Призраки старого зеркала

Глава II

ТАИНСТВЕННОЕ ОТРАЖЕНИЕ

— Куда же запропастилась аптечка? — вопрошала миссис Джонсон, не обращаясь ни к кому конкретно. Если кому-нибудь и полагалось знать, где находится каждая мелочь в доме, то только ей, потому что никто другой не уделял ни малейшего внимания такому нудному занятию, как уборка.

Папа порезал палец об уголок нового зеркала. Оно было доставлено, как и обещали, во вторник утром, и мистер Джонсон провел полдня в попытках повесить его на стену над камином. Он оглушительно стучал молотком, снимал зеркало с гвоздя, переносил на другое место, недовольно бормотал себе под нос, выслушивая укоризненные замечания жены, и наконец сумел водрузить его именно туда, куда нужно. Но, спускаясь с лестницы, порезал палец о зазубренный угол позолоченной рамы. Вот почему миссис Джонсон бегала по всему дому в поисках аптечки.

Наконец миссис Джонсон вышла из кухни, держа в руках коробочку, которую считала бесследно пропавшей, и занялась порезанным пальцем мужа. Мистер Джонсон сидел в кресле и очень жалел себя. Его жена принялась хлопотать над ним, промыла палец и выразила восхищение его героической работой. Пять минут спустя на лицо перевязанного мистера Джонсона вернулась улыбка. Миссис Джонсон прекрасно знала, что мужа беспокоит не столько порезанный палец, сколько совсем другое: ему хотелось, чтобы его похвалили, пожалели, похлопотали над ним, и, когда эта мечта сбылась, он снова стал самим собой. Он долго с важным видом расхаживал по комнате, проверяя, хорошо ли смотрится им собственноручно повешенное зеркало из самых разных уголков.

— Да, милая, хвалить самого себя, конечно, не-I хорошо, но все-таки зеркало выглядит превосходно, — сказал наконец мистер Джонсон. Можно было подумать, он сам сделал это зеркало и позолотил раму, а не просто повесил его на гвоздь в стене. Миссис Джонсон, однако, знала, что в некоторых случаях лучше держать свое мнение при себе, и только еще раз похвалила мужа.

— Раз уж мы решили обживать эту комнату, нужно купить красивые бра. Подберем для них подходящее место, чтобы зеркало смотрелось в самом выгодном свете, — предложил мистер Джонсон.

— Да, милый, — согласилась жена и вывела мужа из комнаты. — Но прежде нужно прочистить дымовую трубу, подвести газ и оплатить визит в демонстрационный зал, чтобы подобрать подходящий камин. Чтобы вселиться в эту комнату, нужно еще очень многое сделать!

Трем девочкам зеркало тоже очень понравилось. Они сказали, что оно словно предназначено для этого самого места, хотя маленькая Софи могла увидеть себя в нем, только если поднималась на цыпочки, да и то одну свою макушку.

— Пошли со мной, — позвала сестер Эми-Бет, неутомимая исследовательница. — Здесь еще так много нужно посмотреть, а времени у нас совсем мало!

Люси, сунув книгу под мышку, вышла из комнаты вслед за старшей сестрой. Она не собиралась ничего исследовать — только узнать, чем кончится девятая глава!

Софи осталась в комнате одна. Вскоре она обнаружила, что если усесться на обтянутую кожей крышку папиного письменного стола, она может разглядеть себя в зеркале почти целиком.

Сегодня она накрасила ногти лаком «Пурпурный прилив». Мама сказала, что в те дни, когда не нужно идти в школу, ей можно пользоваться яркими цветами, поэтому все утро она старательно накрашивала свои небольшие, но идеальной формы ноготки самым ярким лаком, какой нашла. За завтраком она любовалась своими руками, поворачивала их то так, то эдак, держала ложку так, чтобы ногти были видны во всей красе. Но если Софи и надеялась, что сестры проявят хоть малейший интерес к ее внешности, то вскоре поняла, что ошибается. Эми-Бет все утро расспрашивала отца об истории этого дома. А Люси, как всегда, читала что бы вы думали? — этикетку на обратной стороне коробки с кукурузными хлопьями. Софи тряхнула головой и, подхватив музыкальную шкатулку, с которой не расставалась ни на минуту, встала из-за стола и отправилась в библиотеку.

Не без труда она вскарабкалась на письменный стол и достала из кармана губную помаду «Пурпурный прилив» — такого же цвета, как и лак. Вытащив маленькое зеркальце, старательно подкрасила губы. Потом поглядела на себя в большое зеркало и улыбнулась. «Как красиво», — подумала девочка, хотя сторонний наблюдатель мог бы решить, что она больше походит на привидение: нежное детское личико, обрамленное каштановыми локонами, белело как полотно, и на нем багрово-красным пятном выделялись чересчур ярко накрашенные губы. Однако сама Софи считала, что она прелестна, и чужое мнение ее не интересовало.

Накрасившись как следует, она, очень довольная, улыбнулась своему отражению в зеркале. Взяла со стола глянцевый журнал и углубилась в изучение раздела «Советы по уходу за волосами». Руки она старательно расположила так, чтобы из зеркала ей подмигивали яркие розовые пятнышки ногтей. Потом Софи решила почитать вслух. Каждое воскресенье она завороженно наблюдала, как учительница в воскресной школе читает им вслух. Руки с ярко накрашенными ногтями проворно перелистывали страницы, губы пламенели ослепительно красной помадой, которая никогда не бледнела, несмотря на то, что учительница часто облизывала губы. Однако чтение вслух скоро наскучило девочке, она потянулась к музыкальной шкатулке. К балерине вернулась вся ее первозданная краса. Софи подкрасила ей губы своим лаком для ногтей и для полноты картины нарисовала тем же лаком крохотные ноготки на тонких кукольных руках.

Она завела шкатулку, поставила ее возле себя на столе и, прислушиваясь к тихой музыке, снова начала читать «Советы по косметике». Задумавшись о том, не упадет ли мама в обморок, если она, Софи, покрасит часть своих локонов в фиолетовый оттенок, девочка почувствовала на себе чей-то взгляд. Софи подняла глаза, ожидая увидеть только свое отражение, и с ужасом заметила, что из зеркала на нее смотрит лицо какой-то незнакомой девочки, постарше ее. Девочка была очень похожа на Люси. А может, она и не была похожа на Люси, просто Софи так подумалось из-за того, что отражение держало на коленях раскрытую книгу. Однако смотрела незнакомка не в книгу, а прямо на Софи. Софи притихла, как мышка, потом крепко зажмурилась, открыла глаза и быстро обернулась, чтобы посмотреть, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной. Но в комнате никого не было. Только балерина грациозно вертелась и раскланивалась под музыку, придавая зловеще! сцене совершенно нереальный оттенок.

Софи хотела спрыгнуть со стола и пойти позвать родителей, но в этот миг таинственная девочка отвернулась в сторону и стала смотреть куда-то вглубь зеркала. Там разворачивалась удивительная сцена. Несмотря на охвативший ее ужас, Софи не могла оторвать глаз от зеркала, не могла слезть со стола. Она проследила за взглядом девочки. И тут...

В зеркале появилась городская площадь, запруженная многочисленной толпой. Люди расталкивали друг друга, стремясь занять местечко поближе к середине. А в центре площади возвышалось огромное деревянное сооружение, похожее на высокий помост. Оно было обтянуто черной тканью и усыпано соломой. К помосту медленно шла дама, молодая и красивая. Ее сопровождали четыре служанки. Дама была одета в темное платье, отделанное мехом, поверх него струился длинный белый плащ. В руках женщина сжимала молитвенник. Приблизившись к эшафоту, дама отдала молитвенник одной из служанок. Все четыре прислужницы горько плакали, и Софи почувствовала, каким страхом дышит все вокруг. Толпа заволновалась, люди принялись отпускать язвительные насмешки, захохотали, замахали кулаками, посадили детей на плечи. Прекрасная дама с высоко заколотыми волосами опустилась на колени

Палач подхватил ее за волосы и показал

веселящейся толпе.

возле плахи посреди помоста и расстегнула ожерелье. Человек в капюшоне, с ног до головы одетый в черное вскоре Софи узнала, что это палач, — что-то коротко сказал и встал на колени, чтобы отыскать спрятанный в соломе топор. Софи начала понимать, что сейчас произойдет, и в этот миг палач взметнул топор высоко в воздух и отрубил голову несчастной красавице. Софи в ужасе заплакала, посмотрела на девочку в зеркале и увидела, что ее лицо тоже залито слезами. Отрубленная голова упала на эшафот и покатилась по соломе. Палач подхватил ее за волосы и показал веселящейся толпе. Та ответила радостным гиканьем. Софи завизжала еще громче, одним махом соскочила со стола и припустила из библиотеки во всю прыть своих маленьких ножек.

—Мама, папа, помогите, помогите! — кричала она на бегу, не помня себя от ужаса. И вдруг с разбегу врезалась прямо в Эми-Бет. Та вышла из кухни и в коридоре столкнулась с сестренкой.

— Боже мой, Софи, что с тобой стряслось? — Эми-Бет крепко обняла малышку за плечи. — Успокойся, милая, и расскажи, почему ты так плачешь.

— Ох, Эми-Бет, было так страшно! Они ее убили и радовались, что она умерла. Там был человек в капюшоне, и маленькая девочка, такая печальная, я думаю, она тоже плакала, и везде кровь на соломе.

Успокойся, Софи, успокойся. Ты что, смотрела по видику страшный фильм? Если да, мне придется рассказать маме. Тебе еще рано смотреть ужастики.

— Нет, Эми-Бет, это был не фильм. Не ругай меня, пожалуйста, я не сделала ничего плохого, честное слово, только посмотрела в зеркало! Я посмотрела в него, и что-то произошло. Не знаю, ничего не пойму.

В этот миг подоспела Люси. Она остановилась возле сестер узнать, что означает вся эта суматоха.

— Тише, тише, Софи, пойдем в кухню, посидим. Успокоишься немного и тогда расскажешь, что же с тобой случилось.

Люси взяла сестренку за руку и отвела в теплую, уютную кухню. Девочки расселись вокруг стола.

—Ну что, Софи, тебе немного лучше? — спросила Эми-Бет. — Тогда расскажи все с самого начала, и может быть, мы тебе поможем.

Софи послушно рассказала все по порядку — как она взяла журнал, потом завела музыкальную шкатулку, а потом увидела в зеркале весь этот кошмар. Старшие сестры переглянулись.

— Если бы я знала тебя чуть похуже, — сказала Люси, — я бы предположила, что ты начиталась исторических романов об эпохе Генриха Восьмого. Твоя сцена похожа на казнь одной из его жен, которых он обезглавил.

Эми-Бет изо всех сил ткнула Люси локтем в бок.

— Не запугивай бедную девочку, ей и так страшно, прошипела она. — Не плачь, Софи, пойдем все вместе в библиотеку и поищем там.

Софи задрожала от ужаса.

— Я туда не пойду! Не надо, Эми-Бет, не тащи меня в библиотеку, я боюсь. Я сделаю все, что ты хочешь, только, пожалуйста, не проси меня вернуться туда.

— Тише, Софи, тише. — Эми-Бет ласково обняла сестренку за плечи, успокаивая. — Не волнуйся, я не заставлю тебя идти туда, если ты не хочешь. Мы с Люси пойдем вдвоем. А ты посиди тут, мы скоро вернемся.

Софи вытерла глаза, забыв на минуту про тени, которые так старательно наложила сегодня утром. Они размазались голубыми пятнами по ее залитому слезами лицу.

— А где же мама и папа? — спросила она.

— Они только что ушли на рынок, сказали, что скоро вернутся. Может, оно и к лучшему. Ни к чему им видеть тебя в слезах, пока мы не разузнаем, в чем тут дело.

Люси налила сестренке молока, положила на тарелку два шоколадных печенья, и, убедившись, что девочка немного успокоилась и сумеет несколько минут побыть одна, старшие сестры вышли из кухни и направились в библиотеку.

Эми-Бет бесстрашно толкнула дверь. Девочек встретили безмятежная тишина, запах старинной кожи, полное умиротворение. Люси подняла с пола брошенную второпях музыкальную шкатулку.

— Смотри, Софи, наверно, уронила се, когда убегала, — предположила она.

Эми-Бет кивнула.

— Должно быть, она и вправду испугалась не на шутку, раз бросила свою балерину без присмотра.

Эми-Бет подошла к зеркалу, осмотрела его, но не сумела отыскать никаких следов происходившей здесь ужасной сцены. Зеркало выглядело как самое обыкновенное зеркало, и ничто иное. Девочка приподнялась на цыпочки, потрогала раму, попыталась нащупать, не спрятано ли что-нибудь сзади. Отвернулась от зеркала, быстро повернулась обратно, посмотрела на отражение — но увидела только свое лицо.

Она почувствовала себя дура дурой — разглядывает зеркало, ищет неизвестно что! Не хотелось снимать зеркало со стены после всех хлопот, с какими папа повесил его «точно на место», и Эми-Бет обернулась к Люси, чтобы узнать, не нашла ли она что-нибудь. И вдруг ее взгляд упал на какой-то предмет, лежавший на ковре прямо перед зеркалом. Эми-Бет подошла поближе — это был пук соломы, точнее, несколько клочков, пропитанных кровью!

— Быть не может — глазам не верю! — прошептала девочка, схватила солому и поспешно сунула ее в карман джинсов.

— Что ты сказала? — обернулась к ней Люси.

Эми-Бет даже не заметила, что говорила вслух.

— Ничего, Люси, ничего. Просто подумала, что мы зря тратим время. Нечего тут искать, давай; лучше пойдем к Софи, обратно в кухню.

Эми-Бет до поры до времени не хотела, чтобы сестра видела ее находку — по крайней мере, до тех пор, пока она сама как следует ее не рассмотрит.

— Пошли. — Она направилась к двери. Эми-Бет дождалась, когда Люси выйдет из библиотеки, и плотно закрыла дверь. Затем она запихнула солому поглубже в карман и обернулась к сестре.

— Знаешь, Люси, не думай, что я тебя ругаю. Я, конечно, понимаю, что ты девочка умная и начитанная, но, пожалуйста, не забивай голову Софи всякими ужасами.

— Я понимаю. Прости меня. Я не хотела ничего плохого. Просто дело в том... Послушай, Эми-Бет, Софи в точности описала эту сцену так, как она описывается в исторических книгах. Именно так умирала Анна Болейн. С ней было четыре фрейлины, палач высоко поднял отрубленную голову, чтобы показать толпе, что случается с теми, кто посмеет организовать заговор против короля. И волосы ее были заколоты на затылке, чтобы не оказаться на пути топора.

Эми-Бет невольно поежилась.

— Ладно, Люси, я все понимаю, но, по правде говоря, у меня волосы встали дыбом. Умоляю, говори ни слова Софи. Не думаю, чтобы она все выдумала, но, мне кажется, эта сцена могла ей примерещиться. Наверное, задремала ненадолго под музыку из шкатулки — вот ей и приснилось. Кто знает?

С журналом под мышкой и с игрушечной танцовщицей в руках девочки побрели по коридору обратно к кухне.

Люси тронула Эми-Бет за руку:

— Погоди, я только что припомнила еще одну вещь.

— Какую же? — встрепенулась сестра.

— Знаешь, когда Анну Болейн держали в заточении в Тауэре, она отослала одну из своих служанок и потребовала, чтобы ее место заняла семилетняя племянница. Понимаешь, в те времена никто не видел ничего плохого в том, чтобы маленький ребенок с ранних лет знакомился со страданиями и смертью. Может быть, та маленькая девочка в зеркале...

Эми-Бет почувствовала, что с нее довольно.

— Люси, если ты скажешь еще хоть слово про это, — слышишь, хоть одно слово! — клянусь, я сожгу все твои книги до единой! Неужели ты не видишь, как напугана Софи? А ты еще хочешь подлить масла в огонь своими страшными историями!

— Я не собираюсь пугать ее, Эми-Бет, только хочу сказать, что там в самом деле была семилетняя девочка...

Люси перехватила грозный взгляд старшей сестры, и слова застряли у нее в горле.

— Ладно, прости, больше не буду говорить об этом. — Она взяла у Эми-Бет журнал, распахнула дверь в кухню и принялась, как умела, утешать младшую сестренку.

Эми-Бет еще глубже затолкала в карман пучок соломы, пропитанной кровью. Она никому не покажет страшную находку, пока не выяснит, каким образом та очутилась на полу библиотеки!