Пропавшая

Глава 37

Едва развиднелось, и я проснулась. Поняла не сразу где, а поняв улыбнулась и сладко потянулась. Давно так не спала, даже все косточки выпрямились и мышцы отдохнули. Зевнув, еще раз потянулась и прислушалась. Было тихо, только где-то за стеной слышны были какие-то шаги или шуршание подошв. Я насторожилась.

— А где Рут?

Подскочила с постели и выглянула за своеобразную ширму. В комнате едва было видно. Вероятно, только приближался рассвет. Пригляделась. На столе находился вчерашний остаток хлеба в чашке под куском чистой холстины, стоял жбан и кружки. Женщины не было видно. Подошла к окну и не смогла разобрать, что во дворе. Тихо открыла двери и выбралась на порожек. Во дворе было светлее. Недалеко находилось еще одно строение, как поняла сарай или хлев, и там слышался голос моей хозяйки. Она что-то говорила ласково, и слышались пришлепывания. И я поняла, что она там с каким-то животным, скорее с коровой, раз молоко есть в доме. Вспомнила свою Гулу, и улыбнулась.

— Раз есть корова, то женщина хорошая и добрая, — подумала я и ушла в дом, успокоившись.

Пройдя в угол, где мылась, нашла воду в чане, еще теплую, плеснула в лицо и утерлась оставшимся после бани куском полотна. Присела за стол и отрезала кусок хлеба. Жевала и думала:

— Давно, еще со времен встречи с Гулой, еще не была так спокойна. Видимо, что-то все же есть у них одинаковое.

Я прислушалась к звукам за стеной дома. Потом, убрав за собой крошки, вышла во двор. И тут как раз из сарая вышла Рут, придерживая бадейку с молоком.

— О, ты ранняя птаха, Лана. Тогда помоги мне.

И протянула ту бадейку. Я подхватила и двинулась вслед женщины. Потом мы цедили молоко через чистую тряпицу в те два жбана, что стояли на столе и остатки, она налила мне.

— Пей, — улыбнулась она ласково и присела за стол, — молоко-то свежее.

— А это куда? — кивнула я, показывая на заполненную посуду.

— А это на обмен. Пойду к старшине там и поменяю на хлеб и еще кое-что из еды. У меня есть в погребе, что с моего огорода, да только вот мяса либо птицу и яйца меняю на молоко и сметану. Благо, что коровка помогает. Без нее пропала бы. Когда старик мой был жив, то кормились хорошо, потом без него стало трудно.

— А дети есть?

— Нет, детей, Истинный, не дал. Есть, правда, родные во втором поколении: племянники, внуки сестер, и они помогают. Вот накашивают сено да вскапывают землицу под овощи. Куда без них. Померла бы голодной смертью. И так тяжело уже, годы свое берут. А тут еще и мое «приданое», — она показала на горб, — что-то начало себя показывать. Ноет и ноет. Уж и силов нет, как.

Она тяжело вздохнула и посмотрела на меня с улыбкой.

— А когда же тебе надо в столицу? Ведь до нее дзеней пяток будет. Успеешь?

— Успею куда? — удивилась я, утираясь ладонью от следов молока.

— Дык, вижу, что спешить тебе надо.

— Откуда видишь? — спросила удивленно.

— Оттуда, — засмеялась она, — Аура над тобой как яркое пламя ярится. Вот и сделала вывод — спешишь, тревожишься тоже.

Я смотрела на нее, открыв рот.

— Да не волнуйся так, — хихикнула, вставая, — Я вижу ауру каждого, и по ней определяю его характер и чувства его терзающие. И то только, если тот рядом и тревожится сильно. Вот и тебя сразу определила, как посмотрела.

— И что ты определила? — я уставилась на нее.

— Что ты хорошая девушка, и что тревожишься очень, даже скажу больше — боишься чего-то. Верно?

— Верно, — поддакнула, уже подчиняясь ей, — за мной погоня из нехороших людей. Они могут меня убить. А мне срочно в столицу. У меня важные новости.

— Вот как, — нахмурилась Рут, — надо подумать. А тебе не стоит сейчас отправляться в путь. Надо схорониться. А срочность подождет пару дней. И к тому же обязательно выйдут сюда, обязательно. Нет другого селения рядом. Будут тут точно.

— И что же делать? — тоскливо вздохнула я.

— Отведу-ка я тебя в лес. Там у меня заимка на всякий случай, старик делал, когда по ягоды уходила дзеней на пару, вот там и отдыхала. А потом, когда успокоится все и те, твои враги не покажутся, попрошу старшину лошадь или повозку с кем-либо из местных. Есть через пару дзеней от нас городишко, туда и поедешь. А счас сбирайся, и пойдем, пока не развиднелось вовсе. Так тебя не увидят.

Спустившись в погребец, что находился в сенях, Рут собрала в два узла еды и подушку с одеялом. Прихватив один из жбанов с молоком, мы огородами ушли в лес.

Шли, часто отдыхая, и скоро вышли на небольшую полянку. День уже разгорелся, и было жарко.

— Ну, вот и пришли, — выдохнула Рут, утираясь платком.

Я вначале и не углядела то жилье.

— Где? — с удивлением, оглядывалась.

— Да, вон, — засмеялась она, показывая рукой на неприметное возвышение над землей.

Я пригляделась. Действительно, это было что-то вроде землянки, с крышей заросшей местным мхом, дверью, покрывшейся зеленью от старости и ступеньками, почти осыпавшимися. Осторожно ступая по ним, спустились вниз, и Рут открыла висячий замок. Толкнула дверь, и мы вошли в полутемную комнату с застоявшимся затхлым воздухом. Она нашарила на полке фонарь и зажгла свечу в нем, потом сложила на небольшой стол у стены наши узлы и кивнула на широкую лавку напротив.

— Ложь туда, пока. Потом вымоем все. Вишь, как пахнет нехорошо. Счас проветрим и печку запалим. Травка все сожжет. Будет пахнуть хорошо. А ты двери-то до вечера не закрывай, путь выйдет тяжелый дух, потом не будет так пахнуть.

Она улыбалась и хлопотала, а я, стараясь ей не мешать, вышла наружу. Прошла вправо, как она и сказала, и нашла небольшой, но холодный родничок. Присела и напилась из горсти, потом умылась.

— Надо сюда снести жбан, — подумала я, — а то скиснет молоко на жаре-то.

Поднялась и огляделась. Кругом был лес, правда несколько необычный по деревьям и траве, но все такой же, как и на земле — зеленый, с пением птичек и стрекотанием местных насекомых, и запахами цветов и грибов. И мне так стало хорошо, будто я в своем мире и на природе, что закружилась и запела в пол голоса. Потом упала спиной на травку-мох и зажмурилась. Полежала и, открыв глаза, посмотрела на небо. Там светился желтым, огромный шар с темными пятнами на своем лике, с завихрениями по поверхности.

— Может, все-таки, я в нашей солнечной системе? — думала, глядя во все глаза на планету, закрывающую треть неба, — На каком-то спутнике его. Их много около того крутятся, и всех не знаю. Только при чем тут магия?

Я задумалась.

— А может и у нас на земле когда-то она также была? Помнится, читала в инете про какие-то давнишние изыскания ученых и их предположения, что египетские пирамиды и пирамиды майя строились не людскими руками, а магическими силами. Вот и у меня, — я прикрыла глаза, — тоже определили такие силы, правда для лечения и немного для быта. Сама это проверила, когда таскала тяжести и тех раненых, что лечила в ополчении, да и потом.

— Эй, где ты, Лана, — услышала я призыв Рут.

Подскочила и побежала к вышедшей из землянки женщине. Она стояла, прикрыв ладонью глаза от яркого света.

— Да я родничок нашла, как ты и говорила.

— А, ну ладно. Потом возьмешь жбан и пристрой его в нем, чтоб не скисло. Мне надо идти. Уж скоро заполдень будет, а мне надо еще и молоко снести, да и новостей узнать. Жди через день. А ежели, что срочное, то прибегу.

— Спасибо тебе Рут, я никогда не забуду твою доброту.

— Ничего, — улыбнулась она, — все будет хорошо.

Махнула рукой, повернулась и ушла. Я долго стояла и смотрела ей вслед, пока маленькая фигурка не скрылась за зеленью кустов.

Потом, вздохнув, спустилась вниз.

— Надо оглядеться и отнести молоко в родник, да еще и воды набрать, — подумала я.