ГЛАВА 5. Серебряный, красный и чёрный.

«Ожидание – это хреново. Оно хреново для голодного мужика, который стоит в очереди в столовую, хреново для жениха на свадебном ужине, но для служивых вроде вас оно вдвое, втрое, вчетверо хреновее, помяните моё слово».

— Кольм Корбек, полковник.


На фронте выдался скверный день. Оставленные в Ронфорке резервы Первого Танитского поняли это, когда начали сгущаться странные сумерки, и стена чёрного дыма выросла вдалеке. Все ждали новостей, надеясь на хорошее, но готовились к худшему.

Гаунт назначил капитана Бана Даура командовать резервным контингентом Первого, составлявшим две трети численности полка, и Даур весь день был как на иголках. Каждые десять-двадцать минут он выходил на улицу и смотрел на мерцающие огни и клубящийся смог далёкой битвы. Поначалу взрывы снарядов напоминали гром далёкой грозы; редкие и приглушённые, они отставали от вспышек. Затем звук стал непрерывным, без перерывов и пауз. Безостановочный грохот, словно сама земная кора трескалась и разрывалась. Иногда дрожь ощущалась даже на таком большом расстоянии.

Время от времени раздавался утробный рёв, такой громкий и протяжный, что он выделялся на фоне канонады. Даур гадал: снаряды, издававшие этот звук, просто падали ближе к его позиции, или они сыпались туда же, куда и остальные, но были гораздо массивнее. Им сообщили, что противник задействовал орудия большой дальности и огромного калибра. Все вокруг говорили о «супер-осадных» пушках.

Даур попытался занять себя, но грохот артобстрела слишком отвлекал. Около 14.00 он пошёл поесть в один из пансионатов и поймал удивлённый взгляд хозяйки, заказав яичницу. Лишь когда она принесла заказ, Даур вспомнил, что уже обедал час назад, яичницей.

Он думал наведаться к Цвейлу. Полковой капеллан слыл человеком компанейским и умел отвлечь собеседника непринуждённой болтовнёй. Но ему сказали, что этим утром Цвейл отбыл на фронт вместе с Гаунтом, будто подозревая, что сегодня он там понадобится.

Вместо этого Даур отправился на осмотр расположения полка. Призраки заняли конюшни и амбары пары ферм в южной части города, а сопровождавшие их гражданские морем палаток разбили лагерь на примыкающих загонах. Позади загонов располагался старый кожевенный завод, отданный роте крассианцев, и кучка заброшенных мастерских да хозяйственных построек на стыке двух южных дорог, которая была домом для бригады Двенадцатого Остлундского, из местных, под названием «Защитники».

Даур забрёл на грязный двор одной из конюшен. Буроне, Брэй и Юлер реквизировали для своих взводов длинный сарай по левую руку. Люди в основном разбрелись кто куда, удручённые моросящим дождём, как военнопленные в загоне блокгауза. Даур заметил угольки тлеющих палочек лхо в темноте чердачных окон. Под наклоном односкатной крыши Полио из седьмого взвода пытался обучать карточным фокусам толпу зевак. Полио служил телохранителем в знатном доме на Вергхасте, поэтому имел в арсенале кое-какую непомерно дорогостоящую невральную аугметику, благодаря чему его пальцы тасовали карты быстрее, чем мог бы заметить глаз. Для стороннего наблюдателя это выглядело как маленькое волшебство, и люди вокруг него были очарованы. Даур наблюдал некоторое время, пока Полио не исчерпал свой репертуар трюков и не вынул взамен карт три чашки и стреляную гильзу. Публика разочаровано застонала.

Ну, кто попытает удачу? — спросил Полио, а его руки тем временем превратились в размытое пятно, передвигая перевернутые чашки. Он поймал взгляд Даура и подмигнул. — Может быть, Вы, сэр?

Даур улыбнулся. — Видишь мои значки, рядовой Полио? Я получил их потому, что умён. Нет, спасибо.

Полио ухмыльнулся. — Упускаете шанс.

— Я так не думаю, — сказал Даур и пошёл дальше. В дальнем конце двора люди Халлера пинали мяч с несколькими крассианцами. Это была подвижная, грязная игра. Ноа Вадим нарезал круги между крассианцами, а сослуживцы всячески подбадривали его. Даур был уверен, что в действительности все они орали и галдели для того, чтобы не слышать далёкий рокот битвы.

Даур обратил внимание на приглушённый звук выстрелов в одном из стойл конюшни и пошёл разведать. Там он обнаружил рядового Меррта, который упражнялся в стрельбе по старым бутылкам, выставив их на поперечинах торцевой стены.

Меррт поднял глаза, когда появился Даур. — Простите, сэр, — сказал он. — просто гм… гм… тренируюсь. Я установил на гм… гм… низкую мощность. — Он выглядел слегка пристыженным, хотя было трудно сказать наверняка. Челюсть и одна сторона лица Меррта представляли собой грубые металлические имплантаты, плохо скрытые под маской телесного цвета. Даур знал, зачем он тренировался. Меррт тренировался при каждом удобном случае. Родом с Танит, он был одним из первых снайперов полка, с показателем попаданий ниже, чем у Ларкина или Рильке, но всё же впечатляющими. Затем, на Монтаксе, он получил ужасное ранение в голову, и его меткость полетела ко всем чертям. Гаунт какое-то время сохранял за ним должность снайпера – неоправданно долго, по мнению Харка, – но в конце концов низкие показатели Меррта на Фантине, вынудили Гаунта перевести его в обычные рядовые.

Даур знал, что Меррт переживал потерю статуса гораздо сильнее, чем потерю половины лица. Меррт тренировался и тренировался, стремясь восстановить мастерство и вернуть свою снайперскую ленту.

Как успехи? — спросил Даур.

Меррт пожал плечами. — Я бы хотел обратно свой гм… гм… лонг-лаз, но они забрали его у меня и гм… гм… отдали его какой-то девчонке, — мрачно проговорил он, демонстрируя лазерную винтовку стандартного образца, которую держал в руке. Его речь искажалась протезами. Казалось, Меррт прожёвывал слова. Он часто заикался, спасибо этой уродливой искусственной челюсти.

— Некоторые из этих девчонок – хорошие стрелки, — спокойно заметил Даур. Он хорошо знал, что многие танитцы недовольны пополнением с Вергхаста, особенно женщинами, и в частности такими как Банда, Мюрил и Несса, которые преуспели в стрельбе.

Даур не собирался слушать, как о них отзываются плохо. Они были единственной претензией вергхаститов, на превосходство в полку.

Меррт стал заикаться особенно сильно, осознав, что наговорил лишнего старшему офицеру-вергхаститу. — Я не имел в виду ничего, гм… гм… такого, сэр.

— Я знаю, — сказал Даур. Меррт не отличался ненавистью к женщинам и по-настоящему никогда не был настроен против вергхастцев. Он просто был калекой, который не желал мириться с собственным увечьем.

— Гм… гм… извините.

Даур кивнул. — Продолжай, — сказал он.

Даур чувствовал себя скверно, покидая Меррта. На стене было очень много подпалин, а разбитых бутылок довольно мало.


Даур дошёл до конца загона, задержавшись там с несколькими солдатами. Затем он зашагал по ухабистой тропинке в сторону берега. Путь пролегал через то, что когда-то было фруктовым садом, пока люди, вставшие лагерем в загонах, не вырубили большую его часть на дрова. Аркуда и Рэглон, укутавшись в плащи, скрывались от дождя за невысокой стеной.

Даур знал, что они волновались. Они оба, как и Криид, получили повышение до командира взвода накануне отбытия к Айэксу. И сейчас оба предвкушали первый опыт полевого командования.

Даур отметил для себя, что у обоих были причины для гордости. Аркуда, вергхастит с вытянутым, худым и печальным лицом, проявил себя в строю и заработал лычки. Рэглон проложил себе путь к командованию отделением благодаря выдающейся службе связистом. Странно было видеть Рэглона без привычной вокс-станции. Даур был приятно удивлён найти их вместе; вергхастит и танитец в одинаковой ситуации, стремятся поддержать друг на друга.

Они поприветствовали командира, и тот присел рядом.

— Бои на фронте, — начал Даур.

— Мы заметили, — сказал Раглон.

Скорее всего, нам предстоит выдвинуться раньше, — добавил Даур.

Аркуда кивнул. — Я хочу попасть туда, сэр, — сказал он. — Я просто хочу взяться за дело. Как бы… покончить с этим. Вы чувствовали то же самое, когда получили первое назначение?

Даур улыбнулся. — Моим первым назначением было дежурство в Хасс-Вест, в улье Вервун. Очень скучное, — ответил он. — Мне было девятнадцать. Четыре года подряд я не видел боевых действий. Пока не началась… Война.

Рядом кто-то усмехнулся. Даур поднял глаза и увидел сержанта Мерина, склонившегося над стеной.

— Я произнёс что-то смешное, Мерин?

Мерин замотал головой. — Нет, капитан. Мне просто всегда нравилось, как вы, Вергхастцы, называете Вервун «Войной», с большой буквы и всё такое. Конечно, это было большим делом, и для всех участников оно далось нелегко. Но это была не «Война». Война – это то, что мы ведём до сих пор. Мы начали её задолго до Вергхаста, и будем продолжать сражаться на ней ещё многие годы.

Даур встал и повернулся к Мерину. Мужчина был молод, один из самых молодых офицеров-танитцев, на несколько лет младше Даура. Он следил за собой, был подтянутым и привлекательным, а недавно ещё и отрастил усы, которые, по мнению Даура, придавали ему зловещий вид. Мерин обладал обаянием и отличным послужным списком. Теперь его повышение до сержанта в рамках операции «Ларизель» на Фантине стало постоянным. Его лычки были такими же новыми, как у Аркуды и Рэглона.

— Я знаю, что война и есть война, сержант, — сказал Даур. — Вы должны простить вергхастцу его воспоминания. — Даур намеренно использовал то же слово, что и Мерин. «Вергхастец», а не «вергхастит». Все Танитцы так делали. Для них это было сокращение. Для вергхаститов это был оскорбительный жаргон. — Мы знаем, что ведём Войну и сейчас. Я лишь призываю относиться снисходительно к тому, что мы придаём особое значение битве, в ходе которой наш родной дом был разорён.

Мерин пожал плечами. — Танит погибла. У всех свои воспоминания. У всех свои войны.

Даур нахмурился и отвернулся, мелкий дождь полетел в лицо. Мерин ему не слишком нравился.

Он был очевидным кандидатом на роль командира взвода. Некоторые говорили, что это был запоздалый выбор. Получив повышение, он стал неприятно резким и заносчивым. Иногда он напоминал Дауру Каффрана. Оба танитца были примерно одного возраста и даже сходного телосложения. Но если Каффран был молод, энергичен и добродушен, то Мерин был молодым, безжалостным и высокомерным.

У Кольма Корбека на этот счёт была своя теория. Теория называлась «майор Роун». По словам Корбека, Мерин какое-то время был «прекрасным, честным парнем», пока не стал капралом и, благодаря капризам полковой структуры, не попал под крыло Роуна. Роун теперь был наставником Мерина, а Мерин стал хорошим учеником. Выражение открытости пропало с его лица и сменилось язвительной и враждебной гримасой. Даур считал, что это признак разлагающего влияния Роуна. Роун взращивал Мерина.

Неофициально ходили слухи, что по приказу или по собственному усмотрению Мерин предпринял кое-какие чрезмерно жестокие действия во время операции «Ларизель». Конечно, Ларкин и Мквеннер молчали о нём. Мерин тогда постарался как можно усерднее выполнить свою миссию и обеспечить себе продвижение по службе.

Возможно даже слишком усердно.

— Итак, есть новости с переднего края? — спросил Мерин. Дауру хотелось, чтобы Мерин ушёл. Тогда, без посторонних, он бы смог подобрать слова и как-то подбодрить Аркуду и Рэглона.

— Нет, — сказал Даур, — пока нет.

— Если есть потери, нас поднимут ещё до вечера, так и знай, — заключил Мерин.

— Если они есть… — признал Даур.

Мерин саркастически махнул рукой в ​​сторону дыма, поднимающегося со стороны фронта. — Там явно должны быть жертвы, — сказал он.

— А тебе бы этого хотелось, не так ли? — огрызнулся Даур.

— Нисколько, - сказал Мерин, его лицо стало непроницаемым. — Но я реалист. Там творится что-то фесово неладное. «Война», понимаете? Всегда кто-то страдает.

Даур только хотел сказать Мерину, чтобы тот проваливал, но Рэглон и Аркуда поднялись на ноги и стряхнули воду со своих плащей.

— Мы собираемся проверить наши подразделения, сэр, — сказал Рэглон.

— Пусть будут готовы, если и когда понадобятся, — добавил Аркуда.

— Хорошая идея, — согласился Даур.

Два новоиспечённых сержанта удалились вдоль берега по направлению к деревне и башне часовни Сент-Авинс. Как только они отошли достаточно далеко, Даур повернулся к Мерину.

— Мерин, тебе знакомо понятие «моральный дух»?

Мерин пожал плечами.

— Эти двое готовятся впервые принять командование взводом на поле боя. Они места себе не находят. Их нужно поддерживать, а не сбивать с толку.

— Это преступление – быть реалистом, да, капитан? — дерзко спросил Мерин. — Это и мой первый опыт в качестве сержанта, если Вы помните.

Ты командовал группой, Мерин. В Уранберге. Вы там хорошо справились. Возможно, даже слишком хорошо.

— Как это понимать?

— Понимай как хочешь, — сказал Даур, уходя. Он молча воздал хвалу, за то, что Мерин скоро снова, на неделю или около того, станет обязанностью Роуна.


Из дальних пристроек кожевенного завода доносился сильный шум. Даур протолкнулся внутрь амбара, где было душно от запаха пота. Там было полно призраков и крассианцев, а также приличное количество одетых в красный цвет остлундцев.

Остлундцы были из Коттмарка, страны, которая граничила с Айэксегари на востоке. Они были светлокожими и крупными, как правило, намного выше гвардейцев.

Даур вглядывался в толпу, стараясь определить причину суматохи.

«Варл, — вздохнул он про себя, — почему я не удивлён?»

Сержант Варл, командир девятого взвода, изобрёл новую игру, где можно было принимать ставки. Будучи обаятельным и неотразимым плутом, он, тем не менее, поднялся по служебной лестнице и заработал свои сержантские лычки потом и кровью.

Своми собственными, прежде всего. На Фортис Бинари он получил ранение в грудь, которое обернулось установкой серьёзной аугметики на место ключицы, плеча и предплечья. Вскоре после этого Гаунт присвоил ему сержанта. Он сделал это, чтобы подчеркнуть, что среди танитцев прежний статус не должен иметь значения. Варл был одним из таких парней, которые просты как дерьмо грокса, но вот характера и харизмы при этом – хоть отбавляй. Благодаря чему он и стал идеальным лидером.

Вам не мог не понравиться Варл. И он действительно всем нравился. Он был шутником, балагуром и смутьяном.

А ещё он доказал, что простому служебному псу по плечу вести за собой людей.

Гаунт надеялся, что он привнесёт чувство локтя в командный эшелон Первого. Варлу это удалось с избытком.

Даур знал, что Варл стал сержантом задолго до того, как повышение получил холёный и честолюбивый Мерин.

Может быть, поэтому Мерин стал таким фесоголовым говнюком.

Сеглан Варл исполнял роль хозяина ринга. Его люди собрали арену из соломенных тюков, где, судя по всему, устраивали петушиные бои.

Даур протиснулся в первые ряды. Нет, не петушиные…

— Стратиды! Милые юные стратиды, готовые к бою и чертовски стойкие! — вещал Варл, стоя на погрузочной площадке у края арены. Он поднял одну из птиц за шкирку, мастерски избегая щелкающего острого клюва и мельтешащих когтистых лап. Мастерски – это очень подходящее слово.

Даур усмехнулся. Они пробыли в этом мире всего пять минут, а Варл уже, ни с того ни с сего, вёл себя как эксперт в области местной фауны.

— Гляньте-ка на этого молодца! Посмотрите на него, а? — дразнил Варл. — Мы зовём его «Майор», потому что он злобный как фес!

Призраки в толпе загоготали.

— Посмотрите на его когтистые лапы! Как вам! — Варл схватил брыкавшуюся птицу за ногу, и выставил внушительные когти, на радость толпе. Три сантиметра в длину, острые, как "прямое серебро"! — Чего ещё вы хотите?

Крассианец что-то крикнул.

— Клюв? Ах, клюв! — ответил Варл, оглядываясь и обводя арену извивающимся в его руках стратидом. — Я покажу вам клюв! Мистер Бростин, будьте так любезны?

Бростин, крепко сложённый огнемётчик из взвода Варла, вышел на усыпанное соломой кольцо и протянул стреляную гильзу .30-го калибра. Птица сделала выпад и перекусила её надвое своим острым клювом.

Толпа взревела. Бростин подобрал обломки и бросил зрителям. Солдаты кинулись их подбирать.

— Он крутой, хорошо! Да сэр! Майор – крепкая старая птица! Мы все только что видели, что он сделал с Капитаном, не так ли?

Снова рёв толпы.

— Капитаном? — выкрикнул Даур.

Варл заметил Даура и тут же стал отпираться. — А… рад Вас приветствовать, сэр! Как поживаете? Капитан, о котором я говорю… упокой его бедную душу… был назван в честь другого капитана, который был совершенно на Вас не похож… эээ…

— Я так и понял. Сколько на Майора?

Улыбка Варла вернулась. — Возможно, Вы вы захотите сделать ставку у одного из моих дружелюбных помощников, сэр? — Даур увидел, как Баен, Мкфейд, Ифван и Раффлан протискиваются через толпу, собирая деньги и принимая ставки.

— Против кого он вышел, этот Майор? — крикнул Даур.

— Три раунда, без удержаний, первая кровь – первые выплаты… — сказал Варл, - …против Могучего Ибрама!

Раздался надрывный одобрительный рёв. Рядовой Эттон появился на другой стороне сцены, удерживая молодого белопёрого стратида с серебристым клювом. Тот едва не вырывался из хватки. Взъерошенные перья колыхались в тёплом воздухе.

— Нет, спасибо, — улыбнулся Даур. — Пожалуй, поставлю на Могучего Ибрама во всех раундах.

— Это подстроено! Договорной бой! — орали некоторые коттмаркцы.

— Успокойтесь, друзья, — сказал Варл.

— У нас есть свой боец! — подал голос самый высокий из Остлундских Защитников.

Варл обратился к толпе. — Новый соперник, господа и господа, обученный нашими достопочтенными коттландскими союзниками… как зовут птицу?

Группа Коттмаркцев вынесла бойкого, покрытого шрамами молодого стратида. — Редьяк! — гаркнул их лидер.

— Ну, конечно, Редьяк! Приличный на вид мозгоклюй, это точно! — крикнул Варл. — Делайте ваши ставки, ребята… в следующем бою встретятся: суровый как фес Майор, подготовленный танитцами и Редьяк, которого тренируют и поддерживают наши восхитительные союзники из Коттмарка! Деньги на бочку! Кто на Майора?

— Десятка! — крикнул вергхастит.

— Двадцать на Редьяка! — проорал крассианец.

— Мой боевой нож подсказывает, что Майор выпотрошит его.

Даур всмотрелся в толпу, чтобы выяснить, кто это был. Голос принадлежал Мколлу. Главный разведчик стоял, скрестив руки, посреди бедлама.

— Нам плевать на твой нож! — воскликнул один из коттмаркцев.

— Я… ух… на вашем месте не стал бы этого делать, — сказал Даур, но коттмаркцы не слушали.

— Господа! Теперь все ставки сделаны! — объявил Варл, кивнув Баену. — Первый раунд! Выпускайте бойцов!

Молодые стратиды ворвались на ринг с двух сторон под какофонию издёвок и насмешек.

От них во все стороны летели перья. Редьяк клевал и щипал майора, и в воздух взлетело ещё больше перьев.

Но потом Майор сделал внезапный выпад и сломал Редьяку шею единственным щелчком своего грозного клюва.

Черепица кожевенного цеха загудела от гвалта, который подняли солдаты вслед за этим. Танитцы – и некоторые крассианцы – кричали и приплясывали. Выигрыши раздавали налево и направо: местная валюта, имперские монеты, трофеи, значки, сувениры…

Поднявшись на свой пьедестал, Варл стал прогуливаться туда-сюда, изображая курицу: кивал головой и махал локтями на манер крыльев.

Оказавшись в центре этого балагана, Даур засмеялся. Он едва не упустил момент, когда дело приняло угрожающий оборот.

Твёрдая рука схватила его за кисть. Это был Мколл.

— Будьте начеку, сэр, — мягко сказал главный разведчик. Он кивнул в сторону двери. — Вон там.

Даур обернулся. Помощник Варла Ифван пытался заставить нескольких коттмаркцев расплатиться. Даур не слышал разговора, но жесты и позы солдат были достаточно красноречивы. Ещё одна группа коттмаркцев проталкивалась через толпу приплясывающих от радости танитцев.

— Прикрой меня, — бросил на ходу Даур.

— Будет сделано, — ответил Мколл.

Даур поспешил наперерез, через веселящуюся толпу. Теперь вокруг Ифвана собралось девять или десять коттмаркцев, да и остальные выглядели так, будто им разонравилось состязание.

Один из солдат стал толкать Ифвана в грудь. Все они были намного выше его.

Все они были намного выше Даура.

Даур прочистил горло и приготовился вмешаться. В этот момент коттмаркец, стоявший позади Ифвана внезапно замахнулся окопной дубинкой. Это был толстый цилиндр из твердой древесины с металлическим навершием размером с гранату.

Даур рванул вперёд. Дубинка стала опускаться и замерла. Раздался жёсткий, мясистый удар, который тут же заставил всех умолкнуть.

Коттмаркец выронил дубинку. Танитский боевой нож пригвоздил рукав солдата к дверному косяку. Воцарилась ужасно напряжённая тишина.

Даур глянул на Мколла, но командир разведчиков лишь пожал плечами в недоумении.

— Ненавижу тех, кто не умеет проигрывать, — произнёс Варл, стоя в десяти метрах, у арены. Он смотрел на коттмаркцев, окружавших Ифвана. — Это развлечение. Спорт. Это не война. Мы приходим сюда ради дружеского соревнования, оставляя убийства за дверью. Вы рассержены? Что ж, так бывает. Из уважения к духу этого места я говорю: забирайте свои деньги. Нам они не нужны. Ваши ставки аннулированы. Забирайте их и уходите.

Некоторые из коттмаркцев шагнули к сцене.

— Или, — рявкнул Варл, — мне стоит швырнуть ещё пару ножей? Ребята, подкиньте-ка мне ещё "прямого серебра".

Даур моргнул. Дальше было что-то невероятное. Последовала очередь глухих ударов, и у ног Варла выстроился частокол из танитских ножей, брошенных из толпы без колебаний и с поразительной точностью.

Варл наклонился и выдернул один из клинков, который всё ещё гудел от удара.

Он, подбросил его в воздух и, не глядя, снова поймал. — Ну?

Коттмаркцев как ветром сдуло. Ретировались и некоторые из крассианцев. Владелец дубинки оставил часть рукава висеть на косяке.

Мужчины Первого принялись аплодировать и брататься.[12] Варл слегка поклонился, поставил нож остриём себе на нос и стал им балансировать.

— Довольно! — Даур повысил голос. — Давайте на выход и всем приготовиться к проверке снаряжения!

Призраки вышли, болтая и смеясь. Один за другим ножи извлекали из досок помоста. Бростин вытащил клинок Варла из дверного косяка и бросил его сержанту.

Варл вернул нож Бростину. Ножи едва не встретились в воздухе. Ни один из Призраков даже не взглянул в сторону другого, оба ловко поймали своё оружие.

Амбар почти опустел. Мколл задержался. Даур забрался на погрузочную площадку рядом с Варлом.

— Я впечатлён, — сказал Даур. — Ты удержал их в узде.

— Не стоит начинать что-то подобное, если не сможешь это контролировать, — сказал Варл. — Первое правило хорошего представления.

— Тем не менее, ты великодушно позволил им уйти не заплатив.

Варл улыбнулся. — Всё это часть шоу. Кроме того, Ифван и Баен подрезали им карманы на выходе.

— Капитан?

Даур глянул внутрь амбара. Мколл стоял в дверях.

— Поступил сигнал, — сказал Мколл. — Они перевозят раненых в тыл.


Первые раненые стали прибывать ближе к вечеру. К тому времени, как бомбардировка закончилась и штурм был отбит, они устремились к полевым станциям. Некоторые шли сами, других несли на носилках или на плечах товарищи, некоторых везли на тачках и тележках для боеприпасов.

Дорден, главный врач Первого, сразу после обеда перевёл свою команду на сортировочный пункт. Станция, получившая обозначение 4077, находилась всего в четырёх километрах от линии фронта. Готовясь к приёму раненых, они застали более поздние этапы обстрела.

Земля сотрясалась. Брезентовые палатки ходили ходуном. Хирургические инструменты гремели на подносах.

— Здесь нет водопровода, — сообщил Мтэйн, один из трёх квалифицированных медиков полка.

— Вообще никакого? — уточнила Курт, выкладывая чистые лезвия на покрытый марлей лоток.

Мтэйн покачал головой. — Есть автоцистерна. Там примерно половина. Но санитары Альянса не ручаются, что вода чистая.

— Лесп! — позвал Дорден. Подбежал тощий санитар. — Поставь несколько плиток и начинай кипятить воду. Подожди! — Лесп притормозил, собравшись было помчаться исполнять приказ. Дорден протянул ему небольшой бумажный пакет. — Стерилизующие таблетки. Сделай всё возможное.

Курт вскрыла коробку с антибактериальным гелем, упакованным в толстые металлические тубы, и раздала их всем медикам.

— Используйте его экономно, — посоветовала она. — Это последняя упаковка, которая у нас осталась.

Сортировочный пункт представлял собой скопление длинных грязных палаток, разбросанных на пустыре к западу от мёртвого леса. Всего в пятидесяти метрах к востоку от них начинались спуски к блиндажам первых траншей 55-го сектора. Они были совершенно как на ладони: палатки были первыми надземными постройками расположенными по эту сторону линии Пейнфорк.[карта] Лес – по всей видимости, Хэмбли Вуд – был доказательством их уязвимости. Он представлял собой море мягкой грязи и старых кратеров, покрытых, словно щетиной, тысячами обугленных пней. Отовсюду несло гнилью и смрадом прелой трухи.

Бригада медиков Первого делила станцию ​​с крассианцами и группой санитаров Альянса. Когда Курт вышла из палатки Призраков, чтобы выкурить палочку лхо перед началом настоящей работы, её поразил чумазый вид местных жителей. Подсобники и, что гораздо хуже – их руки, были в грязи. Многим явно нездоровилось. Некоторые были пьяны, вероятно, из-за того, что накидались чистого медицинского спирта.

Фоскин, самый младший санитар, вышел покурить вместе с ней.

— Скольких они собираются прикончить, передав инфекцию? — пробормотала она.

— Давайте просто проследим, чтобы все Призраки попали к нам, — предложил он.

Как бы не так. Мёртвые и раненые, которые стали заполнять станцию ​​сортировки, были настолько залиты грязью, что невозможно было различить звание, полк или даже пол.

Курт пять минут латала рану на бедре солдата, прежде чем поняла, что оказывает помощь огнемётчику по фамилии Лубба.

Один из бывалых ребят Колеа, из девятого взвода.

Она ополоснула ему лицо и улыбнулась, когда обнажились татуировки. — Как там Гол? — спросила она.

— Он в порядке, мэм. По крайней мере был, когда я видел его в последний раз.

— А как у Тоны дела?

— Сардж? Она тоже была в порядке.

Курт была довольна. Они уже называли Тону Криид «сардж». Ана Курт была единственным человеком из Первого, кто знал секрет. Колеа знал, но это знание было утеряно вместе с его личностью. Дамочка по имени Алекса тоже знала, но Курт не видела её аж с поры событий на Фантине.

Дело было в детях, которых Криид и Каффран «усыновили». Мальчик и девочка, которые остались в лагере гражданских, в Ронфорке, на самом деле были детьми Колеа. Он думал, что потерял их. Но когда он узнал, что они все-таки живы, было уже поздно. Без отца и матери, они сильно привязались к Тоне Криид. Нельзя было снова разрушать их мир.

По крайней мере Колеа уверял себя в этом, пока ранение не вычеркнуло их образы из его сознания.

Курт чувствовала, что должна присматривать за этими детьми.


Раненые со всех подразделений поступали на станцию до позднего вечера. Дорден столкнулся со случаями осколочных ранений, сотрясений и тяжёлых отравлений газом, как едким, так и слезоточивым. Он извлек пятисантиметровый кусок оболочки ручной бомбы из челюсти ДаФельбе, двадцать два гвоздя из ступни и ноги рядового Чарела и сломанный штык из грудной клетки Джесси Банды.

Она пришла в себя, лёжа на операционном стеле, пока он очищал рану перед удалением инородного тела.

— Роун! — прохрипела она. — Роун!

— Давай-ка полегче, — проворчал он и посмотрел на Леспа. — У нас осталась морфозия?

Лесп покачал головой.

— Что с майором Роуном? — выкрикнула Банда, её бил озноб.

— Успокойся, — ответил Дорден, — с ним всё будет хорошо.

— Роун… — пробормотала она.

— Он был ранен? — спросил Дорден. Но Банда снова потеряла сознание.

— Слева не слышно дыхания, — сообщил Лесп. — Мы её теряем.

— У неё коллапс легкого, — сухо произнёс Дорден и принялся за работу.


Некоторые из получивших наиболее тяжёлые ранения были из шестнадцатого взвода, хотя их было немного.

Один из крассианцев сказал Ане, что Шестнадцатый был практически стёрт артиллерийским огнём.

— Рядовой Курен, который прошёл через ужасы операции «Ларизель» на Фантине невредимым, здесь потерял часть ноги. Они все погибли, — сказал он Курт. — Взвод Мароя.

Она вздрогнула. — Погибли?

— Почти все наши мертвы! Фесовы снаряды, просто бойня…

Она обвела станцию взглядом. Мтэйн пытался собрать развороченную грудь крассианца.

Фоскин и Чайкер удерживали мужчину, который бился в эпилептическом припадке, его рвало кровью. Дорден боролся за жизнь Банды.

— Сержант Марой мёртв, — повторила Курт.

Дорден грустно кивнул. — Может, и Роун тоже.


Около 17.00 количество раненых пошло на убыль. Одна только сортировочная станция Дордена обслужила почти пятьсот поступивших.

Освещение было скудным из-за дыма от снарядов. Дождь хлестал внутрь палаток. Земля внутри и снаружи была залита кровью, повсюду были разбросаны куски рваной формы и снаряжения.

Тех, кто отделался лёгкими ранениями, отправили в Ронфорк и на другие тыловые станции. Тяжело больных и раненых везли на телегах и носилках в основные полевые госпитали. Дорден удостоверился, что все серьёзно раненые Призраки были отмечены для доставки в его лазарет, на шерстяную фабрику Ронфорка.

Курт и Дорден вышли из сортировочного пункта во время затишья, жалуясь друг другу на острую нехватку припасов. Курт закурила ещё одну палочку лхо, которой поделилась с Дорденом, от чего тот закашлялся. Она опасалась, что привьёт ему дурную привычку.

— Эй, — крикнула она, подталкивая его. — Там.

На другой стороне пространства станции, превратившегося в болото истоптанной грязи, санитары Альянса толкали по направлению к своим палаткам тачки, гружёные медикаментами.

Курт приблизилась, швыряя окурок в грязь. — Эй!

Дорден пытался остановить её, — Нет, Ана! Не надо!

Было уже поздно. Курт подбежала к тачкам. Она схватила ближайшую коробку и открыла крышку, санитары Альянса сердито запротестовали.

— Тут Имперские припасы! Они помечены клеймом Первого-и-Едиственного! Сволочи! Вы всё это украли!

— Пошла прочь! — прорычал айэксегарианец.

— Нет! Наши припасы куда-то делись, и мы из кожи вон лезли, чтобы как-то обойтись без них! Это вы помогли им исчезнуть, не так ли? Фес, да вы просто спёрли наши медикаменты!

— Ана! Пожалуйста! Оно того не стоит! — взмолился Дорден, подходя ближе. Он уже много раз видел, как люди опускаются до подобных пороков, находясь в отчаянии. У Альянса остро не хватало предметов первой необходимости. Большая партия свежих медикаментов, скорее всего, показалась им слишком большим сокровищем, и они решили его не упускать.

Просто нужно запросить ещё, он запросит ещё немного с судов Муниторума. Не нужно связываться с этими несчастными, отчаявшимися негодяями.

— Чёрт возьми, нет! — воскликнула Курт и попыталась забрать несколько коробок.

Солдат Альянса с грязной повязкой на голове ударил её и повалил в грязь. Коробки вылетели у неё из рук.

— Нет, нет… нет, не надо! — Дорден с криками прыгнул на санитаров Альянса, пытаясь оттащить их от упавшей Аны Курт, которая съёжилась в грязи, чтобы защититься от посыпавшихся пинков.

Они напали на него. Один ударил его по зубам, другой пнул в бедро. Дорден вскрикнул, а затем нанёс удар, который вырубил одного из айэксегарианцев. И тогда они принялись избивать его с особым остервенением. Курт встала и бросилась в бой, она царапалась, била и пиналась.

Раздался выстрел, сотрясший воздух в округе.

Нападавшие бросили Ану и Дордена. Ибрам Гаунт шёл по грязи, белый дым поднимался из прорезей дульного тормоза его болт-пистолета. Полковник с головы до ног был забрызган грязью и кровью, а на щеках виднелись пороховые ожоги.

— Я Имперский Комиссар Гаунт, — сказал он. — И я известен как довольно сдержанный человек, пока меня не вынуждают к действиям.

А вы только что вынудили меня.

Гаунт опустил оружие и застрелил двоих айэксегарианцев на том месте, где они стояли. Остальные разбежались. На всякий случай Гаунт прицелился и пристрелил ещё одного из беглецов. Гвардейцы, медики и военнослужащие Айэкса на полевой станции в шоке наблюдали за происходящим.

Гаунт помог Дордену и Курт подняться на ноги.

— Никому не позволено так обходиться с моими лучшими медиками, — сказал он.

Курт посмотрела на него с нескрываемым ужасом. Она никогда не видела его таким.

— Я комиссар, — сказал он ей. — Я не думаю, что ты представляешь, что такое быть комиссаром, Ана. Но тебе придётся привыкнуть.

Гаунт отвернулся. — Вы! — крикнул он группе ошеломлённых зрителей. — Соберите эти припасы и разделите их поровну между медиками Гвардии и Альянса на этой станции. Хирург Курт остаётся за старшего.

Она кивнула.

— Дорден? — Гаунт обратился к старому врачу. У того опух глаз и была разбита губа, — порядок?

— Жить буду, — ответил Дорден. Гаунт понял, что тот был больше зол, чем побит. Зол на то, что дошло до драки, зол потому, что ему вообще хватило ума вмешаться. Но больше всего он злился из-за того, каким образом Гаунт только что проявил мрачную сторону поддержания дисциплины в рядах Имперской Гвардии. Дорден клялся никогда не убивать. И лишь однажды он нарушил эту клятву, на Меназоиде Эпсилон, чтобы спасти полковнику-комиссару жизнь. А теперь он видел, как Гаунт бессмысленно отнял жизни во имя железной дисциплины.

— Доктор? — снова позвал Гаунт.

— Сэр?

— Позаботься о Роуне, пожалуйста.


Прибытие Гаунта ознаменовалось новым потоком пострадавших. Большинство составляли крассианцы и солдаты Альянса, но довольно много было и Призраков. Отметились как минимум семь взводов, включая подразделения Роуна, Домора, Тейсса и Обеля. Люди в отрядах Тейсса и Обеля в основном пострадали от взрыва снарядов. Некоторые, как, например, рядовой Келл, получили ужасающе открытые раны. У остальных травмы были внутренними.

Солдат Токар будет первым танитцем, которому придётся выучить язык жестов, который раньше был в ходу лишь у оглохших в результате взрывов вергхаститов.

Во взводах Домора и Роуна преобладали ранения, полученные в рукопашной. Майло, который ухитрился не получить травм, за исключением нескольких синяков, принёс на себе рядового Нена, чей череп был расколот окопной дубинкой. Солдат Оскет потерял глаз, а потом ему досталось ещё раз, когда он попытался отбить рукой штык. Лезвие вошло между средним и безымянным пальцами и, пройдя почти через всю ладонь, достало до основания большого пальца. Капрал Чириа, одна из девушек-вергхаститов в отряде Домора, поступила с глубокими рваными ранами, которые навсегда оставят шрамы на её простом, но веселом лице.

Роун был без сознания. Фейгор и Ледан принесли его на самодельных носилках из досок настила.

— Что вы знаете? — быстро спросил Дорден, начиная разрезать китель и майку.

— Пулевое ранение в живот, — сказал Ледан, санитар третьего взвода. — С близкого расстояния.

— Сколько времени прошло?

— Два, может, два с половиной часа. В окопе царил беспредел. Кровавая мясорубка. Я нашёл его в нише. Банда вцепилась в него, но он потерял сознание задолго до этого.

— Банду привезли раньше, — сказал Дорден, смывая грязь с живота Роуна.

— Я отправил её раньше, — сообщил Леклан, — в первой волне. Я не хотел тревожить Роуна. Я вызывал хирурга на место, но вокс был отключен, а посыльные, которых я направил сюда, так и не вернулись.

— Фес! — сказал Дорден, осматривая рану. — Он потерял много крови. Очень много. — Он наклонился и схватил жетоны Роуна, назвав дежурному группу крови, выбитую на них.

— С Бандой всё в порядке? — спросил Леклан.

Дорден остановил свою сосредоточенную работу и посмотрел на Леклана. Тот был напуган и обеспокоен.

Санитары вроде Леклана были обычными солдатами, обученными оказывать только самую первую помощь.

Они не были врачами. Их знаний хватало лишь для того, чтобы сделать элементарное, пока не прибудут медики. — Джесси Банда будет жить. Ещё немного, и мы бы её потеряли. Но с ней всё будет хорошо.

Леклан явно ощутил облегчение.

— Вы всё сделали правильно, — сказал Дорден, возвращаясь к своей работе.

— Он ведь не собирается умереть, а? — спросил Фейгор. Непроизвольный сарказм, с которым, благодаря аугметике в горле, прозвучали эти слова, заставил Дордена фыркнуть.

— Посмотрим.


— Как твой большой палец?

Белтайн поднял голову и увидел Гаунта. Он слез с контейнера для патронов, на котором сидел, и продемонстрировал полковнику-комиссару свою перевязанную руку.

— Было немного больно, когда его вправляли, но ничего страшного. Доктор Мтэйн сказал, не поднимать тяжести и полностью исключить напряжённую работу за воксом. А вообще он рекомендует взять отпуск подальше от мест, где стреляют.

— Хорошая попытка, — сказал Гаунт.

Они стояли в одиночестве на краю сортировочной станции, у обочины дороги, где высокая трава скрывала обломки заборных столбов. Солнце, словно вымазанное сажей, поднималось из-за горизонта, и его лучи с трудом пробивались сквозь смрад войны.

Обоз с ранеными проехал мимо, направляясь на запад. Гаунт сел на обочину, заросшую травой, а Бельтайн снова занял свое место на старом контейнере. — У тебя есть списки потерь? — спросил Гаунт. Белтайн достал информационный планшет.

Роун как-то раз мрачно пошутил, что танитцы избавили Гаунта от одной безрадостной обязанности всех командиров – писать письма родственникам погибших. По правде говоря, немногие офицеры Гвардии уделяли этому внимание, хотя несколько полков были известны своей скрупулезностью. Гунту всё равно некому было бы писать, даже если бы он вдруг проявил к этому склонность. Танит погибла, да и большинство вергхаститов, присоединились к Призракам потому, что у них никого не осталось.

Гаунт вспомнил былые времена. Тогда Октар поручил ему составить похоронки для семей погибших гирканцев. После Бальгаута это заняло у него почти целую неделю.

Гаунт изучил информационный планшет.

— Шестнадцатого взвода, можно сказать, больше нет, — сказал Белтайн. — Полагаю, нам следует распределить уцелевших в отряды, которые в этом нуждаются.

Гаунт кивнул. Из списка он понял, что силы Призраков сократились менее чем до ста взводов впервые со времён Вергхаста. Он вновь почувствовал нарастающий гнев. Война поглощала людские ресурсы. Это было одной из первых истин, которые вам вбивали в комиссариате.

Но эта война… она не просто поглощала людские ресурсы, а сжирала их. Она питалась смертями, хотя уже распухла до предела.

— Можешь соединить меня с Ван Войцем? — спросил Гаунт.

— Я могу попробовать, — овтетил Белтайн.

Пока его адъютант настраивал вокс-передатчик, Гаунт поднялся на ноги и решил немного пройтись вдоль дороги. Колонны пехотинцев Альянса Айэкса шли навстречу ему, из резервов, усталые и грязные. Больше тел для военной машины.

Гаунт приметил одинокую фигуру, обогнавшую ряды изнурённых пехотинцев. — Капитан Даур?

— Сэр, — отсалютовал Даур. Он запыхался. Всю дорогу из Ронфорка он преодолел бегом.

— Уверен, наши резервы под надёжным присмотром?

— Мколл, сэр, — выдохнул Даур.

— А ты здесь?

— Выглядело всё это очень плохо. Вокс не работал. Я хотел… знать.

— Оно и было плохо. Больше сотни жертв. Насколько мне известно, погибло тридцать шесть человек, включая Мароя. Роун тоже может и не выкарабкается.

Даур отвернулся, вглядываясь в заброшенные поля и засохший лес.

— Она нас всех здесь перемелет, не так ли, сэр? — сказал он.

— Постараюсь сделать всё возможное, чтобы этого не случилось, — ответил Гаунт. — И ещё, Бан… пока Роуна нет, ты следующий по старшинству офицер в полку.

— Понимаю.

— Я хочу, чтобы ты выделил пять взводов заранее, чтобы заменить Второй, Третий, Одиннадцатый, Двенадцатый и Шестнадцатый. Сам выбери подразделения. Придётся забыть о расписании смен. Пусть отныне любой взвод, побывавший в сражении, меняется резервным.

Даур кивнул. — Меня Вы отправляете на фронт?

— Насколько мне известно, на долю Кольма сегодня тоже выпало немало фесова дерьма. Он отправится в тыл, а ты заменишь его.

— С ним всё в порядке?

— Насколько я знаю. Но я хочу дать ему передышку. Последние восемнадцать месяцев для него выдались трудными. Он всё ещё… не пришёл в себя.

— Ничего страшного, сэр, — сказал Даур.

— Кольм примет командование резервом, а мы с тобой вернёмся на фронт.

— Есть, сэр. — Даур ощутил некоторую гордость. Впервые на переднем крае у руля будут Гаунт и офицер-вергхастит. Это было похоже на взросление. Но его чувства были смешанными. Роун ранен, Корбек отозван… Останутся ли Призраки Призраками в их отсутствии?

Когда он только-только откликнулся на призыв по Акту Утешения, Даур представлял себе времена, когда он станет правой рукой Гаунта. Он почти что желал смерти Роуну и Корбеку, лишь бы вывести на первый план силы Вергхаста.

Теперь, когда это произошло, он не находил в себе ничего, кроме чувства утраты.

— Сэр? — крикнул Белтайн. Гаунт подошёл к адъютанту, который сосредоточенно прильнул к наушнику своего вокс-аппарата.

— Не повезло с генералом, сэр, — пояснил Белтайн, — но я разговаривал с его помощником. Завтра вечером Вы приглашены в Мейсек, на ужин с начальниками штабов. В 16:00. При мундире.


Ларкин брёл по траншее между станциями 290 и 291, сжимая лонг-лаз в одной руке, а танитский клинок – в другой. Солдаты расступались передним. Безумный Ларкин снова сошёл с ума.

— Ларкс? — окликнул его Корбек, подходя ближе. — Что стряслось?

Корбек как раз отправлял Силло на сортировочную станцию, когда до него дошли слухи, что Ларкин шарохается по окопу.

— Он выглядит так, как будто вообще не с нами! — взволнованно сообщил рядовой Бьюл.

Ларкин моргнул и с трудом узнал Корбека. Он посмотрел на оружие, которое нёс, будто только что осознал, что оно у него в руках, и осторожно положил его на ступень. Потом сам сел рядом.

Корбек отогнал собравшихся поглазеть солдат, вернув их к своим обязанностям, и подошёл к Ларкину.

— Плохой день, Ларкс?

— Ужасный.

— Да, нам туго пришлось. Хочешь поговорить об этом?

— Да. — Ларкин умолк. Он собирался открыть рот, чтобы произнести «Лайджа Куу», но осёкся. Он нестерпимо хотел поведать Корбеку о Куу. Маньяке Куу. Куу психе. Куу, который убил бы его самого, если бы не внезапная бомбардировка.

Куу, который прикончил Брагга.

Но теперь это казалось бессмысленным. Единственный свидетель, Логлас, был мёртв. Если Ларкин предъявит обвинение, Куу просто выступит против. А Куу до сих пор демонстрировал полную пуленепробиваемость.

Ларкин знал, что Кольм воспримет его слова серьёзно. Но он также знал, что он был связан правилами по рукам и ногам.

Как только посыпались снаряды, Куу сбежал, бросив Ларкина одного. Ларкин был так напуган, что остался валяться, обхватил голову руками и зажмурив глаза, пока не понял, что с ним остался лишь страх перед Куу, а сам Куу исчез.

Нет, это бессмысленно, — решил Ларкин. Единственный способ избавиться от страха — это встретиться с ним лицом к лицу.

Корбек не в состоянии был ему помочь. Гаунт тоже. Сама система не могла.

Лайджа Куу должен умереть. Это было ясно как день. Куу, ты хотел свести счёты, не так ли? Что ж, будь по твоему. Так или иначе, точняк.

— Ларкс? — позвал Корбек. — О чём ты хотел мне рассказать? Похоже, ты совсем расклеился.

—Я…, — начал Хлейн Ларкин. — просто Логлас погиб, — признался он.

Это было правдой, но также это было и ложью. Отнюдь не поэтому Ларкин был расстроен.

Но это всё, что следовало знать Корбеку.


Загрузка...