкой, и чувствовал аромат, заполняющий всю кухню.

— А можно попробовать? — попросил я.

— Конечно, но осторожно, горячо.

Кирилл опустил ложку в варенье и попробовал. Сладкий, с лёгкой кислинкой вкус разлился по языку.

— Вкусно!

— Это потому что сделано с любовью, — сказала бабушка и погладила меня по голове.

Я смотрел на мандарин в руках мамы и чувствовал, как воспоминание Кирилла смешивается с моими личными эмоциями. Бабушка оставила после себя не только деревья, но и воспоминания, ставшие теперь частью меня.

К нам подошёл слуга Потап, который с горничной Машкой и поваром Григорием прибыл сюда раньше и должен был подготовить всё к нашему приезду.

— Ваше благородие, — обратился он ко мне, слегка сгорбившись, — как вы доехали? Всё ли в порядке?

— Могло быть и лучше, — честно ответил я, вспоминая долгую и утомительную тряску в карете. — А у вас как? Всё успели?

— Что было в наших силах сделали, вот только вещи пока не все доехали.

— Почему? — спросил я, не понимая, в чём проблема. — Их отправили раньше.

— Так это… — замямлил он, пожав плечами, — с перевозками всегда беда.

Я вздохнул, чувствуя, как раздражение накатывает волной. Если бы в колониях были железные дороги, всё было бы в разы проще. Перевозка обошлась бы дешевле, да и вещи доехали бы быстрее.

В этом мире так много всего, что нужно изменить, но пока придётся обходиться тем, что есть.

— Ты назначил встречу с управляющим производством? — спросил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри уже начало копошиться беспокойство, после того как увидел закрытый магазин.

Потап замялся, опустив взгляд. Его пальцы нервно перебирали край камзола.

— Ваше благородие, здесь вот какое дело… — начал он, явно подбирая слова. — Управляющего не нашли.

— Как это не нашли? — мои брови невольно поползли вверх. — Он что, исчез?

— Не совсем так, — Потап закашлялся, словно пытаясь выиграть время. — Мы отправили человека на производство, но там… там всё закрыто. Никого нет. Ни управляющего, ни рабочих. Только сторож, да и тот ничего внятного сказать не смог.

Это не к добру. Если производство остановлено, значит, доходы семьи, и без того скудные, теперь и вовсе под угрозой.

— А алхимическая лаборатория? — спросил я, надеясь, что хотя бы с ней всё в порядке.

— Лаборатория работает, но… — Потап снова замолчал, словно боясь продолжать.

— Но что? Говори прямо! — мой голос прозвучал резче, чем я планировал.

— Магазинчики, через которые мы сбываем продукцию, закрыты. Все, кроме одного. И тот едва сводит концы с концами.

Я закрыл глаза, пытаясь совладать с нахлынувшим раздражением. Всё это было слишком похоже на продуманный саботаж. Кто-то явно старался подставить нашу семью.

— Хорошо, — сказал я, открыв глаза. — Готовь бричку. Мы едем на производство. Нужно всё увидеть своими глазами.

Через полчаса мы уже мчались по узким улочкам Новоархангельска. Когда подъехали к литейному производству, моё сердце сжалось. Ворота были закрыты, на них висел массивный замок. На стене красовалась вывеска, но теперь она была закрашена, а поверх неё грубо намалевано новое название: «Литейный цех рода Скрабеля».

— Что за чёрт? — вырвалось у меня. Я вылез из кареты и подошёл к воротам, пытаясь понять, как такое могло произойти.

Потап встал рядом, нервно ёрзая на месте.

— Ваше благородие, дошли слухи… — начал он.

— Какие слухи? Говори! — голос прозвучал резко, но Потап, кажется, уже привык к моей прямолинейности.

Он нервно сглотнул, оглядываясь по сторонам, словно боялся, что нас кто-то подслушивает.

— Ваше благородие, говорят, ваш отец перед отъездом в экспедицию заложил производство. Вроде как для покрытия текущих долгов. Но я не уверен, правда ли это… — он резко замолчал.

Я стиснул зубы. Да, отец был увлечённым человеком, и когда на кону новое открытие, он мог потратить все деньги на исследование. Но заложить производство? Это звучало слишком нелепо даже для него. Или нет? Воспоминания Кирилла были смутными, и я не мог быть уверен. Однако теперь, когда я знал, что отец и дед отправились в ту экспедицию ради спасения Кирилла от смертельного проклятия, всё становилось на свои места. Они рисковали всем, чтобы спасти меня или того, кто был мной до меня.

— Зачем Скрабелям это?

— Они же самые богатые оружейники, — ответил Потап, понизив голос. — Всё огнестрельное оружие в армии поставляют. А ещё у них самая большая сеть магазинов во всей империи.

— Погоди, выходит, это те Скрабели, которые почти все оружейные заводы в Туле и Тобольске захватили? — уточнил я, чувствуя, как в голове начала складываться картина.

— Именно так, ваше благородие. Они давно хотели заполучить наше литейное производство, — Потап замолчал, словно боясь сказать лишнего.

Я почувствовал, как в груди разгорается гнев. Это был не просто удар по нашему благосостоянию — это был удар по нашей чести. Если Скрабели действительно забрали производство, значит, они считают наш род слабым. И это нужно исправить.

— Хорошо, — сказал я, возвращаясь к карете, — поехали скорее в алхимическую лабораторию. Посмотрим, что там. Может быть, на месте удастся всё исправить.

Алхимическая лаборатория располагалась недалеко от нашей новой усадьбы — всего в двух километрах. Когда мы подъехали, я невольно замер, впечатлённый масштабами. Высокий каменный забор, явно работа земляного мага, окружал несколько гектаров земли. Вспомнилось, что его возводил ещё мой прадед. Тогда нападения монстров происходили регулярно, и защита была необходима.

Род Пестовых, изгнанный с «большой земли», смог позволить себе владения только на краю империи, в колонии «Новоархангельск». Но именно здесь благодаря усилиям прадеда, деда и отца наш род смог подняться с колен.

Они сделали несколько важнейших открытий, которые изменили судьбу рода. Улучшенное зелье исцеления, энергетическое зелье, новые сплавы в металлургии — всё это не только принесло нам богатство, но и дало шанс на возвышение.

Пестовы всегда славились тем, что принимали в свои ряды единомышленников. Мы оплачивали образование перспективным молодым магам из простолюдинов, и многие из них становились верными вассалами.

Сейчас было три молодых рода, которые считались нашими союзниками.

Бадаевы отвечали за литейный цех. Их глава, Пётр Арсеньевич, маг земли, был человеком строгим, но преданным.

Гурьевы управляли алхимической лабораторией. Два брата, Осип и Иван, маги воды, славились своим умением создавать сложные зелья.

Павловы занимались сбором редких компонентов и управляли лавками в городе. Через них мы скупали ингредиенты у охотников и травников, что делало их ключевым звеном в нашей сети.

Но можно ли им доверять? Управляющий литейным цехом, который исчез, был из рода Бадаевых. Теперь нужно посмотреть, что происходит в лаборатории, которой управляли Гурьевы.

Ворота лаборатории оказались закрыты. Небольшие, но крепкие, они были защищены опущенной герсой. Как только бричка подъехала, нас встретила охрана.

— Кто такие? — грубо спросил один из стражников, выходя из караулки. — Проезда нет!

— Халоп, а ты по родовым гербам на карете не видишь? — Потап выпрямился, стараясь звучать уверенно. — Откройте ворота немедленно!

— Барон? — стражник усмехнулся, но в его глазах мелькнула неуверенность. — А доказательства будут?

Я вышел из кареты и даже не знал радоваться такой дотошной охране или, напротив, огорчаться.

— Ты знаешь, кто я такой? — мой голос прозвучал холодно, но с явной угрозой. — Открывай ворота, пока я не решил, что делать с твоей наглостью.

Стражник замялся, обменявшись взглядами с товарищами. Через мгновение герса медленно поднялась, и ворота со скрипом открылись. Но как только мы заехали на территорию, металлическая герса сразу же опустились, а в нашу сторону нацелились стволы десятков ружей.

Лаборатория, которая должна была стать оплотом нашей семьи, теперь казалась крепостью, захваченной врагом.

— Что за чертовщина? — прошептал я, оглядываясь по сторонам.

Потап, сидевший рядом, выглядел не менее встревоженным.

— Ваше благородие, — тихо сказал он, — что-то здесь не так. Охрана ведёт себя слишком нагло. Как будто они здесь хозяева.

Может, кто-то уже захватил контроль над лабораторией? Но зачем тогда нас пропустили?

— Ваше благородие, вы куда? — встревожился Потап.

— Сиди в повозке, не высовывайся, — отрезал я, выходя наружу.

Оглядевшись, сразу заметил, что стражники не опускали ружий, их взгляды были настороженными, почти враждебными. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это была не просто демонстрация силы, это был вызов.

— Кто здесь главный? — громко спросил я, стараясь звучать уверенно, хотя внутри всё кипело от гнева.

Из тени здания вышел высокий мужчина в халате, надетом поверх костюма. Лицо его было знакомо: Иван Дмитриевич Гурьев, один из братьев, отвечавших за лабораторию. Сейчас его обычно дружелюбное выражение сменилось настороженностью.

— Барон Пестов, — произнёс он, слегка наклонив голову, но в его голосе не было ни капли прежнего уважения.

— Ещё не барон, но стану, как только пройду инициацию. Пока можете звать меня просто Кириллом Павловичем.

— Как скажете, Кирилл Павлович, — он саркастически улыбнулся. — Мы не ожидали вашего визита.

— Очевидно, — сухо ответил я, оглядывая стражников, — иначе вы бы меня не так встретили. Что здесь происходит, Иван Дмитриевич? Почему моя лаборатория превратилась в крепость, а люди направляют оружие на хозяина?

Гурьев замялся, обменявшись взглядом с одним из стражников.

— Времена изменились, барон, — наконец сказал он, игнорируя просьбу не называть меня так. — Так как ваш отец задолжал, литейный цех перешёл к Скрабелям, вот мы и усилили меры безопасности. Вы же понимаете, в таких условиях не бывает чрезмерной осторожности.

— Усилить меры безопасности? — я едва сдержал саркастическую усмешку. — И это подразумевает угрозы мне?

— Мы не угрожаем, — быстро ответил Гурьев, но его голос звучал неубедительно. — Просто защищаем свои интересы.

— Свои интересы? — я сделал шаг вперёд, и стражники напряглись, поднимая ружья выше. — Вы забываете, кто здесь хозяин, Иван Дмитриевич. Эта лаборатория, как и всё остальное, принадлежит роду Пестовых. И если вы думаете, что можете воспользоваться ситуацией, чтобы отобрать то, что вам не принадлежит, то вы сильно ошибаетесь.

Гурьев сжал губы, но не ответил. В его глазах что-то мелькнуло: страх, сомнение, а может даже злость. Понял, что ситуация гораздо серьёзнее, чем я думал. Здесь что-то происходило, и нужно выяснить что как можно скорее.

— Хочу увидеть отчёты, — резко сказал я. — И поговорить с вашим братом. Прямо сейчас.

Не обращая внимания на охрану, пошёл ко входу в лабораторию.

— Кирилл Павлович, вы куда направились? — раздражённо сказал Иван Гурьев.

— Я? — приподняв бровь недовольно повернулся к нему. — Я иду в кабинет своего отца. А вот почему вы ещё не бежите за отчётами, не понимаю.

Гурьев кивнул, но сделал это как-то медленно и с неохотой.

— Как скажете, барон. Но, пожалуйста, поймите: времена действительно изменились.

— Времена меняются, — холодно ответил я, — но долг и верность остаются. И я надеюсь, вы об этом помните.

Потом я повернулся к карете и махнул Потапу, чтобы следовал за мной. Не дожидаясь слугу, направился к зданию лаборатории, чувствуя, как стражники взглядом следят за мной. Потап быстро нагнал меня и пошёл рядом, его лицо было бледным, но он старался держаться уверенно.

— Ваше благородие, — тихо сказал он, — будьте осторожны. Здесь что-то не так.

— Я знаю, — ответил я, не замедляя шага. — Но я не намерен играть по чьим-то правилам, а мне их явно сейчас пытались навязать. Посмотрим, как далеко они готовы зайти.

Глава 6

В кабинете отца я почувствовал себя чужим, но теперь это мой кабинет, и нужно осваиваться.

Раньше тут всем командовал дед, и его влияние всё ещё чувствовалось. Массивный стол, выполненный из железного дуба, казалось, хранил в себе отголоски его решений и приказов. Десять лет тому назад дед полностью отошёл от производственных дел и перебрался в центральную колонию, где преподавал алхимию в магическом университете. Его дух словно витал в воздухе, смешиваясь с запахом старого дерева и пыли.

Влияние же отца в кабинете ощущалось в мелочах: небольшие портреты матери, мои и сестёр, стоящие в рамках на столе, дорогие письменные принадлежности, которые он бережно хранил, и толстая амбарная книга, которую папа всегда возил с собой. Эта книга с потрёпанными углами, но всё ещё крепкая, лежала передо мной, напоминая о привычке отца записывать каждую деталь, каждую сделку.

Кабинет был в запустении. Пыль покрывала полки, уставленные книгами по алхимии и минералогии, а на полу валялись бумаги, словно их бросили в спешке. Массивный стол, заваленный документами, казался островом порядка в этом хаосе. Я сидел за ним, разглядывая десять мешочков с золотыми, которые Гурьевы положили передо мной.

Взял один из мешочков, ощутил его вес. Чуть меньше килограмма, значит, стандартная фасовка по тридцать монет. Итого триста золотых монет. Получается, передо мной лежало чуть больше девяти килограммов золота. В десять раз меньше, чем должно быть.

— Это всё? — спросил я, подняв глаза на Ивана Гурьева.

Он стоял напротив, его брат Осип чуть позади. Оба выглядели напряжёнными, но старались не показывать этого.

— Ваше благородие, — начал Иван, слегка наклонив голову, — времена тяжёлые. Сырьё дорожает, поставки задерживаются, а спрос на зелья упал из-за князя Евдокимова. Он завалил своими второсортными зельями весь рынок. Мы сделали всё, что могли.

— Князь Евдокимов? — переспросил я, откидываясь на спинку стула. — Расскажите подробнее.

Иван обменялся взглядом с братом.

— Этот род перебрался сюда с «большой земли» больше пятидесяти лет назад, но у них есть влиятельные покровители, — Иван показал указательным пальцем в потолок. — Сначала они были никем, а теперь постепенно захватывают власть. Ставят своих людей на ключевые посты, а те пропихивают их продукцию, алхимию, сукно — всё что угодно.

— А что с нашими лавками? — спросил я, листая амбарную книгу.

Иван замялся и тяжело вздохнул, словно готовясь выдать мне очередную плохую новость.

— Где Павлов? — спросил я, вспомнив о третьем вассале, который курировал закупки и наши магазины в городе.

— Николай Константинович уехал на фронтир, — ответил Осип, — чтобы провести переговоры с гильдией охотников о более выгодных закупочных ценах на ингредиенты из монстров.

— Походу, хоть кто-то из вассалов деятельным оказался, — пробормотал я, продолжая пролистывать отчёты.

— Он временно закрыл все наши лавки в городе, кроме одной, — добавил Иван. — Видя, что прибыли они больше не приносят, решил действовать.

— Его отправил ещё ваш отец перед экспедицией, — сказал Осип. — Он уже тогда понимал, что назревают проблемы с производством.

Я кивнул, продолжая изучать бумаги. Ситуация была плачевной уже больше года. Отец, судя по всему, пытался справиться, но ему не хватало опыта. Он был учёным, а не торговцем. Его записи полны попыток найти решение, но все они заходили в тупик.

Я из другого мира, и мне эти проблемы не кажутся настолько серьёзными. Походу, я знаю, как их решить.

— Лечебные зелья Евдокимова лучше наших? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Нет, как, впрочем, и другая продукция, — резко ответил Осип. — Их зелья просто подделка. Они в два раза слабее наших, но стоят дешевле. Князь Евдокимов уже подкупил снабженцев в армии, и теперь наш основной покупатель ушёл к нему.

— Алхимики? — спросил я, продолжая листать амбарную книгу.

— Лавки алхимии тоже отказываются брать нашу продукцию, — вздохнул Иван. — Говорят, что наши зелья слишком дорогие. Мы снизили цену до одной золотой монеты за флакон, но у Евдокимова — семьдесят пять серебряных. Мы не можем опускаться ниже себестоимости.

Я закрыл книгу и посмотрел на них.

— Вы не можете или не хотите?

— Ваше благородие, — начал Иван, но я резко поднял руку, прерывая его.

— Слушайте внимательно, — сказал я, чувствуя, как в голове созревает план. — Мы не будем гоняться за ценой. И не будем больше снижать её.

— Но как тогда конкурировать? — спросил Осип. Его голос звучал скептически.

— Вы же сами сказали, что наша продукция лучше. Значит, она и стоит дороже. Если лавки не хотят работать с нами, не будем поставлять им зелья. И не только зелья — вообще ничего. Пусть Евдокимов заваливает их своим второсортным товаром.

— А кому мы будем продавать? — спросил Иван, а в его глазах мелькнул интерес.

— На фронтир, — ответил я. — Там люди рискуют собой. Они не станут покупать дешёвую подделку, когда на кону жизнь.

Осип задумался, а Иван кивнул, словно начинал понимать.

— Это может сработать на фронтире, зелья всегда в цене. Но как убедим их выбрать нас?

— Мы не будем убеждать, а покажем, что наша продукция стоит своих денег. Организуйте демонстрацию. Поставьте небольшие пробные партии фронтовым лекарям, пусть охотники и маги сами увидят, что наши зелья спасают жизни, а зелья Евдокимова — цветная водичка.

— А что насчёт сырья? Вдруг у Николая Павлова не получится договориться? — спросил Осип, но теперь его голос звучал уже не так скептически.

— Сырьё найдём, — уверенно ответил я. — Если поставщики задерживают, будем искать новых. Если дорожает, будем искать альтернативы. Но не станем опускаться до уровня Евдокимова.

Гурьевы переглянулись. Иван кивнул, а Осип, кажется, наконец расслабился.

— Ваше благородие, — сказал Иван, и в его голосе впервые за весь разговор прозвучало уважение, — сделаем, как вы сказали.

— Хорошо, и помните: мы не просто выживаем, а возвращаем то, что принадлежит нам по праву. Теперь о вас, господа. Если у вас проблемы, вы приходите ко мне, и мы решаем их вместе. Но если ещё раз увижу, что пытаетесь скрыть что-то, пожалеете об этом.

— Мы признаём свои ошибки, — наконец сказал Иван, его голос звучал спокойнее. — Просто не надеялись, что у нас будет шанс на выживание с молодым баронетом.

— Теперь у вас есть шанс, но только если впредь будете честны со мной.

Они молчали, но я видел, как они задумались. Возможно, поняли, что я не просто молодой баронет, а человек, который готов бороться за своё наследство.

— Есть ещё кое-что, — вдруг сказал Иван, обменявшись взглядом с братом. — Пойдёмте.

— Куда? — спросил я, настороженно глядя на него.

— К нашему дому. Вы должны это увидеть.

Братья повели меня в один из пяти крепких каменных особняков, расположенных в дальнем углу огороженного забором участка. Когда я приблизился к дому, детские крики и другие звуки, доносившиеся изнутри, внезапно стихли. Всё словно замерло. Мои спутники шли уверенно, и такое поведение домочадцев явно не было для них новостью. Я заметил, как из окон за мной наблюдали дети разного возраста. «Это дети Ивана и Осипа», — подсказала память Кирилла. Они с любопытством уставились на меня, но спрятались, как только повернул голову в их сторону.

Внутри дома стояла массивная мебель из тёмного дерева, лежали ковры с замысловатыми узорами, висели портреты предков. Но атмосфера была далека от уюта, в воздухе витала неуверенность в завтрашнем дне. Мы прошли через несколько комнат, пока не остановились у двери.

— Входите, — сказал Иван, открывая дверь.

Комната была полумрачной, занавески плотно закрыты. На кровати лежал мужчина лет пятидесяти — Пётр Арсеньевич Бадаев. Его лицо было бледным, а тело покрыто ножевыми ранами, которые, несмотря на все усилия, не заживали. Рядом с кроватью стояли пустые флаконы от зелий и перевязочные материалы, но всё это выглядело бесполезным.

— Что за чертовщина? — вырвалось у меня, и я резко повернулся к Гурьевым. — Почему он до сих пор не вылечен?

Иван и Осип переглянулись, явно не зная, что ответить.

— Ваше благородие, — начал Иван, но я не дал ему закончить.

— Вы что, не понимаете, что от вас хотят? — я подошёл к нему вплотную. — Почему не сделали всё, чтобы спасти его?

— Мы сделали всё, что могли, — раздражённо ответил Осип. — Но зелья не работают, а медики, которых мы могли себе позволить, оказались бесполезны.

— И что, вы просто сдались? — я едва сдерживал себя, чтобы не схватить его за воротник.

— А что мы могли сделать? — вдруг взорвался Иван. — Вы думаете, мы не пытались? Может, это вы наслали наёмников, чтобы убрать Бадаева?

Комната на мгновение замерла. Я почувствовал, как кровь приливает к лицу.

— Если бы я хотел убить своего вассала, — сказал я, медленно и чётко чеканя каждое слово, — я бы сделал это лично. А не вот так, исподтишка.

— Тогда объясните, почему он здесь, а не в вашем имении? — бросил Осип.

— Потому что вы, видимо, решили сыграть в героев, — я смерил их взглядом. — Но вместо этого только усугубили ситуацию.

Иван от злости весь побледнел.

— Что у него за ранения? — спросил я, стараясь взять себя в руки.

— Они оставлены ножом, который обмочили в яде казуара, — мрачно ответил Осип.

— С чего вы так решили?

— Маг жизни шестого ранга, максимального, что мы могли позволить, сказал, что видел нечто подобное. Казуар — редкий монстр. Чтобы добыть из него ядовитый токсин, надо хорошо постараться.

— И что, нет противоядия?

— Нет. Токсин не даёт ранам зажить, а вывести его из организма может только маг выше восьмого ранга.

— Восьмого? — переспросил я, чуть не присвистнув. Я знал, что их не так много: не больше тысячи на всю большую страну вместе с колониями.

Иван кивнул.

— Знаете, где можно найти хоть одного такого?

— Да, в военно-морской академии. Руководит лечебным отделением.

Мир тесен. Ведь именно там я буду учиться, вот только на общем отделении.

— Так в чём проблема? Зовите его.

— Мы связались с его ассистентом, и тот сказал, что маг не возьмётся за больного меньше чем за четыреста золотых. У нас таких денег нет.

— Возьмите те триста, что вы принесли, — сказал я. — Остальное постараюсь достать.

— Ваше благородие, — вмешался Потап, который до этого молча стоял у двери, — подумайте. У семьи сейчас не так много денег. И, возможно, Пётр Арсеньевич действительно предал вас.

— Возможно, — согласился я. — Но я ещё не знаю этого наверняка. И пока он мой вассал, я обязан ему помогать.

Гурьевы недоверчиво переглянулись.

— Хорошо, — наконец сказал Иван. — Мы сделаем, как вы говорите.

Он сразу ушёл договариваться с помощником лекаря, а я ещё немного посмотрел на тяжело раненого Бадаева. Попытался понять, что думал о нем Кирилл. Он считал Петра Арсеньевича строгим и преданным.

Я быстрым шагом направился из дома братьев в здание лаборатории за амбарной книгой. Может, вечером перед сном почитаю.

Сев в бричку, сразу почувствовал, как начинает накатывать усталость. Повозка медленно ехала по дороге, ведущей к имению. Только стук колёс по мостовой нарушал тишину. Потап с задумчивым лицом сидел рядом.

— Что думаешь о Гурьевых? — спросил я, глядя по сторонам.

Потап вздохнул, словно взвешивая слова.

— Иван и Осип хорошие управляющие, но слишком осторожные. Боятся рисковать, а без этого в нашем деле никуда. Что до Павлова… — он сделал паузу, — он, кажется, единственный, кто действительно пытается что-то изменить.

Я кивнул, соглашаясь. Николай Константинович, судя по всему, был единственным, кто не сидел сложа руки. Его поездка на фронтир говорила о том, что он готов действовать, а не ждать, пока проблемы решатся сами собой.

— А ты веришь, что Бадаев предал нас? — спросил я, поворачиваясь к пожилому слуге.

— Не знаю, ваше благородие, — ответил он, пожимая плечами. — Но если это так, то он получил по заслугам.

Я не стал комментировать. Всё же ещё слишком рано делать выводы.

Когда мы подъехали к имению, я сразу заметил незнакомую карету у входа. На крыльце стоял мужчина в дорогом и строгом костюме. Его лицо было холодным, а взгляд оценивающим.

— Кто это? — спросил я у Потапа, выходя из брички.

— Наверняка кто-то из кредиторов, — тихо ответил он.

Я подошёл к мужчине, стараясь сохранять спокойствие.

— Чем могу быть полезен? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.

— Барон Пестов, — произнёс он, слегка наклонив голову, но в его голосе не было ни капли уважения.

— Не барон, а пока ещё баронет, но я вас слушаю.

— Это не важно. Я здесь по делу. Ваш отец оставил долги, и теперь мы требуем их погашения.

Он протянул мне расписку. Я взял её и быстро пробежал глазами. Отец заложил литейное производство почти за бесценок. Мои пальцы сжали бумагу, но я не подал виду.

— И что вы хотите? — спросил я, стараясь звучать спокойно.

— Записи разработок сплавов, — ответил он, это звучало как ультиматум. — Ваш род работал над ними годами, и теперь они принадлежат нам.

Он что, дурак? Или всё же притворяется.

— Сударь, может, вы представитесь хотя бы? — я посмотрел на него, невольно прищурившись.

— Моё имя не важно, я здесь представляю интересы рода Скрабелей.

— Так вот, многоуважаемый «моё имя не важно», — сказал я, широко улыбнувшись и возвращая расписку отца, — в документах ничего не сказано о формулах сплавов, а даже если бы было, я бы не отдал их вам.

— Вы понимаете, что это нарушение договора? — его голос стал резче.

— Договор был заключён с моим отцом, а не со мной, — ответил я абсолютно холодно.

— Вы отказываетесь платить по долгам?

— Повторюсь: в расписке нет ни слова о том, что мой отец помимо производства за столь смешные деньги заложил семейные записи о разработке сплавов. Так что, дорогой мой друг, катитесь куда подальше.

Мужчина нахмурился, его лицо покраснело.

— Не тужьтесь так сильно, а то сердечко не выдержит, езжайте, езжайте.

— Это оскорбление? Вы хотите, чтобы я вызвал вас на дуэль? — угрожающе спросил он.

— Я пока несовершеннолетний и не прошёл инициацию, — ответил я, улыбаясь. — Но как только пройду, милости просим.

Он бормотал что-то невнятное, угрозы и проклятия, но в конце концов развернулся и ушёл. Его карета тронулась с места, оставив за собой облако пыли.

— Ваше благородие, — тихо сказал бесшумно подошедший Потап, — это может быть опасно.

— Пусть угрожает, — ответил я, глядя на удаляющуюся повозку. — У меня есть дела поважнее. И будь так добр, поговори с охраной, чтоб впредь никого без разрешения моего или маменьки на территорию усадьбы не пускали.

Вошёл в дом: гостиная была заставлена коробками и мебелью, мама с сестрой хлопотали над ними, указывая слугам, что куда надо передвинуть и разместить. Мама заметила меня, улыбнулась. Она была усталая, но довольная, что наконец ей нашлось дело по душе.

— С кем ты разговаривал перед домом? — спросила она, откладывая в сторону свёрток с тканью.

— Прохожий заблудился, пришлось помочь и указать дорогу, — криво улыбнулся я, посмотрев на Потапа и дав ему сигнал, что о визитёре маме с сестрой знать необязательно.

— Хорошо, — бросив на меня оценивающий взгляд, сказала мама. А ведь она наверняка все поняла, но вида не подала. — Кирилл, как дела на производстве?

— Разбираюсь, мама, пока однозначно судить сложно, но думаю, у нас теперь есть шансы всё исправить. А у вас как? — решил перевести разговор в другое русло.

— Справляемся, — мама вздохнула, поправляя волосы. — Машка помогает, даже не знаю, что бы я делала с местными нерасторопными слугами, если бы ты не настоял взять её.

В этот момент в комнату вошла Мария, держа в руках конверт. Она подошла к Потапу, который стоял в углу, наблюдая за происходящим.

— Это для барина, — сказала она, передавая письмо.

Потап принял конверт и подошёл ко мне.

— Ваше благородие, письмо из морской академии.

Я взял конверт, быстро вскрыл его и пробежался по тексту.

— Что там? — спросила мама, с любопытством глядя на меня.

— Похоже, у меня осталось не так много времени на обустройство и решение проблем, — ответил я, складывая письмо. — С понедельника меня ждут в училище.

— Послезавтра! — кивнул Потап.

Мама на мгновение замерла, затем кивнула, стараясь скрыть тревогу.

— Ты уверен, что это правильное решение? — мягко спросила она.

— Это мой выбор, мама. Там я буду на полном пансионе. Это поможет быстрее развить магический источник и добраться до третьего уровня магии. А это необходимо, чтобы взять на себя роль патриарха рода и получить доступ к сокровищнице в имперском банке.

— Но как же текущие дела? — тревожно спросила она. — Кредиторы, производство…

— Придётся решать их удалённо или успевать за один выходной в неделю, — ответил я, стараясь звучать уверенно. — Но ничего, справлюсь.

Мама посмотрела на меня с гордостью, выражая это взглядом больше, чем словами.

— Через час будет подан ужин, — сказала она, возвращаясь к своим делам.

— Спасибо, мама, но я, пожалуй, пойду спать. Устал, — ответил я, чувствуя, как тяжесть дня начинает давить на плечи.

Она кивнула, и я направился в свою комнату.

Как и в сгоревшем имении в центральной колонии, моя комната находилась на втором этаже особняка. Она больше напоминала кабинет, чем комнату подростка. Книжный шкаф, заполненный трудами по магии, занимал одну из стен. Большой письменный стол стоял у окна, а рядом с ним — удобное кресло для чтения. На полках небольшой тумбы были аккуратно расставлены коллекции камней, которые я собирал с детства.

Под столом заметил серую коробку с потёртой ручкой, явно потрёпанную временем.

Минута — и я молча наблюдал, как мои руки привычно достали из неё старенький, повидавший не одну папину экспедицию, магический микроскоп. Осторожно установив оптические линзы, я подзарядил устройство от магического кристалла, за которым пришлось послать Потапа. Теперь зарядки хватит как минимум на месяц.

Взял магический кристалл. Это был небольшой продолговатый камень, добываемый из монстров и служащий для подзарядки магов и артефактов. Положил его под линзы и наклонился, чтобы посмотреть.

И тут на меня нахлынули воспоминания.

Маленький я сидел за этим же столом, а отец стоял рядом, объясняя, как пользоваться микроскопом.

— Смотри, сын, — говорил он. — Магия — это не только заклинания и зелья. Это ещё и понимание мира вокруг нас.

Он показал, как настроить линзы, чтобы увидеть мельчайшие детали. Я смотрел в окуляр, затаив дыхание.

— Видишь? — спросил отец. — Это кристалл маны. Он выглядит как кристалл лазулита, но внутри целая вселенная.

Я кивнул, не отрывая глаз от микроскопа.

— Когда-нибудь ты поймёшь, что магия — это не просто сила. Это знание. И чем больше ты знаешь, тем сильнее становишься.

Вздохнул, возвращаясь в реальность. Микроскоп всё ещё стоял на столе, я касался его. Он был холодный и тяжёлый. Положил его обратно в коробку, чувствуя в груди что-то тёплое и одновременно болезненное.

— Знание — это сила, — прошептал я, ставя коробку под стол.

Надо хорошенько отдохнуть. Завтра насыщенный день.

Рано утром меня разбудил Потап.

— Ваше благородие, просыпайтесь, надо срочно ехать в лабораторию, — тревожно сказал он.

Присел на кровать и уставился на настенные часы, циферблат которых светился тусклым люминесцентным светом. Половина четвёртого утра. Интересно, во сколько я лег? Ну да ладно.

— Что случилось? — я посмотрел на мнущегося у двери слугу.

— Больной очнулся! Братья Гурьевы прислали посыльного из лаборатории. Они просят приехать как можно скорее.

— Хорошо, в чём спешка-то?

— Пётр Арсеньевич говорить начал. И там что-то важное.

Я мгновенно вскочил и принялся одеваться.

— Потап, готовь бричку, — приказал я, натягивая камзол.

Глава 7

Через полчаса мы были у ворот в лабораторию. Как только бричка подъехала, они тут же открылись. Двое охранников выпрямились по струнке, когда мы проехали мимо. Я нехотя улыбнулся произошедшим за столь короткое время изменениям.

— Потап, ты деньги взял?

— Все, что были, ваше благородие, — он печально посмотрел на четыре полных кошеля, лежащих в сумке у нас под ногами.

Это все еньги, оставшиеся после переезда. Последние сто двадцать золотых монет.

Кучер подъехал к жилым домам, стоящим на краю огороженной территории. Внутри царила суета, но всё затихло, как только я вошёл.

В центре комнаты стоял мужчина, снимающий белый халат, который он аккуратно сложил на стул. Под халатом оказался щегольской дорогой костюм, который выглядел так, словно его только что привезли из столицы. Я невольно задумался: зачем такой на краю империи? В нём самое то зажигать на приёмах в столице, на «большой земле». Мужчина был высок, статен, волосы густые и светлые, а кожа настолько белоснежна, что даже не верилось, чистый скандинавский тип.

К гостю подошёл слуга и подал трость со светящимся наконечником.

— Кирилл Павлович, — обратился ко мне Гурьев Иван, — позвольте представить, граф Вениамин Олегович Дубин — маг-целитель и декан медицинского факультета. Вениамин Олегович, это Кирилл Павлович, наш сюзерен.

Я кивнул, граф повторил жест, невольно приподняв бровь. Он словно был удивлён тем, что я являлся сюзереном Ивана.

Посмотрел на кровать, где лежал управляющий литейным цехом Пётр Арсеньевич Бадаев. Ему явно стало лучше: лицо было бледным, глаза, хоть и мутные, но открыты. Он слабо тянулся ко мне, словно пытаясь что-то сказать.

Не теряя ни мгновения, подошёл к нему, наклонился ближе.

— Будьте осторожнее с людьми Скрабеля, — еле слышно прошептал он.

— Это они тебя? — спросил я, чувствуя, как молодое тело Кирилла готово взорваться от распирающего гнева.

Бадаев замялся, его глаза метнулись в сторону, но затем он слабо кивнул.

— Ни в коем случае… Ни в коем случае не отдавайте им исследования вашего отца по материаловедению, — продолжил он, с трудом подбирая слова.

— Не отдам, — твёрдо ответил я. — Но где они?

Он открыл рот, чтобы ответить, но сил не хватило. Глаза мужчины закрылись, и он снова потерял сознание.

Я выпрямился, подзывая рукой братьев Гурьевых.

— Значит, так, — сказал я, не отрывая взгляда от Бадаева, — прикажи усилить охрану лаборатории. И чтобы кто-нибудь постоянно был рядом с больным.

— Будет сделано, — ответили дружно оба.

Повернулся к медику, шагнул навстречу, задев что-то у себя под ногами. Взгляд упал на пол, где лежали пустые оболочки от магических кристаллов. Их было много.

— Случай был очень интересный, — услышал я усталый голос графа Дубина. — Я теперь даже не жалею, что мой помощник поддался на уговоры и согласился на лечение за такие скромные деньги.

— Сколько магической энергии ушло? — спросил я, стараясь не показывать своего беспокойства.

— Очень много, — ответил он, вздыхая. — Дважды пришлось подзаряжаться от магических кристаллов.

Я бросил ещё один взгляд на пустые оболочки, подсчитывая примерную стоимость. По меркам цен центральной колонии это около пятьсот золотых. На «большой земле» — около восмиста. Но мы находимся на окраине, и цены на магические кристаллы тут чуть ниже, чем в центральной колонии.

— Не переживайте, я полностью рассчитаюсь с вами, — твёрдо сказал я.

Граф устало улыбнулся.

— Вениамин Олегович, — обратился я к медику, стараясь звучать уважительно, — как состояние Петра?

Он повернулся ко мне, слегка наклонив голову.

— Ваш управляющий находится в стабильном, но всё ещё тяжёлом состоянии. Я смог нейтрализовать токсин, но его организм сильно истощён. Потребуется время, чтобы восстановиться.

— Сколько времени? — спросил я, чувствуя беспокойство.

— Как минимум неделя постельного режима. Ему нужно много сна и покоя. Оставил инструкции Ивану: каждые четыре часа давать укрепляющее зелье и следить за температурой. И не скупитесь, покупайте хорошее, не хочу, чтобы моя работа пошла насмарку.

— Хорошее? — переспросил я.

— Да, на рынке много хороших производителей, но ни в коем случае не берите зелья производства Евдокимова, — он повращал указательным пальцем в воздухе, словно вспоминая что-то. — Возьмите лучше местной мануфактуры, как же его там… А, вот, Пестова. Они чуть дороже, но эффект намного лучше, чем от других, которые я использовал.

Я кивнул и посмотрел на братьев Гурьевых. Они выпрямились и невольно заулыбались.

Да, ребята, а я что вам говорил? Вот она, самая лучшая рекомендация из уст действующего врача. Если граф так говорит, значит, не знает, что находится на предприятии Пестова. Ну и хорошо, чуть позже я эту карту ещё разыграю.

— А что насчёт сна? — уточнил я, продолжая расспрашивать медика. — Это нормально, что он потерял сознание сейчас?

— Нормально, — граф кивнул. — Тело борется с последствиями отравления. Сон — это естественная реакция. Главное, чтобы он не переутомлялся. Когда будет просыпаться, пусть говорит только самое необходимое.

Я кивнул.

— А что насчёт еды?

— Лёгкие бульоны, травяные чаи и немного фруктов. Ничего тяжёлого. Его желудок ещё не готов к обычной пище.

— Понятно, — сказал я, — а какие осложнения возможны?

— Если поднимется температура или начнёт жаловаться на сильную боль, немедленно свяжитесь со мной, — ответил маг, доставая из кармана визитную карточку. — Вот мой адрес.

— Благодарю вас, граф, вы сделали больше, чем я мог ожидать, — я принял карточку. — Пройдёмте в кабинет для полного расчёта.

Он кивнул, махнув своему помощнику побыстрее собирать вещи.

Мы направились к кабинету отца. Пока шли от жилых построек к зданию производства, я приказал Потапу принести из брички недостающие деньги.

Я замер, когда открыл дверь. Кабинет был в полном беспорядке. Кто-то явно побывал здесь ночью. Книги разбросаны, ящики выдвинуты, бумаги валяются на полу. Но самое интересное — деньги, которые лежали на столе, даже не тронули. Десять мешочков по тридцать золотых монет в каждом.

— Что за чертовщина? — пробормотал я, оглядывая комнату.

Осип, который сопровождал нас, выглядел шокированным. Он тут же организовал кипучую деятельность и буквально через минуту в кабинет вбежал старший охранник — коренастый мужчина, явно из бывших охотников.

— Кто мог это сделать? — спросил я, обращаясь к нему.

Тот развёл руками, не зная, что ответить.

Граф Дубин, казалось, заинтересовался происходящим. Лениво, но с любопытством провёл рукой по воздуху, словно пытаясь считать ауру побывавшего тут человека.

— Это маг-воздушник, — сказал он наконец, — шестого уровня, мастер маскировки.

— Почему шестого? — вырвался у меня вопрос.

— Седьмого и выше я бы не смог считать, — ответил он, криво усмехаясь. — Я всё-таки не маг из инквизиции его императорского величества.

— Граф, — обратился я к Вениамину Олеговичу, — не могли бы вы указать, откуда забрался непрошенный гость?

Он повернулся ко мне с театральной лёгкостью, словно это была просьба показать сад, а не место преступления. Граф вышел в коридор, приподнял правую руку, направил ладонь от себя и начал плавно водить ею вверх-вниз, вправо-влево, его пальцы покрылись слабой зеленоватой дымкой. «Считывает остатки ауры преступника», — тут же всплыла у меня в голове нужная информация из книги по магии жизни высоких уровней, которая, естественно, была у Кирилла в домашней библиотеке.

— Пойдёмте, — сказал он, слегка наклонив голову.

Мы прошли по длинному коридору, освещённому тусклыми магическими лампами. Граф время от времени останавливался.

— Преступник заглядывал сюда, — говорил он, указывая на дверь.

Я дал команду старшему охраннику и тот открыл дверь, убеждаясь в целостности комнаты.

— Это лаборатория, — стражник открыл настежь дверь, и я увидел алхимические столы, заставленные колбами, ретортами и прочим лабораторным оборудованием.

— А здесь производственный цех, — он открыл следующую дверь, на которую указал маг. Я увидел десятки алхимических установок, синтезирующих день и ночь ингредиенты и эликсиры.

— Склады готовой продукции, — распахнул охранник третью дверь, за которой оказались полки, заставленные коробками с логотипом рода Пестовых.

Не мог не заметить, как граф смотрел на всё это с явным интересом. Его взгляд скользил по оборудованию, и он несколько раз одобрительно кивнул.

— Всё на высшем уровне, — наконец сказал он. — Оборудование дорогое и качественное. Вы, молодой барон, явно знаете толк в своём деле.

— Пока ещё баронет, — а на удивлённый взгляд графа ответил, — инициация впереди.

Тот одобрительно кивнул. Я почувствовал, что мнение мага обо мне изменилось. Теперь он смотрел на меня не как на юного наследника, а как на человека, которому досталось действительно стоящее дело.

— Вот здесь, — Дубин остановился у двери в конце склада готовой продукции. Она явно была взломана. Магическая сигнализация тут оказалась самой слабой, — пояснил он.

Старший охранник бросил взгляд на дверь, осмотрел повреждения и исчез на улице.

— Пойдёмте в кабинет, — предложил я Вениамину Олеговичу. — Нужно завершить расчёт за ваши услуги.

Он кивнул, и мы направились обратно.

В кабинете я сел за стол, а граф занял место напротив.

— Итак, — начал я, — сколько я вам должен?

— По меркам центральной колонии около пятисот золотых, — ответил он, улыбаясь. — Но я понимаю, что здесь цены ниже.

— Могу предложить четыреста золотых, — сказал я, стараясь звучать уверенно.

Граф поднял бровь.

— Или двести золотых, а остальное продукцией с пятнадцатипроцентной скидкой.

Он немного наклонил голову, явно заинтересованный.

— И это будет пожизненная скидка? — спросил граф, слегка наклонившись вперёд.

— Да, — ответил я. — Если вы согласны.

Он задумался на мгновение, затем кивнул.

— Согласен. Ваша продукция всегда была на высшем уровне.

— Вот адрес нашего магазина, — я протянул ему листок с адресом. — И ещё… Я готов предоставлять медикам, отправляющимся на фронтир, пробные наборы зельев для проверки в полевых условиях. Надеюсь получить взамен обратную связь о своей продукции, ну и конечно постоянных клиентов.

Граф улыбнулся, его глаза загорелись интересом.

— Отличная идея, — сказал он. — Обязательно расскажу всем знакомым, отправляющимся туда. Сам уже не первый год с удовольствием пользуюсь зельями Пестовской алхимической мануфактуры.

— Благодарю вас, Вениамин Олегович, — ответил я, чувствуя гордость за семейное дело.

— С вами приятно иметь дело, молодой баронет, — Дубин встал и пожал мне руку.

Я проводил дорогого гостя до экипажа. После зашёл в кабинет отца и взглянул на него вновь. Тут всё по-прежнему было в беспорядке. Я вздохнул и начал поднимать бумаги с пола, аккуратно складывая их на стол.

Буквально сразу же в дверях появился Потап, он держал в руках пустую коробку.

— Ваше благородие, давайте помогу, — сказал он, принимая от меня стопку бумаг.

Мы работали молча, но слуга то и дело поглядывал на меня, как будто собирался заговорить, но не решался. Походу, его нужно подтолкнуть к диалогу.

— Как думаешь, кто мог забраться сюда? — спросил я, поднимая очередную книгу. — Может, это был человек от кредиторов?

— Возможно, — ответил Потап, аккуратно расставляя книги на полке. — Но зачем им оставлять деньги?

— Верно, — согласился я, чувствуя, как в голове крутятся догадки. — Или все же кто-то из людей князя Евдокимова?

— Возможно, и они, но тогда наверняка стащили бы что-то из лаборатории, там же столько всего ценного для конкурентов. Экспериментальные образцы, лабораторные журналы, — предположил слуга.

— Тогда кто? — спросил я, уставившись на отчёты братьев Гурьевых, которые изучал вчера днём. Я явно что-то упускаю.

— Может, это связано с предостережением начальника литейного цеха? — предположил Потап.

Я задумался. Бадаев предупреждал меня о Скрабелях и просил не отдавать им исследования отца.

— Потап, ты не знаешь, где находятся отцовские записи? — спросил я, покосившись на слугу.

Он пожал плечами, его лицо выражало искреннее недоумение.

— Никогда не видел их вживую, ваше благородие. Но знаю, что ваш отец, Павел Петрович, явно их вёл. Он часто работал допоздна, запирался в кабинете…

— Запирался в кабинете, — тихо повторил я.

Дважды прошёл по кабинету, обстукивая его и трогая всё, что только можно, но тщетно. Здесь мог быть какой-то тайник наподобие того, что в изголовье кровати в сгоревшем доме. Нужны подсказки, а их как раз не найти.

Через двадцать минут я бросил затею с поиском тайника в кабинете и присоединился к Потапу. Мы продолжали убираться, пока комната не приобрела прежний вид. На часах было девять утра.

— Потап, — сказал я, доставая из ящика стола мешочки с золотом, — тут двести двадцать золотых. Это всё, что у нас есть.

Он широко раскрыл глаза от удивления.

— Возьми сто пятьдесят, — продолжил я, протягивая ему мешочки.

— Как вам это удалось?

— Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулся я. — Бери деньги и вези их домой. Сто двадцать убери туда, где взял. А из тридцати золотых выдели на хозяйство. Надо обеспечить комфортное пребывание маме и сестре. Не хочу, чтобы они жили в запустении. И не забудь маме садовника найти.

— Но, ваше благородие, как же вы? — спросил явно обеспокоенный слуга.

— Ещё поработаю, — ответил я, стараясь звучать уверенно. — А к пяти вечера приезжай за мной.

Увидел, как устало вздыхает старый слуга.

— И вот ещё, — добавил я. — Возьми на всякий случай двух охранников. Пускай с тобой до имения проедутся. Я, конечно, понимаю, что тут рукой подать, но лучше они потом назад пройдутся. Боязно тебя одного с деньгами отпускать.

— Слушаюсь, — ответил Потап уставшим голосом, но в нём слышалась преданность.

Он взял мешочки с золотом и вышел, оставив меня одного в кабинете. Я работал, разбирая документы. Отчёты были в полном беспорядке, но я пытался систематизировать их, чтобы понять, что происходит с финансовыми потоками и как лучше их распределить. Вдруг в дверь постучались, и в кабинет заглянул Осип Гурьев.

— Ваше благородие, можно войти? — спросил он, слегка поклонившись.

— Входите, — ответил я, откладывая в сторону очередной отчёт. — Что случилось?

— Я хотел доложить о запасах на производстве, — сказал он, подходя к столу. — Осталось сырья максимум на две недели. Если Павлов Николай Константинович не вернётся к тому времени, придётся останавливать синтезы реагентов.

— Как скоро потом сможем запуститься? — спросил я, чувствуя неладное.

— Если остановимся, то в следующий раз на этот же объём продукции выйдем только через два-три месяца, — ответил он. — Сами понимаете, синтез дело сложное. Некоторые компоненты живут не больше нескольких часов, а синтезируются неделями.

— Например? — спросил я, стараясь понять масштаб проблемы.

— Ну, взять хотя бы магический катализатор для зелий исцеления, — Осип увлечённо рассказывал, не замечая, как начал сильно размахивать руками. — Его основной компонент, кристаллический эфир маны, стабилен всего несколько часов после синтеза. А процесс его создания занимает чуть больше двух недель. Если прервать цепочку, всё придётся начинать с нуля. А таких сложных компонентов в одном только зелье исцеления больше пятидесяти.

— Понимаю, — кивнул я.

Всё же с синтезами сложных химических соединений в лаборатории моего мира приходилось сталкиваться не раз. Например, синтез азида натрия — вещества, которое используется в подушках безопасности. Оно крайне нестабильно, и малейшая ошибка может привести к взрыву. Или синтез ферментов для медицинских препаратов — процесс, который требует точности и времени, но результат живёт всего несколько дней.

Я вздохнул, стараясь не показывать беспокойство, но проблема была понятна.

— А что с остатками готовой продукции на складах?

— Их много, — ответил Осип, слегка оживляясь. — Сможем продавать ещё долго.

— Хорошо, — сказал я, обдумывая ситуацию. — Подготовьте с братом небольшие демонстрационные наборы нашей продукции и поставьте в оставшемся магазине. Я договорился с графом Дубовым, что он будет рекомендовать нашу продукцию медикам, отправляющимся на фронтир, и очень надеюсь, что студентам тоже.

— Это отличная идея, — Осип с интересом посмотрел на меня. — Граф является ректором медицинского отделения военно-морской академии, а там готовят медиков для флота. Они в составе экспедиций занимаются разведкой новых миров и охраной морских границ от монстров. Наши зелья будут как раз к месту.

— Именно, — улыбнулся я. — Это будет лучшая реклама. Если у молодых магов жизни, едущих за край империи, будут наборы наших качественных эликсиров, они будут знать, что продукция Пестова лучшая, и всячески будут способствовать, чтобы в экспедиции закупали именно её, не экономя на качестве.

— И дешёвые подделки князя Евдокимова окажутся не у дел, — довольно добавил Осип.

Я кивнул. Гурьеву явно моё предложение пришлось по душе.

— А что с охраной? — спросил я, возвращаясь к текущим проблемам.

— Старший стражник пересмотрел дежурства, усилив охрану в ночное время, но людей нам явно не хватает.

— Вот, — я достал из ящика оставшиеся семьдесят золотых, — пятьдесят пустите на закупку ингредиентов. Я не хочу ждать ещё два месяца возвращения к нынешним объёмам. А на двадцать найдите пару хороших охранников для лаборатории. Лучше кого-то из ветеранов с пограничного дозора или бывших охотников.

— Слушаюсь, ваше благородие, — ответил Осип, принимая деньги.

Он вышел, оставив меня в кабинете одного. Я взглянул на часы: уже полдень. Ещё многое надо успеть, но я чувствовал, что постепенно беру ситуацию под контроль.

На столе лежали отчёты по лаборатории, которые я просматривал ещё вчера, но теперь они казались менее пугающими.

Ближе к пяти вечера в кабинет зашёл второй Гурьев — Иван. Он выглядел усталым, но в глазах читалось облегчение.

— Ваше благородие, — начал с порога он, — начальник литейного дважды приходил в себя за день. Буквально на минуту, но это уже прогресс.

— Как его состояние? — спросил я, откладывая документы.

— Слабое, но стабильное, — ответил Иван. — Он пытался говорить, но сил хватило только на пару слов.

Кивнул, чувствуя, как напряжение немного спадает.

— Спасибо, Иван. Держите меня в курсе.

Он кивнул и направился к двери, но перед тем как выйти, остановился.

— Ваше благородие, — сказал он, обернувшись, — я рад, что вы будете таким деятельным бароном.

С этими словами он вышел, не дожидаясь ответа. Слуга оставил меня в лёгком замешательстве.

Вечером я сидел за обеденным столом с семьёй. Мама рассказывала, как прошёл её день.

— Потап нанял садовника, — радостно говорила она. — Завтра я наконец смогу заняться садом.

Она выглядела как всегда элегантно, рыжие волосы были аккуратно уложены.

— Это хорошо, мама, — улыбнулся я. — Сад станет таким, каким ты его помнишь, а скорее всего, ещё лучше.

Младшая сестра сидела за столом угрюмая, почти не притрагиваясь к еде. Её большие голубые глаза смотрели в тарелку, а тёмные кудри были слегка растрёпаны.

— Тася, что случилось? — участливо спросил я.

Она молчала, но потом вдруг вскочила и убежала к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

— Что это с ней? — спросил я у мамы.

— Переживает за тебя. Она привыкла, что ты дома. После переезда ты был весь в делах, дома практически не появлялся, а завтра вовсе уедешь в училище, и хорошо, если мы тебя раз в месяц будем видеть.

— Мама… Ну хоть ты не начинай.

Она с любовью посмотрела на меня.

— Иди сюда, — махнула она рукой, — дай хоть обниму. А то ведь наверняка ночью уедешь в своё училище, а к маме попрощаться не зайдёшь.

— Мама…

— Да знаю я, знаю…

Мама нежно обняла меня, не забыв чмокнуть в щёку.

— Люблю тебя, сынок, — нежно сказала она.

— И я тебя, мам, — тихо сказал я, — люблю.

— Вот, возьми, — она протянула перьевую ручку отца.

Зачем она мне? Своих навалом, но я взял и бездумно засунул её в карман.

Когда ужин закончился, я поднялся к сестре. Дважды постучал. В ответ тишина.

Постучал ещё раз.

Понимал, что если сейчас не поговорю с Тасей, эта мелкая злопамятная козень мне ещё нервы помотает, да и не хотел вот так уезжать, не сказав ни слова.

Осторожно приоткрыл дверь.

— Тася, это я! Можно войду?

Только тиканье старых часов нарушало тишину. Тася сидела на краю кровати, сжимая в руках свою любимую куклу — мой подарок на десять лет. Прошло уже больше трёх лет, а она все ещё не расставалась с ней.

Тася плакала, а губы её дрожали.

— Ты бросаешь нас! — вырвалось у неё, как только я приблизился.

Остановился на пороге, глядя на младшую сестру. Её лицо было красным от слёз, а кулачки сжаты так, что костяшки побелели.

— Тася, — мягко сказал я, — я не бросаю вас. Я просто…

— Врешь! — перебила она, вскочив с кровати. — Ты уезжаешь, как Варвара! Ты тоже нас бросишь!

Я шагнул вперёд, пытаясь обнять её, но сестра ударила меня кулачком в грудь. Удар был слабым, но в нём была вся её боль и обида.

— Ты обещал, что мы будем вместе! — кричала Тася, снова и снова ударяя меня. — Ты обещал!

Я не сопротивлялся. Просто стоял, позволяя ей выплеснуть чувства. Когда удары стали слабее, осторожно обнял.

— Тася, — прошептал я, — я не бросаю вас. Я делаю это для нас. Для тебя, для мамы, для нашего рода.

— Зачем тебе это училище? — всхлипывала она, уткнувшись лицом мне в грудь.

— Чтобы вернуть наше влияние, мне нужно образование. Нужны связи, которые можно получить только там. Я не могу остаться здесь и смотреть, как мы теряем всё.

Тася подняла на меня свои большие, полные слёз глаза.

— Ты вернёшься? — прошептала она.

— Конечно, сестричка, обещаю. И это не насовсем, я буду приезжать в выходные

Она смотрела на меня, всё ещё не веря.

— А пока, — продолжал я, — ты должна присмотреть за мамой. Она будет скучать по мне, и ей понадобится твоя поддержка. Справишься?

Тася кивнула, хотя слёзы всё ещё текли по её щекам.

— Справлюсь, — прошептала она.

Тогда я обнял её ещё крепче.

— Ты моя храбрая девочка, — сказал я, поглаживая сестру по голове. — Горжусь тобой.

Помирившись с сестрой, я мог наконец отправиться спать. Взглянул на часы. До отъезда в академию оставалось шесть часов. Опять вставать ни свет ни заря и тащиться в этой медленной карете, хотя нет, поеду в бричке, так быстрее.

Лошади!

Чёрт!

Совсем забыл, что хотел посмотреть папину машину. Вот блин!

Теперь это можно будет сделать только в следующий приезд. Ну ничего, тогда уж точно не забуду.

Чёртовы лошади!

Перед сном подошёл к столу и вытащил из-под него коробку с микроскопом, поставил на видное место, чтобы взять с собой. Наверняка будет свободное время, и я смогу начать изучение этого мира.

Взгляд невольно зацепился за папин амбарный журнал, лежащий на столе, и я вдруг вспомнил слова Потапа:

— Он всегда таскал его с собой.

Возможно, данные, за которыми так охотится Скрабель, находятся именно там?

Повертел журнал в надежде, что он активируется как мой дневник, но нет. Тут явно что-то серьёзнее, чем простое нажатие на корешке в нужном месте. Положил на коробку, тоже возьму с собой.

— Завтра, этот секрет я разгадаю уже завтра, — прошептал я, закрывая глаза.

Глава 8

Профессор прервал лекцию и вместе с секретарём вышел в коридор.

Я и ещё один такой же горемыка, жизнерадостный парень Митя, стояли, ожидая, когда нас представят группе. Оказаться в середине учебного года в уже сплочённом коллективе — то ещё удовольствие. Но, чёрт возьми, я привык к тому, что жизнь любит подкидывать неожиданности. В конце концов, я ведь уже пережил куда более радикальные перемены. Одно только переселение в тело Кирилла чего стоит.

Учебный корпус, в который мы попали, был старинным и величественным. Высокие потолки, украшенные резными деревянными панелями, массивные дубовые двери с бронзовыми ручками, которые, казалось, помнили ещё времена Петра Великого. Стены были увешаны портретами бывших выпускников академии: серьёзные лица в мундирах с золотыми эполетами, смотрящие на меня с немым укором. «Не опозорь нас, новичок», — словно говорили они. Пол был выложен чёрно-белой плиткой, отполированной до блеска тысячами ног.

Ну, может, все не так уж плохо? До конца обучения оставалось чуть больше полутора лет. Впереди месяц лекций, потом сессия, зимние каникулы и ещё один семестр. Не так уж много, если подумать. Главное, вписаться.

— Здравствуйте, молодые люди, — радушно сказал маленький старичок, скукоженный словно сухарь. Почти без волос на голове, но с шикарной, аккуратно подстриженной бородой до пояса, в круглых очках на здоровом носу. Его голос был удивительно бодрым для человека, который выглядел так, будто последний раз его видели живым лет сто назад.

— Добрый день, — ответили мы.

— Меня зовут Пётр Степанович Бычков, я куратор вашей группы. Также я преподаю навигацию и географию, — проговорил старичок, и его глаза блеснули за толстыми стёклами очков. — А вас, молодые люди, как зовут? И, будьте любезны, вкратце расскажите о себе.

Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как взгляд профессора оценивающе прошёлся по мне. Внезапно осознал, что стою перед человеком, от которого в ближайшие полтора года будет зависеть многое в моей жизни.

— Кирилл Павлович Пестов, — начал я, стараясь говорить чётко. — Семнадцать лет, наследник баронского титула. Инициацию пока не проходил. Обучался в Ново-Невской академии центральной колонии. Специальность «магическая метафизика», — тут я заметил, как профессор слегка приподнял бровь, но продолжил. — Обожаю естественные науки, увлекаюсь биологией и геммологией.

Последнее слово повисло в воздухе. Профессор снова поднял бровь, а Митя, стоящий рядом, слегка наклонил голову, явно не понимая, о чём речь.

— Геммология — это разновидность минералогии, науки о минералах, только с упором на драгоценные камни. Изучение их свойств, происхождения, магических характеристик… — я замолчал, понимая, что, возможно, перегрузил их информацией.

Профессор медленно кивнул, его взгляд скользнул по мне, словно пытаясь оценить, насколько я серьёзен. Он задумчиво почесал бороду, и я заметил, как его губы дрогнули в едва уловимой улыбке.

— Интересно, — произнёс он наконец. — Магическая метафизика и геммология… Нечасто встретишь молодого человека с такими увлечениями. Боюсь даже представить, где вы сможете применить эти знания в военном-морском училище.

Кивнул, улыбнувшись сарказму куратора. Профессор перевёл взгляд на Митю.

— А вы, молодой человек? — спросил куратор.

Парень шагнул вперёд, встал по стойке смирно, но сделал это с такой уверенностью и грацией, словно издевался над нами. Он еле заметно улыбнулся, при этом его голубые глаза блеснули, словно смеясь.

— Митя Жданов, — начал он. Голос был спокойным, в нём чувствовалась уверенность. — Семнадцать лет, четвёртый сын в семье. Инициацию пока не проходил, — он бросил быстрый взгляд на меня, словно подчёркивая, что мы с ним равны. — Обучался в военной академии Казани. Специальность «магическая защита», — сделал паузу, словно давая профессору время осмыслить его слова. — Обожаю стрельбу и яхтинг. Думаю, именно поэтому и попал сюда.

Профессор кивнул, его оценивающий взгляд скользнул по Мите. Я тоже невольно разглядывал нового знакомого. Парень был крепким, среднего роста, с широкими плечами и уверенной осанкой. Светлые волосы коротко подстрижены, а карие глаза смотрели на мир с лёгкой насмешкой, словно он знал что-то, чего не знали остальные. На лице едва заметные веснушки, которые придавали ему немного мальчишеский вид, несмотря на всю уверенность. Одет он был, как и я, в форму училища, которую мы обязаны носить не только на территории учебного заведения, но и за его пределами. На Мите она смотрелась просто великолепно, как будто умелые портные специально подогнали фигуре.

— Молодой человек, а какое у вас отчество?

— Михайлович, — тут же выпалил он, словно мы были на стрельбище.

— Замечательно, — задумчиво произнёс профессор. — Вы, молодой человек, выходит, с «большой земли». Какими судьбами оказались у нас?

— Распределение, — быстро выпалил Митя и добавил, — точнее, обмен на один семестр.

— Распределение, — повторил профессор и задумчиво погладил бороду. — Стрельба и яхтинг, ну что ж, у нас здесь есть и то и другое. Думаю, найдёте, чем заняться.

— Надеюсь, профессор.

Куратор кивнул, а затем обернулся к секретарю, который все это время стоял чуть поодаль, держа в руках пачку документов.

— Хорошо, молодые люди, подождите меня тут. Нужно подписать пару бумаг с секретарём, — сказал он и подошёл к ожидающему мужчине.

Мы с Митей стояли у слегка приоткрытой двери класса, чтобы наблюдать за происходящим внутри. Аудитория была просторной и рассчитана на сотню человек, но сейчас в ней царил хаос, совсем не похожий на обычную академическую обстановку. Четыре ряда парт располагались ярусами: каждый следующий ряд был чуть выше предыдущего, чтобы все студенты могли хорошо видеть преподавателя. Свободных мест почти не оставалось. По тому, как студенты общались и вели себя, было заметно, что они давно знакомы и дружны, чувствовалась явная связь, объединяющая их.

На переднем плане стоял массивный стол преподавателя, заваленный книгами, бумагами и навигационными приборами. Рядом — трибуна для выступлений, на которой лежала раскрытая тетрадь с заметками. Большая чёрная доска занимала почти всю стену, на ней мелом были начерчены какие-то формулы и схемы. По бокам висело несколько карт, одна из них, судя по всему, была морской, с обозначением течений у порта, другая магической, с нанесёнными рунами и зонами повышенной магической активности.

В дальнем ряду группа из трёх девушек повернулась к парню, который, судя по всему, пытался что-то им объяснить. Они перебивали и явно насмехались над его словами. Парень сжимал кулаки, но ничего не говорил, только краснел, опустив взгляд.

В третьем ряду один из учащихся нырнул под парту, привязал шнурки впереди сидевшего к стулу. Потом он подал сигнал своему сообщнику в соседнем ряду. Тот достал трубку, засунул в неё смоченную бумагу и запустил этим снарядом в шею парня. Учащийся вскочил и сразу растянулся между рядами под оглушительный смех.

— Весёленькая группа, — тихо сказал Митя, стоявший рядом со мной. Он тоже наблюдал за творившимся в аудитории бедламом и, судя по выражению его лица, успел заметить то же, что и я.

— Да уж, — ответил я, стараясь скрыть своё раздражение. — Похоже, чтобы вписаться, придётся разбить не один нос.

Митя хмыкнул и скрестил руки на груди.

— Ну, знаешь, Кирилл, — начал он, немного наморщившись, — мне кажется, нам стоит держаться вместе. В таких компаниях, как эта, лучше не оставаться в одиночестве. Что думаешь?

Посмотрел на него, равнодушно пожимая плечами.

— Да, — согласился я, — вдвоём будет проще.

Митя усмехнулся.

— Думаю, они так со всеми новенькими, а может, что-то повеселее придумают, — задумчиво произнёс Жданов, кивнув в сторону аудитории.

— Возможно, но, судя по тому, что я вижу, они явно не любят чужаков. Всё будет завесить от профессора: если представит нас с лучшей стороны, возможно, обойдётся.

Митя хмыкнул.

— Ну, если что, я всегда могу напомнить им, что умею стрелять, — он сказал это с такой уверенностью, что я невольно улыбнулся.

— Думаешь, это поможет?

— Ну, по крайней мере, они задумаются, прежде чем лезть. Ведь ещё немного — и почти у всех находящихся в этом помещении откроется дар, а, следовательно, можно будет смело вызывать обидчика на дуэль, — ответил Митя и хищно улыбнулся.

— Ага, я не злопамятный. Просто злой и память хорошая, — сказал я, глядя на него с лёгкой усмешкой.

— Что? — переспросил он.

Я отмахнулся и кивнул в сторону профессора, который уже закончил дела с секретарём и направился к нам.

— Ну что, молодые люди, готовы?

Мы синхронно кивнули.

— Так, Самойлов, — бодро начал профессор, обращаясь к жертве буллинга в третьем ряду, — пересядь на первый ряд, пожалуйста. Кирилл, займи его место, рядом с Марией, а вы, Владимир, за вторую парту около двери, пожалуйста.

Куратор кратко представил нас, назвав только имена, и тут же продолжил прерванное занятие. В аудитории находилось три группы, всего человек девяносто: семьдесят парней и двадцать девушек. Все примерно одного возраста. Даже странно, что тут были девушки. Не думал их увидеть в таком количестве в военно-морской академии.

Мне показалось, что они тут явно для поиска перспективных женихов, а не для построения военно-морской карьеры. Хотя, я мог и ошибаться. Женщины слишком непонятные и непредсказуемые создания, от них можно ожидать любых сюрпризов.

Из-за большой концентрации парней в озабоченном возрасте студентки явно без внимания не оставались.

Я занял указанное место рядом с Марией. Девушка оказалась худощавой, но с явно подчёркнутыми достоинствами, выпирающими из блузы, которая была слегка расстёгнута, что привлекало внимание. Она была милой, с курносым веснушчатым носиком, аккуратно уложенными рыжими волосами, собранными в строгую причёску. Её движения были плавными, а взгляд оценивающим. Пока я садился, она сняла с моего плеча невидимую ниточку, словно это было самым естественным делом.

— Мария Дьякова, — представилась она, слегка наклонив голову. — Староста группы. Ты, я так понимаю, Кирилл Пестов? Слышала о твоей семье.

— Да, — ответил я, стараясь не показывать удивления. — Приятно познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулась она, но в глазах читался скорее интерес, чем искренность. — У нас тут, знаешь, две шайки заправляют. Одни — моряки, другие — вояки. Не советую лезть к ним на рожон, пока не разберёшься, кто есть кто и где тебя примут.

— А одному нельзя? Без этих вот присоединений к группам?

— Нет, — она покачала головой, — съедят тогда обе.

— Спасибо за совет, — сухо ответил я, понимая, что её беспокойство скорее поверхностное. Она здесь явно не ради учёбы, а для поиска выгодной партии.

Мария, поняв, что я не собираюсь поддерживать её игру, перевела взгляд на Митю, который устроился за второй партой у двери.

— А твой друг? Как его там? — спросила она, слегка наклонившись ко мне.

— Митя? Нормальный парень. Стреляет хорошо.

— Стреляет? — она задумчиво надула губки, но я лишь пожал плечами, давая понять, что больше рассказывать не буду.

В этот момент краем глаза заметил, что сосед сзади возится с моими шнурками. Он прошмыгнул под партой и сейчас лежал под стулом, привязывая меня к нему.

Хм…

Хочет провернуть тот же прикол, что и с сидевшим на этом месте парнем.

«Удачи», — криво улыбнулся я.

Сосед поднялся из-за парты, и я понял, что сейчас последует плевок с другого ряда.

А я ждал, и как только услышал характерный звук, который издаёт трубка при залпе, резко выставил руку и поймал мокрую бумагу в ладонь.

Фу… Какая мерзость.

Прям детские какие-то у них забавы, парням по семнадцать-восемнадцать лет, а они развлекаются на уровне пятиклашек из моего мира.

Но почему бы и не ответить ему так же.

Вытащил из кармана отцовскую ручку, ощутил её вес и прохладу металла. Это было стилографическое перо. Оно состояло из тонкой металлической трубки с узким отверстием на конце, через которое чернила поступали на бумагу благодаря капиллярному эффекту. Внутри корпуса скрывался механизм, регулирующий подачу чернил. Я вытянул руки вперёд и над чернильницей решил её разобрать. Судя по рискам на металлическом корпусе, она разбиралась отделением передней и задней часть от середины.

Так что в моего оппонента теперь полетит не просто бумажка, а бумажка с чернилами.

Не знаю почему, но меня это очень сильно развеселило. Возможно, сыграли своё гормоны, которых в молодом теле Кирилла было предостаточно, и я уже понял, что иногда надо ослабить вожжи, выпуская безумные выходки наружу.

Но ручка оказалась именно тем, чем и должна была быть — старинным инструментом для письма непригодным для шалости.

Однако, к моему удивлению, внутри я обнаружил небольшой продолговатый артефакт, который открутился от основания.

«Артефакт в письменном инструменте», — задумался я.

И сразу же меня поразила догадка. Возможно, это ключ от отцовского амбарного журнала. Сердце заколотилось. Хотелось прямо сейчас сорваться с места и побежать к своим вещам, оставленным на охране у входа в корпус. Мысль о том, что я наконец-то смогу узнать, над чем работал отец и за чем так отчаянно гонялись люди Скрабеля, заставила меня на мгновение забыть о происходящем вокруг. Я резко откинулся на спинку стула, пытаясь сдержать желание начать действия прямо сейчас.

Тут же раздался выстрел, я это осознал только в тот момент, когда увидел снаряд, пролетающий прямо через то место, где буквально мгновение назад была моя голова.

Он попал в соседа спереди, запутавшись в чёрных волосах. Тот ненадолго замер, потом медленно обернулся. Заметил передо мной разобранную ручку и слюнявый комок бумаги, который я поймал, когда по мне стреляли в первый раз. Этого ему хватило, чтобы сложить одно с другим. В этот же миг его зелёные глаза заполыхали гневом. Он явно подумал, что в атаке замешан я.

Парень был массивным, с широкими плечами и мощными руками, сжатыми в кулаки. Его лицо выражало готовность к конфликту.

— После лекции я с тобой разберусь, новенький, — сказал он низким голосом и пригрозил кулаком.

— Буду ждать с нетерпением, — ответил я, стараясь звучать максимально спокойно. Внутри, конечно, всё кипело, но показывать это я не собирался.

Ну вот, нарвался в первый же день.

Мария, сидевшая рядом, слегка наклонилась ко мне.

— Ты либо очень смелый, либо очень глупый, — прошептала она, но в её голосе слышалось скорее любопытство, чем осуждение.

— И то и другое, — ответил я, не отрывая взгляда от соседа спереди. Он всё ещё смотрел на меня с явным недовольством, но видно авторитет профессора, ведущего сейчас лекцию, для него был важнее, чем сиюминутная месть. Лекция продолжалась, и преподаватель, кажется, уже начал замечать, что в аудитории творится что-то неладное.

Сосед спереди провёл большим пальцем себе по горлу, показывая, что меня ждёт после занятий, и медленно повернулся к доске.

— Кирилл, — снова прошептала Мария, — ты знаешь, кто это? — Она кивнула в сторону моего нового «друга».

— Нет, — честно ответил я. — Но, судя по всему, он здесь считает себя главным.

— Это Амат, — сказала она, слегка понизив голос. — Из рода потомственных моряков Жиминых. Он один из главарей в шайке морских. Тебе с ним лучше не связываться. Он чемпион академии по боксу и борьбе. А ещё неплохо фехтует.

Я мотнул головой назад, кивая в сторону стрелка, который плевался бумагой.

— А тот кто?

— Сергей Качалов, — ответила Мария, слегка скривив губы. — Отморозок из вояк. Он всегда готов насолить Амату, не знаю, почему у них такая вражда, но сколько помню, они всегда так себя вели.

В этот момент раздался третий залп. Снаряд, выпущенный моим недругом с соседнего ряда, целенаправленно полетел прямо в ухо Амату.

Парень вздрогнул, затем медленно обернулся, привставая. Его лицо побагровело от ярости. Он оказался огромным, примерно в два раза больше меня. Абсолютно не разобравшись в ситуации, он попытался ударить меня наотмашь. Я резко отклонился назад, где в этот момент что-то делал за моей спиной хулиган, привязавший мне шнурки.

Оказалось, он пытался прикрепить к моему стулу какую-то хитрую штуковину: то ли петлю, то ли зацепку, чтобы я не смог встать, когда понадобится. Но моё резкое движение нарушило его планы. Затейник получил затылком в нос и с громким стуком упал на пол.

Отклонился вперёд, вставая, и чуть не упал, забыл, что шнурки привязаны к стулу.

Амат, видя это, замер на мгновение, его кулаки были сжаты, но он, кажется, решил не продолжать, и так шуму мы наделали предостаточно. Жимин посмотрел на лежащего на полу соседа сзади, потом на мои шнурки, привязанные к стулу.

— Тебе нет оправдания, новенький. Я тебя сегодня урою, знай, — прошипел он, снова проводя большим пальцем по горлу и сразу устроился на своём месте как ни в чём не бывало.

Гам привлёк внимание профессора. Он пристально посмотрел в сторону шума, увидел меня, отвязывающего шнурки от стула, и взгляды студентов со всех рядов были направленны на меня.

— Кирилл, у вас всё нормально? — спросил он, слегка нахмурившись.

— Да, всё хорошо, — бодро ответил я, стараясь выглядеть максимально беззаботно.

— Может, вы нам продемонстрируете свои познания? Идите к доске, пожалуйста.

Я встал, поправил пиджак и направился к доске под ехидные смешки с галёрки. От своей соседки я уже успел узнать, что наш куратор, хоть и очень добрый профессор, но крайне въедливый. За это он получил у всей академии кличку «Клещ»'. Получить похвалу от него дорогого стоило.

— Расскажите мне, молодой человек, о классификации колец, — произнёс профессор, слегка наклонив голову и глядя на меня через толстые стёкла очков.

Подошёл к кафедре и как заправский лектор встал за ней.

Мне было привычно вот так стоять и читать студентам лекции, увлекая в мир науки. Невольно улыбнулся накатившим воспоминаниям о прошлой жизни. Упёрся руками в трибуну.

— Двести лет назад в Уральских горах на глубине более ста метров самыми сильными магами Российской империи был открыт телепорт. В его создании принимали участие семь магов стихий и сам Император, — начал я.

Началом рассказа немного шокировал аудиторию. Так как официальная версия была другой.

Сделал небольшую паузу, и нарастающий гул начал ходить по аудитории.

Я не озвучивал, что мой прапрадед был одним из тех семи магов. Они — легенды своего времени. Князь Пестов владел боевой магией стихии земли. Его сила была так велика, что он мог вызывать землетрясения и создавать каменные стены, способные остановить целую армию.

Семеро магов стали героями, благодаря их самоотверженному поступку удалось защититься от прорывов существ из Евразии. С того момента война перешла на территорию врага. Но через десяток лет наступило смутное время. Маги, некогда объединённые общей целью, не смогли поделить места возле трона Императора. Четверо из них, включая моего прапрадеда, были изгнаны. Их имена стёрли из истории, а подвиги предали забвению.

Князь Пестов, несмотря на изгнание, не был лишён всех привилегий. Его, как и ещё троих, просто сослали на край империи. Наш род лишили княжеских почестей, присвоив баронский титул — самый низший из возможных.

— Кирилл, ты ничего не путаешь? — переспросил профессор.

— Нет, — твёрдо ответил я.

— Ну, — тот пожал плечами, — бытует и такое мнение. Несколько раз оно мне попадалось в старых трактатах. Продолжай, — одобрительно махнул рукой он.

— Территория империи, где стоит телепорт, называется «большой землёй», — начал я, подходя к доске и беря в руки мел. — А небольшой мир размером с Новгородские земли стал нашей первой колонией. В классификации он называется «Точка».

Поставил в центре доски жирную белую точку, чтобы подчеркнуть важность этого места.

— Из этой колонии открыты ещё два телепорта в новые миры. Они называются колониями первого круга или кольца, как кому больше нравится.

Подойдя снова к доске, я начертил вокруг точки круг.

— Телепорты, построенные в колониях первого круга, — продолжил я, — имеют по три портала: один на вход и два на выход. Каждый из них ведёт в свой мир. Эти миры получили название второго кольца, или средние. Их всего четыре.

Начертил очередную окружность, включив в неё предыдущий рисунок.

— Ну, в принципе, и так далее, — добавил я, чувствуя, как класс начинает вникать в моё объяснение. — В каждом из этих миров мы имеем тоже один телепорт на вход и два на выход. Итого в третьем кольце колоний, или внешнем кольце, восемь миров.

Нарисовал ещё одну окружность, заключив в неё предыдущие. Затем обернулся к профессору, ожидая его реакции.

— Молодец, — сказал старичок, слегка улыбнувшись. — О каких закономерностях, связанных с мирами, ты нам можешь рассказать?

Кивнул, продолжая рассказ, чувствуя, как внимание класса всё больше приковывается ко мне. Даже Амат, который сидел впереди и в начале моего выступления демонстративно отвернулся, теперь внимательно слушал. Правда, он всё ещё старался делать вид, что ему всё равно.

— Всё просто, их тут несколько, и все давно изучены и доказаны, — начал я, чувствуя, как расхожусь. Ещё немного, и не удержусь от рассказа анекдота для переключения внимания аудитории.

В каждом последующем круге количество миров увеличивается на простую степень двойки, то есть: два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два, шестьдесят четыре, сто двадцать восемь, двести пятьдесят шесть и так далее.

В каждом последующем круге количество враждебной среды увеличивается пропорционально. Это могут быть погодные условия, среда обитания, степень опасности фауны и так далее.

Сила магии, требуемая для создания телепортов, а также количество магических кристаллов для поддержания телепорта в рабочем состоянии с каждым последующим кругом миров уменьшается. Для создания первого телепорта в «Точку» потребовалось семь сильнейших магов и Император, для первого круга — пять и Император, для второго — три и Император, для четвёртого — один и Император.

Тут я сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность следующего момента.

— И тут надо добавить, что маги нужны только для создания первого портала в новый мир. После этого требуется только Император. А после пятого круга…

— Достаточно! — прервал меня профессор. — Я вижу, что в этой теме ты разбираешься. Расскажи теперь о градации третьего кольца.

Это походило больше на форменный экзамен, чем на простой вызов к доске, но делать нечего. Надо было продолжать в том же духе, к тому же я думал, что ещё один вопрос от куратора — и всё закончится, но нет. Он продолжал спрашивать.

— Всё просто, — начал я, подойдя опять к доске. — Градация миров в третьем кольце становится ярко выраженной. Кольцо можно разделить на сектора, каждому из которых соответствуют определённые погодные и ландшафтные аномалии.

Я нарисовал на внешнем круге восемь кружков-миров, затем разделил окружность на четыре части, подписав их цифрами: один, два, три и четыре.

— В первом секторе, — я указал на цифру один, — мы наблюдаем аномальный холод, это арктические миры. В противоположность ему третий сектор с аномальной жарой. Второй и четвёртый сектора — это, соответственно, присутствие и отсутствие воды. Чем ближе мир к соседнему сектору, тем с большей долей вероятности можно встретить характеристики из другого сектора. Именно из-за этой особенности часть миров за внешним кольцом необитаема, так как там слишком экстремальные условия для человека.

Профессор кивнул, его лицо выражало одобрение, но он не собирался останавливаться.

— Почему наша академия располагается во внешнем кольце? — спросил он, довольно поглаживая бороду.

— Морская академия располагается в одном из восьми миров с преимущественным доминированием воды и тёплого климата. В этом мире три крупных города: Новоархангельск, Балтийск и Кабардинка — один в горах, два на побережье. Входы в следующие миры находятся в море, что делает это место наиболее перспективным для разведки новых миров и организации там колоний. Это наилучшее место для военно-морской академии.

Преподаватель не успокаивался. Он задавал всё новые и новые вопросы, иногда очень каверзные, но я с лёгкостью отвечал на них. Группа поняла, что я настоящий ботан, знающий практически всё.

Преподаватель был приятно удивлён. Когда занятие закончилось, я всё ещё стоял около доски, общаясь с ним на разные темы, студенты же собрали вещи, но сидели на своих местах.

— Ты действительно хорошо разбираешься в этом, — сказал профессор, снимая очки и протирая их платком. — Не часто встречаются студенты, которые так глубоко погружены в материал.

— Спасибо, — ответил я, возвращаясь на своё место.

Заметил студента с соседней парты, который до сих пор зажимал кровавый нос платком. Его взгляд был полон злобы, и я почувствовал, как атмосфера в аудитории резко изменилась. Некоторые злобно смотрели на меня, другие перешёптывались, бросая в мою сторону недобрые взгляды.

Что, блин, такое произошло?

Только что всё было хорошо.

Почему всё поменялось?

— Что случилось? — спросил я у Марии.

— Ты задержал нас на пятнадцать минут, — ответила она. — Следующая пара скоро начнётся, а она в здании на другом конце.

— И в чём же проблема? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Проблема в том, что препод — злюка и не пускает опоздавших. Если у студента три опоздания или неявки на лекцию, то к сессии он не допустит. Ты должен понимать, тут у всех как минимум по одному пропуску есть, а у кого и по два.

— До свидания, студенты, — попрощался Пётр Степанович, и студенты буквально сорвались с мест.

Люди, проходящие сзади, пытались задеть меня плечом или толкнуть.

— Новенький, увидимся после занятий! — бросил Амат очередную угрозу.

Похоже, я только что настроил против себя не только пару отморозков, но и всю группу.

Жесть!

Глава 9

Быстро сложив тетрадку и остатки разобранной ручки в сумку, я выскочил из аудитории, стараясь догнать одногруппников.

Мысли были вовсе не о предстоящей паре. В голове крутился один вопрос: что за секрет может раскрыть артефакт, спрятанный в отцовской ручке? Если мои догадки верны, то амбарный журнал содержит не только финансовые отчёты, но и семейные разработки по материаловедению, за которыми так отчаянно гоняются люди Скрабеля. А может быть, даже какие-то магические чертежи.

Сказать, что мне не терпелось — ничего не сказать. Прямо тянуло увидеть, что там. Но это можно будет сделать только вечером, когда окажусь в своей комнате в общежитии. Нужно всё проделать без шума и посторонних глаз.

При выходе из здания я заметил Митю, который, вопреки ожиданиям, не бросился бежать вместе со всеми, а спокойно ждал меня. Он устроился на лавке перед входом в корпус, подставив солнцу лицо, словно наслаждался редкими лучами.

— Ты чего тут загораешь? — удивился я, подходя к нему. — Или пару отменили?

— Мы же договорились, что при необходимости прикроем друг друга, — ответил Митя, улыбнувшись. — Или ты уже забыл?

Кивнул, но внутри чувствовал лёгкое недоумение. Странный он, конечно. Другой бы на его месте бросился бежать со всеми, стараясь успеть на пару любой ценой. Но, с другой стороны, голова на плечах у него есть, а то, что там тараканы — так это у всех так. Мало кто понимает чужие мотивы.

Мы шли быстро, но не бежали. Митя, кажется, разделял моё настроение.

В прошлой жизни я уже набегался по пустякам. Всё время старался куда-то успеть. То на лекции, то на совещания, то на поезда, которые вечно уходили без меня. Помню, как однажды чуть не сломал ногу, пытаясь успеть на остановку автобуса, который в итоге опоздал на полчаса. Мои студенты тоже постоянно были в гонке со временем, они вечно опаздывали на пары, как будто время для них текло иначе.

Особенно запомнился один случай. Я тогда преподавал химическую термодинамику, и мой предмет поставили первой парой. На первую лекцию пришли вовремя всего три человека из тридцати. Остальные явились через полчаса, оправдываясь пробками и сломанными будильниками. Я тогда сказал им: «Чем больше вы спешите, тем меньше успеваете». И ведь реально сработало: на следующую лекцию к началу пришла половина, в другой раз две трети, а к концу семестра все приходили вовремя.

И ведь я никогда не жестил, просто старался преподавать, максимально вовлекая студентов в процесс.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимал, что сам не всегда следовал совету про спешку. Но в этом мире всё было иначе. Здесь я не чувствовал той вечной гонки, того давления, которое заставляло меня бежать, даже когда не было смысла.

Да и чего бояться? Знаний в моей голове хватало, чтобы сдать сессию по большинству предметов прямо сейчас.

— Кстати, — вдруг сказал Жданов, — ты ведь из рода именно того мага Пестова, которого больше двухсот лет назад изгнал Император Пётр Второй?

Я почувствовал холодок в груди, но виду не подал, продолжая шагать так, чтобы не показывать удивления.

— Ты разбираешься в истории? — спросил я, бросая на Митю подозрительный взгляд.

— Отец мне постоянно повторял слова одного умного мужа: «Тот, кто не знает прошлого, не знает ни настоящего, ни будущего, ни самого себя». Так что учителя по истории у меня с детства были хорошие.

— Одно дело знать историю поверхностно, а другое — помнить фамилии преданных забвению магов, — заметил я.

Митя замялся.

— Ну, знаешь, твоя фамилия не такая уж обычная. И про изгнание Земляного Олега ходят легенды. Говорят, что только благодаря его родовым секретам мы изменили ход войны с тварями, изгнав их с нашей территории.

— Легенды это одно, а факты — другое. Откуда ты вообще знаешь про это?

Парень вновь замялся. Он начал что-то невнятно бормотать про «книги» и «слухи». Я не стал давить, но в голове уже крутились вопросы. Что-то он явно скрывает. Его образование, судя по всему, намного выше того уровня, что преподаётся в военном училище.

— Стой, — прервал я его оправдания, взяв за плечо так, что мы даже остановились. — Чтобы у нас с тобой не было недопонимания, скажу просто: мой род баронов Пестовых чуть больше двухсот лет назад основал человек по имени Кирилл. Да, его звали как меня, точнее, меня назвали в честь основателя рода. Он был первым, кого записали в табель родов империи. Баронский титул ему лично выдал Император за заслуги перед отечеством.

Я сказал Мите полуправду. Ведь при изгнании Земляной Олег действительно поменял имя, но не сменил род. А в табеле родов первая запись, с которой начинался наш род, гласила: «Крестьянскому сыну Кириллу Пестову за верную службу и преданность отечеству, за подвиги на поле брани и за мудрость в делах государственных дарован Императором Всероссийским титул графа и земли, дабы род его процветал во славу империи».

Митя слушал, слегка прищурившись, словно пытался понять, где правда, а где вымысел.

— Значит, ты из тех Пестовых, которые новые, — наконец сказал он, но интонацию понять было невозможно.

— Да, именно из тех, — ответил я, стараясь звучать максимально нейтрально.

— Понятно, — кивнул Митя, задумчиво глядя на меня.

Мы продолжили идти.

— Слушай, — наконец сказал он, — давай договоримся. Мы не будем впредь поднимать темы происхождения и образования. Иначе оба можем пострадать.

— Договорились, — сказал я, всего на мгновение задумавшись. — Прошлое останется в прошлом.

— Отлично, — кивнул он и протянул мне руку.

А мне этот Митя нравился. В отличие от многих других он не лез с расспросами и не пытался выяснить больше, чем я готов рассказать. В его поведении чувствовалась какая-то внутренняя сила, словно он знал, что делает, даже если не раскрывал всех своих карт. Мне нравилось, что он не боялся идти против течения, как, например, сегодня, когда спокойно остался ждать меня, несмотря на риск опоздать на пару. Это говорило о том, что он ценил договорённости и был готов поддержать, даже если это могло обернуться против него. В таком месте как академия, где каждый сам за себя, найти человека, на которого можно положиться, большая редкость.

Вскоре мы подошли к нужному зданию. У входа нас встретили недовольные одногруппники, их здесь было чуть больше половины.

Судя по лицам, они не успели на пару. По взглядам же было понятно, что они уже решили, на ком выместить злость.

Амат стоял впереди, скрестив руки на груди. Его зелёные глаза словно горели огнём.

Чуть левее стоял глава второй шайки, Сергей Качалов, он тоже был недовольный, но во взгляде читалось ещё удивление и уважение.

Удивление то понятно, я думаю, из здесь присутствующих никто не ожидал, что после прямых угроз и явно опаздывая на пару, я приду сюда. Но вот откуда уважение? Видимо, он не ожидал, что я не сдам его Жимину. Ну, это не в моих правилах.

— Чего стоите? — абсолютно спокойно спросил я. — Пойдёмте на занятие.

С этими словами прошёл мимо ошалевших одногруппников и направился ко входу в корпус. Обратился к старосте, которая стояла недалеко от двери.

— Маша, а в какой аудитории лекция? — спросил я.

— В тридцать седьмой, — ошарашенно ответила она.

— А как зовут профессора?

— Василий Степанович Головин.

— Спасибо, — кивнул я и двинулся дальше.

Краем глаза заметил, что кроме Мити за мной никто не идёт. Остановился, обернулся и с лёгкой усмешкой спросил:

— Ну, вы чего там булки мнёте? Я вас на лекцию планирую провести, или не надо?

С этими словами развернулся и пошёл дальше, не дожидаясь ответа. Через пару секунд услышал, как часть студентов неуверенно двинулась за мной.

Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору, и тут я заметил девушку, которая стояла перед дверью аудитории и тихо плакала. Она была худощавой, с длинными тёмными волосами, собранными в хвост. Я вспомнил, что видел её на прошлом занятии, но тогда она выглядела куда более уверенной.

Подошёл к двери и вежливо спросил:

— Разрешите?

Она посмотрела на меня с удивлением, но отошла в сторону, встав рядом.

Я трижды постучал в дверь.

В ответ — тишина.

Потом за дверью продолжилась лекция профессора.

Постучал ещё раз. На этот раз из-за двери послышались ругательства, но лекция продолжилась.

Тогда я постучал в третий раз.

Дверь резко открылась, и перед нами появился разъярённый профессор.

— Вы что, не понимаете, что прерываете лекцию⁈ — закричал он, но я спокойно и интеллигентно поздоровался.

— Добрый день, Василий Степанович. Я Кирилл Пестов, а это Митя Жданов, — показал рукой на стоящего рядом сокурсника. — Мы новенькие, сегодня наш первый день. Простите за беспокойство.

Профессор с подозрением посмотрел на Митю, словно узнавая его.

Они знакомы? Но я не стал заострять на этом внимание.

— Входите, — буркнул профессор, но я не двинулся с места.

— Профессор, — начал я, — из-за меня задержалась прошлая лекция, это я виноват в том, что одногруппники опоздали. Они просто показывали мне, как пройти сюда. Мария, — я обернулся к старосте, — где следующая лекция?

— В этом же корпусе, перерыв будет двадцать минут, — ответила она.

— Василий Степанович, — продолжил я, — если вас не затруднит, не могли бы вы начинать свои лекции на десять минут позже? А мы будем оставаться после на десять минут, чтобы компенсировать задержку. Десяти минут хватит, чтобы дойти до следующей аудитории в перерыв. А чтобы прийти из другого корпуса, времени явно мало.

Говорил я уверенно, стараясь быть максимально убедительным. Мне показалось, что профессор на мгновение даже подвис. Он тяжело вздохнул, ещё раз покосился на Митю и кивнул.

— Ладно, входите. Но только на этот раз. Я не приемлю опоздания.

С этими словами он пропустил всех студентов внутрь.

Я вошёл последним, оглядывая аудиторию. Заметил, что девушку, которая плакала у двери, подхватил под руку Сергей Качалов. Она что-то шептала ему на ухо, время от времени оборачиваясь в мою сторону. Видимо, обсуждали мою «героическую» выходку. Ну что ж, пусть обсуждают.

Как только профессор пропустил первых студентов внутрь, со стороны лестницы поспешили те, кто задержался, и, судя по всему, совсем не верил в меня. Среди них был Амат. Он бросил на меня тяжёлый взгляд:

— Это ничего не меняет. Жду после занятий за общежитием, — прошипел он, проходя рядом, не забыв при этом злобно посмотреть.

Я лишь усмехнулся в ответ и прошёл дальше, заняв свободную парту на галёрке рядом с парнем, который представился Эдиком. Он был среднего роста, с короткими тёмными волосами и очками в тонкой металлической оправе. На его лице читалась лёгкая усталость. Он казался типичным середнячком.

Профессор, который вёл геодезию и гидрографию, выглядел крайне неуверенным. Он стоял у доски, держа в руках потрёпанную тетрадь, и монотонно читал свои записи, лишь изредка поднимая глаза на аудиторию. Его голос был тихим, и казалось, что он сам не очень понимает, о чём говорит. Время от времени он останавливался, чтобы поправить очки или перелистнуть страницу, и в эти моменты в аудитории воцарялась неловкая тишина.

— Так, — едва слышно начал он, — сегодня мы продолжим тему… э-э-э… гидрографических измерений, — он посмотрел в тетрадь, словно ища там вдохновения. — Гидрография — это наука, которая изучает… э-э-э… водные объекты и их характеристики, — он сделал паузу, словно ожидая, что кто-то из студентов подхватит мысль, но в ответ была тишина.

Я посмотрел на Эдика, который сидел с каменным лицом, явно привыкшим к такому стилю преподавания.

— Он всегда так ведёт? — тихо спросил я.

— Да, — ответил сосед, не отрывая взгляда от доски. — Василий Степанович Головин. Он, конечно, знает своё дело, но преподавать… ну, это не его конёк. Он отменный водяной маг, говорят, что даже восьмого уровня.

Я кивнул и заметил, что взгляд моего соседа в этот раз был направлен не в сторону доски, а к той девушке, которая рыдала у закрытой двери. Она сидела рядом с Сергеем, всё ещё что-то шепча ему на ухо.

— Кто она такая? — спросил я у Эдика, кивнув в сторону студентки. — И почему она так сильно расстроилась, когда не попала в аудиторию?

Эдик вздохнул и слегка наклонился ко мне.

— Это Елизавета. Она два раза уже опаздывала на этот предмет, и если бы её сейчас не пустили, то Василий Степанович замучал бы её на допуске к экзамену.

— В чём проблема? — спросил я.

— В том, что препод тот ещё фрукт, — недовольно сказал Эдик. — Он её просто недолюбливает. А она, между прочим, в свои годы уже на четвёртом уровне владения клинками — уровне адепта. Ещё немного, и она достигнет пятого, мастера.

Я посмотрел на Эдика с удивлением. В его голосе чувствовалось восхищение, а в глазах — что-то вроде обожания.

«Ну, всё понятно», — подумал я. Эдик явно влюблён в Елизавету.

— Звучит впечатляюще, — сказал я, стараясь не выдать своих мыслей. — А ты с ней общаешься?

Эдик еле заметно покраснел.

— Ну, иногда, — пробормотал он. — Она… она вообще-то хорошая.

Усмехнулся, но больше не стал давить на парня. Лекция продолжалась, и я решил сосредоточиться на том, что говорил профессор, хотя это было нелегко. Его монотонный голос и неуверенность в каждом слове делали процесс обучения крайне утомительным. Но я понимал, что в этой академии придётся привыкать ко многому.

Пара закончилась, у выхода из аудитории меня дожидался Жданов. Мы вместе направились на следующую пару. На этот раз удалось усесться рядом. Оказалось, Митя уже успел разузнать всё о предстоящих занятиях и расписании.

— Сегодня у нас в основном специальные и естественные науки, связанные с судоходством, — начал Митя, листая свои записи. — Думаю, будем изучать что-то вроде навигации, основ управления судами, морские карты и, возможно, даже магические аспекты судоходства. Ну, знаешь, как использовать магию для улучшения хода корабля или защиты от штормов.

— Звучит интересно, — сказал я. — А что насчёт завтра?

— Весь вторник посвящён парам по раскрытию дара. Теория магии, основы управления магической энергией. А ещё монстроведение — будем изучать характерных для этого региона тварей.

Я кивнул, чувствуя себя спокойно. Монстроведение меня не пугало: я уже многое знал. Части тел тварей использовались в алхимической лаборатории, и я не раз видел, как привозили целые туши или отдельные куски, когда приходил к отцу на работу. Но по Мите было заметно, что этот предмет его немного пугает. Когда он рассказывал о нём, то невольно скривился, хоть особого вида и не подавал.

— Ты как-то нервничаешь из-за монстроведения, — заметил я.

— Ну, знаешь, я не особо люблю всё, что связано с тварями. Особенно после того, как однажды чуть не столкнулся с одной из них один на один. Это было неприятно.

— На «большой земле»?

— Да. Там они тоже иногда появляются, особенно у западных и южных границ империи.

— Понимаю, — сказал я, стараясь его поддержать. — Но, думаю, здесь всё будет под контролем. Вряд ли нас сразу бросят к реальным монстрам, подождут, пока раскроем дар, а вот на пятом курсе уже точно, но ты к тому времени уедешь. Или всё же планируешь задержаться больше чем на один семестр?

Митя отрицательно мотнул головой, но видно было, что он не до конца уверен.

— В среду у нас армейские дисциплины, — продолжил сосед, меняя тему. — Целый день посвящён физподготовке, стрельбе и практике сражений с монстрами. Ну а дальше всё по кругу: четверг — естественные науки, пятница — магия, суббота — опять физподготовка. А воскресенье — долгожданный выходной.

— Интересно, отпускают ли новичков на выходной? — спросил я, задумавшись.

— Не знаю, — ответил Митя, — но я всё выясню к вечеру. Думаю, если не будет каких-то особых занятий или нарядов, то нас отпустят. Но, скорее всего, первые пару недель придётся привыкать к режиму.

Кивнул. В этой академии всё было строго, и расслабляться рано. Но мысль о выходном всё же грела душу. Мне обязательно нужно оказаться дома и проведать родных, я уж молчу про семейное дело. Ведь ещё столько нужно успеть в лаборатории, а также поговорить с Петром Бадаевым, управляющим литейным цехом. Он к воскресению уже точно придёт в сознание и сможет, наконец, рассказать, что произошло с цехом и почему ещё мне надо остерегаться людей Скрабеля.

— Ладно, — сказал я, — тогда будем ждать вечера. А пока давай сосредоточимся на судоходстве. Интересно, что нам сегодня расскажут.

Митя усмехнулся.

— Думаю, ничего сверхъестественного. Но, знаешь, в магическом судоходстве есть свои тонкости. Может, узнаем что-то полезное.

Мы продолжили болтать, ожидая начала лекции. В аудиторию постепенно заходили другие студенты, и вскоре профессор появился у доски. Лекция началась, и я с интересом погрузился в тему, стараясь не упустить ни одной детали. Впереди нас ждал долгий день.

После пары была большая перемена на полтора часа. Мы с Митей решили зайти к коменданту общежития, чтобы окончательно уладить все вопросы с размещением. Его звали Григорий Петрович, но мужчина сразу сказал, что можно обращаться просто Петрович. Это был маленький пухлый человек с грубоватым лицом, явно в прошлом военный моряк. Его левая рука была в повязке, и я заметил, что он ею почти не двигал. Когда он увидел, что мы смотрим на руку, хмыкнул и сказал:

— Старая травма. Ещё со службы. Рыба-плывун кислотой плеснула. Магическая тварь, если что. Не повезло.

Митя, всегда любопытный, не удержался и спросил:

— А почему маги не вылечили? Разве нельзя?

Петрович усмехнулся, но в его глазах мелькнула тень досады.

— Можно, конечно. Только к мастеру идти надо. А он за это денег возьмёт много. Вот я и коплю. Был бы я сильным магом, меня бы в какой-нибудь клан взяли, тогда бы и вылечили. А так… — он пожал плечами. — У меня третий уровень магии воды. Хватает, чтобы порядок держать в этом общежитии. Так что не хулиганьте у меня, а то покажу, на что способен.

Он грозно посмотрел на нас, но в его взгляде читалось скорее предупреждение, чем реальная угроза. Мы кивнули, стараясь выглядеть серьёзно, и поспешили в свою комнату.

Комната оказалась аскетичной. Две кровати, два стола и стулья. Маленькое длинное окно под самым потолком, больше напоминающее форточку, выходило куда-то во двор. Чтобы в нём что-то разглядеть, пришлось бы забраться на стол. Мы быстро убедились, что наши вещи на месте, и поспешили в столовую: ещё оставалось время до следующей пары.

Столовая была огромная: большой зал с длинными столами. На раздаче уже выстроилась очередь из вечно голодных студентов. В углу помещения находился кафетерий, где можно взять кофе или чай, а на втором этаже, куда вели лестницы по бокам от основного зала, располагалась столовая для старшекурсников и преподавателей. Вход туда был строго по пропускам, и мы могли только предполагать, что там подают.

Еда была вполне вкусной, нельзя сказать, что как в ресторане, но вполне съедобной. Приятно было заметить, что меню разнообразили блюда из этого мира, в основном морепродукты, которые доставляли в академию из ближайшей прибрежной деревушки. Вместо привычного хлеба предлагалась кора местной сосны, очень питательная и богатая витаминами, но по вкусу напоминавшая газету. Её обычно вымачивали в растворе хрена или горчицы, а потом высушивали, это придавало коре вкус ржаных сухарей.

— Ну что, берём? — спросил Митя, указывая на поднос с корой.

— Берём, — ответил я, стараясь не думать о том, как буду это есть.

Мы взяли подносы и нашли свободное место за одним из столов. Вокруг царили шум и гам: студенты обсуждали учёбу, делились впечатлениями и строили планы на выходные.

Сели за свободный стол на шестерых и приступили к еде. Я за этот день проголодался сильно, ведь последний раз ел ранним утром ещё в имении.

Мы с Митей сидели, обсуждая предстоящие занятия. Потом почти вся столовая звонко засмеялась: один из студентов, видимо, слишком увлёкся разговором и случайно опрокинул на себя тарелку с супом. Бедолага стоял посреди зала весь в борще с видом человека, который только что проиграл битву с обедом.

— Ну что, берём добавку? — спросил Митя, вставая из-за стола. — На раздаче я видел аппетитный яблочный пирог. Ты, конечно, как хочешь, но я такое пропустить не могу.

— Нет, я всё, наелся под завязку, — покачал я головой.

— Ну, я схожу.

Едва Митя отошёл, как на его место тут же подсел Сергей Качалов. Он оценивающе посмотрел на меня, слегка наклонив голову.

— Спасибо, что провёл нас на лекцию, — начал он, с любопытством осматривая меня. — И забавно ты с этим переносом про десять минут придумал.

— Ну, просто логично, времени мало, а бегать туда-сюда не вариант. Почему вы профессору раньше это не предложили? — спросил я.

— Как ему предложить? Он же неадекват, — ответил Сергей и рассмеялся.

— Сложный человек, бывает, — пожал я плечами.

Однокурсник кивнул, соглашаясь.

— А что думаешь с Аматом делать? Пойдёшь на стрелку после уроков? — спросил он, пристально наблюдая за моей реакцией.

— Да, — ответил я, не моргнув глазом.

Сергей смотрел на меня оценивающе, потом усмехнулся:

— Он же тебя сомнёт одной левой. У него по борьбе и боксу, считай, звания мастера.

— Не привык отступать или сдаваться, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Приду. А если проиграю в драке, то одолею его в следующем семестре, когда у меня откроется дар. Обязательно сойдусь с ним в учебной магической схватке.

Однокурсник замер на мгновение, потом усмехнулся:

— С тобой лучше не ссориться, я смотрю.

— Я так-то не злопамятный, — ответил я шуткой с лёгкой улыбкой. — Вот только иногда злой, и память у меня отличная.

Он рассмеялся, потом хлопнул меня по плечу:

— Я думал, ты какой-то не из мира сего, а оказался пацаном нормальным, — он протянул руку. — Меня Сергей зовут.

— Кирилл, — ответил я, пожимая руку.

— И вот ещё что, по поводу Амата не волнуйся. Я с ним всё улажу. Всё же это я немного перестарался, проверяя тебя. А то ещё окажусь в списке людей, которых ты запомнил.

Он улыбнулся и встал, направляясь к столу, где его уже ждала Елизавета и ещё несколько однокурсников. Я проводил его глазами, задумавшись. Елизавета встретилась со мной взглядом и кивнула, словно благодарила.

Митя вернулся с подносом, на котором красовался яблочный пирог и две кружки чая. Увидев мой задумчивый вид, он поднял бровь:

— Что-то случилось?

— Нет, просто начинаю потихоньку понимать, как тут всё устроено.

— И как?

— Так, в принципе, как везде. Есть пастухи, а есть стадо, — сказал я, задумчиво глядя в сторону. — Как говорил один мудрец: «Если ты не знаешь, куда идёшь, то любая дорога приведёт тебя в никуда».

— А ты кто?

— В стаде точно не хочу быть.

Митя кивнул, но я уже погрузился в свои мысли. Вспомнилась прошлая жизнь, где я был частью этого самого «стада» — бесконечная рутина и ощущение, что я просто плыву по течению.

Сейчас всё было иначе.

Здесь у меня был шанс всё изменить, стать тем, кто ведёт, а не тем, кого ведут. Я твёрдо решил, что не позволю себе снова оказаться в роли ведомого.

Оставшиеся две пары прошли спокойно. Преподаватели читали лекции, студенты конспектировали, а я старался не отвлекаться на мысли о предстоящей встрече с Аматом. Но как только занятия закончились, я направился в назначенное место, на задний двор общаги, где был небольшой сквер со спортивной площадкой.

Митя, как и обещал, навязался следом.

— Ты уверен, что тебе это нужно? — спросил он, шагая рядом. — Может, просто проигнорируешь его?

— Не привык отступать, — ответил я, пожимая плечами. — Да и если сейчас сдамся, будет только хуже. Лучше разобраться сразу.

— Ну, если что, я прикрою. Хотя, честно говоря, не думаю, что он тебя серьёзно покалечит. Амат, конечно, здоровый, но он не дурак. Знает, наверное, что за драки могут и из академии выгнать.

— Да уж, — усмехнулся я. — Но если честно, я больше переживаю не за драку, а за то, что будет после. Ведь если я проиграю, то это только начало.

Мы дошли до сквера. Спортивная площадка была пуста, только несколько студентов вдалеке играли в мяч. Я огляделся, но Амата нигде не было видно. Вместо него через пару минут появился Сергей.

— Ну что, новенький, — сказал он, подходя к нам. — Расслабься, Амат не придёт. Я с ним поговорил. Всё улажено.

Я кивнул, чувствуя смесь облегчения и разочарования. С одной стороны, драка была не самым приятным способом доказать свою правоту, но с другой я был готов к ней.

— Спасибо, — сказал я Сергею. — Я ценю это.

— Не за что, — ответил он, улыбаясь. — Ты мне нравишься, Кирилл. Так держать.

С этими словами он развернулся и пошёл прочь. Но, уже уходя, он заметил группу однокурсников, которые вышли на площадку. Во главе был Амат, но они не обратили на нас внимания, а просто начали разминаться перед вечерней тренировкой.

— Ну что, — сказал Митя, глядя на них, — похоже, сегодня всё обошлось. Но, думаю, это только начало.

— Да, — согласился я, глядя на Амата, который с лёгкостью подтягивался на турнике. — Это только начало.

Наконец-таки я шёл в сторону своей комнаты в общежитии.

Вот-вот смогу использовать артефакт и открыть амбарный журнал отца. Но для этого нужно как-то избавиться от Мити, при этом я не хотел в его глазах выглядеть подозрительно.

Когда мы уже подошли к общежитию, Митя неожиданно сказал:

— Знаешь, я, наверное, схожу в библиотеку. Пойдёшь со мной?

Я чуть не вздохнул с облегчением. Это был идеальный шанс.

— Иди, я подойду чуть позже, — ответил я, стараясь звучать максимально естественно.

Митя кивнул, не заподозрив ничего странного.

— Ладно, тогда догоняй. А я пока узнаю всё, что нужно, и потом тебе расскажу.

— Отлично, спасибо.

Как только Митя скрылся за углом, я чуть ли не побежал в комнату. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я запер дверь, сел за стол и достал из сумки разобранную отцовскую ручку. Амбарный журнал отца лежал передо мной, и я с нетерпением вставил артефакт в корешок книги.

Почему именно в корешок? Всё просто — когда я впервые взял журнал в руки, то заметил, что корешок был слегка неровным, немного оттопырен наружу, словно в него что-то вставляли. Отец всегда был мастером скрытых механизмов и тайников, вспомнить хотя бы мой дневник или место, где бывший владелец тела хранил его. Это всё была работа папы Кирилла. И, должен заметить, чертовски хорошая работа.

Как только артефакт был вставлен, книга вмиг переродилась. Записи учёта исчезли, и на страницах появился размашистый почерк отца. Я с трепетом начал читать.

Глава 10

Я как заворожённый перелистывал страницы отцовского журнала. Сначала бегло осмотрел записи, и у меня просто захватило дух. Павел Петрович был настоящим гением магической науки.

Эксперименты, которые он описывал, были не просто гениальными, они опережали магическую науку на десятки лет. Основное внимание уделялось созданию магических и антимагических сплавов, а также формулам новых алхимических эликсиров. Видимо, над этим отец работал в последние годы усиленно.

Понимал, что на изучение только этого журнала у меня уйдёт как минимум месяц. А ведь, судя по всему, были и другие записи. С жадностью читал всё подряд, погружаясь в мир формул, чертежей и заметок. Время летело, а я не замечал ничего вокруг.

Очнулся от звука выбитой двери. Хлипкий крючок, на который она была закрыта изнутри, с лёгкостью погнулся, а дверь с грохотом ударилась об стену.

На пороге стоял Митя и настороженно глядел на меня.

— Кирилл, ты чего, оглох? — спросил он, слегка прищурившись. — Я минут десять барабанил в дверь, а ты не открываешь и не открываешь, уж подумал, случилось что.

Быстро закрыл журнал, вынув артефакт и спрятав его в карман. Митя заметил моё движение, но ничего не сказал. Вместо этого он прикрыл дверь и, выправив крючок, вновь закрыл. Потом подошёл ближе и сел на свою кровать.

— Это амбарный журнал отца, — сказал я, показывая ему книгу. — Теперь, когда я единственный мужчина в семье, производство на мне. Нужно приводить дела в порядок.

— Можно? — Митя указал на амбарный журнал.

Я подвинул массивную книгу к нему. Он нехотя встал и подошёл к столу, пролистал несколько страниц. Сосед видел только приходно-расходные данные и записи о договорах, артефакт был уже извлечён.

— Семейный бизнес, говоришь? — он посмотрел на меня с лёгким сомнением. — А не проще ли сосредоточиться на военной карьере? Если тебя заметят, то сможешь приблизиться к Императору. Это же круче, чем какой-то бизнес.

Я рассмеялся.

— Не смеши. Я не хочу служить Императору, — по моему тону было не понять, говорю я это в шутку или всерьёз. — Военную службу брошу, как только достигну третьего уровня магии. Тогда госслужащие признают меня патриархом рода Пестовых.

Митя поднял бровь.

— Чего же ты хочешь, если не служить на благо империи и самого Императора?

— Хочу дружить с ним, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

Митя замер на мгновение, потом рассмеялся.

— Дружить с Императором? А это возможно? И как ты думаешь с ним дружить, если не будешь сильным магом?

— Я буду сильным магом, — уверенно сказал я. — А ещё я буду тем, с кем он сам захочет дружить.

— Почему? — спросил сосед, всё ещё скептически глядя на меня.

— Потому что буду нужен. Буду важен для империи. Зачем Императору дружить со слугами, глядящими ему в рот? Пусть он дружит с человеком, который может принести пользу империи. С тем, кто сможет изменить будущее.

Митя задумался, потом кивнул.

— Ну, если ты так уверен… Знаешь, а ведь это звучит крайне амбициозно.

— Амбиции — это хорошо, — улыбнулся я. — Главное не останавливаться на полпути.

Сосед усмехнулся, встал и направился к двери.

— Знаешь, это напомнило мне одну древнюю восточную мудрость. Ученик спросил учителя: «Как мне достичь великих целей?» А учитель ответил: «Для начала перестань гнаться за ними».

— Мудро, конечно, — согласился я, — но я не гонюсь, а сам строю свою жизнь, притом не спеша, по кирпичику.

— Ну, тогда строй аккуратно, — засмеялся он, — а то вдруг твой «кирпичик» окажется слишком тяжёлым.

— Зато фундамент будет крепким.

— Возможно, ты прав, — задумавшись, произнёс Жданов и ушёл. — Не закрывайся, я сейчас приду.

Буквально через десять минут он вернулся, но не один. С ним была Лиза, она принесла шторы. Следом появилась Мария, но уже с покрывалами. Комната, которая до этого была аскетичной и безликой, начала потихоньку преображаться.

— Ну как? — спросил Митя, оглядывая комнату с довольным видом.

— Неплохо, — ответил я. — Теперь хоть не стыдно гостей приглашать.

Но на этом Митя не остановился. В течение недели он развернул такую кипучую деятельность, что наша комната постепенно наполнилась домашним уютом. Появились тумбочки, шкаф для книг, на стенах пара картин, а на полу ковёр, но когда старшекурсники внесли в комнату ещё два шкафа для одежды, я не смог сдержать удивления:

— Митя, как тебе это удаётся? — спросил я, глядя на него с подозрением.

Он лишь развёл руками и улыбнулся:

— Главное в нашем мире это связи. Не забывай, я четвёртый сын, наследства мне не видать. Приходится крутиться.

К концу недели Митя начал втягивать меня в свои афёры. Оказалось, что он не только обустраивал комнату, но и наладил связи с другими студентами. Я начал помогать ему, решая курсовые работы для старшекурсников, для меня это была хорошая тренировка. Благодаря этому уже к концу недели получил в библиотеке допуск к литературе для старшекурсников, а буквально через пару недель сосед обещал организовать доступ в профессорскую часть библиотеки. Я ликовал, так как знания, которые уже сейчас стекались ко мне, не смог бы получить ни в одном книжном. Жданов же благодаря связям получил доступ к информации и обещал, что уже через пару недель будет знать абсолютно всё не только о событиях в академии, но и во всей колонии.

На этой неделе я узнал много интересного о положении дел в училище. Оказывается, недавно отстранили директора академии. Как я понял из рассказа, на это место явно метил его заместитель — Волков Николай Алексеевич. У него были немалые шансы, ведь он приходился вассалом президента Адмиралтейств-коллегий, адмирала Троцкого, главы клана на большой земле. Приказа о назначении ещё не было, но Волков уже ходил по академии, как павлин, явно считая себя будущим начальником.

Раньше Адмиралтейство в Петербурге возглавлял Анатолий Степанович Киров, который после отстранения исчез из поля зрения. Говорили, что его выслали на новые земли в какой-то мир на внешнем круге. Это было странно, ведь Киров считался опытным и уважаемым человеком. Но, видимо, политика сильнее заслуг.

Самое паршивое было то, что будущий ректор академии Волков сейчас вёл у нас теорию магической стрельбы. И, судя по всему, он меня невзлюбил. Это стало ясно на одном из первых занятий.

Лекции проводились прямо на полигоне для стрельбы, он располагался на окраине академии. Это было открытое пространство, окружённое высоким каменным забором, над которым образовывалась магическая защита, как только начинались упражнения.

Вдоль одной из стен стояли длинные столы, заваленные разобранными магическими ружьями, деталями и инструментами для их обслуживания.

Сам полигон был разделён на несколько секторов, каждый из которых оборудован мишенями разного типа. Одни мишени были статичными, другие двигались по сложным траекториям, имитируя поведение реальных монстров. Над мишенями висели магические щиты, которые автоматически активировались при попадании, поглощая энергию выстрела и предотвращая разрушение. В углу полигона стояла небольшая башня с наблюдательным пунктом, откуда преподаватели могли следить за тренировками.

Воздух тут был пыльным, и даже небольшой ветерок поднимал песок с разбросанными повсюду кусочками металлических пуль.

Николай Алексеевич, высокий плечистый мужчина с холодным взглядом и вечной ухмылкой на лице, стоял перед нами и рассказывал о принципах работы магических ружей. Его голос был монотонным, но в каждом слове чувствовалась угроза. Он явно наслаждался властью над студентами.

— Пестов, — вдруг произнёс он, прерывая свою речь, — подойдите к столу. До меня тут дошли слухи, что ты мнишь себя самым умным и даже собираешься что-то сдавать досрочно?

— Считаю, что моих знаний достаточно, и я могу сдать некоторые предметы по естественным наукам и теории магии, чтобы сконцентрироваться на других.

— Значит, ты думаешь, что умнее других. Ну посмотрим-посмотрим, — криво улыбнулся он.

Волков протянул мне магическое ружьё — огромное, тяжёлое, явно предназначенное для опытных стрелков.

— Продемонстрируй нам, как правильно держать оружие. Ты же, как я слышал, из знатного рода. Должен уметь обращаться с таким.

— С таким нет, но из пистолей стрелял.

Взял ружьё и сразу понял, что оно весит не меньше десяти килограмм. Без упора держать его практически невозможно. Надо отметить, что я был небольшого роста, всего сто шестьдесят сантиметров, и очень худой, весил меньше пятидесяти килограмм. Благодаря этому с лёгкостью мог подтянуться раз пятьдесят, а то и больше. Но держать на вытянутых руках ружьё с четверть моего веса, мне, мягко говоря, было проблематично.

Конечно, понимал, что умение стрелять может пригодиться, особенно во время мощного прорыва, когда магический источник будет исчерпан боевыми заклинаниями. Но планировал обойтись боевыми пистолетами, которые весили не больше двух килограмм.

В моём роду все до инициации были хилыми и малорослыми, но зато потом преображались. Буквально за год становились обладателями большой силы и мощи не только в магическом плане, но и в физическом.

До сих пор вспоминаю своего деда, который был размером со шкаф. Да и отец тоже не маленький. Помню, бабушка рассказывала, что сначала он был ещё меньше меня. А в школе и в академии его дразнили «Мальчик-с-пальчик».

Именно поэтому в учебном коллективе не было ярко выраженного издевательства над хилыми, особенно ближе к инициации. Ведь после неё прежний хлюпик мог стать вдвое сильнее своего обидчика и припомнить ему всё. А, возможно, и вызвать на дуэль, которая среди благородных могла произойти только после обретения магического дара.

Тем не менее разборки в учреждениях всё равно происходили. Учащиеся находили тех, над кем можно поиздеваться, но больше всего доставалось не слабым физически, а слабым духом. Преподаватели, напротив, вели себя взвешенно и сдержанно. Поэтому действия Волкова, который на прошлом занятии решил поиздеваться над Митей, а теперь надо мной, казались верхом непрофессионализма.

О каком месте ректора академии он мечтает, если даже студентов настраивает против себя?

Попытался поднять ружьё, но руки дрожали от напряжения.

— Ну что, Пестов? — Николай Алексеевич смотрел на мои мучения с явным удовольствием. — Ты же не из тех, кто сдаётся при первой трудности?

Стиснул зубы и попытался держать ружье прямо, но оно всё равно кренилось в сторону и опускалось. Раздались смешки одногруппников.

— Вижу, твой род не научил тебя силе, — продолжил Волков, подходя ближе. — Или, может, ты просто не достоин своего имени?

Я опустил ружьё и посмотрел ему прямо в глаза:

— Может, вы покажете, как это делать правильно, Николай Алексеевич?

Класс затих. Волков на мгновение замер, потом улыбнулся ещё шире:

— Вижу, ты у нас наглый. Ну что ж, посмотрим, доучишься ли до конца.

Он взял ружьё одной рукой, как будто оно было сделано из бумаги, и выстрелил в мишень. Пуля попала точно в центр.

— Вот так, Пестов. Это называется мастерство. А ты пока даже близко не подошёл к нему.

Он отошёл к столу, зарядил ружье макром, потом вставил пулю и протянул мне.

— Ну что, Пестов, попробуешь ещё раз? Или признаешь, что ты говно?

Я взял ружьё, чувствуя, как оно тянет мои руки вниз, но на этот раз не сдался. Подошёл к столу с инвентарём и достал оттуда упор для стрельбы стоя.

— Неправильно! — закричал Волков. — Ты должен держать его в руках!

— Если буду держать в руках, то промахнусь, — ответил я, не отрываясь от прицела.

— Ты что, споришь со мной? — голос преподавателя стал ледяным.

— Нет, просто хочу попасть в цель, — сказал я и нажал на курок.

Пуля попала в край мишени, но всё же попала. Волков смотрел на меня с явным раздражением.

— Николай Алексеевич, — сказал я, опуская ружьё, — я не попал в центр, но и не промахнулся. Значит, я не совсем говно, правда?

Класс засмеялся, а Волков злобно зыркнул, и по его взгляду было ясно, что в эту сессию мне будет ох как сложно у него.

Одним из моих любимых предметов, помимо минералогии, которой, к сожалению, уделялось крайне мало времени в академии, была ботаника. Это чертовски важная наука для тех, кто проживает во внешних мирах. Формы растительной жизни в каждом новом мире сильно менялись, что могло приводить к необычным, а порой и опасным мутациям.

Например, в одном из миров обычные ромашки обладали токсичными свойствами. Попав на поляну с такими цветами, можно было запросто потерять сознание, а потом оказаться заживо съеденным хищными лопухами.

Но что меня особенно порадовало, так это то, что ботаника здесь очень плотно пересекалась с магической защитой. Преподаватель, маг жизни, подробно объяснял, как распознавать опасные растения, как использовать их свойства для создания защитных амулетов и зелий, а также как нейтрализовать их угрозу.

Он явно был не на своём месте в этом училище. Его уровень знаний и подход к преподаванию больше подходили для магического института, а не для военно-морской академии. Буквально на первом же занятии невольно выделился, когда он задал каверзный, на его взгляд, вопрос по поводу бурых водорослей, которые росли в четвёртом кольце миров. Я единственный поднял руку.

— Молодой человек, я вас не помню. Вы разве раньше посещали мои лекции?

— Нет, я новенький, перевёлся из Невской академии.

— Да что вы говорите, — театрально развёл он руками, — прямо с Невской академии и в военно-морское училище. Ну-ну… Представьтесь, пожалуйста.

— Кирилл Павлович Пестов, — сказал я и заметил, что, услышав мою фамилию, он одобрительно кивнул. Значит, знал об эликсирах, которые выпускало семейное предприятие Пестовых, а, может, был лично знаком с дедом или отцом.

— Пестов, — сказал он, немного наклонив голову, — что вы можете рассказать о бурых водорослях с четвёртого кольца и об их симбиотических связях?

Ответить я мог легко, так как именно эти водоросли являлись основным компонентом целебного магического эликсира. Я разбирался в них на ура, ведь отцовская лаборатория скупала их в огромных количествах у старателей и охотников, возвращающихся с окраин империи.

— Бурые водоросли, — начал я, — обладают уникальными свойствами благодаря высокой концентрации магической энергии в их клетках. Они используются для создания целебных эликсиров, так как способны ускорять регенерацию тканей и нейтрализовать яды. Однако их сбор крайне опасен, так как в среде обитания водорослей часто водятся хищные моллюски, которые используют их как приманку.

Преподаватель замер на мгновение, потом кивнул:

— В точку. Вижу, вы хорошо знакомы с данным материалом.

На следующей лекции он демонстративно и жёстко расспросил меня по всему курсу. Я отвечал без запинки, и в конце он, не скрывая удовлетворения, поставил мне отлично в зачётку.

— Пестов, — сказал он, закрывая журнал, — мне вас учить нечему. Это время вы должны проводить в библиотеке, углубляя свои знания. Попрошу на выход.

Когда мы вышли за дверь, мужчина остановил меня:

— Спасибо, — сказал он тихо. — Вы напомнили мне, зачем я вообще начал преподавать.

Я удивился, но он продолжил:

— Когда-то давно я планировал преподавать в более благоприятной среде. Вся эта военно-морская тематика мне уже поперёк горла. Как только представится возможность, обязательно сменю место работы, — он довольно улыбнулся и вернулся в аудиторию.

Что же касается предметов по развитию магического источника и отдельных школ магии, то они пока преподавались поверхностно.

В следующем семестре, когда у большинства ребят в потоке откроется дар, нас ожидало много практики. Уже сейчас из моего потока, в котором училось три группы по тридцать человек, дар открылся у одиннадцати ребят. К концу учебного года эта цифра должна быть не меньше семидесяти пяти. Примерно пятнадцать процентов студентов не обретут дар и будут отчислены. Остальные же в конце года получат распределение по специальностям, исходя из открывшейся им стихии и потенциала, показанного на магическом тестировании.

Первая учебная неделя пролетела как один день. За это время я успел досрочно сдать три предмета: монстроведение, теорию магии стихий и ботанику. Казалось бы, всё шло хорошо, но, как говорится, без ложки дёгтя не обошлось. Огромной проблемой для меня стало то, что в академии делался упор на спортивную форму учащихся и стрельбу. Этим дисциплинам в моём прошлом учебном заведении уделялось крайне мало внимания. И сейчас я об этом жалел.

Честно, мне почему-то казалось, что Кирилл был в хорошей спортивной форме для своей комплекции. Но выяснилось, что всё не так просто. Если общие нормативы давались мне легко, то специальные — настоящая жесть.

Бег на три тысячи метров с препятствиями.

Дистанция включала в себя преодоление тридцати пяти препятствий. Трасса была настоящим адом: ямы с водой и грязью, шестиметровые отвесные стены, верёвочные сетки, лестницы, которые раскачивались при каждом шаге, и даже магические барьеры, которые замедляли движение, если подойти к ним неправильно.

Стартовал в середине группы, стараясь сохранить силы для сложных участков. Первые препятствия дались относительно легко: я перепрыгнул через барьеры и прополз под сеткой, но уже к середине дистанции начал чувствовать усталость. Ноги горели, дыхание сбивалось, а впереди ещё стена.

Двухметровая отвесная преграда казалась непреодолимой. Я подбежал к ней, оттолкнулся изо всех сил и ухватился за край. Руки дрожали, но я заставил себя подтянуться и перевалиться через верх. Дальше была яма с грязью, в которой ноги вязли по колено. Выбраться из неё было трудно, но я не сдавался.

На последнем участке мне даже удалось обогнать нескольких студентов из соседней группы, которые уже выдохлись. Финишная прямая была уже близко, но тут поджидало последнее препятствие — магический барьер. Он замедлял движение, если подойти к нему неправильно. Я вспомнил, что говорилось о блуждающей «точке входа», поэтому как только подбежал, резко сменил траекторию. Барьер пропустил меня, и я рванул к финишу.

— Удовлетворительно, — сказал тренер, когда я, едва дыша, остановился перед ним. — Но если бы это был зачёт, Пестов, ты бы не сдал.

Борьба

Для получения зачёта по борьбе нужно было выстоять хотя бы в трёх из десяти боёв против соперников, выпавших по жребию. В пробных поединках мне удалось победить только в одном, и то по очкам. Я попросту измотал соперника, используя свою ловкость и выносливость.

Шанс всё же есть, но если буду так быстро выдыхаться, то не смогу провести и двух боёв.

Фехтование

Здесь у меня имелись только общие знания. Я мог держать шпагу, но движения были медленными и неуверенными. Преподаватель, увидев это, только покачал головой:

— Пестов, ты держишь шпагу, как перо. Это оружие, а не ручка для письма.

Но я уже знал, кто мне может помочь. Лиза!

После занятия подошёл к Мите:

— Слушай, ты можешь навести справки насчёт Елизаветы? Мне нужна её помощь, но она точно не согласится, если я не предложу что-то дельное взамен.

— О чём это ты? — ухмыльнулся Митя.

— Она же без пяти минут мастер фехтования, а это пятый уровень. Хочу, чтобы она согласилась поднатаскать меня.

— Попробую всё разузнать к началу следующей недели.

Стрельба

Про стрельбу я вообще молчу. Магические ружья были тяжёлыми, а мишени двигались так быстро, что я едва успевал прицелиться.

Одним словом, постараться мне придётся знатно, чтобы прорваться через зимнюю сессию, до которой оставалось всего четыре недели. Но я был готов к этому вызову. В конце концов, я не зря говорил, что фундамент будет крепким.

Уже вечером в субботу, после бега с препятствиями, я вышел из училища, намереваясь потратить весь завтрашний день на решение дел в семейной лаборатории.

Тело ныло от тренировок, каждая мышца напоминала о себе при малейшем движении. В руках у меня был только папин журнал с заметками — надежда на то, что я смогу разобраться в его исследованиях и, возможно, найти ключ к тому, что он так тщательно скрывал от остальных.

У дверей училища меня ждал слуга Потап. Он стоял рядом с каретой, запряжённой парой лошадей, и почтительно поклонился, когда я подошёл.

Опять лошади!

Нет, только не это.

— Добрый вечер, барин, — сказал слуга, открывая дверцу кареты.

— Спасибо, Потап, — пробормотал я, садясь внутрь.

Карета тронулась, и я почувствовал, как меня начинает подташнивать. Нет, меня не укачивало. Меня просто бесило это средство передвижения. Я ненавидел его всей душой.

— Не могу так больше! — вырвалось у меня, когда карета выехала за пределы академии и покатила по гладкой дороге.

Потап, сидевший на козлах, обернулся:

— Что-то не так, барин?

— Всё не так, Потап! — ответил я, глядя в окно. — Лошади, кареты… Бесят. Где отцовская машина?

— Так это, на территории алхимической лаборатории, — ответил Потап, слегка смутившись.

— Чего ты раньше-то не сказал?

— Так вы же всё в делах, да в делах, барин. Не до машин было.

— А как там самочувствие управляющего литейным цехом?

— Всё хорошо, ваша милость. На поправку пошёл. Сегодня его видел: по территории носится встревоженный, то ли что-то потерял, то ли на голову болезный стал, всё пытается вырваться за забор. Говорит, важные новости у него. Но братья Гурьевы его не пустили, а то вдруг опять на него покушение совершат. Так что ждут они вас.

— Чего ты молчал, Потап? Тогда первым делом в лабораторию!

— Может, лучше уже поутру? — с надеждой в голосе поинтересовался он. — А то пока приедем, считай, ночь уже будет. Да и матушка с сестрой, поди, соскучались.

— Нет, правь сначала в лабораторию. Отосплюсь потом в академии.

— Но, барин…

— Гони давай!

Глава 11

Наконец карета подъехала к воротам, за которыми скрывалась семейная лаборатория. Буквально минута — и я уже внутри. Молодцы ребята, бдят.

Среди стражников заметил двух новых. Значит, мои поручения выполняются.

Едва успел выйти, как ко мне подбежал Осип Гурьев в домашнем халате. Видимо, как только я появился в воротах, сразу отправили посыльного известить управляющих о моём приезде.

Осип был уставший, измученный, но на лице хорошо читалось облегчение от того, что я появился здесь.

— Ваше благородие, — сразу начал он, как только увидел. Мужчина явно еле сдерживал поток слов, даже не поздоровался, сразу к делам, — за эту неделю мы сделали очень многое, но трудностей хватает.

— И я тебя рад видеть, — протянул ему руку для приветствия. — Погоди, погоди. Сначала скажи, как самочувствие Петра Бадаева?

— Все нормально, Кирилл Павлович, — Гурьев несколько раз кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями. — Уже два дня по территории носится, всё к вам рвётся, но мы его с братом не пускали, как вы и велели.

— А чего носится-то? Как же постельный режим? — спросил я, нахмурившись.

— Говорит, что не может на месте усидеть, — ответил Осип, пожимая плечами. — Утверждает, что если будет лежать, то с ума сойдёт.

Я улыбнулся. Это было так похоже на управляющего Петра. Он ведь и правда, если что-то в голову взбредёт, на месте усидеть не мог. В моей голове всплыло воспоминание из детства Кирилла. Маленьким он приходил в кабинет к отцу. Тот сидел за столом, что-то писал, а Пётр Арсеньевич Бадаев, как всегда, нервно бродил по кабинету туда-сюда, размахивая руками и что-то бормоча под нос.

— Пётр, сядь уже, — раздражённо сказал отец, не отрываясь от бумаг. — Сколько мельтешить можно?

— Не могу, Павел Петрович, — ответил Бадаев, продолжая ходить. — Действовать охота! Может, я на глаза сплав сделаю?

— Я тебе сейчас сделаю на глаз, — отец наконец поднял голову и посмотрел на него с укором. — Жди, пока досчитаю пропорции.

Бадаев замер на мгновение, но уже через минуту снова зашагал по комнате, размахивая руками и что-то бормоча. Отец только вздохнул и продолжил работу.

А ведь наверняка он не поменялся за год, пока меня не было в этой колонии.

— Осип, отправь кого-нибудь за Петром, пусть в кабинет идёт, коль всё равно постельный режим не соблюдает.

— Будет сделано, ваше милость, — кивнул Осип и подозвал ближайшего охранника, давая ему распоряжения.

— Вот теперь рассказывай спокойно, что случилось за эту неделю, — сказал я, направляясь к кабинету.

— Сырьё заканчивается быстрее, чем мы ожидали, — продолжил он, шагая рядом. — А синтез некоторых компонентов идёт медленнее, чем хотелось бы, но мы с братом сейчас как раз над этим работаем.

— А, да, кстати, где Иван? — спросил я, оглядываясь в поисках брата Осипа.

— Он до сих пор на производстве, — ответил Гурьев, слегка улыбаясь. — Он сова, в отличие от меня. Я предпочитаю начинать день с первыми лучами, а он может работать до рассвета.

Сразу же вспомнил случай из прошлой жизни. У меня работали два лаборанта. Один приходил с утра, а второй сидел всю ночь. Мы шутили, что они как солнце и луна — почти никогда не встречаются на небе. Но зато их работы были безупречны. Синтез шёл круглосуточно, и всё всегда было под контролем.

Мы прошлись по коридору лаборатории, и я сразу почувствовал знакомый запах трав и магических эссенций.

— Что ещё? — спросил я, садясь за стол в кабинете отца.

— Демонстрационные комплекты готовы, — продолжил Осип, раскладывая передо мной отчёты. — Они поставлены в магазин, более тридцати образцов уже раздали медикам, убывающим на фронтир.

— Это хорошо, — сказал я, просматривая бумаги.

— Да, и вот ещё, — согласился он, — доктор из училища закупился на свою долю.

— Сделали ему скидку?

— Да, как вы и сказали, пятнадцать процентов.

— Осип, прошу тебя, давай без выканья. Нас в кабинете двое, зачем эти формальности?

— Как скажешь, — довольно улыбнулся он, затем открыл и закрыл рот, словно рыба.

— Что-то ещё? — поинтересовался я, видя, что собеседник явно не договорил про графа Дубина.

— В четверг доктор оставил довольно большой список эликсиров, которые хочет закупить у нас для медицинского корпуса академии.

— В чём же проблема? У нас чего-то нет?

— Всё есть, я просто не знал, делать на этот заказ скидку или нет? Партия-то не для него, а для учебного корпуса. Если сделаем скидку, то лечебные эликсиры, считай, ниже себестоимости отдадим.

— А другой продукции там много?

— Больше двух третей, там ещё укрепляющие, энергетические и зелья силы.

— Ну тогда чего думать, делай скидку. Мы от этого по-любому в плюсе будем, притом он будет не один.

— Не понял? — потряс головой Осип.

— Во-первых, это деньги, да, небольшие, но всё же. Нам сейчас оборот нужен, чтобы поставщики на сторону не ушли, если мы объёмы закупок уменьшим. Во-вторых, это имидж, академия выпускает в год несколько сот военно-морских медиков, а они, считай, с нашей продукцией уже будут знакомы. Ну а в-третьих, и, пожалуй, самое главное — я в этой академии учусь. А вдруг окажусь в больничной палате? Не хочу, чтобы меня пичкали эликсирами другого производства.

Осип недовольно поморщился, выругался несколько раз себе под нос. Видно, вспомнил наших конкурентов.

— Вот вы сейчас про объёмы закупок и поставщиков сказали, — Гурьев тяжко вздохнул. — Я, похоже, с этим подвёл вас.

Опять он на «вы» перешёл, но да ладно.

— Что случилось?

— Нехватка компонентов. Некоторые реагенты заканчиваются, а поставки задерживаются.

— Ты же говорил, что должно хватить на две недели, — напомнил я.

— Погорячился, не рассчитал, — признался он, потирая лоб. — На этой неделе сел, пересчитал всё: не сходится. Не хватает бурых водорослей. К среде запасы все уйдут.

— Так вроде это компонент нередкий? — спросил я.

— Нередкий, но объёмы закупок снизились, и наш поставщик, похоже, начал продавать другим.

— Давай, рассказывай поподробнее.

— На этой неделе я приехал за партией водорослей, но торговец сказал, что поставка из Балтийска задерживается, — скептически ответил Осип. — Но я ему не поверил. Прямо передо мной три гружёных телеги с водорослями уехали. Я за ними своего сына отправил, так он проследил до склада Евдокимова.

— Вот это новость! Так получается, что у нашего главного конкурента по целебным зельям теперь здесь склады есть? — удивился я.

— Да, — от досады Осип развёл руками, потом тяжело вздохнул и выпалил на одном дыхании, — под склады Евдокимова наши бывшие помещения литейного цеха приспособлены.

— А что с оборудованием, которое там стояло?

— Нету, его люди Скрабеля ещё в начале недели на телеги погрузили и увезли куда-то.

— Выходит, Скрабель и Евдокимов действуют сообща?

— Очень на то похоже, — мрачно ответил Осип.

Тут в дверь кабинета неуверенно постучали.

— Кто там⁈ — рявкнул я, не сдержав раздражения.

— Ваша милость, разрешите войти, — раздался слабый голос.

— Заходи!

Высунулась голова Петра Бадаева. Его лицо было по-прежнему бледным, измождённым, глаза впалые, словно он не спал несколько суток подряд. Костюм, который когда-то сидел на нём идеально, теперь висел как на вешалке, подчёркивая, как сильно он исхудал за время болезни. Ему было чуть больше шестидесяти, но сейчас мужчина выглядел старше своих лет. Высокий, худощавый, с сутулыми плечами, но всё ещё можно было понять, что перед тобой маг земли, хоть и небольшого, третьего ранга. Болезнь и ранения подкосили его.

— Ты почему не соблюдаешь постельный режим? — строго спросил я.

— Так вы же сами за мной послали, — поклонившись, он вошёл в кабинет, слегка прихрамывая. Движения Бадаева были медленными, но в них чувствовалась привычная энергия, которую он, видимо, с трудом сдерживал.

— Осип, спасибо, иди отдыхай. Завтра днём съездим к поставщику в город, хочу переговорить с ним. Утром найди договоры о поставках, которые заключал отец, хочу ознакомиться перед выездом, — сказал я Гурьеву, протягивая на прощание руку.

— До свиданья, — поклонился он, удаляясь из кабинета.

Остался один на один с бывшим управляющим литейным цехом. Указал ему на место рядом, чтобы присел. Пётр Арсеньевич опустился на стул с облегчением, но его глаза продолжали блуждать по комнате, словно он не мог усидеть на месте.

— Спасибо, Кирилл Павлович, — тихо начал он. — Вы не пожалели денег на меня, никудышного вассала. Я этого не заслуживаю.

— Почему никудышного? — спросил я, невольно поднимая правую бровь. — Ты служил нашему роду много лет. Отец всегда говорил, что ты один из самых преданных людей в его окружении.

Пётр слегка улыбнулся при словах о моём отце, вздохнул, его руки сжались в кулаки, а взгляд опустился на пол.

— Я передал литейный цех по расписке, — дрожащим голосом начал он. — Ваш отец, Павел Петрович, предупреждал, что уходит в опасное путешествие. Он сказал, что в этот раз может не вернуться, так как от успеха экспедиции зависит жизнь его сына — ваша жизнь. И вот вы живы, значит, отцу удалось спасти вас. Но я… я не смог защитить то, что он мне доверил.

Он замолчал, ненадолго прикрыв ладонями лицо, но слёзы так и не потекли. Я не стал его перебивать, дав возможность выговориться.

— Когда Скрабели пришли с распиской, я не смог отстоять цех. Они угрожали, говорили, что если не подпишу, то они уничтожат всё, что осталось от нашего производства. Думал, смогу как-то всё исправить, но… — он сжал кулаки ещё сильнее. — Я подвёл ваш род, Кирилл Павлович. Я не заслуживаю вашего доверия.

Внимательно слушал, не пытаясь переубедить. В словах мужчины была горечь и раскаяние, но также слышался страх. Бадаев действительно верил, что подвёл меня, и это чувство вины, казалось, съедало его изнутри.

— Пётр Арсеньевич, ты сделал то, что считал правильным в тот момент, но сейчас важно не то, что произошло, а что мы будем делать дальше. Ты всё ещё мой человек, и я верю, что поможешь вернуть утерянное.

Он поднял на меня глаза, в них читалась смесь надежды и сомнения.

— К тебе море вопросов, — начал я, откинувшись на спинку стула. — Но сначала ответь: все ли в порядке с твоей семьёй?

Пётр вздохнул, его лицо на мгновение осветилось тёплой улыбкой.

— Спасибо, что спросили, Кирилл Павлович. Семья в безопасности. Я успел укрыть их… Словно чувствовал опасность. Жена с дочерьми сейчас у дальних родственников в «Ярцево». Там тихо, спокойно, и никто их не найдёт.

— А как дела у старшего сына Николая? Он всё ещё служит в пограничной страже?

Пётр кивнул, выпрямившись, он явно был горд за него.

— Да, служит последние месяцы. Скоро вернётся домой. Жду его с нетерпением. Он сможет помочь мне, да и вам, Кирилл Павлович. Он сильный, умный парень, не хуже меня разбирается в металлургии. Может, даже лучше.

— Хорошо, — сказал я, задумчиво постукивая пальцами по столу. — А как дела у среднего сына? Он ведь учится в академии архитектуры, верно?

Бадаев снова улыбнулся.

— Да, средний, Сергей, заканчивает обучение. Специальность у него — фортификация. Он уже сейчас проектирует укрепления, которые, как говорят его преподаватели, могут выдержать атаку даже магов высокого уровня, — Пётр замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями. — Я горжусь им. Он, похоже, единственный из всей нашей семьи сможет перешагнуть за третий уровень развития магии земли. У него настоящий талант.

Говоря это, Пётр заметно успокоился. Его голос стал увереннее, а глаза уже так не бегали по помещению. Видно, что разговор о семье дал ему силы, которые он, казалось, уже потерял.

Я слушал его, раздумывая над тем, как можно будет пристроить его сыновей к делу. Старший, с опытом в пограничной страже и знанием металлургии, мог бы стать отличным управляющим или даже главой нового производства. А средний, со специальностью по фортификации, сможет усилить лабораторию и имение, сделав их настоящей крепостью.

— Пётр Арсеньевич, твои сыновья — настоящая ценность для моего рода. Когда старший вернётся, обязательно найдём для него дело. И средний, Сергей, тоже нам пригодится.

Бадаев посмотрел на меня с благодарностью.

Теперь, когда он немного успокоился и понял, что вместе с семьёй находится под защитой рода Пестовых, можно поговорить о делах.

— Теперь поговорим о делах.

— Да, ваше благородие.

— Над чем работал мой отец? Зачем Скрабели вывезли оборудование из цеха? И главное, где хранятся записи и тайные разработки отца? — выпалил сразу все интересующие вопросы.

Пётр даже не задумывался, он лишь глубоко вздохнул и сразу начал:

— Ваш отец работал над сплавом антимагического вещества. Это была его главная страсть в последние годы. Он считал, что если удастся создать его, это изменит всё.

— Антимагические сплавы уже давно известны в империи.

— Да, давно. Они появились сразу, как мы пробрались в колонии. Но известна всего одна такая шахта. И её монополизировал Император. Он использует сырьё, добытое там, для вооружения имперских гусар — элитной кавалерии, которой не страшны ни сильные монстры, ни маги.

— В чём же тогда особенность сплава отца? — поинтересовался я.

— Ваш отец считал, что существующие антимагические сплавы слишком нестабильны и дороги в производстве. Он хотел создать сплав более устойчивый к магии высокого уровня, чего пока не могут достичь даже императорские образцы.

Задумался, пытаясь представить, как это могло бы работать с точки зрения современной науки. Антимагическая броня… Что это могло значить?

С точки зрения физики антимагический сплав, вероятно, должен обладать свойствами, которые блокируют или поглощают магическую энергию. Возможно, это связано с особыми кристаллическими структурами, которые нарушают поток маны, или с материалами, которые могут рассеивать магические импульсы. Если представить магию как форму энергии, то антимагический сплав должен действовать как изолятор или поглотитель этой энергии.

С химической точки зрения такой сплав мог бы включать редкие элементы, которые взаимодействуют с магической энергией на молекулярном уровне. Возможно, это элементы, которые могли бы создавать своеобразный «экранирующий слой», препятствующий проникновению магии. Как оксидный слой алюминия, образовывающийся на поверхности металла. Или же это мог быть сплав, который при воздействии магии менял свою структуру, становясь ещё более устойчивым.

Потянулся, сложив руки в замок, задумался.

Самое интересное здесь то, как такой сплав мог быть использован. Если бы удалось создать лёгкую и прочную антимагическую броню, это могло бы изменить баланс сил в империи.

Сейчас все полагаются на магов и дорогие антимагические сплавы, которые доступны только Императору.

А если я продолжу дело отца и создам то, над чем он работал всю свою жизнь?

А если я вооружу ими своих солдат? Это даст мне огромное преимущество в борьбе не только с монстрами, но и с вражескими магами, возвысит мой род.

— Пётр Арсеньевич, — я возвратился к разговору, — если Скрабели вывезли оборудование из цеха, значит, они знают о разработках отца. Но где сейчас находятся его записи? И как мы можем их найти?

Пётр замялся, его лицо стало напряжённым.

— Записи… — начал он, — ваш отец всегда был осторожен. Он не доверял никому полностью, даже мне. Но я знаю, что он хранил их в тайнике. Где-то в лаборатории или в имении. Он говорил, что только вы сможете найти их, когда придёт время.

Я с облегчением вздохнул. Значит, врагам не достались заметки отца. Возможно, те, что были у меня, единственные. Это хорошо. По крайней мере, у нас ещё есть шанс опередить недругов. Но вопросы всё ещё оставались.

— Пётр, зачем Скрабели вывезли оборудование? И куда?

Бадаев тяжело вздохнул, посмотрел мне в глаза.

— Скорее всего, они повезли его в центральную колонию, там у них большие склады и всё необходимое для экспериментов.

— Зачем ему наше оборудование? Разве нет своего?

— Они явно подкупили кого-то из наших рабочих. Теперь они попробуют воссоздать эксперименты вашего отца по памяти. Но без записей и точных формул это будет сложно. Хотя… — он замолчал, словно взвешивая свои слова.

— Хотя что? — не выдержал паузы я.

— Они и мне предлагали предать вас, — тихо сказал мужчина. — Обещали озолотить, если воссоздам формулу. Но я отказался. Не мог предать ваш род, Кирилл Павлович.

— За это они решили тебя убить?

Бывший управляющий литейным цехом кивнул.

Почувствовал, как по мне прошла волна гнева.

— Я найду и накажу тех людей, которые сделали это с тобой.

Я испытывал уважение к Петру. Он действительно был предан моему роду, несмотря на все трудности.

— Так у отца всё же получилось?

— Он был уже на пороге открытия, — начал отвечать управляющий, его голос стал тише, словно он боялся, что нас могут подслушать, — но не хватало дорогостоящих компонентов, за которыми он раз в полгода отправлялся в экспедицию с вашим дедом. И времени… — он развёл руками, словно показывая, как мало его было.

— Каких компонентов?

— Из экспедиций он привозил тёмный порошок, не больше спичечного коробка. Это вещество потребляло просто прорву магической энергии. Но стоило только убрать от него кристаллы силы, как оно вмиг рассыпалось в пыль.

— И что, этот тёмный порошок обладал антимагическими свойствами?

— О да, — довольно закивал управляющий, — он обладал просто прекрасными антимагическими характеристиками. Магия рядом с ним не действовала на расстоянии до двух метров.

Задумался, пытаясь переосмыслить услышанное.

— Пётр Арсеньевич, спасибо тебе, — я встал и протянул пожилому мужчине руку. — Иди отдыхать и восстанавливать силы. Думаю, мне скоро понадобится новый литейный цех и лаборатория. Так что не вздумай снова нарушать постельный режим.

Как только посетитель ушёл, я закрыл дверь на засов. Достал папин журнал и вставил в корешок артефакт, разблокировав защиту. Я погрузился в дальнейшее изучение отцовских экспериментов.

Наступало утро. Первые лучи солнца пробивались через окно кабинета, освещая разбросанные по столу бумаги и отцовский журнал с экспериментами. Я провёл всю ночь, изучая его записи, пытаясь разгадать тайны, которые он оставил после себя.

С рассветом мысли начали путаться, и я почувствовал усталость. Вспомнил о семье — о матери и младшей сестре. Надо хотя бы на завтрак съездить и пообщаться с ними. Днём предстоит решать дела с поставщиками, а сейчас самое время отвлечься.

Вышел из кабинета и в коридоре лаборатории встретил второго брата Гурьева. Он задумчиво шёл из производственного цеха.

— Доброе утро, Иван, — постарался бодро сказать я. — Как дела? Удалось стабилизировать синтез?

Гурьев вздохнул, потирая виски.

— Не совсем, Кирилл Павлович. Мы всё ещё боремся с нестабильностью катализатора. Кажется, он слишком чувствителен к перепадам температуры. Пробовали разные варианты, но пока безрезультатно.

Задумался на мгновение, вспоминая записи отца и свои знания из прошлой жизни.

— А ты пробовал использовать вместо катализатора А-двенадцать катализатор Б-семь? — спросил я. — Он менее чувствителен к температурным изменениям и, возможно, даст более стабильный результат.

Иван замер, глаза его расширились от удивления. Он задумался.

— Б-семь? — переспросил он, словно пытаясь вспомнить, что это за катализатор. — Даже не вспомнил о нём. Но это может сработать!

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и побежал обратно в лабораторию, явно вдохновлённый новой идеей. Улыбнулся, глядя ему вслед. По крайней мере, теперь у Гурьева есть шанс решить проблему.

Выйдя из здания, увидел пожилого слугу, который, как оказалось, ждал меня всю ночь. Он сидел на ступеньках, прислонившись к стене, и, казалось, дремал. Почувствовал укол вины: надо было отправить его спать, но я забыл.

— Потап, — позвал я, подходя к нему. — Ты что, всю ночь здесь просидел?

Он вздрогнул и быстро встал, стараясь выглядеть бодрым.

— Да нет, ваше благородие, я немного поспал, — ответил он, но тёмные круги под глазами выдавали его с потрохами. — Просто хотел быть наготове, если что.

— Прости, я должен был отправить тебя отдыхать. Ты же знаешь, что сам справлюсь, — покачал головой я.

— Ничего, Кирилл Павлович, — он попробовал успокоить меня. — Привык. К тому же, вы знаете, что я всегда рядом, если что.

Кивнул, чувствуя благодарность к этому преданному человеку.

— Спасибо, Потап, — улыбнулся я. — Теперь проводи меня к папиной машине. Раньше я никогда не интересовался ей, но сейчас…

— Лошади?

— Да, что-то я резко перестал их любить.

Слуга удивлённо поднял бровь, но ничего не сказал, просто кивнул и повёл меня к гаражу. Большие ворота словно были прислонены к скале, в которой сделан гараж. Подъездная дорога, ведущая сюда, явно не подметалась, она была завалена сухими листьями и небольшими ветками деревьев, всюду растущих здесь.

Когда мы зашли внутрь, я замер, поражённый красотой машины. Это был не автомобиль, а произведение искусства. Длинный изящный корпус с блестящими медными деталями, кожаные сиденья, деревянная приборная панель — всё это выглядело так, словно машина только что сошла с конвейера. Она была одновременно мощной и элегантной, сочетая в себе инженерный гений и эстетику.

Подошёл ближе, чувствуя, как восторг и любопытство переполняют меня. Открыл капот и заглянул внутрь. Двигатель был сложным механизмом, он сочетал в себе традиционные элементы из моего мира и магические из этого.

Машина ездила на смеси магической энергии, которую она брала из кристаллов, и горючего, что делало её уникальной.

— Это же чудо инженерной мысли, — прошептал я, проводя рукой по холодным деталям двигателя. — Почему я раньше не интересовался ей?

Потап стоял рядом, наблюдая за мной и улыбался.

— Ваш отец любил её, она для него была словно член семьи, — сказал он. — Но вы, Кирилл Павлович, никогда раньше не разделяли его увлечение.

— Зато теперь у меня проснулся интерес, — ответил я, чувствуя жгучее желание сесть за руль и завести её.

Направился к воротам гаража и открыл их. Свежий утренний воздух ворвался внутрь, смешиваясь с запахом масла и металла. В углу заметил канистры и бочки, аккуратно расставленные в ряд. Подошёл ближе, открыл одну и вдохнул знакомый запах бензина.

— Вот и отлично, — пробормотал я, беря канистру и направляясь обратно к машине.

Потап, наблюдавший за мной с некоторым беспокойством, спросил:

— Кирилл Павлович, что вы собираетесь делать?

— Как что? Поедем на ней к имению, — ответил я, начиная заправлять машину.

— Но вы разве умеете водить? — спросил он, явно сомневаясь в моих способностях.

— Вот и посмотрим, — улыбнулся я, чувствуя азарт. — Чего ждёшь? Неси макры, надо подзарядить её магической энергией.

— У меня есть, — ответил Потап, доставая из пиджака бархатный мешочек. Он вытащил два небольших магических кристалла, которые слегка мерцали. — Их должно хватить.

Я наблюдал, как слуга подошёл к машине и прикоснулся кристаллом к специальному месту на её корпусе. Почти сразу же магическая энергия начала перетекать из кристалла в автомобиль, оставляя после себя лишь пустую оболочку в руках. То же самое произошло и со вторым кристаллом.

— Готово, — сказал Потап, отходя в сторону.

Довольно улыбнулся и сел на водительское место. Кожаное сиденье было мягким и удобным, а приборная панель, украшенная медными деталями, выглядела загадочно. Я взялся за ключ, вставленный в замок зажигания, и повернул его.

Машина вздрогнула, словно оживая. Лёгкий гул двигателя наполнил гараж, и я почувствовал, как сердце начинает биться чаще.

— Ну что, Потап, садись. Сейчас поедем, — довольно сказал я.

Он нервно кивнул и уселся рядом. Он явно нервничал, но виду старался не подавать.

Ещё шире улыбнулся в предвкушении и нажал на педаль.

Глава 12

Плавно тронулся с места. Машина послушно покатилась вперёд.

С управлением справлялся интуитивно, хотя с коробкой передач пришлось немного помучиться. По всей видимости, тут было только три скорости для движения вперёд, но я быстро освоился, что явно удивило Потапа. Он сидел рядом, крепко держась за дверцу, и время от времени бросал на меня удивлённые взгляды.

— Передайте Осипу, чтобы к одиннадцати часам подъехал в имение с документами, — сказал я охранникам, стоявшим у ворот.

Город был пустым — раннее утро. Дорога плавно поднималась вверх по серпантину, и машина быстро разогналась до тридцати километров в час. Дальше разгон шёл медленнее, но я был рад и этому. Максимальная скорость, судя по всему, не превышала шестидесяти километров, но для меня это было настоящим чудом. Теперь не нужно зависеть от лошадей и медленных карет.

Во время подъёма на одном из резких поворотов заметил, что впереди прямо на дорогу падает дерево. Оно рухнуло с грохотом, поднимая облако пыли. Я инстинктивно ускорился, и машина легко проскочила под ним. Если бы мы ехали на бричке или, тем более, в карете, дерево точно упало бы на нас.

— Чёрт! — выругался Потап, оглядываясь назад. — Это что, случайность?

— Не думаю, — ответил я, останавливая машину и выходя наружу.

— Куда вы, господин? А вдруг это засада?

— Тогда бы они уже действовали.

На шум из близлежащих домов начали выходить люди. Я подошёл к основанию дерева и сразу понял, что его падение не было случайным. У корней заметил подозрительные следы: земля была взрыхлена, а вокруг валялось множество окурков. Здесь кто-то явно поджидал нас.

— Это работа мага земли, не находишь? — сказал я, оглядывая грунт.

— Кредиторы? — предположил Потап, подходя ко мне.

— Возможно, — ответил я, оглядываясь по сторонам. — Или кто-то другой, желающий нам помешать. В любом случае это было предупреждение.

Присел рядом с основанием упавшего дерева и рассмотрел окурки. Они все были свежие, выкуренные этой ночью, точной копией друг друга: одна марка, одинаково скурены почти до основания, а ещё на них был заметен след от зубов. Положил один в носовой платок и запихнул в карман. Кто знает, может, ещё пригодится.

Мы вернулись к машине. Почувствовал беспокойство за мать и сестёр.

— Поехали, — сказал я, садясь за руль.

— Вы не будете заявлять в жандармерию? — поинтересовался слуга.

— А смысл? Только время потрачу, а в итоге мне всё равно ничего не скажут.

Потап кивнул, усаживаясь на сидение, и мы тут же тронулись с места. Дальше дорога была без сюрпризов.

Заехал на территорию усадьбы, и мой взгляд сразу же оценил произошедшие перемены. Многое преобразилось здесь. За неделю имение словно ожило. Чувствовалось, что за ним следят и заботятся. Сад около дома, который ещё недавно выглядел заброшенным и неухоженным, теперь был полон жизни. Кусты роз аккуратно подстрижены, дорожки очищены от опавших листьев, а деревья, кажется, даже начали цвести. Зная маму, я понимал, что ещё неделя-две, и сад превратится в настоящую сказку.

Припарковал машину напротив парадной лестницы, около фонтана. Вода в нём вновь била струйками. Автомобиль с его блестящим корпусом и медными деталями идеально вписался в этот пейзаж как часть обновлённого мира.

Из дома ко мне навстречу бежала Тася. Её лицо светилось от радости.

— Кирилл! — крикнула она. — Ты приехал на машине! Это так здорово! Можно покататься с тобой?

Улыбнулся, глядя на её восторженное лицо.

— Чуть позже, сестрёнка, — пообещал я. — Сначала нужно позавтракать.

Мама стояла у двери, улыбаясь. Её рыжие волосы блестели на утреннем солнце. Она выглядела так спокойно, словно нашла, наконец, покой в этом доме.

— Кирилл, — сказала она, когда я подошёл ближе, — ты должен был приехать ещё вчера вечером. Где пропадал?

— Заехал в лабораторию, — ответил я, понимая, что даже соскучился по её строгости и заботе. — Там были неотложные дела.

Мама прищурилась, изучая моё лицо.

— Ты хоть поспал там? — спросила она.

— Вздремнул немного.

— Врёшь, — сразу же парировала она, скрестив руки на груди. — У тебя под глазами синяки, как у совы. Ты совсем не спал, да?

Пожал плечами, не находя, что ответить.

— Ещё один трудоголик мне на голову, — вздохнула она, качая головой. — Весь в отца. Ладно, пойдём хоть завтраком накормлю. А там всё расскажешь про лабораторию и первую неделю в военно-морской академии.

Я подошёл и поцеловал женщину, взяв её под руку. Она нежно погладила меня.

— Когда увидела, что ты приехал за рулём папиной машины, сердце у меня ёкнуло, — сказала она. — Не люблю я эту технику. Ненадёжная она, шумная, да и лошади куда привычнее.

Улыбнулся, пытаясь её успокоить.

— Мама, ещё немного, и машины полностью вытеснят лошадей. Это прогресс. Ты же не хочешь, чтобы мы отставали от времени?

— Прогресс, говоришь? — Баронесса фыркнула. — Ну уж нет, пока я жива, лошади останутся. Они хоть душу имеют, а эти железные коробки…

Мы прошли в светлую столовую, где уже был накрыт завтрак. На нём стояли свежие булочки, кофе, варенье и другие угощения. Но моё внимание сразу привлёк небольшой стол рядом, на котором красовался торт, украшенный свечами.

— Что это? — спросил я, указывая на сладость.

Мама улыбнулась и обняла меня.

— Ну точно, весь в отца, — сказала она, смеясь. — Про свой день рождения забыл.

Я замер на месте, начав считать в уме дни. Точно, это сегодня. Мне исполнилось восемнадцать.

— Как я мог забыть?

— Вот именно, — мама покачала головой. — Ну, давай, садись. Сначала подарки, потом завтрак.

Она протянула мне небольшой аккуратно завёрнутый в бумагу предмет. Развернул и увидел редкую книгу. На обложке золотыми буквами было вытеснено название. Мама объяснила:

— Это «Тайны земляной магии: от мастера к грандмастеру». Знала, что тебе понравится, мы вместе с отцом выбирали её, эта книга точно пригодится, — она вздохнула, наверное, фолиант навеял воспоминания о папе.

Я перелистнул несколько страниц. Книга была настоящим сокровищем, предназначенным для магов от пятого до восьмого уровня, полная редких знаний и практических советов.

— Мама, это потрясающе! — воскликнул я, обнимая её. — Спасибо тебе огромное.

Тут подошла Тася, держа в руках небольшой свёрток с яркой бумагой.

— А это от меня, — сказала она, протягивая подарок. — Только не смей смеяться!

Я развернул подарок и увидел небольшой деревянный кораблик, вырезанный вручную. Он оказался немного кривоват, но было видно, что Тася вложила в него всю душу.

— Это я сама сделала, — сказала она, слегка покраснев. — Ты же теперь в военно-морской академии учишься, так что это символ.

Улыбнулся.

— Сестрёнка, это прекрасно, — я обнял её. — Спасибо тебе. Обязательно поставлю на самое видное место.

Мы сели за стол, и завтрак начался. Мама расспрашивала об учёбе в академии, но я обходился общими фразами, стараясь не вдаваться в подробности.

— Всё идёт хорошо, — сказал я, откусывая кусочек булочки. — Думаю, что большую часть сессии закрою досрочно. А как у вас тут дела? Что случилось за время моего отсутствия?

Мама вздохнула, но быстро улыбнулась.

— Всё спокойно, сынок. Сад почти готов, Тася помогает мне с цветами. А ты не переживай за нас так. Мы справимся. Сосредоточься лучше на учёбе и инициации, которая у тебя должна скоро произойти.

За общением время пролетело незаметно, и вот уже стрелки часов показывали одиннадцать.

В столовую вошёл Осип Гурьев. Он выглядел немного взъерошенным, а в руках держал папку с бумагами. Рядом был его старший сын Лёня, мальчишка лет десяти с живым, любознательным взглядом и тёмно-каштановыми волосами, которые, казалось, никогда не хотели лежать ровно. Его лицо было усыпано веснушками, а большие зелёные глаза как у отца смотрели на мир с любопытством и лёгкой долей скепсиса. На парне был аккуратный, но слегка поношенный костюм из тёмно-синего сукна, который явно был сшит на вырост. Рукава чуть длинноваты, а брюки слегка волочились по полу, но мальчик старался держаться с достоинством, как настоящий маленький джентльмен.

— Кирилл Павлович, — начал Гурьев, слегка запыхавшись, — я прибыл вместе с документами, как вы и просили.

Улыбнулся, глядя на сына управляющего.

— Отлично, Осип. Лёня, привет! — сказал я, обращаясь к мальчишке. — Ты уже помогаешь отцу? Молодец. Меня папа тоже таскал с собой в этом возрасте. Это хорошая школа.

Парень смущённо улыбнулся, поправил очки, которые сползли на кончик носа, и поглядел на отца, словно ища одобрения.

Осип, увидев торт и свечи, вдруг осознал, что забыл про мой день рождения.

— Кирилл Павлович, простите, я совсем забыл, — начал он, смущённо потирая затылок.

— Ничего страшного, Осип, — успокоил я его. — Садитесь и попейте чаю. А я пока документы посмотрю.

Взял папку с бумагами и начал изучать договоры с поставщиком бурых водорослей из Новоархангельска. Периодически я задавал Осипу вопросы, уточняя детали.

— Поставки бурых водорослей, — пробормотал я, листая страницы, — в документах прописаны только минимальные суммы закупки. Осип, а сколько мы уже получили в декабре?

— Минимум почти весь уже поставлен, — ответил он, слегка нервничая. — Осталось две подводы водорослей. Большего по договору требовать не можем. А этого хватит всего на одну неделю.

Я нахмурился.

— А весточек от Николая Павлова нет? — спросил я, имея в виду третьего вассала, который занимался закупками.

— Нет, — ответил Осип, качая головой. — Ни слуху ни духу.

— Ладно, решим на месте, — сказал я, закрывая папку. — Осип, ты со мной. Лёня, если хочешь, тоже поедет, и Потап с нами.

Мама и Тася сокрушались, что я ухожу по делам в свой день рождения, особенно после того, как они почти неделю не видели меня.

— Кирилл, ты же только приехал! — вздохнула женщина. — Неужели нельзя отложить?

— Мама, обещаю быть на ужине, — успокоил её. — Торт был просто восхитительный.

Тася надула губы и скорчила недовольную гримасу.

— Не переживай, сестрёнка, про тебя не забуду. Как приеду, обязательно покатаю на машине.

Осип, чувствуя себя неловко, кланялся баронессе и извинялся за то, что отрывает меня от семьи.

— Простите, ваше благородие, но дела не ждут, — говорил он.

— Всё в порядке, Осип, — успокоила его мама. — Просто верните моего сына к ужину.

— Обещаю.

Мы вышли из дома и сели в машину. Управляющий занял место рядом со мной, а Лёня и Потап устроились сзади. Примерно через двадцать минут добрались до склада поставщика.

Разговор сразу не клеился, было заметно, что они уже нашли нового покупателя и не дорожили старыми клиентами, с которыми работали многие годы. Торговец, сын владельца, встретил нас с высокомерным видом и почти сразу перешёл на повышенные тона. Он заявил, что цены на бурые водоросли поднимаются, и теперь он хочет больше денег за свои поставки. При этом никаких обоснований, кроме «рынок растёт», он не предоставил.

— Вы хотите поднять цену? — спросил я. — Без каких-либо объяснений?

— Такова ситуация, — ответил он, пожимая плечами. — Если не нравится, можете искать другого поставщика.

— Хорошо, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Тогда мы расторгаем договор.

Торговец явно был доволен таким исходом, но удивился ещё больше, когда мы не ушли, а остались стоять на месте.

— Что ещё хотите от меня? — раздражённо спросил он.

— Я ожидаю неустойку за недопоставленную минимальную партию. Согласно двадцать четвёртому пункту договора, вы обязаны выплатить сто золотых.

Торговец замер, его лицо покраснело.

— Что за чушь? — выкрикнул он. — Охрана! Выведите этих наглецов!

Из-за угла вышли двое здоровяков, но я даже не дрогнул. Осип начал нервно шептать мне на ухо:

— Кирилл Павлович, может, не стоит? Мы можем найти другой выход.

— Нет, Осип, — тихо, но твёрдо ответил я. — Не могу позволить, чтобы нас вот так вертели. Пускай знают, что у баронета Пестова есть зубы.

Повернулся к торговцу, который уже начал терять уверенность.

— Если прямо сейчас не выплатите неустойку, буду вынужден обратиться в гильдию торговцев. И тогда вы заплатите не сто, а тысячу золотых. И, поверьте, у меня для этого есть все основания.

На шум, который поднял торгаш, спустился по лестнице старый владелец, пожилой дед. В отличие от своего сына, он выглядел спокойным и рассудительным. Он взял договор и быстро нашёл нужный пункт, а потом, нахмурившись, тыкнул в него пальцем.

— Вот, смотри, — сказал он сыну. — Ты сам подписал это. Неустойка предусмотрена.

Но сын всё ещё упрямился, не желая признавать ошибку.

— Ладно, — наконец сказал старик, вздыхая. — Мы выполним условия. К вечеру вам доставят четыре телеги водорослей. Две, чтобы завершить минимальную поставку за месяц, и ещё две, чтобы вы не обращались в гильдию.

— Договорились, — я кивнул, удовлетворённый исходом.

Мы вышли со склада. Осип всё ещё нервничал, его лицо было бледным.

— Кирилл Павлович, а что дальше? — спросил он, когда мы сели в машину. — Четыре телеги — это хорошо, но что будет потом?

— Не переживай, Осип, — успокоил я его. — У меня есть план. Потап, — обратился я к слуге, который сидел сзади, — в понедельник поедешь в Балтийск. Узнай всё о скупщиках, а ещё лучше — об охотниках, которые им поставляют товар. Нам интересны только бурые водоросли. Пока сконцентрируемся на них.

— Слушаюсь, ваше благородие, — Потап как-то хитро на меня взглянул. — Есть один способ. Попробую споить кого-нибудь из торговцев в кабаке. Они всегда болтливы после пары кружек.

— Делай, как знаешь. Главное, чтобы за три дня ты всё разузнал. В четверг рано утром я планирую поехать из академии в Балтийск. К этому времени у тебя должно быть всё готово. Встретимся там.

Осип, услышав о плане, немного успокоился и добавил:

— Я дам Потапу свой список, там несколько имён, которые могут пригодиться.

Лёня, сидевший рядом с отцом, слушал с заворожённым видом. Для него всё это было ново и невероятно интересно. Заметив его восторг, решил дать ему задание.

— Так, малой, — обратился я к мальчишке, — для тебя есть важное поручение. На этой неделе будешь следить за складом торговца. Меня интересует, сколько водорослей привозят и увозят, и кому они отгружаются. У тебя есть друзья, которые смогут помочь?

Парень довольно закивал, его глаза загорелись.

— Да, Кирилл Павлович! Мы справимся!

— Отлично, — сказал я, доставая из кармана серебряный рубль и протягивая его мальчику. — Вот тебе на расходы. Действуй осторожно, не мозольте глаза.

Лёня взял монету, его лицо светилось от гордости и восторга.

— Спасибо! Я всё сделаю! — воскликнул он и тут же выпрыгнул из машины. — Знаю ребят, которые помогут мне!

Осип смотрел на сына с гордостью, а затем повернулся ко мне.

— Спасибо, Кирилл Павлович, что доверили Лёне это задание. Для него это важно.

— Он справится, — уверенно сказал я. — А теперь поехали. У нас ещё много дел.

День прошёл в суете, но я старался держать всё под контролем. Сначала заехали в единственный работающий магазин. Потом проверяли на производстве склады с готовой продукцией и запасы. Всё было в относительном порядке, но проблемы начали всплывать, как только я углубился в детали. Производственные и организационные задачи сыпались одна за другой, и каждый раз приходилось искать быстрые решения.

Одна из первых проблем, с которой мы столкнулись, это стеклодув, у которого мы заказывали бутылки для целебных эликсиров. Он сообщил, что больше не может производить ёмкости из зелёного стекла из-за нехватки сырья. Я быстро организовал совещание с братьями Гурьевыми.

— Что будем делать? — спросил Осип, явно уставший со мной мотаться весь божий день. — Традиция разливать зелья в зеленые пузырьки существовала всегда. Мы задали этот обычай, и теперь все снадобья восстановления узнают по изумрудному стеклу.

— Переходим на прозрачное, — решил я. — Так даже будет лучше. Прозрачные бутылки позволят видеть насыщенный болотный цвет эликсира. Это станет частью нашего ребрендинга.

— Ребрендинга? — удивился Иван. — Что это такое? Не слышал.

«Спалился», — вдруг понял я. Но надо теперь выкручиваться и объяснить понятие, которое для меня, человека из двадцать первого века, было привычным, но для них совершенно новым.

— В одной из европейских книг прочитал, — махнул рукой я, словно постоянно только и делаю, что объясняю его. — Это когда меняют внешний вид продукта, чтобы сделать его более привлекательным для покупателей. Мы не меняем сам эликсир, его качество останется прежним, но мы меняем то, как он выглядит и как его воспринимают люди. Это как переодеться в новый костюм: вы остаётесь собой, но производите другое впечатление. Понятно?

Братья переглянулись и кивнули.

— Как мы это сделаем? — с любопытством спросил Осип, слегка наклонившись вперёд.

— Во-первых, это прозрачная упаковка, — начал я максимально понятно. — Люди должны видеть, что внутри. Наш эликсир имеет насыщенный болотный цвет, который говорит о его качестве. Пусть покупатели это видят. Во-вторых, пусть стеклодув наносит на флаконы гравировку с номером. А также текст: «Эликсир Пестова спас… жизней».

— С какого номера начнём? — спросил Осип, задумчиво глядя на образец прозрачной бутылки, которую я держал в руках.

— А сколько мы произвели за всё время, что руководили лабораторией отец, дед и прадед?

— Много, — ответил Иван, задумчиво потирая подбородок. — Очень много. Точную цифру назвать сложно, но точно сотни тысяч, если не больше.

— Тогда начнём по порядку с первого, но чтобы перед цифрой стояли шесть нулей, — улыбнулся я. — Первая бутылка будет с номером 000001, следующая 000002, и так далее. Это создаст впечатление, что мы уже спасли множество жизней, даже если точное число неизвестно.

Осип задумался, а Иван начал кивать, его лицо постепенно озарялось пониманием.

— Гениально, — наконец сказал Осип. — Люди знают, что наша продукция на рынке давно, но они могут только догадываться, сколько человеческих жизней мы за это время спасли.

— Именно, — подтвердил я. — Это не обман, а просто способ подчеркнуть нашу историю и качество. Мы действительно спасали жизни, просто теперь покажем это более эффектно.

Братья Гурьевы довольно переглянулись. Идея явно пришлась им по душе.

— А что насчёт главного конкурента Евдокимова? — спросил Иван.

— Мы сделаем ещё один лечебный эликсир, — сказал я. — Со свойствами чуть лучше, чем у него.

— Какова в таком случае будет себестоимость?

— Не больше сорока серебряных, я синтезировал нечто подобное.

— Ну вот и отлично. Он продаёт его, насколько я помню, за семьдесят пять серебряных монет, а мы будем продавать за семьдесят. Назовём его «Малый целебный раствор».

— Раствор? — переспросил Иван.

— Именно раствор, это подчеркнёт качество, следовательно, унизит продукцию конкурента.

— Гениально! — вновь воскликнул Осип. — Если народ хочет покупать что-то подешевле, пусть покупает у нас. Но качество основного целебного эликсира мы не снизим?

— Именно, — подтвердил я. — Мы не будем гнаться за количеством в ущерб качеству. Основной целебный эликсир требуется и дальше модифицировать, чтобы он оставался лучшим во всей империи. Но если люди хотят дешёвый вариант, дадим им его.

Понимал, что таким ходом объявлю своему конкуренту войну.

Ну а чего он хотел?

Думал, меня удастся победить?

Хрен ему. Я из другого теста. Евдокимову меня не сломить.

Дайте пару лет, ну или хотя бы несколько месяцев, и я из нашей семейной алхимической лаборатории сделаю целую фармацевтическую империю.

Война же меня не пугает.

Глава 13

Перед возвращением домой ещё часок поработал с бумагами в отцовском кабинете. Вечером ехал к семье усталый, но довольный тем, как прошёл день.

Однако, приближаясь к усадьбе, я заметил на территории много незнакомых карет и бричек, а дом был полон света. В окнах горел свет, из открытых дверей доносились звуки музыки и смеха.

Бросил машину посреди дороги и вышел, слегка озадаченный.

— Что происходит? — спросил я у Потапа, который направлялся ко мне.

Слуга после визита на склады сразу уехал домой, оправдавшись подготовкой к завтрашнему отъезду в Балтийск.

— Ваше благородие, — ответил он, слегка улыбаясь, — баронесса организовала небольшой приём в честь вашего восемнадцатилетия. Гости уже собрались.

Вздохнул, чувствуя, как внутри смешиваются удивление и лёгкая тревога. Я не ожидал такого.

Следом за мной подъехали две кареты, которые я обогнал по дороге, в них оказались братья Гурьевы с семьями и управляющий литейным цехом Бадаев.

— Вы все это знали? — спросил я Осипа, подошедшего первым.

Тот лишь поднял руки вверх.

— Маменька, — вырвалось у меня, и я покачал головой.

Когда поднимался по парадной лестнице, моё внимание привлекли звуки рояля. Мелодия была красивой, но печальной, словно рассказывала о чём-то глубоко личном. Магия воздуха, усиливающая звук, делала музыку ещё более пронзительной. Она буквально пробирала до костей.

Вошёл в дом, увидел людей: мужчины были одеты в строгие костюмы, женщины — в элегантные платья, но музыка так сильно впечатлила их, что моего появления даже не заметили. Они стояли молча, а некоторые плакали.

В гостином зале увидел маму. Она сидела за роялем в тёмно-синем платье, которое подчёркивало элегантность. Пальцы легко скользили по клавишам, а лицо было сосредоточенно. Я понял, что мама играет что-то из прошлого, вероятно, вспоминая отца. Музыка была грустной, но в ней чувствовалась надежда.

Когда мама закончила играть, зал взорвался аплодисментами. Она уступила место за роялем кому-то из гостей и направилась ко мне. Глаза были слегка влажными, но женщина улыбалась.

— Кирилл, — сказала она, обняв меня, — прости, что не смогла организовать день рождения, которого ты достоин. Но я пригласила сюда самых преданных друзей и хороших знакомых. Все они живут в этой колонии и хотят поддержать нас.

— Мама, ты сделала всё правильно. Важно вливаться в местное общество. Спасибо тебе.

Внутри я, конечно, считал, сколько денег ушло на это мероприятие, но не подал виду. Мама старалась, и это главное, а денег ещё заработаю.

Гости начали подходить ко мне, поздравляя с днём рождения. Среди них были давние друзья семьи, которых я знал с детства, и новые знакомые, желающие, судя по всему, засвидетельствовать своё почтение. Я старался быть вежливым, но в голове роились мысли только о предстоящей неделе и о том, как много надо успеть.

— Кирилл Павлович, — обратился ко мне Иван Гурьев, подходя с бокалом, — поздравляю. Уверен, что вас ждёт успех.

— Спасибо, Иван, — ответил я, слегка улыбнувшись. — Мы ещё покажем, на что способен род Пестовых. Я подниму его, даже если для этого придётся перевернуть всю империю.

Вассалы моего рода: Иван и Осип Гурьевы, а также Пётр одобрительно кивнули.

— Вы уже доказали, что способны справляться с трудностями. И мы готовы следовать за вами.

— Спасибо, приятно это слышать, — сказал я, делая глоток из бокала. — Впредь надеюсь на вашу поддержку и преданность.

— Не сомневайтесь, мы не подведём, — уверенно добавил Пётр Бадаев, слегка наклонив голову.

После мне пришлось оставить их и пообщаться с гостями в большом зале. Время тянулось крайне медленно. Это всегда так, когда делаешь что-то скучное или бессмысленное, не получая от этого никакого удовольствия. Вот и я сейчас его не получал. Но это всё было нужно для того, чтобы мама и младшая сестрёнка быстрее обвыклись и завели новых знакомых.

Я переходил от одного гостя к другому, обмениваясь любезностями, выслушивая поздравления и пожелания успехов. Некоторые из них были искренними, другие — явно продиктованными вежливостью. Я улыбался, кивал, благодарил, но внутри чувствовал, как нарастает усталость.

— Кирюша, как приятно видеть вас в нашем обществе! — говорила пожилая женщина с веером в руках. — Ваш отец был замечательным человеком. Надеюсь, вы продолжите его дело.

— Спасибо, — отвечал я, стараясь звучать искренне. — Сделаю всё возможное, чтобы оправдать ваши надежды.

— А как вам наш Новоархангельск? — спросил мужчина в строгом костюме, явно один из местных торговцев. — Надеюсь, вы уже успели освоиться?

— Пока только начинаю, — ответил я, чувствуя, как терпение подходит к концу.

Это настолько утомило меня, что вскоре я стал искать повод, чтобы покинуть зал хотя бы ненадолго. Наконец, увидев, что мама занята разговором с одной гостьей, а Тася смеётся с кем-то из детей, поспешил ретироваться и позволить себе небольшую передышку.

Отправился на веранду, выходящую в сад. Ночное небо было ясным, усыпанным тысячами звёзд. Луна, почти полная, освещала сад, создавая причудливые тени от деревьев. Воздух был свежим, а тишина нарушалась лишь звуками праздника в доме.

Сел за один из столиков, чтобы полюбоваться видом, но мой взгляд случайно упал на пепельницу. В ней лежал окурок. Тот самый, который я видел утром у дерева, чуть не придавившего меня. Достал из кармана платок, развернул его, чтобы сравнить. Окурки были одинаковыми: тот же сорт табака, та же форма, даже следы зубов совпадали.

Человек, участвующий в покушении сегодня утром, был здесь, среди гостей.

Меня охватило беспокойство. Решил действовать осторожно.

Весь оставшийся вечер я следил за гостями, пытаясь вычислить, кто мог оставить этот окурок. Подключил слугу.

— Потап, — шепнул я, отведя его в сторону, — узнай, кто сидел за этим столом до меня. И подготовь список всех сегодняшних гостей.

— Слушаюсь, ваше благородие, — кивнул он и сразу же отправился выполнять поручение.

Гости постепенно начали расходиться, но я так и не смог выяснить, кто оставил этот окурок. Мама, заметив мой озадаченный вид, подошла ко мне.

— Кирилл, что-то случилось? — участливо спросила она.

Вздохнул, но всё же решил рассказать ей о произошедшем этим утром.

— Это не было случайностью. Я нашёл окурок рядом с деревом, а сейчас увидел точно такой же здесь, на веранде.

Мама нахмурилась, но я показал ей окурки, указывая на характерные отметки зубов.

— Видишь? Это один и тот же человек.

Женщина тяжело вздохнула, словно решаясь на что-то, её лицо вмиг стало серьёзным.

— Кирилл, я должна тебе кое-что сказать. Несколько дней назад кто-то забрался в дом и обыскал кабинет отца. Я не хотела тебя беспокоить, но теперь понимаю, что это может быть связано.

— Мама, я боюсь оставлять вас одних. Кто-то настолько нагло действует, это опасно.

— Не переживай, сынок, — успокаивала она, положив руку на моё плечо. — Мы справимся. Теперь перед сном ставлю магическую сигнализацию на свою и Тасину дверь. Никто не сможет подобраться к нам незаметно.

Я кивнул, но внутри всё равно оставалось беспокойство.

— Оставь мне этот окурок, постараюсь выяснить, кто из гостей его оставил. А сейчас ступай, иди отдыхать, тебе завтра рано ехать на учёбу.

В академию я поехал один. Потап примерно в это же время выезжал в Балтийск, чтобы к четвергу собрать информацию о поставках бурых водорослей. А я пока вплотную займусь учёбой.

Путь занял чуть больше полутора часов, притом большую часть времени я потратил на медленный спуск по серпантину. Дорога петляла между холмов, и я едва ли мог разогнаться больше, чем до двадцати километров в час. Но когда я наконец оказался в низине, где дорога стала ровной и прямой, вдарил по газам на полную. Машина рванула вперёд, и я почувствовал, как она набирает скорость. По ощущениям удалось разогнаться километров до шестидесяти. Для этого мира это было почти невероятно.

Когда обгонял едущие повозки и кареты, казалось, что они просто стоят на месте. Лошади, запряжённые в них, нервно ржали, а возницы провожали недовольными взглядами. Я даже заметил, как один из них снял шляпу и начал что-то кричать, но его слова потерялись в шуме мотора.

Ветер задувал мне в лицо через открытое окно, и я чувствовал, как адреналин наполняет кровь. Это было то самое чувство драйва, которого мне так не хватало, чтобы ненадолго забыться. Ощутить свободу, когда машина будто становится продолжением тебя, а дорога бесконечной. На несколько минут я забыл обо всех проблемах, о долгах, о конкурентах, об учёбе, о том, что кто-то следит за мной. Была только дорога, ветер и скорость.

Заехав на территорию академии, остановился у ворот. Пожилой охранник, узнав, что я студент, предложил присмотреть за машиной за небольшую мзду в пять серебряных монет.

— Будем сдувать с неё пылинки, — пообещал он, улыбаясь. — Место для парковки недалеко от конюшен.

Согласился, заплатил и поставил машину на указанное место. Тут же мой взгляд упал на несколько грузовиков, стоящих рядом. Я был удивлён: до этого мне ни разу не попадались в этом мире такие машины. Оказалось, их только в начале учебного года привезли с «большой земли». Теперь они будут использоваться для перевозки студентов на практику.

— Для чего это нужно? — спросил я у охранника. — Море же прямо тут, рядом с академией.

— Практика будет в Балтийске, — объяснил он. — Там размещается флот. Тут у нас только теория, а всё серьёзное — там.

Задумался, пытаясь понять логику.

— Зачем было строить академию здесь? Почему не в Балтийске? Для чего все эти сложности?

Охранник усмехнулся, как будто эти вопросы он слышал уже не один раз.

— Всё для безопасности, молодой человек. Здесь рядом телепорт, ведущий в «Ярцево». Если что-то пойдёт не так, сможем быстро эвакуироваться.

Кивнул в ответ, но в голове всё ещё крутились вопросы.

Зачем такие сложности?

Почему нельзя было всё сделать проще?

Но я понимал, что пока мне сложно разобраться в этой системе. Возможно, позже, когда я обвыкнусь, всё станет понятнее.

Да и к тому же все старожилы боялись прорыва монстров, но, насколько я знал из памяти Кирилла, ничего подобного в этой колонии не происходило уже больше двух десятков лет. Да, небольшие прорывы случались, но на их локализацию сразу отправлялись местные охотники на тварей и регулярные части стражи телепорта, базирующиеся в каждой колонии. Эти отряды были хорошо обучены и оснащены, чтобы быстро справляться с угрозами.

Может, это просто пережитки прошлого?

Люди привыкли жить в страхе, даже когда реальной опасности уже нет.

Или, может, власти специально поддерживают этот страх, чтобы оправдать свои строгие меры и контроль?

Вспомнил, как в моём мире люди тоже часто боялись того, что уже давно перестало быть реальной угрозой. Страх — это мощный инструмент, и его легко использовать для управления массами. Но здесь, в этом мире, всё было сложнее. Магия, монстры, прорывы, множество миров — всё это делало реальность куда более непредсказуемой.

Возможно, я пока просто не понимаю всех нюансов. В конце концов, я только начал вникать в местные порядки. Но одно знал точно: если хочу выжить и поднять свой род, нужно разобраться во всём этом, и не просто разобраться, а научиться применять знания себе во благо.

Первую половину недели я потратил на досрочную сдачу специальных и естественных наук. С теорией магии и основами управления энергией всё прошло гладко, я сдал их без особых проблем. Однако с монстроведением провернуть нечто подобное не удалось. Профессор, ведущий этот предмет, оказался слишком консервативен.

— Не торопитесь, — сказал он, глядя на меня поверх очков. — Экзамен я приму у вас во время сессии, а сейчас нет, но освобождение от занятий до конца семестра дам.

Согласился, понимая, что спорить с ним себе дороже. В итоге за три недели до сессии я должен был присутствовать только в среду и субботу. Остальные дни у меня оказались полностью свободными.

Я был рад этому, но понимал, что расслабляться нельзя. Теперь нужно было сделать свой график максимально эффективным, чтобы подготовиться к сдаче нормативов по спортивным дисциплинам.

После субботних занятий до вторника буду заниматься делами в доме и на производстве, а со среды до субботы готовиться в академии к спортивным зачётам и заниматься в библиотеке.

Благодаря аферам Мити доступ к литературе для старшекурсников у меня был, так что с интересными книгами проблем не предвиделось. Оставалось только договориться насчёт занятий фехтованием, но сосед так ничего и не обсудил с Елизаветой.

В понедельник после занятия я выгадал идеальный момент, когда никого не было рядом, и подошёл к Качалову. Он стоял в коридоре, листая тетрадь.

— Сергей, хотел с тобой поговорить насчёт Лизы, — начал я, стараясь звучать максимально нейтрально.

Парень поднял бровь, явно удивлённый моим вопросом.

— О Лизе? — переспросил он, слегка ухмыльнувшись. — А что случилось?

— Ну, думал, что она твоя девушка, — объяснил я, — и хотел через тебя договориться.

В этот момент из-за угла вышла сама Елизавета. Услышав наш разговор, она сразу нахмурилась.

— Почему это за меня должен решать Сергей? — возмутилась она, подходя ближе.

— А она разве не твоя девушка? — спросил я парня.

Тот довольно улыбнулся и кивнул:

— Ну, можно сказать, что так.

— С чего ты вообще решил? — Лиза повернулась ко мне, её глаза горели негодованием. — Почему ты так решил?

— Ну, вы всегда вместе, — попытался объяснить я.

— Это не значит, что я его собственность!

— Извини, не хотел тебя обидеть.

Сергей закатил глаза, мол, да, иногда у неё бывает.

Девушка же на меня смотрела разъярённым взглядом, словно я стал врагом номер один.

Вечером после занятий пошёл в библиотеку: надо было подготовиться к предметам, которые я планировал досрочно сдать во вторник. Взял несколько книг по теории магии и уселся за стол в дальнем углу. Через некоторое время заметил, что пришла Елизавета с подругами. Они сели за стол неподалёку, но через час однокурсницы ушли, оставив её одну.

Когда отправился сдавать книги, то решил подойти к ней.

— Елизавета, — начал я, стараясь говорить максимально спокойно, — прости за ту ситуацию. Я действительно не хотел тебя обидеть.

Она посмотрела на меня с недовольством:

— Что тебе надо? И вообще, прошу больше не приближаться ко мне.

Вздохнул, но решил всё же расставить все точки над «ё».

— У меня проблемы с фехтованием, ты сама видела это на уроках. Хотел попросить поднатаскать меня. Взамен могу помочь с любым предметом или теорией магии.

Елизавета фыркнула:

— Мне это неинтересно.

— Тогда деньги, — предложил я, понимая, что это, возможно, не лучшая идея.

Её лицо исказилось от раздражения:

— Ты серьёзно⁈ Думаешь, моё время можно купить⁈

Она повысила голос, и в читальном зале все обернулись на нас. Библиотекарь строго посмотрела в нашу сторону:

— Тише, пожалуйста!

— Как с тобой тяжело, — вздохнул я. — Вот чего ты орёшь? Я же твой однокурсник, прошу помощи, предлагаю что-то взамен, а ты…

Она ещё какое-то время буравила меня тяжёлым взглядом, но я так и стоял.

— Хорошо, я согласна, — вдруг сказала она. — Но за услугу.

— Какую? — насторожился я.

— Это правда, что у тебя есть машина? — спросила она, пристально глядя.

— Да, — ответил я, — она сейчас на территории академии.

— Тогда слушай. Мне нужно в четверг в Балтийск на экзамен на мастера клинка. Его принимают только по вторникам и четвергам в двенадцать часов. Тащиться на карете в одну сторону больше двух дней я не могу. Мне надо подтвердить пятую ступень до прохождения инициации. И сделать это как можно быстрее. Понимаешь?

Я кивнул. Хотя реально не понимал, как это могло быть связано, но да ладно.

— Если доставишь меня туда и обратно, то я согласна тебя поднатаскать так, что сдашь зачёт тренеру. Но о нашей поездке не должен никто знать.

Не задумываясь, кивнул.

— В этот четверг я как раз туда собираюсь. Так что договорились. В пять утра жду тебя у своей машины. И пропуск не забудь, а то охрана не выпустит.

Елизавета плотно сжала губы, словно задумалась.

— Нет, встретимся за территорией академии. У первой развилки.

Я кивнул, а девушка прислонила указательный палец к губам.

Слышал, что на лошадях дорога от Санкт-Петербурга до Москвы в моём мире занимала от двух с половиной до семи дней. Всё зависело от метода. Например, на почтовых лошадях, которые менялись на каждой станции, и, не останавливаясь на ночь, почтовая карета достигала цели за двое с половиной суток. А вот на собственных лошадях скорость движения снижалась, так как животным требовался отдых. В таком случае путь мог занять от пяти до семи дней. На дилижансе, общественном экипаже, который следовал по расписанию, из-за частых остановок дорога занимала от четырёх с половиной до шести дней. Но там было шестьсот пятьдесят километров.

Тут же от Новоархангельска до Балтийска около трёхсот. А с учётом отличных широких и ровных дорог я мог надеяться преодолеть это расстояние на машине за шесть, а, может, за пять часов.

Так что если мы выедем в пять утра, то точно должны успеть к двенадцати дня.

Что касается заправок для авто, то тут я не переживал. В багажнике у меня было две двадцатилитровые канистры, а в кошельке кроме нескольких золотых ещё три средних макра. Этого должно хватить на дорогу туда. На обратном пути надо будет купить ещё бензина. А он, как оказалось, продавался в каждом постоялом дворе. В этой колонии они были по всему тракту на расстоянии двадцати километров друг от друга.

Ровно в пять утра я выехал за территорию академии и встал на первой же развилке в ожидании девушки.

Жду.

На часах уже пять пятнадцать, пять тридцать, пять сорок пять.

Так, я что-то не понимаю.

Заметил, что от нетерпения начал постукивать пальцами по рулю. Я вроде не её парень, чтобы столько ждать.

Ровно в шесть уехал.

Проехал пару километров и заметил на дороге парнишку. Тот стоял, держа в руках что-то замотанное в ветошь, и махал мне рукой.

Сбавил скорость.

Ну точно парень, только уж больно худощав, наверное, даже похудее меня будет.

В этот момент паренёк снял кепку, и из-под неё выпали длинные тёмные волосы.

Елизавета!

Она была одета в простую рубаху и штаны, которые явно были ей велики. На голове — кепка, а лицо слегка вымазано грязью, чтобы скрыть черты.

Мастерски замаскировалась, она выглядела как худощавый паренёк лет пятнадцати.

Елизавета быстро запрыгнула на переднее сиденье и прижалась вниз, чтобы никто не увидел её с дороги.

— Что это за маскарад? — поинтересовался я, когда мы отъехали достаточно далеко, и она, наконец, села нормально.

— Никто не должен знать, что я еду сдавать на мастера клинка, ты понял? — ответила она, садясь ровно и убирая волосы в хвост.

— Да, понял, — кивнул я.

Ближе к середине дороги Лиза начала сильно нервничать.

— Мы не успеем к двенадцати. Мы точно не успеем, — она то и дело глядела на небольшие часы на торпеде.

Посмотрел на девушку. Пальцы нервно перебирали край рубахи, глаза бегали от дороги к часам и обратно. Она кусала губу, явно пытаясь сдержать волнение.

— Ничего страшного, — попробовал успокоить я её, — если сегодня не успеем, то обязательно попробуем в следующий раз.

— Ты не понимаешь, — сказала Лиза, её голос дрожал, — это действительно важно. Если у меня не получится сдать его сейчас, то я не сделаю этого никогда.

Переубеждать её в обратном мне не хотелось, к тому же, что может быть лучше для раздумий, чем длинная дорога в тишине. А подумать мне было над чем, так что я лишь молча придавил педаль акселератора.

Глава 14

Путешествие до Балтийска оказалось довольно долгим, но невероятно живописным. Мы медленно спускались с гор, петляя. В какой-то момент дорога внезапно выровнялась и стала прямой, как стрела. Она пролегала через горные породы насквозь, иногда мы проезжали через туннели, вырубленные прямо в скалах, а иногда дорога нависала над пропастями, превращаясь в каменные мосты, которые казались настолько массивными и надёжными, что могли выдержать несколько десятков гружёных грузовиков.

Когда горы с крутыми расщелинами остались позади, начались холмы, а затем низменность, где иногда попадались болотистые участки.

Эти места вызывали у меня смешанные чувства: глядя на лес было тревожно, и в то же время тянуло туда, хотелось разведать. Иногда ветер приносил со стороны леса или болота крики хищников, которые здесь водились в достатке.

По бокам дороги, метрах в пятидесяти, растительность полностью отсутствовала. Это была зона безопасности, чтобы звери не могли незаметно подкрасться к путникам.

Здесь я в очередной раз восхитился продуманностью людей, которые строили это.

Постоялые дворы оказались более массивными и укреплёнными, чем в центральных «Точке» и «Ярцево». Их стены были сложены из толстых каменных блоков, а вокруг стоял высокий частокол с острыми кольями.

Мы остановились в одном таком дворе, чтобы заправить машину. Пока заливал бензин, внимательно осмотрелся. Внешне всё казалось внушительным и надёжным, но при ближайшем рассмотрении ощущалось, что на эту колонию сильных нападений монстров давно не было. Стража вела себя расхлябанно: охранники лениво переговаривались между собой, а один из них даже дремал, прислонившись к стене.

Строениям требовался ремонт: входные ворота скрипели на ржавых петлях, на одной из стен я заметил трещину, которая явно никого не беспокоила. Скорее всего, проверок здесь не было давно.

Атмосфера царила расслабленная, почти беспечная. Казалось, что люди привыкли к спокойствию и не ожидали никаких угроз. Это всё было одновременно успокаивающе и тревожно.

Вторая часть пути в основном пролегала через равнину. Иногда попадались луга, где трава была такой высокой, что казалось, будто едем по зелёному морю. Но чаще всего пробирались сквозь леса. В горах это были сосны, стройные и высокие, а в низинах что-то похожее на джунгли с густой растительностью и лианами, свисающими с деревьев.

Елизавета сидела рядом молчаливая и сосредоточенная. Её волнение, казалось, немного утихло, но я видел, как она время от времени поглядывает на часы.

— Красиво, правда? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.

Она кивнула, не отрывая взгляда от дороги:

— Да, но главное — успеть.

— Не хочешь рассказать, почему вдруг эта поездка стала настолько важной для тебя? — дружелюбно спросил я. — Ты же говорила, что экзамен принимают ещё по вторникам. Ну или в следующий четверг могли поехать.

Елизавета долго не отвечала, но потом вздохнула, ненадолго посмотрев в небо, и наконец повернулась ко мне:

— Этой ночью я проснулась в холодном поту. Соседка вызвала лекаря. Он сказал, что в ближайшие пять дней у меня произойдёт инициация.

— А до этого ты не чувствовала, что в тебе просыпается магический источник?

— Нет, — девушка испуганно посмотрела на дорогу.

Из памяти Кирилла я знал, что инициация у всех проходит по-разному. Здесь больше зависело даже не от стихии, которой впоследствии овладевал человек, а от его темперамента и внутреннего состояния. В момент пробуждения источник магии у каждого открывался по-своему, но от того, как это произошло, зависели переходы на новые уровни.

Существовало два вида магов. У первых процесс происходил медленно, постепенно. Для них инициация и переходы на новые уровни не такие болезненные. Они чувствуют изменения, могут контролировать их, адаптироваться.

А вот у вторых всё происходило одномоментно. Инициация, переход на новый уровень магического источника — это как взрыв. Такие люди обычно могут впасть в безумие и потерять контроль над собой. Особенно опасно, если это случится во время сражения. Таких магов до стабилизации состояния стараются изолировать, чтобы они не поубивали никого.

Большинство людей входит в первую группу. Но, судя по тому, что сейчас сказала Лиза, она из второй.

Это означало, что у девушки был сегодня только один шанс сдать на мастера клинка. После инициации, пока магический источник не стабилизируется, а это может затянуться на несколько лет, ей будет запрещено заниматься боевыми искусствами и фехтованием. Неконтролируемый выброс энергии мог навредить не только ей самой, но и окружающим.

Кивнул девушке и вдавил педаль газа до упора, но прироста в скорости авто не было, я и так выжимал из него всё возможное.

Впереди показался город Балтийск. Издалека он выглядел как оживлённый порт: дым от пароходов поднимался в небо, десятки мачт торчали из гавани, а чайки кружили над водой, издавая пронзительные крики.

Атмосфера на окраине города была шумной и немного хаотичной. Улицы заполнены людьми, телегами и повозками, а в воздухе витали запахи моря, рыбы и дыма.

Гильдия клинка находилась недалеко от тракта, так что нам повезло: с таким плотным движением на другой конец города мы бы точно не успели вовремя.

Когда подъехали ко входу, ещё минут пятнадцать оставалось в запасе.

Здание гильдии выглядело внушительно: высокие каменные стены, украшенные гербами и флагами, массивные деревянные двери с коваными ручками. Над входом была вывеска с изображением скрещённых шпаг, а рядом стояли несколько учеников в тренировочной форме, оживлённо обсуждая что-то.

Я остановил машину и повернулся к Елизавете:

— Тебе ещё нужна моя помощь?

Она покачала головой:

— Нет, спасибо. Заезжай за мной вечером.

— Договорились, — кивнул я.

К часу дня подъехал к одному из кафе на центральной площади. Это было уютное место с террасой, откуда открывался вид на побережье Балтийска. Бухта оказалась заставлена кораблями: военными, частными и множеством рыболовных. Некоторые из них напоминали китобойные: быстрые, проворные, с несколькими пушками и гарпунами на носу. Эти суда использовались для охоты на рыб-монстров, некоторые виды которых считались настоящим деликатесом.

Мы с Потапом условились встретиться в этом кафе в обеденное время.

Заказав еду, я решил попробовать местный суп с рыбой, той самой, за которой ходили китобойные суда. Кирилл, судя по воспоминаниям, очень любил это блюдо, и я решил, что стоит его попробовать.

Уху подали в глубокой керамической миске, украшенной синими узорами, напоминающими волны. Аромат был насыщенным, чувствовались нотки свежей рыбы, трав и чего-то дымного, как будто бульон варили на открытом огне или кинули уголёк из костра, как я делал в своём мире. В бульоне были крупные куски рыбы, картофель, морковь и лук. На поверхности блестели капли масла, а сверху плавал свежий укроп.

Я взял ложку и попробовал. Вкус был насыщенный: слегка солоноватый бульон, нежная рыба, которая буквально таяла во рту, и лёгкая острота от специй. Это было что-то среднее между деревенской ухой и средиземноморским рыбным супом, но с местным колоритом.

Похлёбка оказалась настолько хороша, что я не мог остановиться. Каждый кусочек рыбы был идеально приготовлен, а бульон оставлял приятное послевкусие.

Да, не полюбить такое блюдо сложно, теперь понятно, почему Кириллу так нравился этот суп.

Когда я перешёл к чаю и едва успел сделать первый глоток, появился Потап. Он как метеор влетел в кафе, его лицо было раскрасневшимся от быстрой ходьбы, а глаза горели. Слуга едва сдерживался, его руки слегка дрожали, а дыхание было прерывистым, словно он бежал через весь город, чтобы успеть сообщить мне новости.

— Ваше благородие, — сказал слуга и сел напротив, — узнал многое, очень многое. Вы даже не представляете, что тут творится!

— Ну, рассказывай. Только давай по порядку.

— Во-первых, — начал Потап, размахивая руками, — основные поставщики водорослей в Балтийске — это местные рыбаки и охотники за тварями. Но вот в чём загвоздка: для них это не основной товар. Они собирают растения только на обратном пути, если идут без улова и добытых монстров. Водоросли растут в изобилии в соседней колонии, но их никто не добывает целенаправленно.

— Почему? Разве это не выгодно?

— Нет, — Потап покачал головой, — рыбаки говорят, что если добывать только их, то еле отобьёшь траты за пользование порталом из этого мира в тот. Выходит, это у них сопутствующая добыча, чтобы хоть как-то оправдать расходы на плавание, если трюмы пусты. Выходить же на большом судне для добычи водорослей невыгодно: потом некому пристроить такую большую партию.

— Понятно, — кивнул я, чувствуя, как в голове начинают появляться первые идеи. — Значит, нам нужно найти человека, который будет скупать эти водоросли у приходящих судов.

— Если бы всё было так просто, — слуга глубоко вздохнул. — Большая часть их улова уже скуплена Евдокимовым.

— Как он успел всё скупить? Он что, вездесущий?

— Он предложил добытчикам долгосрочные контракты с предоплатой. Многие согласились, потому что это гарантировало им стабильный доход. Но вот условия… — он сделал паузу, словно давая мне время осознать масштаб проблемы.

— Какие он предложил условия? — не выдержал я.

— Евдокимов даёт один золотой авансом, но при условии, что весь улов будет сдаваться только его людям и как минимум раз в месяц рыбаки обязаны доставить ему не меньше тысячи килограмм. Если они не выполняют условия, то обязаны вернуть аванс с процентами, а если не могут — их имущество, включая лодки, может быть конфисковано.

— Жёстко, — пробормотал я. — Но зачем ему всё это? Что он с будет делать с таким количеством водорослей?

— Вот тут-то самое интересное, — Потап ухмыльнулся, — я достал один из его договоров, — он с торжествующим видом вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул мне.

Развернул документ и начал внимательно изучать. Договор был составлен на год, максимальная стоимость контракта двенадцать золотых, хотя Потап добавил, что многие рыбаки заключали и на большие суммы. Одна сторона обязана доставить не меньше тысячи килограмм водорослей, а вторая оплатить их. И всё это не реже раза в месяц.

— Если рыбаки не отгрузят товар, то это будет неисполнением договора, а, следовательно, долг, — пробормотал, чувствуя, как в голове начинает складываться пазл. — А потом конфискация имущества, включая лодки. Но зачем ему всё это? Что он с этим будет делать? — вновь задал я те же вопросы.

— Вот! — воскликнул Потап и наклонился ближе. — В договоре указано, что за выполнением условий будет следить третья сторона — Оксаковы. Знакомая фамилия, не так ли?

— Оксаковы? Это же кредиторы отца, которые наравне с людьми Скрабеля попортили мне жизнь в центральной колонии.

— Именно, — кивнул Потап, его лицо стало серьёзным. — Евдокимов явно не просто так связался с ними. Он хочет контролировать не только поставки, но и самих рыбаков. Если они не выполнят условия, Оксаковы заберут их лодки, а Евдокимов получит ещё больше контроля над рынком.

— Нехорошо, очень нехорошо, ведь если у нас не будет доступа к бурым водорослям, то не будет целебных эликсиров, а если не будет эликсиров, разорится мой род, — сказал я, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Что насчёт альтернативных источников? Есть ли те, кто не подписал контракты?

— Есть, — кивнул Потап и улыбнулся. — Несколько небольших групп рыбаков и охотников. Они не хотят связываться с Евдокимовым, говорят, что в этом что-то нечистое. Но у них объёмы небольшие, и большую часть улова уже скупают местные торговцы. А дальше всё это опять же уходит на склады Евдокимова.

— Значит, нам нужно нанять судно и заняться добычей самостоятельно, — сказал я, чувствуя, как зарождается план. — У нас нет другого выхода.

— Уже нашёл, — ещё шире улыбнулся пожилой слуга. — Есть один капитан, который знает в соседней колонии хорошие места с бурыми водорослями. Он готов взяться за дело, но просит хорошую плату.

— Договорись с ним о встрече. Мы не можем позволить себе остановить производство.

— Уже договорился. Сегодня в три часа дня он ждёт вас на своём судне.

— Отлично, — я бросил взгляд на часы: до указанного времени ещё пятьдесят минут.

Подойдя к причалу, увидел не судно, а корабль, больше напоминающий небольшую баржу, неспособный ходить по открытой воде. Корпус был покрыт слоем ржавчины, а краска облупилась, обнажив пятна серого металла. Паровой двигатель, работающий на угле и магической энергии, выглядел древним, но, по словам Потапа, всё ещё был исправным. Трубы покрыты слоем сажи, а палуба завалена ящиками, канатами и прочими морскими принадлежностями, которые явно не убирались уже давно.

Казалось, что судно в прошлом видало лучшие дни. Название, когда-то гордо выведенное на борту, теперь едва угадывалось: «Морской дьявол». К плюсам можно было отнести то, что несмотря на потрёпанный вид, судно всё ещё держалось на плаву, и в его конструкции чувствовалась некая грубая надёжность.

На палубе я заметил капитана. Он был высоким, крепко сложенным мужчиной с густой бородой, в которой застряли крошки хлеба. О возрасте судить было сложно, но по седым волоскам в бороде понятно, что ему больше пятидесяти. Лицо капитана выглядело красным, а глаза мутными, словно он только что проснулся после долгой ночи. На нём был потрёпанный морской китель, который не стирали уже несколько недель, и шапка, сдвинутая набок. Мужчина стоял, опираясь на перила, и смотрел на меня с ленивым интересом.

— Вы капитан? — спросил я, поднимаясь по трапу на палубу.

— А вы кого-то ещё тут видите? — ответил он, махнув правой рукой, голос был хриплым. — Я капитан Григорий Кузнецов, владелец этого чуда инженерной мысли, — он широко улыбнулся, обнажив несколько золотых зубов.

— Потап говорил, что вы знаете хорошие места для сбора бурых водорослей, — начал я, оглядывая судно. — Но, честно говоря, сомневаюсь, что это судно способно ходить по открытой воде.

— Эх, молодой человек. Вы судите по внешнему виду. Но «Морской дьявол» — не просто баржа, в прошлом это десантный корабль. Он прошёл через штормы, которые разорвали бы на части любое другое судно. Да, выглядит неказисто, но под этой ржавчиной скрывается душа настоящего морского волка.

— Вы уверены? — скептически спросил я, глядя на капитана. — А то кажется, будто судно едва держится на плаву.

— А вы попробуйте, — капитан хлопнул меня по плечу, от него пахло перегаром. — Я всю ночь провёл в трактире с вашим слугой, мы обсуждали детали. Он, кстати, неплохо держит удар.

— Потап? — я покосился на слугу, стоящего на причале.

— Да, он вчера полкабака споил, и все эти люди рекомендовали меня. Поверьте, я лучший и готов к делу. Если хотите большую партию водорослей, я знаю, где их взять. И моё судно справится с поставленной задачей.

— Хорошо, — кивнул я, но всё ещё сомневался. — А как вы планируете доставать растения из воды, там же обитают хищные моллюски? Ведь эти водоросли непросто собирать, нужен маг воды, чтобы управлять течениями и отделять растения от дна. У вас есть такой?

Капитан усмехнулся и гордо выпрямился.

— Я сам маг воды пятого уровня. Могу управлять течениями. Так что с добычей проблем не будет.

— Пятый уровень? Тогда почему вы на таком… — я замялся, подбирая слова, — скромном судне?

Капитан засмеялся, но в его смехе слышалась горечь.

— Это судно не для рыбной ловли, молодой человек. Раньше я служил во флоте его Императорского величества, ушёл в отставку вместе с кораблём. На гражданке возил на нём стройматериалы и грузы для укреплений в пятом кольце колоний. Но сейчас работы нет. Укрепления построили, а новых заказов не поступает.

— Понятно, — задумался я, оглядывая корабль. Объём перевозимого груза у вас большой. Это может быть очень даже хорошей идеей. Если наладим поставки, я смогу нарастить объёмы производства.

— Вот именно, — капитан кивнул, — так что давайте обсудим условия.

Мы спустились в каюту, которая оказалась такой же потрёпанной, как и всё судно. На столе стояла бутылка рома и две грязные кружки. Капитан предложил мне сесть, а сам устроился напротив, развалившись в кресле.

— Итак, — начал он, — вы хотите водоросли, а я могу их достать. Но это не просто прогулка по морю. Нужно топливо, припасы, команда. И, конечно, оплата.

— Сколько вы хотите? — серьёзно спросил я.

— Двести золотых после рейса, — сказал он, глядя на меня с вызовом. — И предоплата сто.

— То есть триста. Хорошо, — задумчиво произнёс я, — а о каком объёме мы говорим?

— Мой корабль может взять на борт пятнадцать тысяч пудов груза.

— Один пуд — это чуть больше шестнадцати килограмм. Выходит, за тонну вы хотите золотой с четвертью. Это слишком много для такого большого оптового заказа.

— А вы, молодой человек, хорошо считаете, — капитан усмехнулся. — Что можете предложить за этот объём?

— Сто золотых после рейса и восемьдесят авансом, — твёрдо сказал я. — Мне ещё всё это надо где-то хранить, пока не перевезу запасы в Новоархангельск.

— Сто двадцать, — капитан откинулся в кресле. — И сто золотых предоплаты, иначе я не смогу покрыть свои расходы. Но у вас будет две недели, чтобы неспешна вывезти улов.

— Договорились, — сказал я, протягивая руку. — Но с вами в рейс пойдёт мой человек. Хочу убедиться в отменном качестве товара, который будете добывать.

— Честное слово капитана, — он крепко пожал мою руку, его глаза блеснули. — Вы не пожалеете. «Морской дьявол» не подведёт.

— Хорошо, — кивнул я, чувствуя, что сделка выгодна для обоих. — Когда сможете выйти в море и сколько займёт плаванье?

— Через четыре дня, — ответил он, поднимая кружку, — мне нужно время, чтобы собрать команду и припасы. Плаванье же затянется максимум на полторы недели, не больше.

— Отлично, — сказал я, вставая. — Пройдёмте в нотариальную контору и засвидетельствуем договор.

Капитан кивнул, поднялся из-за стола и, слегка пошатываясь, последовал за мной.

К пяти вечера мы с Потапом освободились.

Приехали в гильдию клинка, где днём я оставил Лизу. У входа было шумно: толпа зрителей, болельщиков и просто любопытных теснилась у дверей, обсуждая последние схватки. Слуга остался в машине, а я направился внутрь, чтобы посмотреть, как дела у однокурсницы.

Здание гильдии клинка внутри оказалось очень внушительным. Чем-то смахивало на римский Колизей в миниатюре. В середине большая площадка, разделённая на несколько тренировочных зон, а по центру основная арена, где проходили самые важные поединки. Стены украшали гербы и флаги гильдии, а также оружие, развешанное в качестве декораций: от изящных рапир до массивных двуручных мечей.

Прошёл и сел на трибуну как раз в тот момент, когда начался финальный этап экзамена на пятый уровень владения клинком. На арене стояла Лиза, её волосы были заплетены в косу, на конце которой виднелся ярко-красный бант.

В руках девушка держала саблю и дагу — короткий кинжал для ближнего боя. Её противники — трое мужчин, явно не ниже третьего уровня — уже заняли позиции. У одного была сабля, у второго — изящная рапира, а третий держал в руках странный клинок, нечто среднее между мечом и крюком.

Судья подал сигнал, и бой начался.

Лиза сразу же перешла в атаку, её движения были быстрыми и точными. Однокурсница с лёгкостью парировала удар сабли, одновременно уклоняясь от выпада рапиры. Её клинок сверкнул в воздухе, едва не задев руку противника. Трое мужчин, казалось, были уверены в своём превосходстве, но девушка быстро показала, что они ошибаются.

Противник с рапирой попытался зайти сбоку, но Елизавета резко развернулась, её сабля описала дугу, заставив соперника отступить. В тот же момент она блокировала удар странного клинка, используя дагу, и тут же контратаковала, заставив противника с саблей отскочить назад.

Бой был зрелищным и напряжённым. Девушка двигалась с грацией хищника, её приёмы были точными, а защита — непробиваемой. Она использовала каждую возможность, чтобы нанести удар, и противники, несмотря на численное преимущество, начали терять уверенность.

В какой-то момент воин с рапирой попытался нанести удар в спину, но Лиза, словно почувствовав это, резко развернулась и парировала удар саблей, одновременно нанося ответный дагой. Рапира выпала из рук мужчины, и он отступил, признавая поражение.

Оставшиеся двое попытались скоординировать свои действия, но девушка была слишком быстрой. Она использовала их ошибки, нанося точные удары и заставляя отступать. В конце концов, неприятель с саблей оказался на земле, а странный клинок вылетел из рук третьего бойца после мощного удара Лизы.

Трибуна взорвалась аплодисментами. Моя знакомая стояла на арене и учащённо дышала, а на лице сияла улыбка победы. Судья поднял её руку, объявляя победительницей.

После того как пятеро мужчин с нашивками мастера клинка поздравили Лизу, спустился с трибуны и подошёл к ней.

— Ты была великолепна.

— Спасибо, — она улыбнулась в ответ. — Это был третий бой и, наверное, самый трудный.

— А по тебе не скажешь, что он был трудный. Поздравляю, ты теперь мастер клинка, — сказал я, чувствуя гордость за одногруппницу, — это серьёзное достижение.

— Да, спасибо, — она кивнула, — но ты не забыл, что обещал никому не говорить?

— Не скажу, — кивнул я в подтверждение.

Вышел из гильдии и направился к машине, где ждал Потап. Лиза задержалась ненадолго, чтобы переодеться. Вскоре она появилась: снова в образе парня, с привычным свёртком в руках.

— Это твоя сабля? — спросил я, указывая на свёрток.

— Да, мой родовой клинок, — ответила она, слегка отодвигая свёрток так, чтобы я не мог разглядеть.

Завёл двигатель, и мы отправились в путь. Планировали проехать как можно больше до наступления темноты, а затем остановиться на ночёвку в придорожной гостинице, чтобы с первыми лучами солнца отправиться дальше.

Машина плавно тронулась с места, и мы выехали из города. Дорога была пустой, лишь изредка встречались повозки и путники. Лиза сидела рядом, её лицо было спокойным, но я заметил, как она время от времени сжимала кулаки.

Отъехав от города на приличное расстояние, я почувствовал, что начинает твориться что-то странное. Сначала это были мелочи: волосы девушки, обычно аккуратно уложенные, начали слегка приподниматься, словно наэлектризованные. Потом машина стала вести себя странно: двигатель икал, мы двигались рывками, теряя мощность, словно кто-то отбирал энергию.

Что происходит?

Не мог понять, пытаясь справиться с управлением.

— Ваше благородие, тормозите! — закричал Потап с заднего сиденья.

Нажал резко на тормоз, и машина остановилась на обочине. Вылез с Потапом и помог выбраться девушке. Она уже теряла равновесие и чуть не упала, но потом словно повисла в воздухе. Её глаза стали белыми, зрачки исчезли, а волосы теперь стояли дыбом, как в сильную грозу.

— Лиза! — крикнул я, пытаясь дотронуться, но в этот момент произошло что-то похожее на взрыв.

Энергия, исходящая от девушки, ударила с такой силой, что машину отбросило в сторону. Она несколько раз перекувырнулась, прежде чем остановиться. Мы с Потапом тоже отлетели, а приземлились уже на другой стороне дороги.

Поднялся, чувствуя, как всё тело ноет от удара. Если бы не артефакт защиты, навряд ли бы встал.

Увидел Лизу. Она парила в воздухе, окружённая вихрем.

Её фигура была окутана сиянием, вокруг кружили потоки воздуха, поднимая пыль и мелкие камни.

— Ваше благородие, бежим! — закричал Потап, его лицо было бледным от ужаса. — Скорее всего, она погибнет! В момент инициации её источник может не выдержать, тогда произойдёт мощный взрыв! Ей нельзя было так напрягаться перед инициацией, ей не стоило сдавать сейчас на мастера клинка.

— Нет! — резко встал, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. — Я не могу её бросить!

Потап уже тянул меня за руку, пытаясь увести подальше от Лизы.

В этот момент ветер вокруг неё усилился, нас стало сдувать.

Энергия, исходящая от девушки, была неконтролируемой и опасной.

Я шагнул вперёд, чувствуя, как мои ноги, словно корни деревьев, стали держать меня в земле, не давая упасть на сильном ветру.

Что это?

Магия земли, которая должна была проснуться во мне?

У меня проснулся дар?

Глава 15

— Потап, уходи! — крикнул я, видя, как слуга едва держится на ногах под напором сильного ветра.

— Господин, вы куда⁈ —крикнул он, а голос дрогнул от ужаса.

— Я должен спасти Лизу!

Двинулся вперёд, вспоминая азы земляной магии. Одно из простейших заклинаний, доступное на низких уровнях, — «корни земли». Оно намертво удерживало мага, когда он этого хотел.

Сосредоточился, чувствуя, как магия начинает течь через меня. Ноги будто врастали в землю, становясь неподвижными, как стволы деревьев. Ветер, который сдувал всё на своём пути, теперь не мог сдвинуть меня с места.

Но я чувствовал, как магия постепенно ослабевает. Энергии, которую я черпал изнутри, было недостаточно, так как источник открывался постепенно.

Меня начало сдувать назад.

Только не это!

Рука потянулась в карман, где лежал бархатный мешочек с магическими кристаллами. Один я уже потратил на подзарядку машины, значит, осталось два.

Нащупал макр и, не вынимая из мешочка, начал перетягивать из него энергию. Ощущение было странным: будто холодный поток воды вливался в моё тело, наполняя его силой. Ноги снова стали крепко держаться за землю, и я двинулся дальше.

Вихрь вокруг Лизы был теперь настолько сильным, что даже камни и ветки летали в воздухе, как пушинки. Её фигура едва просматривалась в центре этого хаоса.

— Лиза! — крикнул я, но голос терялся в рёве ветра.

Продолжал идти, шаг за шагом чувствуя, как энергия кристалла иссякает. Ещё немного, и останусь без поддержки.

Когда, наконец, подошёл к девушке, вихрь стал ещё сильнее. Лиза парила в воздухе, её глаза были закрыты, лицо скривилось от боли, а кулаки сжаты так сильно, что костяшки побелели.

— Лиза, держись! — крикнул я, протягивая ей руку.

В этот момент почувствовал, как магия земли внутри меня откликается. Сосредоточился, пытаясь ухватиться корнями земли за девушку, чтобы создать вокруг неё купол из сплетённых земляных столбов и прижать к земле.

Почувствовал, что у меня получается.

Вихрь начал стихать, а энергия, исходящая от неё, стала более управляемой. Я ощутил, что тело девушки начинает опускаться на землю.

— Лиза, — прошептал я, подхватывая её на руки.

Глаза медленно открылись, и она посмотрела на меня.

— Кирилл… — едва слышно сказала одногруппница.

— Всё в порядке. Ты справилась.

В этот момент вихрь окончательно рассеялся, и вокруг воцарилась гробовая тишина. Девушка была в безопасности, а я, обессиленный, опустился на землю, всё ещё держа её на руках.

— Ваше благородие! — крикнул Потап, подбегая к нам. — Вы живы?

— Жив, — ответил я, поняв, как накрывает усталость. — И Лиза тоже.

Потап вздохнул с облегчением.

— Что теперь будем делать?

— Теперь… — я посмотрел на однокурсницу, которая уже начинала приходить в себя. — Мы двинемся дальше. Но сначала нужно немного отдохнуть.

Потап принёс из багажника машины целебное и энергетическое зелья. Мы выпили их, и я почувствовал, как тепло разливается по телу, снимая усталость и напряжение.

Елизавета уже начинала приходить в себя, её дыхание стало ровным.

Я сидел рядом с ней, чувствуя, как моя магия земли успокаивается. Осознал, что у меня открылся магический источник. Это было странное, но приятное чувство: будто внутри появился новый орган, который я только начинал понимать.

Хорошо, что я попал в первую категорию магов, у которых магическое развитие идёт постепенно, а не как у Лизы: рывками и взрывоподобно. Это давало время привыкнуть к новым ощущениям и не бояться, что потеряю контроль.

— Спасибо, — тихо сказала девушка, глядя на меня.

— Не за что, — ответил я, улыбаясь. — Ты теперь маг ветра.

— А ты маг земли? — с любопытством спросила она.

— Похоже на то.

Немного окрепнув, мы втроём попытались перевернуть машину, которая лежала на боку. Её состояние было плачевным: битые окна, мятый кузов, а одно из колёс полностью оторвано. Хорошо хоть жидкостей на земле никаких не было, возможно, двигатель цел.

Попытался применить магию земли, но источник был пуст, как и малые магические кристаллы в моём кармане.

Смеркалось, и мы втроём двинулись пешком к ближайшему постоялому двору. Там я договорился с двумя охранниками: мы вместе вернулись к машине и, с трудом перевернув её, с помощью лошадей оттолкали к гостинице.

Плотно поужинав и отправив спать Елизавету, я выпил энергетическое зелье. Понимал, что за это завтра придётся поплатиться двойной, а то и тройной усталостью, но делать нечего — машину нужно было привести в порядок.

Взял набор инструментов и приступил к ремонту. Сначала я осмотрел машину: стёкла все разбиты. Зато оказались целы два запасных колеса, что стало настоящим спасением. Заменил те, что больше всего пострадали при перевороте.

Крыша была сильно помята, и одна из стоек почти оторвалась. Решив, что проще будет избавиться от конструкции, я взял ножовку и срезал целые стойки. Теперь машина напоминала кабриолет, правда, сломанный и потрёпанный.

Двигатель, к моему удивлению, почти не пострадал. Видимо, магическая часть машины защитила её от серьёзных повреждений. Я проверил все соединения, подтянул болты и залил немного топлива. После нескольких попыток двигатель завёлся, хоть и с трудом.

Автомобиль выглядел плачевно, но зато он был на ходу, и я надеялся хотя бы к обеду добраться до Новоархангельска.

— Собирайся, мы продолжим движение на машине, — сказал я Лизе, когда она вышла на завтрак.

— На машине? — удивлённо спросила она. — Ты уверен, что она поедет?

— Уверен.

По просьбе Елизаветы остановил автомобиль за три километра до академии, чтобы высадить девушку. Она вышла, поправила свёрток с клинком и обернулась. Грязная шляпа прикрывала ей волосы и закрывала верхнюю часть лица. Даже вблизи точно не скажешь, что она девушка-маг, а не парень-подросток.

— Кирилл, извини за сломанную машину, — она слегка покраснела, но быстро взяла себя в руки.

Я отмахнулся:

— Что тут сделаешь. Главное, что мы живы.

— За фехтование не переживай, поднатаскаю. Со следующей недели будем плотно тренироваться. Ты же не против?

— Против? — улыбнулся. — Я видел тебя в деле с саблей, и, знаешь, хочется так же.

Она улыбнулась в ответ и, развернувшись, зашагала в сторону академии прямо через лес. Наверно, будет пробираться через какую-то только ей ведомую дырку в заборе. Хотя теперь она маг ветра, может просто перепрыгнуть.

Сел в машину и направился в лабораторию. По прибытии отпустил Потапа, попросив предупредить домашних, что вернусь к ужину.

В лаборатории меня встретили управляющие. Осип, как всегда, был первым. Он сразу начал отчитываться:

— Кирилл Павлович, за последние дни продажи увеличились на пятнадцать процентов. Мы отправили крупную партию эликсиров в «Ярцево» и уже получили предоплату за следующую. Также удалось договориться с поставщиком стекла: он согласился на скидку в обмен на долгосрочный контракт.

— Отлично, — кивнул я, просматривая бумаги, которые протянул управляющий. — А как дела с производством?

— Всё идёт по плану, — ответил Осип. — Есть небольшая задержка с синтезом катализатора. Иван сейчас разбирается с этим.

— У меня есть хорошая новость. Зови всех, хочу кое-что объявить, — сказал я.

Через несколько минут в кабинете собрались Осип, Иван и Пётр. Я начал с того, что кратко объяснил ситуацию:

— Евдокимов с Оксаковым затеяли совместную игру. Они хотят подмять под себя рынок водорослей, скупая всё сырьё и предлагая долгосрочные контракты рыбакам. Таким способом наш конкурент намеревается завалить рынок своими дешёвыми эликсирами, а банкиры Оксаковы — захватить в долговую кабалу рыбаков и охотников.

— Но ведь кроме нас зелья исцеления делают ещё как минимум десять семей, — вмешался Осип. — И они, как и мы, останутся без сырья.

— Именно, — кивнул я. — Но у меня есть план.

Гурьевы переглянулись.

— У нас будут крупные изменения, — продолжил я. — Через полторы недели получим большую партию бурых водорослей. Это значит, что производство нужно будет перестроить под новые задачи и объёмы.

— Сколько водорослей мы ожидаем? — спросил Осип, довольно поджав губы.

— Около пятнадцати тысяч пудов, — ответил я.

Увидев вытянутые лица вассалов, я не смог сдержать улыбки.

— Сколько-сколько? — неуверенно переспросил Осип.

— Это около двухсот пятидесяти тонн, — довольный произведённым эффектом, повторил я. — И через три недели планирую повторить поставку.

— Кхе-кхе, — откашлялся Иван. — Немного перестроить? Да в лучшие времена мы осваивали не больше пятнадцати тонн такого сырья за месяц. Зачем нам такие объёмы? Это же почти на два года!

— Как будем их перерабатывать и где хранить? — поддержал брата Осип. — Наши мощности пока не рассчитаны на такие объёмы. Да и расширение требует времени: надо построить новые помещения, обучить рабочих.

Я посмотрел на обеспокоенных Гурьевых и довольно улыбнулся. А потом рассмеялся.

— Вы не понимаете, да?

Они отрицательно мотали головами. Тогда я начал задавать вопросы:

— Иван, напомни, для чего нужны бурые водоросли?

— Они используются для синтеза основы целебных эликсиров, — ответил он, слегка нахмурившись.

— И сколько это вещество может храниться?

— В концентрированном состоянии долго, — сказал Иван, и по его глазам было заметно, что он понял мою задумку.

— Ну так вот, — продолжил я, — мы займёмся его синтезом и перепродадим другим производителям. Всем, кроме Евдокимовых.

— Но зачем? — спросил Осип, всё ещё не до конца понимая.

— Потому что это даст нам независимость в основном сырье, — объяснил я. — А ещё будем зарабатывать на других производителях, и впоследствии они станут зависимы от нас. Концентрат можно хранить долго и перевозить легко. Мы сделаем качественный продукт, который будут покупать с удовольствием.

— А как же наши зелья? — спросил Пётр Арсеньевич.

— Продолжим выпускать, планомерно увеличивая объём и улучшая качество. Мы должны оставаться на этом рынке лучшими, — ответил я. — Но теперь у нас будет запас сырья, которого хватит на годы вперёд.

— Это гениально, — наконец сказал Иван, улыбаясь.

— Да, — согласился Осип. — Мы сможем не только выжить, но и стать ключевым игроком на рынке.

— И всё это благодаря вам, Кирилл Павлович, — уважительно добавил Пётр Арсеньевич.

— Спасибо, — кивнул я. — Но это только начало. Теперь нужно действовать быстро и слаженно.

— Что мы должны сделать? — спросил Иван.

— Осип, через три дня поедешь в Балтийск и проконтролируешь добычу партии, которую я заказал. Возьми с собой всё необходимое. Твоя задача вместе с капитаном Григорием Кузнецовым найти такую колонию бурых водорослей, где концентрация полезного вещества для основы зелья исцеления будет максимальной.

— Хорошо, — кивнул Осип.

— Иван, а ты подготовь здесь всё для переработки партии, — продолжил я.

— Но где мы разместим такой большой объём водорослей? — спросил он, нахмурившись.

— А мы не будем перевозить водоросли. Мы перевезём пепел от них.

— Пепел⁈ — одновременно переспросили Гурьевы.

— Видите ли, друзья мои, бурые водоросли это не просто трава, что растёт в воде в другом мире. Они как губка впитывают в себя множество полезных веществ из моря, и одно из них — особый компонент, который мы называем основой зелья исцеления. Этот компонент — ключ к созданию целебных эликсиров.

Убедился, что меня внимательно слушают, и продолжил:

— Теперь представьте: когда мы сжигаем водоросли, они превращаются в пепел, но этот пепел — не просто пыль. В нём остаются полезные вещества, которые водоросли впитали из моря, включая ту самую основу для зелья. Только вот этот компонент в пепле находится в особой форме, связанный с другими веществами.

— Понятно. Но как можно выделить его из пепла? — спросил заинтересованный Иван.

Улыбнулся и поманил за собой всех троих. Мы прошли в алхимическую лабораторию отца, она была рядом, за дверью. Попасть туда можно только из кабинета. Я планировал показать небольшой эксперимент, описанный в журнале отца и напомнивший мне выделение йода из морских растений.

Взял пучок бурых водорослей.

— Смотрите внимательно, — сказал я, положив их в керамический тигель.

Зажёг горелку и начал медленно нагревать сосуд. Через несколько минут водоросли начали тлеть, а затем полностью сгорели, оставив после себя пепел.

— Теперь будем выделять из этого пепла основу для зелья.

Я взял пепел и смешал его с небольшим количеством серной кислоты — это вещество помогает отделить нужный компонент от всего лишнего. Смесь начала шипеть, и я осторожно нагрел её на горелке.

— Смотрите, — сказал я, указывая на зелёные пары, которые поднимались из раствора.

— Это и есть основа для зелья? — спросил Осип, его глаза были полны удивления.

— Именно, — ответил я. — Эти пары мы собираем и охлаждаем, чтобы они снова стали твёрдыми.

Я направил пары через стеклянную трубку в охлаждаемый сосуд, где они начали конденсироваться. Через несколько минут на дне сосуда образовался небольшой кристаллический осадок.

— Вот она, — сказал я, показывая кристаллы, — основа для зелья исцеления.

— Это потрясающе, — прошептал Иван, — из кристаллов с лёгкостью можно получить концентрат на продажу. Для этого понадобится всего шесть операций.

— Теперь вы видите, как это работает. Мы сжигаем водоросли, выделяем основу и используем её для создания концентрата. Притом самые ответственные операции будем проводить здесь, в лаборатории, под усиленной охраной и с соблюдением всех требуемых процедур, чтобы получить наилучший результат. И я не думаю, что наши конкуренты быстро догадаются, что тут происходит.

— Гениально! — восхищённо вскрикнул Осип.

— Теперь, — продолжил я, — нужно масштабировать процесс. Осип, ты отвечаешь за добычу водорослей. Постарайся за несколько ближайших рейсов проплыть вместе с капитаном весь мир в четвёртом кольце колоний и собрать везде образцы.

— Понял.

— Иван, подготовь лабораторию для переработки пепла.

— Хорошо, — кивнул он.

— Пётр, а ты организуй в Балтийске цех по сжиганию водорослей. Идеально, если найдёшь для этой работы мага-огневика невысокого уровня. Это существенно ускорит процесс и сэкономит деньги.

— Будет сделано, — довольно расплылся в улыбке бывший управляющий литейным цехом, — наконец-то мне нашлась работа.

На бричке приехал в имение, где меня встретила Тася. Она выбежала на крыльцо и светилась от радости, но в глазах читалось лёгкое разочарование.

— Кирилл! — крикнула сестра, подбегая. — Ты обещал покатать меня на машине, но так и не позвал! — она недовольно нахмурилась.

— Извини, сестрёнка, — улыбнулся я, погладив её по голове. — Машина сейчас не в лучшем состоянии, но я обещаю: как только всё починю, мы обязательно прокатимся.

— Ты опять меня обманешь, — она недовольно топнула ножкой.

— Тася, — попытался достучаться до младшей сестры, — машина требует ремонта. Я не буду подвергать твою жизнь опасности, катая на неисправном авто. Так что нет — и точка.

Девушка нахмурилась, словно у неё отобрали любимую куклу, но поняв, что я в своём решении непреклонен, мгновенно поменялась в лице.

— А что с ней случилось? — заинтересованно спросила Тася.

— Ничего страшного, просто небольшая авария. Я уже договорился с механиком, он закажет нужные детали в центральной колонии. Через две-три недели всё будет как новое.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — кивнул я. — Потап проследит, чтобы всё было сделано как надо, если я буду на учёбе.

Мы прошли в дом, где уже был накрыт семейный ужин. Стол ломился от блюд: свежий хлеб, жареная курица, картофельное пюре, салаты и, конечно, мамин пирог. Складывалось впечатление, что родные старалась порадовать меня, ведь были приготовлены все мои любимые блюда.

Почувствовал, как тепло разливается по телу от такой заботы. После всех этих приключений на природе, дел в лаборатории и учёбы в академии это было именно то, что нужно: уют, спокойствие и любовь семьи.

— Присаживайся, сынок, — сказала мама, улыбаясь. — Расскажи, как у тебя дела в академии?

— Хорошо, часть предметов сдал досрочно, так что со следующей недели чаще буду дома, — ответил я, садясь за стол.

Мама с Тасей довольно улыбнулись.

— А как дела в семейной лаборатории?

— Всё идёт по плану. Собираюсь немного перестроить внутренние процессы, — сухо ответил, не желая пугать маму подробностями.

— А у нас тут много всего произошло, — довольно начала рассказывать сестрёнка. — Мы почти закончили с садом. Все розы подстрижены, дорожки выложены из камней, привезённых из «Ярцево», и теперь будут ночью светиться. Представляешь! — она радостно хлопнула в ладоши.

— Да, — мама довольно улыбнулась, — и Тася активно во всём участвовала. Она моя помощница.

— А ещё, — перебила маму сестренка, — мы ходили в город за тканями. Мама хочет сшить себе новое платье, а мне купила шляпку в магазине, куда мы заезжали в первый день в этой колонии.

— Звучит замечательно. А что ещё?

— Ещё ходили в гости к тёте Марфе, — сказала мама. — Она рассказывала, как её сын поступил на службу во флот. Ты его помнишь?

— Да, конечно, — я кивнул. — Он меня старше на пять лет, говорили, что у него сильный магический источник.

— А ещё, — Тася вновь вклинилась в разговор, — мы видели, как в городе выступали артисты. Они показывали фокусы и пели песни. Это было так весело!

— Звучит так, будто вы отлично провели время, — сказал я, чувствуя, что получил огромное удовольствие, слушая эти простые семейные истории.

За чаем мама внимательно посмотрела на меня, как это у неё всегда выходило.

— Ты явно что-то забыл нам рассказать? — спросила она. Взгляд женщины был проницательным, словно она видела меня насквозь.

Улыбнулся, понимая, что скрывать уже нет смысла.

— Ну, если уж ты спрашиваешь… — начал я и выложил из кармана на стол небольшой камешек.

Сосредоточился, камень медленно поднялся в воздух и завис на несколько секунд, прежде чем я опустил его обратно.

— У меня начал раскрываться магический источник.

Мама замерла, её глаза расширились от удивления, а затем загорелись восторгом.

— Кирилл! — воскликнула она, вставая из-за стола и обнимая меня. — Это же замечательно! Почему не сказал сразу?

— Хотел убедиться, что это не случайность, — ответил я, чувствуя, как её радость передаётся мне.

— Это просто потрясающе! — восторженно крикнула Тася.

— Ну, пока ещё не совсем, но начало уже положено.

— Я так горжусь тобой, сынок, — сказала мама, её голос дрожал от эмоций. — Но в следующий раз не скрывай такие новости, они очень важны для семьи. Обещаешь?

Кивнул, чувствуя, как её слова согревают меня изнутри.

После ужина мама попросила Тасю сыграть на рояле.

У неё хорошо получалось, пальцы легко скользили по клавишам, и в комнате зазвучала красивая мелодия. С помощью воздушного артефакта, встроенного в рояль, музыка раскрывалась во всей полноте. Звуки были настолько живыми и глубокими, что казалось, будто они проникают прямо в душу.

А ведь я знал, что так играть могут немногие. Это сравнимо с иностранным языком: кто-то осваивает легко и говорит практически без акцента, а кому-то даже погружение в среду не помогает.

— Это прекрасно, — прошептал я, чувствуя, как музыка окутывает меня.

— Тася, сыграй что-то спокойное, — попросила мама, когда мелодия закончилась.

Сестра кивнула и начала играть более умиротворяющую музыку.

Мама подсела ко мне на диван и тихо, чтобы никто не услышал, начала говорить:

— Кирилл, мне удалось узнать о человеке, оставившем окурок.

— Кто он? — настороженно спросил я.

— Человек из гильдии торговцев, — шёпотом сказала мама. — Его зовут Николай Семёнов. Навела справки: оказалось, он работает на Скрабелей.

— Скрабелей, — повторил я. — Зачем им это?

— Просто напомнить о себе, — ответила мама. — Они делают всё, чтобы мы не расслаблялись.

— Как о них можно забыть, если они отобрали у нас литейный цех и имение в центральной колонии⁈

Мама лишь пожала плечами.

— Спасибо. Поговорю с этим человеком в воскресенье, а завтра мне нужно ехать в академию. Учёбу в субботу, к сожалению, никто не отменял.

— Будь осторожен, сынок. Этот человек может быть опасен.

Оставшуюся часть вечера мы с мамой сидели в тишине, слушая, как Тася играет на рояле. В этот момент почувствовал, как важно иметь семью, которая всегда поддержит и поможет. А ещё это надёжный тыл, как и люди из моего рода, которые на деле доказывают свою преданность.

Утром в воскресенье я стоял около лавки Николая Семёнова, наблюдая за тем, как он открывает свой магазин. Рядом со мной был Лёня, который докладывал, что ему удалось узнать за субботний день, когда он со своими дружками следил за мужчиной.

— Семёнов не просто оружейник. Он связан с гильдией торговцев, и, как я выяснил, действительно работает на Скрабелей. Часть товаров в его магазине именно из их торгового дома. А ещё у него есть связи с местными бандитами, и он часто использует их для решения своих проблем.

— Что ещё? — спросил я, не сводя глаз с лавки.

— Он боится магов, — продолжил Лёня. — Особенно тех, кто сильнее его. И ещё он очень дорожит своей репутацией.

Задумался. Открытая конфронтация с Семёновым была бы глупостью, это только разожгло бы конфликт со Скрабелем. Но мне нужно хорошенько припугнуть его, чтобы не смел снова пакостить мне и моей семье.

— Лёня, — сказал я, — затащи вместе с друзьями на крышу лавки Семёнова булыжник в пару килограмм и положите его так, чтобы я мог увидеть его с этой стороны дороги.

Лёня задумался на мгновение, а затем улыбнулся.

— Это можно сделать. У нас есть верёвка и крюк. Мы забросим его и заберёмся по задней стороне лавки, где нет окон. Потом тихо проползём по крыше и оставим камень вот там, — он показал мне на место над входом.

— Отлично, — кивнул я. — Только действуйте осторожно.

Когда Семёнов вышел из лавки, чтобы проверить вывеску, я сосредоточился. Моя магия земли хоть и была слабой, но уже позволяла управлять небольшими объектами. Направил свою энергию на камень, лежащий на крыше лавки.

Он с грохотом сорвался вниз. Звук от падения был громким и резким, как выстрел. Камень ударился о землю в полуметре от торговца, подняв облако пыли, и откатился прямо к его ноге, придавив ботинок.

— Что за чёрт⁈ — выкрикнул Николай, отпрыгнув в сторону.

В этот момент я прошёл мимо, спокойно посмотрел на него, кивнул и ушёл, не сказав ни слова. Семёнов остался стоять на месте, оглядываясь по сторонам с выражением растерянности и страха.

К полудню отправил Лёню к бричке торговца. Мальчишка ловко подпилил ось, и когда тот отправился по делам, колесо внезапно отвалилось. Бричка опрокинулась на бок, а Семёнов вылетел в грязь.

— Проклятие! — закричал он, вытирая лицо.

И тут он увидел меня. Я стоял неподалёку, спокойно наблюдая за происходящим. Наши глаза встретились, я кивнул и ушёл, оставив его в ярости и недоумении.

Вечером, когда в лавке Семёнова было больше всего народу, я отправил туда одного из охранников лаборатории. Он ещё днём купил дорогой клинок, а сейчас устроил скандал из-за «некачественного товара».

— Это что за хлам⁈ — кричал подставной покупатель, размахивая сломанным клинком. — Я заплатил хорошие деньги, а это дерьмо сломалось при первом же ударе!

Семёнов пытался оправдаться, но клиенты в магазине уже начали перешёптываться и вскоре разошлись.

В этот момент я зашёл в лавку. Спокойно осмотрел полки, посмотрел на торговца, кивнул ему и ушёл, не сказав ни слова.

Когда магазин уже закрывался, я снова зашёл внутрь. Мужчина, увидев меня, побледнел и начал нервно дёргать ногой и тянуться к амулету защиты на шее.

— Баронет Пестов, — дрожащим голосом, сказал Семёнов, — чем могу служить? — Он оглядывался по сторонам, стараясь угадать, откуда ожидать очередную неприятность.

Я молча осмотрел лавку, затем подошёл к прилавку и положил на него небольшой мешочек с монетами.

— Это за твои неприятности сегодня, — сказал я спокойно. — Но запомни, если кто-то навредит мне или моей семье, следующий камень упадёт не рядом с тобой.

Семёнов начал быстро кивать, в его глазах читался страх.

— Договорились⁈ — спросил я, добавив в голос металла.

— Д-да, — бормотал он.

Я кивнул и ушёл, оставив его в полной растерянности.

Глава 16

Казалось, ещё вчера договаривался с капитаном Кузнецовым о первой поставке бурых водорослей, а сегодня он отправился за второй. Время летело с невероятной скоростью, и за эти три недели на производстве произошло столько изменений, что голова шла кругом.

Стоял в лаборатории, наблюдая за тем, как Иван Гурьев аккуратно переливал зелёную жидкость из одного сосуда в другой. На столе перед ним лежали заметки, которые я составил на основе записей отца, усовершенствовав знаниями из своего мира.

— Ну как, Иван? — спросил я, подходя ближе. — Удалось улучшить выход?

Он взглянул на меня, слегка уставший, но довольный.

— Кирилл Павлович, если бы вы видели, как мы начинали… Раньше уходило три дня на переработку одной тонны водорослей. А теперь, благодаря вашей идее сжигать их и выделять основу из пепла, мы справляемся за сутки. Концентрат получается чище, и, даю зуб, его можно будет хранить десятилетиями.

— Это отличные новости, — улыбнулся я. — А как с объёмами?

— Пока мы переработали только половину первой партии, — ответил Иван, — но уже сейчас у нас есть около двадцати канистр концентрата. Если всё пойдёт так же, к концу следующей недели закончим с синтезом первой партии. Думаю, можно начинать продавать излишки.

— Хорошо, — сказал я, задумчиво глядя на канистры, аккуратно расставленные вдоль стены. — Нужно наладить связи с другими производителями. Если сможем предложить им качественный концентрат, они станут нашими союзниками, а не конкурентами.

В этот момент в лабораторию заглянул Потап.

— Ваше благородие, Лёня с ребятами сообщили, что к складам наших бывших поставщиков водорослями подъехал кто-то из рода Воронцовых. Похоже, они ищут сырье.

— Воронцовы? — удивился я. — Они ведь тоже производят целебные эликсиры. Интересно, интересно.

— Возможно, им, как и нам месяц назад, стали задерживать поставки, а может, просто подняли цены. Вот Воронцовы и приехали разбираться, — предположил Иван.

— В любом случае это наш шанс, — сказал я, уже строя планы. — Иван, подготовь две канистры концентрата. Я сделаю предложение, от которого они не смогут отказаться.

Через час подъехал ко входу на склады и наблюдал, как молодой человек из рода Воронцовых нервно разговаривает с управляющим. Он был одет в дорогой, но слегка потрёпанный костюм, лицо его было сильно недовольным.

— Я понимаю, что у вас проблемы с поставками, — говорил он, — но мы готовы заплатить больше. Нам нужно сырьё, иначе не сможем выполнить заказы для Императора.

— Извините, молодой человек, — ответил управляющий, — но все водоросли зарезервированы Евдокимовым, а новые партии задерживаются.

Я подошёл ближе, стараясь выглядеть максимально непринуждённо.

— Прошу прощения, — начал я, — но, кажется, я могу вам помочь.

Молодой человек обернулся, удивлённо глядя на меня.

— Кто вы? — спросил он слегка настороженно.

— Кирилл Пестов, — представился я. — Мы с семьёй тоже занимаемся производством целебных эликсиров.

— Да, я знаю вашу продукцию, — он искоса посмотрел на меня. — Лучшие целебные зелья первой помощи, что производятся в нашей империи. Разрешите представиться, Виктор Воронцов, — мужчина протянул руку.

— Очень приятно, Виктор, — я пожал руку блондину, парню лет двадцати четырёх.

— Вы сказали, что можете помочь? — переспросил он.

— Верно понимаю, у вас возникли трудности с сырьём?

— Да, нам внезапно перестали поставлять бурые водоросли. А без них не сможем отгрузить императорский заказ в больницы на «большой земле».

— У меня есть кое-что, что может вас заинтересовать, — сказал я, улыбаясь. — Мы освоили новый метод переработки водорослей. Вместо того чтобы использовать их в сыром виде, выделяем из них концентрат. Он более эффективен и дольше хранится.

— Концентрат? — переспросил он заинтересованно. — Сколько его у вас?

— Пока что две канистры, — ответил я. — Но этого достаточно, чтобы заменить десять тонн сырых водорослей.

— Десять тонн? — он явно впечатлился. — И сколько вы хотите за это?

— Давайте обсудим сделку в более подходящем месте, — предложил я, кивая в сторону ближайшего кафе.

Мы сели за столик, и я подробно рассказал о преимуществах концентрата. Виктор слушал внимательно, временами задавая вопросы.

— И вы уверены, что этот концентрат действительно так эффективен? — спросил он в конце.

— Абсолютно, — ответил я. — Уже две недели работаем только на нём, а качество продукции только возросло. Если хотите, можем проехать в лабораторию, я всё покажу.

— Нет, я верю вам, — сказал он, слегка наклонив голову. — Но почему вы предлагаете это именно нам, своим конкурентам?

— А с чего вы решили, что я вас считаю своими конкурентами? — улыбнулся я, глядя ему в глаза.

Правая бровь Воронцова невольно приподнялась.

— Скорее, вы для моей семьи партнёры, — продолжил я, видя его удивление. — Вы ведь производите эликсиры для лечения внутренних заболеваний, верно? Ваши зелья направлены на восстановление органов, улучшение пищеварения и укрепление иммунитета. А мы специализируемся на заживлении ран, восстановлении после травм и укреплении костной ткани. Наши продукты дополняют друг друга, а не конкурируют.

— Это правда, — задумчиво сказал он. — Но всё же почему вы решили предложить нам именно концентрат? Разве вам не выгоднее держать это в секрете?

— Потому что я считаю, что конкуренция должна быть честной, — ответил я. — Евдокимов пытается монополизировать рынок, и это вредит всем. Если объединим усилия, то сможем противостоять ему. Кроме того, я уверен, что сотрудничество принесёт пользу всем. Вы получите качественное сырьё, а мы — надёжного партнёра.

— Вы правы, — согласился он. — Хорошо, я готов купить две канистры. Цена?

— Двадцать золотых, — сказал я, глядя ему прямо в глаза.

— Но это на пять золотых дороже, чем у прошлого поставщика, — возразил он, слегка нахмурившись.

— Да, — согласился я, — но это две канистры по двадцать литров каждая. Вы перевезёте их сами, не надо нанимать десять извозчиков, платить им за каждые сутки и за прохождение телепорта, пока будете добираться до своей колонии. Ну а главное, концентрат можно хранить годами, и он не теряет своих свойств.

— Сколько лет? — спросил он Виктор заинтересованно.

— Пять точно, возможно, и больше.

Он задумался на мгновение, а затем кивнул.

— Договорились. И знаете, Кирилл Павлович, если всё пойдёт так, как вы говорите, мы готовы будем подписать долгосрочный контракт на поставку. Как только алхимики проверят работу концентрата, свяжемся с вами.

— Это разумно, — согласился я. — Если позволите, я передам небольшую записку вашему отцу, патриарху рода Воронцовых. А ещё добавлю небольшую подсказку для ваших алхимиков, как работать с концентратом, чтобы добиться максимального эффекта.

— Благодарю, — сказал Виктор, слегка улыбнувшись. — С вами приятно иметь дело. Надеюсь, это только начало нашего сотрудничества. Если всё пройдёт хорошо, я привезу сюда отца, и он подпишет контракт как минимум на шесть тысяч золотых. У нас большой контракт с министерством здравоохранения империи, наши эликсиры поступают в больницы по всей стране.

— Это впечатляет, — сказал я, кивая. — Кстати, у меня есть идея. Почему бы вам не поставлять вместе с вашей продукцией эликсиры первой помощи от Пестовых? Вы могли бы получать процент с каждой продажи, а мы расширили бы своё присутствие на рынке.

Виктор задумался на мгновение, а затем улыбнулся.

— Это хорошая идея. Обязательно обсужу её с отцом. Думаю, он будет заинтересован.

Мы расстались по-дружески, и я вернулся в лабораторию, где меня ждали Иван и Потап.

— Ну как всё прошло? — заинтересованно спросил Иван. — Удалось договориться?

— Да, — ответил я, улыбнувшись. — Воронцовы купили две канистры. И, думаю, это только начало.

— Это отличные новости, скоро и другие производители появятся на тех складах.

— Ты прав, — я согласился с Иваном и повернулся к своему слуге. — Потап, проследи, чтобы Лёня со своими ребятами ещё подежурил там. Скоро все не связанные с Евдокимовым производители целебных эликсиров станут нашими клиентами.

— Будет сделано, ваша милость, — Потап поклонился.

— Ещё важно не нарушить взятых на себя обязательств, — добавил я, глядя на Ивана. — Если мы берёмся за контракт, то он должен быть выполнен на сто процентов. Качество продукции должно только расти. Мы не можем допустить даже малейшую ошибку.

— Понимаю, — кивнул Иван.

Три недели перед сессией пролетели как один миг. Каждая минута была расписана, и я едва успевал переводить дух между делами.

Вторая половина недели проходила в академии, где я жил в своей комнате, полностью погружённый в учёбу и подготовку. Среда и суббота были посвящены занятиям по спортивным дисциплинам. Я упорно тренировался, чтобы сдать нормативы. Утренние часы проводил за изучением заметок отца, стараясь вникнуть в каждую деталь его исследований. После этого отправлялся в библиотеку, где разбирался со всем, что оставалось непонятным.

Митя, как всегда, был в центре внимания. Он продолжал аккумулировать вокруг себя новые связи и знакомства. Я помогал ему: делал рефераты и курсовые старшекурсников, которые он подбрасывал. Сначала я делал это чисто для себя, чтобы отточить навыки в естественных и магических предметах.

Вскоре сосед удивил меня. Посреди дня, когда у него шли занятия, Митя неожиданно появился в библиотеке, застав меня там за очередным рефератом. Он присел рядом, оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, наклонился ко мне.

— Кирилл, дело серьёзное, — тихо прошептал он. — О тебе начали наводить справки. И не кто-то один, а разные люди. Я пока не могу сказать, кто именно за всем этим стоит, но точно знаю, что среди них есть люди Скрабеля. Хотя, честно говоря, они обычно не сильно прячутся — действуют нагло и открыто. Но тут что-то другое.

Отложил ручку и внимательно посмотрел на Митю. Его слова заставили меня насторожиться. Сказанное им могло означать, что мои действия начали привлекать внимание не только кредиторов, но, возможно, и конкурентов.

— Что именно они выясняют?

— Абсолютно всё, — ответил Митя, разводя руками. — Твоё расписание, привычки, маршруты, с кем общаешься, куда ездишь. Даже пытаются выяснить, чем ты занимаешься в свободное время. И это не просто любопытство. Кто-то явно хочет собрать на тебя досье.

Задумался.

— Ты уверен, что это не просто их стандартная тактика?

Митя покачал головой.

— Нет, Кирилл. Обычно Скрабели действуют прямолинейно: запугивают, давят, шантажируют. А тут всё тихо, почти незаметно. Кто-то явно хочет остаться в тени.

Кивнул, понимая, что ситуация серьёзнее, чем я предполагал. Если за мной следят разные группы, это могло означать, что я стал частью чьей-то игры. И нужно было выяснить, кто стоит за этим, прежде чем всё обернётся против меня.

— А торговец, которого я проучил, — спросил я, вспомнив о Семёнове, — он не замешан в этих делах?

Митя усмехнулся.

— Нет, тот сидит тихо и носа не показывает. Видно, ты его всё же припугнул сильно. Он сейчас занят восстановлением репутации после твоего «визита». Так что вряд ли рискнёт снова связываться с тобой.

Настороженно посмотрел на соседа, а тот и глазом не моргнул. Уж больно много знал о делах, творящихся рядом со мной. А откуда Митя знал о торговце? Я ведь специально спросил, и, честно сказать, не ожидал от него такого ответа.

Митя слишком много знал для студента, который появился в академии и в этой колонии всего несколько недель назад. Либо у парнишки и правда был дар налаживать взаимовыгодные связи с людьми, либо он воспользовался для получения этой информации какими-то другими каналами. Возможно, у него были свои источники, о которых я пока не знал.

— Митя, — осторожно начал я, — а откуда у тебя столько информации? Ты ведь не так давно здесь. Как ты успел всё это выяснить?

Митя тихо засмеялся, но в его смехе чувствовалась нотка напряжения.

— Кирилл, ты же знаешь, я всегда был хорош в налаживании связей. Люди любят говорить, особенно если чувствуют, что их слушают. А ещё… — он сделал паузу, словно взвешивая, стоит ли продолжать, — у меня есть пара знакомых, которые помогают с информацией. Не спрашивай, кто они, это моя страховка. Но, поверь, я на твоей стороне.

Посмотрел на одногруппника, пытаясь понять, насколько можно ему доверять. Митя был хитёр и умел манипулировать людьми, но пока что он действовал в моих интересах. Возможно, это было просто взаимовыгодное сотрудничество, а может, он видел во мне что-то большее. В любом случае, сейчас нет выбора, мне нужна его помощь.

— Верю тебе, — сказал я, продолжая следить за мимикой соседа, — но если узнаешь что-то ещё, сразу сообщи.

Митя кивнул и встал.

— Будь начеку, Кирилл, и усиль защиту. Не стоит недооценивать этих людей. Они могут быть опаснее, чем кажется.

С этими словами он ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями.

Понимал, что теперь нужно быть ещё осторожнее. Каждый шаг, каждое действие следует продумывать до мелочей. И, конечно, пора усилить защиту как вокруг себя, так и вокруг своей семьи.

Начать решил с себя. Поэтому воспользовался обещанием Елизаветы позаниматься со мной. Каждый вечер со среды по субботу проводил в фехтовальном зале. Сначала Лиза тренировала меня, но уже через неделю я начал оттачивать навыки самостоятельно.

Тренировки были не просто частью распорядка дня, они превратились в навязчивую потребность. Каждое утро, едва открыв глаза, я первым делом брал в руки клинок. Это стало ритуалом, как утренний кофе или завтрак. Даже в выходные, когда можно было бы расслабиться, тело само требовало движения, энергии, которую давала только тренировка. Чувствовал, как мышцы привыкают к нагрузке, как движения становятся более точными и уверенными. Это было похоже на зависимость, но приятную, как будто я заново открывал возможности своего тела.

Уроки с Лизой были жёсткими, но на удивление очень эффективными. Уже через неделю понял, что те основы, которые она вбила в меня на первых занятиях, дали ощутимый результат.

Во время тренировок с ней не было ни минуты покоя: девушка заставляла отрабатывать каждый удар и каждый блок до какого-то бешеного автоматизма. Только когда движение начинало получаться само собой, без лишних раздумий, мы переходили к следующему упражнению.

— Кирилл, — говорила она, когда я после очередного раунда падал на пол, едва дыша, — ты слишком медленный. Если будешь так двигаться на дуэли, тебя порежет даже новичок.

— Ну, знаешь, если я буду двигаться быстрее, то, может, ты наконец признаешь, что я уже почти мастер? — в шутку сказал я, с трудом поднимаясь на ноги.

— Почти мастер? Ты не достиг даже первой ступени владения клинком. Может быть, через пару лет, если будешь стараться, дойдёшь до него, — она усмехнулась, скрестив руки на груди.

Как-то раз я предложил провести тренировку под действием ускоряющего восприятие зелья, которое выпускала моя лаборатория. Было интересно проверить, как оно повлияет на мои навыки. Лиза согласилась, хотя и скептически подняла бровь.

Результат был неожиданным.

Зелье замедлило время вокруг меня, и я чувствовал, как каждый удар становится более осознанным, каждое движение — более точным. Казалось, я могу предугадать, куда Елизавета нанесёт следующий удар. Но, несмотря на это, она с лёгкостью парировала мои атаки, словно видела их заранее. Её клинок двигался с такой же скоростью, как и раньше, будто зелье на неё не действовало.

— Ну что, мастер? — спросила она, когда я, окончательно выдохнувшись, опустил клинок. — Понял, что скорость — это ещё не всё? И такие зелья дают преимущество, только когда соперники практически одинаковы в своих умениях.

— Понял, но всё равно интересно было попробовать.

— Интересно, — кивнула она, — но в реальном бою зелье не всегда будет под рукой. Так что лучше учись полагаться на свои навыки, а не на алхимию.

Я не стонал и не жаловался, хотя усталость давала о себе знать.

Знал, что в мире аристократии, в который меня закинуло, владение клинком — это не просто навык, это обязательное условие выживания. Поэтому терпел и занимался с ещё большим рвением. Всё равно, пока мой магический источник не раскроется, я не мог рассчитывать на магию в полном объёме. А ждать нужно месяц или даже два. Я был готов. В конце концов, терпение и настойчивость — это тоже форма мастерства.

Однажды пришёл на занятие раньше обычного и застал тренировочную схватку Лизы и Сергея. Я так и не понял, в каких они были отношениях, но увидел интересный бой.

Сергей Качалов в фехтовании был явно на голову выше всех. Его движения оказались быстрыми и точными, каждый удар — смертоносным. Лиза, несмотря на свой мастерский уровень, едва успевала парировать его атаки. Кажется, я понял, кто так поднатаскал её для сдачи на пятый уровень мастера клинка.

Если бы существовал ещё один ранг, то у Сергея он бы точно был. Но как он мог в столь раннем возрасте подняться до таких вершин? На занятиях он показывал уровень не выше первого, а тут…

Они заметили меня. Лиза хотела воспользоваться тем, что Сергей отвлёкся, но он лишь как бы нехотя отбил удар, закрутив шпагу девушки, и её клинок вылетел из рук, а она отступила, слегка покраснев.

— Кирилл! — удивлённо вскрикнула Елизавета, смущённо улыбнувшись.

— Пришёл пораньше, — сказал я, глядя на Качалова, — но, кажется, помешал.

Сергей выглядел раздражённым. Он опустил клинок и резко повернулся ко мне.

— Ты что тут делаешь? — спросил одногруппник, его голос звучал резко и агрессивно.

— Просто хотел потренироваться перед занятием, — абсолютно спокойно ответил я. — Не знал, что зал занят. К тому же он был открыт.

— Серёжа, извини, я, кажется, забыла закрыть дверь, — потупив взгляд, сказала Лиза.

Он посмотрел на девушку, его ноздри раздулись. Потом повернулся ко мне.

— Убирайся! — бросил явно недовольный молодой человек.

— Я пришёл сюда заниматься и не собираюсь уходить, — твёрдо ответил я.

— Сергей, — мягко вмешалась Лиза, она взяла его под руку и прислонилась щекой к его плечу. Девушка словно кошка льнула к Качалову. — Он никому не мешает. Пусть останется.

Сергей посмотрел на неё, затем на меня, и наконец фыркнул.

— Ладно, — сказал он, отстраняясь от девушки и отходя в сторону. — Только не мешай и дверь закрой. Пожалуйста, — добавил он, с вызовом посмотрев мне в глаза.

Я кивнул. Когда сел на скамейку, они возобновили прерванную тренировочную схватку.

Сергей был действительно впечатляющим бойцом. Он атаковал как буря, но с хирургической точностью. Ни одного лишнего движения — только то, что гарантированно выведет врага из строя. Лиза несмотря на своё мастерство явно уступала ему не только в силе, но и в скорости.

— Объяснишь? — уставился я на Лизу, когда Качалов ушёл.

— Сергей… он особенный. Не обращай внимания на его грубость. Он просто не любит, когда кто-то вмешивается в его дела.

— А почему он на занятиях не показывает такой уровень? — поинтересовался я.

— Потому что ему это не нужно, — Лиза пожала плечами. — Он не любит выставлять себя напоказ. Если хочешь научиться чему-то большему, то он лучший учитель. Он знает вещи, которым не учат нигде. Но…

— Но? — переспросил я, подняв бровь.

— Но он вряд ли согласится тренировать тебя. Сергей не из тех, кто просто так делится своими знаниями. Он не доверяет практически никому. Да и сама я практически его не знаю, — девушка сжала губы.

— То есть, чтобы он меня тренировал, нужно сделать так, чтобы он мне доверял? — уточнил я.

Лиза кивнула, смотря на входную дверь, за которой скрылся парень.

— Сергей… он сложный. У него свои принципы, и он не станет тратить время на кого-то, кто, по его мнению, не сможет выдержать его методы.

— А что за методы? — поинтересовался я, стараясь звучать максимально нейтрально.

— Жёсткие, — ответила она, слегка усмехнувшись. — Он не будет тебя жалеть. Если ошибёшься, он тебя накажет. Если замешкаешься, он тебя унизит. Но если ты выдержишь, то станешь сильнее. Сергей не верит в лёгкие пути. Он считает, что только через боль и трудности можно достичь настоящего мастерства.

— А как ты с ним справлялась?

— Я? Я не справлялась. Я просто выживала. Но, знаешь, это того стоило. Ведь только благодаря ему мне удалось сдать на мастера клинка. Хотя, честно говоря, иногда думала, что он просто издевается.

Улыбнулся. Мне этот Качалов нравился, в нём была какая-то несгибаемость, которую я ценил в людях. Сколько себя помнил, всегда старался окружить себя людьми со стержнем. Обычно они никогда не подводили тех, кого считали своими настоящими друзьями, именно на них можно было положиться в трудный момент. И я знал, что с Сергеем рано или поздно мы сдружимся.

Что касается семьи и домашних дел, пришлось всерьёз заняться организацией защиты имения. На это меня подтолкнуло не только предупреждение от соседа по комнате Жданова и инцидент с Семёновым, но и внутреннее чутьё, которое настойчиво твердило о нарастающей опасности.

Понимал, что кредиторы и конкурент Евдокимов представляют реальную угрозу для моей семьи, и дальше тянуть нельзя. Поэтому я начал заниматься вопросом безопасности почти сразу, ещё до предупреждения Мити, но после разговора с соседом ускорил все процессы.

Были установлены дополнительные магические сигнализации. Я нанял ещё охранников из числа отслуживших за внешним кольцом империи охотников. Они должны были усилить защиту имения не только от людей, но и от тварей. По их настоятельной просьбе укрепил стены. К сожалению, не обошлось без споров.

— Кирилл, — начала мама, когда я вернулся домой после очередного дня в лаборатории, — ты тратишь столько денег на защиту, а на празднование инициации не хочешь выделить немного? Это же важное событие для нашей семьи!

Вздохнул, понимая, что этот разговор неизбежен.

— Мама, понимаю, что это важно, — мягко сказал я, стараясь не расстроить её. — Но сейчас не время для праздников. Мы должны быть готовы к нападению врагов.

— Но почему ты так уверен, что они нападут? — спросила женщина, слегка нахмурившись. — Может, ты просто параноик?

— Мама! — возмутился я и посмотрел ей прямо в глаза. — Они уже поджигали наше имение, пытались убить меня, а про многочисленные попытки обыскать дом и лабораторию я совсем молчу. Мы не можем игнорировать это. Праздник можно устроить позже, когда всё успокоится. К тому же мой источник не открылся полностью, надо ещё немного подождать.

Она замолчала, но я видел, что мои слова не убедили маму. Тогда я решил пойти на компромисс.

— Хорошо, — сказал я. — Давай сделаем так. Как только закончим с укреплением имения и убедимся, что всё спокойно, устроим праздник. Но не сейчас.

— Договорились, — наконец согласилась она, хотя в голосе всё ещё слышалась лёгкая обида. — Но ты обещаешь?

— Обещаю.

Через несколько дней работы по укреплению имения были завершены. Почувствовал себя немного спокойнее, но всё равно понимал, что это только начало. Ведь все эти защиты может обойти высокоуровневый маг. Вот только они, как правило, аристократы, и вряд ли будут действовать так прямолинейно, оставляя против своего рода улики.

В ту же ночь произошло нечто, заставившее меня понять, что опасения были не напрасны.

Проснулся от резкого пронзительного звука сигнализации.

Сердце бешено заколотилось, адреналин ударил в голову.

Выскочил из постели, схватил шпагу, лежавшую рядом с кроватью, и бросился по коридору в кабинет отца. Ноги едва касались пола, а в ушах звенела тишина, прерываемая только собственным дыханием и отдалённым гулом сигнализации.

Когда подбежал к двери, то увидел, что она взломана.

Ручки и замка не было, всё разворочено, словно кто-то решил не церемониться. Это неудивительно, ведь дверь была не простая, и обычной отмычкой её открыть невозможно.

Внутри кабинета раздавались шорохи, скрипы, словно кто-то спешно рылся в бумагах или ящиках.

В коридоре появился Потап. Он держал перед собой пистоль, его лицо было бледным.

Слуга подбежал ко мне, встал с левой стороны двери, я занял позицию по центру. Мы обменялись краткими взглядами. Я резко выбил дверь ногой, и она с грохотом распахнулась.

Внутри кабинета царил хаос. На полу лежали два трупа с обезображенными телами. Их лица были искажены гримасой ужаса, а на полу растекались тёмные лужи крови. В воздухе витал запах пороха и чего-то едкого.

Тень метнулась в сторону окна.

Едва успел разглядеть силуэт: высокий, худощавый, одетый в чёрное.

Не раздумывая, помчался за ним со шпагой наперевес.

Сердце бешено стучало, а в голове крутилась только одна мысль: «Не уйдёшь, скотина».

Глава 17

Бросился вперёд.

У меня на шее, предупреждая об опасности, вспыхнули ярким светом четыре камешка, установленных в артефакт защиты. Вор явно использовал против меня магию, но амулет сработал, поглотив его первый удар.

— Хозяин, в сторону! — завопил Потап, и я инстинктивно рванул вправо.

В тот же миг слуга выстрелил. У него был не обычный пистолет, а магический, заряженный малым кристаллом. Такое оружие способно с одного выстрела свалить среднего монстра, а тут был всего лишь человек.

Потап попал.

Гул разнёсся по кабинету, и вор, словно подкошенный, упал на колени. Что-то вылетело у него из рук и с грохотом покатилось по полу.

Не стал раздумывать, а бросился с саблей в атаку, чтобы дожать врага.

Преступник, видимо, не собирался сдаваться. Он резко вскочил на ноги, и тут я заметил на нём похожий артефакт защиты.

Вор сделал резкий пас рукой в мою сторону.

Меня отбросило воздушной струёй, а он разбил окно и выпрыгнул наружу.

Рванул за ним и, как только оказался на ногах, тут же попытался применить магию земли, чтобы замедлить беглеца. Руки сжались в кулаки, я почувствовал, как энергия стихии начинает течь через меня, но…

Незнакомец исчез.

Он просто растворился, вот ещё мгновение назад был в десяти метрах от меня, а теперь там никого. Вор скрылся под пологом невидимости.

Я замер, оглядываясь вокруг, но не было ни следа, ни звука. Только холодный ветер гулял по ночному саду, да звон разбитого стекла всё ещё продолжал звучать у меня в ушах.

— Проклятье! — выругался я, сжимая кулаки.

Потап спрыгнул из окна и подбежал ко мне, он уже успел зарядить пистоль новым зарядом и держал оружие наготове.

Ничего не было слышно, кроме шороха листьев и далёкого крика совы.

— Ушёл? — спросил слуга, тяжело дыша.

— Ушёл, — ответил я, чувствуя, как внутри закипает злость. — Но он что-то уронил. Пойдём посмотрим.

К нам уже бежали охранники, но какой от них сейчас толк?

Маг, забравшийся в кабинет отца, скрылся, и навряд ли он попался бы им на глаза, ведь судя по маскировочному куполу, который тот применил, у него был как минимум пятый уровень владения воздушной стихией. А те бедолаги, что лежали в кабинете — простые сообщники, которых преступник с лёгкостью пустил в расход.

Мы вернулись в кабинет, и я поднял с пола несколько пробирок, наполовину заполненных пеплом. Внутри когда-то лежали образцы антимагического вещества, я в этом был уверен на все сто. Также я обнаружил небольшую тетрадь, аккуратно приоткрыл её. Часть страниц была повреждена, возможно, от выстрела Потапа, или ещё в момент вскрытия отцовского тайника вор не уберёг их.

Это были заметки отца.

Ещё одна тетрадь с тайными экспериментами.

— Кирилл! — раздался голос мамы из коридора. — Что происходит?

— Всё в порядке, — ответил я, быстро перегораживая проход в кабинет.

— Узнаю знакомый запах, — сказала мама, остановившись у входа в комнату. — Пороховые ловушки твоего деда. Наши люди не пострадали?

— Нет, только воры, — ответил я и неохотно отошёл в сторону, чтобы мама увидела, что творится внутри.

Женщина покачала головой, на её лице можно было прочесть облегчение, но буквально ещё пара секунд, и оно вновь стало тревожным.

— Надо вызвать жандармерию, — сказала она.

— Не переживай, я дам указания охране поместья и сам прослежу, чтобы поутру забрали тела.

Через час сидел в кресле у себя в комнате и изучал новые записи. Это были заметки по антивеществу — именно этих данных не хватало, чтобы соединить всё в одну общую картину. Теперь же она постепенно начала складываться.

Как я понял, у отца было несколько секретных журналов. Первый нашёл в амбарной книге, он в основном включал в себя записи из алхимической лаборатории. Тетрадка, которую пытался похитить вор, содержала записи экспериментов, проведённых отцом в домашнем кабинете. Была ещё третья тетрадь, но мне показалось, что отец с ней так и не расстался и взял с собой в поход.

На следующий день у ворот имения появились незваные гости. Это были люди Скрабеля, среди них я узнал мужчину, которого уже выпроваживал в первые дни после приезда. Он стоял у ворот, ожидая, пока его впустят.

— Кирилл Павлович, — начал он, как только я вышел. — Мы пришли с предложением, от которого вы не сможете отказаться.

— Здравствуйте, «моё имя не важно», — передразнил я мужчину, не захотевшего представиться в прошлый раз. — А вашего спутника как зовут? Или у него такое же забавное имя?

— Аркадий Юрьевич, — слегка поклонился второй и протянул мне руку для рукопожатия, — у нас просто великолепное предложение.

Скрестив руки на груди, проигнорировал его.

— Что вам надо?

— Мы знаем, что вы нашли записи отца, — продолжил первый мужчина. — Предлагаем обмен. Отдайте их, и мы спишем все долги. Более того, вернём вам имение в центральной колонии.

Я смотрел на него, стараясь не показать, что эти слова хоть как-то задели меня. Внутри всё кипело от гнева, но я понимал, что сейчас важно сохранять хладнокровие.

— И что, вы думаете, я просто отдам вам записи отца? — спросил я, слегка улыбнувшись. — После всего, что вы сделали?

— Кирилл Павлович, — сказал мужчина, — вы должны понимать, что это выгодная сделка. Вы получите всё, что потеряли. А эти записи… они вам всё равно не нужны.

— Ошибаетесь, эти записи — наследие отца. И я не собираюсь их отдавать. Теперь, если вы закончили, прошу уйти.

Мужчины недовольно посмотрели на меня.

— До свидания, — я помахал рукой, дожидаясь, когда они, наконец, сдвинутся с места.

Когда вернулся в дом, мама уже ждала в гостиной.

— Кирилл, что происходит? — спросила она, стараясь быть максимально спокойной, но голос дрожал от волнения. — Кто опять приезжал к нам? Это те люди, что вчера устроили обыск в кабинете?

— Думаю, да. Это люди Скрабеля, и они уже совсем обнаглели. Ты представляешь, пришли сюда и требуют записи отцовских экспериментов, которые вчера не смогли выкрасть, — ответил я, присаживаясь рядом с мамой на диван. — Они хотят получить записи, но я не отдам их.

— Кирилл, — она посмотрела на меня с тревогой. — Может, стоит подумать об этом предложении? Ведь они не успокоятся.

— Мама, — я взял женщину за руку, — они не вернут нам ничего. Это ловушка. И даже если бы они выполнили своё обещание, я не могу предать память отца. Эти записи — его наследие. И я сделаю всё, чтобы защитить их.

Мама смотрела на меня с гордостью, а её глаза блестели от слёз.

— Ты прав, сынок, — тихо сказала она. — Ты всё делаешь правильно, — она положила руку мне на плечо и сжала его, медленно кивая.

Я почувствовал, что её поддержка придаёт сил.

В том, что Скрабель не ответит нам сразу и не предпримет решительных мер, я был уверен. Насколько я знал, род оружейника базировался в Чусовом — городе, связывающем «большую землю» и центральную колонию «Точка». А это означало, что новость о произошедшем дойдёт до них не раньше, чем через две недели. Ещё пара недель потребуется на сбор информации, обсуждение и принятие решения. И столько же, чтобы вернуться сюда, в Новоархангельск. А ведь нужно было ещё найти исполнителей для реализации задуманного.

В принципе, то же самое касалось и моих конкурентов по алхимии — семейства Евдокимовых. Их главный дом находился в центральной колонии, и любое решение требовало времени на согласование и исполнение.

Меня, как человека из двадцать первого века, всё это немного выбешивало. Я не мог понять, как можно так долго принимать решения, и тем более давать конкурентам преимущество во времени. Но они давали. А я этим пользовался и решительно продолжал развивать алхимическое производство.

Добыча водорослей шла успешно, постепенно наращивая скорость и объёмы. С капитаном Кузнецовым мы заключили долгосрочный контракт, теперь он выходил в рейды за водорослями каждые две недели. Вместе с ним Осип Гурьев за несколько рейдов прошёл почти все крупные колонии и взял образцы. Сейчас капитан собирал сырьё в порядке уменьшения концентрации интересующего меня ингредиента.

Теперь, когда Осип освободился, он занимался продажами нашего концентрата другим производствам. Буквально за месяц все они купили у нас пробные партии концентрата, а треть уже заключили контракты на постоянные поставки.

Остальные же пытались достать сырьё своими силами. Но вскоре они откажутся от этой затеи.

— Кирилл Павлович, — сказал Осип, входя в кабинет с папкой документов, — сегодня я подписал ещё два контракта на полгода. Один с производством в Москве, другой в «Точке». Они готовы принимать отгрузки концентрата ежемесячно.

— Отлично, — ответил я, просматривая документы. — А как дела у Евдокимова? Он ещё пытается скупить всё сырьё?

— Пока да, — Гурьев кивнул. — Но их контракты с рыбаками уже не так чётко выполняются. Евдокимов отказывается от планов закупки. Водорослями завалены все их склады. Они хотели вызвать своими действиями ажиотаж и потом подзаработать на этом, но теперь остались с сырьём, которое больше никому не нужно. Производства не хотят работать с теми, кто однажды подвёл, да и зачем, когда есть наш концентрат?

Осип довольно улыбался, и я понял, что сложившаяся ситуация ему очень нравилась.

— Они сами себя загнали в ловушку, — продолжал он. — Теперь вынуждены продавать водоросли по бросовым ценам, чтобы хоть как-то отбить затраты. Но даже это не помогает — рынок уже насыщен, и спрос на сырьё падает.

— А как дела у капитана Кузнецова, он не собирается уйти в запой? — спросил я, переключаясь на другую тему.

— Нет, что вы. Капитан работает как часы, — довольно ответил Осип. — Последний рейд у него был особенно удачным.

— Сколько времени уходит на один рейс? — уточнил я.

— Обычно около недели, ещё неделю занимает разгрузка и текущий ремонт, — ответил Гурьев. — Но капитан уже настолько освоил маршруты, что может сократить время в пути до пяти дней, если погода позволит. К тому же он нашёл способ оптимизировать процесс сбора.

— Как?

— Нанял помощника, мага воды. Теперь сбор водорослей идёт в круглосуточном режиме.

— А как насчёт команды? — спросил я. — Они справляются?

— Команда работает как единый механизм, — с гордостью сказал Осип. — Капитан их хорошо подготовил, и они уже привыкли к ритму. Да и начальник не жадничает, пообещал премию за каждый успешный рейд, так что мотивация на высоте.

— А судно всё так же в плачевном состоянии?

— Нет, корабль не узнать. Не удивлюсь, если через месяц на нём будут установлены пушки. Судно вернуло свой первоначальный блеск.

— Это хорошо. Будем надеяться, капитан запомнил, кто ему даёт эти заказы.

— Кирилл Павлович, будьте уверены. Он не подведёт, всё же месяц с ним провёл бок о бок, и я думаю, он как раз тот человек, который помнит добро.

— Хорошо.

Всё ожидал какой-то подлянки со стороны конкурентов или кредиторов. Каждый день настраивался, что вот-вот произойдёт что-то непредвиденное: нападение, саботаж, подкуп моих людей, что угодно. Но их всё не было и не было.

Я даже успел сдать сессию и отгулять небольшие каникулы, которые провёл на производстве и в домашних делах. Всё шло настолько гладко, что я начал сомневаться: может, они действительно сдались? Может, мои конкуренты и кредиторы решили, что игра не стоит свеч, и оставили меня в покое?

Я провёл много времени на производстве, контролируя старт новой линейки целебных эликсиров, которую мы назвали «малым целебным раствором». Он быстро начал вытеснять продукцию Евдокимова в нижнем ценовом сегменте. И буквально через месяц мы вернули себе потерянный кусок рынка.

Деньги потекли рекой, а я продолжал их вкладывать в наращивание оборотов.

И вот, когда я подумал, что всё, можно расслабиться, неприятности настигли меня. Но обо всём по порядку.

Первый день нового учебного семестра начался с неожиданности. Митя огорошил меня новостью о непредвиденной практике.

— Вот откуда ты всё это узнаёшь?

— Всё просто, — ответил он, улыбаясь. — Я был в гараже по делу. Так вот, водители сказали, что им приказано готовить грузовики к завтрашнему дню. Будет выезд учебный у четвёртого курса. Наш первый поток вроде как в авангарде.

Я лишь молча кивнул, в очередной раз поражаясь осведомлённости соседа.

Достал из шкафа походный рюкзак и проверил исследовательское снаряжение.

Наконец я смогу заняться изучением окружающего мира. В рюкзаке был комплект для беглого изучения и взятия проб по минералогии и биологии, а также я намеревался взять с собой магический микроскоп. С помощью линз он показывал движение магии, направление мутаций. Я смогу заглянуть в магическую суть вещей.

Проверил наличие всего необходимого, зарядил микроскоп и защитный артефакт у себя на шее магическими кристаллами.

Утром во вторник, за полчаса до начала занятий, нам объявили о практическом занятии по магической защите и биологии.

Ну и куда тут без ориентирования и физподготовки?

Видимо, решили запихнуть всё, что можно, в один выезд.

Ровно к восьми утра всем первым потоком четвёртого курса мы выстроились у гаражей. Оттуда вскоре один за другим выехали грузовики. Ехали мы накрытые серыми тентами. Для этого внутри кузовов были установлены четыре ряда скамеек. В каждый такой грузовик разместили по группе из тридцати человек.

Кроме водителя был один сопровождающий — охранник из академии. Он носил зелёный армейский камуфляж, саблю и магическое ружьё.

Мы выехали за ворота и сразу направились прочь от побережья, куда-то в сторону кряжистых гор. Вскоре дорога превратилась в серпантин, и на очередном, уже немаленьком подъёме я не выдержал:

— Митя, ты уже знаешь, куда мы едем? — больше не спросил, а попытался подтвердить этот факт.

— Ага, — утвердительно кивнул он. — В конце прошлой недели стало известно о возросшей энергии около одной из сторожевых башен. А это означает что, о великий всезнайка?

— Прорыв. Там скоро должен произойти прорыв.

— Ты, как всегда, очень проницателен, Киря. Вот именно туда мы и едем. Скоро будет весело, — Митя довольно расплылся в улыбке.

Прорыв, по всей видимости, произошёл этой ночью, и нас отправляют вместе со старшекурсниками разбираться с его последствиями.

Я задумался, чувствуя, как внутри нарастает лёгкое волнение. Прорывы монстров были редкими, но крайне опасными событиями. Обычно с ними справлялись профессиональные охотники или военные, но, видимо, на этот раз решили дать студентам возможность попрактиковаться.

Через два часа прибыли на место. Грузовики припарковались рядом с точно такими же шестью машинами, обтянутыми серыми тентами. Наверное, на них приехали старшекурсники. Автомобили были пусты, вот только около одного толпилась небольшая группа, оказывая медицинскую помощь четырём студентам. Ещё двое с перебинтованными головами сидели, опершись спинами на колёса грузовиков, их лица были бледными, а взгляды — пустыми.

— Видно, отряд натолкнулся на недобитков или сильную группу монстров, — сразу зацепился за суть Митя, наблюдая за происходящим.

— Разве старший курс используют для зачистки? — поинтересовался я, глядя на раненых. — Вроде только на итоговых экзаменах.

— А кто тебе говорит, что их использовали? — ответил Митя, слегка ухмыльнувшись. — Сначала прошлись войска, усиленные магами. Крупные группы прижали монстров, и прорыв закрыли. Потом вышли маги-поисковики, а наших отправили уже после них прочёсывать район. Жаль ребят, конечно, но тут медиков много.

Нас тут же построили у грузовиков, вышел биолог, а также преподаватель по тактике боя с монстрами.

— Этой ночью тут произошёл прорыв, — начал объяснение биолог. Его голос был спокойным, но в глазах читалась лёгкая тревога. — Он успешно локализован около часа ночи. Это очень хорошая возможность изучить на практике другие формы жизни, которые вторгаются к нам. Я настаиваю на том, чтобы вы отнеслись к поставленной задаче с должным усердием. Учтите, что оценки за эту работу будут влиять на оценку в семестре. Если вы получите здесь «удовлетворительно», не рассчитывайте получить «хорошо», а тем более «отлично» в конце этого семестра.

— Так, внимание! — продолжил один из преподавателей по военному делу. Его голос был резким. — Не стоит расхолаживаться. Прорыв тут был небольшой, четвёртого типа. За ночь его полностью локализовали. Но всё же могут попасться недобитые твари. Студенты пятого курса как раз проходят практику по локализации и устранению прорывов. Вам это тоже предстоит в следующем году. Поэтому проявите благоразумие, не отвлекайте их, сконцентрируйтесь на поставленных перед вами задачах. Не забывайте следить за обстановкой вокруг. Не создавайте ни себе, ни нам лишних проблем.

Преподаватель обвёл нас строгим взглядом, словно проверяя, все ли поняли серьёзность ситуации.

— Задание вам выдаст староста, — добавил биолог. — На его выполнение отводится шесть часов. По истечении этого времени мы будем ждать вас здесь. Если что-то непонятно, обращайтесь ко мне. Следующий час я буду тут, около грузовика.

Вздохнул.

Ну наконец-то хоть что-то интересное. Это отличный шанс увидеть особенности этого мира не в книгах и учебниках, а вот так, вживую, на природе.

Получил конверт с заданием от старосты. Имя было написано коряво, словно его кто-то писал левой рукой. Вместе с ним мне выдали сухой паёк, две фляги воды и артефакт тревоги. Это был небольшой амулет на цепочке, который при нажатии на кнопку подавал сигнал опасности. Принцип его действия был прост: как только амулет активировался, он посылал магический импульс, который мгновенно улавливался опытными магами-поисковиками. На место сразу выдвигался отряд с боевым магом и солдатами, готовыми оказать помощь. Это был наш страховочный конец, который мог спасти жизнь в случае серьёзной опасности.

Развернул конверт и прочитал содержимое.

Нервная улыбка появилась на моём лице, когда увидел имя напарника.

Амат Жимин. Тот самый парень, с которым у меня в первый день произошёл небольшой конфликт.

Вернувшись к грузовику за своим рюкзаком с микроскопом, встретил там Митю. Он явно был взволнован. Несколько раз обернувшись и убедившись, что никого рядом нет, он заговорил шёпотом:

— Киря, будь особенно осторожен, — голос звучал напряжённо. — Мне тут сорока на хвосте новость принесла. На тебя сегодня будет совершено покушение.

— Что? — я не сразу понял, серьёзно он говорит или шутит.

— Евдокимовы, — продолжил Митя, его глаза были полны тревоги. — До меня дошли слухи, что они решили приступить к действиям. Будь начеку.

Я почувствовал, как внутри всё сжалось. Евдокимовы? Он не ошибается?

— Ты уверен? — переспросил я. — Мы всё-таки на практике, как они могут меня здесь достать?

— Пока ничего не знаю, — признался Митя. — Но как только узнаю, попробую сообщить. Киря, поверь, человек, который сообщил эту новость, пошёл на очень серьёзные риски, чтобы предупредить меня. Я ему доверяю на все сто. Будь аккуратнее, — парень схватил меня за локоть и сжал его.

— Кто у тебя в напарниках? — вдруг спросил он.

— Амат Жимин, — ответил я, наблюдая за его реакцией.

Митя замер на мгновение, потом пожал плечами.

— Не… — он мотнул головой. — Слишком топорно, да быть того не может.

Хотел задать ещё пару уточняющих вопросов, но Митя заметил подходящих к нам однокурсников и тут же отошёл, оставив меня наедине со своими мыслями. Он не забыл перед этим жестом показать, чтобы я был повнимательнее.

Амат — «хороший напарник», ничего не скажешь. Интересно, кто занимался распределением студентов? Он ведь был полной моей противоположностью. Здоровый парень, которому не очень давались науки, но зато благодаря своей силе, нахрапистости и железной воле он был лидером во всех физических дисциплинах. Высокий, под два метра ростом, широкоплечий брюнет, силы у него на троих. Каждое утро перед занятиями его можно встретить на стадионе, где он активно занимается в одиночестве или с друзьями. Так же и перед сном он по несколько часов наматывал круги.

Род Жиминых был довольно молодой и не одно десятилетие исправно служил на благо империи. Особых высот они не добились, но были сильными стихийниками, преимущественно магами воды, поэтому ничего удивительного, что Амат оказался в морской академии во внешнем кольце. Да и то, что он возглавлял так называемую группу «моряков», было логично.

Но причём тут род Евдокимова?

Непонятно. Ладно, подождём, может, Мите всё же удастся докопаться до истины. Да и к тому же не верилось, что конкурент был способен подкупить другой род тут, на учёбе.

Сейчас же внутри меня всё словно вопило: «Подстава!»

Но решил во время нашей практики быть максимально осторожным и ожидать от него подлянки.

Вся территория около прорыва была поделена на небольшие участки, примерно по четыре гектара каждый. Вот именно на один из таких я с напарником и должен был отправиться. Там нам предстояло развести кипучую деятельность в поисках останков прорвавшихся тварей. Описать все находки с привязкой к карте.

Конечно, группы попадали в неравные условия. Кому-то могли достаться абсолютно пустые участки, а на каких-то была земля, где проходили интенсивные бои.

Если повезёт, можно найти нераспотрошённый труп монстра, в котором ещё не удалён магический кристалл, но это маловероятно. Охотники, их команды сбора трофеев, группа зачистки — все они сводили эти шансы к нулю.

На место мы пришли минут через сорок. Пришлось пробираться через заросли можжевельника на склоне. Затем нас ждала небольшая горная речка и чистый кедровый лес, абсолютно не имеющий подлеска. Ходить тут было одно удовольствие: мягко, свободно. Очень радовало, что ничего не путалось под ногами. В итоге, проверив нумерацию столбиков на краях участка, мы несколько раз обошли его.

— Хорошее место, — сказал Амат, оглядываясь вокруг. — Тут даже если монстр остался, ему не спрятаться.

— Он и не спрячется, потому что некому, — ответил я. — Ты что, закон восьми часов не помнишь?

— Закон чего? — нахмурился Амат. — А это… ну, знаю, наверно… А ты чего умничаешь?

— Нет тут никого, если прорыв локализован. А этот прорыв был закрыт ночью, в районе часа, почти сразу как образовался. Монстры без подпитки из своего мира проживут не более восьми часов. А сейчас уже одиннадцатый час утра.

— Ну, коль ты у нас тут самый умный, то и работай давай. А я тебя поохраняю вот оттуда, — кивнул Амат в сторону небольшого возвышения на нашем участке.

Я ничего не ответил. Пусть лучше не мешает. Начал планомерно обходить участок. Улов оказался небольшим: два летуна — летучие мыши величиной с крупную свинью, десяток муравьидов — мутировавших муравьёв величиной с собаку. И всё. Все твари были распотрошены в тех местах, где находились кристаллы.

Даже немного расстроился. Но в принципе, этого я и ожидал.

Сделав все необходимые по практикуму записи и отметки, убрал папку в рюкзак. Перекусил. И, конечно, что я мог ещё остроумнее придумать, чем рассмотреть более детально этих мутантов? После еды самое то.

Хорошо ещё, что не во время еды пришли эти идеи.

Меня заинтересовали муравьиды. Из бестиария монстров я знал, что они имеют отличное сопротивление магии. Но разгадать их секрет не удавалось, так как после смерти тела монстров теряли эту способность. А найти их муравейник и понаблюдать за тварями вне сражения исследователям не удавалось.

Достал набор для взятия проб и начал экзекуцию одного монстра. Хитиновый панцирь не поддавался ножу. Распилить сходу брюхо тоже не удалось. Бронированная оболочка походила на латы средневекового рыцаря. Надо было как-то проковырять отверстие. Мне нужен клевец.

Достав молоток для откалывания минералов с длинным шипом на конце, я с силой вогнал его в брюхо муравьида. Панцирь треснул.

Тут же за спиной появился Амат, который, наверное, подумал, что я нашёл нераспотрошённого монстра. Но увидев, чем я занимаюсь, он лишь хмыкнул и пошёл дальше досыпать.

Я же увлёкся процессом и даже не сразу заметил, что артефакт тревоги начал издавать звуки, предупреждающие о низком заряде. Выключил его и в первый раз за всё утро услышал шум леса.

Вскрыв первого муравьида, ничего интересного не обнаружил, но всё же копался во внутренностях, пытаясь на практике разобраться в устройстве этого существа.

Скрежет хитиновых пластин и лёгкий электрический треск отвлёк меня от рабочего процесса.

Оглянулся и увидел, что к спящему Амату подкрадывалась группа из трёх живых муравьидов.

— Берегись, справа! — крикнул я, что было мочи.

Амат перекатился через левый бок, а в то место, где он лежал, вонзились передние конечности двух монстров, протыкая землю, словно копья. Третий же муравьид направляется ко мне, явно пытаясь отомстить за сорвавшееся покушение.

Медленно отступил за распотрошённый труп его сородича, перехватывая в правую руку клевец, выдернутый из хитиновой пластины. Левой рукой судорожно нащупал артефакт тревоги и нажал на него.

Ну вот, а говорили, что заряд проживёт как минимум шесть часов, а вот хрен там был. Это же собственность академии, наверное, они ими пользуются только по случаю. Что уж говорить о своевременном обслуживании и зарядке.

Продолжил пятиться, зашёл за ствол большого кедра в полуметре от трупа. Отступать дальше смысла не было, стоит только побежать, как муравьид ускорится и догонит меня. Пока я оставался малоподвижным, он плохо меня видел, лишь ощущал запах. В радиусе нескольких метров мой запах был везде, а я ещё и запутаю.

Быстро провёл ревизию своих карманов. Несколько ядрёных реагентов, баночка спирта и всё.

Что ещё я знал про муравьидов? В бестиарии говорилось, что они невосприимчивы к магии некоторое время. Имеют электрические жвалы, которые с лёгкостью могут пробить любую защиту и остановить сердце жертвы.

Значит, надо держаться от него подальше. Хорошо, что он был величиной всего лишь с крупную собаку.

Тем временем монстр оказался уже в двух метрах от меня. Его жгутики-антенны шевелились, обнюхивая всё вокруг. Я открыл один из пузырьков с реагентом, и жгутики сразу же застыли на месте, учуяв незнакомый запах. По жвалам монстра начали расходиться электрические заряды.

Недолго думая, швырнул пузырёк. Тот попал в ствол дерева в четырёх метрах от меня, раскрашивая его ярко-красным цветом. Кору начало разъедать. Вокруг распространился отвратительный запах органики вперемешку с сероводородом.

Муравьид отреагировал крайне агрессивно, напав на раскрашенный двадцатисантиметровый ствол кедра.

Я открыл банку со спиртом. Идеальным для такого стрессового момента броском попал прямо по голове муравьида, который по-прежнему крушил злополучный кедр.

Мгновение — и мой чистейший этиловый спирт вспыхнул от разряда электричества, прошедшего по жвалам твари.

В бешенстве муравьид начал ещё сильнее крушить плохо пахнущий, а теперь и обжигающий кедр. Понял, что сейчас монстр сосредоточен на нём. Перехватил поудобнее свой клевец. Быстрым шагом, чуть не бегом, подошёл к твари, стараясь быть в «мёртвой зоне» внимания.

Замахнулся и ударил со всей силы. Треск от перекушенных жвалами муравьида веток кедра настиг меня в момент удара. Клевец вошёл в его голову, словно нож в масло, погрузившись до самой рукояти.

Попытался выдернуть его для повторного удара, но ничего не вышло.

Застрял.

Даже с пробитой почти насквозь головой мерзкая тварь не думала умирать. Монстр повернул горящую раненую морду в мою сторону.

Отчётливо слышал, как на расстоянии вытянутой руки по жвалам монстра с характерным звуком перетекали электрические заряды.

Глава 18

Треск от падающего дерева нарастал.

Отпрыгнул назад, стараясь быстро переместиться так, чтобы между мной и монстром оказался ствол.

Ощущал запах гари и смолы.

К нам на помощь наверняка уже кто-то спешил. Хотя амулет тревоги больше не подавал никаких признаков жизни. Возможно, это было связано с тем, что муравьид подавлял его, но сейчас не до размышлений.

Нужно действовать.

Между мной и монстром было не больше метра. Муравьид ускорился, пытаясь схватить меня, но ему это не удалось.

Монстр явно недооценил законы физики. Его жевательный рефлекс обернулся тактическим провалом: ствол, с грохотом упав на спину твари, наглядно показал, почему нельзя кусать опорные конструкции.

Хитиновый панцирь затрещал под тяжестью дерева, но монстр всё ещё пытался вырваться, его жвалы щёлкали, высекая электрические искры.

Не давая твари шанса выбраться, я наступил на ствол, чувствуя, как дерево слегка прогибается.

В руках у меня оказалась палка, отломившаяся от кедра. Что есть мочи ударил ей по единственному слабо защищённому месту монстра — его глазам.

Удар был отчаянным, но я понял, что ничего путного из этого не выйдет. Палка лишь скользнула по хитиновому панцирю, не причинив вреда.

Тогда я снова попытался вытащить свой клевец из головы монстра.

Схватил рукоять обеими руками. Дёрнул изо всех сил.

На этот раз получилось!

Клевец с хрустом вышел из пробитой головы, и я не раздумывая ударил снова.

Звук, с которым оружие входило в хитиновый панцирь, был отвратительным: словно нож резал по кости, но я не останавливался.

Удар за ударом превращал голову монстра в кровавое месиво, пока жвалы не перестали дёргаться, а тело не обмякло окончательно.

Я победил!

Ура!

Я сделал это!

Меня потихоньку начала отпускать горячка боя.

Стал видеть, слышать и чувствовать что-то ещё вокруг, кроме сражения. Ко мне возвращались мысли.

Монстры! Их было трое.

Сердце продолжало бешено колотиться в груди, но я не мог позволить себе расслабиться. Схватил клевец поудобнее и бросился в сторону лёжки своего напарника по практике.

Лес вокруг был тихим, только ветер шелестел верхушками деревьев, да где-то вдалеке слышался крик птицы, но эта тишина обманчива. Где-то здесь бродят другие монстры.

Амат отбивался. Он держал в руках огромное полено, периодически прикладывая им по тварям. Силы у этого богатыря хоть отбавляй, парень крепкий и выносливый, но всё же долго он так не выдержит. Надо вмешаться и помочь.

— Ты как там? — крикнул я, подбегая ближе.

— Как видишь, держусь, — спокойно, как ни в чём не бывало ответил Амат. — А ты куда исчез?

— Тебе помочь или за помощью бежать?

— А десять минут назад ты не за ней, случаем, убежал? — всё так же спокойно, даже с ленцой парировал он. Самообладания этому парню не занимать.

Один из муравьидов явно почуял мой запах, направив усики в мою сторону. Он немного отвлёкся, и сразу получил по голове от однокурсника.

— Нет, в кусты приспичило, — отшутился я.

— Давай я оглушу одного, а ты забьёшь его своим молоточком, — явно решил подколоть Амат, косясь на оружие в моей руке.

— Давай попробуем.

— Стой, стой. Я пошутил, — нервно включил обратную однокурсник, явно не веря в силу данного оружия.

— Так что, стоять и смотреть, как ты отмахиваешься, или всё же помочь?

— Беги за помощью, ботаник, и побыстрее.

Я уже думал сорваться со всех ног, но помощь вызывать не понадобилось. Вдали появились силуэты бегущих людей, явно заметивших нас и спешащих на помощь.

Пара мгновений — и я отчётливо увидел, как вокруг муравьидов появляются контуры сфер, то и дело раскрашивающиеся в разные цвета. Это магическая защита монстров дала о себе знать. А разные цвета — это поглощённые заклинания.

Вот теперь мне удалось увидеть сильную сторону этих монстров — сопротивление магии. Они обладали довольно внушительной защитой, сравнимой с неплохим магическим щитом, способным выдержать с десяток средних фаерболов, выпущенных с небольшого расстояния.

Твари были довольно мощными и могли представлять опасность, если бы явились с кем-то из своей правящей элиты. А тут оказались просто бесплодные самки — рабочий класс, который без устали клепала матка. Вот именно она и есть главная магическая единица, заправляющая всем в сообществе этих монстров. С ней мог справиться в одиночку только действительно сильный маг, а правильнее сказать, везучий. Ведь не так просто убить муравьида, когда его оберегают тысячи работяг с неплохой защитой от магии.

Сильные стороны матки — это магия земли на уровне магистра, а ещё её дети, которыми она управляет, словно единым организмом.

Только вдалеке от своей королевы муравьиды могли действовать самостоятельно.

А ещё у муравьидов были фертиды — самки и самцы, способные к размножению. Вместе с этой возможностью они получали и магию земли на четвёртом уровне адепта, ну а главное, могли открывать порталы между мирами.

Эти крылатые особи нагуливали жирок и безмятежно отдыхали несколько месяцев недалеко от дома, чтобы потом отправиться в своё последнее путешествие в поисках нового места обитания.

Самцы ставили себе единственную цель: найти и оплодотворить самку. Семя, полученное во время этой последней оргии, самки хранили в себе до смерти и были верны единственному партнёру, которого чаще всего и съедали. У самки появлялись тысячи детей. Но вместе с семенем матка получала и магический приток, перескакивая с уровня адепта сразу на шестой уровень магистра.

Обладали магией и стражники-муравьиды, в основном охраняющие дом, но уровень у них был ниже: от первого до третьего в зависимости от мощи их семьи — муравейника.

Мне и Амату повезло, что в гости заглянули простые трудяги без магии, иначе раскатали бы нас за мгновения.

Я наблюдал, как разъярённые муравьиды начали выяснять причину неприятных ощущений.

Один из них спустился с пригорка и быстро направился ко мне, так как кроме Амата в поле их обоняния был только я. Он, видимо, посчитал, что это я доставляю неудобства.

Этот муравьид оказался вне поля зрения наших спасителей. Атака заклинаниями по нему прекратилась, а монстр начал интенсивнее гонять по жвалам электрические заряды, направляясь ко мне.

Атака же на второго монстра, который наседал на Амата, удвоилась. Всполохи магии, пытающиеся пробить магический щит, участились. Вскоре они исчезли, а муравьида разорвало от ударившей в него молнии.

Ещё на одного меньше. Остался последний.

На теле преследующего меня монстра появилось разноцветное сияние. Наши спасители вновь увидели его и атаковали, но муравьид всё приближался и приближался ко мне. Видно, его магическая защита перезарядилась, пока не было обстрела.

Монстр всё ещё сопротивлялся нарастающему огню.

Я сунул руку в карман, нащупал в нём баночку с последним ядрёным реагентом. Взял её одной рукой, большим пальцем отщёлкнул пробку и швырнул открытый флакон в монстра.

Пробирка летела к твари, постоянно переворачиваясь в полёте и выплёскивая наружу едкие, вонючие капли. Вот она спокойно перелетела магический барьер, словно его там и не было. Банка оказалась за головой монстра.

Усики твари, чувствительные к запахам, явно ощутили незнакомый аромат, отвлекая монстра. Я же воспользовался его замешательством и ушёл в сторону, разрывая дистанцию.

Муравьид продолжил двигаться вперёд. Вскоре он повернулся, но я уже переместился. Тварь быстро нашла меня, сменила направление и понеслась атаковать. Тут по спине монстра ударило огромное полено, которым отмахивался Амат. Он зашвырнул его со своего места метрах в пятнадцати от меня. Одногруппник понял, что ситуация у меня патовая.

А быстро Жимин с долгами рассчитывается.

Только с десяток минут назад я его спасал, а то бы спящим его нарубили в капусту, а теперь он… Хотя, если строго судить, он всё же мне ещё должен.

Амат должен был бдеть, пока я за нас двоих практику делал, а не сопеть в две дырки.

Муравьид метался в нерешительности, так как заметил поблизости гостей, которые посылали в него один магический удар за другим. Вот всполохи вокруг твари исчезли, она закаменела, а через мгновение её разорвало от фаербола.

Остатки монстра крупными кусками разлетелись в радиусе пяти метров, немного запачкав меня.

К нам быстрым шагом спешили пятеро старшекурсников с дежурным преподавателем, отвечающим за этот сектор зачистки. Их лица были сосредоточены, а взгляды быстро скользили по округе, оценивая обстановку.

— Сколько вы видели монстров? — спросил маг, обращаясь к нам.

— Два, — рапортовал Амат.

— Три, — поправил его я.

— Где третий? — торопливо поинтересовался преподаватель.

Я лишь молча указал рукой в ту сторону, где в одиночку расправился с тварью. Трое старшекурсников тут же отправились на проверку, а двое, под пристальным взглядом преподавателя, начали потрошить остатки тушек в поисках кристаллов. Это нужно было сделать как можно скорее после смерти монстра, иначе кристалл превратится в бесполезную безделушку.

У каждой твари критическое время было разным: некоторых нужно потрошить почти сразу, других можно и через сутки.

— Семён Петрович, вам следует на это взглянуть! — обратился к дежурному магу один из ушедших на поиск убитого мной монстра.

Преподаватель кивнул и направился туда, оставив нас с Аматом под присмотром старшекурсников.

— Чем это ты его так уделал? — поинтересовался один их парней, когда преподаватель ушёл.

Молча протянул ему клевец. Тот восхищённо покрутил орудие в руках.

— Ну ты, брат, силён, а с виду не скажешь. Я Молчанов Роман. А ты кто будешь? — поинтересовался он, протягивая руку для рукопожатия.

Длинный, худой, немного сутулый парнишка с невероятно яркими голубыми глазами. На форме академии красовался знак отличия в виде грозовой тучи. Стихийник, магия огня, и сразу третья ступень. Это означало, что у него очень сильный род, либо он очень талантлив. В первый год после открытия дара добиться таких результатов мог не каждый, дай бог, один из тысячи.

— Кирилл Пестов, — представился я, пожимая руку.

Рукопожатие молодого человека было уверенным, располагающим.

— Это твоя молния ту тварь порвала на лоскуты? — уточнил я, пытаясь подтвердить свою догадку насчёт его третьей ступени. — И другого монстра фаерболом тоже ты уделал?

Парень, явно получая удовольствие от похвалы, и ещё не разбалованный ею, лишь улыбнулся и довольно кивнул,

— Твоё оружие покажу Семёну Петровичу, — сказал Роман, уже разворачиваясь.

— Подожди, — остановил я его. — Откуда новые монстры взялись? Прорыв же был ликвидирован около часа ночи, все твари должны были сдохнуть ещё рано утром.

— Должны, но не обязаны. А вы что, объявлений не слышали?

— Нет, — я помотал головой, — мы как приехали, тут всё время были.

— Не томи, рассказывай, — нетерпеливо вмешался Амат.

— Парочка фертидов во время прорыва зарылась и устроила оргию, наверно, хотели тут филиал своего муравейника открыть, — усмехнулся старшекурсник. — Когда стали всё досконально сканировать, нашли их под землёй. Точнее, её. Он уже своё дело сделал. Как говорится, мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Но уйти самка ему не дала, там и схомячила. Она перехватила управление над несколькими десятками рабочих особей и заставила их строить жилище. Мы её выкурили из логова, но вся мелкая шушера вместе с королевой сдохнуть не захотела. Та по дурости яйца уже начала откладывать и контроль над частью рабочих потеряла, вот они по окраине и разбежались.

Мы кивнули, а Роман отправился вместе со смертоносным оружием в сторону убитой мной твари. Там уже слышалась перепалка мага с недавно подошедшим преподавателем.

Через минуту они спешно кинулись к нам.

— Молодые люди! Вы можете объяснить, почему не вызвали подмогу, когда увидели тварей? — строго спросил Семён Петрович.

Он оглядел всё вокруг и заметил лежбище Амата: расстеленный на кедровом лапнике китель с дырками от лап муравьидов и прислонённый к стволу походный рюкзак в качестве подушки. На лямке висел неактивированный артефакт тревоги.

— Так-с, с тобой всё ясно, жди разбирательств в академии, — обратился он к Жимину. — А что скажете вы, молодой человек?

Я протянул ему полностью разряженный артефакт.

— Мда… — многозначительно выдал Семён Петрович, крутя предмет в руках.

— Роман, — подозвал профессор старшекурсника, — отдай Пестову запасной амулет, а этот возьми. Надо по прибытии разобраться, кто накосячил с зарядкой.

Дежурный преподаватель с довольной усмешкой отдал мой молоток для взятия минералогических проб, во время боя окрещённый клевцом.

Немного задумавшись, он засунул руку в карман и протянул мне небольшой магический кристалл.

— Сдаётся мне, это твой законный трофей. Ведь ты единолично того муравьида убил?

Я кивнул.

— Поздравляю, — он оценивающе посмотрел в мою сторону.

— Спасибо.

— Не забудьте новых монстров описать. А по приезде в академию отчёт о произошедшем сдадите куратору вашей группы. Смотрите, не накосячьте в нём, — при этих словах он пристально посмотрел на Амата. — Я проверю и буду в комиссии по разбору этого инцидента.

Не дожидаясь от нас ответов, он развернулся и вместе со старшекурсниками отправился куда-то дальше.

Жимин молча стоял и смотрел вслед, потом со всей силы пнул рюкзак, служивший ему подушкой во время спячки. Тот улетел на десяток метров, ударился об дерево, а артефакт в этот момент открепился от лямки, полетев дальше.

Ещё секунду мы оба наблюдали за пируэтами, которые он вытворял в воздухе, перед тем как разбиться об единственный на всю округу камень, торчащий изо мха.

— Жопа, — немногословно и глухо сказал Амат.

— Ну, может, не так уж всё и плохо. Главное, мы остались живы.

— Мне нужно отойти, — буркнул одногруппник себе под нос.

— Ты куда?

Но в ответ я ничего не услышал. Жимин быстрым шагом направился следом за ушедшей группой.

А я пошёл искать свой рюкзак с записями по практике, чтобы покончить с ней, наконец. Осталось описать новых монстров с их повреждениями, и привязать трупы к топографической карте местности.

Сделав пару шагов и взглянул на останки взорванного фаерболом муравьида. Что-то насторожило меня, даже не знаю что, но через мгновение я уже ковырялся там.

Амат шёл за группой своих спасителей, держась на расстоянии примерно двухсот метров. Его шаги были тяжёлыми, на лице хорошо читался гнев с долей растерянности.

Вскоре группа зашла в небольшой временный лагерь, где после зачистки отдыхали студенты старших курсов, отвечающие за эту часть леса. Лагерь представлял собой хаотичное скопление палаток, ящиков с припасами и импровизированных столов под открытым небом.

Караульный, находившийся у входа в лагерь, лишь мельком взглянул на юношу в походной форме академии. Он проверил его ауру, на которой стояла неснимаемая до окончания учёбы печать учебного заведения, и, убедившись, что перед ним студент, пропустил его без лишних вопросов.

Амат прошёлся по лагерю, но явно не нашёл того, кого искал. Взгляд молодого человека скользил по лицам старшекурсников, но ни одно из них не принадлежало Ивану Краснову. Временный лагерь больше напоминал небольшой склад под открытым небом, с походной столовой для здешних обитателей. Пахло оттуда вкусно: чем-то мясным, с привкусом специй и дыма. Жимин почувствовал, как его желудок предательски заурчал, он сжал зубы и направился в столовую.

Зайдя туда, Амат получил неодобрительный взгляд от повара — коренастого мужчины с закатанными рукавами и потным лицом. Кашевар явно не был рад видеть студента младшего курса.

— Можно тут перекусить? — спросил Амат.

— Столовая только для старшекурсников и преподавателей, — сухо ответил мужчина, даже не отрываясь от разделки мяса.

— Я могу заплатить, — попытался договориться парень, доставая кошелёк.

— Не-не, — повар покачал головой, — правила есть правила. Но воду во фляге могу пополнить.

Жимин кивнул, сдерживая раздражение. Ему налили воды, и он, поблагодарив, вышел из столовой. Запах еды всё ещё витал в воздухе, но теперь он лишь раздражал. Амат направился к выходу из лагеря. Как только он отошёл на достаточное расстояние, скрывшись из видимости дозорных, его тело словно окаменело от холода. Кто-то использовал заклинание третьей ступени магии воды.

— Ты не меня, случаем, ищешь? — раздался скрипучий голос.

Амат с трудом повернул шею и увидел Ивана Краснова — старшекурсника из сильного и влиятельного рода Российской империи. Иван стоял в тени деревьев, его лицо было скрыто полумраком, а в глазах горел холодный, расчётливый огонь.

— Тебя, — хрипло ответил Амат, чувствуя, как холод сковывает тело.

— Разве мы так с тобой договаривались? — спросил Иван, делая шаг вперёд.

— Но это уже слишком. Ты чуть не убил меня, вытворяя свои фокусы, — выпалил Амат, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Всё было под контролем, — спокойно ответил Иван.

— Это ты называешь под контролем? — вспылил Амат, его голос дрогнул от гнева. — Ты чуть не угробил меня!

— Тише, — прошипел Иван, приблизившись. — Кирилл не должен дойти до грузовика.

— Иван, ты что, с ума сошёл? — Амат сжал кулаки. — Одно покушение сорвалось, сразу решил второе устроить? Я на такое не подписывался.

— Ты должен. Дела рода прежде всего, — холодно ответил Иван.

— Это дела твоего рода! — взорвался Амат. — Не пойму, как меня могут касаться разборки князя Евдокимова и баронета Пестова? Я тут вообще случайно. Не вмешивай больше меня и мой род в ваши разборки.

— Ты что, не понял? — Иван подошёл ещё ближе, его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Если не сделаешь этого, твой папаша вылетит со службы, а твои сёстры… ну, ты понял. Я придам твой род забвению.

— Вань, ну давай без этих угроз, — попытался успокоить его Амат, но в голосе уже не было уверенности. — Через год вызовешь Пестова на дуэль и убьёшь спокойно. Глянь, какой он хиляк. Раз-два, и дело в шляпе. Мне до сих пор не верится, что он умудрился в одиночку, без магии и огнестрела замочить ту тварь.

— Амат, ты, похоже, не понимаешь, — Иван усмехнулся, но в его глазах не было ни капли юмора. — Мой род из-за него теряет деньги. Евдокимовы — наши должники. Я не привык терять деньги, а сейчас из-за действий Пестова это происходит, — он приблизился к Амату вплотную, так что Жимин почувствовал на себе горячее и тяжёлое дыхание. — Тебе просто надо его толкнуть хорошенько, а дальше я сам всё организую. Полетит, ни за что не зацепится и разобьётся, — Иван улыбнулся, но это была улыбка хищника. — Просто толкни его немножко на обратном пути.

— Да где толкнуть? Там, где мы шли, мест подходящих нет, — попытался возразить Амат, но в его голосе уже слышалась покорность.

— А ты напрямик пойди. Место там есть шикарное, с ущельем. Шёл, шёл, да упал. С кем не бывает, — Иван задумался, усмехнулся своим мыслям. — Притом не забывай, как он тебя подставил. У тебя ещё дисциплинарная комиссия впереди из-за сегодняшнего инцидента. Хуже уже не будет, так что дерзай.

Иван отпустил магию, и Амат почувствовал, как холод отступает, сменяясь жаром гнева и бессилия.

Его тело дрожало, а в голове крутилась только одна мысль: «Ну ты и урод, Иван Краснов!»

Амат сжал свои кулачищи, глядя на удаляющегося Краснова. В его душе бушевали противоречивые чувства: страх за свою семью, гнев на Ивана и отчаяние от того, что он оказался втянут в эту грязную игру.

От автора: Лайки каждый раз радуют автора!

Глава 19

В разбросанных повсюду остатках муравьидов я заметил чёрное вещество. Оно было похоже на порошок, напоминающий угольную крошку. Но я-то прекрасно понимал, что это всего лишь одно из агрегатных состояний, и через некоторое время вещество исчезнет, растворившись в органических останках монстра.

Если же его изолировать, положить, к примеру, в пробирку и плотно закрыть крышкой, отрезав от окружающей среды, то материал распадётся на более простые компоненты и будет похоже на пепел.

Именно такие остатки я обнаружил больше месяца назад у вора, который пытался украсть записи отца из кабинета.

При нынешнем состоянии науки синтезировать или хотя бы восстановить эту субстанцию отцу не удалось, но это ему. Теперь посмотрим, смогу ли я принять эстафету и добиться успехов.

Но сначала нужно сохранить антимагический компонент. Из записей отца я знал, что для этого необходимо создать вокруг вещества постоянное магическое поле, и это мне под силу.

Над загадкой антимагического материала билось не одно поколение рода Пестовых. Мы десятилетиями пытались разгадать его тайны. Благодаря этому нам удалось продвинуться в исследовании других веществ, сплавов и алхимических тайн. Видимо, роду оружейников Скрабелей стало что-то известно об этом, раз они так активно гоняются за нашими секретами.

И тут, в принципе, ничего удивительного.

Ведь благодаря антимагическому веществу можно создать артефакты, способные защитить их владельца от магического удара несколько раз подряд. Если такими артефактами снабдить небольшую группу хорошо подготовленных воинов, они смогут задержать или даже убить сильного мага или магическую тварь. Если же антимагическое вещество добавить в качестве примеси при изготовлении стали, этот металл получит антимагические свойства. Из него можно изготовить бронеавтомобиль или военную технику, неуязвимую для магии.

Одним словом, этот компонент просто бомба. Поэтому всё держалось в строжайшем секрете. Посвящены были только члены моего рода и наши вассалы, которых осталось с гулькин нос.

Но я не ожидал обнаружить этот материал в живом существе. Во время последних экспедиций отец привозил образцы антимагического состава из дальних, малоизученных миров. Там, хорошо владея магией земли, он находил драгоценные залежи в электромагнитных аномалиях. Однако это были ничтожные крохи: обычно около десяти грамм или меньше. В течение месяца-двух образцы полностью растрачивались на эксперименты, и отец отправлялся за новой партией, отсутствуя порой до полугода.

Это вещество для моей семьи в последние пять десятилетий было равнозначно философскому камню в средневековье, за которым охотились учёные, чтобы превращать любой неблагородный металл в золото.

Став единоличными обладателем антимагического состава, мой род мог бы оказаться одним из самых богатых в мире. Он вернул бы утраченное влияние и власть.

Если бы отец был жив, то гордился бы моим открытием. А решение — вот оно, на поверхности. Муравьиды были ключом.

Когда я посмотрел на остатки разорванного фаерболом монстра, взгляд остановился на отростке, прикреплённом к предсердию. Этот непонятный орган, о назначении которого все только догадывались, долгое время считался источником быстродействующего яда.

Основная версия заключалась в том, что если особь становилась ненужной королеве или её хотели быстро умертвить, то под действием команды матки яд попадал в кровеносную систему, и муравьид погибал.

Но эта версия была ошибочна!

На самом деле в этом отростке находилось антимагическое вещество. Во время боя, когда муравьиды чувствовали магическую опасность, их сердце получало субстанцию из отростка, что обеспечивало максимальную скорость распространения по телу. Это давало монстрам защиту, сравнимую с магическим щитом, способным выдержать десяток прямых попаданий. А в сочетании с электрическими жвалами эти твари становились одними из самых опасных среди малоразмерных существ.

Теперь всё становилось на свои места.

Сочетание электричества и антимагического вещества в теле муравьида объясняло, почему щит восстанавливался, если тварь не подвергалась магическому воздействию некоторое время. В отростке на сердце антимагическое вещество под действием электричества превращалось из сыпучего чёрного порошка, отфильтрованного из крови, в тягучую чёрную жидкость. Это было ключом к пониманию невероятной устойчивости к магии.

Обнаружив этот чёрный порошок в остатках разорванного взрывом муравьида, я быстро собрал его в герметичную колбу для проб. Чтобы сохранить содержимое, прижал к стенке колбы трофейный магический кристалл, отданный мне профессором. Это был единственный доступный мне способ сберечь антимагический материал.

Затем я начал обыскивать останки второго разорванного муравьида.

Теперь я знал, что искать, поэтому работал максимально быстро.

Найдя на сердце отросток, вскрыл его.

Прямо на моих глазах находившееся там вещество распадалось. Это полностью подтвердило мою теорию.

Сердце колотилось как бешеное, а в голове пронеслась мысль: «Я на правильном пути».

С ещё большим рвением принялся за потрошение твари, которую убил клевцом.

Никогда до этого мне не удавалось испытать такого подъёма и восторга от специфической работы. Со стороны, наверное, можно было подумать, что я серийный маньяк, который не может остановиться, потроша одну жертву за другой. Но для меня это был не просто процесс изучения. Это ключ к разгадке тайны, которая могла изменить всё. Это было не просто научное открытие, а возможность вернуть роду былую славу и влияние. Но вместе с этим приходило и понимание опасности.

Если кто-то узнает о моих находках, это может привести к катастрофическим последствиям.

Конкуренты, такие как Скрабели, не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить секрет антимагического состава. А если он попадёт в руки врагов империи, исход будет непредсказуем.

Но сейчас я не мог думать об этом.

Руки дрожали от возбуждения, когда я аккуратно вскрывал отросток в теле третьего муравьида. Да, там уже ничего не было. Но это неважно. Так как доказывало мою теорию.

Мне даже не хотелось уходить, настолько я был окрылён открытием.

Я бы продолжил исследовать, но время, отведённое на практическое занятие, подходило к концу. Пора сворачиваться и выдвигаться в сторону грузовиков.

Я начал собирать инструменты, но все мысли были только об открытии. Вывод напрашивался сам собой: столь нужное моему роду вещество надо искать именно там, где обитают муравьиды. Теперь самое главное не стать таким же одержимым, как отец и дед, променяв семью на годы поисков антимагического компонента.

Я знал, как вывести род из забвения. Как говорят победители, у меня есть план, и я его придерживаюсь. Так вот, план и правда теперь был. Осталось дело за малым: придерживаться его и победить.

Нужно сделать несколько важных вещей.

Первое. Подтвердить свои исследования на муравьидах из другого прорыва.

Необходимо убедиться, что свойства антимагического вещества характерны не только для муравьидов из конкретного прорыва. Для этого нужно изучить особей из других мест. Причём сделать это следовало максимально осторожно, не привлекая лишнего внимания. Распотрошить труп монстра сразу после убийства, не оставляя следов, будет крайне сложно, особенно без свидетелей. Но это первый шаг к подтверждению теории.

Второе. Достичь третьего уровня магии земли и вступить в права патриарха рода.

Только став полноправным главой семьи, я смогу получить доступ к семейному хранилищу в имперском банке. Там наверняка содержатся данные по антимагическому веществу, оставленные мне отцом и дедом. Возможно, там есть записи, которые помогут ускорить исследования. Кроме того, статус патриарха даст мне больше свободы в принятии решений и распоряжении ресурсами рода.

Третье. Закончить академию и отслужить положенные полгода на ликвидации прорывов.

Это обязательное условие для всех выпускников. Однако я мог попробовать напроситься в охрану одной из новых колоний. Это дало бы мне больше свободы для исследований и, возможно, доступ к новым ресурсам и информации. Что сейчас являлось приоритетным.

Четвёртое. Организовать экспедицию для поиска муравьидов и мест их обитания.

Чтобы добыть достаточное количество антимагического компонента, нужно найти колонии этих монстров. Это потребует тщательной подготовки: снаряжение, команда, карты и, конечно, финансирование. Экспедиция должна быть максимально скрытной, чтобы не привлекать внимания конкурентов.

Пятое. Организовать добычу и производство антимагического вещества.

После обнаружения крупного источника вещества нужно будет наладить его добычу и производство. Это включает в себя создание лаборатории, разработку технологий извлечения и стабилизации компонента, а также его хранения. Кроме того, необходимо наладить производство продукции: артефактов, брони, оружия и других изделий, которые можно продавать или использовать для усиления моего рода.

Шестое. Заработать деньги для финансирования исследований и производства.

Средств на это потребуется огромное количество. Я не был уверен, что в семейном хранилище найдётся достаточно денег, особенно с учётом долгов перед кредиторами. Поэтому придётся их заработать. Алхимическая лаборатория может стать источником дохода. Стоит расширить ассортимент эликсиров и других алхимических продуктов. Это не только принесёт доход, но и укрепит репутацию рода.

Седьмое. Укрепить связи с другими родами и влиятельными лицами.

Для осуществления задуманого необходимо завоевать доверие сильных мира сего. Это даст возможность получить как финансовую помощь, так и политическую поддержку. Нужно наладить контакты с теми, кто мог быть заинтересован в антимагическом веществе, но при этом не представлял бы угрозы для меня в будущем.

Восьмое. Обеспечить безопасность исследований и производства.

Антимагическое вещество — это слишком ценный ресурс, чтобы оставлять его без защиты. Нужно создать систему безопасности, которая защищала бы мои исследования и производство от конкурентов, шпионов и воров. Это должно включать в себя как физическую охрану, так и магическую защиту.

Девятое. Разработать стратегию вывода продукции на рынок.

Когда производство будет налажено, потребуется разработать стратегию вывода продукции на рынок. Сделать это нужно максимально осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания и не вызывать подозрений у конкурентов. Возможно, стоит начать с небольших партий, чтобы протестировать спрос и реакцию рынка.

Ну и десятое. Подготовить наследников и передать знания.

Да, понятно, что этот пункт сейчас не в приоритете. Но каждый хороший стратег должен думать наперёд не на несколько ходов, а на десятки. Чтобы род после моей смерти продолжал развиваться, нужно подготовить наследников и передать им знания. Это включает в себя не только обучение магии и алхимии, но и воспитание чувства ответственности за семью и её наследие.

План был амбициозным, и я понимал, что наверняка что-то забыл, но это неважно. Важно, что я смогу его реализовать. Главное — не терять фокус и не позволять себе отвлекаться на мелочи.

Теперь у меня есть цель, и я готов идти до конца.

Через два часа после инцидента Амат восседал на своём лежбище, окружённый однокурсниками, которые постепенно возвращались к грузовикам с дальних участков. Они с любопытством наблюдали за тем, как я вскрывал и потрошил остатки муравьидов, собирая пробы и периодически рассматривая их в микроскоп.

В здоровой студенческой среде абсолютно нормально, что люди беззлобно подкалывают друг друга, но я был настолько увлечён, что попросту не замечал приколов. Сейчас высказывания и шутки воспринимались мной как белый шум.

Поняв, что развлечения не будет, ребята постепенно разошлись.

Спустя минут пять Амат встал со своего насиженного за сегодняшний день места, неспешно собрался и подошёл ко мне.

— Давай шустрее, — беспокойно сказал он, поглядывая на часы. — Все уже свалили давно. Хватит ковыряться.

— Чёрт! — вырвалось у меня, как только взглянул на часы. — Что ты раньше-то не сказал? Видел же, что меня затянуло с головой в исследования.

— Так блин, не думал, что ты забил на дополнительное задание, которое нам досталось после нападения, и будешь всё это время ковыряться в трупах. Надеялся, ты сделал его, пока меня не было.

— Мог бы и поинтересоваться по прибытии, ну или сам для приличия что-нибудь сделать, — буркнул в ответ я, продолжая упаковывать образцы.

Амат лишь добродушно улыбнулся.

— Ничего, догоним их. Мне тут ребята со старшего курса подсказали, как срезать можно. Ещё быстрее наших придём, вот увидишь. Ты только поторопись со сборами.

— Уже, уже. Ещё минутка, — я запихивал в свой рюкзак последние склянки.

Похоже, всё-таки перестарался с образцами: их было просто жуткое количество, и все казались очень ценными и важными.

Понимал, что в рюкзак всё не влезет. Пришлось вытащить коробку с микроскопом: понесу в руках.

Самый ценный трофей лежал завёрнутым в платок в связке с добытым в бою магическим кристаллом. Положил его во внутренний карман куртки.

— Так, я готов, — сказал это, протягивая Амату увесистую папку со своими записями и схемами, которые не помещались в мои вещи. — Это отчёт о проделанной практической работе. Завтра утром вернёшь, думаю, за вечер успеешь переписать.

— О, спасибо, — ухмыльнулся здоровяк. — С тобой приятно работать. И это… спасибо, что предупредил тогда. Я что-то замотался с этими тренировками, немного прилёг, расслабился, а меня и вырубило.

— Бывает. На меня сегодня тоже что-то нашло, — я приподнял рюкзак. — С тобой, кстати, лабы делать хорошо. Вёл себя не как все, когда только путаются под ногами, изображают кипучую деятельность, а в итоге отвлекают.

— Хе-хе… ты обращайся, если что. Готов тебе всегда помогать на практических, как сегодня, — задумчиво произнёс он. — Я даже поспал пару часиков. Жаль только, что в историю с этими недобитками влипли, а ещё на ковёр вызвали, но это мелочи. Не в первый раз. Давай сюда свой рюкзак, помогу. Считай, это моя тебе благодарность.

Амат взял рюкзак, легко взвалил его на плечо, как будто он был набит подушками, а не остатками монстров.

Мы двинулись в ту сторону, где, по словам одногруппника, был короткий путь к грузовикам. Я шёл рядом, держа в руках коробку с микроскопом, и думал о том, как много ещё предстоит сделать, но сейчас главное добраться до транспорта и не опоздать.

Вскоре мы вышли из хвойного леса к ущелью. Растительность вокруг постепенно сменилась: кедры уступили место лиственным породам деревьев и кустарникам. Кое-где виднелись проплешины лужаек и голые камни, торчащие из земли, как зубы древних чудовищ.

Воздух стал прохладнее, а тропинка, петляющая как змея, то поднималась, то опускалась, следуя изгибам местности.

Бесячая коробка микроскопа постоянно растягивалась, крепления со временем пришли в негодность. Нужно было починить её, а ещё лучше купить новую. А то так ненароком можно и микроскоп уронить.

Пришлось перехватить её и нести подмышкой, постоянно поправляя то так, то сяк, чтобы не уронить драгоценный инструмент.

Шли друг за другом: впереди Амат, за ним я.

Тропинка, петляющая по ущелью, поднялась над небольшим обрывом глубиной метров двести, потом резкий поворот, и через километр будем на месте.

Окрылённый открытием и перспективами, которые оно сулит моему роду, я витал в облаках, не обращая внимания ни на что вокруг. Тем более у меня из головы вылетели слова Мити об опасности. Поэтому я не сразу расслышал, когда здоровяк начал что-то бубнить себе под нос.

— Что ты говоришь? Не расслышал, — переспросил я, отвлекаясь от своих мыслей.

— Извини, говорю, ничего личного, просто долг рода, — буркнул Амат, разворачиваясь ко мне лицом и принимая боевую стойку.

Я только и успел заметить, как его левая рука по касательной летит ко мне в корпус.

Если он попадёт, в чём я не сомневался, то упаду на левый бок, а это будет фиаско, так как там обрыв.

Понимая, что не успеваю уклониться, подставил под удар коробку с микроскопом, стараясь поднырнуть и сгруппироваться, чтобы перенести центр тяжести ниже и остаться на тропе.

Коробка распалась от удара, всё содержимое полетело в разные стороны.

Почувствовал, как мои ноги оторвались от земли, и я начал лететь в сторону обрыва. Растопырил руки в стороны, отчаянно пытаясь за что-то зацепиться.

И тут в районе груди я почувствовал вскипающий огонь. Внутренний карман моей куртки вместе с содержимым стал невыносимо горячим, обжигая кожу через одежду.

Увидел образовавшуюся вокруг красную сферу, которая поглощала светло-голубую дымку. Моя находка, антимагическое вещество, поглощало заклинания, направленные против меня.

Пальцы левой руки нащупали кустарник, за который я судорожно пытался ухватиться.

Получилось, и я шмякнулся лицом вниз возле кромки обрыва.

Вот урод!

Чувствовал, как ярость накатывает волной. Этот шкаф одним ударом опрокинул меня, словно манекен.

Стоп!

А что за свечение?

Он применил магию в ударе?

У Амата ещё не было инициации, магией он не обладал.

Тогда, возможно, артефакт?

Нет, я видел, как сфера вокруг меня продолжала поглощать голубую дымку. С каждым следующим разом всполохи становились слабее.

Бросил взгляд на артефакт защиты, но он не светился. Видно, разрядился ещё в момент схватки с муравьидами.

Тогда что меня спасает от магии? Точно, это антимагическое вещество в кармане. То-то оно так сильно нагрелось.

Так, сосредоточься.

Не злись.

Ты всё же из двадцать первого века, ты должен думать рационально. Когда-то твоим предкам, наверное, приходилось и похуже, но они выживали.

Выживешь и ты!

Надо решить задачу. Исходные данные такие: есть громила под два метра, весом килограмм сто. Я — полутораметровый шкет, весом около полтинника. Он стоит, я лежу лицом вниз.

Чёрт! Куда ни плюнь, преимущество на его стороне.

Блин, может, применить магию?

Но тогда придётся избавиться от антимагической защиты.

А меня сейчас точно кто-то пытается убить дистанционно, исподтишка, какой-то магией стихий. Так что антимагическое вещество останется со мной, оно хоть немного уравнивает шансы.

Сегодняшняя находка мешает врагам применить магию против меня. Судя по тому, что всполохи ослабевают, у сообщника Амата силы подходят к концу. Значит, вскоре о втором враге можно будет забыть, если он, конечно, не захочет показаться мне и вступить в рукопашную.

Так, не отвлекайся.

Надо срочно придумать, как противостоять здоровяку Амату.

Жаль, что антимагическое вещество бесполезно против физических атак.

Бежать?

Надо бежать, это единственный выход. Но это не выход: он догонит. Жимин каждый вечер по стадиону круги наматывает.

Хрен от него убежишь.

Чёрт!!!

Надо сделать так, чтобы он не догнал.

А как?

Ноги! Надо ему сломать ноги. Точно, буду бить по голени.

Я перекатился на спину.

Позади куст — просто так он меня уже не скинет.

Амат возвышался надо мной.

Я со всей силы ударил его ногами по голени, но он лишь улыбнулся.

Блин, блин, блин…

Что я со своим весом и силой удара могу?

Надо бить по коленной чашечке, я её выбью, а он мне поможет своим весом.

Вспомнил, как отец нанимал мне тренера. Тот лишь взглянул и сказал: «После инициации толк будет, а сейчас нет». Но позанимавшись пару месяцев, я усвоил несколько десятков толковых приёмов. Точно помню, что-то было про коленные чашечки и оппонентов с большим весом.

Со всей силы ударил двумя ногами по левому колену Амата.

Ну что, есть эффект?

Нет.

Здоровяк пытался забить меня ногами, но я каждый раз под его удар выставлял свои, а сам судорожно пытался достать гада.

Заметил рядом с собой разбитую коробку от микроскопа, нащупал его правой рукой. Тяжёлый металлический корпус приятно охладил ладонь.

— Ну всё, держись. Теперь твоему колену хана, — прошипел я.

Но тут мой план великой победы накрылся медным тазом.

Амат схватил меня за ногу и начал поднимать. Причём он делал это так спокойно и равномерно, что меня это просто бесило.

Вот как можно взять и спокойно поднять на вытянутой руке человека?

— Тварь! Я тебя достану! — закричал я, начав извиваться как уж на сковородке и пытаясь попасть по Жимину микроскопом.

Он уклонялся, покачивая меня, словно я был пакетом с помоями, из которого то и дело что-то капает.

Но больше всего бесило его лицо: оно было невозмутимо и холодно.

Понимал, что он так долго возится только из-за куста, рядом с которым я свалился. И вот мерзавец уже перенёс меня и сейчас отправит на дно обрыва.

Напряг мышцы пресса, полуприподнялся. Понимал, что так смогу, наконец, достать до Жимина.

И ударил.

Вложил в свой удар всю ярость от прошлых безуспешных попыток.

Сработало.

Одногруппник уронил меня и сделал несколько шагов назад.

Я приподнялся и сел.

Амат стоял с окровавленным лицом. Двумя руками зажимал свой левый глаз.

— Конец тебе!!! — яростно пытался проорать он.

Жимин убирает окровавленные руки от лица и смотрит на меня одним глазом, на месте второго пустота.

А в приоткрытом рту не хватает части зубов.

Он бросает взгляд на свои руки и видит в них глаз.

Из глазницы по левой стороне лица потоком льётся кровь.

Амат делает шаг вперёд, но видно, что мой удар серьёзно его подкосил.

Он падает, завалившись на меня.

Ещё мгновение — и я понимаю, что мы вдвоём скатываемся по склону в обрыв.

Глава 20

Амат.

Влансендур стоял на вершине башни, его длинные серебристые волосы развевались на ветру, словно знамя перед битвой. Лицо, изрезанное морщинами веков, было спокойно, но в глазах горел огонь решимости. На маге был поношенный плащ с вышитыми рунами, которые когда-то светились магической силой, а теперь лишь тускло поблёскивали, как воспоминания о былой мощи. В руках он сжимал посох, украшенный кристаллом, который едва теплился, словно последний уголёк в угасающем костре.

У подножия башни, окружённый отрядом солдат в чёрных доспехах, стоял главный инквизитор. Его фигура была внушительной: широкие плечи, тяжёлая антимагическая кираса, начищенная до блеска, и длинный плащ, подбитый мехом.

Лицо инквизитора скрыто под шлемом с узкой прорезью для глаз, взгляд холодный и безжалостный. Голос, за счёт специального усилителя, звучал как металл, скрежещущий по камню.

— Влансендур! Сдавайся, ты окружён! Открывай ворота и выходи! — слова эхом разнеслись по пустоши, где когда-то цвели сады и текли реки.

Маг усмехнулся, его голос, хоть и тихий, донёсся до инквизитора с невероятной чёткостью.

— Даже не подумаю! Иди ты в жопу, Семёнов!

— О, да ты меня запомнил, я погляжу, — саркастически ответил тот, слегка наклонив голову.

— Ну, если за тобой десяток лет носится один умалишённый инквизитор, хочешь не хочешь, а узнаешь, как его зовут, — парировал маг, в голосе которого звучала лёгкая издёвка.

— Спасибо, очень мило с твоей стороны. Так что насчёт сдачи? — Семёнов сделал шаг вперёд, его рука сжимала рукоять антимагического меча.

— И-ди в жо-пу! — по слогам ответил Влансендур, его глаза сверкнули.

— Ну, ты сам напросился, — холодно произнёс инквизитор. Он повернулся к своим солдатам. — Всё, ребята, добиваем его. Сровняем это логово с землёй. Огонь по готовности!

Влансендур закрыл глаза. В его памяти всплыли картины прошлого, словно страницы древней книги, которые он перелистывал в последний раз. Он видел совет магов — величественный и гордый, восседающий в своих мраморных залах. Они были могущественны, мудры, но слишком самоуверенны. Когда первые признаки антимагии появились на окраинах мира, маги лишь отмахнулись, считая это временным явлением, пустяком, который исчезнет сам собой. Но антимагия не исчезла. Она расползалась, как яд проникая в землю, воду, воздух. Она была подобна чёрной плесени, которая пожирала всё на своём пути.

Сначала исчезли магические источники. Родники, которые давали воду, способную исцелять, превратились в обычные лужи. Деревья, чьи листья светились в темноте, увяли, став просто деревьями. Потом антимагия добралась до существ, чья жизнь была связана с магией. Единороги, драконы, духи лесов — они исчезали, оставляя после себя лишь пустоту. Люди, которые веками жили под защитой магов, начали бояться. Страх порождал ненависть, а ненависть — насилие.

Влансендур помнил, как мир начал катиться в пропасть. Города, которые когда-то сияли под защитой магических барьеров, теперь горели. Королевства, которые процветали благодаря магии, погрузились в хаос. Люди, лишённые страха перед магами, начали сражаться друг с другом за власть, ресурсы и выживание. Антимагия стала их оружием. Они создавали доспехи, которые блокировали заклинания, и оружие, которое могло убить мага одним ударом. Маги, которые когда-то правили миром, стали изгоями. Их преследовали, убивали, сжигали на кострах.

Совет магов, бывший когда-то символом могущества, уничтожен. Фанатики, называвшие себя инквизицией, ворвались в их святилища и вырезали всех, кто не успел бежать. Влансендур видел, как его учителя, друзья и ученики падали один за другим. Он видел, как мир, который он любил, превращался в пустыню, где правили страх и смерть.

Он пытался бороться. Собрал вокруг себя тех, кто ещё верил в магию и был готов сражаться до конца. Шестьдесят лет они держали оборону в одном из последних королевств, где ещё теплилась магия. Там, под защитой древних заклятий, люди жили в мире и благополучии. Но даже это не могло длиться вечно. Предательство изнутри разрушило их последний оплот. Его ученик, тот, кому он доверял, продал их врагам за обещание власти. Влансендур сам казнил его, но это уже ничего не могло изменить.

Теперь он стоял на вершине своей башни, последний из магов, последний, кто помнил, каким мир был раньше. Он знал, что его время пришло. Но он также знал, что его жертва не будет напрасной. Заклинание, которое маг готовил десятилетиями, станет искрой для нового огня.

Магия вернётся.

Она прорастёт, как семя из почвы, пропитанной кровью и слезами. И когда-нибудь, через годы, века, новые маги поднимутся из пепла этого мира. Они будут сильнее, мудрее, и, возможно, не повторят ошибок прошлого.

— Прощайте, — прошептал Влансендур, поднимая посох над головой. Кристалл на наконечнике вспыхнул ярким светом, как звезда, готовая взорваться.

В это время снаряды из шестнадцати артиллерийских орудий обрушились на башню. Камни падали, пыль поднялась к небу, но в последний момент Влансендур произнёс слова заветного заклинания. Его голос был громом, а слова словно молнии пронзили ткань реальности.

— Да вернётся магия!

Взрыв света озарил всё вокруг.

Башня исчезла, но не от разрушения, а от силы, которая вырвалась наружу. Антимагия, как тьма перед рассветом, начала рассеиваться.

Мир содрогнулся, и в этот момент каждый, кто ещё помнил, что такое магия, почувствовал её возвращение.

Семёнов упал на колени, его доспехи, лишённые силы антимагии, стали просто кусками металла. Он смотрел на место, где стояла башня, но уже не был настолько уверен в себе, он ощущал давно забытое чувство — страх.

В этот момент в глубинах мира начало прорастать семя магии.

Я чувствовал, как лучи солнца припекают руку.

Лежал на мягкой постели, пытался открыть глаза, но что-то мешало.

Повязка? Захотел проверить всё вокруг магическим зрением, но… ничего. Магии в моём теле не было. Совсем. Ни грамма.

Попытался поднять руки, чтобы ощупать глаза, но они оказались привязаны к кровати. Я дёрнулся, пытаясь освободиться, но мягкие ремни не поддавались.

— Тише, тише, — услышал я приятный голос девушки.

— Ты кто? — спросил я, стараясь звучать спокойно, хотя внутри всё кипело.

— Людмила, я медсестра. Мне сказали следить за тобой, пока не придёшь в сознание после операции.

Что за чушь?

— Где я? Какая операция? Что с моими глазами? Что с магией? — выпалил я, не в силах сдержать поток вопросов.

— Ты в медицинском корпусе академии. Погоди, сейчас позову лекаря, он всё объяснит, — ответила она, и я услышал, как голос девушки слегка дрогнул.

— Так чего ждёшь? Зови быстрей! — возмутился я, привыкший, что поручения выполняются мгновенно.

Раздался скрежет отодвигаемого стула, лёгкие шаги, которые удалялись. Я остался в тишине, если не считать тиканье часов где-то вдалеке.

В голове крутились вопросы.

Я успел?

У меня получилось?

Услышал шаги. Ещё немного, и они раздались у постели.

— Амат, приподними голову, сейчас сниму повязку, — услышал спокойный мужской голос.

Память подсказала мне, что это декан лечебного факультета. Я его хорошо знал, так как регулярно оказывался тут на лечении после соревнований. В основном по мелочи: то пару выбитых зубов отрастить, то перелом срастить. Ерунда. Я сам такое одной левой лечил.

Так-так, постойте…

Какой такой Амат? Я — Влансендур.

Может, что-то пошло не так в последнем заклинании? Нет, всё верно. Я не мог напутать. Я же Влансендур Великолепный!

Где я тогда? Точнее, в ком? Хотя тут всё понятно: памятью этого юноши я могу пользоваться без труда. Но как я оказался в нём? Вот это уже загадка, которую предстоит разгадать.

Что же делать сейчас? Магии в теле нет, но задатки её точно имеются. Я чувствовал, что скоро откроется источник, и придётся хорошо постараться, чтобы раскачать его.

Всё же инициация в восемнадцать лет это как-то поздно. В моём мире она происходила при рождении. И пока ребёнок рос, он развивал источник. Это как учиться ходить: все учатся по-разному, в разном возрасте, но чем раньше начнёшь, тем быстрее освоишься.

А тут… восемнадцать лет. Поздно. Очень поздно.

Но что поделать? Пока побуду Аматом.

А там верну своё могущество.

Судя по знаниям парня, мир не сильно магически развит. С моими знаниями я достигну тут многого.

Может быть, это всего лишь сон? Всё возможно. Сон после смерти. Так пусть он длится. А там будет видно.

А пока… подыграем и немного войдём в роль этого парня.

— Здравствуйте, Вениамин Олегович, — поздоровался я, даже не удивившись, что узнал голос этого человека.

Чьи-то руки приподняли мою голову и начали разматывать повязку. Почувствовал, как ткань скользит по коже, слегка щекоча её.

— Молодой человек, вы меня, право, сильно озадачили, — раздался спокойный, слегка усталый голос. — Может, поведаете, как это вы умудрились потерять глаз и половину челюсти на лабораторной работе?

— Неудачно упал, — решил пошутить я, хотя в голове крутились обрывки воспоминаний: тропа, грузовики, Кирилл… Что-то пошло не так.

— Упал, говорите? — наиграно удивлённо воскликнул он.

Повязка была снята. Я открыл правый глаз, левый не подчинялся. Передо мной стоял мужчина в белом халате, с аккуратной бородкой и в круглом пенсне, стёкла которого слегка блестели от солнечного света. Светлые волосы мужчины были идеально уложены, а кожа настолько белоснежна, что казалось, он никогда не видел солнца.

— Упал, говорите, — повторил доктор, слегка улыбаясь.

Вениамин Олегович отвязал мои руки от кровати. Два других медика молча наблюдали, что-то помечая в своих журналах.

— Вы так ворочались, что пришлось вас немного привязать, а то все мои усилия пошли бы насмарку, — объяснил доктор, его голос звучал мягко.

Граф протянул мне зеркало, которое ему подал один из ассистентов.

— Вот, полюбуйтесь. Я, право, был приятно озадачен вашим случаем. Давно мне не приходилось практиковаться в глазной и челюстно-лицевой хирургии.

Взял зеркало. На меня смотрел исподлобья зелёный глаз, второй был закрыт и опух. Вся левая сторона лица напоминала один сплошной синяк. Я пошевелил языком: с левой стороны не хватало части зубов, но они уже проклёвывались сквозь десну.

А тут становится всё интереснее и интереснее. Мне это нравится. Так тонко и умело провести лечение при таком уровне магической медицины дорогого стоит.

— С глазом ты меня знатно заставил повозиться, — продолжил граф, его голос звучал почти отечески. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Думаю, ещё недельки две, и ты не отличишь, какой из них ненастоящий. По остальным повреждениям сам знаешь: пара дней, и всё будет как новенькое. Ты иногда после соревнований и в худшем состоянии тут лежал. Так что, думаю, ещё денёк или два, и я тебя отпущу на все четыре стороны.

— Спасибо, Вениамин Олегович, — решил проявить уважение я. — Это воистину филигранная работа.

— Осмотр окончен. Все вон из палаты, — поторопил он на выход своих коллег и медсестру.

Убедившись, что они вышли и никто не подслушает, он наклонился ко мне и тихо прошептал:

— Амат, что-то всё-таки с тобой не так. Не понимаю, что именно. Но аура поменялась сильно.

— Взрослею, — опять отшутился я, хотя внутри всё сжалось.

— Возможно, — задумчиво проговорил мужчина. — Но всё же хочу это понаблюдать. У меня такое впервые в практике. Так что будь так добр, показывайся мне на глаза как минимум раз в два-три дня.

— Хорошо, будет сделано, — бодро и с улыбкой проговорил я, хотя внутри уже начал прокручивать, как буду избегать лишних встреч.

— А ещё тут вот какое дело, — продолжил он, слегка нахмурившись. — Амат, ты меня, конечно, извини, но отцу твоему я весточку вчера отправил.

Почему-то это вызвало у меня чувство стыда, досады и лёгкой тревоги где-то в груди. Во дела, оказывается, я боюсь своего отца. Притом это реальное чувство страха, которое я не испытывал уже лет двести пятьдесят, наверное.

— Я один так пострадал? — спросил это, стараясь звучать спокойно.

— Нет, нет, не вмешивай меня в ваши разборки, — махнул он рукой. — Я, конечно, с твоим батей вместе служил. Всё, что я мог сделать, я сделал. Зубы на месте, глаз регенерировал, видеть будешь. Считай, что лечение как в лучших клиниках столицы прошёл. Но вот в твои игры с родом Красновых вступать не собираюсь.

— Ещё раз спасибо, дядя Вениамин. Вы лучший, — выдавил я как-то машинально.

— Кстати, чуть не забыл сказать, — добавил он, уже направляясь к двери. — Я в твоей крови обнаружил остатки снотворного. Не знаю, зачем оно тебе, но с таким ритмом жизни это лишнее. Притом такое сильное. Как ты его умудрился достать-то? Хотя ладно… Но в следующий раз лучше проконсультируйся со мной. Мои двери всегда открыты для сына друга.

— Спасибо, — пробормотал я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

Лекарь улыбнулся, направил на меня руки, которые сразу покрылись зелёным свечением. Мне мгновенно стало лучше, ноющая боль от зарастающей раны на лице исчезла, энергия переполняла.

— Отдыхай, — сказал он уже на пороге. — И не забудь показываться мне каждые два-три дня.

Дверь закрылась, и я остался один.

Что за снотворное? Кто подсыпал? И главное: почему я боюсь своего отца?

Но ответов в голове пока не было.

Хорошего военного лекаря во внешнем кольце можно было найти только в местах активных боевых действий с тварями. В Морской академии граф Дубин возглавлял целую кафедру судовой медицины. Работы по обучению ему тут хватало.

После пробуждения дара кому-то не везло с открытием боевой стихийной магии, и доставался слабый дар магии жизни. Таких ребят было довольно много, но они редко становились сильными целителями. Однако даже слабый лекарь пользовался уважением и авторитетом не только у простых людей, но и у дворян с боевым даром. Ведь магия жизни, пусть и слабая, могла передаться следующему поколению, усиливаясь с каждым разом. Благодаря этой особенности передачи магии в империи не было недостатка в лекарях.

Сильные же маги жизни из таких людей получались крайне редко. Исключение составляли те, кому магия передалась по наследству от обоих родителей, да ещё и из древних родов с мощными предками. Такие лекари были способны на чудеса: могли вернуть утерянную конечность, исцелить почти смертельные раны. Именно таким сильным лекарем и был граф Дубин.

Как рассказывали некоторые осведомлённые, граф сделал превосходную военную карьеру в колониальных войнах. Однако после триумфального возвращения ко двору закрутил любовную интрижку с одной из вдовствующих графинь. Однако она, как оказалось, вдовствующей не была. Но после дуэли Дубина с её мужем всё же стала.

Вот так Вениамин Олегович развлекался, пока не убил на дуэли кого-то из родственников рода Красновых. Патриарх рода подсуетился, состряпав назначение Дубина в самую глушь империи в качестве декана лечебного факультета академии.

Количество знаний, которыми фонтанировал молодой мозг, начало меня утомлять. Захотелось освежиться.

С лёгкостью встал с кровати. После процедур доктора энергия била ключом. Заглянул в ванную комнату, дверь в которую была в палате.

Там мне удалось рассмотреть себя в зеркале в полный рост. По виду можно было сказать, что парню приблизительно лет девятнадцать-двадцать, но что-то внутри меня подсказывало, что мне только неделю назад исполнилось восемнадцать. А это значит, что скоро пройду инициацию, и у меня откроется источник.

Из зеркала на меня смотрел здоровенный парень, настоящий богатырь метра под два с хорошими копейками. Плечистый, сильный, судя по мышцам, плотным бугром покрывающим тело. Всё было в тонусе, ни одна группа мышц не запущена. Руки здоровенные, с огромными кулачищами, способными, судя по виду, крушить камни.

Короткая стрижка, тёмные волосы, слегка вьющиеся спереди. Оттопыренные уши, массивная, ещё слегка опухшая челюсть, неровный нос, но не из-за травм, а генетически. Монументальная шея идеально завершала образ.

На меня смотрел воин, борец тяжёлого веса. Это тело было великолепно.

— Красавчик, — усмехнулся я, глядя на себя.

Имея в своём мире силу магии, я мог бы вырастить такое тело за полдня. Но зачем? На него требовалось больше энергии, магии для защиты. Для мага уровня выше магистра это было излишним.

Но всё же это тело намного лучше, чем тело дряхлого старика.

Я повертел головой, размял плечи. Тело отзывалось на каждое движение, будто было создано для боя. Да, это совсем не то, к чему я привык, и мне это нравилось.

Освежился. Хорошо.

Голым вошёл в палату, а рядом с моей кроватью сидит молоденькая девушка в медицинском халате. Она вскочила, заметив моё появление.

— Здравствуйте, Амат Романович, я ваша сиделка, — представилась она, покраснев от смущения.

— Ну, здравствуй ещё раз, Людмила-красавица, — выдал я, галантно поклонившись, как здесь было принято, вгоняя этим девушку в ещё большую краску.

— Я не дворянка, что вы, — растерялась она, опустив глаза.

Девушка была просто милашка, лет двадцати, наверное. Среднего роста, что для меня делало её почти малышкой: дышала мне в пупок, если не ниже.

Личико у неё милое: курносый носик с веснушками, приятная улыбка, карие глаза, в которых виднелись игривые бесята. Русая коса спадала ниже поясницы, украшенная маленьким алым бантиком, за который взгляд то и дело цеплялся, оказываясь в итоге на округлых ягодицах.

А этот разрез и не полностью застёгнутый халат приманивали меня, так и хотелось уткнуться в него, зажавшись между двумя сочными дыньками.

Девушка просто огонь, а запах её тела вкружил мне голову.

Я был приятно очарован её неизбалованостью. Несколько уместных комплиментов в её адрес, и вот опять румянец стеснения заливает щёчки.

Ещё немного, и она не сможет устоять перед напором.

Тело было молодое, гормоны бурлили. Хоть я и мог остановиться в любой момент, но зачем?

Юность. Что тут поделаешь.

Ничего удивительного, что с таким количеством сил я забыл обо всём. А энергия из меня то и дело лилась рекой, заставляя девушку прогибаться и кричать от удовольствия. Сначала в палате, потом в душе, потом опять на кровати.

Всё повторялось вновь и вновь.

После я откинулся на кровать и ожидал, когда же проснусь.

Не может сон длиться так долго.

Что-то с этим сном всё же не так.

Может, я не сплю?

Может, я вправду погиб там, в своём мире, а сейчас начал жить тут, в другом? И я, судя по всему, явно не рядовой житель, а кто-то из знатных. Хотя какое мне до этого дело?

Это хорошо, наверное.

Это точно хорошо.

Лучше так, чем исчезнуть в пустоте безвременья.

Моя новая память работала как-то частично: что-то помнил, что-то нет.

Моё полное имя Амат Романович Жимин. Я молодой граф из служивого рода Жиминых, которым потомственное дворянство за отличную службу даровал Император. Отец служит на флоте, командует эскадрой кораблей. Мать занимается хозяйством и воспитанием детей. Есть три старших брата, которые учатся в столице на капитанов кораблей, и две младшие сестрёнки.

Я учусь в Военно-морской академии для аристократов. Тут всего пять курсов, я сейчас на четвёртом. После окончания академии планирую оказаться в одном из магических университетов столицы. Шансы поступить у меня хорошие: во-первых, могу пройти по спортивным квотам, так как являюсь чемпионом академии по борьбе, во-вторых, род у меня служивый, значит, есть привилегии для поступления в военные вузы.

Это пока всё, что я могу наковырять в своей памяти, но, думаю, вспомню что-то ещё.

По поводу общей обстановки у меня небольшая амнезия, но есть под рукой Люда, которую сейчас аккуратно расспрашивал.

Она оказалась очень ценным источником информации. Притом что рот у неё после наших утех больше не закрывался. Она стреляла словами, словно очередями из пулемёта, иногда из них складывались вполне сносные предложения.

Российской империей правил Михаил Романов. Тут, как и в моём мире, была в основном монархия, хотя кое-где появлялись и парламентские республики. Ну, у нас через это тоже прошли.

Совета магов не было. Но тут все монархи были сильными магами, в отличие от моего мира, где они решили отстраниться от власти, наблюдая со стороны и изредка помогая. Здесь же каждый монарх сопереживал и ценил человеческие ресурсы, не бросая войска друг на друга.

Им в этом помогал общий враг, который сплачивал империи и королевства. Это твари, которые то и дело проникали на «большую землю». Каким-то странам, как, например, Российской империи, удалось перенести поле битвы на территорию врага. Где-то это не получилось. К примеру, весь Африканский континент почти полностью был отдан на откуп монстрам.

С приятным человеком время летит быстро. Вот так с Людочкой я только сейчас заметил, что приблизился вечер.

В палату зашла староста, Маша Дьякова. За ней следом ввалились мои друзья по тренировкам: Глеб, здоровяк с руками, как стволы деревьев, и Николай, вечно улыбающийся парень с хитринкой в глазах. А замыкал новенький Митя, тот самый, который, казалось, везде совал свой нос.

— Амат, живой! — радостно выкрикнул Глеб, едва не сбив с ног Люду, которая спешно поправила халат и покраснела ещё сильнее.

— Ну конечно живой, — усмехнулся Коля, усевшись на край кровати. — Ты же знаешь, наш Амат крепкий орешек.

— А что случилось? — тут же влез Митя, с любопытством посматривающий на меня.

Я хотел ответить, но мой взгляд упёрся в дверь. Там, словно тени из кошмара, стояли трое старшекурсников, а впереди Иван Краснов. Его глаза пылали, как раскалённые угли, и было видно, что он едва сдерживает злость. Каждая мышца его лица напряжена, словно он готов в любой момент взорваться, как вулкан, извергая ярость и ненависть.

Прежний владелец тела, должно быть, испытывал бы сейчас целую гамму чувств к этому подонку: ярость за предательство, стыд за свою слабость, страх за семью, которую Иван держал на крючке. Но это был прошлый Амат. Тот, кто когда-то дрожал перед угрозами Краснова, кто позволял себе быть марионеткой в его грязных играх. Тот Амат уже исчез, растворился в глубинах сознания, оставив после себя лишь пустоту.

Я же чувствовал только холодное любопытство.

Как будто наблюдал за спектаклем, где Иван играл главную роль, а я был зрителем, сидящим в первом ряду. Мне было интересно, на что он способен, как далеко зайдёт в своей ненависти. Но больше всего хотелось увидеть, как он сломается, когда поймёт, что больше не может мной управлять.

Глава 21

Амат

Я узнал ребят, даже что-то смутно помнил о них, но решил изобразить небольшую амнезию, для моего состояния это было вполне естественно.

— Так значит, я тут уже три дня отсыпаюсь? — спросил их, делая вид, что с трудом вспоминаю детали.

Глеб горячо воскликнул:

— Ты не отсыпался, а в коме был! Мы уж думали…

Коля перебил его с хитрой ухмылкой:

— Думали, освободилось место в сборной. Ну так, на всякий случай, мы уже начали готовиться к весенним соревнованиям.

— Ах вы гады! Только я в больничку, а вы сразу на моё место? — театрально возмутился я.

— Ну а что, жизнь продолжается. Хотя… — он осёкся, бросив взгляд на повязку на моём глазу.

— Хотя что? — нажал я.

Он честно признался:

— Хотя без тебя против военной Новогородской академии делать нечего. Ты же знаешь, у них там этот… как его… ну, в общем, монстр в тяжёлом весе.

— Так может, мне ещё месяцок поваляться? — пошутил, наблюдая, как на лицах ребят отражается внутренняя борьба дружеских чувств и спортивных амбиций.

Староста Маша всё это время вертелась рядом, то поправляя мою подушку, то якобы случайно касаясь руки. Попытки привлечь моё внимание раз за разом натыкались на равнодушие, и она не выдержала:

— Амат, ты себя нормально чувствуешь? — наклонилась она так близко, что её цветочные духи с нотками лаванды ударили мне в нос.

— Вполне, — сухо ответил я, демонстративно отворачиваясь к Мите.

Маша замерла, её губы дрогнули:

— Ну и ладно! Я вообще только из вежливости! — с этими словами она с грохотом отодвинула стул и выбежала прочь из палаты.

Коля присвистнул.

— Ну ты даёшь. Старосту-то за что? — недовольно буркнул он, но объяснять не пришлось.

Меня выручил новенький, Митя, который буквально впрыгнул в разговор, чтобы поделиться новостями.

— Вы слышали? Сегодня в Новоархангельск прибыл сам адмирал Киров! Бывший президент Адмиралтейств-коллегий! Говорят, он возглавит нашу академию!

Я сначала не понял, зачем мне эта информация, но память Амата тут же услужливо подсказала: род Жиминых служил под началом Кирова. Взгляд сам собой потянулся к стоящим в дверях старшекурсникам. Теперь всё встало на свои места: эта новость была куда важнее, чем я думал.

На лице Ивана читалось нетерпение. Пора было закругляться.

— Ребята, мне надо отдохнуть, — сказал я, делая усталое лицо. — Заходите завтра.

Они переглянулись, но спорить не стали. Глеб хлопнул меня по плечу. Николай кивнул, а Митя с нетерпением выскочил из палаты первым, даже не попрощавшись. Дверь за ними закрылась с тихим щелчком.

Не прошло и минуты, как она снова распахнулась, на этот раз для Ивана Краснова и его шестёрок. Они ввалились в палату с важностью настоящих телохранителей и принялись обыскивать помещение с методичностью сыскных псов. Проверили шкаф, заглянули в тумбочку, даже под кровать умудрились залезть.

— Утку проверьте, — не удержался я. — Вдруг там шпион сидит?

Иван проигнорировал шутку. Его взгляд скользнул по пустой палате.

— Куда они ушли? — спросил он у стоящего около двери парня.

— Походу, к своему однокурснику Кириллу, в соседнюю палату, — ответил тот шёпотом заговорщика.

Иван небрежно махнул рукой, и его люди вышли, прихватив мою сиделку, которая только и успела бросить испуганный взгляд. Дверь закрылась, и мы остались один на один.

Он подошёл к кровати. С каменным лицом и уложенными лаком волосами, что выглядело вполне презентабельно. Но стоило парню заговорить, как становилось ясно: перед тобой типичный душный тип.

— Ну что же ты, Амат, — начал он, — не думал, что ты настолько ненадёжный. По-моему, ты не закончил дело, за которое взялся.

Я сделал наигранно-растерянное лицо.

— Прости, а ты кто?

— Э… — он замер, ошарашенный.

— Врач сказал, что у меня временная амнезия, — продолжил я, хотя прекрасно всё вспомнил.

— Я тебе сейчас устрою амнезию, — злобно прошипел Иван, делая шаг вперёд.

Для него Амат был всего лишь расходным материалом, пешкой, которую можно подставить, чтобы не бросать тень на свою репутацию. Но что такого сделал Кирилл? Неужели в этом мире деньги значат так много?

Да, как ни странно, нападение монстров было покушением. Притом тщательно спланированным. Тот студент, что мог отбиться, дрыхнет без задних ног, вырубленный снотворным, подмешанным во флягу с водой. Второй же — хлюпик, который каким-то чудом умудрился отбиться от одного монстра и спасти при этом Амата, разбудив его. А, ну да, ещё артефакты тревоги, которые, походу, специально были с низким зарядом.

Со стороны должно было выглядеть как чистая случайность: два трупа, три недобитых муравьида, отделившихся от группы с доминантным фертидом. Возможно, но маловероятно. Мой многовековой опыт подсказывал: без магии контроля над тварями не обошлось. А память Амата добавляла: такие маги в этом мире были очень редки, а их услуги стоили бешеных денег.

Что касается второго покушения на склоне.

Амат — сволочь!

Да, он был загнан в угол.

Он находился под жёстким прессингом, боялся за свою семью.

Род Жиминых обязан роду Красновых. Хотя никакой вассальной зависимости не было, но долг нужно отдавать. Что же делать, если это выпало именно на долю Амата, а не отца или старших братьев, такое случается.

Долг рода — святое, с этим ничего не поделаешь.

То что Иван просчитался, не учтя защитные артефакты Кирилла, — исключительно его вина.

Имея трёхсотлетний опыт магической практики, легко восстановил картину событий. После того как Амат получил от Кирилла отпор, кто-то применил магию паралича — технику, доступную в этом мире магам жизни выше третьего уровня. Я помнил эти ощущения: ноги свело судорогой, тело по инерции рухнуло вперёд, увлекая за собой Кирилла.

Дальше провал в памяти. Возможно, удар головой о камни. Видимо, именно в этот момент душа Амата покинула тело, а я занял его место.

Итого. Два покушения на Пестова, и в обоих случаях второй жертвой должен был стать Амат. По-моему, это уже слишком.

Терпеливо ждал, пока Краснов подойдёт вплотную, чтобы произнести свою пафосную тираду.

В последний момент резко схватил его левой рукой за рукав, грубо дёрнул на себя и со всей дури врезал правой по физиономии.

Ивана отнесло к креслу, которое разлетелось в щепки под его весом. Было приятно услышать хруст дерева и его вопли.

Краснов что-то хрипел, вероятно пытаясь позвать своих шестёрок.

Я вскочил с кровати и с размаху пнул его босой ногой, но тут же пожалел об этом: боль от удара пронзила меня, но адреналин перебил всё.

Правый хук в челюсть.

Левый — в солнечное сплетение.

Ещё удар, ещё.

Костяшки на руках горели, но я не останавливался.

Вдруг что-то тяжёлое обрушилось мне на спину.

Ещё удар.

Оглянулся: двое подпевал стояли со сломанными об мою спину стульями. В руках у них остались только жалкие обломки ножек.

Я бесился.

Эта мелкая шушера выводила меня из себя. Наверное, сказывались юношеские гормоны нового тела.

Один из приспешников замахнулся ножкой стула. Я автоматически встал в боевую стойку — тело само вспомнило тренировки.

Блок, уклон, точный удар в подбородок. Шестёрка Краснова рухнул как подкошенный.

Второй попытался напасть сзади. Я развернулся, схватил его за шиворот и вышвырнул из палаты, как назойливого щенка.

Тело послушно откликалось на команды, силы в нём было хоть отбавляй.

Развернулся к Ивану, собираясь тем же манером выкинуть и его.

Надеялся, что он наконец-то поймёт намёк и отстанет от меня и моего рода. Но нет, в его глазах читалась тупая, животная злоба. Закоренелый дебил.

В этот момент в дверях появился ещё один из их шайки.

Высокий жилистый парень с холодными глазами. Именно он, как я сразу понял, был тем магом жизни, что парализовал Амата на склоне, но он не был студентом, а носил форму медицинского работника.

Парень в халате поднял руку, и знакомое ощущение сковало моё тело.

Мурашки побежали по коже, мышцы одеревенели. Я не мог пошевелиться, не мог открыть рот. Даже дышать стало невозможно, мою грудную клетку будто кто-то зажал в больших тисках.

Я видел, как Иван вытирал кровь с лица, поднимаясь с пола. Его лицо исказила гримаса ненависти.

— Вот и поговорили, — хрипло произнёс он, замахиваясь для удара.

А я мог только стоять, парализованный, наблюдая, как его кулак летит мне в лицо.

Потом ещё раз и ещё.

Выплеснув эмоции, Краснов лениво махнул рукой. Парень в дверях ослабил магическую хватку, и я жадно глотнул воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Лёгкие словно обожгло от первого вздоха, грудь вздымалась вновь и вновь, пытаясь наверстать упущенное. Но тело по-прежнему оставалось скованным. Я застыл в нелепой позе, с рукой, протянутой для захвата Ивана.

— Прощу тебя за эту дерзость, хоть и не стоило, — слащаво проговорил Иван, поправляя мятую рубашку. — Так что давай ты будешь повежливее.

— Чмо! — выдохнул я, чувствуя, как слюна смешалась с кровью из разбитой губы.

Его лицо исказила ухмылка.

— Кто как об-зы-ва-ет-ся, тот так и на-зы-ва-ет-ся, — он умышленно растягивал слова, давая мне отдышаться.

Иван снова подал знак, и невидимые тиски опять сдавили грудь. Воздуха не хватало, в глазах поплыли чёрные пятна. Сквозь звон в ушах я думал о том, какую же услугу оказали эти ублюдки семье Жиминых, что мы оказались в таком долгу.

Странно. Я уже мысленно называл их «моей семьёй».

Слияние с Аматом шло полным ходом: его воспоминания и привязанности становились моими. Ещё немного, и великий Влансендур окончательно растворится в этом восемнадцатилетнем теле с его буйными гормонами и вспышками ярости.

Когда Иван снова позволил мне дышать, я хрипло спросил:

— Что тебе от меня надо, Краснов? Ты намёков вообще не понимаешь?

— Мне нужно, чтобы ты доделал начатое. Твой недобитыш в соседней палате. Завтра утром его выпишут, поторопись, — ответил он, демонстративно проигнорировав второй вопрос.

— Даже не собираюсь, — я оскалился, чувствуя, как адреналин снова закипает в крови.

Убивать по прихоти каких-то выродков?

Это тело теперь моё, и жить оно будет по моим правилам. То, что творил Амат до меня, уже история.

Краснов медленно обвёл языком губы, как змея перед укусом.

— Последствия могут отразиться на твоей семье, — он сделал театральную паузу. — Очень печальные последствия. Твои сестрёнки такие очаровательные, а мама всё время одна, пока мужская часть рода Жиминых служит империи…

В груди что-то ёкнуло. Я почувствовал, что чужая, но уже такая родная любовь к этим людям смешалась с ледяным страхом.

Мысленно представил, как натягиваю его мерзкую улыбку ему же на задницу. Только дай освободиться.

— Я считаю, что долг выплачен, — ответил ему намеренно медленно. — У тебя было две попытки убить Кирилла. Оба раза я был на волоске от смерти. Это твоих рук дело, да?

— Как ты смеешь! — Иван аж подпрыгнул от возмущения.

— В конце года, после экзаменов, я формально перейду на последний курс. А ты ещё будешь числиться на нём, — я наклонился вперёд, насколько позволяла магическая хватка. — Знаешь, что это значит?

Он невольно мотнул головой.

— Это значит, — я оскалился в самой нежной улыбке, какую только мог изобразить, — что я смогу вызвать тебя на дуэль. И знаешь что? Я тебя убью. Медленно. Болезненно. И с огромным удовольствием.

Лицо Ивана резко побагровело, словно его ошпарили кипятком. Глаза налились кровью, превратившись в две узкие щёлочки.

— Ну это мы ещё посмотрим! — голос парня внезапно сорвался на визгливый писк, как у затравленного грызуна.

В тот же миг перехватило дыхание. Он снова приказал своему подручному перекрыть мне кислород. Сам же подошёл вплотную, уставившись мне в глаза с немым бешенством. Его горячее дыхание пахло мятными леденцами и чем-то прогорклым.

Минуты тянулись мучительно долго. В ушах зашумело, перед глазами поплыли тёмные пятна. Я бы уже давно рухнул без сознания, но всё тело окаменело, словно я древний Колосс. Губы онемели, язык прилип к нёбу.

Где-то вдали хлопнула дверь, и в глазах Ивана мелькнуло что-то похожее на осознание. Он облизнул губы.

— А может, мне самому сегодня навестить твоего горе-соседа по больничке? — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — За тебя закончить начатое.

Не сводя с меня безумного взгляда, он начал пятиться к двери, как краб. Только когда его фигура скрылась в проёме, невидимые тиски наконец разжались.

Воздух ворвался в лёгкие с хриплым всхлипом.

Тело размякло, и я рухнул на пол как мешок с костями. Колени предательски дрожали, когда я, цепляясь за край кровати, поднялся на ноги. Головокружение медленно отступало, оставляя после себя металлический привкус во рту.

Добравшись до двери, я выглянул в коридор. В полумраке у стены лежала без сознания Люда, её халат съехал, обнажив бледное плечо.

Опустился рядом, аккуратно приподнял голову девушки и похлопал по щекам.

— Люда. Людмила. Людочка.

Она застонала, заморгала мокрыми ресницами. Помог ей подняться, чувствуя, как её пальцы судорожно впиваются в мою руку.

— Что случилось?

— Вам стало плохо, — соврал я, придерживая её за локоть. — Может, давление упало?

Прошло два часа.

Ничто в палате уже не напоминало о недавней стычке. Рабочие оперативно заменили сломанную мебель и сделали уборку, даже следов крови на полу не осталось.

Я восседал в новом кожаном кресле, смакуя ароматный чай с мёдом. Рядом на подносе лежали душистые пряники с корицей.

Людмила, уже пришедшая в себя, суетилась вокруг, поправляя подушки и бесконечно что-то рассказывая.

— А в Новоархангельске теперь новый комендантский час, — её голос звенел как весенний ручей. — Говорят, из-за тех ужасных нападений в пригороде.

Я кивал, делая вид, что внимательно слушаю, но сам думал о другом. Каждая её фраза, каждое случайно обронённое слово складывались в мозаику этого нового мира — мира, где мне предстояло выжить, и, возможно, найти своё место.

Пряник таял во рту, оставляя сладкое послевкусие. Чай уже остыл, но я всё ещё держал чашку в руках, наслаждаясь её теплом.

За окном сгущались сумерки.

Всю ночь я пролежал настороже, прислушиваясь к каждому шороху. В палате было тихо, звучало лишь размеренное дыхание Людмилы.

Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь шторы, я уловил подозрительные звуки из коридора.

Босые ноги бесшумно коснулись холодного пола. На цыпочках я подкрался к двери, прижав ухо к деревянной поверхности.

Шаги. Шёпот.

Нет, это не ко мне.

Шум доносился из соседней палаты.

Ну вот и встреча!

Я осторожно приоткрыл дверь. Картина открылась как в театре: шестёрки Краснова уже входили в палату к Кириллу, а сам Иван стоял в дверях, наблюдая за происходящим.

Он был беспечен. Не оглядывался. Весь его вид излучал сладострастное ожидание убийства.

Ну и дурак!

Я распахнул дверь одним резким движением.

Бум!

Мой кулак со всей силы врезался в челюсть Ивана. Всего двенадцать часов прошло с нашей последней встречи, а я уже снова бил его по лицу.

Тем временем в палате трое убивали Кирилла: двое фиксировали, третий душил.

Непорядок!

Я влетел внутрь, схватил ближайшего и швырнул его в дверь. Заметил, что этого я не видел вчера, новенький.

Оставшиеся двое смотрели на меня округлившимися глазами. Они уже понимали, что их ждёт.

Следующая секунда — и голова душителя со звоном врезалась в стену.

Последний замер, отступая за кровать. Он колебался, потом рванул к выходу.

Кирилл начал откашливаться, хватая ртом воздух.

Я тем временем отшвырнул к двери того, кто только что украшал стену.

И тут увидел Ивана. Он стоял в дверях, ухмыляясь. На его шее болтался уже покрасневший, отработавший своё защитный амулет от физических воздействий.

Эти амулеты не прижились ни в армии, ни среди гражданских. Причин три: одноразовость, гиперчувствительность (срабатывал даже от дружеского похлопывания) и баснословная цена. Только богатые бездельники могли позволить себе такую роскошь.

Ну что ж, теперь у тебя его нет.

Я приготовился к следующей атаке, встав в боевую стойку.

Но тут новичок удивил меня. Кончики его пальцев засветились знакомым сиянием.

«Магия огня», — пронеслось в голове.

Фаербол с шипением вырвался из его ладоней.

Я инстинктивно схватил первый попавшийся предмет — железный поднос с графином — и швырнул навстречу.

Огненный шар пронзил металл, оставив идеально круглое отверстие с раскалёнными краями. Но не долетев метра до Кирилла, он бесследно исчез.

— Дурак, у него защита от магии! — завопил Иван. — Мочи громилу!

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

Я не хотел умирать снова.

Тело само рвануло вперёд, но новичок уже заносил руки для нового заклинания. Я понял: сейчас будет больно, очень больно.

Рванул вперёд, зубы были стиснуты до боли, каждый мускул напряжён.

Опыт шептал, что без защиты это самоубийство, не успею преодолеть расстояние, но адреналин кричал: «Попробуй!»

Внезапно чья-то рука вцепилась мне в запястье.

Оглянулся: это Кирилл, а его лицо искажено немым криком. Губы шевелились, но вместо слов вырывался лишь хриплый шёпот, как у рыбы, выброшенной на берег. Его взгляд был прикован к чему-то позади меня.

Развернулся и увидел. Огненный шар, раскалённый докрасна, уже в сантиметрах от моего лица.

Воздух вокруг него дрожал от жара.

В тот миг я ощутил странное спокойствие: мозг, отказываясь верить в неизбежное, замедлил время.

Опять умирать? Так скоро?

Но…

Шар вдруг рассыпался искрами, будто ударился о невидимую стену.

Я моргнул — перед глазами ещё плясали оранжевые пятна.

Маг, бледный от ярости, запустил ещё три фаербола подряд. И тогда я разглядел каждый шар. Они сталкивались с чем-то в полуметре от меня, оставляя в воздухе лишь дрожащий оранжевый контур.

Иван присоединился, его водяные кнуты бились о барьер, рассыпаясь миллионами брызг. Щит светлел с каждым ударом, но держался.

Я замер, не веря глазам.

Такой уровень защиты.

В моём мире это требовало десятилетий тренировок. А этому парню сколько? Восемнадцать? И всего пара месяцев с момента инициации?

Что-то щёлкнуло в памяти.

Нет, не может быть…

Мысль обожгла, как тот самый несостоявшийся фаербол.

Противники отступили. Их взгляды метались между мной и Кириллом, в глазах читалось осознание, что магия бесполезна, а против моих кулаков они уже проиграли.

Через минуту коридор опустел.

А я все стоял, впиваясь пальцами в край кровати, боясь даже думать дальше. Потому что если моя догадка верна…

Кирилл откашлялся.

— Интересно у нас с тобой получается, — хрипло, с едва уловимой иронией сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Я тебя спасаю, потом ты меня. Ты пытаешься меня убить, я тоже не отстаю. А сейчас… — он сделал паузу, переводя дыхание, — ты меня спас, но и я тебя вроде как прикрыл.

Я машинально кивнул, мысли вихрем крутились в голове

— Да, интересно.

Он вдруг оживился, его пальцы сжали край одеяла.

— Хотя нет! Ты всё же должен мне одно спасение.

— Какое? — я поднял бровь.

— На обрыве, — его глаза сузились, будто вглядываясь в воспоминание, — когда ты на меня свалился, мы полетели в пропасть. Но я зацепился и каким-то чудом удержал тебя. Потом пришла помощь.

Мои пальцы непроизвольно сжались. Время узнать правду.

— Покажи мне свой амулет защиты.

Кирилл резко отпрянул, словно ошпаренный.

— Нет! — его голос дрогнул, но звучал твёрдо. Пестов съёжился, будто пытаясь стать меньше.

Я наклонился ближе.

— Почему?

— Это семейная реликвия. Не буду показывать. Не обязан. Нет! — Каждое слово давалось ему с усилием, губы подрагивали.

Тихий скрежет раздался под одеялом — он за что-то ухватился там. Я действовал молниеносно: рванул одеяло на себя, и в моей ладони оказалась странная конструкция. Это была стеклянная колба с чёрной пульсирующей субстанцией, к которой шнурком привязан магический кристалл.

Сердце заколотилось как бешеное. Вот оно!

Вот для чего я появился в этом мире!

Моя задача — не допустить распространения вещества, которое убило магию в моём мире.

Моя цель — спасти этот мир.

Я начал отвязывать магический кристалл от колбы.

Кирилл ахнул, его лицо исказил ужас.

Без магической подпитки антимагическое вещество скоро распадётся.

— Что ты делаешь⁈ — его крик был пронзительным, как у раненого зверя. — Отдай! ОТДАЙ!!!

Он бросился на меня, вырывая колбу. Это был крайне смелый поступок с его стороны, учитывая нашу разницу в весе и силе.

Пальцы Кирилла впились мне в запястья, его ногти оставили царапины. В глазах стояли слёзы, но не от боли, а от животного страха потерять что-то бесконечно важное.

Я едва удержал равновесие, чувствуя, как его колено упирается мне в живот.

— Ты не понимаешь! — прошипел я, пытаясь вывернуться. — Это вещество, оно убило магию в моём мире!

Но Кирилл не слушал. Он с хрустом вырвал колбу и прижал её к груди, нервно дыша.

— Ты ничего не понимаешь… Это единственное, что может защитить мою семью, — его шёпот сорвался на хрип.

В коридоре послышались шаги, кто-то спешил на крики.

Но мы замерли, уставившись друг на друга: я — с магическим кристаллом в руке, он — сжимая колбу, будто это его дитя.

Глава 22

По просторному кабинету взад-вперёд, словно метроном, расхаживал мужчина лет шестидесяти с безупречной военной выправкой. Высокий, подтянутый, с седой окладистой бородой. Его тёмно-синий костюм-тройка сидел безукоризненно, а из кармана жилета мерцала серебряная цепочка карманных часов. Он то и дело выхватывал их, щёлкал крышкой, но даже не смотрел на циферблат, а лишь снова закрывал и закидывал обратно в карман.

Странно было видеть такую нервозность и нерешительность у уверенного и спокойного с виду человека. Что-то явно грызло его изнутри.

В кабинете, помимо нового ректора и его секретаря — коренастого мужчины средних лет с непроницаемым лицом, стояли все участники ночного побоища в больнице.

— Анатолий Степанович, дайте ребятам ещё один шанс, — секретарь завёл свою заезженную пластинку. — Молодые, головы горячие, ну что с них взять? Они уже сто раз раскаялись!

Новый ректор даже не ответил. Просто бросил на него короткий, как удар хлыста, взгляд, и секретарь тут же замолк на полуслове.

Медленно, словно хищник, выбирающий жертву, ректор обвёл взглядом студентов, топчущихся перед его столом.

Ледяные пронизывающие глаза заставляли кожу покрываться мурашками. Когда этот взгляд падал на тебя, казалось, будто в жилы вливают жидкий азот: холод растекался от затылка до кончиков пальцев.

Он определённо был магом не ниже восьмой ступени, возможно даже грандмастером стихии воздуха. По крайней мере, так я предполагал, вспоминая прочитанные книги по воздушной магии. Этот ледяной детектор лжи — фирменный приём воздушников высокого уровня.

Проверив каждого, ректор снова зашагал к окну, развернулся и подошёл к столу.

— Они и вправду раскаялись! — не унимался секретарь. — Граф Краснов уже звонил сегодня ночью, извинялся за сына и его друзей. Готов полностью покрыть ущерб!

— Ущерб⁈ — голос ректора грохнул как залп орудия. — Они чуть не перебили друг друга в стенах академии! Чуть не устроили пожар! — его взгляд вонзился в меня и Амата. — Четверокурсников я ещё могу понять: подрались как обычные хулиганы. Но выпускники… Боевая магия в академии! Что за это полагается⁈

— Анатолий Степанович, ну молодёжь! — секретарь закатил глаза, будто умоляя небеса о терпении. — Глупости… они уже всё осознали!

— Хватит! — ректор рубанул воздух ладонью, резко обрывая секретаря. — Вы ответите на мой вопрос или нет? Что положено за применение боевой магии вне учебного процесса?

Секретарь сжал губы, будто проглотил лимон.

— Отчисление, — недовольно пробурчал он. — Но, Анатолий Степанович, они ведь уже на финише! Четыре месяца — и дипломы в кармане. Дайте парням доучиться!

— Не просто отчисление, а немедленное, — ректор ударил кулаком по столу, и где-то звякнула его цепочка от часов. — Хватит мне тут мозги пудрить!

Анатолий Степанович несколько раз глубоко вздохнул, а его пальцы впились в край стола, будто он сдерживал себя, чтобы не схватить секретаря за грудки.

— Посмотрите на них! Лбы под два метра, а ведут себя как сопливые школяры! В их возрасте я уже за внешним кольцом тварей косил, а эти… — он махнул рукой в нашу сторону, словно отгонял назойливую муху.

Секретарь вздохнул, потёр переносицу и, кажется, смирился с неизбежным.

— Анатолий Степанович, давайте отложим решение. Вы только вступили в должность, осмотритесь, разберитесь в местных порядках. Зачем рубить с плеча? — он бросил взгляд на старшекурсников, словно пытаясь передать им: «Только молчите, дураки!» — Ребята-то хорошие, надежда академии.

— Опять! — ректор закатил глаза. — «Хорошие», «надежда», «исправятся». Это не детский сад! Нарушение устава есть нарушение. Я не собираюсь переписывать правила под каждого балбеса!

Тут секретарь сделал ход конём.

— Граф Краснов выразил горячее желание спонсировать выезд нашей сборной на турнир академий, — секретарь сделал паузу, давая словам осесть. Глаза его сверкнули, будто он только что разыграл козырного туза. — И не только в этом году. Он гарантировал поддержку на три, нет, пять лет вперёд.

Новый ректор замер, правая бровь приподнялась.

— Пять лет? — переспросил он тихо.

— Да. Это же огромные деньги для академии!

Ректор медленно прошёлся взглядом по документам на столе, будто взвешивая что-то.

— Я успел просмотреть финансовые отчёты по дороге, — проговорил он наконец. — Да, выезд сборной на «большую землю» действительно обходится в кругленькую сумму.

Секретарь расплылся в улыбке, словно уже праздновал победу.

— Вот видите, Анатолий Степанович! Это же разумный компромисс!

Не дожидаясь ответа, он ухватил старшекурсников под локти и буквально потащил к выходу. Дверь захлопнулась с таким звуком, будто в этом разговоре поставлена точка.

Ректор отвернулся, подошёл к окну и замер, глядя на раскинувшиеся за окном корпуса академии. Две или три минуты он стоял неподвижно, лишь пальцы нервно доставали и снова засовывали в карман наручные часы.

Потом развернулся и вновь прожёг нас с Аматом взглядом.

— Что мне с вами делать, молодые люди? — голос ректора прозвучал устало, но в его глазах всё ещё мерцали осколки льда.

Я поднял подбородок, стараясь держать тон ровным и почтительным, но без заискивания:

— Анатолий Степанович, это просто недоразумение.

Он медленно опустился на край дубового стола, скрестив руки. Столешница тихо заскрипела под весом мужчины.

Амат же стоял как каменный столп: ни один мускул не дрогнул, а взгляд упёрся куда-то в пространство за ректором.

— Давайте начнём с начала, — мужчина постучал пальцами по дереву стола. — Расскажите, что произошло на практике.

Я чуть подался вперёд, понимая, что, если оставить всё на Амата, мы вылетим из академии быстрее, чем пуля из пистоля.

— Ну… случайное стечение обстоятельств, — я развёл руками, изображая искреннее недоумение. — Сначала эти муравьиды недорезанные напали, потом решили сократить путь через обрыв и… ну, сорвались.

Холод.

Он снова запустил сканирование. Я буквально чувствовал, как невидимые щупальца магии скользят по коже, выискивая ложь. Мурашки побежали по спине, но я не дрогнул.

Ректор резко перевёл взгляд на Амата:

— Амат Романович Жимин, — он особо выделил отчество, будто проверял реакцию. — Ваша версия?

— Да, — быстро буркнул одногруппник себе под нос.

Вот же чёртов камень! Если он сейчас ляпнет что-то не то, всё пропало. А мне ещё учиться, потом ждёт фронтир, третий уровень магии не заработает себя сам.

Ректор прищурился, и я увидел, как морозный туман магии окутал Амата.

— Что да? — прошипел ректор.

Амат пожал плечами.

— Да, так всё и было. Непредвиденное стечение обстоятельств.

Тишина.

Ректор замер, будто нюхал воздух, а потом тяжело вздохнул.

— Хм… — звук вырвался из него только через тридцать долгих секунд. — Ладно, с практикой разберёмся позже. А теперь про ночной инцидент. Рассказывай.

Амат внезапно оживился, бросил прямой взгляд и заговорил так просто, будто обсуждал погоду.

— Ну чего тут рассказывать? Услышал шум, вижу эти, которые тут были, душат моего одногруппника. Ну, я их раскидал, — Жимин выразительно пожал плечами. — Всё!

Ректор застыл, потом неожиданно хрипло рассмеялся.

— Veni, vidi, vici? — он покачал головой, но в уголке рта дёрнулась тень улыбки. — Пришёл, увидел, победил? Ну-ну…

Теперь ректор пристально уставился на меня, его пронзительный взгляд, казалось, пытался проникнуть насквозь.

— Так было? — спросил он, слегка наклонив голову.

Я молча кивнул. В кабинете стало так тихо, что было слышно, как тикают старинные часы на стене.

— Насколько я понимаю, ты Пестов, — он медленно провёл пальцем по краю стола. — А с Красновыми у вас родовая вражда?

Неопределённо пожал плечами, делая вид, что это не важно.

— Ох уж эти родовые разборки, — пробурчал Анатолий Степанович, резко вставая и за несколько шагов обходя стол. Его кресло жалобно заскрипело, когда он тяжело опустился в него.

Тишина повисла на несколько томительных секунд.

— Как вам двоим удалось противостоять магии старшекурсников? — наконец спросил ректор, постукивая пальцами по ручке кресла. В его голосе слышалось неподдельное любопытство.

— Родовой артефакт, — ответил я ровным, спокойным тоном.

Ректор резко наклонился вперед.

— Постой! — он начал лихорадочно перебирать бумаги на столе. — Но при вас не было артефактов. Вас обыскивали трижды. Где он? Он одноразовый?

Я почувствовал, как Амат напрягся.

— Извините, Анатолий Степанович, но я не имею права говорить о нём, — ответил я, сделав небольшую паузу. — Это семейный артефакт защиты, — мои слова прозвучали с такой непоколебимой уверенностью, что даже самый опытный маг жизни не смог бы уловить в них и тени лжи, чего уж говорить о воздушнике. — Это всё, что я могу вам сказать.

Ректор откинулся на спинку кресла явно недовольный, но вынужденный принять этот ответ.

— Ладно, проехали, — проворчал он. — Но вы всё-таки проштрафились. Что мне с вами делать?

— Понять и простить? — крылатая фраза из моего мира сорвалась с губ.

Чёрт!

Моя вечная привычка шутить в неподходящие моменты. Ведь передо мной не просто начальник академии, а бывший адмирал флота всей Российской империи! И ссориться с ним явно не в моих интересах.

— Ага, разбежались! — фыркнул Анатолий Степанович, сначала бросив на меня гневный взгляд, но затем не выдержал и улыбнулся по-отечески. Морщинки в уголках его глаз выдали, что ему будто понравилась моя дерзость.

В этот момент в дверь деликатно постучали. После разрешения дверь приоткрылась, и в кабинет буквально впорхнула юная девушка.

Моё дыхание на мгновение перехватило. Перед нами стояла, пожалуй, самая обворожительная барышня, которую я видел за последнее время. На вид она была моей ровесницей, ну или на год младше. Миниатюрная, стройная, с изящной фигурой, подчёркнутой лёгким летним платьем, совершенно не подходящим для нашей прохладной зимы. Тёмные волнистые волосы обрамляли миловидное лицо с большими выразительными глазами.

Когда она вошла, в кабинет будто ворвался свежий весенний ветерок.

— Папа, у меня всего два вопроса, — произнесла девушка мелодичным голосом, обращаясь к ректору.

— Надежда Анатольевна? — передразнил кого-то Анатолий Степанович, но в его глазах читалась нежность.

Девушка игриво надула губки.

— Нам тут ещё долго? — в голосе звучала искренняя мольба. — Ты говорил, что заедем на новое место работы всего на час, а я жду тебя уже полдня!

— Наденька, ещё пятнадцать минут, и поедем, — мягко пообещал он, и я впервые услышал в голосе мужчины тёплые нотки.

Я украдкой изучал её, пока шёл разговор. Девушка двигалась удивительно: резко поворачивала голову, но тут же смягчала движение изящным взмахом ресниц. Духи пахли полевыми цветами с ноткой чего-то пряного, от этого в висках начинало приятно пульсировать. А эти глаза! Карие, с золотистыми искорками, которые то хищно сужались, когда она о чём-то договаривалась с отцом, то вдруг расширялись, полные детского восторга.

Чмокнув отца в щёку, она выпорхнула из кабинета, оставив после себя тонкий шлейф парфюма и какое-то странное чувство, будто в комнате вдруг стало темнее.

Анатолий Степанович проводил дочь взглядом, затем снова углубился в бумаги. Он методично перебирал документы, пока не достал по одному листу из наших личных дел. Его пальцы замерли на строках.

— Так, — ректор откинулся в кресле, сложив пальцы. — До конца семестра четыре месяца. Потом экзамены и перевод на последний курс, — он пролистал наши дела, щёлкнув языком. — Но у вас обоих есть пробелы.

Я украдкой взглянул на Амата. Тот стоял расслабленно, будто речь шла не о нём, а о каком-то абстрактном студенте. Его пальцы лениво постукивали по больничному халату в каком-то своём ритме.

— Кирилл Пестов, — ректор уставился на меня, выдержав небольшую паузу. — Физическая подготовка слабая. Стрельба — еле-еле. Фехтование — удовлетворительно. Борьба — хуже некуда, — он швырнул листок на стол. — А плавание? — в голосе прозвучало недоумение. — Норматив третьего курса до сих пор не сдан. Исправить до конца учебного года!

Внутри всё сжалось. Я механически кивнул, сглотнув ком в горле.

Чёрт.

От этих оценок зависело всё: ранги магии, права патриарха, будущее. А я рассчитывал на старший курс, где сильная практика. Теперь всё висело на волоске.

— Если по итогам сессии будет хоть один «неуд» или «уд» — отчисление, — он подчеркнул голосом последнее слово, впиваясь в меня ледяным взглядом.

Что?

Кровь ударила в виски.

Губы сами собой сжались, и я даже не заметил, как прикусил нижнюю до боли.

Он что, с ума сошёл?

Это полный провал всех моих планов. Руки сжались в кулаки, пряча реакцию.

— Амат Жимин, — ректор перевёл взгляд, оценивающе скользнув по бесстрастному лицу однокурсника. — Вам подтянуть естественные науки, гуманитарные и магические, — он постучал пальцем по бумаге. — Сплошные «уд». Сделайте из них «хорошо» или «отлично», — голос ректора стал зловещим. — Не справитесь — условия те же. Отчисление.

Анатолий Степанович медленно наклонился вперёд.

— И тогда можете забыть о Военном университете, — ректор выдержал паузу, заставляя каждое слово висеть в воздухе как приговор. — Поставите жирный крест на карьере моряка, — его голос стал тише. — Весь ваш род служил империи. Вы же станете первым позорным пятном в роде Жиминых.

Амат не моргнув встретил его взгляд. В глазах одногруппника не было ни страха, ни даже вызова, только ледяное, почти арктическое равнодушие.

Мне вдруг стало не по себе. Он смотрел на ректора не как студент на профессора, а как на равного. Нет, даже хуже, словно древний дуб на мальчишку, размахивающего топориком.

Кабинет наполнился густой тишиной.

Даже часы на стене будто замедлили свой ход. Анатолий Степанович первым отвёл глаза, его пальцы нервно забарабанили по папке. В этом жесте было что-то почти пораженческое.

— Как хочешь, — пробормотал он, яростно вонзая перо в чернильницу. Брызги чернил остались на бумаге, когда он с размаху поставил подпись. — Учтите, это ваш последний шанс.

— И чтобы вас ничего не отвлекало, — он захлопнул папку с таким звуком, будто закрывал крышку гроба, — теперь живёте вместе. Может, хоть так научитесь друг у друга чему-то. На этом — всё.

Пауза. Тяжелая. Унизительная.

— Свободны.

Мы молча направились к выходу. Дверь за нами закрылась с глухим щелчком, оставив за спиной тишину кабинета и тяжёлый взгляд ректора, буравивший спины даже через стену.

Влетел в свою комнату и сразу увидел его, разбитый магический микроскоп, отцовский подарок, лежащий на столе. Дверь так и осталась открытой, когда я бросился к аппарату, который Митя Жданов, оказывается, после той драки вытащил из ущелья вместе с рюкзаком, полным образцов. Все мысли моментально переключились на одно: срочно оценить повреждения и понять, подлежит ли он восстановлению. Смогу ли я поработать над взятыми на практикуме образцами прямо сейчас?

На столе, будто солдаты на параде, в строгом порядке расположились детали: слева — винтики и шайбы, разложенные по размеру, справа — аккуратно смазанные шестерёнки. Главная линза, треснувшая, но все ещё целая, покоилась на бархатной подушечке.

Мои пальцы двигались автоматически. В прошлой жизни я мог собрать и разобрать любую технику с закрытыми глазами.

Но здесь…

Воспоминание нахлынуло неожиданно.

— Сынок, если хочешь что-то починить, сначала пойми, как это работает, — говорил отец, наблюдая, как я ковыряюсь в его старом радиоприёмнике. — Каждая деталь на своём месте, как ноты в хорошей симфонии.

Этот микроскоп был другим. Его медные детали слегка мерцали остаточной магией, а прикосновение к механизму вызывало лёгкое покалывание в пальцах. Я так увлёкся, что не заметил, как в комнату вошёл Амат.

Очнулся только от громкого скрипа кровати.

Резко обернулся и увидел, как мой новый сосед с размаху вышвырнул свои вещи из выдвижного ящика шкафа, в котором, по всей видимости, их принёс. Рубашки смялись, книги с журналами разлетелись, а сапоги грохнули на пол с таким звуком, будто разорвались артиллерийские снаряды.

— Привет, сосед! — его голос громыхнул как гром среди ясного неба.

Я вздрогнул, рука дёрнулась и…

Дзинь! Два винтика покатились по полу, а главная линза с плеском нырнула в банку со смазкой, оставив на поверхности масляные круги.

В глазах потемнело от ярости.

Схватил самую большую торцевую отвёртку и развернулся к нему, сжимая рукоять до хруста костяшек.

— Тише, тише! Не хотел пугать! — здоровяк вскинул ладони, но не отступил ни на шаг. Его зелёные глаза смеялись, будто это было забавное приключение.

— Ты чего подкрадываешься⁈ — прошипел я, все ещё не выпуская отвёртку.

— Ну, теперь это и моя комната, — пожал он плечами, ухмыляясь и обнажая дыру от недостающего зуба.

Я медленно положил инструмент.

— Это тот самый микроскоп, что оставил меня без челюсти и глаза? — неожиданно спросил новый сосед, проводя пальцами по ещё розовому шраму.

Мой взгляд сузился. Пальцы снова потянулись к отвёртке, но я сдержался.

— А сам как думаешь? — сквозь зубы бросил в ответ.

— Думаю, что он, — Амат неожиданно наклонился, рассматривая механизм с удивительным для такого громилы знанием дела. — Кстати, отличный экземпляр.

Это заявление заставило меня на мгновение опешить. Я перевёл взгляд с микроскопа на его глаза: в них читался неподдельный интерес.

— Тебе что надо? — все ещё настороженно спросил я. — Дружбу заводить решил?

— По-добрососедски спрашиваю, — рассмеялся он, — а ты сразу в атаку. Давай закончим с этим. Конфликт не нужен ни мне, ни тебе.

Его взгляд внезапно стал серьёзным. Показалось, что зелёные глаза потемнели.

— Заключим соглашение?

— Какое? — насторожился я.

— Я больше не буду покушаться на твою жизнь, — он сделал паузу, насквозь прожигая взглядом, — а ты расскажешь, где достал антимагическое вещество.

Глава 23

Я откинулся на спинку стула, скрестив руки.

— Нет.

Амат замер. Его широкие плечи напряглись, пальцы сжались в кулаки.

— Ты даже не подумал, — прошипел он.

— Подумал. Ответ нет! — твёрдо сказал я.

Заметил, как зрачок в здоровом глазу одногруппника внезапно сузился, будто реагируя на вспышку света. Он на меня смотрел словно секач, который уже принял решение убить. Тело ещё неподвижно, голова чуть наклонена вперёд, а в глазах вся неотвратимость смертельного броска.

Отвёртка лежала в десяти сантиметрах от руки. Я было потянулся к ней, но вдруг остановился.

Зачем?

В отличие от прошлых раз, у меня теперь не было в кармане антимагического вещества. Магический источник полон, и он почти достиг объёма, доступного на первой ступени владения земляной магией.

А значит…

Амат рванул вперёд. Его кулак, размером с половину моей головы, летел прямо в лицо.

Я успел.

Земля!

Пол под Жиминым вздрогнул. Каменные плиты треснули, и из щелей вырвались серые щупальца: сперва обвили его сапоги, потом с хрустом сомкнулись вокруг лодыжек.

Амат осел как подрубленная сосна.

— Чёрт! — он рванулся, но камень держал ноги мёртвой хваткой.

Я встал со стула, чувствуя лёгкую дрожь в ногах.

Крепче.

Новые слои камня поползли вверх и как лава охватили бёдра, живот, сдавили грудь. Через десять секунд передо мной стояла статуя, только голова и часть правой руки торчали из серого кокона.

Амат скрипел зубами.

— Мразь! Отпусти! Я тебя убью!

Подошёл ближе, заглянул в его единственный глаз, второй ещё был под повязкой и заживал.

— Ну что, богатырь? — спокойно спросил я. — Говорить будем по-хорошему, или ещё камней добавить?

Он громко засопел, ноздри раздулись. Амат поднял голову и плюнул прямо мне в лицо.

Я медленно вытер щёку рукавом.

— Ладно. Значит, добавить.

Сделал пасс рукой, и толщина каменного слоя на теле соседа увеличилась.

Понял, что разговора сейчас не получится, надо дать собеседнику остыть и самому успокоиться.

Развернулся к тумбочке, где стоял чайник. Вода в нём была холодная, но для магии земли это не проблема.

Полминуты, и над чайником уже клубился пар.

Амат наблюдал за мной с немым возмущением, потом с удивлением.

— Как ты это провернул? Это невозможно сделать магией земли.

— Ну я же делаю, — усмехнулся в ответ.

— Но как?

— А по-твоему нагреть пищу или вскипятить воду может только маг-огневик?

— Да, только огненный маг, — уверенно ответил Амат.

Я невольно улыбнулся.

Приложив базовые знания физики к местной магии, я понял, что вскипятить воду можно любой из четырёх стихий: нужно лишь правильно обойти законы, принятые магами.

Вода — достаточно нарушить водородные связи между молекулами, заставив их яростно тереться друг о друга, будто разгорячённые кони в узком стойле. Энергия трения превращалась в тепло, заставляя воду кипеть без единой искры.

Земля — чайник стоял на каменной подставке. Нужно магически раскачать кристаллическую решётку металлического сосуда, заставив его атомы вибрировать как разъярённый рой пчёл. Меньше чем через минуту дно раскалялось докрасна, передавая жар воде. Принцип как в индукционной печи, только вместо электричества магический импульс.

Воздух — можно сжать атмосферу внутри сосуда, уплотняя молекулы газа. Чем теснее там становилось, тем яростнее они сталкивались, словно толпа пассажиров на станции метро в час пик.

Огонь — тут всё просто. Прямое тепловое воздействие. Но и его я бы модернизировал. Можно заставить молекулы воды поглощать магическую энергию нагрева, пока кинетическая энергия не достигнет точки кипения.

Каждый метод был в теории хорош, но испробовать на практике я мог только один, ведь результат-то в любом случае кипяток для чая, добытый вопреки всем канонам здешней магии.

Невольно улыбнулся заблуждению Жимина.

— А я вот маг земли и всего на первом уровне.

— Но как?

— Если бы у меня тогда на практике или в больнице не было с собой антимагического вещества, то я бы давно так с тобой поговорил.

На глаз насыпал в чайник заварки из банки и достал из тумбочки чашки.

Каменный кокон слегка затрещал — Амат попытался разорвать его, но безуспешно.

Пар поднимался спиралями над фарфоровой чашкой, когда я неспешно наливал кипяток. Аромат смородинового листа заполнил комнату, создавая абсурдный контраст с ситуацией.

— Расслабься, — сказал я почти ласково, — без магии ты отсюда не выберешься. А инициация, если я не ошибаюсь, ещё впереди? — я демонстративно потянул носом аромат чая. — Мы же культурные люди. Не откажешься от чашечки?

Зрачок Жимина сузился до щёлочки. Губы дрогнули, обнажая сцепленные зубы.

— Отпусти! И я ограничусь только твоей головой, — прошипел Амат.

Я рассмеялся, специально чуть громче, чем следовало.

— Ох уж эти твои шуточки! — подошёл ближе, намеренно небрежно держа две чашки. Поднёс одну к его сжатым губам. — Пей, пока горячий.

Пар ударил ему в ноздри, заставив рефлекторно сглотнуть. Глаза Амата на мгновение расширились от досады.

— Ну вот, — я отставил чашку, — теперь ты мой пленник, или всё же хочешь быть гостем?

Жимин опять громко засопел.

— Мне вот приятнее принимать гостя, чем держать узника. Ты же не хочешь им быть, правда?

Парень продолжал громко сопеть.

— Если не против, буду считать тебя своим гостем. Проявив хорошие манеры, ты должен рассказать что-нибудь интересное. Как раз хочу узнать, зачем ты хотел убить меня на практикуме?

Тишина растянулась ровно на пятьдесят три секунды, я считал. Затем Амат шумно выдохнул, и вдруг с него словно сняли маску. Взгляд, ещё минуту назад полный ярости, стал холодным и каким-то другим. Старше. Как тогда в кабинете у нового ректора.

— Красновы хотят тебя убить, — голос его звучал ровно, словно у диктора новостей. — Ты встал у них на пути. А эта семья не терпит препятствий.

— Откуда знаешь? — мои пальцы до боли сжали ушко чашки, так что оно оторвалось, и сосуд разбился о каменные плиты пола.

Уголок его губ дёрнулся в подобии улыбки, но взгляд оставался пустым.

— Потому что видел, до чего доводит подобных людей жадность. А ты заставил их впервые за десятилетия почувствовать убытки.

Он немного повернул голову, и свет лампы упал на шрам над глазом — тот самый, что я оставил магическим микроскопом. Но сейчас это выглядело… странно.

Почему он не залечил его?

Граф Дубин не просто так возглавлял медицинский факультет. Этот человек мог за две минуты стереть с тела следы ожогов третьей степени, а переломы заживлял быстрее, чем обычный человек успевал вскрикнуть от боли. Но шрам над глазом Амата — обычную, в общем-то, царапину, хоть и от магического микроскопа, он почему-то оставил.

Я помню, как в тот день ко мне в больничную палату ворвался Вениамин Олегович: глаза горели, а руки светились лечебной магией. Казалось, он готов допрашивать меня до посинения. Но в тот момент, когда его взгляд упал на моё лицо, что-то изменилось.

— А… Это вы, — сказал он вдруг, и магическое свечение вокруг пальцев тут же погасло.

Видно, узнал, ведь пару месяцев назад он приезжал на производство и лечил моего вассала Петра Бадаева. Я тогда лично заплатил Дубину крупную сумму денег и пообещал пожизненную скидку на продукцию моей алхимической мануфактуры.

Видимо, узнав во мне владельца производства, граф решил, что некоторые вопросы лучше не задавать. Особенно если хочешь сохранить скидку и выгодное сотрудничество за процент от продаж. После этого он как-то резко потерял интерес к нашему с сокурсником конфликту.

Жимин тем временим откашлялся.

— Мой род в долгу перед Красновыми, — глухо сказал Амат, прервав мои размышления. — Если бы я отказался, пострадала бы семья. Но теперь долг выплачен.

Я взял другую кружку и налил новую порцию напитка. Неспешно подошёл к стулу и сел.

— С чего мне тебе верить?

— С того, что Иван трижды пытался меня убить, — Амат оскалился. — Первый раз, когда подмешал снотворного и натравил на нас муравьидов. Второй, когда я не смог прикончить тебя на склоне. Третий сегодня ночью, когда я отказался идти к тебе, чтобы убить. Долг выплачен. И как только закончится этот курс…

Он не договорил, но по тому, как надулись вены на его лице, всё было ясно.

— Убьёшь его? Как меня сейчас, да? — рассмеялся я.

Но смех застрял в горле. В единственном глазу молодого человека не было ни злобы, ни горячки, только холодная, отточенная годами решимость. Ведь он действительно сделает это.

— Тогда почему ты сейчас хотел меня убить?

Амат попробовал двинуться, камень вокруг него затрещал, но не рассыпался.

— Потому что твоё антивещество убьёт магию! — голос Амата гремел. — Сначала его будут продавать за мешки золота как редкое чудо, диковинку для богатых. Потом начнут лить в клинки и доспехи для армии. А затем… — его дыхание прервалось, словно он увидел кошмар. — Затем его станут сыпать в колодцы, замешивать в кирпичи домов, вплавлять в рельсы железных дорог. Через десять лет магия станет роскошью. Через двадцать — сказкой. А через пятьдесят…

Он замолчал, но я уже видел это в его взгляде. Пустота.

Я медленно прищурился, вглядываясь в лицо одногруппника.

— Ты говоришь так, будто уже видел подобный мир. Будто стоял среди его руин.

Он дрогнул. Почти незаметно, но я уловил это.

— Я… — голос его сорвался.

— Ты ошибаешься, — подчёркнуто спокойно перебил я. — Род Императора владеет единственной шахтой антимагического металла. Двести лет его добывают там. Двести лет куют из него латы для гусар — и что? Магия никуда не делась.

Парень резко вскинул голову, а взгляд его замер.

— Ты думаешь, они используют его в полную силу? — наконец прошипел он. — Император боится своего же оружия. Он дозирует его, как яд. Но ты… ты откроешь шлюзы. Ты дашь его всем.

Тишина повисла между нами, густая, как смог.

Встал со стула и подошёл к нему ближе.

— Ты знаешь то, чего не знал даже мой отец. Говоришь терминами, которых нет ни в одном трактате, — мои глаза упали на шрам, пересекающий его бровь. — И эта отметина. Ты оставил её нарочно, да? Чтобы не забыть, кто ты есть на самом деле.

Амат замер.

— Ты попаданец! — прямо сказал я.

Он отпрянул как от удара.

— Что? Нет! — выпалил на одном дыхании Жимин.

— Лжёшь. Ты не должен знать этого слова, но знаешь его значение, вот и испугался, — я встал вплотную к нему. — Кто ты?

Тень пробежала по лицу Амата. Он закрыл единственный глаз, словно собираясь с мыслями, а когда открыл его, в зрачке снова горел холодный огонь.

— Я Влансендур Великолепный. Я умер в возрасте трёхсот лет, — его голос звучал теперь глубже, с непривычными интонациями. — Мой магический мир погиб из-за этого вещества. Мы его называли антимагическим веществом или пеплом богов.

Почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Докажи, — вырвалось у меня.

— А тебе не кажется, что я слишком мудр для громилы восемнадцати лет?

— Это ничего не доказывает.

— В твоём роду наверняка есть легенда о славном предке, который был настолько могущественен, что мог заставить материки сдвинуться воедино, — сосед наклонился вперёд, насколько позволял камень. — А потом что с ним случилось? Он потерял дар?

Я ощутил, как похолодели кончики пальцев. Эта история о Земляном Олеге была записана в родовом журнале, который никогда не читал никто посторонний. Он был самым могущественным магом земли в империи, но стоило ему только найти шахту с антимагической рудой, доставшуюся после изгнания Императору, как Олег потерял магию, сила оставила его.

— Ты не можешь знать этого…

— Могу. Потому что я видел, как это начиналось, — с ледяной убеждённостью в голосе сказал Амат. — Сначала артефакты. Потом броня для солдат. А потом…

Он замолчал. По его лицу впервые пробежала тень настоящего страха.

— Потом магия умерла. А вместе с ней весь магический мир.

Я поднял чашку ко рту, но рука слегка дрожала, и чай чуть не вылился из переполненного сосуда.

Прогресс или гибель?

Губы сами сложились в горькую усмешку.

Как знаком этот спор.

Вспомнились истории из учебников моего мира.

Луддиты — участники стихийных протестов первой четверти девятнадцатого века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. Они ломали станки, крича, что машины отнимут хлеб! А теперь? Без этих машин половина человечества умерла бы с голоду.

Первый ядерный реактор. Учёные в сороковые годы всерьёз боялись, что цепная реакция подожжёт атмосферу. Но рискнули и получили энергию на века.

Железные дороги. Врачи девятнадцатого века клялись, что скорость вызовет у пассажиров контузию мозга. Но потом поезда стали носиться с немыслимыми скоростями, перевозя миллионы пассажиров, а люди в них спят, едят, смеются.

Эфирный наркоз. Церковь клеймила первых хирургов, что они экспериментируют над душой! А теперь? Операция без анестезии это варварство из средневековых хроник.

Вздохнул, глядя на Амата.

— Каждый научный прорыв начинался со страха. С криков, что мир рухнет. Но если бы человечество остановилось перед каждым «а вдруг?»… — я поставил чашку на стол и сел. — Мы бы до сих пор грелись у костров в пещерах, дрожа от страха перед молнией.

Долгая минута молчания.

Я посмотрел на свои ладони.

Прогресс не остановить, его можно только направить.

Так что же теперь?

Бежать от антимагии, как луддиты от станков? Или… попробовать укротить её, как атом?

Прогресс или гибель? В голове вновь пронёсся этот страшный вопрос.

Мысли путались.

А если этот раз — исключение?

С одной стороны, все великие открытия встречали сопротивление.

С другой — что если антимагия действительно окажется тем редким случаем, когда страх оправдан?

Что если она действительно уничтожит магию — основу этого мира?

Но как проверить?

Слепо положиться на слова незнакомца?

Или рискнуть, как рисковали все великие учёные?

Мой взгляд упал на микроскоп, лежащий разобранным на столе. Отец верил в это исследование, но он не знал того, что знает Влансендур.

Амат наблюдал за мной, его единственный глаз сверлил насквозь, словно пытаясь прочитать мысли.

— Ты думаешь, что я похож на тех фанатиков, которые сжигали первых алхимиков за дьявольские зелья? — спросил я наконец.

— Нет. Ты хуже, — печально сказал он. — Ты умён, а значит, найдёшь способ оправдать любые свои действия. Даже зная, к чему они приведут.

Густая тишина повисла между нами. Где-то за окном кричали чайки, а по коридору общежития топали студенты, возвращающиеся с занятий. Обычный день в академии. Вот только в этой комнате решалась судьба магии.

Откинулся на спинку стула, задумчиво смотря на нового соседа.

Щёлкнул пальцами.

Каменный кокон рассыпался в песок.

Амат пошатнулся, но удержался на ногах. Он молча потирал запястья, где остались красные следы от камня.

Я медленно поднялся со стула, ощущая тяжесть принятого решения. Шаг. Ещё шаг.

— Договорились, — сказал я, первым нарушив тишину, и протянул ему руку.

Жимин замер. Его глаз метнулся от моего лица к ладони, потом опять к лицу, выискивая подвох.

— Ты помогаешь мне разобраться в антимагическом веществе, — чётко чеканя каждое слово, произнёс я, не отводя взгляда, — а я поразмышляю над твоими словами.

Он на мгновение задумался, но потом сразу кивнул, и в его взгляде читалось понимание.

— Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что это не конец нашего спора, а только начало.

Я кивнул. Не в знак согласия, а как признание факта.

Амат медленно протянул руку. Его пальцы сжали мои крепко, почти до боли. Это было не просто рукопожатие. Клятва. Вызов. Договор, не скреплённый чернилами.

— Теперь у нас с тобой есть общий враг, Краснов, который уже пытался стереть нас обоих с доски.

— И общая цель: понять правду об антимагии, — добавил я, чувствуя, как что-то произошло между нами. Не дружба. Не доверие. Просто временное совпадение маршрутов двух охотников, вот только методы у нас разные.

Глава 24

Перемирие с соседом оказалось интересным.

Влансендур, он же Амат, постепенно вживался в роль студента Военно-морской академии, и было забавно наблюдать, как мой неудавшийся убийца, раньше интересовавшийся только кулаками, теперь корпел над учебниками по магии. Его грубоватые пальцы, привыкшие к тяжёлым тренажёрным снарядам, теперь неуверенно выводили руны, а нахмуренный лоб покрывался испариной от напряжения.

Да, я понимал, что внутри тела соседа был трёхсотлетний маг из другого мира, но руки, не державшие до этого так долго перо, быстро уставали. Влансендур осознавал, что ему нужно учиться и навёрстывать знания. Ведь, как оказалось, магия в его прошлом мире была совсем другой. Из обрывочных рассказов я узнал, что там не существовало строгого деления между школами. Там маг был чем-то вроде миниатюрного божества. Если хватало сил и знаний, он мог совершить практически что угодно: поджечь море, остановить время, воскресить мёртвых.

Здесь же всё было иначе. Магия подчинялась законам, пусть и не до конца изученным. Она требовала не только воли, но и понимания, терпения, дисциплины.

Даже магия земли, которую я начал познавать, была не просто командой почве. Магия требовала чувствовать её, понимать её структуру, как понимаешь дыхание собственного тела.

А Амату приходилось вдвойне тяжело. Ему нужно было не только свыкнуться с новой реальностью, но и навёрстывать знания, которых откровенно не хватало. Ведь прошлый хозяин его тела, мягко говоря, не блистал интеллектом.

— Опять зарылся в книги? — я прикрыл дверь, заслонив собой полосу света из коридора.

Амат оторвался от фолианта, и я вновь отметил, как непривычно смотрится его новый глаз: слишком яркий, слишком зелёный, будто выточенный из малахита. Он щурился им сильнее, чем здоровым, словно свет магической лампы резал не до конца зажившие нервы.

— Ты же сам сказал, что без этого никуда, — он прикрыл веко, сделал паузу, давая глазу привыкнуть. — Особенно если я не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда к чертям.

— Ну что ж, рад, что ты взялся за дело всерьёз.

Он хмыкнул, но во взгляде мелькнуло что-то вроде интереса.

— Ты же говорил, что там, в прошлом мире, наука была вместо магии? — неожиданно спросил он.

— Была. И она никуда не делась, — я потянулся к полке, где стояли мои заметки. — Просто теперь я смотрю на неё под другим углом.

Эти слова оказались пророческими.

Новый семестр принёс не только углублённое изучение магии, но и перекроил всё расписание. Если раньше специальные и силовые дисциплины, такие как геодезия и гидрография, баллистика, магическая навигации, борьба, фехтование занимали львиную долю учебного времени, то теперь их разбавили практикумы по магии. По средам и четвергам аудитории наполнялись гулом заклинаний, треском магических разрядов и возгласами преподавателей, пытающихся перекричать этот хаос.

Особенно выделялся новый предмет «магическое противостояние тварям», который вёл Семён Петрович. Тот самый профессор, что месяц назад вместе со старшекурсниками спас нас с Аматом во время практики.

Когда профессор начал первую лекцию и демонстративно закрыл дверь перед носом опаздывающих, я закатил глаза, ожидая увидеть очередного зануду вроде нашего преподавателя по геодезии, который каждую пару начинал с мрачного захлопывания двери и очередного высказывания вроде: «Пунктуальность — добродетель офицера!»

Но нет, этот оказался с юморком.

Аудитория была просторной, рассчитана на несколько групп. Высокие потолки, широкие окна и длинные ряды парт, уже заполненные студентами. Когда я зашёл, профессор стоял у доски, перебирая бумаги. Дверь за мной оставалась открытой, но ненадолго.

— Опаздываете, господа?

Голос Семёна Петровича прозвучал спокойно, но с лёгкой насмешкой. Он пропустил внутрь двух запыхавшихся парней из другой группы, шедших за мной.

— Успели! — выдохнул первый, едва переступая порог.

— Я же говорил, надо было срезать через спортивное поле! — огрызнулся второй, плюхаясь за ближайшую парту.

Профессор усмехнулся и захлопнул дверь.

Тук-тук! — раздался глухой стук.

Потом ручка дёрнулась вверх-вниз несколько раз, скрипнула и с треском вывалилась на пол аудитории.

Аудитория замерла.

Раздался удар, и с противным скрежетом дверь подалась вперёд, рухнув на пол с оглушительным грохотом.

На пороге стоял Амат. В руке он сжимал дверную ручку.

Тишина.

Даже Семён Петрович поднял брови, медленно переводя взгляд с двери, лежащей на полу, на виновника этого инцидента.

— И что это? — спокойно спросил он, словно такое у него случалось часто.

Амат посмотрел на ручку, потом на дверь, потом на профессора.

— Не открывалась.

В аудитории кто-то фыркнул. Потом ещё один. Через секунду половина курса уже давилась от смеха.

Профессор вздохнул и задумчиво почесал подбородок.

— Семён Петрович, разрешите. Я был у нового ректора, — Амат сразу перешёл в наступление.

— И что же такого сказал Анатолий Степанович, что вы решили двери ломать?

— Он настоятельно рекомендовал мне больше не отлынивать от занятий и взяться за ум.

Аудитория захихикала.

— Похвально, — профессор подошёл к двери, осматривая повреждения. — Но это не повод крушить имущество академии.

— Извините, немного силу не рассчитал.

Смех стал громче.

— Точно-точно, — подхватил Семён Петрович, размахивая в воздухе указательным пальцем, — Амат Жимин, тот самый, что на практикуме отмахивался от муравьидов бревном, пока его коллега их убивал.

— Так точно, — мой сосед нелепо пожал плечами. — Понял, что знаний в голове маловато, вот и пришёл. Можно занять своё место?

Смех опять волной прокатился по аудитории.

Профессор не сдержался и улыбнулся, а потом махнул рукой.

— Проходите, Жимин. И вы тоже, господа, — кивнул он опоздавшим, которых в коридоре перед аудиторией к этому моменту собралось уже восемь человек.

— Спасибо, Амат, — буркнул один из парней, проходя мимо.

— Будете должны, — любезно парировал Жимин.

Когда Амат тяжело опустился на соседнее место, я не удержался от комментария:

— Тонко ты, особенно про «понял, что знаний маловато».

Сосед только хмыкнул в ответ.

Эта лекция оказалась на удивление интересной. Мы проходили классификацию магических существ по типу угрозы и способам нейтрализации. Особое внимание уделялось уязвимым точкам, встречающимся у монстров.

Благодаря знаниям Кирилла, полученным факультативно, я знал многое. А вот Влансендур, похоже, нет, и ни капельки не стеснялся этого. Он постоянно задавал вопросы, даже самые базовые.

К концу пары Семён Петрович уже автоматически смотрел на него после каждого тезиса, ожидая очередного:

— А если тварь отрастит вторую голову?

— А почему фаерболы в этом случае не работают?

— А если их скормить другим тварям?

Аудитория хихикала, но профессор терпеливо разжёвывал.

— Не думал, что ты правда возьмёшься за ум, — сказал Семён Петрович Амату, когда мы группой выходили после лекции.

— Всё благодаря вам. Задумался над теми словами, что сказали тогда в лесу.

— Какими словами? Я тебе что-то говорил? — удивился профессор.

— Вы сказали, что со мной всё ясно. Вот я и решил исправиться. Конечно, новый ректор тоже надавил, но хочется верить, что это был мой выбор.

— Ну что же, я рад, что хоть кто-то меня слушает, — улыбнулся лектор.

Сравнивать двух соседей — бывшего Митю и нынешнего Амата — всё равно что сравнивать метеор и скалу.

Митя Жданов жил в вечном вихре чужих тайн.

Он всегда куда-то срывался как перепуганный заяц, успев перед этим шёпотом выдохнуть пару слов в чьё-то ухо или сунуть в ладонь записку. Даже после его переезда к Сергею Качалову поток странных визитёров не иссякал.

Бывало, услышу громкий стук среди ночи, а на пороге стоит парень из охраны с дикими глазами.

— Митя здесь⁈ — шёпот хриплый, будто человек бежал всё это время. — В порту Балтийска видели «Странницу»! Она вернулась с пятого кольца практически без экипажа!

То утром, едва я продрал глаза, уже ломится первокурсник с перекошенным от ужаса лицом и помятым докладом в дрожащих руках.

— Жданову, срочно! Это по «магическим тварям». Он сказал, если опоздаю, меня исключат!

Поэтому я удивился, как быстро Митя и Сергей, два таких разных человека, нашли общий язык.

Хотя если вспомнить, как Жданов умел втираться в доверие, тут нечему удивляться.

Он был как ртуть: просачивался в любую щель. За пару бесед мог развязать язык даже самому замкнутому профессору. Помню, как ещё несколько месяцев назад под видом «исследовательского проекта» вытянул у нашего куратора, старика Бычкова, доступ в запретный архив, а через неделю уже пил чай с директором библиотеки.

Теперь мой бывший сосед пропадал в комнате Качалова, а его «клиенты» всё ещё штурмовали мою дверь, будто я личный секретарь Мити.

— Киря, ну потерпи ещё пару дней, — уверял меня он, — люди просто не в курсе, что я переехал!

Но, зная Митю, я понимал, что эти пару дней растянутся как минимум на пару недель, а то и месяц.

А вот Амат… Вернее, Влансендур, который теперь жил в его теле, старался не выделяться. На людях вёл себя как прежде: тренировки, пробежки, молчаливое упорство.

Однажды я случайно назвал его настоящим именем, и он резко обернулся.

— Не делай так.

— Что, даже наедине?

— Да, — слишком жёстко ответил он. — Привыкай. Я Амат. Только Амат.

В общем, для меня почти ничего не изменилось. Вечера я по-прежнему проводил за изучением отцовских записей, которые до этого скрывал от Мити, и теперь от Амата.

Утром — пробежка и тренировка с клинком, надо было набирать темп, чтобы в конце семестра сдать на «хорошо» физические дисциплины.

Днём были занятия.

После лекций — фехтование с Лизой Минской.

За три месяца я, наконец, перестал позориться, как последний выскочка, постепенно обретая столь необходимый для аристократа навык.

Как-то раз на тренировке появился Сергей Качалов. Он молчаливо стоял в тени колонн, наблюдая за нашими упражнениями. Потом неожиданно шагнул вперёд, взял тренировочный клинок и кивнул в мою сторону.

— Покажи, чему научился.

Разгром был предсказуем. Для него клинок это продолжение руки. Сергей действовал быстро, как молния. Я едва успевал поднимать шпагу, а его удары уже находили слабые места в моей обороне.

Но в конце, к моему удивлению, он опустил оружие и слегка улыбнулся.

— Лучше, чем я ожидал. Чувствуется потенциал.

С тех пор я стал замечать, что его отношение ко мне потеплело. Возможно, Митя действительно нашептал ему что-то, ведь я как-то обмолвился, что хотел бы тренироваться под его началом.

Не то чтобы у Лизы плохо получалось. Нет, она была мастером клинка, и её движения оставались отточенными, но что-то изменилось.

Раньше её атаки звенели в воздухе, заставляя меня отступать. Теперь же она сдерживалась, будто боялась разбить хрупкую вазу. Она фехтовала не в полную силу, даже не в половину, наверное, лишь в четверть своих сил.

И спарринги с Качаловым исчезли из её графика.

Я догадывался, почему.

Инициация.

Её магический источник ещё не стабилизировался, а значит, любая сильная физическая нагрузка могла привести к неконтролируемому выбросу энергии. Как тогда, по дороге из Балтийска, когда она сдала на мастера клинка.

Поэтому девушка избегала резких движений, будто боялась, что что-то внутри сорвётся с цепи.

Лиза сжимала кулаки, когда Качалов проходил мимо.

И больше не скрещивала клинки с ним, зная, что Сергей заставит выкладываться на полную.

Поздними вечерами мы с Аматом превращали нашу комнату в подобие учёного совета. Со стороны, наверное, это выглядело забавно: два студента, яростно спорящие о магии, будто древние мудрецы, защищающие противоположные теории.

Как в истории моего мира.

Я вспоминал, как когда-то читал о великих научных распрях:

— Земля плоская! — кричали одни.

— Нет, она круглая! — доказывали другие.

— А может, она вообще стоит на слонах?

— Нет, на китах!

В итоге люди почти всегда докапывались до правды.

Так и мы. В наших спорах рождалась истина, жаль только не каждый раз.

— Нет, Пестов, — Амат скрестил руки, смотря на меня как на упрямого ребёнка. — Ты опять не слышишь пульс земли. Она не бездушный камень, она дышит.

— Я знаю теорию! — раздражённо побарабанил пальцами по столу. — Магия земли — это укрепления, барьеры, контроль над материей, а не какая-то…

— В моём мире, — резко перебил Влансендур, — маги заставляли горы петь. А у тебя даже камни не скрипят.

— Потому что здесь другие законы! — я чуть не хлопнул по столу, но вовремя остановился: на нём стояли склянки с образцами.

Он вздохнул, но терпеливо начал объяснять снова.

Горькая ирония: передо мной сидел человек, чьи познания превосходили учёных светил империи. Но девяносто процентов этих знаний были бесполезны.

Там, в его мире, маги владели всеми стихиями, а здесь мы были заперты в рамках одной школы.

Близилось воскресенье, и я уже предвкушал, как, наконец, вырвусь в город.

— Поедешь на своё производство? — спросил Амат утром в субботу.

— Да. Надо проверить, как там справляются мои вассалы, братья Гурьевы. Да и маму с Таськой увидеть хочется.

— Подбросишь до Новоархангельска?

— Зачем? — насторожился я.

— Хочу посмотреть город. Ни разу не гулял по нему, даже воспоминаний никаких нет, — добродушно ответил он.

— Ты же… — я чуть не ляпнул ерунду, но вовремя исправился. — То есть Амат тут учился четыре года.

— Он был занят. Сам понимаешь, чтобы держать себя в хорошей физической форме, требуются постоянные тренировки, и у него попросту не хватало времени. А мне это интересно.

— Ладно. После занятий у конюшни.

Моя машина, слава стихиям, была уже на ходу.

Но какой ценой…

Каждая деталь — заказ из центральной колонии «Точка». Каждый винт, каждая шестерёнка — недели нервного ожидания. Помню, как механик, увидев окончательный счёт, побледнел так, что его веснушки стали заметнее.

— Господин Пестов, за эти деньги можно было новую машину купить, — прошептал он еле слышно

— Нет.

Она того стоила.

Во-первых, она напоминала об отце.

Во-вторых, чёрт, я, кажется, влюбился в этот кусок металла.

Да, я понимал, что она не живая.

Но когда поворачиваешь ключ, и двигатель просыпается с низким рычанием.

Когда берёшь руль в руки и чувствуешь, как машина буквально дрожит в предвкушении.

Когда нажимаешь на педаль, и она отвечает мгновенным рывком, будто читает твои мысли…

Тогда понимаешь, что это не просто транспортное средство. Оно — продолжение меня самого.

Я всё время прокручивал список дел, которые нужно сделать за воскресный день, на конях точно не успел бы осуществить и половины.

Встретиться с братьями Гурьевыми, они что-то мудрили с рецептурой нового зелья выносливости.

Наведаться к семье, мама с Тасей наверняка без меня скучают.

А ещё в нотариальной конторе Новоархангельска меня дожидались договоры. Три новых контракта, которые нужно заверить там с поставщиками, могли поднять доходы производства вдвое либо разорить меня, если не проверю мелкий шрифт.

Одним словом, дел невпроворот.

Мы сели в машину. Тронулись, но не успели проехать ворота, как нас внезапно остановил дежурный.

— Господа, вы не в курсе?

Он просканировал наши ауры, в которых стояла метка учащихся.

— Чего? — нахмурился я.

— После инцидента в больнице всем участникам запрещено покидать академию в выходные.

— Надолго?

— До особого распоряжения.

Я стиснул руль так, что кожа на костяшках побелела.

Вот это облом!

Без меня производство встанет. Гурьевы начнут импровизировать. Контракты зависнут. А Тася снова превратится в стервозную младшую сестру.

— Ректор ещё на территории? — нетерпеливо спросил я.

— Да, полчаса назад видел его в медицинском корпусе. Может, ещё там.

Я резко развернул машину.

— Куда? — недовольно буркнул Амат.

— Искать ректора, — мои пальцы продолжали сильно сжимать руль. — Я должен попасть домой.

Но уже предчувствовал, что разговор с Кировым будет нелёгким.

Глава 25

Медицинский корпус стоял особняком: подальше от грохота стрельбища и шума тренировочных полигонов, будто сама академия стыдливо отгораживалась от этого места.

Двухэтажное здание из серого гранита с высокими стрельчатыми окнами больше напоминало дворец, чем лечебное учреждение. Фасад украшали строгие колонны и барельефы с изображениями древних целителей, но трещины в штукатурке и облупившаяся позолота выдавали почтенный возраст. Строение появилось на территории одним из первых, буквально сразу после основания академии.

Над парадным входом красовался герб империи: двуглавый орёл, сжимающий в когтях змею и посох Асклепия, но одна из голов птицы была лишена клюва, и никто не удосужился починить повреждение.

Внутри здания царил хаос, словно в переполненном муравейнике. По узким коридорам, выложенным чёрно-белым гранитом, сновали санитары в белых халатах.

Студенты толпились у стен, некоторые — с красными пятнами на шеях и руках — сидели прямо на холодном полу, прислонившись к стенам. Из-за закрытых дубовых дверей с матовыми стёклами доносились стоны, сдавленный кашель и приглушенные голоса медиков, перемежающиеся звоном стеклянных колб и металлических инструментов.

— Что за чертовщина? — нахмурился Амат.

Мы протиснулись между первокурсниками, один из которых непрерывно чихал в платок, окрашивая его в розовый цвет.

Жимин массивными плечами задел висящий на стене портрет какого-то важного лекаря, и он с грохотом рухнул на пол.

Несколько человек вздрогнуло, но никто даже не обернулся: все были слишком поглощены своими проблемами.

Из толпы, словно из ниоткуда, вынырнул Жданов. Его обычно аккуратно зачёсанные назад русые волосы торчали в разные стороны.

— Киря! — он схватил меня за рукав — Ты не поверишь, что тут творится!

— Хаос? — попробовал догадаться я и попытался вырваться, но хватка оказалась мёртвой. — Давай быстрее, у меня срочное дело к ректору.

— Ага, как и у всех, — он нервно облизал пересохшие губы. — Ты слышал про третьекурсника, который купил в порту тушканчика и сегодня утром притащил его в академию?

— Какого тушканчика?

— Милого. Пустынного. Скрежезуба.

— И что? — раздражённо спросил я.

Мой голос прозвучал неестественно громко во внезапно наступившей тишине. Даже санитарка, проходившая мимо с подносом, полным склянок, остановилась на мгновение, прислушиваясь.

— Песчаная лихорадка, — Митя понизил голос до шёпота, но его слова резали слух, — она не смертельная, но…

— Но?

— Инфекция блокирует магию жизни, — тихо прошипел Митя. — Целители бесполезны! Слава четырём стихиям, она не передаётся от человека к человеку, иначе у нас была бы настоящая эпидемия.

— Если песчаная лихорадка не заразна, почему так много больных? — нахмурился Амат.

Митя закатил глаза, словно сейчас рассказывал азы биологии.

— Потому что этот мелкий паразит, скрежезуб, кусает всех подряд. А потом сбегает и ищет следующую жертву.

— Ты видел его? — поинтересовался я.

— Нет. Но описание знает каждый, кто бывал в пустынных колониях, — Митя жестом показал что-то размером с крысу. — Маленький, пушистый, с огромными глазами. Прямо как игрушка. Все хотели его погладить.

— И где он сейчас?

— Кто знает? — Жданов развёл руками. — После первого укуса его выбросили, но тварь явно не ушла далеко. Теперь она бегает по академии, кусает студентов, а потом исчезает.

Где-то вдалеке раздался крик, но его тут же заглушил шум захлопывающейся двери.

— И что, никто не может его поймать с утра? — Амат скрестил руки.

— Пробовали, — Митя мрачно усмехнулся. — Но он быстрый, юркий, и, кажется, чует магию заранее. Как только кто-то подходит, зверь уже в вентиляции или под полом.

— Дай время, охрана отыщет, — отмахнулся я.

— Это да, — согласился Жданов, — только, боюсь, перед этим половина академии окажется в медицинском блоке. А ректор…

— Где ректор? — перебил одногруппника, теряя остатки терпения.

— На втором этаже в северном крыле. Но туда никого не пускают! — Митя развёл руками.

Я не стал слушать дальше и направился наверх, Амат шёл следом.

— Эй, погодите! — Митя внезапно вцепился мне в рукав. — Вы же не проберётесь просто так! Там охрана!

— Отлично, — фыркнул Амат. — Значит, будем пробиваться.

— Нет-нет-нет! — зашептал Митя, хватая нас обоих за плечи и пригибаясь, будто мы уже в зоне видимости часовых. — У меня есть гениальный план.

— Если он включает в себя «случайно» уронить что-нибудь громкое, то нет, — я попытался вырваться, но Митя уже тащил нас к боковой лестнице.

— Лучше! — его глаза блестели. — Мы притворимся… санитарами!

Амат медленно поднял бровь.

— У нас нет халатов.

— Зато есть это! — Митя вытащил из кармана три повязки с красным крестом — явно старые, потрёпанные, но сойдут. — Всегда ношу с собой на случай… ну, всякого.

— Ты либо гений, либо сумасшедший, — пробормотал я, но повязку взял.

Через минуту мы уже шли по коридору, стараясь выглядеть озабоченно-деловыми. Митя шёл впереди, размахивая каким-то листком и громко бормоча:

— Срочный вызов в изолятор! Пятёрка курсантов с острым… э-э-э… воспалением совести!

Охранник у двери, перекрывающей вход в северное крыло, нахмурился.

— У вас нет допуска, — бросил он.

— Да мы с доктором Полено! — Митя сделал глаза, как у испуганного кролика, и тыкнул пальцем в Амата. — Вот он! Ну, почти. Стажёр!

Амат, к его чести, не растерялся. Он склонил голову, изобразив скорбное выражение лица, и глухо басовито пробормотал:

— Тяжёлый случай… Пятёрка… Воспаление…

— И что, все трое нужны для осмотра? — охранник скрестил руки.

— Коллегиальность! — выпалил Митя. — Очень заразно!

Охранник заколебался. В этот момент позади него раздался душераздирающий вопль.

— БЫСТРО ОТКРЫВАЙТЕ! — рявкнул я, внезапно входя в роль. — ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ НАЧАЛАСЬ ЭПИДЕМИЯ⁈

Охранник дёрнулся и наконец отступил.

— Ладно, проходите…

Мы ворвались внутрь, едва сдерживая смех.

— Воспаление совести, — фыркнул Амат. — Это новый диагноз?

— Зато сработало! — торжествующе поднял подбородок Митя.

Коридор был пуст и неестественно тих. Стены выкрашены в бледно-зелёный цвет, напоминающий плесень на старом хлебе, а под ногами скрипел паркет.

Мы подошли к двери в конце коридора — массивной, дубовой, с медной табличкой «Изолятор № 1».

Я приоткрыл дверь.

Большая палата на сорок коек была заполнена до отказа. Между рядами металлических кроватей, застеленных белыми простынями, метались санитары и преподаватели. В воздухе витал резкий запах лекарств.

Ректор ходил между койками, как загнанный зверь. Его безупречный сюртук был расстегнут, а карманными часами он то и дело щёлкал, будто пытаясь заставить время течь быстрее. Ледяной взгляд, пронизывающий до мурашек, сейчас был расфокусированным, почти потерянным.

В углу палаты стоял граф Дубин. Его длинные пальцы светились зелёным, он поочерёдно прикладывал их ко лбам студентов, но выражение лица говорило само за себя: «Это бесполезно».

Рядом с ним топтался секретарь академии — коренастый мужчина с непроницаемым лицом. Он что-то быстро записывал в блокнот, время от времени бросая взгляд на ректора, словно ожидал приказа.

Сорок студентов лежали на койках. Одни стонали, другие бредили, третьи лежали без движения, их лица были покрыты красными пятнами и волдырями. У некоторых из уголков рта стекала розовая пена.

— Анатолий Степанович! — окликнул я ректора, но он пронёсся мимо, даже не повернув головы.

Секретарь заметил нас первым. Он сразу прищурился, когда поднял голову от блокнота.

— Что вы здесь делаете? — бросил он, подходя ближе.

— Ищем ректора, — спокойно ответил я.

— Он занят.

— Вижу, — я оглядел палату. — Но мы можем помочь.

Секретарь хотел что-то сказать, но в этот момент один из студентов вскочил с койки. Казалось, красные волдыри на его лице вот-вот лопнут, а глаза дико блестели.

— Держите его! — крикнул Дубин.

Двое санитаров бросились к парню, но он вырвался, дико озираясь. Руки пациента дрожали, а из горла вырывались хриплые звуки, больше похожие на рычание, чем на человеческую речь.

— Песчаная лихорадка, — прошептал я.

Амат наклонился ко мне.

— Ты же потомственный алхимик. Ваш род веками разрабатывает всякие эликсиры.

Я кивнул.

— У тебя есть решение? — спросил напрямик Жимин.

Бросил взгляд на секретаря, который слишком внимательно наблюдал за нами, затем на ректора.

— Анатолий Степанович! — проорал я ему.

Киров резко обернулся. Его взгляд был диким, как у зверя.

— Пестов⁈ — прошипел он. — Вы что здесь делаете⁈

— У меня есть решение.

— Решение⁈ — он внезапно засмеялся, но в этом смехе не было ничего весёлого. — Магия не работает, целители бессильны, а вы говорите о решениях⁈

— Именно поэтому нужна алхимия.

Граф Дубин, услышав мои слова, оторвался от пациента. Его длинные пальцы всё ещё светились зелёным, но очень слабо.

— Какая алхимия? — он смерил меня взглядом. — Это песчаная лихорадка. Она блокирует всё!

— Но не химические соединения.

— И вы собираетесь экспериментировать на студентах? — фыркнул секретарь академии, стоявший рядом.

Я не стал ему отвечать. Повернулся к графу.

— Нужны эликсиры именно с моей мануфактуры. Они же у вас есть?

— Почему только вашего производства? — нахмурился Дубин.

— Потому что я знаю их состав до последней капли. Чужие могут не сработать.

Вениамин Олегович кивнул и исчез. Через десять минут он вернулся с санитаром, который вёз тележку, полностью заполненную знакомыми мне баночками разных цветов.

Я подошёл к столу у окна, расчистил место и начал работать.

Исцеляющий эликсир — густой, изумрудного цвета. Я аккуратно отлил в мерную колбу ровно тридцать миллилитров.

Энергетический — ярко-оранжевый, с резким ароматом цитрусовых. Добавил пятнадцать миллилитров, осторожно перемешивая стеклянной палочкой.

Ускорение — прозрачный, с голубоватым отливом. Его нужно меньше, всего пять миллилитров.

Универсальное противоядие — тёмно-фиолетовое, с металлическим блеском. Бесполезно само по себе, но в сочетании с остальными давало эффект.

Я смешал их в одной колбе, слегка встряхнул, жидкость заиграла переливами, словно самоцвет.

Дубин наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— Почему именно такая пропорция? — спросил он.

— Если бы я был на производстве, то сделал бы специализированное противоядие. Но здесь только коктейль. Нужные компоненты есть в этих эликсирах, просто в меньших дозах.

— Объясните детальнее, — нахмурился лекарь.

Я улыбнулся.

— Семейные секреты, Вениамин Олегович.

Он хмыкнул, но не настаивал.

— И это сработает?

— Должно.

Я выбрал самого тяжело больного парня с третьего курса. Его лицо было почти не видно под волдырями. Приподнял голову и влил несколько капель.

Тишина.

Все замерли. Даже ректор перестал щёлкать часами.

— Парень больше не чешется, — тихо сказала медсестра.

Через две минуты волдыри начали сдуваться.

Через пять кожа под ними стала чистой, лишь слегка розовой.

— Чёрт возьми. — пробормотал ректор, наблюдающий за мной с удивлением.

Киров подошёл ближе, его взгляд наконец прояснился.

— Сколько таких доз можно сделать?

— А сколько заражённых? — поинтересовался я.

Ректор тут же перевёл взгляд на графа Дубина.

— Почти четверть третьего корпуса общежития, — медик задумался. — На койках в палатах размещены сто четыре курсанта, ещё около восьмидесяти ждут.

Я окинул взглядом тележку с эликсирами.

— На всех должно хватить. Думаю, даже будет небольшой запас на всякий случай.

Секретарь напрягся. Его пальцы сжали блокнот так, что тот изогнулся.

— Это довольно нестандартное лечение, — улыбнувшись, сказал граф Дубин.

— Зато работает, — бросил я.

Приступил к делу, и уже через двадцать минут противоядие было готово. Вениамин Олегович тут же дал распоряжения, и полученный эликсир разъехался по всему медицинскому отделению.

Амат же всё это время стоял у входа в палату и сверлил взглядом секретаря, будто пытался прочитать его мысли.

— Анатолий Степанович, — я подошёл, стараясь звучать почтительно, но твёрдо. — Теперь, когда ситуация под контролем, можно пересмотреть ограничения?

Он повернул ко мне голову.

— Какие ограничения?

— Нас с Аматом не выпустили за территорию академии. Мне действительно нужно попасть домой и заехать на производство вот этих эликсиров, — я показал рукой в сторону почти пустой тележки со склянками.

Ректор медленно вздохнул, потирая переносицу.

— Пестов, думаете, я не понимаю? Вы сделали хорошее дело, но правила есть правила.

— Но противоядие работает!

— И что? — он резко развернулся ко мне. — Это военно-морская академия, а не ваш фамильный особняк. Здесь дисциплина важнее личных дел.

В этот момент за спиной ректора возник секретарь.

— Точно, Анатолий Степанович, — его голос напоминал скрип несмазанных петель, — наказание утверждено официально. Месяц без выездов, минимум.

Я почувствовал, как сжимаются кулаки.

— А если я скажу, что без меня производство встанет?

Секретарь ухмыльнулся.

— Значит, у вас плохие управляющие.

Ректор махнул рукой, явно теряя терпение:

— Обсудим через неделю. Сейчас у меня много важных дел.

Он резко развернулся и направился к Дубину, оставив нас с секретарём.

Тот посмотрел на меня с фальшивым сочувствием.

— Не переживайте, Пестов. Месяц пролетит незаметно, — его тон был слишком сладким, слишком довольным.

— Хотелось бы в это верить, — машинально буркнул я, направляясь к выходу.

Амат с Митей ждали у дверей.

— Ну что там? — спросил Жимин.

— Ничего, — я стиснул зубы. — Месяц. Минимум.

Он кивнул, будто ожидал этого.

Мы вышли из больницы в промозглый академический двор. Серое небо нависало низко, предвещая сильный дождь.

— Что теперь будем делать? — спросил Амат, потягиваясь так, что суставы хрустнули.

— Пойду в библиотеку, — ответил я, вспомнив про один любопытный трактат. — Почитаю «Земляные резонансы князя Терентьева». Говорят, там есть техники, которые не преподают на пятом курсе.

— Ну да, конечно, — фыркнул Жимин. — Пойду тогда на стадион, потренируюсь с ребятами.

Митя смотрел на нас по очереди, словно мы говорили на разных языках.

— Ребята, вы чего? — он развёл руками. — У нас сейчас классная возможность, которой больше может не представиться!

— Ты о чём? — нахмурился я.

— Волков Николай Алексеевич объявил, — Митя понизил голос, хотя вокруг никого не было, — что тому, кто поймает или прибьёт этого тушканчика, автоматом поставит «отлично» по стрельбе.

— Там, наверное, уже полкурса охотится. Какой смысл? — отмахнулся Амат.

— Ты не понимаешь! — Митя аж подпрыгнул от возбуждения. — Никто этим не занимается, потому что все думают, что противоядия ещё нет. А оно ЕСТЬ! Смекаешь? Мы можем пройтись по местам, где его видели, и…

— Лучше потренируюсь, — Амат зевнул. — Со стрельбой у меня и так всё хорошо. «Отлично» получу и без этой охоты.

Он развернулся и зашагал к стадиону, даже не попрощавшись.

Митя посмотрел на меня с немым вопросом.

Я вздохнул.

— Ладно, может быть. Сейчас только машину к конюшне отгоню и присоединюсь.

— Отлично! — Жданов сразу оживился. — Ещё Серёгу и Лизу предупрежу. Встречаемся у входа в третий корпус общежития через пятнадцать минут.

Я кивнул.

Сильный дождь внезапно полил как из ведра. Какое-то время постоял под навесом.

Окна, я не закрыл в машине окна!

Пришлось мокнуть. Пробежался, сел в авто. Капли громко стучали по крыше, как по барабану. Я поднял стёкла, аккуратно протёр ветошью сиденья, потом завёл двигатель и неспешно тронулся.

По пути к конюшне что-то зашуршало под пассажирским креслом. Притормозил, наклонился и встретился взглядом с парой круглых, как пуговицы, глаз.

Скрежезуб.

Мой блокнот, лежащий под сиденьем, принял на себя роль экстренного убежища для этого промокшего до нитки бедолаги. Выглядел он так, будто его вынули из супа: шерсть липла к телу, а длинные уши подрагивали от каждого звука.

— Ну и ну, — пробормотал я.

Зверёк не убежал.

Не зашипел.

Только уставился на меня, будто спрашивая: ну и что теперь?

Глава 26

Я протянул руку.

Зверёк настороженно понюхал палец, и крошечный влажный нос задёргался, а огромные уши, почти с него самого размером, развернулись как локаторы. Один поворот в сторону конюшни, где фыркнула лошадь. Другой — к дальнему углу, где скрипнула флюгерная мачта.

Интересно.

Обычные скрежезубы так не умеют. Их уши реагируют только на реальную опасность, а не на каждый шорох. Этот же будто прислушивается ко всему и сразу.

Потом — прыжок!

Тушканчики способны подпрыгивать до полутора метров. Вот и этот, недолго думая, оказался сначала у меня на рукаве, потом на коленях, оставив на мундире пару мокрых следов от лапок.

Значит, через открытое окно запрыгнул. Но почему именно сюда, ко мне?

Он встал на задние лапки, упираясь крошечными передними в мой живот, и принялся обнюхивать карманы пиджака. Его шёрстка была не обычного серого цвета, а серебристой, с перламутровыми переливами, будто припорошённая инеем.

Странно.

В бестиарии описаны только серые и песочные. И уж точно не пишут, что их шкурка отражает свет, как полированный металл.

Говорят, даже обычные тушканчики устойчивы к жаре и огню, их густой подшёрсток отражает пламя, заставляя его, словно капли воды, скатываться с масляной поверхности. Магия просто соскальзывает, не оставляя следов.

— Ладно, малыш, не бойся, — вздохнул я.

Медленно, чтобы не спугнуть, достал из кармана слегка помятый пряник, который прихватил из столовой с мыслью схомячить по дороге домой.

Нос тушканчика дёрнулся. Уши встали торчком, развернувшись в мою сторону. Глаза-бусинки расширились.

Ещё и умён, чёрт возьми. Понимает, что я ему угощение предлагаю. Обычные тушканчики так не делают: они или пугаются, или сразу хватают. Этот же изучает.

— Ну что, хочешь?

Я отломил кусочек.

Зверёк схватил лакомство передними лапками и принялся грызть с таким энтузиазмом, что крошки посыпались мне на колени. Его щёки надувались, уши подрагивали от удовольствия, а длинный хвост с кисточкой на конце нервно подёргивался в такт жевательным движениям.

И аппетит хороший.

Не похоже, чтобы он был заразен.

Да и в бестиарии чётко сказано: песчаная лихорадка делает их агрессивными.

Этот же обычный прожорливый зверёк. Только вот…

Я присмотрелся. На внутренней стороне его ушей, куда редко заглядывают, виднелись едва заметные голубоватые прожилки.

Магические капилляры?

Но у скрежезубов их не бывает!

— А так и не скажешь, что ты опасен, — пробормотал я, протягивая ему ещё кусочек.

Тушканчик, не отрываясь от трапезы, лишь прижал уши, будто обиделся.

Если он действительно чувствует магию, то, возможно, и сам ею обладает. Но тогда что это за вид?

Вопросы, вопросы, их было больше, чем ответов. Но одно я знал точно: этого зверька нельзя просто так отдать Волкову. Даже за «отлично» по стрельбе.

Когда нежданный гость наелся, я протянул к нему руку.

Тушканчик замер, поджав свои огромные уши, но не убежал.

Осторожно провёл пальцами по его спинке: шёрстка оказалась неожиданно мягкой, словно шёлк, перемешанный с пухом. Под пальцами она слегка пружинила, а при каждом движении отливала серебром.

Странно.

В бестиарии ничего не сказано про такую текстуру шерсти. И уж точно не упоминалось, что заражённые особи позволяют себя гладить. Может, он уже не заразен?

Или…

Мысль прервал резкий стук в окно.

Тушканчик вздрогнул и в следующее мгновение его острые зубки впились мне в ладонь. Я ахнул от неожиданности, но зверька уже и след простыл.

— Чёрт!

На руке остались два аккуратных отверстия, из которых сочилась кровь.

Песчаная лихорадка. Инкубационный период от двух до четырёх часов.

Я мысленно пролистал учебник по магическим болезням. Первые симптомы: чесотка, озноб, покалывание в пальцах. Затем блокировка магических каналов. Полное подавление способностей у слабых магов наступает через шесть часов.

Ещё один стук, уже раздражённый.

Я вздрогнул и приоткрыл окно.

— Тут нельзя стоять! — охранник хмуро указал, что я перегородил выезд с конюшен.

— Сейчас.

Закрыл окно и медленно подъехал к парковке, прикидывая: если повезёт, у меня есть три часа.

Мне нужны: базовый очищающий эликсир, стимулятор кровообращения и…

Чёрт, кажется, мне не хватает компонентов.

Идти в медицинский корпус?

Ну уж нет. Наверняка смогу тут найти что-то из запасов.

Осмотрел салон, нигде не было и намёка на серебристую шёрстку.

— Эй, пушистый! — прошептал я, доставая из кармана крошку пряника.

Из-под сиденья показался нос, потом пара настороженных глаз.

Работает.

— Ты зачем меня укусил? Испугался? — спокойным тоном поинтересовался у гостя.

Зверёк позволил взять его, даже не сопротивлялся, когда я обтёр платком.

Странно.

Заражённые особи обычно агрессивны до конца болезни. Значит, либо он уже чист… либо у этой зверюшки особый иммунитет.

Аккуратно посадил его в левый карман пиджака. Он легко поддался, потом ещё секунд тридцать пытался там устроиться.

У меня в комнате есть исцеляющий эликсир и энергетический, но без ускоряющего и универсального противоядия лекарство точно не сработает.

Откинул крышку багажника и замер.

Господи, да я же гений!

Там лежал демонстрационный набор: двенадцать миниатюрных склянок в бархатном футляре, которые мы бесплатно раздавали медикам, отправляющимся на фронтир.

Исцеляющий… Энергетический… Даже стабилизаторы есть!

Пальцы сами потянулись к флакону с тёмно-фиолетовой жидкостью — универсальному противоядию.

Отлично, всё есть.

Закрыв багажник, я двинулся к общежитию, одной рукой придерживая карман с моей зверюшкой.

Сейчас приду и быстренько всё сделаю.

Тушканчик шевельнулся у меня под пальцами, будто чувствуя мои мысли.

Дождь почти закончился. Я ускорил шаг, когда у третьего корпуса заметил под навесом знакомые фигуры.

— Кирилл! — Митя замахал руками, брызгая водой во все стороны. — Идёшь с нами?

— Передумал, — я покачал головой, чувствуя, как под пиджаком начинает назойливо чесаться запястье. Чёрт, неужели реакция пошла так быстро? В учебниках писали про два часа минимум…

— Да ладно! — Митя чуть не подпрыгнул, наступив в лужу. — Мы уже маршрут продумали!

— Не сегодня.

Сергей прищурился. Его взгляд скользнул по моему пиджаку и уставился на тот самый карман, в котором ворочался мохнатый малыш.

— Понятно, — только и сказал он, но в глазах мелькнуло понимание.

Лиза открыла рот, чтобы что-то добавить, но я уже шагал к своему корпусу, прикрывая карман ладонью.

В дверях здания, словно страж, стоял Петрович. Его грубоватое лицо с короткой щетиной было мрачнее тучи за окном.

— Пестов, — буркнул он, перекладывая связку ключей в повреждённую левую руку, — ты чего по лужам шлёпаешь? Всю грязь в коридор занесёшь.

— Постараюсь не занести, Григорий Петрович, — я сделал шаг в сторону, но комендант неожиданно чихнул, и в воздухе запахло мятной настойкой.

— У тебя в общежитии никакой живности не было? — он пристально посмотрел на меня. — А то мой друг из третьего корпуса жаловался. Говорит, если хоть один студент пострадает, его уволят.

В этот момент по спине пробежал холодок не от слов коменданта, а самый настоящий озноб — следующий симптом песчаной лихорадки. Значит, начинается.

— Всё уже решилось. Я был в медицинском корпусе, студенты все живы и здоровы, — поспешно сказал я. — К вечеру, думаю, выпустят.

Лицо Петровича неожиданно просветлело.

— Правда? Ну слава стихиям. Пойду обрадую Федьку, а то он там уже прошение на увольнение пишет.

Он сделал шаг в сторону, но вдруг обернулся.

— И запомни, Пестов: ни кошек, ни собак, а уж тем более… — он многозначительно посмотрел словно сквозь меня, — всяких экзотических тварей. И соседа своего предупреди.

— Обязательно, — я кивнул, чувствуя, как тушканчик в кармане замер, будто понял угрозу.

Петрович, довольно хмыкнув, зашаркал в сторону своего кабинета, а я поспешил в комнату, сжимая в потной ладони ключ.

Два часа… Но с такими симптомами, похоже, у меня есть от силы час.

Дверь щёлкнула, и я ввалился внутрь, тут же запершись на засов.

— Ну что, дружок, — прошептал я, доставая из кармана тушканчика, — тут только ты и я.

Тушканчик, теперь уже сухой и пушистый, носился по столу, словно серебристый вихрь.

— Ну что, Мотя, — пробормотал я, наблюдая, как зверёк в панике мечется между склянками, — успокойся уже.

Мотя?

Ну да ладно, вроде такое имя ему идёт.

Высохшая шёрстка торчала во все стороны, став вдвое больше, чем в мокром состоянии. Зверёк прыгал с чернильницы на стопку книг, с книг — на подоконник, оставляя за собой след из перевёрнутых склянок и смятых бумаг. Его длинные уши хлопали, как паруса, а хвост с пушистой кисточкой на конце выписывал в воздухе замысловатые завитки.

Ну хоть не кусается больше.

Я вздохнул и полез на стол, чтобы открыть узкое окно под самым потолком. Ботинки скользили по деревянной поверхности, а в горле стоял ком, дышать становилось всё тяжелее.

— Мотя, если перевернёшь колбу с кислотой, — процедил ему сквозь зубы, — я тебя лично на шарфик для Тасиных кукол пущу.

Зверёк на мгновение замер, будто понял угрозу, но тут же рванул к следующей стопке бумаг.

Так, симптомы явно проявляются всё быстрее.

Кожа горела, будто меня облили кипятком. Каждый мускул ныл, а под манжетами рубашки уже высыпали красные волдыри: мелкие, но противные, как крапивные ожоги.

— Чёрт, Мотя, мы оба подохнем, если я сейчас не…

С трудом спустившись, разложил на столе всё необходимое. Мотя тут же примчался, уселся перед колбами и уставился на них, будто понимая важность момента.

— Вот видишь, даже ты, — я прервался, чувствуя, как голос садится.

Пришлось готовить противоядие одной дрожащей рукой, держась второй за стол, чтобы не рухнуть.

Исцеляющий… энергетический… ускорение…

Когда я поднёс готовую смесь к губам, Мотя вдруг вскочил мне на плечо и тревожно запищал.

— Всё в порядке, малыш, — хрипло рассмеялся я. — Хотя, кто из нас сейчас больше похож на подопытного?

Горло сразу же сжалось: вкус был отвратительный, я будто глотнул раскалённого песка. Глаза сами собой зажмурились, а в висках застучало. Сознание поплыло.

Последнее, что я увидел перед тем, как сознание уплыло в темноту: зверёк с моего плеча прыгнул на стол.

— Мм… Мотя?

Тёплая пушистая мордочка тыкалась мне в щёку. Я открыл глаза: зверёк сидел рядом, его глаза-бусинки полны беспокойства.

Присел на стул. Меня, похоже, вырубило.

— Всё хорошо, зверёныш, — прошептал я, гладя его по голове. — Теперь твоя очередь.

Когда я поднёс склянку к мордочке, Мотя доверчиво лизнул жидкость.

То, что произошло дальше, заставило меня замереть.

Шёрстка вспыхнула мягким золотистым светом, а глаза засияли, как два маленьких солнца. Он потянулся, встряхнулся и вдруг запрыгнул мне на плечо, тычась носом в щёку.

— Ну вот, — рассмеялся я. — Теперь у меня есть ручной светящийся скрежезуб по имени Мотя.

В дверь постучали.

Мотя мгновенно юркнул мне за воротник, оставив на плече тёплый дрожащий хвост.

— Кто там? — спросил я, чувствуя, как зверёк замер.

— Кирилл, открывай! — раздался в ответ знакомый голос.

Открыл дверь и пригласил зайти в комнату Сергея Качалова и Елизавету Минскую.

Парень тут же закрыл дверь на засов, а Лиза озиралась по сторонам с любопытством.

— Ну и где он? — спросил Сергей, скрестив руки на груди.

Я сделал самое невинное лицо, какое только мог.

— Кто?

— Пестов, не валяй дурака.

— О чём ты вообще?

Сергей закатил глаза и указал на моё левое плечо, где торчал кончик пушистого хвостика.

— Во-первых, ты весь чешешься, как будто обжёгся крапивой. Во-вторых, — он ткнул пальцем в стол, где лежали пустые склянки от противоядия, — алхимик не станет просто так смешивать зелья, забыв позакрывать все крышки. А в-третьих…

Он достал из кармана крошечный серебристый клочок шерсти.

— Это я нашёл на сиденье твоего автомобиля.

— Что ты забыл у меня в машине?

— Кирилл, это сейчас неважно. Где он?

Чёрт!

Я вздохнул и достал из кармана кусочек пряника.

— Мотя, вылезай.

Тушканчик осторожно высунул мордочку, потом вылез весь. Огромные уши нервно подрагивали, а глаза-бусинки изучали новых гостей.

— Ой! — Лиза ахнула, сложив руки на груди. — Он как плюшевый! Можно потрогать?

Сергей резко отдёрнул её за рукав.

— Ты с ума сошла? Он же заразный!

— Теперь нет, — успокоил я, наблюдая, как Мотя настороженно шевелит носом.

Елизавета медленно протянула руку. Тушканчик понюхал её пальцы, потом — раз! Одним прыжком оказался у неё на плече и тут же юркнул за воротник.

— Щекотно! — рассмеялась Лиза.

Её смех оказался заразительным, я не удержался и фыркнул.

Сергей ухмыльнулся.

— Ладно, и что теперь? Сдадим его и получим «отлично» у Волкова?

— Нет.

— Пестов⁈

— Я сказал нет.

Лиза тем временем достала тушканчика из-за ворота и посадила себе на ладонь. Зверёк сидел с важным видом, пока она пальцами гладила его по голове.

— А как его зовут?

— Мотя.

— Мотя, — девушка улыбнулась. — Он такой милый!

Сергей вздохнул, но в этот момент Мотя внезапно прыгнул ему прямо на голову и принялся копошиться в его растрёпанных волосах.

— Эй! — Качалов замахал руками, но тушканчик лишь подпрыгнул выше и продолжил свои исследования, цепляясь крошечными лапками за пряди.

— Сдаёшься? — усмехнулся я.

Сергей скривился, но вдруг, к моему удивлению, громко рассмеялся.

— Ладно, чёрт с тобой, Пестов! — он попытался стряхнуть Мотю, но тот уже устроился у него на макушке, как корона.

Лиза смеялась так, что на глазах выступили слёзы.

— Вот так картина, князь Пожарский с тушканчиком на голове, — выпалила девушка и тут же закрыла рот ладонями, будто выдала страшную тайну.

Сергей бросил острый взгляд на неё, потом на меня. Но я лишь невинно поднял брови, делая вид, что не расслышал, и продолжил хихикать. Качалов расслабился и снова засмеялся, на этот раз уже искренне.

Веселье прервал резкий стук в дверь.

— Пестов! — раздался грубый голос Петровича. — Открывай!

Мгновенная тишина.

Я оглянулся на тушканчика, сидевшего на голове Сергея, но его там уже не было. Будто испарился.

— Комендант, немедленно откройте! — завопил Петрович, и дверь затряслась от ударов.

Я распахнул её, и в комнату ворвались двое охранников, за ними ввалился Петрович. На его правой руке пульсировал водяной кулак — сжатая до предела магия воды, способная размозжить череп с одного удара.

Следом неспешно вошёл мужчина в белом халате, маг жизни. Его пальцы уже светились зелёным.

— Пестов! Я тебя предупреждал: никакой живности!

— Так нету же! — я демонстративно озирался по сторонам.

— В помещении есть какое-то животное, — маг жизни щёлкнул пальцами, и в воздухе вспыхнули зелёные огоньки. — Просьба покинуть комнату.

— Ну, Пестов! — Петрович пригрозил мне кулаком.

Маг жизни провёл рукой по воздуху, и зелёные огоньки вытянулись в линию, указывая в угол комнаты.

— Там!

Петрович взмахнул рукой, и в воздухе распылилась ледяная изморозь, оседая на все поверхности.

Охранники бросились в указанный угол.

— Вот он!

Но в тот момент, когда один из них протянул руку, Мотя прыгнул и исчез в воздухе.

— Блин!

Повторялось это трижды.

— На подоконнике! — крикнул охранник, по всей видимости, слабый маг-огневик не выше второго ранга. Наверняка он бывший простолюдин, так и не раскачавший свои магические умения, чтобы им мог заинтересоваться какой-нибудь дворянский род.

Охраник щёлкнул пальцами, и маленький огненный шар рванул к окну.

— Ты идиот⁈ — взревел Петрович, когда взрыв сотряс комнату. — Ты что, спалить общежитие решил⁈

Дым рассеялся. На подоконнике не было ни шерстинки. Впрочем, как и рамы со стеклом.

Петрович угрюмо посмотрел на повреждения в зоне его ответственности и поморщился.

Маг жизни в белом халате ещё какое-то время повыпускал свои поисковые светлячки, но, ничего не обнаружив, довольно улыбнулся.

— Ладно. Видимо, разобрались, — пробормотал он, оглядывая пепельное пятно на подоконнике.

Маги ушли, оставив после себя запах гари и раздражённое ворчание Петровича, который, перед тем как закрыть дверь, демонстративно пригрозил мне пальцем.

— Мотя выжил? — шёпотом спросила Лиза, когда они ушли.

— Конечно, — я уверенно кивнул. — Ты же видела, как он от Сергея уворачивался. Какой-то огонёк ему не страшен.

Качалов и Минская ушли, а я остался в тишине. Рассматривал то, что осталось от окна. Чувствую, спать сегодня будет зябко.

Огляделся по сторонам, но Мотю не заметил.

Интересно, как он это делает?

Тушканчик, который умеет исчезать.

Которого не берёт огонь.

Который…

На подоконнике раздался писк, и я буквально на мгновение увидел там зверька, а потом услышал, как уже за моей спиной зашуршали страницы книги.

Обернулся.

На полке книжного шкафа, развалившись прямо на раскрытом учебнике по магической зоологии, сидел Мотя. Он деловито грыз карандаш, как будто ничего не произошло несколько минут назад.

Глава 27

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Амат, тут же захлопнув её за собой с такой силой, что дрогнул даже потолок.

— Ты представляешь, что творится⁈ — возмущённый Жимин обернулся ко мне. — Петрович только что устроил допрос с пристрастием!

Я приподнял бровь, медленно откладывая книгу.

— О чём это ты?

— О крысе! — Амат размашисто ткнул пальцем в сторону нашего общего стола, где среди бумаг, моих склянок с образцами и эликсирами виднелись крошки и следы от маленьких лап. — Полчаса нравоучений о санитарии, Пестов! Полчаса! Молодёжь нынче… Порядков не знают… А в наше время…

— Может, это ты еду по ночам жрёшь? — спросил я, сделав невинное лицо.

Амат замер на секунду, потом резко шагнул к столу и поднял что-то с пола — крошечный серебристый волосок, переливающийся на свету.

— Да? И это тоже я? — сосед протянул находку мне, а его лицо расплылось в усмешке.

В этот момент со шкафа донёсся едва уловимый шорох. Мы оба резко подняли головы, но там ничего не было. Только пыль медленно кружилась в луче закатного солнца.

— Ладно, — Амат вдруг сбросил напускную злость и плюхнулся на свою кровать. — Только предупреждаю: если комендант снова припрётся, объяснять будешь сам. Я ему чётко дал понять, что никаких крыс не видел.

Сосед что-то ещё сказал, но я уже не слушал — моё внимание привлекло едва заметное движение у окна. Там, на подоконнике, где секунду назад ничего не было, теперь лежал наполовину сгрызенный пряник.

Я усмехнулся.

Теперь стало совершенно ясно, почему в третьем корпусе этого тушканчика так и не поймали. Он не просто прятался, он умел становиться невидимым.

А Амат всё ворчал на кровати:

— И чтобы к утру в комнате было чисто, слышишь, Пестов? Или я лично расскажу Петровичу, кто тут крошки рассыпает и всяких грызунов приманивает.

Но его слова потерялись в воздухе, потому что я почувствовал, как на моё плечо кто-то приземлился. Повернулся: прямо перед моим лицом медленно материализовалась пушистая мордочка с хитрющими глазами-бусинками.

Мотя.

Он торжествующе держал в зубах ещё один кусочек пряника.

Я тихо засмеялся.

— Ладно, дружок, — прошептал это так, чтобы Амат не услышал. — Оставайся тут, если хочешь, но не попадайся на глаза никому.

Тушканчик растворился в воздухе, оставив после себя только падающие на плечо крошки.

Утро воскресенья в академии встретило меня непривычной тишиной. Пустые коридоры, безмолвные классы, лишь редкие шаги одиноких курсантов нарушали покой.

Большинство студентов разъехалось по домам, остались только те, кому добираться слишком далеко.

Я вышел на стадион, где влажный утренний воздух ещё не успел нагреться. В течение получаса отрабатывал фехтовальные движения: выпады, отбивы, переходы.

Мускулы горели, пот стекал по спине, но я продолжал, пока дыхание не стало сбиваться.

Только когда руки начали дрожать от усталости, я остановился, вытирая лоб рукавом.

— Неужели решил за день нагнать всю программу?

Амат стоял в нескольких шагах, уперев руки в бока. Его зелёные глаза с интересом скользнули по мне.

Я лишь хмыкнул и пошёл в сторону беговых дорожек.

— Кругов пять?

— Семь, — поправил я.

Мы бросились бежать, даже не переглянувшись, будто какая-то незримая сила толкнула нас одновременно. И чем быстрее я бежал, тем отчётливее чувствовал: дар, пробудившийся во время инициации, меняет не только мою магическую суть.

Магический источник внутри, который до этого лишь робко наполнялся энергией, теперь пульсировал, как второе сердце. Но было и нечто большее: моё тело тоже начало трансформироваться. Я буквально ощущал, как мышцы становятся плотнее, плечи расправляются, а силуэт приобретает ту самую мощь, которой обладали мои предки по папиной линии.

Преображение из худого задохлика началось как только я выписался из нашей больнички. Теперь тело с каждым днём становилось крепче, будто неведомая сила лепила из меня нового человека.

С момента инициации прошло больше двух месяцев, всё это время я только наращивал магический источник, когда же он наполнился до предела, началось это. Вот теперь мне ни в коем случае нельзя прекращать тренировки, иначе вся эта трансформация уйдёт не в мышцы, а в жир.

На третьем круге мы сбавили темп, и, когда дыхание стало ровным, а шаг размеренным, Амат спросил:

— Ты всё ещё намерен продолжать свои эксперименты с антивеществом?

Я знал, что этот разговор неизбежен.

— Договор есть договор, — выдохнул я, переходя на шаг. — Но сейчас обсуждать нечего. Единственный образец был уничтожен, когда ты отделил от него магический кристалл.

Песок хрустел под ботинками.

Ещё какое-то время мы шли молча, восстанавливая дыхание.

— Я выяснял: шахта Императора ещё работает, — сказал Амат, прищурившись от солнца, поднявшегося над стадионом.

— Думаю, это просто фикция. Чтобы аристократия боялась императорский род.

Амат с недоверием посмотрел на меня.

— Но, насколько понимаю, речь идёт об очень сильной магии, доступной лишь им одним.

— Да, им доступна магия рун, — кивнул я. — Больше никто в империи не обладает ей. Магия рун может значительно усилить любую другую. А ещё только императорская семья может создавать одноразовые свитки любой из четырёх школ стихий.

Мы сорвались на бег и сделали несколько кругов, прежде чем замедлились, и я продолжил:

— Ещё семья Императора контролирует порталы между мирами. Ведь кто контролирует единственные проходы, тот и есть власть.

— Правильно, на месте Романовых я бы тоже так делал. Считай, один гарнизон у телепорта контролирует всю колонию, — усмехнулся Амат. — Но почему ты думаешь, что работающая шахта это фикция?

— Но ты же сам рассказывал, что антимагическое вещество очень опасно. Вот Император и создаёт видимость, что его шахта добывает всё новые и новые ресурсы.

— Да, — согласился Жимин, — а из этого металла выкованы латы для единственной в стране элитной кавалерии, не обладающей магией.

Амат резко остановился, явно задумавшись.

— Она им и не нужна. Благодаря броне они могут защитить Императора от любого мага и практически от любой магической твари, пробирающейся к нам со стороны неизведанных земель.

Ветер донёс с моря вопли чаек, где-то на другой части стадиона послышались крики курсантов.

— Ты что-то недоговариваешь, — Амат уставился на меня.

— Есть ещё одна причина, почему я уверен, что добыча там больше не ведётся.

— Какая?

— Этот металл для Императора нашёл мой предок, — я повернулся к соседу. — Земляной Олег. Тот самый, который потерял магию. Как в твоём предсказании.

Наступило молчание.

Потом Амат резко дёрнул головой, и мы снова побежали. Без слов. Без вопросов.

Только ветер свистел в ушах, а утреннее солнце слепило глаза.

Мы резко остановились, когда впереди, перекрыв беговую дорожку, встали три фигуры.

Краснов и ещё два старшекурсника. Иван с ледяной усмешкой вытворял пальцами магические фокусы, заставляя сгустки сжатого воздуха перекатываться по ладоням.

— Ну что, Пестов, — голос Краснова звучал слащаво-ядовито, — слышал, твоя мануфактура опять увеличила производство? Непорядок. Князь Евдокимов жалуется, что его доходы падают. А его доходы — это мои доходы.

Почувствовал, как Амат напрягся.

— Делай качественную продукцию — будет спрос, — сквозь зубы процедил я, ощущая, как земля под ногами начинает слабо вибрировать в ответ на мои эмоции.

Краснов сделал шаг вперёд, сфера воздуха в его руке закрутилась быстрее.

— Я не просил совета, червь. Сбавь обороты. Иначе… — он намеренно оставил фразу незаконченной.

Амат резко двинулся вперёд, но я остановил его и сделал шаг навстречу Краснову.

— Иначе что? — спросил я, чувствуя, как магический источник готов в любой миг выплеснуть энергию по моей каманде.

— Иначе твоя мама и сестрёнка могут попасть в неприятности, — Краснов улыбнулся, как кот, играющий с мышью. — Бывает же, то пожар, то нападение бандитов…

Воздух вокруг нас сгустился. Заметил, как Амат сжал кулаки, но сейчас это была моя битва.

— Если ты или твои подпевалы посмеете приблизиться к моей семье… — начал я, ощущая под собой нарастающую поддержку земли.

— То что? — Краснов был готов бросить вызов, его сфера воздуха засверкала. — Что ты сделаешь, земляной червяк?

Мы стояли лицом к лицу. Его глаза, холодные и насмешливые, смотрели прямо в мои. Воздух вокруг начал искриться: с одной стороны голубоватым свечением магии воздуха, с другой — желтоватым отблеском магии земли.

— А ну хватит! — неожиданно рявкнул появившийся словно из ниоткуда Петрович.

Комендант общежития подошёл к нам вплотную, его водяной кулак уже пульсировал на повреждённой руке.

— Что тут у вас происходит? — недовольно буркнул он, окидывая нас взглядом. — Вы что, забыли устав? Применение магии вне учебного процесса — это отчисление!

На мгновение напряжение спало. Краснов медленно разжал пальцы, сфера воздуха рассеялась.

— Мы ещё не закончили, Пестов, — прошипел он, но теперь уже без прежней уверенности.

— Ну это навряд ли! — я не отвёл взгляда.

Краснов вдруг ухмыльнулся.

— Нам с тобой всё равно не выпихнуть друг друга за территорию академии в ближайшее время, чтобы разобраться раз и навсегда. Так что… — он сделал театральную паузу, — вызываю тебя на учебную дуэль. В следующее воскресенье.

Я почувствовал, как злится Амат.

— Петрович! — Краснов повернулся к коменданту. — Засвидетельствуйте, что оба студента согласны на поединок.

Петрович мрачно посмотрел на нас. Я кивнул, соглашаясь.

— Зафиксировано, — хрипло вздохнул комендант. — Воскресенье, учебная арена. Только смотрите, — он замотал указательным пальцем, — без фанатизма.

Краснов кивнул и, не сказав больше ни слова, развернулся и ушёл, его шестёрки поспешили следом. Петрович помедлил ещё секунду, что-то недовольно пробормотал себе под нос и тоже удалился.

Я стоял, всё ещё чувствуя, как магия земли бурлит внутри. Амат тяжело дышал рядом.

— Он не шутит, — тихо сказал Жимин. — Краснов действительно может напасть на твою семью.

— Знаю, — тяжело вздохнул я.

— Когда переведёмся на пятый курс, Иван — мой. Мы уже договорились о дуэли. Так что уважай очередь, не лезь убивать его первым, — прищурившись сказал Амат.

— Не понимаю, как ты собираешься его победить? До окончания учёбы четыре месяца, а у тебя даже дар не открылся. Когда ты собираешься осваивать магию?

Но, взглянув в его глаза, я понял: Амат уже всё решил. В его взгляде не было ни тени сомнения. По всей видимости, столетия магического могущества в прежнем мире наделили Влансендура непоколебимой уверенностью.

— У тебя не будет шанса, Пестов. Я убью его на дуэли.

Я пожал плечами.

— Ну что ж, тогда в следующее воскресенье я просто размажу его по учебной арене. Убить нельзя, но боль он получит настоящую.

Амат хмыкнул, и мы снова пошли по дорожке.

Я заметил Потапа ещё издалека: мой верный слуга топтался у пропускного пункта, нервно теребя край кафтана. Двое охранников в синих мундирах преграждали ему путь.

— Господин Пестов! — Потап бросился вперёд, как только увидел меня, но охранник грубо отпихнул его назад.

Я медленно подошёл, доставая из кошелька золотой. Монета сверкнула на солнце, привлекая взгляды стражей.

— Пять минут, — тихо сказал я, позволяя монете исчезнуть в ладони старшего.

Тот на мгновение задумался, затем кивнул и отошёл в сторону, делая вид, что проверяет какие-то бумаги. Напарник последовал за ним, но я видел, как он бросает на нас настороженные взгляды.

— Что случилось? — шёпотом спросил я.

— Маменька волнуется, — он торопливо зашептал. — Вы не приехали вчера, не приехали сегодня. Она уже хотела сама отправиться, но я уговорил, что вмиг съезжу в академию и вернусь с новостями.

— Скажи ей, что всё в порядке. Меня на месяц заперли в академии в наказание за историю, в которой я не виноват.

— Месяц⁈ — переспросил Потап. — А как же алхимическая мануфактура, новые договоры?

— Именно. Слушай внимательно. Братья Гурьевы должны подготовить недельный отчёт по лаборатории. Я за ним скоро пришлю.

Слуга быстро кивнул, а я продолжил.

— Все подписания договоров перенести, я разберусь, как только выпустят. Пускай Осип пообещает скидку на первые два месяца закупок в качестве компенсации. Понял?

Потап кивал, стараясь запомнить каждое слово. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались.

— И ещё, — я понизил голос, — отныне каждый вечер лично проверяй охрану поместья. Маменьку и Тасю без присмотра не оставляй.

— Господин… — его глаза расширились. — Вы ждёте неприятностей?

Я бросил взгляд на охранников: те уже начали проявлять нетерпение.

— Просто будь осторожен. И пусть мать не волнуется, через месяц всё уладится.

— Но…

— Никаких «но», Потап. Бумага есть? — слуга кивнул. — Дай пару строк маменьке напишу.

Написал коротко: «Мам, у меня всё хорошо! Я в порядке, просто небольшое недопонимание на учёбе. Люблю тебя».

— Передай ей это, — сунул письмо в руку Потапу.

Охранник кашлянул, давая понять, что время вышло. Потап поклонился, но в его глазах читалась тревога.

— Да хранят вас стихии, господин.

— И тебя тоже.

— Митя ты тут? — я постучал в новую комнату бывшего соседа.

— Киря, входи, не заперто! — тут же раздалось в ответ.

Жданов лежал на кровати и читал какую-то книгу.

— А где Сергей?

— Тренируется. А ты чего хотел?

— Митя, тут вот какое дело. Мне нужно получить письмо от братьев Гурьевых, но чтобы никто его не перехватил.

Митя поднял бровь, но тут же усмехнулся:

— Проблемы?

— Возможно, — коротко ответил я. — Нужен недельный отчёт и их личные заметки, но доверять можно только своему человеку. Я не хочу, чтобы данные из переписки просочились к конкурентам.

Митя задумался на секунду, затем кивнул.

— Договорились. У меня есть подходящий человек.

— Надёжный?

— Как скала.

Я быстро набросал записку:

'Осип, Иван, посылаю к вам этого человека, можете доверять. Жду отчёт и всё, что сочтёте важным.

К. П.'

Протянул листок Мите, но в последний момент задержал руку:

— Ты уверен, что он не проболтается?

— Абсолютно, — ухмыльнулся Митя. — Он даже говорить не умеет.

Я нахмурился, но отпустил письмо.

Этим же вечером Митя постучал в мою комнату и молча протянул два плотных конверта.

Я замер.

Как?

Путь до производства на лошади занимал приличное время. Даже если курьер выехал мгновенно, он физически не мог успеть вернуться так быстро.

— Твой человек, он что, на крыльях летал? — спросил я.

— Может быть, — усмехнулся Жданов.

Не стал давить. Кивнул, поблагодарил и закрыл дверь.

Сжал конверты в руках.

Первый конверт: плотный, серый, с аккуратной сургучной печатью лаборатории Пестовых. Второй: меньше размером, но толще, с неровно оттиснутой печатью, будто его запечатывали в спешке.

Разорвал сургуч на большом конверте. Внутри лежал официальный отчёт: столбцы цифр, графики, расчёты. Производство наращивало объёмы, капитан Кузнецов нашёл новую плантацию водорослей с невероятной концентрацией магической энергии в клетках. Выход концентрата увеличился почти вдвое.

На дне конверта обнаружил маленький пузырёк с голубоватой жидкостью. Этикетка гласила: «Зелье выносливости». Поднёс его к свету: субстанция переливалась перламутровыми бликами.

Если верить записям отца, такое зелье могло как минимум на два-три часа полностью снять усталость, обострить рефлексы и повысить болевой порог.

Если же его разбавить водой и налить во флягу солдата, то под действием средства тот мог маршировать сутки без отдыха, а раненый — продолжать бой, не чувствуя повреждений. Но была и расплата: после окончания действия наступал жуткий упадок сил, а при передозировке — разрыв сердца.

Поставил пузырёк на стол, перешёл ко второму письму.

Почерк был нервный, угловатый, определённо это от Осипа. Виктор Воронцов снова приезжал, требовал эксклюзивных поставок и прозрачно намекал, что Евдокимов уже в курсе про наш концентрат. Лёня сообщал о подозрительных личностях, расспрашивающих о Пестовых на складах.

Но самое важное Осип оставил напоследок.

Сердце забилось чаще, когда я прочёл, что возвращается Павлов.

Николай Константинович Павлов, мой третий вассал, отправившийся в экспедицию на дальние фронтиры почти полгода назад.

Он отправил письмо с курьером, а сам сопровождал ценный груз — редчайшие реагенты, которые невозможно достать в центральных колониях.

Пальцы непроизвольно сжали бумагу. Если Павлов действительно вёз то, за чем ездил, это могло перевернуть всё производство. Мы смогли бы запустить не только лечебные эликсиры, но и линейку боевых зелий, тех самых, рецепты которых годами пылились в отцовских записях из-за отсутствия компонентов.

Представил, как производство заработает на полную мощность, как расширится ассортимент, какие контракты можно будет заключать.

Но тут же одёрнул себя. Сначала нужно дождаться Павлова. Три-четыре дня — срок небольшой, но в нынешней ситуации всё очень опасно.

Отложил письма, встал и начал ходить по комнате.

На этот раз удача была на моей стороне. Если Павлов доберётся благополучно, если груз действительно тот, что нужен, если Краснов не перейдёт к действию. А ведь были ещё кредиторы Скрабели и Оксаковы.

Слишком много «если».

Слишком многое могло пойти не так.

Особенно теперь.

Глава 28

Я сидел за столом в комнате, разворачивая очередное письмо от братьев Гурьевых. За последнюю неделю это уже третья корреспонденция, доставленная курьерами Мити.

Вся эта переписка в последние дни напоминала мне тот кошмарный период из прошлой жизни, когда всё рухнуло из-за пандемии. Только тогда я был университетским профессором, а не владельцем алхимического производства.

Воспоминания нахлынули внезапно.

В марте двадцатого года мир перевернулся. Лаборатория, где я проводил исследования по квантовой химии, закрылась на карантин. Студенты разъехались по домам. А наш главный эксперимент с синтезом новых катализаторов завис на самой интересной стадии.

Помню, как пытался объяснять сложные химические процессы через Zoom. Мои студенты сидели по домам в пижамах, а я показывал формулы на доске.

Ужас.

Особенно когда вспоминаю мой самый эпичный провал, который случился на второй месяц удалёнки. Я решил, что, раз нельзя работать в лаборатории, буду ставить опыты дома. Благо квартира позволяла, и я её постепенно превратил в филиал кафедры.

В несколько ходок на машине привёз: колбы, реактивы, даже небольшой спектрофотометр. Всё бы ничего, но я не учёл одного — своего кота Барсика.

Тот злополучный день начался с онлайн-лекции. Я объяснял студентам методику синтеза, когда заметил, что Барсик проявляет нездоровый интерес к колбе с голубым раствором.

«Профессор, у вас за спиной. Осторожно!» — начали писать в чате студенты.

Я обернулся как раз в тот момент, когда Барсик, забыв про всё на свете, встал на задние лапы и сунул морду прямо в колбу.

Последовала мгновенная реакция.

Кот фыркнул.

Раствор забурлил.

Из колбы повалил фиолетовый дым.

Я бросился выключать камеру, но было поздно: полсотни студентов уже наблюдали, как их профессор в домашних тапочках пытается вытащить фиолетового кота из облака едкого дыма.

Самое обидное?

Когда я наконец поймал Барсика и помыл его, оказалось, что раствор временно окрасил его шерсть в ярко-синий цвет. Три недели потом ходил на онлайн-занятия, стараясь держать спину прямо, чтобы студенты не увидели разгуливающего по квартире «Смурфика».

А ещё через пару месяцев мы с коллегами опубликовали статью о неожиданных каталитических свойствах кошачьей слюны. Барсик стал соавтором, первым в истории нашей кафедры котом-учёным.

Я откинулся на спинку стула, разглаживая пальцами помятый пергамент с отчётами Гурьевых.

Как же далеко я ушёл от своей прежней жизни. В тот мире, до прихода войны, самым страшным были просроченные гранты и студенты, забывающие выключать спектрометр. Теперь же каждый мой шаг отслеживали конкуренты, готовые убить.

Хорошо, что хотя бы братья Гурьевы не подводили. Осип, с его дотошностью бухгалтера, и Иван с золотыми руками технолога держали производство на плаву. Но их осторожность порой раздражала.

Вчерашний отказ от закупки редких грибов из-за слишком высокой цены мог принести большие убытки в будущем. Уж лучше бы они не писали мне об этом.

Я мысленно услышал голос своего бывшего лаборанта Максима: «Профессор, вам факс из деканата!»

Невольно улыбнулся.

Здесь не было ни факсов, ни деканатов. Зато был Митя с его таинственными курьерами.

Сегодня утром на проходной я видел, как его посыльный — тощий юноша лет двадцати с мёртвенно-бледной кожей — буквально растворился в воздухе у меня на глазах. Если бы мои коллеги по университету увидели такое, то потребовали бы немедленно повторить «эксперимент» в контролируемых условиях.

Я уже заканчивал писать ответ братьям Гурьевым, когда раздался резкий стук. Времени спрятать письмо не было. Амат, не дожидаясь приглашения, ввалился в комнату, с ходу швырнув на кровать связку потрёпанных учебников.

— Держи, по монстроведению, — бросил он, снимая мокрый от дождя плащ. — Петрович звереет, говорит, завтра очередной обход будет делать. И чтобы окно на ночь закрывали! — добавил он, кивнув в сторону нашего «нового приобретения».

Я невольно скривился, бросая взгляд на заменённое после обыска окно. Оно не открывалось и превратило комнату в душную каменную ловушку.

Пришлось магией земли проделывать в стене над шкафом десятисантиметровое отверстие. Слава стихиям, Петрович, с его вечными обходами, так и не заметил эту вентиляцию, аккуратно замаскированную стопкой учебников по магии.

— Спасибо, — пробормотал я, откладывая письмо. — Завтра с утра разберусь.

Амат лишь фыркнул и выскользнул обратно в коридор, оставив после себя лужу дождевой воды. Я дописал последние строки управляющим, запечатал конверт сургучной печатью и потянулся за книгами. Но мысли то ли от духоты, то ли от осознания, что Краснов явно что-то затевает, упрямо возвращались к тревожным новостям из письма.

Решил сменить обстановку и пойти в столовую, там было просторнее.

Я засиделся, разбирая конспекты по монстроведению, и вдруг заметил, что к столу кто-то подошёл. Подняв голову, увидел Сергея Качалова, стоящего с подносом в руках. Это было неожиданно: обычно он обедал со своими дружками.

— Место свободно? — спросил он, хотя вокруг хватало пустых столов.

Кивнул и отодвинул бумаги с края, чтобы тот сел. Сергей опустился на скамью напротив, его движения были странно скованными для человека, обычно излучающего уверенность.

Несколько минут он ел молча. Потом резко отодвинул тарелку.

— Пестов, ты же разбираешься в магической теории?

— В какой именно?

— Влияние лунных фаз на магию воды, — он произнёс это быстро, будто зачитывал с листа. — Нужно к завтрашнему дню. Эссе.

— Любопытная тема. Тебя интересует приливная магия или, может быть, изменение структуры заклинаний в разные фазы?

Сергей замер. Его пальцы сжали край стола.

— Эм… общие принципы.

— Понятно, — я склонил голову. — Какие источники ты уже посмотрел? «Лунные течения» мастера Элрика? Или, может, последние исследования академика Седых о водяных узлах?

Заметил, как у Сергея задёргался левый глаз.

— Не успел, — выпалил он. — Просто скажи, сможешь помочь или нет?

Я откинулся на спинку скамьи. Картина прояснилась. Качалов плавал в теории водной магии и отчаянно пытался это скрыть.

— Смогу, — наконец сказал я. — Но мне нужно знать требования. Нужен анализ конкретных заклинаний или обзор теорий?

Сергей нервно провёл рукой по коротко остриженным волосам.

— Не знаю. Сделай, как считаешь нужным.

Я наблюдал, как он изо всех сил старается сохранить обычную уверенную маску. Забавно. В зале для тренировок он двигался как хищник, а сейчас поплыл на элементарном теоретическом задании.

— Ладно, — я собрал свои бумаги. — Завтра перед первым занятием заходи. Будут тезисы и структура.

Он резко поднял голову.

— Никому не говори, что я просил.

Я усмехнулся, вставая.

— Серёжа, если бы я разглашал все просьбы о помощи, у меня не осталось бы времени ни на что, — я хлопнул его по плечу, — не переживай. Это всего лишь эссе.

На следующее утро я передал Качалову аккуратно составленный конспект — краткий, но содержащий всё необходимое. Он лишь кивнул, сунул бумаги в сумку и удалился, не сказав ни слова. Наверное, спешил, чтобы успеть переписать его и сдать преподавателю до начала занятия по магической защите.

Преподаватель, Владимир Задумин, на прошлой лекции обещал устроить практику, и, судя по шуму из зала, сегодня был как раз тот самый день.

Однокурсники объединялись в группы по четыре человека и отрабатывали командные щиты. Из-за ремонта в северном корпусе пришлось объединить четыре потока, и теперь здесь царил непривычный хаос.

Я опоздал на пять минут. Задумин, суровый мужчина с вечно нахмуренным лицом, уже начал вводный инструктаж. Его низкий голос гремел под сводами:

— Одна четвёрка сражается против другой! — объявил он, поправляя очки. — Воздушники ставят щиты, остальные атакуют. Кто уронит защиту соперников первым — побеждает.

Быстро оглядев зал, я заметил свободное место лишь в дальнем углу, где стояли трое студентов. К моему удивлению, среди них оказалась Надежда Кирова — дочь ректора, непринуждённо болтавшая с двумя смущёнными однокурсниками.

— О, четвёртый! — весело воскликнула она, когда я подошёл. — Надя.

— Кирилл, — представился я, отметив про себя, какие у неё красивые глаза — тёмные, с золотистыми искорками.

Наша команда состояла из меня — мага земли, Надежды — воздух, высокого Глеба — вода и рыжей Кати — дар ещё не открылся. Против нас был Сергей Качалов и его дружки, итого: воздушник, два огневика и маг воды.

— Ну что, Кирова, — я повернулся к Наде, — ты наш щит. Держишь оборону, мы бьём. Готовы?

Она нервно сжала губы, выставила руки в стороны, раскрыла ладони и кивнула.

Бой.

Свисток — и зал взорвался хаосом.

Сергей атаковал первым.

Его огненный шар, сжатый до плотного ядра, ударил в наш щит с такой силой, что Надя едва удержала равновесие. Защита треснула, но выстояла.

— Теперь наша очередь!

Я сконцентрировался, ощущая, как магия земли пульсирует у меня под ногами. Почва под противником вздыбилась, один из огневиков пошатнулся, теряя баланс. Глеб тут же ударил ледяными осколками, но их воздушник был хорош: щит дрожал, но держался.

— Надя, сильнее! — крикнул я.

Она стиснула зубы, и вдруг её щит вспыхнул ярче, отразив очередной залп.

Я почувствовал прилив адреналина. Земля отвечала мне, будто живая. Каждый удар противников я пропускал через себя, словно сам становился частью пола под их ногами. Когда Сергей выпустил очередную огненную волну, я усилил щит Нади, вплетая в него каменную структуру.

— Победа! — Катя захлопала в ладоши, когда защита соперников наконец рухнула под комбинированным ударом.

Надя тяжело дышала, её руки дрожали от напряжения.

— Получилось! — выдохнула она, сияя.

Я подошёл к ней, слегка наклонившись.

— Ты справилась. Но щит ещё хлипковат.

Она надула губки:

— Ну спасибо, критик!

— Не критик, — я ухмыльнулся, — а человек, который предлагает помочь. Если хочешь, конечно. Я не маг воздуха, но теорию знаю досконально. И не переживай: это не только индивидуально, но и бесплатно.

Она замерла, её карие глаза расширились.

— Ты… это… серьёзно⁈

— Абсолютно, — я выдержал её раздражённый взгляд, не отводя глаз. — Библиотека, в понедельник после шестой пары. У меня есть окно перед тренировкой — всего час. Если, конечно, не боишься, что я окажусь строже Задумина.

Щёки девушки вспыхнули, но она тут же фыркнула, стараясь скрыть смущение:

— Ой, да я тебя сама научу!

— Отлично. Значит, до понедельника. Не опаздывай.

Я повернулся и пошёл, но успел заметить, как подруга толкает Надю в бок, шепча что-то на ухо. А та только краснела ещё сильнее.

Кирова оказалась интереснее, чем я предполагал. Возможно, в библиотеке удастся не только подтянуть её теорию, но и разузнать что-то полезное о ректоре.

Но планы пришлось поменять.

Вечером в комнату без стука ворвался Митя.

— Твой вассал прошёл телепорт! — выпалил он, едва переведя дух. — Только что прибыл в Новоархангельск. Завтра утром жди письма от Гурьевых.

Я резко поднялся с кровати. Павлов вернулся.

— Ты уверен?

— Мои источники не врут, — Митя усмехнулся. — Кстати, твои «дружки», следившие за производством, сегодня болтались у телепорта. Совпадение?

Я стиснул зубы. Совпадений не бывает.

Утром я едва успел продрать глаза, как в дверь снова постучал Митя. В руках он держал толстый конверт с сургучной печатью лаборатории Пестовых.

— Получай, алхимик. Похоже, у тебя праздник.

Я разорвал печать. Бумага была необычная, она пахла дымом, будто само письмо проделало долгий путь с фронтира.

Экспедиция удалась. Павлов вернулся с редчайшими ингредиентами.

Клыки пустынных скорпионов — для эликсиров нечувствительности к жару.

Корень чёрного мха — ключевой компонент для зелий регенерации.

Жилы мирацинона — усиливают любые боевые составы.

Договоры с артелями. Павлов заключил контракты с охотниками из огненного и земляного секторов — теперь у нас эксклюзив на поставки.

Проблемы. В последнем абзаце почерк Осипа стал нервным:

«Кирилл Павлович, вокруг складов крутятся подозрительные личности. Один из грузчиков сказал, что их нанял человек в плаще с гербом Евдокимовых. Лёня видел, как вчера к своим складам приехал из центральной колонии князь Евдокимов».

Я медленно поднял глаза. Они знали.

— Ну что? — Митя склонил голову набок. — Хорошие новости?

— И плохие, — я сложил письмо вдвое. — Евдокимов и Краснов уже в курсе, что Павлов вернулся. Значит, ждут, пока груз окажется на складе. Ведь в дороге Павлова охраняли самые надёжные люди из артели. Да и на трактах народу много нынче.

Вечером Митя снова огорошил меня новостями.

Он влетел в комнату, как ураган.

— Кирилл, это серьёзно! — Жданов швырнул на стол смятый листок. — Только что пришло. По тракту из центральной колонии движется личная дружина Евдокимова. Конные, в полном вооружении. Через день-два будут здесь.

Я почувствовал, как холодная волна прокатилась по спине.

— Точно?

— Мои источники не ошибаются, — Митя стиснул зубы. — Князь явно решил разобраться раз и навсегда.

Время ещё было. Но его оставалось катастрофически мало.

Я схватил перо и написал два письма.

Гурьевым:

«Осип, Иван. Груз Павлова — под тройную охрану. Никаких перемещений без моего приказа. Если увидите подозрительных личностей, сразу огонь. Готовьте цех к обороне».

Потапу:

«Усилить охрану имения. Никого не впускать. Маменьку и Тасю не выпускать за ворота. Если что-то пойдёт не так, немедленно в подземное хранилище».

Митя наблюдал, как я запечатываю сургучом оба конверта.

— Завтра суббота. Ты пойдёшь к ректору?

— Обязательно. И если он не отпустит, то учёбу придётся бросить, я не могу так рисковать семьёй.

Я сидел в приёмной ректора ещё до начала рабочего дня. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Киров не подкачал: он пришёл раньше. Его тяжёлые шаги гулко звучали в пустом коридоре. Он вошёл в кабинет, даже не взглянув на меня.

Вскочил и шагнул за ним, не дожидаясь приглашения.

— Анатолий Степанович, мне срочно нужно поговорить.

Ректор медленно обернулся. Его ледяные глаза оценили мой взъерошенный вид, сжатые губы, готовность к бою.

— Пестов, — он так произнёс мою фамилию, как будто это было обвинение. — Кабинет открывается через час.

— У меня нет часа.

Тишина.

Киров нахмурился, затем резко махнул рукой, разрешая войти.

Он сел за массивный дубовый стол, откинулся в кресле и достал свои карманные часы, посмотрев на них.

— Говорите.

Не стал церемониться.

— Мне нужно уехать. Семья в опасности.

— Всегда в опасности, — Киров усмехнулся. — Вы курсант, Пестов. Ваша дело — служить империи. Личные дела подождут.

— Не могут ждать, — мои пальцы впились в край стола. — Князь Евдокимов ведёт дружину к Новоархангельску. Они нападут на имение, на производство. Если меня там не будет, родных убьют.

Ректор медленно поднял бровь.

— Это дело полиции.

— Полиция подкуплена! — мой голос прозвучал резче, чем я планировал. — Евдокимов давно держит их на крючке. Они просто разведут руками и скажут: «Очень жаль, несчастный случай».

Анатолий Степанович наклонился вперёд. Его голос стал тише, но опаснее.

— Вы что, предлагаете мне отпустить курсанта разбираться с личными врагами? Это академия, Пестов, а не бандитское логово.

— Я предлагаю вам не заставлять меня выбирать между долгом и семьёй.

— Выбора нет! — он ударил кулаком по столу. — Вы присягали империи. Академия — ваша служба. Всё остальное — слабость.

Я замер. Горячая волна ярости подкатила к горлу.

— Присяга у нас будет только на пятом курсе.

— Это ничего не меняет.

— Тогда я ухожу.

Тишина. Ректор медленно выпрямился.

— Что⁈

— Я покидаю академию, — чётко прочеканил каждое слово. — Если служба требует, чтобы я позволил своей семье погибнуть, то такая служба мне не нужна.

Глаза Кирова вспыхнули.

— Вы бросаете учёбу?

— Да.

Он резко встал, откинув кресло.

— Тогда идите к секретарю. Пишите рапорт. Я подпишу, — его голос звенел холодной сталью. — Но знайте, Пестов: вас не примет ни один вуз империи. Дорога на государственную службу для вас закрыта. Навсегда.

Я не дрогнул.

— Лучше быть живым изгоем, чем героем без семьи.

Ректор впервые за весь разговор выглядел потрясённым.

— ВОН! — провопил он.

Я развернулся и вышел, не попрощавшись.

Бумага хрустела под моим пером. Заявление об отчислении. Каждая буква давалась с трудом не из-за сомнений, а из-за ехидного взгляда, который секретарь даже не пытался скрыть.

Он сидел напротив, подперев щёку рукой, плотоядно наблюдая, как я дописываю последнюю строку.

— Всё? — я швырнул перо на стол.

— О, нет-нет, господин Пестов, — он сладко потянул слова, будто смакуя момент. — Ещё несколько формальностей.

Он взял моё заявление, медленно прочитал его вслух, словно проверяя, не передумал ли я. Потом кивнул и указал на соседнюю дверь.

— Присядьте в той комнате. Я принесу остальные документы.

Комната оказалась крошечной — голый стол, два стула, никаких окон. Две двери: одна, через которую я вошёл, и вторая — глухая, без ручки с этой стороны.

Я сел, стиснув зубы. Секунды тянулись, как часы.

— Эй! — я ударил кулаком по столу. — Где бумаги⁈

Тишина.

Тогда я вскочил и подошёл к двери, через которую вошёл — заперта.

— Откройте! — постучал кулаком.

Щелчок.

Вторая дверь распахнулась.

В проёме стояли двое: высокий мужчина с каменным лицом в форме охраны и худой, болезненно бледный тип в зелёном мундире. Маг жизни.

— Что за… — не успел закончить я.

Маг жизни вскинул руку и моё тело застыло, словно погружённое в лёд. Мускулы одеревенели, веки не слушались.

Второй охранник быстро надел на меня магические наручники. Холодный металл сжал запястья, блокируя дар.

— Вы арестованы за попытку дезертирства, — пробормотал охранник, хватая меня под руку.

За что? — хотел сказать я, но не смог издать и звука.

Охранники провели меня через внутренний двор академии, где среди ухоженных дорожек и аккуратных кустов зловеще зиял круглый каменный колодец.

Конвоиры столкнули меня вниз, перед этим сняв наручники. Я рухнул на сырое дно, едва успев сгруппироваться.

Глубина.

Темнота.

Холод.

Сверху скрипнула массивная решётка, её медленно задвигали, оставляя лишь кружок серого неба над головой.

— Приятного отдыха, Пестов, — секретарь усмехнулся, глядя сверху. — Здесь магия не работает. Попробуй позвать на помощь, если сможешь.

Вскинул руку, пытаясь вызвать хоть искру магии — ничего.

Пустота.

Тишина.

Я в ловушке.

Глава 29

Голубое небо.

Оно висит там, за решёткой, такое близкое и такое недостижимое. Облака плывут лениво, чайки кричат, где-то вдали слышны обрывки разговоров — обычный день в академии.

А я в каменном мешке.

Пять метров.

Пять метров гладких, отполированных временем стен. Пять метров до свободы.

Первая попытка: я, словно паук, растопыриваю руки и ноги, упираюсь в стены. Стены слишком далеко, диаметр колодца больше двух метров. Камень холодный, скользкий.

Метр.

Два.

Я поднимаюсь буквально по сантиметру.

Мышцы горят, пальцы немеют.

Три.

Нога соскальзывает, и я лечу вниз.

Удар.

Боль.

Вторая попытка: быстрее, яростнее.

Четыре метра.

Почти…

Но руки подводят: пальцы разжимаются.

Падение.

Третья.

Четвёртая.

Пятая.

Кровь на стенах. Кровь на руках.

Ничего не выходит.

Я лежу на дне, задыхаясь, и знаю.

Евдокимов уже скачет к моему дому.

Его дружина готовится к резне.

А с ними и наёмники Краснова.

А я…

Я здесь.

Закрываю глаза.

Открываю.

Небо по-прежнему там.

Такое же голубое.

Такое же равнодушное.

А я заперт.

Как труп в колодце.

Но сдаваться нельзя, выход есть всегда, его только нужно разглядеть.

Я сел на холодные камни, выворачивая карманы: записная книжка, карандаш, ключи от машины, платок, ключи от комнаты и почти целый пряник.

Сердце ёкнуло.

— Мотя!

Тишина.

Отломил кусочек, поднял его вверх к решётке.

— Мотя!

Ничего.

Кричал снова и снова, пока голос не охрип.

Раз пятьдесят.

И вдруг услышал лёгкий шум приземления. Тут же притих. Передо мной из пустоты возник Мотя. Его серебристая шёрстка мерцала даже в полумраке, а огромные уши нервно подрагивали.

— Как ты? — прошептал я.

Магия земли здесь не работала — я проверял, но Мотя прошёл сквозь защиту.

Значит, его магия воздуха действовала.

Протянул зверьку пряник.

— Ты — мой единственный шанс.

Мотя схватил лакомство, уселся на задние лапки и принялся грызть, его уши подрагивали от удовольствия. Пока зверёк ел, вырвал страницу из записной книжки и написал:

«Амат или Митя. Я в каменном колодце за административным зданием. Земляная магия не работает. Евдокимов готовится атаковать предприятие или мой дом. Немедленно предупредите Потапа и Гурьевых! Киря».

Завернул записку в платок и привязал к животу Моти.

— Найди громилу Амата, — приподнял зверька, глядя ему в глаза. — Или Митю. Понимаешь?

Мотя наклонил голову, будто действительно слушал.

— Им нужно прочитать это, — я ткнул пальцем в записку, а потом в пряник. — Дам тебе их столько, сколько захочешь.

Тушканчик чихнул, словно соглашаясь.

Поднял его как можно выше над головой.

— Прыгай!

Мотя сгруппировался и исчез.

Не просто прыгнул. Его силуэт стал прозрачным, будто растворился в воздухе. Лишь сильный толчок его лапок об мои ладони дал знать, что всё, его тут больше нет. Я опять остался один, но теперь с надеждой.

Три часа дня. Солнце стояло высоко, но уже начинало клониться к западу, бросая тени от флагов, украшавших академический стадион. Воздух дрожал от магических разрядов — на песчаных площадках четверокурсники отрабатывали боевые заклинания.

На одной из площадок стояла Лиза Минская, сняв защитную маску, она вытирала пот со лба.

— Снова проиграла… — проворчала она, наблюдая, как Сергей Качалов демонстративно лениво разносил свою мишень фаерболами.

— Ты чего расстроилась? — спросил он, обернувшись.

— Ты опять меня опередил.

— Зачем ты со мной соревнуешься? Соревнуйся с девчонками из нашей группы.

— А смысл? Они все слабачки. Если окажусь в бою с монстром, он не сделает скидку на то, что я девушка.

Сергей неодобрительно посмотрел на неё и покачал головой.

Лиза хотела ответить колкостью, но в этот момент что-то лёгкое коснулось её плеча. Она обернулась и едва не вскрикнула.

На эполете мундира сидел серебристый тушканчик с огромными ушами.

— Мотя⁈

Зверёк дрожал, его шёрстка была взъерошена, а вокруг живота болтался платок, завязанный нелепым узлом.

Сергей, заметив её замешательство, подошёл ближе:

— Что там у тебя? Опять птичка дела сделала на мундир? — решил пошутить он.

— Тише! — Лиза прикрыла зверька ладонью и осторожно развязала узел.

Из платка выпал смятый клочок бумаги.

Развернув записку, она узнала почерк Кирилла:

«Амат или Митя. Я в каменном колодце за административным зданием. Земляная магия не работает. Евдокимов готовится атаковать предприятие или мой дом. Немедленно предупредите Потапа и Гурьевых! Киря».

Лицо Лизы побелело.

— Качалов, — тихо позвала она, — тебе нужно это видеть.

Сергей взял записку, глаза быстро пробежали по строчкам. Его скулы напряглись, пальцы сжали бумагу.

— Откуда это?

— Мотя принёс.

Она показала тушканчика, который теперь дрожал у неё на ладони.

Сергей резко огляделся. На соседней площадке первокурсники увлечённо отрабатывали стойки.

— Слушай внимательно, — он наклонился ближе. — Я отыщу Митю. Встречаемся у тренировочных залов для фехтования.

— Тогда я найду Амата.

— Осторожнее, — Сергей схватил её за запястье. — Если Пестова посадили, значит, кто-то влиятельный играет против него.

Мотя внезапно запищал и исчез у Лизы в рукаве, когда к ним приблизился инструктор.

— Минская! Качалов! Вы закончили или собираетесь болтаться здесь до ночи? — рявкнул он.

— Сейчас уходим, господин преподаватель! — Лиза сделала подчёркнуто почтительный поклон.

Когда инструктор отвернулся, Сергей прошептал:

— Похоже, пора доставать семейные артефакты. Я сбегаю за саблями.

— Тайник у оружейной?

Он кивнул.

— И помни: если что-то пойдёт не так…

— Я знаю, — кивнула она.

Лиза рванула прочь. Мотя, спрятавшийся в складках её одежды, тихо пискнул, будто отвечая на её тревогу.

Сергей посмотрел ей вслед, затем резко развернулся и зашагал к тайнику.

Занятия для Мити Жданова закончились раньше. Без магического дара ему нечего было делать на практических занятиях по магии.

Воспользовавшись возможностью, он неспешно прогуливался вдоль ограды, делая вид, что просто наслаждается внезапно освободившимся временем.

В воздухе витал терпкий запах сена и лошадиного пота. Где-то в глубине конюшен фыркали кони, звякали ведра, слышалась грубая брань конюхов. Митя притворно заинтересовался ближайшим жеребцом, гладя его по шее, но глаза его постоянно скользили к стоянке: машина Кирилла находилась на привычном месте, покрытая слоем пыли.

— Странно, — прошептал Жданов.

Утренние планы Пестова были ясны: разговор с ректором, а затем отъезд домой.

Ещё более подозрительным было поведение самого ректора. Всего пару часов назад Киров неожиданно появился на их занятии по магической теории. Его ледяной взгляд скользил по рядам, когда он между делом поинтересовался:

— Кто-нибудь видел сегодня Пестова? Как вы, кстати, к нему относитесь?

Вопрос, заданный с показной небрежностью, прозвучал как гром среди ясного неба.

Мысли Мити прервал скрип колёс. Из-за угла показалась нарядная карета секретаря академии — чёрный лакированный экипаж с гербом учебного заведения на дверце, её выкатывали из гаража трое конюхов.

Митя мгновенно сделал вид, что поправляет подкову у жеребца, а сам краем глаза наблюдал за каретой.

Буквально сразу же появился секретарь — коренастый мужчина средних лет с непроницаемым крысиным лицом. Он важно вышагивал перед конюхами, тыча тростью в их груди.

— Запрягайте быстрее! У меня совещание в городе!

Но самое интересное происходило чуть поодаль.

Появился старшекурсник Краснов, окружённый двумя верзилами из своей банды. Он нервно озирался по сторонам, а когда секретарь скрылся в конюшне, троица быстро юркнула в карету.

Митя, прищурившись, разглядел, как они натянули на себя грязную мешковину, сливаясь с обивкой сидений.

Ловкий трюк: кто станет проверять экипаж секретаря?

Конюхи, бросая испуганные взгляды, запрягли пару вороных. Секретарь, не удостоив их хоть словом благодарности, взгромоздился на козлы. У ворот караульный лишь мельком глянул на пропускную печать и лениво махнул рукой.

Карета скрылась за поворотом, увозя тайных пассажиров.

Митя вытер вспотевшие ладони о брюки. Теперь он понимал, почему ректор искал Кирилла, но не нашёл его там, где ожидал.

В конюшне зазвенело ведро. Митя резко обернулся — один из конюхов, коренастый детина с перекошенным лицом, пристально смотрел в его сторону.

Пора было уходить.

Отойдя на безопасное расстояние, Митя достал из кармана монету и задумчиво покрутил её в пальцах.

Нужно найти громилу Жимина, с которым в последнее время почему-то сблизился Кирилл.

Вцепился в холодные прутья решётки, пальцы онемели от напряжения. Каждый мускул горел, дыхание сбилось. Но я дополз. Чёрт возьми, я дополз до верха!

И тут будто ток ударил по всему телу.

Магия.

Она прорвалась сквозь оцепенение, слабая, но живая. Сила где-то внутри звала, тянула к себе.

Руна подавления, которая не давала применить магию в колодце, должна быть внизу. Логично, кто бы стал крепить её сверху?

Я попытался толкнуть решётку. Не шелохнулась. Тогда упёрся ногами в стену и навалился всем весом.

Металл заскрипел.

Ещё толчок. Ещё.

Засов поддался с противным скрежетом. Может, от времени, может, от моей настойчивости и земляной магии, которая здесь была доступна. Щель в решётке расширилась на пару десятков сантиметров.

Хватит, чтобы просунуть голову.

Но силы кончились.

Пальцы разжались.

Я рухнул вниз, ударившись спиной о выступ. Воздух вырвался из лёгких, в глазах помутнело.

Лежал, смотря вверх на тот узкий просвет свободы.

Теперь я знал, что выйду. У меня получится.

Даже если придётся лезть снова.

Даже если снова упаду.

Решётка уже поддалась.

А значит, точно выберусь.

Я перевернулся на бок, отплёвывая кровь, и начал снова карабкаться по стене. Медленно. Упрямо.

Наверху меня ждало небо, которое уже начало окрашиваться в закатные красные тона.

Вновь поднялся по стене. Каждый мускул горел, пальцы кровоточили. Вцепился в холодные прутья решётки, перехватываясь, чтобы дать рукам передохнуть.

Потом подтянулся, просунул голову в щель.

Огляделся — двор пуст.

С трудом перевалился через край, цепляясь за решётку уже снаружи. Руки дрожали, силы были на исходе. Вылезти целиком уже не хватало сил.

Сейчас, просто немного передохну и продолжу. Не хочу больше падать и начинать всё сначала.

И вдруг крепкие руки схватили меня за плечи, вытаскивая наружу.

Я оглянулся.

Митя. Амат. Сергей. Лиза.

Они стояли во весь рост, не прячась.

— Как? — я попытался понять, почему их никто не видит.

Лиза держала одну руку на эфесе сабли, а вторую — в стороне, с открытой ладонью.

— Маскировочный купол, — пояснила она.

— Это же третий уровень воздушной магии? — я невольно поднял бровь, хотя эти вопросы задавал учёный-исследователь, сидевший во мне. Ну, нужны мне были эти объяснения, и я ничего с собой поделать не мог.

— Артефакт отца, — ухмыльнулась Лиза, а потом почти шёпотом добавила, но я расслышал, — одолжила на время.

В этот момент из её кармана высунулась мордочка. Мотя ловко выскользнул и в один прыжок оказался у меня на плече, тычась влажным носом в щёку.

— Так это ты их нашёл? — я почесал зверька за ухом.

— Он принёс записку прямо на тренировку, — сказала Лиза. — Будто знал, что мы нужны тебе.

Амат поставил меня на ноги, а Митя протянул эликсир с зелёной жидкостью производства Пестовых.

— Пришли помочь, но, судя по всему, ты и сам справляешься, — почти расстроенно сказал Амат.

Я вытер окровавленные ладони о брюки, схватил у Мити склянку с целебным эликсиром и осушил её сразу на треть.

— Из каменного мешка можно выбраться. А вот с Евдокимовым в одиночку не справиться.

— Потому мы здесь, — твёрдо сказал Качалов.

— Ты бы сделал то же самое, — добавил Митя.

— Да хоть бы и не сделал, — фыркнул Амат. — Но ты единственный, кто не смотрит на меня со страхом. Так что да, помогу.

Лиза поправила эфес сабли:

— А я просто ненавижу, когда бой идёт нечестно. Особенно когда подло прячутся и сражаются исподтишка.

Сергей молча достал свою саблю: судя по гравировке, это старинный, дорогой семейный артефакт.

— Мои предки сражались за справедливость. Не мне нарушать традицию, — он посмотрел на клинок и мне показалось, что тот ответил хозяину блеском.

Я посмотрел на друзей: на Митю с его хитрым умом, на Амата с его прямотой, на Лизу с её принципами, на Сергея с его кодексом чести. И на Мотю, который сейчас мурлыкал у меня на плече.

Полгода назад я был здесь один.

Теперь у меня своя «банда».

— Значит, идём? — спросил я.

— Идём, — дружно сказали ребята.

Я сделал шаг от колодца и почувствовал, как магия земли наконец-то свободно ощущается в теле.

Мы покинули внутренний двор, стараясь не привлекать внимания. Но перед этим я захлопнул крышку каменного мешка, засов со скрипом встал на место.

Огляделся и замер: по периметру площади стояло ещё семь таких колодцев, их чёрные отверстия зияли, как пустые глазницы.

— По два на каждую школу магии, да? — пробормотал я.

Митя, шедший рядом, кивнул.

— Пережитки царских времён. Первым ректором здесь был сосланный Петром боярин Дуров. Говорят, он так боялся заговоров, что построил эти темницы для особо опасных учеников, — Жданов пнул ближайший колодец сапогом. — Потом, конечно, использовали их для дисциплинарных наказаний. Но уже век как забросили.

Я пристально посмотрел на Митю. Откуда он знал такие подробности? Не только о текущих делах академии, но и о давно забытых секретах.

Амат прервал мои мысли.

— Как нам покинуть академию? — огорошил он вопросом.

— У нас троих проблем нет, — ответил Сергей, кивнув на себя, Митю и Лизу. — А вот ты и Кирилл… Вопрос.

— Через стену не получится? — спросил я.

Лиза горько усмехнулась.

— Раньше можно было. В прошлом семестре я знала с десяток лазеек. Да и старшекурсники-воздушники запросто перепрыгивали. Но с приходом нового ректора…

— Теперь на стенах артефакты, — продолжил Митя. — Как купол, только наоборот. Чуют метку академии и не выпускают.

— Значит, только через ворота?

— Главные или служебные, — подтвердил Митя, — на всех постах служат маги жизни, способные считать ауру. Выдать тебя за другого не выйдет.

Я задумался. Мотя, сидевший у меня на плече, нервно дёргал ушами.

— Есть вариант, — неожиданно сказал Сергей. — Но тебе не понравится.

— Выкладывай.

— Ты остаёшься здесь. Мы уходим, создаём шум у противоположного конца академии, отвлекаем охрану. Ты в суматохе…

— Нет, — я покачал головой, — у меня нет времени ждать.

— Тогда, — Лиза перевела взгляд на свою саблю, потом на меня, — остаётся один способ.

— Какой?

— Ты не покидаешь академию, — ухмыльнулся Митя. — Академия покидает тебя.

Митя и Лиза переглянулись, и в один голос выпалили:

— Эдик Самойлов.

Лиза тут же вцепилась мне в руку и потащила за собой, через плечо бросив остальным:

— Не отставать!

Мы рванули в сторону второго корпуса общежития, петляя между зданиями. Мотя вжал шею, будто чувствуя нашу спешку.

— Как мне поможет Эдик? — успел спросить я, пока Лиза вела нас короткими перебежками.

— Он мастер перевоплощений, — бросил Митя, перепрыгивая через низкий забор. — Недавно открыл магию воздуха, но его главный козырь — это родовой артефакт.

— И он влюблён в Лизу, — добавил Сергей, ухмыляясь.

— Заткнись, — огрызнулась Елизавета.

Девушки…

В каком бы мире ни жили — всё одинаково. Влюблённые, френдзоны, игры в кошки-мышки. Даже магия ничего не меняет.

Мы подбежали к общежитию. Вахтёр на проходной как раз отвлёкся, заваривая себе чай. Лиза резко сжала эфес сабли, голубоватый купол окутал нас, и мы проскользнули внутрь, пока старик возился с заварником.

На втором этаже Лиза остановилась у одной из дверей, жестом велела нам встать в стороне, вне поля зрения, и вломилась без стука.

— Ты мне можешь помочь? — с порога огорошила она.

Из комнаты раздался глухой стук: судя по звуку, Эдик от неожиданности уронил книгу.

— Л-Лиза⁈ — его голос дрогнул.

Я рискнул заглянуть.

Эдик Самойлов сидел за столом, заваленным конспектами. Среднего роста, тёмные волосы, очки в тонкой оправе. Глаза за стёклами расширились, когда он увидел Лизу на своём пороге.

— Мне нужно вывести двоих за территорию, — без предисловий сказала Минская. — Нужно подменить ауру.

— Ч-что? — парень вскочил, — Это же… это нарушение устава! Меня отчислят!

— Эдуард, — Елизавета сделала шаг вперёд, — ты же сам говорил, что твой артефакт создан для большего, чем переодевания на маскарадах.

Он замер.

— А если… если узнают?

— Не узнают.

— Но…

— Эдуард, — она посмотрела на парня так, что у того сжались кулаки, — ты же хочешь стать настоящим мастером иллюзий? Вот твой шанс.

Он сдался.

— Ладно.

Эдик огляделся. Слава стихиям, его сосед уехал на выходные в город. Парень открыл шкаф. Внутри висели десятки костюмов, париков, аксессуаров.

— Будете рабочими, — пробормотал он, доставая пару поношенных курток и кепок, — вызванными из города для ремонта.

Амат, примеряя грубые ботинки, спросил:

— Как вообще работает твой артефакт?

Эдик не ответил. Вместо этого он достал из-под подушки маленькое зеркальце в серебряной оправе, явно старинное, с выгравированными по краям рунами.

— Стойте неподвижно, — скомандовал он нам с Аматом.

Провёл пальцем по поверхности, шепча что-то себе под нос. Зеркало вспыхнуло, и я почувствовал, как что-то в моей ауре сдвигается, подстраиваясь под новую роль.

— Готово.

В этот момент снизу донёсся громкий крик коменданта:

— Я С ИЩЕЙКОЙ! ГДЕ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ТУШКАНЧИК⁈

— Окно, — резко сказал Сергей.

Мы вывалились на улицу через окно второго этажа, приземлившись в кусты.

— Ну что, ремонтники? — сказал Митя, выплюнув лист и усмехнулся. — Пора на работу!

Мы двинулись к воротам, стараясь идти как можно незаметнее.

А позади, из окна общежития нам вслед смотрел Самойлов и, кажется, он только сейчас осознал, во что вляпался.

Глава 30

План был прост, как валенок: мы с Аматом — рабочие, покидающие территорию после ремонта, а ребята просто уезжают из академии на выходные. Они ведь не в чёрном списке у охраны. Но вот дальше начинались сложности.

— До Новоархангельска тридцать километров, — пробормотал я, прикидывая варианты. — На повозке из деревни — три часа в гору. Если не больше.

— Машина, — коротко сказал Амат.

— Которая стоит тут, — фыркнул я.

— Значит, её надо вывезти.

— А кто будет рулить? — я оглядел компанию. — Кто-то умеет водить машину?

Амат неожиданно для меня поднял руку:

— Я!

В его глазах читалось понимание. Конечно, он умел. Ведь Влансендур, как и я, был не из этого мира, и кто знает, до какого уровня в его мире дошла техника, когда маг его покинул. Жимин не мог везти машину ему нужно было идти со мной.

— Охрана знает, кому принадлежит авто, — заметил Сергей, — всего пять студентов приезжают сюда на машинах. Четверо с пятого курса и ты.

— Значит, водителю нужно моё разрешение, — я достал из кармана ключ с фамильным гербом Пестовых, выгравированным на брелке. — В наше время этого достаточно. Ключ — это доказательство права на управление.

— Больше никто не может? — я оглядел остальных.

Молчание.

Я тяжело вздохнул. Сумерки сгущались, на небе уже появились первые звёзды. Через полчаса ночь. А значит, у Евдокимова будет идеальное прикрытие для нападения.

И тут…

— Я умею, — неожиданно и как-то неуверенно сказал Митя и поднял руку.

Все повернулись к нему.

— Серьёзно? — Лиза прищурилась.

— Что тут сложного? — Жданов пожал плечами. — Руль, педали, рычаги. Не алхимия, в конце концов.

— Где ты научился? — скептически спросил Сергей.

— У отца в имении была, — ответил Митя, но я поймал его взгляд. Он явно что-то недоговаривал.

— Ладно, — я протянул ему ключ. — Значит, план такой: мы с Аматом уходим через ворота как рабочие. Ты с остальными берёшь машину и ждёшь нас за поворотом.

— А если охрана заподозрит? — спросила Лиза.

— Тогда… — я хлопнул Амата по плечу. — Мы прорвёмся.

Мотя, сидевший у меня на плече, пискнул, будто одобряя план.

— Пошли, — сказал Жимин, — пока темнота не стала нашим врагом.

Мы с Аматом двинулись к проходной, стараясь идти неспешно, как подобает уставшим после смены рабочим.

Мотя, спрятавшийся под курткой, нервно дёргал ушами, будто чувствовал моё напряжение.

На выходе охранник ковырялся в толстой журнальной книге, лениво перекидываясь с напарником шутками.

— Стоп, — сказал, поднимая руку, тот, что стоял на проходной. — Вы кто такие?

Амат нарочито медленно достал из кармана засаленную кепку и надел её, прикрывая лицо.

— Ремонтники, — буркнул он. — Трубы в третьем корпусе чинили.

Охранник прищурился, переведя взгляд на меня.

— А фамилии? В журнале нет никаких записей о ремонте сегодня.

— Да как же нет? — я сделал вид, что возмущаюсь. — Нам же мастер Глухов заявку оставлял!

— Глухов? — второй охранник фыркнул. — Он ещё вчера в город уехал. Так что, парни, либо пропуск, либо назад.

Амат напрягся, его пальцы сжались в кулаки. Я мысленно проклинал себя: надо было придумать что-то поубедительнее.

И тут раздался оглушительный рёв мотора.

Все резко обернулись.

Из-за угла, визжа тормозами, вылетела машина — моя красавица. Только сейчас она больше походила на разъярённого зверя: двигалась рывками, глохла, снова заводилась и неслась прямо на ворота.

— БЕРЕГИСЬ! — заорала Лиза, высунувшись из окна.

— ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ⁈ — Сергей колотил Митю по плечу, но тот лишь дико ухмылялся, крутя руль так, будто пытался оторвать его.

Охранники ахнули и бросились в стороны, машина пронеслась в нескольких сантиметрах, чуть не сбив одного, и резко заглохла прямо перед закрытыми воротами.

— Всё в порядке! — Митя высунул голову, делая вид, что совершенно спокоен. — Просто… я э-э-э… тренируюсь!

— Ты чё, придурок⁈ — завопил один из охранников, отряхиваясь.

— Да я ж только учусь! — Митя снова дёрнул рычаг, и машина взревела, дёрнулась и снова заглохла.

Лиза закатила глаза:

— МЫ ВСЕ УМРЁМ!

Сергей, похоже, уже жалел, что вообще согласился на эту авантюру.

Охранники, забыв про нас с Аматом, бросились к воротам смотреть бесплатный концерт.

Из машины доносилась брань.

— Идём, — я толкнул Жимина в спину.

Мы быстро прошли мимо всей этой неразберихи, даже не оглядываясь. Только когда оказались за воротами, я позволил себе обернуться.

Машина, наконец, тронулась, на этот раз более-менее плавно. Митя даже помахал страже, словно ничего не произошло.

— Этот болван… — я скрипел зубами, глядя, как он издевается над моей машиной. — Я ему яйца оторву. По одному. Чтобы такие придурки больше не множились.

— Зато сработало, — ухмыльнулся Амат.

Мы отошли подальше, прячась в тени деревьев, и ждали. Через пару минут машина, уже без рывков и воплей, подкатила к нам.

Лиза выскочила, всё ещё трясясь от адреналина.

— Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПОЕДУ С НИМ!

Сергей молча вышел, приблизился к Мите и схватил его за грудки.

— Ты сказал, что умеешь!

Жданов даже глазом не моргнул.

— Ну, в теории я представлял, как это работает. Да и практика у меня была на другой машине.

— ТЫ… — Сергей, кажется, был готов придушить одногруппника.

Подошёл к машине, провёл рукой по капоту: слава стихиям, ни царапины.

— Ладно, — вздохнул я. — Главное — выбрались. Теперь едем.

Мотя, наконец вылезший из-под куртки, устроился на приборной панели, будто указывая путь.

Я обошёл машину, открыл багажник и достал два демонстрационных набора для лекарей — компактные кожаные сумки с эликсирами.

— На всякий случай, — пробормотал я и откупорил флакон энергетического зелья: густую оранжевую жидкость, от которой по телу сразу растекалось тепло. Сделал глоток и почувствовал, как усталость отступает. Протянул остальным.

— По глотку, не больше, иначе к полуночи рухнете.

Амат схватил первым, опрокинул в рот и тут же скривился.

— Цитрусовый вкус, — он от отвращения высунул язык.

— Зато работает, — усмехнулся я.

Лиза осторожно пригубила и улыбнулась.

— А я апельсины люблю, — потом у неё глаза расширились. — Как будто молнии под кожей!

Сергей выпил, закашлялся, но тут же выпрямился, глаза загорелись.

— Кирилл, теперь я понимаю, почему ваши зелья так ценят на фронте.

Митя лишь хмыкнул, допивая последние капли:

— А я думал, это просто дорогая бурда.

Я захлопнул багажник, сел за руль и коснулся ключа зажигания.

Машина отозвалась мгновенно.

Двигатель заурчал не громко, а глухо, мощно, словно зверь, готовый к прыжку. Я почувствовал вибрацию руля, лёгкость педалей, работу каждого механизма.

Свобода.

Именно это я ощущал.

Не просто скорость, а власть над дорогой.

Включил фары, и яркий свет рассёк ночь.

— Пристегнитесь.

— Что?

Не дав Лизе договорить, я выжал газ.

Машина рванула вперёд.

Амат лишь усмехнулся, привык, наверно, к таким вещам.

А вот остальные?

Сергей вцепился в сиденье, Лиза ахнула, а Митя засмеялся как умалишённый.

— Ты с ума сошёл⁈ — закричала девушка, когда мы пронеслись мимо запряжённой лошадьми кареты так быстро, что она казалась неподвижной.

— Это же не лошадь, тут тормозить не надо! — крикнул я в ответ, ловя азарт в глазах Моти.

Тушканчик стоял на торпеде, уши были направлены вперёд, а крошечные лапки цепко держались за край.

Похоже, этот зверёк, как и я, обожал скорость.

Дорога летела навстречу, деревья сливались в тёмную стену, а звёзды над головой казались размытыми.

Но я знал маршрут.

Поворот.

Ещё один.

Мост через речку. Мы проскочили его с такой скоростью, что у всех захватило дух.

И вот, когда до производства оставалось менее полукилометра, я резко затормозил, съехал с дороги и заглушил двигатель.

Тишина.

Только тяжёлое дыхание и стук сердец.

— Боже… — прошептала Лиза и громко выдохнула.

— В следующий раз я пешком пойду, — пробормотал Сергей, разжимая пальцы.

Амат уже вылезал, осматривая местность.

— Дальше пешком? — спросил он.

— Да, — я открыл дверь и вышел. — По склону напрямик. Так быстрее.

Мотя прыгнул мне на плечо, уши напряжённо подрагивали, словно улавливая малейший шорох.

Когда мы углубились в чащу, зверёк внезапно резко дёрнулся. Его шерсть встала дыбом, и он тихо запищал, указывая мордочкой вперёд.

— Стоп, — я поднял руку, и все замерли.

Лиза тут же присела, её пальцы сжали эфес сабли.

— Впереди засада, — прошептала она, прищурившись.

Медленно раздвинул ветки кустарника и увидел полицейских.

Это был не просто патруль, а целый отряд: человек десять, рассредоточенных по склону. Синие мундиры, кожаные ремни, винтовки за спиной. Они стояли, переговариваясь вполголоса, но слова долетали чётко.

— Да что за ерунда? — ворчал коренастый усач, закуривая трубку. — Весь участок подняли, будто бунтовщиков ловить. А мы тут как дураки стоим.

— Ты бы потише, Фёдор, — буркнул седой полицейский, нервно озираясь. — Сказали не пропускать никого, вот и стой. Наше дело маленькое.

— Да какое там маленькое! — усач фыркнул. — Это ж не порядок наводить, это благородные делят чужое добро. А мы, выходит, им на руку играем.

— Не делёжка это, а самый настоящий захват, — встрял третий, плюнув под ноги. — И нас уже к одной стороне приписали. А так не должно быть. Полиция, она что? — он поднял указательный палец вверх. — Одна для всех.

— Мечтатель, — усмехнулся седой. — Кто платит, того и полиция. А ты не суйся, а то перетрут.

В этот момент под ногой у Амата хрустнула ветка.

Тишина.

Полицейские резко обернулись.

— Кто там⁈

Сердце заколотилось.

Но тут Мотя сорвался с моего плеча и рванул в ближайшие кусты, нарочито громко шурша листьями и ветками.

— Крыса что ли? — пробормотал усач.

— Да нет, тушканчик вон мелькнул, — махнул рукой седой.

— Или кошка… Ладно, стойте на местах.

Мы затаили дыхание, пока Лиза медленно сдвигала маскировочный купол. Он дрожал, но держался.

Шаг за шагом, крадучись, мы прошли буквально в метре от служащих.

А потом вперёд, к производству.

Когда выбрались из чащи, передо мной открылась жуткая картина.

Ворота были взорваны, железные створки вырваны с корнем, камни разбросаны как щепки.

В стенах зияли проломы, и через них внутрь беспрерывно входили дружинники в красно-оранжевых мундирах с гербом Евдокимова, держа в руках винтовки и магические пистоли.

Изнутри доносились взрывы, грохот, крики.

А потом в небо ударила молния, осветив всё вокруг, и громовой раскат потряс землю.

— Магия огня высшего порядка, — пробормотал себе под нос Сергей. — Кто-то из сильных магов там.

— Неужели опоздали? — Лиза посмотрела на меня.

Я стиснул зубы, чувствуя, как ярость закипает внутри.

— Нет.

Амат уже доставал нож размером с тесак для разделки мяса. Спрашивается, где он всё это время его хранил? Но об этом потом.

— Тогда что делаем?

Я взял демонстрационный набор и откупорил один из флаконов — боевой стимулятор бордового цвета. Горький жгучий вкус разлился по рту, и в тот же миг по телу пробежала волна огня, мышцы наполнились силой, мысли прояснились, мир вокруг замедлился.

— Прорываться! — выпалил я и протянул бутылку стоящему рядом Сергею.

— Лиза, Сергей — вперёд. Амат, прикрой фланг. Митя — ищи оружие.

Они кивнули.

И мы рванули в бой как слаженная команда.

Дружинники ещё не поняли, что происходит, когда Лиза вырвалась вперёд. Её сабля, родовой артефакт, покрылась узорами рун и вспыхнула светом.

Она взмахнула клинком, и невидимый удар рассёк воздух.

Трое дружинников взлетели как тряпичные куклы и рухнули на землю в двадцати метрах.

Сергей не отставал. Его клинок вспыхнул алым.

Полоса огня ударила в группу нападавших, и те закричали, отскакивая и поджигая друг друга.

Суета.

Крики.

— Кто это⁈

— Подкрепление!

— Где командир⁈

Я ударил кулаком в землю, чувствуя как магия пульсирует под ногами.

Земля под дружинниками взорвалась, раскололась, и трое провалились по пояс, увязнув в камнях.

Амат тут же налетел на них, кулаки работали как молоты. Щелчок челюсти, хруст рёбер, стон.

Митя прошёлся по поверженным врагам и отобрал магические пистоли, засовывая их за пояс. Потом поднял с земли здоровую винтовку.

Прицелился.

Выстрел.

Один взрыв у группы стрелков. Винтовку кинул под ноги и открыл огонь из пистолей.

— Да как он это делает⁈ — удивилась Лиза, пригибаясь.

— Не спрашивай! — крикнул я, отправляя в толпу очередной каменный шип.

Простых дружинников одолела паника.

— Это не просто подкрепление! — кричали одни.

— Тут сильные маги! Их не меньше десятка! — кричали другие.

— И стрелки! Там как минимум два десятка стрелков!

Дружинники отступали, ломая строй и бросая раненых.

Мы же шли вперёд, расчищая путь.

Лиза орудовала воздушными лезвиями, Сергей поджигал всё, что двигалось, Амат ломился вперёд, круша недобитков.

Я чувствовал под ногами каждый камень, каждую трещину.

Стена!

Каменная преграда вздыбилась перед группой стрелков, отрезая их от товарищей.

— Добиваем!

Последние дружинники бросились к проломам, выкрикивая:

— Отступаем!

— Тут маги высоких уровней!

— Нужен приказ!

Мы остановились, переводя дух.

Вокруг лежали поверженные враги.

Внутри здания ещё гремели взрывы, но теперь мои люди знали, что к ним пришло подкрепление. А главный бой был впереди, так как пока нам не попался ни один вражеский маг. Где-то они сражались с моими вассалами.

Дружинники откатились за стены, но скоро кто-то из командиров сообразит, в чём дело, а нас всего пятеро.

Страх — хорошее оружие, но он быстро проходит.

— Надо прорываться к складам, — резко сказал я. — Там идёт основной бой.

Амат хмыкнул, подбирая с земли винтовку убитого дружинника:

— Мы прикроем.

— Что? — Лиза резко обернулась.

— Он прав, — Митя уже заряжал второе ружьё. — У нас с Аматом дара нет. Против магов мы — мясо. А так… — он щёлкнул затвором. — Можем пострелять по тем, кто полезет обратно.

— Устроим им тёплый приём, — злобно улыбнулся Амат.

Я ненадолго заколебался, не хотелось оставлять их тут. Правильнее было двигаться всем вместе.

— С ними всё будет в порядке. А вот у нас времени нет, — Сергей посмотрел в сторону складских построек, где сверкнула очередная молния и тут же громыхнул гром.

Я, Лиза и Сергей двинулись вперёд под куполом невидимости, который девушка едва удерживала. Нужны были макры для подзарядки, а их у убитых бойцов не попадалось.

Буквально сразу наткнулись на трёх магов.

Они шли быстро, видимо, командир штурма отправил их прикрыть тылы.

— Берём их быстро, — прошептал я, — мой тот, что справа.

Я выскочил из тени, ударив кулаком в землю.

Под ногами мага взорвались острые шипы, но…

Он исчез.

Чёрт!

Ветер свистнул у меня за спиной, и я едва успел отпрыгнуть: невидимый клинок рассёк воздух в сантиметре от горла.

Передо мной материализовался высокий мужчина в мундире с белыми нашивками мага воздуха как минимум четвёртого уровня.

— Глупый мальчишка, — усмехнулся он. — Ты думал, земля победит ветер?

Он взмахнул рукой, и ураганный порыв швырнул меня в сторону, опрокинув. Боль пронзила спину, но я успел сгруппироваться.

Опробую на нём «каменный гроб».

Почва под ногами мага ожила, камни рванули вперёд, пытаясь схватить его.

Но он снова исчез, растворившись в воздухе.

Где он⁈

Удар сзади. Я упал на колени, кровь хлынула из носа.

— Слабый, — раздался голос сверху.

И тут…

Мотя.

Серебристая молния пронеслась у меня над головой и впилась магу прямо в лицо.

— ААА!

Он замахал руками, пытаясь сбросить тушканчика, но тот вцепился мёртвой хваткой, кусая и царапая.

Мгновение.

Но мне хватило.

Моя рука, окутанная каменной бронёй, врезалась магу в живот.

Рёбра треснули.

Он рухнул, захлёбываясь кровью.

Я поднял камень и добил его точным ударом в голову.

Тишина.

Мотя запрыгнул мне на плечо.

— Спасибо, дружище, — прошептал я.

Обернулся, чтобы помочь друзьям. Сергей уже справился со своим противником. Маг воды лежал с рассечённым горлом, а клинок Сергея дымился от остатков пламени.

Лиза сражалась с третьим. Маг земли строил каменные барьеры, но она резала их воздушными лезвиями.

И тут Сергей вмешался.

Огненный клин вонзился врагу в спину, поджигая изнутри.

Одновременно Лиза проткнула его грудь.

Противник рухнул, разорванный на части.

— ЭТО БЫЛ МОЙ ВРАГ! — взревела Лиза, вырывая клинок.

— А ты медлила! — огрызнулся Сергей.

— Я его изводила! Ты испортил всё!

— Боже… — пробормотал я, глядя, как одногруппники ссорятся, ну прям семейная разборка.

Мотя пискнул, будто смеясь.

— Хватит! — рявкнул я. — Двигаемся дальше.

Резко махнул рукой, и мы рванули вперёд, там, за деревьями, скрывались склады.

Тёмная территория казалась неестественно чёткой, будто кто-то вырвал кусок ночи и подсветил его холодным, мертвенным светом полной луны.

Контуры деревьев вырисовывались чёрными силуэтами, но не от ночного светила: их освещали всполохи огненной магии, рвущиеся где-то впереди.

Яркие вспышки огня били в небо, на мгновение успевая ослепить.

Разряды молнии, синие и злые, рассекали воздух, оставляя после себя запах озона.

Где-то грохотал камень: земляная магия ломала стены, вздыбливала почву, перемалывая всё на своём пути.

Битва.

Настоящая.

Нешуточная.

Лиза шла первой, держа перед нами воздушный щит. Сергей и я следом.

Я чувствовал землю под ногами: каждый удар, каждое заклинание, использованные впереди, отдавались в ней громом, словно в барабане.

Мотя вдруг вздрогнул у меня на плече, его уши напряглись.

— Что? — я замедлил шаг.

И услышал.

Голоса.

Приказы.

Крики.

Близко.

Очень близко.

— Там, — Лиза встала между двумя большими деревьями, прикрывая нас пологом невидимости.

Я всмотрелся.

Поляна.

Склады.

И ад.

Десятки дружинников штурмовали здание.

Маги метали огненные шары, молнии, каменные глыбы.

Мои люди внутри: вассалы Гурьевы, Павлов, Бадаев и остатки охраны. Они держали оборону, но явно отступали.

Часть стены склада рухнула, а крыша горела.

Мы опоздали?

Глава 31

Я маг земли первого уровня.

Лиза и Сергей тоже, но их родовые клинки дают силу третьего уровня.

Трое новичков против магов высоких уровней — это самоубийство.

Надо уравнять шансы, но как?

Сергей тем временем рылся в кошеле, снятом с пояса одного из поверженных магов, и вытряхнул на ладонь горсть малых макров: дешёвых мутноватых кристаллов, слабо мерцающих тусклым светом.

— Заправляемся, — бросил он, сжимая один в кулаке.

Магическая энергия вспыхнула голубоватым светом, пробежала по его руке, и кристалл погас, превратившись в блёклый осколок.

Лиза уже впитывала энергию из второго, её сабля засветилась ярче, а глаза заметно оживились.

— Твой черёд, — она кинула мне два оставшихся макра.

Поймал их на лету.

Открыл ладонь: макры были прозрачные, неказистые, с едва заметными трещинами.

Дешёвка. Но лучше, чем ничего.

Я сжал их в кулаке и сосредоточился.

Тепло.

Потом жар.

Макры засветились жёлтым, запульсировали, будто живые.

Энергия хлынула в меня резко, грубо, как удар тока.

Вздрогнул, но не отпустил.

Кристаллы потухли. Я разжал ладонь: остались лишь поблёкшие стекляшки.

Бросил их под ноги.

Наполненный энергией магический источник внутри меня был готов действовать.

Нужен план.

Оглядел поле боя.

Дружинники штурмуют главный склад, засыпая его огнём и молниями.

Наши отстреливаются из-за баррикад, но всё глубже отступают в глубь здания.

Где-то там должен быть командир — тот, кто координирует атаку.

И тут меня пронзила мысль.

— Лиза, Сергей, — я повернулся к ребятам, — не нужно бить всех. Надо найти того, кто руководит.

— Убьём пастуха — овцы разбегутся? — хмыкнул Сергей.

— Именно, — кивнул я.

Лиза прищурилась, всматриваясь в гущу боя.

— Там, у большого дуба. Видишь? Тот, в плаще с серебряными нашивками, — она показала направление.

Я увидел его.

Высокий, худощавый, с посохом, увенчанным синим кристаллом.

Маг воды.

И, судя по заклинаниям, которые он применяет, выше седьмого уровня. Неужели это сам князь Евдокимов?

Глядя на красно-оранжевый плащ и большой герб, как у дружинников, казалось, что это он.

— Так, у меня появился хороший план, но для его реализации нужно попасть в лабораторию.

— Туда? — Лиза указала на длинное здание, примыкавшее к складам. Внешне оно напоминало коровник в деревне, вот только труб от вытяжек было не счесть. — Вход сбоку!

Я кивнул, прислушиваясь к грохоту позади нас. Амат и Митя уже вступили в перестрелку с очухавшимися дружинниками.

— Вперёд! — прошипел я, и мы рванули к лаборатории, пригнувшись под маскировочным куполом Лизы.

Но не успели добежать пяти шагов, как стоявший недалеко от входа маг жизни — тощий, с впалыми щеками и горящими жёлтым светом глазами — вдруг резко повернул голову в нашу сторону.

— Здесь кто-то есть! — хриплый голос прозвучал с каким-то магическим усилением, так что его услышали все, кто был рядом.

— Ужас! — вскрикнула Лиза, стиснув зубы, её купол дрогнул.

— Серёга, дым! — я рванул его за рукав.

— Уже делаю!

Сергей взмахнул клинком, и земля у входа вспыхнула не просто огнём, а густым едким дымом, который тут же заволок всё плотной пеленой.

— Бежим внутрь!

Мы нырнули в дверь лаборатории, за спиной уже раздавались крики и топот — дружинники и маги спешили к зданию.

Качалов начал заваливать дверь, а мы с Лизой искали всё необходимое.

Лаборатория предстала перед нами в хаосе: разбитые колбы и реторты, опрокинутые столы, рассыпанные реактивы. Но самое главное — на полках ещё стояли банки с порошками.

— Коричневый порошок! — я рванул к полкам, смахивая банки с этикетками.

Оксид железа — мелкий порошок, идеально подходящий для реакции.

— Алюминиевая пудра должна быть в синих банках! — крикнул я, роясь в шкафу.

— Нашла! — Лиза швырнула мне металлическую ёмкость.

— Быстро!

Схватил каменную ступку, но тут же передумал: слишком мала.

Магия земли, мне поможет магия земли.

Каменная чаша размером с приличный таз выросла у меня под ногами, и я засыпал туда оксид железа, потом алюминий. Пропорция три к одному, как в настоящей термитной смеси, известной в профессиональной среде как «термит».

— Теперь выход…

Я ударил кулаком в стену, камень поддался, образовав арку наружу.

— Сергей, поджигай!

Он взмахнул рукой, и пламя ворвалось в чашу.

Ослепительная вспышка — белое солнце под ногами.

Нестерпимый жар обжёг лицо, но я уже направлял чашу через арку прямиком к Евдокимову. Ёмкость с огнём, словно вагонетка по рельсам, неслась прямо на командующего.

— Лови, князь!

Водяной щит — враг инстинктивно создал барьер из влаги.

Это была его роковая ошибка.

Термит взорвался, мгновенно испаряя воду.

Пар рванул в стороны, а затем…

— БА-БАХ!

Термит — это адская смесь, которая вступила в реакцию с защитным барьером врага. Вода мгновенно разложилась на водород и кислород, а раскалённая до двух с половиной тысяч градусов смесь подожгла этот гремучий газ.

Евдокимова отшвырнуло в ствол огромного дуба, его посох треснул, синий кристалл потух.

Сообщник князя, высокий маг, стоявший слева, вскинул руки, но Сергей был быстрее.

Клинок Качалова вспыхнул алым светом и пронзил мага насквозь.

— Как ты?.. — маг захрипел, глядя на дымящуюся рану.

— Магическая защита хороша, но только против магии, — бросил Сергей, выдёргивая клинок. — Физический удар, проще простого.

Дружинники, ещё секунду назад рвавшиеся в бой, замерли.

— Князь… Князь повержен!

— Беги!

Они бросились врассыпную, как зайцы перед волчьей стаей.

— Ну наконец-то! — раздался голос со склада.

Гурьевы и остатки охраны высыпали наружу, добивая отставших.

Вскоре по всему двору стали разноситься крики победы, смешиваясь с предсмертными хрипами добитых дружинников.

Я стоял над бессознательным телом князя, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя лишь холодную расчётливую ярость.

Борис Евдокимов лежал передо мной. Лет сорок пять, высокий, с длинным носом — копия того, кого только что зарубил Сергей. Только у этого была седая прядь в чёрных волосах, а на перстне фамильный герб, теперь покрытый копотью.

— Добиваем? — Сергей приложил пламенеющий клинок к горлу князя.

Я покачал головой.

— Нет. Он нам ещё пригодится.

— Какой ты меркантильный, — фыркнула Лиза, вытирая окровавленную саблю о плащ поверженного врага.

— Прагматичный, — поправил я, но улыбнулся.

Через полминуты ко мне уже подходили братья Гурьевы. Осип был с перевязанной рукой, а Иван похрамывал, их лица были чёрными от копоти.

Следом шёл Павлов Николай Константинович, мой третий вассал, высокий и грубоватый мужчина.

Пётр Арсеньевич Бадаев шагал рядом со своим старшим сыном, Николаем — тот был похож на отца, но без седины и с более жёстким взглядом.

Я вздохнул с облегчением. Все живы.

— Где семьи? — первое, что я спросил.

— В безопасности, — Осип кивнул. — Успели вывести, как вы и приказывали.

— Слава стихиям…

Осип уже открывал рот, видимо, готовясь зачитать список потерь, но я резко поднял руку.

— Потом. Сначала скажи, кто это? — указал на убитого мага, павшего от руки Сергея.

Осип скривился.

— Павел Евдокимов, младший брат.

В этот момент Борис застонал, его веки дёрнулись.

— Очнулся, — Николай Константинович холодно усмехнулся и приставил к лицу князя шаровую молнию. Голубой шар трещал, освещая обожжённое лицо. — Одно лишнее движение — и ты труп.

Но Борис не испугался.

Он медленно перевёл взгляд на небо, затем на меня и спросил хрипло:

— Ты думаешь, что победил, баронет?

— А разве нет?

— Нет… — протяжно сказал он, а потом засмеялся.

Надрывно.

Безумно.

— Ха-ха-ха!

Его смех резал слух, как нож по стеклу.

— Ты опоздал, мальчишка…

— Что ты имеешь в виду⁈ — я взял Евдокимова за грудки и тряхнул.

Но он лишь ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы.

— МАМА, ТАСЯ! — вырвалось из груди, и я побежал.

Рванул к выходу, не думая ни о чём, кроме одного: моих родных.

Ноги горели, лёгкие рвало от бешеного ритма, но я не останавливался. Полицейские, что ещё недавно оцепляли территорию, исчезли, как крысы с тонущего корабля.

Машина, вот она.

Надо быстрее.

Я схватился за дверцу, сунул руку в карман, ключа нет.

— Чёрт!

Второй карман — пусто.

Третий…

Дыра.

— ТЫ ОБРОНИЛ! — крикнула запыхавшаяся Минская.

Из рощи выбежали четверо: Лиза, Сергей, Амат, Митя.

Девушка протянула мне ключ, в глазах читалась тревога.

— Вы со мной? — спросил я, заводя машину.

В ответ раздались быстрые хлопки открывающихся и закрывающихся дверей.

Я рванул вперёд так, что из-под колёс машины полетели камни.

Слишком медленно.

Серпантин вился перед нами, узкий, опасный.

Быстрее.

Я вжал педаль в пол, но казалось, что машина ползёт.

А если я опоздаю?

В голове всплывали картины.

Усадьба в огне…

Мать…

Сестра…

Нет.

Нельзя!

Нельзя опоздать!

Стиснул руль, пытаясь на скорости войти в крутой поворот. Внутри отозвалась магия.

Дорога перед нами приподнялась, помогая повернуть без потери скорости.

Ещё быстрее!

Лиза вцепилась в сиденье, Сергей стиснул зубы, Амат молчал, пытаясь улыбнуться. А Митя во всё горло смеялся, словно умалишённый.

Усадьба.

Ворота разбиты.

Стены дома дымились.

Я вскинул голову, перед глазами предстала жуткая картина: десятки повозок со знаками наёмных артелей окружили усадьбу. Некоторые уже грузили добычу и отъезжали.

Сердце сжалось: неужели всё кончено?

Странно, что наёмники не бросались на нас, хотя машина неслась на полной скорости.

Причина оказалась внезапной: из-за поворота выехали полицейские экипажи, те самые, что стояли ранее у производства.

— Подкупленные твари… — прошипел я.

Они не вмешивались, но и наёмники теперь не решались действовать слишком нагло: вид стражей порядка сдерживал их.

Я сбавил ход и въехал через разбитые ворота.

И тут я увидел карету секретаря.

Чёрная, лакированная, с гербом академии на дверце.

Краснов и его дружки уже садились внутрь, секретарь что-то кричал, размахивая руками.

Остановился.

— Выходите! — резко открыл дверь. Друзья высыпали на дорогу.

— Ты что задумал? — спросил Сергей.

Я не ответил, лишь поддал газу. И машина зарычала как хищный зверь.

— Не делай этого! Это безумие! — раздался голос Лизы.

Амат вновь достал свой большой тесак, а Митя уже целился пистолем в карету.

— Они не уйдут! — прохрипел я и вжал педаль в пол.

Двигатель взревел.

Колёса взрыли землю.

Краснов обернулся — его глаза расширились от ужаса.

— СТОЯТЬ! — Иван выставил руку.

Но было поздно.

Удар.

Грохот ломающегося дерева.

Звон разлетающихся стёкол.

Карета перевернулась, отброшенная на несколько метров. А потом она развалилась на части. Помятая машина несколько раз подпрыгнула, наезжая на что-то крупное.

Я вывалился из машины, пошатываясь от столкновения. В ушах стоял звон, в ноздри бил едкий запах горелого металла и разлитого масла. Голова кружилась, но ярость, горячая, слепая, животная, пылала во мне ярче любой боли.

Краснов выполз из-под обломков, его воздушный щит мерцал.

Успел всё-таки спастись, сволочь!

Огляделся: а вот секретарю явно не повезло, его голова была размозжена, словно её сдавили в тисках. Он нежилец. Остальных сообщников было не видно, может, оказались под машиной или под обломками кареты.

Иван поднял разбитое, кровавое лицо, но с той же мерзкой ухмылкой.

— Пестов, ты сумасшедший, — захрипел он, выплёвывая осколок зуба.

Я не ответил.

Вместо этого ударил.

Земляной кулак окутал мою руку камнем, и я пробил щит врага как бумагу.

Краснов взвыл, отлетая к перевёрнутой карете. Дерево треснуло под его весом, стекло посыпалось.

Я подошёл ближе.

Ударил ещё.

Левой.

Правой.

Опять левой.

Краснов уже не успевал ставить щиты. Его лицо превращалось в кровавое месиво, нос сломан, губа разорвана.

— ОНИ ЖИВЫ! — выкрикнул он между ударами, захлёбываясь собственной кровью.

Мой последний удар, в который я вложил всю свою ярость, прошёлся вскользь и врезался в большой обломок кареты, который отлетел на метр, скрежеща по камням.

— Они живы! — словно не веря своей удаче, повторил Краснов на одном дыхании.

Я замер, кулаки дрожали, камень осыпался с них мелкими крошками.

— Где они⁈ — зарычал я, чувствуя, как голос рвётся из горла.

Краснов закашлялся, плюнул кровью и прохрипел:

— В убежище, мы не смогли их выкурить оттуда.

Бросил его и побежал ко входу в укрытие.

Краснов вытер кровь с разбитого рта и хрипло засмеялся вслед:

— Твои крысы засели в норе крепко. Но я подготовил им сюрприз, скоро они умрут.

Не стал ждать объяснений, а устремился к убежищу.

Меня догнали друзья.

— Кирилл! — Лиза схватила меня за рукав.

Я резко развернулся:

— Спасибо, ребята, но дальше я сам.

— Это безумие! — Сергей сжал кулаки.

— Убежище активировано. Оно убьёт любого, в ком нет крови Пестовых или кто не дал клятву верности роду.

Митя молча сунул два пистоля: тяжёлые, с гравировкой в виде волков на рукоятях.

— Вернись живым.

Я кивнул и рванул к скале, где скрывался вход.

Каменные стены шевелились, перестраиваясь: это была элементарная магическая ловушка для чужаков.

Но мне она не страшна, я чувствовал дорогу.

Магия рода вела меня, как старая няня ведёт ребёнка за руку.

Темнота лабиринта была густой, живой, пропитанной запахом влажного камня и мха. Воздух был неподвижен, лишь изредка вздрагивал от далёких скрежетов и шорохов, доносящихся из глубин убежища.

Неожиданно передо мной из тени выскочила длиннорукая тварь с клыками, блестящими от слюны.

Но буквально за мгновение я услышал предупреждающий писк Моти.

Шаг назад.

Пригнулся.

Когтистые лапы промахнулись, оставив на стене глубокие полосы. Камень осыпался мелкими осколками.

Магический пистоль, заряженный малым кристаллом, направлен прямо в голову твари.

Выстрел.

Бошка разлетелась в кровавый туман, брызги тёплой жижи хлестнули мне в лицо.

Не успеваю опомниться — из-за угла лабиринта появляется ещё одна.

Такая же.

Нет.

Не такая.

Быстрее.

Гораздо быстрее.

Я навожу второй пистоль, но промах.

Тварь исчезла.

Это был мимик?

Одна из разновидностей монстров, способных мгновенно перемещаться на небольшие расстояния.

За спиной резкий всплеск воздуха, острый запах гнили.

Я бросился в сторону, чувствуя как когти чиркают по плечу, рвут ткань, царапают кожу.

Боль.

Острая, жгучая, но неглубокая.

Пистоли пусты, бросаю их в сторону.

Магия земли — это единственное, что осталось.

Тварь исчезала и появлялась слева, справа, сзади, рывками, как прыгающий по воде камень.

Не успел повернуться.

Мотя взвизгнул у меня за спиной, его мех взъерошился.

И вдруг — щит.

Это Мотя его создал?

Воздушный щит — голубоватый, прозрачный, как первый лёд. Он был не больше полуметра в диаметре, но этого достаточно. Тварь врезалась в него на полном ходу и на миг замерла, оглушённая.

Ушёл в сторону, просчитав траектории перемещения монстра.

Каменный шип вырос из пола ровно там, где тварь должна была появиться в следующий миг.

Телепортация предсказуема, если знать закономерность. Но нужно собрать больше данных, чем я и занимался.

Хруст.

Визг.

Тварь насажена на камень, бьётся, но не может сорваться.

Я подошёл ближе, сжал кулак, и новый шип, выросший с потолка, раздробил её грудную клетку.

Тишина.

Только моё тяжёлое дыхание.

Погладил Мотю по спине.

— Спасибо, друг.

Он еле слышно пискнул в ответ. Уши зверька, как два независимых локатора, улавливали каждый шорох вокруг.

Поспешил вперёд, ощущая в груди тревогу за близких. Убежище создал мой далёкий предок, маг Владимир, сын земляного Олега. И я словно чувствовал это место.

Лабиринт дышал вокруг, стены шевелились, перестраиваясь в третий раз с моего прихода. Свет здесь был странным, призрачным, мерцающим, будто сами камни излучали тусклое сияние.

Я натыкался на трупы наёмников в разорванных мундирах, стражников с почерневшими от яда лицами и мага жизни.

Небольшого роста, пухлый, в зелёном плаще, с разбитой ампулой в руке.

Так вот откуда твари! Он выпустил их.

Я перешагнул через тело, не останавливаясь.

Впереди показался выход. Друзья ждали у пещеры, но я не свернул.

Побежал в глубь, опять.

Сердце бешено колотилось, ноги начали гореть, похоже, вскоре меня ожидает откат из-за выпитых накануне эликсиров. Но не сейчас, прошу, не сейчас, я должен успеть пробежать, пока лабиринт вновь не перестроился.

Большой зал раскрылся передо мной, подсвеченный магическими светильниками, разбросанными по углам. Валуны, будто специально разложенные для укрытия, были посередине.

В дальнем конце дверь, окованная металлом, — вход в убежище.

А перед ней мама с рапирой наперевес.

— Мама! Вы живы⁈ — крикнул я. Голос сорвался от нахлынувшего облегчения.

Она обернулась.

Что-то не так.

— Ки… рилл… — произнесла она невнятно.

Тут из-за валуна вышла Тася.

— Тася!

Махнул рукой, но сестра не повернулась. Она целенаправленно шла к маме, будто не замечая меня.

Мама нервно повернула к ней голову.

И, не думая ни мгновения, вонзила рапиру прямо в грудь моей младшей сестре.

— МАМА! — крик сам вырвался из горла, и я побежал к ним.