Путь первого

37. Мимолётное благоволение и теория калькуляции

Казалось, что я провёл в страдании много-много дней. Будто бы беспрестанно стонал от боли и требовал, чтобы мне поскорее вправили зубы. Спустя месяцы меня наконец-то окутало спасительное «Облако Тьмы».

А вот пребывание в чёрном и непроницаемом «экране паузы» пролетело за пару минут.

Тьма расступилась, и я увидел сморщенное лицо Танэ Пахау.

— Вот и хорошо, юноша, — тихо и торопливо сказал он. — Тебе нужно в храм!

— Какого… — еле пробормотал я, одновременно ощупывая языком зубы. Все на месте. Хвала Создателям и тощим пальцам Реоа Ронгоа!

— Встань и иди в храм, — сказал Танэ Пахау.

— Какой, к грязи, храм? — простонал я.

— Двенадцати Тысяч Создателей.

— Уважаемый, в храм я могу ползти только для того, чтобы там сдохнуть и вернуть свои грани в Сердце Дивии, как это делают все порядочные жители.

— Балагурить у тебя силы есть, да, язвительный юноша?

— Да.

Старец впал в то нервное возбуждение, которое вспыхивало в нём, когда я с ним спорил.

— Тебе надо в храм или пожалеешь. Мимолётное благоволение растворяется быстрее, чем моё «Толкование Равновесия» успевает понять, что тебя ждёт.

Я попробовал поднять руку, чтобы отогнать старца. Его морщинистое лицо с безумными глазами заслоняло весь мир.

— Уйдите.

— Не уйду. Я поклялся, что буду возле тебя до конца твоего Пути, злоречивый юноша.

— Вы понимаете, что я чуть не дошёл до этого самого конца?

Но старец не отступил:

— Встань и иди в храм, глупый отрок! Мимолётное благоволение улетучивается, пока ты болтаешь.

— Что ещё за мимолётное благоволение? Впервые слышу.

— Потому что ты невежественен, как все воины.

— И вы считаете, что оскорбления сделают меня умнее?

— Мимолётные благоволения заметить сложно, а упустить легко.

До меня дошло, что мимолётные благоволения — это какой-то отдельный вид благоволений. Это придало мне сил.

— Почему вы раньше мне ничего не говорили про них?

— Потому что я не видел, чтобы тебя, глупый юноша, посетило мимолётное благоволение.

К этому моменту беседы я уже разобрался, что лежал в нашей казарме. Судя по яркому свету из узких окон, разгар солнечного дня.

— Где все? Почему я с вами?

Танэ Пахау воздел руки:

— О, пытливый отрок, разве я неразборчиво сказал, что тебе нужно спешить в храм?

— Хорошо, хорошо, не нойте.

Я привстал на лежаке и посмотрел на свои руки. Кожу была тонкая и розовая, как у младенца. К ней страшно прикоснуться, казалось, что я могу ненароком проткнуть её и моё израненное тело вытечет через прорыв, как кетчуп.

Пощупал голову. Вместо прекрасных завитков здоровых и чёрных волос, которыми я гордился, обнаружил голый череп с пучками ломких горелых волосинок, торчащих тут и там.

— Сколько я был без сознания?

— День, ночь и половину сегодняшнего дня.

Танэ Пахау раскрыл мой сундук и выбросил оттуда одежду.

Я кое-как натянул тунику, которая оказалась старой и нестиранной. Движения давались мне с трудом, словно новая младенческая кожа была слишком натянутой. Попытка согнуться и обуть сандалию вызвали боль в сгибах ноги и локтей. Я боялся, что лопну, как жареная сосиска.

Старец схватил сандалии, надел на мои ноги и начал шнуровать. Верёвки больно впились в нежную кожу.

— Моё лечение ещё не закончилось, — сказал я. — Где Реоа? Где…

— У каждого свои дела, — отмахнулся старец. — Ты позже всё узнаешь. Но сейчас тебе…

— Да-да, хватит мне напоминать!

При поддержке старца я поднялся на ноги и сделал несколько шагов.

— Я провожу тебя в храм, — прошептал Танэ Пахау. — Хотя и поклялся всеми сторонами и лучами Луны, что не буду даже подходить к этим кощунственным строениям.

Интересное заявление. Ранее я не слышал от старца упоминаний того, что религия Луны каким-то образом враждовала с верой в Двенадцать Тысяч Создателей.

— Почему вы говорите шёпотом? — спросил я.

— Не хочу, чтобы другие услышали, что я священник, который умеет ухватывать мимолётное благоволение.

— Почему?

— Умение видеть мимолётные благоволения — это скрытое озарения сословия тех, кто назвал себя Помогающими Создателям.

— И вы не должны владеть этим озарением, раз не верите в Создателей? — догадался я.

Старец неопределённо мотнул головой и повёл меня к выходу из казармы. По дороге я попросил отвести меня в туалет.

Пока я журчал над дырой в полу, Танэ недовольно заметил:

— Сразу видно, что ты не из нашего мира. Ибо любой прирождённый житель Дивии готов обмочиться, лишь бы не упустить мимолётное благоволение.

— Значит, я буду первым, кто не желает обмочиться ради благоволения, пусть и мимолётного. Таков Путь первого.

✦ ✦ ✦

На залитых солнцем ристалищах перед казармами не было никого, кроме слуг и служанок. Они оттирали с досок кровь, меняли поломанные доски и выравнивали граблями землю.

Всё это — мирная картина того промежутка времени, когда молодые воины уходили в Дом Опыта, чтобы слушать унылые лекции учителей.

Даже не верилось, что два дня назад началась родовая война. Когда-то резня во дворце Карехи всполошила общество Дивии. Представляю, что стало с обывателями, после сожжения многоквартирного утёса в респектабельном Шестом Кольце.

Мы двинулись к месту для приземления акрабов. Я спросил старца, чем всё закончилось? Прямой Путь остановил войну? Выжили ли какие-то Саран или все мертвы? Что вообще происходит?

— Пойми, твердолобый отрок, что Сила Луны выстелила твой путь светом мимолётного благоволения. Тебе повезло, что рядом был я, который увидел и сказал тебе об этом.

— Так, — кивнул я. — Но я спрашивал о родовой войне и наёмниках.

— О глупостях родовых войн ты будешь говорить с теми людьми, кому это нужно. Для меня и война, и наёмники — пыль в лунном свете.

— Но если Те-Танга и наёмники не успокоились, то мне опасно расхаживать по городу?

Танэ Пахау сердито оборвал:

— После посещения храма, ты можешь идти и говорить с кем угодно. Не надо спрашивать меня об этой войне, ибо я считаю её досадным препятствием на Пути спасения Дивии.

— Ясненько.

Полуденное солнце больно жгло мою новенькую розовую кожу. Пока мы преодолели расстояние от казармы до места для приземления акрабов, я всё время вспоминал мой бег через пылающий дом — ощущения были ровно те же.

Предоставив старцу договариваться с возницей, я с наслаждением нырнул под навес акраба. А когда мы поднялись и полетели, то чуть не застонал от удовольствия — прохладный ветер остудил мою горящую кожу.

В пути расспросил старца о мимолётных благоволениях и чем они так важны, что их нельзя упустить?

Оказалось, что мимолётные благоволения посещали жителей довольно часто, просто увидеть их появление можно только с помощью скрытого озарения.

— И называется оно…

— Я не могу тебе его назвать, — буркнул старец. — Я ещё не настолько выжил из ума, чтобы на старости лет заделаться смертельным врагом всех священников Дивии.

— То есть существование мимолётных благоволений не тайна. Тайна — способ узнать о них?

— Иногда ты весьма мудр в своих суждениях, — похвалили старец.

Не нужно быть шибко мудрым, чтобы догадаться, что мимолётные благоволения — ещё один источник дохода сословия Помогающих Создателям. И ещё один способ для отпрысков богатых родов прокачиваться быстрее, чем остальные жители. То есть та же Маджа Патунга не просто получала более качественное храмовое облуживание, но ещё получала в распоряжение священника, который улавливал доступное ей мимолётное благоволение.

Священники считали эти благоволения особым даром Создателей, которые хотели наградить особенно полезных для блага Дивии дивианцев. Но почему они исчезали столь же внезапно, как и появлялись — неизвестно. Или известно только Создателям. А нам, прирождённым жителям Дивии нужно лишь не зевать и успевать собирать мимолётные дары.

Я был не прав, думая, что никогда не слышал о мимолётных благоволениях. Просто когда кто-то из моих знакомых посещал храм, он не уточнял, что именно его туда вызвало — мимолётное или обычное благоволение. И в Доме Опыта учителя не проводили разницы между ними.

— И как часто можно получать мимолётные благоволения? — спросил я.

— Так же, как и не мимолётные, — пожал плечами Танэ Пахау.

— То есть неизвестно как часто?

— Не «неизвестно», — поправил старец, — а столь часто, сколь угодно будет Неведомой Воле или, грязь с ними, Двенадцати Тысячам Создателей.

— Тогда в чём разница?

— В том, надоедливый юноша, что равновесие благоволений удерживается в выбранном состоянии долго — склоняясь к пустоте, наказанию или собственно благоволению. Но мимолётное благоволение проходит быстро. Иногда так быстро, что священник может увидеть как оно появляется и тут же исчезает. Поэтому так и называется — мимолётное.

— Но само благоволение не отличается от обычного? Такие же дары и наказания? Паутинка к Линии Тела, волосинка к Линии Духа?

— Почти.

После этих слов старец вынул из-за пазухи и натянул на свою голову мешок с прорезями для глаз.

— Э-э-э, а это к чему?

— Лучше не говорить со мною, юноша, ибо некоторые священники способны опознать меня по голосу.

Акраб пошёл на посадку. Сквозь солнечное и жгучее марево я увидел крыши храма Двенадцати Тысяч Создателей.

К счастью, вдоль дороги росли деревья и моя нежная кожа не подверглась солнечной пытке.

✦ ✦ ✦

Мы подошли к храму. Ко мне, как обычно, приблизился дежурный священник и предложил прочитать Путь или увеличить шанс на благоволение. Узнав во мне Самирана «Осквернителя Храмов» Саран, служитель предупредил о штрафных санкциях, наложенных на меня.

— Как долго вы будете меня обирать? — спросил я, отсчитывая золотые грани. — До конца моего жизненного Пути?

— Можем и так, — охотно согласился служитель.

— И когда это прекратится?

— Когда вы, молодой господин, достигнете высокого Морального Права, от которого будут почтительно замолкать наши Голоса. Вот тогда мы с радостью забудем любые обиды, которые вы нам нанесли ранее.

Служитель ссыпал золотые грани в шкатулку и повернулся к Танэ Пахау:

— А вы, уважаемый, не желаете, чтобы я прочитал ваши Пути и растолковал равновесие благоволения Создателей?

Старец так сердито засопел из-под мешка, что мне пришлось поскорее распрощаться:

— Этой мой челядинец, он здесь подождёт.

От «челядинца» Танэ Пахау засопел ещё яростнее, но промолчал, опасаясь, что его узнают по голосу.

Оставив его, я поспешил по прохладному коридору храма в свою комнату для благоволений. Служитель побежал следом и остановился у входа, охраняя мой покой.

Центр комнаты, как назло, высвечен ослепляющими пятнами солнечного света. Я снова пожалел о тех временах, когда Дивия неслась высоко в небе, когда она входила в мокрые облака, отчего улицы погружались в туман, а потом редкий холодный ветер прогонял туман, пробирая до костей.

— Тоже мне летающий город, — пробормотал я. — Почти год висит на месте… Быть может, он от того и свалился, что устал висеть?

Я встал в солнечные пятна, отдавая свою младенческую кожу на растерзание палящему свету.

«Ты находишься в месте, в котором можно…»

✦ ✦ ✦

Стены храма привычно раздвинулись и растворились в серой стене мельтешащих граней. Я снова пуст, грани летят сквозь меня. Одно хорошо — нет боли от опаляемой солнцем кожи.

Да, мимолётное благоволение ничем не отличалось от не мимолётного. Кроме того, что возможность его получения возникала словно бы случайно. Хотя, конечно, случайностью быть не могло. Как не было случайностью и то, что шанс на благоволение исчезал очень быстро.

Я невольно обратился к моей первой теории о том, что вся эта система Двенадцати Тысяч Граней, возможно, контролировала поступки и намерения жителей Дивии.

Когда-то я придумал, что грани (или стоящая за ними Неведомая Воля) некоторым образом оценивали отношения между участниками этой системы. И оценивали независимо от времени. События сегодняшние были так же доступны этой Воле, как и поступки вчерашние, завтрашние, и, быть может, те, что сделаны сто поколений назад или будут сделаны через сто поколений.

Сличая совокупность этих поступков, Неведомая Воля и высчитывала важность для блага Дивии поступков того или иного человека, а то и всего мира.

Если верить в это, то мимолётные благоволения — это результаты резких изменений в калькуляциях поступков. И причина их мимолётности в том, что вариант или конфигурация мира существовали недолго. Мимолётное благоволение — это что-то вроде окна возможностей для изменения глобальной конфигурации. Успел получить мимолётное благоволение — молодец. Не успел — мир будет развиваться дальше, исходя из предыдущих событий.

Правда, я так и не понял, что в этой теории считать «миром» или «глобальной конфигурацией» — всю Вселенную или только Дивию? И что если система подсчитывала вовсе не последствия поступков людей, а что-то другое, совершенно нам неведомое?

Даже мне эта теория показалась фантастическим абсурдом. Впрочем, на Дивии иначе не бывает.

✦ ✦ ✦

Моя пустота снова приобрела вес, плотность и боль обгоревшей кожи.

Я поспешно отошёл в тенистый угол комнаты для благоволений. Забавно, я так привык к получению благоволений, что почти не ощущал после них слабости. Только зрение рябило и кружилась голова.

Голос доложил:

«Ты получил благоволение! Ты одарён знаменательным увеличением Морального Права».

Ожидаемо. Почти каждое благоволение увеличивало моё Моральное Право.

«Ты одарён непродолжительным и ярким озарением «Порыв Ветра».

Опять «Порыв Ветра»? И снова ограниченный по времени.

«Ты одарён вечным и ярким озарением «Неизведанное Озарение».

Ого. Такое у меня впервые. Хотя уже знал, что «Неизведанные озарения» часто выпадали на этой рулетке благоволений Создателей, ведь неизведанных больше, чем изведанных. Даже в моём отряде несколько товарищей владели такими озарениями.

Награждённый «Неизведанным озарением» получал шанс раскрыть его суть. Нужно просто не лениться и пытаться применить это озарение к чему-либо. Если пытаться всю жизнь, то можно раскрыть хотя бы первый узор этого озарения и выяснить его предназначение.

Как сказали учителя, раскрытие смысла «Неизведанного озарения» — большая редкость. Такое случается раз в два-три поколения. Или ещё реже.

«На самом деле это могло бы происходить чаще, — посетовал Гиан Атти, — но получившие неизведанное озарения ленятся и избегают посвящать свою жизнь разгадке его тайны. И никто, совершенно никто не желает тратить врождённые грани на усвоение неизведанных озарений».

Так же учитель заверил, что люди с высоким Моральным Правом имеют больший успех в раскрытии «Неизведанного Озарения», чем низкоморальные. Но почему — не объяснил.

Я же предположил, что именно так и появились скрытые озарения славных родов: древний дивианец раскрывал тайну неизведанного озарения, но не рассказывал её никому, кроме близких родственников.

Правильна моя догадка или нет — неизвестно. Учитель Гиан Атти ушёл от ответа. Он всегда так делал, когда его спрашивали то, чего он не знал.

Внутренний Голос продолжил:

«Ты получил наказание. Все свободные грани, собранные тобою в Пути, возвращены в Сердце Дивии».

— И снова всё отобрали…

Голос замолчал.

Я вызвал Внутренний Взор и оторопело замер. Что случилось с Линиями Духа и Тела? Отчего они стали крошечными? Потом понял: это не они уменьшились, а Моральное Право выросло настолько, что стало неизмеримо больше них!

Да, «неизмеримо» — правильное слово. Я и раньше оценивал толщину Морального Права только в отношении других Линий, чьё числовое значение мне было известно.

Ни «знаменательного», ни «неустойчивого» увеличения Линий я ещё не получал. Даже не слышал о таких.

Из прошлого опыта я уже вывел численные значения слов, которыми обозначались утолщения Линий.

Минимальным было «небольшое увеличение», то есть вмещало в себя один волосок, или — шесть паутинок.

За ним шло «хорошее», толщиной в двенадцать паутинок. За ним — «существенное», придававшее любой Линии двадцать четыре паутинки. Его я никогда не получал, но знал о нём из учёбы в Доме Опыта. Оттуда же узнал о следующем инкрементном шаге, назывался он «большое увеличение» и приносил Линии сорок восемь паутинок толщины.

Далее шло увеличение «обширное», ценою в шестьдесят паутинок. Такого я тоже не получал.

Когда голос сообщал: «Ты одарён значительным увеличением Морального Права», это значило, что Линия увеличилась сразу на семьдесят две паутинки. Именно это знание количества паутинок в волосинках помогало мне приблизительно отслеживать толщину Морального Права.

Я думал, что выше «значительного» увеличения не бывает. Ведь совершенно ясно, что утолщение Линий повторяло количество паутинок, необходимых для определённых ступеней озарения.

Но вот, оказывается, было «знаменательное»! И оно превосходило все другие виды увеличения вместе взятые.

Я прикинул, на сколько паутинок оно стало толще. Что-то около пятисот, не меньше. Итого Моральное Право растолстело до семисот с копейками паутинок.

Что если можно получить ещё большее увеличение? И не за ним ли охотились мерзкие Кохуру, воруя чужие грани ради своего грязного колдовства?

Ведь ещё от Мадхури Саран я слышал истории о том, как некто входил в храм за благоволениями, а выходил оттуда с необъятно толстым Моральным Правом.

Моё «знаменательное» улучшение, конечно, сильно раздуло толщину и длину моего Морального Права, но ещё не настолько, чтобы превзойти хотя бы Нахава Сешт, у которого было примерно тысяча паутинок Морального Права.

Головокружение и рябь в глазах почти прекратились. Я вышел из комнаты для благоволений.

Танэ Пахау — с мешком на голове — проводил меня до акраба и мы полетели обратно в казармы.

✦ ✦ ✦

В казарме, прямо на голом полу, сидел какой-то воин. Вокруг него разбросаны куски доспехов, оружие и шкатулки. Голову он низко опустил, лицо было видно, но его закрывала боевая металлическая маска. На наплечнике доспеха прилеплен знак воинской принадлежности к отряду Маджи Патунга.

По рассыпанным по полу целительским кристаллам я догадался кто это.

— Шигеро Саран? — сказал я, входя в комнату.

Парень вскочил на ноги и сорвал маску:

— Как нам быть, брат? — всхлипнул он. — Что мы будем делать дальше?

— Ого, теперь ты меня «братом» назвал? — усмехнулся я. — Переход из отряда Кохуру в отряд Маджи сделал тебя умнее?

Шигеро не обратил внимания на мой сарказм.

— Мы остались одни! Одни, Самиран!

От этих слов плечи Шигеро затряслись. Было неловко смотреть, как этот крупный, накачавшийся в отряде Кохуру лекарь, плакал как младенец. Его можно понять, он потерял и мать, и отца и близких братьев и сестёр.

— Утри слёзы, братишка, — сказал я. — Сколько Саран выжило?

— Я не знаю, — всхлипнул Шигеро. — Но все старшие убиты.

— Вторые старшие?

— Погибли, защищая первых.

Я не сдержал неуместную улыбку: метафоричность дивианского языка иногда была комичной.

— А третьи старшие погибли, защищая вторых?

— Это мы с тобой, Самиран. И нам некого защищать.

Я устало опустился на свой лежак, опалённая солнцем кожа болела и чесалась одновременно. А голова разболелась, будто я провёл под палящим солнцем целый день.

— Почему ты лёг? — изумился Шигеро.

— Быть может, потому что был ранен в битве с наёмниками?

Всхлипывая, Шигеро сгрёб разбросанные кристаллы в шкатулки:

— Вставай, я пришёл за тобой.

— Зачем?

— Оставшиеся Саран собрались в родовом дворце. Мы должны решить, что делать дальше.

— Братишка, я только пришёл в себя.

Без предупреждения Шигеро, схватил меня за руку и крепко сжал. Одновременно по зудящей коже прокатилась щекочущая волна «Изгнания Хвори», смывшая головную боль, за нею — мощный поток какого-то озарения, от которого моя кожа моментально приобрела прежний цвет и вид. Только кое-где остались розовые пятна, как от старых ожогов.

— Это потом уберём, — устало пообещал Шигеро и отпустил мои руки.

— Спасибо, — кивнул я. — Но всё равно не вижу необходимости идти. Саран отвернулись от меня.

— Старшие мертвы, — шмыгнул Шигеро. — Больше некому от тебя отворачиваться. Пойдём. Ты должен быть на Родовом Совете.

Я не двинулся с места:

— А разве дворец уцелел после налёта наёмников?

— Я не знаю! — нервно выкрикнул Шигеро. — Меня попросили привести туда всех Саран, которые служили в отрядах.

— Кроме нас ещё кто-то служил?

— Была… наша старшая сестра. Как и ты, она бросилась защищать свой дом и безвозвратно погибла. Наёмники изрубили её на мелкие куски.

— А что известно о…

— Я не знаю ничего, — плаксиво ответил Шигеро. — Ты недавно очнулся от ран, а я только утром прибыл из низкого царства. Я знаю не больше тебя.

Я решительно поднялся:

— Ладно, погнали на Родовой Совет.