Проклятая

Часть 4. Свет

Теодор наслаждался.

Мы проводили что-то вроде совета. Советом побеждённых это было бы лучше назвать — жуткая, унизительная процедура, призванная возвысить эго моего братца. И конечно, проводил его Теодор. Дамиан был со своими южанами на востоке, кого-то снова завоёвывал. Я летала туда пару раз — так, на всякий случай. Южане побеждали — у Дамиана была действительно сильная армия. А народ не восставал: Дамиан не вешал клириков и не устраивал показательных казней пленных, в отличие от Теодора. Складывалось впечатление, что люди из двух зол предпочитали меньшее.

А от меня, конечно, бежали в ужасе. Город мгновенно становился пустым и мрачным, стоило мне пролететь над домами. Тень от дракона скользила внизу по пустым улицам, домам с запертыми дверьми и закрытыми ставнями. К такому же пустому и мёртвому дворцу — слуги тоже предпочитали прятаться.

Слухи обо мне ходили — храбрейший сбежит. И не сказать, чтобы совсем необоснованные. Когда месяц назад на нас во время перехода напал отряд, почти наполовину состоящий из клириков с этой их слепящей магией, я, не задумываясь, перебила всех. Лично, без духов или демонов — своими заклинаниями. И это была не лёгкая смерть.

А Бичом Дьявола теперь называли не только брата. Когда я кружила на драконе над полем боя, солдаты противника бежали практически всегда. Правильно делали — драконье пламя почти невозможно потушить. А смерть вообще необратима — я спускала на них духов и демонов и пыталась вызвать в себе хоть толику былой ярости и злости при виде крестов на их одеждах.

Не получалось.

Мы подошли почти вплотную к Ромулии и теперь окружали её: Теодор и Дамиан считали, что если у клириков не останется союзников, они сдадутся сами. Как по мне — просто играли, как кошка с мышкой. Хотя толика правды была: у святош не имелось своей армией. Отдельные крайне небольшие отряды клириков — их было мало по сравнению с простыми людьми, этих святош.

Теодор время от времени устраивал такие вот советы, как сейчас. Он выступал, весьма довольный собой, творил, что хотел. Никто из собравшихся на совете королей не мог и слова поперёк ему сказать — я была тому порукой. А я же сидела в уголке, как и раньше не сильно вникая в политику.

Я по-прежнему работала с заклинаниями. Теперь в совершенстве знала, как атаковать, как убить, как защититься от чужой магии.

Но я не могла расколдовать Армана. Я пыталась — боже, как я пыталась! Но Арман оставался драконом, причём бессловесным, абсолютно покорным — идеальным слугой. Я даже мысленно не звала его больше по имени — от Армана в нём не осталось ничего. Я подозревала, что просто убила в нём это — личность, его «я»… Я же так хорошо умею убивать, так тонко, так виртуозно.

Весть о нашей армии — и, естественно, обо мне — облетела, наверное, весь мир. И уж точно достигла ушей остальных драконов. Родителей Армана. Я ждала этого, и потому изучала сначала их магию. А, когда убедилась, что они ничем не могут помочь Арману, шлифовала защиту. Так что, когда они прилетели, нашу армию окружал отличный щит. Я растянула его позже на все завоёванные нами страны. Ни один дракон в той или иной ипостаси не мог теперь к ним приблизиться.

Я спала, укрытая крылом Армана, когда они прилетели в первый раз. И во сне, связанная собственными заклинаниями, видела, как они бьются о мой щит. Слышала, как тревожно стонет мой дракон. Непонимающе, вопросительно. Жалко.

Позже я успокаивала его, говоря, что обязательно отпустила бы, будь хоть малейший шанс, что они помогут. Лукавила, конечно. Честно говоря, я отчаялась к тому моменту. И думала, что Арман расколдуется — может быть — только с моей смертью.

Вот так.

— Тебе надо отдохнуть, сестра, — сказал после совета Теодор.

Возможно, он впечатлялся моим внешним видом. «Бледная, как мертвец»? Ха! Зато как настоящая ведьма из баллад.

Или хотел провернуть какую-нибудь аферу, которую я не одобрю. В войне как раз случилось затишье — самое время для интриг. Интриговать братец любил, очень.

— Правда, Алисия. Может, слетаешь домой? Мы даём чудесный Рождественский бал…

Дамиан звал тоже, правда, к себе. Какой-то там Рехте тоже давали бал. И, наверное, там тоже интриговали.

— Алисия?

Я пожала плечами. И махнула духам — собрать только самое необходимое.

Слетаю. Почему бы и нет?

«Самое необходимое» отправилось «домой», к Рождественскому балу. А я повернула дракона на запад. В Хотфолду.

Слуги да стража до смерти перепугались, когда я приземлилась во внутреннем дворцовом дворике. Бедняги просто не знали, что со мной делать.

Я отпустила дракона — он любил летать на просторе и ненавидел города. А я ненавидела держать его в клетке, чтобы там Теодор не говорил. (Братец всё боялся, что найдётся маг могущественнее меня и подчинит моего дракона. Потом победит меня и расправится с самим Теодором. А я думала: где бы такого найти? Мечты…).

Короля в Хотфолде не было — Люциан уехал праздновать Рождество к моему брату на очередной совет. Да и не нужен был мне король. Я надеялась найти принца.

Дрожащие от ужаса слуги любезно провели меня по пустынным, серым коридорам в его покои.

Первым меня встретил, конечно, демон. Здоровенный такой волчара с алыми глазами и внушительными клыками выполз ко мне, алчно нацелившись на запястье. Я дала ему крови и отпустила. Совсем отпустила. И, когда тихий вой затих где-то в потусторонней дали, шагнула через порог.

Комнаты были практически такими, как я и представляла. Аскетичные, почти пустые. И никакой религиозной символики. Я ожидала увидеть хотя бы крест — нет, ничего. Думаю, это Теодор постарался. Там, во дворе даже церковь разрушенная, припорошенная снегом всё ещё стояла. И никаких монахов. Всё как любит братец. И я.

На голых стенах без единого гобелена выделялось только одно — мой портрет. Наверное, ещё с тех времён, когда отец хотел меня замуж выдать. По крайней мере, это единственный раз, когда я позировала.

Свеженькая, красивая я, украшенная как рождественское дерево, стояла на фоне окна, удивлённо глядя на зрителя и вцепившись в книгу, как утопающий — в доску.

Всё это я смогла рассмотреть, когда подняла провисшие куски холста — портрет был очень сильно изрезан.

И всё равно висел в гостиной. Знак, что если появлюсь здесь, со мной сделают то же самое?

За спиной послышались шаги, и я обернулась, всё ещё сжимая куски ткани.

Александр не изменился. Совершенно. У меня ёкнуло сердце, когда он шагнул ближе — такой же, как раньше. Я смотрела на его лицо… губы… руки… И грязные мысли тут же полезли в голову. Как у настоящей ведьмы, полагаю.

Мы долго молчали, глядя друг на друга. Я комкала ткань, дёргала её. Мой несчастный портрет вздрагивал — прямо как я про себя.

А у Александра на лице не выражались ничего, совершенно никакие чувства. Даже когда он спокойно спросил:

— Ты пришла меня убить?

Я с трудом подавила истеричный смех.

У меня дрожали руки, когда я, шагнув ближе, попыталась коснуться его щеки. Но пальцы замерли на полпути.

Он меня ненавидит. Ну конечно. А как же иначе — меня все ненавидят.

Александр стоял, не шевелясь, глядя на меня всё тем же мёртвым взглядом.

Я облизнула пересохшие губы.

— Помолись для меня.

Его глаза наконец-то ожили — изумлённо округлились.

— Что?

Я отошла к окну. Села на широкий подоконник, не обращая внимания на холод, дрожь, страх.

— Помолись. Как в прошлый раз. Пожалуйста.

Он нахмурился, удивлённо глядя на меня.

— Зачем?

Я вздохнула.

— Хочу увидеть, как ты сияешь.

Он недоумённо моргнул, но после продолжительной паузы всё-таки шагнул ко мне, плавно опускаясь на колени и прижимая руки к груди.

Я до крови закусила губу, когда раздалось тихое и немного хриплое:

— Pater noster, qui es in caelis…

Ну вот и всё…

Я ждала, сжимая руки в кулаки под плащом. Ждала радужного сияния. Ждала боли.

Он и впрямь сиял (слабее, чем раньше), и я во все глаза смотрела на него. Но ничего больше, совсем ничего… Почему?!

И когда прозвучало заключительное: «…sed libera nos a malo. Amen» я только тихо плакала — больше от злости.

Почему оно не работает?!

Закончив, Александр, не вставая с колен, поднял взгляд на меня.

Кусая губы и стараясь не смотреть на него, я выдохнула:

— А меч у тебя здесь есть?

Он снова нахмурился. И молча покачал головой.

Ну конечно — откуда? Здесь же везде люди брата.

Я махнула рукой, и кто-то из духов положил на пол перед ним клинок.

— Зачем? — переведя взгляд на меч, тихо спросил Александр.

Я соскользнула с подоконника и осторожно опустилась рядом с ним на колени.

— Убей меня.

Его глаза расширились ещё больше — хотя куда уж больше? Потом сузились. Прищурившись, Александр устало произнёс:

— Не играй со мной, ведьма.

Я дёрнула ленту воротника — та с тихим треском оторвалась.

— Я не играю, — тихо, тон в тон откликнулась я, связывая волосы лентой и перекидывая их на правое плечо. — Пожалуйста. Не заставляй меня ждать. Не будь жесток.

Он тихо усмехнулся. Медленно, следя за моей реакцией, поднял меч. Вынул из ножен.

Я закрыла глаза и, прижав руки к груди, как Александр, когда молился, глубоко вдохнула.

Сердце зашлось, когда меч со свистом рассёк воздух. Против воли я напряглась, борясь с собой, со своей магией, снимая защиту…

Клинок с похоронным звоном упал на пол.

Я резко обернулась.

— Я же просил: не играй со мной, ведьма, — повторил Александр, глядя на меня пустыми мёртвыми глазами.

Я отвела взгляд. Посмотрела на лежащий тут же на полу клинок. И дрожащим от слёз голосом произнесла:

— Разве Господь не учит помогать нуждающимся?

Александр молчал. Тогда я вскинула голову, нашла его взгляд — и больше не отпускала.

— Тогда почему же ты не хочешь помочь мне?!

— Ваше Высочество, я не понимаю этой игры, — и голос у него был тоже пустой. Мёртвый.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.

— Это не игра, — и, указав дрожащей рукой на окно, добавила. — Там Арман. Помнишь? Дракон. Я заколдовала его, случайно, я… не хотела. И теперь не знаю, как… снять… заклятье. Но оно точно должно исчезнуть с моей смертью. Я… надеюсь. Но сомневаюсь, что это произойдёт, если я убью себя сама.

Александр только молча смотрел на меня в ответ.

Но отшатнулся, когда я, так и не встав с колен, потянулась к его руке.

— Ты же хочешь меня убить, — глядя на него снизу вверх, пролепетала я. — Я же столько тебе сделала. Ты же хочешь… правда? Подумай, скольких я ещё убью, сколько ещё умрут из-за меня. И твои… твои «братья», Теодор больше не сможет им навредить. Без меня он пустышка. Ты станешь героем, Александр. Освободителем. Пожалуйста…

Теперь он не шевелился, когда я снова потянулась к его руке и поцеловала — как целуют руки святошам.

— Я не могу так больше. Пожалуйста… Прошу тебя… Мне больно. Освободи меня. Вытащи меня из этого ада. Слышишь? Пожалуйста. Помоги!

Он молча отстранился. Поднял меч — я попыталась улыбнуться. Не получилось — скривила губы в уродливой, наверное, гримасе. А Александр, не глядя на меня вышел из комнаты.

У его апартаментов стояла охрана из теодоровых солдат. Я слышала, как Александр с ними разговаривает. А вернулся он уже без меча.

— Вы не в себе, Ваше Высочество, — тем же пустым голосом произнёс он, появляясь в дверях. — Я послал за горничной. Она отведёт вас в ваши апартаменты — их уже приготовили. Вам надо отдохнуть.

И отвернулся — уйти.

— Нет, — шепнула я, больше не в силах сдерживаться. — Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста!

И зарыдала — горько, навзрыд. Как девчонка.

Не уходи. Здесь так холодно. Здесь так темно. Так одиноко. Страшно. Не уходи, пожалуйста. Слышишь? Слышишь?! Пожалуйста!

Не оставляй меня!!

Я билась в истерике на полу, когда вдруг почувствовала тёплые руки у себя на плечах. Вскинулась, попыталась поймать его взгляд. В итоге ничего не увидела сквозь туман слёз и, вцепившись в его плечи, заревела.

Его рука медленно, нерешительно погладила мою голову и прижала к себе — крепко.

Если горничная и приходила, должно быть, она очень удивилась. Я билась в руках молчащего Александра. А вокруг нас, вспарывая паркет, расцветали одуряюще-ароматные розы.

Я так и заснула — вцепившись в его плечи, захлёбываясь слезами.

А когда проснулась, комната напоминала сад. Я лежала на кровати, глядя на переплетение ветвей над головой вместо полога. А рядом на полу сидел Александр, задумчиво крутя в руках спелое яблоко.

Долгое время в комнате стояла тишина.

Я разглядывала свои руки, чётко осознавая, что абсолютно не понимаю собственную магию. Как может нечто столь омерзительное, как пытки и смерть, получаться вместе с очень даже живыми яблоками… или розами…

А ещё — как может призрак любви… да нет, не любви даже — просто заботы — так ранить сердце? А ещё больнее осознавать, что это просто призрак.

Вот как сейчас.

Прав Александр — это действительно ад, когда любви нет. Когда ты никому не нужен. Наверное, страшнее любых пыток.

Я села на кровати. Тряхнула головой — в волосах запутались веточки и лепестки. Ну надо же… Позвать горничную? Обойтись духом? Да кому какая разница, как я выгляжу!

— Спасибо, — голос звучал хрипло после сна. — Спасибо, что побыл со мной.

Хотя имел полное право послать меня в бездну. Или даже сам туда отправить.

Он поднял голову, встретился со мной взглядом. Пришлось прикрыть глаза — он сиял. Так… красиво. Так волшебно.

Я со вздохом отвернулась и зачем-то ещё раз шепнула:

— Спасибо.

А он, всё ещё глядя на меня, неожиданно произнёс:

— В чём я так согрешил, что мне досталась ты?

Я усмехнулся. До боли захотелось коснуться его щеки, но я не решилась.

— Глупости. Ты святой.

Он рассмеялся — совсем невесело.

Я сцепила пальцы в замок.

— Не смейся, это правда. Твоя молитва меня в прошлый раз чуть не убила. И только твоя, а ведь я делала так со многими и очень даже набожными. Никто из них не смог… никто из них не сияет. Только ты.

— Поэтому ты заставила меня читать молитву вчера? — откидывая яблоко, поинтересовался Александр. — Хотела умереть.

Я только кивнула.

А разве не очевидно?

— Алисия, когда ты в последний раз ела?

Я изумлённо уставилась на него.

— Не… не помню. А что?

Я, правда, не помнила. Зачем забивать себе голову такими пустяками? В моей памяти и так целые фолианты заклинаний, зелий и ритуалов. Ещё и это? Ну нет.

Александр склонил голову набок, рассматривая меня.

— Как ты ещё жива, великая и ужасная ведьма?

Я опустила голову и выдохнула:

— Это ненадолго.

— Правда? — сейчас его голос звучал глухо.

Я вздохнула.

— Знаю, ты считаешь меня проклятой и всё такое, но на самом деле я прекрасно понимаю, скольких людей я убила, понимаю, что мне уже не очиститься, что я уничтожаю всё, к чему прикасаюсь, что я — чудовище… и понимаю, что…

Резкая боль обожгла щёку. Я вскинулась. И уставилась на оказавшегося очень — волнующе — близко Александра.

— Дура, — тихо произнёс он тем же глухим голосом. Я только сейчас поняла — от сдерживаемой ярости. — Ты как ребёнок, Алисия. Нашкодить ты смогла, а наказание принять решимости не хватает?

— Это и есть наказание, — грустно вздохнула я. — Куда уж горше?

Александр улыбнулся — неожиданно зло.

— Жить… Не так ли, Алисия? Много горше.

— Я не могу так, — пролепетала я, понимая, что он прав. — Я не могу так больше.

— Придётся, — он прищурился, взгляд стал ещё злее. — Ты всё это натворила. Ты и только ты. Расхлёбывай.

Я посмотрела на него — сквозь навернувшиеся слёзы.

— Ты… ты мне… поможешь?

Его руки сжались в кулаки. Я подумала — ударит.

И впрямь дура. Как я могу такое просить? У него? У кого бы то ни было. И какая разница, сколько раз я буду кричать, умолять, что он мне нужен? Это ничего не изменит. Прошлое не отменишь.

Я сжалась под его взглядом, как птичка перед змеёй.

Тишина звенела, как натянутая струна. Натянутая? Между нами?

Александр вздохнул и отвернулся. Тихо произнёс:

— Кто, если не я?

Чт…что?

Я ушам не поверила.

— Ты…

— Вот я и говорю: за какие грехи ты мне досталась? — грустно улыбнулся он.

Я покачала головой и с трудом выдавила:

— Ты святой.

Он рассмеялся. А я смотрела, как он сияет, и отчаянно желала его коснуться.

Неужели в этом мире ещё есть свет, который не ранит?

Мне так много хотелось ему сказать — про то, что никак не могу забыть нашу единственную ночь, про то, что боюсь остаться одна, про то, какой он добрый — в отличие от меня. Вместо этого я зачем-то спросила (как ребёнок, честное слово):

— Что я должна делать?

Думаю, он понял мой вопрос как-то иначе. Потому что, задумчиво посмотрев на меня, ответил:

— Хорошенько отдохнуть. И перейти в свои апартаменты, там удобнее и намного теплее.

Я не хотела. Не хотела оставаться одна, но и так уже злоупотребила его добротой: явилась в его спальню, заснула на его постели — ну в самом деле! Он всё-таки принц. Где мои манеры?

Александр вызвал слуг — кажется, готовить мне обед. Я попыталась встать — голова кружилась нещадно. Пришлось схватиться за полог. Тот опасно треснул.

Ни слова не говоря, Александр подхватил меня на руки и понёс в другие комнаты — где удобнее и теплее.

Я положила голову ему на плечо — словно так и должно быть. И думала: какая же я дура — ну неужели вера, клирики, войны стоят того, чтобы лишать себя удовольствия просто быть с ним рядом? Даже его предательство там, в инквизиции, теперь казалось мелочью. Подумаешь, предал! Я, вон, сколько народу положила. И есть ведь человек, который считает, что я достойна жизни. Достойна помощи.

Меня уложили в кровать. И сказка неожиданно кончилась: Александр куда-то исчез, а меня окружили испуганные до дрожи горничные. Кое-как они умудрились меня вымыть и одеть — в чёрное домашнее платье. Чёрное!

Александр зашёл вместе со слугами, несущими мой обед, когда я как раз распекала служанок, требуя принести мне одежду другого цвета. Александру хватило пары слов, что выставить этих куриц вон.

— Грубость тебе не идёт, — только и сказал он, садясь в кресло у камина.

— Чёрное мне не идёт, — буркнула я, распуская слишком тугую шнуровку корсета.

Александр окинул меня красноречивым взглядом.

— Это правда. Но ты его носишь. Часто. Не задумывалась, почему тебя называют Чёрной Ведьмой?

Я фыркнула:

— Ну да, ну да. А Бичом Дьявола меня называют, потому что плётки обожаю, да? — и, когда он нахмурился, поспешно добавила. — Ладно-ладно, но, поверь, если извинюсь за грубость, у бедняжек случится припадок.

— Алисия, — укоризненно вздохнул Александр. — Привыкай относиться к людям по-человечески.

— А они ко мне привыкнут относиться по-человечески? — парировала я, принимаясь за еду. Господи, сколько же я, правда, не ела, что уже простенький суп кажется райским блаженством?

Александр задумчиво смотрел в огонь. Я искоса поглядывала на хотфолдского принца и, наконец, не выдержала.

— Ладно, ну… извини. Ну такая вот я. Просто ненавижу, когда передо мной дрожат от страха. Будто я убивать их собираюсь!

— Именно это они и думают, — пожал плечами Александр.

— Дуры, — буркнула я.

— Алисия!

— Извини.

Повисла тишина, которую нарушил скрип двери. В комнату мышками шмыгнули служанки. Двое убрали со стола, третья с поклоном протянула мне алый свёрток. Я попыталась мило улыбнуться и попросила — да, поспросила, а не приказала — поставить ширму и помочь мне переодеться. Девчонка застыла испуганным зайчонком, я открыла было рот — прикрикнуть (всегда помогает), но поймала взгляд Александра и терпеливо дождалась, пока горничная отомрёт.

— Вот видишь, — сказал принц, когда нас снова оставили одних. — Не так уж это и сложно.

Я, насупившись, рассматривала себя перед зеркалом и то и дело косилась на Александра. Хм, кажется, я последнее время слишком много сидела в библиотеке. Вон, волосы потускнели. Кожа какая-то сероватая. Сутулюсь. Фу!

— Ты прекрасна, — тихо произнёс Александр. И, когда я обернулась, добавил. — Такая красота, как у тебя призвана совращать. Я так думал, когда понял, кто ты.

— Совратишься? — пропела я, выпрямляясь.

Александр смерил меня красноречивым взглядом и покачал головой.

— Тогда просто посиди со мной, — попросила я, устраиваясь на кровати поверх покрывала — Не уходи. Ладно?

— Не уйду, — тихо ответил он.

Мысленно я добавила ответу: «Никогда» и, раз за разом повторяя в голове, заснула.

Впервые за долгое время мне было хорошо и спокойно.

На следующий день, который я — с детства ленивая соня — планировала проваляться в постели и ничего не делать (всё равно с утра валил снег), Александр потащил меня в город. Я ныла и упиралась, но жестокий хотфолдский принц вспомнил про Армана и поинтересовался, не хочу ли я его проведать. Конечно, я хотела. Но хотя бы в карете! В такой-то снегопад.

Меня одели в меха и посадили на лошадь. Александр и посадил. Я хмурилась и тихонько жаловалась на бессердечных святош. Александр не обращал внимания.

Арман летал где-то за городом и, хотя я могла призвать его прямо во внутренний дворик, меня заставили ехать через всю столицу.

Снег валил крупными хлопьями, сгущался сумрак — короткий зимний день уже шёл на убыль — тишина давила — неестественная, какая-то… мёртвая. Я пожаловалась, и Александр спокойно сообщил, что раньше звонили колокола, но все церкви теперь закрыты, а горожане бояться выходить на улицу из-за теодоровых солдат. Я фыркнула и поинтересовалась: кого там бояться? Александр молча схватил мою лошадь под узды и потянул к двухэтажному дому, окна которого единственные на улице сияли светом. Также молча мы спешились и Александр толкнул дверь.

Кабак, конечно. Жмурясь от яркого света, я привычно потянулась накинуть капюшон, но не успела. Меня бесцеремонно схватили сначала за плечо, потом за грудь и заплетающимся языком поинтересовались, не хочет ли красавица провести ночь весело. И, не дожидаясь ответа, дёрнули шнуровку корсета.

Духа вызвать я не успела. Пьяный любитель приключений, задыхаясь, полетел в центр зала. В установившейся тяжёлой тишине Александр спокойно поправил на мне плащ и потянул обратно к двери.

Уйти спокойно нам, конечно, не дали — откуда-то из тени вдруг выдвинулся здоровенный детина и заступил дорогу. Заскрипели отодвигаемые стулья. Трактирщик нырнул под стойку, когда я, не выдержав, хлопнула в сияющие ладоши и привычно прошипела:

— Что, на тот свет захотелось?

Александр всё-таки увёл меня, прежде чем я наглядно показала, как ребята отправятся на тот свет.

— Почему за ними никто не следит? — возмущалась я, ёжась на холоде. — Это ж армия, чёрт возьми! Теодор хвастается дисциплиной…

— Это её часть. Дисциплина, — как само собой разумеющееся произнёс Александр, помогая мне сесть в седло. — Для граждан. Это война, Алисия.

Я поморщилась.

— Пожалуюсь Теодору. Или казню их капитана. Или кто у них здесь главный?

— Алисия, — вздохнул принц. — Когда ты, наконец, поймёшь, что смертью проблемы не решаются?

— О, как раз решаются, — хихикнула я. — И ещё как! Ладно-ладно, молчу.

У закрытой церкви я увидела настоящее чудо — двигающийся сугроб. И потянула Александра за рукав: смотри, смотри. Принц отчего-то помрачнел, а сугроб развернулся, превратившись в дрожащих, кое-как одетых детей — лет десяти, не больше. Один — наверное, самый смелый — шагнул ко мне и почему-то протянул руку.

Я сжала поводья и недоумённо покосилась на Александра. Тот зачем-то снял с пояса кошелёк и высыпал на руку мальчишке с десяток серебряных монет.

Деньги мгновенно исчезли, а мальчишка — да и остальные дети, — низко кланяясь, принялись шептать что-то про благодарность и благословление.

— Я не знаю значения этого ритуала! — капризно заявила я, когда мы отъехали подальше. — Объясни!

— Какого ритуала? — удивился Александр.

— Ну, этого, — я обернулась, но детей у церкви уже не было. — Зачем ты дал им деньги? Они тебе взамен ничего не дали. То есть это бессмысленная трата. Зачем ты это сделал?

Вместо ответа Александр внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Алисия, тебе этих детей не жалко?

— Э-э-э, — об этой стороне вопроса я как-то не подумала. — Ну… а зачем они так плохо в мороз оделись? И замёрзли? Это, очевидно, тоже часть ритуала. Потому что это неправильно…

— Конечно, неправильно, — перебил Александр. — Им просто не повезло родиться не во дворце. Не повезло оказаться на улице. И поэтому, если бы мы не проехали мимо, они бы так и стояли, в мороз, плохо одетые, потому что денег у них нет, и есть, соответственно, тоже нечего. И это не ритуал, Алисия. Это жизнь.

Дальше мы ехали молча. Я пыталась осмыслить слова Александра. Как-то это всё в голове не укладывалось.

— Что, в твоих книгах о нищих не написано? — съязвил принц.

— Нет, — зачем-то снова обернувшись, выдавила я. — Там как-то больше про заклинания.

Александр посмотрел на меня и от его взгляда, честное слово, захотелось повеситься.

Я просто пришпорила коня.

За городом ветер выл ещё протяжнее и на разные голоса. Я, ёжась, мысленно позвала. Александр подвёл коня поближе ко мне и задумчиво рассматривал серое, сыплющее снегом небо. Я, проследила за его взглядом — за спускающимся к нам драконом — и прикусила губу.

Конь, непривычный к летающим чудовищам, ни в какую не желал двигаться с места. Я спешилась и, увязая в глубоком снегу по пояс, побежала к дракону.

Как обычно громадный раздвоенный язык мягко коснулся моей щеки, на мгновение засветился и пропал. Я читала, что дракон умирает без магии, но мне удалось каким-то образом отрезать Армана от его волшебства. И теперь без моей подпитки он голодал совсем по-настоящему.

Вопросительно курлыкнув и поняв, что летать с ними я не намерена, дракон, подняв вихрь снега, тяжело взлетел и исчез за облаками.

— Почему ты не отпустишь его? — тихо спросил Александр, когда мы ехали обратно. — Я слышал, драконы есть на Сумрачных Островах, он ведь оттуда?

Я кивнула.

— Если бы его сородичи могли помочь, я бы отпустила. Но без моей магии он умрёт. А мне лететь с ним они точно не позволят.

Александр хмуро посмотрел вдаль.

— Откуда ты знаешь, что они не могут помочь? Тоже вычитала в книгах?

Я сжала зубы и пустила коня галопом.

Да что ты понимаешь, святоша?!

Очень скоро Александр догнал меня. Кони замедлили шаг. В ворота мы въехали уже очень неторопливо и дальше пошли тоже шагом.

— Ты должна отправиться на Сумрачные Острова и поговорить с остальными драконами, — убеждённо произнёс Александр. — Если ты и правда хочешь помочь своему другу.

Я сжала поводья.

— Они испепелят меня, стоит только пересечь море. А Арман умрёт от голода. Нет, так я своему другу помогать не хочу.

— Тогда что ты собираешься делать? — спросил какое-то время спустя хотфолдский принц.

Я опустила голову.

Не знаю.

На следующее утро, промучившись всю ночь, я снова отправилась в город. Одна и тайком. Александр, засев с какими-то стариками в тронном зале, что-то там делал с политикой (похоже, любимая мужская игра). Ну а я оделась потеплее, захватила парочку духов и увесистый кошелёк и отправилась церкви — тренировать вчерашний обряд. Теория — это очень хорошо, но на практике всё видится иначе, это я уже давно уяснила.

Днём народу у церкви было удивительно много — и хорошо, я легко растворилась в толпе. И неожиданный ветерок-духи здесь никого не потревожил бы — нас просто не замечали. Отлично, ненавижу, когда пальцем тыкают.

На площади перед церковью появился невысокий деревянный помост. Я покрутилась рядом, рассмотрела — ничего интересного. Толпа вокруг начинала раздражать — я вынырнула из неё и двинулась было вверх по улице, против людского потока, когда у стены напротив увидела кутающегося в какой-то тряпьё вчерашнего мальчишку. Отойдя к краю дороги, присмотрелась. Мальчишка меня не замечал — сидел на коленях в снегу и сосредоточенно грел… я сначала решила — руки. Потом услышала странный писк, не выдержала, подошла ближе. Котёнок. Слепой, жалкий, дрожащий комочек меха. И мальчишка, сам напоминающий этого котёнка, баюкал малютку, то и дело согревая дыханием.

Я рукой нашла стену, прислонилась, не понимая, что меня так тронуло. Но сердце почему-то зашлось — особенно, когда котёнок ещё пару раз пискнув, обвис безвольным комком, а мальчишка принялся его тормошить. Что-то это напомнило. Хм, что?

— Эй, — придерживая полы плаща, я шагнула к ребёнку, заодно заслоняя от спешащих к площади людей. — Давай, помогу?

Мальчишка вскинулся, отпрянул, упёрся спиной в стену и посмотрел на меня злыми зарёванными глазами.

Знакомо, господи, до чего же знакомо!

Я стянула перчатки и перехватила уже остывающий мохнатый комочек. Сосредоточилась. Сердце ёкнуло, и тут же комочек развернулся и, пища, ткнулся мне в запястье. Я машинально сняла шарф, укутала котёнка и сунула его опешившему мальчишке. Тот развернул шарф и ликующе что-то воскликнул — я не поняла, что.

Но улыбался он куда радостнее, чем вчера, думала я, вместе с остальными шагая обратно к площади. И тут же сообразила, что забыла повторить ритуал с деньгами. Но возвращаться уже было поздно — толпа шла и несла меня к помосту.

Духи вились около меня, но их как будто не замечали, хотя погода стояла совсем безветренная — крепкий такой, трескучий морозец и мрачно набухшее скорым снегом небо.

Очевидно, людям было не до погоды. Они что-то яростно обсуждали — группками, но такими плотными, что даже с духами я еле-еле выбралась на более-менее свободное пространство.

Надо было решать, что делать. С площади самой не уйти, а прикажи духам меня унести — все до единого в этой толпе заметят. А меньше всего мне сейчас хотелось снова превращаться в злую и ненавистную ведьму. Да и, честно говоря, становилось интересно. Ладно, ритуал с деньгами можно и повторить, особенно если учесть что…

Я еле успела остановить духов, когда маленькая ручка потянулась к моему поясу и быстро срезала кошелёк. Искоса проследив за маленьким воришкой — тем самым мальчишкой с котёнком за пазухой — я фыркнула, сдерживая смех. Вот ловкач! Таких бы во дворец да побольше — навели бы порядок, быстро…

Меня толкнули, тут же сбивчиво и не совсем понятно извинились. Я повернулась, упёрлась взглядом в чей-то кот (где-то на уровне груди), подняла голову, столкнулась взглядом с немолодым уже мужчиной, судя по одежде — торговцем средней руки. И, не дослушивая ещё одно извинение — он снова меня толкнул, топа-то напирала — быстро спросила:

— Извините, а вы знаете, что происходит?

Ответить мне не успели. Взвизгнули трубы, толпа снова подалась вперёд и, когда я смогла хоть что-то рассмотреть за чужими плечами, плащами и шляпами (у-у-у, никогда не замечала, что я такая низенькая!) с изумлением увидела, как теодоровские солдаты вместе с королевской стражей ведут к помосту измождённого мужчину в жутких лохмотьях.

А, ясно, я на казнь попала. Так, ладно, этот ритуал я уже в подробностях видела, сама проводила и, в общем, не пора ли мне отсюда того…

От «того» меня удержал появившийся вслед за процессией Александр. С помпой, как настоящий принц: свита, музыка, кони, — все дела. Я даже залюбовалась.

Процессия взобралась на помост (на котором какая-то добрая душа заранее установила виселицу). Произнеслась парочка речей (обязательных при таких делах). Я — честно — не слушала и любовалась Александром. Грех не любоваться: когда я рядом, он всё время хмурый и совсем не величественный. Так посмотришь и не скажешь, что принц. А тут — в церемониальных одеждах, да со слугами… Вид слега портили только теодоровы солдаты (а я говорила, что не надо офицеров одевать в эти болотные тряпки — скукотища!). А ещё вон тот жирный бурдюк, который постоянно вертится вокруг Александра — вообще тут лишний. Сейчас он мне глаза намозолит — вернусь во дворец, скину весточку Теодору и уволю эту «свинюшку» к чёртовой матери. У него ж на лице написано: вся жизнь в тылу. А знаков отличия зато сколько — так и бренчит, так и бренчит своими висюльками.

Тем временем, прелюдия, похоже, подошла к концу. И, когда Александр шагнул к осуждённому — чёрт его знает зачем, мы с Теодором всегда вдали наблюдали — я обратила внимание на приговорённого. И ахнула: он сиял. Я решила сначала — из-за Александра. Но нет, хотфолдский принц отошёл, а осуждённый сиял, сам, чисто — как Александр. Слепяще, ярко, чудесно.

Я потянула за рукав торговца, прижатого ко мне почти вплотную. И, указывая на помост, где осуждённого подвели к виселице, выдохнула:

— За что его?

Торговец округлил глаза от удивления, но ответил. Я расслышала: «Священник», когда толпа загомонила. Люди кричали, что-то требовали, а я стояла, поражённая, смотрела, как измождённому накидывают на шею петлю…

Лес рубят, щепки летят… да, Теодор? Плевать я хотела на повешенных тобой священников, но я была уверена, среди них не было настоящих… тех, кто верует. Не слепо, не фанатично, а… по-настоящему.

Ну нет, я такого уникума второй раз в жизни вижу, а ты, братец, казнить решил? Щас! Да ещё и перед Александром, так трепетно любящим своих «братьев»? Да, мне раньше решительно всё равно было, но сейчас, Теодор, прости: оказывается, пацифизм — это заразно. Все претензии к Александру, а я…

А я… что? Убить всех проще простого, но я вроде как…хм… отчего-то не хочу. И Александру это не понравится, а я не желаю больше быть одна. Так что… так что…

Мда, туго у меня с воображением, признаю. Но солдаты впечатлялись, особенно этот, жирный — когда у него из-под ног виноградная лоза полезла. Так орал, точно я его резала.

Хм, а ничего так, эффектненько. Пожалуй, получше, чем горы трупов. Те молчат, а тут я такая: театрально разведя руки, повисла на винограде (жуть как неудобно, но кто ж знал, что он и подо мной прорастёт?) и отрабатываю демонический смех.

А вот смех не впечатлил. Этот, жирный который, ткнул в меня своим пальцем-сосиской и заорал про ведьму и «взять её». Наха-а-ал!

Между прочим, если б молчал, отделался бы виноградом. А так пришлось демона звать. По привычке. У него смех чудненько вышел. Духи тем временем сняли с обалдевшего осуждённого петлю, привели в чувство, окружили Александра со свитой — пока я, дёргаясь в винограде, не поняла, что если это фантасмагория не закончится, народ на площади отомрёт и начнётся форменная давка. От ужаса.

Хм, с каких это пор я задумываюсь о народе? Александр определённо на меня дурно влияет…

По моему приказу демон, всё ещё хихикая (очень надеюсь, не надо мной) исчез, а я, указывая пальцем (принцессы не тыкают!) в жирного и обводя грозным взглядом теодоровых солдат, возвестила:

— Я ваша принцесса и я приказываю отпустить этого несчастного! И исчезните с глаз моих!

Ну да, да, не умею я на публике выступать. Ну что теперь?

Солдаты всё поняли куда раньше их главного-жирного. Измождённого развязали, передали солдатам Александра и только что не бегом, подхватив обалдевшего главного, «исчезли». Толпа перед «теодоровцами» молча расступилась, потом сомкнулась и ожидающе уставилась на меня. Как кролик перед удавом.

Александр, отдав какой-то резкий приказ свите, подбежал ко мне (к моей лозе, то есть).

— Алисия, что ты делаешь?!

— Понятия не имею, — честно откликнулась я. — Слушай, помоги спуститься, а? Я застряла.

Ради его облегчённой улыбки стоило разыгрывать всё это представление, определённо.

Толпа рыдала от смеха, серьёзно — когда Александр лез ко мне по винограду. И, когда перекинув через плечо, (я дёргалась и повизгивала от страха) спускал обратно.

— Почему ты не позвала своих слуг? — шепнул Александр мне на ухо, сажая к себе в седло.

Я, еле сдерживая улыбку, хмыкнула.

— Зачем? Так же интереснее.

На это хотфолдский принц не нашёлся, что ответить. А если и нашёлся, его заглушили крики толпы. Вроде радостные.

Первым, кто меня встретил во дворце, был, конечно же, тот толстяк. Я не ошиблась — он среди «теодоровцев» главный. Иначе зачем мне глаза мозолить?

Сопровождаемый парочкой телохранителей — естественно, не из дворцовой стражи — он утвердился на верхней ступеньке и, пристально глядя на меня, изобразил намёк на поклон.

— Ваше… Высочество?

И таким тоном, будто сомневается, насколько я там Высочество-то?

Я смерила его ответным взглядом, переступила с ноги на ногу, поняла, что ещё чуть-чуть и пальцы в сапожках отнимутся от холода окончательно.

— Что, жирный, на площади тебе не хватило?

Толстяк побагровел. Александр позади тихо засмеялся. Стража — что теодоровская, что местная — старательно изображала предметы обстановки. Ну, им по званию положено…

Я похлопала руками и выдохнула облачко пара.

— Ну, чего встал? Посторонись, а то подвину.

Видимо, знакомство с демоном всё-таки дало плоды: толстяк освободил дорогу. Но резво покатился вслед за мной и хотфолдским принцем. А, когда обрёл дар речи, театрально завопил:

— Как ты смеешь, девка, выдавать себя за нашу принцессу?

Я медленно обернулась.

Александр, закрыв лицо рукой, трясся от смеха. А толстяк — руки в боки, слюной брызжет:

— Тебя казнят, мерзавка! Мы отдадим тебя настоящей принцессе…

Честное слово, не замёрзни я так на площади, села бы тут же на ступеньку и только бы и слушала. И давилась от смеха, как Александр.

Но я замёрзла.

Духи быстро заставили толстяка умолкнуть.

— Значит так, — заявила я. — Ваше присутствие в Хотфолде отменяется. Всех. Вас. Да, я войска имею в виду.

Толстяк забился в метре над полом. Я со вздохом повернулась к его охране.

— Кто у вас после этого главный?

— Герцог Гийом, — после секундной паузы ответил один из «теодоровцев».

— Вот, пусть он вас и уводит, — закончила я. — Приказ напишу, отправитесь к моему брату, скажете, я послала. Всё. Свободны.

— Но Ваше Высочество? — выдохнул второй. — Как можно оставлять Хотфолду без… без…

— Вот именно, — перебила я. — Высочество. А значит, мне всё можно. Сво-о-ободны. И этого паяца унесите.

— Алисия, ты не понимаешь, что за этим последует? — уже в моих покоях поинтересовался Александр. — Твой брат отправит сюда армию — больше, чем прежнюю. Он будет считать, что это бунт. Ты, может, не знаешь…

— И знать не хочу, — откликнулась я, подвигая кресло к огню. — Ни-че-го. Я ведьма, мне можно. И принцесса, к тому же.

Александр шагнул ко мне и, заслонив камин, наклонился, опираясь о подлокотники моего кресла.

— Алисия, ты можешь вести себя как испорченная девчонка сколько угодно, но это моя страна и я не позволю тебе…

— Ты будешь меня использовать? — перебила я.

Александр замер.

— Что?

— Ты будешь меня использовать? — повторила я, непроизвольно подаваясь вперёд, сокращая расстояние между нами. — Будешь? Как мой брат? Я стою армии. Без меня Теодор — прах. Мне всё равно, кто победит в этой войне, но я хочу распоряжаться собой сама. Просто скажи, что ты сделаешь, если я окажу тебе поддержку. Твоей стране.

— Откажусь, — тихо ответил принц спустя томительную минуту тишины.

— Откажешься? — повторила я. — Александр, я даю тебе силу. Власть. Свободу, наконец. Откажешься?

Он молча смотрел на меня, сжав губы.

И сиял…

— Откажешься, — пробормотала я. — Почему?

— Я не хочу, чтобы ты убивала ради меня, — почти шёпотом, почти мне в губы ответил он.

Ну же… поцелуй меня… Пожалуйста…

— Значит, я была права насчёт тебя, — шепнула я. — Ты, наверное, единственный, кто откажется. И потому я твоя.

Долгое тягучее мгновение… Глаза в глаза…

— Я же просил: не играй со мной, — выдохнул Александр, выпрямляясь. — Я напишу королю Теодору о том, что произошло. И мне не нужна твоя помощь.

— Потому что я ведьма? Да? — вскинулась я.

Александр подошёл к двери. Взялся за ручку. И, не оборачиваясь, ответил.

— Нет. Потому что человек.

Остаток дня я — не поверите — занималась документами. Ох, верните меня в библиотеку! Переводу плевать, сколько клякс я поставила. Лишь бы прочитать могла. А тут — переписывай с десяток раз все эти помилования, читай всякую ужасную сумятицу, написанную странными оборотами, вспоминай, как правильно сочинить приказ…

Видимо, политика — чисто мужская игра.

Вечером, передав плоды моих трудов (довольно скудные) секретарю Александра, я упала в кресло и задремала. Или даже заснула — глубоким хорошим сном… потому что то, что было дальше только сном быть и могло.

Александр, наклонившись ко мне, осторожно взял меня за руку. Я зевнула и непонимающе уставилась на него.

— В чём дело?

— Алисия, сегодня Сочельник, — улыбнулся принц. — Gaude.

Радуйся. Да, да, я спать хочу. О, ну что там ещё снаружи устроили? Я не усну в таком шуме.

Проследив за моим взглядом, Александр улыбнулся. Видимо, его смех и музыка не раздражали.

— Gaudo, — сонно повторила я и попыталась пристроить голову на такой удобной выемке в спинке…

Александр встал и потянул меня за руку.

— Алисия, идём.

Я застонала.

— Куда ещё?

Но он всё-таки вытащил меня. Наружу, на мороз. Да, на мне были меха, да, но холодно — бр!

— Заче-е-ем? — ныла я. — Я замёрзну, Александр, хва-а-атит.

Ха, этого жёсткого святошу разве проймёшь?

Нырнув куда-то в толпу, Александр принёс мне кружку с чем-то горячим и очень ароматным. Заставил выпить и, не давая опомниться, прижал к себе.

— Как у тебя празднуют Рождество, Алисия?

Ха. А я знаю?

— Понятия не имею, — откликнулась я. — Ну… Во дворце вроде танцевали раньше… Эти… венки из омелы…

Как мы оказались снова на площади перед церковью? И колокол, снова звонил колокол. Привычно…

Откуда-то раздалась музыка, быстрая, приятная. Толпа вокруг разбилась на круги человек по десять и принялась сходиться и расходиться, по-моему, в произвольном порядке.

— Это они что делают? — пробормотала я.

Александр улыбнулся.

— Ты же умеешь танцевать, не так ли?

— Это? — я придвинулась к нему ближе — один из кругов шёл прямо на нас. — Не-а.

— Тогда повторяй за мной, — усмехнулся хотфолдский принц и потянул меня в центр площади.

Это и впрямь оказалось легко. Танцы никогда особого труда не представляли — очень скоро я отдалась музыке и Александру целиком.

С каких пор я стала ему доверять?

Что со мной происходит?

А, что бы это ни было — оно мне нравится. И-эх!

Музыка замерла неожиданно — мы оказались с Александром лицом к лицу, его руки на моей талии, мои — на его плечах.

Колокол снова ударил — на этот раз громче. Тут же раздались первые хлопки и очень скоро люди вокруг нас аплодировали, что-то восклицали, смеялись.

А мы с Александром смотрели друга на друга и…

И до этого святоши наконец-то дошло, что неплохо бы меня и поцеловать.

— Чему они радуются? — зачем-то спросила я, когда мы отодвинулись друг от друга — чуть-чуть, самую капельку.

— Сhristus est natus, — откликнулся Александр. И добавил. — К тому же ты увела войска. И не дала состояться казни. Они считают, что тебя послали, чтобы помочь нам.

— Ты приукрашиваешь, — шепнула я.

Он снова подался вперёд.

— Нисколько. Ты изменилась, Алисия. Почему?

— Я не изменилась, — выдохнула я. — Ты никогда меня не знал.

И сама потянулась к его губам.

Похоже, без моей инициативы дело с мёртвой точки не сдвинется…

Розы — алые и белые — ткнулись в руку, точно шаловливые щенки. Александр, шутливо чмокнув меня в щёку, сорвал один цветок, приложил его к моим волосам. А я, улыбаясь, раскинула руки, желая всем и каждому — всему миру объявить, что я сейчас, в данную секунду, счастлива. Руки засветились золотом и наверняка розы появились не только на нашей площади, а заболевшие выздоровели, может, даже только что умершие ожили — не знаю.

Сердце зашлось, я ахнуть не успела, как колени подкосились, и если бы Александр меня не подхватил, упала бы. Кажется, он меня звал, но точно сказать не могу: сознание решило взять выходной. Помню только, руки светились. Снова странными знаками, охватывающими запястья, точно… кандалы?

Проснулась я под всхлипывания какой-то дурочки. Чего она ревела, я так и не поняла: когда я открыла глаза, дурёха, оказавшаяся служанкой, рухнула без сознания в кресло.

Голова болела, жутко хотелось пить. Я покосилась на графин на полу — а до этого был в руках экзальтированной дурочки. Подождала, но служанка приходить в себя явно не собиралась.

Пришлось выбираться из постели и, щурясь от яркого солнца, ползти к воде.

Напившись, я, сидя на полу, привычно позвала духов. Точнее, попыталась. Потому что ровным счётом ничего не произошло.

Ничего пишущего под рукой не было, так что, содрав повязку с запястья, я начертила малюсенькую пентаграмму собственной кровью.

Демон оттуда вылез отнюдь не малюсенький. И, рыча, рванулся к моему окровавленному запястью.

Служанка, только-только открыв глаза, снова безвольным кулем обвисла в кресле.

Демона я отправила обратно. Начерта он мне? А вот что ж с духами-то не получается?..

Когда служанка снова пришла в себя, я выяснила, что растения у меня теперь тоже не выходят. И лечить (я на горничной попробовала) больше тоже почему-то не могу.

Ну и почему?

Девчонка замерла, глядя на меня с ужасом.

— Сколько я провалялась?

Дурёха не отреагировала.

Я сжала кулаки. Господи, как я ненавижу таких вот… таких вот!

— Пошли за Александром.

Девчонка вздрогнула. В глазах на мгновение мелькнула злость.

Я нахмурилась, отгоняя неприятное предчувствие.

— Где Александр?

Служанка задрожала.

— Принц твой где?! — повысила голос я.

Девчонка пискнула и отшатнулась.

— Пошла вон, — выдохнула я, поняв, что толку от неё никакого.

Это дурочка поняла и даже исполнила.

Я с трудом, хватаясь за кресло, встала. Ногой вытерла пентаграмму и подтащилась к зеркалу.

О-о-ой!

Так, ладно, если эта дурочка и впрямь позовёт Александра, лучше ему меня такой не видеть.

Когда в дверь очень вежливо постучали, я уже нашла и даже одела чистое платье, спрятала руки в перчатках и почти распутала все колтуны. Жизнь потихоньку налаживалась.

Не сильно, ибо вместо Александра в комнату явилась троица в болотном. Слаженно поклонилась и осведомилась, как я себя чувствую.

— Я же отправила вас к Теодору, — вместо ответа процедила я. — Какого чёрта вы здесь делаете?

— Ваше Высочество, — выступил вперёд один, блондин с забавными веснушками. Форма на нём смотрелась как маскарадное платье. — Его Величество прислал нас к вам, когда хотфолдские отряды герцога Гийома благополучно прибыли в Андорессию.

Я постучала пальцем по подлокотнику. Хм, сколько ж я провалялась, что Теодор успел своих орлов отправить?

— И что же хочет от меня король?

— Ваше Высочество, — ответил тот же блондин. — Нас прислали вам на помощь.

— Мне? — опешила я. — На помощь?

— Да, госпожа.

Та-а-ак… Очевидно, мой прекрасный братец решил, что я слишком раскомандовалась? Или… или подумал, что мне в Хотфолде промыли мозги и я ему больше не помощник? Он же боялся Александра после того случая с молитвой…

Я сжала подлокотник.

— Где Александр?

— По приказу короля хотфолдского принца отправили в столицу, — отозвался блондин.

— В столицу? — не поняла я. — А, в нашу столицу? Зачем?

— Приказом короля, — отозвался блондин. — Его Высочество Александра Хотфолдского обвинили в государственной измене и…

У меня вырвалось непечатное слово и теодоровец умолк, глядя на меня с явной опаской.

Ну братец! Ну я тебе устрою! Повоюешь ты у меня без ведьмы…

— Ваше Высочество, — осторожно начал блондин. — Его Величество также приказал, когда вы очнётесь, отвезти вас в Андорессию. Прошу вас…

— Хорошо, — перебила я, с трудом сдерживая ярость. — Я отлично себя чувствую. И готова ехать. Пришлите слуг, я должна переодеться и мы можем отправляться.

Теодоровцы снова поклонились, и, велеречиво сообщив, что моё желание — закон, исчезли за дверью.

Я честно дождалась слуг с дорожным платьем. Потребовала ванну. Позволила себя переодеть и причесать.

Мой братец распустился настолько, что решил, будто может мне приказывать? Большое заблуждение!

Я сбежала во внутренний двор, на ходу застёгивая меховую накидку. И первым, что увидела — виселицу. Тело болталось уже не первый день, посинело, но я узнала того самого клирика, чью казнь отменила в Сочельник.

Огромных трудов стоило сдержаться. О-о-огромных.

— Ваше Высочество, — позвал всё тот же блондин, указывая на карету (ты смотри, в рекордные сроки приготовили, молодцы!). — Прошу вас, про…

Дракон, камнем рухнув с неба, смял карету к чёртовой матери, до смерти напугав лошадей.

Я похлопала остолбеневшего блондина по плечу.

— Передай моему брату, что он…, - дальше шёл весь запас нецензурной лексики, которой меня научил Арман. — И пусть катится в тартарары вместе со своими друзьями-южанами!

Потом был головокружительный полёт и какие-то крики снизу. И облака. Много холодных облаков.

— Ничего, — прижимаясь к шее дракона, шептала я. Выдыхая облачка пара. — Я вытащу Александра, и мы вместе разберёмся, почему магия меня не слушается. А потом я наглядно объясню Теодору, как он неправ. Поможешь?

Дракон курлыкнул, и я сжала кулаки.

— Я расколдую тебя. Обязательно. Клянусь.

Вот только спасу одного святошу-принца.

Жаль, что сказано-сделано — это только в сказках.

Сутки потребовались, чтобы добраться до моей столицы. Полуживые от усталости мы с драконом рухнули на площадь перед дворцом, попутно разнеся ворота и сшибив какой-то памятник.

Я в очередной раз содрала повязки на запястьях, подпитывая дракона магией. Простого прикосновения теперь, конечно, не хватило бы.

Кто б меня подпитал?

На лестнице у парадного входа меня, похоже, не ждали, но встретили — красиво сверкая обнажёнными клинками и проклиная на все лады. Проклинала, конечно, регентша. Мачеха, то есть. А клинки — это её стража.

Что ж, я всегда знала, что меня очень любят.

— За любовником своим явилась, шлюха? — прошипела мачеха, с видимым злорадством изучая всклоченную и шатающуюся от усталости меня. — Хочешь, я убью его на твоих глазах, как ты — моего мужа?

— Неправда, — пробормотала я. — Вас тогда там не было. Вы ж сбежали быстрее всех, королева. Что, забыли уже?

Мачеха, тоже, кстати, выглядящая не лучшим образом (но явно не из-за бессонной ночи и голода), рассмеялась. Ну вылитая ведьма.

— Интересно, заснёшь ли ты ещё на десяток лет, если попытаешься убить нас?

Я замерла. Откуда… откуда, чёрт возьми, она всё это знает? Переписывалась со святошами?

— Может, и засну. Но что сделает Святой престол с вашим сыном, Величество?

Думаю, будь у королевы мой дар, я бы уже билась в агонии.

— Как ты смеешь говорить о моём Теодоре, ты, мерзавка, ты совратила его, из-за тебя он…

И так далее и всё в том же духе.

Я поёжилась и шагнула вперёд.

— Обсудим это внутри, Ваше Величество? Не при слугах.

Подействовало. Королева развернулась и, отпустив стражу, всем видом давая понять, что лично она меня не боится, направилась в тронный зал.

Ведьма-а-а-а…

В тронном зале гуляли сквозняки и эхо от наших шагов заставляло вздрагивать. Или я просто никак не могла согреться после полёта?

Ничтоже сумняшеся королева уселась на трон. Я постояла перед ней и медленно опустилась на пол. Голова кружилась неимоверно.

— Стоило жить, чтобы увидеть тебя такой, — тихо произнесла мачеха, жадно разглядывая меня.

Я сжала кулаки.

— Где Александр?

— Ждёт казни, я полагаю, — улыбнулась королева.

— Прикажи привести, — тяжело дыша, выдавила я. — Я хочу убедиться, что он жив.

— О, милая, извини, у меня нет твоих бесплотных слуг. Сходишь к нему сама? — пропела королева.

Из последних сил я вцепилась в запястье. Кровь струйкой полилась на пол и тут же испарилась, явив после себя демона.

Королева побледнела, но осталась сидеть. Даже со спокойной миной.

— Найди Александра и приведи его сюда, — искоса глядя на мачеху, приказала я.

— Ты по-прежнему глупа, Алисия, — дрогнувшим голосом произнесла королева, когда демон исчез. — Ничему не учишься.

Ха. Зато сильная.

— Вы не одобряете этой войны, правда?

Королева сжала подлокотники трона.

— Ты толкнула моего сына на неё, проклятая, и ты ещё спрашиваешь?!

— Я могу её прекратить, — выдохнула я, пока мачеха не завела старую шарманку про «мерзавку».

Королева осеклась. Посмотрела на меня с высоты трона.

— Ты?

— Дайте мне уйти, — чувствуя, что начинаю дрожать, медленно произнесла я. — Я верну вам армию. И моего брата. Святой престол его не тронет, клянусь.

— Нет такой клятвы, которую ты бы не смогла нарушить, — после томительной тишины отозвалась королева.

Я вскинула на неё взгляд.

— Вы уже мне верите.

Александра привели вскоре после этого. Выглядел он не намного лучше меня, да, но живой… Радость, вспыхнувшая в его глазах, вдохнула в меня силы.

Стража собралась у дверей зала. Демон повернулся ко мне, намекая, что если крови не дам, могу сражаться с этими людишками сама, и он мне не помощник.

Чувствуя, что чуть-чуть и потеряю сознание от усталости, я повернулась к королеве.

— Не заставляйте меня убивать, Ваше Величество. Прошу вас.

Мачеха, прикусив губу, посмотрела на меня. Тихо усмехнулась и махнула рукой.

— Уходи. И верни мне сына, ведьма.

Из последних сил я отпустила демона и поняла, что идти уже не смогу. Александр помог мне подняться и медленно, пошатываясь, вынес из дворца.

Когда мы взлетали, я смотрела вниз и жалела, что не потребовала тёплого плаща хотя бы для моего принца.

А ещё мелькнула странная мысль, что этот дворец я вижу в последний раз.

Ночевали мы в какой-то пещере на пути в Хотфолду. Не знаю, почему именно там и даже как её нашли — я спала. А проснулась уже на охапке лапника, покрытого моим плащом.

Александр сидел у костра, аккурат у головы дракона и что-то тихо говорил. Дракон периодически выпускал облачка пара и тихонько курлыкал. А один раз мне даже показалось, будто в алых глазах мелькнул отблеск разума — взгляд стал сосредоточенным и совершенно человеческим. Я моргнула — и всё исчезло.

В подобные моменты раньше меня охватывала паника: я представляла, что Арман останется таким навсегда.

Какой же дрянью надо быть, чтобы заколдовать собственного друга?..

— Алисия, — устало улыбаясь, позвал Александр, пересаживаясь поближе ко мне. — Как ты?

Я пожала плечами.

— Нормально. А ты?

Он снова улыбнулся, и я прикрыла глаза — его сияние ослепило. Странно.

Позже, когда я, так и не встав с лапника, угощалась жаренным нечто — вроде бы зайцем — Александр тихо спросил:

— Что с тобой случилось?

Я опять пожала плечами и промолчала. Заяц был слишком вкусен, чтобы отвлекаться на разные странности, которым я, к тому же, не могу найти объяснения.

— Твоя магия исчезает, и ты падаешь в обморок, — подытожил Александр. — Интересно, ни о чём таком я не слышал, пока ты была в походе с твоим братом. Можно ли считать, что убивать тебе легче, чем дарить жизнь?

Я в третий раз пожала плечами. Понятия не имею.

— Как ты живёшь с такой магией? — спросил хотфолдский принц, и я невольно замерла: он слово в слово повторил Армана. Александр смерил меня долгим, изучающим взглядом и после паузы поинтересовался. — Что ты собираешься делать?

— Отвезу тебя в Хотфолду, — отозвалась я.

— Чудесно, — хмыкнул принц. — Чтобы я разобрался с армией твоего брата. Не в одиночку, надеюсь?

Я отложила недоеденное жаркое.

Хм. О теодоровцах я не подумала…

— Я собиралась отправиться к драконам. Тебе, наверное, всё-таки безопаснее будет в Хотфолде. Я, пожалуй, оставлю тебе демона…

— Ты с ума сошла? — перебил Александр. — Или решила подчинить себе всех драконов?

— Издеваешься? — буркнула я. — Нет, просто подумала: почему бы не прислушаться к словам одного мудрого святоши. Драконы знают о магии больше, чем я. Возможно, они смогли бы расколдовать Армана?

— Врёшь, — усмехнулся Александр.

Я опустила голову.

— Ладно. Просто мне кажется, о природе моего дара драконы осведомлены лучше, чем я. Возможно, они мне помогут.

— Они отправят тебя в ад ещё быстрее, чем Святой престол, — возведя очи горе, откликнулся Александр. — Я лечу с тобой.

— Тоже в ад захотел? — хихикнула я. — Мечтай, тебя Небеса заждались.

— Я маг, если ты забыла, — хмуро глядя на меня, произнёс принц. — Пусть и не такой сильный. Если тебе понадобится магическая энергия или… Как ты собираешься разговаривать с драконами? Это безумие, Алисия, честное слово!

— На щит меня хватит, — задумчиво протянула я. — К тому же я полечу на… на Армане. В него они палить не будут.

— Ты ведьма, — вздохнул Александр, — самая настоящая.

— Не спорю. Но ты остаёшься. В Хотфолде или здесь — как пожелаешь.

Александр хмыкнул и переглянулся с драконом.

— Не думаю. Господин Арман меня возьмёт, — шутливо заявил принц. — Возьмёшь?

Дракон согласно курлыкнул.

Я откинулась на лапник и закрыла глаза.

— Потрачу больше сил, чтобы тебя защитить. Не глупите, Ваше Высочество.

— Вообще-то рыцарей учат сражаться с драконами. В отличие от принцесс, — весело возразил Александр. — Ты что, баллады не слушала?

Я хмыкнула. И после долгой паузы не выдержала и спросила:

— Зачем тебе вообще всё это? У тебя есть страна, которую надо защитить. Зачем помогать ещё и мне? Ведьме.

— Ты не справишься одна, — как само собой разумеющееся сказал Александр.

Я перекатилась на живот и заглянула ему в глаза.

— А, кажется, понимаю. Это же в вашей вере — помогать тем, кто «сам не справится». Да? Не жалеешь ещё, святоша, что связался со мной? Так я тебя отпускаю. В конце концов, я ведьма и не верю. Помочь и «очистить» меня, как того хотят «братья», ты всё равно не сможешь. Так не лучше ли остановиться раньше, чем я заколдую и тебя?.. Эй? Ты меня вообще слушаешь?

Александр открыл один глаз и одарил меня таким равнодушно-усталым взглядом, что продолжение речи о ведьмах и клириках из головы вылетело моментально.

— Всё сказала?

Я сжала кулаки.

Да я тебе тут о высоком, а ты… ты..!

— Тогда спи. Ты завтра к драконам собиралась. Это опасно и трудоёмко.

— Ты…

— Спи!

Ну и чёрт с тобой!

Позже, когда я уже действительно задремала, Александр тихо сказал:

— Алисия, глупая ты девочка, я не знаю и не думаю, что хочу знать, что именно ты себе вбила в голову про клириков и, как ты говоришь, «святош». И про веру. Но ты ничем не отличаешься от, скажем, меня.

Утверждение было настолько абсурдным, что я не выдержала и пробормотала:

— Ну конечно, ведьма-то и не отличается. Я не это… не в лоне вашей церкви и всё такое. И не верю, не забудь. И ваш бог меня не любит.

Рука Александра мягко коснулась моих волос.

— Глупая… Бог есть любовь. Он любит всех, включая и тебя. Оправдай его любовь, его надежду и он тебя простит.

Я сжала зубы. Простит? Ага, конечно!

Александр встретился со мной взглядом и улыбнулся.

— Бог здесь, — добавил он, указывая куда-то в область моей груди. — В твоём сердце. Всегда с тобой. Всегда рядом. Ты одинока, если забываешь о нём. Тогда ты действительно живёшь в аду.

Я отвернулась и закусила губу до крови.

То, что он говорил, было странным. Но оно отзывалось в моём сердце, в моих мыслях. Я знала об одиночестве. И это действительно было адом.

Я прижала руку к груди и представила, что кто-то действительно любит меня, несмотря ни на что. Огорчается, но всё равно любит.

Неясный образ быстро принял облик Александра.

Бог есть любовь, да?

Утром меня колотило. Думать, представлять — одно, но знать, что предстоит, что оно точно случится — совсем другое. Драконов я не боялась. Я сильнее их и, честно говоря, сама не знала, на что способна. Они нападут, я буду защищаться. Знакомо, со святошами я делала также. А среди них попадались очень сильные маги.

На самом деле я боялась посмотреть в глаза родителям Армана.

И в глубине души всё-таки надеялась, что может быть они помогут. Как давным-давно, когда я думала, что Арман мёртв, а он ожил на руках своего отца…

Глупости, конечно. Я изучала магию драконов. Она бессильна против таких проклятий. Но вдруг?..

Дракон тихо курлыкнул, выбравшись из пещеры. Посмотрел на меня с любопытством. Я протянула руку, погладила кончик холодного носа. Прошептала:

— Мы летим домой. К тебе домой, Арман.

Вряд ли он понял. Просто поймал картинку, возникшую в моём воображении — связь между нами я установила давным-давно — когда сообразила, что без моей магии Арман умрёт.

Но даже там, по связи я не могла прочитать его мысли, хотя должна была, если верить книгам.

Наверное, потому что мыслей в голове зверя не было…

— Ты знаешь дорогу? — тихо поинтересовался Александр, когда мы взлетали.

Я погладила влажную чешую.

— Он знает.

Принц кивнул и приник к шее дракона. Я сделала то же самое.

В ушах свистел ветер.

К вечеру мы снова прорвали облака. Дракон снизился настолько, что чиркнул кончиком крыла волну и, вскинув шею, издал долгий мелодичный звук. В ответ раздался похожий ответ, приглушённый расстоянием, но я всё равно машинально раскинула над нами щит.

Ещё немного и перед нами вырос знакомый замок. Знакомые мрачные башни, знакомо бьётся о скалы море. И облепленная драконами, как светильник бабочками, площадка. Я тяжело сглотнула, узнав в одном из них отца Армана.

Господи, помоги!

Арман тихо курлыкнул, и я машинально кивнула.

Драконы настороженно следили, как мы снижаемся. Александр осматривался, но молчал — хорошо, мне сейчас было не до него.

Когти Армана чиркнули о камни площадки, шипастый хвост взметнулся, чуть не задев бирюзового дракона слева. И я, сжав кулаки и трясясь от страха, скатилась с услужливо подставленного крыла.

Арман тревожно застонал, когда медленно, не поднимая глаз, я шагнула к его отцу. И, теперь уже в полной тишине, дрожа, как осиновый лист, рухнула перед ним на колени. Молча — а что я могла сказать? «Извините, я заколдовала вашего сына? Я не специально, больше не буду? Простите, но мне очень нужна ваша помощь?» Бред, чепуха — с самого начала. О чём я только думала?!

— В каком же ты отчаянии, проклятая, если решилась прилететь, — глухо произнёс знакомый голос.

Я подняла голову. Алые глаза отца Армана уставились на меня, не мигая.

— Что, будешь торговаться за жизнь моего сына?

Я отшатнулась, и тут с неба камнем упал ещё один дракон — тёмно-синий. Кажется, ещё в полёте он превратился в знакомую брюнетку с сребристой кожей-чешуёй, кинулся к Арману и, минуту спустя, повернулся ко мне.

— Как ты посмела?! — стремительно превращаясь снова в дракона, воскликнула-проревела мать Армана, Сицилла. — Как ты посмела появиться здесь?!

Я стояла на коленях, шатаясь, не в силах произнести ни слова.

— Нам нужна помощь, — раздался мягкий, но решительный голос.

Александр встал рядом со мной, чуть впереди, точно заслоняя.

— Пожалуйста, нам очень нужна помощь, — хорошо поставленным голосом правильного клирика повторил он. Звучало как на молитве — очень проникновенно.

Позади раздался тихий шорох и через мгновение отец Армана, обойдя меня, встал между Александром и Сициллой.

— Кто вы такой?

— Её рыцарь, — ответил Александр, и у меня отвесила челюсть.

Мой… кто?

Минуту стояла тишина. Драконы переглядывались, явно переговариваясь — мысленно.

Я ошеломлённо смотрела на спину хотфолдоского принца и не понимала, что происходит. Ладно, я удивилась: рыцарь у меня, оказывается, есть. Но что с драконами?

— Она оживляла вас? — деловито поинтересовался, наконец, незнакомый серебристый дракон.

Александр спокойно ответил:

— Да.

Серебристый вздохнул и превратился в человека — стройного блондина средних лет.

— Мы будем говорить с вами, юноша, — объявил он. — Уведите пока нашу… гостью.

Я ошеломлённо встала, даже шагнула вслед за незнакомыми мне молодыми драконами внутрь, но быстро опомнилась.

— Нет, Александр, я тебя одного не…

— Алисия, помолчи! — резко бросил Александр, глядя на блондина. — Иди. Всё будет хорошо.

Была у меня мысль позвать ему на подмогу демона. Но я поймала полный ненависти взгляд Сициллы и её мужа. И покорно пошла вслед за моими…хм… тюремщиками.

Меня заперли в библиотеке. Той самой, где мы с Арманом впервые поговорили по душам. Той, где началась наша дружба. И сейчас я смотрела на погасший камин, на бесконечные полки, на потёртый ковёр и кусала губу до крови — только бы не разреветься.

И после всего я ещё смею просить у них помощь? Да они съедят Александра, не задумываясь! Или просто разорвут — они ж цивилизованные нынче, драконы, людей не едят. Арман как-то до икоты смеялся, когда я предположила, что он меня из гастрономического интереса похитил.

Дверь оказалась заперта на совесть. Я для острастки побилась, даже крикнула пару раз — конечно, без результата. И, слизывая кровь с прокушенной губы, попыталась взять себя в руки.

Та-а-ак, что мы имеем, кроме пыльных полок? Потухший камин… Вряд ли родители Армана разозлятся на меня ещё больше, если я испачкаю им пол. Да, я ещё ковёр откину… В прошлый раз дух у меня не призвался, зато демон удался. Дух полезнее, он незаметнее, зато демон сильнее…

Для верности я изобразила классический вариант магической схемы призыва, всё проверила, прислушиваясь к тишине за дверью. Александр, окажись в беде, наверное бы, сражался, да? А это всегда шумно, правда? То есть, раз тихо, хотфолдский принц жив… да?

Пентаграмма была готова и даже засияла, но потом мерцание дрогнуло и исчезло. А над схемой ещё долго висели специфические закорючки, обозначающие драконью магию.

Я рухнула на колени и застонала. Чертовы драконы отрезали меня от магии! Сейчас там, внизу, они убьют Александра, потом всем скопом явятся за мной…

Какого чёрта я полезла к ним в логово?! Ясно же было, что не помогут! Дура, ой дура, ещё и принца этого, святошу, потащила…

Я металась по библиотеке и тарабанила в дверь уже всерьёз. Но быстро устала.

В квадрат окна заглянула луна — яркая, равнодушная, — когда дверь скрипнула, открываясь.

Я рывком обернулась. Руки, держащиеся за широкий подоконник, на котором я сидела, нещадно дрожали. Да что там — меня всю колотило: вот, сейчас они на меня все бросятся, эти драконы. Или поглумятся напоследок, расскажут, как убивали Александра?

Дверь закрылась, и я, стиснув зубы, уставилась на отца Армана. Одного.

Что, меня решили убивать не в библиотеке? О, понимаю, книги жалко.

Дракон, конечно, в человеческом обличье, шагнул ко мне. Я прижалась спиной к стеклу: на мгновение показалось, что это Арман. Отец с повзрослевшим сыном были так похожи…

Минуту стояла тишина. Мы смотрели друг на друга, пока я с тихим всхлипом не опустила голову. Ну, давай уже… не мучай.

— Ты не знаешь, как расколдовать моего сына? — тихо спросил вдруг дракон.

Я посмотрела на него из-под ресниц. И резко мотнула головой. В горле пересохло, язык прилип к нёбу.

И снова была тишина. И опять я не выдержала первой.

— С моей смертью заклятье наверняка спадёт.

— Необязательно, — покачал головой дракон, тяжело глядя на меня. — Совсем необязательно.

Я содрогнулась. То есть… то есть, возможно, Арман останется таким… навсегда?!

— Ты будешь жить, — добавил дракон, словно в ответ на мои мысли. — По крайней мере, пока мой сын не будет в порядке.

О, чудесно. Запрёте меня здесь, в библиотеке, искать контрзаклинание?

Забавно, но на какую-то секунду мне эта мысль даже понравилась.

— Что с Александром? — прокаркала я, наконец. — Что вы сделали с принцем?

Взгляд дракона резал не хуже острого ножа.

— Ты не заслужила это, девчонка, — тихо ответил он.

Что? Не заслужила..?

— Дружбу моего сына. Преданность своего рыцаря, — отозвался дракон. — Ты должна была умереть — тихо и безболезненно, желательно ещё в колыбели.

— Так убейте, — вырвалось у меня. Надоело всё это, вы не представляете, как мне всё это надоело! Пусть оно прекратится. Я устала…

— А вот смерти сейчас ты точно не заслужила, — усмехнулся дракон. — Есть шанс, девочка, что ты можешь всё исправить. Твой рыцарь сказал, что ты хочешь остановить армию своего брата. Так?

Я кивнула. Да. Хочу. Это безумие, в конце концов, то, что творит Теодор — даже я это понимаю.

— Что ты собираешься делать со Святым престолом?

Я грустно улыбнулась. В библиотеках клириков полно всякой всячины — очень бы хотелось в них покопаться. Может, там можно узнать про Армана? И сделать так, чтобы меня оставили в покое.

— Я бы хотела поговорить со Святым Рыбаком.

Дракон кивнул, и мне показалось, что он знает много больше, чем я. И что точно ничего мне не скажет.

— Завтра мы отправляемся, — бросил он, подходя к двери. — Идём. Твой рыцарь тебя ждёт.

На том свете?

— Куда отправляемся? — осторожно спросила я.

— В Ромулию, — откликнулся дракон. — Ты же хотела поговорить со Святым Рыбаком. Идём.

Я машинально, не очень-то соображая, что делаю, соскользнула с подоконника и пошла за отцом Армана.

В голове не укладывалось: они, что, решили мне… помочь?

— И на твоём месте я не попадался бы на глаза моей жене, — сказал дракон, ведя меня по смутно знакомому коридору. — Будь ты хоть трижды нашей надеждой, Сицилла тебя убьёт.

— Простите, — всё-таки вырвалось у меня.

И тихо пискнула, когда меня со всей силы приложили спиной к стене. И смачно ударили по щеке.

— Ты уже проклята, девчонка, — шепнул дракон мне в лицо. — Но позже, когда ты не будешь нужна, я лично прослежу, чтобы все эти проклятья сбылись.

И за шиворот швырнул дрожащую меня в какую-то комнату — так хорошо освещённую, что я зажмурилась от неожиданности.

— Алисия?

Я привычно шарахнулась в сторону. И, щурясь, увидела склонившегося надо мной Александра.

Живой… Живой!

Принц осторожно коснулся моей горящей щеки. Тихо вздохнул и, подхватив меня на руки, понёс на кровать.

Я молча ждала, пока он возился с какой-то миской (кажется, с водой) и платком. Молча приняла самодельный компресс и прижала к щеке, отмечая про себя, что время Александр провёл, похоже, лучше, чем я. Ему даже новую одежду дали.

Но, когда, хотфолдец уселся рядом на кровать, я не выдержала:

— Что происходит?

И ахнула, когда рука Александра мягко погладила меня по голове.

Дрова в камине трещали так уютно и так было, к тому же, тепло… Мне очень хотелось спать, особенно, когда я, наконец, поняла, что расправа почему-то откладывается.

— Всё хорошо, — тихо произнёс принц. — Я же говорил, что всё будет хорошо.

Я блаженно закрыла глаза. И сонно спросила:

— Мы завтра летим… да? В Ромулию? Зачем?

— Они согласились помочь, — отозвался Александр.

Я посмотрела на него и не выдержала, зевнула.

— Но почему?

Александр улыбнулся.

— Конечно, они согласились, ведь нам нужна помощь. Спи, Алисия. Завтра будет тяжёлый день. Доверься мне — всё хорошо.

Засыпая, я чётко понимала, что меня снова собираются использовать.

Но на этот раз мне было наплевать.

Утром мы вылетели. О чём драконы договорились с Александром, я понятия не имела, а принц не очень-то спешил рассказать. Но я ему верила — да. Должна же я хоть кому-то в этой жизни верить?

Нам позволили лететь на Армане. Дракон, истосковавшись за ночь, чуть не зализал меня до смерти. Но отдых ему явно пошёл на пользу — моя магия почти не потребовалась, находясь среди своих, он чувствовал себя отлично и был сыт. Но мои заклинания покорности работали, так что на меня по-прежнему смотрели мутные алые глаза без проблеска разума.

Александр летел на серебристом драконе — если я правильно поняла, он и был старейшиной. По крайней мере, он первый поднялся в небо и встал во главе клина, ведя остальных.

Арман взлетел вслед за остальными, и я в полной мере смогла насладиться мощью его племени. Мда, для объявленного почти вымершим оно насчитывало удивительно много особей. Я оглядывалась и везде видела сверкающие в утреннем свете чешуйчатые спины, а уж ветер от их крыльев… Откуда столько?

Но, по крайней мере, неудивительно, что у них получилось отрезать меня от магии. Вчера. Сегодня, отдохнувшая, я могла в любой момент их… Арман тревожно курлыкнул, услышав отголоски моих мыслей. Нет, милый, я не настолько дрянь, чтобы заставлять тебя нападать на сородичей. Теперь, когда верховодит Александр с этим, серебристым, мы, похоже, вообще начнём переговоры. Святоши же любят переговоры, жить без своих проповедей не могут…

К закату мы оказались у границы Хотфолды. Сумерки уже сгустились, когда мы наткнулись на армию или… м-м-м, её кусок. Не знаю. Но драконы расправились с ней быстро. Стена огня — и начерта кого-то убивать?

Армия оказалась южанами. Мы снизились, и я тут же предложила поговорить с их командиром — в конце концов, их король — мой любовник.

Меня и слушать не стали.

Разговаривал серебристый, ещё с десяток драконов в человеческом обличье и Александр. Меня отправили в ближайший городок, в особняк мэра — отдыхать. Хм, ничего не напоминает?

Александр зашёл ко мне далеко за полночь.

Я подняла голову, услышав тихий стук, и откинула занавески балдахина.

— Ну как там проповеди?

— Что? — удивился Александр, заходя и поворачиваясь ко мне. — А…а-а-а…

Я откинула меховое покрывало.

— Иди сюда.

Этот чудик, наоборот, отступил к двери.

— Алисия, прости, мне не кажется…

— Я в ярости, святоша, — спокойно произнесла я. — Ты же знаешь, что бывает со мной, если я дам волю гневу. Иди сюда.

В конце концов, ты мной пользуешься? Наверняка запугивал южан не одними только драконами. Во-о-от, отрабатывай.

Забавно, он не стал отнекиваться. Возможно, испугался, что я действительно тут всех поубиваю? Нет, вряд ли. Огонька в глазах у испуганных не бывает. Просто я красивая. Ведь красивая, да, мой принц? Красивая?

Я шептала об этом вслух и получала в ответ торопливое, задыхающееся:

— Ты прекрасна… прекрасна…

Ну, кто бы сомневался!

Да, мне доставляло огромное наслаждение смотреть, как он теряет голову при виде меня, обнажённой, на кровати. Мой чистый, святой мальчик, кто для тебя Бог, когда ты со мной?

Вот только я никогда бы не рискнула задать этот вопрос вслух. Потому что боялась услышать отнюдь не лестный ответ.

— Почему ты назвался моим рыцарем? — вместо этого спросила я — позже, расслабленно лёжа рядом и играя его волосами.

— Потому что ты моя леди, — отозвался он — тихо, как довольный, мурчащий кот.

— Леди? — переспросила я, приподнимаясь и вглядываясь в его лицо. — Я же ведьма.

Он притянул меня к себе и поцеловал — глубоко, страстно.

— Леди. Я тебя выбрал.

Да неужели?!

— То есть, тебя теперь не смущает, что время от времени я убиваю людей? А, да, и мой брат-король ненавидит вашу братию. Ну что, я всё ещё… Ах, Але…ксандр… прекрати, я серьёзно!

— Я тоже, — улыбнулся он. — Помнишь, ты просила убить тебя? Так вот, если ты станешь ведьмой, действительно станешь, если тебя нельзя будет спасти… Я тебя убью.

Я замерла, и этот… святоша тут же этим воспользовался.

Позже, когда он уснул, я смотрела в потолок и думала. Принц не принц, Александр — больше святоша, чем многие монахи. И наверняка как-то там определяет, закоренела я в грехе и насколько. Так что, следуя его философии, если и впрямь решу снова превратиться в злобную колдунью… этот убьёт, да.

— Ты меня любишь? — шепнула я.

Нет, конечно. Если бы любил, ты бы принимал меня, какой есть. Арман, вот, пытался. А с драконом мы просто дружили. Ты же… Ха, леди… Я — твой меч, это намного лучше и правильнее соответствует ситуации, неправда ли?

Я оказалась права, без меня армия Теодора… была, конечно, большой… Но ребята, видя меня на драконе, похоже, просто не понимали, что происходит. А солдаты из завоёванных стран и вовсе решали, что это очередная шутка моего брата… который там, под Ромулией попытался в это время организовать наступление.

Пришлось срочно бросать Хотфолду и лететь к нему.

Я сказала серебристому тем вечером, когда «бросали и летели», что Теодор — мой брат. И если его убьют… я разозлюсь. Дракон вместе с Александром уверили — не убьют.

По пути Александр красиво освобождал клириков, отменял указы Теодора и прочее, прочее политическое, в котором я не в зуб ногой, но нас вскоре стали ждать и приветствовать как освободителей. И народ абсолютно не смущало, что я, собственно, тут. Они всерьёз верили сказкам, будто Александр подчинил эту злобную ведьму себе. Очевидно, добрым словом. Добрым словом, ха! У моего святоши ещё такой… хм… да. В постели он после своих добрых слов очень даже…

Мы не успели. Теодор с южанами захватил Ромулию, устроил массовую резню, ночь каких-то там ножей, хотя лучше бы сказать — крестов. По слухам, брат совсем свихнулся и теперь клириков уже не вешал, а распинал. Вроде так уместнее.

Так что когда мы оказались у берегов Ромулии, нас ждала армия. Сильная, хорошая армия, даже успевшая немного отдохнуть и повеселиться: Ромулия, всё-таки, богатая страна.

Говорили, Святой престол вместе со своим Рыбаком заперся в каком-то там не то храме, не то резиденции этого Рыбака, не то в храме в резиденции.

— Вы всё ещё хотите с ним поговорить, принцесса? — спросил меня серебристый, когда до Ромулии оставался ровно один перелёт.

Я кивнула. Да, хочу. Пусть скажет, как расколдовать Армана. Пусть скажет, кто я такая. Кто-то же должен знать. Драконы никогда уже не скажут, а из людей — только он.

На самом деле я просто хотела узнать… когда драконы победят, мне можно будет жить по-человечески? Святой престол ведь останется, определённо. Так, можно?

— Хорошо, — решил серебристый. — Но вы полетите одни.

Родители Армана, конечно, возмутились. Но серебристый точно был главный. Он настоял на своём.

— Завтра вполне возможно всё пойдёт не так, как мы надеемся. Нам нужно каждое крыло.

Крылья им нужны… А ещё мои демоны, которых — ура — мне разрешили призвать.

Александр тоже собирался лететь со мной. Но серебристый и ему внушил, что он нужнее в бою. В конце концов, он маг и, судя по всему, неплохой стратег. Или политик. У меня Александр вообще неплохой, особенно в постели. Ладно, ладно, я не про это. Да.

— Пожалуйста, будь осторожна, Алисия.

И это вместо любви в предположительно-то последнюю ночь. Святоша, как есть — святоша.

— Думаешь, он будет молиться, и я окочурюсь от страха? — хмыкнула я.

— Ты представляешь, как сейчас осаждают его резиденцию?

— Как? — перекатившись на другой бок, поинтересовалась я. — Александр, брось, я их принцесса.

— Если только твой брат ещё не лишил тебя титула, — отозвался хотфолдец.

— Ну, по крови, — отмахнулась я. — И ведьма, к тому же. Они меня боятся. Всё будет хорошо. Доверься — и что ты там мне обычно говоришь, — и, когда он улыбнулся, добавила. — Скажи лучше, какой он, этот Рыбак?

— Не знаю, — огорошил меня Александр. — Его никто не видел. Он Святой и никто не может его лицезреть. Это традиция.

— Ну и традиции у вас! — только и сказала я.

Никто не видел? Ну вот, я буду первой. Наверное, старый уродец, иначе бы обязательно показывался на публике. Свято-о-ой…

Мы улетели ещё до рассвета. Горизонт едва ли посветлел, а Арман уже поднялся в небо и поймал воздушный поток. Я, пригнувшись к его шее, куталась в меховой плащ и старалась не смотреть вниз: на сверкающие волны, а потом — на огни лагеря Теодора. Утром там всё заполыхает.

Но это не моё дело.

К резиденции святош мы с Арманом добрались уже за полдень. И то, потому что заблудились по дороге… пару раз. Ну откуда я знала, где этот Рыбак живёт? Серебристый вроде знал, но с Арманом связь установить он не смог, а то, что мне объяснил, не очень-то помогло. Описания Александра тоже оказались бесполезны.

Но мы добрались: летели на осаждающих. Я так рассудила: если внизу куча солдат зачем-то появилась и не двигается, значит, она там зачем-то нужна. И вряд ли для распятия очередного клирика по приказу Теодора.

Границы резиденции — укреплённой, как хороший форт — солдаты обступили вовсю, но наверх они преимущественно не смотрели. А ещё мы с Арманом мудро скрылись за тучами — благо накрапывал дождь и серые облака висели очень низко.

Что меня удивило — отсутствие магической защиты. Рыбак на молитвы надеется? Так они только в моём случае помогают. И то не всегда.

В общем, прошмыгнули мы над осадой и закружили над резиденцией, ища подходящую поляну для приземления. Двора нужной ширины тут не было.

А потом я соскользнула с дракона и, повернувшись к бегущим ко мне святошам, поинтересовалась:

— Господа, можно я тут дракона оставлю?

Арман для закрепления эффекта курлыкнул и дохнул пламенем.

Но монахи больше отличились. Один из них шагнул ко мне и, отвесив поклон, поинтересовался:

— Вы — принцесса Алисия?

Я погладила навершие посоха.

— Ну да. И что?

— Идёмте, — вместо ответа святоша поманил меня и, кивнув «братьям», направился куда-то по аллее.

Я переглянулась с драконом, решила, что пятёрка монахов ему не сильно помешают, даже если начнут надоедать, и пошла вслед за…хм… проводником.

Аллея, потом поляна и снова аллея, потом тропинка и высокое крыльцо. Монах кивнул страже, услужливо распахнул передо мной двери… и не двинулся с места.

Я изумлённо уставилась на него. А дальше?..

— Его Преосвященство ждёт вас, принцесса, — сообщил монах.

Я обалдело моргнула и медленно шагнула внутрь. Вздрогнула, когда дверь за спиной скрипнула, закрываясь.

Та-а-ак, ждёт, значит. Очень интересно. Ловушка?

Дальше была огромная мраморная лестница и закрытые двери на первом этаже. Пришлось подниматься.

В общем, я как дура, тыкалась во все двери, какие были. И ещё пару раз спускалась-поднималась. Пока не оказалась в небольшой домашней часовенке.

Ну уж тут-то самое место Святому встречать ведьму.

Но на меня смотрел лишь распятый Спаситель. И гнетущая тишина звенела в ушах.

Вздрагивая от эха собственных шагов, я прошлась между деревянными скамьями. К витражному окну-розе. К мозаике Богоматери. Полюбовалась на здоровенный крест Спасителя.

И резко обернулась, услышав неожиданное:

— Алисия?

Голос оказался молодым, звучным, чистым. Но фигура, стоящая в проходе должна была принадлежать старику: согбенная спина, рука в алой расшитой золотом перчатке, опирающаяся на посох. Высокий головной убор — красный с белым. Расшитая драгоценностями и парчой богатая сутана. И серебристая вуаль на лице — волшебная. Чего-то такого я ожидала от главы святош. А также креста и магических штучек — святое колдовство, куда ж без него.

— Здравствуй, девочка, — выделив первое слово, произнёс клирик.

Я нахмурилась, всё ещё под впечатлением его голоса.

— Э-э-э…здравств…кхе-кхе-кхе…

Святоша в это время шагнул ко мне, заставив отшатнуться. И со словами: «Я ждал тебя» перехватил жезл за середину, выпрямляясь.

Я ошеломленно смотрела, как он снимает головной убор, проводит рукой перед собой, убирая вуаль…

Ноги подкосились, и я рухнула на пол, прямо под распятым Спасителем.

— Этого… просто… не может быть!

— Может, — светло улыбнулся Рыбак.

Я сжала кулаки, не в силах оторвать взгляда от его лица. Я уже видела это лицо. В книге про богомерзкого чернокнижника, убитого сколько-то там сотен лет назад. Такого же, как я. Проклятого.

Юноша-чернокнижник, точно сошедший с портрета той старой-старой книги из библиотеки Теодора, снова улыбнулся, погладил сутану и произнёс тем же сладким, музыкальным голосом:

— Ты выглядишь удивлённой, Алисия.

В ответ я выдала пару непечатных слов и всё-таки отвернулась. Удивлённой — мягко сказано. Глава Святого Престола — Проклятый? Как я?!

— То есть ты… ты… серьёзно… святоша… нет, быть не может!

— Может, Алисия, — вздохнул юноша, подходя ближе. — И, честно говоря, я думал, ты раньше догадаешься. Ведь рядом с тобой был настоящий верующий, в конце концов, должно в этой хорошенькой головке, — он лёгким жестом указал на мой лоб, — что-то задержаться… кроме смертей…

— А остальные… монахи… не… не настоящие? — проблеяла я.

Юноша грустно покачал головой и потянул меня за руку вниз, к скамье.

— Садись, Алисия… Ну почему же не настоящие? Есть и настоящие. Только они не маги. Тебя никогда не удивляло, почему монахи колдуют?

Я ошалело помотала головой. Почему меня должно это удивлять?

— Ну конечно, — снова вздохнул юноша. — Ты же наверняка не знаешь Священного Писания. Не читала даже. И ничего не знаешь… Во времена моей молодости, девочка, священники никогда не колдовали. Это противно их вере. Они преследуют колдовство в любом виде. Магов, драконов, сатиров, наяд… ты же знаешь, кто жил раньше на этой земле?

Я моргнула, пытаясь понять, к чему всё это.

— А потом пришли священники, — тёк голос чернокнижника. Мягкий, ласковый голос. — Люди, когда перестают во что-то верить, это что-то исчезает. Но тогда равновесие нарушается и…

И я уплыла. Голос был, конечно, красивый, но я ничерта не понимала. Какое равновесие, какие законы?

— Э-э-э… А можно попроще?

Юноша запнулся. Посмотрел на меня с плохо скрытым презрением.

— Ну хорошо… В мире всегда есть добро. И зло — это ты. И я. Так понятней?

Я потёрла лоб.

— А почему это мы зло?

— Законы равновесия… — завёлся было юноша, но поймал мой взгляд и быстро закончил. — Потому что.

— А, ну, тогда конечно, — фыркнула я. — Только если вы — зло, что ж вас никто убить не хочет? Меня все хотят. А убиваете вы не меньше, вон, про инквизицию какие истории ходят.

— О, инквизиция, — мечтательно протянул юноша. — Ты не знаешь, какой была инквизиция в моё время… Она вообще никого не убивала. А монахи? Они молились… Они верили… так истово… Знаешь, что с нами молитва делает? Сколько я сил потратил, чтобы всё это прекратить… Сколько времени… Понимаешь, милая Алисия, этому миру нужны добро и зло. Таковы его законы. Поэтому время от времени рождаемся мы. Как это было раньше, я, к сожалению, не знаю. Но в моё время добро олицетворяли священники, а мне пришлось быть злом. Тебе понравилось творить зло, Алисия?

Я вздрогнула.

— Нет.

Юноша улыбнулся.

— Но мы с тобой можем делать и то и другое — и убивать, и воскрешать. Когда я понял это, то подумал, а почему зло — именно я? И я был сильнее их всех, сильнее монахов и их Святого. Я просто занял его место. А потом изменил этот мир так, как удобней мне. И через некоторое время закономерно родилась ты, моё новое, милое зло.

Я закрыла глаза. Чудно, он мир изменил, а мне — отдуваться? От меня и так шарахались, так он ещё своих «немонахов» отправлял. Чтобы совсем уж не «одобрилась».

Юноша нежно погладил меня по щеке.

— Алисия, Алисия… ты не представляешь, какое это удовольствие — смотреть на тебя. Ты так юна… так неопытна… Так похожа на меня…

Да ты мне жизнь сломал, гад! Убери руки!

— Вы сильнее меня? — тихо спросила я вместо этого.

— Это всё, что тебя волнует, девочка? — изумился юноша. — Полагаю, да. Добро же всегда побеждает зло. Так или иначе.

— То есть перейти на сторону этого вашего добра я не смогу, даже если очень захочу? — уточнила я.

Юноша взял меня за руки. Медленно стянул перчатки, обнажая странные закорючки.

— Нет, я запечатал твою способность дарить жизнь. Видишь эти символы?

— Так они из-за вас, — прошипела я, отдёргивая руки. — Вы… вы…

Он смотрел на меня, улыбаясь, как… как брат.

— И убить я вас не могу? — сжимая кулаки, выдохнула я. — Потому что вы это… добро?

И, не дожидаясь его ответа, очень отчётливо пожелала, чтобы этот мерзавец сдох.

Перед глазами вспыхнул феерверк, и я бы упала, если бы меня не поддержали.

— Алисия, милая, не надо, — спокойно произнёс юноша. — Ты не справишься. Это законы мироздания, не нам их менять.

— Да плевать на ваши законы!

— Тебе нужно знать ещё одно, — не обращая внимания на мой крик, продолжил юноша. — Зло обязательно должно быть в этом мире. Став добром, ты бы стала такой, как я. Представь, кто бы оказался на твоём месте. Не понимаешь? Твой друг, верующий. Драконы.

Я уронила руки.

— Александр? Зло? Вы бредите! И вообще, прекратите этот фарс немедленно! Я не верю в ваше добро, зло и так далее, вы…

Его палец прижался к моим губам.

— Тише, Алисия. Веришь ты или нет — разницы никакой. Ты должна выбрать. Можешь выбрать. Мы с тобой, наверное, единственные, кто может выбирать в этом мире. Но последствия нашего выбора отразятся на остальных. Как последствия моего выбора отразились на тебе.

Я замерла. То есть… никакой надежды… что всё это когда-нибудь изменится… что я смогу нормально жить… что мне теперь — всегда так? Этого безумца ведь не победить!

— Не отчаивайся, девочка, — глядя на меня добрым-добрыми глазами, сказал юноша. — Надежда есть.

Какая надежда, если ты, святоша, сам всё решил, и я из-за тебя родилась такой, из-за тебя, чтобы тебе…

Вздохнув, чернокнижник достал откуда-то кинжал. Кинул взгляд на распятого Спасителя, светло улыбнулся… и вонзил клинок себе в грудь.

Мой крик эхом отразился от стен.

Маг повалился на скамью, глядя на мозаику Богоматери стеклянным взглядом.

— Эй…эй-эй-эй, а Армана мне как расколдовать? — обалдев, выдохнула я, прижимая руки к груди. — Эй, волшебник, а ну проснись! Помоги расколдовать друга!

Я кинулась к мертвецу и, стиснув кулаки, попыталась вспомнить, как там надо оживлять.

Ничего не получалась. Я проклинала его, билась — ничего. И опомнилась только, когда у входа раздались чьи-то шаги.

— Ваше Преосвященство, они почти прорвали нашу защи…

Тут монах увидел меня над телом чернокнижника. И дрожащим голосом выдал:

— А где Его Преосвященство?

— Нету, — буркнула я. — Проваливай.

На крике «Куда ты его дела, ведьма?!» монах «провалил» в мир иной. Тупое окончание жизненного пути, согласна.

Я уставилась на свои руки. Символов на них больше не было. То есть я могу оживлять. Почему же с чернокнижником не выходит?!

Через десять минут мертвец-монах вернулся — с полпути на тот свет. Как он орал, меня увидев, надо было слышать.

— Кто прорвал-то? — спросила я, хорошенько его встряхивая. — Защиту.

— Враги, — пролепетал клирик. И отрубился.

Я отпустила его и встала. Так, на этом чудике оживление сработало. На чернокнижнике не срабатывает. Ну, он, поди, нашёл способ уйти в мир иной навсегда, мерзавец. А мне теперь что делать?!

Исходя из слов проклятого — выбирать.

Да где тут выбор?!

Сюда идут солдаты моего брата. Правильно я понимаю, что если поубиваю их к чёртовой матери, я буду злом, а если встану на место этого… Рыбака — добром?

А с драконами мне что делать? Арман — мой друг, между прочим! А драконы — его сородичи.

Не, я не хочу быть злой колдуньей! Хватит с меня! Я хочу быть леди Александра, растить виноград, розы и яблоки, коль у меня это хорошо получается, и расколдовать моего друга.

Выходит, фиг мне всё и сразу. Можно занять место чокнутого чернокнижника, но драконы будут против меня. А потом ещё какая-нибудь несчастная жизнь сломается — вроде моей. Можно жить как раньше.

Обалдеть, блин, выбор!

Я со вздохом повернулась к распятию. Что мне делать, а? Ну, что?

Мда, а святоша из меня выйдет… не дай бог кому увидеть… Вот Александр-то посмеётся!

Я закрыла глаза, сложила молитвенно руки и рухнула на колени.

Святоша, ага… Я ж не верю.

Хотя Александр говорил, что вера у каждого здесь, в сердце.

А что есть вера, как не добро и зло? Любовь, оно, конечно, хорошо, но разве все эти ад и рай, колдовство и вера не суть добро и зло?

И разве бывает чистое зло? Ведь даже я могу оживлять.

Я открыла глаза, посмотрела на распятие. На мёртвого чернокнижника. Прикусила губу, сжала кулаки и громко произнесла:

— А хрен тебе!

Час спустя я вызвала армию духов и с сотню демонов. И отлично себя при этом чувствовала. Вместе с драконом и моей потусторонней армией мы запугали солдат и святош до икоты. Они сами сдались. Сначала. Потом я подробно — что, зря книжки читала — описала, что их ждёт. Ярко. В красках.

Они впечатлились. А когда я собрала всю потустороннюю армию, делая вид, что мы готовим жертвенники, устроили массовый побег.

Долго мои слуги их подгонял…э-э-э… преследовали. Далеко.

Я тем временем спокойно исследовала местную библиотеку. А что, у меня полно времени. Плевать, кто победил, теодоровцы или драконы. У них теперь появился новый враг.

Я.

А молва — мощная вещь, это я уже знала. Сейчас весть о том, что я окончательно сбрендила, разнесётся повсюду… А потом можно будет и мне появиться. Показать, насколько именно я, хм, того.

Я честно отдыхала ещё пару дней, дожидаясь, когда армии там, ну, Теодор или драконы, определятся и придут ко мне сами. Тем временем в библиотеке нашлась пара интересных трудов, а в архиве — записей. Из инквизиции, например.

Ну, Теодор, ну, братец, я до тебя доберусь… Предал меня, значит, Александр, да? Ну и змея же ты, брат, ну и змея…

А ещё я наткнулась на предсмертную записку Рыбака. Ну не мог же колдун помереть, не оставив шедевр эпистолярного жанра, да? Записку рыбак посвятил мне — какая честь — и сделал так, чтобы я на неё натыкалась постоянно. И так, пока я не выдержала и не сожгла этот…хм… труд.

Всё послание «святой» посвятил описанию добра, зла и необходимого между ними равновесия. Всё это я быстренько пробежала глаза — да вообще сразу отправила бы писульку в огонь. Но в конце этот чудик всё-таки сообщил, начерта он решил умереть. Не поверите — одиноко ему стало. В «добро-зло» наигрался, своё «добро» в лице настоящих монахов победил, создал инквизицию, ордена монахов-магов, похохотал, веру извратил и заскучал. А так, поиграл напоследок с дурной девчонкой, сделал её жизнь невыносимой, как когда-то делали с ним, — и отчалил в мир иной с лёгким сердцем. Удивляюсь я наглости некоторых.

Рыбак, кстати, был уверен, что я займу его место. Даже подробные указания дал, что в этом случае делать. Вот где-то на этом месте я и отправила его письмо в огонь.

Фиг тебе. Я не буду ждать рождения очередной несчастной и превращать её жизнь в ад. Я решу свои проблемы сама.

Наутро третьего дня они появились. Арман тревожно затрубил, я проснулась, прокляла этих «ранних» пташек, прибралась и пошла встречать гостей.

Ну что: представление начинается!

Драконы летели красиво. Красиво же окружили резиденцию. Потом, когда я сняла защиту над садом, опустились на то самое поле, где был Арман. И цивилизованно расселись по кругу. Не все, конечно, слишком много их было. Большинство наверняка окружили резиденцию. Мне не выбраться.

Я подождала ещё чуть-чуть и вышла на поляну, стараясь сдержать улыбку.

— Алисия!

Улыбка рвалась, предательница. Я смотрела на спешащего ко мне Александра и не могла сохранять постную мину, ну никак!

— Ты жива, Алисия, я боялся, что ты…

А ты по-прежнему веришь в добро, мой святоша. Мне тут наглядно объяснили, что добро — никакое не добро, а местами, так и вовсе — замаскировавшееся зло.

— Такие слухи про тебя ходили, но я знал, что это неправ…

Я щёлкнула пальцами и Александра отбросило — далеко, почти к драконам.

— Да нет, святоша, правда, — пытаясь улыбаться зловеще, выдала я. — Правда.

Арман тревожно курлыкнул, когда парочка демонов появилась из воздуха и волками шагнула ко мне.

— Так мило, что ты всех сюда привёл, — протянула я, хищно оглядывая драконов. — Мне как раз нужна армия. Материальная. Покорная.

Драконы дружно уставились на меня. (Признаюсь, сделалось слегка не по себе. Чуть-чуть. Совсем).

Александр встал и, тоже глядя на меня, покачал головой.

— Алисия. Прекрати. Я не верю, что ты…

— То есть мне обязательно надо кого-то убить? — рассмеялась я. — Да пожалуйста!

И, не глядя, махнула рукой. Ближайшее дерево почернело и съёжилось, превратившись в здоровенную колючку.

— Ой, — хмыкнула я. — Промазала. Ладно, давай я для убедительности на драконе попробую.

Драконы предсказуемо возмутились. Когда огонь схлынул (конечно, не задев ни меня, ни Александра), а заклинания растворились в моей защите, я переступила по горячему песку и вскинула жезл.

— Ладно, поиграли — и хватит. Моя очередь… Хм, а хотите узнать, что я сделаю? Ну, с драконами всё понятно, вы же видите Армана, во-о-от. А с тобой, мой милый рыцарь, с тобой я поступлю чуть-чуть иначе. Ты не любил меня, увы. Но я заставлю. И покажу, чего стоит эта ваша вера, ваше добро. Я принесу тебя в жертву, извращу твой разум, привью абсолютную покорность, а потом, — на «потом» моё воображение показало дно. Ну, давай, святоша, давай уже!

— Я убью тебя, — тихо (но в полной тишине услышали, думаю, все) произнёс Александр. — Я убью тебя, ведьма.

Ей! Ну наконец-то! Недолго же тебя пришлось убеждать, святоша.

Я хмыкнула и перехватила поудобнее жезл.

— Ну, попробуй.

Думаете, этот чудик попёр на меня с мечом? Ха! Он его отшвырнул — красиво так, чуть в ближайшего дракона не попал — бухнулся на колени и… принялся молиться.

Я побледнела.

— Эй, святоша, а ну бейся честно! Мечом!

— …nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus, — было мне ответом.

Да что б его! Сейчас весь мой план к чертям полетит!

Торопливо, посылая святошу в тартарары, я вытащила кинжальчик, взрезала запястье и дрожащим испачканным в крови пальцем начертила в воздухе нужный символ.

Александр сиял: вера — мощная вещь. И всё бы сработало, будь я действительно злобной, богомерзкой ведьмой.

А так его защита лопнула, и святошу протащило по земле. Снова.

Кто-то из драконов кинулся было к нему, кажется, родители Армана были среди этих «кто-то». Но серебристый, пристально глядя на них, рыкнул, и драконы вернулись в круг.

Думаю, серебристый всё понял. Да любой бы понял — только не Александр, потому что, чёрт возьми, он никогда в меня не верил. В бога — да, это он умеет. Но не в меня.

Я вскинула жезл, и тот картинно засиял.

— Разве я не говорила, что твоя вера — ничто, святоша? Сдавайся. Тебе меня не победить.

Александр широко раскрытыми глазами наблюдал, как я приближаюсь, и судорожно водил рукой по земле, ища меч.

Я не стала ему помогать. Я же злая, помните?

Демоны-волки кинулись к святоше, а на небе — сером, низком-низком от туч небе — сверкнула молния.

Всегда хотела красиво умереть. А раз я тут самая сильная, кто мне мешает? Сама умираю, сама и декорации выбираю. Всё за мой счёт.

Хм, да я вообще везучая. Даже рыцаря выбрала. Вон, как доблестно дерётся, позёр!

Демонов он, конечно, победил. Ибо добро и верует. А демоны они оттуда, с Той Стороны, они святош боятся. Настоящих святош.

— Молодец, — похвалила я, равнодушно глядя, как пеплом рассыпаются останки волков. — А так?

По традиции я должна была вызвать ему ещё какого-нибудь монстра. Я и вызвала — много. А чего мелочиться? Потом наблюдала, как он своим сверкающим мечом их «освобождает». Прямо аки ангел.

Жезл превратился в огненный кнут, когда последний монстр отправился на Ту Сторону.

Один на один, а?

Александр упал на одно колено, опираясь о меч, отчаянно глядя на меня.

— Только не говори: «Алисия, не надо», — покачала головой я. — Не сработает.

И для проверки щёлкнула кнутом. Хм, а ничего так. Лучше, чем меч. Легче так уж точно.

— Почему? — прохрипел Александр, не отводя взгляд.

Я шагнула ближе.

— А почему нет? Все мной пользуется, всем нужна моя магия. Так почему бы не мне самой? Достало кому-то её отдавать. Я сама могу завоевать мир. Зачем мне брат или ты? И зачем мне упрашивать вас, святош, оставить меня в покое, когда я могу вас просто убить?

Александр внимал, и взгляд его тускнел с каждой секундой. Хм, так ведь вообще сознание потеряет от усталости. Не переборщила я с монстрами, а?

Надо бы его чем-нибудь занять.

Я размахнулась.

Удар. Александр, кажется, машинально, откатился в сторону.

Ещё удар.

— Никто. Никогда! Меня! Не любил! — кричала я в промежутках между ударами. — Так почему. Я должна. Любить! Вас! Валите к чёрту. Вы! Все. Я уничтожу. Этот мир. Раз он! Решил! Уничтожить! Меня!

Александр со своим сверкающим клинком метался где-то в пределах видимости. А я молилась про себя: только не переходи на магию, только не колдуй. Я же не сдержусь.

И он, конечно, перешёл.

И почему я думала, что так называемая «святая» магия чем-то отличается от моей? Решительно ничем не отличается. Совсем.

После парочки атакующих заклинаний Александр, изрядно помятый, мешком упал на краю поляны.

Блин, знала же, что не сдержусь. Вот ведь: сила есть — ума не надо.

Я с трудом подавила желание броситься к нему. Пошла — медленно, маленькими шажками. Улыбаясь, как кукла.

С неба хлынул дождь — издержки магии, я не планировала. Промокла насквозь — мгновенно.

До безумия сложно оказалось сохранять зловещее выражение лица — когда поскальзываешься в раскисшей земле, отнюдь не злодейский смех вылетает почему-то.

Александр лежал лицом вниз. Меч… ну, если постараться — дотянется. (Но мне очень хотелось пнуть его поближе к святоше).

Вместо этого я пнула святошу.

Думала было встать на колени, проверить — он живой вообще?

Но просто вскинула кнут, превращая его в чёрный злодейский меч.

— Прощай, Александр.

А-а-а, как бы так им прицелиться, чтобы, если что, промазать. А-а-а, тяжёлый гад, так и тянет к земле. А если выскользнет? А если я этого… святошу вообще убью? А…

Но я угадала правильно. В последнюю секунду, когда я уже не на шутку испугалась, что проткну какую-нибудь жизненно-важную часть неуёмного принца, он извернулся, схватил меч. И пронзил им мою грудь.

Ну наконец-то!

Я хрипло застонала и тут же поперхнулась кровью.

Кажется, он куда-то не туда попал. Не мог, чёрт его возьми, сразу в сердце?!

Александр подхватил меня прежде, чем я упала. Мягко, бережно опустил на землю, поддерживая спину и голову. Наклонился, заслонив от дождя.

Я не знала, что ему сказать. Да и больно было, боже, как мне было больно.

Поэтому я попробовала смотреть ему в глаза.

Этот чудик рыдал. Идиот.

— Только не… читай… по мне… молитву, — с трудом прошептала я.

А он плакал. И мне вдруг вспомнился какой-то там клирик, который точно также плакал над телом самого Александра… давно, ещё в моём замке.

Ладно, если этот фарс свою роль не отыграет, в отношениях он мне помог разобраться. Ты не любил меня, Александр. Ты смог меня убить. Вера для тебя важнее.

— Алисия, пожалуйста….

Что, «пожалуйста»? Что уже «пожалуйста»?!

Сознание уплывало, лицо Александра терялось за какой-то странной дымкой.

Из последних сил я прошептала заклинание.

Небо с землёй парочку раз поменялись местами и…э-э-э… как бы поточнее, ну, в общем, вроде как мой дух воспарил над этой бренной поляной, над драконами, над резиденцией… Шмякнулся о преграду заклинания и, стеная, полетел обратно.

Потом я взяла себя в руки — фигурально выражаясь, конечно — и принялась наблюдать, что там бывает после смерти.

Спасибо церковной библиотеке мёртвого чернокнижника. Без него я бы просто заснула. А так…

А так я увидела Александра, держащего моё тело. Осторожно, нежно. Драконов, опустивших шеи, точно в скорбном прощании. Армана, рвущегося ко мне.

Я заглянула ему в глаза и прокляла всё на свете — они были по-прежнему пусты. Ладно, что-то такое я предполагала. Буду снимать заклятье сама. Когда проснусь.

А если я всё правильно рассчитала, я проснусь.

Солнечный луч прорезал облака и упал прямёхонько на Александра (ну, тут-то я точно правильно рассчитала!).

Хотфолдский принц бездумно водил руками перед моими глазами, вроде бы пытаясь меня исцелить. Потом прижал к себе.

Кажется, даже земля содрогнулась от его крика.

Надо же. Плачет надо мной. Сначала убил, потом плачет. Логика у этих святош… Мне не понять.

А вот когда он вытащил из моей груди меч и направил остриё себе в грудь, я испугалась.

Эй-эй, ты что творишь?! Этого не было в моём плане. Какого… какого чёрта ты… из-за меня?!

Слава богу, этого ненормального рыцаря вовремя остановили. Серебристый в облике человека вырвал меч и обнял принца, что-то шепча на ему ухо. Александр вырывался сначала, потом обмяк, рухнул на землю… А меня потянуло к телу.

Ну что — спокойной ночи?