Пылающие скалы

XXVI

Лебедева с её старомодной причёской и непринуждённой манерой вести разговор произвела на Кирилла отрадное впечатление. Ему сразу захотелось остаться в этой просторной комнате, где вперемежку с приборами стояли цветы и плавали в хромотографических банках живородящие рыбки.

— Вы у кого кончали? — спросила она, выслушав пространный рассказ о проводимых исследованиях.

— У академика Градова.

— О-о! — уважительно протянула Анастасия Михайловна. — Мстислав Валерьянович! Он, кажется, на структурной химии в последнее время сосредоточился?

— Я тоже структурой воды занимался, воды и растворов неэлектролитов.

— То, что надо! — обрадованно заверила Лебедева. — Вода и углеводороды для нашего шефа идея фикс… Вы в общих чертах знакомы с теорией Игнатия Сергеевича?

— К сожалению, нет, — неловко поёжился Кирилл. — В области геологии мои познания равны нулю.

— Здесь скорее геохимия, — уточнила Лебедева, — геохимические основы теории нефтегазовых скоплений.

— Ещё хуже! — Он с деланной обречённостью махнул рукой.

— Дело наживное. Я когда-то тоже начинала на голом месте. Уверяю вас, что через полгода дойдёте до полной кондиции. При желании, разумеется… Вы что предпочитаете больше: теорию или эксперимент?

— Честно говоря, теорию, хотя не чураюсь и экспериментальных исследований. Иногда даже люблю.

— Вам придётся взять на себя и то, и это. Положение трудное, но выгодное. На целую фирму вы будете единственным спецом.

— Не знаю, смогу ли, — Кирилл счёл нужным выказать долю сомнения. — Ведь для меня это абсолютно новая область.

— Не только для вас, между прочим. Для всей геологической науки.

— Тем хуже для меня.

— Я не шучу, — улыбнулась Лебедева, показав симпатичные ямочки. — А геологии вы не бойтесь. Единственно, что вам следует по-настоящему знать, это куда пойдёт ваша физхимия, на что она нацелена, на какие вопросы призвана ответить.

— Прикладная физхимия. — Кирилл сделал глубокомысленное лицо. — У нас в институте я с этим смирился.

— Прикладная? — она вслушалась в звучание. — Смотря как взглянуть. Вы будете заниматься чистыми системами, притом на самом высоком научном уровне. Есть лишь одно непременное условие. Параметры исследуемых систем вам будет задавать природа. Фазовый состав, температура, давление — всё, как в недрах земли.

— Увлекательная задача.

— А я вам что говорю?

— Но если для понимания термодинамики процесса потребуется выйти за рамки?

— Ради бога! Вы над собой полный хозяин… Кстати, эти рамки не столь узки, как вам могло показаться.

— В самом деле?

— Естественно, — Анастасия Михайловна развела руками. — От вечной мерзлоты до кратера вулкана. Меня бы на вашем месте волновало другое: как угнаться за безграничным разнообразием природы?

— Какие предельные значения параметров? Я имею в виду существование нефти и газа.

— Ну, скажем, тысяча атмосфер. — Лебедева на мгновение задумалась. — Триста, а то и четыреста градусов Цельсия. Возможно, конечно, что скопления углеводородов есть и на больших глубинах. Очевидно, мы получим ответ на этот вопрос в ближайшие годы… Про сверхглубокие скважины слышали?

— Где-то на Севере, кажется?

— Не только. Игнатий Сергеевич тоже приложил свою руку к глубинному бурению.

— Температура — не проблемы, — сказал Кирилл. — Давление тоже легко воспроизвести.

— Легко?! — встрепенулась Лебедева. — Да вы хоть представляете себе, что такое вода в критических условиях? Она растворяет даже платину! Впрочем, вы знаете, если работали с водой.

— Простите, — смутился Кирилл. — Я думал о нефти и упустил из виду воду. Триста семьдесят четыре градуса действительно трудный рубеж.

— В воде вся штука! — Лебедева успокоительно улыбнулась. — Игнатий Сергеевич полагает, что она-то и ответственна за образование нефтяных пластов. Просачиваясь вверх сквозь поры горных пород, растворы постепенно остывали, выделяя углеводородные фракции. Такова общая схема… Вам нравится?

— Надо осмыслить.

— Верно. Тем более что вам предстоит доказать её, опираясь на мощь естественных наук.

— Или опровергнуть?

— Доказать, — твёрдо ответила Лебедева. — Схема железная.

— Вы так говорите, Анастасия Михайловна, словно всё решено и мне нужно приступать к работе.

— Это другой вопрос. — Лебедева задумчиво поиграла карандашом. — Но я предпочитаю сразу установить полную ясность. С проблемной стороны. Ведь остальное приложится?

— Не всегда. Градов, например, хотел забрать меня в аспирантуру, но не смог. Не приложилось. Вы уверены, что я вам подойду?

— Хороший вопрос, прямой… Решать в конечном счёте будет Корват, но не думаю, что тут возникнут какие-то осложнения. Если, как вы понимаете, мы с вами договоримся… А вам не жаль бросать свою тему? — Она обратила на него пристальный взгляд.

— Жаль. Только я не брошу.

— Неужели? — Лебедева изумлённо раскрыла глаза. — Станете работать на два фронта? Интересно, как вы себе это представляете?

— Так получилось, что я давно отошёл от эксперимента и занимаюсь только теорией. Опыты большей частью проводит мой друг и соавтор. Надеюсь, мы по-прежнему сможем помогать друг другу.

— Но, Кирилл Ионович, вы ведь даже не кандидат! Две такие проблемы?.. Полагаете, это возможно?

— Вряд ли я сильно поумнею, защитив диссертацию. — Он попытался смягчить категоричность ответа шуткой. — Кстати, работа почти готова. Не бросать же её?

— Ещё бы! Нет, вам обязательно нужно защититься. Тут я вас полностью понимаю. — Она прижала руку к груди. — Но потом, Кирилл Ионович? Потом? С шефом работать одно удовольствие. Он очень интересный человек! Вы даже сами не заметите, как с головой уйдёте в работу. Чем-то придётся пожертвовать.

— Я надеюсь на переходный период. Как только мы доведём процесс до завода, моя роль будет сыграна.

— Ну, вам виднее, — протянула она с сомнением. — Не знаю, как вы сможете.

— Смогу, Анастасия Михайловна! Пусть эта сторона вас не смущает. Смогу.

— Вы решились сменить профиль только потому, что Евгений Владимирович перевёлся в Новосибирск? Меня правильно информировали?

— Правильно, — скрывая улыбку, кивнул Кирилл. — У нас вокруг его кресла уже началась такая драчка, что руки опускаются. Тему могут прикрыть совершенно запросто.

— Не госбюджетная?

— Хоздоговорная.

— Знакомая ситуация, — сочувственно откликнулась Лебедева. — В общем, всё мне с вами ясно. — Она опять принялась вертеть карандаш. — Вы не станете возражать, если я переговорю с Евгением Владимировичем?

— Лучше не надо! — смутился Кирилл. — Шеф болезненно ревнив. Не хотелось бы осложнять отношения напоследок.

— Ну, вы сами понимаете, что без этого не обойдётся, — равнодушно замкнувшись, объяснила она. — Так что, с вашего позволения, я Доровскому всё-таки позвоню, а вы оставьте мне свой телефон. Договорились?

Кирилл скептически поёжился и привстал, но Лебедева удержала его:

— Погодите. Мне нужна ваша консультация. — Она достала из ящика размеченный аэрофотоснимок. — Как вы думаете, что это такое?

— Понятия не имею, хотя сразу видно, что не по моей части.

— Ошибаетесь, Кирилл Ионович, по вашей. Не торопитесь открещиваться. Как писали в романах, нас свела судьба. Я поняла это, едва вы начали рассказывать о своей установке. Здесь, — она обвела остро отточенным грифелем светлую зону, — так называемые красноцветы, или хорошо вам знакомая окись железа. Тёмные участки сложены из пород, вмещающих окислы более низкой валентности. Чем можно объяснить столь резкое разделение?

— Природный процесс восстановления?

— Мне тоже так кажется. За счёт чего, по вашему мнению?

— Неужели нефть?! — обрадовался Кирилл.

— Скорее газ.

— Не вижу принципиальных различий. Те же углеводороды, только более лёгкие.

— Вы бы не смогли дать мне на пару деньков ваши материалы? Анализы исходящих газов, ферроокисного спектра, как вы красиво назвали, и термодинамические расчёты. Я попробую применить к нашему случаю. Вернее, посмотрю, насколько это окажется возможным. Работать ведь вам придётся. — Лебедева сунула снимок под стекло: — Для памяти. Считайте, что получили первое задание.

— Понял… А образцы пород у вас есть?

— Скоро будут. Хотите взглянуть?

— Мы бы сделали анализ по нашей методике. Возможно, многое прояснится.

— Встречный план? — Анастасия Михайловна сделала пометку на перекидном календаре. — Буду иметь в виду. Вот вам и геология.

— Где находится это место?

— В Монголии, Кирилл Ионович, в безводной пустыне.

— Хоть бы одним глазком взглянуть.

— Нет ничего невозможного… Вам много придётся ездить.

Кирилл вышел от Лебедевой со смешанным чувством радости и озабоченности. Предложенный вариант выглядел блестящим, но мысль о тяжёлом объяснении с шефом навевала уныние. Несмотря на выстроенный в уме частокол неоспоримых логических доводов, не было абсолютной уверенности в собственной правоте. Попахивало если и не предательством — Доровский первым подал пример, — то не очень достойной спешкой, трусостью даже, если быть до конца честным. Возможно, он несколько поторопился, дав увлечь себя случайно выстроившемуся сцеплению событий.

Кирилл вызвал лифт и поднялся на девятый этаж, где должен был находиться кабинет Светланы. Смешно было на что-то надеяться, когда он отворял тяжёлую с бронзовой ручкой дверь, но сердце взволнованно билось. Склонившаяся над шлифовальным кругом женщина в белом халате не обернулась на скрип, поглощённая делом. Страдая от ощущения, что совершает нечто запретное, Кирилл торопливо огляделся. Справа от входа стоял вытяжной шкаф с люминесцентным спектрофотометром, а возле окна широкий стол, над которым возвышались заставленные окаменелостями полки. По фотографиям, вставленным в зазоры раздвижных стёкол, он сразу же понял, что это её место. Сверкающие на чёрном глянце диатомеи завораживали неземным совершенством. Кирилл перевёл взгляд на пустое, задвинутое под стол кресло. Здесь она сидела, приникнув к окулярам микроскопа, говорила по этому телефону, поливала из помутневшей колбы колючие кактусы на подоконнике. И она обязательно вернется сюда, где даже вещи хранят невидимое её отражение.

— Вам кого? — окликнула женщина, обратив на Кирилла отсутствующий и вроде как чем-то обиженный взор. Её руки в резиновых перчатках были заляпаны шлифовальной суспензией.

— Простите? — вздрогнул он, застигнутый врасплох.

— Кого надо, спрашиваю?

— Светлану Андреевну, — вновь обмирая внутри, ответил он изменившимся голосом.

— В отъезде она, милый человек.

— Когда вернётся, не скажете? — зачем-то спросил он и, не дожидаясь ответа, надавил тугую ручку.

— Да уж после Нового года, никак не раньше, — услышал уже из коридора.

— Спасибо, — догадался бросить скороговоркой. — Извините за беспокойство.