ПУСТОЙ - 2. Плохая карма. (вариации на тему - s-t-i-k-s А. Каменистого)

Глава 18

Так и хочется сказать – смеркалось! И поэтически, манерно, с ленцой, взмахнуть кудрями задумчиво глядя в даль. Но никакой я не поэт, и голова у меня бритая, а не кудрявая. Но смеркалось, это правда.

Не знаю, точно почему, уж не ради драматических эффектов, Шкаф вообще был этому чужд, (он и слов таких не знал), вокруг арены для гладиаторских боев, навтыкали по окружности – факелы. В сумерках, и учитывая местонахождение и всеобщее состояние, все это выглядело зловеще и завораживающе одновременно.

Арена, я ее сам делал, вот этими вот руками… Взял строительную рулетку, воткнул один край в землю и ногой потом, прорисовал на земле ровный круг. Обложил после периметр круга полиэтиленовыми пакетами с песком и глиной, которые сам же натаскал из болота, пожалуйста – пользуйтесь! И подумать не мог, что со временем это место приобретет такой сакральный оттенок.

В зловещем свете факелов, посредине арены - стоял Сивый. Стоял на месте, спокойно, чуть расслабленно. Мне вспомнилась наша первая встреча с ним, при пером же взгляде на него, сразу захотелось втянуть живот, встать по постройке смирно и одернуть китель.

Обычно, толпа гопников, по другому и не назовешь их, населяющая стаб под названием «База», приходила к арене, на традиционное избиение новичка, как на шоу. Стояли впритирку с импровизированной оградой, иногда вываливаясь через нее. Отпускали обидные и унизительные колкости. Кто ни будь, обязательно отвешивал леща или пинка новенькому, словом, было весело. Новичек в стабе должен принять бой! Таков закон!

(Какой еще закон? Это же я придумал!)

Но не сегодня. Словно очертя зону отчуждения, толпа находилась в метре от ограждения из мешков с песком. Тихо, в пол голоса, иногда переговаривались друг с другом. Причина этой дисциплине - стояла посреди арены. Руки висят вдоль туловища, мышцы шеи не напряжены, глаза чуть прикрыты. Легкий ветер тормошит светлые волосы на голове, казалось бы пасторальная картина. Но только от него, вместо спокойствия Будды, исходила опасность, агрессия и ощущение смерти. И это чувствовали абсолютно все. Он не принимал угрожающие позы танца маори "хака", не корчил рожи, просто каждый человек понимал где то на уровне подсознания, что отсюда надо бежать, или прикинуться ветошью и быть не заметным. В стаде овец, возомнивших о себе, невесть что, появился матерый волк.

Шкаф, появился в окружении придворной свиты. По такому торжественному поводу, сменил шорты на пиксельные штаны и берцы. Майку снял, но лучше бы он этого не делал. И так был бесформенным увальнем, а теперь еще и жирком заплыл. Живот в складочку и почти женская грудь, и все это благолепие тряслось и колыхалось при каждом движении.

Переступив барьер, тот сразу же кинулся в бой. То, что он хочет убить или сильно и прилюдно покалечить дерзкого выскочку, я нисколько не сомневался.

Сивый, моментально собрался, руки приняли боксерскую стойку, качнулся влево, потом вправо, ступни ног при этом, все время оставались на одном месте. Ушел наклоном от жирной туши вбок. Туша по инерции пролетела дальше, при этом споткнулась об оставшиеся на месте ноги Сивого и феерически, с каким то кваканьем навернулась мордой в барьер.

Только после этого, Сивый, оторвал подошву одной ступни от земли, и циркулем прочертив по полу, повернулся лицом к Шкафу. Руки, по прежнему спокойно висят вдоль туловища, но по всему было понятно, что все, шутки кончились.

У меня был билет в первый ряд шоу, я даже слышал дыхание обоих, видел пот на их лицах, ощущал их запах. Согнув правую руку в локте, я попытался согнать со спины назойливое насекомое, ползущее по середине спины. Оказалось, что это струйка пота.

Во время падения Шкафа всей массой теле вниз лицом на барьер, в толпе несколько человек, видимо по инерции всеобщего дебелизма, попытались хихикнуть, но вовремя остановились.

Поднялся на ноги Шкаф уже с другим лицом, абсолютно дикие и невменяемые глаза, перекошенный рот, красное от повышенного давления лицо. Толпа отшатнулась! Таким его еще никто и никогда не видел. Он, вновь бросился на своего визави широко раскинув руки. Тот, мгновенно отступил на шаг назад, нагнулся вправо, резко ударил кулаком руки в печень. Затем на противоходе, прижал голову Шкафа к свой шее и плечу одновременно зашел ему за спину, одновременно придерживая его ладонью за затылок. Совершив полный круг, резко поднял свою руку вертикально вверх. Шкаф, удерживаемый за шею, по инерции пробежал дальше по земле, затем, задранными силой инерции ногами по воздуху и грохнулся вниз, на всю свою широкую и жирную спину.

От падения у него сбилось дыхание и он открывал беззвучно рот как рыба. Звук падения, был непередаваем. Сивый, несколько раз кулаком руки ударил его по лицу. Тот, даже и не думал защищаться.

Такие приемчики, я видел только в кино с разжиревшим и вышедшим в тираж Сигалом. До боя, мне так и не удалось поговорить с Сивым, то меня отвлекали, то он шарахался где то… Но я понял его замысел, прилюдно, максимально унизить Шкафа! Я надеюсь он его сейчас не обоссыт? Нам так и так не жить… чего теряться то…

Новые, и видимо очень модные пиксельные брюки испачкались и приобрели потасканный вид. Нос поломан, лицо в крови, она стекает по волосатой груди на складки живота, оставляя за собой грязный след из пота и пыли.

Через некоторое время, Шкаф хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Приложился об землю позвоночником, затылком и копчиком одновременно. Были бы мозги, точно бы вылетели. На лице, ни следа от бывшей свирепости не осталось. Просто лицо жиртреса, которому больно, страшно… и вообще ничего не понятно. Его, великого и ужасного, прилюдно унизили второй раз за несколько часов. Передо мною снова стоял, тот самый Шкаф, впервые попавший в Стикс, с бабушкой и мамой дома, в школе девочки не дают, а мальчики обижают… Казалось, он сейчас заплачет. С ним снова никто не водится...

С диким ревом, вытянув руки по направлению горла, тот ринулся в бой снова. Сивый, не стал опять танцевать буги-вуги, а сделав полушаг, зашел за спину мчавшемуся как локомотив вперед Шкафу, каким то неуловимым для глаз движением, оттолкнувшись от выпяченного зада Шкафа одной ногой, другой ногой ударил коленом по затылку бегущего, и завернул потом же эту ногу, вокруг шеи бегущего. Впрочем, он уже никуда не бежал. Одна нога Сивого обвилась вокруг шеи Шкафа, зацепилась носком ботинка за вторую ногу. Тот еще помогал себе рукой, схватившись за свою лодыжку и сгибая ногу в колене, перекрывая воздух жирдяю. Второй рукой, он как то лениво отбивался от хаотичных движений рук Шкафа, безуспешно пытающегося снять удушающий захват со своей шеи.

Дрыганье тела на земле становилось все медленнее, тише и тише. Я боковым зрением заметил, как некоторые из особ приближенных потянулись осторожно к огнестрельному оружию.

Сивый, резко и брезгливо снял захват, поднялся, отряхнулся и не обращая никакого внимания на хрипящего и кашляющего Шкафа, перешагнул через ограждение из мешков с песком, через расступающеюся толпу, направился к казарме. Чистая форма, не складочки, как ему это удается? По дороге, выхватил у кого то баклажку с живчиком. А такое сокровище в стабе, могло быть только у офицеров. Взять чужой живчик без спроса, это как в другом мире, во время прогулки по центральной площади города, забрать у мужа его жену, и тут же задрав ей юбку, прилюдно трахнуть ее на глазах у мужа и толпы зевак. Что то не видел я в нашем стабе куколдов… Нажил Сивый себе еще одного кровника.

Все это я думал, семеня за Сивым в казарму. С Арены, Шкафа поднимали несколько деланно, оказывая ему какие то через чур вычурные знаки внимания, притворно ахая и охая.

Зашли в казарму вместе, практически плечом к плечу. В ней никого еще не было, по случаю показательной казни новичка, дерзко нагрубившему самому Шкафу, всех грузчиков-носильщиков, отправили на шоу. А они и рады. Через зарешеченные окна проникал тусклый свет, обрисовывая бардак внутри. Сивый поморщился, в казарме, должна быть чистота как в операционной.

Скинул, какие-то вещи с нижней шконки двух ярусной самодельной, деревянной кровати. Затем, передвинул ее, и поставил напротив входа в казарму. Не снимая обуви, не раздеваясь, улегся в постель поверх одеяла, закинув руки за голову. Я, взгромоздился на второй этаж. Чужие шмотки, так же скинул вниз.

Сивый, молча рассматривал каждого входящего в казарму. Кто то опускал глаза, кто то глупо и виновато улыбался, а кое кто, стараясь не смотреть на новенького, кривил скулу и быстро проходил внутрь. Кто то укладывался спать на свою шконку, кто то рассаживался за длинный обеденный стол. Но все говорили в пол голоса. И не подошел к нам никто из обитателей казармы. Пока не подошел.

Местного Василия Алибабаевича с вопросом: «ти зашем мои фещи на пол скинул? Эээ…?», я то же не заметил.

Если мы переживем эту ночь, то все будет хорошо. Но не сразу. И не у всех.

***

Нас утро встречает прохладой… Но только не здесь. Всегда одно и то же время года, всегда одна и та же температура. Примерно раз в неделю дождь. Сильный, как в тропиках. Обитатели Стикса всегда этому рады, твари не любят влагу, есть шанс не быть съеденным. Какое то время.

Металлическую дверь в казарму нам открыли, приходил и привозил с собой дребезжащую тележку с местными деликатесами повар с кухни. Затем, живчик разливали. Как всегда разбавленный безбожно. Дверь, после этого, так и не закрыли, видимо оставили для глотка свежего воздуха. Знали, что все равно по стабу, как овцы разбредаться не будем. Нам, простым смертным работягам, смотреть тут не на что.

Не то что бы меня как то напрягать стал Сивый… а как то, в непонятках я был… Он словно стал меня избегать. Пропадал где то целыми днями один, его передвижения по стабу, всеми как то игнорировалось, словно заработал себе пропуск на свободный проход, куда угодно. Его никто не смел ни окрикнуть, ни остановить. Попробуй, тормозни машину для убийства. На все мои вопросы он отвечал как то однозначно. Всем видом давая мне понять, что я здесь не в тему. Никаких задушевных разговоров, как раньше. Чего это он?

Со временем, надо сказать, очень быстро, он сколотил свою группу, человек пятнадцать, которые слушались его беспрекословно. Ходили за ним по казарме, как телки на привязи. Свои нары, они перетянули ближе к нашим. Вся казарма, разделилась на две половины. Конфликтов пока не было. Пока.

Ко мне, у всех отношения были уважительно-холодные. Ну еще бы, приятель Шкафа, друг Сивого, соратник Карела. Целый стаб в одиночку захватил. Да и вообще… мутный он какой то… Не зря ему погняло дали – Пустой.

На выезд в город, нас, то есть меня Сивого не взяли. Вот так вот. Остались вдвоем в казарме. Как это все воспринимать, я понять не мог. Сивый, меня просто пугал своим молчанием и однозначными ответами. Он меня виноватым, что ли считает за что то? Совершенно не понятное поведение. Может еще не акклиматизировался под Стикс. Хотя давно пора бы уж…

Под вечер все вернулись. Ну как все… Вся команда Сивого, за исключением двух человек, была уничтожена. Бывает…

Вот что Шкаф задумал… Наверняка это не он, своими извилинами дошел до этого. Где у него там мозг? Здоровый и дикий лось. Гора мускул вперемешку с жиром. Интересно, кто все это ему напел?

Двое оставшихся в живых, выглядели напугано, виновато улыбались и прятали глаза. Вели себя с Сивым, как он себя вел со мной. То есть всячески избегали разговора с ним. Но он впрочем и не настаивал на задушевной беседе. Он все понял.

Остальная часть казармы, приосанилась, в глаза смотрела более дерзко и разговаривала более громче обычного. Сивый, сел на свою шконку в позе лотоса и смотрел куда то в никуда. Йог хренов, он меня начинал просто бесить своим непонятным игнором.

Ближе к полуночи в казарму привели чуть живых женщин. Офицеры с ними уже отдохнули, настало время рабочего быдла. Я лежал на своем месте, прямо над Сивым. По характерным звукам и женским крикам боли, и так все было понятно, что там происходило, не чего мне смотреть на это. Под утро, я забылся в болезном сне. Как выносили тела женщин, я даже не видел.

Утром, я спустился вниз со своей кровати, Сивый, все так же сидел на месте, все в той же позе. Он вообще ложился этой ночью? Получив свою дозу до безобразия разбавленного живчика и вкусной и до отвращения питательной гречневой каша с тушенкой, мы молча с ним ковырялись в тарелках, сидя друг напротив друга. А раньше, он всегда садился рядом.

За длинным, деревянным столом, грубо сколоченным из досок, межу нами и остальными обитателями казармы, словно пропасть образовалась. Все сидели в стороне от нас, словно мы были прокаженными.

Да, не ожидал я такого. Ну что же он молчит? Надо же что то делать! Но Сивые молча ковырялся в своей тарелке, погруженный в свои мысли. Не такого я от него ждал и не для такого я его сюда притащил.

Один, из самых борзых, с самой наглой рожей, который нарочито громко и глупо без повода смеялся, встал из за стола, прошел у меня за спиной и явно вытирая об меня свою жирную руку, яко бы дружески похлопал меня по плечу, нагнулся к уху, и так что бы все слышали, сказал: «Приятного аппетита!». После чего громко рыгнул. Как они это делают? Тренируются что ли? За столом раздались дебильноватые смешки. Вскочили с Сивым синхронно. Били его долго и основательно. В основном ногами. Не показательно на публику, а вымещали на нем всю свою злость, обиду и ярость. Никто не подорвался нас разнимать. Репутация отморозков шла впереди нас.

Под утро тело издохло. Не помог даже живчик.

Через неделю, я молча, никого не ставя в известность о своих планах, вышел из Стаба. С Сивым разговаривать бесполезно, максимум головой кивнет. Но все таки, чего это с ним? Разбирайся сам, как жить дальше. Охрана при воротах меня пропустила молча, не возражала и вопросов не задавала. Как буд то - самое обычное дело. Мол, каждый день кто нибудь шляется туда - сюда. Прощаться с Шкафом я то же стал. За все это время видел его несколько раз мельком, оба делали вид, что не заметили друг друга. Оружие просить то же не стал. Понятно какой будет ответ. Ну да ничего, я знаю местечко, где можно разжиться "Сайгой". Потом аккуратно в город и с золотом на горбе, в колодец.

***

Не то что бы желания не было, а просто ноги сами не шли. Пулемет в руках, автомат за спиной, один огнемет «Шмель» и полный рюкзак патронов. Хватит пока и так. За глаза хватит! Возле стены стаба я даже притормаживать стал. Может зря я сюда вообще лезу? «Сова открывай, медведь пришел!» - буркнул я в ворота.

Через некоторое время, металлическая створка открылась. Все те же рожи в камуфляже. Но глупых вопросов из цикла, к кому, чего… и так далее, не задавали. С облегчением хотел скинуть барахло на пол, но кто то угодливо помог мне расстегнуть лямки, чем не мало меня удивил. Так же молча, один из охранников пошел впереди меня, сопровождая меня и показывая дорогу. А то я ее не знаю?! Хотел у него спросить про Шкафа, но осекся. На территории стаба, человек десять грузчиков-носильщиков, делали зарядку, а именно, одетые в разноцветные труселя, подпрыгивали на месте и хлопали ладонями над головой. Еще какая то группа, трусцой бегала друг за другом. "Трудовые резервы" - бегут!

Мусора, бумажек и окурков нет. Все подметено. Кое где, посыпаны песочком новые дорожки. По лицам «спортсменов» было видно, что они дико устали, вспотели и вообще им все надоело. Но возле каждой группы, стояли «камуфляжи» и бдительно бдели за происходящим. Иногда командным голосом отдавали приказы из цикла: «ресче, выше, сильнее» и так далее. У меня просто челюсть отпала… Да не может быть?! Что уже?

Доведя меня до дома Шкафа, сопровождающий постарался по военному резко повернуться кругом. Впрочем вышло это нелепо и неуклюже. Я даже фыркнул.

В комнате Шкафа, за столом сидел конечно же Сивый. Комната преобразилась. Исчезли тяжелые и пыльные гардины с окон, вся дурацкая цыганщина. И вообще стало светлее и свежее. Новый хозяин стаба сидел за столом в чистом камуфляжном костюме с выражением лица, доселе мною у него не виданным. Словно ждал моего доклада. Словно я, его подчиненный. Руки мне не протянул, из за стола не встал. Я невольно вытянулся в струну, потом обругал себя мысленно и плюхнулся небрежно в кресло напротив стола. Кресло, буд то специально подобрали так, что я неволей смотрел на него снизу вверх, подобострастно, как подчиненный на строгого руководителя. Как буд то я стажер, и пришел на работу устраиваться. Все это время он молчал не издавая ни звука.

Я поерзал задницей на кресле, потом встал нехотя и подошел к раскрытому окну. Наполовину вывалился наружу и полной грудью вздохнул свежего воздуха. За окном, на улице, все так же прыгали «спортсмены». И "арену" разобрали. Мешала она им?

***

Отношение, ко мне на «Базе» было, как это указывают в анкетах, формально-рабочее. В друзья никто не навязывался и с расспросами не лез. Чему я был очень рад. Но все равно, я чувствовал себя чужеродным организмом здесь. Как надоевший и засидевшийся непрошенный гость, при уходе которого, все облегченно вздыхают.

Через некоторое время, разговорил одного типчика, поглупее. Сидя в столовке, куда перетащили стол из казармы, этот обалдуй поведал мне интереснейшую историю.

"Однажды, Сивый, (крутой мужик, и приемчики всякие знает), ночью, с двумя приятелями (они тоже крутые все), вышел и казармы, убил голыми руками, (яж говорю, он приемчики знает), всю охрану. А потом пошел к Шкафу, а тот спал, хи-хи… И его то же убил. Теперь он тут главный. А тех, кто быковать начал, из тогдашних, он сам расстрелял. Быстро тут порядок навел, хи-хи… Теперь как армии, дисциплина! Вот… Мы все тут как спец-наз. Я то же приемчики всякие учу. Теперь все поровну, ну как раньше, только строже. Вот только без баб теперь, совсем без баб."

Обвлдуй-собеседник, грустно заскоблил ложкой по тарелке и шмыгнул носом.

И вдруг, словно вспомнив, что то важное, встрепенулся и зашептал мне в лицо брызгая на меня остатками каши и не замечая этого. «А знаешь, как он Шкафа грохнул?» И не прекращая ни на секунду брызгать на меня слюной изо рта, не выдерживая МХАТовской паузы добавил: «Ребром ладони по переносице его ударил, пока тот спал! Раз! И все! Там кости всякие в носу, они прям в мозг ему попали…»

Я дальнейшее не видел, и не слышал. Звук и изображение в моем телевизоре пропали. Сидел окаменевший за столом и как паралитик смотрел в чавкающий рот напротив меня.

***

Видимо для того, что бы показать всем мой высокий статус, мне выделили свою комнату. Из храпящего и пердящего общежития, я съехал. На негнущихся ногах, я заходил в комнату Знахаря. Ее привели в порядок, отчистили от грязи, и все такое… Вот только вонь чеснока, так и не выветрилась. Или мне это кажется?

И на потолке, рыжие капли чего то, оттереть забыли.

На рейды меня не брали, а я и не просился. Повесил снова свое бревнышко, обмотанное солдатским клетчатым одеялом, и долбил по нему сутками руками и ногами. В комнату Знахаря, я заходил только на ночь. Теперь это комната Пустого. Раз за разом, я невольно, вспоминал как вытаскиваю отсюда придушенное тело человека, что бы отдать его на растерзанье тварям. Нет, Сивый не мог знать про все это. Это просто невозможно! Тогда как? Карма?

Еще во время нашей первой встречи с Сивым, в теперь уже его кабинете, я отдал ему распечатанное цветное фото, которое сам заказал сделать с телефона в салоне печати. На фото, сидела на диване, напрасно стараясь скрыть перепуганное и ничего не понимающее лицо молодая, симпатичная девушка, на коленях держащая одной рукой карапуза, который напрочь отказывался смотреть прямо в камеру. В другой руке, держала номер газеты с датой выхода. Прям как заложница в кино. И все это на фоне горки пачек с пятитысячными купюрами.

Сивый, молча взял фото, дольше чем надо, задержал взгляд ребенке и так же молча положил фотографию в ящик стола.

Мой рассказ о том, что убитая была дочерью какого то депутата, по версии следствия, он ее похитил, незаконно удерживал, потом изнасиловал, потом убил, и светит ему теперь лет пятнадцать строгача, он выдержал стоически. Вообще никак не отреагировал. Даже бровью не повел. Я молча, в гробовой тишине вышел вон.

За два дня, до перезагрузки, поздно вечером, ко мне в комнату вежливо постучали. Пришлось встать с дивана и открыть дверь, на пороге стояла «особа приближенная». «Это вам», - в рюкзаке, который он протянул, находилось килограмм десять золотых украшений и полиэтиленовый пакет со споранами.