Пять песен мира. Книга 1

Глава 5

Алекса грубо стукнули в плечо, и он проснулся, с непониманием моргая и пытаясь прояснить взгляд. Щеки его слегка запали, под глазами появились небольшие мешки. От головной боли Алекс поморщился, и затем взглянул на Айрис, глядевшую на дорогу.

Машина стояла, но мотор мерно подвывал. Техника была в порядке, и это ввергло Алекса в замешательство.

— Почему стоим? — не удержался Алекс от вопроса, и, когда огляделся, сам всё понял.

Из разбитых окон торгового центра валил дым, а оконные рамы объяло языками пламени, захватившего здание целиком. Рядом с углом, недалеко от двери завалившейся двери парадного входа в вестибюль, Алекс увидел Клифа, осторожного смотревшего из-за угла с излучателем наготове. Клиф быстро прощупал машину взглядом, увидел в салоне знакомые лица, и коротким жестом приманил кого-то, стоявшего позади себя.

Полицейский наряд, тот самый, что задерживал их однажды, когда Айрис напала на Нэвила, выдвинулся из-за угла и оперативно зашагал к машине, внимательно оглядывая окрестности и водя излучателями из стороны сторону в поисках возможных целей. Щеки полицейских были измазаны копотью и грязью, похоже, им пришлось выбираться из охваченного огнем здания. Форма была порвана, запачкана пылью, выглядела сильно потрепанной, в некоторых местах виднелись лоскуты обгоревшей ткани. На плечах у клифа болтался оторвавшийся шеврон, а от отличительных офицерских признаков даже следа не осталось — погоны кто-то оторвал.

Если при первой встрече у Клифа и его людей вид был не особо приветливый, то сейчас его можно и вовсе было назвать остервенелым. Алекс силился представить, что им пришлось пережить, ведь у них такой машины-невидимки не было.

К счастью, стрелять ни в кого не пришлось, и Клифу со своими людьми удалось достаточно быстро добраться до машины, встав вокруг нее организованным оцеплением.

Айрис не догадалась открыть замки, пока Клиф мягко и коротко не стукнул кулаком по стеклу задней двери. Замки щелкнули, и под весом всего наряда задние стойки амортизаторов машины немного просели. Клиф уселся в кресло последним, хлопнул дверцей, но совсем не почувствовал, что оказался в защищенной крепости.

— Едем. Едем очень быстро, — мрачно приказал Клиф, и Айрис послушно нажала на педаль, погнав машину дальше по улице. — Сейчас нам надо любой ценой попасть в эвакуационный пункт.

Полицейские не спешили расслабляться. Они внимательно глядели в окна, направив в них излучатели, и готовились в любой момент давить на спуски. Алекс хотел сказать, что машину звуковики не видели, но почему-то побоялся этого. Айрис с чего-то вдруг тоже посчитала это целесообразным, не став ничего говорить. Мало ли, они решат забрать машину, а Алекса с Айрис выбросить за борт?

Поступок курсанта внушал Айрис и Алексу отнюдь не самые позитивные мысли. Никто из них не догадывался, как ситуация сказалась на психологическом состоянии полицейских, посему приходилось проявлять излишнюю осторожность.

— Люди с катушек съехали, — сердито произнес Клиф, раздраженно дернув краем губы. — Вместо того, чтобы помогать друг другу, стали грабить, убивать, и насиловать. С награбленным старались уйти к эвакуационным пунктам.

— Ого, — ответил Алекс просто для галочки. Он даже не знал, что можно было сказать. Да и очевидно, что Клифу просто хотелось выговориться. Просто выговориться, как случайному прохожему, чтобы стало легче.

— Когда везде летали эти твари, люди еще вменяемо себя вели. Пытались сбежать, спасали друг друга. А когда звуковики вдруг собрались в кучи, и рванули в сторону твоего дома, — вдруг Клиф осекся, и хмуро посмотрел на Алекса. Со злобой на себя самого. — Где твой старик, малой?

Алекс насупился и промолчал. В груди защемило до боли. Клиф по взгляду Алекса всё понял, не став лезть с расспросами, и просто сказал:

— Он хотел умереть, как герой. Спасая чью-то жизнь.

— Лучше бы свою спас, — буркнул Алекс.

— Сколько же уродов в Дираксисе, а? — тихо проговорил один из полицейских, погрузившийся в мысли. — Когда улетели звуковики, вылезли всякие недомерки, устроили беспорядки. Это же надо…. Воспользоваться нападением звуковиков, чтобы урвать себе побольше. Просто невероятно….

— Внимание всем постам, — вдруг на груди Клифа ожила радиостанция, заговорив искаженным помехами голосом дежурного. — Снимайтесь и срочно направляйтесь к ближайшим эвакуационным пунктам. До сброса третьего кольца осталось пятнадцать минут.

Клиф вдруг нахмурился, снял рацию с кармана, и нажал на кнопку:

— «Заслон-15», дежурному. Как это — сброс через пятнадцать минут? В Демьяне еще полно людей. Забрать удалось не всех. На Омеге куча места. Вы не ошиблись? Прием.

— Дежурный, «Заслону-15». Вы еще живы? Охренеть. Почему молчали на перекличке? Кроме вас на связь больше никто не выходил…. Да, всё верно, «Заслон-15». Эвакуацией больше заниматься некому. Все военные брошены на защиту Омеги. Демьян защитить невозможно из-за неисправности крепостных акустических орудий. Там еще эта хрень…. Рука. Она до сих пор на месте, и звуковики оттуда прут нескончаемо. Второй барьер они преодолеть не могут. Правители приняли решение Демьян отделить из соображений безопасности всего Человечества. Согласно Завету о Выживании. Если этого не сделать — Дираксис рухнет в облака. Тогда все мы погибнем.

— Но…. Тут есть выжившие. Нас подобрали двое. Могут быть еще. Мы что, должны их бросить? Прием.

— Так точно, — равнодушно отчеканил дежурный. — Директива обжалованию не подлежит. У всех, кто выжил, есть пятнадцать минут на то, чтобы достигнуть эвакуационного пункта и прибыть на Омегу. Больше времени дать не могут.

Клиф замолчал.

— «Заслон-15», как приняли меня, прием.

— Дежурный, я принял. Выдвигаюсь к эвакуационному пункту. Конец связи.

Рация пшикнула, Клиф отпустил кнопку, и повесил станцию обратно на нагрудный карман. Вид у Клифа сделался озадаченный и даже немного отстраненный.

— У вас есть связь? — спросил Алекс.

— Недавно восстановили. Как и питание. Буквально пару минут назад, — пояснил Клиф. — Когда эта тварь появилась — по городу будто электромагнитным импульсом шарахнуло.

Айрис вела машину достаточно умело. Валериан упорно занимался с ней вождением какое-то время, но потом перестал, с головой погрузившись в дела. Впрочем, пройденных уроков хватило, чтобы вести автомобиль уверенно и эффективно. Иногда машина дергалась на кочках, иногда приходилось объезжать брошенные автомобили, и Алекса то слегка подбрасывало, то клонило из стороны в сторону.

— А почему…. — Алекс обратился к Клифу как-то неуверенно, будто бы собираясь задать неуместный вопрос. — Почему вам не помогают военные?

— Потому что в этом чертовом городе что-то умеют только забарьерные летные звенья, — пояснил Клиф. — Ты разве ничего не видел?

— Видел, — тихо ответил Алекс, вспоминая сбитые аэролеты.

— Вот и ответ, — заключил Клиф. — Асы за барьером, а те, кто что-то умеет, находятся в пределах Альфы. В безопасности. Защищают чиновников. И чиновники их никуда не отпустят.

— Понятно, — вздохнул Алекс.

— Нам нужно забрать Данни, — Айрис вдруг влезла в разговор, и глядела на приближавшийся поворот. — Эта улица ведет к его дому. Нам….

— Ваш друг, скорее всего, мертв, — сурово заключил Клиф. — У нас нет времени на выяснение обстоятельств. Ты не слышала, что Демьян скоро отсоединят от Дираксиса?

— Нам нужно забрать Данни, — сказала Айрис, вцепившись в руль и ничего не желая слушать. Она увидела в зеркале заднего вида хмурый взгляд Клифа, но ее было не напугать. — Мы заберем Данни. Заберем. И меня не волнует ничего.

Айрис почувствовала, как ей в спину надавило что-то твердое, но машину останавливать даже не собиралась. Алекс увидел, что полицейский упирал резонатор штурмового излучателя в спинку ее кресла, и был готов в любой момент надавить на спуск.

— В-вы что делаете? — удивленно спросил Алекс с дрожью в голосе. — Она же человек!

— И подвергает всех опасности ради своих интересов, — цинично отозвался Клиф. — Айрис, не меняй курса. Двигайся в прежнем направлении.

— Я заберу Данни! — внезапно Айрис сорвалась на крик.

— Да, — Алекс поддержал ее. — Мы не можем бросить друга!

— Ладно, — Клиф вскинул руки в примиряющем жесте. — Ладно. Только сначала дай нам выйти из машины. Мы пойдем пешком, а ты катись, куда тебе хочется. Только учтите, что ваш трусоватый дружок, скорее всего, уже греет задницу в аэролете, и находится на подлете к Омеге.

— Он просто побежал помогать родителям, — оправдывала Айрис. — Вы его не знаете!

— Ради Бога, — Клиф пожал плечами. — Останови машину.

Айрис послушно надавила на педаль тормоза, автомобиль медленно остановился, и целившийся в Айрис полицейский сразу же огрел ее прикладом по голове. Она лбом рухнула на руль, заставив клаксон взвыть.

Алекс едва успел дернуться в сторону агрессора, и сразу заметил боковым зрением увесистый кулак Клифа. Перед глазами Алекса вспыхнуло, он ударился об стекло и отключился.

Проснулся он с дикой головной болью, и увидел металлический потолок грузового отсека транспортного аэролета. Глаза открыть удалось с трудом. Гул несущих лопастей и клекот турбин доносился до слуха приглушенным. Не очень отчетливо, и очень тихо, с левой стороны отсека доносилось многоголосое бормотание.

Аэролет подбросило на воздушной яме, и Алекса затошнило. К горлу подступил рвотный ком, но его удалось проглотить, ощутив во рту гадкий кислотный привкус. С тихим стоном Алекс перевернулся на бок, и увидел сидящую на лавочке Айрис, освещенную светом ламп салонного освещения.

Рука ее была прикована наручником к прочному металлическому поручню. Она понуро опустила голову, лицо ее закрывали пряди белых волос. Сквозь сон Айрис издавала тихие стоны, и плечи ее иногда вздрагивали, будто бы она видела кошмар.

— Айрис…. — сердце Алекса забилось чуть сильнее, восприятие обострилось, а взор и слух сделались более ясными. Естественное мужское желание помочь девушке, попавшей в беду, вынудило Алекса попытаться встать с лавочки, но загудели генераторы магнитных наручников, и Алекс смог только сесть, почувствовав, как тяжелый браслет до боли сдавил запястье. — Черт…. Моя голова….

— Смотрите…. Ох, твою же мать! — послышался слева взволнованный мужской баритон. — Твою же мать!

Раздался оглушительный металлический грохот, а затем скрип, да такой, что у Алекса голова чуть не лопнула и он сильно сморщился. Взглянув влево, он увидел небольшую группу людей в гражданской одежде, столпившихся у иллюминатора.

На лицах застыли разные выражения: тяжелое отчаяние, гнетущая скорбь, испуг, от которого бледнели щеки. Алекс слышал всхлипы, слезливые бормотания, и речи, порожденные шоком: «Там же мама…. Там осталась мама!», «Как так…. Где чертовы военные!? За что мы платим!?», «Бонни еще не успела выбраться!», «Падает…. Смотрите, падает! Город падает!»

Алекс оглянулся, и приблизил лицо к небольшому иллюминатору. Громадное городское кольцо медленно погружалось в облака, и накренилось, будто тонущий корабль. Здания складывались, как карточные домики и весь Демьян моментально заволокло пылью. С края кольца сыпались автомобили, падали люди, и народ у иллюминатора плотнее прильнул к стеклу, издавая нервные возгласы.

Сердце Алекса защемило до боли от жалости к ним. А в душе вспыхнула еще большая ненависть к звуковикам. И к тем, кто одобрил отделение кольца. Наверняка никто об этом не знал. Никто. Только Алекс и Айрис точно были в курсе.

Как можно было так бесчеловечно отнестись к собственному народу? Как можно было бросить столько людей умирать? Ради чего?

Алексу это оставалось неясным, непонятным, но то, что это его разозлило — факт. Когда всё переменилось, слова Валериана о том, что люди просто использовали друг друга и бросали в неудобный момент, обрели смысл. Но чем же правителям насолили собственные граждане? За что их убили?

За что их родные проливали слезы и страдали?

Было непонятно, но от досады зубы сводило.

И Данни….

Алекс с тоской понял, что Данни, скорее всего, погиб. И то, что Клиф называл его трусоватым, непомерно злило.

Падавшее городское кольцо создало огромнейшую разницу потенциалов в воздушных массах. Ветер поднялся такой сильный, что аэролет затрусило, кренило из стороны в сторону, затягивало обратно к городу, как утопленника следом за тонущим в море камнем. Люди с криками падали на пол, хватались за поручни и друг за друга, а Алекс так вообще свалился с лавки вместе с Айрис.

— Данни…. — тихонько пробормотала она севшим голосом, и в носу ее защипало от подступивших к глазам слёз. Она залезла обратно на лавку, поджала под себя ноги, и уткнулась лицом в коленку.

Вскоре аэролет перестало трусить. Демьян скрылся в облаках, бесследно исчезнув, и напоминанием о нем остался только браслет, дающий доступ в мастерскую отца. Алекс разглядел браслет с кулоном в виде планеты, которую рассекало молнией.

«Там ты узнаешь правду о звуковиках» — Алекс вспомнил слова Валериана, но понял, что эта возможность потеряна навсегда.

Да и думать об этом не хотелось.

Омега находилась на приличном расстоянии от Демьяна. Оно примыкало ко второму кольцу в качестве дополнительного, и предназначалось для размещения крепостных орудий и военной техники на случай падения Первого барьера. Но, как это обычно происходило, использовали его не для того, зачем оно изначально было создано. Причем, явно не от недостатка финансирования.

Алекс устало взглянул в иллюминатор. Аэролеты с беженцами плавно приземлялись на переполненные посадочные площадки. Это удивило его. Народа было настолько много, что пилотам приходилось зависать над толпившимися беженцами, и ждать, пока солдаты в черной военной форме разгонят их.

Давалось это нелегко. Бойцам приходилось расталкивать людей и чуть ли не утрамбовывать их в толпу, чтобы хоть как-то расчистить тесное посадочное пространство. Люди пререкались, ругались, иногда даже лезли в драки, но военные быстро усмиряли их прикладами или ударами ног.

Обессиленных беженцев не нужно было сильно бить, чтобы успокоить, но действия военных Алекса возмущали. У него возникло гадкое ощущение, что выживших принимали на Омеге как незваных гостей. Будто бы не собственные граждане искали безопасного места, а с посторонней территории прибыли голодные рты, которые кормить никто не намеревался.

Аэролет, в котором был Алекс, плавно завис над посадочной площадкой. Люди с испугом подняли головы, глядя на аэролет так, будто бы он вот-вот собирался сесть прямо на них. В толпе возникли волнения, но гомона не было слышно из-за гула несущих лопастей. Потоками ветра с голов сносило головные уборы и уносило прочь, одежда горожан исходила волнами, а сальные волосы женщин моментально растрепались и непослушными прядями накрывали испачканные лица.

Группа военных с излучателями втиснулась в толпу, и один из них, самый рослый, стал кричать командным басом:

— Быстро разошлись! Не толпитесь! Пройдите к КПП Омеги! Не создавайте столпотворение! Вы препятствуете посадке!

Некоторые услышали, но из-за клекота турбин и гула лопастей до ушей многих крики просто не дошли. Команды повторять никто не стал. Военные выставили перед собой излучатели боковыми сторонами, будто снегоуборочные ковши, и стали бесцеремонно расталкивать людей в разные стороны. Жесткие элементы излучателей больно впивались людям в спины, в ребра, едва ли не доламывая и без того хрупкие, а у некоторых и уже поврежденные кости.

— Живее! Чертовы нахлебники! — кричал рослый командир. — Что смотришь? А? Иглу на две вторых в глаз получить хочешь? Живее, пока прикладом по башке не огрел!

— Да что же вы творите! Что вы творите?!

— Мне больно!

— Вас просили не толпиться! Вы же как бараны тупые!

С трудом, но толпа постепенно расходилась, освобождая бетонный участок для посадки.

Пилот аккуратно опустил рычаг общего шага, и плавно посадил аэролет на шасси, затем щелкнув несколькими тумблерами на панели управления. Несущие лопасти медленно остановились, и с улицы вдруг послышалась вся гамма человеческих голосов.

И гамма неприятная.

Кто-то жалобными криками пытался позвать родственников, но в ответ слышал лишь другие крики, и отнюдь не те, которые хотелось слышать. В толпе навзрыд ревели дети, какая-то девочка, сидевшая на сбитых коленках, видных через порванные штаны, писклявым голоском кричала сквозь слезы: «Мама! Мамочка!», но ее будто никто не слышал. Перед ней мелькали ноги проходящих мимо людей. Чужие ноги. Иногда ее плеча кто-то касался, девочка в надежде оборачивалась, но видела только чужие лица, изможденные тоской и отчаянием. Пристально глядя на девочку, люди понимали, что мать она больше никогда бы не увидит, как бы громки не были ее крики.