Проводники судьбы (СИ)

Глава 12. «Теперь я ему не верю»

Вернувшись домой, Александр открыл дверь дубликатом ключа. Первым, что он услышал, переступив порог, была мелодия сотового, причем не его собственного. В темноте прихожей мобильный ярко светился голубым. Несложно было догадаться, что его забыла Мира. Взяв сотовый в руки, Александр взглянул на дисплей, подумав, что это, вероятно, сама девушка звонит с домашнего номера, забеспокоившись о пропаже. Но это была не она. На экране высветился номер из одиннадцати цифр — тот самый, с которого неизвестный не далее, как несколько недель назад угрожал Александру.

Молодой человек не стал перезванивать, как и не стал ни о чем расспрашивать девушку на следующий день, когда возвращал ей сотовый. Но с тех пор он был настороже.

После этого Мира и Александр не виделись неделю. Она с головой ушла в учебу, а он… он тоже был занят. И вот семь дней спустя девушке на сотовый позвонили. Но это был не тот самый загадочный номер — всего — навсего Вера.

— Как дела, Вера?

— Замечательно! Сегодня мне предложили заняться научной работой. Как тебе это?! Может быть, я и не отличница, как ты, но тоже кое на что гожусь.

— Это же чудесно! Я так за тебя рада! Рассказывай, как дело было!

— В общем‑то, это не самая увлекательная история и довольно длинная — как‑нибудь в следующий раз. Мира, я должна тебе рассказать кое‑что другое. И ведь давно уже собираюсь, но все время забываю. Послушай, — девушка была явно смущена, — не хочу тебя огорчать, но ты должна это знать…

— Ну, что стряслось?

— Насчет Мишкиной двоюродной сестры… Помнишь, я тебе рассказывала, что она училась в Белгородском архитектурно — строительном институте?

— Да. Ты мне уже пыталась рассказать об этом, когда… И… что?

— Она не знает Александра. Ей не знакомо его лицо — я показывала фотографию — и она никогда не слышала его фамилии. Более того, она расспросила своих бывших однокурсников: его никто не знает. Все факты налицо: он там никогда не учился — Александр соврал тебе.

— Я поняла, — устало проговорила Мира.

— И это все, что ты можешь сказать? Я думала, ты будешь в ярости.

— Я ожидала этого. Я сейчас стою на кладбище, там, где мы познакомились — у могилы его сестры.

— Зачем ты туда пошла?

— Вопрос не в том, зачем я это сделала, а в том, что я здесь увидела.

— И что же?

— Надпись на могильном камне: «Архангельская Мирра Владимировна 1908–1988». Кто бы здесь ни был захоронен, это точно не его сестра.

— И что же теперь? — нерешительно спросила Вера, в первый раз в жизни почувствовав себя в разговоре с подругой младшей сестрой.

— Теперь? — Мира говорила нарочито равнодушно. — Теперь я ему не верю. А знаешь, как я поступаю с теми, кого поймала на лжи, кому не могу больше доверять? Я ухожу, просто ухожу, не давая объяснений и не выслушивая их.

— И ты бросишь Александра?

— Нет, я этого не сделаю. На этот раз я не уйду, потому что… потому что мне не все равно. Я узнаю правду.

— Ты же говорила, что не собираешься проводить расследования.

— Это было до того, как я поняла, что он лжет мне. Теперь все изменилось.

Попрощавшись с подругой, Мира повесила трубку. Холодная усмешка заиграла на ее красивых губах:

— Ну, держись, Александр! — в руке она вертела связку ключей от его квартиры.

Мира все просчитала. Она выбрала день, когда ее занятия в вузе заканчивались рано. Потом позвонила Александру и предложила ему сходить в кафе во время его обеденного перерыва. К огромной радости девушки, он отказался, мотивировав это тем, что не сможет вырваться с работы — значит, можно не бояться его неожиданного визита домой.

Несмотря на обиду за разрушенное доверие и обманутые надежды, омывавшие берега ее души, девушка чувствовала себя настоящей преступницей, когда открывала дверь данным ей ключом. Впрочем, цель этого странного поступка Александра так и оставалась неясной Мире, но сейчас это ее не особенно заботило.

Войдя в квартиру, девушка сразу же заметила талисман Александра, анкх, лежащий прямо на паркете в прихожей. Вероятно, он потерял свой медальон и не заметил пропажи: застежка была сломана. Подняв анкх, она положила его к себе в сумку, решив отдать в мастерскую на починку и потом преподнести сюрприз Александру. Закрыв дверь на ключ изнутри, Мира приступила к осмотру жилища своего друга.

На полный обыск квартиры у нее ушло не менее часа. Она обшарила все мыслимые и немыслимые места. Отец Миры в свое время работал следователем, и от него она не раз слышала перечень «тайных» мест, куда простодушные обыватели имеют обыкновение класть свои ценности. Известны ей были и более потаенные уголки, но все знания девушки в этой ситуации оказались совершенно бесполезными.

Александр даже не отличался особой изобретательностью: деньги, паспорт, свидетельство о рождении, документы на квартиру и машину и тому подобное — все лежало в одном и, причем, довольно очевидном месте. Вероятно, он не врал насчет отсутствия детских фотографий: Мире удалось найти лишь несколько снимков, и те, судя по дате, были сделаны в течение последних нескольких месяцев.

Осознав тщетность своих усилий, девушка даже почувствовала угрызения совести за свой некрасивый поступок. Александр — обычный молодой человек: обычная жизнь, обычная квартира. Однако демон, скрывающий глубоко внутри нее, продолжал нашептывать, что если уж он не тот, за кого себя выдает, то наверняка держит все компрометирующие его материалы вне квартиры, в другом более надежном месте.

Вдруг внимание Миры привлекла медная чаша, увитая плющом. Не без злорадства стала она осматривать оригинальную вещицу. Почему Александр относился к ней с таким трепетом — этого девушка понять не могла.

В очередной раз вертя сувенир в руке, Мира обнаружила нечто, что привлекло ее внимание. Чаша сама по себе была очень мелкой, и большую ее часть по высоте составляла широкая ножка, вокруг которой и вилось неприхотливое растеньице. Судя по весу изделия, внутри ножки оставалась пустая полость. Перевернув чашу, девушка заметила у основания ее отверстие в виде очень узкого кольца, которое по высоте уходило далеко внутрь конуса ножки. Более того, Мира обнаружила, что внутри что‑то есть. Спустя четверть часа ювелирной работы ей удалось посредством шпильки для волос вытащить свернутую в трубочку бумагу, которая при ближайшем осмотре оказалась старой черно — белой фотографией. На снимке были изображены двое молодых людей в военной форме, стоящих на фоне грузовика. Один из них очень походил на Александра, разве что волосы были короче, другого Мира однозначно видела впервые.

«Неужели он и в армии служил?» — подумала девушка, оценивая сходство мужчины на снимке с ее другом. — «Двадцать один год… И как он только все успел?»

Поразмыслив еще немного, девушка пришла к выводу, что, несмотря ни на что, Александр никак не мог быть молодым солдатом на снимке хотя бы по той причине, что машины, подобные той, что запечатлена на фото, вот уже несколько десятилетий как не используются. Их можно увидеть разве что в документальных фильмах про Вторую мировую. Взгляд на оборотную сторону фотокарточки убедил Миру в правильности ее догадки: там чернилами было подписано: «17 ноября 1943 года».

Итак, фотография времен Великой Отечественной войны. Значит, на снимке не Александр, а его родственник: дед или прадед. По всей видимости, он погиб смертью храбрых на фронте, а чаша и снимок — все то немногое, что осталось потомкам на память. И все‑таки, как показалось Мире, это не могло объяснить странного трепета, испытываемого Александром по отношению к чаше, увитой плющом.

Так или иначе, Мира решила подумать об этом позже. Она сфотографировала снимок на свой сотовый, решив впоследствии разузнать об изображенных на нем людях. Но изображение выходило настолько плохого качества, что даже не позволяло разглядеть лица мужчин. Впрочем, девушка не остановилась на достигнутом: взгляд ее упал на компьютер с подключенным к нему сканером.

Отсканировать фото было минутным делом, так же, как и сохранить файл на собственную флэшку. Не забывая об осторожности, Мира замела за собой следы: отказалась от сохранения документа на жесткий диск и вставила фотографию назад в дно чаши.

Девушка уже открыла дверь и собиралась уходить, когда вдруг вспомнила, что кое‑что забыла. Если уж она собирается вернуть ему анкх, то придется сознаться, что заходила к нему домой. А в этом случае ей нужно оправдание, зачем она это сделала, хотя бы самое глупое и нелепое — пусть даже то, что он сам ей дал.

Вновь повернув ключ в замке и машинально сунув его в свою сумку, Мира направилась к кактусу. Сделав болото из почвы в горшке, ранее больше похожей на Сахару, она с довольным видом проследовала к входной двери. В этот самый момент девушка расслышала чьи‑то шаги, и в замке заскрежетал ключ.