Пулемет над пропастью (СИ)

Глава 29

Глава двадцать девятая в которой барон Вайс занимается делом о пропавшей картине

Бриг Меркурий я отправил на мой остров, чтобы разгрузить там часть трофеев, бездонные трюмы, куда влезало больше, чем казалось снаружи очень хорошо заполнились и я решил сложить часть золотых яиц в другую корзину. По приезде мы с Бертой и Эльзой выпали из реальности на сутки, благо, что герцог был в отъезде, а потом я занялся рутиной. Первым делом я устроил цепочку Тревог, для подразделений своей бригады, не участвовавших в рейде, пообщался с командирами платунгов и когорт, после чего поинтересовался перспективными делами. Одно дело пришедшее из Управления жандармерии, меня заинтересовало… это был типичный висяк, но преступление было коронным и посему копии этого дела скинули всем оберстам моего уровня, так на всякий случай, а вдруг получится.

Дело было прям-таки тоскливым, как в унисон выразились Шмидт и Эльза. В особняке старого графа фон Эккендорфа, традиционно проводились выставки-аукционы произведений искусств из частных коллекций. То есть что-то выставлялось, а что то продавалось на благотворительном аукционе. И вот, картину из коллекциии баронессы фон Шенк, похитили в ночь с воскресения на понедельник, а рядом с пустым крюком нашли тело лакея, с лицом искажёнными ужасом. Картина называлась «Валькирия поражает чудовище», но с этой картиной не все было так просто… была легенда, что на этом полотне висит проклятие и каждый кто попытается ее украсть, гибнет. И жертвами этого проклятия было уже несколько человек. И дальше тишина и тупик. Это дело было забрало СБ, но потом вернуло, сказав, что оно не сколько коронное, сколько уголовное и мол Безопасности не по статусу. Я естественно первым делом выяснил где находится пропавшая картина и сначала замигала на виртуальном экране знакомая зеленая стрелка, а потом высветилось место на карте и пошли титры с информацией о том, что это загородный дом барона Шаффа, известного коллекционера живописи. Я не мог сразу так заявиться к барону и решил провести внешне убедительные следственные действия и затребовал все материалы этого дела и тут ко мне заявились, мой нынешний шеф, начальник Отдела незыблемости и неприкосновенности Штурм-генерал жандармерии Штейнглиц, и мой бывший шеф, Начальник Бременского управления полиции фон Гольдринг (оба они получили повышения). Они сказали мне, что Дело о картине чрезвычайно важно для имиджа и полиции, и жандармерии, ибо раз от него отказалось СБ, то раскрыв его совместными силами, мы хорошо утрем безопасности нос, так что расследование переходит полностью ко мне, так как из за моего особого положения, СБ ко мне не полезет и поопасается ставить палки в колеса, а я благодаря Золотой пайцзе имею право привлекать любые подразделения полиции и жандармерии и тут мне будет оказано полное содействие. И тут же мне были вручены Золотые генеральские бляхи обоих департаментов. То есть одно дело штурм-оберст с паузой, а другое дело с бляхой, тут от «соседей» скрытого саботажа не будет. А когда высокое начальство удалилось, я занялся анализом документам по делу (параллельно с Эвтебидой). Эвтебида теперь составляло одно целое с моим Информаторием и общалась со мной, Эльзой, Бертой и капитаном-наместником брига «Меркурий» Ломом.

И я был горд тем, что и я, и информаторий, нашли одну и туже неспасовку в следствии, которую упустили мои коллеги. Не была до конца проработана личность умершего за пару недель до кражи, помощника мажордома Ганса Бенца. И мы провели серию новых допросов, откуда выяснилось две вещи… Покойный Бенц последние несколько месяцев рассказывал мистические истории о картинах, после чего вечерами и тем более ночью слуги старались там не появляться. И ещё, покойный оказался художником любителем и очень любил делать карандашные эскизы картин из галереи и еще он музицировал на старинном двугрифном виалоне и не смотря на солидный возраст не пропускал мимо себя смазливых служанок. Я срочно взял дежурную группу и поехал осмотреть опечатаную комнату покойного и как оказалось вовремя. Следом за нами к особняку графов фон Эккендорф, подкатил бронеход службы безопасности. Моя группа была на двух тяжёлых бронеходах жандармерии с мимикрией под такси. Когда, два весёленьких таксомотора, на глазах у СБшников превратились в тяжелые бронеходы «Мастиф», а из одного из них величаво вышел Ваш покорный слуга и проведя пальцем по Золотой пайцзе и жетонам, объявил о том, что данное дело находится у него в особом производстве, то им пришлось козырнуть и отбыть восвояси.

В вещах Бенца была обнаружена папка с весьма неплохими репродукциями картин галереи, но репродукции «Валькирии» среди них не было. Я велел Эвтебиде проанализировать контакты покойного и она выдала список наиболее часто общавшихся с ним абонентов и среди них был барон и последний раз созванивались они неделю спустя, после кончины шустрого мажордома. И в эту же строку легли рассказы пары слуг о том, что они видели в доме его призрак в день перед тем как пропала картина и погиб лакей. Ну а последним кубиком мозаики, было отсутствие в комнате Бенца его любимого виалона, с которым он никогда не расставался. Я дал Эвтебиде команду на поиск Бенца и почти не удивился узнав, что он пребывает в городке музыкантов и поэтов Лоэнгрин. Я связался с фон Гольдрингом и попросил провести в Лоэнгрине полицейскую облаву на всех музыкантов с двугрифными виалонами и вызвал Берту, приказав ей готовить «Голубку» к боевому вылету.

К нашему прилёту, местные полицейские нахватали аж дюжину музыкантов, из которых я отобрал троих и попросил маэстро Бенца сделать шаг вперед…

После того, как я третий раз поймал его на враньё и пригрозил в дальнейшем за каждую ложь отрезать ему палец, процесс пошел и старый жулик выложил все… и как получил от барона заказ на картину, и как организовал ее похищение, и как притворялся собственным призраком и до смерти напугал впечатлительного лакея. Получив от него подписи под протоколом допроса, и отправил арестованного и копию протокола по команде и дождавшись ордера на обыски и аресты, отправился за картиной.

Я провел в своей бригаде реорганизацию и сделал две когорты, каждая из которых состояла из двух манипул и соответственно девяти платунгов… Шесть боевых платунгов, штабной, транспортный и экспертный. Я пользуясь своей «Птичкой» вызвал шесть дирижаблей из

Первого Штафеля люфт-адмирала фон Гетца, и посадив на них свой десант взял курс на поместье барона-искусствоведа. Когда дирижабли встали над домом в круг и вниз посыпался десант, дружина барона заняла оборону, но когда материализовалась из скрыта «Голубка» и на перед домом шагнул элегантный я с обнаженным клинком, желающих сражаться не оказалось.

Барон добровольно выдал картину и дал слово дворянина, что явится в суд по первому вызову. А я завез картину хозяйке, стряс с нее расписку и отправился во дворец.

Герцог только что прибыл из поездки и был сильно не в духе, ибо на вчерашней медвежьей охоте, только ранил медведя первым выстрелом и потом пока взбесившегося от раны зверя нейтрализовали, пострадала пара егерей. Увидев меня герцог даже немного обрадовался и сказал что с островом, я очень ему удружил и сделав паузу добавил… в хорошем смысле, хотя мол и себя не забыл. На что я ответил, что первым делом, я не забыл о своем долге перед Его Величеством и сделал жест своим адъютантам, которые внесли два подноса… на одном в роскошной обложке лежало прошение принца Ахмета о вассалитете, но герцог первым делом подошел к другому, где что то было накрыто куском парчи и под парчей онобнаружил три вычурных пистолета.

«А вот тут ты уважил своего герцога барон, помнишь о моих маленьких слабостях».

Особенно герцогу глянулся двуствольный пистоль ужасающего калибра.

«Да-а-а» протянул герцог — «Мне бы эту игрушку вчера на охоте. Вы слышали барон про эту историю с медведем?»

На что я ответил, что медведьбэто натворил по глупости, ибо всем известно, что медведи настолько простодушный, что считают, что люди живут в лесу на деревьях и что всех людей зовут Ау'.

Герцог изволил ржать до слез, а потом дал знак министру церемоний, который зачитал указ о производстве Штурм-оберста, барона Вайса в Штурм-генерал майоры и переводе его бригады в Лейб-гвардию.