Путь первого

9. Демонический обряд и польза игровой зависимости

✦ ✦ ✦

Обряд определения демонической сущности вводил подозреваемого в состояние сна или комы с параллельной обработкой гроздьями озарений. По результатам будет ясно, демон я или нет.

Именно такой обряд Ронгоа совершали над подозреваемыми в демонизме, приведёнными стражей в Прямой Путь.

Некоторое время Мадхури читала Скрижали, то возвращаясь к одним узорам, то перелистывая на другие. Потом объявила:

— Обряд требует нескольких гроздей озарений, его нельзя провести в одиночку. Ронгоа собирались по четверо, чтобы провести его. В нашем распоряжении только двое целителей, даже если мы истощим Линии до предела, то всё равно можем умереть.

Тогда Танэ Пахау взял на себя роль того, кто будет поддерживать Мадхури и Реоа, питая их Линии с помощью озарения «Сопряжение Линий», позволяющее восполнить чужую толщину Линий Тела и Духа других за счёт своих.

Мадхури кивнула:

— И второе непреодолимое затруднение. Для проведения обряда мне придётся усвоить скрытое озарение рода Ронгоа, но у меня не хватает свободных граней на яркую ступень. Придётся ограничиться заметной. В своих записях господин Каро Ронгоа предостерёг, что в таком случае гроздь получится неустойчивой и обряд оборвётся.

— Расходимся? — с надеждой спросил я. Мне отчего-то всё меньше и меньше хотелось подвергаться обряду.

— Нет, — пропищала Реоа. — Я усвою скрытое озарение, лишь бы оно не стало известно чужакам.

Далее мама Самирана рассказала, что озарений в гроздьях всё равно слишком много, нужно купить несколько ярких кристаллов настолько редких озарений, что они стоили огромных денег.

Впрочем, с деньгами затруднений не было. Мадхури притащила сундук со своими сбережениями, к ним я присоединил сундук своих. Должно хватить. Ещё и на шашлык останется.

Рынки работали круглосуточно, но не все торговцы были за прилавком. Тем более нельзя рассчитывать, что на месте будут торговцы редкими кристаллами, которые покупали раз в четверть поколения. Всё-таки Дивия — это не средневековая Европа, где поисками демонов занимались на ежедневной основе.

— Придётся ждать утра, — обескураженно сказала Мадхури.

— Летите на ветроломы, — предложил я. — Там можно купить всё и всегда.

— Какой позор, — замотала головой мама Самирана. — Я никогда там не покупала ничего. Там же живут бесславные…

— Нормальные там люди живут, — возразил я. — С вами полетит господин Пахау. Он вас защитит от бесславных.

Мама и старец быстро собрались. Танэ взвалил на плечи сундуки с золотом и заметил:

— В мои времена на ветроломах убивали людей за шкатулку золота. А тут — два сундука.

Они вышли. Я и Реоа остались вдвоём.

Воспользовавшись паузой, я сбежал в ванную комнату. Отмылся от пота, пыли и рвоты. Переоделся в чистое. И долго-долго трусливо сидел в бассейне, не решаясь выйти обратно к Реоа.

Поняв, что пауза затянулась, вышел обратно в комнату. Реоа сидела на матрасе и весь её вид сообщал мне: «Прячься, хоть не прячься всё равно придётся поговорить».

— Кхм, вот так ночка выдалась, да?

Я понимал, что мне нужно как-то оправдаться перед девушкой. Ведь «латентный» демонизм — серьёзное обвинение. Но Реоа это не волновало. Заговорила она совершенно о другом:

— Самиран, я только что потратила грани на яркое озарение, которое редко когда нужно. Но оно нужно было тебе…

— И я крайне благода…

— Да не перебивай ты меня! Я потратила свои свободные грани на это скрытое озарение. Я больше не смогу развиваться. Отныне я владею только теми озарениями, которыми владею.

Я оценил масштаб её жертвы.

Вместо стройного набора нужных для славного целителя озарений, который поколениями культивировали её предки, Реоа обзавелась несочетаемыми огрызками, частью целительскими, частью боевыми, частью управляющими. Самый большой урон нанесло усваивание невыгодного с точки зрения целительского бизнеса яркого озарения, предназначенного для работы с демоническими одержимостями. В сочетании с другими озарениями оно бы могло принести пользу, но у Реоа не хватит на них граней.

С таким бессистемным набором её не возьмут в славные целители — на Дивии и без того высокая конкуренция.

На поле боя она не сможет исцелять так же полноценно, как Маур Ронгоа, который последовательно усваивал и улучшал только целительские озарения.

Карьера разведчицы тоже под вопросом. У воспитывавших её старших воинов был расчёт на то, что Реоа продолжит усваивать новые ступени боевых озарений, улучшит невидимость, освоит что-то ещё. Но теперь девушка навсегда застыла на уровне подручного.

По дивианским меркам Реоа разрушила свою карьеру ещё на старте. И всё из-за меня. Она никогда не займёт место среди старших, разве что Создатели, как это иногда бывает, вдруг одарят её невиданно большим Моральным Правом.

— Понял? — с надрывом спросила она. — Я понятно объяснила?

— Реоа, я…

— Ты просто использовал меня, — вздохнула она. — Но дурак тут не ты, который это сделал, а я, которая допустила это.

— Я как-нибудь отплачу, — пылко сказал я. — Ты навсегда будешь в моём отряде. Будешь получать самое большое жалование. Больше моего. Я… я не знаю, что ещё тебе сделаю.

— Ах, — только ответила она.

Тогда я привлёк её за тонкую шею и поцеловал. Она попробовала отбиваться.

— Теперь-то чего дёргаешься?

— Я — Ронгоа, а ты — какой-то там Саран, — слабо сказала она.

— Ты же больше не станешь самой славной Ронгоа. Ты теперь спустилась с пьедестала. Присоединяйся к нам.

— К кому? — не поняла Реоа.

— К распутникам и распутницам. К тем, кто может свободно любить на Всеобщем Пути, не озираясь на мнение рода.

Реоа слабо и неумело ответила на мои ласки:

— Но ведь ты даже не любишь меня.

— Любовь — это жертва. Нам достаточно твоей жертвы.

Я встал с матраса и приказал Слуге выйти из дома и ждать у ворот, дабы предупредить возвращение Танэ и Мадхури. Потом вернулся к матрасу и упал рядом с Реоа.

Она отодвинулась, даже испуганно подобрала полы длинного халата, будто боялась намочить его.

— Что… что ты делаешь, — робко поинтересовалась она.

— Таков Путь, — убедительно сказал я и привлёк девушку к себе.

✦ ✦ ✦

Мама Самирана и Танэ Пахау вернулись, а мы уже сидели порознь друг от друга. Слуга сворачивал испачканный кровью матрас. Реоа оказалась девственницей. Что, впрочем, не удивительно.

Хотя я был доволен собой, но не смог не спросить:

— Тебе понравилось?

— Нет. Не знаю… А как… надо?

— В первый раз всегда непонятно. Потом будет лучше.

Реоа зыркнула на меня, опустила взор и с безразличием ответила:

— Потом так потом.

Во дворе дома раздался шорох шагов, в залу вошли Танэ Пахау и Мадхури Саран.

Вместо сундуков с золотом оба несли по большой деревянной коробке с крышкой на металлической застёжке. На голове Мадхури красовался головной убор, похожий на плохо намотанную чалму. Я даже ухмыльнулся, решив, что красавица-мама не удержалась и купила себе какую-то модную обновку.

Мама Самирана сразу же уставилась на Реоа, словно всё поняла. В глазах мелькнуло что-то вроде сожаления и сочувствия. Меня это оскорбило, можно подумать, я подверг Реоа чему-то плохому и унизительному. Она ведь сама этого давно хотела!

Танэ Пахау с грохотом поставил свой короб на пол:

— Ограбить нас не ограбили, но всё равно будто ограбили. В мои времена всё было дешевле. Какое-то «Облако Тьмы» — десять тысяч! «Сопряжение Линий» — двадцать! Грабители, грязь им в глаза, а не торговцы.

Вернулся Слуга и внёс шкатулки с едой. Мы расселись и начали есть. Забавно, что и Реоа и Мадхури одинаково морщились от нашей простецкой и грубой еды: жаренной ман-ги, зернистого хлеба и кусков жилистой вареной буйволятины. Целительницы привыкли питаться цветами. Даже когда мы жили во дворце Ач-Чи, Реоа не ела мяса, хотя низкие готовили его получше, чем высшие.

После еды мама Самирана приказала Слуге вынести из залы все подстилки, подушки и скрижали. Остался лишь один матрас в центре. Потом она и Реоа раскрыли коробки и вытащили много шкатулок: деревянных, железных и плетённых. Все шкатулки расставили вокруг матраса в особом порядке.

У женщины и девушки разгорелась дискуссия о том, в какой последовательности применять кристаллы и кому Танэ Пахау должен помогать в первую очередь.

Когда с этим разобрались, мама Самирана и Реоа схлестнулись в новом споре о том, нужно ли погружать меня в сон. Мама настаивала, что это обязательно, тогда как Реоа убеждала, что нет, потому что обряд может пойти неправильно, и я должен реагировать на их обращение ко мне.

Пришлось вмешаться. Заявил, что спать я не намерен, хотя, если честно, очень хотелось. После «Ясности Мышления» и любви с Реоа я был измотан.

Тогда их спор перекинулся на то, с какой очерёдностью пускать кристаллы по Линиям. Точнее спор был о том, кто задаст эту очерёдность. Реоа напирала, что командовать обрядом должна она, так как она из славного рода, который вообще придумал эти гроздья озарений. Мадхури настаивала, что это должна быть она. Пусть род Ронгоа славный и всё такое, но она намного опытнее Реоа и лучше знает, как обращаться с Линиями.

Я же понял, что этого противостояния можно было бы избежать, если бы у каждого толщина Линий обозначалась как у меня цифрами, тогда бы всё решилось простой математикой. Но дивианцы привыкли пользоваться паутинками Линий на глаз.

Наконец, всё разрешилось. Роли и места были распределены. Я лёг на матрас в центре зала.

— Начинаем, — объявила Мадхури и развязала переднюю часть своего нового тюрбана, на её лицо опустилась непроницаемая вуаль.

Сначала я не понял, зачем это? Но догадался, что перед обрядом мама Самирана должна развеять озарение «Молодой Образ», которое отбирало у неё толщину Линий. При этом стыдилась показать своё немолодое лицо.

Реоа достала из шкатулки с надписью «ПУСТАЯ ИГРА СВЕТА» кристалл и положила передо мной. Ранее мне сказали, что результат обряда мы каким-то образом увидим из «Игры Света».

Пока шли последние приготовления, я вспомнил, что именно считалось в Дивии демонизмом, и почему за одни виды одержимости убивали, а другие просто лечили.

Считалось, что есть демоны, которые меняли поведение заболевшего, превращая его в неадекватного дурачка. Ещё это называли «природной дурью». Как я понял, то были психические расстройства, типа шизофрении, которые частично поддавались излечению озарениями, чем и промышляли целители из рода Ронгоа. Если хворый не исцелялся, то за природную дурь всё равно не убивали, а ссылали на ветроломы.

Жестокость по отношению к психически нестабильным людям можно понять: шизики опасны для окружающих, владеющие магией шизики — опаснее в сто раз больше.

Но были демоны, которые как бы настоящие демоны. Считалось, что они вселяются в дивианцев по злому умыслу грязных колдунов. Поражённые этим видом демонической одержимости начинали говорить на неизвестных языках, не узнавали родных и друзей, переставали понимать, что они на Дивии, даже удивлялись ей, будто видели впервые в жизни.

После вспышки безумия демоны пытались скрыть свою сущность и вести жизнь обычного дивианца, хотя и являлись посланниками грязных колдунов. Именно для выявления таких опасных демонов и применяли обряд определения демонической сущности.

Мама Самирана заверила, что я не умру во время обряда, хотя ко мне будут последовательно применены «Ослабление Тела», «Ослабление Духа» и несколько других потенциально смертельных озарений. Реоа подтвердила её слова, добавив: «Я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось».

Было кое-что ещё, что не вызывало у меня доверия: мама Самирана ни разу не заикнулась о том, что хочет вернуть душу сына обратно в тело. Хотя это было главным условием нашей сделки. Раньше она говорила, что ничего не знает об обряде, который провели воры граней. Теперь её молчание означало, что она кое-что узнала. Но не хотела со мною делиться.

Лёжа на матрасе, я следил за Мадхури Саран. Что если она не просто узнала, как можно вернуть моё сознание в тело Дениса Лаврова, но и сделает это прямо сейчас? Мои познания в магии Двенадцати Тысяч Граней говорили, что такое невозможно. Ведь воры граней недаром проводили это таинство в комнате для благоволений храма. Без участия Создателей обмен душами не состоится.

Наверное.

Я надеюсь…

Становиться снова Денисом Лавровым мне однозначно не хотелось.

— Светлая госпожа… — обратился я к Мадхури, но меня окутала непроницаемая чернота «Облака Тьмы», вынудив замолчать.

Обряд начался.

Какое-то время я ощущал, что со мной происходит нечто непохожее ни на получение благоволения, ни на обычное нахождение в «Облаке Тьмы».

Потом я резко снова ощутил своё тело, сдавленное многочисленными ослаблениями и подавлениями. Перед глазами заплясали ослепительные пятна, а в ушах зашумело, как при засыпании.

Всё-таки кто-то применил «Наведение Сна».

✦ ✦ ✦

Я сидел на табуретке в тесной кухне екатеринбургской хрущёвки. Это квартира моих родителей! В ней протекло моё детство и юность.

И… Я снова говорю о себе, как о Денисе Лаврове, а не Самиране Саран?

Я поглядел вниз и перепугался — увидел на ногах широкие джинсы с нашивками каких-то позабытых рэперских исполнителей. Я такие носил в… тринадцать лет?

— Ты встал на неверный Путь, — сообщил строгий мужской голос.

Я поднял голову. Движения моего тела замедленные, словно я преодолевал удвоенное воздействие гравитации.

Передо мной сидела та самая тётка из пророческого сна, который я увидел после второго благоволения. Я уже знал, что она мать Дениса Лаврова, моя мать, но не мог найти в себе ни капли любви к ней. Я смотрел на неё глазами Самирана! Что же это такое…

— Очень скользкий Путь, — добавил строгий голос. — Вернись, пока не поздно. Не расстраивай старших.

Тут я различил, что за спиной матери стоял какой-то мужик в смешном плоском головном уборе и нелепой обтягивающей одежде.

Теперь и память моя словно бы преодолевала гравитацию забывчивости.

Я с усилием вспомнил, что странный головной убор называется «фуражка». А нелепая одежда — полицейская форма.

Это же участковый полицейский, который… который привёл меня из участка, когда меня поймали за воровство еды в супермаркете. Точно. Это как раз было в мои тринадцать лет.

Чёрная коробочка на груди полицейского захрипела и заговорила женским голосом: «Кто на Хохрякова сейчас? Поступило заявление…»

Участковый выключил рацию и повернулся к моей маме:

— Такие вот дела, гражданка Лаврова. На первый раз мы простим пацана. Но предупреждаю, что компашка, с которой он спутался, не просто собьёт его с пути, а уже сбила. Сейчас всё от вас зависит, от взрослых.

Мама с испуганным уважением слушала мента и часто-часто кивала, поглядывая на меня с выражением, мол: «А ты слушай, слушай, что тебе говорят».

— У одного пацана из Денискиной компашки мы нашли пакетик с наркотиком. Такие маленькие, а уже… эх, что там говорить, сами всё знаете.

— Но мой сын не стал бы употреблять…

— Откуда вы знаете?

— Он обещал.

— Ага, а не воровать он тоже обещал?

— Обещаю, что я больше никогда так не поступлю! — сказал я.

— Я ему верю, — слабо ответила мама.

— Эх, — махнул рукою участковый. — Я вот в детстве книжку читал, «Денискины рассказы» называлась. Вот ваш Дениска так же и врёт. Но всё тайное становится явным.

— Что же делать? — упавшим голосом спросила мама.

— Всыпать вашему пацанёнку. Но детей бить нельзя. Не то, что раньше.

— У нас и не принято в семье бить, — согласилась мама.

— Батяня-то его где? — осведомился мент. — Бросил? Хе-хе, как это обычно бывает: вышел пять лет назад за сигаретами, да так и не вернулся?

Мама возмутилась:

— Василий Олегович, мой муж, в командировке. Он часто ездит по работе в Китай. Занимается поставками вентиляционного оборудования.

— Надо бы вам вдвоём поговорить с сынком вашим. А вообще, если хотите мой совет, купите пацану компьютер.

— К-компьютер? — удивилась мама неожиданному повороту беседы.

— Или приставку игровую. Есть у него?

— Нет. Мы наоборот хотим, чтобы ребёнок не тратил время на эту дребедень.

— Это вы зря.

— Но как компьютер поможет избежать плохой компании, которая у нас прямо во дворе под окнами? Быть может, это милиция должна их…

— Я вам так скажу: по негласной статистике те подростки, которые просиживают весь критический возраст за видеоиграми, реже попадают в тюрьму или подсаживаются на наркотики.

— Но игры, я слышала, вредны?

— Очень, — согласился мент. — Но героин всё же вреднее.

Слушая этот разговор, я поражался. Именно об этом и говорили много лет назад на этой кухне! А я так же сидел и слушал, желая, чтобы всё поскорее закончилось.

Мне было непонятно, почему мама волновалась. Никакие наркотики я не собирался употреблять. И никто в нашей компании не употреблял. А пакетик с веществом один парень утащил у старшего брата, чтобы повыпендриваться перед нами. Вот его брат действительно наркоманил. Но ни один из нас не рискнул нюхнуть, хотя все подзадоривали друг друга.

С годами детали беседы выветрились из памяти. Я помнил лишь, что был участковый и был разговор с ним и мамой. Потом ещё один, когда отец срочно вернулся из командировки. А потом мне купили и приставку, и компьютер, и даже бэушную PSP. Так родители отвадили меня от воображаемого ими героина и пересадили на настоящий наркотик игровой зависимости, который я прилежно употреблял всю последующую жизнь.

Но теперь в этом загадочном видении всё всплыло с невероятной точностью. Не как воспоминание, но как непосредственное переживание.

А потом стало ещё загадочнее.

В прихожей послышалось шуршание ткани, старческое покашливание и тихие шаги. И мама, и мент замолчали и повернули головы в сторону входа.

В кухню вошёл… Гуро Каалман. Полы его учительской робы тянулись по полу и шуршали.

— Сразу видно, что мы все тут друзья, — продребезжал Гуро Каалман. — Вы уже пообедали?

— Никак нет, самый старший светлый господин Правитель, — ответил ему мент.

Гуро Каалман оглядел наш кухонный столик и покачал трясущейся головой:

— Я надеялся, что сегодня у нас будут жареные в масле побеги ман-ги. Живущие в достатке дивианцы воротят от неё лики свои. Но ман-га произрастает из чрева Дивии. Она — корень. Наш корень.

Я оправился от удивления:

— Светлый господин Каалман, это вы?

— Ты, парень, всё-таки болван, — сказал мне участковый. — Ну откуда в Екате взяться Безумному Гуро из летающего города?

— К тому же Дивия непременно упадёт, — закивала мама Дениса Лаврова.

Старик посмотрел на меня, покачал головой и вздохнул:

— Ты ещё не готов знать, где я и где ты. Или любую другую правду из всего множества правд. Узнаешь во время обеда. Или не узнаешь никогда.

— Ты, Дениска, лучше подумай о том, как тебе не встать на скользкую путь-дорожку, — сказал мент. — Понял? Ну-ка, скажи, что тебе всё «ясненько».

— Ясненько.

После этих слов, кухня и люди исчезли.

Я снова остался наедине с пустотой. Открыл глаза.