Прилив победы

Глава 38

Велисарий сгорбился и накрыл голову руками. Движение было скорее инстинктивным, чем разумным, поскольку шлем мог обеспечить гораздо лучшую защиту, чем руки. Судя по звуку, снаряд мортиры в любом случае приземлился слишком далеко, чтобы принести какой-то урон.

— Эти — самые худшие, — сказал Григорий. — Круглые ядра, даже из крупных двадцатичетырехфунтовых орудий, по сути своей не могут проделать дыру в наших укреплениях. Но эти их проклятые большие мортиры…

— И только один снаряд убил восемь человек сегодня утром, — пробормотал Феликс и внимательно посмотрел на Велисария. — Ты уверен…

Велисарий покачал головой и распрямился.

— Пока нет, Феликс. И не думай, что Ситтас не проел мне плешь тем же самым. — Полководец поставил перископ обратно на вал. Оптическое приспособление было одним из двадцати привезенных Велисарием из Харка. Эти штуки ему порекомендовал Эйд, и они определенно доказали свою ценность после того, как началась осада. — Он хочет повести вылазку, поскольку уверен, что может добраться до этих траншей и перебить обслуживающих мортиры малва, не потеряв при этом слишком много катафрактов.

Велисарий медленно обвел взглядом вражеские силы в траншеях, расположенных не более чем в нескольких сотнях ярдов от римлян.

— Он, вероятно, прав. Если я не ошибся в догадках, то командующие малва все еще заняты подводом своих сил на позиции. Их полевые укрепления слишком плохо сконструированы. Неаккуратные, небрежные. Солдаты возводят их в спешке, каждое подразделение само по себе, без какого-либо общего плана или координации.

Велисарий услышал тихий звук стреляющей римской мортиры и проследил за траекторией полета снаряда. Несколько секунд спустя тот ударил прямо по траншее малва. К этому времени, через два дня после того, как начались сражения на передовых укреплениях, управляющие мортирами римские артиллеристы добились от этих грубых орудий высокой точности. Они использовали порох малва вместо римского, поскольку Велисарий хотел сохранить порох лучшего качества для полевой артиллерии. Но даже после малого количества экспериментов римляне ловко адаптировались. После стольких лет войны порох малва стал более единообразным и стандартным, чем был вначале.

— Я не думаю, что эти люди там, в траншеях, уже поняли, что ввязались в настоящую осаду, — задумчиво сказал Велисарий. — Если я прав, это означает, что вскоре они начнут массированную атаку. Поэтому-то я держал митральезы вне пределов видимости и редко использовал снайперов. Когда они пойдут в атаку, я хочу уничтожить как можно больше людей. Затем — когда они отступят — Ситтас сможет устроить вылазку, что он так любит делать. Малва попадут в мясорубку.

Жутковатый смысл слов плохо сочетался с мягким, почти спокойным голосом. Но Велисарий давно научился отбрасывать в сторону личные чувства во время сражения. Когда требовалось, этот гуманный по натуре человек был способен на полную безжалостность. Он больше даже не размышлял о такой дихотомии58.

Как и Эйд. Мысли кристалла были еще более кровожадными, чем у полководца.

«У них также нет никакого настоящего опыта во взятии современных укреплений. Даже если их и проинструктировали, то это многого не даст. Они пойдут прямо к основной защитной стене, а не к бастионам, как следовало бы. Митральезы встретят их анфиладным огнем59, направленным вдоль стены с осадными лестницами».

Сам Велисарий стоял на одном из таких бастионов. Бастион имел форму наконечника стрелы, задняя его часть находилась под углом в девяносто градусов к стене. Стороны бастиона оставались невидимыми атакующему врагу и закрытыми от пушечного огня из-за защитных выступов «наконечника», которые на профессиональном языке военных назывались «оборонительными выступами бастиона». Бойницы пока пустовали. Но митральезы ждали начала атаки в бункере внизу. Сквозь бойницы артиллеристы получат защищенную и идеальную линию огня вниз по всей длине стены, которая отделяет этот бастион от следующего, находящегося примерно в двухстах пятидесяти ярдах.

Перед укреплениями — толстыми земляными валами — пролегал широкий ров. Благодаря природному просачиванию грунтовых вод, проходящих близко к поверхности земли, в нем набралось воды уже примерно на два фута. В более сложных укреплениях, которые Велисарий строил в нескольких милях позади, где планировал по-настоящему держать оборону, его инженеры проектировали рвы таким образом, чтобы их внезапно заливало водой после прорыва заграждения. Но в этих, более простых наружных укреплениях не было ничего изысканного.

И не требовалось. У наружных укреплений было две цели:

Во-первых, дать Велисарию время, которое требовалось, чтобы закончить сбор всей возможной провизии к северу от его «внутренней линии». Эта работа теперь была практически завершена.

Во-вторых, он надеялся втянуть малва в плохо продуманную массированную атаку, которая позволит сильно их обескровить. Это еще предстояло сделать. Но судя по тому, что он мог заметить через перископ — и даже больше благодаря своему обостренному «чувству битвы», — атака произойдет очень скоро.

— Завтра, — объявил он. — Не позднее, чем послезавтра.

Велисарий посмотрел вдоль защитной стены сквозь орудийную бойницу. Он уже мог представить массу солдат малва, сгрудившихся у этой стены и взбирающихся на нее, и безжалостный анфиладный огонь митральез и полевых орудии, заряженных картечью, которые сделают полный грязи ров красным от крови.

Это была холодная мысль, несмотря на то что она отчетливо светилась красным. Она содержала не больше милосердия, чем демонстрирует кузнец по отношению к железному пруту, когда, осматривая раскаленное докрасна железа, оценивает силу удара.

Этой ночью Менандр с Эйсебием прошли мимо крепости на Инде. В идеале они предпочли бы переждать еще неделю, тогда им помогало бы новолуние. Но время поджимало. Они все еще не знали и не могли знать, преуспел ли Велисарий в своем плане захватить нижнюю развилку рек в Пенджабе. Но если захватил — а ни один из офицеров не имел склонности сомневаться в своем полководце — то вскоре их главнокомандующему отчаянно потребуются люди и припасы, которые они везли. И, возможно, даже в большей степени — контроль над рекой, который обеспечат «Юстиниан» и «Победительница».

В идеале они также предпочли бы держаться восточного берега Инда, то есть как можно дальше от огромных орудий крепости малва. Но у них не было карт, показывающих глубину реки так далеко на севере, — по крайней мере, у римлян, не у малва — и Менандра всерьез беспокоила опасность сесть ночью на мель на какой-нибудь скрытой песчаной косе. Поэтому он решил держаться центра реки, где такой риск был минимальным.

Конечно, «Победительнице» придется рискнуть. Чтобы перехватить сторожевые суда малва, которые определенно дежурят на реке рядом с крепостью, Эйсебий поплывет рядом с западным берегом. Хотя теоретически колесный пароход с боковым колесным винтом было возможно «провести пешком» по выступающей песчаной косе, ни Менандр, ни Эйсебий не имели желания испытывать эту теорию под вражеским огнем. Поэтому «Победительнице» придется полагаться только на скорость. По этой причине баржу, которую она тянула, теперь присоединили к «Юстиниану».

— Получится ли их обмануть? — пробормотал Менандр себе под нос, наблюдая за очертаниями маячившей слева крепости. — Я двигаюсь медленно, как улитка, а Эйсебий практически заходит в логово ко льву.

Тусклый свет, отбрасываемый убывающей луной, не позволял различить детали крепости. Она просто выглядела очень темной и большой — и очень мрачной. Менандр заметил мерцающие огни, показывающие, что в крепости давно зажгли жаровни, где разогревались ядра.

Что совершенно неудивительно. Бросок Велисария в Пенджаб разбил вражеские силы, стоявшие к востоку от Инда, но малва сохранили полный контроль над западным берегом к северу от Суккура. Кавалеристы малва ехали рядом с небольшой римской флотилией с тех пор, как она вышла из Рохри, и сообщали об ее местонахождении в крепость, используя телеграфную линию, которую малва протянули от лагеря осаждающих Суккур войск до самого Пенджаба. А оттуда, как не сомневался Менандр, в столицу Каушамби.

Тем не менее у них с Эйсебием имелось одно «секретное оружие», туз в рукаве. Менандр отвернулся от крепости и посмотрел на «Победительницу», которая стала уходить вперед. Теперь в любой момент… Внезапная вспышка пронзила тьму — на маленькой шлюпке, которую тащили на буксире за «Победительницей», зажгли небольшой заряд взрывчатого вещества. За несколько секунд адское химическое соединение, приготовленное Эйсебием, разгорелось и начало выпускать дым, а вскоре сформировалось большое облако. Менее минуты спустя «Юстиниан» и четыре привязанные к нему баржи стали исчезать в этом дыму. Пока не сгорит весь порох или лодка не затонет от жара, у Менандра будет определенная защита. Малва придется стрелять вслепую.

Эта мысль не принесла римскому офицеру особого облегчения. Большие осадные орудия малва были такими неточными, что и при ярком свете едва ли могли попасть по цели. Они полагались лишь на удачу. Но Менандру требовалось только вспомнить Иоанна Родосского и его судьбу, чтобы решить: возможно, настоящей госпожой битвы является Богиня удачи.

И проклятое соединение было страшно едким. Через несколько секунд Менандр уже старался лишний раз не дышать. И сильно сожалел, что точно так же, как малва не могут видеть его, он сам больше не может видеть «Победительницу», готовую принять бой со сторожевыми судами.

— Удачи, Эйсебий.

Эйсебий, настоящий ремесленник, на самом деле не полагался на удачу. Даже новая карьера морского офицера не сильно ослабила его веру в логику и порядок. Поэтому, когда он встал у ствола стреляющей огнем пушки, чтобы сокрушить приближающиеся сторожевые корабли, он немного думал о возможности быть потопленным крепостными орудиями. Если что, он просто пройдет так близко к сторожевым лодкам, что малва не станут стрелять в него, опасаясь потопить собственные суда.

Великий рев объявил о первом залпе малва. Несколько секунд спустя Эйсебий уже вполголоса ругался и перенаправлял ствол пушки.

Цель, по которой он намеревался открыть огонь, исчезла. Малва действительно выстрелили по «Победительнице». Однако промахнулись и первым же снарядом потопили одну из сторожевых лодок.

Или из чувства досады, или просто потому, что комендант крепости решил, будто корабли Менандра представляют собой более подходящую цель, второй залп был нацелен на «Юстиниана» и четыре баржи, которые он тянул. Как и третий залп.

И Менандр, ругаясь еще более яростно, чем Эйсебий, утвердился во мнении, что битвой заправляет Богиня удачи. Ни по одному из кораблей малва не попали. По правде говоря, ни одно из огромных пушечных ядер даже не упало ближе, чем в тридцати ярдах от какого-либо из римских судов. Но одно, направляемое невероятной удачей, аккуратно перерубило канат, тянувший последнюю баржу.

Это баржа, на которой везли большую часть пороха и ядер для двадцатичетырехфунтовых орудий, отделилась и начала бесцельно дрейфовать в ленивом течении. Несколько плывших на ней солдат оказались абсолютно беспомощными. Ни один из них не был моряком; но даже если бы они знали, как поднять паруса, не было ветра, чтобы их раздувать; и римлян было слишком мало, чтобы взяться за весла — и в любом случае, баржу не проектировали для того, чтобы плыть против течения, используя силу гребцов. Все, что могли сделать римские солдаты, — это дрейфовать, ожидая самого худшего.

Менандр даже не сразу понял проблему. Изменение скорости флотилии из-за внезапного облечения груза было слишком ничтожным, чтобы его заметить. И только после того, как «Юстиниан» и прикрепленные к нему три баржи полностью вышли из дымовой завесы, он понял, что случилось.

Мгновение Менандра разрывало от нерешительности. Он все еще находился в радиусе действия орудий малва и останется на протяжении нескольких секунд. Если он отвяжет три баржи, которые тянет за собой, чтобы отправиться назад спасать четвертую, то может потерять все. С другой стороны, если он будет ждать, пока их не оттянет достаточно высоко вверх по течению, чтобы оставить баржи в безопасности, ему потребуется слишком много времени, чтобы спасти отвязавшуюся и вернуться — и это при условии, что по нему не попадут снарядом из крепости. За это время три остальные баржи вполне могут сесть на мель или их может отнести назад, в радиус действия вражеских орудий. Течение Инда небыстрое, но сама по себе баржа не способна ему сопротивляться.

Взгляд Менандра упал на «Победительницу», от которой его теперь отделяло около мили. Офицер видел, как с ее носа вылетела еще один залп огня и охватил сторожевое судно малва. За «Победительницей» яростно горели еще два корабля. Как и ожидалось, речные суда не могли надеяться соответствовать «Победительнице» в бою. Одного выплеска огня ужасающим, изрыгающим пламя орудием было достаточно, чтобы превратить любое небольшое судно в ад.

У малва остался только один сторожевой корабль. Капитан этого судна не был трусом и продолжал двигаться по направлению к «Победительнице». Менандр увидел небольшую вспышку на носу судна, когда оно выстрелило из маленького погонного орудия. В лучшем случае — трехфунтового. Но даже при выстреле с близкого расстояния крепкие материалы, из которых был изготовлен носовой щит «Победительницы», выдержат удар.

Однако, к удивлению Менандра, «Победительница» стала разворачиваться. Офицер сразу понял, что Эйсебий заметил осиротевшую баржу — которая теперь находилась не более чем в трехстах ярдах от него — и намеревался отправиться на спасение.

— Ты, трахнутый дурак! — заорал Менандр. Он был в такой ярости, что повторил проклятие три раза подряд, несмотря на отсутствие у Эйсебия возможности его услышать.

Менандр начал в отчаянии бить кулаком по палубному ограждению. Он уже видел, как сторожевое судно малва набирает темп — гребцы судорожно работали веслами. Преимущество «Победительницы» в бою заключалось в использовании оружия, которому невозможно противостоять и которое полностью защищено тяжелым щитом — но только при лобовой атаке. Однако неуклюжее судно двигалось не быстрее, чем весельное, а при взятии на абордаж у корабля малва значительно больше преимуществ, чем у «Победительницы». Из-за парового двигателя, обеспечивающего ход, и пушки «Победительница» была слишком тесной, чтобы иметь большой экипаж. И половина из них — механики, не солдаты. До того как «Победительница» сможет добраться до дрейфующей баржи и закрепить еще один канат, сторожевое судно малва уже настигнет ее и расправится с экипажем.

Единственное, что имелось у «Победительницы» для отражения подобной атаки, — это орудие Пакла60, стоявшее в бронированном укрытии над машинным отделением. По сути своей это был огромный длинноствольный револьвер на подпорке, стреляющий коническим ядром, и обслуживали его двое человек. Все девять ядер в магазине можно было выпустить быстро, одно за другим. Оружейный техник поворачивал коленчатый рычаг, в то время как заряжающий снимал магазин и заменял его другим. Это орудие являлось наиболее близким к пулемету, если не считать тяжелую и неповоротливую митральезу. Изобретение Пакла было удобным маленьким орудием, и это следовало признать. Но Менандр не тешил себя иллюзией, будто его достаточно, чтобы прогнать столько людей, сколько находилось на сторожевом судне малва.

Лоцман «Юстиниана» подошел к Менандру. Ясно, что он пришел к тому же выводу, что и римский офицер.

— Вот что получается, если пытаться сделать из проклятого ремесленника моряка! — рявкнул он. — Он просто потеряет в этой схватке свой собственный корабль.

Менандр вздохнул. Он воспользовался временем, чтобы смириться с неизбежным, и снова пожалел о сумасшедшей скорости, которая потребовалась после изменения стратегии Велисария. Эта суматоха оставила после себя много незаконченных проектов. Среди них были планы эффективной системы сигналов, которые они с Эйсебием начали разрабатывать в Харке. Благодаря такой системе флотом сможет командовать один офицер. Этим офицером был бы Менандр, а не этот… этот… этот ремесленник!

Так получилось, что они с Эйсебием успели разработать только основы. Очень простую систему. Самые что ни на есть обычные сигнальные флаги. Но эти флаги сейчас были аккуратно сложены в ближайшем сундуке и абсолютно бесполезны в середине темной ночи. До разработки системы подачи сигналов лампами они так и не добрались.

— Ничего не поделаешь, — проворчал Менандр. — Если мы развернемся, то просто увеличим потери. Продолжай следовать по курсу.

— Хорошо, — сказал лоцман и кивнул, выражая свое одобрение. — Сказано истинным моряком.

— Давайте надеяться, что это сработает, — пробормотал Эйсебий.

Они почти добрались до оторвавшейся баржи. Он стоял как раз за пределами защищающего нос навеса и, перегнувшись через борт, пытался оценить расстояние между «Победительницей» и преследующим ее сторожевым судном малва. Затем, решив, что расстояние практически то, какое нужно, он посмотрел вверх, на крепость.

Пока малва продолжали стрелять залпами, Эйсебий не совсем понимал, почему они так делают, поскольку при несомненном преимуществе стрельбы залпами на поле брани в такой ситуации она не имела смысла. Как подозревал Эйсебий, командующий малва боится, что, работая в темноте, артиллеристы, соблюдающие собственную скорость стрельбы, могут поспешить и спровоцировать жуткий несчастный случай.

Какой бы ни была причина, Эйсебий ей радовался. Он собирался какое-то время подержать «Победительницу» на месте. Он все еще оставался слишком близко к крепости, чтобы так рисковать, пока не выпустят залп. После этого малва потребуются долгие минуты, чтобы перезарядить огромные орудия. Достаточно времени, как думал Эйсебий, чтобы выполнить его поспешно придуманный план.

Темные очертания крепости внезапно осветились огромной вспышкой. В то мгновение, когда Эйсебий увидел выстрелы, он нырнул под щит и закричал Калоподию:

— Давай! Сейчас!

Слова почти полностью перекрыл грохот пушек.

Эйсебий увидел, как Калоподий нажал на рычаг, и тут же снова поднял голову, чтобы в последний раз взглянуть на расстояние между «Победительницей» и ее преследователем.

Скорее, оценить его. Эйсебия сбила с ног перелетевшая через борт волна. А затем он чуть не свалился в воду, когда «Победительница» стала яростно раскачиваться.

Малва снова промазали.

Плюясь и кашляя, Эйсебий начал выкрикивать новые приказы. Ожидавший этих приказов рулевой поменял направление работы левого колеса на обратное, и теперь правое и левое колеса стали работать в противоположных направлениях. «Победительница» задрожала, остановилась и начала — медленно, с трудом — поворачиваться к приближающемуся сторожевому судну.

Самыми худшими были первые полминуты или около того. После этого «Победительница» стала разворачиваться быстрее. Наконец Эйсебий увидел, как сторожевое судно само судорожно начинает менять курс.

— Слишком поздно, ублюдки, — прошипел он. Затем Эйсебий бросился в темное помещение под щитом на носу и пробрался к стволу стреляющей огнем пушки. Двое артиллеристов уже установили ствол в первом отверстии, из которого можно было стрелять по сторожевому судну малва. Когда Эйсебий миновал Калоподия, слепой молодой грек вручил ему кремень и весело сказал:

— Готово — но не промахнись.

— Маловероятно, — ответил Эйсебий так же весело. Глядя сквозь прорезь, он видел, что сторожевое судно неизбежно остается в зоне досягаемости. — Ну что ж, поджарим малва.

Мгновение спустя он повернул клапан и воспользовался кремнем. Его действия соответствовали только что произнесенным словам.

Глядя назад и наблюдая, как «Победительница» опять пошла вверх по реке с потерянной баржой на буксире, Менандр с облегчением вздохнул.

К нему вернулся лоцман.

— Пусть Бог благословит старого императора! — воскликнул он. — Если бы он не сконструировал эти приспособления так, что они работают в обе стороны…

Менандр кивнул с серьезным видом.

— Все-таки не стоит плохо отзываться о ремесленниках.

Вскоре после этого суеверный страх Менандра подтвердился. Пушечное ядро на излете врезалось в корму баржи. К счастью, порох не загорелся, или «Победительница», к которой крепилась баржа, тоже была бы разрушена. Но в течение минуты стало очевидно, что баржу не спасти. Эйсебий едва успел повернуть, чтобы вовремя добраться до нее и спасти экипаж, пока она не потонула окончательно. Груз, ради которого он пошел на такой риск, был безвозвратно потерян.