Профессор, поправьте очки!

23.

Вечером того же дня Сева и профессор сидели в кафе "MacDonald's" в Газетном переулке. Два часа назад они приехали к метро "Арбатская" и там среди теток, торгующих новорожденными котятами и журналами с голыми сиськами, отыскали лоток, увешанный удостоверениями и дипломами придурковатого содержания. Сева галантно предложил профессору, обведя рукой ассортимент:

– -Что желаете, Аркадий Марксович?

– -Из вот этого?-недоверчиво переспросил Потапов.

– -А почему бы и нет?-сказал Сева, протягивая ему корочку "Мастер спорта по сексу".

– -Вы серьезно?-прошептал профессор.

– -Если не хотите такую, можем подобрать что-нибудь получше,-сказал Сева. В его руках появились одно за одним удостоверения "Почётный девственник", "Крёстный отец" и "Дважды еврей Советского Союза".

– -А мне лично больше всего по душе вот это,-добавил он, вертя в руках строгую красную книжечку, на которой с одной стороны стояло: "ЦРУ", а с другой: "КГБ".

В этот момент продавец обратил на них благосклонное внимание. Окинув одного и другого опытным взглядом, он уверенно предположил:

– -Желаете диплом массажиста и удостоверение оператора биолокации, верно?

– -Неверно,- сказал Сева.-Нам бы чего-нибудь породистее.

– -Понимаю,-сказал продавец.-Но породистее будет дороже.

– -Понимаю,-в свою очередь сказал Сева.

Поискав под прилавком, продавец достал, что нужно.

– -Вот.

У Севы в руках оказались две книжечки: "Культурно-просветительское общество "Нанайская заря" и "Акционерное общество "Информкакао". Он решил, что это вполне сойдет.

– -Какие фамилии вписать?-спросил продавец, демонстрируя высший сервис.

– -Фамилии мы сами впишем.

– -Как угодно,-сказал продавец.

Теперь, сидя в "MacDonald's", они придумывали, чем заполнить пустые места, и профессор, которому досталась "Нанайская заря", шипел, что можно было бы подобрать что-нибудь более столичное.

– -Бросьте!-беспечно отвечал на это Сева.-Как будто кто-нибудь вашу липу будет внимательно рассматривать! Кто сейчас верит документам?

В графе "должность" профессор написал привычное "археограф-источниковед", и Сева тоже, слегка запнувшись ручкой, нацарапал ностальгическое "исполнительный директор", а имена они себе подобрали соответственно: Аркадий Марксович Питухаев и Всеволод Тимофеевич Свищов.

Ближе к полуночи они спустились в подземный переход на Моховой, ведущий в метро “Охотный ряд”. Меж кафельных стен кто-то громко разливал на аккордеоне "Амурские волны”.

– -Если вы не возражаете, я сделаю один звонок,-сказал Сева.

Потапов деликатно остановился в стороне.

Чикильдеев набрал номер.

– -Катя, здравствуй, извини, что поздно.

Аккордеон ударил "На сопках Манчжурии".

– -Ты что, на похоронах?-испуганно спросила Катя.

– -Нет, это просто тут музыка играет.

– -А я подумала: случилось что-нибудь.

– -Если бы это были мои похороны, то я бы по телефону не разговаривал,-резонно заметил Сева.

– -Значит, ты звонишь исключительно чтобы сообщить, что еще не умер?-язвительно сказала Катя.

– -Катя! Ты шутишь, а через час мы с профессором действительно спускаемся под землю.

– -С каким профессором? Это кличка такая?

– -Разве я тебе не рассказывал?-искренне удивился Сева.-Профессор Потапов. Самый настоящий. Зануда, каких мало, но ума палата.

– -И что вы с ним придумали?-снова заволновалась Катя.-Что-нибудь опасное?

– -Не очень… так, прогулку в катакомбы.

– -Этот развязный тон мне не нравится,-сказала Катя.-Я, между прочим, говорю серьезно.

– -И я тоже,-сообщил Сева.

Некоторое время они оба слушали "На сопках Манчжурии".

– -Ну что ж, иди в свои катакомбы,-вздохнула наконец Катя.-Только много не пей.

– -Буду закусывать,-пообещал Сева.

Он хотел уже было повесить трубку, но тут его словно кто-то толкнул локтем под ребра, и, поглядев украдкой на профессора, который вежливо стоял в стороне, он быстро зашептал:

– -Катя, если я завтра вечером не позвоню, запиши телефон, по которому надо будет сообщить.

– -Я так и знала!-прошептала Катя.-Чертов профессор!

– -Не ругайся, а запиши… Следователь Зашибец, Роман Степанович… Скажи, что мы исследуем подземелье между метро "Кропоткинская" и Москвой-рекой.

– -Сева! Не вздумай!-крикнула Катя.-Я сейчас приеду!

– -Нет,-сказал Сева.-Никуда ты не приедешь. Мы спускаемся в тайном месте, всё равно не найдешь. И, пожалуйста, не звони раньше, чем я сказал.

Он повесил трубку, с удовлетворением ощущая, что бодр и полон сил.

– -Ну что, профессор,-сказал он, подойдя к Потапову,-успели написать завещание? Или даром время теряли?

– -Мне некому завещать,-испуганно ответил профессор.-Да и особенно нечего…

– -И правильно!-поспешно сказал Сева, понимая, что перегнул палку.-Не дождутся они наших завещаний! Пойдемте обследуем место спуска в неизвестность.

Москва уже расползлась по железобетонным спальным деревням, пассажиров в метро было немного, и глаз приятно радовали провалы свободных мест между сидящими телами. Но Сева и профессор остались стоять у дверей, и когда поезд с грохотом вкатился в туннель, с непонятным для прочих любопытством прильнули к стеклу. Глядя на неприятно близко летящую за стенкой вагона бетонную стену, всю в бесконечных лентах кабелей, извивающиеся, как черные змеи, профессор дрогнувшим голосом прошептал:

– -Как же здесь идти? Нас ведь поездом раздавит!

– -Если прижаться, то не раздавит,-не очень уверенно сказал Сева.-Но я вообще-то рассчитываю, что поездов уже не будет. И потом – у нас с вами, слава богу, тела подходящих размеров.

– -Для чего подходящих?

– -Для всего,-самоуверенно сказал Сева.

– -Да…-прошептал Потапов.-Риск впечатляет…

Вагоны вылетели из туннеля на станцию "Кропоткинская", наполненную приглушенным желтоватым электрическим светом, сочащимся из-за мраморных лепестков в верху колонн. Ступив на платформу, профессор стал вертеть головой.

– -Никогда не приглядывался,-сказал он,-а ведь колонны-то напоминают чем-то Карнакский храм.

Сева не очень хорошо представлял себе Карнакский храм и даже не очень уверенно помнил, где тот находится: в Испании или Китае. Поэтому он не стал спорить и согласился:

– -Мне тоже так кажется.

– -М-да,-снова непонятно сказал профессор, разглядывая на сей раз пол из красно-черных мраморных плит.-Не случайно, думаю, отдает Карнаком, ведь наверху хотели построить советскую пирамиду: Дворец Советов, увенчанный громадной фигурой Ленина. Причем один только палец на ленинской руке был бы пяти метров длиной.

– -Кошмар!-ужаснулся Сева.

– -Почему?

– -А если бы он отломился и упал на граждан?

– -У вас удивительная способность всё опошлить!-рассердился Потапов.-Даже величайшие инженерные идеи! Вы слышали, к примеру, о башне Татлина?..

– -Не кипятитесь, профессор,-перебил его Сева. Он схватил Потапова за рукав и головой незаметно показал на зев туннеля, перед которым они оказались.

– -Вот сюда мы полезем!-прошептал он, унимая неведомо откуда взявшуюся дрожь.

– -Сюда?..-переспросил профессор с неменьшим ужасом.

– -Да. А пока подождем на соседней станции.

– -Зачем?

– -Из конспирации.

Профессор задумчиво почесал себе щеку, но ничего не возразил.

Они проехали еще один подземный перегон и на станции "Парк культуры" обосновались на скамье, отполированной несколькими поколениями задов.

Делать было, как сказал бы Зашибец, категорически нечего. Потапов от скуки достал шутовское удостоверение на имя Питухаева из "Нанайской зари".

– -Надо же,-сказал он.-Как странно меняются времена!

– -О чем вы?- скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил Чикильдеев, то и дело нервно ерзавший на месте.

– -Вот об этом самом,-сказал профессор, уже в который раз поднося к глазам "Нанайскую зарю".-Знаете, в юности мы увлекались такими шуточками, сколько всего напридумывали!.. И даже не могли представить, что наступит время, когда на этом будут делать деньги!..

Потапов снова замолчал и хотел было углубиться в свое прошлое в одиночку, но Сева попросил:

– -У нас целый час с копейками, профессор. Расскажите еще что-нибудь интересное, как про палец Ленина.

– -Ну что же…-задумчиво сказал Потапов.-Если мы уж заговорили о Дворце Советов… Знаете, когда я был моложе вас, то даже пить без идейной подкладки нам казалось пошлым.

– -Пить?-изумленно спросил Сева.-В каком смысле?

– -В обычном. Принимать внутрь водку, портвейн, пиво…

– -И вы их… принимали?-спросил Сева с таким выражением на лице, что Потапов обиделся.

– -А по-вашему я родился сразу научным работником? До того, как это произошло, каждому полагается, как вы догадываетесь, побыть студентом. А потом – аспирантом, что ничуть не менее опасно для здоровья.

Сева смотрел на него круглыми глазами Фомы, вдруг увидевшего божественные дырки в ладонях простого смертного.

– -У вас и такое было?

– -У нас было лучше, чем просто "такое". Примитивно потреблять горячительные напитки нам, как интеллигентным людям, казалось непристойным. Банальный же плебейский околовинный антураж, разумеется, претил. И мы изобрели придумку…

– -Теперь понимаю,-сказал Сева.-Феньку.

– -Протестую!-возмутился Потапов.-Это ваше дурацкое слово слишком одномерно для того, чтобы обозначать нестандартные понятия!

– -Ладно,-согласился Сева.-Беру феньку назад. Рассказывайте дальше.

– -Мы ввели табель о рангах. Вы помните, что такое табель о рангах?

– -Не очень,-признался Сева.

– -Вспомните: коллежский асессор, тайный советник, действительный статский советник… Уж эти-то слова вам что-то должны говорить, если вы учились в школе. Табель о рангах была установлена Петром Первым, чтобы регламентировать продвижение чиновников по служебной лестнице. Мы же своей табелью регламентировали наше служение зеленому змию. Любое коллективное действие должно быть как-то регламентировано, что вполне совпадает с высказываением Аристотеля, о том, что человек – существо социальное.

– -И этот… эта… табель… был такой же, как у Петра?

– -Что вы, Всеволод! Разве будущие перспективные ученые могли позволить себе плагиат! Профессор Коськин, между прочим, стал впоследствии автором монографии “Лихорадочные скитания постмодернизма”, а Дубосеков – академиком в тридцать пять лет!.. Впрочем, пусть он и академик, но всё равно не выслужился выше лудила.

– -К… кого?-переспросил пораженный Сева.

– -Лудило, чин шестого класса по нашей табели о рангах,-разъяснил Потапов.-У Петра Великого табель состояла из четырнадцати классов, мы обошлись одиннадцатью.

– -И как же они присуждались?-спросил совсем обалдевший Сева.

– -За выслугу литров,-коротко объяснил профессор.-На основании заключения компетентной комиссии.

– -М-да,-пробормотал Сева.-Дело у вас было поставлено…

– -Продумано!-подтвердил Потапов.-Незаслуженных героев у нас не было. Уж как я хотел получить орден "белой головы", но так и не смог. Являюсь всего лишь кавалером пивного креста первой степени с золотыми солеными огурцами…

Надо же, подумал Сева, я всё-таки задремал и придумываю теперь за профессора всякую чушь… Но дернув головой и ощутив тухловатый ветер из туннеля, он понял, что не спит, поскольку во сне запахов не бывает.

– -…ощущение общественной значимости – волшебное чувство!-завершил профессор какую-то пропущенную Севой мысль.

– -Не понимаю, почему нельзя было просто выпивать-закусывать,-заметил Чикильдеев.

– -Это же скучно, Всеволод! Кроме того, так уж устроено, что хомо сапиенс всегда пытается обнаружить высший смысл даже в самых низменных проявлениях своей деятельности! Если рассуждать по-вашему – тогда и церкви незачем строить!.. И уж во всяком случае, то, о чем я вам рассказал – более осмысленная функция, чем языческое поклонение футбольной команде или какому-нибудь гусельщику, кривляющемуся на сцене! У нас, если хотите, был микрообразец демократической структуры. На подобных элементах, между прочим, зиждется весь цивилизованный мир!

– -И до каких степеней вы лично дошли?-спросил Чикильдеев, незаметно для себя заинтересовавшийся темой.-То есть, до каких чинов дослужились?

– -Я был поддавало!-не без гордости сообщил Потапов.-Коллеги должны были обращаться ко мне "ваше высоконажирательство".

– -Так у вас и титулы были?-изумился Сева.

– -Как же без титулов! При табели-то о рангах!

– -Ну а, скажите, у этого… который был лудило?..

– -Седьмой и шестой классы, лудило и киряло, титуловались "ваше пропойство".

– -А самый старший чин?

– -То есть, высший ранг? Первый класс, он же похмелюга.

– -И как он… титуловался?

Профессор заморгал и покрылся розовыми пятнами.

– -Видите ли, то, что я вам рассказал, для вас несколько неожиданно, быть может.

– -Не то слово,-сказал Сева.-Вы перевернули мои представления об ученых.

– -Но учтите: всё это было очень давно! Можно сказать, в другую эпоху. Поэтому воспринимайте мои рассказы не как истории из жизни, а как, скажем… легенды майя. Не забывайте также, что пристрастию к вину были подвержены даже непростые смертные, как, например, Александр Македонский, философы Лакид и Тимон, Антиох Великий, поэт Ион из Хиоса…

– -Хорошо,хорошо,-поспешно согласился Сева.-И всё-таки, как же у майя обращались к их главному похмелюге?

– -"Ваше поблёвство"…-совсем запунцовев, пробормотал профессор.

– -Ужас какой!-поморщился Сева.

– -А? Ну как?-захихикал Потапов.-Чем не вклад в отечественную словесность и культурное наследие? Такого даже у Ерофеева нет!

– -У какого Ерофеева?-поинтересовался Сева.-Это тоже профессор?

Потапов на мгновение застыл, а глаза его затрепыхались, как два мотылька, залетевшие в банку.

Вспоминает, кто такой Ерофеев, догадался Сева и извинительно сказал:

– -Не утруждайтесь, Аркадий Марксович. Ну, Ерофеев и Ерофеев, мало ли в стране ерофеевых!

– -Вот именно,-согласился профессор, отчего-то тяжело вздыхая и сморкаясь.- Как много было придумано моим поколением, но всё пропало!.. Мы уже – фр-р-р! – всё проехали, а родная страна только-только до этого добралась… Обидно!

– -Профессор,-сказал Сева,-вы открылись мне с совершенно другой стороны.

– -Я и сам себе открылся с другой стороны, и всё благодаря вам, Всеволод. Спасибо.

– -За что?

– -За то, что… Да хотя бы за то, что мы сейчас здесь вместе.

– -Да ладно вам!-отозвался Сева и посмотрел на часы.-Давайте трогаться.

В самом деле, станция уже совсем опустела, и дежурная в синем кителе дважды прошла мимо них, поглядывая с профессиональной подозрительностью.

Подошел неспешный поздний поезд. Чикильдеев и Потапов зашли в вагон, и, когда за окнами снова понеслась бетонная стена, все занимательные разговоры мигом испарились у них из памяти. Через полторы минуты вместо стены поплыл, останавливаясь, подземный Карнак.

– -Пойдемте туда, где мы не слишком на виду,-сказал Сева.

Поезд неторопливо уполз, а они с профессором, опасливо ступая, чтобы не будить чуткое эхо, живущее между мраморными стенами, прошли в конец платформы, где между каменным водопадом лестницы и туннелем имелся небольшой закуток. Здесь они присели на стальные ребра металлической передвижной лестницы-башни, и Сева прошептал:

– -Подождем немного.

Время от времени его и профессора пробирал легкий озноб, как будто им предстояло нырнуть не в туннель, а в пруд. В стене перед ними под оранжевым фонарем маячила молчаливая дверь, и Чикильдеев боялся, что она внезапно откроется и выпустит на волю какой-нибудь сюрприз. Но вместо этого совершенно с другой стороны послышались шаркающие шаги и появилась уборщица в красном жилете, с ведром и шваброй в руках.

– -Чего сидите? Поездов больше не будет!-сказала она и пошла дальше.

– -Ну что же,-прошептал Сева,-если поездов не будет, то ждать осталось недолго. Сейчас пройдет дрезина – и вперед, за славой.

Они посидели еще, но дрезины не было.

– -Странно,-снова прошептал Сева.-Я читал в газете, что должна пройти дрезина с восстановительной бригадой – проверять пути и устранять протечки… Что у них – протечек сегодня нет?

Профессор ничего не ответил; глаза его под очками стали маленькими и жалобными.

Сева осторожно выглянул из-за парапета лестницы. На станции царило молчание египетской гробницы.

– -Вот, пожалуйста, наш замечательный порядок!-прошептал Сева профессору.-Где все эти дежурные, охрана и хваленые видеокамеры наблюдения?

Профессор, набравшись смелости, пожал плечами.

– -Пора!-решился Сева.

Проход в туннель преграждала железная заслонка, упирающаяся с одной стороны в стену и в железные перила с другой. Между перилами и краем платформы в темноту уходил карниз шириной в два пальца. Сева и профессор, как две обезьяны, пробрались по нему, держась за перила, и оказались на узкой дорожке, идущей вдоль бетонной стены.

– -Ну вот, не так всё страшно!-прошептал повеселевший Сева.-Доставайте фонарь и внимательно смотрите. Знал бы он, где мы сейчас!

– -Кто?

– -Гражданин Зашибец, который видит на три аршина вглубь.

– -И на два – вдаль!-сострил профессор, и оба они конспиративно захихикали.

– -Кстати, и кроссовочки у него – сомнительный Reedok, а не подлинный Reebok,-заметили?-снова съерничал Сева.

Внезапно он остановился.

– -Что? Уже нашли?-в волнении спросил профессор.

– -Нашел, да не то,-сказал Сева непонятным голосом.

У его ног в свете фонаря, словно брильянт, блестел свежий плевок. Чикильдеев пошарил фонарем.

– -Вон еще один.

– -А тот – смотрите! – прямо на рельсе!..-прошептал профессор, направив свой фонарь.-Вы понимаете, что это значит – на рельсе?..

Оба разведчика посмотрели друг на друга.

– -Как вы думаете, кто это мог плюнуть?-севшим голосом спросил профессор.

– -Может быть пропавший машинист?-неуверенно сказал Сева.

– -Кто?

– -Говорят, в туннелях бродит сумасшедший машинист. После того, как упразднили помощников машинистов, он сошел с ума от одиночества. Однажды он остановил поезд и прямо в туннеле спустился на рельсы. Больше его не видели.

Профессор фыркнул и подергал плечом.

– -Дурацкая история. Обычный городской фольклор. Уж скорее тут должны быть призраки сотрудников НКВД.

– -Почему это?-не понял Сева.

– -Потому что еще при Сталине в центре Москвы построили целый секретный город… так называемое Метро-2. Так рассказывают…

Стена, мимо которой шли Чикильдеев и профессор, кончилась. Здесь оба пути соединялись в одном просторном туннеле, разделенном бетонными столбами. Осторожно перебравшись через желоб с электрической шиной, Сева и Потапов пошли дальше вдоль стороны, обращенной к Москве-реке и к таинственным Черторыйским подземельям.

– -Что это за свет впереди?-спросил профессор.

– -Это уже видна "Библиотека имени Ленина",-сказал Сева с чувством, близким к отчаянию.

– -Значит, мы уже пришли?-простодушно спросил Потапов.

– -Боюсь, что да,-сказал Сева, вкладывая в эти слова несколько иной, более драматический, смысл.

И тут он увидел дверь. Не очень приметную железную дверь в стене. Если бы на ней были скобы для запоров, то она напомнила бы Севе дверь в школьное бомбоубежище, служившее раздевалкой физкультурного зала. Желтое яичко фонаря высветило непонятную надпись:

– -Вот оно!-возбужденно сказал Чикильдеев.

– -Что – оно?-не понял профессор.

– -Как что? Путь к либерее!

– -Вы полагаете?-спросил профессор, часто моргая, и тем выражая сомнение.

– -Конечно! Я чувствую, что здесь что-то не так. Разве не странная дверь?

– -Действительно, для либереи Ивана Грозного это несколько необычный вход,-проборомотал профессор.

– -Такие ходы как раз самые надежные!-с какой-то нехорошей радостью возразил Сева.-Если перед вами запертый сейф, значит, в нем что-то есть!

– -То-то и оно, что запертый,-снова ударился в пессимизм Потапов.

– -Значит, наша задача его открыть!-сказал Сева, лунатическими движениями шаря по стальной поверхности. Убедившись, что никаких следов ни ручки, ни замка нет, он принялся бить в дверь плечом, сокрушаясь:

– -Эх, как не догадались ломик захватить!..

Дверь не поддавалась. Тогда Сева, обнаружив какую-то выпуклость, напоминающую большую заклепку, стал бить по ней каблуком.

– -Что вы делаете?-быстро заговорил профессор.-Перестаньте сейчас же! Может получиться неприятность!

– -До чего же пугливое ваше поколение, профессор! Так небось и кажется: откроем эту дверь – а за ней человек в форме НКВД!-насмешливо сказал Сева, продолжая пинать железо.-Лучше бы поискали, чем эту тварь поддеть!

Но тут произошло невероятное: железная створка подалась и стала медленно отворяться, из-за нее брызнул электрический свет, в котором нарисовалась фигура. У Севы, не говоря уже о профессоре, вмиг перехватило дыхание: перед ними стоял человек в фуражке с синим околышем, в скромно украшенной кубарями в петлицах гимнастерке, перехваченной портупеей и ремнем с пряжкой в форме вырезной звезды.

Пока потрясенные Сева и профессор пытались что-то понять, человек сказал голосом, пугающим полным отсутствием эмоций:

– -Прошу не шуметь и предъявить документы.

Чикильдеев и Потапов подчинились. Взяв протянутые корочки, человек, не глядя, убрал их в нагрудный карман.

– -Заходите и следуйте за мной,- властно приказал он и, повернувшись, пошел вглубь по коридору.