Принцесса гоблинов

Часть девятая. Пламя гнева

Они возвращались торопливо. Ещё хмельные от победы — и какой! Так долго ждали, так долго готовились, и вот наконец, достигли! Вырвали прямо из зубов безносой, выхватили один-единственный оставленный фортуной шанс и использовали его по полной. И теперь они возвращались домой. Ещё разгорячённые от круговерти боя, ещё подрагивающие от затапливающей сознание хмельной радости — с отчётливо примешивающейся к ней горечью свежих потерь.

Впрочем, начать следует по порядку. И если не с начала, то с подходящего места уж точно… ага!

Женька с хрустом впилась зубами в яблоко. Большое, сочное и румяное, оно оказалось куда лучше своих собратьев из родного мира. Да и гербицидами-пестицидами напичкано не было — когда садовник из королевского парка терпеливо показал прогуливавшейся принцессе неприметные прутики, воткнутые тут и там, та развеселилась просто до неприличия. Ага, вот эти волшебные палочки зачарованы в Высокой Башне против яблочной плодожорки — а вон те, для разнообразия, от капустницы? Оборжаться…

Смеха ради Женька даже выловила где-то на улице жирную мохнатую гусеницу и притащила в пределы дворцовой ограды. Как и предсказал скромно улыбнувшийся служащий, та недолго извивалась в муках — издохла быстро и, что характерно, качественно.

Сегодняшний полдень оказался ясным и солнечным. Прямо тебе, блин, бабье лето — с той лишь разницей, что в этом мире таковых приходилось на осень целых два и назывались они соответственно, детским и эльфийским летом. Впрочем, не жарко и не холодно, за углом тренирующийся на должность зам королевского кондитера бесплатно раздаёт ребятне свои творения — и не приведи боги, у кого-то живот заболит! Кирасиры с палашами наголо вон они, вроде как и безучастно разъезжают в сторонке. Враз нерадивому голову с плеч смахнут.

Впрочем, взятое у него наугад воздушное печенье с напоминающим варёную сгущёнку кремом оказалось превыше всяких похвал — и Женька с удовольствием заела им сжёванное яблоко.

— Лепота-то какая! — она с удовольствием потянулась, ничуть не скрывая ни от кого своё настроение.

И тем не менее, причина для чуть подпорченного самочувствия всё же имелась. Если бы кто-то сегодня проследил перемещения этой бесшабашной леди Джейн, то с удивлением обнаружил бы, что маршрут той увивается вокруг королевской Башни Магов. Право, словно кот вокруг обнаруженной в погребе кринки сметаны… ещё одно умственное усилие, и можно было бы сообразить, что хромоникелевой стали сломанный меч оказался не по зубам лучшим королевским кузнецам и оружейникам. Уж температурой плавления, так точно.

А стало быть, кому ж ещё тут и отдуваться-то, как не волшебникам? Но похоже, что и у тех дела шли не ахти как. Над видной за деревьями макушкой их башни иногда загорались какие-то подозрительные и потусторонние огни, периодически поднимались жёлтые и наверняка вонючие дымы (птицы шарахались от тех подальше), а вот вернуть бешеной леди её оружие что-то никто не спешил… Женька проводила чуть прищуренным взглядом засеменившего туда же и принца Тима в изящном сером с муаром камзоле. Демонстративно она сплюнула в сторонку, отвернулась с затвердевшими скулами.

И с мгновенно занывшим от вспыхнувшего желания теплом ниже поясницы… чтоб тебе кисло стало, смазливый парнишечка!

Именно здесь, на углу королевского парка и улицы Кондитеров, её и нашла Принцесса. Та чуть похудела и, на взгляд Женьки, это ей очень шло. Равно как и интересная бледность — по причине висевшей на перевязи руки. Своим плечом, видите ли, эта зеленоглазая дурында в ночной переделке поймала шальной арбалетный болт. И самое обидное, что скорее всего от своих: потому-то собственная защита и не спасла. Кость в щепу размолотило. Целители, понятное дело, подсуетились — но требовали подержать на перевязи, пока магия прихватится и смешается с естественными жизненными соками августейшего организма…

Конечно, Женька, прежде весьма скептически относившаяся к королевской семейке, своё относительно той мнение всё же переменила. Оба старших принца с передовой не вылезали, старательно латая трещавшую по швам оборону. Морковная Сью прилетала в свою угловую башенку только для того чтобы отдохнуть. Едва обернувшись из чайки вновь в девицу, она в полуобмороке падала на руки целителей. И лишь потом со связными приходили донесения: там-то и там-то некая беда с орками и приключилась. Словно корова языком слизнула сотню крутых бойцов. А что к чему, бог весть — но уж больно магией смердит.

Паразит Тимка хоть и непригоден пока прямо на передовую, но учил свою магию так, что дым из ушей валил — а потом начинял волшебным огнём заряды для баллист и целые вязанки стрел. Армейские за то готовы были его на руках носить и в задницу целовать, ведь такое даже Сью не умела.

Да и младшая Принцесса в альковной спаленке не отлёживалась. Предпочитала выслеживать орочьих шаманов и безжалостно тех истреблять, потому количество тех хоть и медленно, но всё же убывало. А армия без прикрытия магии то так, одна видимость и есть. Во дворце поговаривали, что и бывшая королева-маменька пару раз отметилась в тылу у вражин — но Императрисса ей потом устроила знатную выволочку с боже-ж-мой и нашлёпыванием по ай-яй-яй…

Женька проводила краем глаза неспешно удалявшегося по улице принца, отчаянно надеясь, что Принцесса ничего не заметит. Угу, щас!

— Не будь дурой. Хочется — возьми, — хладнокровно ляпнула пришедшая, и на правах раненой реквизировала у Женьки яблоко.

К чему отнести её слова — к яблоку или принцу — сама Женька благоразумно уточнять не стала. И тут же едва не поперхнулась, приметив закаменевшее лицо Принцессы.

— Давай отойдём, — заметила та и неловко дёрнула за рукав.

Стоило только оглянуться, как оказалась заметна вытекавшая из боковой улицы колонна пленных. Угрюмые и израненные, орки пошатывались, некоторых товарищи даже откровенно тащили на плечах. Но шагали они с таким гордым и непокорённым видом, такой огонь ненависти горел в их взглядах, что Женька, с хмурой недоверчивостью вглядывавшаяся в эти лица, против воли приняла вызов.

— Не трамвай, объедет, — с дерзко задранным носом заметила она.

Тут же в этом носу самым предательским образом засвербело. До нестерпимости, до навернувшихся на глаза слёз. И когда покорно огибавшая обеих принцесс колонна уже залила всею длиной улицу, Женьке в её сторону всё же чихнулось. Да так звонко, что аж в ухе зазвенело.

По нестройной колонне прокатилось сначала удивлённое «ахх», а потом, словно эхо, вернулось сдавленным хохотом. Здоровенные орочьи мужики сначала нестройно, а потом уже неприкрыто заржали.

— Ах, так? — ничуть не ощущая в себе злости — скорее удивление — процедила Женька, и её рука требовательно взметнулась вверх.

Она ещё сама не знала, что хотела и задумала под этим полднем. Ясное дело, не казнить на месте за непочтительность. Но выспорить ситуацию, доказать первенство и главенство своего я над этой немытой толпой мужланов…

— Остановить колонну! — угрюмо процедила она в сторону вскинувшихся в угодливой стойке конвоиров.

Впрочем, это распоряжение оказывалось почти излишним — пошатывающиеся от смеха орки и без того сбили шаг и почти замерли. Женька ещё несколько мгновений угрюмо разглядывала этот сброд, утирая нос настоятельно рекомендованным маменькой и придворным церемонимейстером платочком, и только тогда в голове сложилась мысль.

— Слушай, подруга — у нас в королевстве сейчас с провиантом не густо. Но ведь, и у орочьего воинства тоже? — обратилась она к дышащей в плечо Принцессе.

Надо отдать должное, та сообразила быстро. А ведь, и верно, пусть этот и другие отряды пленных кормят сами орки! Вернее, если их отпустить, пленными они уже не будут — а вот жрать станут куда как поболе. В несколько мгновений Принцесса сформулировала слова, нашептала. И уже набежавшему от хвоста колонны командиру конвоиров Женька без запинки выдала чётко сформулированный приказ.

— И пусть передадут по всему королевству — пленных орков, кроме шаманов, отпускать в расположение их крупных отрядов. Без оружия и знамён, с позором, — процедила она напоследок.

Если у прихрамывавшего офицера на усталом лице вырисовалось лишь лёгкое недоумение по поводу августейших прихотей, то из толпы пленных донеслись словечки и выражения куда покрепче. И пресловутое "шоб ты издохла" среди них прозвучало бы чуть не признанием в любви.

— Заткнитесь, уроды — и радуйтесь, что не погибли от моей женской руки. То-то была б вам радость! — отрезала Женька со вспыхнувшими щеками — уж грязная орочья фантазия живо обрисовала в словах всё, что эти скоты при случае с нею сделали бы.

Очень кстати чихнулось опять, так что за клочком батиста Женька словно за щитом переждала и преодолела своё смущение. Ну никак эти не смирятся, что какая-то девица способна резать их как баранов. Ну такие же мужские шовинисты, прости господи, как и родные гоблины из числа людей! Знаем, проходили такое многократно — киндер-кюхен-кирхен. И даже прилежное битьё по мордам и прочим якобы достоинствам мужского организма частенько не помогает. Наверное, на природу нашло временное помрачение ума или же она крепко была не в духе, когда творила всех этих мужчинок…

Офицер пролаял какую-то команду, конвоиры засуетились. Пинками и тычками копий они развернули колонну в обратную сторону. И с тем же нестройным топаньем по брусчатке орочьи недобитки продефилировали в обратную сторону, провожаемые не помахиваниями платочков, а ещё одним презрительным Женькиным чихом.

— Слушай, подруга — я уже готова отдаться Тиму со всем пылом души и тела, лишь бы он помог мне смотаться в родной мир и притащить сюда пару танков, — негромко призналась Женька, когда колонна втянулась в покатую улочку и скрылась за домами.

После ответных слов Принцессы она посмотрела на ту с новым восхищением. Ну, что первую часть идеи подруги та одобряет, можно и не пересказывать — Принцесса откровенно пыталась помирить эту парочку, да и вообще, никого кроме мерзавца Тимки в её постели видеть не желала. А касаемо танков…

— Вовка уже предлагал подобное — парочку боевых вертолётов, — процедила через чуть побледневшую губку Принцесса, и Женька вся обратилась в слух.

Ибо тут пошли дела совсем уж интересные. И как обычно, всё испортил пресловутый и даже дома поднадоевший принцип Равновесия. Оказалось, что если люди привлекут для решения своих проблем технику и оружие иного мира, то и орки будут иметь полное право притащить на поле боя парочку боевых демонов или даже Чёрные Кляксы. Что оно за диво последние, Женька не знала. Но судя по перекосившемуся на миг личику Принцессы, знакомства с подобной пакостью лучше бы избегать и далее.

— Да кто его, то Равновесие, соблюдает? — осторожно поинтересовалась она. — А если потихоньку, чтоб никто не знал и свидетелей не оставалось?

Вот тут-то и обнаружилась одна маленькая, но существенная разница между Принцессой и Воином. Ибо первая на миг взглянула в ответ так презрительно-высокомерно, что смутившаяся Женька тут же пошла на попятную и признала свои намерения волюнтаристскими — и даже идеологически невыдержанным троцкизмом.

— Всерьёз считаешь, что совесть то просто выдумки? А честь всего лишь слово в толковом словаре? — Принцесса словно стала выше ростом и как-то недобро нависла над опешившей от такого напора Женькой.

Впрочем, заслужила. Ну да, подлое сословие со вполне присущей тому низостью поведения — уж слишком разбавилась замешавшаяся некогда кровушка графьёв Суворовых. А тут Принцесса — породистая по самое не могу, прямо-таки клейма негде ставить. Та слушала сначала недоверчиво, потом рассмеялась.

— Да глупости то всё, насчёт сословий — среди наших маркизов и баронов тоже всяких мерзавцев хватает. А клеймо… — она безо всякого смущения отвернула кружевной воротничок и позволила нескромно туда проникшему взгляду Женьки рассмотреть на нежной шее хороший такой засос. Оказалось, маменька сплоховала со своими ежемесячными женскими недоразумениями — вот Принцесса потихоньку и урвала себе кусочек ночного счастья.

А вот с Равновесием дела выяснились куда как строже. Что Королева, что Императрисса — обе нет-нет но ощущали незримое присутствие и вроде как наблюдение неких сил. Уж положение обязывает. Может, бессмертные или их посланцы присматривают. А возможно, и другие расы следят за соблюдением условий войны меж людьми и орками. Прецеденты в прошлом, когда едва не доходило до совсем уж крайностей вроде ядрёных бомб или заклинаний массового поражения, имелись, не без того.

Мало того, обе проказницы уже пытались переломить ситуацию своими силами — и при воспоминании о том фиаско щёки алели до сих пор. Великолепный двуручник, который Женька придумала в замке своего неведомого Я, в реальном мире покориться брату мало того, что не пожелал, так ещё и исчез прилюдно и с нехилым грохотом. А вполне шварцнеггеровского вида ротационный шестиствольный пулемёт, стрелявший бронебойными искрами магии, и вовсе сразу после перехода изошёл облачком мутного и вонючего дыма…

— Так что ты удумала, ма шер? Давай, рожай — ситуация у нас куда там вашему губернаторскому.

Женька сначала переминалась с ноги на ногу, не желая раньше времени тревожить не до конца оформившуюся ещё мысль. Кстати говоря, ноги заодно притащили свою обладательницу обратно под сень королевского парка. И вот тут, угостившись и согревшись чашкой горячего ароматного чая с подноса раззолочёного лакея, идея наконец робко проклюнулась наружу.

— Помнится, ещё в нашем мире ты что-то там упоминала о драконах? И вроде как о вполне обыденных существах?

С притихшего над головами клёна неслышно слетел жёлтый лист. Пару раз качнувшись на невидимых воздушных качелях, он тем не менее послушно улёгся на Женькину ладонь. Большой, разлапистый и печально-прохладный, отчего-то сегодня он казался грустным и ничуть не радовал взгляд. И даже душу не грел своим видом. А ведь вполне канадский, пятипалый листик-то. Только сейчас она подняла глаза на принцессу, умостившуюся на скамье рядом и что-то уж сильно притихшую.

— Да помню, помню, — с досадой и неохотой ответила та. — Разоткровенничалась не подумавши. Ну, драконы это уж на самый распоследний случай — мало их, и войну ими не выиграешь.

— Вовку мне сюда, и мгновенно, — процедила замершая Женька как-то так, что Принцесса даже не сочла нужным скрывать своё удивление.

Пара непонятных прочим жестов — и по притихшему под нежным сиянием полдня парку пронеслась неслышная, но всё же не оставшаяся без последствий буря. Количество гвардейцев и тихарей в окрестных кустах немедленно удвоилось, а откуда-то по Адмиральской набережной уже звенели и громыхали подковы. Вот звук бешено мчавшегося коня приблизился, и Женька безошибочно признала в нём стальную обувку Вовкиного жеребца — только в брательникову головушку могла прийти бредовая поначалу идея подковать коня чуть разными подковами — так, чтобы при галопе звон их складывался в начальные такты королевского марша.

Впрочем, идея показалась интересной. Королевские маги почесали в затылках, кузнецы в несколько ином месте. Подумали-попыхтели, и что вы думаете — сделали! Мало того, этот коник своей скоростью теперь почти не отставал от мчавшейся полным ходом пежошки…

— Привет, сестра, — с только что перемахнувшего живую изгородь и ещё разгорячённого коня спрыгнул Маршал.

Да уж, герой — гроза орков и смазливых девиц! Женька поневоле залюбовалась им. Происшествие на турнире немного излечило брата от излишней уверенности и бесшабашности, а возвращение на фронт изгнало из глаз лениво-сытый блеск. И теперь на посыпанную розовым гравием дорожку спрыгнул смертельно опасный зверь. Хищник, хотя и вполне разумный…

— Братец, тут, оказывается, можно несколькими драконами разжиться, — осторожно начала Женька.

Но оказалось, что Вовка об этом секрете Полишинеля уже вполне и давно осведомлён. Мало того, уже проработан план удара по Орде, когда та соберётся в одну кучу. Вернее, не по самой орочьей ораве — уж слишком она велика — но по ставке их вождей или как тут оно называется… Женька слушала и улыбалась с видом поймавшей восхитительно нежного мышонка кошки. Счастливо жмурилась и кивала, словно при ней несли полную и безоговорочную ахинею.

— Нет, ну никакой широты мысли в этих мужчинах, — пожаловалась она между делом Принцессе, когда Вовкины объяснения, круто замешанные на раздражении по поводу зряшного вызова, закончились.

На Женьку уставились две пары блестящих от возбуждения глаз, и несколько секунд она позволила себе понежиться в этом потоке осторожного восхищения.

— Братец, ну-ка вспомни — когда в сорок первом Гитлер на нас наехал, чем сразу ответил наш Йося, который Джугашвили?

Вовка с пришедшей ему на помощь Принцессой принялся было перечислять мобилизацию, организацию партизанского движения и прочие дела, однако Женька со всё той же сладкой улыбочкой качала головой — всё это уже было сделано и здесь. А потом она небрежным жестом остановила этот и без того усыхающий поток идей.

И наконец выдала.

Да такое, что братец едва не сел в задумчивости мимо резной скамьи, чем немало позабавил обеих девиц. В последний миг спохватившись, Маршал с самым покаянным и скорбным видом схватился голову и прилюдно сообщил, что он не просто идиот — а полный, круглый и безоговорочный идиот. И что с этого момента леди Джейн назначается его первым и самым что ни на есть наиглавнейшим советником.

— Видишь ли, Принцесса, с островка на Балтике тогда взлетел полк стратегических бомбардировщиков — и шарахнул по Берлину. По столице вторгшегося государства! Да так, что эхо по всему миру разнеслось.

Глаза Принцессы в изумлении расширились.

— Так ты, Джейн, предлагаешь…

— Я даже настаиваю, чтоб эскадрилья или сколько тут у вас в зоопарке драконов — чтоб они все чохом налетели в мир орков и сравняли с землёй их собственную столицу! — мерно и торжественно объявила Женька.

Далее она добавила — если понадобится, повторить ещё несколько раз. Чтоб захватчикам до урчания в животах вдруг захотелось домой. Защищать свои дома и своих орочьих детёнышей и самок, а не безобразничать в человеческих землях. Чтоб каждый их шаг здесь означал на родине ещё один выжженный до скального основания город или промышленный комплекс.

— Воевать, так по-военному! — с жаром припечатала Женька полузабытой ленинской фразой.

— Это грубо, мерзко, цинично… но, это может сработать, — Принцессу откровенно тошнило от столь смелой идеи. Но даже она признала, что принципа Равновесия это не нарушит, а вот по орочьим мозгам ударит весьма сильно.

Правда, после предложения Женьки прямо сейчас сходить в зоопарк и посмотреть-примериться к драконам Принцесса отчего-то отказалась. Да и вообще, посмотрела в ответ как-то странно, если не сказать косо.

— Драконы находятся в личном распоряжении членов старой королевской династии, — уклончиво ответила она.

Женька переглянулась с братом. Давно знакомым и родным жестом, уж после многолетнего общения мозги у обоих частенько работали одинаково. Это что ж выходит — с драконами могут управляться только члены королевского семейства? Тогда следует живенько взяться за воспитательную и агитационную работу. Угу, знаем мы, во что это выльется…

— Кстати, Джейн — давно хотела у тебя спросить. Отчего ты всё время ругаешься гоблинами?

Оба славных отпрыска не менее славного рода Суворовых снова переглянулись с понимающими ухмылками.

— Видишь ли, Принцесса — был в нашем мире популярный писатель Эльтеррус Иар, — начал за сестру Вовка, мягко массажируя плечо Принцессы и заодно освобождая его от компресса. — Впрочем, почему был? Он и сейчас есть — и дай ему бог, как говорится, всего и вовремя.

Так вот, в своих книгах тот писатель использовал такое себе презрительно-уничижительное словечко пашу. И обозначало оно в его устах ни много, ни мало как то самое, неприглядное человеческое большинство. Не стесняющееся идти по трупам и расталкивать слабых локтями. Норовящее подтолкнуть падающего или всем скопом заклевать не такого, как они. Втихомолку прикарманить что плохо лежит, бросить в спину едкое словцо или даже проклятие.

— Я предпочитаю другое слово — гоблины — хотя смысл тот же, — продолжила за брата Женька. — Но видишь ли…

Принцесса блаженствовала под сильными и в то же время нежными руками Вовки, не забывая иногда подставлять и губки под его наклонившееся лицо. И всё же, она раскрыла в удивлении смежившиеся в неге ресницы, когда Женька неуловимо сменила тон и продолжила.

— Но всё же, мне здорово то отдаёт цинизмом. Ведь это и есть народ, люди. Та самая основа, на которой зиждется мощь любого государства. Те, кто пашут и сеют, куют и клепают. Кто кормит нас хлебом и проливает кровь на войне.

Как ни расслабилась и разнежилась в Вовкиных объятиях Принцесса, но сообразила она быстро.

— Как я понимаю, человеческую природу не переделать, и работать придётся с тем материалом, что есть?

Тихая возня рядом уже вовсю грозила перейти к милым шалостям и даже непотребствам, но Женька и ухом не повела. Уж что такое ходить на грани фола, не ей рассказывать!

— Потому-то я и предпочитаю словечко гоблины. Раздолбаи, конечно, если не сказать покрепче — но свои, родные. И никуда от этого не деться.

Принцесса давно уже обреталась на коленях у грозного — но сейчас такого милого и желанного — Маршала. Скрутившись в уютный клубочек, она чуть ли не мурлыкала в этих объятиях, а взгляд её сиял ярче южных звёзд. И хотя в голосе её прорезалась несдерживаемая пикантная хрипотца, да и сам он что-то подозрительно часто прерывался, всё же в сень королевского парка выпорхнули нужные слова.

— Что ж, благородная леди Джейн и принцесса гоблинов — у тебя будут драконы. Но!

Привычно насторожившаяся в ожидании вполне предсказуемых пакостей Женька терпеливо выждала, разглядывая куст роскошних осенних хризантем, пока Принцесса не перестанет перемежать полезное с приятным — то есть, чертовски важную беседу с затяжным поцелуем. Как бы то ни было, воздух у обоих лакомок закончился позже, чем закружились головы.

— Но, подруга, за тобой должок будет…

Как хороши, как свежи были розы, мне отчизной моею положены в гроб — как бы то ни было, но изящная и в то же время колючая строка серебряного века русской поэзии воскресилась в памяти почти безошибочно.

А розы оказались действительно хороши. И даже не сами розы… проснуться поутру, потянуться всласть и при том обнаружить, что руки-ноги и даже голова оказались на своих местах, было просто здорово. А также отметить, что ничего не отвалилось и даже не ойкнуло. Равно как затем втянуть носопыркой несомненно знакомый аромат — открыть так и слипающиеся ещё глаза — и обнаружить рядом с подушкой роскошный веник этого самого чуда.

Королевские розы это несомненно прелесть! Один лишь такой цветок своею ценой пробил бы брешь в бюджете небедного баронства… Женька старательно нахмурилась, обнаружив, что самым дурацким и счастливым образом улыбается. Кто б ни был тот, кто грезит счастьем, нас оскорбляет безучастьем?

Говорили, что таковые розы растут лишь в нескольких местах. В королевской оранжерее, находясь под неусыпным присмотром искуснейших садовников и дворцовых магиков — во внутреннем дворике возле самой Башни Магов — и вроде бы в личном замке графини Сью. Понятное дело, мороки и хлопот с этими цветами оказывалось выше крыши. Но тем прелестнее была эта хрупкая эфемерная красота, казалось, светящаяся изнутри мягким жаром впитанной цветами магии.

Женька осторожно тыкнула пальчиком — уж не мерещится ли ей это чудо? Понятное дело, тут же укололась. Последовательно чертыхнулась так, что сами собою заалелись и вспыхнули свечи в настольном канделябре; облизала палец и тут же убедилась, что крохотная ранка закрылась и исчезла сама собой; возгордилась пусть и небольшими, но заметными способностями к исцелению; уставилась на утреннее чудо опять.

Вернув на подушку руку, а сверху голову, Женька смотрела на подарок, и против воли на её губах вновь зацвела улыбка. Пусть лёгкая и еле заметная, но уж саму-то себя не обмануть! Не дежурный букет на день рожденья или за победу на турнире — отчего-то это диво сладко и немного непривычно будоражило.

И всё же, левая бровь так и порывалась нахмуриться. Вчера вечером по представлению королевских егерей и барона де Меццо состоялось награждение графини Сью малой бриллиантовой Звездой Чести. Видите ли, эта магичка прищучила в устье ручья ещё одного из двенадцати великих вождей орков… ну, не совсем уже двенадцати. Одного прищучила сама Женька, одного братец с остальным семейством в хитроумно устроенной ловушке. И ещё один дуриком попёр на гвардейцев дона Ривейры. Ну и, перед смертью успел понять, что удар успевшей набрать скорость тяжёлой конницы вполне можно приравнять к стихийному бедствию.

Короче, после обеда Женька заглянула в покои принцессы-одуванчика и застала ту всю в весьма скорбных раздумьях. Оказалось, что морковная Сью последнее время не обновляла свой гардероб и теперь находилась в тягостном недоумении по поводу выбора одежды перед предстоящей церемонией…

При воспоминании о последовавшем за тем щёки Женьки предательски заалели. В самом деле, обе девицы как-то незаметно увлеклись перед зеркалами — и Женька тоже примерила кое-что на себя. Ну, кое-что это мягко сказано, потому что даже в оскудевшем виде гардероб принцессы посрамил бы качеством и разнообразием любой бутик. И как же странно оказалось обнаружить в себе эту бабскую страсть к шмоткам! Женька вертелась перед зеркалом, обсуждая достоинства и недостатки одёжек, помогала в том же Сью — и с постепенно растущим трепетом признавалась себе, что в этом как минимум что-то есть. Особенно вон в том нежно-розовом с персиковым оттенком воздушном платье, в котором магии иллюзий оказывалось как бы не больше, чем самого шёлка и кружев.

И вот теперь, цветы… прислушавшись к своему учащённо забившемуся сердечку, Женька кое-как выбросила из головы всякие глупости и попыталась представить — кому же это пришла в голову такая блажь. Но поскольку вариантов оказалась масса даже помимо самого очевидного, решимости в себе отправить розы в корзину она что-то не нашла…

Постель ощутимо дрогнула, когда с пола на это великолепное ложе запрыгнула Рысь. Последние дни прятавшаяся подруга уже отмучилась — как сказал нашедший её на чердаке королевского дворца егерь — окотилась. И теперь в соседней комнатушке счастливо посапывали два слепых забавных комочка.

— Привет, подруга, — Женька почесала любимицу за ушком, чмокнула в с готовностью подставленный нос.

Естественно, эта тушка с готовностью бухнулась рядом (постель опять подпрыгнула) и после вполне благосклонно принятого поглаживания по спине привычно подставила брюшко с чуть выпирающими набухшими сосками. Её блаженное мурлыканье более походило на гортанный рык, но Женька тем нимало не смутилась. Обе мы стервы, чего уж тут таиться.

Полог в соседнюю комнатушку дрогнул, и оттуда высунулось худощавое личико Хуаниты, той самой служанки ещё из приморского замка. С присущим маменьке коварством та вытребовала девицу к дочери в качестве прислуги. Хотя, по мнению Женьки, заодно и шпионки — но в конце, концов, сама-то служанка ни в чём не виновата. Попробовала б она отнекиваться… да и расторопная к тому же, исполнительная.

— Доброго утра вашему высочеству, — Хуанита первое время откровенно недоумевала, как это возможно в одиночку ночевать на таком роскошном сексодроме, тем более что слухи о былых безумствах леди Джейн ещё гуляли по королевству. Но зато безоговорочно согласилась с доводом, что пока придётся силу и жар души приберечь для орков — от родной деревни служанки, по сообщениям лазутчиков, осталось лишь пепелище с торчащими дымарями.

За окном едва-едва начало даже не светать, а только сереть, но Женька не роптала. Сегодня не просто рассвет и не просто утро… но, о том лучше не задумываться сверх меры и прежде времени. Зато пробуждение оказалось просто прекрасным, и воспоминание об этом наверняка окрасит весь день в самые розовые цвета и мысли. Всё же, это здорово, быть женщиной…

Ладонь Женьки снова осторожно погладила цветы (ну нет в этом мире обычая обламывать цветам колючки!), а направленный на служанку взгляд обрёл вдруг острую вопросительность. Всё же, Хуанита не настолько и даже вовсе не глупа, уж должна сообразить без слов… ну вот, опять!

Впрочем, Женька и сама бы не поняла, если б служанка пошла против своих правил. Ну да, такие зачастую неудобны и фиг ты раскрутишь их на некие безумства — зато не продаются за золото или иные блага. Вот и сейчас, ладонь служанки мимолётно-незаметно выудила откуда-то стилет (не из-за пазухи ли?) и демонстративно приставила к своему сердцу. Можешь приказать говорить, госпожа — но я предпочту ответить только так.

— И ведь знаешь прекрасно, донья Хуанита, что в пыточную не отправлю, — покладисто отступилась Женька и кое-как выбралась из-под одеяла и незаметно взгромоздившейся сверху рыси.

Идиотские местные обычаи насчёт пеньюаров и прочих неглиже она сразу отбросила в сторону. Если уж спать, то без всякого так и норовящего во сне задушить бабского тряпья… да и покоившийся у изголовья алмазный клинок Женька погладила едва ли не раньше, чем служанка накинула на неё лёгкий, подобающий утреннему одеянию халат. Разумеется, того самого размера, который оказался бы великоват и братцу — отчего-то Женька обожала носить его старые, мешком висящие на ней свитера, и даже безоговорочно соглашалась с Принцессой, что "в этом что-то есть".

Рукава, естественно, пришлось привычно засучить, сзади почти шлейфом волочился подол, но обладательница сего одеяния бодро зашлёпала в ту сторону, где служанка уже всё приготовила для утреннего омовения. Кстати, обычай этот поначалу показался здешним какой-то варварски роскошной дикостью. Но всё же, первыми его оценили по достоинству молодые дамочки, отнюдь не просто спавшие в своих постелях. Следом и их кавалеры, несомненно признавшие порцию свежести и бодрости — естественно, они предпочитали воду похолоднее.

И теперь, по слухам, новая мода распространялась по королевству со скоростью вирусной инфекции, тем более что госпожой Императриссой оказалась воспринята не только с одобрением, но и всемерной поддержкой.

Ухх! Женька счастливо засмеялась, когда две служанки под руководством Хуаниты напоследок проворно окатили её почти ледяной водой и принялись энергично растирать чуть жестковатыми, слегка напоминающими махровые полотенцами. По всему телу словно потёк огонь, оно всё загорелось и вскипело крохотными иголочками радости…

— Вы умеете молиться, девчонки? — неожиданно дяже для самой себя поинтересовалась Женька, быстро облачаясь в подаваемые лично Хуанитой (это она не доверяла никому) одежды.

Девицы осторожно переглянулись и ещё более осторожно кивнули. Оказалось, что Хуанита и вон та чернявая посещают храм Солнца, а белявая предпочитает затесавшийся среди прочих алтарь вполне эльфячьей Эллуны.

— Мы сегодня отправляемся мстить оркам в их собственный мир. Помолитесь за меня и мою душу, девоньки, — непритворно мягко попросила Женька.

Как ни крути, а совесть легонько обреталась не на месте. Что такое означает залить огнём огромный город, в котором живут далеко не одни воины или шаманы, Женька вполне себе представляла. Уж то своё впечатление, когда впервые, ещё в потрёпанной "Детской энциклопедии" прочла про Хиросиму и Нагасаки, она помнила до сих пор. Равно как и виденный на скольки-то летие тех событий документальный фильм. И всё же, ответить самой себе на вопрос — стоит ли брать на душу такой грех — она так и не смогла…

Обе девицы молча упали на колени и просто приложились к ручке госпожи (ещё один обычай, к которому Женька до сих пор привыкнуть не могла! Ну ладно ещё, когда мужчинки), а Хуанита, чьи чёрные глаза сощурились от ненависти, быстренько сотворила над нею отгоняющий зло знак.

— Пусть рыдают не только наши вдовы и наши сироты, госпожа, — голос служанки оказался едва слышен, а в глазах отчётливо замерцало пламя. — Орки должны и сами познать тот ветер, что принесли на наши земли…

И вот с таким едва не заставляющим передёрнуться от омерзения напутствием Женька наконец добралась до столика с лёгким завтраком. Хотя, по здешним меркам, это более походило на хороший обед. Но хорошему Воину еда не в убыток — тем более, что маменька Наталья Сергеевна со смехом как-то заметила, что дочь её как ест, так и работает.

Когда воздушный омлет с нежнейшей ветчиной отправились по своему назначению, равно как и до лёгкого хруста прожаренные гренки, а следом был оказан достойный приём высокому бокалу апельсинового сока — вот именно в тот момент в покои Женьки ввалился Вовка… вернее, сейчас Маршал собственной персоной, но весь какой-то чуть взъерошенный.

Братец беззастенчиво выпроводил служанок, напоследок хлопнув по попке скромницу Хуаниту (ох надерут кому-то чуб!) и даже схрумкал последний, сиротливо и огорчённо остававшийся на тарелке тост.

— Всё готово, драконы ждут в ущелье за городской стеной, — сообщил братец. Чуть подумал, и тоже угостился апельсиновым соком.

Женька мысленно согласилась, что пугать таким дивом горожан вряд ли стоит, а то и запашок нехороший по Иммельхорну потечь может. Затем она придала своей мордашке самое внимательное выражение, когда брат принялся вещать опять. Оказывается, драконы отправляются с одним наездником на спине каждый — и только сейчас она узнала причину столь заметной нервности брата.

— Матушка летит тоже, и отговорить её не удастся, — невесело признал Вовка и вдруг поинтересовался — нет ли у Женьки сигарет?

Волнуется за мать, ясное дело! Женька и сама призадумалась, оделив брата завалявшейся среди барахла пачкой Кэмела. Если маменька чего удумала, своротить её с пути мог бы только цунами или ураган не ниже третьего класса. С другой стороны, сильная целительница вполне может пригодиться… да и Наталья Сергеевна что-то уж очень близко приняла к сердцу это королевство с его бедами.

Брат слушал сестру молча, лишь неумело пускал дымок и щурился одним глазом.

— Ладно. Я уважаю решение мамы и поддержу его, если эльфячьи доспехи сегодня наденет она, — он скривился, с недоумением глянув на окурок в своих пальцах (это что ещё за чадящая мерзость?) и утопил его в бокале.

Женька хоть и насторожилась по поводу кое-каких недомолвок, но виду не подала. Зато идею брата поддержала целиком. Хочется маменьке внести вклад в разгром злодеев — осуждать за то грех. Напоследок она чуть смущённо вытерпела, пока Вовка с понимающей усмешкой выбрал из разметавшихся по постели роз одну, быстро почикал что надо кинжалом — и пристроил цветок среди лохм сестры.

— Отпад, умереть-не встать, — с улыбкой одобрила Женька свой прикид в зеркале.

Тем более, что роза оказалась укреплена не банальной заколкой, а прикосновением волшебной палочки с имевшимся на той соответствующим заклятьем. Кстати, этих полезных инструментов во дворце и городе имелось превеликое множество и на самые разные лады. Поговаривали даже, что большую часть своих доходов Сью и негодник Тимка имеют как раз с производства вот таких полезных палочек, шкатулок, печатей-замочков и прочих штучек. Женька обняла брата и осторожно чмокнула в щёку.

И уже выходя вслед за ним, мимолётно усмехнулась, бросив взгляд назад. На постели, среди россыпи живописно разворошенных роз возлежала Рысь с парой усердно пьющих её пушистых комочков — и сосредоточенно вылизывала лапу.

Экий сюр, право!

Холодное, сырое и туманное утро — других эпитетов осматривавшаяся вокруг Женька просто не нашла. Но всё же, его оказалось недостаточно, чтобы наградить брата и сестру Суворовых пессимизмом или хотя бы унынием. Ну маловато этого для столь жизнелюбивых натур!

Никого из королевской семьи рядом не оказалось. Однако не успела Женька озвучить свой по этому поводу вопрос, как братец посоветовал ничему не удивляться и вообще помалкивать — и запрыгнул в седло своего могучего и уже нервно приплясывающего жеребца.

Что ж, совет хорош. Причём, хорош почти в любой ситуации, потому Женька без особого внутреннего сопротивления последовала ему — равно как и последовала на своём вороном коньке за братом. Оба коня словно чувствовали уже охватившее всадников возбуждение. Хоть и тщательно скрываемое, сдерживаемое до поры, а всё же. Животина умная, её обмануть трудно…

Несколько минут безумной скачки по изломанным улицам ещё только просыпающегося города Женьку не столько утомили, сколь порадовали. Нестись в густом сером тумане, представляя впереди если не стену, то дерево — это занятьице никак не для слабонервных. И всё же, седоки доверились своим подкованным мощнейшей магией коням, и те не подкачали. Чем уж там коняшки угадывали путь (ну не по эху же?), так и осталось тайной — но к городским воротам оба всадника вылетели целыми и ничуть не расплющенными о какое-либо препятствие.

Выяснилось, что тут их уже ждали. Одна створка ворот оказалась приоткрыта, офицер и десяток его мордоворотов отсалютовали маленькой, пронёсшейся мимо них кавалькаде — и тут же люди, ворота, да и весь град Иммельхорн растаяли позади в тумане.

Куда тут можно скакать, Женька себе решительно не представляла. На пробу она вытянула вперёд руку и, к своему ужасу, вместо ладони с пальцами увидела лишь смутное, скорее угадываемое, пятно. И всё же, братец впереди мчался не хуже как на гонках формулы-один, и всё что оставалось, так это не отставать от задорно цокавшего впереди королевского марша.

Тоже мне, Шумахер долбаный… Женька насторожилась, когда презвон впереди метнулся влево и затих, обратившись лишь в глухой топот по подлеску или чуток раскисшей просёлочной дороге. Сильнее запахло сыростью, отчего-то грибами и землёй. А ещё прелыми листьями и дымком — всеми теми мягкими ароматами, которые каждый помнит по осени. Однако, не успела Женька даже дёрнуть поводья, как умный коник тоже свернул влево и даже чуть наддал ходу.

Конечно, вполне могло быть, что туман этот самый что ни на есть колдовской, и коням (в отличие от людей и возможных орочьих соглядатаев) вовсе не помеха. Или ещё какое заклятье на животных набросили — вон как иногда шкурой брезгливо подрагивает… местность ощутимо пошла под уклон, чёрный конь негромко фыркнул в ответ на запрос, прилетевший из пронёсшихся в стороне кустов… и внезапно вылетел на открытое пространство.

Оказалось чертовски забавным наблюдать, как клубы тумана вопреки всем законам физики не стелились по земле, а образовывали почти над головами подобие чересчур уж низко опустившегося облачного покрова. Хотя, чёрт его знает — может, здешними законами магической физики то как раз ничуть не возбраняется. Женька сочувственно посмотрела на обоих коней, чья шерсть засветилась мертвенным сиянием, отчего они оба оказались похожими на облитых тусклым светом призраков, и сочувственно попыталась их успокоить.

Очень кстати оказалось, что в кармане неизменной бархатной курточки завалялась круто посоленная горбушка настоятельно рекомендованного королевским конюшим чёрного хлеба — и животные обрадовались угощению не в пример сильнее, чем этой столь ненавистной им магии.

И только потом Женька наконец сочла свой долг исполненным и обратила пристальное внимание на лениво разлёгшихся в нешироком ущелье драконов. Вблизи они оказались куда как грознее киношных. Особенно вон тот, скраю — небольшой, но с хитрющим взглядом.

Его Женька себе и выбрала. Послушала ещё чуток, как маменька препиралась с доном Ривейрой и уже почти заставила того надеть всученные ей Вовкой эльфийские доспехи. Ох уж, эти влюблённые женщины…

— Мам, если ты сейчас же не наденешь это, — Женька подошла, обняла мать как лучшую подругу. Чмокнула её и выдохнула на в ухо: — То я тебе сломаю руку или ногу, и ты останешься во дворце.

Наталья свет Сергеевна уже давно научилась по тону определять, шутит дочь или нет. Можно ли надеяться заставить её сменить мнение, или это уже предел уступок. Вот и сейчас, маменька легонько переменилась в лице и живенько принялась стаскивать с себя балахон целительницы. Ну да, сама она сейчас выглядела чуть повзрослевшей и улучшенной Женькиной копией (уж толковая целительница может себе позволить маленькую женскую прихоть) и на самый придирчивый взгляд, более чем соответствовала несколько расплывчатому представлению об идеале.

Женька кивала и счастливо улыбалась. Хоть за одно дело не будет сердце болеть! Но, но: членов королевской семьи среди нескольких провожавших опять не обнаружилось, что само по себе наводило на нехорошие раздумья вроде трусости или дистанционного управления драконами, валяясь среди подушек в уютном королевском дворце.

— Мам, ты смотришься весьма и даже очень секс-эпил, — сообщила она с нервным, так и пробирающим до печёнок весёлым смехом.

Да уж, теперь понятно, отчего в недавнем бою орки сначала шарахнулись от неё как от прокажённой, а потом навалились именно на эту валькирию всеми силами. Может, оно и к лучшему, впрочем — больше удалось сберечь людей в подпиравшем Женьку клине пехоты…

— Да, красота это страшная сила! — голосом незабвенной Фанечки Раневской воскликнула Женька и сделала маменьке этакий одобрительный жест с несомненной неприличной подоплёкой.

Однако, эта молодая и весьма соблазнительная целительница тоже не сапогом эльфийский борщ хлебала — её ответный жест оказался хоть и менее одобрительным, зато куда менее приличным. Ола-ла, Наталья Сергеевна, нам будет о чём побеседовать по возвращении, эротичная ты моя особа. В этих эльфячьих доспехах маменька выглядела куда более обнажённой и женственной, чем без них.

Хм, наверное, именно поэтому худосочные и страшные, как смертный грех, эльфийские бабы и носят подобное? Задумавшись над этим и ещё другими вопросами, Женька заметила от Маршала нетерпеливый жест и подошла на импровизированное совещание к безоговорочно признанному командиру.

— Короче, люди… летим за драконом леди Джейн, он прорывает грань между мирами и вроде дорогу знает. Потом разбираем цели и атакуем, не теряя ни мгновения. Один заход и сразу назад, тамошние шаманы тоже не слабаки.

Шесть драконов — шестеро людей. Шебутная семейка Суворовых, дон Ривейра и ещё две девицы со смутно знакомыми, вроде бы встречавшимися во дворце смазливыми мордашками — все кивнули и повторили. Маршал чуть выждал, ответил на несколько вопросов и наконец, из небольшой шкатулки раздал шесть почти одинаковых колец.

— Нет, это не для управления драконами — с ними проблем не будет, — досадливо поморщилась маменька, чуть стесняясь под откровенно любующимися ею взглядами.

Оказалось, что все сильнейшие магики королевства последнее время вливали в эти чуть мерцающие украшения просто водопады огня и целые пучки искр. Готовились к решающей битве — но всё же, было решено разрядить их в предстоящем налёте…

— Значит, вообразить себе, что рука вооружена всегда готовой к удару молнией? — с любопытством протянул дон Ривейра и осторожно надел кольцо на тот палец, куда положено было определять совсем иные кольца.

Он стушевался чуть под ироническими взглядами остальных и попытался было снять — но куда там! Колечко словно признало своё место и сниматься отказывалось наотрез.

— Мы все сегодня повенчаны с войной, — буднично объявила Женька и не без холодка в душе оделила свой безымянный палец этим, на её взгляд, более чем сомнительным украшением.

Прямо из ладони сам собою едва не вырвался ослепительно лиловый разряд — Женька едва успела мысленно поймать его и вернуть обратно. Столь же яркими и оглушительными эффектами ознаменовались и попытки остальных проверить, что же оно такое так и зудит в пригоршне. Кони вновь заметались, и переодетый в лакейскую ливрею бригадный генерал вновь бросился тех успокаивать.

— Всё? Взлетаем! — коротко распорядился Маршал, утирая чуть закопчённое лицо.

Женька поспешила к сразу облюбованному собой угольно-чёрному с лиловым отливом красавчику, а сама краем глаза смотрела, как маменька не без робости подошла к здоровенному золотому дракону, который при её приближении сразу проснулся и заинтересованно обнюхал. А хороши, красивые и грациозные зверики — наверное, даже лучше котов… она так задумалась над этим непростым вопросом, что едва не пропустила, как и её будущий летун вперил навстречу немигающий взгляд.

Ох мамочки! Бррр, аж до холодного урчания в животике — да какой же это пакостью меня сегодня кормили на завтрак? Женька откровенно струхнула, когда дракон поднял с травы здоровенную, как письменный стол (двухтумбовый) голову и тоже сунулся поближе.

— Я — тебя — боюсь, — едва сдерживая вполне и весьма нервный смех, буркнула Женька и осторожно погладила красавца по бронированной чешуистой коже. — Но и тебе следовало бы меня опасаться. А пока что, мир?

Навреное, напрасно драконов относят к рептилиям — по крайней мере этот оказался ничуть не холодным подобно ящерице или змее. Напротив, девичья ладонь погладила сущность, обжигающую так, будто не будем и упоминать, в каком же это месте у драконов вмонтирован атомный реактор.

— А всё же, ты мне нравишься, — по здравом размышлении решила Женька.

И, не моргнув выдержав изучающий драконий взгляд, звонко чмокнула его в условно могущее назваться носопыркой место — аккурат меж двух пышущих адским жаром ноздрей.

Если бы дракон от такого смутился, Женька ничуть не удивилась бы. Если бы не смутился — не удивилась бы тоже. Но дракон приветливо махнул длинным хвостом (аж полетели пласты дёрна вместе с несколькими вывернутыми валунами) и шаловливо, чуть ли не по-кошачьи лизнул свою будущую наездницу. Да так, что сама Женька от такой ласки едва не покатилась по земле.

— Мы поладим, малыш, — со смехом пообещала она и по услужливо подставленному крылу вскарабкалась на спину.

Ничего похожего на лётное кресло или хотя бы матрасик тут, кстати, не оказалось. Пришлось почесать так и порывавшийся опять чихнуть нос и перебраться чуть вперёд. Наверное, это место и есть холка, или как тут оно у драконов называется — Женька прикинула, что тут и сесть удобнее всего, и обзор вперёд-в-стороны отличный.

— Ну что ж, тут и бросим свои кости…

На удивление, сидеть оказалось хоть и чуть непривычно, однако мягко и даже уютно. Спереди и сзади чуть прикрывали обретавшиеся на драконьем загривке зубчики, да и самочувствие как-то ощутимо полезло вверх — словно когда Женька тайком от маменьки впервые оседлала одолженный у приятеля по Орки-клубу японский мотоцикл.

— Ну прямо не дракон, а какая-то мягкая игрушка, — проворчала Женька на остатках подозрительности.

В самом деле, в голове сразу всплыла старая фразочка о единении человека — и зверя. Только, на этот раз вовсе не поэтическим преувеличением… прислушавшись к своим ощущениям, Женька улыбнулась. Забавно оказалось осознавать себя одновременно и драконом, и человеком. Чувствовать приятную, холодящую в брюхо сырость земли, бурлящую от морды до кончика хвоста силу, её нетерпение и уже зарождающийся боевой азарт. Ах, вот оно что… в полёте драконов куда больше от магии, нежели от аэродинамики!

Ноги и нижнюю часть тела мягко прижало невидимой силой, и теперь наездница отчётливо осознавала, что не выпадет, даже если дракон перевернётся кверху всеми своими четырьмя лапками и примется трястись.

— Проверка связи, — в голове с каким-то звенящим треском прорезался голос, в котором насторожившаяся Женька без особого труда признала братца. Вернее, Маршала — потому что после переклички тот сообщил далее: — Поступили последние сведения — над столицей орков сегодня почти ясно.

— Над всей Испанией безоблачное небо, — ни к селу, ни к городу ляпнула Женька впоследствии ставшую и в этом мире исторической фразу, и честно попыталась взлететь.

Вернее, даже и взлетела — вся эта сонная и изрытая лощина завертелась винтом и улетела вниз. Провалилась сквозь землю… вернее, сквозь туман. В несколько мгновений стремительного полёта человек и дракон разодрали в клочья последнее оказавшееся по пути облако и оказались под густо-синим, в полгоризонта пылающим на здешнем востоке небом. Внизу простиралось бело-пушистое покрывало с кое-где торчащими из него воздушными замками.

— Это куда красивее, чем из иллюминатора ТУшки, — признала раскрасневшаяся от удовольствия Женька и тут же заложила от радости полёта головоломный вираж с восходящим иммельманом.

Естественно, тут же огребла замечание от Маршала — по самое не могу. А потому, чуть надувшись, подравняла строй и некоторое время просто набирала скорость. И уже когда в ушах ветер бился и ревел сотней разъярённых демонов, впереди тускло разгорелся слабо сереющий круг. Прищурившись, Женька-дракон некотрое время подозрительно рассматривало это непотребство, но всё же признало — это ему вполне по плечу и даже по зубам. И ринулось на прорыв первым.

Ощущения поначалу оказались словно у попавшей в клей мухи. Женька отчаянно задёргалась, азартно сражаясь за свою жизнь. За место под солнцем для всей себя — от кончика хвоста до умной и красивой драконьей мордашки — и таки разодрала кисельное препятствие, прорвалась на ту сторону.

Следом в дыру проскользнули и остальные, выстроившиеся за нею в кильватере драконы. И драконицы — краем сознания отметила Женька, тут же скользнув под прикрытие здешней тучки и придирчиво рассматривая вид вниз.

Летать на могучем драконе оказалось не просто приятно — всё естество уже чуть не затмевало то самое ощущение, к которому не остаётся равнодушной ни одна настоящая женщина. Пришлось для разнообразия чуть расслабиться и позволить этой сладкой волне прокатиться по всему радостно выгнувшемуся навстречу телу…

Немного попустило — хотя и ненадолго, как мысленно отметила ничуть не имевшая что-то против Женька. Зато теперь прояснившимся сознанием удавалось воспринять панораму раскинувшегося внизу огромного города, разрезанную почти пополам рекой и всю испачканную струйками дымков. Да уж, не очень-то приглядное зрелище, если присмотреться… Очень кстати опять ожила невидимая магическая связь.

— Леди Джейн, вам дворец военного вождя, — и внимание как-то само собой сконцентрировалось на источавшей ненависть аляповатой громаде у реки, на широком холме.

Маменьке достались оказавшиеся практически через забор, рядом, здешняя Академия Силы — то бишь, военная. И школа, где орочьи шаманы и проживали, и набирались ума-разума. А те обе девицы должны были ударить по кварталам, где располагались резиденции орочьих вождей. Ну да, вечно так, самое лёгкое этим вертихвосткам — знай себе, работай по площадям!

Зато Маршал и дон Ривейра должны были ударить по периметру города — по возвышающимся там могучим защитным бастионам. "Как бы мужчинам оттуда не надавали крепко по задницам" — забеспокоилась Женька и предложила больше огня выделить на северную часть.

— Ветер дует оттуда, пожары распространятся и на весь город, — угрюмо отметила она.

После секундного разглядывания-обдумывания Маршал согласился, кое-что подправил в построениях. И вот уже Женька с заполнившим весь живот холодком получила приказ — атаковать!

— Ахтунг, ахтунг, ин дер люфт ист Покрышкин! — дерзко объявила она. Классически, как в не раз виданном кино, Женька-дракон вальяжно перевалила через левое крыло и с постепенно крепнущим воем раздираемого воздуха спикировала вниз.

Ух, и здорово!

Как ни быстро летают драконы, однако дворец рос в глазах куда медленнее, чем в воображении. Да и кем бы ни казались орки, но рохлями они не были. По кривым улочкам забегали, засетились крохотные наглые муравьишки, и навстречу потянулись быстро растущие огоньки. Женька опомнилась от восторженного опьянения только тогда, когда правое крыло обожгло, а она сама дёрнулась и как-то неприлично пискнула.

— Ах вы ж, сволочи! — её рука размахнулась несколько раз, швырнула вниз что-то, и вырвавшаяся из ладони молния словно меч богов поразила самые активные скопления злыдней. И добряче так шарахнуло, впечатляюще…

Чем там драконы питаются — напалмом или вообще ураном — вспоминалось смутно. Но вот та ненависть, которую Женька-дракон выплюнула прямо в купол и сквозь купол дворца, просто огнём ну никак не являлась. Полыхнуло куда там как если бы с бензином — настолько ярко, что в глазах даже зайчики поплыли.

Похоже, идея братца по поводу того, как сгорел тот домик бывшего авиаконструктора, таки оказалась верной… Женька, стиснув зубы, застонала от наслаждения, когда по телу вновь прокатилась сладкая судорога. Нет, это какой-то дьявольский коктейль — чисто постельное наслаждение одновременно с безумным упоением битвы… дракон ловко увернулся от вспухшего почти перед самой мордашкой колючего облачка, и ответная молния тут же беспощадно измолотила орочьих горе-зенитчиков вместе с обломками здания.

Центр города уже пылал свечой, величественно пачкая небо копотью и колдовскими кляксами упрямо не сдававшихся защитников. Втихаря от братца, под прикрытием этого дыма Женька на бреющем пролетела чуть вдоль реки, безжалостно истребляя и поджигая здания в том месте, которое она сама бы выбрала для канцелярии, полиции или банков.

— Всё, пора уходить, — заметила она после очередной, сладко и безумно ошеломившей её волны, когда в бездонных, казалось бы, кладовых сил обнаружилось донышко.

Напоследок пошалив над здешней верфью, где так замечательно вспыхнули склады со смолой и мачтовым лесом, Женька-дракон наконец почувствовала, что хоть в какой-то мере удовлетворила свою ненависть и мстительность. И уже набирая высоту, она презрительно чихнула вниз мириадами зеленоватых искорок.

— Мам, Сильву сбили! Попробуй подобрать, я прикрою! — азартно завопила она.

Откуда только и силы взялись, когда край острого взгляда приметил, как получивший в лоб чудовищный заряд магии синий, словно облитый эмалью дракон резко закрутился в чадном воздухе. Похоже, его капитально оглушило — до потери контроля — потому что с его загривка слетела нелепо кувыркающаяся фигурка и упала на покатую крышу уже пылавшего здания.

Женька в тот же миг была там, описывала круги над этим местом — и дышала, дышала вниз то ли своей яростью, то ли огненными, именно что горючими слезами. И уже когда неприметный бывший особняк оказался окружён огненной стеной и отрезал радостно ринувшихся было сюда орков — только тогда с неба спикировала золотистая тень.

В нижней точке траектории, над самой крышей закоптелый одним крылом дракон ловко подхватил замершую фигурку кончиком хвоста и забросил себе на спину.

— Вот и отличненько, — заметила Женька и снова попыталась набрать высоту, одновременно стараясь взглядом, словно на привязи удержать оставшегося без седока синего дракона.

Тот повиновался, хоть и как-то вяло, без прежнего азарта. Со стороны величественно и страшно пылавших привратных башен подлетел ещё один золотистый с прозеленью дракон, на котором восседал сам Маршал. Не разбираясь, одним махом он окатил жаром целый квартал внизу. Да уж, знаменитые «катюши» тут просто отдыхают…

— Уходим, — распорядился он.

Женька и сама чувствовала, что пора. Пятки уже припекало палёным. Вернее, орочья столица уже хорошенько так горела — сквозь дымы пожарищ местами и вовсе ничего не было видно. Да и кольцо на пальце вместо разящих плетей молний выдавало лишь полудохленькие ручейки лилового пламени. Осталось лишь полюбоваться на ни разу не виданное зрелище, которое пожарные называют "огненный шторм" — оно и в самом деле оказалось только для пироманьяков-самоубийц.

На этот раз продираться через дыру в пространстве оказалось куда труднее. То ли Женька-дракон подустала, то ли сказывалась отчётливо ощущаемое вокруг орочье колдовство — те оказались вовсе не лохи. Как бы то ни было, в какой-то момент времени всё естество охватила паника…

Мы навсегда останемся здесь!

В висках билась и упрямо лезла вперёд эта мысль, пока сама Женька билась словно муха то ли в стекло, то ли и вовсе в паутину. И всё же, в какой-то момент, когда уже крылья чуть не поникли в бессилии, это странное существо — человек и дракон одновременно — снова потрясла нежная судорога.

— Да пошли вы все, — лениво мурлыкнула Женька, прислушиваясь к звенящим в голове сладким колокольчикам.

Короче, она проскользнула на ту сторону как намыленная. Незаметно для себя, как бы мимолётно. И там оказалось опять то же самое родное небо и белоснежно-пушистый ковёр облаков внизу…

Они возвращались торопливо. Ещё хмельные от победы — и какой! Так долго ждали, так долго готовились, и вот наконец, достигли! Вырвали прямо из зубов безносой, выхватили один-единственный оставленный фортуной шанс и использовали его по полной. И теперь они возвращались домой. Ещё разгорячённые от круговерти боя, ещё подрагивающие от затапливающей сознание хмельной радости — с отчётливо примешивающейся к ней горечью свежих потерь.

Сознание сузилось до какой-то стиснутой туманом усталости крохотной щели. Держаться, только держаться… а земля внизу приближалась с неумолимой быстротой. Чёрный дракон на излёте выворотил несколько вековых сосен и лишь потом обессиленно плюхнулся на дно смутно знакомой лощины, уже едва прикрытой сверху туманом.

Рядом взлетел чёрный фонтан из комьев земли — то чуть неудачно приземлился Маршал. Рядом вовсе неизящно плюхнулся дон Ривейра. Дворянин устало, как-то отстранённо повёл вокруг взглядом. Попытавшись встать, он покачнулся, и бессильно обвис в своём сиденьи, а из уголка перекошенного рта по подбородку стекли несколько алых капелек.

Синий эмалевый дракон сел тоже не ахти, оставив в лесу хорошую просеку и навалив в лощину вдосталь бурелома. Да уж, будет теперь королевским егерям и лесникам хлопот… всё это Женька ощутила и осознала, уже поднимаясь с земли. От удара её выбросило со своего места и немного провезло по земле — но так, без последствий. Гораздо более сильным потрясением оказался какой-то чужой взгляд маменьки, когда она мельком взглянула в глаза сына и, устало покачав головой, отвернулась.

Не спасла…

— Ах ты ж, мерзавец! — Женька глотала смешавшиеся с копотью слёзы и всё тянула из-за голенища упрямо за что-то цеплявшийся алмазный меч.

Какая-то сила ещё вроде пыталась унять её, остановить. Однако она оказалась мимолётно отброшена в сторону. Не узнать эти ощущения, эти чувства, которые дарил и пробуждал только один мужчина и только одну ночь, оказывалось просто невозможно…

Потом ей рассказывали, что дерзкая воительница с одним мечишком бросалась на могучего дракона и едва не располосовала тому его драконью морду. А тот удирал от гонявшейся за ним бури по всей лощине и её краям, выворачивая с корнем деревья и отплёвываясь огнём.

Как бы то ни было, ликвидировать следы на том месте пришлось целому, спешно пригнанному сапёрному полку. И хотя уже через пару дней ничего такого там заметно не было, всё же какие-то слухи поползли. Как ни пытались пресечь их, а всё же через некоторое время королевским картографам таки пришлось нанесли на карты новое название — Драконья Долина…