Путь Сашки. Книга пятая

Глава 6

Сашка очнулся от резкой боли. Было плохо видно, предметы на расстоянии расплывались в неясные, разноцветные, но в то же время тусклые контуры. И сам он находился в каком — то странном положении: то ли висел, подвешенный за плечи, то ли лежал непонятным образом. Плечи отдавали сильной болью, а вот ни рук, ни ног он не чувствовал. Точнее, откуда — то из тех районов исходили толчки боли, но пошевелить руками и ногами он не мог.

Туман, стоявший перед глазами, стал постепенно рассеиваться, и показались две фигуры, на чем — то сидящие. А ведь он их знает! Но откуда? Кто они?

— Никак наш обрубок очнулся, — произнесла одна фигура голосом маркиза Ильсана.

— Да, милорд, вы правы, он очнулся.

— Очень хорошо, а то я боялся пропустить обед. Сегодня граф обещал нас угостить фаршированной грибами местной уткой. У нас такое блюдо не умеют готовить.

— Совсем не умеют, милорд.

— Как самочувствие, обрубок?

Обрубок? Это они кого спрашивают? Обрубком в детстве звали Дара. Но когда это было! Да и не посмеют теперь его так называть. Сашка хотел ответить, но тяжелый язык повиновался с трудом. И что это за место? Сашка попытался повернуть голову, но это не удалось, она тоже оказалась слишком тяжела. И поэтому он только обвел глазами комнату, где находился. Действительно, комната, только странная. Больше похожа на подземелье. А может, это и в самом деле подземелье? Но в чьем замке?

— Осматриваешься? — Вновь сказала первая фигура. — Это хорошо. Смотри. Думаешь, где ты сейчас? Мы в подземелье снурского замка. Граф Снури сейчас занимается сбором своих вассалов, поэтому мы с тобой сейчас одни. Впрочем, не совсем. Сейчас ты познакомишься с одним человеком. Графом. Настоящим графом, а не самозванцем, как ты.

— Я… не… самозванец… — еле выдавил Сашка. Но сказал так тихо, что даже сам не понял, услышали ли его эти двое. А он их узнал. Один, действительно, маркиз Ильсан, а второй… барон Унгин!

— Чего ты там щебечешь? — Ухмыльнулся Ильсан. — Раньше ты был более громким. И наглым, рабское ничтожество.

— Он, ваша светлость, сказал, что он не самозванец.

— Ах, вот как? Не самозванец, а кто же он? Граф? Ха — ха — ха! Настоящий граф Каркел здесь сейчас будет. Настоящий граф, понял? А вот и он!

Сашка услышал скрип раскрываемой двери, появился человек, лица которого Сашки никак не мог разглядеть, он видел только туловище вошедшего, Сашкина голова никак вверх не поднималась. Человек пододвинул стул и сел на него. Это был… виконт Аларес!

— Что, раб, удивлен? Думал, повесил меня? Повесил только моего батюшку, а вместо меня отправил на виселицу двойника. Что, разве не слышал о таком же случае с его величеством Пургесом? Там тоже убили двойника. Есть у короля двойник, да не один. А я чем хуже? Когда милорд маркиз привез сюда тебя, я хотел выдрать тебя плетьми, а потом повесить в назидание всем, но милорды к счастью меня отговорили. То, что получилось, гораздо лучше.

Аларес нагнулся и достал кожаный мешок, содержимое которого он вытряхнул перед лицом Сашки. На маленький столик упали две кисти рук и две ступни. И все без пальцев.

— Пальцы ищешь? Не там смотришь. — Аларес вновь нагнулся и достал металлическую проволоку, на которую были нанизаны человеческие пальцы. Двадцать штук. Сашка их число не считал, но сразу понял, что пальцев двадцать: десять с рук и десять с ног. Некоторые еще кровянили, на столике стала растекаться крохотная лужица крови.

— Узнал свои пальцы, обрубок? — Вновь вступил в разговор маркиз Ильсан. — Вижу, что узнал. А где же твоя хваленая охрана? Этот недоносок Хелг? Представляете, господа, он его бароном сделал! Вот смеха было! Сопляка из черни — в бароны! Ну, и где же твой Хелг? А вот он!

Ильсан достал второй мешок, откуда выкатилась голова Хелга. Глаза друга были прикрыты, и Сашка с ужасом смотрел на них. Затем Сашка напрягся и сумел повернуть свою голову вниз и немного в сторону, пытаясь рассмотреть свои руки. Рук не было. Точнее, были, но только обугленные культи. Он сдвинул взгляд ниже, пытаясь рассмотреть ноги. Вместо ног были такие же почерневшие культи.

— Смотри, смотри. В последний раз смотри. Думаешь, за тебя отомстят? На помощь придут? Правильно думаешь. Придут. Уже идут. Другой обрубок, твой дружок, всех и ведет. Город с замком думают штурмовать, тебя освобождать. Только сегодня после фаршированной утки мы все вместе покинем графский город. Но отъедем недалеко. Всего в десяти верстах отсюда есть небольшой рыцарский замок. Совсем небольшой, но с крепкими стенами. Замок стоит на скале, а вокруг заливные луга. Пять тысяч ларского войска как раз на них разместится перед штурмом замка. А штурма не будет. Жрецы быстро превратят почву в вязкую трясину. Несколько мгновений и победоносное войско графа Ксандра перестанет существовать. И войско и ларский обрубок.

Сидящий рядом виконт Аларес засмеялся. Виконт? Хотя теперь, получается, Аларес должен стать каркельским графом.

— Но ты этого не увидишь, — Ильсан продолжал. — Чтобы увидеть, нужны глаза. А когда их нет, то ничего не видно… Скоро ты там? — обратился Ильсан к кому — то, находящемуся в комнате.

— Сию минуту, ваша светлость. — Голос ответившего Сашке тоже показался знакомым.

Человек вышел из — за спины маркиза и двинулся вглубь комнаты. Лица его не было видно. Человек подошел к горящему очагу, что — то вытащил откуда — то сбоку и протянул руку над огнем.

— Раскаленный штырь для глаз — это любопытно, такого я еще не видел. Скоро ты там?

— Всё, заканчиваю, милорд.

Человек замахал рукой, в которой держал металлический штырь, подул на нее и, наконец, повернулся лицом.

— Ваша светлость, у меня все готово. С какого глаза соизволите начать?

Это был Пиявка. Но он же убит почти четыре года назад. Как же так?

— С правого, — приказал Ильсан.

— С удовольствием, ваша светлость! — И раскаленный штырь стал приближаться к правому глазу Сашки.

Сашка собрался с силами и резко дернул головой. Дернул — и очнулся. Никого не было. Точнее, была девушка, совсем еще молоденькая.

Он ее видит, но как это возможно, если глаза ему выколол Пиявка? Или это ему снится? Или то ужасное действо тоже было сном? Но где же он на самом деле? Что с ним?

— Доброе утро, барон, — произнесла девушка, ее зеленые глаза как — то по — особенному заискрились.

Барон? Он барон? Но когда он стал бароном? Или это новый сон? Тот был кошмарным, а этот приятным. Руки! И ноги! Что с ними? Сашка попытался пошевелиться и сильная, мигом нахлынувшая боль, захватила все его сознание.

— Милорду не надо дергаться, — произнесла девушка.

Когда боль слегка отпустила, Сашка поднял на девушку измученные глаза и произнес:

— Кто ты?

— Я Акси.

— А я…

— Вы барон Севир.

Сашка хотел спросить другое, узнать, где он и что с ним, но зеленоглазая поняла по — своему. Он — барон Севир? Но барон Севир был казнен два года назад.

— Почему?

— Что «почему», милорд?

— Почему я — барон Севир?

— Потому что вы барон Севир.

— А как же…

Сон! Или то, что сейчас происходит — это новый сон? Или сном было другое видение, в котором он был ларским виконтом, даже каркельским графом. А на самом деле он барон. Барон Севир.

— А где баронет?

— Какой баронет, милорд?

— Баронет Севир?

— Я не знаю, господин. Здесь есть только маркиз и несколько баронов. Может быть, еще есть и баронет, но я не знаю.

— Маркиз? Кто он?

— Не знаю, милорд. Его так называли.

— Кто называл?

— Два других барона. Одного не знаю, а второй барон Краст.

— Он жив? Но его же обезглавили…

— Кого, милорд?

— Хелга.

— Какого Хелга?

— Барона Краст. Я сам видел его голову. А мои руки и ноги, что с ними? Там ничего нет?

Девушка посмотрела Сашке за спину и, пожав плечами, ответила:

— А что там должно быть?

Сашка напрягся и попытался повернуть голову набок, густая черная боль вновь заполонила всего его, и он потерял сознание.

Когда через некоторое время в комнату, где лежал Сашка, вошел Хелг, Акси сообщила:

— Милорд, барон недавно очнулся.

— И как он?

— Он не очень понимал, что происходит. Немного бредил. Думал, что вы мертвы. Сказал, что вас обезглавили, а он видел вашу голову. Искал баронета Севир. Милорда маркиза не знал.

— Такое я видел, когда человека били по голове, после он приходил в сознание и многого не помнил. Потом вспоминал. Но у милорда только рана в спине, голова невредима. Почему же он?..

— Не знаю, милорд. Голову лечить меня не учили.

— Ладно, не учили, значит, не учили. Как сейчас у него дела?

— Жара меньше, это видно. Рана продолжает затягиваться.

— Везти можно?

— Еще рано, милорд.

— Здесь скоро будет весь Ларск! Завтра прибывает граф Дарберн и с ним еще шестьсот человек. Скоро весь лес в округе вырубят!

— Милорд, граф будет здесь?

— Да, конечно же.

— А почему? Из — за раненого барона? Вся эта кутерьма…

— Барона? Ты, девочка, еще не поняла, кого ты лечишь?

— Нет…

— Это Ксандр Каркельский, брат Дарберна Ларского.

— Рогач?

— Да, только два человека в Атлантисе имеют право носить рогатые шлемы. Ксандр и Дарберн.

— А почему?

— Они единственные прямые потомки первых рогатых воинов, властвовавших над Атлантисом.

— У всех были рогатые шлемы?

— Да. Они прибыли к нам из — за моря, и все носили такие шлемы.

— А те шлемы, они сейчас где?

— Где? Не знаю. Никто, наверное, не знает. Исчезли, а может, где — то валяются в каком — нибудь чулане.

— А шлем, который носит… ваш граф, он из тех давних?

— Нет, что ты, оба шлема недавно выкованы…

Акси задумалась, а Хелг снова ушел по делам, навалившихся на него в последние дни.

Второй раз Сашка очнулся уже ближе к вечеру. Дежуривший вместе с Акси Серри стремглав бросился звать Хелга. Уже через минуту тот стоял у изголовья лежанки.

— Милорд, как вы себя чувствуете?

— А почему ты со мной снова так официально?

— Я виноват, допустил, что вас ранили.

— Вот уж не поверю.

— Но это так. Вы ранеты, а я цел.

— Прекрати. И перестань обращаться ко мне на вы.

— Но, милорд.

— В конце концов, это приказ. Ты лучше расскажи, что произошло. Честно говоря, я до сих пор плохо все представляю. В голове все перемешалось. Не знаешь, где видения, а где явь.

— Мы попали в засаду.

— Я знаю. Давай пока коротко, а то что — то снова голова как в паутине.

— Вас ра… тебя ранили. Я попытался задержать врагов, это были снурские солдаты, а потом появились пиренские гвардейцы.

— Даже так…

— Но они отказались от боя. А милорд Ястред вынес вас… тебя с поля и спрятал под елью, оставив под присмотром Эйгеля и Серри. А сам бросился увести за собой, шедших по пятам врагов. А потом погиб. И почти все его парни тоже. В живых осталось всего шестеро.

— А у тебя?

— Четырнадцать.

— Кто погиб?

— Альвер.

— Альвер… Я смутно это помню. Он был рядом со мной. Предлагал своего коня, потом мы бились, а потом… что было потом?

— Он бросился на вражескую секиру, которой пытались ударить тебя. Погиб сразу.

— Альвер, Альвер. Он так мне верил, а я… так попался в эту ловушку. Провели как мальчишку. Ты разобрался, как все произошло?

— Нет. Я не думал. Здесь Равсан, он как раз и занимается расследованием. Это по его части. Но я могу тоже подключиться. Просто я все время занимаюсь укреплением лагеря.

— А где это я?

— Маленький лесной поселок. Тебя и парней взяли в плен местные разбойники. Сейчас они в бегах. Взяли с собой Эйгеля.

— Надо разыскать.

— Сашка, они сами выйдут на меня. Им нужен за него выкуп. Только много хотят. Но я согласился.

— Сколько же?

— Двести золотых. Даже двести три.

— Ого. А если мы сами их найдем? Разбойники? Значит, повесим.

В углу комнаты раздался звук разбитого горшка.

— Милорд, пожалуйста!

— Кто это там?

— Лекарка. Акси. Она хорошая лекарка. Но главный из разбойников ее отец.

— Интересно… Ты тогда погоди, хотя розыски все равно устрой. А я немного оклемаюсь, тогда и решим. Сейчас голова совсем не работает… Акси. Это та девушка, что мне недавно приснилась? Красивая…

И Сашка уснул. А Акси подошла к Хелгу.

— Милорд, что же теперь будет?

— Не знаю. Послушай, это твой отец людей здесь похищает или даже убивает?

— Да, милорд.

— Похищенных продает в Хаммий?

— Не совсем так. Он отводит их в Лоэрн, там и продает хаммийцам.

— Как раз совсем так. Мой милорд это очень не любит. И за такое вешает.

— Господин!..

— Если бы твой отец вернул нам Эйгеля, тогда было бы проще.

— Он не вернет, я его знаю.

— Плохо.

— Милорд граф за вашего Эйгеля платить не будет. Я понимаю, такие деньги…

— Деньги? Двести золотых! Любой граф в Атлантисе удавится за такие деньги. Но только не Ксандр.

— Но Эйгель простой мальчик — посыльный в вашем войске. Не мальчик, юноша уже, но всё равно…

— Ничего ты не понимаешь. Да, мальчик — посыльный, но они раньше были дружны. Дружба странная, конечно…

— Граф и простолюдин? Очень странная.

— Милорд графом стал всего пару месяцев назад, до этого был ларским виконтом…

— Все равно: виконт и про…

— Нет! Ты ничего не понимаешь. Эйгель раньше был баронетом. Баронет Севир.

— Баронет Севир? Ваш граф сегодня днем его спрашивал.

— Эйгеля?

— Нет, он спрашивал, где баронет Севир.

— Вот как? Непонятно.

— Он немного был не в себе. И я назвала его бароном Севир. Может быть, поэтому?

— Может быть. Да, именно так!

— А как и почему Эйгель стал простолюдином? Вы их кличете чернью.

— Но только не Ксандр. Он сам раньше был, как ты назвала, чернью.

— Но он же брат ларскому графу? Или я не так поняла?

— Брат, только не родной, а кровный. Ты видела у милорда спину?

— Да. Лошадь понесла, и он ободрал спину?

— Нет. Плети. Пятьдесят плетей. Их ему дал барон Севир, брат Эйгеля. Его светлость Дарберн Ларский казнил барона.

— А Эйгеля лишил титула?

— Нет, он сам себя лишил. Но это еще не все. Рассказывать долго, а мне недосуг. Но и того, что я рассказал, думаю, достаточно, чтобы понять, что у Ксандра и Эйгеля отношения непростые.

— Да. Очень непростые. А ваш Эйгель ему очень предан. И Серри тоже.

Акси перевела взгляд на Серри.

— А ты тоже не из простых?

— Нет. Я из рабов.

— Как из рабов? — ахнула Акси.

— А как бывают?

— И в личной сотне милорда Ксандра? Как это?

— Он, как и Эйгель, в личной сотне милорда Дарберна. Но это без разницы, кто в чьей личной сотне. А простолюдин, или раб, или из знатных аристократов, для милорда не столь важно. Главное — личные качества. Я ведь тоже барон из недавних. Я из обычных дворян, к тому же, всего второго колена. А что касается того, что Серри раньше был рабом, так и милорд Ксандр полтора года провел в рабстве.

Акси была поражена сказанным.

— Теперь ты понимаешь, почему милорд так не любит людей, которые занимаются работорговлей. И которые продают людей в рабство? Когда твой отец получит выкуп за Эйгеля, а он его получит, пусть уходит от этих мест как можно дальше. В Хаммий или на западные земли Атлантиса. Передай это отцу, когда к нему вернешься.

— А я не буду заложницей?

— Ты? Конечно, нет. Ведь я дал слово.

— А когда очнется милорд, он не прикажет?

— Даже если бы я не поклялся твоему отцу, то милорд Ксандр все равно не стал бы брать в заложники девушку.

— Вы сказали, что завтра прибудет граф Ларский. А если он прикажет?

— Он не прикажет без слова милорда Ксандра. А если завтра и прикажет, пока милорд без сознания, то, как только Ксандр проснется, приказ будет отменен.

— Потому что Ксандр такой же граф, что и Дарберн?

— Нет. Милорд Дарберн еще два года назад отдал Ксандру, когда тот был еще виконтом в Ларске, половину своей власти. — И Хелг быстро добавил, боясь, что девушка его перебьет:

— Потому что они братья, настоящие братья…

На следующий день в избушку ворвался Дарберн. Сашка уже очнулся, жар стал спадать, а рана все больше и больше затягивалась. По словам лекарки, больного через седьмицу уже можно будет перевезти в один из ближайших замков.

На Хелга Дар был очень зол. И это вполне объяснимо. Граф тяжело ранен, его похищают, командир его личной полусотни Ястред погиб, спасая Ксандра, а Хелг — вот он, жив, цел и совсем невредим! Какой же ты командир личной полусотни, если допустил такое? Умри, но своего графа защити!

К счастью, Дарберн, первым делом бросившись к Сашкиному ложу, не успел ничего высказать Хелгу, а иначе, зная характер последнего, Хелг мог бы воспринять претензии Дарберна слишком серьезно. И что могло быть дальше, трудно кому — либо представить.

Но Дарберн уже был рядом с Сашкой. И когда, где — то в середине разговора, Дарберн зло отозвался о роли Хелга во всех этих событиях, Сашка тихо произнес:

— Дар, зачем ты мне делаешь больно?

Дар запнулся, словно какая — то вспышка промелькнула у него в голове, и он всё понял. Понял, насколько он неправ. И не в том прав или неправ, что виноват или нет Хелг, а неправ, что сказал такие слова про Хелга. Он же должен помнить, что значит Хелг для Сашки и что Сашка значит для Хелга. А он в запале это забыл.

— Прости, я не подумал. Я, конечно, неправ.

— Ладно, я ведь понимаю.

— Ты всегда меня понимал.

— А ты меня.

— А вот здесь не соглашусь. Не всегда.

— Но пытался.

— Пытался.

— И у тебя получалось…

Вместе с Даром пришло шесть сотен ларских солдат. И еще две сотни человек добавилось каркельских аристократов вместе со своими военными отрядами. А на подходе еще больше тысячи солдат, спешно собранных с ближних земель. Сила получалась внушительной, учитывая, что Снурское графство осталось без многих своих аристократов, уехавших в Лоэрн. А часть снурских баронов погибла в сражении с отрядами Хелга и Ястреда. Сам же снурский граф исчез, и о его судьбе ничего не было известно.

На следующий после прибытия день, Дарберн собрал всех баронов, желая узнать их мнение о том, как поступить ларско — каркельскому войску для того, чтобы отомстить лоэрнцам за подло устроенную западню и тяжелое ранение графа Ксандра.

Первым слово взял Ильсан. Он был самым знатным из присутствующих, к тому же приходился братом графине Ларской.

— Я считаю, что нужно немедленно выступить против Снурского графства, пока оно не имеет достаточных сил для обороны. И граф куда — то пропал! Кто будет защищать столичный город? Жалкая кучка местной стражи и несколько ремесленников. Пока есть замечательный шанс присоединить еще одно графство Ларску, глупо не воспользоваться им. Мой брат (а Ильсан называл Дарберна братом, хотя последнего постоянно коробило от этого) должен присоединить себе Снури.

— Присоединить? Но как? — вмешался один из ларских баронов, пришедших с Дарберном. — Я в том смысле, что Ларск не имеет общей границы со Снури. Каркел — тот имеет.

— Это не проблема. Мой брат может поставить на управление Снурским графством достойного человека. И тогда у Ларска будет целых три графства. А у самозванца Тарена останется только два!

Все присутствующие поняли, о каком достойном человеке говорил Ильсан. О себе самом. И это многим не нравилось. Предыдущими своими делами Ильсан не заслужил уважения среди аристократии и солдат. Не только не заслужил, а даже наоборот, зарекомендовал себя с худшей стороны. Но он был шурином графу Дарберну, и всем приходилось с этим мириться. Однако в последние два месяца, когда маркиз жил в Каркеле, к удивлению новой каркельской знати, получивших местные замки, Ильсан резко изменился. Стал деловым и приносил ощутимую пользу. Каркельские бароны это видели и часть из них, присутствующая на совещании, готова была поддержать маркиза.

Конечно, заносчивый характер и спесивость никуда не делись, но вариант, когда удастся сбагрить высокомерного маркиза в соседнюю землю, пожалуй, устраивал почти всех баронов Каркела. И поэтому один за другим присутствующие каркельские бароны в той или иной степени поддержали предложение Ильсана о военном походе.

Но маркиз, ненавидевший и презирающий Хелга за близость к Ксандру, за его личные качества, наконец, за невысокое происхождение, допустил ошибку. Как подняться выше других? Один из вариантов ответа известен. Опустить ближайших конкурентов. Что маркиз и продемонстрировал. Когда Хелг попытался возразить маркизу, сказав, что успехи ларского оружия целиком заслуга одного человека, Ильсан грубо перебил нового каркельского барона, которым стал Хелг.

— Юноше не стоит переносить свои ошибки на всех уважаемых аристократов, что присутствуют здесь. Тяжелое ранение милорда Ксандра и его похищение целиком лежит на этом юноше. Мало того, что сам он уцелел, так и в дальнейшем показал себя никудышным командиром. Я говорю про последний случай. Не все про него слышали. Одним словом, если бы не я, то неизвестно, где сейчас был бы милорд Ксандр. Представляете, я веду свою сотню и натыкаюсь вот на эти домишки. Убитые лоэрнцы валяются, милорд без сознания, а юный барон Краст один в этом лесу. Ах да, еще мальчишка из рабов при нем. Серьезная подмога для защиты Ксандра. Ведь у этого мальчишки знаете, какой длинный кинжал?..

Маркиз засмеялся, его незамысловатую шутку поддержали усмешками еще несколько человек, но большинство сидели с мрачными лицами, время от времени бросая взгляды на графа Дарберна. А Дар хмурился и покусывал губу. Про последний случай он не знал. Получается, что Хелг прокололся еще раз? Но он молодой, ему ровесник. Кто не ошибается? Зато верный. Один пошел к разбойникам и освободил Сашку. И брату, услышь он такие слова маркиза, снова стало бы больно. Дара всего передернуло, и он еще сильнее закусил губу.

Ильсан же посчитал, что его стрелы достигли цели, и решил окончательно добить ненавистного ему Хелга. Ненавистного теперь вдвойне, втройне и даже больше — из — за Хелга каркельский граф жив и даже немного идет на поправку.

— Брат, а вы знаете, что сей юноша легко и просто запустил руку в вашу казну? Он пообещал заплатить лесным бандитам двести золотых монет, если те отпустят мальчишку — посыльного! Это возмутительно!

— Хватит! — крикнул Дарберн. — Довольно! Хелг — человек моего брата и только Ксандру решать. А он решил, давно и окончательно. Хелга, барона Краста мой брат в обиду не даст. Значит, и я не дам. Всем всё ясно?

Присутствующие бароны были огорошены столь жестким отпором, данным Дарберном. Раньше такое было, когда приближенные, еще в первые месяцы пребывания виконта Ксандра в Ларске, тоже пытались как — то очернить виконта в глазах графа Дарберна. А вот теперь почти такая же реакция в отношении Хелга, близкого графу Ксандру человека. Почти для всех это стало новостью. Кому — то это очень не понравилось, кто — то просто отметил возросшую роль фаворита каркельского графа и сделал выводы, что с бароном Крастом ссориться не стоит. Ильсан же сидел весь пунцовый. Он был почти раздавлен. Его очередная интрига рушится уже в который раз.

Ошеломлен был и Хелг. Он — то думал, что его светлость граф Ларский будет им недоволен. И ведь есть за что. Ксандр тяжело ранен. И вину с Хелга снять нельзя. Да еще и Ильсан сейчас его почти добил. И ведь не возразишь. Всё, что сказал маркиз, правда. Тогда, когда лесные разбойники покинули поселок, он остался совсем один, ведь Серри не в счет, тем более Серри он уже отправил к постоялому двору за солдатами. Он один — приходи любой маломальский отряд лоэрнцев или пиренцев и делай с Ксандром, что пожелаешь. И двести золотых — действительно непомерная плата за простолюдина Эйгеля, пусть и бывшего баронета. И вот такая неожиданная реакция графа Дарберна.

А Дар тем временем продолжил:

— Снури обязательно нужно наказать. И сил у нас для этого вполне хватит. Но Ксандр всягда спрашивал, во что выльется победа. Помню его рассказ об одном властителе древности. Герцог или даже король, не знаю, тот одержал победу над давним и сильным врагом, перебив все его войско. Но и сам оставил на поле сражения большую часть своих солдат. И остался без войска. Пришел новый враг и завоевал его земли. Я не хочу быть этим несчастным правителем, как никогда этого не хотел Ксандр. Снури и весь остальной Лоэрн никуда от нас не денутся. Даже не от нас. От Ксандра. Только он должен повести войска на вражеские земли.

— Но милорд, — Ильсан, пожалуй, впервые за последнее время не обратился к Дарберн со словом «брат», видимо, почувствовал общее настроение своего шурина, — тогда Эймуд и Пирен не упустят случая разобраться с ослабевшим Снурским графством. А то и с Лоэрном. И если Ласкарий коронуется, его признают законным монархом.

Сидевшие бароны зашумели. Ильсан оказался прав! Теперь даже большая часть ларских аристократов стала готова принять сторону гендованского маркиза.

— Я отвечу так, как любит говорить мой брат: «Ну, и флаг им в руки». Поняли? Нет? Пусть идут на Лоэрн, пусть коронуются. Все это ненадолго, до момента, когда его светлость граф Ксандр Каркельский не возглавит наше войско. А там пусть врагов будет больше, пусть они мирятся и объединяются. Все это впустую. Рано или поздно, но мы войдем в Лоэрн!

Когда совещание закончилось и все разошлись, рядом с Дарберном осталось лишь четверо: Ильсан, барон Компес — командир ларских гвардейцев, Хелг — командир гвардейцев Ксандра и Равсан — глава каркельской стражи.

— А скажи — ка мне, дорогой маркиз, — Дарберн холодно обратился к Ильсану, — почему так случилось, что при Ксандре остались только две полусотни, а четыреста человек ушли с тобой?

— Я принуждал к повиновению несколько местных владельцев замков.

— И для первого из них, кстати, самого, как мне сказали, строптивого, тебе хватило гендованской сотни. А для мелкого барона потребовалось в четыре раза большее число солдат?

— Когда я со своей сотней решил образумить барона Зардога, я совсем не надеялся на успех. Он собирался сопротивляться до последнего солдата. Но мне, как это уже было и раньше, удалось обломать этого строптивца. Если бы Зардог не согласился, пришлось бы его замок брать штурмом. Мы положили бы на стенах этого замка половину своего войска. А с одной моей сотней на стены не полезешь. В случае с соседями барона Зардога все было совсем иначе. Со мной был Зардог, давший клятву верности милорду Ксандору, и для устрашения под стенами их замков стояло четыреста прекрасных солдат. Все это должно было убедить этих баронов. Двух баронов и рыцаря. И убедило.

Ильсан говорил весьма рассудительно, с безупречной логикой своих объяснений. Сам он вряд ли додумался бы до таких слов и данного объяснения, но с ним постоянно рядом находился барон Унгин, подсказкам которого Ильсан был много и давно обязан, хотя и не признавался себе в этом.

И маркизу удалось убедить Дарберна. Настолько удалось, что ларский граф назначил своего шурина командовать объединенным ларско — каркельским войском. Дарберн, конечно, помнил конфуз, да и не один, произошедший с Ильсаном три года тому назад. Но, во — первых, Ильсан показал, что он изменился в лучшую сторону, раз столь трезво повел себя, оказывая помощь Ксандру в усмирении местных баронов. А во — вторых, Дарберн уезжать из расположения войска никуда не собирался до того момента, пока Ксандр не пойдет на поправку. А там, уже и сам брат сможет руководить войском. Пусть, пока и не на коне, а только из постели. Но зато с твердой рукой и в здравом рассудке, не затуманенном тяжелой болезнью.

А главарь лесных разбойников Ламинт оказался прав, когда сказал своей дочери, что местные лекари умеют только лечить, ставя пиявки. Дарберн с собой привез двух ларских лекарей, наиболее почтенных и уважаемых.

Лекари, допущенные к раненому графу и ознакомившиеся с методами его лечения, уже на следующий же день побежали к Дарберну с жалобами на лекарку — шарлатанку, как они охарактеризовали Акси. Особенно их возмутила настойка, которой Акси боролась с воспалением и горячкой.

— Ваша светлость! Это возмутительно! Как еще только милорд жив! Вы представляете невежество этой, с вашего позволения, «лекарки», ведь она делает настойки, которыми опаивает милорда Ксандра, из заплесневелого моха! Между тем, всем широко известно, что воспаления и напряжения следует снимать только пиявками!

— А раны, полученные от железа, лечатся железом. Раскаленным железом. Так делалось испокон века, — продолжил второй лекарь. — А эта шарлатанка поливает рану его светлости какой — то грязной настойкой из травы. Свойства лечебных трав все знают, но ими лечатся внутренние болезни, а никак не наружные раны.

Дарберн растерялся. В лечебных вопросах он ничего не понимал. А так как ларские лекари пожаловались ему перед началом совещания, то граф, оставшись наедине с четырьмя наиболее близкими людьми, не преминул поднять и этот вопрос.

И здесь первым бросился говорить Ильсан. Когда он вместе с бароном Унгином вышел к поселку лесовиков, он обнаружил тяжелораненого Ксандра и мальчишку Хелга. Первым его желанием было приказать их убить, но услышав, что Хелг уже послал человека за ларцами, он сдержался. Ксандр был плох, это видно сразу и без помощи лекаря сдохнет сам, без его помощи. Тем более среди его сотни гендованцев всегда найдется болтун, который за кружкой крепкого эля проболталтается про убийство графа и этого мальчишки. Ильсан тогда не решился, а теперь жалел.

Теперь оставалось надеяться, что Ксандр все — таки не выживет. Чью сторону ему сейчас принять? Разумеется ту, которая приведет стоящего у него на пути к графской короне Ксандра в могилу. Кто опытен: девчонка или известные и уважаемые лекари? Конечно, лекари. Да и кто, кстати, эта девчонка? Дочь главного лесного бандита. Как можно такой доверить жизнь? Конечно, нельзя. Да и методы лечения колотых ран ему давно и хорошо известны: такие раны всегда прижигают каленым железом. А от настойки из плесени, моха и еще чего — то в том же роде и здоровый умрет. Просто удивительно, как этот бывший раб еще жив. Значит, следует поддержать девчонку.

— Мой брат, ваши лекари, конечно, люди уважаемые, спору нет. Они знающие люди и молоденькую девчонку с ними не сравнить. Но обращу ваше внимание, что наш брат не просто еще жив, а даже явно идет на поправку. Девчонка лечит грязью и плесенью? А так ли? Не отводит ли она всем глаза? Не нашептывает ли магических заклинаний? И если нашептывает, а милорд выздоравливает, то что еще нам нужно? Если сейчас ее прогнать, а милорда перепоручить лекарям, то не разрушат ли они магическую силу, вдохнутую в милорда?

Дар растерянно смотрел на присутствующих. Как же он об этом не подумал? А ведь он уже было собирался приказать гнать знахарку прочь. Но что скажут остальные члены совета? Компес и Равсан молчали. Они не знали, что посоветовать. А Хелг, наоборот, решил высказаться. И когда он взял слово, то присутствующие все как один подумали, что он, возражая своему недругу, станет предлагать перепоручить милорда Ксандра прибывшим лекарям. Но оказалось всё иначе.

— Ваша светлость, лечение милорда Ксандра происходило на моих глазах, но не с самого начала. Ксандр был очень плох, когда я впервые увидел его здесь. Но, по словам Серри, а он был с милордом с самого начала всё время, состояние милорда было еще хуже. Граф был без сознания, весь в горячке, рана вся воспалена. Не думаю, что многие на его месте после традиционного лечения выжили бы. Я сам видел много таких случаев. Люди с такими ранами и в таком состоянии обычно умирали. Хотя их раны войсковые лекаря сразу же после сражения прижигали каленым железом. А милорд Ксандр находился без помощи лекаря намного больше времени. А Акси своими настойками его спасла. Ему намного лучше. Сильного жара уже нет, рана стала затягиваться, а милорд уже несколько раз приходил в сознание. Через седьмицу его можно перевозить в замок. А потом и в Каркел.

— Хорошо. — Дар тряхнул головой, отгоняя плохие мысли, — раз вы оба соглашаетесь, так тому и быть. Пусть знахарка продолжается лечить Ксандра. А лекари… а лекари пусть не уходят, будут и дальше рядом. Я выслушаю и их мнение. Если брату станет хуже, тогда приставлю к Ксандру вместо девчонки лекарей.

Одновременно с последними его словами в дверь избушки, где проходило совещание, раздался стук и на пороге возник барон Тристок.

— Ваша светлость, срочное сообщение от разведчиков.

— Говори.

— На землях Снури, на самой границе с Каркелом в замке Пуверс появился снурский граф.

— Пуверс?! — воскликнул Хелг.

— Да, в этом замке. Как сообщили разведчики, а они получили известия от местных крестьян, граф Снури ранен в ногу. С ним находятся четверо солдат. Самого барона Пуверса в замке нет.

— Он убит, — сообщил присутствующим Хелг.

— Убит? Откуда известно?

— Я сам его ранил. Это его солдаты были здесь как раз перед появлением милорда Ильсана. Их трупы. А Пуверс убит неподалеку у входа в лес.

— Ты его ранил. А кто убил?

— Лесовики. Они думали, что это граф, а когда оказалосось, что он барон, Ламинт приказал его убить. Я сам не видел, только слышал. Я уже возвращался в поселок.

— Значит, снурский граф один в чужом замке? — возбужденно произнес Ильсан. — Брат, дай мне ларскую сотню, с ней и с моей сотней я захвачу его! Милорд Ксандр должен быть отомщен. Риска почти никакого. Всего четверо солдат и раненый граф. Чернь не в счет.

— Хорошо, Ильсан. Возьми своих гендованцев, сотню ларцев и сотню каркельцев. И приведи мне этого Снури! И не мешкай!

Спустя два часа по дороге на юг скакало три сотни всадников. Перед тем, как свернуть в сторону замка Пуверса, они подобрали десяток ларских разведчиков. Всего же на дороге в сторону снурской столицы были выдвинуты пять десятков солдат, которые неторопливо курсировали по дороге, собирая информацию и не давая мелким вражеским баронским отрядам свободно передвигаться дороге. Именно из — за ларских солдат Гвендел, снурский граф не смог свободно вернуться в свой город. Он действительно был ранен в ногу, но рана была неопасной, ларская стрела задела бедро лишь с самого его края. Седьмицы, чтобы подлатать рану вполне хватило, больше Гвендел ждать не мог. Какой же он граф, если оставил свою столицу незащищенной? Да и желающих шакалов, польстившись на его наследство, предостаточно. Если враги заняли дорогу, то попасть в город можно и по лесным тропкам. Дольше, конечно, но зато надежнее. Гвендел покинул замок так и не появившегося барона Пуверса за день до прибытия Ильсана с войском.

Ильсан, живо представлявший, как он блестяще командует штурмом вражеского замка, а затем сам лично пленяет снурского графа, был взбешен, когда, подойдя к замку, вместо готовых к обороне его защитников, он увидел полураскрытые ворота и ни одного человека на стенах.

От ответов слуг барона, выходило, что граф Снури еще вчера днем покинул замок и ушел по лесным тропкам на юг. Местный крестьянин, хорошо ориентирующийся в окрестном лесу, обещал вывести графа к столице за три дня. Но пока допрашивали с пристрастием слуг, потом ждали, когда из деревни приведут семью проводника, развлекаясь поркой слуг, а затем их казнью, день сменился предвечерней порой. Еще час ушел на допрос жены и детей проводника. Его старший сын, уже взрослый юноша, глядя на страдания матери и насилуемых сестер, вызвался провести высокородных людей по тем же тропкам.

Но что это могло дать Ильсану? Как бы быстро он ни шел, тем более по ночному лесу, графа уже не догнать. Вернуться обратно на дорогу и скакать к столице, пытаясь перехватить графа? Но где тот выйдет к городу, никто не знал. К тому же с тремястами солдат идти на столицу было бы непоправимой ошибкой. Вот поэтому Ильсану пришлось смириться со своей очередной неудачей. Переночевав в замке, следующим утром его отряд возвращался на землю Каркела, оставляя пустой замок, где под порывистым ветром раскачивались трупы слуг, а во дворе замка на кольях торчали тела семьи проводника.