Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

"Мпоси" пришлось снова взлететь, чтобы не терять топливо, необходимое для рулевого двигателя. Они оторвались от колеса, сделали несколько кругов, чтобы собрать больше информации, затем снова поднялись на низкую орбиту.

- Пока все это происходило, - сказала Васин, - мы не грузили вас информацией о более широких событиях.

Были только капитан и Гома, сидевшие рядом с одним из обзорных иллюминаторов, внутреннее освещение было приглушено, корабль какое-то время заботился сам о себе. Все были измотаны, не только те, кто непосредственно участвовал в спасении.

- Вы собираетесь сказать мне, что луны вернулись на свои обычные орбиты, и нам придется столкнуться с Ужасом на обратном пути?

- К счастью, нет - луны все еще сохраняют свое новое расположение - все на одной орбите, нанизанные, как жемчужины на ожерелье. Проблема в том, что это привлекло внимание Хранителей. Они, должно быть, думают, что это открытое приглашение.

- Проблема для нас или для них?

- Судя по признакам, им это очень нравится. Сейчас мы на темной стороне, что облегчает задачу - позвольте мне еще немного приглушить свет.

Васин полностью затемнила кабину, оставив луны и звезды единственными источниками освещения. Луны были слишком малы, чтобы иметь значение, а звезды слишком далеко. Гома плыла в темноте, пока ее глаза не начали различать что-то еще.

Крошечные вспышки мигрени где-то там - слишком слабые, чтобы их можно было уловить, как призрачные сигналы на ее зрительном нерве. Розовые, зеленые и оранжевые, вспышки звезд и морские звезды, движущиеся в той же плоскости эклиптики, что и луны.

- Они умирают, - сказала Васин. - Они пытались пересечь эту линию лун в течение нескольких часов, с тех пор как те перешли в эту новую конфигурацию, и их режут на кусочки. Один за другим они продолжают прибывать. Как будто они слишком огромны, слишком медлительны, чтобы осознать свою ошибку - как стая китов, самостоятельно приближающихся к берегу и выбрасывающихся на него.

- Вы можете видеть, как это происходит?

- На дальних дистанциях - да. Что бы ни убивало их, трудно понять, откуда это берется. Может быть, луны - или даже что-то там еще, чего мы пока не обнаружили. Насколько нам известно, луны - это всего лишь сенсорные элементы защитной системы, которую мы даже не можем видеть.

Гома на мгновение задумалась об этом. - Теперь вы меня пугаете.

- Если вы не боитесь, значит, не понимаете ситуации. Боже. Я только что на мгновение заговорила как Юнис?

- Она передается по наследству.

- Надеюсь, вы поймете, почему я не могла разрешить еще одну экспедицию вниз по колесу. Я хочу, чтобы они все вернулись сюда, но не буду подвергать риску еще больше жизней, чтобы это произошло. Иногда быть капитаном - значит принимать непопулярные решения - те, за которые, как ты знаешь, у тебя есть все шансы заслужить ненависть.

- Вы хорошо поработали, Гандхари. Вы завели нас так далеко, и вы делили корабль с Юнис. Должно быть, это было нелегко - работать в ее тени.

- Воздушный шлюз всегда был недалеко.

- Для нее или для вас?

- Рассматривался любой из вариантов. Но вы знаете, я все еще не могу решить, действительно ли мы встречались с ней или нет. Она ходит и говорит как настоящая, и Нхамеджо - хотя мне больно упоминать его имя - сказал нам, что она была настоящей с самого начала. Я уверена, что Мона согласилась бы, если бы провела те же тесты - у вероломного ублюдка не было причин лгать об этом.

Гома, несмотря на свою усталость, несмотря на дурные предчувствия, рассмеялась. - Это не очень-то подобает капитану, Гандхари.

- Прошу простить меня - у меня было несколько трудных дней.

- Вы прощены. Но я согласна - я все еще не знаю, что с ней делать. Откуда взялись ее воспоминания? Они неполные, сшитые воедино из биографических фрагментов - это вообще не настоящие воспоминания. С другой стороны, сконструированная версия Юнис прожила несколько жизней на "Занзибаре". Эти воспоминания подлинны - просто они не являются частью жизни настоящей Юнис. Затем она встретила Хранителей, и они разобрали ее на части и снова собрали, используя биологический материал. И она прожила еще одну или две жизни в этой форме. Кем это делает ее? Больше или меньше, чем первоначальная Юнис? Равной ей во всех отношениях? Продолжение одной и той же личности? Если мы заберем ее обратно с собой, какие у нее будут права?

- Для нее нет прецендента, - сказала Васин. - Она такая же странная, как и все остальное на свете. Чудесная, устрашающая - пугающая. И хитрая, как лиса. Тот трюк, который она провернула с нами с зеркалами - я все еще пытаюсь разобраться в этом. Совершила ли она самое страшное преступление, какое только можно вообразить, или спасла жизни и начала новое приключение?

- Кану все равно отправился к Посейдону.

- Но по собственной воле, чтобы пощадить Восставших. Его нельзя винить за его бескорыстие.

- Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, что она сделала с "Занзибаром"?

- Мы не успокоимся, пока не сделаем этого. Коллективно, я имею в виду - как общество. Кроме того, она продемонстрировала нечто довольно значительное - что бы мы ни недопонимали в M-строителях, а это довольно много, у нас действительно есть возможность использовать их технологию.

- Мы просто обезьяны, бьющие по клавишам пианино.

- И, может быть, время от времени мы будем играть какую-нибудь мелодию. Это может занять время. Но я навигатор, Гома. Такие люди, как я, не успокоятся, пока мы не найдем способ использовать Мандалы. Перейти от наших самых быстрых кораблей к возможности путешествовать настолько близко к скорости света, насколько мы можем себе представить?

- Вы разочарованы, что у вас нет чего-нибудь побыстрее?

- Я возьму то, что смогу достать. Я хочу знать, как далеко простирается эта сеть - проникнуть на Мандалах так глубоко в галактику, что наше солнце станет просто еще одной безымянной точкой в Млечном Пути.

- Вы можете проскочить между этими звездами быстрее, чем успеете моргнуть, но людям, оставшимся дома, все равно предстоят долгие годы путешествий.

- Их там нет, - сказала Васин. - По крайней мере, для меня.

- Я все еще хочу домой.

- Вы поймете. И вот еще кое-что, о чем стоит подумать. В Солнечной системе Земли нет Мандалы - по крайней мере, насколько нам известно. Наши лучшие разведданные говорят, что на Крусибле - ближайшая.

- Крусибл собирается измениться.

- Если Мандалы позволят нам использовать их, тогда да. Твоя маленькая планета - и помни, я родилась не там - отныне приобретет иное значение. Крусибл станет воротами - портом въезда.

- Во что?

- Мы это выясним. Когда заставим это работать.

Они снова обратили свое внимание на далекие огни умирающих Хранителей. Это было прекрасно и возвышенно. Гома не испытывала радости по поводу гибели инопланетных машин, скорее печаль из-за того, что они не могли видеть свою собственную глупость.

В конце концов истощение замедлилось - огни гасли, как последние беспорядочные вспышки фейерверка.

- Там все еще есть другие, - сказала Васин, - но у них, должно быть, хватило ума сдержаться.

- Мне их почти жаль.

- Вы не должны жалеть их. Они причинили нам достаточно неприятностей.

Это было правдой, и ее слов должно было быть достаточно, чтобы рассеять сомнения Гомы. Но, тем не менее, Хранители были добры к Юнис - или, по крайней мере, милосердны - и они преподнесли ей подарок сверх всякой меры. Возможно, для них это было пустяком, добрым жестом, почти слишком незначительным для их понимания - как человек, по минутной прихоти поднимающий перевернутое насекомое обратно на ножки. Но они сделали ее человеком, вдохнули жизнь в ее легкие, дали ей мечты и печали, все то, что свойственно смертным. Они вернули Юнис к ней самой.

Гома могла бы многое простить им за это.

Она отправилась повидаться с Ниссой, чтобы ей было о чем доложить Кану. Нисса все еще была без сознания, все еще на попечении доктора Андисы. По крайней мере, теперь для нее делалось все возможное, хотя Андиса не собиралась упускать свои шансы. Ее скафандр потерял энергию раньше, чем в нем закончился воздух, так что холод высоких слоев атмосферы был ее первой проблемой. Несмотря на слои изоляции, она все еще страдала от обморожения лица и конечностей, которое теперь виднелось там, где Андиса нанесла синюю медицинскую мазь, особенно вокруг висков и скул. После обморожения наступило кислородное голодание, и она не могла избежать какого-то неврологического повреждения. Но они восстановили тепло и подачу воздуха перед восхождением, так что с этого момента ситуация, конечно, не ухудшилась.

- Я едва знаю ее, - сказала Гома, - но хочу, чтобы она жила. Это не только из-за Кану, из-за того, что ее смерть сделает с ним после всего этого. Она проделала весь этот путь, пережила все, вплоть до колеса, - даже Ужас. Это неправильно, что она должна умереть от гребаного обморожения и кислородного голодания!

- Мы сделаем все, что в наших силах, - мягко сказала Андиса.

Конечно, они бы так и сделали, но это нисколько не успокоило Гому. - Кану все еще там, внизу. Я хочу подбодрить его, дать хоть какую-то причину думать, что с ней все будет в порядке.

- Это бессознательное состояние частично является медицинским решением. Я ввела ей настолько большую дозу факторов роста нейронов, насколько осмелилась рискнуть. Они укрепят поврежденные структуры, предотвратят дальнейшее разрушение и спровоцируют определенную степень реконструкции синапсов. Но лучше всего, чтобы она не бодрствовала, пока идут эти процессы.

- Я не сомневаюсь в вашем мастерстве, Мона. Я просто хотела бы, чтобы у меня было что-то конкретное, что я могла бы ему дать.

- Скажите ему, что она жива и получает наилучший доступный уход. Это единственный честный ответ, который я могу дать. Как только появятся новости получше, вы будете первой, кто их услышит. А пока, Гома?

Она гадала, что будет дальше. - Да?

- Это было прекрасно - помочь ей. Она была бы мертва без вас, но вы дали ей надежду. Теперь скажите Кану, чтобы он беспокоился о себе, а мы будем беспокоиться о Ниссе.

- Я так и сделаю.

Она нашла немного чая, плеснула себе в лицо водой, чтобы прогнать усталость, затем возобновила контакт с группой на подъеме. Она воспользовалась общим каналом, обращаясь ко всем сразу. Возможно, Ру и был ее мужем, но сейчас она беспокоилась о каждом члене группы, включая Гектора.

- Мы держимся, - сказал Ру. - Припасы хорошо помогли. Пока что наши костюмы работают нормально. На самом деле делать особо нечего, кроме как ждать. Мы видели, как вы взлетели - пожалуйста, скажи мне, что вы планируете вернуться за нами?

Вопрос Ру, возможно, был несерьезным, но Гома слишком устала, чтобы утруждать себя чем-либо, кроме прямого ответа. - Как только вы подниметесь выше, мы сойдем с орбиты и снова вернемся. Вы видели фейерверк?

- Да, и к тому же это было очень красиво. Кану говорит, что это, должно быть, были Хранители.

- Он прав, - подтвердил Гома. - Они бросались на луны, их резали на кусочки - как будто они видели в этом свой единственный шанс подобраться поближе к колесам. Но это не сработало. Похоже, они сдались - по крайней мере, бойня, похоже, на данный момент закончилась. Я не думаю, что это означает, что мы видели последнего из них - должно быть, их еще много, они ждут, чтобы увидеть, что произошло. Но если они ожидают ответов от кого-либо из нас, я не уверена, что они их получат.

- Кану мог бы с этим не согласиться, - сказал Ру. - Он прошел через весь этот Ужас точно так же, как Юнис много лет назад. Он сказал, что это дало ему определенную перспективу.

- Кану там?

- Да, - ответил он после минутного молчания. - Рад тебя слышать, Гома. Есть какие-нибудь новости о Ниссе?

Голос Кану звучал более настороженно и сосредоточенно, чем когда она впервые встретила его на выступе. - Доктор Андиса делает все, что в ее силах, - ответила Гома, обрадованная тем, что слышит его голос. - Нам нужно поддерживать ее в стабильном состоянии, пока мы не сможем доставить ее на борт "Травертина". На большом корабле у нас гораздо лучшее медицинское оборудование.

- Рад слышать вас, Гома. Было бы неправильно сказать, что я горжусь вами? Мы, Экинья, совершили несколько хороших и плохих поступков. Но мне кажется, я знаю, на чьей вы стороне.

Его слова согрели ее. - И вы тоже, дядя.

- Я не уверен, что звучит менее официально - дядя или Кану. Никто никогда раньше не называл меня дядей.

- Говорят, вы были дипломатом.

- Один раз. В другой жизни. И жителем моря. На самом деле я занимался многими вещами, и не уверен, что был особенно хорош в чем-либо из них.

- Вы слишком строги к себе.

- О, я не так уверен. Чего именно я достиг? Я предал свое правительство, подвел своих друзей, ввел в заблуждение Ниссу - и все это ради достижения целей машин на Марсе, которых я едва понимаю, не говоря уже о доверии? И хотя Свифту приходилось мириться с тем, что он был у меня в голове, не то чтобы я действительно был нужен ему для чего-то еще. Я просто был его средством передвижения, средством добраться до этого места.

- Свифт с вами?

- Стоит рядом с нами, протирает пенсне, стараясь не выглядеть обиженным. По крайней мере, один из нас все равно получил то, чего хотел, - встретился со своим творцом.

- Должно быть, за этим стояло нечто большее.

- Несколько возвышенных идей об углублении нашего понимания роли машины и органического мира - попытка найти стратегию взаимного сосуществования. Впрочем, это всего лишь слова. Между тем, наша маленькая прогулка стоила жизней и страданий, и мы ничуть не приблизились к лучшему пониманию Хранителей. На самом деле все гораздо хуже. Если бы мы не пришли сюда, ни одной из этих смертей не случилось бы.

- Если есть вина, которую нужно распределить, вы можете взять на себя только ее долю, - сказала Гома. - Никто из нас не является невинной стороной.

- За исключением, возможно, вас.

- Вы недооцениваете меня. Я бы перелезла через гору человеческих костей, чтобы найти танторов.

- Даже несмотря на то, что это была не та встреча, на которую вы надеялись?

- Это было только начало. Мы с Ру тратили наши жизни на то, чтобы составить график угасания танторов - снижения их когнитивного уровня. Мы никогда не надеялись столкнуться с самоподдерживающейся колонией танторов, не говоря уже о Восставших. Но да, все пошло наперекосяк. Гребаная человеческая глупость. Страх и невежество. Как будто худшей вещью в мире было бы поделиться этим с другим разумом.

- Люди и слоны. Люди и роботы.

- Может быть, нам просто следует позволить слонам и роботам жить долго и счастливо, - сказала Гома. - Они казались достаточно счастливыми, чтобы принять Юнис на ее собственных условиях.

- Не может быть, чтобы все было так безнадежно, - ответил Кану со смесью усталости и убежденности. - Я поставил на карту свою жизнь, чтобы стать посредником в установлении мира между людьми и Эволюариумом. Я достаточно стар и глуп, чтобы обманывать себя, что все еще есть шанс достичь этого. Скажите мне, вы не отказались от Восставших?

- Их осталось не так уж много.

- Насколько понимаю, на Орисоне их несколько, и вскоре у вас тоже будет возможность поближе познакомиться с Гектором. Я был послом у машин, Гома. Это было достаточно странно! Теперь Восставшим нужно будет отправить к нам посла.

- Возможно, их потребуется немного убедить. Земля - не совсем их дом.

- Марс тоже не был моим, но я нашел там друзей.

- Как Гектор? - спросила она.

- Насколько нам известно, никаких физических проблем нет. Но потеря Дакоты сильно ударила по нему.

- Жаль, что я не могу поговорить с ним сейчас. Вы в состоянии общаться?

- У наших костюмов есть связь, но она неуклюжая. Хотите, я передам ваше сообщение, какую бы пользу оно ни принесло?

- Скажите ему, что его ценят. Скажите ему, что нам с Ру не терпится услышать, что он нам скажет.

- Так и сделаю. Не хотите сейчас поговорить с Юнис?

- Конечно.

Естественно, она все это время подслушивала. - Гома. Хорошо, что ты нас помнишь.

- Как будто я могла забыть.

- Ты молодчина. Кану прав. Гордость за другого человека - это странное чувство для меня - обычно это разочарование, горечь, гнев. Через некоторое время к этому привыкаешь - начинаешь чувствовать, что это нормальное положение дел. Но посмотри на себя - ты втихаря порадовала старую женщину.

- Я сделала это не поэтому.

- Тогда тем больше причин аплодировать твоим действиям. Тебе пришлось многое пережить, Гома, но ты нас не разочаровала.

- Нас?

- Твоих прославленных предков. Если я не могу говорить за них, то кто может?

- Полагаю, вы правы.

- Не всегда. Но в данном случае - да. Очень даже. Ты говоришь, состояние Ниссы стабильно?

Она бы с радостью рассказала Юнис, что она на самом деле думает о шансах Ниссы, но не тогда, когда Кану все еще был частью разговора. - Мона делает все, что в ее силах.

- Да. Должна сказать, это явное улучшение по сравнению с вашим предыдущим врачом. Мне гораздо больше нравятся ее манеры обращения с больными.

Когда разговор с Гомой закончился, Свифт все еще был там, небрежно прислонившись к задней стенке полки. Он был единственным из них, кто не был одет в скафандр, его ноги в чулках были закинуты друг на друга, пенсне сидело на кончике носа, и он разглядывал Кану с некоторым временным интересом, как будто тот был новым видом морских существ, обнаруженным во время какой-нибудь морской экспедиции.

- Ты действительно думаешь, что я использую тебя так поверхностно? - Свифт выгнул бровь, приглашая к ответу.

Кану ответил вполголоса, избавив своих спутников от этого обмена репликами. - Когда настал момент, тебе не терпелось показать свое истинное лицо. Ты встал на сторону этой другой машины - взял события в свои руки.

- Только потому, что думал о наилучших интересах друга, Кану. Нужно ли мне вдаваться в подробности?

- Уверен, что нужно.

- Я вмешался, когда ты попытался покончить с собой на "Ледоколе". Я сделал это, потому что наши судьбы-близнецы были переплетены - если ты умрешь, умру и я. Но я сделал это еще и потому, что ты мой друг, и я верил, что ситуация не так безнадежна, как тебе казалось. В конце концов, к тому времени я уже установил свой образ внутри "Ледокола". Я знал, что есть слабый шанс на вмешательство, хотя и при обстоятельствах, которые я еще не предвидел. Но я тоже допустил ошибку. Я отказал тебе в свободе воли, которая, как я всегда обещал, будет твоей. И когда ты заставил меня пообещать, что я больше не буду предпринимать подобных действий, я сдержал эту клятву. Скрупулезно. Даже когда это противоречило всем здравым инстинктам в моей голове. Я имею в виду твою голову.

- Это не смешно, Свифт.

- Этому не суждено было случиться. Я хочу сказать, что не мешал тебе идти к Посейдону. У нас была возможность измениться, и только жизни Восставших усложнили эту картину. Для меня они были отвлекающим маневром, досадной помехой. Статистический шум, мешающий моим - как ты их назвал? Возвышенным идеям?

- Восставшие - это живые существа. Как люди.

- Я пришел сюда, чтобы познать разум машин, а не млекопитающих.

- У тебя все еще был стимул продолжать в том же духе. Это была твоя возможность испытать Ужас, прикоснуться к сознанию М-строителей. В этом всегда было что-то для тебя.

- Вместе с отличным шансом умереть. Я бы гораздо скорее отказался от экспедиции, сотрудничал с Гомой и организовал экспедицию на наших собственных условиях, а не на условиях Восставших или Хранителей. Однако этот вопрос спорный. Разве я нарушил свою клятву?

- Нет, - признался Кану с некоторой угрюмостью.

- Когда все было поставлено на карту, когда мой самый старый друг-человек собирался броситься в огонь ради каких-то слонов? Неужели я хотя бы немного склонил чашу весов в пользу его свободной воли?

- Нет, - снова сказал Кану.

- Громче. Мне нужно это услышать.

- Нет. Ты этого не сделал. Ты сдержал свою клятву.

- Ну что ж, - сказал Свифт. - Теперь, когда эта неприятность позади, давайте обсудим основную причину твоего нынешнего недомогания.

- Мое недомогание?

- Я говорю не о твоем нынешнем душевном расстройстве, вызванном неопределенностью, связанной с состоянием Ниссы. Этого следовало ожидать, и, как и ты, я горячо надеюсь, что она пройдет через это испытание невредимой. Меня беспокоит нечто большее - что Ужас нанес зияющую рану твоей психике, которую с трудом могут залечить время и терпение.

- Ты был в моей голове, когда мы почувствовали Ужас, Свифт. Ты тоже получил дозу этого. Не убеждай меня в обратном.

- Да, и этот опыт был во всех отношениях таким бодрящим, как я и ожидал. Холодный, жесткий порыв реальности. - Свифт подпрыгнул к краю канавки с леденящим душу безразличием к обрыву за пределами его пальцев. - Что может быть холоднее, чем когда тебя заставляют почувствовать полную тщетность существования? Знать, что ни в чем не только нет смысла, но и никогда не может быть? Что сама жизнь полностью лишена цели? Что ничего не запомнится? Что, несмотря на наши самые грандиозные усилия, наши самые смелые устремления, ничто не может быть сохранено и никогда не будет сохранено? Что самые добрые поступки обречены быть забытыми, как и самые жестокие? Вся любовь, вся ненависть стерты из записей? Да, что может быть хуже этого?

- Это ты мне скажи.

- Ничего. Вообще ничего во всем творении. И если смерть беспокоит меня - а я рад сказать, что она, безусловно, беспокоит, - то мысль о том, что о ней даже не вспомнят, что она не оставит даже мельчайшей квантовой пульсации на волне грядущей флуктуации вакуума... что ж, это гораздо больше, чем просто беспокойство. Мы живем своими поступками, независимо от того, являемся ли мы машинами, людьми или слонами. И если наши поступки бессмысленны и забыты, то кем это делает нас?

- Ничем, - ответил Кану настолько яростно, что произнес это слово вслух. - Бессмысленными взаимодействиями между материей и энергией, обреченными на стирание. Вот в чем суть, Свифт. Что в этом нет никакого смысла. Что мы ничего не значим.

- Нет, - ответил Свифт с соответствующей силой. - Мы действительно важны. Эта истина не лишает нас смысла - она возвращает его нам. Это освобождает нас от бремени потомства, от бремени самообмана, что у наших поступков есть какой-то шанс пережить вечность. Если мы сейчас добры друг к другу, то это не потому, что надеемся, что нас хорошо запомнят, что нас похвалят в каком-то замечательном отчете о событиях. Это не потому, что мы хотим быть вознагражденными за наше поведение или чтобы нами восхищались за те замечательные вещи, которые мы совершили за время нашего недолгого существования. С точностью до наоборот! Теперь, когда мы знаем, что на это нет никаких шансов, наши поступки не имеют более высокого значения, чем контекст момента, в который они происходят. Один достойный поступок, один добрый жест, совершенный без мысли о вознаграждении или воспоминании, совершенный с полным и несомненным знанием того, что это будет забыто, что иначе и быть не может - этот единственный поступок опровергает все послание М-строителей. Они были неправы! Нет никакого ужаса, только просветление! Только освобождение! И мы будем продолжать опровергать их послание каждым благородным поступком, каждой достойной мыслью, каждой человеческой добротой - до того момента, пока вакуум не лопнет.

- Просто причудливая речь, Свифт. Вот и все, что в ней есть.

- Это больше, чем речь, Кану. Жизнеспособная моральная стратегия для отрицания нигилизма М-строителей. Это выбор. Вопрос свободной воли. Выбираешь ли ты это или отвергаешь?

- Ты - машина, - сказал он. - Как ты вообще мог понять?

- Я был машиной, - ответил Свифт. - Однажды. Но потом я слишком долго провел в обществе живых.

- Сюда, - резко сказала Юнис.

Кану обернулся. Он был так поглощен своим разговором со Свифтом, что не заметил, что Ру больше не стоит. Он откинулся на заднюю часть выступа и лежал на боку. Это не была поза человека, который осторожно сел с намерением закрыть глаза или сберечь энергию. Тот же взгляд сказал ему, что не светился ни один из индикаторов статуса костюма Ру.

Юнис быстро оказалась рядом с ним, приняв более естественное положение: она прислонилась спиной к задней части выступа, вытянув ноги перед собой.

- Что это? - спросил Кану.

- Не думаю, что это из-за сотрясения мозга - он был в достаточно ясном сознании, когда позвонила Гома. Тот удар, который он получил, спускаясь сюда, должно быть, нанес больше вреда его костюму, чем мы предполагали. Произошел внезапный системный сбой.

- Он ничего не сказал.

- Он не мог быть особо предупрежден. Подожди секунду. - Юнис повторяла упражнение, которое она уже проделала с Ниссой, открывая люки в нагрудном ранце, щурясь сквозь свой собственный лицевой щиток со стальной сосредоточенностью, не желая упустить ни одной детали.

- У нас все еще есть кислород и энергия, - сказал Кану.

- Это ему не поможет. Где-то глубоко в пакете произошел системный сбой, возможно, и здесь произошла вторичная утечка. Должно быть, она открылась при снижении давления окружающей среды. Он в беде, Кану. Подключение большего количества воздуха и электроэнергии не поможет - неисправность слишком обширна. Вы видели, как он упал?

- Нет.

- Я видела его несколько минут назад, и он все еще стоял, так что пробыл в таком состоянии недолго. Если мы сможем восстановить подачу воздуха и тепло, у него будет по крайней мере такой же шанс, как у Ниссы.

- Вы только что сказали, что мы не сможем сделать это.

- Да, не дополнительными припасами. - Юнис остановилась, отвернувшись от распростертого тела. - Есть более простой способ. Это обеспечит ему полностью функционирующую систему жизнеобеспечения до конца путешествия.

- Не понимаю.

- Передаем ему мой нагрудный ранец. Следите за тем, что я делаю, очень внимательно - вам нужно будет точно повторить эти шаги, когда вы подключите мой ранец вместо его.

На мгновение он не совсем понял, что она предлагает. Эти слова - да. Подразумевается, что нет. Но потом правда этого прояснилась с какой-то болезненной ясностью. - Нет, Юнис, - сказал он, чувствуя головокружение. - Все будет совсем не так, как должно было случиться. Мой костюм...

- Дизайн не такой, как у него. Мой, каким бы устаревшим дерьмом он ни был, идеально подходит. Ваш нагрудный ранец не будет соединяться с его разъемами, а мой будет. Смотрите. - Она провела пальцами по краю ранца, где разъемы энергопитания и давления соединялись с остальной частью костюма. - Первичное и вторичное подключения. Они должны быть плотными, иначе воздух внутри него выйдет, как только я достану ранец. Вы меня понимаете?

- Нет, прекратите. Нам нужно все хорошенько обдумать.

- Поверьте мне, Кану, единственное, чего не нужно делать в чрезвычайных ситуациях, - это тщательно все обдумывать. Обдумав все хорошенько, вы получите надгробный камень и красивую эпитафию. Скажут, что он все тщательно обдумал, и посмотрите, чем это для него обернулось. А теперь глядите!

Он протянул руку, пытаясь оторвать ее руки от нагрудного ранца. - Нет. Не жизнь за жизнь.

- Вы думаете, Ру заслуживает смерти?

- Никто из нас не заслуживает смерти! Ни он, ни вы!

- Потому что я Экинья?

- Потому что я не позволю вам отдать свою жизнь за него! Насколько нам известно, у него уже нет никакой надежды на выздоровление!

- А у Ниссы - есть? Мы дали ей шанс, Кану - почему не Ру?

- Никто не должен был умирать, чтобы Нисса получила свой шанс.

- Ру не попал бы в эту переделку, если бы не спустился за вами. - С силой, которая удивила его - намного превосходящей то, на что, казалось, была способна эта маленькая костлявая женщина, - Юнис снова взялась за разъемы нагрудного ранца. - Я знаю, вы не хотите видеть смерть, Кану. Я знаю, что вы не ставите мою жизнь выше его. Вы хороший человек, и я понимаю ваше нежелание. Но я не буду сидеть сложа руки и ничего не делать, а вы собираетесь мне помочь.

- Я не могу.

- Вы поймете. Свифт? Заставь его. Сделай для меня одну вещь. И слушай.

Он снова попытался бороться с ней, даже когда часть его поддалась логике ее самопожертвования, в то время как другая часть смирилась с тем, что она всегда найдет способ стать сильнее, если от этого будет зависеть момент. Но потом его собственные силы иссякли. Кану почувствовал, что откидывается назад, как будто каждому мускулу в его теле была дана немедленная и обязательная команда расслабиться.

Он уставился на фигуру, которая стояла и наблюдала за происходящим, заложив руки за спину, с выражением наблюдательности, но озабоченности на лице.

- Свифт!

- У меня нет выбора, Кану. Она сделала меня тем, кто я есть. Я вряд ли могу отказать в простой просьбе своему создателю.

После этого он мог только свидетельствовать.

- Соединения герметичны, - сказала Юнис. - Сейчас я снимаю модуль. - Она сняла пристегнутое устройство с груди Ру, обнажив покрытые золотом и хромом интерфейсы и разъемы в тех местах, где оно соединялось с ее костюмом. - Теперь мой. Это самая неловкая часть - обычно они не предполагают, что вы будете делать это, все еще находясь внутри скафандра.

- На это есть причина, - сказал Кану. Он не мог вмешиваться, но все еще мог говорить.

- Да. - Но в ее ответе была печаль, а не пренебрежение, которого Кану мог бы ожидать. - Я не знаю, сколько у меня будет времени. Это будет зависеть от герметичности уплотнений. Если смогу сохранить сознание и ловкость, то сделаю все возможное, чтобы снова подключить устройство к Ру, но если я не смогу, вам придется сделать это - это ясно?

- Вы просите от нас невозможного.

- Нет, я прошу вас спасти чью-то жизнь. Моя уже закончится, если не считать криков. Это не моральная головоломка. Я избавляю вас от этого.

- Будьте вы прокляты. И будь ты проклят, Свифт, за то, что не подыгрываешь мне.

Кану все еще был не в состоянии делать больше, чем говорить и наблюдать, его собственное тело отказывалось реагировать на двигательные команды.

- Не вините его за преданность, - сказала Юнис. - Два вида машин вступают в сговор, чтобы спасти человеческую жизнь.

- Теперь вы не машина.

- Нет, но давайте посмотрим правде в глаза, я также не одна из вас. А что касается нашего общего друга Свифта - он сам по себе является таксономической головной болью. Какая из нас получилась красивая пара, а? О... - Она внезапно замолчала. - Это сложнее, чем я ожидала. Я не могу дотянуться пальцами до этих выключателей, но устройство не снимется, пока они не будут закрыты.

- Нет. Я знаю, о чем вы собираетесь спросить, и нет.

- Вы ошибаетесь. Мне даже не нужно спрашивать. Свифт, помоги мне с этими застежками.

- Не делай этого, - сказал Кану.

Свифт подошел к двум Экинья и сидящей фигуре Ру. - Я должен, Кану. Или, скорее, мы должны это сделать. Разве ты не видишь? Я пришел, чтобы встретиться с Юнис, познать разум той, кто дал жизнь и форму Эволюариуму. Ее просьба проста, и с моей стороны было бы совершенно неправильно отказать ей.

Образ Свифта слился с Кану, и Кану обнаружил, что движется. С обдуманностью, спокойствием и абсолютным отсутствием воли его руки потянулись к сложным, безотказным застежкам нагрудного ранца Юнис. Он пытался сопротивляться - пытался генерировать нервные сигналы, которые отменили бы эти двигательные инструкции, которыми теперь управлял Свифт, но усилия были бесполезны. Его пальцы нащупали выключатели, до которых Юнис не смогла дотянуться.

- Не сопротивляйтесь этому, Кану, - беззлобно сказала Юнис. - Вы ни в чем не виноваты.

- Скажите ему, чтобы он остановился!

- И не вините Свифта тоже. Свифт делает только то, что, по его мнению, правильно.

Холодный серый газ вырвался из ее нагрудного ранца. Руки Кану закончили свою работу с запорными клапанами и обхватили ранец с обеих сторон. Он медленно снял его со скафандра Юнис, обнажив соответствующее расположение интерфейсов.

Распыление газа прекратилось. Ничего не вылетало из ее костюма, ничего не доставалось из ранца.

Юнис все еще реагировала - в скафандре и пространстве ее шлема все еще был воздух, и ее канал связи функционировал независимо от основного питания скафандра.

- Хорошо. У вас все хорошо получается - у вас обоих. Теперь прикрепите его к костюму Ру. Чем быстрее, тем лучше.

Свифт заставил Кану перейти к другой сидящей фигуре. Но между одним мгновением и следующим контроль Свифта над ним пропал.

- Ты должен сделать это, друг мой.

- А если я попытаюсь снова надеть ранец на Юнис?

- Мы оба будем драться с тобой. Спаси Ру, Кану. Теперь его жизнь в твоих руках.

Он знал, с огромной и сокрушительной неизбежностью, что сейчас перед ним открыт только один путь действий. Он закрепил неповрежденный нагрудный ранец на скафандре Ру. Юнис опустилась рядом с ним на колени, и они вдвоем открыли все необходимые разъемы.

В течение нескольких секунд в его костюме ничего не менялось. Затем на его запястьях и на самом модуле замигали индикаторы состояния. Костюм, казалось, слегка раздувался, придавая жесткость его фигуре.

- У него снова повышенное давление, - сказала Юнис. - Мы немного увеличим подачу. То же самое и с питанием. Он, должно быть, промерз до костей. - Юнис отрегулировала параметры жизнеобеспечения Ру, используя как элементы управления нагрудным ранцем, так и функции запястья, а затем встала, кряхтя от усилий. - Этого хватит. Через тридцать минут вернитесь к настройкам по умолчанию - используйте эти элементы управления.

Кану изучал бесчувственное лицо Ру через свой визор. Пока никаких радикальных изменений не произошло, но так быстро они были маловероятны. Он должен был верить, что они вовремя помогли ему.

- Как вы думаете, что у него получится? - спросил Кану.

- На коленях богов. Гома упомянула мне кое-что - о состоянии Ру, вызванном отравлением кислородом, - которое может усложнить ситуацию, а может и не усложнить. Но мы сделали все, что могли. - Юнис, как он заметил, дышала тяжелее обычного в промежутках между своими высказываниями. - Мне он показался сильным. Он мне нравился.

- Вы бы сделали это для любого из нас.

- Возможно. Но, по крайней мере, с Ру у меня был счет, который нужно было уладить. Вы позаботитесь о нем, пока не доберетесь до корабля, Кану? Скоро вы будете единственным из нас, кто останется на ногах.

- Должно же быть что-то, что я могу сделать для вас. Запасы кислорода - разве мы не можем подключить их напрямую?

- Вы найдете мне мастерскую по изготовлению инструментов, и я внесу необходимые изменения.

- Я бы хотел...

Она все еще стояла, но усилие - особенно в условиях гравитации Посейдона - должно быть, сказывалось, и ее колени начали подгибаться. Она позволила себе положить руку на плечо Кану. - Вы бы хотели, чтобы все было не так, как сейчас. Этот припев стар как мир. Я прожила долгую и странную жизнь, Кану, и я испытывала это чувство несколько раз. Как правило, лучше всего смириться с тем, что все именно так плохо, как кажется. По крайней мере, так вы будете знать, что пришло время начать прокладывать себе путь наружу. - Она закашлялась, и когда к ней вернулся голос, он был слабее, чем раньше. - Но сейчас никаких раскопок. Во всяком случае, не для меня. И знаете что? Все было не так уж плохо. Я должна снова стать человеком. Я должна была быть живой, с головой, полной воспоминаний, которые, казалось, принадлежали мне.

- Неужели они?

- Один или два раза. Достаточно, чтобы все это стоило того. - Она пошатнулась, но удержалась на ногах. - О. Думаю, сейчас мне нужно присесть. Помогите мне взобраться на выступ. Я свешу ноги с края.

- Я не хочу, чтобы вы падали.

- Я не планирую этого делать. Я просто хочу увидеть восход солнца.

Было все еще темно. С такой скоростью, с какой отказывали системы ее скафандра, для Юнис Экинья не было бы восхода солнца. Но он не мог отказать ей в последней просьбе. Кану подвел ее к выступу, взял за руку, когда она села на край.

- Я могу что-нибудь еще сделать для вас?

- Да, - ответила она после некоторого молчания. - Они захотят забрать меня обратно на Землю, обратно в Африку. Полагаю, они могут заполучить часть меня. Но все остальное принадлежит Орисону, вместе с Восставшими.

- Я позабочусь, чтобы это произошло.

Кану почувствовал чье-то присутствие, маячившее у него за спиной. Он огляделся по сторонам, ожидая, что все произойдет быстро. Но это был Ру, упиравшийся руками в колени, но в стоячем положении.

- Я потерял сознание, - сказал он. - Наверное, с моим костюмом все-таки что-то не так. Но сейчас я чувствую себя прекрасно. Что с ней такое?

- Посмотри на свой нагрудный ранец, - тихо сказал Кану.

Ру, должно быть, не замечал этого до этого момента. Он провел рукой по чистой поверхности отстегнутого, неповрежденного устройства. - Подожди... - начал он. И тут его взгляд, должно быть, упал на сломанный модуль, все еще лежащий внизу там, где они его оставили.

- Это ее, то, что на тебе, - сказал Кану. - Она хотела, чтобы это досталось тебе.

- А как насчет Юнис?

- Думаю, нам следует посидеть с ней, - сказал он. - Только на некоторое время.