Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Кану вернулся к двум выжившим Восставшим, которые все еще лежали в своих гамаках. - Вам следует подготовиться, - сказал он им. - Думаю, будет встряска, но ничего хуже того, через что мы уже прошли. Как вы справляетесь с гравитацией? Как думаете, сможете это вынести?

- Полагаю, что гравитация, возможно, наименьшая из наших проблем, Кану. Я содрогаюсь, представляя глубину воды под нами, что она может поглотить половину ширины этого колеса. Ты это видел?

- Да. Это великолепно. И унизительно. Кто бы это ни сделал, у него не было недостатка в уверенности.

- Да, не думаю, что это были они. Я видела кое-что из этого через окно. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня было время узнать это получше - время изучить эти письмена. Знаешь, Кану, что самое странное?

- Честно говоря, все это странно.

- Тогда давай поговорим о деталях. Сколько я себя помню, я ничего так сильно не хотела, как оказаться здесь, внутри тайн Посейдона. Внутри сторожевых лун, еще раз пережив Ужас, я была достаточно близко, чтобы увидеть колеса, достаточно близко, чтобы понять их самой. И все же теперь, когда я здесь, понимаю, что никакого понимания быть не может. По крайней мере, для меня. Я собираю информацию, но никогда не была предназначена для того, чтобы быть чем-то большим, чем записывающим инструментом, каналом для передачи наблюдений в умы Хранителей. Я - их глаза, ветвь их разветвленной нервной системы - не более того.

Кану в очередной раз поразился выпуклости ее лба, сдерживающего силу ее разума, как стена плотины.

- Думаю, ты недооцениваешь себя, Дакота.

- Думаю, они сказали бы, что я их подвела. Я могла бы сказать, что сама себя подвела.

- Нет, - сказал Кану. - Пока нет.

- Ты должен презирать меня, зная, что я приказала сделать. Но пока есть время, я хотела бы освободить Мемфиса от любого соучастия в моих действиях. Если представится такая возможность, я бы попросила вас представить эту информацию своим собратьям - другим людям. Если они снова найдут "Занзибар", Мемфис не должен быть обвинен в смерти Друзей.

Кану сформулировал свой вопрос так мягко, как только смог. - Потому что он всего лишь выполнял приказы?

- Потому что смертей не было. Я обманула вас. Сотня хладных трупов. У них уже давно не было никаких шансов на возрождение. Я приказала Мемфису использовать только тех, кто больше никогда не сможет жить.

Кану медленно кивнул - у него не было возможности подтвердить это утверждение, но оно не показалось ему ложью. Она продолжала ценить и уважать своих Друзей задолго до его приезда, и он верил, что она испытывала искреннее раскаяние по отношению к людям, погибшим во время смутного времени.

- А если бы еще сотне пришлось умереть?

- Я верила, что моя точка зрения будет адекватно высказана этой первой сотней.

Он улыбнулся. - Так и было.

- Что стало со мной, Кану, если я привела нас в это место?

- Тебе не за что себя винить.

- Я сделала сомнительный выбор.

- Как и все мы. - Он стиснул зубы, стараясь выглядеть уверенным перед лицом неустрашимых противников - один из старейших приемов в книге дипломатии. Внутри него все еще была пустота - потребуется больше, чем несколько часов его жизни, чтобы затмить эту тьму. Но, как к новому жесткому скафандру, поначалу громоздкому, он начинал привыкать к ее присутствию. - Очень скоро мы войдем в воду. Скорее всего, корабль не в лучшей форме, но мы сделаем все возможное, чтобы сохранить его в целости.

- Мы всегда делаем все, что в наших силах.

Удар был сильным, но, возможно, не таким сильным, как он опасался. После первоначального толчка инерция "Ноя" понесла его по воде, он всплыл вверх, а затем выровнялся. Вода шипела там, где касалась все еще горячего корпуса, и разлеталась веером брызг по обе стороны. А потом они отдыхали, почти не раскачиваясь из стороны в сторону, пока спускаемый аппарат плавал. Дакота и Гектор начали выбираться из своих гамаков, сначала Гектор затруднялся, но затем, казалось, обрел часть своих прежних сил.

Кану вышел вперед. Нисса уже вскочила со своего места.

- Что ж, мы упали, - сказала она. - Сильнее, чем я ожидала, когда на нас обрушилась эта ударная волна.

- Мы целы и невредимы. Как там корабль?

- Я бы не стала ставить на это свою жизнь - или твою. Если корпус поврежден так сильно, как он думает, мы можем недолго продержаться на плаву.

Кану наклонился, чтобы получше разглядеть что-нибудь в окне. - Ты молодчина. Трудно сказать, но не думаю, что мы можем находиться дальше чем в пяти километрах от этого колеса. Мы должны быть в состоянии пересечь остаток, а затем найти способ разбить лагерь на колесе.

- Надеюсь, они взяли с собой какое-нибудь альпинистское снаряжение.

- Мы справимся, - сказал он.

Но более простая истина заключалась в том, что он мог придумать лучшие способы умереть, чем утонуть с тонущим кораблем. Смерть в открытой воде вряд ли была лучше, но если бы до этого дошло, по крайней мере, выбор был бы за ним. Он знал, что у них нет никакой надежды на колесо, по крайней мере, теперь, когда его размеры стали столь очевидны. И хотя от волн до ближайшей канавки могло быть совсем недалеко - вероятно, всего несколько метров, - какая польза была от этого слону?

Они умрут, все до единого. Но, по крайней мере, они будут двигаться.

- Вот и все, - сказала Нисса, кивая на горизонт. - Мы определенно кренимся вправо. "Ной" погружается.

- Пора идти.

Дакота показала ему набор бортового оборудования. Он был хорошо укомплектован, смесь старого и нового - предметы, которые, должно быть, поступили из Крусибла и другие, изготовленные совсем недавно, специально для удобства танторов. У них были дополнительные запасы кислорода, фляги с водой, тюки со спрессованным пищевым концентратом. Они решили опорожнить некоторые емкости, чтобы они могли служить вспомогательными средствами для повышения плавучести. Тем временем Нисса и Кану застегнули шлемы на шейных кольцах, но оставили открытыми внешние воздушные клапаны, чтобы пока не зависеть от воздуха в скафандрах. Это были простые скафандры с фиксированным запасом воздуха не более чем на двадцать часов, и чем меньше они использовали этого воздуха сейчас, тем лучше. Они взяли с собой столько оборудования и припасов, сколько смогли.

Периодически Нисса наклонялась, чтобы проверить угол наклона горизонта, но Кану, не глядя, мог сказать, что они набирают больше воды. Передвигаться при силе тяжести в полтора раза выше, чем обычная, становилось все труднее, а наклон пола становился все более крутым. Кану подошел к боковому шлюзу и вручную включил его, выравнивая давление и позволив атмосфере Посейдона хлынуть в аппарат.

Он глубоко вздохнул. Воздух был теплый, как в духовке, даже после того, как прошел через впускной клапан скафандра. Парциального давления кислорода было достаточно, чтобы поддерживать в них жизнь, хотя это было бы похоже на дыхание на высоте. Если в воздухе и были организмы или токсины, его скафандр их еще не обнаружил. В любом случае, он сомневался, что они были его самой насущной заботой.

Он открыл как внутреннюю, так и внешнюю двери воздушного шлюза. Они смотрели поверх крыла, которое уже погружалось в море. Солнце отражалось от него яркой дугой. Вода начала перехлестывать через его самый дальний край.

- Нам нужны плоты, - сказал Кану. - Они во внешнем отсеке, сразу за крылом. Он еще не под водой, но как только это произойдет, нам может оказаться трудно открыть его под давлением моря. Я сейчас пойду наружу.

- Береги себя, - сказала Нисса.

Он улыбнулся ей в ответ. - Когда-то я был водяным.

В его шлеме становилось тепло - все равно что вдыхать горячий отработанный воздух изо рта великана. Цикл охлаждения не будет работать должным образом до тех пор, пока в скафандре не закончится собственный запас воздуха, а он пока не хотел брать на себя обязательства по этому поводу. Снаружи температура была чуть выше пятидесяти градусов. Организмы, которые плавали по океану, огромные зеленые плоты из биомассы, функционировали вблизи верхнего температурного предела для многоклеточных форм жизни.

Теперь он был на крыле. Он подошел к краю, осторожно ступая по скользкой верхней поверхности, и принял сидячее положение, опустив ноги в ботинках в воду. Он закрыл впускной клапан и скользнул вниз. Вода сомкнулась над ним в одно мгновение. Сети солнечного света колебались над головой. Он всплыл на поверхность и обнаружил, что может плавать, поскольку костюм обеспечивал достаточную плавучесть.

По крайней мере, волны были мягкими. Он подплыл к грузовому отсеку, большая часть двери которого все еще была над водой. Рядом с дверью находилась откидная панель с потертой надписью по трафарету на суахили и китайском языках. Кану прочитал достаточно, чтобы идентифицировать панель как открывающуюся рукой. Он просунул пальцы в перчатках в щель вокруг панели и попытался отодвинуть ее.

Она не двигалась.

Кану пробовал снова и снова, но ему не за что было ухватиться, а кончики пальцев отказывались держаться за гладкий, блестящий материал. Он быстро почувствовал, что его усилия тщетны. Нисса стояла на крыле, наклонившись вперед и положив руки на колени, чтобы наблюдать. Ее голос прогремел через усилитель в кольце на шее. - Что случилось?

- Не срабатывает. Должно быть, получила какие-то повреждения при входе.

- Свифт может помочь?

- Я думаю, мы бы уже услышали, если бы он мог.

Посадочный модуль накренился, его наклон с каждым мгновением увеличивался на несколько градусов. Они стабилизировалась, но внезапная перемена чуть не заставила Ниссу упасть.

- Что-то просто поспешно затопило.

- Выводи Восставших, - крикнул Кану. - Как только наступит момент, все может произойти быстро.

- А как насчет плотов?

- Не думаю, что у нас будут плоты. Не сегодня.

Ни Дакота, ни Гектор не хотели бросать мертвого Лукаса, но когда посадочный модуль снова накренился, страх пересилил их нежелание. Они, шаркая, вышли на крыло, отяжелевшие под грузом снаряжения, и каждый шаг, казалось, отдавался сквозь обшивку корабля в воду, в которой плавал Кану. Он уговаривал Ниссу присоединиться к нему, опасаясь, что "Ной" вот-вот перевернется с ног на голову без предупреждения. Она придержала маску для безопасности и плюхнулась в воду. Он протянул руку, но Нисса была достаточно сильна, чтобы самостоятельно плыть по воде.

Восставшие были одеты в свои аварийные скафандры. Они были сделаны из гибкой серой ткани с гармошечными соединениями конечностей, шлемы с круглыми глазами были похожи по дизайну на тот, который уже использовала Дакота. В ограниченном пространстве шаттла такие костюмы было проще и быстрее надеть, но, на взгляд Кану, они выглядели самодельными, как что-то сшитое заключенными при попытке к бегству.

Для Восставших не существовало изящного способа войти в море. Они оттолкнулись от крыла, сделав два похожих на взрыв бомбы всплеска, прежде чем всплыть на поверхность, их бронированные хоботы устремились в небо в чистом рефлексе погружения.

Голос Дакоты прогремел из-под белой маски ее шлема. Ему не составило труда отличить двух танторов друг от друга, поскольку различия в их размерах и форме тела все еще были очевидны, несмотря на костюмы.

- В чем трудность, Кану?

- Мы не можем воспользоваться плотами - дверь заклинило. Нам придется добираться до колеса вплавь. Мы можем это сделать, не так ли? Это не слишком далеко.

- В скафандрах? - спросила Нисса.

- Лучше в них, чем снаружи - мы бы сварились заживо в этих водах. - Он оглянулся на плывущий корабль, который теперь сильно кренился набок. - Что бы мы ни делали, не думаю, что оставаться рядом с "Ноем" - это хорошая идея.

По крайней мере, не было ни ветра, ни океанского течения, и не было сомнений в направлении, в котором им нужно было плыть. Обод колеса был единственным ориентиром, который можно было увидеть в любом направлении. Небо было безоблачным. Даже когда волны поднимались достаточно высоко, чтобы скрыть его основание, они всегда могли видеть вздымающиеся бока колеса.

Они выплыли из посадочного модуля, двое людей задавали темп, двое Восставших следовали за ними. Поначалу двигаться было не слишком трудно. Кану то и дело оглядывался назад, чтобы убедиться, что Дакота и Гектор действительно все еще с ними. Он слышал регулярное пыхтение систем жизнеобеспечения их скафандров - с кислородными баллонами, прикрепленными по обе стороны от них, как корзины, - но, кроме этого, они почти не производили шума, поскольку вся работа по плаванию происходила под поверхностью. Ему показалось глубоко абсурдным, что слоны могут быть такими приспособленными к воде, но тому были доказательства. Не то чтобы это было легко для них, потому что они чувствовали притяжение гравитации так же уверенно, как и на суше, и чтобы двигать этими мышцами и костями, требовалась работа.

Кану и Нисса плавали достаточно хорошо, но им нужно было двигать руками и ногами, чтобы хоть как-то продвинуться в направлении колеса. Какое-то время все было в порядке, но вскоре Кану почувствовал, что начинает перегреваться. Погруженные в воду костюмы с трудом сохраняли прохладу для своих владельцев. Кану обнаружил, что ему нужно сделать паузу, чтобы восстановить силы, и чтобы костюм снова остыл после его трудов. Он попытался найти положение, при котором как можно большая часть его рюкзака была бы защищена от воды, что давало бы радиаторам наилучшие шансы на работу. Он надеялся, что все важнейшие системы были водонепроницаемы.

- Оно так же далеко, как и всегда, - сказала Нисса, когда они остановились в четвертый раз.

Кану не мог не согласиться. Точно так же посадочный модуль теперь казался очень далеким, значит, они проделали какой-то путь. Пока они молчали, он наблюдал за "Ноем" с мучительной нерешительностью. Тот затонул не так глубоко, и угол его наклона, по-видимому, не ухудшился с тех пор, как они покинули его. Возможно, они совершили ужасный просчет, предоставив свои шансы морю. Смогут ли они вернуться? По его расчетам, это было лучше, чем их шансы добраться до все еще далекого колеса.

- Смотри, - сказала Нисса.

Она кивала в ответ на единственное, что было видно, кроме колеса и четырех пловцов.

Что-то забирало "Ноя".

Темная масса, серо-зеленая, глянцевито блестящая и покрытая чешуей, поднялась из воды и окружила спускаемый аппарат несколькими мускулистыми частями. С этого низкого, покачивающегося места он больше ничего не мог разглядеть. Возможно, это было к лучшему.

- Здесь не должно быть монстров, - сказал он, чувствуя странное спокойствие вопреки самому себе. - Здесь слишком тепло. Ничто многоклеточное не должно быть способно удерживать себя в целостности.

- Мы многоклеточные, - сказала Нисса, все еще наблюдая, как серо-зеленое существо утащило "Ноя" прочь из поля зрения.

- На данный момент.

- Это что, шутка?

- Не очень хорошая. Приношу свои извинения.

Кану предположил, что чудовище, должно быть, поднялось на поверхность с гораздо более прохладных глубин, расположенных на глубине нескольких километров, где, возможно, целая морская экология ждала своего часа, оставаясь неоткрытой. Возможно, время от времени обитатели этих холодных черных слоев обнаруживали какое-то возмущение поверхности, из-за которого путешествие в теплые слои стоило риска перегрева.

После этого не было смысла оглядываться назад. Они поплыли дальше, потому что поступить иначе означало оставить в своих мыслях место для размышлений о видении. Но плавание стоило Кану так много сил, что после того, как он заставил свои руки и ноги двигаться, у него больше ничего не осталось. Какое-то морское чудовище. Но он знавал морских чудовищ, и не все они были чудовищны.

Плыть. Продолжай плыть.

Перестань думать.

Колесо мерцало и колыхалось перед ним, как струйка дыма в термальном излучении. Линия воды подпрыгивала вверх-вниз по стеклу его лицевого щитка. Воздух над морем разрезал горизонт на ленты, окутывая его миражным теплом. У него все еще было головокружительное ощущение, что колесо движется.

- Я думаю... - начала Нисса.

- Не говори. Экономь свою энергию. Нам еще предстоит пройти долгий путь.

Вскоре им снова пришлось остановиться. Температура внутри его скафандра теперь была невыносимой, лицевая панель запотевала от его дыхания, как внутри душной теплицы. Он хотел снять шлем, избавиться от этого стекла, но воздух снаружи был не холоднее воды. Было непросто даже поддерживать правильный угол наклона в воде, чтобы его рюкзак не погрузился полностью.

- Кану, - наконец произнес чей-то голос.

- Свифт. Да.

- Ты должен сражаться, Кану. Сражайся, или я сделаю это за тебя. Это понятно?

- Я могу это сделать.

- Тогда сделай это. Я бы гораздо скорее избавил тебя от унижения быть марионеткой, потому что у тебя не хватает воли преодолеть собственную усталость.

- Пошел ты, Свифт.

- Хорошо. Гнев. Гнев - отличный признак. Теперь направь часть этого гнева в свои руки и ноги.

Он так и сделал, на какое-то время. Он покажет Свифту, что у него все еще есть решимость двигаться вперед, преодолевать боль и усталость. Но усилие было временным, и к концу его костюм превратился в раскаленную печь, его собственный пот щипал глаза, дыхание было прерывистым.

- Кану!

- Мне жаль, Свифт. Мне нужно отдохнуть.

Была интерлюдия, сон о прохладе, а потом он проснулся. Ему все еще было жарко, он все еще был истощен, но теперь он был не в воде. Он остановился отдохнуть на теплой, сухой поверхности, похожей на обожженный солнцем валун. Он снял шлем, но все еще держал его в одной руке, даже когда лежал, растянувшись, как пьяница. Воспаленными, покрытыми коркой соли глазами он разглядел Ниссу немного правее себя. Она тоже лежала ничком на валуне, на его ребристой верхней поверхности, откинув голову в сторону от него. Ее нога волочилась по воде.

Валун под ним сдвинулся. Под мембраной из гибкого серого материала он дышал.

Кану понял. Восставшие переправляли их по воде к колесу. Дакота была под ним, Гектор - под Ниссой. Они лежали на спинах плывущих слонов.

Чем ближе они подходили, тем более невероятно отвесным выглядело колесо. Оно поднималось вертикально, казалось, на десятки километров, пока, наконец, обиженно не начало изгибаться дугой. Взобраться на это? Кану задумался. Ни за что на свете, даже если бы существовал какой-то способ перейти от одной колеи к другой. Могли бы они пробраться вверх по почти вертикальным канавкам, прорезанным в ободе, а не по горизонтальным в протекторе? Он полагал, что легче не будет - и после того, как Восставшие завели их так далеко, он не мог позволить себе бросить их.

- Кану. - Это была Нисса, ее голос был хриплым.

- Постарайся не говорить слишком много, - сказал он. - Мы пополним запасы жидкости, когда доберемся до колеса.

- Посмотри вверх.

- Я смотрю вверх.

- Только не на колесо, водяной. Луны.

Его усталым, затуманенным солью глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы различить крошечные шары лун на фоне голубого неба. Он не замечал их раньше и не задумывался о том, как они должны были выглядеть с поверхности Посейдона, из атмосферы. Но как бы он их себе ни представлял, все было совсем не так.

- Они выстраиваются в очередь.

- Я знаю.

- Что это значит? Это хорошо или плохо?

- Мы выясним, - сказала Нисса.

Он снова проснулся. Они были у колеса, в нескольких сантиметрах от протектора. Они подошли вплотную к правой стороне протектора, недалеко от прямого угла между протектором и ободом. Кану почувствовал приступ головокружения, представив себе продолжение колеса под видимой поверхностью, погружающееся вниз через десятки километров темнеющей воды, выдерживающее давление, превосходящее все, что он знавал на Земле или на Европе. Он никогда раньше не испытывал головокружения в воде. Вода была его стихией, местом, где он чувствовал себя в безопасности. Вода поддерживала, вода подавалась, вода давала ему отстранение.

Не здесь.

- Оно поворачивается, - сказала Нисса. - Я наблюдала за этим некоторое время, и в этом нет никаких сомнений.

- Колеса не вращаются. - У него не было сил на дискуссию, но меньше всего ему хотелось, чтобы Нисса возлагала свои надежды на что-то нелепое. - Мы просканировали их с орбиты. "Ледокол" заметил бы признаки движения.

- Тогда нет. Сейчас - да, - сказала Нисса. - Луны изменились, так почему бы и колесам не измениться? Кроме того, теперь мы достаточно близко, чтобы отчетливо видеть бороздки. Достаточно близко, чтобы зафиксировать их и понаблюдать за ними - они выходят из воды по одной и поднимаются вверх. Колесо вращается или катится.

Со своего насеста на спине Дакоты он смотрел так сосредоточенно, как только мог. Движение было медленным - его легко было не заметить, когда они находились дальше, а вздымающиеся и опадающие волны сбивали их с толку.

Не сейчас.

Потребовалось около трех секунд, чтобы метр колеса показался из моря. Примерно каждые тридцать секунд появлялась совершенно новая канавка. Он проследил за последней - наблюдал, как она медленно поднимается над морем, из нее вытекает вода, пока в поле зрения не появилась следующая канавка.

- Мы можем заняться этим, - сказала Нисса. - Мы все можем.

- Да.

Танторы теперь двигались медленнее, их силы убывали. Кану надел шлем, снова глядя на мир сквозь запотевшее стекло. Он соскользнул со спины Дакоты в горячую, как кровь, ванну с водой. Он покачнулся, заставил свои конечности прийти в движение. Ему казалось, что вода превращается во что-то твердое, как гипс, окружающий его. Нисса надела шлем и соскользнула с Гектора, чтобы присоединиться к нему в воде. Она выглядела такой же измученной, как и он сам.

Хотя они сократили дистанцию до колеса, но последняя пара сотен метров была своего рода пыткой. К этому времени все они плыли так медленно, что колесо, должно быть, откатывалось почти с одинаковой скоростью. Им приходилось бороться не только за то, чтобы не отставать от него, но и за то, чтобы наверстать отставание. Он потерял всякое представление о том, сколько времени заняло это окончательное закрытие - это могли быть минуты или часы. Все, что он знал, это то, что, когда они наконец оказались у колеса, он отдал все, что у него было.

Но, по крайней мере, не было никаких сомнений в том, что оно поворачивается. Колесо не издавало никакого шума, даже вблизи, за исключением хлюпанья, когда вода вытекала из каждой канавки шириной в километр. Хлюпанье было почти непрерывным, каждая вновь появившаяся бороздка усиливала звук по мере того, как предыдущая начинала пустеть. Это было похоже на океанские волны - убаюкивающий, приятный звук.

Канавки поднимались из воды медленнее, чем темп ходьбы, но сверху донизу они были три-четыре метра, а время подъема составляло от девяти до двенадцати секунд. После этого следовал участок гладкой, безупречной поверхности, пока не появился верхний край следующей канавки. У них не было бы на это никакой надежды, и у них не было бы шанса перейти от одной бороздки к другой. Как только они войдут в определенную бороздку, пути назад уже не будет - нет возможности изменить свое решение.

- Рассредоточьтесь, - сказал Кану, собираясь с силами, чтобы говорить, пока он двигался по воде. - Мы все хотим быть в одном углублении. Нехорошо быть друг над другом - с таким же успехом мы можем находиться на расстоянии нескольких километров друг от друга.

Нисса подплыла на близкое расстояние, почти касаясь колеса. - Один шанс, - согласилась она. - Это все, что у нас есть. Когда верх покажется из воды, мы вплывем в щель - пусть пол поднимется под нами, вытолкнет нас из воды.

- Углубления различаются по высоте, - сказал Кану.

- Да.

- И мы не можем увидеть эту высоту, пока пол уже не окажется под нами.

- К этому моменту будет слишком поздно менять наше мнение.

- Знаю.

- И этот обратный слив воды выглядит свирепым, - сказала Нисса. - Может легко засосать нас снова.

- Есть значительный риск того, что это произойдет, - добавил Свифт.

- У тебя есть что предложить получше? - спросил Кану.

- Только мои самые наилучшие пожелания. Не думаю, что это помогло бы сделать тебя марионеткой - переменные совершенно не поддаются моему учету.

Свифт был прав. Пока они не окажутся внутри углубления, нельзя было сказать, насколько прочными или лишенными трения будут стенки. Он надеялся, что они смогут втиснуться достаточно плотно, чтобы их не оттянуло назад сливающейся водой. Он надеялся, что там найдется место для Восставших.

Но они не узнают этого, пока не попробуют.

- Мы должны сделать все, что в наших силах, - сказала Дакота. - Мы не любим высокие места. Но быть на колесе будет лучше, чем оставаться в этих водах. Наберись сил, Гектор.

- Следующий паз, - сказал Кану. - Все мы. Отдайте этому все.

Они рассредоточились - Кану, Нисса, Гектор и Дакота, и между всеми было несколько метров чистой воды. Кану потянулся внутрь себя за запасами энергии и концентрации, которые, как он надеялся, должны были там находиться. Однажды представится шанс, сказал он себе, - все или ничего.

Начал появляться желоб. Сантиметры - уже десятки сантиметров.

- Сейчас же!

Но остальные тоже это видели и не ждали его слова. Нисса раскинула руки, чтобы в последний раз оттолкнуться от воды - она была более сильной пловчихой, чем он когда-либо думал о ней. Кану почувствовал прилив сил и протиснулся в расширяющееся пространство. Теперь углубление на метр возвышалось над водой. Он прикоснулся пальцами одной руки к внутренней поверхности, а другой уперся в прохладный потолок. Мгновение спустя он почувствовал, как пол прижался к его ногам. Он взглянул на Ниссу. Она была внутри и извивалась, чтобы обезопасить себя как можно лучше. За ее спиной, сквозь слезящиеся от морской воды глаза, он увидел, как Гектор втиснул свое массивное тело в то же прямоугольное пространство. Дакота должна была быть позади него, но его зрение было слишком затуманено, чтобы разглядеть что-то большее, чем намек на движение, путаницу серой массы и бурлящей воды.

Теперь нижняя часть углубления очищалась от моря. Он приготовился к приливу вырывающейся воды, но, к счастью, тот оказался не таким сильным, как он опасался. А потом он оказался стоящим, ноги на твердой поверхности, руки на холодной внутренней поверхности канавки.

Безопасно.

- Кану!

Нижняя часть канавки теперь возвышалась над водой на пятьдесят сантиметров, выше большинства волн.

Нисса удалялась от него, направляясь к Восставшей. Он мгновенно понял, в чем дело. Гектор был в безопасности - он забрался в углубление и удерживался на месте, прислонившись спиной к потолку. Но Дакота была не совсем в безопасности. Ее голова и передние конечности были над полом канавки, но остальная часть тела все еще свисала с края. Теперь от дна углубления до поверхности воды по вертикали было расстояние в метр. Ее передние ноги изо всех сил пытались зацепиться за скользкую поверхность, туловище втягивалось в углубление. Гектор повернулся, чтобы протянуть ей свой собственный хобот. Их хоботы соприкасались, зачехленные кончики обвивались друг вокруг друга. Если бы слоны не были одеты в костюмы, их хоботы, возможно, сжимались бы с большей готовностью. Но обшивка была слишком скользкой.

Полтора метра - все еще поднимается.

Нисса протиснулась мимо массивной фигуры Гектора. У нее было ровно столько места, чтобы сделать это, не наклоняясь опасно далеко в пустоту. Она тоже потянулась к Дакоте, обхватив рукой ближайший похожий на бивень выступ ее шлема. Кану, в свою очередь, потянулся к Ниссе, опасаясь, что ее вот-вот утянет обратно в море.

Колесо продолжало вращаться. Самая нижняя часть углубления теперь возвышалась над водой на два метра. Он мог видеть заднюю часть Дакоты - ее ноги изо всех сил пытались ухватиться за гладкую поверхность между канавками.

Колесо все еще вращалось.

- Отпусти! - крикнул он. - Ты слишком высоко поднялась! Падай обратно в воду и попробуй еще раз на следующей канавке!

- Помоги мне, - попросила Дакота.

Кроме затихающего рева воды, льющейся дальше по желобу, не было слышно ни звука, кроме их собственного дыхания, их собственного ворчания и мычания от напряжения, их собственных голосов.

Дакота теперь была полностью вне воды - весь ее вес приходился на передние конечности. Метр отделял ее хвост от моря. Еще один метр каждые три секунды.

Она начала соскальзывать.

- Гектор! Ты должен отпустить ее! Немного выше, и падение убьет ее!

- Я не могу, - сказал Гектор.

Кану потянул Ниссу за собой, рискуя на мгновение потерять равновесие, чтобы освободить ее руку от бивня Дакоты. Но в любом случае она могла продержаться еще только секунду, потому что бивень был гладким и скользким, не создавая никакого трения об ее ладони.

- Дакота, - сказал Кану. - Падай. Переходи к следующему разу. Мы найдем тебя. Это еще не конец.

- Так и есть, - сказала она.

- Нет! - сказала Нисса.

- Все ли прощено? - спросила Дакота.

- Да, - сказала Кану, ужасаясь растущему пространству под ней, падению, которое она собиралась совершить. - Да. Все прощено. Во веки веков. Все всегда прощается.

- Думай обо мне хорошо. Поступай хорошо с Гектором. Думай с добротой о Восставших.

- Мы так и сделаем.

Дакота высвободилась из углубления. Если бы Гектор не ослабил хватку на ее хоботе, его бы утянуло за край. Как бы то ни было, внезапное ослабление напряжения заставило его снова погрузиться в глубины бороздки. Кану притянул Ниссу к себе, обнял ее за талию. Он осмелился посмотреть вниз. Он наблюдал, как Дакота падает, кувыркаясь животом к небу. К тому времени следующая канавка, должно быть, уже показалась из воды. Слон никогда бы не пережил такого падения на Земле. На Посейдоне, где гравитация была вдвое выше, столкновение с водой было бы еще более сильным.

Он наклонился в пустоту, одной рукой обхватив Ниссу, другой ухватившись за прямой угол над головой, где верхняя часть канавки соприкасалась с гладкой поверхностью колеса. Он высматривал какие-нибудь признаки Дакоты, едва осмеливаясь надеяться, что она, возможно, выжила. Но если ее тело и всплыло на поверхность, Кану был слишком высоко, чтобы увидеть это, когда это произошло.

Да, конечно, она была прощена.

Прощение было самым малым, что он мог предложить.

Пока они были в безопасности - или, по крайней мере, вне океана.

Колесо продолжало бы поднимать их все выше, и в конце концов воздух разредился бы и остыл. Но столкнуться с этим лицом к лицу было лучше, чем свариться насмерть в океане или быть съеденным морскими чудовищами, сказал себе Кану, и, по крайней мере, колесо давало им время и возможность, пусть и ничтожную, спасения сверху. Осмеливался ли он возлагать на это свои надежды?

Нет, пока нет. Вместо этого сосредоточьтесь на настоящем моменте, на непосредственных практических задачах выживания. При надежном закреплении в углублении у них теперь не было ни малейшего шанса снова выпасть. Действительно, по мере вращения колеса постепенно увеличивающийся угол наклона дна углубления делал это еще менее вероятным. Конечно, это была мелочь. По подсчетам Кану, за час они поднялись не более чем на километр.

Он все еще дышал окружающим воздухом. Теперь стало прохладнее - почти приятно по сравнению с жарой поверхности океана. Однако по мере того, как они поднимались, воздух продолжал бы охлаждаться, остывая и истончаясь, и очень скоро стал бы непригоден для дыхания. Во время плавания им обоим нужно было подключиться к воздуху и энергии скафандра, и теперь - согласно индикатору на запястье Кану - у него оставалось не более пятнадцати часов жизнеобеспечения. У костюма Ниссы был такой же запас прочности. Хуже того, некоторые системы ее скафандра показывали сбои, предположительно из-за воздействия воды.

Нисса стояла на краю канавки, у ее ног был отвесный обрыв.

- Нам не придется замерзать или задыхаться, если мы этого не захотим. Так всегда бывает.

- Возможно, в океане нам было бы лучше, - сказал Кану, возясь с настройками связи своего скафандра.

- Я буду сожалеть, что не узнал больше об этих лунах, - сказал Свифт, который сидел на самом краю канавки, свесив ноги в чулках над обрывом. В одной руке он держал пенсне, щурясь из-за какого-то микроскопического дефекта на линзе. - Но я не могу быть слишком неблагодарным. Зайти так далеко, прикоснуться к самому колесу - это больше, чем мы имели право ожидать.

- Мы ничему не научились, - сказал Кану, охваченный внезапным фаталистическим унынием. - Колесо по-прежнему остается закрытой книгой. Просто потому, что мы в нем участвуем, это не значит, что оно внезапно раскрыло свои секреты.

- Канавки - это форма грамматики Мандалы, - сказал Свифт. - Мне не обязательно это понимать, чтобы распознать. Хотя какая-то часть смысла довольно застенчиво продолжает напрашиваться мне на ум, я не могу полностью сфокусироваться на нем. У вас такое же чувство сверхъестественного?

- Кое-что дошло до нас, - сказала Нисса. - Кое-какие знания, кое-какая информация, когда мы почувствовали Ужас. Именно так, как сказала нам Чику.

- Секреты и неуловимое. - Свифт водрузил пенсне обратно на переносицу. - Я скорее сочувствую Гектору. Как вы думаете, с ним все будет в порядке?

Гектор скрутился в комок в глубине борозды. Тантор ничего не сказал после гибели Дакоты, и они были осторожны, чтобы не давить на него. Кану решил, что это не обязательно была какая-то ошибка его костюма, но ужасную тяжесть потери никто из них даже представить себе не мог. Она была больше, чем матриархом для Восставших. Она была острием нового порядка бытия - авангардом многообещающего и могущественного.

- Мы все умрем, Свифт, - сказал Кану, позволив толике своего гнева прорваться наружу. - Ни с кем из нас не будет "все в порядке". И то, что ты в наших головах, этого не изменит.

- Ты разумное животное, Кану, - дружелюбно сказал Свифт. - Ты бы не поставил нас в такое положение, если бы не думал, что есть какая-то надежда на выживание. Ты прекрасно знаешь, что колесо вращается, и что это поднимет нас еще выше.

- В наших скафандрах осталось недостаточно энергии. Вопрос только в том, что убьет нас первым - холод или разреженный воздух.

- Или, как сказала Нисса, ты можешь выбрать место высадки. Но ты этого не сделаешь. Ни у кого из вас не хватит духу бросить Гектора. Чему я рад.

- Рад? - спросил Кану.

Свифт кивнул на небо за канавкой, где яркая движущаяся искра пересекала темнеющий зенит.

- Это, если я не очень сильно ошибаюсь, сигнатура Чибеса.

Что-то затрещало в канале его шлема.

- Кану Экинья, - сказал он.

Еще один треск, тишина, затем прерывистый, нервный голос - как будто она даже не смела надеяться, что получит ответ, и была не совсем готова доверять тому, что говорили ей ее уши.

- Это Гома. С вами все в порядке?

- На данный момент. Спроси меня снова через пятнадцать часов. Это ваш корабль, который мы видим?

- Должно быть, так и есть. Мы видим ваши тепловые сигнатуры на колесе - мы отслеживали вас с того момента, как вы приводнились. Колесо поднимает вас выше - кажется, что оно вращается!

- Боюсь, это не принесет нам особой пользы, но это было лучше, чем оставаться в море.

- У вас еще есть выбор, Кану. Вы поднимаетесь к нам, и у нас есть все основания спуститься, чтобы встретиться с вами. Сможете ли вы продержаться эти пятнадцать часов? Возможно, они понадобятся вам до последней минуты.