Прямое серебро

ГЛАВА 1. К фронту на Нэйме.

Они высаживались с громадных карриеров на густо заросшие зеленью лужайки неподалёку от места, которое, как им сказали, называлось Брюнсгатте. Сквозь лиственный лес и невысокие крыши внешних кварталов вдалеке виднелся город. Несколько раз в то утро принимался дождь, но теперь день был тёплым, ясным и напоминал весенний.

С площадок тут же увозилось всё: пехота, вооружение, боеприпасы, оснащение, даже стихийные толпы гражданских, которые следовали за войсками. Колонны больших грузовиков с грязными бортами раскачиваясь ползли по зарослям травы, чтобы собрать всех и вся и отвезти к железнодорожной станции. В двух километрах, над лесом, в воздухе были видны десантные корабли Крассианского Шестого полка, летящие к своим точкам сборки.

Рядовой Каффран из Танитского Первого-и-Единственного медленно брёл из зоны высадки, где трава была примята реактивными струями. Он остановился у живой изгороди, глядя на лесную полосу. Ему уже, вроде как, нравилось это место. Здесь были деревья. Была зелень.

Каффрану, который носил имя Дермон, было двадцать четыре стандартных года. Он был невысокого роста, но хорошо сложён, с татуировкой синего дракона на виске. Он родился и вырос на Танит, лесном мире, которого больше не существовало. Каффран был солдатом имперской гвардии – чертовски эффективным, если верить записям в его досье.

На нём была стандартная форма солдата Танит: черные ботинки с перекрёстной шнуровкой, чёрные солдатские брюки и китель поверх стандартного нательного комплекта. Форма была оснащена ремнями, на которых висели подсумки, пухлый вещмешок, и легкий матово-серый бронежилет. Тесный чёрный керамитовый шлем с пряжкой свисал с поясного ремня рядом с боевым ножом. На вороте виднелись петлички с черепом и кинжалами «Первого Танитского», а на плечах был накинут камуфляжный плащ, фирменный знак солдат полка, именовавшихся «Призраками».

За спиной висел тяжёлый рюкзак. Его стандартный лазган Марк III, с прикладом и цевьём из налового дерева, какие были у всех винтовок танитского производства, висел на фейлоновом ремне через плечо.

Каффран чувствовал в воздухе аромат дождя и буковых орешков, влажный запах лесной подстилки. Всего на секунду запах показался ему невыносимо знакомым. Его сердце заколотилось, стараясь совладать с этим чувством.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что его не потеряли, но, похоже, полк и так задерживался с погрузкой в транспорт. Двигатели работали на холостом ходу, ворча, и время от времени колёса буксовали в грязной траве, которую конвой быстро превратил в липкое месиво. Местные военные обозначили точки сбора на лужайках металлическими кольями для палаток и шпагатом, но, как и следовало ожидать, немногие танитцы оставались в их пределах. Некоторые сели на траву. Другие побросали свои рюкзаки и принялись гонять мяч.

Стюарды в длинных коричневых шинелях торопливо выкрикивали инструкции, направляя грузовики, и пытались собрать гвардейцев вместе, словно те были разбежавшимися курами.

В конце изгороди Каффран нашёл вымощенную кирпичом тропу, которая вела к аллее деревьев с серой корой. Он понял, что эти лужайки скорее всего были муниципальным парком, превращенным в импровизированную зону высадки.

Перед дорожкой стояли скамейки, и он сел на одну из них в сырой тени деревьев.

«Как мило», — подумал он. Конечно, местная флора не обладала величием лесов Танит, но всё же.

Ему было интересно, как там дела у Тоны. Она была его девушкой, хотя тоже была солдатом. Тона перебралась на другой кэрриер, потому что теперь они были в разных отрядах. Сержант Криид. Он до сих пор над этим посмеивался. Очередной "первый" среди "Первых-и-единственных".

Между деревьями вдоль аллей располагались большие гладкие кубы из белого камня. На каждом было выцветшее продолговатое пятно с той стороны, которая смотрела на дорогу. Каффрану задумался, что же это такое. Может быть, какая-то разновидность ориентиров.

Он услышал, как кто-то приближается к нему сзади, и обернулся. Это был комиссар Харк, политофицер полка. Каффран поспешно схватил свой рюкзак и встал, но Харк махнул ему рукой. Иногда Харк мог быть уставной скотиной, но только тогда, когда это имело значение, а сейчас в этом явно не было нужды. Он быстро прикоснулся к скамейке рукой в ​​перчатке и сел рядом с Каффраном, откинув полы своего плаща по сторонам, чтобы сесть нога на ногу.

— Всё это похоже на какой-то бардак, — сказал он, кивнув в сторону зоны высадки позади них. — Я не знаю. Около двадцати грузовиков набиты нашими людьми, которые просто сидят и пытаются покинуть парк. Неудивительно, что война здесь продолжается уже сорок лет. Они даже не могут организовать выезд с этого поля.

Каффран улыбнулся.

— Так что, — сказал Харк, — пока есть шанс подышать свежим воздухом. Это была хорошая идея.

— Я думал, меня ожидает выговор, — сказал Каффран.

Харк взглянул на него и поднял брови с выражением «как знать». Виктор Харк был крепким мужчиной, сильным, но весьма упитанным после долгих лет хорошей жизни. Его глаза были слегка прикрыты, а гладко выбритые щёки лоснились. Он снял свою комиссарскую фуражку и возился с подкладкой, обнажив густые стриженные чёрные волосы на черепе, который, как круглый наконечник пули, венчал его широкую шею.

— Они занимаются этим сорок лет, сэр? — спросил Каффран.

— О, да, — сказал Харк, наблюдая сквозь деревья за тем, как садятся и взлетают кэрриеры в другой зоне высадки неподалёку. — Сорок фесовых лет. Что ты об этом думаешь?

— Боюсь, я вообще мало что знаю об этом месте, сэр. Я знаю, что эта планета называется Айэкс Кардинал, а город называется Брюнсгатте. А больше…

— Будут брифинги, Каффран, не волнуйся. Ты – гость нации под названием Айэксегари, главного из семи государств, находящихся в состоянии войны с Республикой Шадик. Бригада здесь, чтобы поддержать их войска и показать Шадик, как на самом деле ведётся война.

Каффран кивнул. На самом деле ему было наплевать, но вот так болтать с Харком ему приходилось нечасто. — Значит, мы воюем за национальные интересы, сэр?

— Нет, мы всё так же сражаемся с тем же заклятым врагом. Некоторое время назад Хаос вонзил свои грязные когти в Шадик, пытаясь использовать их в качестве плацдарма для завоевания всей планеты.

— Я думаю, весьма впечатляет то, что они так долго сдерживали их, — вставил Каффран.

Комиссар пожал плечами. Они помолчали какое-то время, затем Харк спросил: — Как думаешь, как дела у твоей подружки?

— Криид? Думаю, с ней всё будет в порядке, сэр.

— Доверять командование отрядом женщине было довольно рискованно, но Гаунт решил, что оно того стоит. Кроме того, нам нужен был вергхастец, чтобы принять бразды правления отрядом Колеа. Думаешь, она выдержит давление?

— Легко. Я бы скорее беспокоился обо всех остальных. Чтобы те поспевали за ней.

Харк усмехнулся и снова надел фуражку. — Вот и я так сказал. Тем не менее, это будет интересно. Сразу трое новых сержантов пройдут крещение в полевых условиях.

Криид была не единственным солдатом, кому достались "сапоги мертвеца" после тура на Фантине. Вергхастцу по имени Аркуда был отдан взвод Индриммо, а Рэглону было поручено возглавить подразделение Адаре. «Повезло всем троим», — подумал Каффран. Индриммо погиб в Сиренхольме, а Адаре был убит во время рейда при проникновении в Уранберг. Колеа, один из самых уважаемых солдат Вергхаста, не погиб, но ранение в голову в финале боя при Уранберге лишило его памяти и личности. Он всё ещё мог функционировать физически, но Гол Колеа больше не жил в теле Гола Колеа. Теперь он был простым солдатом, служившим под командованием Криид в своём прежнем отряде. Печально, но как уж есть.

— Смотрю, старые герои и достойные Айэксегари вернулись на войну, — заметил Харк.

— Сэр?

Комиссар указал на белые каменные глыбы под деревьями. — Те постаменты. Статуи сняты. Как и таблички. Переработаны. Переплавлены ради нужд войны. Тот, кто раньше стоял на них, вероятно, прямо сейчас с визгом летит в сторону линий Шадика, будучи частью снаряда. Айэксегари на последнем издыхании, Каффран. Выжаты до предела. Мы прибыли как раз вовремя.

— Сэр.

— Ну, я надеюсь, — добавил Харк. — Может, они уже мертвы, просто всё ещё дёргаются. Полагаю, мы скоро это выясним.

Его тон был легкомысленным, но сами слова вызывали беспокойство у Каффрана. Никто не хочет ввязываться в уже проигранную драку.

На поле стали раздаваться свистки. Они оглянулись и увидели, что всё пришло в движение. Стюарды подгоняли войска «Призраков» к грузовикам.

— Встать и давай к ним, — сказал Харк, поднимаясь. Он отряхнул плащ, пока Каффран поднимал свой рюкзак.

— Сделай мне одолжение, — сказал Харк. — Пройдись по дорожкам и проверь, нет ли отставших. Я придержу твой транспорт.

— Есть, сэр.

Харк зашагал обратно по траве к зоне высадки, а Каффран пошёл в противоположном направлении по тропинке, скрытый деревьями и линией живой изгороди. Он обнаружил, что Дерин и Костин сидят, прислонившись к пустому постаменту, и курят палочки лхо.

— Давайте живее, — сказал Каффран. — Мы наконец-то выдвигаемся.

Оба выругались.

— А ещё тут рыскает Харк.

Дерин и Костин бросили курево и собрали свои вещи. — Ты идёшь, Кафф? — спросил Дерин.

— Буду там через секунду, — ответил он и продолжил свой обход, позволив им самостоятельно добраться до места сбора.

Никого. Каффран уже собирался повернуть назад, когда заметил одинокую фигуру прямо на краю соседней аллеи, скрывающуюся в тени небольшой лесопосадки.

Подойдя ближе, он понял, что это был Ларкин.

Главный снайпер полка так погрузился в собственные мысли, что не услышал приближения Каффрана.

Он, казалось, прислушивался к шороху ветра в ветвях над собой. Его снаряжение и зачехлённый лонг-лаз лежали на траве рядом.

Каффран перешёл на шаг. Ларкин и так никогда не был самым уравновешенным из танитцев, а после смерти Брагга стал ещё более замкнутым и отстранённым.

Все любили Ещё-Разок-Брагга. Да и как его не любить. Открытый и добродушный, почти мягкий, он с большим успехом использовал свои выдающиеся габариты и силу как специалист по тяжёлому вооружению… несмотря на свою ужасную меткость, из-за которой он и получил прозвище. Брагг попал под вражеский обстрел на Уранберге, и с тех пор все скучали по нему. Он казался одним из постоянных атрибутов полка, незыблемым, как скала. Его смерть лишила их всех чего-то. Возможно, уверенности. Даже самые отпетые Призраки перестали верить, что будут жить вечно.

Брагг был ближайшим другом Ларкина. Они дополняли друг друга: жилистый снайпер и гигантский стрелок, как Кларко и Клоп из имперских театральных постановок. Ларкин воспринял смерть здоровяка тяжелее всего. Скорее всего, думал Каффран, потому что Ларкина там не было. Снайпер участвовал в миссии по проникновению и был отправлен впереди основных сил, и к тому времени, когда его подобрали, вернув в ряды Призраков, Брагг был уже мёртв.

— Ларкс? — начал Каффран.

Лезвие возникло из ниоткуда в мгновение ока. Танитский боевой нож Ларкина, "прямое серебро" длиной тридцать сантиметров. Он появился так же быстро, словно в одном из казарменных трюков Варла. Каффран увидел лезвие, а в глазах у Ларкина – страх.

— Фес! — сказал он, отступая и подняв руки. — Осторожно!

Ларкин не сразу узнал Каффрана. Он моргнул, сглотнул, затем помотал головой и убрал нож рукой, в которой Каффран заметил дрожь.

— Извини, Кафф, — сказал Ларкин, — ты застал меня врасплох.

— Да, пожалуй, — согласился Каффран, подняв брови. — Ты в порядке? — Ларкин отвернулся и снова стал смотреть в никуда. — Ларкс?

— Я в порядке. Просто задумался.

— О чём?

— Ни о чём. Ты… один здесь?

Каффран огляделся. — Да. Харк послал меня собрать всех. Мы выдвигаемся.

Ларкин кивнул. Теперь он казался немного более собранным. С Безумным Хлейном Ларкином часто бывает трудно с уверенностью сказать, как оно на самом деле. Он взял свой рюкзак и повесил снайперскую винтовку на плечо.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил Каффран.

— Просто я на взводе. Всегда нервничаю перед маршем. У меня плохое предчувствие по поводу…

— Император защищает, — отозвался Каффран.

Ларкин пробормотал что-то, что Каффран не уловил, достал маленькую серебряную аквилу, которую носил на шее, и прикоснулся к ней губами.

— Иногда, — сказал он, — я не уверен, что Император хотя бы смотрит.

У ворот парка стала очевидна причина медленного отхода колонны. Айэксегерианцы вышли приветствовать освободителей. Они столпились у ворот, заполнив близлежащие улицы и заблокировав путь массой ликующих тел, не обращая внимания на усилия местных арбитров навести порядок. Позади грузовиков толпа представляла собой море развевающихся синих и золотых флагов с примесью имперских вымпелов. По меньшей мере, три духовых оркестра старались перекричать друг друга. Женщины прижимали младенцев к бокам ползущего транспорта, призывая гвардейцев коснуться их чад на удачу. Местные иерархи в полных регалиях вышли благословить иноземцев, а мэр прибыл с делегацией подчинённых. Верёвки с сине-золотыми флажки обвивали рокритовые столбы, стрекоча на ветру. Помощники мэра окружили первого же танитского офицера, который едва вышел из парка, и утащили его, чтобы представить мэру, который пообещал ему полную свободу действий в городе, повесил ему на шею гирлянды и горячо пожимал ему руку, полагая, что военный перед ним был главнокомандующий. Но он не был. Он был сержантом Варлом из девятого взвода, который просто первым вывел своих людей на дорогу. Варлу очень льстило внимание, пока его не попросили обратиться к толпе.

Чтобы доставить танитцев от зоны высадки до железнодорожной станции, потребовалось более трёх часов. Огромный конвой, наконец, оставил толпы позади и двинулся через промышленный пригород Брюнсгатте, где длинные прямые улицы с вереницами одинаковых жилых домов из красного кирпича чередовались с палатами гильдий, домами социального обеспечения рабочих и ветхими серыми мануфакториями. По пути начался дождь, который сначала накрапывал, а затем стал всё сильнее и сильнее, пока сплошная стена ливня не скрыла отступающие башни города и не размыла вид на огромный дворец, возвышавшийся над всем.

Из-за дождя станция снабжения скрылась в тумане. Военные эшелоны, переоборудованные из фургонов для скота, выстроились в линию у подъездных путей. Их бордово-красные локомотивы дышали влажным жаром и шипели сажистыми парами. Тракторы с пузатыми цистернами заполняли котлы, а механизированные лотки отправляли поблёскивающие россыпи кокса прямо в топки.

В воздухе пахло дёгтем. Раздался пронзительный свист. Танитцы покинули грузовики и сгрудились под протекающими временными навесами, пока сотрудники местных сил правопорядка сновали между ними, раздавая билеты.

Тяжёлая техника и машины загружались в грузовые поезда с широкими совмещёнными вагонами. Танитцы из-под навесов жестикулировали и что-то орали крассианским солдатам, собравшимися по другую сторону путей. Полки вместе сражались при Уранберге. Возобновились старая дружба и соперничество.

Отпустив штабную машину, которая привезла его из зоны высадки, полковник-комиссар Ибрам Гаунт шагнул внутрь сквозь пар и суету. Назначенный для него координатор, майор Нильс Феп Баззель, поспешил за ним. Баззел был невысоким пухлым мужчиной, который, держал не гнущуюся правую руку в кармане зелёного пальто, и Гаунт счёл его ветераном-инвалидом. Насколько Гаунт понимал обстоятельства на Айэксе Кардинал, все трудоспособные мужчины, не состоящие в резерве, находились на фронте. "Фронтах", поправил он себя. Это был глобальный конфликт с театрами военных действий к северу и западу от Айэксегари, вдоль суверенных южных государств океанского побережья и на востоке.[Карта]

Баззель был располагающим человеком. На нём была офицерская фуражка с кокардой из какого-то оперения, которое увяло под дождём. Он упомянул о службе в Банда Сезари, произнеся это с гордостью и явно намекая, что это нечто выдающееся, но Гаунт никогда о них не слышал.

— Когда я увижу планшеты? Планы атак? Графики диспозиций? — спросил Гаунт на ходу.

— В своё время, сэр! — ответил Баззель, обойдя тележку с боеприпасами.

Гаунт остановился и посмотрел на айэксегарианца. — Я отправляю свои войска на передовую, майор. Я хотел бы иметь представление об этом районе до того, как они туда доберутся.

— У нас будет остановка в Ронфорке, штаб-квартире союзников, сэр. Туда отправлены информационные досье.

— Это для перевозки скота? — спросил Гаунт, ударив в борт ближайшего вагона.

— Да, но… — начал Баззель, прежде чем сообразил, что Гаунт уже снова куда-то спешит.

— Сержант Брей! Закрепите рулоны с палатками! — крикнул Гаунт.

— Сэр!

— Обель? Юлер? В каком эшелоне вы должны ехать? Посмотрите на билетах, фес вас подери!

— Есть, сэр!

— Варл? Хорошая речь. Вы недосчитаетесь части личного состава. Я видел, как они спускались к бригадным баракам, курили там и играли в кости.

— Учту, сэр!

Баззель с любопытством наблюдал за полковником-комиссаром. Он был настоящим героем войны, так ему сказали. Высокий и внушительный, в чёрном кожаном плаще и фуражке комиссариата, с лицом, выражавшим… суть его имени.[4] Узкое, словно высеченное из камня, благородное. Баззель угрюмо подумал, что понятия не имеет, как должен выглядеть герой войны. Шестнадцать лет работы на передовой, и он ни разу ни одного не встретил.

Ему нравились манеры Гаунта. Авторитетный, бойкий, дисциплинированный. И ещё: он знал каждого подчинённого по имени. По крайней мере, создавалось такое впечатление.

— Даур!

Привлекательный молодой танитский капитан остановился, чтобы поприветствовать Гаунта.

— Вы знаете что тут к чему?

Капитан Даур кивнул, доставая информационный планшет. — Я позаимствовал это у одного из местных инспекторов, сказал он. — В этом больше смысла, чем во всех свистках и воплях.

— Дайте-ка взглянуть, — попросил Гаунт и взял планшет.

— Всё в порядке? — спросил он, не отрываясь.

— Да, сэр. Пытаюсь найти взвод Грелля. Они уже должны быть в эшелоне "C", но, должно быть, потерялись в этой суматохе.

Гаунт повернулся и указал. — Я видел их там, за сигнальными постами, они помогали загружать ящики с боеприпасами из трактора, который не доехал до нас.

— Спасибо, сэр, — сказал Даур, забрал планшет и поспешно удалился.

— Для Вас приготовили место в поезде "А", — сообщил Баззель, но Гаунт не слушал.

— Хирург Курт? В чём проблема?

Он обратился к молой женщине. Она появилась из ниоткуда, накинув поверх красного медицинского комбинезона одолженный у кого-то дождевик. Хмурое выражение придавало её привлекательному округлому лицу резкость.

— Все полковые медикаменты куда-то растащили, Гаунт, — сказала она. Баззель был удивлен, услышав, что она назвала полковника-комиссара по фамилии, но без звания.

— Ты уже искала их?

— Мы всё перерыли. Дорден места себе не находит.

Баззель шагнул вперёд. — Если можно, сэр… медикаменты должны были загрузить в эшелон "E" вместе с расходными материалами. Наверное они уже там.

— Вот и Ваш ответ, Ана, — сказал Гаунт. — Оперативность айэксегарианцев на шаг впереди Вас.

Женщина улыбнулась и растворилась в окружающей толкотне.

Гаунт двинулся дальше, спрыгнув с рокритовой платформы, чтобы пройти вдоль эшелона по гравийной насыпи. Танитцы прильнули к окнам вагонов и, как обезьяны, высовывались из дверей, аплодируя и повторяя его имя. «Гаунт! Гаунт! Гаунт!»

Гаунт изобразил поклон, снял перед ними фуражку и снова выпрямился, хлопая в ответ.

Это вызвало ещё большее одобрение.

Сорик! Мколл! Халлер! Домор! Спасибо вашим людям за тёплую поддержку! Вы готовы выдвигаться?

Раздался хор голосов, — Да!

— Мы готовы, сэр! — крикнул коренастый одноглазый сержант в годах.

— Молодец, Сорик. Скажите своим парням, чтобы они устраивались поудобнее. Поездка займёт шесть часов.

— Есть, сэр!

— До Ронфорка всего четыре часа, сэр, — прошептал Баззель.

— Я знаю. Но если они настроятся на шесть, четыре покажутся им мгновением. Это называется психологией, — прошептал в ответ Гаунт.

Он снова повернулся к поезду. — Сержант Домор?

— Сэр! — ответил солдат с обширной оптической аугметикой.

— Где Майло?

— Вот он, сэр!

Из дверей переполненного вагона высунулся паренёк, самый младший из всех танитцев виденных Баззелем.

— Майло… сыграй на дорожку, — попросил Гаунт. Мальчик кивнул, и через несколько мгновений над лихорадочной активностью, царящей на платформах, зазвучала протяжная, заунывная нота. Баззель узнал мелодию: старый Имперский гимн «Смотри, ликует Терра»[5].

Через три вагона Кольм Корбек, полковник и второй офицер Танитского полка, услышал звуки волынки, захлопывая на щеколду боковую дверь вагона.

Корбек был могучим, словно дуб, бородатым мужчиной с волосатыми руками, буйным нравом и хорошим чувством юмора, благодаря которому он снискал всеобщую любовь.

— Ах, волынка, — вздохнул он. «Вознесём величье Терры к небесам, воспев его сквозь слёзы».

— Порой ты болтлив как старый фес, шеф, — заметила Мюрил, снайпер из отряда Корбека, и остальные солдаты засмеялись. Мюрил была вергхаститом, как и множество других мужчин и женщин, набранных в улье Вервун, чтобы пополнить изначальные ряды танитцев. Приверженность прежним культурным различиям двух сторон – как у Танитцев, так и у Вергхастцев — долгое время препятствовала их объединению, но теперь они, казалось, стали единым целым, и Корбек был им за это благодарен. Они хорошо сражались вместе, хорошо общались, дополняли друг друга, но, что было гораздо важнее для Корбека, реальный прорыв произошёл, когда они стали использовать бранные словечки друг друга. Однажды он услышал, как вергхаститы говорят «феc!», а Танитцы говорят «гак!», и понял, что они, по-настоящему сработались.

Мюрил была одним из его любимых солдат. Как и многие женщины-добровольцы Вергхаста, она была умелым стрелком и специализировалась как снайпер. Рядом с ней на засыпанном соломой полу вагона лежал её зачехлённый лонг-лаз, а между третьей пуговицей её полевой куртки и застежкой левого нагрудного кармана виднелся серый наградной шёлковый шнур. Мюрил была высокой и худощавой, с длинными тёмными волосами, которые она собирала на затылке в пучок, и острыми чертами лица, подчёркивающими внимательные тёмные глаза и сияющую улыбку. Корбек видел, как её ранили во время боя за Сайренхольм. Фактически, он чуть не погиб, пока тащил её в безопасное место. Несмотря на то, что хирургам пришлось восстановить её таз, она, фесово быстро вернулась в строй, в отличие от него самого.

Его всё ещё трясло, он всё ещё был слаб, хотя и мужественно переносил это. Некоторые отмечали, что он очень сильно похудел. Я старый, говорил себе Корбек. Восстановление длится гораздо дольше у человека моих лет.

«Старый во многих отношениях», — подумал он. Сэра Мюрил была такой же милой, как и любая девушка, за которой он ухаживал ещё в те времена, когда сеял овёс в графстве Прайз, но он понимал, что теперь она совсем в другой лиге. Он знал, что за её внимание борются несколько молодых солдат. Мюрил отзывалась на внимание Корбека, но он боялся, что слишком хорошо знает этот взгляд. Так девушка обычно смотрит на своего отца.

Мколл, главный разведчик полка, сказал Корбеку, что Мюрил отправился на разведывательную подготовку. Если она добьётся успеха, Корбек потеряет её, но он не был против, потому что искусные разведчики были элитой Первого Танитского, и пока ни один вергхастит не встал в этот ряд. Мколл изо всех сил старался вытянуть некоторых из них на должный уровень, и если Сэра Мюрил окажется среди утверждённых кандидатов, Корбек был полон решимости чувствовать одну лишь фесову гордость, и ничего больше.

Поезд дрогнул и пришёл в движение. Корбек выставил руку, чтобы опереться на стену вагона.

Он вытащил из кармана кителя потрёпанную колоду Таро и усмехнулся. — Так, парнишки и девчушки. Кто готов сыграть в "Раздень Солона догола"?

Эшелон "E" тронулся с места, грохоча, по множеству развилок и набирая скорость.

Майор Элим Роун, третий офицер полка под командованием Гаунта и Корбека, откинувшись сел на своё место в первом вагоне и принял палочку лхо из рук своего адъютанта Фейгора.

— Что думаешь, майор? — спросил Фейгор.

Фейгор был, словно розга, высокий и худой. Он с самого начала сблизился с Роуном. Некоторые говорили, что их связывает мутная история, восходящая ко временам пребывания на Танит. Они были похожи.

Роун был привлекателен, насколько бывают привлекательны оружие и змеи. Стройный и хорошо сложённый, Роун мог похвастаться безупречным профилем и взглядом, которым, по выражению Корбека, он мог заставить даже монашку Адепта Сороритас скинуть трусики. Когда этот комментарий дошёл до самого Роуна, его единственным замечанием было: «А что, они разве носят трусы?»

Роун ненавидел Гаунта. Это было довольно легко. Он ненавидел его по многим причинам, но прежде всего за то, что тот позволил Танит, их родному миру, умереть. Но это была давняя ненависть, и она притупилась сама по себе. Сейчас он терпел Гаунта. Тем не менее, большинство солдат считало Роуна самым отвратительным человеком из всего личного состава Первого Танитского.

Они ошибались.

Мёртану Фейгору прострелили горло во время битвы за улей Вервун, и каждое его слово звучало ровно и монотонно через усилитель речи, вшитый ему его гортань. С тех пор он постоянно говорил как бы с сарказмом, хотя некоторые Призраки, в частности Варл и Корбек, считали, что это не серьёзная инвалидность, потому что его способность говорить в любом случае никуда не делась. Свирепый, как загнанная в угол чумная крыса, он был лживым, коварным и не доверял никому, кроме Роуна.

Но и он был не самым гадким типом в Первом Танитском.

Роун выдохнул длинную полосу синего дыма, размышляя над вопросом Фейгора. — Эта война затянулась, не так ли, Мёрт? Застойная, старая. Будут окопы, помяните мои слова. Фесовы полевые укрепления. Мы либо просрём кучу времени, вкалывая с "девятьсот семидесятыми", как долбаные землекопы, либо будем шариться по уже готовым выгребным ямам.

— Я так и думал, — с отвращением сказал Фейгор. — Фесовы траншеи. Фесовы "девятьсот семидесятые".

"Девятьсот семидесятая" относится к стандартному окопному инструменту Имперской гвардии. Это тяжёлая, но компактная многоцелевая кирка, которую можно сложить, отсоединив рукоятку от головы. Её официальное название было «Имперское орудие (Общевойсковой Полевой Фортификации) образца 970». Каждый призрак носил по одному такому в кожаной кобуре, пристёгнутой сзади к ремню.

— Окопы, — мрачно пробормотал Роун. — Снова будет как на Фортис Бинари.

— Фортис, фес его, Бинари, — повторил Фейгор.

— О чём это он? — прошептала Банда Каффрану. Они сидели немного дальше по вагону, спиной к двери, но достаточно близко, чтобы слышать реплики командира взвода.

— Это было ещё до тебя, — сказал ей Каффран. Джесси Банда была вергхастцем, ещё одним снайпером первого разряда, как и Мюрил. Фортис Бинари стала адом, который танитцы пережили за несколько лет до того, как битва при улье Вервун пополнила их полк новыми рекрутами.

— Война за мир-кузницу, — объяснил Каффран. — Мы долгое время просидели в окопах. Это было… неприятно.

— Что там произошло? — спросила Банда.

— Мы выжили, — прорычал Роун, прислушавшись.

Прозвучало прямо и грубо, но Банда лишь приподняла брови и усмехнулась, пропустив это мимо ушей. Майор Роун никогда не скрывал своего презрения к женщинам-солдатам. Он был уверен, что им не место в «Первом Танитском». Банда часто задавалась вопросом, с чего он это взял. Временами она даже хотела спросить его об этом.

— Посоветуете что-нибудь? — спросила она.

Дерзость вопроса на секунду сбила Роуна с толку: трюки этих фесовых баб. Он попытался придумать что-нибудь хлёсткое в ответ, но на ум пришло лишь банальное «не высовывайся».

— Ладно, — кивнула она и откинулась назад.

— Слышишь? — неожиданно спросил Фейгор.

— Что? — спросил Роун.

— Перепалка. В следующем вагоне.

Роун сердито посмотрел на него. — Разберись, ладно? — сказал он.

— Я больше не стану повторять, — заявила Тона Криид.

— Вот и не надо, — ответил Лайджа Куу, даже не глядя на неё. Все члены взвода Криид, толпившиеся в вагоне, молчали и настороженно следили за ссорой.

— Ты обслужишь своё снаряжение и почистишь оружие, солдат. Голос Криид звучал грозно.

— Это пустая трата времени, — ответил Куу.

— А тебе есть чем заняться? — спросила она.

Куу впервые посмотрел на неё, пристально глядя своими холодными зелёными глазами. — Много чем, — процедил он.

Никто не осмеливался связываться с Тоной Криид и до её повышения. Худая и сильная, с коротко остриженными обесцвеченными волосами, в трущобах улья Вервун Криид была членом банды, и эта среда воспитала в ней смекалку, рефлексы и боевую интуицию. Несмотря на молодость, она способна была на гораздо большее, чем просто позаботиться о себе, и считалась одной из самых суровых женщин-солдат. В отличие от других вергхаститов, таких как Банда и Мюрил, она не имела специализации. Криид была обычным солдатом, закалённым на передовой.

Её повышение до сержанта и связанное с этим командование отделением с самого начала обещало трудности. Гаунт сделал это по совету Харка. Тот считал, что это отправит правильное сообщение всем солдатам в полку… относитесь к вергхаститам с уважением. Относитесь с уважением к женщинам.

Конечно, десятый взвод нуждался в офицере-вергхастите, особенно теперь, когда Колеа был для этого непригоден. Он пользовался почти автоматическим уважением из-за того, что был лидером партизанской роты во время войны в улье. И его взвод был слишком сплочённым, так что всем было ясно: они воспримут в штыки любого, пришедшего на замену, независимо от квалификации. В десятом взводе было несколько подходящих кандидатов, и Лайджа Куу был сильнейшим из них.

Куу, конечно, тот ещё говнюк. Компетентный солдат с выдающимися способностями, благодаря которым он мог бы стать снайпером или разведчиком, но у него был изъян, такой же глубокий и очевидный, как шрам, пересекавший всё его лицо сверху вниз. В Сайренхольме его обвинили в жестоком изнасиловании и убийстве мирного жителя, и он оказался в шаге от расстрела, прежде чем Гаунт смог отмазать его. Возможно, он был не виновен в этом преступлении, но повинен во многих других вещах. Очевидный факт состоял в том, что ему нравилось всё, что способно убивать. Такие солдаты иногда встречаются в гвардии.

Гаунт думал перевести Куу из десятого взвода, но понимал, что это подорвёт авторитет Криид. Призраки сочли бы это одолжением для неё. И он сообщил новоиспечённому сержанту, что ей самой придётся с ним разобраться.

Криид, не мигая, смотрела на Куу. — Давай ещё разок взглянем на это, — сказала она медленно и четко. — Ты – солдат десятого взвода. Я – офицер этого взвода. Я только что дала Десятому прямой приказ использовать время в пути для обслуживания снаряжения и оружия, и все остальные с удовольствием делают это. Не так ли? Лубба?

— Да, мэм, — проворчал огнемётчик с бандитскими татуировками.

— Несса?

Снайпер отряда, оглохшая из-за ранения в улье, ответила утвердительно.

— Джайхо[6]? Хьюлан[6.1]? С моим приказом что-то не так?

Джайхо, вергхастит смешанной расы с тёмно-коричневой кожей и более тёмными глазами, пожал плечами и улыбнулся. Разведчик, танитец Хьюлан, из десятого взвода оживлённо замотал головой, — Никак нет, м-сардж!

— Похоже, только у тебя есть проблемы, Куу.

— Кажется, да. Точняк. — Он улыбнулся. И это была самая зловещая улыбка во всём Империуме. Темнейшие слуги Хаоса убили бы за то, чтобы иметь такую ​​смертоносную улыбку.

Тона Криид не улыбалась. Скрытая глубоко внутри, её била дрожь. Её самым большим страхом была не смерть, не пытки или другие физические страдания, а неудача. Неспособность воспользоваться возможностью, предоставленной ей Гаунтом.

Она сделает этот взвод своим. Или умрёт, пытаясь. И «умереть, пытаясь», казалось более вероятным.

— Выполняй, — сказала она.

Куу небрежно сбросил свой рюкзак и оружие на пол и вытащил палочку лхо, которую он зажег от спички. — Ты знаешь, что я ненавижу, — сказал он, выпустив на неё дым. — Знаешь, что я ненавижу больше всего? То, что ты говоришь со мной так, будто я одним из твоих гакнутых детишек.

— О, да! — шепнул рядовой Врил Хьюлану. — Сейчас будет драка.

— Это как пить дать, — саркастически прошептал Хьюлан в ответ.

Даже если во всём остальном вы вели себя как паинька, главное было не упоминать детей Криид. Йонси и Далина. Они не были её биологическими детьми, а всего лишь беспризорниками, которых та спасла в улье Вервун, и с тех пор приглядывала за ними. Она и её парень Каффран стали родителями для обоих, а пока их не было, за ними присматривали гражданские, следовавшие за полком. Это была одна из счастливых историй в Первом Танитском. Криид и Каффран по-настоящему любили детей, которых спасли от смерти… и вы ни на фес не представляете, насколько.

— Что ты сказал, солдат? — спросила Криид.

— Понеслась, — пробормотал Врил.

— А, к фесу всё это, — прошептал Хьюлан. Он потянулся за рукоятью своей девятьсот семидесятой, чтобы использовать её как дубинку. Когда дело дойдёт до кулаков, он встанет на сторону Криид. Потому что Куу был мерзким червём. Разведчик заметил, что ДаФельбе и Скин тоже выглядели изготовившимися к прыжку, как и Несса.

Но если всё пойдёт кувырком, подумал Хьюлан, стоит ли им вмешиваться? Будет ли Криид им за это благодарна?

Наверное, нет. Она хотела бы утвердить свою власть над Куу в одиночку, раз и навсегда. Хьюлан почувствовал, как рука Врила тянет вниз его руку. Он явно подумал о том же самом.

Куу стряхнул с губ травку. — Я сказал, что не люблю, когда ты говоришь со мной, будто я один из твоих детей. Почему? Это тебя расстроило?

— Вовсе нет, — спокойно ответила Криид. — Но я заметила, что ты не проявлял уважения к моему званию с тех пор, как начался этот разговор. Если ты произнесёшь «сержант» или «мэм», это прикончит тебя на месте?

— Гак меня, если я соберусь это выяснить, — сказал Куу, подмигивая солдатам вокруг них.

— Не говори так, — произнёс голос из дальней части вагона.

— Что? — усмехнулся Куу.

— Не говори так. Перестань. — Это была Колеа. Он медленно поднялся и посмотрел на Куу. В его глазах была смутная неприязнь, но лицо оставалось бесстрастным. Ранение, нанесенное ему в Уранберге, сделало его очень медлительным и прямолинейным. Он будто прожёвывал слова.

— Сиди ровно, тупица, — сощурился Куу. — Иди поищи свои мозги. Я слыхал, что один из локсадов сложил их в крохотную стеклянной коробочку, как трофей.

Лубба, безотчётно преданный Колеа, с рычанием бросился на Куу, но Криид помешала ему, пнув под зад.

— Высший балл за старания, — сказала она ему. — Но я не допущу драк в своём отряде.

— Да, мэм, — отозвался Лубба.

— Почему тебе всё время нужно быть таким плохим? — Спросил Колеа. Он двинулся вперёд, потупив взгляд от смущения.

— Всё в порядке, Гол. Сядь, — сказала Криид.

— Сесть, сержант?

— Да, иди, сядь, я разберусь с этим. Колеа заколебался. — Вы уверены, сержант? Этот… этот человек вёл себя плохо.

Криид знала, что Колеа изо всех сил пытался вспомнить имя Куу, но у него это не получилось. Она также знала, что он называл её «сержант» только потому, что видел её лычки.

— Сядьте, рядовой Колеа.

— Хорошо.

Криид снова посмотрела на Куу. — Выполни приказ и займись снаряжением.

— Или что?

Криид протянула руку к лицу Куу, и тот увернулся, но это была уловка. Настоящий удар она нанесла левой ногой, согнутой в колене.

Куу тяжело рухнул на засыпанный соломой пол. Криид оказалась сверху в мгновение ока, схватила его рукой за волосы, заставляя запрокинуть голову назад и одновременно упёрлась коленом ему в поясницу.

— Или я надавлю своим авторитетом, — сказала она.

Куу ответил грубостью в отношении её пола. В ответ, положив руку ему на затылок, она воткнула его носом в настил. Все вздрогнули от треска, но это была не доска.

— Гакнутая сука! — Куу закашлялся, когда она снова дёрнула его за волосы. Из сломанного носа текла кровь.

— Гакнутая с-ууу… — Ещё один удар об пол.

— Ооо, это довольно умно! — выдохнул Врил.

— Я могу продолжать, пока мы не придём к тому, с чего начали, а затем передам тебя Гаунту… — сказала Криид, надавив коленом на позвоночник, пока Куу не заорал, — …или ты можешь, наконец, заняться своим снаряжением и оружием, обращаясь ко мне по званию. Что скажешь, Куу? Что, гак, ты скажешь?

— Я отремонтирую своё снаряжение, сержант!

— …правильный ответ. Вставай.

Криид слезла, и он перевернулся, лицо было залито кровью. — Проваливай, Куу.

Куу встал и отнёс свой рюкзак и лазган в самый дальний угол вагона. Члены взвода не спеша зааплодировали, а Криид слегка поклонилась.

— Главное, не делать – чего? — Спросила она.

— Не дерзить Вам! — крикнул Лубба.

— Отлично. Так держать!

— Здесь всё в порядке? — крикнул Фейгор, отодвигая дверь между вагонами.

— Всё просто чудесно, — отозвалась Криид.

— Что произошло с Куу? — поинтересовался Фейгор.

— Ничего, — сказала она.

— А это нормально, что он весь в крови?

— Да.

Фейгор пожал плечами. — Роун говорит, будьте потише.

— Да, мы и так.

— Хорошо, — сказал Фейгор и ушёл.

Криид прошла через трясущийся вагон и села рядом с Колеа. — То, что ты сделал, было здорово, — начала, было, она. — А что я сделал? — озадаченно спросил он. — Неважно, — вздохнула Криид.

Гаунт ехал на поезде "А". Вагон, в котором они ехали, был представительского класса, хотя его лучшие дни давно остались в прошлом. Но несмотря на это, комиссар знал, что потёртая отделка салона выглядела куда приятнее, чем то, что окружало сейчас его Призраков.

Он сидел в купе с Баззелем, старшим медиком Дорденом, Харком и полковым капелланом Аятани Цвейлом. Адъютант Гаунта, капрал Белтайн, ждал у двери.

Цвейл и Харк о чем-то спорили, но Гаунт не обращал внимания. Он смотрел в окно, наблюдая, как проносятся мимо долины, поля, леса и поселки Миттель-Айэкса.

Док Дорден наклонился и хлопнул Гаунта по колену. — Доверяешь им?

Гаунт улыбнулся седовласому медику. — Честно говоря, не слишком. Просто пытаюсь сосредоточиться.

— Пустой разум подобен горшку, в который рано или поздно нассыт Хаос, — сказал Цвейл. Баззель, услышав это, выглядел потрясенным.

— Шучу, — парировал старый священник, хихикая в свою длинную тонкую бороду. Он достал дневную трубку и стал заправлять её табаком.

— Это зона для некурящих, — сказал Баззель.

— Я знаю! — буркнул Цвейл, хотя вряд ли об этом догадывался. Он встал. — Пойду благословлю блудных засранцев, — объявил он и зашагал по коридору.

— Ваш капеллан… необычный человек, — сказал Баззель.

— Кстати, он не шутил, — сказал Харк.

Гаунт снова окинул взглядом пейзаж снаружи. Низкая, холмистая местность, изрезанная лесами и небольшими озёрами. Было бы почти живописно, если б не погода. Дождь хлестал по окнам идущего поезда.

— Вы говорите, мы едем в Ронфорк? — спросил Дорден Баззеля.

— Это так, доктор.

— Что является воротами в долину Нэйма? — Баззель кивнул. — Примерно по Нэйму проходит линия фронта в центральном секторе.

— Вы там окопались? — поинтересовался Харк.

— Интенсивно, — сказал Баззел, — и уже очень давно.

Харк почесал мочку уха. — Значит, фронт не двигается с места? Так нам сказали.

— Мы продвигаемся, — решительно заявил Баззель.

— И они тоже, — сказал Гаунт. — На сколько я понимаю, есть участок территории шириной в тридцать километров и длиной в тысячу, который оставался спорным в течение сорока лет. Там сплошной ад и ничего больше.

Баззель пожал плечами. — Это тяжёлая война.

— Тупиковая ситуация, — сказал Харк, — которую нам предстоит преодолеть. Я так понимаю, вы собираетесь использовать Танитцев в качестве лазутчиков?

Баззель выглядел сконфужено. — Я полагал, что вы — авангард. Для этого вас сюда направили. На, линию фронта.

Харк посмотрел на Дордена, и оба вздохнули. Гаунт поманил Бельтайна через окно купе. — Сэр?

— Можешь организовать мне связь с лордом-генералом?

— Боюсь, что нет, сэр. Что-то не так. Вокс накрылся.

— Когда мы доберемся до Ронфорка, найдите Мколла и скажите ему, чтобы он отрядил разведывательную группу и направил её вперёд к линии фронта. Мне нужны подробные разведданные, прежде чем мы ввяжемся в это.

— Есть, сэр!

Гаунт посмотрел на Баззеля. — Мои Призраки будут сражаться до последнего: сильнее, храбрее и упорнее любых солдат, которых вы когда-либо видели. Но я не собираюсь смотреть на то, как они будут медленно подыхать в мясорубке окопной войны. У них есть определённые навыки, и я намерен предоставить им возможность ими воспользоваться.

Баззель дружелюбно улыбнулся. — Уверен, что верховный главнокомандующий понимает это, сэр, — сказал он.

Поезд замедлился. Гаунт увидел, что ландшафт снаружи начал меняться. Растительность выглядела серой и болезненной, большинство сельскохозяйственных угодий превратилось в рыхлую коричневую трясину. Лесопосадки вырубались, оставляя акры мертвых пней, напоминающие плохо спланированное кладбище. Они миновали по крайней мере одну бригаду лесорубов, очищающих от насаждений склон холма. Их огромный чернёный комбайн, рассыпая искры, выплёвывал древесную массу в облачное небо. Дороги были заполнены потрёпанными машинами и тяжёлыми повозками, запряжёнными волами и гиппинами.

Поселения были неухоженными и заброшенными, окна в домах наглухо закрыты ставнями и заколочены. В некоторых, с восточной окраины, были устроены земляные валы или надолбы. Каждый пятый посёлок "украшала" стальная мачта генератора щита, торчавшая из его середины. Кроме мачт и автомобилей, не было никаких других признаков использования металла в повседневной жизни.

Они проехали через одну деревню, где звучали колокола и горны. Западный ветер приносил не только дождь, но и слабый желтоватый дым. Жители ходили по улицам в брезентовых масках и респираторах.

Эшелон с лязгом катился через перевалочные пункты – палаточные городки, организованные, чтобы справиться с потоком раненых с передовой. По оценке Гаунта, они всё ещё находились более чем в сотне километров от линии фронта. Война была такой давней, такой хронической, что разлилась так далеко.

Он чувствовал её запах. У войны есть свой запах. Это не запах фуцелина или прометия, воды или грязи, крови или взрытой почвы, это не запах нечистот и даже не тошнотворная вонь разложения и самой смерти. Хотя все эти запахи витали в воздухе.

У войны был металлический привкус. С лёгкостью можно было его выделить из всех. Минеральный запах, легко отличимый от множества вторичных запахов, которые издаёт война. Запах стали и ненависти. Резкий, отталкивающий, повсеместный.

Гаунт чувствовал его на Бальгауте, Вольтеманде, Калигуле, Фортис Бинари, Буцефалоне, Монтаксе, Вергхасте, Хагии, Фантине и всех остальных. Этот неистребимый аромат чистой войны, скрывающийся за душными, но более понятными запахами, сопровождавшими любые человеческие конфликты.

Это будет трудно. Айэкс Кардинал дорого им обойдётся. Это витало в воздухе.

Война. Она уже ждёт их. Старая, тяжёлая и непредсказуемая, словно коварный бессмертный зверь. Готовый наброситься

И убить.