Путь шута

Эпилог

Огромная розовая луна висит в фиолетовом небе, словно надкушенный богом персик. До полнолуния осталось два или три дня, и по краю лунного диска проходит узкая темная тень. Такая же тень, только пошире, лежит на палубе двадцатитонной яхты, покачивающейся на ленивых волнах Эгейского моря. В тени — часть кормовой надстройки и пространство от полуюта до мачты; правый борт, напротив, ярко освещен отраженным светом луны. На фоне небосвода цвета густого домашнего вина неправдоподобно четко вырисовывается фигура высокого широкоплечего мужчины, стоящего лицом к морю и опирающегося на фальшборт. Его седые волосы в лунном свете отливают благородным серебром. За ухом виден тоненький проводок, похожий на устройство «hands free», но без микрофона. Он одет в черные брюки свободного покроя и темно-зеленую спортивную куртку с изрядным количеством карманов. На ногах у него мягкие мокасины, в которых можно совершенно бесшумно ступать даже по хрустящему гравию. При надлежащей сноровке, разумеется.

За спиной у мужчины, в густой лунной тени, открывается дверь кормовой надстройки. Слышится мягкий резиновый шелест, тихий гул сервопривода. На палубу выкатывается инвалидная коляска — изящная и элегантная, будто дорогая спортивная машина. Выкатывается и застывает в двух метрах от борта, на границе отраженного света.

— Добрый вечер, Капитан, — произносит мужчина, не оборачиваясь. Голос у него сильный, но немного гнусавый, как бывает, если у говорящего сломан нос. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Ты меня не видишь, Локи, — ворчливо отвечает сидящий в коляске. Судя по дребезжащему надтреснутому тембру, он — глубокий старик. — Ты же стоишь ко мне спиной. Впрочем, чего еще можно ожидать от человека, выросшего в трущобах!

— Даже если бы я повернулся, Капитан, — укоризненно говорит Локи. — Даже если бы я повернулся… Вы ведь наверняка сидите в самой тени, как обычно? Я прав? Но мне нет нужды вас видеть. Скажем проще: если бы вы не чувствовали себя достаточно хорошо, никто не вытащил бы вас на палубу этой посудины. Мне пришлось бы спускаться в каюту.

Капитан шипит, как рассерженный кот.

— Посудины? Ты сказал «посудины», Локи? Да это же сама «Герцогиня Мальборо», копия знаменитой яхты, построенной в 1925 году на королевских верфях в Плимуте! Отделка салона работы знаменитого Феррелли. Гобелены Жюссо, столовое серебро восемнадцатого века, севрский фарфор! И у тебя поворачивается язык называть этот шедевр посудиной?

Он захлебывается сухим кашлем. Локи, по-прежнему не оборачиваясь, пожимает широченными плечами.

— Я сухопутная крыса, Капитан. Для меня любая лодка — корыто. На воде я себя неуверенно чувствую. Кроме того, мне наплевать, какой у вас там фарфор в каюте. Все, что не помогает кораблю плавать, — балласт, точно так же, как все, кто не помогает нашему делу, — человеческий мусор.

— Ты читал Достоевского, Локи? — неожиданно спрашивает старик.

Великан отвечает не сразу, будто пытается распознать скрытый в этом вопросе подвох.

— Того парня, который написал «Преступление и наказание»? Да, читал. Мне не понравилось.

— Это странно, друг мой. Впрочем, если бы ты прочел другой его роман, ты, возможно, изменил бы свое мнение. Революционеры все те же, что и во времена Нечаева…

— Кто такой Нечаев? — подозрительно спрашивает Локи. — Друг Троцкого?

— Скорее предшественник. Тоже из России. Кстати, ты не находишь, что в истории революционного движения чересчур много русских?

Воцаряется долгое молчание. Потом Локи медленно поворачивается к старику. У него не слишком запоминающееся мужественное лицо голливудского актера второго плана — выдающийся подбородок, четко очерченный рот, перебитый посередине нос. На вид ему можно было бы дать лет тридцать пять — сорок, если бы не совершенно седые волосы.

— Это следует понимать как намек, Капитан?

— На что? Разве ты русский? Я всегда полагал, что ты родился в Бразилии.

— Точно, Капитан. И мама моя была из племени гуарани. А папу я никогда не видел, но подозреваю, что он был португальский еврей. Мы говорили об этом еще в первую нашу встречу пять лет назад. Скажите, Капитан, вы никогда не боитесь?

— Боюсь? Чего мне следует бояться, мой мальчик?

— Того, что вам когда-нибудь оттопчут ваши длинные уши.

— Ах, этого… Нет, пустяки. На самом деле я встревожен, Локи. По-моему, это была не лучшая ваша идея. Ты уверен, что этот русский полковник действительно враг режима?

И снова Локи медлит с ответом.

— Он был важной шишкой у себя в стране, — говорит он наконец. — Пока эта страна существовала, конечно. Потом, когда все пошло прахом, он присоединился к тем, кто пытался добиться реванша… но, кажется, не сошелся с ними во взглядах. Они избавились от него, вышвырнули, как ненужную вещь. Странно еще, что он остался жив. Обычно «Перун» не оставляет свидетелей. Так или иначе, он пришел к нам. Он наш человек, Капитан, я это чувствую.

— Или хитроумно внедренный к вам агент. — Старик усмехается. — Русские традиционно сильны в таких играх. Этот вариант вами не отрабатывался?

— Не считайте нас идиотами, — сердито говорит Локи. — Разумеется, мы его проверяли.

Капитан вздыхает.

— В конце концов, это ваше дело. Я только пытаюсь дать совет… Ладно, будем считать, мы друг друга поняли. Что там у нас с «ящиком Пандоры»?

— Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, Капитан. Ситуация в значительной степени вышла из-под контроля… но, может быть, это и неплохо.

— Поясните, — сухо требует старик.

— Парень, которого мы использовали для того, чтобы ликвидировать Скандербега… ну, этот малолетний киллер…

— Я помню. Дальше.

— Скандербег оказался умнее, чем мы предполагали. Сначала он договорился о встрече с людьми Хаддара у себя на вилле, однако в последний момент все переиграл. Новая встреча была назначена в Ланабрегасе, в заброшенном монастыре. Хаддар забеспокоился, но ему слишком хотелось получить «ящик». Поэтому он направил туда своего ближайшего подручного Тони Каско.

— Знакомая фамилия… Это не тот Каско, которого на прошлой неделе экстрадировали в Гаагу?

— Именно. Ланабрегас оказался ловушкой. Там был целый батальон миротворцев, хаддаровских бандитов переловили, как курят. Но Скандербег туда не приехал.

— Вот как? — несколько фальшиво удивляется Капитан.

— Представьте себе. Он вышел на связь с президентом Тетой и сообщил ему, что держит руку на кнопке «ящика Пандоры». Президента к этому времени уже проинформировали о масштабах грозящей катастрофы, так что он, в общем, был готов к диалогу. Нам не удалось точно установить, какие условия выдвинул Скандербег, но, судя по всему, речь шла о создании греческой автономии на юге страны.

— Как интересно! И чем же все закончилось?

— В самый напряженный момент переговоров наш киллер застрелил Скандербега.

Локи делает паузу, явно ожидая, что старик о чем-нибудь его спросит, но тот терпеливо ждет продолжения.

— Можно было бы радоваться, но парень привел за собой целую команду миротворцев. Был штурм, небольшая стрельба, однако в целом захват прошел на удивление гладко. Все это, конечно, из-за мальчишки. Если бы не он, Скандербег ушел бы вместе с «ящиком».

— А так «ящик» оказался у ваших врагов, — мягко говорит Капитан.

Локи пожимает плечами.

— Со мной было шесть человек — маловато, чтобы вступать в бой с двадцатью волкодавами из военной полиции миротворцев. Мы даже из укрытия выходить не стали — просто сидели и смотрели, как они уносят «ящик». Главное, что он не достался Хаддару. Этот сумасшедший сукин сын мог бы, не задумываясь, уничтожить Белград или Софию.

— Правильно ли я понимаю, что, если бы он решил стереть с лица земли Париж или Лондон, ты не стал бы так волноваться? — вкрадчиво спрашивает старик.

— Стал бы, — в тон ему отвечает Локи. — Потому что я не душегуб, а профессиональный революционер. Польза от уничтожения одного-единственного мегаполиса не перевешивает того вреда, который будет нанесен нашему движению. Помните разрушение Манхэттена двадцать лет назад? Запад использовал его как предлог для разгрома исламских организаций, хотя уже тогда было понятно, что это провокация. Кому будет выгодно, если такое мощное оружие, как «Пандора», снова попадет в руки мусульманских фанатиков? Только Западу…

Негромкое покашливание старика заставляет его замолчать.

— Ты так ненавидишь Запад, Локи, что готов обвинить его в чем угодно, даже в покушении на собственную гегемонию. Нет, дорогой мой, «ящик Пандоры» действительно очень нужен Западу, но не в качестве орудия самоубийства. Мы стоим на пороге великих войн, совсем непохожих на войны прошлого. В этих войнах будут сражаться не солдаты, а вирусы, целью атак станут не укрепрайоны, а цепочки ДНК… То устройство, за которым вы охотились в Тиране, было, если хочешь, первым, экспериментальным оружием этих будущих войн.

— Какой смысл теперь спорить об этом? Скандербег мертв, Хаддар остался ни с чем, а «ящик Пандоры» вчера вечером вывезен на базу Авиано. Операция завершена, Капитан.

Старик спокойно пыхтит трубкой. Ароматный дым табака плывет над палубой, медленно растворяясь в душной средиземноморской ночи.

— Ты навестил меня здесь только для того, чтобы рассказать о своем провале, Локи?

— Это не провал, Капитан. Да, мы упустили «Пандору», согласен. Зато мы кое-кого нашли, и этот кое-кто может в перспективе оказаться полезнее любой бомбы.

— Ты имеешь в виду мальчишку? — фыркает старик. — Тринадцатилетнего киллера?

Локи перестает раскачиваться и нависает над ним уменьшенной копией Пизанской башни.

— Именно, — отвечает он, гнусавя еще больше обычного. — Этот мальчишка — настоящий клад. Он хладнокровен, умен и быстр. Не помню, говорил ли я вам, но я рассчитывал убрать его после окончания операции. Однако он вовремя подстраховался, заручившись поддержкой миротворцев, и теперь к нему так просто не подобраться. Он живет на их базе в Дурресе, а его мать «голубые каски» вывезли из Тираны и где-то прячут. Согласитесь, нестандартный ход для тринадцатилетнего подростка.

— У него ведь был еще брат, — задумчиво произносит Капитан. — То ли Руди, то ли Руфи…

— У вас великолепная память. Брата звали Раши, и его убили по приказу Скандербега. Подозреваю, что именно этот приказ стоил Хризопулосу жизни.

— Зачем понадобилось его убивать? — В голосе старика звучит раздражение. — Неужели этот идиот не понимал, чем рискует?

— У него были свои представления о риске. К тому же Скандербегу позарез нужно было склонить к сотрудничеству отца братьев, Ибрагима.

— Он, кажется, физик? — Старик вдруг начинает кашлять. Он кашляет довольно долго, и все это время Локи терпеливо ждет, не стараясь как-то помочь собеседнику, но и не надоедая ему бессмысленными вопросами вроде «с вами все в порядке?» или «не хотите ли воды?». Когда приступ заканчивается, он отвечает:

— Да, и один из лучших в стране. К сожалению, все это в прошлом. Он умер во время штурма — по-видимому, от сердечного приступа.

— Жаль, — медленно произносит старик. — Вот с ним я бы с удовольствием побеседовал…

— Что касается мальчишки… — терпеливо напоминает Локи. — Насколько я понимаю, у миротворцев есть два выхода — оставить его на произвол судьбы, и в этом случае мы наверняка до него доберемся, либо взять на свое попечение. Предполагаю, что они выберут второе. Мальчишка слишком хорош, чтобы так от него отказываться.

— А если они решат привлечь его к суду? Парень-то по уши в крови…

— Наверняка нет. Побоятся огласки. К тому же он действительно отдал им «ящик» прямо на блюдечке, — не говоря уже о том, что завалил самого Скандербега… Думаю, что они захотят его использовать. Возможно, отправят в один из своих учебных центров. Задатки у него великолепные, при надлежащей тренировке из парня выйдет суперпрофи.

— Допустим. Но нам-то от этого какой прок?

И без того маловыразительное лицо Локи превращается в каменную маску.

— Простите, Капитан, но иногда мне кажется, что вы нарочно прикидываетесь тугодумом. Вам наверняка давно уже все понятно. Учеба рано или поздно закончится, и парень станет одним из них. Они будут доверять ему, они будут относиться к нему как к своему. И тут на сцене вновь появимся мы. Компромата на него у нас предостаточно. А когда он добьется первых успехов в карьере, то неизбежно почувствует страх перед всем, что может её исправить. Вот на этот крючок мы его и поймаем…

Негромко гудит сервопривод. Судя по звуку, старик катается на своем кресле из стороны в сторону, по-прежнему не покидая пределов, очерченных лунной тенью.

— Если я правильно понял, Подполье хочет заслать к «голубым каскам» крота?

— Можно сказать и так, Капитан. Только он узнает о своей миссии значительно позже, чем обычный крот. Фактически мы будем вести его «втемную». Идеально было бы подвести к нему еще одного агента, который бы играл роль связующего звена между парнем и нами, но это уже детали, о которых еще будет время подумать.

— Содержать такого крота — дело хлопотное, мой мальчик. Вам потребуется создать целую систему мобильного наблюдения и контроля… иначе все усилия снова пойдут прахом. А на это потребуются деньги, много денег…

Локи выразительно молчит.

— Да-да, я понимаю, что ты именно за этим и пришел ко мне. Я не тешу себя иллюзиями, будто ты и твои товарищи придаете моим советам какое-то значение. Не будь я бенефициарием вашей организации, их бы никто не потрудился выслушать.

— Не стоит передергивать, Капитан! — очень натурально возмущается Локи, но старик перебивает его:

— Тем не менее это так, мой мальчик. Вы не прислушались ко мне, когда я рекомендовал осуществить операцию по изъятию контейнера собственными силами, без привлечения местных специалистов. Ты не намерен всерьез относиться к моим опасениям относительно русского полковника. Хорошо. Пусть так. Это ваша игра, и рискуете в ней вы. В конце концов, я старый инвалид, доживающий свой век на борту набитой антиквариатом «посудины», как ты изволил выразиться…

Локи тихо скрипит зубами. По-видимому, он выслушивает подобные сентенции уже не первый раз.

— Тем не менее я всегда выполняю свои обязательства. Какая сумма понадобится вам для операции по внедрению крота?

— Я не готов назвать окончательную цифру. Пока что у меня на руках только предварительные расчеты.

— Все равно мне нужно на них посмотреть, — ворчит старик. — Они при тебе?

— Разумеется. — Локи дотрагивается до змеящегося за ухом проводка. — Скопировать их на ваш лэптоп?

— Будь так добр. — Капитан щелкает чем-то в темноте. — Ну же, я жду.

— Один момент. — На конце проводка зажигается крохотный сиреневый огонек. Несколько секунд мерцает, потом гаснет. — Данные у вас.

— Посмотрим, посмотрим, — бормочет старик. На коленях у него вдруг разливается небольшое овальное озерцо призрачного голубоватого света. — Так, это вроде бы то, что нужно… Мониторинг… подстраховка… двойной контроль… Кстати, я что-то не вижу файла с отчетом о проведенной операции. Локи, мой мальчик?

— Он еще не готов, Капитан, — с легким вызовом отвечает его собеседник. — Мне показалось, что сейчас важнее принять решение по этому вопросу. Вы не согласны?

— Это уже не первый случай такого рода, — назидательно сообщает ему Капитан. — Вы постоянно затягиваете с отчетами. Недопустимое легкомыслие.

— Я революционер, а не бухгалтер, — огрызается Локи. — Но вы прекрасно знаете, что я никогда не присвоил бы ни цента из денег, предназначенных для нашей борьбы.

— Ну разумеется, разумеется, — примирительно отвечает старик. — Все же в делах такого рода должен быть определенный порядок… Ладно, будем считать, что я получил некоторое представление о стоимости разработанной тобой операции. Насколько я понимаю, ты хотел бы получить деньги несколькими траншами с интервалом в полгода?

Локи кивает. Капитан вновь щелкает какими-то кнопками.

— Хорошо, это можно будет устроить. Деньги, как всегда, будут поступать на номерные счета в Лондоне и Люксембурге. Однако, возвращаясь к нашему разговору об отчетности…

Он замолкает на полуслове. Локи с тревогой смотрит на мерцающее у него на коленях голубоватое озерцо.

— На этот раз я потребую отчета за каждый этап операции. Не позднее чем за месяц перед очередным траншем. В противном случае финансирование прекратится. Совсем.

— Вы невозможный занудный старикашка, — с тщательно скрываемым облегчением произносит Локи. — Представляю, как радовались ваши подчиненные, когда вы наконец ушли в отставку. Кем вы были у себя в корпорации? Вице-президентом?

— Сейчас это не имеет значения, — сухо отвечает Капитан. — Ты хотел обсудить со мной еще какие-нибудь вопросы?

Локи качает головой.

— На самом деле мне уже пора, Капитан. Скоро рассвет, а я хочу добраться до Палеохоры затемно. Хозяйка пансиона, где я остановился, придерживается довольно строгих правил.

Озерцо голубого света на коленях старика медленно гаснет.

— Что ж, не смею задерживать, мой мальчик. Кстати, ты побывал уже на руинах дворца Миноса? Если нет, советую непременно их посетить. Фантастическое место.

— Вот этому совету я непременно последую, — улыбается Локи. — Спасибо, Капитан.

Он коротко, по-военному, наклоняет голову и поворачивается к старику спиной. Делает несколько шагов по освещенной луной палубе и исчезает из виду за темной мачтой. Спустя минуту до ушей старика доносится слабый гул гидравлического двигателя — маленький глиссер Локи, на котором он прибыл на яхту, удаляется в сторону острова.

Капитан терпеливо ждет. Когда звук мотора окончательно растворяется среди мерного плеска волн, разбивающихся об обшивку «Герцогини Мальборо», старик негромко зовет:

— Морван!

За его спиной неслышно открывается дверь.

— Желаете спуститься в каюту, сэр?

— Не сейчас. Ночь прекрасна, Морван. Я хотел бы встретить восход на палубе.

— По утрам здесь довольно свежо, сэр. Вы не простудитесь?

— Вряд ли, друг мой. К тому же я захватил с собой плед. Надеюсь, ты слышал наш разговор?

— Разумеется, сэр. Вы полагаете, они пытаются сделать хорошую мину при плохой игре? Или вся эта болтовня насчет использования мальчишки — всерьез?

Некоторое время старик молчит. Молчит и Морван — невысокий мужчина лет тридцати, с большим носом и густыми черными волосами.

— Скорее второе, — отвечает наконец Капитан. — Хотя это и звучит довольно нелепо. Мне кажется, Локи по-настоящему впечатлен тем, как простой албанский паренек обвел его вокруг пальца. Что ж, надо признать, его план даже может сработать. При определенных условиях, разумеется.

— Но обеспечивать эти условия придется нам, сэр?

— Совсем необязательно. Я бы сказал, что наше участие в этом спектакле сводится к необходимому минимуму. Расходы, конечно, предстоят немалые… однако это своего рода инвестиции в будущее.

— Конечно, сэр, — вежливо соглашается Морван.

— Работать с Подпольем всегда было нелегко. Но иногда результаты превосходят все ожидания. То, что произошло с этим пресловутым «ящиком», — большая удача.

— В самом деле, сэр?

— Балканы — это осиное гнездо, сынок. Всегда были осиным гнездом. Достаточно одного сумасшедшего с палкой, чтобы разворошить гнездо и вновь превратить эти земли в ад. И Хаддар, и Скандербег — такие сумасшедшие. А «ящик Пандоры» — палка.

— Но мне казалось, первоначальный план состоял в том, чтобы передать «ящик» Подполью. Или я чего-то не понимаю?

— Нет-нет, все верно. Другое дело, что мне этот план никогда не нравился. Локи — разумный человек, он не стал бы использовать такое оружие против мирных жителей… но политику Подполья определяет не он. Во всяком случае, не он один.

Старик тяжело вздыхает, не отводя глаз от медленно перемещающейся по небосводу луны. На фоне серебряной дорожки, протянувшейся от самого горизонта, видны маленькие черные точки — то ли плавники дельфинов, то ли головы купающихся в лунном свете нереид.

— Тринадцатилетний мальчик сыграл в свою собственную игру и разрушил всю нашу комбинацию, — задумчиво произносит он. — Локи прав: такими, как он, пренебрегать нельзя. Морван, я попрошу тебя подготовить полное досье на этого паренька.

— В Албании — доинформационное общество, — замечает Морван. — Я сомневаюсь, что в тамошних сетях есть интересующие вас данные.

— Ты никогда не слышал о других способах сбора информации? Раньше, когда не было сетей, такими делами занимались частные детективы. Неужели тебе никогда не хотелось побывать в их шкуре?

— Хорошо, сэр. Я добуду информацию, которая вам нужна. Однако для этого мне придется посетить Албанию.

— Прекрасная страна, — в голосе Капитана слышны ностальгические нотки. — Мне приходилось бывать там еще во времена первого кризиса, в девяносто пятом…

— Вы никогда не упоминали об этом, сэр.

— Разве? Я сопровождал канцлера Враницкого, главу миссии ОБСЕ. Тогда ему удалось невозможное: он спас страну от гражданской войны. Фактически в одиночку.

— Неужели такое возможно, сэр? Я имею в виду — без организации…

— Нет, с организацией у него как раз все было в порядке, только особой пользы от нее мы не видели. Все решалось на личном уровне — он встречался то с президентом, то с партийными лидерами, то с главарями банд, метался между Тираной и Веной, Брюсселем и Вашингтоном, не спал по трое суток кряду… И знаешь, в конце концов это принесло свои плоды. О, Враницкий был великий человек, потомок старинного австро-венгерского рода, кстати. Я многому у него научился…

Он опять замолкает. Морван вежливо ждет продолжения.

— Однажды он сказал: «Балканы — пороховой погреб Европы, а Албания — медленно тлеющий фитиль, который забыли в этом погребе. Полностью потушить его не удастся никогда, но, чтобы избежать катастрофы, мы должны постоянно следить за ним. Если пламя вспыхнет в Тиране, порядку в Европе придет конец».

Капитан качает головой, будто не соглашаясь с давно умершим канцлером.

— С тех пор фитиль вспыхивал не единожды, но огонь так ни разу не перекинулся за пределы Албании. Враницкий ошибся, и все же я не забыл его предупреждения.

— Прошло тридцать лет, — мягко возражает Морван. — Расклад сил в мире изменился.

— Это так. Однако албанская бомба по-прежнему тикает в мягком подбрюшье Европы. Ты знаком с демографической статистикой Балкан?

— В общих чертах, сэр. Я знаю, что албанцы — абсолютные чемпионы по рождаемости. Но и показатели детской смертности здесь тоже очень высоки.

— Это вопрос технологии. Как только они получат доступ к новым универсальным вакцинам, албанская бомба взорвется. Албанцы — прекрасный народ, умный, честный, талантливый… но в один прекрасный день их станет слишком много. Когда демографическое давление станет невыносимым, они превратятся в одну из казней египетских. Догадываешься, в какую именно?

— Полагаю, вы имеете в виду саранчу, сэр.

— Точно, сынок. Первой падет Македония. Потом, скорее всего, Болгария. Потом Сербия. На самом деле все это будет происходить очень быстро. Мы и глазом не успеем моргнуть, как мусульмане опять окажутся у ворот Вены, как в 1683 году.

— Я слышал о таком сценарии, — осторожно говорит Морван. — По-моему, это очередная спекуляция на тему Апокалипсиса.

— А вот тут ты ошибаешься. Речь о подземных процессах невероятной силы, перекраивающих лицо земли. Сейчас мы слышим только слабый далекий гул, но, когда начнут рушиться горы, будет уже поздно. Скажи мне, Морван, что следует делать с процессом, который ты не в силах остановить?

— Постараться возглавить, — хмуро отвечает тот. — Но я не представляю себе, как можно возглавить демографический взрыв — это все равно что оседлать атомную бомбу.

Старик смеется. Нажимает кнопку на ручке своей коляски, и та послушно выкатывается из пятна лунной тени почти к самому борту яхты.

— Хорошее сравнение, сынок. Но если процесс невозможно остановить или возглавить, это еще не значит, что на него нельзя повлиять. Быть может, придет день, когда наши друзья из Подполья помогут нам в этом. Сами или с помощью своего крота.

Ночь вокруг них заметно светлеет… Восточный горизонт уже мерцает опаловым сиянием, луна медленно тускнеет на матовом небосводе, серебряная дорожка тает в темно-зеленых волнах.