Приключения Сэмюэля Пингля

II

Сыворотка была готова через неделю, и я, получив впрыскивание свежего антивируса, с нетерпением ожидал результатов лечения.

Добби большей частью сидел за письменным столом в кабинете, приводя в порядок солидную рукопись; Он мало занимался в лаборатории, заглядывая в нее только изредка и наблюдая за моей работой.

Он выучил меня делать химические реакции на белок, и они у меня уже отлично удавались.

— Вам всегда будет обеспечен кусок хлеба, Сэм. Наука нуждается не только в лабораторных служителях, а и в людях, которым нравится живое лабораторнве дело. Область изучения вирусов безгранична. Каждый работающий над вирусами будет рад иметь вас своим помощником…

Я входил во вкус изучения вирусов. Добби был неизмеримо ученее «змеиного профессора», который, как мне теперь казалось, больше интересовался получением доходов со своей ужасной фермы. Из уроков Добби я черпал полными горстями интересные сведения.

Мало было выделить вирусы в чистом виде. Добби нашел спосвб изменять их свойства.

— Вирусы, Сэм, — белковые тела, — сказал однажды Добби. — Белковая молекула, по моему представлению, состоит из центрального ядра и множества боковых цепей. Так думал еще Эрлих. Эти цепи активны. Они являются основой безграничного разнообразия белковых тел с их удивительными свойствами находиться в постоянном обмене с окружающей средой. Я задал себе вопрос: «Знаю химическое строение цепей. Знаю строение молекулы вируса табачной мозаики. От наличия какой цепи зависит заразное свойство вируса?» Я убрал одну цепь. Но вирус продолжал оставаться вирусом. Значит, заразное начало зависит не от этой цепи. Я перепробовал множество возможностей, и, наконец, дело оказалось не- таким кропотливым, как я думал. В каждом вирусе eсть такая цепь; которая названа мною паразитарной. Молекуле вируса через эту цепь легче всего осуществлять обмен с внешней средой, выбирать из нее не отдельные гростые вещества, а целые куски других белковых молекул. Но для этого молекула вируса должна разрушить другую, невирусную белковую молекулу, что мы и видим в природе. Мой виварий состоит из животных, на которых я пробую различные виды измененных вирусов. Вот и все…

— Простите, сэр, — произнес я, думая о сказанном Добби, — вот вы говорите о молекулах, о боковых цепях. И говорите так, как будто видели их. Разве можно видеть?..

— Можно, Сэм, — серьезно ответил Доббн. — Не через обычный микроскоп, а посредством особого аппарата, Вот он.

Тут Добби подошел к шкафу над центрифугой и открыл дверцу с буквами «Э. М.».

В шкафу оказался футляр, скрывавший солидный прибор.

— Перед вами, Сам, электронный микроскоп. Волны света слишком грубы, чтобы наш глаз мог увидеть белковые молекулы. Но если вместо лучей света применить поток электронов, то они на фотопластинке дадут при соответствующем увеличении изображение молекул препарата. Подобным образом пользуются потоком рентгеновских лучей, чтобы получить изображение расположения атомов в кристаллах. В электронном микроскопе дело не сложнее.

Доббн снял футляр и поставил его на лабораторный стол.

— Я беру, — сказал он, — ничтожное количество чистого вируса, кладу его на целлоидиновую пластинку и вставляю ее вот в эту нижнюю камеру. — Добби показал мне камеру. — Потом герметически запираю ее и включаю пневматический насос. Он выкачивает из камеры воздух, чтобы ничто не мешало потоку электронов проходить в камеру. Иначе частицы газов воздуха будут искажать изображение. Вот сюда, — Добби показал мне, — вставляется кассета с фотопластинкой. Оптический фокус вымерен заранее и постоянен. Когда все аккуратно установлено, надо включить ток. При замыкании тока получается электромагнитное поле. Электроны начинают двигаться в определенном направлении. Они проходят через препарат, затем через электромагнитное поле и отбрасывают изображение мельчайшего сверхмикроскопического строения вируса, а значит, и его молекул на фотопластинку. Экспозиция длится не более десяти секунд. Я выключаю ток. Остается только проявить пластинку, потом сделать диапоаитив…

Я с благоговением смотрел на этот «Э. М.», замечательное достижение научной мысли.

— Электронный микроскоп изобретен не мною. Но конструкция этого препарата несколько упрощена по моим указаниям, — добавил Добби скромно. — А вот…

— Добби достал из ящика стола несколько снимков и протянул их мне: — Смотрите. Фото молекул вирусов. Вот молекулы вируса табачной мозаики. Видите, они похожи на палочки. Кончиками они сцепляются в длинные нити. Лабораторные вычисления показывают, что молекулярный вес многих вирусов очень высок, достигает миллионов единиц.

Я смотрел на фото. Так вот в чем разгадка мозаики! Вот эти палочки и вызвали там, на плантациях Индии, поражение растений, образовали эти мертвенные кольца на табачных листьях и омертвение стебля…

Наука поразила меня. своим величием, запечатленным на этих скромных фото. И как ничтожен показался мне мой собственный жизненный путь с прыжками на арене и поисками необычайных стран, наполненных необычайными сокровищами!

Я пересмотрел коллекцию фото и помог Добби накрыть «Э. М.» футляром в шкафу.