Приручить дракона

Глава 17

Эллия открыла глаза. Какое-то время все, что она могла делать, это в замешательстве смотреть на каменный потолок над ней. Это было знакомо, но это было… неправильно. На него падало слишком много солнечного света, и в отличие от потолка в пещерообразном логове Фальтириса, этот висел достаточно низко, чтобы она могла коснуться его кончиками пальцев, если бы встала и прыгнула.

Неужели Фальтирис перенес их в туннель? Нет, это тоже было неправильно. Она провела достаточно времени в этом туннеле, чтобы уже знать, как он выглядит.

Эллия сглотнула и поморщилась. Во рту у нее было такое ощущение, будто она съела горсть песка, а в горле пересохло и болело. Ее тело болело, кожа была липкой и влажной от пота, и ей было слишком жарко, когда на нее накинули одеяло и Фальтирис обернул ее вокруг себя. Как будто этого было недостаточно для дискомфорта, ее желудок почувствовал пустоту и спазмы, как будто он сжимался сам по себе.

Она извивалась, пытаясь выскользнуть из объятий своего дракона, но это небольшое движение быстро истощило ее.

«Почему я чувствую себя такой слабой?»

— Полегче, Эллия, — прогрохотал Фальтирис, его слова вибрировали в ней.

Он крепче прижал ее к себе.

— Фальтирис? — ее голос перешел в хриплый шепот.

— Я здесь, и ты в безопасности.

В его тоне была грубость, не похожая ни на что, что она слышала раньше — это был не гнев или ненависть, а что-то более глубокое. Отчаяние.

Нахмурив брови, Эллия повернула к нему голову и встретилась с ним взглядом.

Его глаза несколько мгновений изучали ее, прежде чем расширились.

— Ты проснулась.

— Воды.

Прежде чем она закончила это слово, Фальтирис сел и схватил бурдюк с водой с тюфяка, на котором они лежали. Он помог ей принять сидячее положение — что было трудно для ее ноющих мышц даже с посторонней помощью — откупорил бурдюк с водой и поднес его к ее губам.

Эллия выпила, закрыв глаза, когда прохладная жидкость попала ей в горло. Была ли когда-нибудь вода такой вкусной? Она потянулась, чтобы схватить бурдюк с водой, глотнув еще, но Фальтирис убрал его, прежде чем она сделала еще один глоток.

— Медленно, — упрекнул ее дракон. — Они сказали, что ты попытаешься выпить слишком много, когда проснешься, и тебе станет плохо, если ты это сделаешь.

— Они? — теперь ее голос звучал яснее, наполненный неприкрытым замешательством.

О чем он говорил? Эллия и Фальтирис были здесь одни, и почему от слишком быстрого питья воды ей стало плохо?

— Другие люди. Твой народ. Эти женщины постоянно прикасались к моей чешуе, хвосту и крыльям, непрерывно болтая все это время. Мне уже много раз приходилось отгонять их. Но они иногда передают полезную информацию, — хмыкнул он. — И твоя мать очень настаивала, чтобы я ухаживал за тобой должным образом, если я останусь с тобой наедине. Ее инструкции — и ее угрозы — были вполне конкретными.

— Моя мать?

Внезапно ее зрение затуманилось, и из глаз потекли слезы. Эллия сморгнула слезы и огляделась. Она была в своем жилище, на своем тюфяке, в месте, которое знала с самых ранних воспоминаний. Копья, которые она изготовила, стояли в одном углу, корзины, которые она сплела своими руками, были выстроены вдоль стены, а глиняные кувшины стояли в аккуратном порядке на резной каменной полке.

— Я дома?

Фальтирис обхватил ее щеку одной рукой и провел подушечкой большого пальца по ее коже. Он медленно выдохнул через ноздри, и тлеющий огонь его сердца усилился в груди.

— Мы дома.

Сердце Эллии сжалось, и она схватила его за предплечье обеими руками.

— Но ты… Почему?

— Я не смог спасти тебя, Эллия. При всей моей силе, я был бессилен помочь тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.

Фальтирис наклонил голову, прижимаясь губами к ее волосам.

— Я не мог смириться с потерей тебя, поэтому я искал единственных, кто мог бы исцелить тебя.

«Дюнные гончие. Меня укусили».

Фальтирис спас ее, вернул в логово, а затем…

Эллия смутно помнила короткие периоды бодрствования и прерывистого отдыха, ощущение, что она тонет, как будто она была в воде, слишком густой и тяжелой, чтобы плавать, не в состоянии достичь поверхности, чтобы вдохнуть.

Она вспомнила, как Фальтирис звал ее.

«И он привел меня домой. Он здесь, среди моего народа».

Несмотря на свою враждебность к людям, дракон Эллии вернул ее в ее племя и остался с ней, заботился о ней.

— Как долго я болела? — спросила она.

— Семь дней.

У Эллии перехватило дыхание. Семь дней? Неудивительно, что она чувствовала себя такой слабой, такой жаждущей, такой голодной. Она знала немногих людей в своем племени, которые так долго выживали после такой тяжелой болезни.

Фальтирис провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Я ухаживал за тобой как мог в нашем логове, но твое состояние только ухудшалось. Я принес тебя сюда три дня назад.

— А Красная комета?

— Ушла.

Эллия положила ладонь ему на грудь.

— Ты больше не чувствуешь жара?

— Едва ли. Через несколько дней это станет всего лишь воспоминанием.

Фальтирис вернул мех с водой к ее губам.

— Пей.

Она пила медленно, несмотря на непрекращающуюся жажду, не сводя с него пристального взгляда.

Шкура, висевшая над дверным проемом, щелкнула, и Сакала, одна из коллег-охотниц Эллии, вошла внутрь, неся блюдо с жареным мясом.

— Дракон, — промурлыкала Сакала, ее улыбка была широкой и яркой. — Я принесла еду.

Низкое рычание прозвучало в груди Фальтириса, такое тихое, что Эллия, возможно, не заметила бы этого, если бы не положила на него руку.

Эллия оторвала рот от бурдюка с водой и, прищурившись, посмотрела на другую охотницу.

Глаза Сакалы расширились, и ее знойная улыбка превратилась в восторженную.

— Ты проснулась!

— Оставь еду и приведи Телани, — рявкнул Фальтирис, закупоривая бурдюк с водой и бросая его на поддон.

— Конечно.

Сакала прошла дальше в комнату и поставила блюдо на пол рядом с Фальтирисом.

Эллия не пропустила, как пальцы охотницы скользнули по его плечу, когда она поднялась, и не пропустила дрожь Фальтириса.

Прежде чем можно было сказать что-то еще, Сакала поспешно вышла.

Эллия подняла руку, чтобы взять Фальтириса за подбородок, обхватив пальцами пару шипов на его челюсти. Она притянула его лицо к себе с силой, которая удивила бы ее, если бы не глубокое, жгучее собственническое чувство, кипевшее внутри нее.

— Ты мой, дракон, и я не буду делить тебя, — прорычала Эллия. — Это я заявила на тебя права.

Не имело значения, что традиция всегда диктовала мужчинам племени брать много жен — Фальтирис принадлежал ей и только ей.

Он застонал, и его язык высунулся, ловя воздух. Скользнув руками по ее бокам, он обхватил ее бедра и посадил к себе на колени.

— Не будет никакого обмена, женщина. Ты моя, а золотой дракон берет только одну пару, будь то на всю жизнь смертного или на всю вечность.

Фальтирис наклонил голову и прижался лбом к ее лбу.

— Ты моя навсегда, Эллия. Я боялся, что потерял тебя.

Грубые эмоции в этих последних словах пронзили ее сердце — его страх, его отчаяние, его страсть, его любовь.

Эллия обвила руками его шею и крепко прижала к себе. Она улыбнулась.

— Я охотница. Мое сердце бьется яростно, и оно также бьется верно.

Она провела своими губами по его губам.

— Оно бьется для тебя, Фальтирис.

— И ты скажешь это своим людям в недвусмысленных выражениях. Я растоплю этот утес, если еще одна женщина посмотрит на меня горящими глазами и проведет пальцами по моей чешуе.

Его хватка на ее бедрах усилилась.

— Только ты можешь прикасаться ко мне. Никто другой.

Прежде чем Эллия смогла произнести свою собственную угрозу в адрес своих сестер по племени за то, что они так свободно прикасались к ее паре, громкие голоса — или, скорее, один особенно громкий голос — донесся по коридору. Она и Фальтирис подняли головы.

— Она проснулась, и ты достаточно долго держала меня вдали от нее, Телани, — сказала Диан за мгновение до того, как он нырнул в комнату Эллии, сопровождаемый ее матерью.

Диан резко остановился, когда увидел Фальтириса. Он отступил на шаг, в его глазах мелькнул намек на страх. Затем его взгляд остановился на Эллии, скользнув по ее обнаженному торсу и ее положению на коленях Фальтириса, и его поведение снова изменилось. Он сжал кулаки и уставился на дракона.

Диан поднял руку, ткнув пальцем в сторону Фальтириса.

— Эллия моя. Красная комета не узурпировала мое право требовать ее.

Жар, исходящий от груди Фальтириса, усилился, как и его свечение сквозь чешую. Но когда Фальтирис двинулся, это было сделано с нарочитой медлительностью, хищным контролем и угрожающим видом, который даже Эллия не могла не заметить.

Фальтирис снял Эллию со своих колен, осторожно уложив ее поверх мехов, из которых состоял ее тюфяк. Он задержался, чтобы мимолетно поцеловать ее в губы, прежде чем подняться и встать во весь рост — более чем на голову выше Диана и намного шире в плечах. Его крылья слегка расправились, когда он шагнул вперед, заполняя маленькую комнату своим присутствием, не оставляя места ни для чего другого. Даже когда он слегка наклонил голову, его рога царапали потолок.

Диан отступила еще дальше.

— Твое утверждение так же пусто, как и твое высокомерие, человек, — сказал Фальтирис, его грохочущий голос заполнил то пространство, которого не было в его теле. — Взгляни на нее так еще раз, и ты потеряешь свои глаза. Ткни в меня пальцем еще раз, и ты потеряешь их все. Еще раз заговоришь со мной в таком тоне, и ты лишишься языка.

Телани встала перед Фальтирисом, преграждая ему путь.

— Ты не можешь причинить ему вреда, дракон.

— О, но я могу, жрица.

Фальтирис наклонился вперед, глядя прямо поверх головы Телани, не сводя глаз с Диан.

— Ему не нужны глаза, пальцы или язык, чтобы распространять свое семя. И хотя его молчание было бы желанным, возможно, вашему племени будет лучше избавиться от его напряжения всем вместе.

— Фальтирис, — сказала Эллия.

Как бы ей ни нравилось видеть, как Диан съеживается и ставится на его место, она не хотела, чтобы ему причинили боль.

— Он всего лишь избалованный ребенок. Вернись ко мне.

Ноздри Фальтириса раздулись, и из них вырвались крошечные язычки пламени. Диан отшатнулся назад, чуть не сорвав кожаную дверную створку, когда он упал на спину и выбрался из комнаты. Как только Диан ушел, Фальтирис взглянул на Телани, кивнул ей и вернулся к Эллии.

Телани сократила расстояние между ней и Эллией, опустилась на колени и обняла дочь, крепко сжимая ее. Эллия обняла мать в ответ.

— Моя сильная, храбрая дочь. Я так благодарна за то, что ты дома, за то, что ты проснулась, за то, что снова вижу радость на твоем лице.

Телани взглянула на Фальтириса.

— Пожалуйста, не избавляйся от Диана — или кого-либо из нас — с ходу. Внутри него есть хороший человек, которого нужно только раскрыть, и его поведение — всего лишь результат его важности для нашего племени.

— Это не оправдывает его поведение, — ответил дракон.

— Это не так. Но твое присутствие, я думаю, заставит его задуматься о своем положении и своих действиях. Он больше не будет беспокоить Эллию.

— Так или иначе, Телани, твои слова окажутся правдой.

Телани отстранилась, обхватила лицо Эллии ладонями и улыбнулась, встретившись взглядом с дочерью.

— У тебя свирепая пара. Я должна была знать с тех пор, как ты была маленькой девочкой, что для того, чтобы сравниться с тобой, потребуется нечто столь же могущественное, как дракон.

Она наклонилась вперед и поцеловала Эллию в лоб.

— Отдыхай, ешь, набирайся сил снова. Я прикажу принести тебе немного бульона, и если вам понадобится что-нибудь еще, дайте знать.

— Спасибо, мама, — сказала Эллия с улыбкой.

Когда Телани ушла, Эллия посмотрела на Фальтириса, и ее улыбка стала шире.

— В твоей усмешке есть озорство, человек, — сказал он, настороженно глядя на нее. — О чем ты думаешь?

— Просто то, что ты вел себя как избалованный ребенок, когда я впервые встретила тебя, дракон.

Он с рычанием опустился на тюфяк рядом с ней.

— Я вел себя как древний дракон, на которого претендовал красивый маленький человечек. К счастью для этого маленького человечка, с тех пор я очень привязался к ней.

Он поймал ее за бедра и снова усадил к себе на колени. Его хвост собственнически обвился вокруг ее ноги, слегка поглаживая кожу вокруг покрытых струпьями укусов.

Эллия протянула руку, чтобы убрать его длинные светлые волосы с лица, заправив их за заостренное ухо.

— Этот маленький человек тоже очень привязался к своему дракону. Возможно, она даже полюбит его.

— Возможно?

Фальтирис обхватил ее подбородок рукой, наклоняя ее лицо к своему. Ее взгляд сразу же встретился с его яркими голубыми глазами, которые были глубже и красивее, чем небо даже в самые ясные дни.

— Для меня нет возможно, Эллия. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

Она наклонилась вперед и поцеловала его в губы, но отстранилась, прежде чем он смог углубить этот поцелуй. Ее брови нахмурились, когда она снова посмотрела ему в глаза.

— Когда ты сказал раньше, что мы были дома…

— Я не шутил. Если это, то место, где хочет быть моя пара, то я буду там. Что хорошего в логове без моей женщины, которая наполнит его теплом и жизнью?

— Ты уверен, что хочешь… остаться здесь?

Ее грудь сжалась, и эмоции сдавили горло, затрудняя произнесение слов. Слова, которые он произнес в гневе семь дней назад, все еще были свежи в ее памяти.

— Жить здесь с… со всеми этими…

Фальтирис убрал руку и прижал большой палец к ее губам, заставляя ее замолчать. Он наклонился ближе, и когда заговорил снова, его голос был мягким, но непоколебимым, заставляя ее чувствовать себя так, как будто во всем мире не было никого, кроме них двоих.

— Ты вполне можешь быть первым существом, получившим извинения от дракона, Эллия. Ты абсолютно первая, кто получил два извинения. Я сожалею о том, что сказал. Я не предлагаю никаких оправданий — только клятву. Я буду лелеять тебя, как ты того заслуживаешь, я буду говорить с тобой, как ты того заслуживаешь, я буду поклоняться тебе, как ты того заслуживаешь, до тех пор, пока горит огонь моего сердца, и даже после того, как он погаснет, моя любовь будет сохраняться в каждом пылающем угольке, в каждом огне, до конца вечности. Для тебя, Эллия, — Фальтирис нежно провел губами по ее губам, — ты пара дракона.