Прилив победы

Глава 8

БАРОДА

Весна 533 года н.э.

На небе появилась первая сигнальная ракета. Это была одна из новых, снабженных небольшим парашютом. После того как она зажглась над крепостными валами Бароды, она стала медленно пикировать вниз, зловеще освещая местность. Через несколько секунд загорелись еще несколько.

— Открывай огонь! — заорал Иоанн Родосский.

Тут же небольшой римский флот под командованием Иоанна начал стрелять из пушек по стоящим на якоре в гавани судам. Под покровом ночи Иоанн подвел свои корабли на расстояние выстрела так, что их не заметили часовые, выставленные на городских стенах. Большой аксумский флот, следовавший за римским, присоединился к атаке.

Корабли Иоанна пройдут мимо судов малва только один раз. Аксумиты же нанесут врагу большую часть урона, хотя ни на одном из кораблей не установлено такое количество орудий, как на римских. Под покровом ночи атакующим не потребуется быстро отступать, направляя суда против ветра — этого Иоанн не хотел делать ни при каких обстоятельствах, особенно после того, как начнут стрелять огромные орудия, установленные на стенах Бароды. Поэтому у аксумитов будет достаточно времени, чтобы спустить на врага брандеры16. По этой же причине Иоанн посчитал нужным за то короткое время, что у него имелось, внести как можно больше сумятицы в ряды противника. В частности, он собирался нанести удар по боевым кораблям малва — которые, к сожалению, стояли на якоре за закрывающим их рядом торговых судов. Теперь, когда сигнальные ракеты ярко горели, он мог различать стоящие у причалов галеры.

— Ближе! — заорал он. Пусть его первый помощник переводит приказ на язык морских терминов.

Стоявший на палубе рядом с Иоанном Эйсебий поморщился. Благодаря очкам с толстыми стеклами, еще одному изобретению, появившемуся в римском мире благодаря советам Эйда, артиллерист мог видеть отверстые пасти орудий, нацеленных на гавань и освещенных пушечным огнем. После того как их приведут в действие, они станут стрелять каменными шарами, весящими более двухсот фунтов. Да, подобные махины трудно заряжать и трудно из них стрелять, к тому же они крайне неточны. Этим они отличаются от орудий меньшего размера, стволы которых, несмотря на ручную работу, являются относительно универсальными. Их заряжают отполированными мраморными или железными ядрами, подогнанными почти идеально. Огромные орудия с их каменными снарядами крайне грубы и примитивны. Но если один из этих камешков все-таки попадет по кораблю…

Эйсебий снова поморщился.

— Ближе, черт вас подери! — орал Иоанн.

В нескольких милях к югу по дельте реки Инд Велисарию открывался отличный вид на сражение, которое разворачивалось в гавани Бароды. Конечно, на таком расстоянии он не различал деталей. Даже при помощи подзорной трубы. Но то, что он видел и слышал, представлялось по-настоящему великолепным. Происходящее полностью соответствовало поставленной задаче. Независимо от того, какой урон удастся нанести засевшим в Бароде малва, истинной целью атаки являлось отвлечение внимания от дел Велисария.

— Хорошо, командир, — проворчал Валентин. — Можешь прекратить так хитро улыбаться. Я признаю, что ты был прав, а я ошибся. — Потом он добавил кисло: — Снова.

В темноте у Валентина не было возможности заметить улыбку на лице Велисария, хоть он и стоял рядом. Тем не менее полководец прекратил улыбаться. Он подумал, немного уныло, что Валентин слишком хорошо знает его и все черты его характера.

Как и Эйд.

«Чертова глупая хитрая улыбка», — пришел сердитый ментальный импульс от Эйда.

Этой ночью не светила луна. Не было даже звезд. В Индии начался сезон муссонов и небо затянуло тучами. Если не считать далекого отблеска сигнальных ракет и вспышек огня, берег был полностью погружен во тьму.

В этой темноте Валентин, Анастасий и Куджуло стали спускаться в речную баржу, подплывшую к ним и вставшую рядом с судном Велисария. Баржу тянули за собой всю дорогу от Харка. Она была индийской, одной из захваченных после вторжения малва в Персию и их поражения в прошлом году. Велисарий выбрал именно эту, поскольку она будет неотличима от других, плывущих по своим делам по реке Инд.

Они спустились в баржу медленно и осторожно — упасть в воду в полном вооружении было самым быстрым способом утонуть, придуманным человеческой расой. Наконец три руководителя экспедиции добрались до безопасной палубы баржи. Когда за ними последовала группа кушанских солдат, из темноты послышался голос Анастасия:

— Какие-нибудь последние указания?

— Нет. Просто будьте осторожны.

За этим заявлением последовало неразборчивое бормотание. Слова Валентина, как почти не сомневался Велисарий, состояли из одних ругательств.

«Не надо его винить», — пришел ментальный импульс от Эйда. Он смирился с тем, что Велисарий отсылает своих лучших телохранителей, но сложившаяся ситуация его все равно не радовала.

Велисарий не стал отвечать. На самом деле он не чувствовал обычной уверенности, всегда сопровождавшей его решения. Эта экспедиция — и все с ней связанное — диктовалась шпионской логикой, но никак не логикой военного дела. А шпионаж не являлся той областью знаний, в которой римский полководец чувствовал себя легко и свободно. Он полагался на мнение Ирины, схожее с его собственной оценкой старого евнуха. Предателя.

Отпустили веревки, соединяющие баржу с боевым кораблем. Велисарий услышал, как плеснули по воде весла и баржа поплыла к невидимому входу в дельту.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Нарсес, — прошептал Велисарий.

Неприятная беспокойная мысль о предательстве Нарсеса внезапно вызвала у него странное, даже глупое, желание. Мгновение он колебался, прислушиваясь к звуковому фону. Затем, удостоверившись, что грохот отдаленной битвы скроет любой звук, он выкрикнул вслед Удаляющейся барже:

— Анастасий! Ты — философ! Что ты думаешь о пелене иллюзии?

В темноте прозвучал рокочущий бас Анастасия:

— Ты имеешь в виду эти индуистские идеи о майе? Глупая языческая чушь. Нет, командир, вещи — они такие, какие есть. Да, Платон утверждает, что они — только тень своей реальности, но это не одно и то же…

Остальные слова потерялись в грохоте пушечных выстрелов. Но хитрая улыбка Велисария вновь вернулась обычное место.

— Это сработает, — уверенно сказал он. Единственным комментарием Эйда было бормотание

Только бормотание, и ничего больше.

— Я думаю, что, может быть, нам следует… — Эйсебий замолчал. После нескольких лет работы с Иоанном он знал, что не стоит подталкивать родосца. В списке вызывавших восхищение черт характера Иоанна почетное место занимало упрямство. Но, казалось, даже Иоанн удовлетворился разрушением, которое его флотилия нанесла стоявшим на якоре судам малва. Совместная атака римлян и аксумитов превратила большинство вражеских кораблей в дырявые корыта, которые даже на воду стыдно спускать. Да, им не особо удалось повредить боевые галеры, стоявшие на якоре у причалов. Торговые суда — по очевидной задумке малва — послужили защитным экраном.

Но это не имело значения. Иоанн не сомневался, что все моряки с торговых кораблей давно сбежали на берег на тех спасательных шлюпках, до которых смогли добраться. Не осталось никого, чтобы предотвратить…

— Это первый, — удовлетворенно сказал Эйсебий. Иоанн посмотрел на север. Аксумиты поджигали первый из брандеров. Через несколько секунд Иоанн увидел, как загорелось еще три.

Он перевел взгляд холодных глаз назад, на гавань.

— Теперь здесь будет гореть почти все, — удовлетворенно проворчал он. Благодаря направлению ветра, причем достаточно сильного, брандеры неизбежно подплывут к бесформенной массе поврежденных торговых судов. Учитывая скорость, с которой распространяется огонь, большая часть кораблей в гавани Бароды скоро будет разрушена.

— Пора уходить, — объявил он, повернулся и отдал приказ первому помощнику.

Как только Иоанн закончил говорить, гавань наполнил дикий грохот. Крепостные валы города внезапно осветились огнем выстрелов их собственных пушек. Подключились наконец огромные осадные орудия.

Услышав грохот, Эйсебий слегка поморщился. Иоанн оскалил зубы в волчьей улыбке.

— Успокойся, парень. Первый залп, выпущенный в темноте? Им повезет, если снаряды вообще попадут в воду.

Поняв правдивость слов родосца, Эйсебий расслабился. Его плечи, напряженные во время боя, начали опускаться.

Мгновение спустя, не зная, как он там оказался, Эйсебий лежал на палубе. Все судно закачалось, словно столкнулось с чем-то.

«В гавани нет никаких рифов, — подумал он в полубессознательном состоянии. — Все капитаны кораблей, с которыми мы разговаривали, поклялись в этом».

Участок корабля, где недавно стоял Эйсебий, был наполовину освещен языками пламени с брандеров, которые дрейфовали в гавань Бароды. Эйсебий видел, как исчез вместе с куском самой палубы кусок палубного ограждения. Перед ним на разбитой деревянной обшивке лежал предмет, который, как показалось Эйсебию, ему удалось узнать. К тому времени, как он подполз и поднял его, закричал рулевой.

Все еще не до конца отдавая себе отчет в происходящем, Эйсебий понял, что рулевой требует указаний. Первый помощник, очевидно, тоже пропал.

На самом деле рулевым не требовалось руководить. В конце концов, их курс был достаточно очевиден. Убираться отсюда подальше, черт побери! Рулевому просто хотелось верить, что на корабле по-прежнему есть кому отдавать приказы.

Дрожа, Эйсебий поднялся на ноги и что-то закричал в ответ. Что угодно. Он даже не думал о самих словах. и просто как мог имитировал уверенность командира, которой руководил флотилией Иоанн Родосский.

Очевидно, его тона оказалось достаточно. Сломанные доски обшивки падали в море с разбитой палубы. Но корабль вышел из гавани Бароды. Эйсебий изучал предмет в своих руках, словно тот был талисманом.

Час спустя баржа, на которой Валентин и сопровождающие его люди плыли вверх по реке Инд, стала частью небольшого речного флота. Все эти суда бежали прочь от сражения у Бароды.

— Сработало. Просто чудо какое-то, — буркнул Куджуло.

Кушан с удовлетворением поглядел на небольшую орду суденышек. К счастью, корабли было легко рассмотреть. На всех них — как и на их собственной барже — на носу сидел смотрящий, державший фонарь. Несмотря на всю поспешность, с которой речной транспорт убегал от сумасшествия в Бароде, гребцы работали веслами слаженно и ровно. Если не брать в расчет тусклый свет фонарей, ночь была абсолютной черной. Никто из купцов — а все эти суденышки были торговыми — не хотел, избежав разрушения в гавани, банально сесть на мель.

— Отлично сработало, — повторил Куджуло. — Никто никогда не заметит нас в этой толпе. Еще одна стайка торговцев, спешащих в укрытие.

Как обычно, Валентин видел только темную сторону дела.

— Они все мгновенно превратятся в пиратов, если узнают, какой у нас груз.

Куджуло по-волчьи улыбнулся.

— Два сундука, полные кораллов из Красного моря? Да, это небольшое богатство. Дрожу при мысли о нашей судьбе, если эти смелые моряки его обнаружат.

Анастасий саркастически фыркнул. Даже гневное выражение на лице Валентина сменила улыбка, отчего худой катафракт стал окончательно похож на ласку.

— Вероятно, это не худшая наша проблема, а? — задумчиво произнес он, дотрагиваясь до рукояти меча. Но хорошее расположение духа ненадолго посетило Валентина — вскоре он опять принялся бормотать.

— О, прекратишь ты это или нет? — возвел очи Анастасий. — Между прочим, на самом деле все могло быть значительно хуже.

— Конечно, могло бы, — прошипел Валентин. — Мы могли бы плыть вниз по Нилу, связанные по рукам и ногам, и сражаться с крокодилами при помощи одних зубов. Мы могли бы висеть вниз головой, привязанные за ноги, в аду и пытаться отогнать демонов плевками. Мы могли бы…

Бормотание. Только бормотание, и ничего кроме него.

К тому времени, как корабль Велисария встретился с римско-аксумским флотом, сражавшимся в Бароде, начало светать. Поэтому, когда Велисарий взобрался по веревочной лестнице на флагманский корабль Иоанна Родосского, то смог с легкостью рассмотреть урон, нанесенный центральной части судна. Одно из огромных каменных ядер попало в цель. К счастью, корабль остался неповрежденным ниже ватерлинии.

Эйсебий встретил полководца у борта.

— Где Иоанн? — спросил Велисарий.

Близорукий артиллерист досадливо поморщился. Он молча провел Велисария к заляпанному кровью куску парусины, лежавшему в центре палубы. Затем сел на корточки и развернул ткань, обнажив находившийся внутри предмет.

Велисарий с шумом втянул воздух. Там лежала человеческая рука, которую, казалось, оторвал у владельца какой-нибудь гигант. Затем, заметив кольцо на одном из пальцев, Велисарий поежился.

Это кольцо много лет назад подарила Иоанну Антонина — это была одна из уловок, благодаря которой женщина убедила шпионов малва, что родосец — один из ее многочисленных любовников. После того как кольцо сыграло свою роль, Иоанн предложил вернуть подарок. Но тут же добавил, что хотел бы (с разрешения Антонины) оставить его себе. Иоанн называл его амулетом, сохранявшим ему жизнь во время многочисленных не удачных экспериментов с порохом.

— Пусть Господь будет милостив к его душе, — пробормотал Велисарий.

Кто-то заговорил рядом с ним. Горечь скверно подходила к молодому голосу.

— Глупо, — сказал Менандр. — Чистая неудача. Первый снаряд, выпущенный ночью? Им бы повезло, если бы он просто долетел до воды.

Велисарий выпрямился и вздохнул.

— Такова война. Она любит время от времени напоминать, чтобы мы не слишком увлекались и очаровывались собственной хитростью и умом. Слишком много в этом деле зависит от удачи.

Полководец положил руку на плечо Менандра.

— А ты когда успел оказаться на борту? — как он знал, Менандр командовал одним из других кораблей.

— Несколько минут назад. Как только достаточно рассвело, чтобы увидеть, что случилось. Я… — Молодой офицер замолчал, ругаясь себе под нос.

Теперь Велисарий сжал его плечо.

— Ты понимаешь, что теперь ты — командующий флотом Иоанна?

Менандр кивнул. В этом жесте не было никакого удовлетворения. Но, как довольно заметил Велисарий, в нем не было и нерешительности.

— Значит, дела обстоят так, — заявил полководец. — Флот будет также включать те два новых парохода, которые строит Юстиниан, после того как они выйдут из Асэба. Ты в любом случае знаешь их лучше, чем кто либо, за исключением самого Юстиниана, если судить по тому количеству времени, которое ты провел со старым императором после его приезда в Асэб.

Менандр криво улыбнулся. Когда Юстиниан был императором Рима, до того как предатели-малва ослепили его (по римскому праву и традиции слепой лишался возможности оставаться правителем Империи), он с энтузиазмом занимался изобретением различных хитрых приспособлений и устройств17. После отказа от трона в пользу усыновленного им Фотия хобби Юстиниана превратилось чуть ли не в навязчивую идею. Вместе с Иоанном Родосским он стал главным изобретателем нового оружия для Римской империи. И ничего не любил больше паровых двигателей, которые сконструировал с помощью советов Эйда и за строительством которых наблюдал лично. Он даже сопровождал их доставку в столицу Аксумского царства Асэб и руководил их установкой на специально построенных для этой цели судах.

В то время молодого офицера Менандра приставили к работе с Юстинианом. Опыт был… как дипломатично выразился Менандр, «противоречивым». С одной стороны, он смог проводить много времени с Деборой. С другой стороны…

Он вздохнул.

— Обычно мне удавалось провести целый день в обществе Юстиниана и не сорваться. С трудом. Иоанн Родосский не выдерживал и десяти минут. — Он уставился вниз, на оторванную руку. — Черт побери, мне будет его не хватать. Как и Юстиниану. Думаю, старый император будет сильно сожалеть об этой потере.

Велисарий нагнулся и прикрыл парусиной оторванную руку.

— Мы отправим это в Константинополь. С указаниями — предполагаю, мне следует сказать: «рекомендациями» — моему сыну. Фотий проследит, чтобы Иоанна Родосского похоронили торжественно, как видного государственного деятеля. Со всеми почестями.

Даже несмотря на трагичность момента, это заявление вызвало у стоявших рядом римских офицеров несколько смешков

— Мне бы хотелось присутствовать, — пробормотал один из них. — Стоило бы взглянуть на кислые лица всех тех сенаторов, которым Иоанн наставил рога. — Велисарий хмуро улыбнулся.

— Иоанн ответит за свои недостатки перед Богом. — Улыбка исчезла, и следующие слова прозвучали, как удар железного молота по наковальне: — Но ни один человек не скажет, что он плохо исполнял свой долг перед империей. Ни один.