Призрачный Странник

Глава 4

— Хелен!

Услышав, как открываются двери транспортного отсека, главный инженер Монтгомери Скотт вынырнул из-под главного пульта с открытым люком доступа и, улыбаясь, поднялся на ноги. За последние несколько недель, в тех редких случаях, когда он появлялся в комнате отдыха — как правило, в обеденное время, — они с доктором Гордон подогу беседовали, и она оказалась одним из немногих людей на борту, кто разделял его любовь к игре на волынке. К тому же, будучи одним из старейших членов экипажа, он не мог побороть в себе привычку сватать всех подряд. Его радостное выражение слегка потускнело при виде пакетов и свёртков, которые принесла Хелен, но та улыбнулась и покачала головой.

— Для Чу и Номиаса, — объяснила она.

Скотти просиял.

Она кивнула. Но, взглянув на неё ещё раз, главный инженер заметил на её лице следы бессонницы: под глазами лежали тёмные круги, и резче обозначились складки вокруг рта. Ей нелегко дался этот выбор, понял он. Честно говоря, он не мог взять в толк, как можно было хоть на миг засомневаться, выбирая между службой на «Энтерпрайзе» и перспективой провести невесть сколько лет на какой-то унылой, богом забытой планетке, чьи обитатели не только не изобрели колеса, но даже и не собирались его изобретать. Хотя… это всё-таки была работа, к которой её готовили.

Но она улыбалась и старалась, чтобы её голос звучал весело:

— Сегодня я подам запрос на предоставление временного статуса служащего Флота; когда мы прибудем на Звёздную базу 9, мне уже оформят документы. Я буду работать в Антро-Гео с Бергдалем.

— Ну и ну, — неприязненно пробормотал Скотти. — Смотрите, чтобы этот нытик не застукал вас со стаканом винца, не то придётся ещё три месяца слушать его попрёки.

Он забрал у неё два самых тяжёлых пакета и потащил их на транспортатор. Хелен последовала за ним с остальными вещами.

— А что ответил капитан, когда вы ему сказали?

Она замешкалась на ступенях транспортной платформы.

— Я ещё не сказала ему, — призналась она. — Я только сегодня ночью решила окончательно.

У Скотти загорелись глаза.

— Тогда он с минуты на минуту прибежит сюда, — сказал он с хитрой улыбкой, — чтобы попрощаться с вами.

Хелен быстро помотала головой, но невольный румянец на щеках выдал её. И Скотти ещё помнил, как она огляделась, входя в комнату, словно наполовину ожидала увидеть здесь капитана.

— Какие-то неполадки? — поспешно спросила она, указывая на пульт, из-под которого торчали ноги начальника транспортной службы Кайла. Одетый в красный рабочий комбинезон, тот растянулся на полу под раскрытой панелью.

Скотти покачал головой. Более насущная проблема заставила его отложить на время все раздумья и догадки относительно капитана и его романтических увлечений.

— Ничего, что мы могли бы обнаружить, — ответил он.

— То есть фантом, который мы видели прошлой ночью…

— Ага. Похоже, это было всего лишь отражение, обратная реакция, — Скотт пожал плечами. — Это случается время от времени, если на транспортатор попадает чуток пыли или инородного вещества, которое вызывает ответный резонанс. Получается скачок энергии, но совсем слабый, так что никакой опасности в этом нет. Искрит немного, вот и всё. Мистер Спок не первый, кто включил из-за этого карантин.

Он вернулся за пульт и присел на корточки, чтобы проверить данные микроточного ионного сканера. Тот показывал ноль. В герметично запечатанных электронных цепях не было ни единого атома инородного вещества, ни следа водяного конденсата, который проникал иногда через вентиляционные фильтры… ничего. Приятно знать, конечно, что пульт в отличном состоянии, но главный вопрос так и остался без ответа.

Он снова выпрямился, слегка озадаченный.

— Раньше это частенько случалось, пока не начали использовать филексное экранирование для проводки. Помню, из-за одной такой тревоги мы на сутки застряли на орбите Омикрона Лиры Шесть — за это время мы прочесали весь корабль частым гребнем и ни черта не нашли, кроме кучи шоколадных конфет в заначке у главного библиотекаря. Но что делать, приходится осторожничать.

Хелен кивнула, заметно повеселев. Повисла небольшая пауза.

— Условное время транспортации наступит через несколько минут, — сказал наконец Скотт. — Мы можем открыть канал связи с планетой, если вы хотите сами сказать им, что надумали остаться.

— Я поговорю с ними с мостика, когда Джим… когда капитан выйдет на связь. Думаю, — добавила она с лёгкой улыбкой, — мне пора учиться называть его капитаном, раз я становлюсь членом экипажа. Спасибо.

Она взглянула на хронометр на стене.

— Семь ноль-ноль… он сейчас должен быть на мостике, да?

— Ага… — Скотт кивнул и увидел, как она чуть покачала головой, словно отгоняя какую-то досадную мысль или убеждая себя в чём-то.

— Тогда я поговорю с ним там.

И она вышла, оставив Скотта ломать голову над загадкой призрака, которого не должно было быть.

«Энтерпрайз» готовился покинуть орбиту, и на мостике, как обычно, кипела оживлённая, но спокойная и эффективная деятельность. Подходя к капитанскому креслу, Хелен поймала на себе брошенный украдкой взгляд Ухуры. Кирк слушал доклад мистера Спока о состоянии пространства между звездой Эльсидар Бета и Звёздной базой 9. Хелен дождалась, пока они закончат разговор, затем шагнула ближе:

— Капитан?

Он повернул голову, и Хелен вздрогнула, испытав нечто вроде лёгкого шока. Она догадывалась, что для Джеймса Кирка прошедшая ночь тоже выдалась бессонной, но такого она никак не ожидала… Его лицо казалось измученным и как будто посеревшим; неужели, промелькнуло в её сознании, неужели это тревога о решении, которое она приняла, — о том, что означало для него это решение в свете их отношений, — так подействовала на него?..

Но нет, конечно, нет. Только глупое женское тщеславие могло заставить её подумать так.

Нечто другое не давало ему покоя, нечто очень серьёзное; и это беспокойство было слышно в его голосе, когда он сказал:

— Да… Хелен?

Она решила обойтись без предисловий.

— Прошу разрешить мне перевод на «Энтерпрайз», — выпалила она, — с предоставлением временного статуса служащего Флота.

Что-то дрогнуло в глубине его глаз. Боковым зрением она видела, как вскинул бровь Спок, как встрепенулись Сулу и Чехов — оба едва удержались, чтобы не оторваться от своих пультов и не броситься поздравлять её. Но капитан только кивнул.

— Вы, наверное… — начал он, но умолк на полуслове. Долю секунды казалось, что он ищет подходящий ответ, словно нащупывает следующий шаг по топкой почве.

Он удивлён, подумала Хелен, и эта мысль была — как ведро холодной воды на голову. Он никак не думал, что я это сделаю.

Но как такое возможно? После всего, что мы сказали друг другу там, на планете?..

Всё внутри неё сжалось в ледяной комок, и пол качнулся под ногами, будто система жизнеобеспечения и гравитации вдруг дала сбой.

Он быстро оправился от изумления и растянул губы в улыбке.

— Лейтенант Ухура, откройте подпространственную связь со Звёздной базой 9 и передайте им запрос на обработку. Они как раз успеют оформить его к нашему прибытию.

— Есть, капитан, — В тёплом контральто связистки Хелен расслышала искреннюю радость. Но, снова взглянув на Кирка, недоумевающая, огорчённая, потрясенная до глубины души, она увидела тень неуверенности, прошедшую по его лицу.

Она смотрела в его безмятежные глаза, в которых светилось лишь вежливое участие и чуть-чуть настороженности, и думала: я уже попросила принять меня во флот, я не могу вот так сразу передумать и сказать — нет, не надо…

Прежде чем дар речи вернулся к ней, Ухура снова вмешалась:

— Есть входящий сигнал от исследовательской группы, капитан. Вывести на экран?

Он отвернулся со слишком явным облегчением.

— Включайте, лейтенант.

И там, на главном экране, Хелен увидела место, которое могло бы стать её домом, людей, которые могли бы стать её семьёй, по меньшей мере, на три года — на те три года, что она проведёт теперь на корабле… рядом с Джимом…

Рядом с Джимом, который принял её согласие с таким невинным удивлением, как будто и не было вчерашнего ночного разговора.

Длинные утренние тени расплескались яркой синевой по пыльной земле вокруг низкого, неказистого строения Исследовательского Института. В зеленовато-жёлтом свете разгорающегося над планетой солнца всё казалось незнакомым. Короткие стволы бочковидных деревьев золотой стеной вставали позади хижины; а за ними — тёмная чаща терновника, и луг, поросший мягкой янтарной травой, простирающийся вдаль и вниз по склону холма… луг, по краю которого они с Кирком гуляли прошлой ночью… и хватит об этом думать!

Перед дверью хижины вокруг погашенного костра лежали пакеты с вещами, которые она полчаса назад отнесла в транспортный отсек, а рядом стояли люди, что должны были бы стать её коллегами. Тетас, невысокий и подвижный, точно гномик, с большими тёмными аргелианскими глазами и узорчатыми завитками рубцов-татуировок, оплетающими его руки и спину, как побеги плюща; строгий и педантичный Шорак с тщательно подстриженной бородой; Л'джиан — она нетерпеливо расчёсывала спутанные волосы металлическим гребнем; надменно улыбающийся Номиас и Чу, маленькая, сморщенная и добрая.

В углу экрана, на почтительном расстоянии, виднелась небольшая группа пигминов. Их огромные круглые глаза смотрели загадочно и непроницаемо. Среди них Хелен узнала старого патриарха Арксораса — его длинные седые волосы лежали на кожистых плечах, как лёгкий плащ, и в каждой руке он держал по белому цветку.

— Доктор Шорак, доктор Чу… — начал Джеймс Кирк, и Хелен снова ощутила страх и холодную тяжесть в груди. Она не могла понять, о чём он думает на самом деле, и хуже того — она уже не была уверена в себе самой.

А в два часа ночи всё казалось таким ясным…

— Доктор Гордон решила отказаться от работы на Пигмисе и выразила желание вернуться с «Энтерпрайзом» на Звёздную базу 9.

Любой из исследователей мог сделать то же самое, если по какой-либо причине — от пагубного влияния местного климата на здоровье до неблагоприятного расположения звёзд — он или она принимали решение не участвовать в миссии, к которой их всех готовили. Но Хелен заметила, как недовольно изогнулись подвижные синие губы Номиаса и как поникли плечи Чу — та поняла, что её младшая коллега наконец сделала выбор и предпочла иной путь, от которого сама Чу отказалась много лет назад.

— Мы примем меры, чтобы Звёздная База 9 как можно быстрее подобрала замену из вашего списка кандидатов, — продолжал Кирк. — Новый специалист прибудет к вам с первым же подходящим транспортом.

— Оставить нас… — начал Номиас, но Шорак прервал его:

— Благодарю вас, капитан. Доктор Гордон…

Хелен шагнула вперёд, в узкую зону действия маленького модуля визуальной связи — одной из составляющих нового передатчика, который «Энтерпрайз» привёз учёным вместе со второй исследовательской группой.

— Мы уважаем ваш выбор, — сказал вулканец, — и отдаём должное мужеству, которого потребовал от вас этот шаг.

С вежливым кивком он отступил назад; за пределами своей иерархической культуры, где были приняты сложные формальные обороты речи, вулканцы предпочитали говорить кратко и по существу.

Но Чу добавила:

— Я желаю вам всех благ — и вам, капитан. Спасибо за чудесное путешествие.

Кирк наклонил голову, и экран погас. Стоя рядом с ним, Хелен краем глаза видела его профиль. Лицо капитана было непроницаемо. Потом она, что он тоже смотрит на неё — искоса, будто изучая, с непонятным раздумьем в глазах. Значит, это было притворство, подумала она, сплошное притворство, о боже…

Где-то глубоко внутри, под сердцем, Хелен ощутила тяжесть и тошноту.

— Капитан, — формально сказала она, кивнув ему на прощание, и тихо вышла с мостика. За своей спиной она услышала, как он приказывает Сулу заложить курс к Звёздной базе 9 на скорости варп-4.

После окончания вахты капитан Кирк остался на мостике, углубившись в изучение отчётов о вчерашнем происшествии в транспортном отсеке. Лейтенант Ухура, проверив гостевые каюты, в конце концов отыскала доктора Гордон в лазарете, в маленькой лаборатории, где медсестра Кристина Чепэл в свободное от работы время проводила анализ растений, доставленных с поверхности планеты.

Проходя по коридору, Ухура услышала голос Хелен и вошла. Дверь закрылась за ней как раз в тот момент, когда Чепэл повернулась на высоком лабораторном табурете. У медсестры были светлые волосы и тонкие черты лица, и в её синих глазах светилось искреннее сочувствие. Во время полёта Хелен часто встречалась с Ухурой и Чепэл в комнате отдыха, и они провели много времени, собирая паззлы и болтая — просто так, ни о чём, но эта болтовня незаметно стала первым камнем в основе их зарождающейся дружбы.

На рабочем столе перед медсестрой были выстроены в ряд несколько мензурок с прозрачной жидкостью; рядом лежала стопка флимсипластовых листов, исписанных неразборчивым почерком доктора Маккоя.

— Ещё не поздно вернуться, ты же знаешь, — мягко сказала Чепэл.

Хелен, беспокойно вышагивая по комнате, только покачала головой. На ней всё ещё был полевой комбинезон цвета хаки со множеством карманов; тёмные волосы она перевязала кожаным ремешком и скрепила бронзовой заколкой. Зеленовато-ореховые глаза растерянно взглянули на Ухуру.

— Ты ведь была там, — сказала Хелен. — Неужели это всё игра воображения? Конечно, я не ожидала, что он бросится в мои объятия, рыдая от счастья, но… он выглядел удивлённым. Не поражённым, не ошарашенным и уж точно не обрадованным. Просто слегка удивлённым. Ты знаешь его…

— Вряд ли хоть одна женщина знает его полностью, — сказала Ухура. Она подтащила к столу второй табурет и умостилась на краешке, в то время как Чепэл продолжала работать, настраивая регуляторы температуры на одной из ёмкостей.

По сути, доктор Маккой и Чепэл трудились бессменно. Хотя из всей команды «Энтерпрайза» они располагали самым свободным графиком, в действительности у них, как и у старших офицеров, всегда находились сверхурочные дела. Ухура знала, что Кристина здесь — либо помогает Маккою с одним из его вечных исследований, либо работает над статьёй, которую она писала для Журнала Инопланетных Патологий — и знала, что Хелен наверняка с ней. По дороге она прошла мимо кабинета доктора Маккоя и видела, что он тоже с головой ушёл в работу. В исследовательских полётах ни один медицинский работник не мог просто полагаться на уже существующие данные и методики. В условиях постоянной бомбардировки инопланетными микробами, неизвестного климата и изменчивых биосистем осведомлённость врача о новейших медицинских достижениях становилась буквально вопросом жизни и смерти для каждого члена экипажа.

Ухура облокотилась на стол и добавила вполголоса:

— Я хотела сказать — «кроме тебя».

— Странно… — Чепэл записывала числа, что высвечивались на маленьком экране, встроенном в рабочий стол, но вдруг остановилась.

— Что? — Хелен подошла к ней, и Ухура придвинулась поближе. Сомнение, прозвучавшее в голосе Чепэл, на время отвлекло их от размышлений над загадочным поведением капитана Кирка.

— Ну… — Чепэл снова сверилась с записями доктора Маккоя. — Странно то, что я не нахожу ничего странного. В смысле, это обычные лекарственные растения. В них нет ничего, что могло бы объяснить некоторые терапевтические эффекты, которые доктор Маккой и доктор Л'джиан наблюдали на Пигмисе.

— Он упоминал, что показания трикодера озадачили его, — задумчиво проговорила Хелен. — Я знаю, что он проверил их несколько раз.

Чепэл вывела на экран показания, снятые со второй пробирки, и с третьей.

— По его словам, он обнаружил у всех серьёзную нехватку десяти или двенадцати основных витаминов, — сказала она, записывая данные в электронный блокнот.

— Они выглядели так, словно вот-вот умрут с голоду, — откровенно сказала Хелен. — Это… немного испугало меня.

— При такой степени истощения их иммунные системы должны быть практически полностью разрушены, — но трикодер не показал никаких отклонений! И у самих пигминов тоже. Л'джиан провела анализ костей из старых захоронений и обнаружила, что пигмины сильно недоедают по сравнению с тем, как они питались ещё пятьдесят лет назад.

Ухура нахмурилась; даже не будучи специалистом, она чувствовала, что здесь что-то неладно. А Хелен сказала:

— Об этом упоминали в предварительных отчётах. Но на вид они все здоровы.

— Вот именно, — Чепэл оторвалась от блокнота. — И это ставит доктора Маккоя в тупик. По словам Тетаса, они пережили несколько вспышек массовых заболеваний — это неизбежно, когда пищевые ресурсы планеты исчерпаны. Но каждый раз эпидемия угасала сама собой, ограничившись десятком жертв. Доктор Шорак объяснял это эффективностью местного траволечения, но в изученных нами травах я не нашла никаких особых свойств, что могли бы подтвердить эту гипотезу. А у тебя? Во время подготовки к миссии тебе попадались какие-нибудь материалы на этот счёт?

Хелен на секунду задумалась, потом качнула головой.

— Видишь ли, о Пигмисе вообще очень мало написано, — ответила она. — Первые отчёты описывали пигминов как неразумный вид, а доминирующей жизненной формой на планете считались баргампы. Пигмины просто расселялись на всех землях, где не водились баргампы, и держались от них подальше. Только пять лет назад мы начали догадываться, что они обладают культурой, и лишь два года назад, после заключения Органианского мира, Федерация сочла необходимым провести исследования, чтобы не дать клингонам захватить эту планету для колонизации, как они сделали с Маркипором Два. Мы так и не знаем, были ли маркипиане разумным видом или нет, — и уже никогда не узнаем. Хотя учёные нашли там некоторые артефакты… Вот почему миссия на Эльсидар Бета так важна, вот почему каждое открытие здесь…

Она внезапно умолкла. Её тёмные брови дрогнули, словно от боли, и Ухура вспомнила удивительный, сияющий золотом пейзаж на обзорном экране, притягательную и чуждую красоту того места.

Должно быть, Чепэл тоже заметила это, потому что она спросила вполголоса:

— Ты говорила с ним?

Хелен не ответила.

— Он весь день не уходил с мостика, — сказала Ухура.

— Я знаю, — тихо проговорила Хелен. — Я думала, что он придёт в комнату отдыха, как обычно в обеденный перерыв, хоть ненадолго…

Она снова покачала головой.

— Знаете, я ведь мало что понимаю. Это звучит глупо, — добавила она. — Если подумать, в двадцать четыре года я должна была бы иметь хоть какой-то опыт, но… Я работала как проклятая над своими изысканиями, а перед этим долго училась. О, конечно, у меня были парни, но они никогда не занимали в моей жизни такого важного места, как наука.

Она пожала плечами, пряча лицо от тревожного и сочувственного взгляда Чепэл.

— И на самом деле я не знаю, странно ли он себя ведёт… Может, он и впрямь избегает меня, а может, это свойственно всем мужчинам.

— Это свойственно некоторым мужчинам, — тихо сказала Ухура. — Но я готова была поклясться, что капитан не из таких. Он никогда не казался мне подчёркнуто безразличным…

Она нахмурилась, вспоминая, как капитан просидел весь день на мостике, по нескольку раз проверяя отчёты о работе внутренних систем корабля.

— По правде говоря, у меня такое впечатление, что его что-то сильно гнетёт с тех пор, как он вернулся с Пигмиса.

— Очень может быть, — задумчиво откликнулась Чепэл.

— И, поскольку я отношусь к младшим членам экипажа, — закончила Хелен с кривой улыбкой, — это меня не касается.

Облегчение проступило на её лице, но Ухура догадывалась, что это облегчение было натянутым, — призрачная надежда на то, что она неправильно истолковала очевидное, хотя Хелен прекрасно знала, что это не так.

— Чёрта с два ты младший член экипажа, — твёрдо сказала связистка. — В настоящее время ты единственный человек на борту, кто занимался исследованиями Пигмиса. Если капитана беспокоит нечто, связанное с планетой…

— Сестра Чепэл!

Дверь лаборатории снова распахнулась, и на пороге появилась тощая фигура в синей блузе — доктор Маккой собственной персоной. Он приветливо кивнул Ухуре и Хелен — он часто видел их в лазарете и знал, что их визиты не мешают Чепэл работать, — и обратился к своей помощнице:

— Вы случайно не оставляли дверь малой лаборатории открытой?

Чепэл покачала головой.

— Да нет… Те образцы надо осаждать в изолированной среде, если мы хотим получить сколько-нибудь достоверные результаты.

— А вы не помните, сообщали ли кому-нибудь новый код от двери?

— Нет. Вы сами сменили код позавчера, и кроме вас и меня туда никто не входил.

— Нет, — согласился Маккой. — Идите-ка сюда на минутку.

Когда Ухура и Хелен нерешительно взглянули друг на друга, собираясь уйти, он добавил:

— Вам тоже стоит на это взглянуть, леди. Эксперимент всё равно накрылся медным тазом.

Малая медицинская лаборатория была расположена почти с противоположной стороны полукруглого центрального коридора лазарета, симметрично с личной лабораторией Маккоя на другой стороне кольца. Здесь не было такого сложного и точного оборудования, как в главной и биохимической лабораториях, и её использовали в основном для рутинных долгосрочных опытов, которые надо было проводить в стерильных условиях без постороннего вмешательства.

— Это просто повседневный анализ на осаждение образцов крови и биологических жидкостей, взятых с Персис-Нова, — объяснил Маккой, отступая в сторону и пропуская трёх женщин вперёд в маленькую комнату с голыми стенами. — Если не считать того, что результаты анализа необходимы для составления предварительного отчёта об очередной планете из спорной области возле клингонской границы, в этих образцах нет ничего необычного.

— Боже правый! — воскликнула Ухура. Она невольно отшатнулась и с ужасом огляделась по сторонам. — Что это?..

Все сосуды, все колбы и пробирки на длинном столе и на полке за ним были опрокинуты; содержимое чашек Петри — сухой осадок в виде мягкого пепельного порошка — было рассыпано вокруг неровными холмиками, будто чья-то нетерпеливая рука гоняла плоские посудины туда-сюда по столу. Пол был залит дистиллированной водой; другие, более вязкие жидкости растеклись по столу разноцветными лужами или превратились в наполовину свернувшиеся сгустки. Отвратительный сладковатый запах разлагающейся органики пропитал воздух, заставив Ухуру сморщить нос.

— Взгляните сюда, — Маккой указал на дальний конец стола, где стояли колбы с образцами крови.

Чепэл нахмурилась, озадаченная и слегка встревоженная.

— Что?..

— Как будто кто-то пытался писать, — медленно сказала Ухура. — Пальцами.

Её тонкая рука указала на длинные мазки, что тянулись от каждой липкой багровой лужицы, — прерывистые, как детские каракули, волнистые линии, обрывающиеся в никуда.

— Кому могло понадобиться делать такое? — спросила расстроенная Чепэл. — И зачем?

— И как он сюда вошёл? — продолжила Ухура, глядя на стык потолка и стен, где находились узкие вентиляционные отверстия. — Размер решётки вентиляции — всего десять сантиметров.

Хелен тоже взглянула на маленький металлический квадратик над дверью, прикидывая на глаз расстояние от него до стола.

— Может, оно дотянулось сквозь решётку?

Маккой с любопытством посмотрел на неё.

— Щупальцем или псевдоподией? — задумчиво добавил он.

Позади них Ухура и Чепэл нервно переглянулись. Вторжение нарушителя, инопланетного «зайца» на борт корабля было кошмаром всех мужчин и женщин, совершавших космические путешествия, и излюбленной темой множества историй, подлинных и вымышленных, которыми младшие члены экипажа развлекали друг друга в комнатах отдыха в часы досуга.

— Если ему пришлось тянуться с такого расстояния, это в некоторой степени объяснило бы его неуклюжесть… но я мог бы поклясться, что эти отметины были сделаны пальцем.

Он осторожно поставил под вентиляционный люк лабораторный табурет на одной ножке, взял из ящика стола маленькую лупу и фонарик и забрался на сиденье. Он осветил внутреннюю поверхность шахты настолько глубоко, насколько мог, — всего двадцать сантиметров или около того, потому что дальше стоял фильтр, — и фыркнул, когда ему в лицо подуло прохладным воздухом. Затем он осмотрел мелкие ячейки решётки, сначала с помощью лупы, а потом с трикодером, который ему молча подала Чепэл.

— Ничего, — сказал он наконец. — Ни осадка, ни пятен какого-либо рода, ни капли жидкости из разлитых образцов. Ни царапин, ни следов, никаких признаков, что решётку снимали.

Опираясь одной рукой о стену, он слез на пол и оглядел разгромленную лабораторию. Потом подошёл к панели интеркома возле двери, набрал личный код связи капитана и сказал:

— Это Маккой, Джим. У нас проблема в лазарете. Думаю, тебе лучше прийти сюда.